История 17. Обмен разумов
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
О том, как разум кардинала Ришелье переехал в тело папы римского не без помощи сотрудников института. Осторожно: присутствует сцена экзорцизма!
|
Не могу сказать точно, с чего все началось. Скорее всего, с утреннего визита брата Жана Зубодробителя, который приехал в гости к своему другу Панургу. Не знаю, сколько там было выпито, но факт то, что в два часа ночи меня разбудил Пирогов с зажженной свечой в руке и сообщил, что институт остался без света. Пока мы подключали субатомную энергию Космососунка, пока проверяли систему, прошло часа три. Легли мы спать под утро, злые и дико уставшие.
Утром Пирогов выгнал нас завтракать в ресторан, сам пошел разбираться с Панургом и его приятелем, которые гуляли в физической лаборатории вместе с Рубльдвадцать и группой сотрудников 11-го этажа. Эрик, Кристина, Валькар и я, зевающие и невыспавшиеся, пошли в ресторан. Самая поэтическая дорога - по пляжу - была испорчена резвящимися в океане акулами, которые снова вернулись к берегам Таити. Кильки-переростки радостно гонялись за прогулочными яхтами жителей той половины острова, которая принадлежит Франции, гомонили и кричали вслед яхтсменам такие непристойности, какие заставили бы покраснеть и моряка с сорокалетним стажем. Засмотревшись на подлых рыб (и каюсь, заслушавшись, поскольку я не знал и половины того, что они орали в экстазе), я не заметил, как Валькар остановился, и налетел на него. Эрик с Кристиной тоже остановились и долго изучали новое сооружение, воздвигнутое на острове. Какай-то шатер из небьющегося стекла.
- Заглянем? - предложила Кристина как самая любопытная.
Я заглянул и обалдел.
- Вы будете смеяться, - медленно проговорил я, - но это вход в метро!
На моем месте любой бы сильно удивился: на Таити метро абсолютно ненужное. Здесь и машину разогнать не успеваешь, как приезжаешь в нужное место.
Эрик посмотрел на меня:
- Как полагаешь, кто его построил?
- Проверьте экспериментальным путем, - посоветовал Валькар. - Пустите по путям тележку со взрывчаткой. Где рванет, там и конечная станция.
От подобного эксперимента мы отказались наотрез, и тогда снова вылезла Кристина.
- Давайте спустимся, - предложила она. - И сами все увидим!
- Мало тебе подземелий, - проворчал Эрик, но возражать не стал.
Приведя в действие эскалатор, мы стали спускаться. Лестница двигалась медленно, поэтому спуск тоже был небыстрым.
- А может, - задумчиво проговорил Валькар, - этот туннель ведет прямо к центру Земли?
Увидеть профессора Лиденброка с племянником не хотелось никому, но мысль Кайла заслуживала обсуждения. Мы с Эриком прикинули технические возможности эскалатора и пришли к выводу, что до центра Земли он не дотянет. До дна океана - максимум. И мы оказались правы. Тем временем эскалатору, очевидно, надоел медленный спуск, и он, всхрапнув, прибавил. Где-то загудели сервомоторы, скорость возросла, и нас выбросило на платформу.
Мы огляделись. Перед нами начинался монорельс, уходящий в темный туннель. Слева на стене были: красная кнопка, пульт управления эскалатором и загадочный аппарат с четырьмя кнопками, причем Кристина задумчиво промолвила, что где-то подобный телефон она видела. У меня возникло то же ощущение. Пока мы мучились синдромом дежа вю, Валькар начал экспериментировать с телефоном, но тот упорно связывал его с автоматом, рассказывающим сказку о Золушке. Кристина предложила нажать на красную кнопку, но мы с Эриком одновременно заорали: "НЕ-Е-Е-ЕТ!", поскольку красная кнопка вызывает у нас нехорошие ассоциации.
Мы не успели подумать, что делать дальше, как зазвонил мобильник, и сердитый голос Пирогова осведомился, куда мы пропали - сквозь землю, что ли провалились? Я не стал отвечать, что, в сущности, Андрей прав, а сделал следующее: подробно описал загадочный четырехкнопочный телефон и спросил, не видел ли где-нибудь Пирогов подобное устройство. Тот раздумывал недолго.
- В последнем фильме про Джеймса Бонда, - отозвался он. - И в Нотр-Даме.
Меня озарило: точно! Там висел такой аппарат, и я собирался спросить отца Клода, для чего ему нужен сей шпионский девайс, но меня все время отвлекали другие дела.
Связавшись с архидьяконом, я задал ему этот мучивший меня вопрос. Фролло немного удивился, но он знал меня достаточно хорошо, чтобы ответить. Оказалось, что такие телефоны служат для прямой связи с Ватиканом. Надо набрать пин-код, чтобы устройство заработало, а потом ввести номер папы римского, правда, не уточнил, порядковый номер или все-таки телефонный. Я рискнул пойти дальше и поинтересовался, не знает ли святой отец, для чего у нас на Таити построен монорельс. Святой отец сообщил, что святое метро подведено ко многим островам Тихого, Атлантического и Индийского океанов, а если нажать на красную кнопку, то подъедет вагон метро.
- Это новые разработки Ватикана, - сказал священник.
Я малость побледнел.
