Аннотация: Моя завуалированная фантазия на тему того, что было бы, если Германия победила во Второй Мировой...
Рассказ. Летопись нового мира.
Посвящается моей самой преданной читательнице, самому лучшему другу и просто любимому человеку- Т., моему соавтору.
Часть I. Беки.
Беки сидела за партой и рисовала красивый африканский цветок, попавший секретным вкладышем в ее школьную тетрадь. Миссис Паркинсон, длинноногая блондинка, ростом около шести футов, как всегда рассказывала что-то у доски, медленно покручивая указку в руке, и время от времени вглядывалась в окно. Ее внимание привлекло огромное раскидистое дерево, цветущее раз в год, подобно магнолии. Но никто никогда не видел его цветения, все старались просто не замечать векового соседа. Беки оглянулась вокруг, ее черные кудряшки выделялись среди гладких и белых волос ее одноклассников. Непоседа Ник уловил на себе взгляд Беки и повернулся в ее сторону. Беки улыбнулась Нику, но тот лишь покрутил пальцем у виска и продолжил записывать что-то в тетрадь. Беки хмыкнула и полезла в свой кожаный портфельчик. После недолгих поисков она выудила обычную черную ручку, и, покрутив ее в руке, принялась разрисовывать африканский цветок, перекочевавший со страниц старинного учебника, давно забытого мира, прямо в тетрадь Беки. Это был своеобразный фокус. С виду черная ручка извергала потоки зеленых чернил, и они маленькими ручейками заливали каждый листик цветка, предавая ему очертания настоящего, почти живого. Никто в классе, да и, наверное, в целом мире не мог бы с точностью сказать, что перед ним зеленый, а не синий цветок. Но цветы, искусство и уж тем более зеленый цвет были вне закона. А за каждую свою подобную шалость Беки получала по полной. Ее родители - обычные рабочие на фабриках Партии, как и тысячи других жителей мегаполиса, уже устали от походов к директору школы. Невыносимо было и каждый раз переживать унижения и убеждать учителей, что их дочь вменяема и кроме черной пигментации волоса, никаких других отклонений у нее не было выявлено. И каждый раз директор школы, женщина в возрасте сорока-сорока пяти лет с пепельными волосами, была вынуждена соглашаться с заключениями врачей. Но Беки было все равно, она жила в своем, особом мире.
***
Однажды совершенно случайно смешав старинные краски, найденные в бабушкином шкафу на чердаке, Беки поняла, что получила цвет, о котором ранее и не предполагала. Конечно, она не узнала бы, что и сами цветы, и листья зеленого цвета, если бы не он. Он поведал ей реальный мир красок, красоту природы и силу любви. Вольный художник в мире, где не осталось ничего прекрасного. В мире, где каждый второй похож на первого. В мире, где не осталось цветов и красок, где зеленый цвет был лишь одним из диапазонов спектра. В мире, где само слово - "Любовь" объявлено вне закона. Там, где нет места полету мысли и фантазии, там, где каждому уже с детства уготована своя роль в жизни Страны и Партии. Именно в таком мире встретились и соединились два сердца. Связь, которая могла потрясти все общество, на деле покалечила две жизни.
***
Беки так увлеклась разрисовыванием цветка, что не заметила, как кто-то из ее соседей поднял руку и пожаловался учителю. Миссис Паркинсон аккуратно подошла к ученице, взглянула на рисунок, и громко вздохнув, выдрала из рук девушки, не дав той даже опомниться. Рассмотрев рисунок поближе, она схватила Беки за руку и повела в кабинет директора, снова... Внутри себя Миссис Паркинсон не осуждала Беки, но эта была ее работа. Работа съедала ее изнутри и поглощала, запрещая думать о себе, мечтать, верить и вспоминать своих любимых: мужа Карти, погибшего шесть лет назад и маленького сынишку Бена, которого она не видела уже полгода.
Часть II. Карти.
На первый взгляд это была вполне заурядная молодая семья. Эмма Паркинсон - учительница и чудесная жена. Карти - заботливый и любящий муж.
Встретившись после самого тяжелого периода для Страны - войны Востока и Запада, они почти сразу полюбили друг друга. Их встреча была случайна и банальна. Прогуливаясь по улицам Мегаполиса, Карти - молодой и взбалмошный паренек, увидел идущую навстречу девушку. Казалось, таких как она, в этом городе миллионы, но как выяснилось позже, таких как она уже почти нет... Их глаза встретились, две пары голубых глаз сверкнули искрой, которая зажгла костер любви, изменивший всю их жизнь и заставивший проснуться их души после тяжелых времен для всего народа.
