Аннотация: Спасибо Анвару за возможность не только на время поселиться в чудесном и загадочном городе, где живут Радич, Юхансен, Таша, Золец, Дворжак, Клара и другие наши персонажи, но и стать в нем своей.
Часть 1. Разбитый фонарь
Обреченность. Непонятно, почему это слово всплыло в голове у Радича. Хотя в такое пекло, когда смотришь на неработающий фонтан, лучшего слова не подобрать. Фонтан на площади перед отелем 'Штуцен' не работал. В центре фонтана чудовище, пронзенное мечом воина, обреченно прильнуло клыкастой мордой к земле, пытаясь слизнуть длинным раздвоенным языком остатки зеленоватой влаги со дна чаши. А над побежденным зверем обреченно возвышался воин, закованный в латы, и его каменные губы, щеки и подбородок, казалось, нервно подергиваются в жарком летнем мареве.
- Сегодня 'Штуцен' обозначен в справочниках как первоклассный отель, однако еще в недалеком прошлом этот дворец являлся резиденцией графа Штуцен-Бельхальского. Стены замка Штуцен были срыты в начале шестнадцатого века по приказу Леонида II. А в следующем столетии замок, перестроенный знаменитым Луиджи Пьячо, превратился в дворец, и в таком виде сохранился до наших дней. - Грузная дама в белой хламиде и ядовито-розовой панаме как по писаному вещала, обращаясь к группе раздавленных жарой туристов. - Во время войны фасад здания сильно пострадал от бомбежек, но реставраторам удалось восстановить его изначальный вид по гравюрам и фотографиям.
На самом солнце! Радич обреченно вдохнул. В тени под деревьями, на другой стороне улицы парковка запрещена. Там, в тени, прямо напротив, рискнул встать только какой-то мотоциклист в черной кожаной куртке, исполосованной молниями и заклепками, с причудливым китайским драконом, намалеванным синей краской в виде восьмерки на всю спину. Сидя на своей легкой 'эндуре', мотоциклист глядел из-под закрытого забрала шлема куда-то в сторону обреченного рыцаря, а рыцарь глядел на своего собрата в кожаных латах и кривил краешек рта.
- Ранее считалось, что замок 'Штуцен' построен на древнем фундаменте крепости римлян, однако современные исследования не подтверждают эту гипотезу. Более того, есть свидетельства, что первый строитель замка - некий монах, и, хотя имя его история для нас не сохранила, существует связанная с ним легенда. Когда стены замка были возведены, монах опустился на колени и обратился с молитвой к Господу. Весь день до глубокой ночи провел он, горячо и неустанно молясь, а после встал с колен и рассказал, что открылось ему...
Радич глянул на часы. Половина второго. Как обычно, он зачем-то приехал заранее. Его такси с дурацким белым фонарем на крыше в виде то ли паруса, то ли акульего плавника уткнулось передними колесами в бордюр. Резину пора менять. А этот, в кожаной куртке, странный тип. Байкер и вдруг на 'эндуре'. Несолидно, и заднего сидения нет, подружку посадить некуда. А как же правило - 'Села - дала, уронил - женился'?
- Стены сии будут стоять прочно, и ворота не откроются врагу до тех пор, пока не явится пред ними посланец Сатаны, пока не сразится нечестивец с хозяином замка и не победит его. Если же защитник сих стен будет повержен, то многие беды, мор и глад постигнут не только укрывшихся в замке, но и весь род людской.
Хорошо было бы промочить горло чем-нибудь холодным. Радич окинул взглядом площадь. Если не считать помпезного подъезда Штуцена, сюда же выходил фронтон ратуши с колоннадой, облицованной фальшивым мрамором, и старый трехэтажный дом, вероятно, тоже представляющий какую-то историческую ценность. На первом этаже дома виднелась поблекшая вывеска, но что там написано? Нет, Радич не мог разобрать, а значит, и разобраться, можно ли в лавчонке разжиться бутылкой газировки.
- Что примечательно, предсказание удивительным образом сбылось. - Экскурсоводша в панаме непредусмотренного природой цвета отгородилась от солнца фигурой несчастного воина, не собираясь прекращать свое выступление. - В тысяча двести шестьдесят восьмом году Четвертый граф Модест Штуцен дал обет присоединиться к крестовому походу французского короля Людовика IX, но исполнить этот обет графу не было суждено. В тот же год у ворот замка появился рыцарь в черных доспехах, отказавшийся назвать себя, и вызвал графа на поединок. Граф был убит.
Радич вынул из кармана темные очки, надел, тут же снял их, с состраданием глянул на байкера. Как только тот еще не сварился заживо в наглухо застегнутой куртке и закрытом шлеме? Не сварился и, кажется, его, в отличие от бедолаги-таксиста, даже не мучила жажда. Мотоциклист держал в руках сэндвич, сэндвич с сыром! Не то чтобы Радич не любил сыр, но когда тебе с детства дают с собой в школу исключительно сэндвичи с сыром... Куда тут денешься, если твоя мама считает сыр самым полезным продуктом в мире. Кто только внушил ей эту мысль?
Швейцар в ливрее, без всякой меры расшитой золотым галуном, отворил тяжелую дверь, и на ступеньки из прохлады холла выскользнул коренастый мужчина. На первый взгляд, откуда-либо 'выскользнуть' с его комплекцией было затруднительно, но коренастому это удалось, и по движениям чувствовалось, что ему приходилось выскальзывать из куда как более непростых ситуаций.
'Клиент', - подумал Радич, не просто подумал, он знал, что не ошибся. И ведь никто не может сказать, как это получается. Как таксисты с первого взгляда безошибочно узнают своих пассажиров? И сами таксисты вам этого не скажут, только пожмут плечами и хмыкнут, мол, тоже мне, суперспособность.
Радич снова надел очки, сел в машину и перегнулся назад, чтобы потянуть за ручку двери и распахнуть ее перед... Взгляд по привычке упал на зеркало заднего вида, и таксиста бросило в жар. Уличный зной со своими десятками градусов Цельсия моментально обесценился, кровь в жилах вскипела пузырьками адреналина, и Радич, толкнув дверь навстречу пассажиру, тут же крутанул ключ зажигания. Там, в зеркале, байкер вместо бутерброда держал в руке огромный, сверкающий никелем револьвер.
Коренастый не подкачал. Вместе со звуком первого выстрела он пригнулся, когда грохнуло во второй раз, клиент рыбкой влетал на заднее сидение. Третий выстрел - машина сдает назад. Четвертая пуля со звоном расплескивает пластиковые осколки фонаря над крышей такси. Со стороны ратуши скулит полицейская сирена, от фонтана - крики оживившихся, мечущихся туристов, заполошные щелчки их фотокамер. Пятый выстрел, если он был, Радич не расслышал, машина, взревев двигателем, прыгнула вперед и помчалась прочь. Сзади завыл и сразу же завизжал на высоких оборотах мотоцикл. Если он решит сыграть в догонялки... Нет, вой 'эндуры' стих, стремительно растворившись в привычных городских звуках.
Радич свернул на улицу Святой Пятницы, потом на Хосе Игнасио, притормозил и обернулся назад к пассажиру. Тот как ни в чем не бывало развалился на сидении, и лишь по-бульдожьи намертво сжатые челюсти выдавали его нешуточное напряжение. Но, по крайней мере, клиент был жив и, кажется, даже не ранен.
- Здравствуйте, извините, не могу сказать, что день на самом деле добрый, - мрачно пошутил Радич.
- Хм, - сквозь сжатые зубы выдавил коренастый.
Радич вздохнул, покрутил головой, разминая шею, вылез из машины, обошел вокруг своей 'терезы' и убедился, что пострадал один только фирменный знак на крыше. Протянул было ладонь, чтобы потрогать острые края расколотого пластикового 'паруса', но на полпути отдернул руку и только махнул ею же, наклонился к окну задней двери и предложил:
- Тут рядом, на Почтовой площади шестой полицейский участок, давайте заедем туда прямо сейчас, вы напишете заявление, а я вытребую у дежурного справку для хозяина фирмы, что, дескать, фонарь разбит в результате преступных действий неизвестного лица.