Когда я сообщил что узнал, Кристина немедленно нажала на красную кнопку и радостно сказала, что давно мечтала побывать в Ватикане.
- Нет, братцы, - с сомнением покачал головой Валькар, - здесь, несмотря на святость и непогрешимость папы, дело нечисто, потому я вернусь.
Он помахал рукой и уехал на эскалаторе, мы остались ждать.
Наконец подкатил небольшой темный вагон с эмблемой - двуликим Янусом - на борту. Мы вошли внутрь, и я сел за рычаги управления. Система была древняя, но как с ней справляться, я знал. Включив путевой прожектор, я нажал на рычаг, и с грохотом вагон помчался в непроглядную темноту.
- При современных технологиях, - прокричал мне на ухо Эрик, - могли бы сделать метро бесшумным!
- У Ватикана денег нет! - крикнула Кристина. - Папа Паша все на наркоту и девочек тратит, а папа Иоанн - на древние манускрипты, - она помолчала и добавила: - не знаешь, что хуже!
- Откуда сведения про деньги? - изумился я.
В ответ Кристина помахала забытым предыдущими пассажирами "Вестником Ватикана". Мелькание сигнальных люминофор стало меня раздражать, и я включил освещение кабины. При свете Кристина стала зачитывать газетные заголовки: "Библиотека Ватикана пополняется, а казна пустеет", "Шпионская сеть Иоанна-Павла", "Проститутки наводнили вечный город - неужели опять из-за неверной половины?!".
Путь опускался ниже, скорость возрастала, и вдруг грохот разом смолк, а мы понеслись вперед так стремительно и тихо, что у меня захватило дыхание.
- Неплохо, - прокомментировал Эрик. - У Ватикана хорошие инженеры.
Я согласился с ним - использование в проекте магнитного поля ядра Земли было отличной находкой. Раздался щелчок - управление взял на себя автопилот. Люминофоры мелькали редко, и лишь раз я успел заметить, как справа открылся туннель с монорельсом.
- Вот, кстати, послушайте, - сказала Кристина и зачитала вслух отрывок из статьи: - "Ни для кого не секрет, что римско-католическая церковь с каждым годом расширяет свое влияние не только в Солнечной Системе, но и за ее пределами. Метастазы католицизма разрастаются во всех галактиках - а за чей счет? За счет все еще упорно верующих гуманоидов и негуманоидов, приносящих свои сбережения (нередко последние!) в жадные руки служителей культа. А куда идут эти деньги? На гнусные привычки неверной половины или на суперпроекты верной. В Риме продается наркотиков больше, чем во всем Млечном Пути! А что за странный проект метрополитена под девизом "Принесем мессы в массы"?!" - Кристина откашлялась. - Как вам это?
- Стиль знакомый, - поморщился я. - Кто автор статьи?
- Овод, - отозвалась дива.
- А-а-а-а-а, - понимающе протянули мы с Эриком.
Снова раздался щелчок, скорость упала, и вагон начал со скрежетом подниматься наверх. Участились сигналы люминофор, появились стрелки и второй путь слева. Похоже, мы приближались к столице вселенского католичества. На всякий случай я притормозил, опасаясь несовершенства компьютерных операторов на стрелках, но все обошлось.
Платформа, встретившая нас, привела меня в состояние легкого ступора. То, что стены были расписаны фресками, меня не удивило. Но... КАКИМИ ФРЕСКАМИ! Правая сторона была еще ничего: "Папа Иоанн благословляет космический крестовый поход", "Папа Иоанн слушает мессу в Соборе святого Петра", "И.-С.Бах играет папе Иоанну новую кантату в его честь", "Папа Иоанн лично вывинчивает боеголовки из ракет в год всеобщего разоружения", "Папа Иоанн слушает мюзикл "Из жизни матери Терезы". Левая половина меня сразила наповал: "Папа Паша на языческих игрищах в честь бога Бахуса", "Папа Паша сравнивает свойства марихуаны и опиума", "Папа Паша принимает исповеди проституток", "Папа Паша продает боеголовки отсталым планетам", "Папа Паша слушает мюзикл "Мулен Руж". Пространство левой стены между фресками забивали надписи: "Пашка! Ты наш кумир!", "Папе Паше - власть единоличную и безраздельную!", "В очередь, сукины дочки!!!", "Пашка, рейв жив! Оттягивайся!", "Паша, позвони по телефону 345-091-270. Жду". Вдоль стены были налиты лужи святой воды и проведена белая черта, исписанная корявыми каббалистическими знаками. Присмотревшись, я увидел, что это заклинание против гаки - голодного духа ада.
- Ох! - выдохнул за моей спиной Эрик.
Я обернулся и с удовольствием увидел, как медленно, но неудержимо краснеет Кристина при рассмотрении подробностей фрески "Папа Паша на языческих игрищах в честь бога Бахуса". Я подождал, пока они придут в себя, и потащил их на эскалатор.
- Б-боже мой! - сказала Кристина. - Вы не обратили внимания на последнюю фреску?
- Там, где Паша слушает "Мулен Руж"? - уточнил я.
- Нет, - ухмыльнулась примадонна, - рядом: "Папа Паша среди монахинь-целестинок".
- Кристина, не надо! - торопливо проговорил Эрик. - Подробности нам ни к чему!