Вскоре они поженились. Карти любил Эмму больше всего на свете. Казалось, что вот оно счастье, и ничто не может его разрушить. Но жить во взрослом мире оказалось куда сложнее, чем предполагали молодые люди. И первой трудностью, с которой пришлось столкнуться молодой паре - оказалась работа Карти, а был он моряком. Не лучшая профессия по тем временам. Таких как Карти за глаза называли "открыватель земель". Он был занозой в теле Партии, человеком, который оставаясь в рамках Системы, постоянно щекотал нервишки тем, для кого Система и Власть были главной идеей бытия. Карти интересовало то, что находилось за рамками дозволенного. Он был уважаемым человеком, сыном одного из Партийцев и потому, его жилище и семья были неприкосновенны.
Дом Карти и Эммы - вполне обычный и заурядный, не выделялся среди других домов города. Он был третий на шестой улице и единственный, где хозяева осмеливались позже всех гасить свет. А иногда разговоры и смех вовсе не покидали эти стены до самого утра.
Эмма не любила дальние плаванья мужа, для нее было невыносимо оставаться одной в большом доме. Но все равно он покидал ее... Это было больше чем работа - занятие всей его жизни. Оно наполняло его смыслом.
И вот очередной поход в экспедицию был совсем близок. А подготовка была не самым легким этапом: два месяца ушло на снаряжение корабля, еще месяц на поиск нужных материалов и документов. Он готовился к новому открытию. Эту поездка не поддерживал никто, но Карти привык идти против всех.
Провожать юного моряка и его команду пришли их семьи. Эмма крепко обняла Карти, слезы катились по ее щекам. Карти знал, что смотрит в эти глаза последний раз и хотел запомнить их такими как при первой встрече - счастливыми и беззаботными. Но это было невозможно. В глубине души и она понимала, что это их последняя встреча, но как любая любящая женщина гнала эти мысли прочь и продолжала целовать любимого.
- Я вернусь к тебе ровно через три месяца! - Карти говорил ровно и даже застрявший где-то в горле комок не давал его голосу вздрагивать.
- Я знаю... - сквозь слезы говорила девушка. - Я буду ждать...и плакать.
- Только прошу тебя не плачь! - Он вытер ладошкой слезинку, скатившуюся с ее глаза.
- Все будет хорошо, мы вернемся, как только закончим исследование, ничего сложного, замеры и сразу домой, к тебе!
Она понимала, что он врет, знала, что обманывает ее и прекрасно понимала, что за этим всем стоит. Ведь она лучше, чем кто-либо другой знала его. Эмма хотела сказать еще что-то важное, но капитан корабля подал знак и экипаж принялся подниматься на судно. Карти крепко обнял жену и поцеловал.
- Пообещай мне, верить, что бы не случилось, верить и помнить, что я тебя очень люблю... - это последние слова, которые Эмма слышала от своего всем сердцем любимого мужа.
Корабль медленно отплывал от берега. Провожающие махали ему вслед. Эмма долго стояла и смотрела вдаль, пока корабль не превратился в маленькую черную точку.
***
На прямую связь с экипажем имели право выходить только специальные люди. Но каждую неделю домой приходили письма, которые Эмма перечитывала по нескольку раз и бережно складывала в коробку от любимого печенья. Спустя очередную неделю, как обычно возвращаясь домой, она не увидела привычно торщащего из почтового ящика письма. Она слегка удивилась и решила проверить ящик на следующее утро. Но и на следующее утро ящик оказался пуст. Через несколько дней ей позвонили домой и сообщили, что Карти и его команда не выходят на связь, а корабль просто-напросто исчез где-то в районе Туманного моря. Ноги Эммы подкосились и, не замечая времени и пространства, она рухнула на пол прямо в гостиной.
Через месяц после этого злосчастного звонка, никаких новых вестей о муже так и не появилось. Вскоре умер и отец Карти. Сердце старика просто не выдержало. Эмма осталась одна. Она верила, что он вернется, и вновь все будет так, как было раньше...
Партия толком никогда не занималась поисками пропавшего судна и лишь спокойно выдохнула и радостно объявила народу, что на этом закончилось время путешествий и отчаянных экспедиций.
Эмма продолжала жить, жалея лишь об одном. В тот последний день, когда они были вместе, она обязана была сказать ему, что под сердцем носит его ребенка. Но так и не осмелилась...
