Аннотация: Это черновик книги. Подробнее можно прочитать в романе: см. ссылку на сайт автора.
*
Так бывает, когда от маленькой сучки отгоняют на улице кобеля:
- Остановите же его, - но никто не слышит. Наверно стоны слишком громкие, потому что Юра зажимает ей рот, и говорит ей:
- Тише.
- "Тишше, как шипение змеи, как осиное жало.
За стенами тишина дом тщательно прячет происходящее в ночной темноте. Беда происходит, это грехопадение. Таня стыдно страшно, он раздражен, что долго не может проникнуть в нее. И Тане стыдно за это за то, что происходит сейчас, он говорит ей, расслабится, иначе все бросит. Но как же он теперь все бросит, когда это уже произошло.
И Таня терпит эту боль внутри, как промокший котенок в темноте, у которого уже нет писка. Это кажется, продолжается вечность.
Он отпустил ее, когда светало, похлопал по попке и сказал:
- Бесстыдница.
На дрожащих ногах она ушла от него.
Она поднималась по ступенькам с чувством, что что-то произошло не так. С чувством что было с ней до этого момента осталось позади, и никогда не произойдет есть только одно в жизни он.
- Юрочка мой, - заскулит она в темноте не в силах понять, что с ней.
Она не знает, что любит его уже. Безумно. На всю жизнь. Как сука хозяина.
Стены его квартиры хранят молчание. Тайну ее стыда такую же, как и тайну рождения которую прячут от детей и предпочитают не показывать никому.
Проходят дни, и ничего не происходит, там также играет музыка.
Раздаются голоса и смех. И он не звонил ей. А Таня сама не решается позвонить.
*
Юре суждено спать с ребенком, целовать ее. Насиловать без насилия. Потому что застывшая Таня не делает никаких движений, доверяет ему, раздвигая ноги ему, раздеваясь перед ним. Верит и идет. Чтобы он содрал с нее одежду. Чтобы его толстый зад шевелился в нелепом танце. Он плотный и его стеклянный взгляд как у питона и под ним она Таня.
*
Он скребется к ней, когда мать Тани гасит свет, и Таня уже ждавшая его выходит за ним.
Преступления совершаются чаще по ночам, когда темнота и нет свидетелей.
Безнаказанное преступление. Преступлений море как чаек.
Кого судить за преступление, если преступление не доказано.
Может быть, судить родителей, которые допускают это. Может, они виноваты, не рассказывая детям ничего. Не ставя их в известность, что у мужчины бывает огромный ствол, который врезается, и бьет все там внутри.
Когда очень больно и силы кончаются терпеть. Когда все равно надо идти. Потому что детское тело, познавшее утехи взрослого мужчины любит душой искренне и преданно как любят только в детстве.
Оставаясь обезьянкой для развлечений, с ней можно делать все что угодно.
Встать суд идет. самый справедливый суд в мире народный который живет в каждой душе.
Такой суд есть, и если человек виновен, а его не осудили по закону, то в свои права вступает суд совести.
Липкий страх пронизывает преступника, как и его жертву.
Тане был знаком этот страх, он посещал ее вместе с любовью вместе с прекрасным цветочным чувством. Страх липкой струйкой как молоко вливался в Таню, и казалось, что опускались все внутренности, оставалась лишь оболочка на земле. У Тани каждый раз тряслись ноги, и она шла к Юре на подкошенных от страха ногах, не зная что он будет делать с ней сегодня.
Она летела на огонь, который поглощал ее, полыхая в душе любовью к нему к Юре.
Любовь это тоже преступление надо замораживать сердца, когда нельзя любить тех, кто недостоин любви кто лишает детства, невинности.
*
Ее мать узнала правду.
Как легко вычислить глупого ребенка.
- Мамочка, а ты знаешь его? Знаешь ли, Юру?
Что пыталась узнать Таня. Быть может расположить мать к себе?
*
Мама прости меня за то, что я была, есть и буду такой.
Так суждено было случиться, и это произошло, Таня не может осудить мать, но душа ее выдавливает, как из тюбика пасту: Виновна. Ты виновна моя милая мама. Виновна, в том, что ребенок пошел искать себе друга, любовника, любви.
