Глаза ее слипались, сами собой норовили закрыться, утянуть в хоровод мелькающих разноцветных пятен подкрадывающегося сна. Хар самым решительным образом ущипнула себя, но так, чтобы женщина, суетившаяся у полок со снадобьями, не заметила этого. Впрочем, таиться не было нужды. Та стояла к Хар спиной и выставляла на маленький столик крошечные чашечки и мисочки, необходимые ей для ритуала.
Остро и пряно пахли травы. Для Хар, необычайно чувствительной к запахам, ароматы трав не смешивались, а расслаивались, делились как нити на волоконца и, свиваясь в узор, словно обретали цвет и звучание. Сегодня травы Чиэль несли в себе покой и в то же время Хар смутно, сквозь сон, ощущала, как в него вплетаются едва слышимые нотки тревоги. Скорее даже тревожного ожидания.
Женщина виделась ей окруженная флером умиротворяющего золотистого сияния, столь похожего на солнечный свет, с вкраплением огнистых искорок. Хар часто-часто заморгала, возвращаясь к обычному зрению. Комната тут же погрузилась в полумрак, едва разгоняемый огоньками пары свеч. Одна, толстая белая свеча, чадила, оплывая восковыми слезами, на столе, около Хар. Другая свеча, почти огарок, стояла на полу и в слабом ее свете восседала элессинь с видом оскорбленного достоинства. В который раз девочка с любопытством разглядывала хрупкую тоненькую фигурку девы сновидения, духа, хранящего сны, и не переставала гадать, каким образом Чиэль умудрилась поймать элессинь и заставить служить себе строптивого вздорного духа. Перед элессинь горкой высилась приличная кучка трав, собранных днем, и несколько кучек поменьше. Пыхтя, попискивая от возмущения, большеглазое чудо, напоминающее миниатюрную копию девушки, сортировала травы по разным кучкам и выполняла свою работу так, будто делала великое одолжение. Заметив, что девочка наблюдает за ней, элессинь надулась еще больше и сверкнула в сторону Хар золотом глаз.
- Не злись, растеряха снов. Ты становишься похожей на жабу, моя дорогая. И ручками усердней, усердней перебирай. Нечего отлынивать от работы. Или ты думаешь, что я буду с тобой возиться всю ночь? - сварливо буркнула Чиэль, даже не обернувшись. Склонив голову, она сосредоточенно изучала содержимое холщового мешочка. - Ха, кажется, это то, что я искала.
Золотоглазая раздраженно дернула длинными острыми ушками и прошипела что-то сквозь зубы, очень тихо, однако Чиэль услышала и обернулась, уперев руки в бока. Ее лицо не обещало ничего хорошего.
- Так-так, дорогуша. Ты кое о чем забыла. В самом деле, пора бы тебе напомнить некоторые пункты нашего договора. Никто тебя не держит, ты вольна уйти в любую минуту. Не хочешь? Ах, тебе мало света ?! Элессини не нуждаются ни в каком свете, кроме лунного, насколько я помню.
Раздался сухой щелчок пальцев. В то же мгновение под закопченными стропилами крыши вспыхнул голубой с серебром шар света. Точно маленькая луна заплыла в дом, подумалось вдруг замершей от удивления Хар. Мягкое сияние залило все пространство дома, высвечивая каждую мелочь, каждую вещь, находящуюся в поле зрения и в то же время делая всю обстановку нереальной, несуществующей. Огоньки свечей, завистливо мигнув на прощание, погасли сами собой.
- Ну как? _ язвительно осведомилась женщина и посмотрела на сжавшуюся в комок элессинь весело блеснувшими глазами. - Так тебя устроит больше?
- Вполне, - дерзко пискнула элессинь, но с перепугу вжала голову в плечи.
- Не смей дерзить мне. Иначе отправишься заниматься такой нелюбимой тебе работой на чердак. Составишь приятную компанию летучим мышам и своей ленивой подружке, - посмеиваясь, бросила женщина через плечо, и вернулась к прерванному занятию.
К этому времени Хар находилась в доме Чиэль уже пару недель и успела узнать, что на чердаке отбывает наказание другая элессинь. Чем-то она сильно не угодила хозяйке и была изгнана на чердак на целый месяц. Растеряхе снов, по-видимому на чердак не хотелось. Она предпочла замолчать, скрыв свое недовольство. Склонилась над кучкой, засопела еще усердней, растряхивая пучки на отдельные травинки и листики.
