⁃ Эх, лучше бы ты, бабушка, жила с нами, как раньше, - Танечка качала колечком перед носом пушистой кошки, а та терпеливо и внимательно следила за ним изумрудными глазами.
Виктория после переезда тоже сильно скучала по внучке, поэтому во время ее визитов позволяла той больше, чем следовало. Например, играть с семейной реликвией.
- Танюша, оставь кольцо, пожалуйста. Шалишь, как маленькая. Иди-ка лучше за стол, чай вот-вот остынет.
- Я не шалю, я ворожу, - ответила девочка, не отрываясь от своего занятия.
Фантазёрка и мечтательница, отчаянный книгочей и дворовая атаманша - чего она только ни придумывала, и вот опять.
- И что привораживаешь? Способ верный? - деловито спросила Виктория, не выказывая удивления.
- Счастье, бабушка. Для всех нас счастье. Использую скрытые возможности древних ритуалов. Черная кошка, старинное кольцо и мое желание, чтобы мы все были счастливы. Омм...
⁃ Танечка, ну это же мешанина сплошная и вздор какой-то! - воскликнула Виктория, в сердцах поставив чайник на стол - да так, что изящные чашки звякнули коротко и тонко. Кошка от неожиданности подпрыгнула, девочка встрепенулась, колечко выпало у нее из пальцев и покатилось по полу.
⁃ Столько работы насмарку! - проворчала девочка и полезла под стол за кольцом.
⁃ Ну прости, - примирительно проговорила Виктория, - не сдержалась, виновата. Но и ты тоже хороша: большая девочка, тринадцать лет скоро, серьезные книжки читаешь, а валишь всё в кучу, не разобравшись, и веришь в такие... - она хотела сказать "бабушкины сказки", но вовремя спохватилась. Такого она внучке точно не рассказывала.
⁃ Во что? В бабушкины сказки, да? - подхватила догадливая девчонка, и обе они покатились со смеху.
Отсмеявшись, сели пить чай.
⁃ Бабуль, а расскажи мне что-нибудь - попросила разрумянившаяся Танечка. - Вместо сказки.
⁃ Лучше ты мне.
⁃ У меня все скучно, - Танечка сделала слишком большой глоток и поморщилась: чай всё ещё был горяч. - Сегодня писали сочинение "Кем я стану, когда вырасту". Сначала Наталья Николаевна сказала: давайте немного поговорим. С девочками всё ясно: кто медсестрой, кто учительницей. Я решила, что буду писательницей, хотя это еще неокончательно, конечно. Актрисой тоже очень хорошо. И тут Колька Репин, гад, закричал, что ничего подобного, я или выйду за него замуж, или стану портнихой! Представляешь, какой негодяй? - то ли от чая, то ли от возмущения Танины щеки пылали, как маков цвет. - Замуж! И буду Татьяна Репина - фу, ужас!
⁃ Тебя только это смущает, смена фамилии? - спросила Виктория, с трудом удерживаясь от смеха.
⁃ Ну конечно! Вот смотри: стану актрисой, сделаю высокую причёску, - Таня живо обмотала волосы, забранные в высокий хвост, вокруг резинки и вздёрнула хорошенький носик, - вот так, справа: смотришь? - она скосила на бабушку голубой глаз - небесное создание, слева: роковая женщина, - девчушка повернулась к бабушке другой стороной и лукаво подмигнула карим глазом. - И вся эта красота носит глупую фамилию Репина... Кошмар же! Половины очарования как не бывало.
Виктория уже вздрагивала от сдерживаемого хохота.
- Что ты смеешься, я совершенно серьёзно! Так и вижу своё будущее... Такие, знаешь... ну как волхвы стоят по обеим сторонам широкой дороги к счастью и, почтительно и светло улыбаясь, приветствуют меня наклоном головы... И снимают шляпы... И у меня прибавляется... чего-то прибавляется. Бабушка! Ты вообще меня слушаешь?!
- Конечно, Танечка! - поспешно отозвалась Виктория, не без труда стряхнув вязкий морок: ей тоже на мгновение представилась такая дорога, но там ее никто не приветствовал. Захлопнутые двери - вот что она там увидела.
И чем больше оставалось позади захлопнувшихся дверей, тем спокойней и умиротвореннее становился ее взгляд и тяжелее поступь.
В дверь - самую что ни на есть настоящую - требовательно постучали, и бабушка с внучкой вопросительно переглянулись.
- Здорова ли сама, Казимировна? - не дожидаясь ответа, просунула голову в проем двери Клавдия, делившая теперь с Викторией коммуналку. - Тут тебе... - начала было она, но отчего-то остановилась и даже подалась назад, как будто смутившись.
