Аннотация: О том, как сотрудники института взяли на себя нелегкую миссию переговоров с террористами.
В институт опять понаехали союзники, поэтому в кают-компании с утра начинался угар и трэш. Позавчера, например, оттуда доносились такие взрывы хохота, что я не выдержал, зашел и увидел сидящих за компьютером Эрика с Кристиной. Ржали они, причем во все горло и до слез. Из колонок доносилось:
-В нашем зеленом саду
Девка рвала лебеду.
Она рвала,
В фартук клала,
Приговаривала...
Я ничего не понял, кроме того, что развеселая парочка смотрит ютуб.
- Что показывают? - подошел я к хохочущим музыкантам.
- О-оперу, - заикаясь от смеха, ответил Эрик, посмотрел на экран и снова зашелся в бешеном приступе хохота.
Я тоже глянул на монитор и обалдел: какие-то люди в длиннющих тогах и кепках отплясывали нечто среднее между канканом Оффенбаха и лезгинкой.
- Это что, новое видение балета "Гаянэ?" - поинтересовался я. - Мейерхольда разморозили?
- Нет, - ответила Кристина, - Это... Ох, сейчас умру... Это опера "Олонецкая русалка".
Я обалдел окончательно:
- Тогда кто эти идиоты, которые танцуют так, словно их током бьет?
Не скажу, что после его фразы мне стало более понятным происходящее, я сомневался в наличии какой-либо связи между Олонцом и Карфагеном, и вообще не представлял, где находится пресловутый Олонец и откуда там русалки. Наконец, отхохотавшись, Кристина объяснила, что по Спейснету идет прямая трансляция оперы середины 19 века "Олонецкая русалка".
- Из каких глубин ада ведется трансляция? - осведомился я.
- Из Петрозаводской государственной филармонии, - сказал Эрик.
У меня даже слов не нашлось для комментариев.
Тут в кают-компанию зашел директор со скорбным лицом. Кристина убавила звук.
- Ты-то мне и нужен, - произнес Пирогов, положил мне руку на плечо и сурово проговорил: - мужайся, Дарт, у меня грустные новости.
- Опять конгресс?! - гаркнул я, перекрыв начавшуюся арию в "Олонецкой русалке".
- Нет, - Пирогов вытащил меня в коридор. - Ты вроде бы хорошо знаком с миледи?
- Надо кого-то убить? - оживился я. - Так я и сам могу... сколько заплатят?
- Тьфу, - с чувством сказал директор, - нашелся киллер на мою голову. Вначале выслушай.
Как оказалось, на острове Таити намечалась дружеская встреча аристократов 17 века. Они сняли номера в отеле, забронировали ресторан, но всеми уважаемый герцог Бекингэм приехать не может ввиду козней миледи.
- А по Нуль-Т? - спросил я.
- Наша линия опять не работает, - вздохнул Пирогов.
- Плохо, но от меня что требуется? - поинтересовался я.
- Поговорить с миледи, чтобы она отцепилась от сэра Джорджа, потому как он обещал посодействовать нам насчет грантов, - сознался директор.
- Всё опять упирается в бабло, - подытожил я.
- Оборудование на 11-й этаж нужно закупить, - кивнул директор и вдруг повысил голос: - а долбаный лифт ремонтировать надо? а новый антиграв для испытательного стенда купить? а камеры для твоей системы безопасности вместо разбитых в День Чертовой Матери? а премии вам всем?
Премии - это хорошо. Это согревает душу, поскольку доход от своего казино я вбухал в модернизацию "Звезды Смерти".
Мобильник миледи не отвечал, телефон кафедры тоже. Подумав, я решил сгонять в Сорбонну, поскольку хуже не будет, а навестить Париж хотелось. Предварительно проконсультировавшись с перцептронными юристами, я напечатал один договорчик, сел в свой космокатер и отправился во Францию.
