Омина Милла Николаевна : другие произведения.

И не говорите потом, что я не предупреждала

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

26.04.2004 год.

  
   И не говорите потом, что я не предупреждала...
   Милла Омина
  
   Пролог.
   Я думала это счастье быть не похожей на других, как же, все люди как люди обыкновенные, а ты - умница, красавица - совсем особенная. Да, теперь я понимаю, что люди, которые так говорят - никогда не были особенными или выделялись такой ерундой как красивый голос или длинные ноги, а может быть исключительным чувством юмора. Несомненно, так гораздо удобней выделяться мелочами, ведь тогда в графе напротив "исключительности" будет стоять заслуженная галочка.
   А еще люди любят мечтать иметь такой дар или способность, какие бывают у супергероев из фильмов и комиксов, каждый думает, вот умей я как он читать мысли или воспламенять предметы взглядом, я бы не ныл и не страдал, не прятался бы от людей, а развернулся бы в полную силу. Им и в голову не приходит, что за все надо платить и чтение мыслей обернется тем, что ты окончательно разочаруешься в людях, которые поминутно думают о тебе гадости, а случайно воспламененный предмет приведет к тому, что тебя запрут в огнеупорный шкаф и будут изучать под микроскопом.
   Исключительность особенно такая, что ставит всю твою жизнь с ног на уши - это одиночество, боль, это просто кошмар.
  
  
  -- Да отойди ты, черт тебя дери! - заорала Танька, да поздно, касса в очередной раз зажевала чек.
   Я отошла на два метра, но этого было уже слишком мало, чтобы Танька успокоилась.
  -- Я тебя прикончу когда-нибудь!
  -- Чего орешь, - подошла Света, покручивая между пальцами сигарету.
  -- Да опять двадцать пять, Лиска снова мне чек изгадила.
   Света недоверчиво и с легким презрением поглядела на меня, это был ее фирменный взгляд.
  -- Между прочим, я к ней и пальцем не прикоснулась, - попыталась оправдаться я, чего в принципе не обязана была делать, но после таких взглядов я всегда чувствовала себя облитой грязью.
   А оправдываться я не должна была потому, что действительно не трогала кассу, просто по какой-то мистической причине при моем приближении этот чертов аппарат моментально жевал чеки. Многократно проверено, когда я стою рядом, касса, исправно работавшая полдня до этого, как собственно и всю свою предыдущую жизнь до встречи со мной, четыре раза подряд жует проклятые чеки. Ни один другой человек не оказывает на нее такого странного воздействия, а стоит мне оказаться в радиусе метра, как моментально случается катастрофа.
   Помимо противной кассы так ведут себя часы - любые от наручных до настенных. Они просто останавливаются, если имеют несчастье находиться со мной в одном помещении долгое время или тем более оказаться на моей руке. Раньше я не придавала этому значения, подумаешь, не везет с часами, но даже самые дорогие и качественные ходики замирали на моей лапке. Это было особенно обидно на фоне моей мамы, которая с шестнадцатилетнего возраста проносила часы двадцать лет и заменила их лишь когда они не стали вопиюще старомодными. А мой личный рекорд - три минуты, которые прожили в моих руках папины командирские часы, которые он страстно любил и лелеял три года.
   То же самое происходит с пультами, фенами, калькуляторами и плеерами. Сначала было смешно, а потом стало обидно, что же это за невезучесть такая тотальная? Но потом один умный дядя объяснил мне, что в этом нет ничего мистического или необъяснимого. Дело оказалось в частоте моих биоритмов или чего-то вроде того и ее несовпадении (а может наоборот совпадении, я, честно говоря, слушала вполуха) с частотой подобных механизмов, в результате чего часики сыплются с меня как мост под ногами синхронно марширующих солдат. Такое явление не так редко, так что, кажется, рановато я начала паниковать.
   Зато та техника, которая не умирает в моем присутствии - меняется до неузнаваемости. Вот например мой компьютер, который подчинился моим биоритмам, не слушается больше никого. В чужих руках он завешивает весь экран милыми сообщениями об ошибках, виснет, самопроизвольно перезагружается или упорно отказывается открывать любое меню. У него так же проявился аналогичный моему вкус на игры, любые стрелялки он сначала устанавливает, а потом злорадно сообщает, что игра вызывает в нем с десятка два ошибок и работать дальше в таких условиях он категорически отказывается, после чего диск безо всяких команд выползает из дисковода. Зато любимые мной всякие симсы и пасьянсы-паззлы он воспроизводит с нескрываемым удовольствием.
   Та же ерунда с видеомагнитофоном, бумбоксом и всеми телевизорами. Когда в данных приборах происходил сбой, папочка подкрадывался ко мне и заискивающе протягивал отвертку и паяльник. Я чинила по указаниям и инструкциям с его стороны и все работало даже лучше, чем было.
   Я к этому привыкла и перестала обращать внимание и только невоздержанная на язык Танька все никак не могла смириться с таким положением вещей.
  -- Я для тебя ограду под высоким напряжением вокруг кассы протяну, чтобы не приближалась к ней на километр! - верещала она, выколупывая жеваный чек из челюстей кассового аппарата.
  -- Бесполезно, - заметила Светка, - ограду она тоже закоротит.
  -- Ну и че делать? - не унималась Татьяна.
  -- Так, Алиса, отползла на пять метров, - велела Света.
   Я скрипнула зубами, но отползла, попробуй не подчиниться своему непосредственному начальству и огребешь с тонну неприятностей, особенно связываться не стоило с ней, потому что Света была абсолютно убеждена в том, что и мисс мира рядом с ней - фуфло. Я бы поспорила, но вылететь с работы не хотелось, хотя работа моя была далека от совершенства.
   Должность официантки в ресторане я выбрала не по доброй воле. А что еще прикажете делать студентке заочнице без специальности, когда родители в другом городе и денег совсем не шлют, ограничившись оплатой однокомнатной квартиры? Нет, я их не осуждаю, они могли вообще забыть мое имя после того, как мы расстались - их мнение касательно моей самостоятельности в корне не совпадало с моим. Они яростно протестовали против моего отъезда из дому, но я просто развернулась и ушла, тогда они купили мне мою квартирку на окраине чужого города и сняли с себя полномочия заботы обо мне. А ведь могли и не покупать. Так что, в итоге провалив вступительные экзамены, поступив на заочку, я вынуждена была искать работу и нашла.
   Наверняка кому-то из вас работа официанткой кажется легкой - чего проще: подала, убрала со стола, получила деньги. Как бы ни так. Должно быть люди, которые придумывали все эти правила поведения официанток на рабочем месте преследовали одну цель - изгадить последним жизнь. Итак, мне в моей должности запрещается сидеть, даже присаживаться и это при суточном графике работы! После дня такой службы ноги просто отстегиваются: мозоли, тяжесть, отеки, расширение вен, в общем, полный благоухающий букет. Нельзя пританцовывать под музыку, носить часы и золотые украшения, нельзя прислоняться к стене или чему бы то ни было. Нельзя стоять, скрестив руки на груди (в так называемой позе хозяина), нельзя не улыбаться, не убрать со стола пустую кружку мгновенно после ее опорожнения, не заменить пепельницу после появления в ней одного окурка. Конечно, я не отрицаю, многое было можно, например, носить поднос только на левой руке, заложив вторую за спину, купить одинаковую со всеми форму, поесть два раза в день, забрать объедки своей собаке (особенно если у тебя ее нет), покурить у черного входа (особенно если ты не куришь). Можно быть безгранично вежливой с гостями и можно поделиться своими чаевыми с поварами и техничками.
   И все же при всех своих многочисленных минусах эта работа имеет два несомненных плюса: для нее не надо специально учиться - месяц стажировки и ты готов и за нее ты получишь приличные (во всяком случае, для студента) деньги. Сама по себе зарплата более чем средняя, зато чаевые... маленькая ложка меда в бочке дегтя. Правда сердобольные или щедрые посетители попадаются все реже и становится их все меньше, а остальные прежде чем дать тебе на чай вынут душу, хорошенько отпинают ее грязными ботинками и засунут обратно.
   И вот при всем при том, что твоя жизнь и так не сахар, а нервы вот-вот готовы лопнуть от всех капризов и претензий гостей, ты должна выслушивать грубость менеджера в лице Светы, крики кассирши в лице Тани, хамство барменов, полное или частичное игнорирование поваров, да и коллеги такие же задерганные и нервные далеки от совершенства. А еще бог наградил меня тихим неконфликтным нравом, так что грубостью на грубость ответить я не могу. Вы, должно быть, спросите, какая нелегкая тогда принесла меня на эту работу и я отвечу - нужда заставит.
   Поэтому, памятуя о нужде, я все же отползла в сторонку и насупилась, перебирая в голове все обиды и огорчения, перечисленные выше, до тех, однако пор, пока не появилась директриса и не пожелала увидеть дежурную улыбку на моем лице, от которой при таком настроении просто сводит скулы. И это в начале смены!
   Танька все еще ворчала, даже несмотря на то, что чек уже благосклонно пополз из щели, только после этого, награжденная злобным взглядом я наконец его получила и отнесла за соответствующий столик. Так, двадцать рублей на чай, не густо, но хотя бы на проезд хватит.
   Настроение было испорчено, оно, быть может, и погодило бы портиться, если бы эта парочка пощедрее раскошелилась, но нет, хотя и на том спасибо. Сейчас мне все представлялось в мрачном свете, особенно в окружении все еще ворчащей Тани, уже успевшей покурить и вернуться Светы, дерганной Ирки, которую нервировала капризная гостья, злобной, как впрочем и всегда директрисы Инессы, которая хронически досаждала нам своим непосредственным присутствием в зале. Да еще и один из моих столиков обещал быть на сегодня апофеозом издевательств.
   Там как раз за этим столиком, на кожаном диване сидели в обнимку небритый кавказец и белобрысая девица, они уже приговорили бутылку водки, а посему от них можно было ждать чего угодно. Было видно, что это их первое свидание и кавалер старается произвести на пассию впечатление, а как иначе это сделать, если не облить грязью другого человека, чтоб на его фоне выглядеть орлом. Кому же еще стать этим человеком как не мне? Вот и приходится бегать как заведенной, выслушивая заявления типа: "Закрой рот, я все сам знаю", когда пытаешься помочь в выборе и "Бегом пошла, чтоб через десять минут все было" когда заказ сделан. И чувствуешь себя так паршиво, ведь не огрызнешься, даже косо не посмотришь, а напротив будешь улыбаться, будто все это тебе безумно нравится, а еще делать вид, что ты готова подставить спину, чтобы он вытер о нее ноги. После таких гостей у меня прямо слезы на глаза наворачиваются, а иногда не только наворачиваются, а текут в два ручья. Ирка только фыркает, когда я распускаю нюни, она за год работы нарастила толстую кожу и теперь воспринимала смысл фраз посетителей в отрыве от их эмоций, только иногда материлась сквозь зубы в подсобке. А я так не умею, и поддержать некому, подруг я здесь не завела, не знаю почему, наверное я просто такой человек, который с людьми не сходится. Вот и приходится справляться в одиночку.
   Ну вот, они опять чего-то хотят.
  -- Эй, шц, сюда иди! - заорал кавказец, девица захихикала.
   Я сорвалась с места, когда Инесса в зале, нам нельзя ходить, нам можно только летать.
  -- Так, меня слушай, - велел он так, будто я его намеревалась перебить, - пива стакан тащи для дамы и еще водки пузырь.
   О господи, что же с ними будет, когда они и ее выпьют, а что будет со мной? Но я поскакала, стремясь поскорей скрыться из виду, чтоб он не успел меня оскорбить.
  -- Скорей, скорей, - зашипела я бармену Жене, - а то сейчас крик поднимут.
  -- Не учи отца, - огрызнулся он и грохнул на стойку запотевшую бутылку "Гжелки", пиво нацедил через минуту.
   Вообще это целый акробатический аттракцион нести на одной руке поднос, на котором литр жидкости, плюс тара, причем тара весьма неустойчивая и тяжелая, которая норовит скатиться и перевалиться через низенький бортик подноса. Попробуйте на досуге и вы поймете, почему меня совершенно нельзя обвинять в том, что капелька, всего одна маленькая капелька пива скатилась барышне на черную юбку. Этого пятнышка уже через секунду не было видно, но это не облегчило мою вину в глазах ее кавалера. По его лицу я поняла, что сейчас мне будет плохо, я еще успела отступить на один шаг назад, когда волосатая лапища потянулась к поставленной на стол кружке и выплеснула ее содержимое мне на грудь. Я вскрикнула, пятясь назад, обида, возмущение, шок, мокрая блузка, липнущая к телу... из глаз моих хлынули слезы.
   Я еще увидела, как Инесса подскочила из-за стола, подалась вперед Ирка, но мне до них не было дела, черт с вами всеми, хоть увольняйте потом, я развернулась и бросилась бежать в подсобку. Вы возможно спросите меня, почему я не послала его по матери, не разбила о его голову кружку, я отвечу, потому что этот амбал запросто переломит меня пополам, он уже ясно дал понять, что я для него не человек, а что, скажите, помешает ему еще и пару синяков мне понаставить? Да я трусиха, а еще я не умею ругаться как на базаре и сыпать нецензурностями, отвечая на каждое слово десятью. Поэтому я просто сбежала, обливаясь слезами и задыхаясь от обиды и унижения. Спотыкаясь, я неслась по коридору, глаза застилали слезы и ненависть, естественно я ничего перед собой не видела, поэтому аккурат угодила в руки к единственному человеку, который относится ко мне по доброму здесь - повару Виталику.