⁃ Заходи-заходи, Клава, ты очень кстати, у нас и чай вот - Виктория ловко поднялась из-за стола и пошла к двери. - Садись с нами, - сделала она рукой приглашающий жест, но Клавдия отрицательно помотала головой и быстро произнесла:
⁃ - Нет, ничего, я лучше попозже. Пила, пила уже чай, вот только что. Ты лучше это, Казимировна, проводишь внучку - зайди, ладно?..
⁃ Хорошо, - растерянно проговорила Виктория, недоуменно пожимая плечами и закрывая за дверь за соседкой, чей уход оказался не менее неожиданным, чем появление. - Чудеса и тайны! - улыбнулась Виктория внучке, которая, как кошечка, облизывала розовым язычком ложку из-под варенья.
⁃ Она, кажется, приносила что-то, - Таня с сожалением оглядела блестящую ложку и поднялась из-за стола. - но зачем-то спрятала это за спину. И правда, давай собираться.
На улице было светло и тихо. Два дня назад выпал первый снег - и до сих пор лежал, неярко поблескивая в свете фонарей.
⁃ Надо же, как похолодало! Прямо подмораживает, - Виктория подняла воротник пальто, враз озябнув от мысли, что теперь, если Ленечка опять где-нибудь... Страшась додумывать эту мысль, она искоса посмотрела на Таню - и по тому, как та поспешно отвела взгляд, и по крошечной горькой морщинке у детского рта поняла, что обе они подумали об одном и том же.
Таня обожала отца, и Виктория с Ниной, как могли, до конца старались скрывать от неё печальную правду. Но шила в мешке не утаишь, и нашлись доброхоты, раскрывшие девочке глаза. После первого "а твой папка в канаве у аптеке валяется..." она долго не могла оправиться, а потом - нет, больше не плакала. Только сутулилась и сжимала губы, как сейчас.
Дорога была недлинной, жили они друг от друга недалеко. Виктория притянула к себе внучку, которая по-прежнему смотрела куда-то в сторону, обняла и крепко прижала к себе. Девочка уткнулась носиком в её плечо и коротко всхлипнула.
⁃ Я тебе обещаю счастливую жизнь. - Прошептала Виктория куда-то между шапкой и мягкими волосами. - И не забывай улыбаться волхвам! Танечка быстро кивнула, угукнула и, не оглядываясь, вбежала в подъезд.
⁃ - Маме привет! - крикнула ей вслед Виктория, дождалась, пока внучка помашет ей из окна кухни и отправилась обратно - к тому, что пряталось от нее за широкой спиной Клавдии.
* * *
Современный въезд в подземный паркинг был спрятан между особняками 17 века так ловко и непринужденно, что, если б не световое табло, Ева всякий раз проезжала бы мимо.
Это сочетание архаики и современности всегда её будоражило и веселило, и оттого она тихонько мурлыкала легкомысленную песенку бесшабашной Заз, подключая свой электромобиль к общественной розетке. Все было как в песне: она делала то, что хотела, живя так, как хотела и с кем хотела - bienvenue dans ma réalité! И эта реальность становилась прекраснее с каждой минутой: Ева приехала, чтобы купить билеты для экскурсии дочкиного класса в музей Гране, который обожала - и очень любила там бывать.
- Это бесплатно? - " О нет, только не он!", - взмолилась она, медля и намеренно не желая поворачиваться туда, откуда раздался этот голос. Как хорошо она, оказывается, его запомнила.
- Вот такая заправка - это бесплатно? - разумеется, он никуда не денется. Настойчивость и упорство - это у них профессиональное.
Возиться с проводом вечно было невозможно, и Ева обернулась.
Мсье де Крапон, одетый в белую рубашку и светлые джинсы, казался сейчас выше и моложе, чем помнился.
- Да. Здорово, правда? - она протянула ему руку и улыбнулась, стараясь казаться приветливой. В конце концов, он не виноват в том, что вторгся в её такое редкое и желанное одиночество.
- Надо будет привезти сюда свой электровелосипед, - улыбаясь в ответ и энергично пожимая ей руку, ответил он. - Как полезно вовремя встретить знающего человека! Очень рад.
- Я тоже, - машинально ответила Ева, проверяя, закрыла ли машину. - Вы теперь куда?
- Я - наверх, - улыбнулся он ещё шире. Вне стен серого кабинета его можно было даже назвать симпатичным. - Пойдёмте?
И они направились к выходу.
По дороге выяснилось, что им по пути. Только Ева шла в музей за билетами, а её спутник - в арт-центр за впечатлениями.
- Не могу упустить возможность увидеть коллекцию принца Лихтенштейнского, - сегодня он был удивительно улыбчив и беззаботен. Не улыбаться в ответ было невозможно.