- Господи моя Таня под этим мужиком, -плакала обессиленная Танина мама в детской комнате милиции.
Ее успокаивали, быть может, отпаивали валерьянкой. Домой мама вернулась более сдержанная, она даже пыталась выйти на контакт с Таней расспрашивала ее по-хорошему.
Она сказала Тане, что разговаривала с ним, встретила его на лестнице, сказала ему:
- Ах ты поддонок, да как ты мог?
- Так это твоя мать была? - усмехался Юра, - А я думал и чья это мать? Я вначале подумал, что это Светина мать.
Света была соседка Тани, девочка на год старше.
При чем здесь Света? - думала Таня, но спросить у Юры не решилась.
Может, проще было быть в неведение?
*
Таня не могла дождаться, когда можно будет позвонить Юре.
Когда он скажет ей зайти.
Где он встретит ее в трусах и у них не будет время поговорить. Только кровать, его руки разводящие ее ноги широко в сторону. И его движения борова.
И Таня уже сможет смотреть на него в темноте, на его белки глаз пока он не включит свет.
- Не надо. Юра не надо свет.
Это ощущение стыда. Постыдности поступка, но ведь он тоже раздет, тоже голый.
- Какой он смелый, - восхищалась девочка.
В дверь к Юре позвонили, когда они уже были в кровати, и Таня была горда тем, что ей удалось быстро раздеться и юркнуть под одеяло, прежде чем Юра увидит ее.
Юра осторожно прокрался к двери.
- Это твоя мать, - спокойным голосом произнес он.
- Что же теперь делать? - испугалась Таня. -Как ты хочешь хочешь? Я в окно выпрыгну.
Ведь у Юры был первый этаж, засуетилась испуганная Таня.
- Не надо, - рассудительно сказал Юра. - Она сейчас уйдет.
Спустя время мать перестала звонить и ушла, но их вечер был испорчен, потому что и Юра сказал Тане, что пора расходится.
*
Подруга Тани, бойкая и маленькая Саша, подбегала к двери Юры и выключала ему свет.
Фокус был в том, что надо было успеть убежать, прежде чем Юра откроет дверь, а открывал он ее почти мгновенно.
Послышался топот убегающих ног Саши и следом за ней бегущие тяжелые шаги.
Юра погнался за Сашей.
Таня стояла с открытой дверью, и цепенея от ужаса честно ждала Сашу.
Саша успела добежать первой, только потому, что на последней ступеньке Юра споткнулся.
Юра начал барабанить со всей силы в дверь, а потом ударять по ней ногами. Дверь зашаталась, и Таня услышала звук ломающегося дерева двери.
Девочки слышали, как он ушел, так же внезапно, как и появился, но он вернулся.
Топор врезался в косяк двери. Дверь заскрипела и зашаталась.
Девочки держали дверь локтями и ногами и под напором поддающейся двери отталкивали со всей силой тонких ног коврик под дверью.
За дверью ревел Юра.
Таня никогда не видела его в такой ярости. Она была очень напугана, в перерывах между ударами, она искала пути к спасению, но путей не было. Шкаф куда она хотела было спрятаться, был заполнен одеждой.
Саша смотрела в глазок. Таня от страха смотреть в глазок не могла.
Девочкам было страшно, это был животный страх, который бывает у белок .
Таня прочитала две молитвы, которые знала.
Случайно вышедшей на шум соседке удалось остановить Юру.
*
Он грубо брал ее. Раздвигал ее ноги и дергался на ней, отчего ее тело сжималось и ее трясло. А губы шептали: - Не надо.
И в ней все кричало, но она не могла уйти, потому что, тогда он бы бросил ее. Но ведь она была уже его. Его телом, душой.
*
Мать написала заявление на Юру.
Его стали вызывать в милицию.
*
Он хотел с ней очень много, ему было очень интересно, что у нее там внизу, то сокровенное...
Камасутра в восьмидесятых была.
Он думал, что он оказывает ей честь своим голым телом.