  -- Лис, Лиска, что случилось, чего ты мокрая? - он силой удержал меня от бегства.
  -- Он... он, - я задыхалась, а потому не могла внятно произнести ни слова.
  -- Так, ну-ка пойдем, - он обнял меня за плечи и увел в помещение, где обедал персонал, - ух ты, это пиво что ли? Клиент облил?
  -- Сссскотина, - сквозь слезы и стук зубов выдавила я, - тварь поганая, чтоб ты подавился, уррррод! Чтоб ты сдох!
  -- Кто я? - улыбнулся Виталик, рассчитывая на ответную улыбку - не дождался.
  -- Да при чем тут ты? - отмахнулась я, трясясь всем телом.
   В подсобке было холодно, потому что как обычно никто не удосужился заклеить окна на зиму, а мокрая одежда никак не грела. Липкое пиво, от одного запаха которого меня мутило, уже просочилось на юбку, колготки и намочило трусики. Как мне теперь такой красивой ночь работать? А если пятно не отстирывается? Тогда белая блузка испорчена, а это значит, что из бюджета придется выделять драгоценные средства на покупку новой, а попробуйте это сделать в нашем городе зимой, когда воздушные кофточки есть разве что в фирменных бутиках, где каждая стоит половину моей зарплаты. Инесса в меня клещом вцепится, если на следующей же смене я не буду выглядеть по форме. От этого слезы полились с удвоенной силой, да так, что Виталик испугался.
  -- Алис, ты погоди минутку, сейчас я сухие вещи принесу, какая у тебя сумка?
  -- Малиновая в черную полоску, блестящая, - проревела я, - там на стуле еще водолазка такая голубая.
  -- Щас я, не реви, - Виталик выскочил за дверь, стремясь поскорей смыться от ревущей меня, скорее всего я в таком виде выглядела просто отвратительно, тушь потекла - сто процентов, помада размазалась, сижу, воняю пивом и издаю мерзкие звуки. Красотка, нечего сказать.
   Движимая тем, что предстало моему больному воображению касательно моего вида, я встала, не переставая все же разводить сырость, и подошла к умывальнику. Невыносимо хотелось содрать всю эту липкую одежду с себя и отмыться от этого запаха, от всей этой мерзости, но я боялась, что вид голой и мокрой меня неправильно подействует на Виталика, когда он вернется. А если это увидит его девушка Аня, которая работает здесь же на салатах, то появится еще один человек, который терпеть меня не может. Ну почему я такая несчастная?
   Появился Виталик, он нес в руках мою сумку, пакет и всю одежду, что нашел на том стуле, по счастью тоже мою.
  -- Вот возьми, - он протянул мне свежее вафельное полотенце, - отмывайся, переоденься и не реви. - Он снова вышел, закрыв за собой дверь.
   Я рванула пуговицы блузки, они не поддавались и я стащила ее через голову, расстегнула насквозь пропитанный пивом бюстгальтер и затряслась от холода с новой силой, холодища была страшная, от окна невыносимо дуло. Но я намочила теплой водой край полотенца и принялась ожесточенно оттирать свою грудь. И тут открылась дверь, я шарахнулась в сторону, прикрываясь полотенцем. Уф, всего лишь Настя, еще одна официантка, совсем новенькая. Она участливо посмотрела на меня.
  -- Давай помогу, - предложила она, - вот козел, скотина настоящая. - В ее глазах явственно читался испуг, а еще ей очень хотелось знать, часто ли подобное происходит.
   Уж не знаю, часто или нет, мне лично и раза хватило.
  -- Не надо, я сама, - слезы потихоньку переставали литься водопадом, превращаясь в среднего размера реки. - Дверь лучше подержи.
  -- Он там всех на уши поднял, орет, заявляет, что ты же во всем и виновата, - Настя прижалась спиной к двери, наблюдая, как я возобновила гигиенические процедуры.
  -- Еще уволят сейчас из-за ублюдка этого, - простонала я.
  -- Да ну, не должны, - выразила сомнение она.
  -- Не должны, а могут, - заверила я ее, натягивая на голое тело водолазку и стаскивая колготки вместе с трусиками и юбкой. Как вот теперь без белья? Запасное я что-то не прихватила.
  -- Ну это совсем уж. - Выдохнула Настя.
  -- Если он там сейчас разорется, Инесса цацкаться не будет.
   Дрожь потихоньку отступала, вот слезы уже походят на ручейки, а это не так страшно, к тому же в сумке обнаружились таблетки валерьянки, ношу на такие случаи. С трудом я натянула шерстяные колготки и джинсы. Все, ну наконец-то я вся сухая, а пивной душок только мерещится. Я побрызгалась духами и принялась отмывать распухшую физиономию ледяной водой. Сейчас как никогда хотелось домой, нет не в пустую квартиру на окраине города, а домой к маме, папе и вредному брату. От воспоминания о них слезы вновь навернулись на глаза, но плакать я уже передумала.
  -- Я бы на ее месте его вон выставила, - бурчала Настя, всерьез задумавшись, а не стоит ли прямо сейчас собрать вещи и дунуть домой.
  -- Ну это ты, а для Инессы кто платит - тот и главный. - Я терла салфеткой лицо.
   Внезапно дверь распахнулась, отбросив Настюху на метр другой, и в комнатушку ворвалась Ирка.
  -- Ну че? Нормально все? - она оглядела меня отмытую и переодетую, - иди, посмотри теперь, - довольно сообщила она, - твой этот хрен с горы весь зал обблевал, нафигачил водки из горла, она ему колом и встала. Сперва я думала задохнется, охранник его по спине как долбанет, из него дерьмо так и полезло, - с воодушевлением рассказывала она, по всему видно, представление вызвало у нее восторг.
  -- Правда? - я расплылась в улыбке, надо же есть бог на свете, и рванула в зал, это я хотела увидеть собственными глазами.
   Встав в дверях подсобки, я заглянула в обеденный зал. Кавказец стоял красно-фиолетовый с белыми губами, опираясь руками на стол и содрогаясь, словно в судорогах. Под столом растеклась зловонная лужа, остальные гости, зажимая носы, просили счет и срочно смывались, как поступила и спутница кавказца, ее и след простыл к моменту, когда я появилась, чтобы позлорадствовать вволю. Вообще-то я не злобная и редко злорадствую, но тут удержаться просто не было сил. "Мало тебе - думала я, - Будешь знать, как девушек обижать и хамить". Хотите знать, как поднять вконец испорченное настроение? Очень просто, нужно всего лишь увидеть, как твоему обидчику еще хуже, чем тебе. "Мало тебе, мало" - злобствовала я. И тут, словно исполняя мое желание, он снова содрогнулся и в луже на полу прибыло. Я отвернулась, как ни приятно осознавать, что обидчику плохо, но смотреть на подобные вещи от этого желание не появляется.
   Когда я снова повернулась, то обнаружила, что осрамившийся гость трет скатертью губы и шарит по столу в поисках черной папочки со счетом, который кто-то заботливо ему принес. Дрожащими руками он залез в карман и сунул в папку несколько купюр. С трудом выпрямившись, кавказец повернулся и его взгляд метко уперся в меня со злорадной ухмылкой на лице и не думающей линять. Я даже испугаться не успела, но вопреки ожиданиям он и не думал бросаться на меня с кулаками, он просто поспешно отвернулся и вышел из зала.
  -- Ты иди, глянь, - пихнула меня в спину Ирка, - вдруг он тебя с расчетом надул.
   Эта мысль стрельнула во мне пулеметной очередью, не хватало еще расплачиваться за него по счету. Я метнулась вперед. Брезгливо обойдя лужу, счастье, что оттирать ее не мне, я взяла папку двумя пальцами, будто и ее он успел уделать, открыла, да так и застыла. Счет был покрыт вдвое, это чудовище оставило мне шестьсот рублей на чай. Надеюсь, вы уже не сомневаетесь, что всю симптоматику страдания как рукой сняло.
  -- Ну и че? - заглядывала через плечо Ирка, - ого, - ее завистливый тон я знала наизусть, поэтому никогда не называла реальную сумму своих чаевых, которую она всегда хотела знать.
  -- Я заслужила, - на этот раз я не буду стыдиться того, что заработала больше денег, чем она, как делала обычно.
   Но радость моя слегка померкла, когда на горизонте вырисовались внушительные габариты Инессы, ее образ, словно воплощение злой мачехи из сказки про Золушку будет преследовать меня вечно. Эта расплывшаяся в бедрах и талии фигура тетки за сорок, а ведь ей всего двадцать девять, эти взбитые, зацементированные лаком волосы, эти обведенные на полсантиметра вокруг губы, отчего создавалось впечатление, что ей расквасили их разделочной доской и этот взгляд одним прикосновением опускающий тебя ниже плинтуса. Именно на этом уровне я себя и ощутила, когда она подошла ко мне, брезгливо изучая мой портрет, будто всю эту грязь я наделала собственноручно.
  -- Ну и что делать с тобой будем? - спросила она и я удивилась, как это Инессе удается взвалить всю вину за то, что меня же и оскорбили на мои плечи.
  -- Не знаю, - я и правда не знала, тут я зависела от нее и бог знает, как мне это отвратительно.
   Она молчала и продолжала пережевывать меня взглядом, потом, уже отворачиваясь и теряя интерес к моей ничтожной персоне, сказала, будто подачку бросила:
  -- Иди домой, выходишь завтра.
   Эта фраза короткая на первый взгляд подразумевала много всякой другой информации как то: только посмей завтра одеться не по форме, я ненавижу тебя, за то, что ты устроила это представление, я оштрафую тебя в конце месяца. Все это я прочла между строк, но и это не смогло испортить мне ощущения освобождения от какого-то страшного наказания. Я просто на крыльях полетела одеваться. Как странно было ощущать, как беспросветное отчаянье трансформируется в безграничное счастье: в кармане деньги, я могу пойти домой, а подлеца настигло возмездие. Возможно конечно, это не божья кара, но мне хотелось так думать, а еще моим мыслям в этой плоскости никто не мешал.
   В радостном расположении духа я выпорхнула на улицу и тут же ощутила острую тоску по белью, что в непотребном виде вместе с остальной одеждой лежало в пакете, который был у меня с собой. Я все же неисправимая оптимистка - еще надеялась все это отстирать. Ледяной ветер забрался мне под дубленку и продрал до костей, я замерзла с первым же шагом на улицу. Я и забыла совсем, что синоптики обещали сегодня ночью двадцать девять ниже нуля, а еще и ветер! Мамочка! Бегом я бросилась к остановке, да что толку, в металлическом каркасе от ветра не спрячешься. Кроме меня на остановке не было ни души, еще бы - одиннадцатый час. Ветер свистел и по дороге стелились облака снежной пыли, а в конце улицы не было даже пары фар.
   Через двадцать минут я смирилась, что окоченею, но тут у остановки замерло такси.
  -- Садись, чего мерзнешь! - опустил стекло водитель.
  -- Не, - стуча зубами, покачала головой я, дело было даже не в деньгах - их мне не жалко, просто я в жизни никогда не садилась в чужую машину - правило внушенное мне со младенчества.
  -- Ну и окоченеешь, - заметил тот, - смотреть жалко, в искусственной дубленке на таком ветру. Садись, довезу за полцены.
   В моей голове моментально всплыла мысль об отсутствии белья, а это грозило вылиться в крупные неприятности с женским организмом, который мне этого никогда не простит. Я решилась, если когда и следует пренебрегать правилами - так это тогда, когда на карте твое здоровье. Я села на заднее сидение, машина тронулась.
  -- Чего ж ты одна по ресторанам бегаешь? Да еще и ночью, где твой мужчина?
   "Мой мужчина сидит себе в тепле и пялится как обычно в монитор", - подумалось мне. Сейчас после того, как я закоченела насмерть, даже он казался повинным в такой погоде, но вслух я этого не сказала, я всегда думаю больше, чем говорю, жаль, что так не все поступают.
  -- Я там работаю, - ответила я, отогревая дыханием ладони.
  -- Ну так встретил бы, - не унимался водитель, вот человек, переживает за меня, может я ему понравилась и теперь он думает, что будь он моим мужчиной - и встречал бы и провожал.
  -- Так он не знает, что я уже освободилась, обычно я до утра работаю.
   Мой собеседник с подозрением на меня покосился, не надо быть телепатом, чтобы догадаться, о чем он подумал - работа по ночам у всех вызывает одинаковые ассоциации.
  -- Да нет, я официантка, - возразила я его мыслям, - у нас такой ресторан, который только вечером открывается и работает до утра, не очень удобный график, но посетителей всегда хватает, значит такое время имеет какой-то смысл.
  -- Угу, - кивнул он, но мне показалось, что он не очень поверил.
   Да ну и черт с ним, довез бы и ладно. Большую часть оставшейся дороги мы промолчали, я отогрелась, начала клевать носом, нахохлившись как воробей. Вот приду домой. Залезу в теплую ванну, напьюсь сладкого чаю и лягу спать. Когда работаешь по ночам, каждый раз испытываешь неземное счастье, ложась в постель.
   Машина остановилась, я открыла глаза, огляделась. Место было знакомое - минут десять пешком до дома, но мы стояли, а говорил, до подъезда довезет.
  -- Вы ошиблись, тут еще немного проехать надо дворами, - я повторила адрес.