- Нет, - так же, не разжимая зубов, мотнул головой коренастый.
- Нет? А мне казалось, вас только что хотели продырявить. Кстати, я видел в кино, когда пуля такого калибра попадает в голову...
- Заткнитесь, будьте так любезны! Мы не поедем в полицию.
- А...
- Что там у вас разбили? Ерунда! Бросьте. Я заплачу. Вы не понимаете! Я... Хотя я тоже ничего не понимаю.
- Думаю с вами поспорить, кто из нас меньше понимает, господин...
- Адам Золец. - Коренастый привычным движением погрузил руку во внутренний карман пиджака. Когда рука вынырнула из-под лацкана, короткие крепкие пальцы сжимали не визитку, как того ожидал Радич, а плоскую блестящую фляжку. Золец ухмыльнулся, отвинчивая пробку, чуть наклонился вперед и прочел на карточке водителя, - Борис Радич, Такси-Центр, 9816. Будем знакомы. - После приличного глотка пассажир с сомнением посмотрел на таксиста. - Предложил бы и вам, но вы на работе. Или все-таки?..
- Нет, спасибо. Все равно поговорить с парнями в форме придется. Или вы думаете, что в полиции не захотят выяснить причину того тарарама, что ради вас устроил этот пижон на мотоцикле, да еще прямо напротив ратуши?
- Не думаю. Просто сперва я сам хотел бы кое-что выяснить. Кстати, - пассажир со второй попытки достал визитку и протянул ее Радичу. 'Адам Золец, Золец и Трот, юридические консультации' и цифры телефонного номера, больше ничего на тесненной белой картонке не было. - Я хочу сказать, что мне, вероятно, потребуется ваша помощь. По сути, вы сегодня уже спасли мою жизнь и ничем мне не обязаны, напротив...
- Господин Золец, о стрельбе, когда спросят, я все честно расскажу в полиции, в остальном же поступлю, как сам посчитаю нужным. Так или иначе, я не имею привычки трепаться о своих клиентах. Вы же мой клиент, - Радич сперва глянул, а потом и кивнул пассажиру на счетчик. Семь девяносто, и когда он успел его включить?
- Хм, странное ощущение, - Золец покосился на моргнувший сменившейся цифрой счетчик. - Обычно это мне приходится убеждать клиента в необходимости доверительных отношений. Хорошо, я вам расскажу то, что предпочел бы утаить от полиции, а вы... Вы ведь, как я понимаю, смогли рассмотреть стрелявшего, верно? Вы расскажете мне об этом типе. Тогда, возможно, нам удастся... - Пассажир замолчал и задумался, уставившись куда-то сквозь спинку переднего сидения. Собравшись прервать этот самосозерцательный процесс, Радич сел за руль и без всякой деликатности захлопнул свою дверь. Помогло. Господин Золец вздрогнул, все тем же ловким движением достал фляжку, отвинтил пробку, закашлялся после гулкого глотка и как-то жалобно подытожил: - За что меня убивать, какой в этом смысл?
Судя по рассказу юриста, никакого смысла убивать старшего компаньона фирмы 'Золец и Трот' не было. Тот же Трот, к примеру, став единоличным хозяином фирмы, только потерял бы от этого. Нет, Трот - не дурак, и он отлично знает, кто чего стоит на самом деле. А при всем уважении к младшему компаньону, тот не имеет необходимых связей и достаточного опыта в области корпоративного права.
Еще один источник дохода Адама Золеца - недавно купленный пакет акций отеля 'Штуцен'. Именно, того самого. Туристический бизнес на подъеме, и деньги лучше вкладывать в реальные проекты. Банки нынче уже не так надежны, как в старые времена, опять же инфляция... Акционерное общество выглядит предпочтительней. С этой стороны какие-либо проблемы тем более невозможны. Акции скупались небольшими долями, через разных посредников. Нет, в конце концов, речь идет не о контрольном, а лишь о блокирующем пакете.
Правда, с отелем связано другое, глубоко личное, дело. И он, господин Золец... К черту 'господина'! К этому моменту фляжка еще трижды побывала в руках юриста. Никаких господ! Раз уж Адам Золец принял решение довериться Борису Радичу, Адам скажет Борису, как мужчина мужчине, что бабы не стоят тех денег, которые на них тратятся. Речь не про жен, эти свое возьмут в любом случае. Да... В том-то и дело, если жена пронюхает, зачем он сегодня приезжал в отель... Уж поверьте знающему юристу, развод - очень даже не дешевая штука. А если будет доказан факт супружеской измены, так и вовсе разорительная. Еще эта дура, Наташа! Девочка она, конечно, шикарная, но ведь дура дурой. Вбила себе в голову, что я ее люблю. Эх! - приятель Адам снова запрокинул голову, допивая остатки из фляжки.
Приятель Борис опустил стекла задних дверей, чтобы запах коньяка не мешал общению и спросил, не может ли сегодняшняя стрельба быть связана с каким-либо делом фирмы?
Золец замотал головой.
- Мы ведь не занимаемся уголовными процессами. В основном наши юристы специализируются на сопровождении деловых сделок и контрактов. Что-нибудь странное или необычное?
Нет, ничего странного необычный пассажир Радича не припоминает. Разве что... ЛС Фармасьютикалс недавно приобрела патент... Да, там, действительно, любопытная история. Гигантская корпорация покупает патент на принципиально новое лекарство. Из пунктов договора можно предположить, что патент не будет перепродан третьей стороне, и сам патентообладатель не станет выпускать препарат. Так иногда поступают, когда новое лекарство может помешать продажам другого популярного средства. Только тут совсем другой случай. Странность и необычность в том, что болезни, с которой должен бороться новый препарат, не существует! Болезни нет, а ЛС Фармасьютикалс, не торгуясь, выкладывает за формулу сто двадцать миллионов. Зачем вообще нужно это лекарство?
Дело в следующем, двадцать лет назад какая-то шишка в микробиологии теоретически доказала, что на протяжении всей своей истории человечество медленно, а теперь все быстрей и быстрей, катится в пропасть. С одной стороны, уже сегодня наша иммунная система работает на износ, с другой, от самых разных живых организмов селекционеры добиваются того, что им кажется полезным, полезным в данную минуту, но не задумываются о последствиях. Отсюда и невиданные прежде штаммы вирусов. Только вирусы - это ерунда, простейшие болезнетворные формы. Когда же дело дойдет до более сложных организмов, например, грибов, мир может просто погибнуть. Ну, так утверждает, или, по крайней мере, утверждал двадцать лет назад тот ненормальный профессор.
Ученик этого профессора и разработал препарат против 'болезни будущего'. Он в своей лаборатории занимался исследованиями культур плесени, используемых с древних времен для производства сыров. В конце концов ученый пришел к выводу, что сложность характера взаимодействия клеток грибка в последнее время быстро возрастает, и это, с одной стороны, приводит к улучшению вкусовых качеств сыров и снижает срок созревания. С другой стороны, сложные формы грибов уже сейчас способны использовать в качестве питательной среды не только сыр.
Предположив самое страшное, ученик сумасшедшего профессора создал препарат, способный защитить человеческий организм от... В общем-то, пока неясно от чего, потому и сумма в сто двадцать миллионов выглядит невероятно огромной для такого бредового изобретения...
Слегка обалдевший от мирового размаха таксист почесал в затылке и уточнил, неужели уважаемый юрист думает, что в деле могут быть замешаны какие-нибудь спецслужбы или еще кто-то в том же роде? В голове же Радича очевидное предположение никак не могло побороть личный опыт и уверенность в том, что обычный, пусть и дорогой, коньяк такого эффекта не дает.
- Но при чем же тут я! - возмутился Золец. - Я, когда готовил документы для сделки, всего-то прочел статью в научном журнале и, честно говоря, почти ничего не понял. К тому же и речи не было ни о какой секретности. Что за ерунда!
- Ну-ну, это, и правда, полная ерунда. - Радич успокаивающе кивнул своему пассажиру.- Если бы вас собирались убрать как лишнего свидетеля, самая захудалая разведка нашла бы такого агента, который не промахивается. А скорее всего, вас бы так тихо и незаметно прикончили, что и в голову никому бы не пришло заниматься расследованием 'несчастного случая'.
