Этот день ничем не отличался от предыдущих, столь же унылых и однообразных, заполненных заботами о хлебе насущном. Впрочем, Йолану Кривому, хозяину трактира " Дохлая Лошадь", грех было жаловаться на жизнь. Дело, кормившее его семью, сына и двух дочерей, приносило приличный доход. В Озерные долины переселялись все больше людей. Близость Агнарра пугала, но со временем люди научились держать этих темных остроухих тварей с горячей кровью и бешеным нравом на расстоянии. Эльфы жили за Эттамским хребтом, который они звали горами Крови, ибо в давние времена, когда сюда пришла безумная Атаирхик и пожелала отнять у людей эту землю, в тех горах пролилось слишком много крови, чтобы об этом можно было забыть. Изгнать захватчиков так и не представилось возможным. Темные китри хорошо закрепились в окрестных землях, основали свое государство и какое-то время имели наглость навязывать людям свои условия. По договору, заключенному дочерью Атаирхик с королем Доварроха Озерные долины закреплялись за королевством Агнарр. На веки вечные, пока светит солнце Тиены. Однако остроухие не жили здесь, опасались, должно быть, мести людей. Летом они выпасали в долинах своих великолепных коней, но это было давно. Когда сюда пришли люди, темные эльфы предпочли уйти за горы Крови. А люди постепенно расселились по берегам озер, подошли вплотную к Эттамскому хребту. Кое-кто поговаривал, что в горах Крови при должной храбрости можно разжиться золотишком. Йолан Кривой подобные слухи откровенно презирал. Удача может улыбнуться тебе и ты найдешь в недрах пещер пару крупиц золота. А может повернуться к тебе спиной. Тогда вжик - и твоя голова лежит на камнях, одним движением срезанная темной сталью эльфийского клинка. Охотники, забиравшиеся в горы, находили таких несчастных все чаще и чаще. Отрубленные человеческие головы в качестве предупреждения темные китри оставляли привязанными за волосы на ветках деревьев у склона гор, там, где обычно намечались едва протоптанные тропинки. Пока что подобные безобразия им спускали с рук, но это не продлиться долго.
Поселения в Озерных долинах разрослись настолько, что Одарес Второй, король Доварроха, принял решение сформировать гарнизон для охраны людей в долинах. В Пеструшках, где содержал свой трактир Йолан, уже который месяц возводили крепость. Сюда бесконечной вереницей тянулись подводы с продовольствием, везли серовато-белый камень из Горьких каменоломен, мешки с песком, строительные материалы. По реке спешным ходом сплавляли лес для нужд будущей крепости. Следом за строителями, мастерами и солдатами, прибывали со своим скарбом вольные поселенцы. Пеструшки разрослись настолько, что стали напоминать небольшой город. В свете последних событий комнаты на втором этаже никогда не пустовали. Вечером в трактире собирались посетители, преимущественно солдаты, выпить и поиграть в кости. С утра и до поздней ночи Йолану приходилось всячески угождать разнообразной публике. Пришлось даже нанять несколько потребных девок, дабы солдатня не распускала руки и не приставала к достойным женщинам. Многим постояльцев это отпугивало.
Бесконечная суета утомляла, отзывалась ноющей болью в ногах. Он с нежной тоской, почти с ностальгией спокойные вечера, когда время после ужина будто замирало, заполненное размеренной беседой, рассказами и байками бывалых охотников и путешественников.
Сейчас изменилось все. Люди, место, обстоятельства, само течение жизни стало иным.
"Как странно,- подивился Йолан течению своих мыслей, - старею, что ли?" Ему еще не исполнилось и пятидесяти, так что говорить о закате жизни было рановато. Вопреки расхожему мнению, каким должен быть трактирщик - полноватым, низкорослым, с плутоватыми глазками и пропахший ароматами снеди, Йолан являл собой полную противоположность данного стереотипа. Бывший следопыт и воин, потерявший в отчаянной схватке с китри правый глаз, для своего возраста он выглядел хорошо. Статный, высокий, крепко сбитый, с крупными чертами лица, с темными волосами, почти не тронутыми сединой, с черной повязкой, прикрывающей выбитый глаз, он производил впечатление бандита, случайно заглянувшего в трактир, но никак не хозяина этого самого заведения. После смерти жены необходимо было взяться за воспитание детей, осесть на одном месте. Мечом воина много не заработаешь - сегодня жив, завтра мертв. Вот и пришлось нацепить на себя фартук, взять в руки тряпку и угодливо улыбаться гостям. Близок был день, когда он отдаст дочек замуж, передаст дело сыну и отправиться прочь от этого места, бродить, странствовать, как ему всегда и хотелось. Сказал бы кто Йолану Кривому, что этот день будет для него последним днем в " Дохлой лошади", он бы рассмеялся тому в лицо.
Темнело, в окна звонко колотили капли дождя, от крепких порывов ветра дрожали деревянные рамы. Приближалась буря.
Трактирщик прошелся по обеденному залу, зажигая светильники. Шикнул на дочерей, елозивших тряпками по столам, отослал их наверх, в свои комнаты. Нечего торчать по вечерам среди постояльцев и посетителей, служанки и без них справятся.