   Но водитель не спешил заводить машину, он повернулся ко мне и меня словно током дернуло, интуиция никогда не ошибалась - сейчас будет плохо.
  -- Ну что, расплачиваться будем, - сказал он, - денег у тебя нет, значит будешь отрабатывать.
  -- Да есть у меня деньги, - возмутилась я и отодвинулась к двери.- Сколько я должна?
  -- Ну деньги я у тебя и так отберу, - усмехнулся он.
   Да что ж это за день такой? Внутренности мои будто проткнули ледяными иглами. Водитель полез на заднее сиденье. Я вцепилась в ручку двери и попыталась ее открыть, тяжелым ударом он впечатал гвоздик на дверце и замок заклинило, паника словно кислота залила мой мозг, мысли начали путаться, я заорала, отталкивая его уже лезущие руки.
  -- Оставьте меня!
  -- Да че ты ломаешься, привыкла на работе небось, - он содрал с меня шапку и вцепился в волосы, слезы хлынули у меня из глаз, мамочка, что же со мной будет!
   Я отталкивала его изо всех сил и руками и ногами, пока одна рука пыталась выколупать гвоздик, чтобы дверца наконец открылась. Часть его тела все еще пыталась пролезть между передними сидениями, времени не оставалось, стоит ему целиком оказаться сзади - и мне конец.
  -- Я не проститутка, - верещала я, впиваясь когтями в его ладонь, тянущую меня за волосы.
  -- Не была так будешь, - усмехнулся он и перелез наконец целиком на заднее сидение, тут мои пальцы, обламывая маникюр выдернули наконец проклятый гвоздик, дернули ручку и я вывалилась на снег.
  -- Помогите, - заорала я как резанная.
  -- Заткнись, тварь! - он вылез следом и навис надо мной, пытающейся отползти и обливающейся ледяными слезами, руки занемели моментально от соприкосновения со льдом.
  -- Помогите!!! - мой крик наверное был слышен на луне, только на помощь что-то никто не спешил, вдруг меня не изнасиловать пытаются, а убить восемь вооруженных людей и спасателя не прочь прихватить, вот никто и не высунул носа наружу.
  -- Я тебе помогу сейчас, - он поднял меня на ноги.
  -- Чтоб ты сдох, падла, - заверещала я изо всех сил отталкивая его от себя.
   Мужик не удержался на ногах и, поскользнувшись, упал, едва не прихватив меня с собой, немыслимо извернувшись, я на ногах все же устояла. А он уже собирался подниматься и тут вместо того, чтобы бежать, я задыхающаяся от рыданий, дрожащая, но уже не чувствующая холода изо всех своих цыплячьих сил вмазала носком сапога ему в лицо и добавила каблуком. Что со мной случилось? Раньше я думала, что не смогу ударить человека, даже если на меня нападут - ошибалась значит, сейчас я была способна на убийство.
   Мужик взвыл, хватаясь за лицо, по щеке потекла кровь, глаз мгновенно заплыл. Я отскочила, уворачиваясь от ручищ пытающихся схватить меня за ноги и бросилась к открытой дверце машины. Удивительно, что в этот момент я, наконец, смогла думать головой, а не задницей. В сумочке, которую я стремилась себе вернуть, были мои документы и ключи от квартиры, попади все это ему в руки и жди гостя дорогого, убьет еще. Схватив шапку и сумку, я повернулась и уж тут задала деру, замечая краем глаза, что мой насильник уже поднимается.
   Я читала когда-то, что в критические ситуации в людях просыпаются какие-то сверхчеловеческие силы, которые позволяют переворачивать машины, перепрыгивать двухметровые заборы и бежать со скоростью истребителя. Но наверное я настолько никудышная, что во мне ничего подобного не проснулось. Я бежала, скользя по стоптанному снегу не быстрее хромой старухи, а может мне просто так казалось, через несколько метров я услышала звук заведенной машины, так, будто ее мотор был у меня в ушах. Ужас охватил меня с новой силой - задавит, точно задавит!
  -- А-а-а!!!! - срываясь на визг заорала я, ускоряясь насколько это было возможно, свет фар уже светил мне в спину, казалось бампер вот-вот ткнет меня в копчик.
  -- А-а-а!!! - захлебнулась я визгом, налетая на вывернувшего из-за угла человека и падая вместе с ним в сугроб, - помогите, - взвыла я, неистово выворачиваясь и уже не соображая, что делаю.
   Но тут взвизгнули шины, свет фар вильнул в сторону, а через секунду проклятущее такси исчезло за углом.
  -- Девушка, девушка, с вами все в порядке? - вопрошал спаситель, помогая мне подняться с него, что до этого мне не удавалось. На мужичке был тулуп камуфляжной расцветки, это должно быть и спасло мне жизнь - нападавший решил, что напоролся на мента.
  -- Нет, со мной не все в порядке, - рыдала я.
  -- Что произошло?
  -- Меня пытались изнасиловать, - ответила я и снова рванула бегом к дому, забыв даже поблагодарить спасителя.
   На этот раз время пронеслось вихрем и мне показалось, что у своего подъезда я оказалась за считанные секунды. В панике я огляделась по сторонам, не вынырнет ли откуда-нибудь такси - не вынырнуло, и я птицей взлетела на свой второй этаж. Дрожащими руками я долгие минуты не могла открыть замок, а когда открыла, то вскочила в квартиру и захлопнула дверь, будто за мной гналась злющая собака и вот-вот схватила бы меня за ногу. В коридоре я сползла на пол и затряслась от рыданий. Ладони, не дожидаясь приказа мозга, потянулись к тумбочке, сняли трубку телефона и набрали номер.
  -- Слушаю, - раздался до боли знакомый голос и рыдания с новой силой хлынули из меня как вода из проколотой грелки.
  -- Алиса? - голос встревожился не на шутку, - что с тобой? Ты в порядке?
  -- Нет, - только и смогла выдавить я.
  -- Ты где? Я сейчас приеду, ты на работе? Дома?
  -- Дома...
  -- Лис, ты меня дождись, я мигом, слышишь? Я сейчас! - в трубке зазвучали гудки, а я продолжила завывать, размазывая макияж по лицу, уже во второй раз за последние часы, но на этот раз мне было плевать, в каком виде меня застанут, нервы лопнули и водопад уже невозможно было остановить.
   Юрка и правда примчался за рекордный срок, раньше на дорогу он тратил минут двадцать, теперь же тревожный звонок в дверь раздался меньше чем через десять минут после нашего несодержательного разговора. Мои рыдания были слышны и на лестнице, поэтому он уже из-за двери начал психотерапию.
  -- Лисочка, открой, это я. - Нежно проговорил он и я отодвинула засов, буквально вывалившись из квартиры ему в объятия.
  -- Ну что случилось? - он вошел в квартиру и подхватил меня на руки.
  -- Закрой дверь, - истерично заверещала я.
   Он поспешно подчинился, разулся и внес меня в комнату, усадил на диван.
  -- Ну-ка прекращай реветь, ненаглядный файл моей памяти, - он начал стягивать с моих окоченевших ног сапоги, - рассказывай бегом, что стряслось.
  -- Меня... - я тяжело дышу и тщетно стараюсь отогнать рыдания, - меня... изнасиловать пытались.
   Юра замер с сапогом в руках, краска моментально сползла с его лица.
  -- Что? - такими емкими предлоги у меня никогда не получались, в нем было и изумление, и ярость, и холодная решимость.
  -- Что слышал, - рявкнула я.
  -- Кто?
  -- Не знаю я! Таксист!
  -- Где он? - Юра встал, его вид даже меня испугал, такой грозный защитник проснулся в моем слегка инфантильном Юрасике, что даже я отчасти успокоилась.
  -- Далеко наверное, - проговорила я.
  -- Рассказывай, - велел он и взглянул на меня суровым взглядом.
   Притихшая я начала рассказ с хама в ресторане, с пива и продолжила приключением в такси. Во время рассказа я все сильнее успокаивалась, тем более, что Юра заботливо снял с меня всю верхнюю одежду, закутал меня в плед и ни разу не задал вопроса и не перебил. Он выглядел спокойным и сосредоточенным, он уже понял, что обидчик ускользнул от возмездия и только судорожно стиснутые челюсти и сжатые кулаки так, что костяшки побелели, выдавали его ярость.
  -- Ну ты даешь, мать, столько неприятностей за два часа, - проговорил он наконец, когда я замолкла. К этому моменту слезы на моих глазах уже высохли и я почти успокоилась, вот что значит иметь защитника в доме, даже если он просто рядом. Что бы я без него делала?
  -- Я чаю хочу, - прошептала я и он пошел на кухню, а пока он ходил, я заснула.
  
  -- Ну что, выспалась? - спросил Юра, когда я открыла глаза.
  -- Не знаю, - проговорила я садясь на диване, глаза резало из-за вчерашних рыданий, горло болело, в теле бродила слабость.
  -- Я завтрак сделал, чаю будешь?
   Я кивнула.
  -- Ща принесу.
   Он ушел, а я снова легла на подушку и чтобы опять не заснуть, нажала на кнопку пульта. Было еще очень раннее утро, поэтому большинство программ рябило снежком, а некоторые передавали позывные орбиты 4, работал только местный канал, я остановилась и уставилась на рекламу. Прокладки, мебельный магазин, распродажа джинсов. Оказалось, что в такую рань передают сводку происшествий за последние сутки. Я с безразличием слушала об ограблении табачного ларька, пожаре, розыске пропавшей без вести девочки и снова начала клевать носом, как вдруг голос диктора словно гром небесный пророкотал:
  -- Ночью в двенадцать сорок пять произошло дорожно-транспортное происшествие на спуске Ленинградского моста. Водитель серой "Волги", такси, не справился с управлением и вылетел на встречную полосу, где столкнулся с "Москвичом" первой модели, идущая следом за "Москвичом" "Тойота" успела предотвратить столкновение, но развернувшаяся от удара "Волга" перекрыла ей дорогу и "Тойота" протаранила бок такси.
   Вошел Юра с подносом и замер, видя мое дикое выражение лица, я узнала эту "Волгу", но все еще не могла поверить!
  -- Во время аварии погиб водитель такси, больше пострадавших нет. - На экране возникли кадры с места происшествия, камера бесстрастно засняла забрызганный кровью салон, натекшую лужу на асфальте, черный мешок на носилках. - Личность погибшего устанавливается, в машине документов не обнаружено, только пара женских перчаток и пакет с женскими вещами, - крупным планом на экране возникли мои, облитые пивом вещи, забытые в машине насильника.
  -- Мамочка, - прошептала я, - это же он...
  -- Кто? - Юра вглядывался в экран.
  -- Это мои вещи, таксист разбился!
  -- Твою мать, - Юра сел, - ну что ж, ты можешь считать себя отмщенной.
   Я считала. Какое-то чувство злорадства охватило меня, надо же, я была другого о себе мнения, но когда с тобой происходят такие вещи становится трудновато переживать из-за смерти особенно таких людей. Если бы не этот труп приставал ко мне с намерением изнасиловать, я бы изобразила скорбь и даже почувствовала жалость, но сейчас я даже изображать ничего не захотела. По лицу моему расплылась глупая улыбка.
  -- Лис, это уже второй раз, - заметил Юра, - у тебя наверное очень исполнительный ангел хранитель.
  -- Ага, - возмутилась я, - приличные ангелы ограждают от подобных приключений, а не мстят потом. Это судьба, мне повезло, что эти гады получили по заслугам и другим уязвимым местам, а я об этом узнала. Всегда бы так.
  -- А может ты ведьма? - поинтересовался он, разглядывая меня, а я тем временем набросилась на бутерброды, чай и яблоко, которое он, должно быть, купил пока я спала.
  -- Угу, ща как превращу тебя в ЭВМ первого поколения, будешь два и два складывать, программист ты мой, - усмехнулась я.
  -- Нет, а че ты смеешься? Мы в универе как раз по истории инквизицию проходим. Вот смотрю я на тебя и думаю, в средние века тебя бы при рождении сожгли на костре.
  -- Да? И за что, интересно? - Покосилась я на него, шутки у него что ли такие дурацкие?
  -- Ну хотя бы из-за волос.
  -- И чего, всех рыжих жгли что ли? - ну да, я рыжая и с цветом мне повезло больше чем многим: не желтый, не медовый, даже не медной проволоки, а такой искрасна рыжий, я такого еще не видела ни у кого кроме моей бабушки. Меня в связи с этим все время обвиняют в покраске, а я честно такая родилась, подозрения еще усугубляет то, что меня смуглая кожа и совсем нет веснушек.
  -- С зелеными глазами всех.
  -- Вот не надо врать-то, они не зеленые, зеленых глаз не бывает.
  -- Ну значит ты дальтоник или у тебя разрешение на два бита.
  -- Сам такой породистый, - огрызнулась я.
  -- А еще у тебя пальцы длинные.
  -- Маразм, - фыркнула я.
  -- Древние считали, что длинные пальцы - верный знак ведьмы. У Жанны Д Арк знаешь какие были? Как у тебя наверное. Ты точно ведьма, - улыбнулся он, - и меня приворожила.
   Я взглянула на него, вот значит чего мы добиваемся...
  -- Да? Ты вот только забываешь, что и пальцы и волосы и глаза у меня с рождения не менялись, а такая ерунда началась только вчера. Пацаны в школе, которые меня рыжей обзывали и колотили, что-то прыщами не покрывались и под машины не попадали. А ты сам влюбился, не отмазывайся, сам влюбился, сам и разгребай.
