Аннотация: Миниатюрная зарисовка на тему одиночества в мире, где не осталось никого и ничего...
Будет ласковый дождь, будет запах земли.
Щебет юрких стрижей от зари до зари,
И ночные рулады лягушек в прудах.
И цветение слив в белопенных садах;
Огнегрудый комочек слетит на забор,
И малиновки трель выткет звонкий узор.
И никто, и никто не вспомянет войну.
Пережито забыто, ворошить ни к чему.
И ни птица, ни ива слезы не прольет,
Если сгинет с Земли человеческий род.
И весна... и Весна встретит новый рассвет,
Не заметив, что нас уже нет.
"Будет ласковый дождь" (Сара Тисдейл)
Миниатюра. Последний Человек.
Дрова тихо потрескивали в камине, а старик, сонно сидящий в своем мягком кресле, вглядывался в ветхую, зачитанную уже до дыр книгу, на обложке которой, выцветшими красными буквами было аккуратно написано "Робинзон Крузо".
Чайник, до этого спокойно висевший над камином, начал медленно посвистывать, постепенно набирая звук и становясь все громче и настойчивее. Старик медленно поднялся с кресла, потянулся к камину и снял с огня этот старинный чугунный агрегат, поставив его на круглую деревянную подставку, находившуюся аккуратно посередине обеденного стола. Нежно прихватив ручку чайника тряпкой, чтобы не обжечься, старик наполнил свой бокал. Его рука потянулась к маленькой металлической коробочке, в которой он с давних времен хранил чай, но только лишь приоткрыв ее, вспомнил, что она пуста. Выйдя из-за стола, старик прошел по узкому не освещенному коридору до кладовки, при этом пару раз больно ударившись локтями о выступающие крючки и вешалки, некогда предназначенные для просушки вещей. Дверь в кладовку легко открылась, и старик очутился в небольшой комнате, окруженный с трех сторон полками, возвышающимися до самого потолка. Больше половины из них уже давно пустовали, и старик, спокойными, отработанными годами движениями приставил старую деревянную лестницу и начал свой подъем.
Вернувшись из кладовки с пустыми руками, старик сел в свое кресло, предварительно придвинув его к столу, и хлебнув глоток уже остывшей воды, предался воспоминаниям. Он вспоминал красивые улицы Парижа, прогулки по ночной Москве, магазины и кафе Петербурга и любимую работу. Хотя теперь он уже не мог с полной уверенностью сказать, что все это действительно его воспоминания, а не кадры, подсмотренные, когда-то мельком на экране телевизора или прочитанные еще в детстве строки из какой либо книги. Почти двадцать лет одиночества в этом проклятом месте отложили свой отпечаток на разум старика и все же, каждый вечер, в течение десяти лет он предается воспоминаниям, потому что воспоминания это все то, что осталось у него, от того, прежнего мира. Окунувшись в воспоминания, старик не заметил, как его сморил сон. Ему снились поля, луга, деревья...все то, что он помнил, но не видел уже почти два десятка лет. Он шел босиком по зеленой траве на встречу закату, но, к сожалению, не мог догнать уходящее за горизонт солнце и этот радужный сон, раз за разом сменялся непроглядным черным мраком, который окутывал его разум и волю, словно сеть паутины, сплетенная невидимым пауком, пеленала безнадежно запутавшуюся в ней муху... Проснулся старик оттого, что в помещении сильно похолодало и, просидев в кресле еще пару минут, он всматривался в темноту, пытаясь разглядеть фонарик, находившийся, где-то на столе, а потом отправился на свою утреннюю прогулку. Дверь в котельную распахнулась, и свет фонаря осветил помещение, огромная комната, когда-то заваленная тоннами древесины, теперь была абсолютно пуста. Поводив лучом фонаря по комнате, старик отправился обратно к камину. Ресурсы убежища были почти на исходе. Наверное, именно это обстоятельство подвинуло его на безумный и отчаянный шаг. Собрав последнее из съестных припасов, старик упаковал рюкзак. Взяв с собой фонарь, несколько фильтров для противогаза, счетчик Гейгера и старый офицерский наган старик был готов покинуть свой бункер.
Тяжелая металлическая крышка поддалась не сразу, а может быть, просто у старика уже не было столько сил как раньше, и только по истечении получаса он смог выбраться из своего убежища. Старик оказался в небольшом темном помещении бывшего гаража. Осмотревшись вокруг, он подошел к металлической двери и отодвинул засов. Петли громко заскрипели, а в лицо старику хлынул сильный сухой ветер, чуть не унеся его обратно внутрь помещения.
Разбитые машины, брошенные их хозяевами, были повсюду. Лабиринты гаражных кооперативов отходили в разные стороны, и старик долго плутал среди ржавых дверей, прежде чем вышел на открытое место. Это был огромный луг, удивительно зеленый и похожий на те, которые были раньше. Забавно, что именно для гаражей люди выбрали это красивейшее место за городом, близ лесов и полей, виноградников и яблочных садов. Сейчас, Земля не казалась ему такой мертвой, какой он считал ее раньше, здесь были все те же деревья, та же трава, но вокруг было гораздо тише. Казалось, жизнь без людей просто приостановилась.
Сверху медленно начали капать маленькие капельки давно забытого слова "дождь". Старик не выдержал и опустился на колени, он плакал. Вокруг становилось светлее, солнце медленно начинало свой утренний подъем, а старик так и остался стоять на коленях посреди этого безлюдного мира, не в силах сдвинуться с места...