- Эй, хозяин!- рявкнули из угла, где коротали время за игрой в кости отлынивающие от службы солдаты.- Вина неси! Да не того сраного пойла из бочки, которым ты нас бессовестно потчуешь, наглая твоя морда. Принеси отличного вина, мы заплатим. И девок зови, будем гулять!
Хорошее вино Йолан берег про запас для важных постояльцев. На таких пропойц и пройдох тратить дорогое вино жаба давит. Красное доваррохское, закупаемое в винодельнях Шалортоса было не только самым дешевым, но и самым дрянным. Чтобы хоть как-то избавиться от кислятины, Йолану приходилось разбавлять его водой.
- А есть чем платить? - осведомился он не менее зычным голосом, так что многие посетители обернулись к нему в удивлении.
- А то как же! - Рыжий вислоусый солдат, главный заводила в компании, похлопал себя по выпирающему на бедре карману. Что-то зазвенело, подтверждая платежеспособность рыжего.
Делать нечего, придется нести. Попробуй откажи, еще разобьют чего-нибудь. Конечно, Йолану не впервой выкидывать за дверь скандальных посетителей. Он по-прежнему находился в отличной физической форме, что существенно облегчало задачу вышвыривания неугодных из своего заведения. При желании можно справиться с двумя-тремя, но если пьяная солдатня нападет на него всем скопом, ему будет туго. С верхнего этажа спускалась чернявая шлюшка с заспанным лицом. Проснулась, красавица.
- Отлично, тебе туда,- презрительно бросил Йолан, кивнув на столик в углу. В погребе он выбрал запечатанный кувшин вина, чуть получше, чем вино с Шалортосских виноградников. Дождался, пока рыжий, тискавший повизгивавшую девку, расплатиться с ним и только после этого оставил кувшин на столе. Он вернулся было за стойку, но передумал, и вышел на улицу.
На крыльце под навесом в его ладони уткнулся холодным носом Лохматый, верный спутник и надежный охранник, здоровенный белый пес со стоячими ушами, с карими глазами, преданными хозяину до яростного безумия. Пес постоял, повиливая пушистым, в репьях, хвостом, благосклонно принял ласку Йолана. Свалявшаяся, сероватая от грязи шерсть была влажной.
Навес защищал от дождя слабо. Ветер налетал порывами, обвивался вокруг столбов, сбивал с ног. Щурясь от капель воды, попадавших в лицо, Йолан взглянул на небо. Серо-черные, с лилововатым отсветом грозовые тучи напирали друг на друга набитыми влагой боками.
Ослепительная вспышка молнии осветила широкий пустующий двор " Дохлой лошади" сине-белым светом, отразилась искрой серебра в каждой капле воды. Следом, чем-то недовольный, глухо забурчал гром. Мокли под дождем сложенные горкой осиновые поленца. Йолан вдыхал полной грудью, чувствуя, что к острой свежести грозы примешивается горький запах коры и мокрой травы. Никто из слуг не удосужился вчера перетаскать дрова в поленницу. За что им деньги платит, дармоедам.
Йолан неодобрительно покосился на настежь распахнутые ворота. В свое время, обустраиваясь в Пеструшках, он строил трактир на совесть, чтобы в случае чего можно было держать оборону. Окружил его высокой оградой. Двор перед фасадом двухэтажного здания остался свободен. Конюшня, птичник, сарай и прочие хозяйственные постройки остались на заднем дворе.
Дубовые двустворчатые ворота, окованные полосками железа, крепко запирались на ночь. Но не в последнее время. Отчего-то люди самонадеянно решили, что присутствие солдат сделает их жизнь совершенно безопасной, отпугнет китри. Ему все чаще приходилось оставлять ворота открытыми на ночь. Многие из посетителей покидали трактир очень поздно и не было смысла бегать каждый раз открывать и закрывать массивные створки.
Однако сейчас, гладя на пустующую дорогу в проеме ворот, он ощутил беспокойство, смутную, неосознанную, но оттого более сильную тревогу. Дала о себе знать давно забытая боль в выбитой глазнице, немилосердно зудел застарелый шрам на шее - след от меча темного китри, едва не спровадившего его в Поля Вечности. Со дна души, сминая доводы благоразумия и отшвыривая прочь остатки мужества, поднимался страх. Поднимаясь, он разрастался, лишая воли, сковывая дыхание. Хотелось развернуться и бежать без оглядки.
Лохматый заскулил жалобно, подвывая, как щенок. Уперся своим немалым весом в ноги Йолана.
- Милосердный Льор, что же это такое? - прошептал он в ужасе, не сводя глаз с дороги.
Остановить, пронзительной болью билось в висок. Остановить, во что бы то ни стало.
Не помня себя, Йолан кинулся под проливной дождь, оказавшийся неожиданно холодным, рванулся к воротам, в надежде закрыть их, помешать прийти чему-то неведомому. Светло-коричневая рубаха из крашеного льна и штаны мгновенно промокли, прилипли к телу, как вторая кожа. Он с силой налег плечом, сдвигая тяжелую дубовую створку ворот и остановился, замерев, не смея шелохнуться. Вновь неистовая вспышка молнии в резко темнеющем небе.