  -- Ну а что насчет часиков и моего компа, я после твоего приближения весь диск форматировал, - уже улыбался он.
  -- Ты ж сам говорил, что руки у меня не из того места, - прищурилась я, с тех пор приближаться к его драгоценной машине мне было запрещено еще строже, чем к кассе в ресторане, ведь если касса жевала чек, что поправимо, то его умненький "пень" зажевал всю память.
  -- Ну ладно, ладно, - заулыбался Юра, - я виноват, сам влюбился, как говорится поздно пить Боржоми, когда винды снесены. Я тебя теперь буду встречать и провожать на работу.
  -- Да врешь опять, - заулыбалась я, приятно осознавать, что в итоге все мои горести имеют положительные последствия.
  -- Век монитора не видать, - побожился он.
  -- А ведь я даже за проезд ему не заплатила, - усмехнулась я.
  
   День начинался прекрасно, шестьсот рублей чая пригодились для покупки утерянной блузки, Юра выпросил у отца его БМВ и отвез меня в магазин, где по стечению чудесных обстоятельств была распродажа лежалых летних вещей по бросовым ценам. Там меня поджидала новенькая блузочка еще лучше прежней, а перчатки мне Юрка подарил, которые стоили дороже двух блузок. Он был вообще весь день настоящим зайкой, видно заботился, чтобы я от стресса отошла. Сводил меня в ресторан, где с натянутой улыбкой выслушивал мои замечания в сторону официанток, которые халявили по-черному, считая видимо, что студенты на чай им ничего не оставят.
   Есть у нашего брата такая дурацкая привычка, вычислять по внешнему виду потенциал гостя в плане чаевых и потом выполнять работу спустя рукава, знаем, сами грешны. Правда, было это по неопытности, когда еще думаешь, что людей как облупленных знаешь, ан нет, не всегда ты самая умная. Вот был у меня случай один, после которого я навсегда забыла о подобных повадках. Зашел как-то в зал мужичонка такой ханыжной внешности, что просто караул: треники вытянутые на коленях, тельняшка, морда небритая. Ирка как его увидала, сразу меня отправила, вот мол твой клиент, обслуживай, деточка, на здоровье. Я тогда только месяц работала и Ирки боялась как детсадовец школьника, ну и пошла. А этот тип заказывает рюмку водки, выпивает без закуси, расплачивается и оставляет пятьсот рублей на чай. Вот я тогда офонарела, а Ирка как обалдела... Или вот, приходят два мужика на вид - настоящие оленеводы из тундры, только в летней одежде, едят шашлык, я им улыбаюсь дежурно, сервис, все такое, ни на что естественно не рассчитывая, тундра - не Вашингтон, они небось и не знают, что чаевые в природе существуют. Ну они уходят так смирненько, отдают мне папку со словами: "Привет вам из солнечной Удмуртии", а в папке двести рублей чая. И таких примеров сколько угодно.
   А вот всякие богачи мохнатые за любую копейку тебя швом наружу вывернут и оставят десятку, как милостыню.
   Вот я и возмущалась непрофессионализмом коллег, не вслух конечно, так, Юрке по секрету, я в отличие от некоторых, прекрасно девчонок понимаю и даже на чай дала, несмотря ни на что (вернее Юра дал) - пусть удивляются.
   А потом мы поехали ко мне, где для восстановления душевного равновесия уединились для интимного свидания. Ждете подробностей? Не дождетесь.
   В итоге на работу я поехала в самом радужном настроении с эскортом и комфортом, а утром после работы, Юра меня встретил, как и обещал.
  
   Близился Новый год, у всех заботы, радости, подарки, а нам опять задерживают зарплату, Инесса прямо тряслась вся, когда мы ей напоминали, что нам тоже в Новогоднюю ночь шампанского с оливье хочется. Ей как обычно до фонаря, чего там нам хочется, напротив, она вместе с учредителем (по совместительству бывшим ее мужем, который еженощно напивался за казенный счет вместе с новой женой у нее на глазах) приурочили к празднику новую систему штрафов за опоздания, замечания, некачественный сервис. А определять, что он некачественный опять же будут они, что автоматически расценивалось нами как понижение зарплаты. Получайте, дети к празднику подарок.
   А еще нас обрадовали тем, что ресторан в Новогоднюю ночь работает и все смены официанток выходят на работу как штык, так что ни о каких празднествах в семейном кругу и речи быть не может, а я так мечтала поехать домой... Хотя с другой стороны, говорили они, тратиться на стол не надо, так что поживете и без получки.
   Что делать? Я смирилась, тем более, что денег на билет у меня все равно не было, а Юрка обещал быть в ресторане в качестве гостя. Поэтому успокоившись морально я не металась в панике как другие девчонки и спокойно собиралась домой двадцать восьмого числа.
   Юрочка, как я уже привыкла, отирался в вестибюле, но вид у него был подозрительно счастливый. Насторожившись, я спустилась по лестнице и опасливо подошла к спрятавшему руки за спину любимому.
  -- Угадай, что я тебе подарю, - начал он, сияя.
  -- Рановато ты про подарки завел, - я лично люблю получать все вовремя, особенно подарки.
  -- Нет, в самый раз, если тянуть - протухнет подарочек.
  -- Ты мне что, рыбу сырую решил подарить?
  -- Дура ты, Лиска, - вздохнул он и вытащил руки из-за спины, в ладони он держал два билета на поезд в мой родной и любимый город на Новогодние праздники.
   Мой триумфальный визг потряс стены, я бросилась Юрасику на шею.
  -- Я люблю, люблю тебя, - верещала я.
  -- И я тебя, о системный файл моего сердца.
  -- Ну ты нашел комплимент, - возмутилась я.
  -- А ты попробуй, удали такой у себя из системы, узнаешь, что будет, вот и я так же.
  -- А почему два? - опомнилась я.
  -- Ну как зачем? - обиделся Юра, - пора мне с родителями знакомиться, если я собираюсь в твою семью инсталлироваться.
  -- А инсталлятор не треснет?
  -- Ну у тебя же найдется свободное место на диске для моей скромненькой программки? Мне много не надо - метра три, чтоб было, где спящем режиме полежать.
  -- Это воспринимать как предложение? - я думала, что в этот момент буду волноваться сильнее.
  -- Мой винчестер - твой винчестер, моя память - твоя память, создадим крепкую, дружную операционную систему.
  -- А заглючит система?
  -- Почистим реестр и дело в шляпе, - улыбался он, охранник настороженно на нас косился, на его месте я бы тоже косилась, я Юрку первые два месяца только со словарем понимала, а теперь смотри-ка, привыкла.
  -- А если полетит как Windows через полгода?
  -- Ну, мы ж с тобой не Биллы Гейцы, качественную продукцию изготовим, а если что запорем по недосмотру, переустановим, какие проблемы? Ну так как? Подтвердить операцию или отменить?
  -- Инсталлируйся, Дос с тобой, - махнула я рукой.
   Вам наверное интересно, как мы с ним познакомились? Не интересно? А я уже начала, так что придется потерпеть. Так вот, познакомились мы с ним через неделю после того, как я приехала и обосновалась в моем новом доме. Я тогда собиралась поступать в университет и активно готовилась, но в один прекрасный момент книг мне стало мало, и я отправилась в один из местных Интернет-клубов. Как приличная девочка я заплатила, получила в пользование машину, но стоило только выйти в сеть как произошло, что бы вы думали? Компьютер завис, наглухо. Для меня подобное поведение машины было не в новинку, так что я с невинным видом отошла подальше и предоставила поле деятельности системному администратору (Юре конечно). Он долго возился, чего-то делал, в итоге меня усадили за другой компьютер, с которым мы так же не сошлись характерами. После третьего компьютерного обморока мне пришлось во всем признаться.
   Юра не поверил. Он как истинный технарь всему искал логическое объяснение и наличие каких-то там биоритмов его совершенно не убеждало. Поэтому он в качестве эксперимента пригласил меня к себе домой на Интернет безо всяких скрытых намерений, где его до мелочей отлаженная машина обязательно выдала бы требуемый результат. Как вы, наверное уже догадались, дело окончилось форматированием жесткого диска, а меня удостоили звания: вирус Алиса нового поколения с автономным питанием. С тех пор Юра вычеркнул меня из жизни своего компьютера и вписал в свою, он слава богу рядом со мной не виснет, наверное уже приспособился к биоритмам.
   В общей сложности знакомы мы с ним чуть больше полугода, и такое развитие событий было для меня неожиданным, но от этого еще более приятным, я уже давно поняла, что он - тот, кто мне нужен и пустила все свои вирусные ложноножки в его системный реестр. Пусть теперь попробует выколупать.
  -- Ой, - я и забыла, что слишком хорошо никогда не бывает, а память мне напомнила, что в то самое время, когда мне по замыслу Юрочки полагается вкушать оливье за столом в доме родителей я должна работать в усиленном режиме. Радость померкла.
  -- В чем дело? - насторожился Юрка, а ведь знает, гад, что работаю, знает и все равно дразнит меня такими подарками.
   Захотелось плакать.
  -- Юр, я же работаю, ты забыл? - надулась я, изо всех сил стараясь не разнюниться.
  -- Ну неужели тебя не отпустят, уважительная же причина.
  -- Юра, о таких вещах за две недели начальство предупреждают, а тут до Нового года три дня осталось. Инесса ни за что меня не отпустит.
   Плакать хотелось все сильней.
  -- Ну не зверь же она, должна понять, - ну вот заставила своим отвратительным поведением Юрку оправдываться за свой же щедрый дар, ну и кто я после этого? Ответ я конечно знаю, но лучше помолчу.
  -- Зверь не зверь, а свиньи в какой-то стране, по-моему, священные животные, - это конечно мое субъективное мнение, но в стране гласность и я имею на него право, - как домой хочется, - я закусила губы.
  -- Ну спроси, за спрос же она тебя от сетки не отключит.
  -- Отключит, эта отключит.
   Я подумала, подумала, в конце концов, у меня очень, ну очень уважительная причина, я можно сказать с будущим зятем еду родителей знакомить, а это тянет на самое важное событие в жизни. Семейный праздник, подъем родительских чувств, может под таким соусом и ссора наша проскочит? Нет, подобный шанс упустить я не могу, будь что будет, но на Инессу я как клещ повисну, фиг отделается.
   Приняв решение, я ощутила прилив вдохновения, мне хотелось прямо сейчас начать решать этот вопрос, да вот только Инесса до конца рабочей ночи редко досиживала, у нее график не строгий: хочу - хожу, хочу - нет, а с кого спросить, если что в ее отсутствие пойдет не так, она всегда найдет. Значит, сегодня же вечером заведу серьезный разговор.
   Окрыленная предчувствием поездки, я весь день, пока не отсыпалась, чувствовала себя великолепно, даже вещи начала собирать от нетерпения. Предкам я решила не звонить, вот сюрприз будет к празднику.
   Вечером я еще никогда так не стремилась на работу. Примчалась, разделась и, едва не снеся Ирку с ног, выпытала у нее место дислокации начальства.
   Инесса заседала в своем кабинете. Я поскреблась в дверь, вошла. Люди, имеющие начальство, у которого есть кабинет, куда тебя время от времени вызывают на ковер, меня поймут, а остальные честно постараются представить, как пропадает всякий энтузиазм, оптимизм, предчувствие удачного исхода. Как с первым же шагом в обставленное кожаной мебелью помещение все это вытекает из тебя как вода из крана. А я так и вовсе панически боялась рандеву с Инессой, ибо дама она была без комплексов, могла и на матах оттаскать и за дверь выставить и разораться на все помещение, при таком поведении вся моя храбрость пряталась туда, откуда не видно. Я начинала мямлить, краснеть, дрожали губы, наворачивались слезы, в общем, вела себя как шкодливая школьница на приеме у гинеколога. Все эти малоприятные ощущения хлынули в меня струей из брандспойта и я поняла КОГО и О ЧЕМ хочу простить, но отступать было поздно.
  -- Чего надо? - пуская дым, поинтересовалась Инесса, я поняла, что если хочу добиться своего - придется драться. Но на этот раз я, кажется, была готова.
  -- Инесса Николаевна, у меня к вам дело, - вот Ирка, например, называет ее не иначе чем по имени, а меня всегда воспитывали в условиях жесткой субординации, благодаря чему Инесса всегда в моем обществе чувствовала себя рабовладелицей и начинала соответственным образом себя вести.
  -- Бегом выкладывай.
  -- Я хотела попросить отгул на несколько дней...
  -- Щас, - прервала меня она, - а работать кто будет?
   Я хотела ей напомнить, что помимо меня в штате официанток у нее еще десять человек, но ее не следовало злить - следовало разжалобить.
  -- Просто, понимаете, мне подарили билеты в другой город, я не могу отказаться, меня родители ждут, - врала я конечно, а кто говорит начальству правду?
  -- А они у тебя не в курсе, что ты работаешь? Я, между прочим, давно предупреждала, чтобы ничего вы на праздники не планировали, у меня работы и так до жо...ы, сижу по уши в дерьме, а ты мне подобные предьявы высказываешь. - Она наоборот разозлилась, затушила сигарету, и встала.
  -- Но не я же себе билет купила, мне его подарили, билеты денег стоят, нельзя отказаться...