Он не знал, что с каждым его движением в нее вонзалась игла. Иголка смерти это был наркотик, ее любви к нему, от которого нельзя погибнуть. Он безопасный. Но можно быть живой, и видеть все мертвым вокруг без него.
*
Отец пришел неожиданно, его пригласила мать. Таня спряталась от него в ванну, отец выломал замок .
- Папочка миленький, не бей меня, - кричала Таня отцу, когда он, не справляясь с ней, хватал ремень тем самым сам, толкая ее к Юре, кто все равно погладит и после боли поцелует, где после боли рай.
*
Ее руки плотно обвивали Юру, сильно прижимались к нему. Он оттаскивал ее от себя почти насильно. Она не хотела уходить, хотела быть с ним вечно.
Папа ты виноват, что руки Юры ласкали, гладили грудь.
Юра говорил: - Маленькая моя лиса.
Так никто не говорил и не любил тоже. Никому Таня была не нужна, но Юре нужна, если он спит с ней.
Плечи, глаза, губы, руки все манило ее.
*
Мать Юры пришла к Тане домой с приятельницей.
Она хотела поговорить с девочкой.
- А вот и Танечка, - нараспев произнесла мама Юры, расставив руки и направляясь к ней
Сзади Тани была еще приоткрытая дверь, через которую Таня юркнула обратно, и бросилась бежать.
- Бум, - раздавалось биение ее сердце, когда она бежала мимо поздно вечернего дома.
- Цок отстукивали ее каблуки, быстрей к телефонной будке, откуда надо было срочно позвонить ему Юре. Юра удивил ее, оказалось, что он знал о визите мамы:
- Она только поговорить с тобой хотела и все. Возвращайся обратно, сказал он ей, и Таня снова бросилась обратно, но мамы Юры там уже не было.
*
Мама предположила, что мама Юры была выпивши.
- Да? - удивилась Таня.
- Откуда ты взяла это, мамочка? - верещала она, стремясь все узнать о приходе мамы Юры.
- У нее слишком блестели глаза.
Наверно маме Юры тоже было страшно войти в их квартиру, подойти к преступлению.
- Люди осудите ее. Осудите, что она породила такого холеного отпрыска, который не боялся совсем ничего, и не было на него расправы.
*
Я беременна, сказала Юре Таня счастливым голоском.
Так и должно было быть, ведь в браке всегда рождаются дети.
- Покажи справку, - сказал Юрий. - Десять ударов по животу и ребенка не будет, - сказал он ей и глаза у него были злые, как будто он сейчас собрался выполнить эту операции.
*
Таня опять встретилась с мамой Юры. Она пришла к нему домой и там уже сидела его мама. Они сидели все вместе за пустым столом, и Таня думала, что ей предложат чай, но ничего не подавали. Мама Юры сказала, что сейчас все за ранние браки и у Тани щемило в душе, эти люди были ей родные, она была сама не своя от счастья, будто они уже с Юрой поженились.?
*
Таня спросила его, встретятся ли они поздней, Юра сказал позвонить ей позже. Окрыленная Таня летела на крыльях и глаза ее были в том сияние, когда про человека можно было сказать, что он влюблен.
Все искрилось вокруг, эйфория не покидала ее, она была сгусток энергии, клубок пчелок, нюхавших цветы.
*
Кабинеты следователей менялись как кадры кинопленки столы и стулья, напоминающие школьный класс.
- Ты с ним спала?
- Как проходил ваш половой акт?
Все записывалось, а у Тани пылали щеки.
- Вы не посадите его, не посадите?
- Не посадим, - говорили ей следователи, эти взрослые дяденьки.
*
Где ты тот дежурный участковый, который вызвал ее просто потому что, начитавшись уголовного дела, пытался переспать с ней. Но дело не было уголовным, потому что
никому не было дела. Никому.
Совершалось преступление. О котором знали все и никто ничего не делал. Таня жила в страшном напряжение, и каждый день ждала его Юру. Она не ела, не спала, не дышала, и только сердце билось быстрей скорей к нему.
*
Таня вызывала лифт, и засовывала бутылку между лифтом, наслаждалась открытием и закрытием лифта на его этаже. Он наверно выбегал в трусах вытаскивал бутылку, этот источник шума, который лязгал и не один сосед не выходил ночью поинтересоваться, что там происходит.