- Вот спасибо, дружище! Что и говорить, утешили, - проворчал несчастный юрист.
- Нет, это точно, про спецслужбы и наемных убийц можете забыть. До другой стороны улицы, откуда стрелял этот субъект, всего-то было метров семь-восемь, я, пока вас ждал, сумел разглядеть его шикарную кожаную куртку и даже бутерброд, которым он рассчитывал подкрепиться, бутерброд с сыром... - Радич умолк и нахмурился.
- Причем тут какой-то бутерброд?! Ну! Продолжайте, я же вижу, вы что-то хотели рассказать об этом мерзавце. - Золец распустил узел и стянул с шеи галстук, потом расстегнул верхнюю пуговицу на сорочке, и тут же еще одну.
- Рассказать? Нет, я только подумал, что этот тип, он мог быть наркоманом. Хотя у наркоманов, когда они под кайфом, руки не трясутся. А вообще, мало ли чем можно закинуться.
- Вы так думаете? Но я-то ему чем помешал?
- Бутерброд с сыром, хм, - пробурчал под нос Радич.
- Что вы сказали?
- Бред какой-то. Говорю, что в голову ерунда всякая лезет. Вроде заговора сыроделов и маньяков, нанюхавшихся пармезана.
- Причем тут...
- Да говорю же, бред. Бред, м-да. А что вы мне толковали о блокирующем пакете? Постойте, вас ведь можно считать владельцем замка Штуцен?
- Ну, в какой-то мере. Причем тут отель? Я же вам сказал, акции скупались через посредников, а реестр акционеров - святая святых любой компании. С этой стороны не может быть никакой опасности.
- Черный рыцарь, ворота замка. Нет, от такой жары еще и не то...
- Да что вы там бормочете, какие еще ворота? Бросьте, мне не до шуток. Знаете что, давайте-ка выкладывайте все, что видели. Что это за тип в меня стрелял? Сможете его описать?
- Самый обычный тип, роста среднего, худощавый. Про лицо ничего сказать не могу, шлем закрытый, и парень его не снимал. Я теперь даже не уверен, что он откусывал от своего бутерброда... Черная кожаная куртка с заклепками, э-э... рисунок на спине синий, затейливый такой, сапоги - казаки с узкими носками, к остальным вещам не присматривался, но все черное, словом, байкер.
Господин Золец отчего-то вдруг помрачнел и снова ушел в себя. Радич пожал плечами, глянул на счетчик и поудобней устроился на сидении.
- Это она, - охрипшим голосом дал о себе знать пассажир.
- Кто она? - Радич не ожидал от своего клиента такого скорого выхода из 'астрала'.
- Где тут поблизости телефон?
- Здесь рядом, в конце квартала. - Радич повернул ключ зажигания, но пассажир уже выскочил из машины и по тротуару ринулся к виднеющейся вдали оранжевой телефонной будке.
- Это она, но какого черта! - вернувшись, повторил Золец.
- Кто она, и почему она? Если это не мое дело, то так и скажите. Я постараюсь не умереть от любопытства. Но почему вы уверены, что это точно 'она'? Вдруг вы все-таки ошибаетесь?
- Клара. Моя жена. Она в молодости путалась с этими грязными ублюдками в кожаных куртках, и мотоциклы... Мимо "харлея" никогда так просто не пройдет. Если все еще неясно, то я говорю о своей жене, - объяснил Золец, плюхнувшись на сидение. - Я звонил ей, она сейчас в загородном доме... Должна быть там, а трубку никто не берет. А потом она скажет, что сидела у бассейна и не слышала звонка.
- Жарко сегодня, я бы тоже предпочел сидеть у бассейна, - заметил Радич.
- В другой ситуации я бы ей поверил, да только все сходится. Она - единственный человек, которому напрямую выгодна моя смерть. И повод есть. Но откуда она узнала про Наташу?! Наверно, наняла какого-нибудь мерзавца, ну, знаете, из этих сволочных частных сыщиков. Когда надо навести справки о контрагентах, эти недоумки умеют только деньги высасывать из своего клиента, а потом приносят перепечатанные газетные статьи. Тьфу! Зато о постельных делах они выяснят все с подробностями, еще и сфотографируют. Скоты!
- Да, эта публика умеет куда не просят без мыла пролезть.
- Это точно. - Золец обхватил голову руками. - Но что же теперь мне делать? Не идти же в полицию!
- Может быть, и вам нанять детектива? Я знаю одного - настоящий артист и берет недорого.
- Нет-нет, вот еще. Клара... Впрочем, я подумаю.
- А вы не боитесь, что пока вы будете думать, жена вас задушит ночью?
- Вряд ли. Застрелит или собьет машиной, в это могу поверить, это в ее духе, но не задушит и не отравит. - Золец печально вздохнул и закрыл глаза. - Не пойду я в полицию. И, дружище, вы тоже обещали не болтать.
- Вам решать, - согласился Радич. - Похоже, на вашу супругу можно положиться, она сумеет выбрать для вас достойную смерть.
- Издеваетесь? Я, конечно, не вправе требовать от вас сочувствия, но хоть какая-то тактичность...
- А тактично будет спросить, где она взяла мотоцикл?
- Ну... Не знаю. Может быть, одолжила у кого-нибудь из своих старых дружков.
- Одолжила? Послушайте, неужели ваша жена такая дура?
- Что! Да вы...
- Нет, это замечательно! Его только что чуть не превратили в решето...
- Заткнитесь! Это не ваше дело!
- Стоп! Я говорю вам - это не она в вас стреляла. Ну подумайте сами, во-первых, она не должна была знать про ваши встречи в отеле. А кто знал? Во-вторых, ни один уважающий себя байкер никогда не сядет на такой несерьезный мотоцикл. Это все равно что... ну, не знаю. Вы себе можете представить настоящего байкера на самокате? Потом, с чего бы в такую жару красоваться в наглухо застегнутой кожаной куртке? А это значит что? Байкер ряженый. И третье, промазать с такого расстояния... Он же специально стрелял поверх голов, потому и фонарь мне разбил, когда вы уже в машину запрыгнули. Он хотел вас напугать, а еще подставить вашу жену.
- Так кто же это был? - Выражением лица Золец стал похож на ребенка, который еще в прошлом году перестал верить в Рождественского Деда, а сейчас увидал розовощекого и бородатого старика, подъезжающего к его дому на волшебных санях и со здоровенным мешком подарков.
- Не знаю, - просто ответил Радич, потом подмигнул пассажиру и предположил, - вы говорили, что Наташа вбила себе в голову, будто вы ее любите. Если кто и был заинтересован в вашем разводе с женой, то это она. А нанять хулигана, готового пострелять на площади, не так сложно. Кстати, вы бы подали на развод?
- Если бы по-прежнему думал... Не знаю. Какая же она дура! Ох, Наташа, зря ты это представление мне устроила! Послушайте, приятель, могу я вас попросить отвезти меня обратно к отелю?
- Конечно, если вы мне пообещаете обойтись там без членовредительства.
- Что вы, что вы. - Золец скривился в улыбке злодея из малобюджетного фильма. - Вы забыли, я - юрист... - Радич завел машину, развернулся и, глянув в зеркало, успел заметить, как злобная ухмылка сползла с лица пассажира. - Юрист, - повторил тот, - потому и не стану разводиться, пусть уж лучше...
Повернули направо, на всякий случай объехали центр по Второпришественской и выехали к площади сбоку от "Штуцена". Золец торопливо пожал руку таксисту, оплатил по счетчику, за фонарь - отдельно, плюс щедрые чаевые, все как положено. Вслед за убежавшим юристом Радич выбрался из машины наружу, под палящее солнце. Жара никуда не делась. Хотелось пить. Да! Пить хотелось еще до этой суматохи со стрельбой.
Лавчонка с нечитаемой вывеской оказалась совсем рядом, однако название магазина так и осталось тайной для посетителя. Будет замечательно, если у них найдется бутылочка холодной газировки.