В голубоватом призрачном свете волосы ее словно вспыхнули, пряди разноцветных волос, прежде тусклые, теперь заиграли всеми оттенками радуги. Все-таки элессини, создания богини Мирайту - ночные существа. Время сна, ночь - вот их время, когда они обретают силу.
Если бы Хар видела это зрелище впервые, она, наверное, не смогла бы оторвать глаз от завораживающего сияния радужных волос, но она ни единожды видела дев сновидения. Только раньше ей никто не верил. Еще одна сказка, придуманная неугомонной Хар Сеа-Лан для братишек и сестренок. Как наяву она слушала голос старшей сестры.
" Опять сказочки про белых драконов. Ты большая выдумщица, Хар. " - прозвенел в голове ясный голос Иты. Да, интересно, что бы сказала Ита о выдумках, когда увидела бы это чудо с дымкой полупрозрачных крыльев и радугой в волосах, с травинками, налипшими на желтоватую ткань платья.
Тихонько вздохнув, Хар с сожалением уткнулась взглядом в выщербленную миску, доверху наполненную остывающей кашей с мясом, вяло повозила ложкой. Мысль о том, что надо хотя бы для вида отправить в рот пару ложек с едой, вызывала отвращение. Еда, однако, выглядела вкусно и пахла вполне аппетитно. К тому же Хар сама попросила еды, лишь бы ведьма не отправила ее спать в маленькую темную спальню.
- Шла бы ты спать, девочка. Давно ведь уже носом клюешь, - негромко сказала женщина, словно прочитав потаенные мысли Хар. Может и в самом деле прочитала. Она - ведьма, в этом не приходилось сомневаться.
Под пристальным, скорее даже пронзительным взглядом Чиэль девочка торопливо зачерпнула полную ложку каши, прожевала, не чувствуя вкуса. Нимало не смущаясь, Хар съела еще ложку каши и столь же торопливо проглотила следующую порцию.
Чиэль досадливо поморщилась. Ее лицо, фигура, движения и манера речи до странного напоминали Хар ее мачеху. Такого просто не могло быть. Чтобы два разных женщины были похожи друг на друга как сестры -близнецы. Овальное, гладкое, без единой морщинки лицо с мелкими правильными чертами, не очень красивое, но не лишенное миловидности, казалось , принадлежало совсем еще молодой женщине. Однако Хар, хоть и прожила на этом свете каких-то жалких девять лет, нутром чуяла, что эта женщина много-много старше, чем выглядит. На то она и ведьма.
Испытывала ли Хар страх перед ней? Первые дни, когда на ней останавливались прозрачные зеленоватые глаза, так похожие на глаза женщины, которую она ненавидела всей душей, сердце Хар замирало, ухало вниз. Глаза ведьмы смотрели на нее без отвращения, без гадливости, без жалости. Ни любопытства, ни презрения, ни злости ни разу не промелькнуло в ее взгляде при виде Хар. Даже сердясь, Чиэль смотрела спокойно и Хар готова была поклясться, что на дне зеленых глаз искрами светилось затаенное веселье. И удивлялась, как глупая обидчивая элессинь этого не видит.
Вот и сейчас она смотрела на невысокую, сухощавую востроносую женщину с растрепанной гривой шоколадных волос с трепетом, но не чувствуя страха или угрозы. Отсыпав в очередную мисочку мелко перемолотой травы, Чиэль стряхнула с ладоней зеленоватую труху и присела на лавку. Так близко к Хар, что у той перехватило дыхание.
С минуту она смотрела, как Хар упрямо давится кашей, потом засмеялась и спросила с упреком:
- Неужели настолько невкусно? Я ведь старалась, готовила...
Хар закашлялась, едва не подавившись .
Ага, как же, как же, знаем. Овощи для еды, стеная все утро на несправедливость жизни, чистила заспанная, беспрестанно зевающая, хныкающая элессинь. Кроме того, ей же пришлось перебирать крупу для каши и следить за приготовлением пищи.
- Мне еще не доводилось пытать детей... едой, - сочувственно сказала ведьма, без труда разгадав ее мысли, и слегка потрепала по щеке.
- Отчего же не вкусно, - пробормотала девочка через силу. - Очень даже вкусно. Дома мне редко доводилось есть мясо.
Взгляд Чиэль скользил над головой Хар. Девочка напряглась. Что-то подсказывало ей, что ведьма пристально изучает ее, читает словно открытую книгу. По спине пробежались острые иголочки беспокойства.