Через полгода родился мальчик. Эмма назвала малыша Беном. Через год Бена забрали, позволив видеться с ним лишь раз в полгода. Такого было решение Партии. Без объяснений и причин люди, одетые в форму, с красными повязками на руках ворвались и забрали ребенка прямо из рук матери на операционном столе городской больницы. Горю и отчаянию Эммы не было предела. Но, как известно время лечит. И вскоре она вернулась на работу в местную школу и вступила в Союз. Следуя всем правилам Партии, она пыталась лишь выбить лишнюю встречу с Беном. Минуты встречи с ним были самыми счастливыми, ведь ее любимый сынишка был очень похож на своего отца - растрепанные темные волосы, голубые глаза, слегка курносый нос, задумчивый взгляд и всеобъемлющий интерес к миру.
Часть III. Ганс.
Ганс фон Убер сидел на обочине одной из остановок общественного авиатранспорта. Его черная кофта и черные штаны не выделялись в толпе так же одетых жителей города. Единственное, что выделяло его - был он сам. Ганс фон Убер был карлик. Карлик в мире почти одинаковых людей, в мире без этнических воин и разногласий. В мире, где каждому с детства отведена своя роль, Ганс фон Убер не был исключением. Родители, а по совместительству брат и сестра Убер, были отправлены на каторги, как только выяснилось, что генетическая чистота рода была нарушена. Так, что как только новость о том, что у чистокровной фрау Убер родился карлик, дошла до верхов Партии, родители малыша отправились за пределы Мегаполиса поднимать экономику великой Державы. Тогда же, еще совсем крохотный малыш был передан специальным людям и до своего совершеннолетия не выпускался за пределы комнатки три на три метра, что находилась в особом заведении. Однако пока малыш рос, успела смениться и часть руководства Страны. И вот, уже не нужный никому мальчик стал примером того, что стране необходимы любые руки, и на оружейных заводах страны достойны трудиться все, а не только чистокровные жители. Вот и сейчас, молодой Ганс, привыкший ловить презирающие, а иногда и гневные взгляды не только работников завода, но и обычных прохожих, ощущал на себе не одну пару глаз беловолосых волков, столпившихся на одной из многих остановок общественного авиатранспорта Мегаполиса.
Часть IV. Встреча.
В этот раз Беки не повезло и просто разговором с директором и вызовом родителей дело не ограничилось. Выходка с цветком уже сама по себе являлась преступлением, но Беки была еще слишком мала, и вызванный из полиции комиссар решил ограничиться телесным наказанием. Остаток учебы и следующие три часа Беки провела в углу класса, превозмогая боль, чтобы не заплакать от камней, впивающихся в колени и ноги.
Денег на авиатакси у Беки не было и пришлось идти на остановку общественного авиатранспорта. Когда Беки добралась-таки до остановки, время было уже девять часов, а если она не успеет попасть домой до десяти, то ее точно задержат за нарушение комендантского часа и тогда, родителей ждет более суровое наказание, нежели штраф, как за ее прежние шалости. На остановке было не слишком много людей, казалось, что вечерний дождь загнал их всех под стеклянный козырек остановки. Беки подошла к людям, и мальчик, стоявшей к ней ближе всех, казалось ничем не отличавшийся от вышагивающих по остановке других детей, повернул голову в ее сторону. Беки опешила. Мальчик, за которого она сначала приняла этого человека, на самом деле оказался взрослым мужчиной. Мисс Паркинсон, что-то рассказывала об этом на уроках, да и в учебниках были картинки таких людей. Эту аномалию, кажется, называли "нанизм" (от "nanos" - карлик). Но Беки никогда не видела их вживую, и скорее можно было поверить, что их не существуют, а в учебниках о них пишут, чтобы пугать детей. Лицо карлика выражало безразличие, как будто он привык к этим удивленным взглядам.
Небольшой аэроавтобус приземлился на площадку рядом с остановкой. Светловолосые люди неспешна начали заходить в транспорт. Беки двинулась следом за маленьким незнакомцем. Он коснулся запястьем турникета в автобусе, как и остальные пассажиры, и как только зеленый огонек осветил цифровое табло, прошел в салон и занял последнее место в салоне. Беки и тут последовала за этим странным человеком. Она заняла сиденье рядом и пристально уставилась своими большими голубыми глазами на карлика. Ганс не выдержал первый.
-Я вас чем-то обидел?- поинтересовался он с улыбкой на лице.
Девочка, как будто обрадовалась тому, что ее наконец заметили, улыбнулась во весь рот, оголив свои ровные белые зубы.