Взгляд его единственного карего, горящего лихорадочным блеском, глаза прикипел к одинокой фигуре всадника, скачущего по направлению к таверне. Он чем угодно готов был поклясться, что еще мгновение назад дорога была пуста. Йолан, отказываясь верить тому, что видит, протер руками лицо, залитое дождем . Всадник на светлой лошади, будто бы соткавшийся из света молнии, стремительно приближался. В грохоте грома потонуло испуганное ржание благородного животного. Подъезжая, всадница, а теперь Йолан смог увидеть, что это женщина, резко натянула поводья, останавливая лошадь. Копыта скакуна немилосердно увязали в грязи.
На смуглом лице незнакомки ярко блестели синие глаза. Это было заметно даже в подступающих сумерках. Она держала руку надо лбом, чтобы вода не заливала лицо. Светлые пряди намокших волос, выбившиеся из-под капюшона, липли к щекам. Она смотрела на него, улыбаясь , и эта улыбка, столь неуместная при подобных обстоятельствах, мягкая, ласковая, таящая в себе загадку, заворожила его, притянула к ней.
Он шагнул вперед, дрожащей рукой взял лошадь под уздцы. Что-то в этой затаенной улыбке казалось ему смутно знакомым, но вместе с тем он был уверен, что никогда не видел эту молодую красивую женщину раньше.
- Ты испуган, - сказала она с хрипотцой, слегка простуженным голосом и он вздрогнул, ощутив на себе ее пристальный, со снисходительным упреком взгляд. Так смотрят старые знакомые, но он не мог узнать ее. - Не меня же ты испугался, Йолан?
Ей известно его имя, один Льор знает откуда. Впрочем, в Озерных долинах его хорошо знали многие. Стало быть, нашелся в пути кто-то, указавший на таверну. Да и так ли это важно, раз он стоит здесь, вцепившись рукой в узду, и держит знатную госпожу под ледяным дождем. По всему видно, знатную и богатую. Синий плащ из тонкой шерсти с вышивкой, алый шелк платья, облепивший стройные ноги, дорогие туфельки из кожи. Одна только сбруя чего стоит. Все это свидетельствовало о том, что перед ним женщина из благородной семьи.
Йолан почувствовал, как наваждение медленно отпускает его. Долгую минуту, смаргивая капли с ресниц, он с мрачной решимостью смотрел ей в лицо, будто бросая вызов судьбе, наконец, не выдержав, отвел глаза.
- Простите, госпожа...
- Кайя,- откликнулась она почти весело, успокаивая своего всхрапывающего, мелко дрожащего скакуна. Изящная смуглая рука, увитая тонкими браслетами, выскользнула из складок плаща, похлопала нервное животное по шее.
- Госпожа Кайя путешествует одна, без сопровождения ? - воскликнул он удивленно, надеясь , чтобы его голос не потонул в грохоте грома . - Гляньте, какая гроза. Кажется, что само небо сейчас обрушиться. Так где ваши спутники ?
- Я в состоянии позаботиться о себе сама. - Ее зубы сверкнули в открытой усмешке.
Нисколько не боясь испортить свое дорогое платье, она смело спрыгнула с лошади, забрызгав туфли и подол грязью. Оказалась лицом к лицу с Йоланом, неожиданно высокая и гибкая. Он растерялся.
- Как же так, госпожа? Весьма неосмотрительно для женщины вашего положения путешествовать одной. Озерные долины довольно дикий и опасный край. Сохраняется опасность попасть в засаду длинноухих за пределами поселений. Многие пропадают без вести, остаются в Агнарре рабами. К тому же, уверен, и среди людей немало таких, которые не постесняются ограбить молодую одинокую женщину.
- Ага, еще скажи " обидеть ее".- Она рассмеялась, будто он сказал что-то смешное. Ее низкий, грудной смех оказался неожиданно приятным.
- Что же мы стоим? Идемте скорее. Прикажу приготовить для вас горячее вино с пряностями. Вы продрогли до костей. Захвораете, не дай Льот. Я отведу вашу красавицу на конюшню, позабочусь о ней.
- Шалортосское? - спросила она.
- Что ? - переспросил он, разворачивая ее лошадь в сторону конюшни.
- Вино из Шалортоса?
- А? Нет, нет, что вы. Как можно предлагать госпоже шалортосское?- смутился Йолан.
- Согласна, скверное вино. Почему-то его подают во всех тавернах и трактирах Озерных долин. Разбавленным, - с отвращением добавила она, поморщившись.
Лошадь заупрямилась. Йолан дернул поводья посильнее, принуждая животное идти за ним, и едва успел отдернуть руку от желтых лошадиных зубов. Породистая тонконогая тварь попыталась его укусить, презрев его попытки позаботиться о крове и пище для нее.
- Позвольте, помогу вам.- Госпожа Кайя подхватила поводья. - Она у меня с норовом, строптивая.
- Заметно,- буркнул Йолан не слишком учтиво. - Нам туда.
Они пересекли широкий двор, завернули за угол дома, дошли до конюшни. Внутри было тепло от дыхания животных, пахло сеном, прелой сыростью, сосновой стружкой. В темноте кто-то хрупал овсом, слышалось возмущенное пофыркивание лошадей, учуявших запах чужого скакуна.