- Конечно. Для растущего организма полезно иногда заглотить свежего мясца. Особенно для организма молоденькой хэкьяро.
Хар стремительно вскочила на ноги, объятая внезапно пробудившейся яростью, как вязанка сухого хвороста огнем. Резким движением скинула стоявшую на столе миску с едой и та, раскидывая комья каши, откатилась в сторону элессинь. Возмущенно прошипев, крылатая дева ретировалась на поперечную балку от греха подальше. Поближе к маленькой луне. Ведьма же не шевельнула и пальцем. Сидела, спокойно сложив ладони на коленях.
- Да как вы смеете... Зачем вы со мной так? Что плохого я вам сделала?
- Успокойся.- ничего не выражающим голосом бросила ведьма. Сухо и спокойно. - Нашла время для истерики. Вот не думала, что мне будет трудно найти общий язык с потомком Ланн.
Хар закрыла глаза. Ее тело сотрясала дрожь, с которой она никак не могла справиться. К тому же вернулась боль, засевшая в левой, покалеченной руке. Слишком сильно она дернула рукой, запустив тарелку в ни в чем не повинную летунью.
Чиэль поднялась и шагнула к дрожащему ребенку. Мягкие теплые ладони опустились на светловолосую голову Хар, осторожно погладили, прижали лицом к плечу. Девочка благодарно прикрыла глаза, успокаиваясь. Благодатное тепло проникало внутрь, вытапливая гнев, по капле изгоняя страх. Глаза щипало, и Хар боялась, что она не выдержит и разревется на плече ведьмы. Она так давно не плакала.
- Я не хэкьяро,- пробормотала она сквозь слезы. - Не оборотень.
- Да, не хэкьяро,- неожиданно легко согласилась Чиэль, довольная, что девочка стоит спокойно. - Ты больше, чем просто оборотень.
Глаза Хар, удлиненные, голубые, слишком светлые под темными ресницами, блестящими от слез, сейчас казались еще больше чем были. Она смотрела настойчиво, требовательно и в глазах стыл немой вопрос.
- Откуда вы знаете?- Голос ее был чуть слышен.
Чиэль пожала плечами и доверительно прошептала на ухо:
- В конце концов, я ведьма. Я просто знаю это и все.
- Вы отдадите меня ... им? Когда они придут...
Похоже, ее слова рассмешили ведьму. Она рассмеялась и легонько шлепнула девочку по лбу.
- Какие глупости. Хотела бы я посмотреть, у кого из этих трусов хватит смелости прийти в мой лес и что-либо взять без разрешения. Я никому тебя не отдам. Не отдам, если ты сама этого не захочешь.
- Вы меня не прогоните? Теперь, когда... знаете, кто я, - с замиранием проговорила Хар, боясь пошевельнуться, боясь спугнуть миг благостного спокойствия, окутавшего все ее существо. Она чутко прислушивалась, не прозвучит ли в словах ведьмы ложь. Как бы то ни было, ложь она почует сразу.
- Само собой. Но я не могу держать тебя в этом доме насильно.- Ведьма слегка отстранилась и внимательно взглянула на побледневшее заострившееся лицо. - Разве ты не хочешь домой?
- У меня больше нет дома.
Наконец-то она сказала это, решилась. Призналась в этом самой себе и вновь удивилась, вместо внутренней боли ощутив лишь светлую печаль. Лица родных в ее памяти успели потускнеть, подернуться дымкой. Поразительно, ведь так мало времени прошло. Наверно это потому, что я не человек, тут же решила Хар. Иначе она не стала бы забывать так быстро.
- Лгать тебе бесполезно. Все дети твоего народа отлично чувствуют фальшь. Я не смогу дать тебе очень много. Видишь ли, я не очень люблю людей. Общества эльфов и прочих... существ я избегаю. Но не пренебрегаю помощью некоторых друзей в делах ведения хозяйства. - Чиэль проказливо подмигнула элессинь, и хмыкнула, когда та, оскорбленная, завернулась в свои перламутровые крылья как в плащ и демонстративно отвернулась. Оскорбили ежа мышами. - Это глупо, отказываться от помощи в помывке кастрюль и горшков. От помощи, кстати говоря, предложенной добровольно, - добавила она чуть громче, чем следовало. Возможно, тебе, девочка , будет очень одиноко, но я дам тебе все, что необходимо для жизни. Крышу над головой, пищу, одежду и, самое главное, я дам тебе знания.