- Значит, на роспись на потолке вы тоже не обратили внимания? - удивилась Кристина.
- На обратном пути рассмотрим! - быстро сказал я.
Эскалатор выкинул нас прямо перед дворцом папы, и мы пошли в гости к наместнику бога на земле. На Кристину косились, но, узнавая меня, все кардиналы, епископы и иже с ними подавляли слова справедливого возмущения и даже приветствовали нас. Кое-кто пытался улыбаться. Я вспомнил про архангела с пламенным мечом и дипломатически улыбнулся в ответ.
Узнав о нашем приходе, папа пригласил нас и предложил отведать припрятанного с прошлого года вина для причастия. Побеседовав о музыке, об искусстве, о последних переводах Библии на машинные языки, я задал вопрос, который жег мне язык.
- Ваше святейшество, - сказал я, - для чего вы строите метрополитены?
Папа поднял хилую лапку:
- Нам во сне... (Говори: "Мне во сне"! - ворчливо поправила неверная половина) Мне во сне явился архангел Гавриил... (Пить меньше надо и галлюциногены не употреблять) И он рек мне, что вера слабеет. (В натуре, я бы тоже мог привести не один пример, что...) Прекрати перебивать! Так вот, он рек, что вера слабеет, что нужно следить за своей паствой, наставлять ее отечески, направлять на путь истинный, а для контроля... (Без базара! Мы, чисто, кидаем на отдаленные острова и планеты своих хмырей...) Да что это такое, в конце концов! Замолчи, оборотень! В общем, при помощи метрополитена наши эмиссары следят за порядком и уровнем веры в отдаленных уголках Земли. А впоследствии у нас... (У тебя!) У меня есть проект создания межпространственной системы связи с окраинными планетами.
Я подавился причастным вином.
Слово за слово, я и не заметил, как мы пустились в обсуждение технических возможностей проекта. Кристина откровенно скучала, то и дело подливая себе.
В конце концов папа разоткровенничался.
- Знаете, как сложно жить вдвоем, когда вторая половина... (Ну такая сука, что дальше некуда! К девочкам не ходи, травку не кури...) Фильтруй базар, хамло подъездное!.. Ох, простите. Набрался выражений от этого маргинала! Знаете, как хотелось бы мне пожить одному. Как хорошо было во время Великой Схизмы!.. (А КАК МНЕ-ТО БЫЛО ХОРОШО!) Я бы провел ночь в молитвах, размышлениях и... (А я бы сразу к бл...) Да заткни ты пасть! Совсем испортился брат Павел после Великой Схизмы. Грехи его мне приходится замаливать... (А тебя никто и не просит!) Зато удобно друг другу исповедоваться. (...и грехи друг другу отпускаем просто так, по-братски, на халяву!) Истину речеши, брат!
Слушать папу было интересно, но утомительно. Поэтому, откланявшись, мы попросили папу не посылать своих скаутов на нашу половину острова, мотивируя это усилением служб безопасности в связи с действиями Общества бомбистов-террористов. Папа охотно пообещал нам это, выдав письменное обязательство. Потом мы вновь спустились в метрополитен, и мы с Эриком увидели потолочную роспись, посвященную Великой Схизме. Часть картин заставила покраснеть даже меня.
Поскольку мы так и не дошли до ресторана, Кристина просила нас поторопиться, и я погнал вызванный вагон обратно на Таити с предельной скоростью. На остров мы, правда, попали только к вечеру и, едва направились к ресторану, как зазвонил мобильный, и злой голос Пирогова потребовал нашего срочного возвращения в Институт. Пришлось возвращаться.
Мы поняли причину ярости директора, когда увидели, во что превратился испытательный стенд. Его не было. Была дыра в подвал, откуда доносились забористая ругань Крюгера и плачущий голос Дракулы, выкликающий Носферату. Пришлось взять дмесь и остаток вечера и всю ночь вместе с физиками и братом Жаном (зато Гриффин успел сбежать по причине своей невидимости) восстанавливать пол, стены и потолки. А на плечи Пирогова легла забота о приобретении новых приборов. Эта мысль приводила его в состояние бешенства, и именно из-за этого его состояния начался последующий кошмар.
Тут черти принесли кардинала Ришелье.
- In nomine Patris et Filii et... - торжественно начал было он, подняв руку для благословения, но осекся и перешел на другой трек. - Что у вас было, атомный взрыв?
- Нет, китайский фейерверк запускали, - пробурчал Эрик, волоча тяжеленный ящик с дмесью.
- Заметно, - дипломатично согласился кардинал и замолчал, созерцая наш трудолюбивый муравейник.
- Вам не сидится в Париже, ваше высокопреосвященство? - вежливо спросил я, пытаясь гвоздодером отбить присохший не туда и успевший застыть кусок дмеси.
- Нет, - довольно сообщил Ришелье. - Я в отпуск приехал!
Эрик грохнул ящик на ногу Пирогову. Директор института зашипел и запрыгал на одной ноге, поминая нехорошими словами выходцев из Руана и строителей Парижской Оперы.
- К сведению туристов, - проговорил Рубльдвадцать, выдирая проводку из-под пластов штукатурки, - на острове есть отличный отель корпорации "Хилтон".
