Аннотация: О том, как сотрудники института Космонавтики помогли коллегам из НИИЧАВО.
Случилось это мрачное дело после разгрома Большого.
- Меня пригласили в НИИЧАВО! - с радостным воплем ворвался в кают-компанию Франкенштейн.
- Помочь собрать вещи? - осведомился Валькар, читавший технические характеристики лазерной пушки "Тесла", адаптированной для главного калибра крейсеров Имперского флота. То есть начальник отдела вооружений наконец-то занимался делом.
Виктор обиделся и уточнил, что его приглашают не на работу, а принять участие в защите докторской. Оторвавшись от бумаг, Пирогов (изредка он приходил поработать к нам, а на видеозвонки в его кабинете отвечал перцептронный хам, живущий в автоответчике... если звонок был из дружественной организации, перцептрон переключал его на кают-компанию) поинтересовался, за каким лешим нашего медика позвали в НИИЧАВО на защиту.
- Там будет защищаться Выбегалло, - начал рассказ Франкенштейн. - Два года назад выяснилось, что его докторский диплом не по профилю института.
- Он же защищался год назад! - Пирогов потер переносицу. - Секунду... припомню тему... А! "Технология создания кадавра, неудовлетворенного желудочно и духовно".
- Провалился к чертям! - радостно сообщил Виктор. - Защита шла в библиотеке, и этот его кадавр вполне логично начал жрать книги, дошел до раритетного труда Маркса "Капитал", съел два десятка страниц, отравился и умер.
Я напомнил о своем присутствии хмыканьем, и зря, поскольку директор нехорошо на меня глянул. Затем перевел взгляд на Франкенштейна. Тот вдохновенно продолжал:
- За год он написал вторую докторскую ("Нихрена себе!" - проникся Валькар), защита послезавтра, оппонент у него граф Калиостро, потому что тот тоже кадавров клепал, а из приглашенных там доктор Моро.
- Понятно, почему тебя позвали, - дошло до меня.
Доктора Моро, однокурсника Виктора Франкенштейна, и его злорыбок мы помнили очень живо.
- Так, - сказал Пирогов. - А не съездить ли и тебе, Дарт, в НИИЧАВО?
- Чаво? - вырвалось у меня. - В смысле, зачем?!
- Привези мне оттуда...
- ...цветочек вяленький, - пробормотал Валькар.
- Кайл! - рявкнул директор. - Почему в твоей спецификации на прототип АЕР-09 четырнадцать ошибок? Где чертежи 3D? Где отчеты с полигона?!
Съежившись, Валькар углубился в работу.
- Привези мне оттуда макродемонов Максвелла, чтобы они открывали и закрывали двери ИнКоса! - рыкнул директор уже на меня. - Потому что на тебя и на твою систему безопасности надежды никакой!
Та-а-а-а-ак...
- Почти никакой, - поправился Пирогов.
Я продолжал на него смотреть.
- Хорошо, макродемонов установим для подстраховки, - сдал основную боевую позицию директор. - Заодно отвезешь этого, - он кивком указал на молчаливую галлюцинацию - Франкенштейна, который затаился с того момента, когда директор начал орать на Валькара.
Мы полетели в Соловец утром, рассчитав время, чтобы попасть к началу защиты. Предварительно Пирогов созвонился с директором НИИЧАВО, они мило побеседовали о проблемах современной науки и договорились насчет макродемонов и насчет того, где мне парковать катер.
В Соловце, у Изнакурнож, были тихо, спокойно и пасторально. Умиляли бревенчатые избы, кривые пыльные улицы и пасущиеся в овраге козы. У древнего колодца почему-то стояла мраморная статуя девушки в венке, и мне показалось, что сейчас из ближайшего проулка выйдут бородатые пейзане и начнут неторопливые рассуждения вроде таких: "На Прасковью Тулупову похожая. Была тут одна... куртизаночка" - "И вовсе не Прасковья! Это Жазель, француженка... Я ее признал... По ноге!" - "Она! А может, и не она... Та была брунетка, а это вся белая..."
Словом, мой космокатер смотрелся тут крайне неуместно.
- Пошли, - позвал меня Франкенштейн.
На всякий случай я огляделся. Кот Василий сидел на воротах прямо над табличкой "КОТ не работает. Администрация", тренькал на гуслях и мурлыкал. Прислушавшись, я разобрал:
Как во граде, во Ерусалиме,
При царе то было, при Федоре,
При царице было, при Софее,
Породила она Федору... э-э-э... три дочери,
Еще четвертого...э-э-э... Полуэкта Полуэктовича?