- Погодите, я сейчас,- сказал Йолан, отыскивая в темноте подвесной фонарь. Из-под ног, квохча, суматошно порскнула прочь курица, пробравшаяся в конюшню в поисках зерен. Тусклый желтоватый свет высветил фигуру высокой женщины, завернувшейся в синий плащ, отразился в глазах лошадей и мулов, выглядывающих из денников. Ухоженные, вычищенные денники тянулись вдоль стен по обе стороны. Йолан выбрал свободный, завел в него красавицу- кобылу. Почуяв знакомые запахи, лошадь успокоилась, заинтересованно скосила глаза в сторону кормушки с остатками овса.
Госпожа Кайя прошла за ним следом, оперлась руками на деревянную перегородку стойла и с отстраненным интересом наблюдала, как Йолан, подобравшись к лошади с левой стороны, сноровисто расседлывает ее, похлопывает по шее, что-то заговорщически шепчет на ухо. По-хорошему следовало бы позвать Арви, конюха, сидящего сейчас в уютном зале трактира, а самому проводить продрогшую, уставшую в дороге женщину в тепло, к огню очага. Однако о лошади он мог позаботиться тоже. Ему хотелось сделать это для нее, хотелось, чтобы она видела, что ему в радость позаботиться о таком великолепном животном. Кобыла толланирской породы, дымчато-белая с черной гривой и хвостом, с мелкими черными пятнышками на крупе, похожими на комочки копоти, с тонкими, но сильными ногами. В Доваррохе было очень мало знатных семейств, которые могли позволить себе такую роскошь, как чистокровную толланирку. Породу толланир, смешав несколько других, вывели рыжие эльфы из мира Хеввы. Смешно, лошади остались, а рыжие китри сгинули без следа.
Должно быть, она стоит целое состояние. Вытирая насухо спину лошади, он изредка кидал взгляды на госпожу Кайю. Что-то в ее облике, в застывших, неподвижных чертах красивого лица настораживало его. Что необычное, что ускользало от взора. Она не доваррохийка, это точно, хоть и говорит хорошо на языке его страны. Скорее южанка, с полуостровов Вздрагивающих вулканов. Смуглая, опаленная солнцем. Действительно, южанка, только эти странные раскосые глаза совершенно невероятного цвета... Разве у жителей полуостров бывает такие? Может она полукровка, что вполне вероятно.
- Смотрю, ты любишь животных, Йолан? Нашел общий язык с моей строптивицей. Она не подпускает к себе людей. Совсем. Дай ей отборного зерна и душистого сена, тогда, возможно, она доверит тебе почистить ей копыта. Но только после того, как обсохнет,- подсказала Кайя на всякий случай.
- Госпожа к нам надолго? - спросил он, осторожно снимая с лошади узду. Вдруг опять вздумает кусаться. - У меня имеется отличная комната. Прикажу дочерям согреть для вас воду. Вы путешествуете?
- Не утруждайте себя,- ушла от ответа женщина, одаривая его обманчиво мягкой улыбкой и именно в этот момент, глядя на очаровательное, но такое чуждое человеческой красоте лицо, он вдруг понял, кто она такая. Женщина, путешествующая в одиночестве на породистой лошади, выведенной эльфами - даэру, не может быть человеком по определению.
Вы не южанка, - в его голосе проскользнула жесткость. Он бросал ей эти слова как оскорбление. Бросал как камни в змею, заползшую под его кров. От женщины, продолжавшей смотреть на него улыбкой, его отделяло шага четыре. Она уверена в себе, улыбается сочувственно и ничто не способно стереть с лица этой нелюди довольное, самоуверенное выражение. Его рука инстинктивно скользнула к поясу. Ледяная рукоять ножа обожгла ладонь.
- Не стоит,- покачала головой Кайя. Капюшон шерстяного плаща соскользнул с головы, освобождая ворох светлых промокших волос. Длинные острые уши, которых раньше было совершенно не видно под капюшоном, теперь торчали самым вызывающим образом.
- Я - китри, - сказала она с наивной простотой и подняла ладони вверх, показывая, что безоружна. Повернула лицо, позволив ему полюбоваться на свой безупречный профиль, коснулась пальцем уха. Спросила с лукавой усмешкой: - Как на твой вкус, они слишком длинноваты?
- В самый раз, если я вздумаю оттаскать тебя за уши, - в тон ей насмешливо ответил Йолан, не спеша убирать руку с бронзовой рукояти. Первый испуг прошел, сейчас он испытывал злость на самого себя за то, что поддался страху. - Ты темная китри. Из Агнарра.
Он не спрашивал, он утверждал очевидное.
- Да, я агнарриен,- не стала отпираться эльфийка. - Ничего себе, теплый прием. Разве между Доваррохом и Агнарром война? Я могу ездить всюду, где пожелаю.
Войны между ними не было, но он не вчера родился. В воздухе пахло войной, мысли о войне давно вызрели в умах доваррохских правителей. Достаточно вспыхнуть и малой искре, этого окажется вполне достаточно для кровопролития. Даже упрямая взбалмошная эльфийка из неведомо какого Дома, пренебрегающая своей безопасностью, должна понимать столь простые вещи.