Ришелье поставил чемодан и сказал, что в отель не поедет, пока есть возможность остановиться у знакомых.
- Отлично! - свесился со стремянки Франкенштейн. - Вот и отрабатывайте свое проживание!
Видимо, кардинал до последнего не верил, что наша компания осмелиться запрячь в работу и его, лицо духовное, которому осталось полшага до должности наместника бога на земле. Но, посмотрев на наши лица, Ришелье быстренько сбегал переодеться и изъявил желание работать, работать и еще раз работать. Правда, пробормотал, что мы могли бы удовлетвориться и духовным напутствием.
Через сутки, когда работа была закончена, а Пирогов заказал приборы вместо утраченных, мы дружно обмывали реинкарнацию испытательного стенда. Ришелье пил с нами. Примерно на середине второго ящика, кардинал встал на нетвердые ноги, сжимая в руке стакан с коньяком, и процитировал трагический монолог из своего "Мирама". Поскольку на нас это впечатления не произвело, Ришелье шлепнулся обратно на диван и сказал, что его как поэта не ценят, что его пьесу нигде не ставят. Почему? Потому что с ним мало кто считается! А вот стань он, допустим, папой римским, конклав мигом бы повелел поставить трагедию, и не где-нибудь, а на сценах ведущих театров.
- Папой римским стать хочешь? - посочувствовал Пирогов, а я с тревогой уловил в его глазах нехорошие огоньки. - Превосходно!
- Точно! - поддержал его Эрик. - Плох тот кардинал, который не мечтает стать римским папой!
Они понимающе переглянулись и заухмылялись, что мне совсем не понравилось.
- Мы думаем об одном и том же? - вкрадчиво спросил Эрик.
- Да-а, похоже, - протянул Пирогов и повернулся ко мне. - Дарт, будь добр, пригласи сюда в отпуск Ваню-Пашу 144-го. Пусть отдохнет...
- ...позагорает, - подхватил Эрик с мрачной улыбкой.
- Мы из него сделаем классного серфингиста, - закончил Франкенштейн, который стал в последнее время фанатом этого вида спорта. Правда, акулы, вечно тусующиеся у береговой линии острова, никак не дают ему спокойно тренироваться: они забавляются, хватая зубами доску и строя из воды страшные рожи. Поэтому в последнее время Виктор стал брать с собой на пляж солидный гарпун.
- Господа, - сделал последнюю попытку я, - может, не надо?
- Папа римский хочет сменить обстановку! - сказал Андрей. - А этот, - он кивнул на дремлющего (но по-прежнему крепко сжимающего полупустой стакан) кардинала, - хочет поставить свою пьесу! Мы можем сделать так, что оба останутся довольны!
Я с сомнением покачал головой: в сущности, на папу римского мне было плевать, но знакомством с кардиналом я дорожил.
- Дарт, давай вези папу, - нетерпеливо заговорил Пирогов. - Обещаю, что когда пьесу Ришелье поставят, мы все вернем на круги своя!
Ришелье открыл глаза и прохрипел:
- Увидеть "Мирама" и умереть...
Я плюнул со злости и отправился к метрополитену.
К моему величайшему удивлению, папа, услышав о предложении отправиться на Таити, захлопал в ладоши и издал буллу, в которой, помимо всего прочего, говорилось: "Поскольку, находясь на посту наместника Бога на земле не один десяток лет, мы не имели отпуска, то в целях улучшения здоровья физического и духовного, мы отправляемся на один из островов нашей епархии. Иоанн-Паша 144-й". И вечером я привез папу - единого в двух лицах.
В лаборатории к тому времени все было готово, но когда я увидел аппаратуру и суетящегося рядом с ней Гриффина, мне поплохело. Я догадался, что хотел сделать Пирогов, однако обратного пути не было. У приборов мирно дремал кардинал Ришелье в обнимку с братом Жаном. Время от времени монашек, повинуясь каким-то своим личным ассоциациям, бормотал:
- Ведайте, братие, толстая девка - жизнь моя! - и снова погружался в сон.
Втолкнув папу в лабораторию, я захлопнул за ним дверь, как крышку гроба. В лаборатории раздался громкий щелчок, а свет на двадцать минут погас. Эти двадцать минут я честно молился: мне не хотелось, чтобы римский папа, кардинал Франции и известный в широких кругах монах пострадали. Не знаю, что помогло больше: молитвы, надежность аппаратуры или гигантский опыт наших физиков, но эксперимент прошел с блеском.
Когда я вошел, то увидел, что картина в лаборатории изменилась. Теперь храпел папа римский, а Ришелье с братом Жаном ошеломленно таращились друг на друга.
- Где брат Павел?! - неожиданно взвизгнул кардинал.
- Эт-то, наверное, я, - неуверенно отозвался монах, пытаясь одновременно ощупать себя и найти глазами зеркало. - А куда девался брат Иоанн? - он пристально вгляделся в кардинала и позвал: - Иоанне, это ты?
- Я, конечно! - заверещал кардинал и швырнул в Пирогова попавшимся под руку блоком питания. - Как ты сделал такое?!
Я ошалело смотрел на все это.
- Вот черт! - вырвалось у меня, когда от взвизгиваний кардинала зазвенело в ушах. - Андрей... ты пересадил римского папу... в тело кардинала?