  -- Да? - ох, что-то худо мне от ее позы и выражения лица, - иди, - сказала она и я вжала голову в плечи. Это короткое слово означает совсем не то, что вы подумали, сейчас убедитесь, - Иди, забирай вещи и до свидания, не работаешь в Новый год - не работаешь вообще, - ну что я говорила?
  -- Ну как вы не понимаете, - а вот и слезки, - я родителей полгода не видела!
  -- Ну вот езжай и видь их до посинения, пусть они тебе платят, а мне такие работники нахрен не нужны! Вот где я тебе замену искать буду? Ты привела кого-нибудь вместо себя? Ты предупредила за две недели?
  -- Но ведь я сама только вчера узнала, - кап-кап, слезки горючие, как же противно!
  -- А меня это е...ет? Мне проблем мало? - орала она, - ничего даже слушать не хочу, ведешь себя как соплячка пятнадцатилетняя, я должна твои проблемы решать? Ты собралась в поездку - получай последствия, меня все это не волнует, - она не на шутку разошлась, правда уже не орала, а просто впечатывала меня в пол сухим тоном. - Короче или выходишь на работу или ты уволена.
   Черт возьми, что я вообще тут делаю в подчинении у этой хамки, невоспитанной дряни, которая ни слезинки моей не стоит, потому что я хоть и младше, но в тысячу раз порядочней, и не могу я с такими людьми общаться. В городе полно ресторанов, у меня уже есть опыт работы, фиг с ней, не могу я этого больше выносить, а еще я вот-вот разревусь в голос и вообще почувствую себя хуже, чем плевок на асфальте. Из последних моральных сил я взяла себя в руки и проговорила.
  -- Тогда дайте мне расчет и я ухожу.
  -- Расчет? - лицо Инессы осветила улыбка, ну все! - нет, дорогуша, уходишь и иди, а расчет ты не получишь.
  -- Как? - онемела я, - но вы должны мне зарплату за декабрь!
  -- Не должна, я штрафую тебя на всю сумму за то, что ты поставила меня в такое положение, по законодательству ты должна была предупредить меня за две недели, ты это сделала? Нет, так что вали по-хорошему.
   Законодательство? И она еще на него ссылается! Уму не постижимо, с нами ведь даже трудового договора не заключали, поставили в безвыходное положение и теперь я как работник вообще у нее не числюсь и налоги с моей зарплаты она не платит, где уж там заикаться о больничном и пенсионных отчислениях. У меня перехватило дыхание от ужаса и возмущения: месячная зарплата пропала, это когда деньги нужны как воздух, ведь ни копейки не осталось, я на них так рассчитывала и теперь все? Я выброшена на улицу как драная кошка? Было бы еще не так обидно, если бы работа была ерундовая и не требовала физических и моральных затрат. Так ведь нет, я лет на пять за последний месяц постарела, выбивалась из сил как дура, надрывала нервы и тело, работая еженочно в течение предыдущей недели. Она должна мне изрядную сумму, которую я честно заработала адским напряжением, потом и слезами. А главное я ничего не могу ей противопоставить... ни-че-го!
  -- Но ведь у меня нет денег вообще, даже за проезд заплатить нечем! - взмолилась я, уже не в силах сдерживать слезы.
  -- А мне пое...ть, ты собиралась, ты и выпутывайся, к родителям едешь, вот пусть они и позаботятся, а сейчас вон из моего кабинета!
   Я захлебнулась слезами и чтобы поток излился не у нее на глазах, вылетела из кабинета. И вот во второй раз я несусь по коридору, не разбирая дороги, обливаясь горючими слезами, задыхаясь и чувствуя себя обиженной на весь мир. Ну почему я даже оказавшись в таком положении, когда уже нечего терять не послала ее по матери, не протянула в хвост и в гриву, вспомнив всех родственников до десятого колена, ну почему, почему? Может тогда я бы не чувствовала себя так беспросветно, безнадежно, непроницаемо и до крайности паршиво. Ощущение оплеванности всегда возникало у меня после общения с ней, а теперь возьмите и умножьте это чувство раз во сто и тогда все равно не поймете, как мне было тошно и гадко. Даже после купания в пиве мне не было так мерзопакостно.
   Я забилась в какой-то уголок служебного помещения, где продолжила рыдать в свое удовольствие, поражаясь, какими мелочными и гнусными могут быть люди. Ведь при нынешних доходах ресторана, моя зарплата - песчинка в пустыне Гоби, ни ресторан, ни Инесса лично не то что не разорятся, даже не заметят убытка. Но нет, ей надо было унизить меня, оскорбить, втоптать в пыль. Хотя чего я удивляюсь? Ее бывший муженек - владелец заводов, газет, пароходов, ездит на шестисотом мерине, в котором недавно сломалась система отопления салона (мы это знаем, потому что его шофер всегда ест селедку под шубой в подсобке), починка этой детали стоит пару сотен от силы. И что вы думаете? Он мерзнет при наших-то температурах, дожидаясь, пока шофер Санек потеряет терпение и оплатит ремонт сам. Конечно, ему-то больше времени приходится проводить в морозилке на колесах, вот он пусть и платит. Жену он себе подобрал в масть.
   Через двадцать минут меня обнаружили: это была Настя, она выпытала у меня причины горя и принялась громко высказывать возмущение, вскоре к ней присоединилась Аня, потом Виталик, за ним техничка. Все это массовое сострадание продолжалось, пока не появилась Светка. Она, услышав рассказ из уст негодующей Настены, демонстративно расхохоталась и заявила:
  -- Ох и дура же ты, Лиска, полгода здесь поработала и не всосала, что увольняться отсюда можно только когда получишь деньги в руки. Знаешь сколько таких дур как ты? При мне семерых так опрокинули.
   Воцарилась немая сцена и главным немым была я. Это же надо, какое безграничное хамство, низость и мелочность, как все это грязно и гадко! А Светка? Могла бы сразу предупредить... Но помимо меня онемели и все остальные, они уже считали себя предупрежденными и похоже я знаю, что произойдет после того, как Инесса выдаст декабрьскую зарплату. Мне срочно захотелось уйти, я вскочила и ни с кем не прощаясь, надеясь только, что это последний раз, когда я здесь оказалась, рванула в гардероб. Скатившись по лестнице, я вдруг с изумлением обнаружила, что в вестибюле мнется мой любимый системный администратор.
  -- Лисенок, ты чего? - спросил он и я была так благодарна ему, что он догадался, что ждал, что он здесь, чтобы поддержать. Ну у кого, скажите, есть такой замечательный системный администратор?
  -- Давай уйдем скорей, - быстро проговорила я. Не желала, нет, я просто больше не могла тут оставаться, мне здесь все было отвратительно.
  -- Наташ, увольняйся отсюда, когда получишь деньги, - посоветовала я гардеробщице, - тогда тебя не кинут как меня.
   Натаха замерла и уставилась на меня в изумлении. Что ж, можно считать, что маленькую революцию я провела.
   Я оделась и потащила Юру за собой, он больше вопросов не задавал, он у меня парень понятливый. Мы залезли в маршрутку, где я, уткнувшись в плечо своего парня и тихо плача, испытывала несмотря ни на что колоссальное облегчение оттого, что больше я уже никогда не поеду по этому маршруту с высадкой на остановке, где стоит трехэтажный ресторан "Русский стиль".
  
   О боже, как же я соскучилась! Выходя на замусоленном вокзале родного города, я испытала микроинфаркт от ощущения невообразимого салата эмоций, нашинкованного из ностальгии, счастья, горькой тоски и желания остаться тут насовсем.
  -- Мамочка, - пролепетала я.
  -- А тут теплее, - заявил Юра, будто не замечая моего экстаза.
  -- Тут вообще лучше!
  -- Да ну, то же самое, какой смысл был Линукс на Юникс менять?
  -- Я должна была тебя встретить, - заявила я, целуя подставленную щеку. - Поехали скорей!
   Был вечер - десятый час, тридцать первое декабря, уже давно стемнело, мы ехали в маршрутке, и я словно одержимая приклеилась к стеклу, выдувая во льду на нем окошко и впитывая свет знакомых фонарей, витрин, деревьев, да, я знаю свой город до всех пуговиц и вспоминаю теперь до боли любимые очертания. Когда-то еще совсем недавно я по мельканию фонарей и огней за окном автобуса могла определить свое местонахождение, даже не вглядываясь в ландшафт. Все прежние горести вылетели у меня из головы. Юра по-джентльменски взял все дорожные расходы на себя, влез в долги, за что я чувствовала свою вину, ну да я всегда чувствовала себя в чем-нибудь виноватой - издержки характера.
   Он молчал, наверное, в глубинах его материнской платы происходила ожесточенная борьба с волнением, он ведь ехал сейчас на встречу с будущей родней, как бы не завис, с ним это случается.
   Мы доехали быстро, так быстро, что я даже испытала разочарование оттого, что у меня было так мало времени, чтобы разглядеть улицы получше. Вот она остановка, на которой я сходила долгие восемнадцать лет, ничего не изменилось, а я вспоминала ее так, будто была здесь в последний раз лет двадцать назад. Почти бегом мы направились по дороге, которую я могла пройти, даже контуженной. Я думала только о доме, подруг после школы у меня не осталось, я не верю в женскую дружбу, да и вообще держусь от людей на расстоянии, мало ли чего от них следует ожидать. Я не нуждаюсь в постоянной компании и общении, но родные люди - другое дело. Я по ним всегда скучаю.
   Любимый дом, обожаемый подъезд, ненаглядная дверь квартиры номер 21. Ничего не изменилось! Даже я, только вот Юрочка появился, а ради него стоило оставлять дом.
   Предвкушая удивление и теплый прием, я дрожащим пальцем нажала на кнопку звонка. Юрка за спиной нервно шевелился, готовился инсталлироваться.
  -- Я открою! - услышала я за дверью голос братца и сердце замерло, я зажала ладонью рот, чтобы не заорать прежде времени.
   Щелкнул замок и Ванечка уставился на меня круглыми глазами.
  -- Привет, - выдавила я.
  -- Мам! - заорал он вместо ответа, будто не узнал родную сестру, которая воспитывала его всю сознательную жизнь, дралась с ним и защищала от хулиганов, которая учила, как разговаривать с девочками и как приглашать их на свидание. В конце концов, которая объяснила ему откуда дети берутся и как затащить подружку в постель, хотя бы за это он должен быть мне благодарен, а на его наглом лице хоть бы удивление промелькнуло.
  -- Вань, ты че? - не поняла я.
  -- Мам! - взвыл он еще громче, даже не пытаясь посторониться, чтобы впустить сестру в дом.
  -- Ну в чем дело? У меня курица сгорит! - мама появилась из-за угла коридора.
  -- Смотри, - он по-свински ткнул в меня и моего суженного пальцем и посторонился, демонстрируя ей вид.
   Мама замерла и молча уставилась на меня.
  -- Мам, привет, в чем дело-то? - пискнула я.
  -- В чем дело? - наконец опомнилась она, - это я должна спросить: в чем дело?
  -- Можно нам войти?
  -- Нет, - внезапно зло и холодно отрезала она. - Мы на эту тему уже говорили, когда ты уезжала - либо ты остаешься, либо уезжаешь и не возвращаешься. Ты уехала, мы сделали для тебя все, что должны и теперь не хотим больше о тебе слышать.
   Меня окатила горячая волна стыда за свою семью перед Юрой, ну подумаешь, поругались перед отъездом, все равно же помиримся, зачем же так позорить меня скандалом перед посторонним человеком.
  -- Мам, ну давай поговорим, полгода прошло, чего вспоминать-то? - попробовала я уладить конфликт, но безуспешно.
  -- Все, я сказала, что сказала, Ваня, закрой дверь, дует!
   И вот тогда я поняла, что означала покупка квартиры - это была последняя дань долга от них как родителей, мне как дочери. У меня вообще очень консервативные и деспотичные родители. Они воспитывали меня как в институте благородных девиц, что в принципе не мешало мне курить на переменках в школе. Если бы они узнали - меня бы и без скандала выставили за дверь, хотя бросила я вовсе не из-за них. Не мешало целоваться с парнями по закоулкам и переодеваться в юбку намного выше колена в школьном туалете. Дома мы с братом ходили строем и именно по этой причине я решила съезжать в поисках самостоятельности и свободы. Мне хотелось научиться жить своим умом и надо сказать мне почти это удалось, не без сложностей конечно и если бы не Юрка, я б давно осталась, на чем болталась. Мне, конечно, крупно повезло и я встретила его до того, как у меня начались настоящие трудности, а я считаю, что людям не везет, если они этого не заслуживают. Своего я добилась, проявила характер и самостоятельность, но до сегодняшнего момента я и представить не могла, что их неприятие моего стремления принимать собственные решения и прекословие их воле понесет такие последствия. Ну какие родители не ссорятся с детьми? Да нет таких и я полагала, что, как и в других нормальных семьях, время решит все конфликты, но в армии не прощают дезертиров и меня не простят, хотя бы потому, что иначе Ваня сделает нужные выводы и когда придет пора, тоже смотает удочки. Им нужно было хотя бы на моем примере показать ему, чем это чревато и тогда по крайней мере один ребенок останется в лоне семьи, раз уж бунтующую меня они не удержали.
   Ванька смотрел, слушал и делал выводы, как и всегда я оказалась в роли наглядного пособия. На глаза накатили слезы, мне же сейчас никак нельзя без семьи, я собираюсь замуж, меня уволили с работы, мне нужна помощь, и в конце концов я соскучилась и даже Ваньку готова расцеловать, но перед моим носом захлопнулась дверь. Да, теперь он видит, что бывает с нерадивыми отпрысками, я думаю, родители своего добились, теперь только если он еще упрямей меня он осмелится сунуть нос за стены этой квартиры.
