Второй семестр принес с собой не только экзамены и беготню из комнаты в комнату общежития за поиском конспекта, которого у меня не было, беготню из одного преподавательского кабинета в другой, для сдачи и пересдачи экзамена, но и необыкновенную весну, а с ней, и лень заниматься учебой. Прекрасное чувство полноты сил, легкости, словно быстро летящее облачко в голубом небе и в тоже время нежелание чем-либо заниматься. Лень. Лень. Лень.
Мы все чаще с товарищами устраивали вылазки в лес и березовую рощу (видом как на картине Архипа Куинджи), с волейбольным мячом и диском фризби. Цепляли клещей, ловили моменты, находили грибы, смеялись (и это не из-за грибов), иногда шутя боролись, как молодые щенки немецкой, или кавказкой овчарки. В общем, детство сверлило по полной, за исключением нового чувства не относящееся к детству, развивающего с возрастом как раковая опухоль - лень...
"Лень", как не здоровое чувство, я не сразу распознал, по этому развивал ее с наслаждением. Однако, это не помешало мне успешно сдать все экзамены.
Покупка билета домой, и с ним приходящая радость. "Может быть летом дома будет не так тоскливо, как это было зимой на новогодних каникулах", - думал я.
Летняя практика принесла с собой мои первые большие деньги. Мне, за три месяца, удалось скопить себе на хороший ноутбук, сумку для него, и мышку. Так же за это время я показал себя и с хорошей стороны, - как прекрасный и харизматичный оратор, - и с плохой. Меня несправедливо заподозрили в одном деле...
Мой брат, Кирилл, встречался с одной особой по имени Маша, которая училась в Ростове (в городе, где я проходил практику в протестантской церкви). Где-то в конце июля, вечером, когда уже стемнело, среди недели мне звонит брат:
- Братан, - говорит он, - тут такое дело. Машку выгнали из общаги, девушку мою, и ей негде переночевать. Ты же сейчас в Ростове?
- Да.
- Можешь на одну ночь приютить её где-нибудь?
- Конечно! У меня одна комната совершенно свободна. Без проблем.
- Спасибо. Сейчас ей скину твой номер, созвонитесь там, и уже на месте сориентируетесь.
Короче говоря, она прожила со мной почти месяц. Эта Маша, непростая девушка. Её, за неуспеваемость, в связи с гулящим образом жизни, исключили из института. Домой она не могла вернуться, так как ее злобный отец "убил" бы её, а чтоб остаться в Ростове, нужно было найти работу. А чтоб снять хоть какое-то жилье, нужны были хоть какие-то деньги, соответственно которых у неё не было. Не могу же я оставить человека на улице, зная все это. Вот и без задней мысли, я оставлял двери своего дома для нее открытыми, пока она пыталась найти себе работу и жилье. Естественно об этом узнали мои коллеги, старшие, которые дали понять, что дело пахнет жаренным, мол, как это я, молодой не женатый парень, живу с девушкой в одном доме. Некрасиво это выглядело в их глазах и зазорно, тем более, как эту ситуацию объяснить "пастве", которая, не дай Бог, вдруг узнает.
Поджимало время окончания моей практики, поджимало начальство, а первая зарплата у Машки только через месяц. Вот я и решил помочь ей с поиском жилья и оплатой первого месяца. Она конечно отказывалась и обещала вернуть всё всё всё, сразу как будет возможность, на что я уверял её в том, что нет никаких проблем. Это всего лишь деньги, которые мне и так не на что было тратить. В общем, я оплатил ей проживание на месяц вперед, плюс комиссию агентству и еще пять тысяч на временные расходы, (питание, дорога, сигареты...).
Я был счастлив снова вернутся на учебу в академию. На перроне меня встречал отчетливый дух предстоящих учебных трудностей и прелести общения с друзьями, по которым ужасно соскучился. Этот дух выглядел в виде ясной, но по осеннему свежей, сентябрьской погоды. В ощущениях прохладного ветерка, обнимающего своими руками шею, и целующий мое счастливое лицо. В целом, я остался доволен своей практикой. По дороге в краснокаменную академию я делал выводы за которые мог себя похвалить. Но в виду своей скромности мне оставалось за все быть благодарным Богу. В этот момент, Он мне ясно виделся во всех деталях прекрасного сельского пейзажа. В безмятежности, в характере солнца и ветра, сочится в себе яркий огонь постоянства, непредсказуемость дуновения приносящего с собой то ясность, то грузные тучи.
