... и когда наконец-то придет мой автобус, я с облегчением подумаю: "Как же мне повезло..." - и тут же усмехнусь этой мысли. 

С глупой ухмылкой зайду в светлый салон, подойду к заднему окну и, ухватившись за поручень, уткнусь лбом в заледеневшее стекло.

 Перед моими глазами окажутся холодные узоры, и я буду смотреть на них, как на страницу из альбома "Волшебный глаз". Картинки, зашифрованные среди повторяющихся абстракций, "вы увидите их, если будете рассматривать страницу очень долго и внимательно..."

Ха, насколько долго? И сколько у меня времени? 

 Неважно, но я несомненно потрачу его на долгое и внимательное разглядывание страниц "Волшебного глаза", почему бы, собственно, и нет?..

Я снова ухмыльнусь и крепче сожму поручень руками. Люди, дорогие мои, надевайте перчатки и не снимайте их в автобусах. Когда вы любуетесь своими наманикюренными розовыми ногтями и аккуратными пальчиками, изящно охватывающими ручки и поручни, вам и в голову не приходит, что до вас их мог трогать какой-нибудь я. Или приходит? Природная брезгливость, черт возьми. Природная брезгливость.

Шевеление и противный гул, монотонное жужжание. Автобус наполняется людьми? Я оглядываюсь - да, так и есть. Черт, я будто бы стал видеть хуже - как при минимальной резкости фотоаппарата. Или это мне кажется? В последнее время сложно сказать, что мне кажется, а что нет, и в чем, собственно, реальность.

 Ха, реальность в том, что я сейчас еду в автобусе и мне ехать еще час. Целый час в этом чертовом автобусе. Хотя - пускай. Это глупости, что начинаешь, мол, ценить время. Неправда.

Неправда и то, что все мы - подонки, каких свет не видывал, что все мы ошиваемся в клубах и кино и только и думаем, чтобы кого-нибудь... Как еще хватает сил ходить в эти клубы, хотел бы я знать. Впрочем, ходят они. Ха, между ними и нами пропасть куда шире, чем между нами и остальными, теми, кто сейчас стоит бок о бок со мной и держится за тот же поручень...

Интересно, а если бы наш был в этом же автобусе, я бы его узнал? 

 Кстати, Серый же говорил, чтоб я надевал перчатки в автобусе. А я опять... Хм, выходит я все-таки подонок? Или мне просто плевать?

Остальным вот точно не плевать. Только вот они ни черта не знают - потому и стоят рядом со мной. Так близко.

А после того дня я просто чувствовал... нет, даже видел, как вокруг меня образуется зияющая пустота. Все потихоньку уходили: так от большой компании, едущей по домам в заказанном пазике, к концу пути остаются один-два человека - а все остальные выходят там, где удобно.

И правильно - глупо ехать до конца, м? 

 Один-два...

... звон стекла разрезает густую летнюю тишину, за ним следуют громкие ругательства. "Черт", - думаю я, глядя, как мяч шлепается о землю. Под визг обе команды шарахаются в разные стороны, и спустя мгновение на площадке остаемся только я и Серый. Мне нет смысла бежать - хозяин квартиры наверняка уже спускается по лестнице.

Серый выплевывает окурок, лениво спрыгивает с ограды и подходит ко мне.

- Ну ты как всегда...

Да - я как всегда. Эту фразу я прямо читаю в его глазах - когда говорю им с Иркой

Эх, Ирка... Вздохи, стоны и огромные глаза. Она, черт возьми, со мной. Ей ничего не страшно.

Ей ничего не страшно. Не страшно ей ничего. Ничего не страшно ей. Я успеваю повторить эту фразу на разные лады раз пятьдесят - за то время, пока жду ее легкого чмока, а она выискивает на моей щеке место, где точно нет никакой ранки от бритвы или чего-то подобного.

Глупо.

Как же всё это глупо - в тот день я надел галстук!