-Да нет! Просто я никогда раньше не видела таких как вы! - почти пропела она.
Ганс сощурил глаза, как бы пытаясь понять, шутит ли эта юная особа или же она это всерьез.
На вид ей было около семнадцати, одета в обычную школьную форму. Таких девочек в Мегаполисе тысячи, а то и сотни тысяч. Но тут Ганса фон Убера проняло, на улице было слишком темно, чтобы рассмотреть, а в автобусе он был занят своими мыслями и не обращал на девочку внимания. Но теперь, когда у них завязался диалог, он заметил, что ее волосы черные. Очень редкое явление в современном мире. Черные кудряшки спадали на ее хрупкие плечи, придавая ей необычный шарм и красоту. Как Беки не приходилось видеть маленьких людей, так и Гансу не приходилось видеть черноволосых людей, а тем более девушек, да еще и таких красивых.
Это было необычно, но Ганс знал, что такое иногда случается, если в роду когда-то давно были брюнеты. Обычно когда такое случалось, сознательные родители сразу же искусственным способом выщелачивали естественный пигмент волос навсегда, чтобы не создавать себе трудностей в будущем, но случались и исключения, и одно из них сидело прямо рядом с ним.
-А я раньше не видел черноволосых, да еще и кудрявых девочек, но я же на тебя не пялюсь!- произнес с наигранной иронией Ганс.
Беки немного смутил грубый тон своего собеседника, и она громко хмыкнула в ответ.
Некоторые пассажиры повернули головы, но большая половина автобуса даже не обратила на это внимания.
Через пару минут, она выпалила:
-Я Беки! - и протянула свою руку карлику.
Молодой человек, не ожидавший такого поворота событий, на мгновение опешил, но быстро собрался и пожал протянутую руку.
- А я Ганс! Ганс фон Убер!
Эта ночь еще надолго запомнилась им обоим. После неожиданного знакомства, Ганс осмелился пригласить Беки к себе в гости на следующий день и она, как ни странно, согласилась...
Часть V. Маленький человек с большим сердцем.
Ганс привык жить один. Одиночество для него стало привычным состоянием. К нему никто не приходил в гости, у него не было друзей и знакомых. Один. Маленький человек и огромное пространство, чуждое и ненавистное ему.
Ганс любил творить: рисовал пейзажи, натюрморты и портреты, делал незатейливые поделки и скульптурки из глины. Ему никто никогда не позировал, он рисовал и лепил по памяти. Мог воссоздать полную картину мира, городскую серую обыденность и сцены из людской жизни.
На следующий день под вечер к нему пришла Беки. Ганс не успел полностью открыть дверь, как запыхавшаяся девушка вбежала в дом и быстро закрыла ее.
- Мне показалось, за мной кто-то следил, и поэтому я почти всю дорогу бежала! - быстро протараторила Беки.
- Да кому нужно нестись за тобой на окраину города? Скорее всего тебе показалось. Располагайся, будь как дома.
Беки долго ходила по дому карлика и любовалась его работами. Она никогда раньше не видела такое количество картин и скульптур. Внимание Беки привлекла необычная картина: на ней был изображен мужчина в морской форме, обнимающий красивую девушку, скорей всего жену, судя по кольцу на ее пальце.
- Ганс, расскажи мне про эту картину! Это ведь долгожданная встреча моряка с семьей?
Ганс тяжело вздохнул и взглянул на картину:
- Увы, но совсем наоборот. Однажды, примерно шесть лет назад, прогуливаясь по городу, я набрел на морской порт. На пристани было много людей, наверное, они провожали в плавание моряков. Дети, жены, родители, их было столько, что мне показалось они заняли всю пристань Мой взгляд привлек молодой моряк, стоявший рядом с девушкой. Она плакала, а он утирал ей слезы своим серым платком. Ветер с моря бил им в лицо, а брызги от ударявшихся о камни волн попадали на их одежду. К сожалению, я не знаю дальнейшую судьбу этой пары. Но эта картина прощания двух любящих людей часто всплывает в моем сознании. Я начал рисовать ее в тот же день, а закончил буквально вчера. Я не знал, как должно выглядеть море. В тот день оно было исполински черным, тревожным и бушующим. Море шумело и рокотало, раскачиваясь с каждой минутой все сильнее, как будто, пыталось захлестнуть стоявших на берегу людей. Но мне захотелось изобразить его безмятежным, чистым, синим, в меру взволнованным и своенравным, но в тоже время смиренным. На картине волны с нежностью омывают берег, а солнце спокойно утопает в долине горизонта.