- Война не за горами, госпожа,- осторожно сказал Йолан, заставляя себя развернуться к ней прямо. Навряд ли она метнет в него ножом или иглой-аскар с парализующим ядом. Давно бы это сделала, если бы только пожелала.
- Возможно,- равнодушно сказала темная китри. - Но войны можно избежать.
- Что может знать о войне подобная тебе? - невольно вырвалось у Йолана. - Ты всего лишь женщина. Дома не сегодня-завтра грозят развязать войну. Китри снова хотят крови. Мы будем защищаться, не дадим перерезать себя, как овец.
Эльфийка раздраженно пожала плечами. Внешне она сохраняла спокойствие, однако он видел, с какой силой она вцепилась пальцами в перегородку стойла. Костяшки ее пальцев побледнели. Она бросит нож и сделает это настолько ловко и молниеносно, что у него не будет ни единого шанса уклониться.
- Насколько я знаю, Таккилейн находится в здравом рассудке, - отчеканила госпожа Кайя.
- Таккилейн войны не желает. Охотно верю. А вот его злобный братец Кьярто спит и видит, как бы покрошить людишек в Озерной долине в капусту. Я уверен, это он натравливает на нас своих китри.
- На вас нападают мятежники из Дома Снежного Барса. Скоро на них найдется управа. Начинать войну с китри - бессмысленно. Прольется кровь и людям придется уйти из Озерных долин. Заметь, эта земля все еще наша, по договору Атаильды.
- Да кто из людей помнит эту вашу Атаильду? Бумага, на которой договор был подписан, давно истлела.
- Ах!- драматически закатила глаза темная китри. - Я постоянно забываю о том, какая у людей короткая память. Посмейте напасть на Агнарр - на вас коршуном налетит Атаирхик. Надеюсь, о Завоевательнице вы не запамятовали?
- Это легенда, бред, детские сказки, в которые верите только вы, эльфы. Атаирхик Убийца Людей давно мертва. У этой сказки был печальный конец. Говорят, она погибла от рук наемников -китри , предателей. Им хорошо заплатили за ее смерть. Она ее заслужила.
Что-то в лице женщины дрогнуло, словно он нащупал ее слабое место.
- Нет , Йолан, - печально покачала она головой. - Это не так. Для бедной Атаирхик такой конец был бы более желателен. Очень много крови приняла земля. Королеву китри прокляли ее же боги за жестокость и злобу. Лишили смерти, сделали почти бессмертной. Нет большей боли, чем жить дальше, когда все, кого любишь и помнишь, умирают. Она бродит из мира в мир, скитается по всем семи мирам и ждет освобождения души, ждет, что однажды ее неестественно долгая жизнь наконец оборвется.
- К чему ты говоришь все это? - спросил Йолан, чувствуя, как холодный пот проступает на лице.- Твои слова странны и дики для меня. Я всего лишь трактирщик, простой человек. Чего ты хочешь?!
Йолан на мгновение прикрыл глаз. Ему было плевать, что подумает о нем темная эльфийка. Это помогало сосредоточиться, собраться с мыслями. Да, он испытывал страх, как и всякий нормальный человек, дорожащий своей жизнью. За прошедшие двадцать лет он повидал немало китри, повоевал с ними досыта. Он знал о них достаточно, чтобы быть уверенным, что не справиться с агнариен один на один. Даже с женщиной. Он подумал было, что спит и грезит, такой нереальной казалась ему эта обстановка и разговор. Нелепый, тягостный сон, от которого хочется сразу проснуться.
В стойле, по настилу, усыпанному стружками, беспокойно переступала лошадь. Пахло мокрой шерстью. Он вздрогнул, почувствовав на своем лице нежное прикосновение. Оно было осторожным, чутким, почти неощутимым. Ладонь китри была прохладной и мягкой. Она подошла совершенно неслышно.
- Ты хотел бы ненавидеть нас. Уничтожать, как бешеных волков. Я вижу это совершенно определенно. Ищешь ненависть внутри себя и не находишь. В тебе нет ее. Только злость. За то, что не успел. За то, что не смог спасти. За то, что не пришел вовремя. За то, что тебя там не было.
Карий глаз, наполненный тенями воспоминаний, широко раскрылся. Слова эльфийки походили на шорох снежинок, едва слышимые, они болезненно кололи слух.
- Откуда ты знаешь ? - прошептал Йолан, борясь с желанием схватить китри, посмевшую залезть к нему в душу, и свернуть ей шею. Одним движением, как когда-то учили в регулярной армии. - Какое- то колдовство?
Прикосновение дарило утешение. Это было так странно. Хотелось немедленно оттолкнуть ее прочь и вместе с тем он желал, чтобы она ни в коем случае не отнимала свою ладонь от его лица.