Сорбонна! Как много в этом звуке для сердца французского слилось. Знаменитое учебное заведение находится в Латинском квартале и занимает несколько десятков зданий, включая и старинный корпус XIII века. Однако не стоит обольщаться, думая, что правительство Франции щедро выделяет университету все новые площади для его роста и развития. С образованием в Париже обстоит ничем не лучше, чем в других европейских городах (если верить последним статистическим данным, процветает в Сорбонне лишь одна кафедра: кафедра практического терроризма) - однако с таким положением дел не мирятся сами студенты. Начиная с 2991 года они своими совместными усилиями (как то: пьянки, драки и гулянки) создали живущим неподалеку от университета такие условия, что пустующих домов вокруг старинного корпуса Сорбонны становилось все больше (квартиросъемщики не желали заселять эти кварталы даже под угрозой депортации). Соответственно, количество учебных мест в Сорбонне также увеличилось.
Однако все не так радужно, как может показаться: архивы Сорбонны, с некоторого времени столь любезно рассекреченные парижскими спецслужбами, пролили свет о том драматическом противостоянии, кое предшествовало нынешнему политическому равновесию старейшего европейского университета. Как правильно заметил когда-то А. Люшер, история Парижского университета - история битв (эти золотые слова, выбитые на мраморной доске, встречают туриста при входе в коридор, ведущий к кафедре практического терроризма). Парижский студент был не прочь подраться во все времена, и век нынешний - тому не исключение.
Итак, дома вокруг Сорбонны стремительно пустели, мэр Парижа стремительно седел, а Латинский квартал стремительно приходил в упадок, поскольку в связи с расцветшим ночным хулиганством из квартала исчезли не только жители, но и дворники с полицией.
Люксембургский сад пришел в запустение из-за отсутствия дворников и полицейских. Водосток в фонтане Медичи был безбожно забит бычками и косяками (подумать только, засилье марихуаны в те времена было настолько велико, что студенты не докуривали косяки!). Решетка сада была растащена на оборонные нужды (любимым оружием студента был в то время железный прут). В правом углу парка, где турист может в данную минуту любоваться изящными цветниками, была разбита делянка конопли. В левом углу парка, где сейчас расположена аллея галактических звезд, умники с биологического факультета рассадили хищные галактические растения - вопли жертв в ночи очень способствовали скорейшему расселению квартала.
Беседка для оркестра сгинула под гигантской сценой со всей атрибутикой для рок-концертов. Однажды на этой сцене была грохнута радиоуправляемым снарядом Йоко Оно, вышедшая поприветствовать любителей рока.
В тот же день в результате произошедших студенческих волнений была уничтожена статуя Филиппа-Августа, а положение стало критическим: с потерей Латинского квартала Париж терял и свою историческую привлекательность, которая приносила хороший доход, маня в столицу миллионы туристов. Казалось, ничто не могло обуздать своенравную студенческую вольницу, но в дело неожиданно вмешались преподаватели. Вынужденные снимать квартиры и дома поблизости от Сорбонны, дабы не торчать по утрам в галактических и парижских пробках, учителя понемногу начинают звереть (еще бы, раз не выспаться перед лекциями - это одно, но когда недосыпание становится хроническим...). Еще более раздражает педагогов противостояние университета и Океанографического института (поскольку преподавательский состав частенько подрабатывает то здесь, то там); тайком пересекать демаркационную линию в Люксембургском саду или перепрыгивать с разбегу мотки колючей проволоки и делянки с галактическими растениями, особенно когда опаздываешь на лекцию, - дело не слишком почтенное для профессоров и академиков.
А противостояние достигло критической точки: площадка за Люксембургским дворцом, используемая в былые времена для реконструкторских мушкетерских игр, превращается в место беспредела; арена Лютеции, когда-то используемая поклонниками ролевых игр на тему "Эпоха Римской империи", становится ареной кровавых разборок стенка на стенку. Военный госпиталь Валь-де-Грас, расположенный неподалеку, стонет от нехватки мест и рабочих рук. В пылу этих малопонятных битв студенты теряют последние остатки совести и чести: о правилах поединков забыто, здесь и там применяются запрещенные приемы.