В тот день я брился, искал по квартире носки, переругивался с Иркой за завтраком и даже надел галстук! И пошел на работу. Корпоративный медосмотр, черт возьми... "Ну что, кто у нас тут самый здоровый, отпрашивайтесь у начальства!" Ха.

Нет, надо вспомнить еще один день... Тогда я тоже надел галстук и пошел на работу. Не брился и не ругался с Иркой - тогда я ее еще не знал. А может, и знал.

Эта.

Красные щеки, толстые губы. Неуклюжие попытки выглядеть хоть мало-мальски привлекательной. Жаль ее - наверняка умрет, так и не найдя нормального мужика. Недостаток мужского внимания - ужасная вещь для женщины.

Настолько ужасная, что она даже умудрилась подцепить где-то чертова носителя.

Но мне плевать на нее и носителя - хотя они всё-таки наши. Уже наверняка наши.

 Пропасть всё же огромная. Инфицированные... и мы. Мы и инфицированные.

Инфицированные - пфф. Плевать я на них хотел, это всего лишь нежные зараженные тельца, ахающие и жалеющие себя до тошноты... а чертовы врачи их еще и утешают: "Вирус может активироваться не скоро..." Мне тоже так говорили, конечно... Всем так говорят... не все становятся нашими...

 ... не все...

Это крутится, непрерывно крутится у меня в голове. Всегда. Всегда, даже когда я еду в промерзшем автобусе и сжимаю поручень, сжимаю с силой, до боли, как будто хочу, чтоб кожа на руках лопнула, чтобы моя чертова кровь брызнула миллионом фонтанов, чтобы всё вокруг, все они были в этой долбаной, этой гадкой крови, чтоб она хлынула им в разинутые рты, залепила глаза, залила лица; чтобы все они в ужасе заорали, чтобы тоже вспомнили, как вышли сегодня из дома, надев галстуки или припудрив носики, чтобы на них обрушился плач нерожденных детей, упали тонны долгосрочных кредитов, расписаний и планов...

Моя остановка.

Они поволокут меня до дома. С тех пор, как я сказал им, на их лицах застыло серьезное выражение. По крайней мере, при мне они чертовски серьезны - как будто, пока я в больнице или они у себя дома, они не смотрят какой-нибудь "Камеди Клаб" и не хохочут, разбрызгивая пиво, обжигаясь съехавшим в сторону утюгом... Как это всё глупо.

Я буду лежать на диване, по уши закутанный в плед - хотя мне плевать, холодно или нет. А они будут сновать вокруг - Серый с лекарствами, Ирка с газетой... Их, как это водится, сблизило общее горе... ха! Ирка будет читать мне какую-то чушь, вцепясь в мою руку, а когда ей покажется, что я уже сплю, она уйдет в другую комнату.

Я буду падать в красное, как моя гадкая кровь, марево, я, может быть, буду молиться, чтоб кто-нибудь вытащил меня из-под этого чертова колючего пледа, но вслух ничего не скажу. Сквозь звон в ушах я буду слышать их отрывочные фразы... "День до больницы..." "Завтра в восемь сказали..." "А смысл?.." "Ну надо ж госпитализацию..."

Чертовы Серый и Ирка. Они думают, что мои глаза закрыты и нич-чего не видят. А они видят всё. И всё понимают.

Я даже не буду прислушиваться к тому, что происходит за стенкой. Потому что я, черт возьми, знаю, что там происходит.

Это глупо, но я буду лежать и ухмыляться. Не стесняйтесь, ребят, я вроде сплю, что же вы так? Ехать до конца глупо, особенно если не знаешь, где именно конец... или просто не можешь терпеть эту поездку.

И я буду долго лежать и слушать их неуклюже-виноватые вскрики, а потом - довольный шепот, и уже злиться, что всё это не дает мне уснуть, и когда наконец-то придет мой автобус, я с облегчением подумаю: "Как же мне повезло..."