Они шли по кварталу Мазарини, и он размахивал своей папкой, как беспечный школьник, возвращающийся домой.
- Вы знаете, что здесь учились Эмиль Золя и Поль Сезанн? - спросил он, указывая на фасад лицея Минье. Ева знала, но этот его нисколько не огорчило. - А напротив жила семья де Галифе, вот этот особняк, видите? Их загородная резиденция расположена рядом с вашим домом в Толоне.
Еве было известно и это, но она вежливо изобразила удивление. Ему очевидно хотелось её удивить и поделиться, и она выслушала историю рода графов де Галифе. Рассказывал он весело и подробно, не раз вынуждая Еву засмеяться. В его изложении давно ушедшие исторические персонажи были живыми - живее не придумаешь, и любили, интриговали и разбивали друг другу сердца с неистощимой энергией и завидным жизнелюбием. Миновав фонтан четырёх дельфинов, они и не заметили, как оказались у музея Гране, расположенного в старинном мальтийском дворце, и остановились под огромным окном-розой.
- Была рада с вами прогуляться... - начала было прощаться Ева, но мсье де Крапон не дал ей договорить.
- Вы - чудесная слушательница, и я не могу вот так вас взять и отпустить. Давайте сделаем вот что: Вы купите билеты, а потом мы вместе сходим на выставку в арт-центр Комон. Он совсем рядом. Вы ведь бывали уже в музее, верно?
- Несколько раз, - утвердительно кивнула Ева, - но я так люблю Энгра...
- Представьте себе, в коллекции принца Лихтенштейнского он тоже есть! А постоянная экспозиция музея от вас никуда не денется. И заметьте - у меня есть приглашение на два лица. То есть это ещё и бесплатно! - По части уморительных гримас он тоже был не промах - Ева прыснула, как школьница. - Ну как, уговорил? - он заглянул ей в глаза и коснулся её локтя настойчивым, но деликатным жестом.
"На выставку. Вдвоём. Мне весело и интересно." - Ева прислушалась к себе, но никакого стеснения не ощутила.
- Уговорили! - тряхнула она волосами, развернулась на каблучках так, что легкая юбка вздулась ненадолго красивым колоколом, и легкими же шагами почти побежала в музей - до касс и обратно. Эта живость могла бы, пожалуй, кого-нибудь насторожить, но Ева слишком торопилась. Да и не было у неё такой привычки - прислушиваться к себе каждую минуту.
***
- Клава, я к тебе на минутку, - проговорила Виктория, входя к соседке и снимая на ходу берет. - Узнать только, что уж ты там такое прятала, что даже Танечка заметила. Снег опять пошёл, представляешь? Совсем зима, окончательно.
Клавдия молча сидела за круглым столом в глубине комнаты и, ничего не отвечая, глядела на Викторию внимательным и чуть жалостливым взглядом. Виктории откуда-то было знакомо это выражение лица, и, покопавшись в памяти, она припомнила: так однажды в деревне, куда она приезжала за сыновьями, хозяйка смотрела на только что зарубленную курицу, бегавшую по двору без головы.
- Ты прости, что я без стука, - спохватилась Виктория, досадуя на себя за странное воспоминание, - вижу - открыто, вот и вошла. Да ты и приглашала...
- Так и есть, Казимировна - тебя поджидала. - ответила Клавдия степенно и похлопала рукой по столу рядом с собой. - Присядешь? В ногах правды нет, а дело серьезное.
Виктория послушно отодвинула стул и села к столу - но не рядом, как просила Клавдия, а напротив. Перед соседкой лежал небольшой листочек с круглой печатью - уж не оттого ли и весь театр?..
- Отчего же не присесть, - Виктория устроилась поудобнее, не сводя глаз с листочка, на котором она уже разобрала слова "Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР". - Что там у тебя, с чем помочь?
- Это у тебя, Казимировна. Тебе письмецо. А ты не серчай! - Повысила голос Клавдия в ответ на недоуменный взгляд. - Не серчай, - повторила она, зачем-то разглаживая лежавшую на столе бумагу. - Мало ли чего ты там могла удумать, может, выселить меня хочешь. Вижу - из суда, вот и открыла. Да оно и к лучшему, Казимировна, правду-то сказать. Тут новости хорошие, хотя и мудрено завёрнуто. А ты-то какова: прямо ни гу-гу, что сын у тебя не один!
"Жив, жив!" - билось где-то в висках и пониже сердца, и радость разлеталась по тускло освещённой комнате разноцветными бликами мгновенно навернувшихся слез, тщетно сдерживаемых полуприкрытыми веками.