- Не совсем, - спокойно произнес Пирогов, собирая аппаратуру и игнорируя вопли разделенных половин святого отца. - Обмен разумов, господа!
- Бл...! - с чувством сказал я. - Конклав меня убьет.
- Правильно сделает, - злорадно сказал Эрик. - Давно пора.
Ничего, Эрик, подумал я, дай срок, я тебе напомню эти слова. Тем временем Паша начал утешать Иоанна, говоря, что ничего в создавшейся ситуации плохого нет, напротив, они теперь смогут заняться каждый своими делами и при этом счастливо избежать комментарием и вмешательств другой половины. Иоанн подумал и неохотно согласился. Паша вообще быстро адаптировался и начал интересоваться у Гриффина, где тут есть бордели и возможность забить косяк-другой. Иоанн молился.
- Ну что, - сказал мне Пирогов. - Вези Ришелье в Ватикан, а за этими двумя мы присмотрим.
Обуреваемый мрачными предчувствиями, я погрузил храпящего кардинала в машину и повез к входу в метро. Он не проснулся и в папском дворце. Не желая оставлять его одного, я проторчал там до пробуждения Ришелье. Кардиналы и епископы качали головами и обменивались длинными латинскими фразами, из которых я понял, что воздух острова Таити плохо влияет на религиозное сознание и католическое мировоззрение.
Ришелье зашевелился. Он зевал во весь рот, потягивался, сел и удивленно спросил:
- Что за черт, где это я?
- В Ватикане, - сумрачно отозвался я.
На лице кардинала медленно появлялось удивление. С минуту он сидел напряженно соображал, но безрезультатно. Потом он спросил:
- А по чьему приказанию меня...
- Какое приказание? - взревел я. - Ты не помнишь, что было в институте?
- Не, в натуре, - раздался слабый голос, а кардинал испуганно заверещал:
- Ой, кто это?! - и начал в панике оглядываться.
Я вздохнул, предчувствуя долгие объяснения.
- Что со мной? - немного успокоившись, сурово спросил кардинал.
Я начал объяснять. С каждым словом Ришелье бледнел все сильнее.
- Для окончательного сходства с папой, в его тело поместили две личности - твою и брата Жана, - обреченно закончил я.
Ришелье до-о-о-олго молчал.
- Пи...ец, - наконец смачно заключил он.
- Пи...ец, - подтвердил брат Жан.
Ришелье поднял на меня глаза:
- Дарт, за что?
- Ты сам сказал, что хочешь стать римским папой, - пожал плечами я: мне стало интересно, что из этого выйдет.
- Это был пьяный бред! - взвизгнул кардинал.
Я снова пожал плечами.
- Срочно верни меня на место! - потребовал Ришелье. - В смысле, обратно в мое тело!
- Поздно, - сказал я. - У тебя через час заседание конклава. Ты успеешь только подготовить речь.
Ришелье и брат Жан снова одновременно выругались.
- Можешь приказать поставить "Мирама" в каком-нибудь римском театре, - подсказал я.
Ришелье посмотрел заинтересованно, зато брат Жан сообщил, что ему на фиг не нужна эта тягомотина и что он с большей охотой сходил бы в варьетешку. Ришелье велел ему заткнуться, а я с ужасом отметил сходство их диалогов со спорами половин римского папы. Ну, если кардиналы что-нибудь заметят сразу, это будет странно, пронеслось у меня в голове.
На собрание конклава кардинал потащил меня. Я упирался, но Ришелье сказал, что представит меня кардиналам как кандидата на должность начальника папской гвардии. Обалдевшие кардиналы запереглядывались, услышав из уст римского папы:
- Это мой новый caporegime, господа! То есть, простите, это человек, претендующий на должность начальника папской... то есть, моей гвардии.
Кое-кто из высшего духовенства украдкой перекрестился, другие забормотали молитвы, набожно возведя глаза к расписному потолку. Я тоже посмотрел на потолок, но ничего интересного там не увидел - это вам не метрополитеновская роспись. Только один ехидный кардинал спросил:
- У вас не нашлось кандидатуры получше?
Прежде чем Ришелье успел ответить, вмешался я и сообщил:
- Я по совместительству. На полставки. На время отпуска! У вас есть возражения?!
- Уже нет, - быстро доложил кардинал и постарался сделаться меньше и незаметнее.
Тем временем Ришелье окончательно освоился в новой должности и в новом теле и, свысока глянув на притихший конклав, сообщил о начале очередного заседания и пригласил высокоуважаемого кардинала Асканио Сфорца напомнить присутствующим его тему. Поднялся давешний ехидный тип и напомнил уважаемому собранию, что они должны срочно обсудить создавшееся положение: в римско-католической церкви, как присутствующие, вероятно, знают (здесь он покосился на меня), образовалась секта симплициссимусов или, говоря понятнее, упрощенцев, которые, чтобы донести слово божие в массы, идут на крайние меры, а именно: переводят сакральные тексты и сочинения отцов церкви на сленг, проводят проповеди в стиле рэп и творят другие непотребства. Я заинтересовался последними словами и хотел задать уточняющий вопрос, но Ришелье бросил на меня выразительный взгляд. Я опомнился и промолчал. Затем началось обсуждение. Мнения высказывались самые разнообразные: от грозного "Искоренить это осиное гнездо!" до благодушного "Люди добра хотят. Пусть хоть так объясняют священное писание".