Надтреснуто звякнул колокольчик над дверью. К-хе, холодильников с рядами жестяных банок и запотевших стеклянных бутылок не было и в помине. За прилавком - никого, а в витринах на промасленной бумаге возлежали сыры: желтые плотные кирпичи острого ароматного чеддера, сухой и ломкий пармезан, нежные хлопья маскарпоне, греческая фета и покрытый серо-голубыми прожилками рокфор, податливый под белой корочкой бри и будто бы изъеденный мышиными норами маасдам. Местный козий сыр тоже имелся в продаже, хозяева лавки выставили его плоские белые караваи на витрине прямо посередине небольшого зала. Рядом приткнулась стойка с туристическими буклетами, видимо, и сам магазинчик выживал только благодаря туристам.
Продавец то ли не расслышал дребезжания колокольчика, то ли у него нашлись дела поважнее. Из дальней комнаты доносился невнятный звук разговора, а к клиенту так никто и не вышел. Радич от нечего делать взял буклет со стойки, повертел в руках, наткнулся глазами на фотографию фонтана с воином и чудовищем. Здесь воин казался вполне удовлетворенным своей победой, и даже чудовище не выглядело таким уж несчастным.
Ха! Оказывается давешняя тетка-экскурсовод всего лишь заучила наизусть содержание статьи под фотографией. Точь-в-точь, те же самые фразы.
Модест Штуцен дал обет присоединиться к крестовому походу французского короля Людовика IX, но исполнить этот обет графу было не суждено. Тем не менее 18 июля 1270 года крестоносцы высадились возле развалин древнего Карфагена. Здесь они построили военный лагерь и стали ждать прибытия Карла Анжуйского со своим отрядом. Однако вскоре среди христиан вспыхнула эпидемия страшной болезни. Люди испытывали мучения и умирали. Третьего августа скончался сын короля Жан Тристан Французский. После этого наступила очередь самого Людовика IX. Он умер 25 августа, назначив королём своего второго сына Филиппа Смелого. А на следующий день прибыли корабли Сицилийского королевства во главе с Карлом Анжуйским. Мор причинил армии крестоносцев такие потери, что после смерти брата Карл предпочёл прекратить поход. На обратном пути корабли крестоносцев настигла буря. Погибло четыре тысячи воинов, и среди них брат короля. Так сбылось предсказание монаха, а смерть владетельного Мдеста Штуцена повлекла за собой...
Интересно, кто сочиняет эти истории для туристов? Наверное, такой же ненормальный, как тот ученый, что исследовал плесень на ломтиках сыра. Забавно выходит: человек занимается селекцией, то есть изменяет судьбы целого вида микроорганизмов, а микробы влияют на судьбу человечества. М-да.
Незаметно стихли и те звуки, что прежде доносились из подсобки. Тишина. Со всех сторон, на витрине, на полках - круги и брикеты сыра. По-прежнему - никого. Только почему Радичу кажется, что кто-то смотрит на него? Смотрит и...
Часть 2. Лавка колдуньи
Без четверти три - циферблат часов сверкнул на солнце, растопырив стрелки в противоположные стороны. Юхансен поправил манжету сорочки и опустил руку. Будто сверившись с хронометром сыщика, обжигающе слепящее светило нырнуло в облака. Легче не стало. Вместо яростного зноя навалилась плотная и липкая духота.
Адам Золец позвонил вчера поздно вечером, представился и попросил о встрече, чтобы обсудить 'деликатное дело'. Павел Юхансен в который раз пожалел, что не обзавелся собственной конторой с приемной и секретаршей. Как здорово было бы развалиться в мягком кресле и с чувством собственного достоинства вникать в детали проблемы, вставшей перед солидным клиентом. А лучше усадить в кресло напротив рыдающую, но даже в несчастье не утратившую красоты, девушку, нажать на кнопку селектора и попросить секретаршу принести воды. А потом под ревнивым взглядом своей подчиненной подать стакан заплаканной жертве несправедливости.
Кода-нибудь все так и будет, а пока он сам приехал домой к клиенту, на улицу Рафаэля, пятнадцать. К будущему клиенту. Перед своим визитом Юхансен навел справки... то есть заглянул в городской коммерческий справочник и узнал, что Адаму Золецу принадлежит юридическая контора, точнее, Золец - старший партнер фирмы. Юридическая фирма... Любопытно... Впрочем, Золец назначил встречу дома, а значит, скорее всего, постигшая юриста проблема сугубо личная.
Без десяти. Неловко топтаться на крыльце. Может быть, хозяин дома сейчас наблюдает за ним в окно, качает головой и сокрушается, мол, зачем только он обратился к этакому нерешительному тюфяку. Именно так и подумает. А как еще можно подумать, глядя из окна на мешковатую фигуру в светлом льняном костюме?
Главное - не подавать вида. Юхансен похлопал себя по карманам, будто соображая, не забыл ли он какую-то мелочь, и обернулся в направлении противоположной стороны улицы, туда, где еще секунду назад, кажется, не было ни души. Трудно сказать, откуда там мог появиться плотный, коротконогий человечек. Человечек беззаботно пересек проезжую часть в неположенном месте, встал на ступеньку крыльца и слегка покрасневшими глазами снизу вверх, будто сказочный Джек на сказочного великана, глянул на Юхансена.
- Вы - детектив, - безошибочно пригвоздил Юхансена своим пухлым пальцем недавний нарушитель правил дорожного движения.
- А вы - Адам Золец, - не ударил в грязь лицом догадливый сыщик.
- Я должен попросить у вас прощения, господин э... Юхансен. Сегодня у нас не получится обсудить э... Видите ли, Клара неожиданно вернулась, и к тому же я немного нездоров. Нет-нет, ничего страшного, просто нужно денек поваляться в постели, проглотить таблетку-другую, - коротышка потряс жестяной тубой с пилюлями, зажатой в кулаке. - Послезавтра. Да. Послезавтра вас устроит? Мы все обсудим. Дело, мне думается, пустяковое. Но не сомневайтесь! Или вот что, я вам выплачу сейчас же небольшой аванс...
- Господин Золец, я ведь не представляю, о чем пойдет речь. Извините, давайте пока обойдемся без аванса, а послезавтра... В это же время, здесь же.
- Договорились, - кивнул Золец. Приветливо улыбаясь, маленький юрист ловко оттеснил и почти что спихнул с крыльца сыщика-великана, добыл из кармана ключ, щелкнул замком и юркнул за дверь.
'Зачем мне, в сущности говоря, контора', - подумал Юхансен и спустился на тротуар.
Телефонная трубка унылым кларнетом гудела и гудела на одной ноте. Хм, странно. Хотя до встречи оставался еще целый час. Помнится, в прошлый раз Золец тоже появился всего за несколько минут до назначенного срока. Юхансен опустил трубку на рычаг и принялся рассовывать по карманам самое необходимое: блокнот, бумажник, перочинный ножик с десятком лезвий, коробку с леденцами и носовой платок.
Через три четверти часа, то есть снова на пятнадцать минут раньше времени, детектив стоял на знакомом крыльце. 'Глупые условности', - Павел Юхансен почувствовал себя прямо-таки настоящим нонконформистом и бунтарем, когда уверенно надавил на кнопку звонка, однако насладиться этим ощущением он не успел: дверь моментально распахнулась.
На пороге возникла женщина. Именно возникла, потому что вышла на солнечный свет из обширного сумрачного холла, и женщина, потому что девушкой незнакомку Юхансен назвал бы только, чтобы польстить ее яркой внешности. Локоны цвета темной карамели, рассыпавшиеся по плечам, большие карие глаза, веснушки, проступающие из-под макияжа, твердый, прекрасно очерченный подбородок. Особу с таким подбородком трудно переубедить в чем бы то ни было, если она уже имела возможность составить свое собственное мнение о предмете.
Подбородок, наметившиеся носогубные складки, кожа на шее... Лет тридцать пять - определил для себя сыщик. В прошлом году Павел прочел большую статью в глянцевом журнале о том, как определять возраст женщин, а потом неосторожно применил полученные знания к нескольким знакомым дамам. Приобретя практический опыт, Юхансен в одночасье рассорился с соседкой по этажу, бойкой моложавой девицей с незначительными проблемами в области линии декольте, и еще ему пришлось поменять парикмахершу. Ту подвели мочки ушей.