*
Руки друзей юры держали ее очень крепко, они схватили ее на лестнице и притащили к Юре в квартиру.
Они вызвали милицию. Что они хотели доказать, что Юра не виновен, а виновата она. Но в чем виновата она, когда ее жизнь уже не принадлежала ей, а принадлежала ему. Она была окружена ими его друзьями. Они были страшные, взрослые, злые, и он тоже был, отвернувшись не глядя на нее, что это было развлечение? Но почему они тогда вызвали милицию и так сильно кричали, чтобы милиция не отпускала Таню. Что она не просто так тут, она караулит Юру. Но что ей надо было делать, как поступить, если ее душа растелилась у него в ногах моля, зовя, и душа жгла, и глаза с невыплаканными слезами проливались реками вдали и в такой близи от него.
*
Квартеронку звали Авророй. Было много разных произведений, кого-то звали было даже чучело. А Таню?
Они назвали ее Лопатой, звали, как собаку - это была кличка животного.
- Это Жанна тебя так назвала, - ухмылялся Юра.
*
Они вышли из одного подъезда с интервалом. Вначале она, за ней он. Ей было страшно идти по вечерней улице, до магазина. Она почти бежала туда. Там его еще не было и вокруг не было, он подошел минут через пять, ее трясло, она не знала, куда они, Таня думала, что ему дал кто-то ключи от квартиры. Они поднялись на самый верхний этаж шестнадцатиэтажного дома. Юра, потирая руки, прошелся по чердаку, заглядывая внутрь, он ничего не боялся, он подошел к ней, его руки гладили ее как кошку, укладывали на ступеньки холодной лестницы. Они занимались любовью, у Юры были закрыты глаза, и она смотрела, как он двигается на ней не в силах вдохнуть.
Он сказал ей, что она может звонить ему, раз в неделю, только раз в неделю, иначе они не будут видеться. Таня не могла ждать так долго она не могла без него. Она продержалась ровно день, после чего позвонила снова.
*
Начались проблемы в школе, там выяснялись непонятные вещи, и Таня понимала, что она уже ничего не понимает. В середине учебного года ей даже самой открылась истина, что она совершенно не понимает то, что сейчас проходят, а новые предметы в шестом классе такие как физика и химия остались полностью за рамками ее восприятия.
Мимо Тани пробегала завуч школы и зло смотрела на нее.
Классная руководительница больше не оставляла Таню после уроков, чтобы поговорить. Все отвернулись от нее.
Мама больше не посещала родительских собраний, наверно ей было стыдно за дочь.
Возле Тани образовывалась паутина незнаний и еще чего-то, чего она Таня не могла разгадать, так как мир все равно был добрый.
*
- Скажи аптека и затянись, да не бойся, я тоже так курить научилась.
Таня и Саша были ровесниками, но Саша училась не в шестом, а в седьмом классе. Они вместе прогуливали.
У Тани еще была подруга Тамара. Тамара перешла в их школу с четвертого класса, потому что до этого жила где-то за границей. Она вела себя обособленно от других детей. И дети не стремились к общению с ней. Бойкая Таня разговаривала со всеми, но близкой подруги до четвертого класса у нее не было. И Тамара с Таней потянусь друг к другу.
*
Таня ждала его с огромным сердцем, но он не шел к ней. Она подумала, что ему надо сделать что-то хорошее. Она не могла пробраться в его квартиру, потому что шапок невидимок не было.
Ночью крадучись как вор на цыпочках она подошла к его двери. Она решила помыть его дверь с черной обивкой, со следами пинков от ног, видимо его друзей. Она принесла влажную тряпочку и тщательно протерла дверь. Потом она решила вытряхнуть ему половик, но он был настолько грязный, что Таня рискнула притащить его в квартиру и помыть с бьющимся сердцем. Когда она бережно постелила чистый коврик около его двери, раздался стон, потом еще и еще. Таня подошла вплотную к двери, сомнений быть не могло, там за дверью была женщина, а значит, был и он с ней. Таня задохнулась от физической боли. Как молотом застучали ее кулаки по двери, пытаясь прекратить это прекратить его соитие с другой. Услышав осторожные шаги с внутренней стороны двери, Таня бросилась бежать домой и еще долго не спала, пытаясь представить все не так. Найти оправдание ему.