- А и поплачь, чего в себе держать, - кивала Клавдия, по-прежнему разглаживая долгожданную весточку, к которой хотела - и не могла притронуться Виктория. - Я вот тут припасла для тебя, сейчас достану. - Вначале с усилием, а потом легко встала она из-за стола и распахнула дверцу буфета. Раздалось негромкое позвякивавшие, и на столе воцарилась бутыль темно-зеленого стекла, а следом два мутных граненых стакана - впрочем, Виктория их сейчас видела нечетко из-за слез и смятения.
Отрицательно помотав головой, она дотянулась до заветного клочка бумаги. "СПРАВКА" - провозглашали большие буквы, а те, что пониже, бессовестно прыгали и так и норовили расплыться.
Виктория торопливо вытерла слезы и жадно заскользила глазами по строчкам:
"Дело по обвинению ПОДО ВАДИМА ФАДЕЕВИЧА 1908 г. р. пересмотрено коллегией Верховного суда ... Приговор отменён и дело прекращено за отсутствием состава преступления... Подо В. Ф. по данному делу реабилитирован посмертно"
- Клава, посмертно - это тут зачем? - улыбка еще оставалась на лице Виктории, а глаза уже осиротели и беспокойно и лихорадочно обегали лицо Клавдии в поисках ответа - или в бегстве от него.
- Это не зачем, а от чего. От смерти такое пишут. Прямо беда с тобой, Казимировна: вроде столько умного знаешь, а дитя дитём. Пей вот, - Клавдия пододвинула к ней стакан, полный темно-красного вина. - Для тебя специально купила, эвона какой случай, не водку ж пить. Давай помянем. Пишут - честный человек. Хорошо сына воспитала, Казимировна... - чуть растягивая слова, говорила и говорила Клавдия, и Виктория была ей за это благодарна: отчего-то тишина, которая должна была наступить после, пугала её своим сходством с миром безвременья и безмолвия, поглотившим её старшего сына - теперь, по-видимому, навсегда.
- Знаешь, Клава, он маленький смешной был невероятно, - оживленно перебила она Клавдию, и та с изумлением и опаской взглянула наконец Виктории прямо в глаза. - Заговорил рано и всё расспрашивал, всё сыпал вопросами. Однажды - годика три ему было, а то и меньше - увидел у кошки мертвого котёнка и ну допытываться, куда же жизнь девается, если котёночек еще утром был жив-живёхонек, и посейчас у него все на месте: и ушки, и носик, и лапки... Всех замучил, никому покоя не давал. А теперь вот видишь как - узнал наконец, наверное, мой маленький... Жизнь. Куда. Девается.
- Ты пей, пей, Казимировна. - Клавдия настойчиво вдвигала стакан в бессильно лежавшие на столе руки Виктории. - Все там будем, земля пухом сыночке. Выпей.
Кожа на тёплых руках Клавдии была груба и шершава, а грани стакана - холодны и ровны. Вкуса вина она не разобрала, но выпила его быстро и жадно, тщетно рассчитывая залить - или хоть пригасить как-то - тоскливое бездонное сиротство, разом открывшееся внутри.
- Он отца обожал, я прямо обижалась, веришь, - энергичным и светским тоном рассказывала она Клавдии, глядевшей на неё теперь с опаской: очень уж велик был контраст между оживленной физиономией и враз сгорбившейся фигурой с безжизненно лежащими на коленях руками. - Но после его смерти совсем не плакал. И говорить про него не хотел.
- Так ты сходи к мужу-то на могилку, Казимировна, расскажи, поговори - и полегчает, - посоветовала Клавдия, снова наполняя стаканы. - Будешь обоих их там поминать.
- Там теперь парк, Клава, и танцплощадка. Было Покровское кладбище, а стал Приморский парк. Да и далеко это, милая. Во Владивостоке. За многие тысячи вёрст. Поехала бы, да где ж искать его, Клава? Где схоронили? И как он умер? - детская отчаянная обида кривила рот Виктории, и безумие всё отчетливей плескалось в блестящих сухих глазах. - Как он умер, Клава?..
Клавдия, чьим намерением было желание сгладить остроту метафизических вопросов, оказалась теперь в ещё более невыносимом положении, чем прежде, и разозлилась - вдвойне сильнее оттого, что виноватых не видела, а ответов не знала.
- Как, как, - в сердцах воскликнула она, решительно поднимаясь из-за стола. - Как все, так и он, заладила своё. Живы - и спасибо, а все одно когда-то помирать.
- Да-да, - поспешно ответила Виктория, тоже вставая на неожиданно нетвердые ноги, - это верно. Пойду я, Клава, пожалуй. Спасибо тебе.
- Не на чем, - по-прежнему сухо проговорила Клавдия. - письмо своё не забудь.
Как если бы такое можно было вправду взять и забыть.