Во рту у Хар пересохло, она до боли прикусила губу. Не надо быть слишком умной, чтобы понять, о чем идет речь. Проще говоря, ведьма открыто предлагала ей стать ее ученицей. Опрометчиво принимать такое решение , не подумав. Хар с трудом разлепила губы:
- Что мне для этого нужно сделать. Ведь что-то сделать надо наверняка. Верно?
- Самую малость. И очень много. Захотеть остаться со мной. Научиться слушать себя, свой внутренний мир. Ощущать потребность познать все, что окружает тебя. Слушать и слышать. Поверь мне, это нелегко. Признать и не отрицать более свою суть, свою сущность.
Девочка слушала внимательно и по тому, как сосредоточено и напряжено было ее лицо, можно было судить, сколь мучительным было для нее раздумье.
-Это. Твой. Личный. Выбор. Только твой. - проговорила Чиэль медленно, с усилием чеканя каждое слово.
- Можно мне подумать?
- Можно. Время терпит.
Чиэль осторожно прикоснулась к ее забинтованной руке, чутко пробежалась пальцами от предплечья к локтю. Под ее пальцами пробудившаяся было боль рассеялась, растаяла как туман.
- Как рука? Беспокоит.
- Немного. - Хар попыталась выдавить слабую улыбку и подумала, что самое время обратиться с просьбой снять повязку. Рана почти зажила, беспокоила ее редко, но во время сна причиняла неудобства.
Вопреки ожиданиям, все оказалось намного хуже, чем Хар предполагала изначально. Это она прекрасно видела по нахмуренному лицу ведьмы. Пропитанная лечебной мазью повязка была в конце концов снята и небрежно отброшена в строну.
На первый взгляд все было в порядке. Рана зажила чисто, кожа была слегка красноватой, припухшей. Содрогаясь, Хар посмотрела на шрамы, навсегда пометившие ее левую руку. Радовало только одно. Самый уродливый, длинный и кривой шрам тянулся от подмышки к локтю, на внутренней стороне руки и, если держать руку чуть согнутой, то его практически и не видно.
- Шрамы вскоре побледнеют. Есть достаточно хорошие мази для того, чтобы сделать их мало заметными. Меня беспокоит другое.
Чиэль заставила ее несколько раз сжать пальцы в кулак. Снова разжать и пошевелить каждым пальцем по отдельности и осталась довольна результатом.
-Теперь согни руку в локте, - потребовала она.
Девочка охотно подчинилась. Однако когда Хар вытянула руку в сторону и вверх, боль молнией стрельнула от плеча до самых пальцев. С губ Хар сорвался крик боли.
- Этого я и боялась, девочка,- подвела свой неутешительный итог огорченная до слез Чиэль. - Этого я и боялась. Последнему потомку рода Сех-Ланн больше не подняться в воздух. Никогда. С такой травмой - никогда. Ты не будешь летать. Мне очень жаль.
Хар молчала, потрясенная до глубины души. Как можно потерять то, чего вроде как и не имел. Нет, все же она успела узнать, что такое вкус ветра. Но каков он там, в глубокой, сапфировой синеве она, действительно, не узнает никогда.
- Неправда! - Неприкрытый, отчаянный вызов в потемневших от волнения глазах. - Я буду летать. Буду. Во сне. Я и раньше летала во сне.
Отступив, Чиэль смотрела нее с торжествующей гордостью , как на любимое дитя. Глаза ее мягко мерцали кошачьей зеленью, а на губах играла загадочная улыбка. И Хар внезапно осознала, что она нисколько не походит на Айтур, ее мачеху. Ни капельки, ни единой черточкой. Совсем другая женщина , молодая , зеленоглазая и темноволосая, в простом платье приглушенно-зеленого цвета, которое так подходит к ее глазам и делает ее неотразимой .
- Замечательно, что ты так считаешь.Верить надо. Тех, что не ищут и не ждут чуда,но прдолжают верить, тех чудо отыщет само. Закон жизни, если хочешь знать. Продолжай верить, несмотря ни на что. Быть может, твои небеса позовут тебя сами. Чем Хэсильт не шутит.
Припомнив Хэсильта сына Сиринлиль, ведьма поумерила свою радость. Просто подозрительно, что этот черный чешуйчатый гад, вечно сующий свою морду куда его не просят, до сих пор молчит. Видимо, не прознал, какого цыпленочка пригрела под своим крылышком блистательная Чиэль. Или же знает и чего-то ждет? В голове женщины одно за другим выстраивались заклинания, пришло знание, каким образом можно спрятать девчонку от глаз Хозяина.