- Я смотрю в сердце. Просто знаю, что это так. Никакого колдовства, поверь. Я скажу тебе кое-что, вот только не знаю, поверишь ли ты мне. Сможешь ли поверить эльфийке? Опять скажешь, колдовство. - Она обхватила его голову ладонями, слегка наклонила и шепнула на ухо, тихо-тихо. - Она жива
Два слова, два простых слова, способных подарить надежду тому, кто лишился ее много лет назад. В то же время это было неожиданно, столь гадко и подло, что в первое мгновение ему показалось, будто он оглох и ослеп от нахлынувшей изнутри боли и ярости, перестал осознавать происходящее, а высокая китри с надменным лицом прирожденной дани, чья теплая ладонь по-прежнему покровительственно касается его щеки, вновь насмехается над ним. Его пальцы легли на тонкие изящные запястья эльфийки, сжали с такой силой, что китри вздрогнула, ничем более не выдавая, что испытывает боль. Она не пыталась вырваться, но смотрела на него терпеливо, как на непонятливого ребенка.
Кто она такая, чтобы так запросто, шутя, притронуться к сокровенному? Без сомнения, она чародейка. Многие женщины - китри из Великих Домов наделены Даром. Священники Льора, отцы- инквизиторы носили с собой особые амулеты с частицей подчиняющего камня, Артакрикси, дабы знать о присутствии носителей магических нитей. Йолан в подобных амулетах не нуждался. Способность слышать в существах, будь то человек, хэкьяро, орк или эльф, пение нитей Дара, была у него врожденной. Жена его, Ката, ныне пребывающая в Полях Вечности, шутила бывало, что из него получился бы отличный отец-инквизитор, с непередаваемым чутьем на наделенных Даром. Особенно остро он ощущал китри. Звучание их нитей было несколько иным, чем у других обитателей Семимирья, более сильное, чем у оборотней или людей. У последних же они были настолько слабы, что с трудом прощупывались, звучали низко и глухо, едва теплились вокруг своего хозяина слабым подобием жизни, готовые загаснуть в любой момент. Их источником всегда являлся какой-либо артефакт, как правило, эльфийского происхождения. Ему никто и никогда не говорил этого, но он знал с самого детства - люди лишены дара пропевать и сплетать прозрачно-сияющие, невидимые глазу человека, волокна энергии в Руны Пространства, способные изменять реальность и привносить в нее что-то новое. Он знал правду. Вся магия пришла от эльфов, что бы не твердили при этом священнослужители Льора, утверждая, что семь миров были созданы исключительно для людей и бог Небес, Льор, наделяет Даром избранных по своему усмотрению, а нелюди, вроде эльфов, орков, троллей и прочей нечисти, крадут, тянут магическую энергию из тела Создателя для своих нечестивых нужд.
При виде синеглазой агнарриен его брала оторопь. Внутреннее зрение, усилившееся с того времени, как он потерял один глаз в схватке с китри, позволяло видеть ее нити. Не нити даже, свитые тугие жгуты. Они сияли нестерпимо, натянутые, будто струны. Мелодичный перезвон заставлял вибрировать каждый нерв, каждую клеточку напряженного тела. Воздух вокруг них загустел, стал холодным от наполнявшей его древней магии. Только руки Кайи были удивительно теплыми, почти горячими.
Чувства и ощущения, испытанные им в тот момент, когда он побежал под дождь, к воротам, вернулись с удвоенной силой. Он подумал о Лохматом. Даже его пес, чьи могучие челюсти без страха рвали тела черных волков, худших хищников Озерных долин, спускавшихся зимой с окрестных гор, даже он, почуяв приближение темной китри, не рванулся с грозным лаем под копыта лошади, как делал обычно , встречая конных, а предпочел забиться в дырку под крыльцо. Сейчас Йолан ему почти завидовал. Как жаль, что он не успел закрыть ворота. Тешить же себя надеждой, что подобная мера предосторожности могла задержать эльфийку, было бы по меньшей мере глупо. С нее станется разнести ворота из крепкого красного дуба в щепки.
Прошла целая вечность, прежде чем он смог разлепить пересохшие губы:
- Не знаю, о ком ты говоришь госпожа. У каждого есть свои тайны. Если на то пошло, всегда есть кто-то, кого хотелось бы спасти. Вернуться в прошлое, отвоевать право на жизнь, для того, кто ушел в Поля Льора. - Йолан нахмурился, отпуская руки кирти, отвернулся, не в силах выдержать ее пристальный взгляд. - Положим конец этому странному разговору. Тебе не убедить меня, что моя жена жива. Меня не было рядом, когда она умерла, давая жизнь нашему последнему ребенку. Друзья и соседи предали тело огню. Возможно, ты что-то об этом слышала, но предупреждаю, на такую провокацию я вряд ли поддамся. Рассказывай свои сказочки кому-нибудь другому.
-Разве речь идет о человеческой женщине? - фыркнула эльфийка, потирая запястья. - Ты знаешь, о ком я говорю. Луннрита, маленькая светловолосая агнарриен, с родинкой на левом виске.
Ярость, внезапно вспыхнувшая обида и недоверие боролись в нем со страхом перед неизвестной силой, заключенной в голосе темной китри. Одна половина его души жадно внимала словам Кайи, другая просила ее замолчать. Терпеть эту муку было выше его сил. Он решил отбросить ненужную вежливость и говорить с ней напрямую, до тех пор, пока он не выяснит, кто она есть на самом деле.
- Я впервые вижу тебя и, наверное, в последний раз. Будет лучше, если ты сядешь на лошадь и уедешь, не причиняя беспокойства ни себе, ни мне, ни жителям городка. Все-таки находиться здесь опасно для тебя. Повсюду полно воинов. Уезжай, прошу тебя.