Он надолго задумался, откашлялся, тоскливо мяукнул и неуверенно начал новое:
Dans Paris, la grand'ville
Garsons, femmes et filles
Ont tous le coeur debile
Et poussent des helas!.. Или relax?...
Я, наверное, долго бы так простоял, если бы Франкенштейн настойчиво не потянул меня за собой.
- Подожди минутку, - взмолился я. - Я продолжение знаю, хочу ему рассказать!
- Он все равно его забудет, с его-то склерозом, - прошипел Виктор, из чего я заключил, что тот бывал в НИИЧАВО.
Из ворот, потревожив кота Василия, вышел программист Привалов. Мы были немного знакомы, потому что координационное совещание по проблемам Нуль-Т проводилось в нашем институте. Привалов присутствовал.
Он доложил, что демонов они упаковали, тут же грузчики-гекатонхейры притащили герметичные контейнеры с демонами и погрузили в трюм катера. Покончив с этим, мы поплелись на защиту Выбегаллы. Я идти не хотел, Франкенштейн меня уговаривал, а Привалов слушал и вставлял свои реплики. Из его слов я выяснил, что скоростное написание второй докторской Выбегаллы объясняется схожей тематикой - Амвросий Амбруазович попросту подправил предыдущую работу и теперь представит другого кадавра.
- Выбегалло заколебалло, - грустно заключил Привалов.
Не знаю, как вы, а я его понял: если не пройдет эта защита, профессор представит следующего кадавра, с другими параметрами, и так до бесконечности.
- А если его напоить? - предложил я.
- Не осилить нам, - покачал головой Привалов.
По его виду было понятно, что такие идеи выдвигались, но не получали одобрения.
- Вам - может быть, а я могу попробовать, - сказал я. - Перерыв-то будет на защите?
Программист НИИЧАВО посмотрел на меня с надеждой.
- Будет, - обещал он.
Когда мы добрались, наконец, до актового зала, дело там шло полным ходом: Выбегалло демонстрировал очередного кадавра, наделенного на сей раз удовлетворенностью и материальной, и духовной. Кадавр возлежал на диване и созерцал свой пупок, поминутно впадая в нирвану. Полюбовавшись на него минут десять, я толкнул локтем Франкенштейна и шепотом спросил, надолго ли это. Тот пожал плечами. Присутствующие переглядывались с кислыми лицами.
- Какова практическая ценность данной модели? - угрюмо спросил Калиостро.
Что-то подсказывало мне, что эта фраза на защитах профессора Выбегаллы произносится миллионный раз.
- Эта... тренер по йоге, значить, - сообщил Выбегалло. - Компрене ву?
- Ви, месье, - тоскливо отозвался граф и посмотрел на доктора Моро.
- Господа, это не тянет на докторскую, - высказал свое мнение Моро. - Это даже на кандидатскую не тянет. В лучшем случае, студенческая курсовая.
Раздались аплодисменты. Выбегалло разразился истерической речью в свою защиту - он, значить, старался, душу вкладывал, он даже нашел, куда приспособить кадавра: был запрос из секты гезихастов для изучения данной модели.
Посоветовавшись, ученые мужи объявили перерыв на совещание. Выбегаллу и гостей попросили выйти, и я воспользовался ситуацией.
- Oh, mon Dieu, профессор! - подошел я к Амвросию Амбруазовичу.
Вот тут я понял, что Амвросий Амбруазович смотрит галактические новости. И слушает радио. Потому что он налился обморочной бледностью и умирающим голосом просипел:
- Приветствую эта... Галактическую Империю... - и затих.
От умирания его спас Франкенштейн.
Добрый доктор дал ему понюхать коньяку из фляжки, затем дал хлебнуть, затем потащил несчастного Выбегаллу к скамеечке. Тот не сопротивлялся, семенил на полусогнутых.
Перехватив инициативу, я подхватил профессора под другой локоть и, приговаривая: "В ресторанчик, в ресторанчик...", вырулил на улицу. По счастью, цивилизация и технологии добрались до центра Соловца: мы нашли автоматический ресторан с обслуживающим персоналом из роботов. Это были устаревшие образцы с Шелезяки, но со своими обязанностями они справлялись.
- Итак, - сказал Франкенштейн, - у нас есть 51 минута до конца перерыва.