*
А кто может подтвердить, что ты была у него, что ты знакома с ним?
Внезапно Таня вспомнила, что когда она встретила его у подъезда, то была не одна, а была с подругой Галей, она. Только она может подтвердить, думала Таня, давая Галины координаты следователям.
*
На следующий день Таню избили средь белого дня, жестоко порвав одежду, Таня упала и ее продолжали бить, внезапно голос мужчины сверху спас ее, сказав, чтобы они не трогали Таню.
Таня поняла, что ее побили за Галю. Не разобравшись. Или просто найдя повод, чтобы побить от жестокости, бесчеловечности.
Галя ничего, не выяснив у Тани, натравила на нее своих друзей.
*
Таня снова пришла к Юре, когда у него была его мама, и опять они сидели за пустым столом, и разговаривала мама Юры. Она говорила, что сейчас все за свободную любовь, и Юра молчал и Таня. Таня не понимала значение этих слов. Она не загадывала и не строила никаких планов, она любила. Она не могла без своей любви, без Юрочки своего, и щеки ее разрумянились, и зеленые глаза то восторженно, а то в смущении смотрели на мать Юры.
*
Не дожидаясь, когда Юра будет раздевать ее, Таня скорей забиралась в кровать, и закрывалась одеялом до подбородка. Мама Юры позвонила в дверь как раз в тот момент, когда голый Юра собирался присоединиться к Тане. В воздухе пахло сигаретами, коньяком и кофе.
Он не впустил ее, его мама спросила:
- У тебя кто-то есть? - и Юра сказал ей, что: - Да, есть, - и сказал ей: - зайди позже.
Снова вернулся к Тане.
Господи, мама Юры, ты была и Тане мать, неужели ты допустила бы такой участи для своей дочери.
*
- Мамочка, - шептала Таня, и ком боли проникал внутрь, огнем пронзая ей все внутри.
Холодный расширитель входил в нее болезненным движением. Таню осматривала медицинская экспертиза, которая доказывала, что Таня не достигла половой зрелости, по документам все уже выглядело не так наверно, туда вообще не нужно было ездить, нужно было схватить его и трясти за Таню, за боль, за любовь.
*
Люди. Вы же есть, вы хорошие, добрые, почему нельзя избежать беды, когда беда одна, то около беды больше никого нет. Огромное горе платиной срывается вниз и катится под откос, не найдя пощады.
*
- Юрочка мой, - шептали ее расплавленные губы. Поцелуй меня поцелуй, - шептала она. Пытаясь прервать его, чтобы он дал передышку ей, маленькую передышку, сказал что любит.
Он не чувствовал себя преступником и грубо врывался в нее, сдергивая ее единственную защиту халат с оголенного тела.
Люди осудите этого мужчину. Осудите и вы не будите судимы.
Потому что жизнь этой девочки продолжалась в мучениях с тех пор,
как она полюбила его. Ее мучения не кончались никогда, и даже вдали от Юры, ее не покидала физическая боль, которая сидела где-то в груди, где говорят, бывает душа.
За что она полюбила этого преступника, огромного медведя, который наваливался на нее как валившееся дерево, на не успевшую убежать мышку. Она не знала, за что, но она знала, что он все, вся вселенная, он все для нее.
Может потому что он целовал ее.
А мать не прикасалась к ней.
И закрыла свою дверь на замок.
*
Шли годы. Тане было уже четырнадцать, потом пятнадцать лет, но история не кончалась.
Юра не был преступником, он был фаворитом, приезжая на такси с очередной пассией. Он захлопывал дверь, а этажом ниже бедная Таня, ежившись от холода, умирала без него. Духовная агония, когда жизнь есть, но в какой боли.
*
К Тане подходили соседи и предлагали переспать, а может они так хотели помочь Юре, оторвать от него Таню.
Где была защита. Где же вы судьи, почему же вы не помогли девочке, которая погибает.