-Ты очень талантлив Ганс. Твои картины передают эмоции, чувства. И еще ты очень смел, слишком отважен для этого мира!
-Ты первая кто мне говорит об этом, Беки. И такому маленькому человеку как я, это безумно льстит.
-Маленький человек с большим сердцем и открытой душой... - Задумчиво произнесла Беки, глядя на картину, изображающую два любящих сердца.
Ганс и Беки еще долго сидели напротив камина и разговаривали, всматриваясь как языки пламени беспощадно съедают ветви многолетнего дерева.
Часть VI. Случай решает все.
Уже третий вечер Беки проводила в компании Ганса фон Убера. Оказалось, что, будучи невысоким и не сильным, Ганс оказался очень талантливым и смелым. Дом, а точнее убежище молодого человека находилось под крышей одного из брошенных зданий города, на самой окраине. Полиция здесь появлялась очень редко и Ганс, за годы, проведенные в этом месте, приноровился выбираться за периметр Мегаполиса и приносить в дом цветы и растения, которые все еще росли в местах не подвластных человеку. Вычитав в старинных книгах рецепты красок, Ганс создавал их смешивая разные найденные им ингредиенты - сажа, глина, пыльца... Это было очень смело, а главное невероятно красиво. Он и сам не мог с точностью сказать, откуда он умеет так рисовать. Кисть, краски и холст это как продолжение его самого, любил повторять Ганс во время их с Беки прогулок по окраинам города. Любое проявление творческой мысли очень серьезно наказывалось со стороны Государства. А своенравные картины деревьев и растений, написанные красками могли закончиться смертью для их автора. Но Гансу было все равно, он показывал свои рисунки Беки, рассказывал о красках, а она в свою очередь рассказывала, как она получила зеленый цвет, опираясь на записи прабабушки в старинном дневнике. Они уже целую неделю находились вместе и Ганс решился рассказать Беки свою тайну.
- Понимаешь Беки, я чувствую их - говорил Ганс сидя в старом кожаном кресле посередине своей оранжереи.
- Кого их Ганс? - Беки сидела на корточках рядом с Гансом и жадно поедала каждое сказанное им слово.
- Растения Беки! Я вижу их в истинном цвете и могу чувствовать за много миль. Именно поэтому я собрал здесь, в месте, куда никогда не захаживает полиция и патрули, целую оранжерею.
- Я понимаю тебя, Ганс! - в глазах этой девочки объединились все чувства сразу. Она, наконец, нашла кого-то похожего на себя. Кого-то своенравного, талантливого, живого...
-Да, Беки, таким как мы очень сложно жить в таком обществе как это, мы изгои, отмеченные создателем, иные.
-Да, но нельзя скрываться в этих трущобах вечно, рано ли поздно твои родители узнают обо мне и заявят в полицию, если уже не заявили - произнося эти слова, Ганс не заметил, как Беки опустила свою голову ему на колени и закрыла глаза.
-Давай думать об этом завтра Ганс! А пока давай отдохнем и полюбуемся на такую прелестную вещь как твой сад и картины.
И они так и не сдвинулись с места, пока солнце не скрылось за горизонтом. Он - сидя в старом кожаном кресле, она - сидя на полу, аккуратно положив голову ему на колени.
Часть VII. За все нужно платить.
Все изменилось на седьмой день. Гуляя по округе, друзья столкнулись с подвыпившей компанией. Непонятно как этих беловолосых громил занесло так далеко от центра города, но их встречу с друзьями нельзя было назвать теплой. Беки, просившая Ганса обойти странных людей, не нашла одобрения. И бесстрашный карлик оказался в том положении, когда именно рост и сила, а не талант и смелость решают все.
Трое мужчин, похожие как братья подошли к Гансу и Беки. Запах шнапса и табака был такой сильный, что Беки ненароком закрыла нос рукавом своей кофты.
- Опа!- произнес тот, что стоял в центре.
- Это что у нас тут за компания?- лицо и взгляд, направленный в пустоту, явно означали, что алкоголя выпито было больше чем нужно и это не предвещало ничего хорошего.
-Да это же коротышка и его черноволосая шавка! - подхватил тот, что был справа.
Беки взяла Ганса за руку и попыталась оттащить назад, но карлик был непреклонен. Лицо его источало уверенность, а в голосе не было даже ноток страха или волнения.
- Коротышку я вам могу еще простить, но вот за такие слова, перед дамой следует и извиниться!- произнес Ганс и ткнул указательным пальцем в грудь, того что стоял посередине.
