- О чем думаешь? - Зая всматривался в стены моей комнаты, (в доме у родителей, где нас уложили спать) и будто пытался что-то там отыскать.
- Пытаюсь представить твою жизнь в детстве, подростком... - он снова начал меня гладить по спине, ведь когда Зая зависает, он автоматически прекращает меня гладить. Поэтому я и задала ему вопрос. - Как ты делала уроки тут, какие вешала плакаты на стены, о чем мечтала по вечерам лежа вот тут...
- И какой же ты меня представляешь?
- Такой ма-а-аленькой, - он импульсно сдавил меня еще сильнее, - хорошей и невинной. Летающей в облаках, мечтающей о принце на белом коне, или о вампире на серебристом Вольво, или оборотне на черном байке.
Я усмехнулась и укусила его за грудь, на которой лежала, а он за это меня ущипнул. Я еще раз его попыталась укусить, но не вышло, пришлось пытаться, пока я не сдалась. Зая в этих делах меня не щадит, ну а мне это нравится, что он не поддается. Значит, считает меня достаточно сильной, а я его за это считаю искренним, и это всегда вызывало у меня улыбку.
Успокоившись, мы продолжали наслаждаться отдыхом в моей комнате под залитым синим лунным светом. Летние ночи, все-таки, волшебны!
- Все-таки, твой отец вообще крутой!
- В смысле?
- Сама посуди. Взял, поднялся из ничего. САМ!.. - и Зая начал мне пересказывать мне историю про моего отца, то, что я и так прекрасно знала. - Он у тебя, - заключил Зая, - великий человек. Настоящий герой для своей семьи!
Пока Он мне это рассказывал, мягким убаюкивающим тоном, я чуть было не уснула. Но, он действительно заставил меня о многом вспомнить. Вернее, пока Зая пересказывал мне историю моих родителей, я, вероятно, думала о своем. Не специально. Просто уже ночь, голова туманная, а я тут, снова у себя дома, в своей комнате. Вроде и провела здесь целую вечность, а ощущение будто и не уезжала. Наверное, такова ностальгическая магия родных домов, в чьих стенах навсегда запечатывется твоя история. Нет, не так, не история, а жизнь. (Просто "история" звучит слишком абстрагировано от реальной жизни). И попадая сюда вновь, независимо от того, на сколько ты изменился, на сколько ты стал другим человеком, с другим лицом и телом, со своим мнением и взглядами, дома ты всегда тот, кем был до оставления его.
Я действительно снова оказалась той, кем была когда-то, и в один момент, мне было сложно представить, что я стала другой. Стало неуютно ощущать себя вот этой вот, которая сейчас лежит на моей кровати, (которую мне родители купили в двенадцать лет, так как я стала расти и уже не вмещалась в старую свою детскую кроватку) словно это не я, а какая-та другая, уже старая (взрослая) женщина. Это ощущение длилось всего некоторую долю секунды, а какой-то тяжелый костный осадок отложился в левой части груди.
- Да. - через некоторое время тихо проговорила я, вспомнив последнюю фразу Заи. - Герой, но не совсем.
- В смысле?
- Ну, вообще-то герой должен умереть. - мои мысли рвались не обдуманно из моего рта. - В смысле, - осеклась я, понимая, как прозвучала моя фраза, - так уже заведено, что героями, обычно, становятся только те люди, которые умирают раньше обычного, ну или погибают, что лишь придает вес героизму.
- Ты чего так про своего отца? - тревожно заерзал Зая, как будто на его груди лежит не любимая девушка, а змея. - За что ты так его невзлюбила? Я ж не буквально имел в виду, что, прям таки, "Герой!"... А так, "герой".
- Да нет же. Все верно ты говоришь. Да-да, папа действительно крутой и я его люблю, и уважаю. Ты неправильно понял. Точнее, я немного выразилась не так. Вернее так, просто перемешала все, и вышло так тупо.
- Кажется, кое-кто уже хочет спать.
- И это тоже.
- Так о чем ты там...
- О том, что вот взять, почти любого великого человека, героя, да(?), так окажется, что один умер в двадцать пять, другой в тридцать, ну максимум в сорок пять. И он обязательно должен был как-то страдать. А мой папа вряд ли страдал так, как того требует звание героя, или великого человека. Нет-нет! Для меня он однозначно герой и самый великий человек, так как смог ужиться с такой дочерью как я, но к общему понятию героя, в моем понимании, он не подходит. Вот это я к чему.