- Следовательно, это время надо потратить с толком! - провозгласил я, сел за столик и сгрузил на стул обмякшего Выбегаллу. - Профессор, неужели вы откажетесь с нами выпить?!
В глазах Амвросия Амбруазовича появился безумный страх, но профессор благоразумно остался на месте. Мы заказал коньяк, много коньяку. Профессору пришлось пить с нами, поскольку было очевидно, что меня он боится панически. Слухи о неадекватном командире "Звезды Смерти" достигли и этой пасторальной обители.
Примерно после четвертого стакана Выбегалло начал громко и подробно объяснять нам, почему не удались его эксперименты с кадаврами и обезьянами - оказалось, во всем виноваты козни завистников. Мы поддакивали и подливали - дело привычное. После третьей бутылки профессор Выбегалло поведал нам, как было здорово работать в качестве научного консультанта у ТПРУНЯ.
Мы тут же наполнили его стакан снова, и я провозгласил:
- Ну, за науку!
Выбегалло покорно выпил - а что ему оставалось делать? После этого стакана он стал уже никакой и заплетающимся языком пытался спеть что-то из репертуара кота Василия. Чтобы его заткнуть, мы налили ему еще. Профессор выпил. Потом мы пили за репортеров Проницательного и Питомника, за удачные эксперименты, за французский язык, причем Выбегалло съехал на французский еще тогда, когда пили за науку, и без конца повторял: "Ле вин этире иль фо ле буар". По-моему, больше он ничего не мог вспомнить. Я искренне наслаждался ситуацией, Франкенштейн - тоже. После шестой бутылки Выбегалло попытался спеть "Марсельезу", но кроме "Allons, enfantes..." ничего не родил и, всхлипнув, сполз под стол.
Франкенштейн озабоченно посмотрел на часы.
- Время, Дарт! - сказал он. - Мы выбиваемся из графика.
Расплатившись, мы выудили Амвросия Амбруазовича из-под стола и потащили обратно в институт. Это было нелегким делом, потому что профессор был мертвецки весел, бурчал что-то вроде: "Парле, эта, франсе..." и цеплялся ногами за все мелкие и крупные препятствия.
- Докторант опаздывает, - сурово донеслось из зала, где проходила защита, когда мы подтащили к открытым дверям тушку профессора.
- Докторант доставлен, - возвестил я, и мы в последнем героическом рывке доволокли Выбегаллу до демонстрационного стенда, после чего сгрузили рядом с кадавром.
Кадавр вышел из нирваны, блаженно улыбнулся и снова впал в экстаз.
- Это уже предел!.. - раздался суровый голос профессора Невструева.
Я огляделся и увидел осиянные счастьем лики сотрудников НИИЧАВО. Привалов украдкой показывал мне большой палец.
От голоса директора кадавр очнулся, посмотрел на пьяного Выбегаллу и грустно вымолвил:
- О Aрджуна, как могла эта скверна одолеть тебя? Такое поведение недостойно того, кто знает истинную цель жизни. Оно приведет человека не в рай, а к бесславию.
По залу поползли смешки, а мы с Франкенштейном изумленно переглянулись - оказалось, кадавра не зря наделили духовной удовлетворенностью.
Янус Полуэктович поднялся:
- Предлагаю считать защиту несостоявшейся. Кто за? Единогласно! Кроме того, за появление на работе в нетрезвом виде профессор Выбегалло подлежит увольнению по статье 81. Товарищ Демин, займитесь оформлением документов. Присутствующих прошу извинить за этот инцидент...
- А модель? - спросил Калиостро.
- Отправьте гезихастам, пусть изучают, - разгневанный директор брезгливо обошел дремлющего Выбегеллу и покинул зал.
Провожали нас как самых почетных гостей НИИЧАВО, даже как героев, и, будучи в состоянии некоторой эйфории, я забыл проверить, все ли взяли. Естественно, в ИнКосе обнаружилось, что папка с инструкциями по монтажу швейцарской и установке макродемонов осталась в Соловце.
- Халявы бестолковые, - беззлобно выругал нас Пирогов и снова позвонил туда, чтобы инструкции переслали по Нуль-Т, а поскольку Нуль-Т в тот день барахлила, то инструкции канули в неизвестность, и двери института по-прежнему открываются мускульной силой.
А контейнеры с макродемонами лежат в подвале рядом с гробом Дракулы.