Двое блондинов по бокам заржали, словно табун лошадей, а главарь шайки, со слегка удивленным видом подался вперед, и не говоря ни слова, ударил Ганса ботиком прямо в живот. Карлик отлетел мерта на три и то благодаря тому, что Беки так сильно сжимала его руку, что отправилась в полет вместе с ним, это то и спасло Ганса от более серьезных переломов и трамв.
- Вы что делаете!?- срываясь на крик произнесла Беки и получила пощечину от того же, который ударил Ганса.
- А теперь слушайте меня сюда мусор! Если вы еще хоть слово скажите, я убью вас обоих на месте и мне за это ничего не будет. Может даже похвалят за то, что избавил мир от такой гадости как вы!- бандит говорил это так рьяно, что слюни изо рта летели в разные стороны. Он ударил Ганса по лицу еще несколько раз, тоже самое повторили и его дружки. Беки тоже досталась парочка сильных затрещин и пинков от каждого. А когда бандитам надоело избивать Ганса и раздавать пинки Беки они удалились в ту сторону откуда пришли.
- Не бойся Беки, я все еще рядом. - последние слова, которые произнес Ганс перед тем как потерял сознание.
***
В жизни часто так бывает, что все идет не так, как мы этого хотим. Вот и в мире одинаковых людей встречаются выродки. Но не такие как Ганс или Беки. Они могут даже и не отличаться ничем от других, все дело в том, что у них в голове. Они напали без причин и без предупреждения, только потому, что жертва была слаба. Но на самом деле слабый в этой битве был лишь тот волк, что поднял клыки на голубя, ведь голубь всегда может взмыть в небо, оставив волка ни с чем.
Ганс не помнил как добрался домой. Лишь иногда в голове всплывали слова и образы нападавших, да пудовые кулаки и град ударов по нему самому. Беки тоже изрядно досталось, но в отличие от Ганса ничего серьезного. Беки жалела только о цветке Магнолии, который Ганс ей подарил. Нападавшие отобрали его вместе с ее курткой. Подарок лучшего друга попал в руки этих извергов. Ганс приоткрыл заплывший глаз. Беки расположила его на старом диване в комнате рядом с оранжереей. На карлике не было живого места, но Беки знала, что они с этим справятся, они это переживут. И они пережили...
Часть VIII. Всему приходит конец.
Беки ухаживала за Гансом уже несколько дней. После того происшествия, она чувствовала себя виноватой. Если бы только она не потащила его на эту прогулку, то ничего не случилось бы. Она чувствовала себя виноватой еще и потому, что позволила ему защитить себя. Пусть он смог лишь словами отстоять правду, но он ее герой.
Ганс выглядел уже лучше, найденные в аптечке препараты помогли, и теперь он уже мог ровно говорить, ходить есть и делать все, что душе угодно, главное осторожно.
-Я должен проведать нашу оранжерею! Нехватка света и воды может убить наших зеленых друзей - сказал Ганс Беки, вставая с дивана и направляясь в сторону оранжереи.
- Не спеши так Ганс! И не беги по лестнице, ты еще не до конца оправился! - Подбадривала, поддерживая под руку карлика Беки.
-Ага побегаешь тут с тобой, ты же меня ни на секунду не отпускаешь - шутя произнес Ганс.
Они спустились в оранжерею, ганс устроился в кресле и руководил процессом полива. Беки бегала с ведрами воды и поливала точно так, как говорил Ганс. Вскоре полив был окончен и уставшая Беки устроилась на полу рядом с сидящим в кресле Гансом.
-Ну все Ганс? Я вроде закончила!- с радостью в голосе почти что пропела Беки
-Ты как будто всю жизнь этим занималась Беки!- съерничал Ганс.
-Скажешь тоже - слегка засмущалась Беки и демонстративно отвернулась в сторону окна.
-Беки, принеси мне пожалуйста краски и холст, я нарисую тебе подарок!
-Не стоит Ганс!
-Нет! - с улыбкой на лице прокричал Ганс - Неси холст и краски, и поспеши, у меня сейчас такое чувство, что я смогу нарисовать все что угодно!
- Ладно, - слегка грустно произнесла Беки и спустилась вниз за холтом и красками.
Когда холст был установлен, Ганс слегка прищурив глаза, направленные на Беки сказал.
-Что ты хочешь, чтобы я нарисовал для тебя?