- В этом есть, конечно, смысл. - Зая снова начал поглаживать меня по плечу, шее и спине. - Вспомнил уроки музыкальной литературы, пока ты говорила. Поэтому соглашусь с тобой. Ведь истории большинства самых великих композиторов, Баха, Бетховена и других, действительно драматичны и чаще всего трагичны. Да, истории большинства великих писателей, поэтов и прозаиков, тоже чаще всего какие-то мрачные и трагические... Вон, даже Рассомаха в конечном итоге погиб! Да даже все современные супергерои рано погибают, ведь всегда их жизни находятся в опасности, под угрозой...
Я проснулась от навязчивого солнца. Зая еще спал. Только тогда, когда неохотно открылся мой второй глаз, я осознала и вспомнила, что проснулась дома у родителей. Странное ощущение, ведь пробуждалось я с твердым убеждением в том, что я у себя дома, в смысле в нашей квартире с Заей. Но, на самом деле, было гораздо приятнее проснутся тут, ведь, я ДОМА, где родители сами обо всем позаботятся, как и всегда. Папа привезет с магазина продуктов, мама приготовит покушать, а я пойду гулять... все, как и раньше, как в детстве.
После завтрака, мы с Заей пошли гулять по окрестностям и опушке леса. Сказочное место! В детстве я этого не замечала, хоть и изведала каждое деревце, каждую травинку, каждую ямку и холмик в этих местах. Сейчас все воспринималось иначе.
- Давай пойдем босиком? - остановился Зая, и принялся расшнуровывать свои кроссовки.
- Зая! - я чмокнула его в гладенькую щеку (мне повезло с ним и в этом плане, ведь борода у него практически не росла). - Ты читаешь мои мысли еще до их появления! - как же я все-таки его люблю! - Давай кто быстрей до во-о-он того первого дерева на возвышенности?
И Зая рванул, прежде чем я успела договорить.
- Стой! Стоять! - кричала я сквозь усмешку, но он меня не слушал.
- Вау! - проговорил Зая, как только я его догнала. - Как здесь красиво...
Перед нами открылся воистину сказочный вид! Зеркальный пруд отражал с одной стороны величавые деревья, (серые, белые, черные, колючие - деревья всех мастей), которые слегка накренились, словно в поклоне, над водой. А с другой стороны пруда отражалась часть зеленого холма, желтое солнце и чистое голубое небо. Этот пруд был словно небольшой границей между чистым полем и густым лесом. Странно, но раньше я не находила этого места, хоть и казалось, что я в этих краях знаю каждую травинку.
- Зая - невольно выкрикнула я, - ты куда, - будто я не видела, куда он несется сломя голову?!
Пока я соображала, Зая уже разделся до трусов и бежал прямиком с холма в пруд! Перед падением в воду он издал чистейший всплеск эмоций, который эхом отозвался в дали.
И вот, я тоже словно обезумевшая, не снимая шорты и футболку, несусь с холма в воду, примерно целясь в Заю. Конечно, у меня промелькнуло несколько чисто женских мыслей, типа: "А как же волосы? Я их только помыла!", "А полотенце то мы не взяли! Чем будем вытираться?", "Блин! Я же без купальника!", но было уже поздно. Природа и от меня приняла чистейший всплеск эмоций, в виде восторженного визга.
- Ну как водичка? - подплыл ко мне Зая и поцеловал.
- Теплее не бывает! - я была в восторге, хоть и с видом мокрой кошки.
Мне стало безумно смешно видя как он ныряет и пытается отыскать свои трусы, сверкая на солнце мокрой задницей!
- А интересно, - спросила я у Заи, - тут глубоко?
- Не-е-ет! Я вот нырял и рукой до дна мог достать. Только тут дно, какое-то ужасное, так что осторожнее.
- Ну вот, ты даже дно смог достать, а трусы свои так и не смог! Ха-ха-ха!
- Ах ты ж!..
Зая меня немного подтопил, но очень нежно. А затем мы стали нырять, потому что это интересно. Я ныряла и, оказывается, тоже смогла достать рукой до дна, затем отталкивалась ногами о дно и выныривала.
- И правда, - восторженно делилась своими впечатлениями я с Заей, - тут до дна рукой подать!
- А я тебе что говорил?!
Я снова нырнула, но оттолкнувшись ногой о дно, порезала себе палец, да так сильно, что боль отдалась электрическим разрядом по всему телу, от порезанного кончика большого пальца ноги, до кончиков волос на голове! Боль оказалось такой резкой, что у меня инстинктивно широко открылись глаза. Я смотрела сквозь воду вверх и почему-то не всплывала, но видела яркие солнечные блики, которые переливались на поверхности пруда. Мне показалось это красивым. Тут я вспомнила, что я слишком уж долго нахожусь под водой и снова попыталась вырваться из держащего меня за ремешок на шортах, железного крюка, торчащего куском ржавого метала из песчаного дна.