- Садись-ка, велела она, указав на скамью. - Уже достаточно поздно и ты должна лечь спать. Но прежде я приготовлю тебе успокаивающий отвар и ты мгновенно заснешь, едва коснувшись подушки.
В доме было душновато. Чиэль приоткрыла окно. В комнату вместе с теплым ветром летней ночи ворвался крошечный ягодный дракончик, привлеченный светом. Закружил вокруг испускающего голубой свет светильника-луны. Вредная элессинь тут же протянула когтистую, похожую на птичью, лапку и попыталась сцапать крошечное трепыхающееся тельце. Промахнулась, едва не сверзлась вниз, но вовремя раскрыла крылья и изящно опустилась на пол. Не обращая на эту суету ровно никакого внимания, Чиэль сосредоточенно отмеряла травы для отвара. Прохладная вода в массивном серебряном кубке вскипела почти мгновенно и теперь в исходящий паром кубок щепотка за щепоткой сыпались лечебные травы.
Ягодный дракончик, темно красный, отливающий золотом на полупрозрачных кожистых крыльях, маленький, похожий на бабочку, размером не больше мизинца, радостно носился по комнате. Правда, ему хватало ума не подлетать слишком близко к элессинь, мечтающей поймать его. Даже отсюда Хар видела, как дергаются ушки золотоглазой девы. Как у кошки, выследившей мышку.
Дракончик подлетел к маленькому столику, на котором женщина до этого старательно расставляла емкости с кристаллами и травами, и бухнулся в мисочку с желтым порошком, подняв облачко мерцающей золотистой пыльцы. Выбрался, едва не опрокинув мисочку с драгоценным содержимым. Подскочившая элессинь в последний момент успела ее поймать. Увидев это, Чиэль сердито фыркнула.
А вот поймать кроху не получилось. Крылатый разбойник взмыл вверх и спикировал на самую верхнюю полку, где ведьма хранила самые ценные ингридиенты. Свет бесчисленными бликами дробился на гранях драгоценных сосудов из хрусталя, что видимо и привлекло ягодного дракончика. Он забрался на тонкий изящный фиал, обвился вокруг него тельцем, пытаясь зацепиться крохотными коготками за скользкую поверхность. Эльфийский сосуд из горного хрусталя такого к себе отношения терпеть не стал и полетел вниз, увлекая за собой шалуна.
Хар и моргнуть-то толком не успела, наблюдая за проделками дракончика. Фиал замер в воздухе, дракончик сполз с него и заверещал так обиженно, будто какая-то неведомая рука щелкнула его по носу. Похоже, так оно и было. Повинуясь знаку Чиэль, драгоценный сосуд, покачиваясь в воздухе, медленно поплыл на место.
- Иди ко мне, малыш. Никто тебя не обидит,- ласково проговорила девочка, протягивая раскрытые ладони. Не долго думая, дракончик доверчиво опустился. Хар быстро накрыла его ругой ладонью и держала осторожно, словно бабочку. Крохотные коготки и крылышки щекотали ее ладони.
Ведьма поставила перед ней кубок с темно-янтарной жидкостью. На поверхности плавали травинки.
- Отпусти его. Ягодные дракончики не живут в неволе. Они- свободолюбивые создания.
Как и большие драконы, подумала Чиэль, но вслух этого не сказала.
-Лети, малыш,- напутствовала его Хар, с сожалением отпустила шалуна и закрыла окно.
Кубок оказался приятно прохладным, а отвар тепловатым, горьковато-вяжущим на вкус, но отнюдь не противным. Хар покорно выпила питье и позволила уложить себя в постель. Сон пришел мгновенно, потому она не видела, как ведьма долго сидела у ее постели в полной темноте, держала за руку и шептала нежное, ласковое, давно забытое.
Потом встала, прошла в большую комнату , залитую светом. В долю секунды загасила голубой шар. Тишь и темнота окружили ее. Только поблескивали из угла старым золотом глаза элессинь, духа сновидений.
Из холщового мешочка в руку Чиэль выпал видящий кристалл. Ледяная прозрачная плоть камня.
- Это судьба, Сэх-Ланн. Это судьба. Трудно избегнуть ее объятий, - прошептала она в темноту.- Невозможно.