Беки задумалась, в ее голове крутились десятки образов, она слегка закусила губу и, подумав пару секунд, сказала - Нарисуй меня, словно я лист, упавший с дерева, словно я часть самой природы, маленькая часть того, что находится за этими бетонными стенами, того, что видел только ты!
И он нарисовал. Рисунок, который она хранила всю свою жизнь.
***
Она проснулась на том же диване, где всего несколько часов назад позировала. Ганс спал сидя в кресле у холста, руки его были опущены, кисть выпала, краски аккуратно лежали на полу по левую сторону от автора. Беки осмотрелась по сторонам, осторожно ступая по деревянному полу, стараясь не разбудить своего лучшего и единственного друга, она осторожно собрала одежду, разбросанную по комнате. Одевшись, она аккуратно сняла рисунок и, свернув его, удалилась домой, словно ее здесь никогда и не было.
***
Проснувшись, первым, что заметил Ганс, было отсутствие рисунка, который он рисовал вчера ночью. Оглянувшись вокруг, он так же нигде не обнаружил и Беки.
-Беки! Беки! Ну ты где?- прокричал он, медленно прохаживаясь по оранжерее.
Но ответом ему была лишь тишина и свист ветра, где-то под крышей. Неожиданно, дверной звонок, не работающий, наверное, со времен второй мировой прервал его размышления. Ганс решил было, что это Беки, что она просто вышла куда-то, не предупредив его.
-Иду, иду. - бросил он, спеша к двери со всех сил, что позволяло ему раненое тело.
Спустившись к входной двери, он, не задумываясь, открыл ее и опешил. На пороге стоял человек в форме.
- Офицер Рекс!- произнес незнакомец, протягивая удостоверение правой рукой.
-Ох... - только и смог выдавить из себя Ганс.
-Официально это здание давно расселено и подлежит сносу, но я здесь по другой причине. Выяснилось, что вы замешаны в драке, что случилась здесь неподалеку несколько дней назад. - Офицер переступил через порог, жестом давая понять, что препятствовать ему не стоит.
- Так вот, эти три нарушителя порядка были задержаны буквально вчера и при них было найдена запретная вещь, которую по их утверждениям они отобрали у карлика и черноволосой девочки в этом районе, пару дней тому назад - полицейский иронически изогнул бровь. - Не правда ли абсурдное заявление?
-Да. Откуда в нашем государстве карлики и черноволосые девочки? - борясь с подступающей тошнотой, сказал Ганс.
- Так вот, - продолжал офицер. - Тесты и анализы не показали никаких отклонений, и даже полиграф не показал ничего подозрительного. Тогда мы и решили выслать группу, чтобы та прочесала район, и наткнулись на вас - мистер Ганс фон Убер.
На карлике не было лица. Почти десять лет он жил отшельником, занимаясь запрещенными в Мегаполисе делами искусства, и теперь он попался. Хотя была еще малая толика надежды, что офицер не поднимется наверх и не заметит оранжерею и картины.
-Так вот господин Убер, тепловизеры показали наличие живого в этом доме, на этом этаже, в этой квартире. И что я вижу поднявшись сюда? А?
-Что же?- уже заикаясь и ища пути к отступлению сказал Ганс.
- А вижу я вас господин Ганс фон Убер, того человека у которого те троя преступников отобрали цветок!
Часть IX. Жить ради.
Очередной скучный, похожий на предыдущие, день подходил к концу. Рабочие места потихоньку пустели. Пятничный вечер ничем не выделялся из остальных вечеров. Люди устало брели на остановки общественного авиатранспорта, не успевая даже обронить лишнего слова со знакомым, зайти в магазин или посидеть на скамейке в парке. У каждого было свое время - определенное время, когда каждый просыпается, выходит из дома, работает, обедает и заканчивает свой рабочий день. Эти "временные рамки" были введены год назад, благодаря им каждый человек был как на ладони, на огромной, властной ладони Партии.
Миссис Паркинсон взглянула на часы - "18:30" - ее рабочий день заканчивался через пятнадцать минут и ни минутой позже или раньше. Закончив проверять контрольные, она собрала свои вещи в сумку, закрыла кабинет и сдала ключ охраннику.
В "18:40" - Миссис Паркинсон уже стояла возле огромных деревянных ворот школы и искала свою "временную" карточку. Проведя ее через терминал в "18.44", ровно в пятнадцать минут седьмого она оказалась на улице.
Эмма спешила на остановку, как вдруг что-то заставило ее остановиться. Она подняла голову вверх и увидела пролетающую чайку в свете вечернего заката. Эмма резко опустила голову и оглянулась. Убедившись, что никто не заметил этого, она невольно пошла в сторону морской набережной.