Надо сказать, что последнее возмущает педагогов гораздо больше, нежели их постоянные недосыпания или полоса препятствий Люксембургского сада. Они сами, прошедшие в юности школу парижских драк и смут, не могущие спокойно пройти мимо потасовки, чтобы не принять в ней деятельного участия, были возмущены произволом и наплевательским отношением студентов к кодексу чести, который в понятии старой школы был так же свят, как клятва, данная любовнице, или карточный долг. И волна репрессий с их стороны не заставляет себя ждать.
Еще живы в памяти любителей студенческого фольклора предания о жутких расправах, учиненных педагогами. Быстрее всех все поняли студенты кафедры практического терроризма: профессор Мориарти, повздыхав и покачав седовласой головой (как гласит легенда), подчеркнул красным карандашом фамилии особо неуемных "дуэлянтов". Их поиск ведется до сих пор.
Вспомнил я обо всем этом, когда шел по коридорам к знакомой бронированной двери кафедры практического терроризма. Справа такая же дверь вела в кабинет заведующего кафедрой. Я хмыкнул и вошел в левую.
В офисе, набитом самой современной техникой и уставленном дорогой мебелью в стиле Людовика XIII, сидел Фельтон. Он играл на моноблоке в "Assassin's Creed", напевая "Убили негра". Когда я вошел, он едва не подавился собственным языком.
- Итак, - сказал я, - почему до вас нельзя дозвониться?
- Номера поменяли, - отрапортовал Фельтон, - а изменения еще никуда не успели внести.
Так я и поверил.
- Где начальница? - продолжал я допрос.
- На лекциях, - сознался Фельтон.
- Когда вернется? - как бы невзначай я погладил рукоять лазерного меча.
- Скоро! - нервно задергался Фельтон. - Максимум через полчаса.
- Подожду, - решил я.
Фельтон вытер кружевным платочком лицо и предложил кофе. Отказавшись (я помнил, что на кафедре работает госпожа Тофана, поэтому неизвестно, какие вещества добавляются в кафедральные напитки), я стал разглядывать офис. На его стенах между стендами с расценками за услуги в валюте наиболее развитых планет висела целая галерея портретов. Я узнал Саддама Хусейна, Брута, основателя секты ассасинов Хасана ибн ас-Саббаха, Бута, Освальда, Лаки Лучиано, Фанни Каплан, Малюту Скуратова и Вогена Простетника Джелца. На стенах, кроме этого, висели рекламные проспекты, призывающие пользоваться только услугами профессионалов. Подойдя ближе, я прочел: "Настала пора покончить с эскападами безответственных дилетантов, которые динамит не отличают от мелинита, а гремучую ртуть - от бикфордова шнура; в эпоху узкой специализации нелепо кустарничать, пренебрегая помощью добросовестных и квалифицированных специалистов..." Далее в том же духе.
Целый простенок занимал огромный постер документального фильма "Кто убил Йоко Оно?" Я полюбовался багровыми тонами фона и ликом убиенной в солнцезащитных очках, подумав, что на этой кафедре самое место для подобных афиш.
На столике рядом лежала книга. Анна де Бейль и профессор Мориарти в соавторстве написали огромный труд "Терроризм. История и современность". Я полистал. Названия глав были хороши: "Рай для ассасинов", "Ошибки Мата Харри", "Мафия бессмертна", "Неудачные покушения на Гитлера. Выводы из уроков истории", "От планов к исполнению", "Применение современных технологий".
Тем временем зазвонил телефон, Фельтон отозвался:
- Нет, мы работаем только по предоплате. Да, галактическими кредитами... Не волнуйтесь, все будет в порядке - здесь нет любителей. Что значит - пусть миледи сама займется?! Она этим не занимается: она заместитель шефа. И вообще, запомните: вы платите - мы работаем и берем ответственность на себя. Начнем тогда, когда вы деньги перечислите.
Вскоре явилась миледи. В строгом костюме от Кардена, с портфельчиком из кожи аллигатора. Увидев меня, портфельчик уронила.
- До чего же приятная встреча, - ласково сказал я. - Давно не виделись, а?