- Добрый день, извините за беспокойство. Могу я поговорить с господином Адамом Золецем? Мы договаривались о встрече. Хотя я немного поспешил, еще ведь нет трех часов...
- Вы опоздали, - выдохнула шатенка.
- Но...- Павел выпростал из-под манжеты браслет часов. Все верно, четырнадцать сорок семь. - Ничего не понимаю.
- И я не понимаю! А врачи только руками разводят! - Можно было подумать, что дама близка к истерике, если бы не подбородок и не глаза, встревоженные и немного злые, как у настоящего бойца перед неожиданной схваткой. - Мой муж в больнице, в тяжелом состоянии, - снизошла до объяснения госпожа Золец.
Сраженный такими известиями Юхансен какое-то время мог поддерживать разговор лишь односложными ответами, и сам разговор с женой несостоявшегося клиента протекал помимо сознания и воли сыщика. Нет, Павла никак нельзя было отнести к излишне впечатлительным особам, но...
Очнулся он, уже сидя в кресле посреди со вкусом обставленной комнаты. Клара Золец сидела напротив со стаканом в руке. Пальцы Юхансена тоже сжимали круглые стеклянные бока. 'Джин' - принюхавшись, определил сыщик содержимое своего стакана.
Выяснилось, что теперь он, Павел Юхансен, во что бы то ни стало должен дознаться, как так получилось? Почему ее муж выпил эту долбаную таблетку, и где он ее вообще взял?
Чтобы собраться с мыслями, пришлось отхлебнуть из стакана. Ага, после еще десяти минут объяснений хоть какие-то факты стали соприкасаться, цепляясь друг за друга неровными краями. Конечно, Клара знала о любовнице мужа. Она же не дура слепая. Да, ей было обидно, но сцен она не устраивала, понятно же - у Адама кризис среднего возраста. Перебесится, пройдет. Эти слова госпожа Золец произнесла твердо и уверенно. В конце концов, Адам - разумный человек, и за их брак Клара не волновалась. А эта драная кошка...
После очередного глотка Павел набрался смелости и заявил, что к его большому сожалению и при всем уважении, он не занимается семейными проблемами, как то: слежкой за неверными супругами и их незаконными пассиями. Откровенно говоря, Юхансен рассчитывал, что после такой декларации его просто выставят из дома, и на том можно будет забыть о деле со стрельбой на площади. Но не тут-то было. Выставили его спустя еще полчаса с пятьюстами кронами аванса в кармане.
Итак, любовница теперь подозревалась не в попытке увести законного супруга у нынешней клиентки Юхансена. Предполагалось, что любовница причастна к двойному покушению на жизнь Золеца. Все подробности об эпизоде со стрельбой сыщику рассказал приятель-таксист, он же и порекомендовал своему бывшему седоку-юристу обратиться к Юхансену.
Вторым эпизодом следует считать попытку отравления. В прошлый свой визит Золец жаловался на недомогание. Действительно, в больнице ему был поставлен диагноз - острая ротавирусная инфекция. Желудочный грипп - другими словами. Для здорового мужчины такое заболевание вряд ли может обернуться чем-либо трагическим и непоправимым. Беда в том, что Адам Золец, желая произвести впечатление на любовницу, принимал некое средство для повышения потенции - проконсулин. Препарат вызывает... ну, вы понимаете, что именно вызывает такой препарат. Вместе с тем растет артериальное давление, а превышение дозировки чревато тахикардией. Словом, при высокой температуре и тяжелом течении вирусного заболевания такая таблетка может убить, и с Золецем именно это едва не случилось.
На первый взгляд, все ясно - несчастный случай. Однако Кларе казалось, что она полностью держит ситуацию под контролем. Таблетки для повышения мужской силы Адам носил во внутреннем кармане пиджака. Клара знала об этих таблетках и втайне вела их учет. По ее данным, муж уже две недели не пользовался препаратом. И во время болезни коробка с проконсулином осталась нетронутой. Однако врачи в больнице утверждали, что сердечный приступ вызван именно действием кантаридина, который содержится в этих чертовых таблетках.
Теперь уже было ясно - кто-то хочет смерти Адама Золеца. Юхансену предлагалось выяснить, кто этого хочет и почему?
Какой резон для убийства может быть у любовницы? Абсолютно никакого. Впрочем, это мнение Павел оставил при себе, а Клара права в том смысле, что именно с любовницы и стоит начать. Больше не с кого.
Радич рассказывал, что Золец называл любовницу Наташей. О какой Наташе речь, Клара не знала. Пришлось с позволения хозяйки дома отыскать записную книжку ее мужа и страницу за страницей всю ее изучить. Всю, потому что на букву 'Н' ни одной Наташи не нашлось. Обнаружилась только на букву 'Т' - "Таша". И адрес - бульвар Айзенштайна 2. Как раз напротив отеля, на городской площади. А рядом с адресом - 'Лавка колдуньи'.
Молния ослепительно белым изломанным клинком пронзила низкие свинцовые тучи и с первого же раза попала точно в шпиль ратуши. Ч-ш-грах! - сухо и яростно ударил в брусчатку площади гром и разбился об серые камни, зазвенев оконными стеклами окрестных домов. Дождь только этого и ждал. Ждал с самого утра. Целое море воды скопилось на границе земли и неба, дождь готовился к битве, и вот теперь... Сейчас, когда война всему сухому была объявлена, тяжелые капли ринулись вниз, чтобы промочить насквозь, смыть, затопить...
Конечно же, свой зонт он по рассеянности где-то оставил еще недели три тому назад, как раз во время прошлой грозы, и на этот раз остался совершенно безоружным и беспомощным в противостоянии со стихией. В надежде укрыться от уже бьющих по голове и плечам холодных капель, Павел Юхансен шагнул под козырек над ступеньками магазинчика с резной деревянной вывеской рядом с дверью. 'Лавка колдуньи' - буквы причудливо сплетались друг с другом и мало что могли объяснить случайному прохожему. Козырек над крыльцом оказался маловат, а Юхансен, напротив, обладал... э-э... его фигура отличалась весьма широкой костью, и спина, особенно нижняя ее часть, уже намокала под рикошетом брызг. Юхансен зачем-то откашлялся, взялся за дверную ручку и сделал еще шаг вперед.
Там-тень-тинь, - мелодично затрепетали блеснувшие медью палочки над дверью, пахнуло пряным и сладким дымом, а в полумраке за прилавком в белесом проеме возник... Нет, это сам Юхансен отразился в большом зеркале на фоне пасмурного дневного полусвета.
За окном сверкнула молния и грянуло, как из пушки. Даже сильнее. Когда рядом, на площади, во время праздников стреляли из настоящей старинной пушки, стекла так не звенели. Хотя нет, это не стекла, это тренькнула самодельная 'музыка ветра' над дверью. Таша с сожалением отложила кисточку. Большая, темная, пахнущая сандалом свеча, уже третья за сегодняшнее утро, была почти готова, оставалось вывести последнюю простенькую руну 'соулу' и 'свеча ароматическая' за четыре шестьдесят превратится в 'сжигающую тени лжи' по цене в сорок крон за штуку. Фолиант с фотографиями древнейших образцов письменности - на свое место, на полку шкафа, и можно глянуть, кого там принесло ненастьем. Ясно же, туристы в такую погоду предпочитают посещать бары и ресторанчики, а для постоянных клиентов время слишком раннее.
Вошедший еще не обвыкся в полумраке магазина после дневного света и моргал смешными светлыми ресницами. Выше среднего роста, не грузный, но полноватый, в белом полотняном костюме с мокрыми пятнами на груди и плечах, и в еще более мокрой шляпе с печально обвисшими полями. Нет, все-таки посетитель не похож на спасшегося после кораблекрушения, у спасшихся вовсе не бывает шляп, даже таких мокрых - подумала Таша.
Наконец гость увидел ее, встрепенулся, засуетился и сразу перед прилавком в крохотном магазинчике совсем не осталось сухого места.