Часа через три, когда все выдохлись, а у меня сели аккумуляторы мобильника, кардинал Сфорца откашлялся и внес следующее предложение - пока секту не трогать, но посмотреть, к каким результатам приведет их деятельность. Ну, а дальше действовать в зависимости от результатов. Его предложение было принято подавляющим большинством голосов.
По-видимому, собрание полагалось закрывать, поскольку все начали посматривать на часы, но встал кардинал Ришелье и сказал, что, раз все собрались, надо бы попутно решить одну маленькую проблемку. Начинается, обреченно подумал я, а кардиналы притихли и насторожились.
- Дошло до меня, - развалившись на папском троне, заговорил наглец кардинал, - что небезызвестный кардинал Ришелье пишет талантливые трагедии...
- Талантливые?! - изумился кардинал Мазарини.
Ришелье смерил версальского конкурента презрительным взглядом.
- Да, талантливые! - отчеканил он. - Причем в стихах!
Французы гадко захихикали. Их веселье оборвал голос вошедшего в роль Ришелье.
- Я бы попросил уважаемых представителей Французского Католичества, - кардинал дипломатично опустил слово "Независимого", - немедленно покинуть зал!
Воцарилась тишина - такого прецедента Ватикан не знал. Окончательно обнаглев, Ришелье повернулся ко мне:
- Капитан, помогите им найти дверь!
- О, ни х... себе! - с уважением прокомментировал брат Жан.
Я посмотрел на кардиналов - те поняли, что шутки кончились, и поспешили выйти сами. Я вышел вместе с ними, и за дверью в меня вцепился Мазарини.
- Что происходит?! - возопил он. - Что стало с нашим милым и кротким Иоанном?!
Другие кардиналы молчали, но щурились подозрительно.
- Начитался трагедий, - пожал плечами я, - с кем не бывает?
- Нет, - проговорил Мазарини, - тут что-то другое, и надо бы с этим разобраться!
Глянув на него, я особенно отчетливо понял, что наша шутка добром не кончится, и пошел в зал. Совещание закончилось: кардиналы проголосовали за постановку "Мирама" в самом Колизее.
Поставив на подзарядку телефон, я отправился к кардиналу. Тот пребывал в отличнейшем настроении и составлял список актеров, намереваясь нынче отправить им приглашения на участие в постановке. Первым в списке стояло имя Эдмунда Кина, и я не выдержал.
- Святой отец, - сказал я, - это зашло далеко. Я созвонюсь с институтом, и мы вернемся на Таити.
Ришелье поднял от списка глаза, подумал и показал мне кукиш.
- Черта с два! - заявил он. - Такую возможность я упускать не собираюсь. Поставят "Мирама", и тогда хоть в пекло!
- О-о, Арман, я тебя уважаю! - произнес брат Жан с неким благоговением в голосе. - Слушай, возьми для массовости подтанцовку из Парижской Оперы.
- Когда напишешь пьесу, сам будешь кастингом заниматься, а сейчас отстань, - пробурчал кардинал и вновь занялся составлением списка.
Я понял, что ничего не добьюсь, и ушел.
Оставалось надеяться на лучшее, но увы, сколь тщетны человеческие надежды. Особенно после наших шуточек. Ночью я дозвонился до института и поинтересовался, как там дела. Подошедший к телефону Эрик сообщил, что папа Иоанн предается благочестивым размышлениям на пляже, попутно осваивая искусство серфинга, а папа Паша вместе с Гриффином расчистили делянку в кокосовой роще и посадили там коноплю. Добрый аспирант Прося вывел для Паши усиленный витамин роста, они опробовали его на одном конопляном экземпляре. Указанный экземпляр вымахал за полдня с доброе дерево, и папа Паша в порыве пьяной сентиментальности окрестил его Сеймуром. Но пока эксперименты с коноплей пришлось прекратить, потому что Фредди Крюгер пролил в Просиной лаборатории катализатор. Я вздохнул и поспешил откланяться.
Утро принесло новые напасти. Во-первых, как сквозь землю провалился кардинал Мазарини, во-вторых, по Ватикану поползли слухи, что папа ненастоящий. Как выяснилось, слухи распускал кардинал Сфорца, однако другие кардиналы, бывшие случайными свидетелями спора между Ришелье и братом Жаном, ему не поверили, поскольку этот спор как две капли воды походил на ругань между половинами папы римского. Я, было, облегченно вздохнул, но рано. Дело испортил сам Ришелье, начав созваниваться с театральной элитой. Раза три он по привычке назвался своей собственной фамилией, а затем опять сцепился братом Жаном, и изумленные кардиналы (особенно те, кто понимал французский) узнали много нового. Конклав распался на группировки, которые шептались по углам папского дворца. Я попробовал снова уговорить Ришелье вернуться на Таити, но тот встал на дыбы.
Я попытался объяснить ему положение вещей, однако кардинал был так близок к нормальной постановке своего "Мирама", что ничего не воспринимал. Чувствуя, что скоро грянет буря, на вечернее заседание я шел с тяжелым сердцем. В отличие от Ришелье.