   А Юра видит, как я оседаю на пол, хватаясь ладонями за лицо, и начинаю рыдать. Не слишком ли часто я плачу? Ну конечно часто, вот только сил выносить подобные нокаутирующие удары судьбы без сырости я не умею, а кто бы научил?
  -- Тихо, - подхватил меня под руки он и повел к лестнице, - не реви так громко, они услышат.
  -- Ну и пусть слышат, пусть знают, что бросили дочь в безвыходном положении, когда она в них нуждалась, пусть их совесть мучает за то, что выставили меня, когда я хотела мира! - закричала я на весь подъезд, но Юрка вовремя зажал мне рот ладонью и остаток фразы я мычала уже ему в перчатку, обильно поливая ее слезами.
   Он выволок меня на улицу и усадил на заснеженную лавочку во дворе.
  -- Успокойся, - тихо сказал он и я не уловила ни тени волнения в его голосе, а именно этого мне и недоставало - уверенного человека, который, судя по всему, опять взялся решать мои проблемы. - Они пытаются тебя воспитывать, не дай им задавить себя, если будешь реветь, если не будешь сильной, значит они правы и тебе надо было сидеть дома. Если им удастся внушить это тебе, то твой брат так и останется у маминой юбки.
  -- Но мне совсем некуда идти, ни родственников, ни друзей нет, только знакомые, а к ним в праздник не сунешься. А еще у меня совсем нет денег ни сейчас, ни в будущем, я бросила работу ради того, чтобы услышать такой прием, - боже, как же мне себя жалко!
  -- Безвыходных положений не бывает. - Заявил он, - я конечно не так представлял себе праздник, но куда деваться, поедем на вокзал, возьмем билеты на ближайший рейс домой и если повезет, Новый год встретим в купе, если нет - на вокзале. Ты не одна, нас двое, я тебя не брошу.
  -- А потом? - мне надо было все сразу, раз уж взялся решать мои проблемы - пусть продолжает.
  -- А потом будем решать.
  -- Нет, мне нужно знать сейчас, - истерически взвизгнула я, как он меня терпит? - пока я еще не уехала, я знаю, если вернусь сейчас, если начну просить пустить меня, если извинюсь, то они простят, мне нужно знать, делать это или нет, потом будет поздно.
   Он на минуту замолчал, а потом взглянул на меня серьезно и сказал.
  -- Пока ты не нашла работу, я буду заботиться о тебе, свою квартиру сдашь студентке, а сама поживешь у меня.
   Я задохнулась от счастья. Девушки, предпочитающие командовать своими парнями, вы теряете такие восхитительные ощущения, когда проблемы решаются без вашего участия! Хотя я рано обрадовалась, его мама меня не особо любит, наверное потому, что она доцент, а я жалкая заочница, не способная поступить с первого раза. Это конечно по большому счету не ее дело, но мне всегда немного стыдно смотреть ей в глаза и видеть там хорошо завуалированное презрение. Ее сын - гений, а я даже школу без троек закончить не смогла, куда уж мне метить к ней в невестки. Хотя похоже у наших родителей это взаимно.
  -- Я не буду жить у тебя, - нахохлилась я, - твоя мать меня ненавидит.
  -- Она тебя не ненавидит, - возразил Юра, - она просто считает, что ты мне не пара.
  -- Вот видишь.
  -- А это не ей решать.
  -- Все равно с ней я жить не буду!
  -- Тогда подселяй к себе студентку и живи с ней, раз со мной не хочешь.
   Юрка не обижался, он меня понимал, его мамаша не зефир, как впрочем и мои предки, наверное поэтому он так спокойно принял пинок в соответствующее место от будущей тещи. Мы оба выросли в семье деспотов и теперь чувствовали себя в одной дырявой лодке. Различие заключалось лишь в том, что Юрку воспитывал педагог и она смогла научить его думать своими мозгами, а у меня наоборот вынули соответствующую микросхему, так что теперь я плавно пересела с шеи родичей на шею любимого. Надо сказать на его шее удобней, он хотя бы не приказывает, а просто молча решает мои проблемы, не говоря уже о других приятностях.
   Мы встали и поплелись обратно на остановку. Как хорошо, что я не одна, точно прибежала бы с покаянием и не вернулась бы больше ни в свою квартиру, ни к Юрке. Не думала я, что меня так выставят, ну да ничего, сама перебьюсь. Жила же полгода, черная полоса не вечна, белая обязательно наступит, а они еще пожалеют, что выгнали меня, потому что я больше не вернусь. Трудно конечно после апартаментов моих прекрасно зарабатывающих родителей в однокомнатной клетушке жить. Зато на гардероб тратиться не надо пока: у меня полно дорогих шмоток, из которых я, кажется, уже не вырасту, мой рост остановился в четырнадцать лет, с тех пор я как была метр шестьдесят пять, так и осталась. Моделью мне не быть, зато на кукольную фигурку и беззащитную хрупкость можно стольких парней наловить. Вот Юрка тоже купился и получил на сдачу несамостоятельную плаксу, с тройками в аттестате и единственным талантом - портить исправную технику. После знакомства с собой я не доверяю мелким, рыжим девицам, хорошо, что таких как я не много водится.
   Билеты были только на полтретьего ночи, надо же и здесь не повезло. Мы уселись в зале, где работал телевизор, на вокзале было все еще людно, но толпа на глазах испарялась, все спешили встречать Новый год, а нам некуда было спешить. От расстройства и слез мои глаза слипались сами собой и я уснула лежа на лавочке и положив голову на колени Юрки, который вынужден был бодрствовать, чтобы в добавок ко всему у нас не увели багаж. Я встретила праздник во сне, а Юрка молча в пустом зале со мной на коленях. Я ужасная эгоистка и наверное действительно не заслуживаю такого парня, но попробуйте заставить меня от него отказаться.
   Разбудил он меня только когда объявили посадку на наш рейс и я продолжила сон уже в купе. Скатались, нечего сказать, туда и через пару часов обратно, хороший способ убить время и деньги абсолютно впустую. Зато уезжала я без малейшего сожаления, а боялась, что не смогу удержаться от слез, "Фиг вам теперь, не буду плакать вам назло, родители", - подумала я, прежде чем отключиться во второй раз. Было жалко загубленного праздника и очень обидно, что мои надежды не оправдались, но как говорится такова селява.
  
   Юрка влез в еще большие долги, но взял бремя моего пропитания на себя. Расклеил во всех корпусах своего университета объявления о том, что моя комната сдается, правда обращаться требовалось к нему. Он сказал, что не доверяет мне выбор соседки и будет заниматься этим сам. Я сначала насторожилась, но потом припомнила, что Юрку куда больше дамских форм заводят процессоры и материнские платы в разобранном виде, а я его заинтересовала в первую очередь как вирус с автономным питанием, а уж потом как женщина. Так что если кто-нибудь из них вздумает положить на него глаз, то придется скатывать губу, второго такого вируса надеюсь, ему не попадется.
   В итоге, через неделю он привел ко мне девочку, при взгляде на которую я поняла, что была кругом права касательно его неискушенности в сфере противоположного пола. Моя новая соседка выглядела как живая иллюстрация чистых помыслов, мне даже стало ее жалко, ведь ее подселяли к такой поганке как я. Девочка выше меня на полголовы с русыми волосами сколотыми в хвост, в простой вязанной кофте, с кротким взглядом и слегка длинным и острым носиком. Явно из деревни.
  -- Люба, - представилась девочка.
  -- Алиса, - ответила я и повела ее на краткую экскурсию по моим владениям.
   Судя по всему, ей все понравилось, потому что она без конца улыбалась и делала комплименты. Мы договорились, что она оплачивает квартплату, вносит половину за питание и пять сотен сверху. Цену устанавливали мы втроем, мне казалось, что мы просим много, Юрке что мало, а Люба со всем соглашалась. Когда мы достигли консенсуса по этому вопросу, новая соседка поселилась на раскладушку.
   В тот же вечер, когда Юрка умотал домой, я задалась вопросом, почему такая в принципе симпатичная девчонка выглядит как доярка. Моя маман, всегда была дамой идеального воспитания и внешнего вида. С детства я впитала ее вкус и стиль, правда добавила в него кое-что покороче, пооткровеннее да поярче. Но это не помешало мне без особого труда уметь нарисовать на лице такие художества, что ни прыщей, ни возраста, ни усталости жизнью не уловить и вооружившись микроскопом. Чего уж говорить о зрительном расширении маленьких глазок, уменьшение острого носа и придания губам приятной округлости. Все это срочно требовалось моей соседушке и я естественно предложила свои услуги
  -- Хочешь, сделаю из тебя красотку, - сказала я, выслушав трагический рассказ о жизни в деревне Боголюбовке, работе с утра до ночи, отсутствии развлечений и приличных магазинов.
  -- А ты можешь? - обрадовалась она.
  -- Раз плюнуть, - похвасталась я.
  -- Как в кино, ты меня накрасишь и все так и обалдеют.
  -- Ну балдеть тут кроме меня некому, завтра на учебу наведу тебе марафет.
   И навела, так расстаралась, не жалея косметики Буржуа, что Любка из доярки превратилась в столичную штучку. Она надела мою кофточку и юбку, ноги у нее конечно не совершенство, зато в бедрах она не шире меня, вот какой я была бы тощей, если б выросла на десяток сантиметров. Впечатление портили сапожки двухлетней давности, у Любаши оказались такие лыжи, что моему тридцать шестому размеру не налезть ей даже на пальцы.
   Она ушла, а я осталась мучимая любопытством, какова будет реакция ее одногруппников на такое преображение. Но с ней я не пошла, были другие дела, я искала работу. В городе было около сотни ресторанов, баров и закусочных, но дело осложнялось тем, что во-первых: я не хотела получать меньше, чем на прежней работе, во-вторых: чтобы условия были не хуже и в-третьих: чтобы заведение было не менее престижным, а то какого черта я нарабатывала опыт? Все равно, что из вышивальщиц гладью податься в швеи мотористки. А еще я панически боялась нарваться на такой же обман, как было в "Русском стиле", я покупала в ларьках все старые номера газет о работе, чтобы вычислить заведения с постоянной текучкой кадров, из хороших мест не уходят толпами. Вот потому-то я и сидела дома уже неделю и обзванивала работодателей, пока безрезультатно, но кто ищет, тот всегда находит хотя бы неприятности.
   Юра исправно снабжал меня деликатесами, сама себе я не могла позволить таких излишеств, а моему любимому мало того, что родители отстегивали приличное содержание, так он еще и подрабатывал, в частном порядке починяя людям их капризные компьютеры. Такие услуги хорошо оплачивались, к тому же у него уже была обширная клиентура, так что чем заняться в жизни мой Юрасик не раздумывал. А я... самое время закатить глаза и безнадежно махнуть рукой, обозвав меня как-нибудь очень обидно, потому что я совершенно не знала, кем хочу стать. Казалось бы ответ на этот вопрос может дать название факультета на котором я числюсь: психология в местном педе, ан нет, в нашей стране специальности "психолог" не существует, а педагог-психолог нужен разве что в интернате для умственно отсталых (во всяком случае мои родители утверждали именно так). Но по каким-то непонятным мне соображениям народ на данный факультет пер толпами, зачем же я туда поступала? А мои соображения мне тоже не ясны. Я тогда действовала по наитию, а еще руководствуясь тем, что на психфак был меньший конкурс, чем на другие факультеты, доступные мне. Ну не идти же, право на физический, или на ин-яз, или к примеру на химию, по всем этим и смежным наукам у меня были твердые тройки, так что даже при минимальном конкурсе я рисковала с треском вылететь, хотя Юра утверждал, что на тесте по физике чтобы получить проходной балл нужно на все вопросы проставить вариант ответа "Б". А и поступила бы я, как учиться? Тройки камнем висели на шее и я завистливо смотрела на Юрку, который учился на третьем курсе и лениво рассуждал о превратностях жизни студенческой. Чем все это кончилось вы знаете, я не поступила. Теперь помимо того, что я получаю совершенно бесполезную специальность, так еще и заочно.
   Юрина мама, понятное дело, видела, что единственная должность, которая мне грозит - должность жены богатого мужа, поэтому и шипела на меня как гюрза, которой прищемили хвост, а Юрочка с присущей ему флегматичностью прекрасно встречался со мной и в таких условиях.
   Мое туманное будущее тяготило меня своей серой глыбой, вздымающейся на пути, но я слишком долго жила в условиях теплицы, когда все проблемы решаются за тебя родителями, что совершенно не могла представить себе, что не выкручусь. Мне казалось, все самом по себе сложится хорошо, обязательно сложится, а мне нужно только подождать. Вот я и ждала, когда волна судьбы вынесет меня куда-нибудь. Желательно туда, где тепло, сухо и хорошо кормят.
   Вот и новое объявление и новая надежда, набираю номер.
  -- Слушаю, - деловая дама с медовым голоском.
  -- Я по объявлению, - начала я, но меня прервали.
  -- Подъезжайте по адресу... знаете как доехать?
  -- Знаю.
  -- Через час сможете?
  -- Да.
  -- До свидания, - трубка цинично загудела.