Теперь мои стопы уверенно шагали по асфальту тротуара, затем и мраморной лестнице ведущей к входным дверям в хол общежития.
- Дени-и-с! - оттягивая окончание моего имени, счастливым возгласом встречала меня Настя с распростертыми объятиями, и легкими встречным шажками. На что в ответ с моей стороны эхом зазвучало протяжное "На-а-а-стя!".
Она держала меня в своих объятиях так долго, пока мне стало неловко среди мимо проходящих людей. Несомненно я был рад её видеть. Несомненно, я был рад видеть любое знакомое мне здесь лицо. И как же правильно ей удалось выразить мои эмоции!
- Привет-привет! - в голове начало вспыхивать кучу вопросов! - Как ты? Чем занималась все лето? Что было новенького? Рассказывай!
- Да ничего особенного, - с нисходящей с лица улыбкой говорила Настя. - Мы все лето просто тупили и ничего не делали. Хотя нет. Один раз мы с братом и мамой выезжали на Оку, купаться. Но, знаешь, я не очень люблю купаться в водоемах всяких...
- Ох зря!
- Да ну... Лучше рассказывай как у тебя все прошло! Чем занимался?
- У меня много чего есть рассказать, но пока, мне надо поскорее зарегистрироваться и уладить все дела, затем я тебя найду, и обязательно мы еще поболтаем.
- Окей! Я буду ждать. Только, чтоб обязательно меня нашел! - погрозила она мне пальцем.
Напоследок я сделал ей комплимент о её измененном имидже. Теперь она не походила на бунтующего подростка из субкультуры ЭМО. Теперь она выглядела как деловая бизнес-леди, или как молодая учительница старших классов. Полосатая блузка с бледными и умеренными, серо-голубыми тонами, заправленная в черную классическую юбку по колено в длину с широким поясом, подчеркивающим её тонкую фигуру, , волосы собранные резинкой на затылке и вместо темных очков в розовой оправе, на её носу стильно красовались обычные очки в черной оправе, и, конечно же, черные туфли на невысоком каблуке.
- Круто выглядишь, - таков был мой комплимент!
- Спасибо! - говорила она, будто зная, что я с достоинством оценю её новый образ. - Ты тоже классно выглядишь.
- Я и так это знаю. - Шутил я, отводя от себя внимание. - Серьезно. Тебе очень идет.
Прозвучало внушительно.
Настя смущенно отдалилась с присущей ей манерой телодвижений, которые и отличают нас друг от друга, подчеркивая индивидуальность и неповторимость как генетический код в наших отпечатках пальцев, которые сложно описать и невозможно скопировать, или повторить.
Постепенно, в процессе оформления документов и заселения в общежитие, я горяче встречал всех своих товарищей. Костика, Артема, Алексея и прочих сокурсников, которые были не так мне близки как та тройка.
Пока первый месяц обучение раскачивалось, так вышло, что наши встречи с Настей становились все чаще и чаще. Мы встречались на цокольном этаже в столовой, в холе первого этажа и в холе второго, перед заловым помещением в её школьном классе, в моем учебном корпусе куда она забредала с новым предложением пойти куда-нибудь, гуляли по всем лесным окрестностям, забредая в неведомые рощи, и все равно находились места где мы еще не были, и темы, которые невольно перерастали в душевные беседы. Разговоры приобретали глубину, а чувства, ширину горизонта, за которым пылал рассвет - предвестник нового дня.
С приближением ноября, погода делалась менее благоприятной к прогулкам. С приближением ноября само состояние увядающих деревьев и травы, гниющих листьев, из-за выпадающих осадков в дожде, или бесконечной мороси тумана, говорило о всеобщем погружение в глубь своих желтых комнат, о погружении в свои кровати и мысли.
Начался разгар обучения. Однако Костик, мой лучший друг из Кишинева, постоянно вытягивал меня из комнаты своими просьбами и идеями. На этот раз он был влюблен в некую Алену. Темненькую, большеглазую, с чертами лица Эн Хэттуей, но безразличную к Кости.