Едва кардинал развалился на папском троне, как вскочил какой-то немецкий прелат и заявил, что конклав поручил ему сообщить неприятные новости. "Ну, вот и оно!" - подумал я и не ошибся.
- У нас есть доказательства, что вместо личностей Иоанна и Павла 144-го возникли другие личности, - сказал немец, - поэтому мы пригласили компетентных специалистов для обследования состояния папы.
Дверь открылась, и я узрел улыбающегося профессора Смита. Ришелье позеленел, а брат Жан, не раздумывая, заорал:
- Да пошли вы все на ...! Вы бы еще доктора Юэ позвали!
- Я категорически против! - взревел и Ришелье. - Вы меня психом считаете?!
Кардиналы повскакивали с мест и заорали - кто друг на друга, кто на папу, кто на доктора Смита. Шум стоял невообразимый. В этот момент в другую дверь ворвался кардинал Мазарини в сопровождении взвода гвардейцев.
- Взять его! - проорал он, указывая на Ришелье. - В него вселился дьявол!
Шум смолк. Схожу с ума, подумал я, параллельно соображая, каким образом вытащить кардинала из этой передряги.
Гвардейцы не торопились хватать понтифика и поглядывали на меня.
- Минуту, - сказал я. - Так он свихнулся или в него вселился дьявол?
- Одно не исключает другого, - проворчал Мазарини.
Ришелье посмотрел на меня, как на предателя.
- Может быть, я свожу его на Таити, и там к нему вернется обычное самочувствие? - с надеждой предложил я.
Номер не прошел: конклав взорвался. Одна партия требовала отдать папу психиатру, вторая - изгнать из него дьявола. Мне оставалось ждать решения, и поздно ночью конклав пришел к согласию: для начала папу осмотрит психиатр, потом, в случае необходимости, пригласят опытных экзорцистов.
Не знаю, как обследовал кардинала профессор Смит, но через сутки до Ватикана дошли неутешительные известия: профессор с острым воспалением мозга лежит в собственной клинике, а папа римский (в лице Ришелье и брата Жана) снова созывает конклав. Я поспешил на заседание, но опоздал: Мазарини сработал на опережение. Подлый кардинал сказал коллегам следующее:
- Ну, что я вам говорил? Если папа в своем уме, что из этого следует? Что в него вселился дьявол! Я вызываю специалистов!
И вызвал-таки.
Святые отцы Мэррин и Каррас прибыли в Ватикан утром. Я выцепил их на ступенях папского дворца и откровенно рассказал им про обмен разумов. Экзорцисты разочарованно переглянулись, и Каррас с досадой сплюнул.
- А вы уверены, что никакой дьявол не вселялся в папу? - переспросил Мэррин.
- Да уверен, уверен, - отмахнулся я. - Давайте что-нибудь придумаем!
- Вообще-то я противник разного рода инсценировок, - нерешительно проговорил Мэррин, - но если оставить все, как есть, Мазарини не даст нам покоя.
Я позвонил кардиналу и вкратце описал ситуацию. Узнав, что из него собираются изгонять дьявола, Ришелье обалдело замолчал, потом осторожно спросил:
- А мне что делать?
- Ну, не знаю! - рассердился я. - Плюйся, ори на разных языках, говори всякие непотребности. В общем, изображай одержимость, как можешь!
- Черт с ним! - решился вдруг кардинал, наскоро посоветовавшись с братом Жаном. - Подходите минут через двадцать.
Мэррин и Каррас нагрузили меня своими сумками, сами отправились переодеваться. Пока они возились, я набрал номер отца Клода. Зря я это сделал, поскольку мобильный архидьякона долго не отвечал, а когда Клод соизволил ответить, он обрушил на меня поток ругательств - оказалось, я позвонил ему аккуратно в середине мессы. Пришлось извиняться. Поутихнув, Фролло ворчливо спросил, что мне понадобилось, и тогда я спросил его, что он знает о почетных экзорцистах Мэррине и Каррасе. Отец Клод молчал с полминуты, затем изумленно поинтересовался, что у меня общего с этими аферистами.
- Будем втроем изгонять дьявола из папы римского, - честно ответил я.
Клод молчал еще дольше, потом умоляюще проговорил:
- Можно мне билет в первом ряду? Где будет это шоу, в Парижской Опере?
- Бедное здание! - вздохнул я. - Нет, святой отец, шоу будет в Ватикане, во дворце папы!
- Друг мой, ты серьезно?! - ошалел священник. - Мэррин и Каррас в Ватикане будут изгонять дьявола из папы римского?! Вот это новости, - он осекся и продолжил спустя несколько секунд: - так, минуту! А ты что там делаешь?
- Начальником папской гвардии подрабатываю, - отозвался я.
От изумления Фролло отключил телефон.
Я потащил сумки экзорцистов в папские покои, где на диване возлежал Ришелье. Вокруг дивана валялось с дюжину бутылок, а сам кардинал плел абсолютную несуразицу, впрочем, я быстро понял, что говорил не Ришелье, а брат Жан. Абсолютно пьяный. Кроме "папы", в покоях толклись растерянные кардиналы. Сбитый с толку Мазарини крестился. Увидев меня, Ришелье взревел не своим голосом:
- Пошли вон отсюда! - и начал плеваться, стараясь попасть в представителей Французского Независимого Католичества.