   Если кому-то этот разговор покажется невежливым и даже грубым, то скажу уверенно - он никогда не работал в ресторане. Местным служащим доброты, терпения и вежливости хватает только на клиентов, которые платят, во всем остальном от них слова доброго не услышишь. Я лично присутствовала при том, как лучшая официантка Оксана, зарабатывающая своей милой улыбкой бешеные чаевые, виртуозно материлась и бросалась с кулаками на женщину, которая по неосторожности проехалась колесом своей тележки с сумкой по длинному носу Оксаниной туфли. Надо было видеть ее лицо при этом. Так что я была совершенно не обескуражена состоявшимся разговором, досадуя лишь о том, что если мне что-то не подойдет, я лишний раз зря скатаюсь по холоду. Но делать нечего, я влезла в дубленку.
   В общественном транспорте я всегда впадаю в некое подобие транса, с задумчивым видом глядя в окно я не замечаю ничего и никого, наверное поэтому я никогда не знакомлюсь в транспорте с парнями, хотя подружки частенько этим промышляли. Но в этот раз мне не удалось отлететь вместе с мыслями, из раздумий меня вырвал громкий оклик:
  -- Лиска!
   Я обернулась, это была Настя, она энергично пробиралась ко мне сквозь толпу, вот черт, только таких встреч мне не хватало, я старалась выбросить из своей жизни все, что напоминало бы о "Русском стиле", а тут она со свежими новостями. Я выдала вымученную улыбку.
  -- Привет, Насть.
  -- Приветик, - заулыбалась она, добравшись до меня, - чего новенького? Работу нашла?
  -- Нет, вот еду устраиваться, а у вас как дела?
  -- Ой, не спрашивай, - махнула она рукой, - что произошло, не поверишь. Шарагу-то нашу разогнали.
   Я онемела, вот это да...
  -- Руководство сменилось. Учредителя нашего за сокрытие налогов почти что в новогоднюю ночь повязали и пошли все дела поднимать. Нас всех уволили, кто и сам смылся пока не поздно, я вот сама ушла. Инесску погнали поганой метлой, за все ее выкрутасы с договорами, сан состоянием кухни и еще за что-то... не помню уже.
  -- Да? А остальные? Ты, Виталик, Светка, Ирка?
  -- Я сейчас секретаршей пошла к начальнику моего папаши в пожарную охрану. Платят ничего и не напрягаюсь, шарики весь день на компьютере гоняю. Чего с Иркой не знаю, не слышала ничего, а вот Светка работает официанткой в кафешке "Орион".
  -- Да? - я округлила глаза, "Орион" был второсортной забегаловкой, в которой подавали фаст-фуд типа Макдоналдса, только на порядок хуже. Работать там официанткой означало ходить с подносом и собирать объедки со столов и из-под них. - Как так? С ее-то опытом...
  -- Так скандал был, не поверишь! И алкоголь они разбавляли и сроки хранения продуктов не соблюдали, а она по хозяйственной части как раз. Удивляюсь, как ее хотя бы туда взяли с таким послужным списком.
  -- А Виталик, Аня?
  -- А их оставили, новый хозяин его знакомым оказался, их даже повысили, она теперь менеджер, а он шеф-повар, повезло... Я тут от подружки узнала, Инесса говорят спивается. Они из-за Нового года сильно погорели, все гардеробщицы из-за тебя уволились, техничка одна, одна посудомойка, Катька тоже ушла. Такой был бардак, охранники в гардеробе стояли, посуды грязной горы, чистой не хватает, везде грязь, одна техничка не справляется, а как мы с Иркой и Лариской крутились, умереть можно, ничего не успевали, половина гостей ушли, а вторая половина едва поела, кому охота слышать, что нет чистой посуды? Инесска горы еды накупила, а все не съели, ну половина и попортилась, представляешь, что проверка нашла? Тихий ужас. Хорошо, что я раньше уволилась.
  -- Ничего себе... - промямлила я, похоже снова настало время для злорадства, но что-то грызло, словно червячок яблоко, что-то не давало мне спокойно предаться злобствованию.
  -- Я затихла, переваривая информацию, а Настюха тем временем прощебетала что-то беззаботное и выскочила в открывшуюся дверь, оставив меня наедине со своим интеллектом, то есть практически в одиночестве.
   Что там Юрочка говорил про ведьм, длинные пальцы, рыжие волосы? Я поднесла к глазам ладонь в новых перчатках, мы помнится, затратили полчаса на то, чтобы отыскать из всего множества перчаток, которые при моей ширине руки не были бы коротки в пальцах. Да, есть у меня длиннющий маникюр, вернее был, после приключения в такси я состригла всю красоту, но это дела не поменяло, пальцы длинные как у пианистки, только вот я в жизни не садилась за инструмент - звуки, которые я из него извлекаю, доводили нашу кошку до истерик. К чему я все это? Да к тому, что неспроста у меня все приметы ведьмы в наличии, а теперь еще и наметилась странная тенденция, все, кто причиняют мне боль моральную или физическую получают в ответ, причем вдвое. Нет, я встряхнула головой, бред какой-то! Будь я ведьмой, мне полагалось бы читать заклинания, совершать какие-нибудь пассы ну или проклясть на худой конец, я же ничего этого не делала, не могу же я колдовать, не осознавая того.
   Я вышла на своей остановке и пошла по дорожке к ресторану, идти далековато, зато есть о чем подумать. Итак, первый раз это случилось в ресторане, когда кавказец облил меня пивом - ну тут пожалуй ничего мистического, поперхнулся водкой, виданное ли дело из горла хлестать? Потом таксист - я подбила ему глаз, может, он вообще окривел на правую сторону, вот и попал в аварию. Дальше ресторан, я, уходя, навела шороху, раскрыла подвох с договорами, растрепала это везде и всюду - техничкам, посудомойкам, гардеробщице и вовсе прямым текстом велела смываться, вот народ и побежал, как деньги получил. А проверка из налоговой какое может иметь ко мне отношение? Никакого! Просто у меня в голове вместо умных мозгов - глупые, которые выдумывают всякую ересь, придумала тоже, все кто делают мне плохо, получают в ответ. Я скривилась, ну и дура же я, право слово.
   Ресторанчик назывался "Публицист", предполагалось, что сюда будут топать журналисты, писатели, издатели, только вот цены в ресторанчике, оформленном в стиле старинной типографии: с оклеенными газетами стенами, печатными машинками образца 1800 N-дцатого года, чугунными фонариками на стенках не просто кусались, а сразу хватали за горло. Посему журналистов здесь можно было встретить раз в год в количестве одной штуки, в нашем городишке глянцевых журналов не выпускают, а служащим еженедельных листков про здоровье и политику платят отнюдь не тысячи. Паслись здесь в основном претенциозные богачи, претендующие на интеллигентность и эрудированность. Они хлебали дорогущий чай, оттопырив мизинчик, и помимо счета оплачивали сорок рублей за обслуживание, а на чай полагалось давать еще сверх. Я сначала поежилась, когда об этом узнала, одно дело, когда на цену блюд накручивают процентик и гость не замечает, сколько он переплачивает в зарплату официанту, а другое, когда он из рук в руки платит мне оклад, нормальный человек, очевидно, воспримет это как обязательную плату на чай и добавлять не станет. Но потом мне объяснили, что местная публика давно уже привыкла к этому правилу и если постараться можно получить заслуженную награду, к тому же не доплатой единой жив официант, процент тоже существует, маленький, но приятный.
   Местная менеджерша, этакая гадюка в сиропе, сладко улыбаясь, выслушала мой рассказ о наработанном опыте, о причинах увольнения, устроила мне мини экзамен на знание этикета официанток, потом критически изучила мой портрет и предложила остаться и переписать меню для заучивания. У меня замерло сердце, это означало, что на стажировку я принята, а уж как долго она будет длиться, зависит только от меня. Меня здесь все устраивало - деньги ожидались неплохие, уютненькое заведение, отсеивающее нежелательную публику зверскими ценами, расположено не дальше, чем "Русский стиль", форму выдают, а не ты должна ее покупать и выглядит она намного симпатичней пионерского белого верха, черного низа. Да еще и ночью работать не надо, график через день с десяти до двенадцати - ерунда! Ну а начальство как везде, злобное, но это где-то в глубине, а снаружи же светится милейшая улыбка, но меня не проведешь - зубки у улыбки остренькие.
   Я переписала меню, познакомилась с персоналом - ничего выдающегося и на крыльях счастья понеслась домой. Открывая дверь ключом, я внезапно услыхала музыку, что доносилась из квартиры. Я сначала обомлела, неужто воры, а потом пребольно саданула себе по лбу, никак не привыкну, что больше не живу одна, Любаня развлекается. Я вошла, разулась, разделась и отправилась на кухню, вкусненький бутерброд закрепил хорошее настроение и я, нажевывая, вошла в комнату. Вот так новости! Нет, вы не подумайте ничего криминального, она не лежала в постели с Юрой или даже с кем-нибудь другим, она просто сидела перед зеркалом в моем лучшем платье и красилась моей косметикой. Я вообще тетка не жадная, но привыкла, когда у меня спрашивают разрешение на пользование своими вещами, к тому же для помады я использовала кисточку, а Люба мажет так, а у меня вместо жадности - брезгливость.
  -- Кхм, - я не нашлась, что сказать, поэтому кашлянула. Люба обернулась и как ни в чем ни бывало улыбнулась мне.
  -- О, Лисочка, пришла? Ну как, мне идет?
   Я оглядела художества и поняла, что, наверное, не в косметике дело. Даже дорогущую, эксклюзивную "Буржуа" можно так намазать на физиономию, что она будет выглядеть на два пейсят.
  -- Оччень, - выдавила я и подошла к зеркалу, по которому щедро была рассыпана вся моя коллекция карандашиков, помад, теней и кремов.
   Чувствуя себя невероятно противно, словно рылась в ее сумке, я начала собирать все это в косметичку. Люба наблюдала за мной.
  -- Люб, - тихо и как можно деликатней сказала я, - извини, но в следующий раз, как захочешь накраситься, спроси разрешения. Ладно? - я будто извинялась, ну не закрывать же мне теперь косметичку на ключ.
  -- Подумаешь, - нагло фыркнула та, - накрасилась разок, жалко тебе что ли? - она вскочила и унеслась на кухню.
   Горячая краска залила мое лицо, надо же, мне стало стыдно! За что? За то, что мои вещи берут без спроса? А как же право на личную собственность и ее неприкосновенность? А она меня обвиняет в жадности. Но я же не жадина! Просто не хочу, чтобы в моих вещах рылись в мое отсутствие, воспитана я так. Как сейчас помню лицо мамочки, заставшей меня за покраской губ ее помадой, она выставила меня тогда за дверь и вручила помаду, вот, мол, пользуйся, раз взяла, больше я никогда так не делала и ждала того же от других. Видимо не всех воспитывали женщины как моя мама. Я с опаской подумала о каждом втором дне, который проведу с десяти до двенадцати на работе, что она тут будет вытворять? Может быть, все же следует отказаться от соседки, работа уже есть, проживу как-нибудь, заработаю...
   Вошла Люба, она несла платье на плечиках, а на лице ее было написано совсем не то, что пару минут назад.
  -- Лис, прости меня, - проговорила она тихо, - я привыкла, что мы с сестрами одной помадой пользуемся и взяла, извини, я больше не буду без спроса лазить в твою косметичку.
  -- Да ладно, - выдавила я.
  -- А давай мы просто возьмем деньги и ты поможешь мне выбрать какую косметику купить, ты же в этом лучше разбираешься, так меня накрасила, народ в группе аж присел. Научи меня, а?
   Я обмякла, да ладно, чего это я разозлилась? Будь у меня сестра, мы бы наверное тоже друг у друга тушь таскали и носили общие платья. Это я, скорее всего, ослепла от собственной крутости, надо же мою помаду взяла какая-то деревенщина. Смотрите на нее аристократка, сама-то официантка - подай, принеси. Мне снова стало стыдно.
  -- Ладно, - кивнула я, - давай сходим, выберем, ты меня тоже извини. Так что тебе одногруппники сказали? - я перевела тему, хотелось поскорей забыть об инциденте.
   Мы сгоняли в соседний магазин, где нашелся прилавок с косметикой и выбрали для нее недорогую, зато идеально подходящую уж тут-то я специалист. Люба так радовалась, у не так горели глаза, что я выбросила из головы мысли о том, чтобы сселить соседку из квартиры. К тому же вечером она приготовила бешено вкусные вареники с творогом - у меня получается обычно однородная масса из расползшихся теста и начинки, а от ее стряпни было не оторваться. И почему она такая тощая, с ее то способностями?
  
  -- Юр, а мама когда приходит? - прошептала я, прижимаясь к его плечу.
  -- Часика через два, - отозвался он и подтянул повыше одеяло.
   Один явный и неоспоримый недостаток наличия соседки в моей квартире мы обнаружили очень скоро - она была дома, когда мы хотели побыть наедине. Выгнать ее было некуда, на дворе не май месяц по улицам гулять, а в то время, когда она была на учебе, мой любимый был там же и редко они разминались на часа полтора. Так что теперь мы были вынуждены использовать для интимных свиданий его квартиру. И все бы ничего, если бы я не вздрагивала от каждого шороха за входной дверью, очень уж мне не хотелось встречаться с его мамашей в ниглеже. Потому то я и спрашивала его уже в третий раз, когда же ждать домой родительницу, чтобы смыться за полчаса до ее прихода.
  -- Точно? - не унималась я.
  -- Да точно, точно, Лис, ну че ты?