- Диса! Надо придумать песню. - заявил Костик, зайдя в нашу комнату с гитарой в руках.
Я как обычно лежал на первом этаже трехэтажной кровати, завешанный одеялами. Делал отчеты по предмету "История Христианской Церкви", в своей комфортной обстановке.
- Погоди-погоди. - пытался выяснить я цель прибытия Костика, принимая от него гитару которую он совал мне. - Не здесь же! Тут, вон, люди занимаются. Учатся в отличие от некоторых.
- Мне надо быстро, успеть до отбоя.
- Ну, пойдем в коридор, - уговорил я его.
Через минут пятнадцать у нас была готова прекрасная песенка с легким и грустно-светлым мотивом. Мы побежали на четвертый этаж женского крыла общежития.
- Нам какая комната нужна? - спросил я, видя замешательство друга.
- Не знаю, Диса.
Естественно я возмутился, но будучи в приподнятом духе от некоего рода безумства, мы стали стучать поочередно во все двери в надежде найти Алену. Насмотревшись лиц разного настроения в этот вечер, мы все же выяснили где комната той самой.
- Так, - волнуясь скалился улыбкой черширского кота, Костик стоя перед дверью в комнату его Алены. - Как... Что... - запинался он, - сказать! Я не знаю!
- Ничего, - посоветовал я. - Постучи. А когда она выйдет мы без приветствий лишних и слов сразу начнем играть и петь. Тогда ей все станет ясно.
- Ты гений, Диса, - нервозно, чуть подпрыгивая на носочках боролся с волнением Костик.
Он постучал. Открыла не Алена, а её сожительница. Костик попросил позвать Алену. Я, чтоб не привлекать к себе особого внимания, сел на пол, этой пролетки, чуть в стороне и накинул на себя капюшон своей любимой красной толстовки. Как только мы начали, на наше выступление со своих комнат повыползали и другие девчонки. Всем было любопытно, а может быть и завидно, а вот по виду виновницы концерта, нельзя было сказать, что она в восторге. Но лично мне было приятно делать подобные вещи.
Дни становились короче, а вечера положительнее и уютнее. Я уже давно стал ощущать себя тут как дома.
В один из вечеров, при нашем обычным времяпровождением с Настей, находясь вдвоем у пруда, сказочная прелесть которого подчеркивалась освещением луны, частично скрытой за облаками, и светом трех фонарей расположенных на расстоянии около ста метров друг от друга у дороги ведущей вдоль пруда, она мне рассказала о том, как умер её отец.
- Извини. - смущенно проговорил я после недолгого молчания. - Никогда не знал, что нужно говорить в таких случаях.
Усаживаясь на сгорбленный ствол взрослой приземистой березы, чьи тонкие ветви дождем развивались в нескольких сантиметрах от воды, Настя сказала:
- Нет, правильно. А что ты можешь сказать?
Я пожал плечами все еще стараясь найти подходящие слова в своем лексиконе для неё.
- Как тебе жаль? - Продолжала она более равнодушным тоном, который меня успокоил. - Еще бы тебе было б не жаль. Просто, я, никому еще этого не рассказывала, (собственно, по этому я и не стал расписывать Вам, читатель, подробности трагичной смерти папы Насти. Могу лишь в кратце рассказать, что он много курил, умер от сердечного приступа по дороге домой, в электричке, везя с собой подарок на день рождение дочери (Насте), в виде велосипеда). Только тебе.
- А почему ты решила, что расскажешь это именно мне?
- Не знаю... - Сомневаясь отвечала Настя, будто ища у себя в голове ответ на мой вопрос. - Странно, - она взглянула на меня и улыбнулась, - но я и сама не знаю почему.
Ухватившись за её улыбку как за спасательный круг, я был спасен от неловкого разговора.
- Ты классная, - вырвалось у меня в миг расслабленности.
- Ты тоже!