Таша отвела взгляд, невольно улыбнулась, зачем-то взяла диковинную метелку из крашеных в синевато-черный цвет куриных перьев и смахнула с 'Большой книги для гадания' несуществующую пылинку.
- Дождь, - понимающе улыбнулась она. Ни тени вопроса в этом единственном слове не прозвучало, но Павел кивнул и тоже улыбнулся в ответ. Улыбка вышла неловкой и беспомощной. Девушка щелкнула выключателем, и пламя свечей растворилось в свете большой люстры, пожалуй, даже слишком большой для такой комнаты. Темными пятнами на плитке пола проступили мокрые следы ботинок. - Вы проходите, не стесняйтесь, и снимите уже свою шляпу, она же промокла насквозь.
- Я, вообще-то... - Павел осторожно, будто пугливое животное, взял на руки своего фетрового 'питомца' и только теперь рассмотрел хозяйку магазинчика.
Он ожидал увидеть затянутую в кожу длинноногую девицу с пышными формами, длинными белыми или рыжими волосами, пухлыми губами, покрытыми слоем алой матовой помады, и такими же алыми ногтями. Этакую роковую красотку, охотницу и обольстительницу. Ну не древняя же сморщенная старуха с клюкой и бородавкой на носу околдовала Золеца.
Не угадал ни разу. Перед ним стояла невысокая темноволосая девушка в джинсовом комбинезоне, слишком свободном для ее хрупкой фигурки. Стрижка 'гаврош', идеально очерченный овал лица и... как же так? При такой форме скул и подбородка во время улыбки обязательно должны появляться ямочки на щеках. Но их нет. Даже намека!
- Да вы присаживайтесь, вон там стул. Извините, журналов и газет для посетителей не держу. - Снова улыбка, и ни единой ямочки.
- Ох уж этот дождь, - озадаченный отсутствием ямочек на щеках девушки, произнес Павел. - Дождь смывает все следы...
- Вы уверены? - спросила девушка. - А как насчет того, что все тайное рано или поздно становится явным? Да вы присаживайтесь, не стесняйтесь.
Посетитель оглянулся и сразу же преуспел в поисках стула.
- Я присяду, спасибо! Но прежде, - он порылся в кармане объемистого пиджака, выудил из него кусочек картона и положил его на прилавок, - позвольте представиться. Павел Юхансен, частный детектив.
- Таша, хозяйка... всего этого... - девушка повертела в руках карточку, усмехнулась и чуточку иначе, с другим интересом, взглянула на своего гостя.
- Хозяйка? Значит вы... Признаться, я себе совсем иначе представлял колдунью.
- Надеюсь, я вас не обижу, если скажу, что иначе представляла себе детектива? - Темные брови 'колдуньи' насмешливо изогнулись. - Как интересно! И чем же вы занимаетесь? Следите за неверными мужьями и женами?
Юхансен вздрогнул, а колдунья достала с полки жестяную коробку из-под печенья, очень удобную для хранения ничего не значащих мелочей, метелкой смахнула в нее визитку, плотно закрыла крышку и водрузила коробку на место.
- Почему же обязательно за неверными мужьями? - смущенно пробормотал Юхансен. - Я, вообще-то, помогаю людям, попавшим в... хм, сложные ситуации. Случаются любопытные дела...
- Расскажете?
- Как минимум об одном из них, - пообещал детектив, - я, собственно, и заглянул к вам, чтобы задать несколько вопросов, уважаемая госпожа... эээ...
- Просто Таша, - на этот раз без улыбки сказала девушка. - Мы с вами в некотором роде коллеги, я тоже помогаю людям, попавшим в сложные ситуации. Здесь, у меня, можно купить... Не смейтесь! - 'колдунья' строго пресекла попытку Юхансенаа растянуть губы в улыбке.- Значение психологической поддержки для того, кто верит в силу колдовства, очень велико. А кроме прочего, даже самым отъявленным материалистам приходится сталкиваться с необъяснимыми, а порой и потусторонними явлениями. Скажете, не так?
- Да-да, обстановка у вас очень необычная, - немного невпопад согласился сыщик и в который уж раз обвел магазинчик взглядом. Улыбка, так и не вырвавшаяся на волю, блеснула в его глазах. - Мне кажется, точно такую же свечку, как вон та, я недавно где-то видел, только на ней не было никаких закорючек...
- Это не закорючки! - обиделась Таша. - Это руны. В них-то все и дело. Без них это просто свечка. А с ними... - колдунья умолкла, потом, что-то для себя решив, продолжила. - Вы хотели задать мне несколько вопросов? Задавайте, пока у меня здесь не выстроилась очередь из покупателей!
Юхансен удивленно посмотрел на колдунью, поерзал на стуле, оглянулся по сторонам в поисках очереди и как-то неохотно начал:
- Так вот, о деле... Уважаемый юрист, господин Адам Золец... Знакомо вам это имя?
- Имя знакомо, - кивнула девушка.
- Господин Золец оказался в сложной и даже плачевной ситуации, - понизив голос, сообщил Юхансен. - В весьма плачевной. Э-э... да, я вам, кажется, уже говорил, что с моими клиентами практически всегда это случается. Но тут случай особый. Представьте себе, недели две тому назад в него стреляли здесь неподалеку, на площади, а теперь он тяжело заболел.
- Что вы говорите! И как же это его угораздило? - в голосе Таши Юхансен услышал, скорее, сдерживаемое любопытство, нежели искреннее сочувствие или беспокойство. Странно. Сыщик предполагал, что девица либо встревожится, - если не знала о болезни Золеца, либо как-то выдаст себя, - если причастна к отравлению юриста. В конце концов, окружающие, в своем большинстве - тоже не прирожденные актеры. Юхансен не мнил себя тонким психологом, но все же надеялся распознать фальшь.
Однако, как ни старался, пока ничего фальшивого в колдунье он не увидел. Свечка? А что свечка? Может быть, эти руны на ней и правда означают нечто такое...
- Да, заболел и опасно. Кстати, разрешите поинтересоваться, а когда вы встречались с господином Золецем в последний раз?
- Надеюсь, все же не в последний. Господин Золец приходил сюда, ко мне в магазин, для консультации по вопросу... впрочем, это не может иметь касательства к его проблемам.
- Сюда?
- Да, а что вас удивляет? - приподняла бровь Таша. - Если точнее, мне потребовалось показать Золецу кое-какие бумаги, и мы прошли в комнату, - хозяйка магазина показала взглядом на дверь за прилавком.
- То есть наедине...
- То есть нет, - усмехнулась Таша. - Вскоре пришел мой отец, а господин Золец с нами распрощался. С тех пор я его не видела.
'Врет и не краснеет', - даже с некоторым уважением подумал Юхансен.
- Так вот, м-м... Я, собственно, хотел расспросить вас о том случае со стрельбой, вы ведь должны были слышать выстрелы?
- Да, на слух я пока не жалуюсь, - состроила гримаску Таша. - Все туристы разбежались, торговли вообще никакой... Погодите-ка. Не хотите ли вы сказать, что Адам Золец и есть ваш клиент?
- Хочу, - совсем чуть-чуть соврал Юхансен.
- И что же, выяснили вы, кто стрелял? - с тем же неподдельным интересом осведомилась девушка.
- Пока нет. Но... словом, некоторые соображения по этому поводу у меня есть.
Глаза Таши сверкнули темными колдовскими самоцветами.
- Как интере-е-есно-о! - протянула она. - И кто же этот злодей?
- Есть основания полагать, что к покушению непосредственное отношение имеет любовница господина Золеца, - рубанул сплеча Юхансен, впившись взглядом в лицо собеседницы.
- Любовница? А ей это зачем? - простодушно спросила Таша.
'Хм, а девица - крепкий орешек', - решил Юхансен, вслух же сказал:
- Ну, например, припугнуть...
- Припугнуть? Любовница? Я, конечно, могу чего-то не знать, но любовницы, они, как правило, находятся не в том положении, чтобы пугать своих женатых возлюбленных. Если уж ставить перед собой цель - добиться развода, чтобы потом... ну, вы понимаете. Нет, тут можно действовать только лаской, и, разумеется, каждый раз подчеркивать свои достоинства и недостатки нынешней супруги.