- Сюда прибыл кое-кто поопасней, чем простые воины.- с какой-то мрачной, торжественной решимостью проговорила китри , проигнорировав умоляющие нотки в голосе Йолана. - Однако смею тебя заверить, что опасность грозит исключительно тебе. Совет, который ты мне дал, хорош. Воспользуйся им сам. Забери детей, возьми с собой свое золото, закопанное в дровяном сарае, и уезжай. Немедленно, сейчас. Твое время истекает. Тогда, возможно, ты будешь жить.
- Ого! Вот так заявление! Ничего от тебя не скроешь, да? Даже о том, где я припрятал золотишка на черный день, и это тебе ведомо. - На его лице, против воли, застыло болезненное недоумение. Йолан ожидал чего угодно, только не такого поворота событий. Похоже, эльфийка , столь сведущая в тайнах его жизни, явилась лишь с одной целью - разрушить его жизнь. Или запугать.
- Не разрушить,- поправила его Кайя. - Изменить твою жизнь. Насколько это возможно по Закону.
Заметив отразившийся на лице человека ужас и смятение, поспешно добавила:
- Извини, ты очень громко думаешь.
- Все-то ты про меня знаешь,- проговорил он с горькой усмешкой.
- Больше, чем тебе кажется. Много больше.
Йолану было тяжело смотреть на нее. Глаза темной китри уже дважды меняли цвет. Изумительно- синий перетек в изумрудную зелень, сменившуюся полуночной темнотой. Сначала он подумал, что это всего лишь игра света и тени. Застекленный фонарь, подвешенный за вбитый наверху крюк в столбе, бросал на лицо остроухой дрожащие желтые блики. Потом он понял, что она действительно меняется. Облик эльфийки плыл, тек, будто раскаленный воздух дрожал, окружив ее с ног до головы. У него мелькнула догадка, что он видит перед собой искусно наведенный морок, чужой лик, и может статься, обладательница Дара выглядит совсем иначе.
- Кто ты? - спросил он глухо. - Ты дани? Высокородная, из какого ты Дома?
Недовольная его вопросом, женщина нервно дернула плечом. Посмотрела, сомневаясь, стоит ли отвечать на вопрос. Помедлила, убрала с его вымокшей рубахи прилипшую соломинку.
- Боюсь, имя моего рода знакомо тебе слишком хорошо. Ты уверен, что хочешь знать ?
Он недоверчиво отстранился от нее.
- Луннрита. Говорила ли она с тобой? Если ты сказала мне о Луннрите, значит, ты видела ее. Одного я не понимаю, как ты узнала об этом. А о золоте? Вероятно, ты чародейка, одна из сильнейших среди китри. Кто ты? Скажи мне. Имя, которым ты представилась, вымышленное. Ужасное, отвратительное имя. От него пахнет кровью. Ни одна эльфийка, даже темная, не стала бы носить его. В память о ней.
- Я, конечно, тебя обманула,- признала женщина охотно, но Йолан отчетливо уловил в ее низковатом приятном голосе легкую иронию. - Хотя не совсем так, как ты предполагаешь. Кайя - одно из моих имен. Хорошо, я буду с тобой откровенна. Мое имя Янан, истинное имя. Видишь ли, мы, дети Киртены, более суеверны, чем вы, люди. Знание истинного имени дает некоторую власть над его обладателем.Из всех своих имен дарю тебе - истинное.. По праву крови.
- Весьма великодушно с твоей стороны. Ты дани? - повторил он требовательно. Пришлось сделать вид, что последняя фраза, прозвучавшая загадочно, его нисколько не заинтересовала.
- Дани.- подтвердила она с вызовом.
-И? - Йолан приподнял брови в притворном изумлении. Взгляд его единственного глаза жег эльфийку, подталкивая ее к обещанной откровенности.
Он молчал. Смотрел на нее безумным взглядом. Так вот отчего ее лицо казалось ему смутно знакомым. Старые тайны, забытые, давно захороненные в наитемнейших уголках его памяти, ожили, обрели кровь и плоть. Много лет прошло с того дня, как он позволил себе забыть. Совершенно напрасно.
По праву крови... Дом Сокола снова вышел на его след.
- И что же делает дани из Великого Дома здесь, на землях Доварроха? - Йолан счел, что лучшая защита - это нападение, нужно перехватить нить разговора, заставить ее злиться, смутить. Выяснить, наконец, зачем она приехала. Свой страх и неуверенность он скрыл за язвительностью тона. - Любой человек, которому ты сообщишь свое имя - из гордыни ли, или из тщеславия, посчитает за удачу лишить тебя жизни. В Озерных долинах почти каждая семья понесла потери от агнариен. У кого-то убили отца, брата, мужа, у других темные эльфы увели в плен жену или детей. Неразумно, дани, весьма неосмотрительно. Не боишься, что я тут же дам знать, кому надо. Как думаешь, им будет интересно узнать, кто ты такая?
В глазах эльфийки сверкнули искры веселья. Она предусмотрительно отошла от него, прислонилась к перегородке стойла, хитро прищурилась. Послышался приятный мелодичный звук. Йолан не сразу понял, что она смеется.