Разговоры приобретали глубину, а чувства, ширину горизонта за которым пылал не рассвет, а закат наших отношений. Не знаю почему. Это было похоже на гибель звезды, которая умирая, вспыхивает ярче чем когда -либо при своей жизни. Буквально через несколько дней она просто стала меня игнорировать, всячески избегать, и не отвечать на смс. Это произошло так неожиданно, что острота не понимания и боли были на пределе! Даже когда я увидел ее мирно разгуливающую с каким-то парнем, с счастливой ухмылкой на губах обоих, не полученный ответ на причины внезапного, странного, отвергающего меня, поведения - не давали мне покоя. Учеба совсем стала на месте. Я только и делал, что смотрел фильмы и аниме. И так днями на пролет. Я забывал есть, мытся, иногда даже спать.
Но именно в пик отчаяния мне посчастливилось пережить духовное рождение. (Да, да, да, я знаю обычную реакцию на эти слова "духовное рождение", но так оно и было, так я все ощушал. И раз уж я решился, написать все правдиво, не упуская важных! деталей, то не пугайся этих слов, если Ты смелый - продолжай читать). Я вдруг ощутил незримое Божье присутствие, а с Ним и небывалую эмоциональную и психологическую легкость. Почему я это ощущение назвал Божьим присутствием, думаю, что тот, кто подобное пережил, не даст соврать, что Божественное присутствие ни с чем не спутать! Но, я и отрицать не буду, что возможно это было небольшое помешательство. Сумасшествие, которое вывело меня из падения в пропасть саморазрушения. Сумасшествие, которое дало мне право на продолжение целостной, спокойной, умиротворенной, чистой жизни. В голове постепенно выстроились устои, тезисы, придерживаясь деталей которых я словно выстраивался как конструктор в определенную фигуру величиной до небес, превращаясь в личность, достойную Бога. И при всем Эверестовском величии, соразмерьте эту личность со скромностью безмолвной частицы, нисколько не претендующей и на долю величия. Принудительный режим, в учебе, в гигиене, в особенности досуга, разнообразив его общением с друзьями и одногрупниками, чтением полезной литературы и умеренным просмотром фильмов и аниме, реабелитировали меня в нормальную жизнь.
И стоило мне только разобраться в своих чувствах, в своем понимании "любви", путем прочтения различных книг на подобии Эриха Фрома "Искусство любви", как вдруг, Костик меня знакомит с некой Кристиной, котрая мне очень понра..., то есть, стала интересной. Прежде всего как человек! К счастью, одним из новых элементов моего измененного мировозрения стало отношение к девушкам, да и в общем к женщинам. И звучал этот пунктик примерно так, "Девушка - это прежде всего человек, личность, а не только объект романтического отношентя, или сексуального влечения". В этот пункт так же включались ответвления относительно дружбы, между м. и ж., в которую (теперь) я верил. Да, ее (дружбу между м. и ж.) я еще не видел и не встречал. Слышал, как и многие, правдивые истории таких отношений, сомнительного содержания, но слышал. Теперь я в это свято верил.
Убеждая себя в человечности женского пола я обзавелся новой привычкой - наблюдать. Ведь для себя я уяснил, что девушки, прежде всего, интересны нам в своем отличае от нас, как противоположный пол. И мне стало интересно за этим отличием, и не только, наблюдать, (что было невероятно сложно обращая внимание на их превликательность, черт лиц, форм тела...). Невзначай, мои объектом наблюдений (я имею в виду не маниакальную слежку, а простое наблюдение послучаю встречи: эмоций, поведения и прочих интересных моментов), как раз таки стала Кристина. Каждый раз видя её, то в столовой с парнями смеющуюся, то серьюзную и внимательную на собрании студентов сидящую вместе с подругами, то задумчивую, одну, по тротуару проходящую мимо, каждый раз разную, я понимал, что мой взгляд улавливает лишь тень её характера.
Время приближалось к новому году и я был готов снова, на период зимних каникул, оставить своих студенческих товарищей, потому что знал, что вскоре мы встретимся. Но в момент расставания, все равно болела душа и я ничем не мог себе помочь, чтоб избавить себя от этих чувств. Неужели так будет каждый раз при расставании с друзьями? А ведь нам еще придется разъехаться по разным концам света, по окончанию обучения...
При возвращении домой, я узнал, что старшая сестра развелась с Андреем. Мои отношения с братом стали еще более отдаленными, не говоря уже об отношениях с друзьями: Мишка, Макс, Лешка... У каждого образовывалась "своя" жизнь. Общие интересы рассыпались. Теперь интересы у каждого стали личными. И мне кажется, что это все из-за меня. Возможно, еслиб я не уехал, еслиб остался, то смог бы сохранить нашу дружбу?