- Вам, безусловно, виднее, - сыщик согласно кивнул, -
однако жена господина Золеца - женщина крайне решительная и умная...
- А вы ничего не путаете, господин частный сыщик? - с насмешкой перебила речь посетителя Таша. - Тогда уж, скорее, припугнуть Золеца могла его жена. Судя по вашему отзыву об этой особе, она вполне способна еще и не на такое.
- Оч-чень любоп-пытное предположение, - запинаясь то ли от смущения, то ли от неожиданности, пробормотал Юхансен, - его непременно следует проверить, непременно! Спасибо!
- Пожалуйста. - Таша легкомысленно повела плечом.
- Вы, м... Таша, - сыщик неловко замялся, не решившись назвать свою новую знакомую 'госпожой', к тому же ее фамилию он узнать так и не удосужился. - Вы самый толковый свидетель из всех, с кем мне приходилось в последнее время иметь дело. И самый очаровательный... - его пухлые щеки предательски порозовели.
- Спасибо за комплимент, - хозяйка магазина ободряюще улыбнулась Юхансену.
- Тогда у меня будет к вам деловое предложение, - вкрадчиво начал детектив.
В этот момент раздался перезвон блестящих металлических палочек, подвешенных над дверью, и в магазинчик вбежал пожилой человек с большим сложенным черным зонтом в руках. Зонт, невысокий рост, очки в круглой оправе и обрамляющий лысину венчик седых волос - все говорило о том, что к колдунье пожаловал никто иной, как Оле Лукойе.
- Таша, девочка моя! Там ужасный ливень, - воскликнул вошедший, - если б я не укрылся здесь, у тебя, то, наверное, совершенно размок.
- Карел Дворжак, к вашим услугам, - представился 'Оле Лукойе' и протянул сухонькую ладошку.
- Павел Юхансен, - назвался Юхансен, пожимая Дворжаку руку. - Какой у вас восхитительный зонт! В том смысле, что большой, - уточнил Павел, поймав слегка удивленный взгляд Дворжака, - и, видимо, превосходно защищает от дождя...
- От такого, что сейчас там, за дверью - не особо. Льет как из ведра. Хотя вы правы, зонт все же немного... Это господин Шварц мне его одолжил, тот, что торгует сыром в соседней лавке, - объяснил Дворжак. - Сам я, увы, настолько рассеян, что, выходя из дома, даже не догадался взглянуть на небо. Но и вы, я вижу, оказались в таком же положении? Позвольте мне на правах отца поинтересоваться - вы только скрываетесь в магазине моей дочери от дождя, или в действительности покупатель? - для полной ясности 'отец своей дочери' повел рукой, предлагая вниманию посетителя товары на полках.
- Не совсем, - покачал головой Юхансен. - То есть да, дождь, конечно... Но, видите ли, для моей профессии товары госпожи Дворжаковой... Я верно назвал вашу фамилию? - Сыщик перевел взгляд на Ташу.
- У моей дочери фамилия ее матери, - резко прервал Юхансена отец колдуньи.
- Да, конечно, как вам будет уго... в смысле... прошу прощения, - совершенно смутился сыщик, но сразу же постарался взять себя в руки. - Видите ли, я расследую дело о покушении на господина Золеца...
- Так вы из полиции? - нахмурился Дворжак.
- Нет-нет. Я занимаюсь частным расследованием.
- Ага, выходит, вы - частный детектив, - Дворжак с сомнением окинул взглядом обширную фигуру собеседника.- Золеца, говорите? А кто это?
Юхансен часто заморгал в такт проносящимся в голове мыслям, - 'Неужели он не в курсе любовных похождений дочери? Или прикидывается? Ох, как бы не влипнуть в неловкую ситуацию'.
- Ну как же, папа! - вмешалась Таша. - Золец - именно тот господин, в которого палили здесь, на площади! И который чудом остался жив. И, кажется, он тоже предпочитает покупать сыр в лавке господина Шварца - как и ты.
- Ах, этот! - хлопнул себя по лбу Дворжак. - Ну да, конечно. Стреляли. Точно-точно. Слышал. Помню, он такой невысокий, лет под пятьдесят. Однако не имею чести быть знакомым с господином... как его?
- Золецом, - подсказал Юхансен, - хотя ему, насколько я знаю, сорок два года.
- Именно, - кивнул Дворжак. - Но если вам, господин... эээ... сыщик, интересно мое частное мнение...
- Очень интересно, - вставил Юхансен.
- ...то оно следующее. Все, что нынче происходит, происходит из-за денег. Ну, или из-за любви. К деньгам, - Дворжак хихикнул. - Не было ли у этого вашего... эээ... Золеца каких-либо проблем с бизнесом?
- Может, и были, как знать, - пожал плечами Юхансен, - Золец - известный юрист и совладелец этого отеля, - сыщик небрежно махнул рукой в направлении окна и стеной стоящего за ним дождя.
- А он совладелец отеля 'Штуцен'? - в глазах Дворжака зажегся живой интерес. - Тогда вам непременно нужно поговорить с господином Шварцем.
- Почему же с ним?
- Я, знаете ли, на досуге немного интересуюсь историей, в частности, историей нашего города и... историей замка тоже. Но Шварц, он - гораздо больший знаток.
- Да-да, - со смешком вставила Таша, - господин Шварц утверждает, что купил свою лавку только потому, что мечтает узнать секрет сыра с золотой плесенью. Вы когда-нибудь пробовали сыр с золотой плесенью, господин частный сыщик?
- Я о таком даже не слыхал, - развел руками Юхансен.
- Неудивительно. Рецепт этого сыра утерян, но кое-кто согласился бы продать душу, чтобы отыскать или воссоздать... А легенду об отшельнике Варнаве, который укрывался в подземельях замка, и никто никогда не видел его лица, вы тоже не слыхали?
- Не-е-ет, не слышал, - пролепетал сыщик.
- Я - не старик Шварц, - констатировала Таша, - потому расскажу коротко, без леденящих душу подробностей.
Откуда появился отшельник, не знает никто. Хотя по одной из версий Варнава в молодости служил палачом у графа. Однажды обрушился потолок в коридоре самого глубокого из подземелий. В это время хозяин замка воевал где-то за своего короля, и никому в замке не было дела до старого подземного хода, к тому же давно уже никуда не ведущего. Через какое-то время слуги, спускавшиеся в подвал замка за припасами, стали рассказывать, что слышали стук, как будто в шахте рудокопы добывают... Ну, что там обычно в шахтах добывают рудокопы? - сбилась с эпического тона колдунья. - Потом в замковом колодце будто бы услышали голос. Сперва решили, что Нечистый задумал истребить обитателей замка, отравив воду. Но, прислушавшись, поняли, что голос в колодце читает молитвы. Так в замке появился святой отшельник. В колодец для праведного человека стали спускать еду, но принимал он лишь хлеб и молоко. В скалистых холмах, окружающих замок, паслось множество коз, и молока было много. В благодарность отшельник через тот же колодец начал одаривать добрых людей удивительным сыром, будто обсыпанным нежной золотой пылью. Странники и путешественники говорили, что вкусней сыра не делают нигде в целом свете. И говорили, что сыр тот помогает от многих болезней. Этому сыру и, конечно, молитвам святого человека, прочтенным над удивительным лакомством, приписывали самые чудесные свойства. Даже то, что чума, бушевавшая по соседству, не тронула графство, тоже приписывали святости и мастерству отшельника. Ведь каждый обитатель округи хоть раз в жизни вкусил волшебного сыра.
