ЕСТЬ ЖЕНЩИНЫ В РУССКИХ СЕЛЕНЬЯХ...

      — Русские, вы не такие...

      — А какие, какие? — допытываюсь я.

      — Не такие... Другие! — проясняет ситуацию англичанин.

      Ага, другие. И очень разные тоже.

      Есть у меня подруга Светлана. Родом она из очень глухой Саратовской деревни. Потому, наверное, и русская её речь так фольклорна и выразительна.       «Учиться мне не нравилось, — делится воспоминаниями Света. — Еле дождалась последнего звонка... Вышла замуж за немца, отец которого остался в России после войны. А в девяностые все вместе репатриировали в Германию. Там родилась старшая дочь, но семейная жизнь не заладилась. С мужем разошлась, с немецкой семьёй рассталась...»

      Светлана — это тот, всё ещё существующий вид русских женщин, которые и табун — на скаку да в стойло. И избам гореть не позволят.

      Будучи человеком «весомых достоинств», или, как охарактеризовал её хозяин одного турецкого кафе, «леди королевских размеров» (весу в Светлане 120 кг — это когда в Лондоне, и 130 — после поездки в родной Саратов), Светка умеет всё. Ну просто абсолютно всё! Не только гвоздь забить, но и керамическую плитку по стенам и полу выложить, и кран починить. С любой техникой на «ты».

      «Вжик!» — Светка обрезала доску на станке. «Чпок!» — приладила к другой на полу. И откуда у неё только такие способности?!

      Готовит шикарно — не устоять! Пирожки, один за другим подлетая в воздух, проделывают какой-то немыслимый вираж и прыгают на противень ровными рядами. На трёх соседних плитах шкворчит колдовская нигерийская еда.

      Почему нигерийская? Потому что второй раз вышла Светка замуж за нигерийца! Ага, ещё в Германии. И теперь она — Адегбойега. Адегбойега — это не буквы алфавита, названные в неправильном порядке, это новая Светланина фамилия, и означает она что-то очень царское. Вот если заучить и произнести это «заклинание» в присутствии рожденных в солнечной Нигерии, можно увидеть, как почтительно склоняют они свои кучерявые головы. Сама проверяла. Хотя там у них много всяких кланов.

      Своей царской фамилии Светланин муж, Иисак, соответствует поразительно, ибо представляет собой такую же монументальную фигуру, как и сама Света, — воплощённую в реальность мечту Зураба Церетели. Только смоляного цвета. Ростом — далеко за два метра, в плечах — косая сажень и очень нехудой — со Светланиными-то кулинарными изысками! А дети Светланы и Иисака — очень шоколадные и очень красивые.

      — Папа, помой руки перед едой. Они у тебя совсем чёрные, — серьёзно напоминает Иисаку его четырёхлетний шоколадный сынишка, когда вся семья усаживается за огромный обеденный стол.

      Светланин благоверный не слишком радуется этому замечанию, но, как человек интеллигентный, легко переводит разговор на другую тему.

      Иисак свободно изъясняется на шести языках и, закончив вдоволь всяческих университетов, с удовольствием рассказывает своей «русской королеве» Светлане историю династии Романовых, пока та орудует дрелью, собирая купленный на днях огроменный диван. Похоже, что идея создания этого дивана также принадлежала Зурабу — уж очень он напоминает корабль Петра-Колумба в Москве.

      — Светлана, дай Иисаку молоток — вдвоём работа быстрее пойдёт! — пытаюсь внести я рационализаторское предложение.

      — Да что ты?! — искренне изумляется она. — Он же не знает, какой стороной молотка гвозди забивать! Как можно доверить Иисаку инструмент?!

      А вот Светлане — можно. Сама видела, с какой любовью на рынке перебирала она ящички с дрелями и насадками, повергая одновременно в суеверный ужас и искренний восторг своих родственников с далёкого чёрного континента.

      А однажды мы переезжали, и Светлана вызвалась помочь нам «самую малость»...

      Вообще-то в Англии переезжают скучно. Заказывают машину, упаковщиков, грузчиков. И нет той, почти праздничной нашей российской суеты с дружным: «И-эх, взяли!», нет весёлых дружеских перепалок, в ходе которых пытаются выяснить, а кто это такой сообразительный у нас? — да-да, тот самый, который со всей дурацкой мочи водрузил ящик с дедушкиными гвоздями на любимый бабушкин хрусталь. И не принято на Альбионе приглашать любимых друзей поучаствовать в упаковке семейной библиотеки, насчитывающей не одну тысячу книг, когда один с энтузиазмом запихивает кладезь мудрости в коробки так, «чтобы побыстрее и побольше поместилось», а другой, движущийся следом, неспешно их опустошает и, согласно своей философии, начинает укладывать в эти коробки «всё по формату».

      О, наш переезд — это процесс! С его перекурами и последующими посиделками на табуретках и просто «в повалочку»...

      Не могла, не могла Светка допустить нарушения устоявшихся российских обычаев: и в континентальной Европе, и в островном государстве свято блюла родную самобытность. Потому и наши попытки переехать «на западный манер» пресекла на корню.

      Заодно и «мелких» — тех, кто до 70 кэгэ, от выполнения основных работ «отмела» сразу.

      — Не потянете, — заявила. — Производственные травмы нам тут не нужны.