Кардиналов вынесло за дверь - я еле успел посторониться. Когда последний кардинал выскочил из комнаты, Ришелье деловито спросил:
- Ну как, нормально получилось?
- Нормально, - кивнул я, - но не отвлекайся.
Ришелье кивнул, и брат Жан громко заорал:
- Нацисты! Вы позорите Ватикан! Вы причащаетесь не вином, но смешиваете водку с портвейном! И за это будет вам кара великая!
- Это же не наш метод, - хмыкнул я.
Ришелье махнул рукой:
- Пусть плетет, что хочет: я его специально напоил.
Наконец в покои торжественно вошли Мэррин и Каррас, облаченные в новые сутаны и епитрахили, с книгами в руках. Увидев их, брат Жан поначалу замолчал. Затем проговорил:
- Что это за лютая хрень в такой прекрасный день?
- Дверь закрой! - прошипел мне Каррас.
Я выполнил его просьбу.
Каррас вытащил из сумки бумбокс, подключил его и извлек из другой сумки кучу дисков и кристаллов мнемозаписи. Торопливо пробежав глазами по наклейкам на боксах, он подозвал Мэррина:
- Вроде эту фанеру мы в прошлый раз ставили?
- А шут его знает! - отозвался главный экзорцист.
- Дискотека! - завидев диски, воодушевленно заорал брат Жан. - Я тащусь от хип-хопа!
- Значит, вы не сторонники инсценировок? - съехидничал я.
Мэррин пожал плечами:
- Лично мне нужны деньги, а Сфорца с Мазарини обещали хорошо заплатить.
- Да еще конклав сбросится! - радостно поделился церковной тайной Каррас.
- Черт! - задумчиво сказал я. - Мне это нравится! Святые отцы, вам третий не нужен?
Мэррин сказал:
- Почему бы нет? Оставь-ка мне номер своего телефона!
Пока он вбивал мой номер в память своего мобильника, Каррас поставил кристалл в бумбокс и нажал на кнопку.
- Бог и Отче наш, - раздался из динамиков торжественный голос Мэррина, - я взываю к святому имени твоему, молю о милосердии твоем, сжалься и помоги мне одолеть врага твоего...
С минуту послушав, святые отцы, не говоря худого слова, плюхнули на Ришелье воду из бутылки (бутылка тоже была вынута из сумки). Вода явно была холодной, поскольку кардинал вскочил с криком:
- Merde, козлы поганые! - а брат Жан протрезвел.
- Типа святая вода? - спросил он.
- Почему "типа"? - проворчал Мэррин. - Святая вода и есть.
- Подогреть не могли? - возмутился Ришелье, пытаясь отряхнуться.
- Может, тебе ее еще и ароматизировать, самозванец?! - возмутился Каррас.
- А ты заткнись, ворюга и обманщик! - парировал кардинал. - По тебе давно тюрьма плачет.
- Что-о-о?! - рявкнул Каррас и, подскочив к кардиналу, отвесил ему смачную оплеуху.
Ришелье не остался в долгу.
Я выругался и, подскочив к бумбоксу, добавил звук.
- ...Господи, услышь мою молитву, да приидет вопль мой пред лице твое... - загрохотали динамики.
- Почему каждый раз одно и то же? - взвыл Мэррин, пытаясь разнять сцепившихся священников.
- ...который послал своего сына единородного сражаться против врага нашего...
- Сука рваная!
- Козел безрогий!
- Пьяная улитка!
- Собака горбатая!
- Какая экспрессия! - подвел итоги я, растащив драчунов. - Какая постановка! Ну, кто теперь скажет, что здесь происходило не изгнание дьявола?
Святые отцы тяжело дышали и злобно смотрели друг на друга. Бумбокс гремел:
- Вырви из когтей торжествующего дьявола раба твоего, созданного по образу и подобию твоему!
Опомнившись, Мэррин убавил звук.
- Я больше сюда ни ногой! - сообщил он.
- Как хотите, - пожал плечами я, - но раз вы здесь, надо довести дело до конца, да и чек у Мазарини, наверное, подписан.
- Уговорили, - сдался Каррас и открыл еще одну сумку, в которой оказался кондиционер.
Поставив регулятор на положение "Полярный мороз", он врубил машину.
- Будет холодно, - предупредил он, - но вы можете погреться, стуча мебелью о стены. Надо создать звуковой эффект изгнания.
Так мы и сделали. В грохоте мы не сразу заметили, как замолчал бумбокс.
- О, дьявол! - опомнился Мэррин. - Бумбокс замерз. Дамьен, быстро книгу!
Ловко поймав брошенный томик, Мэррин откашлялся и продолжил вместо фанеры хорошо поставленным голосом:
- Протяни руку свою, изгони злого беса из Иоанна-Павла 144-го, выгони его, преследующего невинных...
Поскольку холод в комнате стоял нешуточный, скоро святой отец начал приплясывать, и молитва приняла рэповский ритм. Теперь все решат, что Мэррин принадлежит к секте упрощенцев, подумал я.
- Хорошо, - ворчливо заметил Ришелье. - Холод, психокинез, молитвы - это мы все инсценировали. А как насчет зловония?
- Это в конце, - сказал Каррас, - иначе мы тут и минуты не выстоим.