Миледи с тоской посмотрела на выход, но благоразумно осталась на месте.
- У меня к вам пара вопросов и деловое предложение, - произнес я. - Слушать будете?
Миледи судорожно закивала.
- Значит, вопрос такой, - я прошелся по офису, поковырял приклеенную к принтеру картинку от жвачки, изображающую Терминатора с гранатометом, и продолжил: - вы можете временно оставить в покое Бекингэма?
- А-а, - поняла меня с полуслова миледи, - сэр Джордж нажаловался? Знает, мерзавец, куда звонить, - она вздохнула, - однако ничем помочь не могу - на нем защищает кандидатскую наш подающий надежды аспирант.
- Боюсь спросить, кто именно, - сказал я.
- Отчего? - миледи приняла деловой вид. - Это не коммерческая тайна. Наш аспирант - барон Фейд-Раута Харконнен с Дюны.
Сдержав нервный смешок, я пробормотал:
- Теперь понятно, почему герцог позвонил в институт: он явно был в панике. Анна, вне сомнений, ваш аспирант прибьет Бекингэма, и Совет ООП, наконец, получит повод для закрытия кафедры.
Плевать Совету ООП на кафедру, и об этом тут знали, поэтому мой блеф не удался.
- Вам жалко герцога?- вмешался Фельтон. - Его по ДНК восстановят.
Смотрите, какой продвинутый.
- И это повод травить на герцога барона Харконнена? - спросил я. - Он же маньяк-убийца.
Племянничка барона Вована я помнил еще по знаменитой свадьбе Матюговии, и его пьяные выходки тоже.
- А Бекингэм - гей! - ни с того ни с сего ляпнул Фельтон.
Я посмотрел на миледи. Миледи посмотрела на меня, пожала плечами и развела руками.
- А у меня в кармане куртки пиррянский пистолет, - сказал я и положил перед миледи отпечатанный договор. - Вопросы я задал, теперь предложение, - я вытащил зловещего вида короткоствол. - Или на бумаге будет ваша подпись, Анна, или ваши мозги. Кстати, очередь на восстановление по ДНК колоссальная, я узнавал.
- Я подозревала, что ваш визит закончится шантажом и угрозами, - вздохнула миледи и принялась изучать договор.
- Мы не сможем отозвать Харконнена, - встрял Фельтон. - У него нет мобильника.
Как бы невзначай я направил пистолет на миледи, та замандражила.
- Фельтон, замолчите же, идиот! - тихо произнесла она, вынула дорогую ручку и подписала договор, добавив: - ощущение, что я продаю душу дьяволу.
- Ощущение, что не первый раз, - съязвил я, убирая пистолет. - Значит, договорились? Бекингэм по пути на Таити, с Таити и во время пребывания на острове - личность неприкосновенная.
- Да, - отозвалась миледи, - но в других местах...
- Делайте что хотите, - кивнул я, сворачивая свой экземпляр договора.
Когда я собрался уходить, в поле зрения снова попал плакат с Йоко Оно, и до меня вдруг дошло.
- Анна, скажите по секрету, - задумчиво промолвил я, - кто заплатил вам за Йоко Оно? Пол Маккартни?
- Вся группа "Beatles" сбросилась, - помолчав, открыла страшную тайну миледи.
Из катера я позвонил в институт. Дирекция не отвечала, экран видеофона кают-компании, как водится, не работал, а трубку снял Валькар. На заднем плане слышались хохот, музыка и шум.
- Скажи Пирогову, что я уладил дело с Бекингэмом, - проорал я. - Пусть он вылетает на Таити!
- Ладно! - гаркнул Кайл.
Музыка в кают-компании усилилась, хохот тоже. Судя по всему, ржали все обитатели нижних этажей и гости.
- Что у вас там происходит? - крикнул я.
- Да Эрик с Кристиной какую-то дурацкую "Олонецкую русалку" записали, второй день смотрим и ржем, - сказал Валькар. - Восхитительный театр абсурда.
Круг замкнулся, подумал я, поднимая катер в воздух.