Есть ли статья, за причинения вреда любовью?
Есть ли статья за сожительство с малолетним ребенком, без доказуемости? Нет, но ведь это неправильно, неверно. Ведь должно быть наказания, но нет преступление оно недоказуемое.
Сожительство с ребенком недоказуемо.
- Кто ни будь, был там? Видел? Может подтвердить? - спрашивал Таню следователь.
Спокойный голос следователя, которому все равно, но люди вам не все равно, мир не жесток, нет.
Просто иногда падают с горы и нужна рука все равно кого, только бы успел схватить, не допуская большей беды, где, же вы люди.
*
Юра заразил Таню венерической болезнью.
Мать принудительно положила Таню в больницу.
Не судите мать. Быть может Мать хотела оградить дочь о т него от зверя мучителя, к которому она шла?
Венерическое заболевание было доказательством их близости.
Мать Юрия, работавшая в ювелир. торге и соседка, работающая в кожное венерическом диспансере, сделали свое дело.
Юрий оказался здоров. Здоров по бумажке.
А значит, не виновен.
Таня звонила ему из больницы и говорила что у нее воспаление легких.
Ей было стыдно признаться в том, что она заболела. Что она ни с кем не спала, но он здоров, значит, он узнает и отвернется. Но он был участлив, говорил ей поправляться. Таня глупенькая, ведь только он один знал правду, это была его совесть, и она не мучила его.
*
В больнице было страшно, это была необычная больница с решетками и охраной, оттуда нельзя было уйти.
*
- Тиши, - шептал Юра Тане, и его рука зажимала ей рот. - А то я сейчас все брошу, - как молотом отдавало в голове девочки, но ее разум был сейчас не в голове, а между ног, где было больно.
*
Дело закрыли за неимением состава преступления. Люди, спать с девочкой подростком это преступление, это огромное преступление, это даже не Лолита, которая дразнится, это мужчина, который физически сильнее, во много раз сильнее, как огромный дуб душит росток.
Он душил Таню, и его огромные пальцы смыкались на ее тонкой шейке. Глаза закатывались, и Таня уплывала не в силах ничего сказать.
- И только еще попаси меня, сучка, - сказал он, ей продолжая заниматься любовью ли, это был грубый половой акт уничтожающей все.
*
Зачем же ты Таня.
Ты уже знаешь все, и ты все равно идешь к нему, ты не знаешь, что ничего не будет и ты нужна ему только для его утех. Нет, Таня не знает, не знает, не хочет знать, она знает другое, что королевство есть, и Юра принц, ее родной, любимый, она любила его больше жизни.
Умерла бы ты за него?
Да. Но вначале один час с ним позвольте, же ей это люди только один час.
Но он переезжает, почему, же он переезжает из квартиры, из подъезда, из жизни, нет из жизни нельзя, это невозможно.
*
Это не преступление, потому что ничего не произошло.
Он остался безнаказанно вершить свое дело.
Вертя девочку, как хотел, как тряпичную куклу.
Он врезался в нее прямо на столе.
- Юра так слышно, не надо.
Тело Тани было натянуто как струна, она с ужасом представляла, что там за стенкой на кухне друзья Юры слушают скрип, который издает стол.
- Пойдем на диван, - шептала она ему, но он вновь тащил ее за ноги к краю стола, и она вновь двигалась по столу, интуитивно выбирая там, где тихо.
Почему же он не стесняется, почему после прыгает по комнате и тычет, тем ужасным, что у него там, в экран телевизора после всего.
*
Он приглашал друзей послушать, подсмотреть, и у его друзей тоже были сальные глаза, и они тоже хотели наверно посмотреть пощупать.
- Останешься с ним, - говорил ей Юра, показывая на друга. Его друг играл на гитаре и даже не смотрел на Таню.
- Нет.
Все кричало в ней от жестокости.
- Это невозможно, - говорила она.
- Тогда уходи, - и она уходила, думая, что вернет, повернет к себе, поцелует, но его рука уже обнимала другую. Следующую. Это все на глазах ребенка, полуженщины. Которая познала то, что не познавали за всю жизнь и взрослые.