В одну секунду, боль от пореза пальца ноги исчезал! В это же мгновение пропал дискомфорт от недостатка кислорода. Более того, казалось, что у меня и так достаточно воздуха, словно открылось второе дыхание и теперь мне зачем торопиться. Я действительно стала ощущать себя просто великолепно, но от этого мне стало страшно. По этому, я быстро сообразила: расстегнула ремень, пуговицу на шортах и, наконец, вынырнула!
Не успев протереть глаза от воды, смеясь я звала Заю:
- Зая! Зая! Ах-ха-ха! Прикинь. Теперь и я осталась без штанов! Ха-ха-ха... Не так как ты, конечно, но в одних трусиках! Ха-ха-ха... Но почти! Ха-ха! Мы достойны друг друга...
Но Заи не было, когда я открыла глаза. Кругом была масса каких-то людей в лодках, на берегу стояли служебные машины с мигалками, которых я видела, но шума от этого всего не слышала. Все что я слышала, было только шевеление воды и ветра. Рядом со мной, из воды внезапно выросла голова какого-то чудовища, от которого я резко отмахнулась и отплыла. Оказалось, это был дайвер с аквалангом на спине. Но, самое странное для меня был не весь этот возникший из ниоткуда хаос, а моя реакция. Почему-то, никакого страха, волнения, никакой паники я не испытывала, хотя должна была, ведь, "черт подери, что здесь происходит?!", а мне невероятно легко и спокойно. Вдруг возле меня, этот самый дайвер, вытащил чье-то тело, и только когда это тело затащили в лодку, я обратила внимание на то, что это была молодая девушка. Мне, конечно же захотелось сразу же вылезти из этой воды, что я и сделала, но чувство невероятного спокойствия и легкости меня не покидало.
Когда лодка подплыла к берегу и тело утопленницы переложили на носилки - вот тут я поняла, что умерла. На ней была моя майка, мои белые трусики в зеленый горошек. Вернее не зеленый, а в горошек цвета морской волны. Обожаю этот цвет! И еще при покупке этого белья, - горошек цвета морской волны, с каемочками по краям того же цвета, на беленьких трусиках, - выглядело шикарно! В общем, на её лицо, точнее на свое, я даже не стала глядеть. И так все ясно. Не странно, почему я так хорошо себя чувствую.
Единственное, сделав несколько первых шагов, сначала по песку затем по траве, я вспомнила и кажется, на секунду ощутила тот самый порез на большом пальце ноги. Посмотрев на свой палец, я ничего не обнаружила, но вот острое ощущение, даже непонятно в какой части тела, не проходило. Вот, будто где-то этот порез все же есть, будто даже на пальце ноги, словно этот порез был изнутри. А все же, рана была глубокая у той девушки (у меня). Просто я успела обратить внимание на кусок мяса, он был аж на выкате на большом пальце ноги. Наверняка порез был до кости. Наверняка...
Ни на секунду не забывала про своего Заю. Я хотела найти только его! И почему-то только потом вспомнила сначала папу, затем маму. Наверное, меня одолевала сильная жалость. Боже, как же мамочка теперь будет, а папа? Надеюсь, Зая найдет себе хорошую девушку, такую как я, только пусть любит одну меня. Хотя, я не знаю, наверное это будет обидно той, другой девушке. Тогда, пожалуй, пусть лучше Зая меня забудет! Нет! Он не сможет, сто пудов! Я ведь его знаю. Зая... Папа... Мама...
Машина Скорой помощь, полицейские машины, вскоре разъехались, но все еще оставались какие-то люди непонятно для чего, да и не важно. А на той стороне пруда, где начинался густой лес, на возвышенности я увидела двух людей, сидящих на земле. Подойдя поближе, я разглядела их, это был мой Зая и рядом с ним, чуть впереди папа. Тут-то меня и покоробило. Все чему можно было оборваться внутри, уже, наверное, оборвалось, потому что я для них уже мертва. Не ощущала я ни горя, ни грусти, или печали, что для человека было бы привычно ощущать в этой ситуации, но зато, что-то более глубокое и искреннее. То, что я ощущала, отчасти было похоже на улыбку сожаления, на состояние слез радости, или что-то в этом роде.