Мы с братом, как всегда, сидели и смотрели фильмы, а я уже не чувствовал того единства которое было раньше. Я чувствовал себя виноватым за своевольное решение оставить его одного, тут, с приевшимися ему родителями, раздражающими его по каждому поводу, и, уже с бывшими, друзьями, которых не было рядом, которые забыли что такое преданная дружба. Тот же диван был под мной, те же стены вокруг и потолок, тот же монитор компьютера перед нами, и та же традиция встречать новый год за просмотром кино, но все уже не то. Тот же брат, так же рядом, но уже совсем другой. Наши тела так близко друг к другу, что даже локти касались, но мы уже так далеки друг от друга... Так далеки, что мне страшно и представить, что нас ждет дальше.
- Братан! - тихо Произнес я.
- А? - Сонно отозвался Кирилл.
- Все будет хорошо.
- Ага...
- Ты уж, держись тут. Не падай духом! И вообще, Может ко мне учится поедешь?
- Ты что... - застенчиво улыбнулся он. - Кто меня туда примет.
- Пф. - Фыркнул я. - Поверь, туда и не таких принимают.
- Да ну... А кто платить за учебу будет? Да не. Это не реально...
Я ему с интересом рассказал как можно там учится, не оплачивая обучение деньгами, а путем отработак по несколько часов в период обучения и на каникулах.
- А там, - завершал я, свою вдохновительную речь, - повезет, найдешь спонсора и не придется работать, а будешь просто учится.
- Это понятно, просто видишь, ты нашел свое призвание, что ли, а я не уверен, что хочу этим заниматься. Да и у тебя язык подвешен, ты можешь этим заниматься, а я не силен в речах. Боюсь...
- Не боись, братан. Все у тебя получится, если захочешь. Главное, что мы бы смогли снова быть вместе. Как тут, мы смогли и пацанов собрать, и рок-группу сколотить... Вместе, мы можем все что угодно!
- Я не знаю...
- Ты подумай хорошо. Пока я учусь, чтоб вместе уж отучиться. Я б тебе со всем там помог. А там, что будет дальше, уже посмотрим.
- А как же родители?
- Что родители?
- Они ж одни тут не останутся?
- Почему?
- Ну, по идеи, ты как младший брат, любименький сыночек и все такое, должен был бы остатся тут. Но ты уехал. Остался я с ними. А если и я уеду, кто им будет во всем помогать. Тем более, батя если узнает, он будет категарически против.
- Да брось ты! Меня мать вон как не хотела отпускать, сам знаешь. Так ведь ничего. Пережили ж как-то.
- Но видишь, это другое...
Мне было нечего ему на это ответить.
- Короче, посмотрим, братан. - Завершил Кирилл. - Не переживай за меня. Я, как-нибудь, справлюсь. Я подумаю, а там посмотрим. Давай кино смотреть...
- А там, - все же вставил я свое "последнее" слово, - можно будет и группу свою создать.
Кирилл лишь усмехнулся. Но я увидел, как его глаза загорелись надеждой...
Мы продолжили смотреть фильм, но теперь мне стало на много легче. Теперь и у меня появилась, хоть и мизерная но, надежда, что мне все же удастся, хотя бы с братом, восстановить преждние отношения, продолжить их, и как прежде, вместе, начать новый путь, и идти по нему. К новой цели с новыми приключениями.
В моей голове уже возникла ясная картина НАШЕГО будущего! Я уже словно видел как мой брат приезжает в академию, как он поступает и мы учимся, как решаем поступающие проблемы и задачи, как создаем новую, христианскую, рок-группу, как совершаем переворот в сфере проповеди Евангелия, или же просто, добросовестно течем по течению (если, конечно, это течение нам нравится и оно нас устраивает), как переживаем взлеты и падения, как мама и папа все же гордятся нами, и еще многое-многое другое, а главное, что все это вместе! И весь мир вращается вокруг нас! И все так как мы мечтали с самого детства. Но, главное, лишь бы вместе...
Но с другой стороны, в моей голове так же крутились слова, снова и снова: "Как раньше, наверное, уже не будет никогда... Никогда... Как прежде...".