Эмма успела достигнуть берега, до того, как солнце полностью скрылось за горизонтом. Она стояла на берегу и смотрела как волны разбиваются о каменистый берег. Сейчас, как никогда, Эмма остро ощутила одиночество и полную отрешенность от мира. Поблизости не было ни души, и лишь огромные чайки проносились над белокурой головой Эммы. По правую руку от нее - располагался морской порт, откуда шесть лет назад она провожала безвозвратно своего мужа. Сейчас на порт не причаливают корабли, и никто не провожает в путь моряков. Огромные корабли и пароходы уже около пяти лет стоят в порту, ржавчина и плесень постепенно покрывает их мачты и борты. Теперь ничего не напоминает в них прежних "монстров" дальнего плавания.
Слезы невольно выступили на глазах Эммы. Она, впервые за все эти годы пришла сюда. Все время она ждала Карти дома, что вот-вот раздасться знакомый стук в дверь, и он зайдет как ни в чем не бывало. Она мечтала, чтобы Карти увидел их сына и они бы вновь зажили все вместе, одной счастливой семьей... Но этому не бывать... Никогда...
Горечь, обида, злость, негодование и одиночество наполнили душу Эммы. Сбросив с себя пальто и, кинув в сторону сумочку, она подошла к краю каменистого берега. Непреодолимое желание сделать шаг вперед остро вонзилось в сознание женщины. Она посмотрела вперед - солнце почти скрылось за горизонтом, от него осталась лишь тоненькая светящаяся полоска. Эмма качнулась вперед. Сердце наполнилось ледяным холодом, а в легкие резко ворвался свежий морской воздух. Что-то прояснилось в голове Эммы, что-то щелкнуло в ее теле и это заставило ее отпрянуть. Она рухнула на колени. Эмма думала о завтрашнем дне - завтра она опять начнет жить, завтра она вновь сделает глубокий вдох, завтра она увидит Бена...
***
...море в тот день было безмятежным, чистым, синим, в меру взволнованным и своенравным, но все же смиренным. Волны с нежностью омывали берег, а солнце спокойно утонуло в долине горизонта...
Часть X. Последняя встреча.
Прошло несколько недель, а может и месяцев с последней встречи Ганса и Беки. Карлик не следил за временем, он давно уже не выходил из своей лачуги. Теперь он ненавидел свой дом еще сильнее, после того как полиция ликвидировала все его труды - картины были сожжены, скульптуры разбиты, оранжерея разрушена, а все остальное изъято. Это было самое жестокое и изощренное наказание для Ганса. Это было тяжелее, чем сама смерть. Следствие никто не заводил, ведь никто не хотел тратить свое время на какого-то карлика. Но с этих пор Ганс фон Убер был под непрекращающемся наблюдением...
Однажды ранним утром Ганс все же решился выйти на улицу и пройтись по городу. Проходя мимо одной из школ, он присел на скамейку и наблюдал как потоки детей двигаются то в направлении школы, то обратно. Они шли молча, не переглядываясь и не разговаривая друг с другом, подобно маленьким запрограммированным роботам.
Неожиданно, Ганс увидел группу учеников, направляющихся, по всей видимости, к главному корпусу школы. Среди них выделялась девушка в черном плаще и капюшоне. Ганс пригляделся и опешил, его взгляд приковало лицо юной особы: бледное, отчужденное, покрытый веснушками нос, стеклянные голубые глаза, словно льдинки айсберга не выражавшие ровным счетом ничего. Но Ганс узнал ее, это была Беки, его друг и человек, который позволил ему вдохнуть полной грудью жизнь, вновь творить и чувствовать. Ганс слегка приподнялся со скамейки и хотел было уже подбежать к Беки. Но вдруг девушка скинула капюшон и Ганс замер. На плечи Беки упали длинные прямые, неестественной белезны, слепящие глаза, волосы. Она быстро скользнула своим нордически холодным взглядом по Гансу, и как ни в чем не бывало, скрылась за дверью школы. Что-то очень жизненно важное оборвалось внутри Ганса...
***
С того самого дня никто никогда не видел и не слышал о Гансе фон Убере. Кто-то сказал, что его видели за чертой Мегаполиса, кто-то - что он был пойман полицией и все же осужден за преступление против закона, кто-то предположил, что он умер от тяжелой болезни.
***
Эта история стала последним рывком против Системы, последним в истории случаем, когда искусство имело место быть, когда дружба, любовь и вера жили в сердцах людей.