Кругом были деревья, а листва, почему-то желтая и коричневая, как осенью. Точно, оказалось, что уже осень, но я не удивилась. (Почему в этом состоянии все воспринимается как данность). Отсюда открывался пустынный вид на заброшенный пруд, усеянный листьями, и почерневшее поле. Сначала мне показалось, что так потемнело вокруг от того, что из светлого солнечного поля зашла в тенистый лес и так бывает, что пока глаза не привыкли, в лесу кажется темнее обычного, а позже, как глаза привыкают, снова все осветляется вокруг. Но не в этот раз.
Зая сидел на расстеленной своей коричневой курточке. Край куртки был присыпан опавшей листвой. "Наверное, давно уже он здесь сидит". Я подошла тихонько сзади. Рукой стряхнула с его плеча листик. Другую листву сбросила с того края куртки и присела рядышком. Он оглянулся и посмотрел прямо на меня. Я замерла, увидев его лицо: нос, губы, родинки на щеке, глаза - все то, что я любила. Все то, что я безумно люблю. Пожалуй, только это чувство и осталось. А когда отсутствуют другие чувства и остается всего лишь одно, именно это одно чувство составляет всю сущность человека. "Господи, - еле проговорила я, смотря на своего Заю. - Как же я тебя люблю!" Тогда, Зая повернул голову и снова смотрел в сторону пруда.
- Котенька, - произнес Зая и я снова стала слышать человеческие голоса, или, может, я теперь могу слышать только его голос? - Любимая, как же я тебя все-таки люблю!
- Зая? Зая! Зая... - я гладила его волосы, гладила его лицо, повторяя лишь одно, дыша ему в лицо, а он, наверняка это воспринимал за ветер. - Зая! Любимый... Я здесь... С тобой...
А что я могла еще сказать? Только то, что хотела. То, что должна была говорить каждый день, всю свою жизнь!
- Хм... - Зая ухмыльнулся, но очень грустно как-то. - А я все помню! Особенно наш разговоры ночью и теперь я понимаю, о чем ты говорила, что ты имела в виду. И знаешь, теперь ты моя героиня! - Я улыбалась, потому что улыбался Зая. - Все великие люди уходят раньше положенного. Ты самый великий человек, которого я знал! Обычно, великие люди свое величие завоевывают какими-то делами, но никто не задумывается о том, что, по сути, каждый человек велик по своему. Серьезно. Все мы кем-то любимы и кого-то любим... И почему я раньше не понимал этого? Почему я раньше не ценил твою любовь ко мне? Как бы я хотел все вернуть назад, хотя бы на один день, пусть даже тот день, когда тебя не стало, чтоб я мог по-настоящему доказать тебе свою любовь! Я бы любил тебя каждую секунду... Хм... Теперь ты мой герой... моя Котя!
Но я не умерла как герой. Не жила жизнью великого человека. Я просто жила, как и все. И угораздило же меня умереть в этот день. Самый обычный день, оказался особенным - днем моей смерти. А ведь я даже и не догадывалась. Ничего Зая! Я не жалею о том что так вышло, что умерла не в самолете, или от взрыва в каком-нибудь метро, который бы показали в новостях и моя бы фамилия и имя показалась на экране телевизора в списке погибших. Не жалею потому, что я была до последней секунды с тобой и ты был рядом. Не жалею, потому что я завтракала в этот день со своей мамой и своим папой. А больше всего, я не жалею что жила. И вообще, пожалуй, я счастлива.
В этот миг, хочется верить, что вся жизнь на земле остановится вместе с тобой. Хотя бы на миг! Остановится твое сердце и остановится все на планете и даже все во вселенной. Земля перестанет крутиться и солнце светить перестанет, а звезды и планеты упадут куда-нибудь на пол вселенной и все перестанет существовать вместе с тобой. Но это не так. Рыбки продолжают плавать, и даже вода во всем этом прекрасном озорном озере продолжит свое волнение. Трава будет расти, увядать, затем снова вырастит. Птицы продолжат сопротивляться ветру и вить гнезда для своих птенцов. Люди, а самое главное твои люди, твои родные и близкие, так же будут что-то планировать дальше, идти, бежать и ехать на машинах, поездах и автобусах. Все будет идти своим чередом, а тебе так не хочется этого. Хочется верить, что хотя бы что-то измениться в другую сторону, что нарушит привычное движение привычных вещей. Хочется верить, что не зря ты умер. Ведь смерть должна же хоть что-нибудь значить? И в этот же миг, ты так же прекрасно понимаешь, что по сути, ничего не изменится. А ведь так хочется! Хочется верить во все это...