      В результате из крупных остались только сама Светлана и один знакомый потомственный лорд, прошедший установленный ею отбор по весу и пожелавший поучаствовать в исконно русском обычае. По устоявшейся семейной традиции, лорд этот в юные годы в Кембридже факультативно изучал русский язык и литературу, чем, конечно, изрядно гордился. Так, вдохновлённый славянскими мастерами классического слова, «вляпался» он в нашу историю.

      Светланин муж-интеллектуал принять участие в неумолимо надвигающемся «празднике труда» принципиально отказался, сославшись на некое неожиданно назначенное дежурство. «Негр на плантации — не его стихия», — горестно поделилась многолетними наблюдениями Светлана.

      Переезд начался с того, что Светлана загрузила в салон арендованного вэна несколько неподъёмных кастрюль с нигерийской едой и гигантскую корзину русских пирогов.

      — Перекусить между делом на скорую руку, — пояснила она.

      И «пошла вперёд тяжёлая артиллерия»...

      — Эх, ма! Взяли! — рявкнула Светлана «придремавшему в оглоблях» лорду и продемонстрировала, как правильно ухватить дубовый диван, дабы втиснуть его в кузов. Лорд от неожиданности вздрогнул, но «завёлся».

      Не всё, ох далеко не всё было ему ясно из Светланиного колоритного — не тому, видать, языку обучали его в Кембридже, и бо́льшую часть «саратовского цветастого» лорд скорее прочувствовал, чем понял.

      Надо ли говорить, что за рулём вэна сидела сама Светлана, и преодолев несколько десятков миль отменной английской дороги, начали мы выгрузку у нашего нового дома.

      Редкие утренние прохожие приостанавливали шаг, недоуменно наблюдая за удивительного вида процессией, предводительствуемой «леди королевских размеров», «командовавшей парадом» на непонятном тарабарском языке.

      — Ать-двать, твою мать... ох, ...три, четыре! — раздухарилась Светка, а лорд получил свою порцию адреналина.

      — Свет, ты не очень-то загоняй потомственного лорда, — робко попросили мы, проскакивая мимо них с торшерами и подушками в руках. — И с выражениями... того... полегче...

      — А я вот сейчас уроню этот диван на вашего потомственного лорда и посмотрю, будет он ругаться как потомственный портовый грузчик или нет, — обиделась Светка.

      Диван же, подлый, до четвёртого этажа нашего нового жилища так и не доехал — застрял между вторым и третьим...

      Здесь я предусмотрительно опущу Светланин спич, и не только потому, что обращён он был к местным строителям и архитекторам, воздвигшим непреодолимую преграду на пути к осуществлению наших грандиозных планов... В отличие же от Светы, лорд вздохнул, тоскливо окинул взглядом многоэтажку из-под нависающего над его гордым челом днища дивана, и вежливо заметил:

      — Не родовое поместье, конечно...

      — Не поместье... — согласилась Светка, переводя дыхание. Затем неспешно закурила сигаретку, выпустила дым, по-нигерийски оттопырив нижнюю губу, хмыкнула и философски продолжила:

      — Есть у меня под Саратовым родовое поместье. А вокруг — всё поля, поля...

      — Много земли? — восхитился лорд.

      — В России-то? — не совсем поняла Светлана. — Без галош не пробраться...

      И пока воображению лорда рисовались бескрайние просторы Светкиного поместья, родовой её замок с башенками и мосты, живописно перекинутые через опоясывающие его рвы, пересечь которые представлялось исключительно на внедорожнике с чуднЫм названием «галоша», «землевладелица» неспешно затушила сигаретку о перила многоэтажки и скомандовала:

      — Ты диван крепче держи, попёрли обратно...

      В Англии не принято оставлять посреди двора какие бы то ни было диваны — за «беспризорную», выброшенную на улицу мебель вчерашний владелец её карается штрафом, а потому сие дубовое белокожее произведение столярного искусства пришлось возвращать в прежнее жилище. И вся история его переезда, но теперь уже в обратном направлении, повторилась заново, с той лишь разницей, что «практический курс русского языка для лордов» приобрёл ещё большую выразительность и интенсивность. Так, вдоволь напутешествовавшись по окрестностям Лондона, диван этот был водружён на своё родное, «законное» место и потом ещё долго оставался некой ключевой точкой разговоров как в нашем кругу, так и в кругу лорда, являя собой некую загадку русской души, склонность к странным и непростым забавам.

      Очень может быть, что этот лорд стал единственным в мире лордом, перетащившим на своих благородных плечах столько русской классики. И когда последний ящик с бессмертным Гоголем был торжественно водворён на четвёртый этаж лондонской многожтажки, аккурат бок о бок с графом Львом Толстым, потомственный аристократ, весь день «пахавший» как крепостной, поспешил погрузился в свой «мерседес».

      Душевный русский человек всегда ответит добром на добро. «Устал, бедный...» — мысленно посочувствовала Светлана аристократу и радостно гаркнула ему вслед:

      — До дома-то довезти?

      Сил лорда хватило ровно на то, чтобы дико захохотать — «как портовый грузчик», — резюмировала Светлана, да покрепче «пришпорить своего железного коня».

      Что же касается самой Светланы, так она в тот вечер у нас ещё и дверцы шкафов прикрутила, и книжные полки собрала, а когда вернулась домой, не забыла и уроки у всех своих троих детей проверить!

Лондон, июнь 2013 г.