- Может быть, мой друг. Может быть и так. А не случится ли такое, что тех, кого ты позовешь, заинтересует кое-что иное? Вдруг они воспылают желанием узнать побольше о тебе? Пожелают узнать, кто твой отец, а главное, кто твоя мать ?
- Замолчи!- крикнул Йолан, вне себя от ярости. - Этого не помню даже я! Темные китри убили их. Я был слишком мал, что помнить родителей. За это вы тоже когда-нибудь заплатите, подлые ушастые твари. Я клянусь, что если ты сейчас же не уйдешь, я отправлю известие о тебе в крепость.
- Звать никого не надо. Они сами придут. Помешать я им не смогу, а ты вряд ли меня послушаешь. В том, что с тобой случиться, моей вины нет. Почти нет. Все равно они придут сегодня.
- О ком ты говоришь? Я не совсем тебя понимаю. Что за ужасная привычка! Вы, китри, где бы не появились, куда бы ни сунулись, вечно все на свете оплетаете тайнами, интригами, ложью, словно паутиной. Кто послал тебя? Таккилейн или Кьярто? Прошло около двадцати лет, а Дом Сокола так и не смог смириться с позором. Очень гордые, да?
- Ты думаешь, что я ...- начала было дани.
- Именно,- жестко оборвал Йолан. - Ты пришла убить меня. Я это сразу понял. Чего медлишь?
- Глупости,- надменно отмахнулась темная эльфийка. - Дому дан-Агнаррэ пока безразлично твое существование. Для них ты мертв. Откуда тому же Кьярто знать, что ты выжил после того ужасного ранения? Более того, не только остался жив, но и поселился на самой границе с китри, почти у них под носом. Ведешь простую и понятную жизнь трактирщика, обычного маленького человека. Никто, никогда и ни о чем не догадается. Идеально. В жизни же так не бывает. Ты полагаешь, что мое появление как-то связано с делами Дома?
- А разве нет? - глухо осведомился он.
- Разумно. Я посвящена во все тайны Дома Сокола, так что твои подозрения имеют под собой основание. Ты что же, совсем-совсем ничего не помнишь? Ни мать, ни отца, ни как тебя зовут?
- Тебя это не должно касаться! - повысил голос Йолан, задетый за живое.
Впервые за все время их встречи эльфийка выглядела озадаченной. Она сосредоточенно о чем-то думала, оглядывая подол своего изгвазданного платья. А говорят, что высокородные дани носят только белое и грязь к ним не липнет.
Он прошел мимо нее, вернулся с небольшим мешком овса. Засыпал отборное зерно в ясли и удостоился благодарного фырканья строптивого животного. Разговоры разговорами, а негоже оставлять кобылу без еды. Темная китри наблюдала за ним, поджав губы.
- Пожалуй, подожду тебя на улице. Я, знаешь ли, очень люблю дождь, - усмехнулась назвавшаяся Кайей одними уголками губ. Стремительным скользящим шагом направилась к выходу.
Управившись с лошадью, он ожидал найти золотоволосую китри, свалившуюся на его голову за неведомо какие прегрешения, около конюшни. Однако ее нигде не было видно. Сквозь землю она провалилась, что ли ? Он все еще злился на нее, а так же жалел, что не спросил про Луннриту.
Небо, угрюмо-темное, продолжало лить воду щедрыми струями. Йолан, проклиная эльфийку на разные лады, резво добежал до крыльца. В этот миг сеточка молний опутала край неба, осветив двор, высокое крыльцо под навесом и высокую стройную фигурку женщины в алом платье призрачным светом.
- Красиво.- сказала дани-Агнаррэ, отжимая воду с длинных волос. Встряхнула свой шерстяной синий плащ, потемневший от влаги, набросила на плечи. - Послушай Йолан, ты должен верить, что бы с тобой ни произошло. Мне дано три дня. Проживи и , даже если очень сильно захочется умереть. Когда заклятье Руны Пути истечет, я заберу тебя. Верь.
Глаза темной китри, широко открытые, блестели от слез. Нет, это всего лишь дождь. Откуда-то снизу, из-под лестницы, доносился тоскливый вой Лохматого. Зубы Йолана заломило от дурного предчувствия. Ничего нельзя поделать с этой ненормальной. Хочет неприятностей? Получит их сполна, стоит только войти внутрь.
- Идем. Меня ждут.
Остроухая изящным жестом указала на ручку двери, требуя, чтобы он вошел первым.
Поскольку Йолан не мог заставить себя сдвинуться с места, она больно ткнула ему в ребра острым локтем.
- Идем,- повторила она нетерпеливо. - Или я раскатаю твой трактир по бревнышкам.
Онемевшими пальцами Йолан толкнул потемневшую деревянную дверь в узорчатых завитушках, которые когда-то сам вырезал с такой любовью. Внутри было тепло, шумно, светло от застекленных масляных светильников, витали привычные запахи - сдобы, мяса и эля.
Он посторонился, пропуская темную эльфийку в обеденный зал.
- Все, началось,- прошептал Йолан Кривой удрученно, поправляя плотную намокшую повязку из черной ткани, прикрывавшую потерянный глаз. - Лучше бы ты уехала сразу.