...Прошло много лет. Отшельник и его позолоченный сыр остались только в летописях и сказках. И еще столько же лет прошло до той поры, когда один из владельцев замка, который получил его в наследство от отца, погибшего в схватке на чужбине, начал расширять погреба. Работники молодого графа, прокладывая туннель, наткнулись на огромный камень, как будто светящийся изнутри. Стальной клинок при встрече с этой глыбой разлетался на мелкие осколки. Некоторые говорили, что в старые времена на этом камне стояла плаха палача, ставшего святым отшельником. Другие называли этот камень 'дьявольским' без всякого объяснения. Так или иначе, но камень так и остался в подземелье, а графские сыроделы, помнившие о сыре с золотой плесенью, сумели разгадать секрет отшельника. С тех пор местный сыр запрессовывали в формы только на этом камне. И вызревал тот сыр в коридорах поблизости. Считалось, что сыр тогда был таким же чудесным, как и при жизни отшельника. Хотя иные и говорили, что от святости молитв в прежние времена сыр был вкуснее.
- И что же теперь? - не утерпел Юхансен, едва Таша замолчала.
- А теперь это только легенда, - подал голос Дворжак. - Ибо все подземелья замка засыпаны еще при Леониде II, когда были срыты стены. А раскопки... Считается, что при раскопках может пострадать фундамент. В общем, власти ни за что не дадут добро на такие опасные для исторического памятника работы.
- Жаль, и вместе с тем, все это крайне интересно. - Юхансен вдруг поймал себя на том, что рассказ Таши он, пожалуй, готов был слушать бесконечно долго, а ее отец...
- Что любопытно, лавка господина Шварца располагается на месте, где раньше находилась одна из угловых башен замка. Да, молодой человек, - отреагировал Дворжак на удивленный взгляд сыщика. - И, между нами, у Шварца могли быть и более существенные причины для покупки помещения в таком месте. Поиск утраченного рецепта. Пф-ф, - Оле Лукойе даже взмахнул зонтиком, словно задумал погрузить Юхансена в сон без сновидений. - Известно ли вам, что граф Теодор первый пятнадцать лет укрывал в замке беглого алхимика Марка Флориана? Именно в подвалах замка приговоренный к сожжению тот написал свой труд 'Утиле экспэритур'. Чем еще он занимался в этих подвалах, мы теперь можем только гадать. Известно, что некий барон в 1463 году от Рождества Христова, эта дата стоит под документом, отправил с верным ему причетником письмо в Рим самому Папе. В письме сообщалось, что граф Штуцен де продал свою бессмертную душу Врагу рода человеческого за колдовское золото. Однако письмо это в Рим к Святому престолу не попало, а обнаружилось лишь спустя полвека при дворе Леонида II, чем, кстати, историки и склонны объяснять гонения короля на род Штуцен-Бельхальских в начале шестнадцатого века. Еще одним из любопытных фактов можно назвать знакомство Якоба Фуггера по прозвищу Богатый с графом Теодором. Причем свое прозвище, видимо, по случайному стечению обстоятельств, Якоб получил вскоре после смерти старого графа.
- Ох-х-х, - Юхансен шумно вдохнул и так же шумно выдохнул.
- Заметьте, молодой человек, все это голые факты, и никаких вам сказок о плесени из золота. Похоже, золото в этой истории очень даже полновесное, а колдовское или еще какое - вопрос следующий.
- А господин Шварц... - сыщик невольно прислушался к собственному голосу, теперь более отчетливому и громкому. Ливень за окном стихал.
- Не факт, что Шварц перед вами раскроет все свои сокровенные надежды и мечтания, но знает он обо всех этих тайнах замка больше моего, это уж точно. И если хотите, я могу составить вам, молодой человек, компанию по дороге к его лавке. Мне все равно следует вернуть зонтик, а то я его еще потеряю, - усмехнулся Дворжак.
- Господин Юхансен, - из-за прилавка подала голос Таша.
- Простите, мне очень неловко, но могли бы вы называть меня Павлом, а то... - Юхансен вдруг умолк, натолкнувшись на подозрительный взгляд Дворжака.
- Хорошо, - просто сказала Таша. - Павел, мне ужасно любопытно, о каком таком деловом предложении вы говорили?
- О предложении? - нерешительно повторил сыщик под строгим взглядом отца Таши.
- Да, о деловом, - улыбнувшись, подтвердила хозяйка магазина.
- М-м... я. Разрешите, я зайду к вам завтра или послезавтра? - Юхансен снова порозовел под скрестившимися взглядами дочери и ее отца.
- Заходите, Павел, - кивнула Таша, а Дворжак бесцеремонно ухватил Юхансена под локоть и потащил к выходу.
Часть 3. Синий змей
Ливень закончился. Темные растрепанные тучи уже спешили куда-то на север. Там, над крышами, кажется, еще лилось и грохотало, а здесь, на площади, в мутных потоках, стекающих в канализацию, отражалось нежаркое после дождя солнце.
- Нам во-он туда, - Дворжак простер зонт в сторону сырной лавки.
- Нет, прошу прощения, в другой раз я обязательно загляну... Видите ли, с этим дождем я и так сильно задержался, а у меня назначена встреча.
- Ну... Как вам будет угодно. - Оле Лукойе окинул подозрительным взглядом сыщика, дождался, пока тот спустится с крыльца и сделает несколько шагов вслед за уходящими тучами, и только тогда сам отправился возвращать свой сказочный аксессуар настоящему владельцу.
Посетить сырную лавку Юхансен все же собирался, но в его планы не входило представляться детективом, а Дворжак непременно так бы его хозяину и отрекомендовал. Конечно, никто Юхансену встречи не назначал. Куда и зачем ему уходить от забавного магазинчика симпатичной колдуньи? Сыщик неторопливо добрел до фонтана. Пенистая струя с шипением била в небо из пасти умирающего каменного чудовища. Хм, должно быть, это выглядело страшно нелепо какие-то четверть часа назад - сверху на землю устремляются потоки воды и тут же отправляются в небеса рыцарем, низвергшим змея или дракона. Кто там оно есть - это несчастное чудище?
Змеем или драконом. Юхансен припомнил описание рисунка на куртке стрелка. Этакий свернувшийся восьмеркой синий китайский дракон. Темно-синего змея на черной коже куртки наверняка можно было заметить только вблизи, неудивительно, что, кроме Радича, больше никто рисунок не разглядел. Надо бы, кстати, наведаться в уголовную полицию. Сержант Ян Убыш - большой любитель хорошего бренди, если уметь правильно поддержать беседу...
Это вышло не нарочно, Павел обошел фонтан по кругу, точнее, по полукругу, и оказался на месте, где туристы охотней всего щелкают своими кодаками и никонами. Отсюда открывался прекрасный вид на площадь, на фасад замка и даже рыцарь с этого ракурса выглядел наиболее героически. Однако взгляд Юхансена то и дело с достопримечательностей скульптуры и архитектуры соскальзывал на дверь под неразличимой отсюда, с расстояния в сотню шагов, вывеской: 'Лавка колдуньи'.
Дверь открылась, сыщик автоматически глянул на часы - тринадцать ноль семь. Таша выпорхнула на крыльцо, заперла магазинчик и направилась прямиком к отелю. Юхансен поплелся следом, и по всему выходило, что дело тут не в профессиональных привычках или, скажем, в чутье опытной ищейки. Нет, он поплелся, как тот осел, которого поманили морковкой - бездумно переставляя ноги, стараясь не выпустить колдунью из поля своего зрения. Впрочем, его 'ослиная' голова одновременно все же вертела и прокручивала судорожные мысли относительно объекта наблюдения: 'Зачем она отправилась в отель, Золец ведь сейчас в больнице? Что она задумала?'
Холл замка оставался гулким и мрачным, несмотря на высокие стрельчатые окна, прорезанные до самого потолка, несмотря на лучезарную улыбку лощеного портье, и даже гомонящие туристы - современные варвары в шортах и парусиновых жилетках со множеством карманов - не могли поколебать вековое величие древних стен. Прошагав мимо швейцара, единственного из всех, кто молчаливо хранил достоинство, Павел заозирался по сторонам. Таши нигде не было, зато сыщик ощутил на себе взгляд лощеного портье.
- Добрый день. Могу я вам быть полезен? - подал голос тот, едва Юхансен подошел к стойке.
- Да, я на это очень надеюсь. Видите ли...
- Каспер, меня зовут Каспер. - Портье кивком обозначил поклон.
- Моя фамилия Юхансен. У меня имеется поручение от господина Адама Золеца. Вы ведь знакомы с господином Золецем?