  -- Представляешь, что будет, если она нас застанет?
  -- Ну и что? Мы почти женаты. - Пожал плечами он.
  -- А она в курсе?
  -- Нууу, - протянул он.
   Все ясно, не в курсе, я даже подозреваю, что узнает она об этом уже после того, как в наших паспортах появятся штампы. Мы решили ничего не устраивать, никого не звать, прийти, расписаться и отметить в ресторане в компании свидетелей, с моей стороны Люба, с его - лучший друг Сережа. Хотя мне собственно все равно, знает она или нет, у нее мы все равно жить не будем, у меня поселимся, Любе придется искать другое жилье, но тут мы оба ей обещали посильную помощь. С моей работой, Юриными приработками и повышенной стипендией - он у меня молодец, проживем и без ее спонсорских вложений. А мои предки пусть даже не рассчитывают на приглашение на свадьбу, они вычеркнули меня из своей жизни, что ж, я поступила так же.
  -- Можешь не оправдываться, и так знаю, что нет, - махнула я рукой.
   Обсуждать этот вопрос - глупое занятие, я бы на его месте тоже молчала, еще закатит истерику с симуляцией сердечного приступа, я прямо так и вижу в ее глазах тихую надежду, что я лишь мимолетное явление в их жизни.
  -- Ну если хочешь, я скажу, - проговорил он.
  -- Нет, не хочу, - отозвалась я, - поставим перед фактом, тогда она не сможет помешать. Хорошо все-таки, что мы будем жить не здесь, представляешь, мы тут любовью занимаемся, а она под дверью подслушивает. Бррр.
   Юра рассмеялся, я взглянула на часы, что стояли на тумбочке возле кровати, да так и обомлела - стрелка ни на миллиметр не сдвинулась с того момента, как я смотрела на нее в последний раз! Словно пружиной меня вытолкнуло из постели.
  -- Лис, ты че? - не понял Юрка, наблюдая, как я лихорадочно напяливаю на себя вещи.
  -- У тебя часы стоят! - воскликнула я и застыла, оглушенная звонком в дверь.
  -- Ё мое! - он выскочил из кровати, схватил джинсы и, на ходу натягивая их на ноги, ринулся открывать, промедление было равносильно прямому признанию в совершенном грехе.
   За закрывшейся дверью комнаты я с армейской скоростью влезала в рубашку, колготки и брючки, удалось! Дверь открылась, раздался бодренький голосок маменьки:
  -- Юрочка, ты почему голый?
  -- Я из душа, мам, - отозвался несообразительный сын, я поморщилась и мамочка оправдала ожидания:
  -- А почему волосы сухие?
  -- А-а-а, - потянул он, я вжала голову в плечи, - я только собирался залезать, а тут Алиса пришла. Я успел штаны надеть, открыл ей, а ты следом, я даже одеться не успел, - он вертелся, словно уж на сковородке, и мне было его очень жалко - здоровый парень вынужденный оправдываться перед мамулей в том, на что он вполне имеет право. Не думает же она, в самом деле, что мы за руки держимся.
  -- Она здесь? - голос мамы потвердел.
   Я змейкой скользнула в зал, прикрыв дверь его комнаты, не хватало, чтобы она увидела разобранную кровать и присела на краешек дивана.
  -- Да, - Юрка успокоился и вернулся к своему обычному тону - мол, а что тут удивительного?
   Мама заглянула в комнату, где я изобразила на лице счастье от встречи.
  -- Здрасссти, - пролепетала я, упаси вас бог от такой свекрови.
  -- Здравствуйте, - она презрительно окинула взглядом мои всколоченные волосы, отсутствие макияжа и я поняла, что мы раскрыты.
  -- Юрочка, мне нужно с тобой поговорить, - процедила она сквозь зубы.
  -- Говори, - отозвался он из-за ее спины.
  -- Наедине, - заявила она и я вскочила.
  -- Я уже ухожу, забыла дома чайник на плите, - я вынеслась в прихожую, в рекордный срок оделась и выскользнула за дверь, но уходить не спешила. Словно воровка я прильнула к замочной скважине ухом.
  -- Пожалуйста, - донеслось из-за двери, - чайник забыла, а если бы утюг? Абсолютно безалаберная девица. Запомни, Юра, люди не меняются.
  -- Угу, - согласно отозвался Юра, по тону было понятно, что он сказал бы то же самое, что бы она ни говорила, наверное только такой подход может обеспечить спокойную жизнь в ее обществе.
  -- Я все знаю, - голос мамаши перемещался по квартире и звучал то громче, то тише, но все равно мне было прекрасно слышно как в ее голосе пробиваются нотки нацизма, - сейчас она тебе нравится, потому что она залезла к тебе в постель, маленькая потаскушка.
   Я скрипнула зубами: "Ох, мама, сказала бы я вам..."
  -- Ты не права, - голос Юры не изменился и меня это обидело, он даже в мою защиту не хочет вступить с ней в поединок.
  -- Нет, я права, я дольше пожила на свете и поверь моим словам всегда кажется, что влюбился в свою первую девушку, но поверь, у тебя будет еще миллион таких, как она и намного лучше. Не следует связывать свою жизнь с девицей вольного поведения только потому, что она легла к тебе в кровать!
  -- Ма, - теперь я услышала смех в его голосе, - ты думаешь, она у меня первая?
   Я закусила губу, я так конечно не думала, но слышать это от него, да еще и тогда, когда меня поносят в хвост и в гриву. И это вместо возражений!
  -- Как? - она задохнулась, - а что нет?
  -- Конечно нет, - я прямо видела как он пожал плечами, будто так и надо, - мне уже двадцать один, ты думаешь, я девственник до сих пор?
  -- Ну тогда, чем она лучше других? - она справилась с шоком, все же сын - не дочь, в подоле не принесет, да и невинность у мужчин не самое ценное качество...
  -- Ее я люблю, - ответил Юрочка и я выпрямилась.
   Мне этого хватило с лихвой, он меня любит и честно признается в этом ей, а то, что она обо мне говорила, он по своему обыкновению пропустил мимо ушей. А я пожалуй пойду, все равно его она не переубедит.
   Домой я мчалась в приподнятом настроении, ничего, скоро ей придется захлопнуть рот, о невестке плохо не говорят. Я знала почти на все сто процентов, что соседки и сослуживицы будут все как одна знать, что я из приличной семьи, воспитанная, положительная и работящая. Неужели же у такой уважаемой женщины как она может в невестках ходить жалкая потаскушка? Но я, к сожалению, ничего этого не услышу, мне, как всегда будут доставаться лишь тычки и замечания.
   Я почти бегом огибала застывшее озеро, что раскинулось под окнами Юриного дома. Когда строили их дома, то, не мудрствуя лукаво, вырыли карьер для добычи песка и глины на нужды строительства прямо во дворе будущих строений. За почти тридцать лет, что прошло с тех пор в карьере образовалось живописное озерцо, где водилась рыба, колосился камыш, и местное население занималось подледным ловом - настоящий рай для рыбаков. По льду через озеро до остановки было ближе, но я боялась обломать каблуки на крутом спуске к протоптанной тропинке и скакала вокруг.
   Дома я быстренько скинула сапожки, стащила шапку и взглянула на себя в зеркало, нда, у мамули не осталось сомнений, что мы с Юркой предавались разврату - помада съедена начисто, под глазами осыпавшаяся тушь... я ужаснулась, вот такая красивая я ехала до дому и губы от мороза теперь потрескаются? Я принялась ожесточенно оттирать круги под глазами и мазать губы гигиеническим бальзамом. С кухни доносилось пение - Люба исполняла очередной хит группы "Руки вверх", бешено популярной в их деревне. Так же оттуда слышался запах чего-то печеного с чесноком, я проглотила слюнки и отправилась переодеваться.
   Развесив одежду на плечики, я открыла шкаф и вытащила халат. Глаза привычно пробежали по шеренге висевших внутри платьев, юбок, блузок и брюк - летнее в углу, зимнее поближе, но вот странность, это платье у меня еще вчера утром висело среди летних, а сейчас затесалось прямо посреди зимнего ассортимента. Но я-то платье не перевешивала... я задумалась, раз это сделала не я, значит Любина работа, больше некому. Я вытащила платье и осмотрела - чистое, недавно стиранное. Все понятно, нарвавшись разок на мое неодобрение, Люба прикинулась одуванчиком и отступила, а зачем учинять скандал, если можно преспокойно пользоваться моими вещами пока я полдня на работе? Косметичку теперь я таскаю с собой, а гардероб-то не могу. Вот Любаша залезает в мои вещи, надевает понравившуюся, потом стирает, на горячей батарее платьице сохнет два часа, гладит и вешает на место, а я как бы не в курсе. Вот так новости...
   На кухне Люба выдавала сольную партию, не подозревая о моем открытии. Что же делать? Не закрывать же шкаф на замок, замка-то нет. Остается серьезный разговор, на этот раз я мямлить не стану, я взяла платье и решительно направилась в кухню. Люба стояла ко мне спиной, вернее нижней ее частью и доставала из духовки что-то поджаристое и настолько ароматное, что я на мгновенье онемела, рот наполнился слюнками. Да чего же это я творю? Подумаешь, взяла поносить, не испортила же и даже постирала, неужто я бы сама не дала, если б она попросила. Деревенская девочка боится нарваться снова на грубость, попросив одолжить шмотку, вот и прячется. Люба в целом хорошая соседка - гостей не водит, не шумная, аккуратная, совершенно безвозмездно готовит мне всякие вкусности, а я собираюсь налететь на нее с претензиями и снова проявлю себя как законченная жадина. Я собралась быстренько убежать и повесить платье на место, но Люба уже повернулась.
  -- Лис, ты че с платьем? - спросила она, в ее руках дымилась сковорода с картошкой под майонезом с прослойкой из лука и фарша, она как-то делала такую, жуткая вкуснотища.
  -- Да я... - стало неловко, - просто хотела предложить, может наденешь завтра в институт?
  -- Можно? - обрадовалась она.
  -- Ну да, - пожала я плечами.
  -- Спасибо, надену, - кивнула она и поставила сковороду на подставку. - Ты голодная?
  -- Зверски.
  -- Тогда налегай, пока горяченькое, - пригласила она.
  -- Только платье повешу, - кивнула я и убежала, как хорошо все же, что не успела ничего ляпнуть.
  
   Прошло еще две недели, шла середина марта и морозы откатились, больше не надо было словно капуста напяливать на себя миллион одежек, чтобы не окоченеть, правда дубленку снимать было еще рано. Срок нашего с Юрой бракосочетания приближался, я копила деньги на платье, он на кольца, подумать только через неделю мы станем мужем и женой. Мамочка прибывала в блаженном неведении, а мы как пуганные воробьи заводили будильник, чтобы он предупреждал за час до ее прихода и заметали все следы свиданий, поэтому общение с будущей свекровью сошло на нет. Работа радовала щадящим графиком, приличной зарплатой, а с сослуживцами я больше ни в какие контакты не вступала, поддерживая нейтралитет. Дома в секретере лежала копия контракта с работодателем, в трудовую книжку капал стаж. Я была совершенно счастлива.
  
  -- Лисочка, - кричит Юра мне с кухни, - залезь в папку "контакты", там файл такой будет с телефонами, продиктуй мне номер Олега!
   Он готовил мне чай, а я пока заправляла постель, включенный компьютер голубел экраном на письменном столе. Я подошла, нужная папка желтым прямоугольником лежала прямо на десктопе. Делов то! Я села на вращающийся стул и бодро ухватилась за мышку. Щелчок, еще два и еще два.
  -- Слушай, - крикнула я, номерок Олега нашелся среди других, - тридцать четыре... семнадцать, - хлоп, экран погас, процессор с тихим стоном испустил дух.
  -- Дальше, - крикнул Юра.
  -- Юрочка, - протянула я, - иди сюда!
  -- Чего? - он вошел с трубкой радиотелефона в руке.
  -- Смотри, - я с виноватым видом ткнула в черный экран.
  -- Что ты сделала? - Юра моментально побледнел.
  -- Ничего, - пискнула я, - открыла папку, файл и все, честное слово. Он просто щелкнул и погас, он сломался, да?
  -- Типун тебе на модем! Ну-ка отойди, - проговорил он и бросился к затихшей машине.
   Я отползла в сторонку. Из-за его спины я видела, как он попытался включить компьютер обычным способом - ноль реакции, проверил питание - в норме. Тихо что-то шипя себе под нос, он залез в полку стола, извлек отвертку и вытащил системный блок из ниши. Несколько минут он откручивал болты, снимал крышку, а когда снял даже мне стало ясно, что дело дрянь. В воздухе отчетливо запахло паленым, а одна из деталей внутренностей блока имела характерный черный окрас, у Юрочки что-то сгорело.
  -- О боже, - простонал он, хватаясь за голову, - только не это...
  -- В чем дело?
   Юра молчал.
  -- Юр...
  -- Что ты натворила! - он повернулся ко мне и я увидела в его глазах отчаянную злобу.
  -- Я? Юра, я честно и пальцем не тронула, честно... - пахло уже не только паленым, отчетливо разило жаренным.
  -- Ты понимаешь, что все сгорело? Винчестер накрылся, а там десятки гигабайт информации, там моя курсовая, мне ее сдавать через две недели! Процессор оплавился, тут половину надо менять! - заорал он, на моей памяти он орал впервые, на глаза мои навернулись слезы.
  -- Но при чем тут я?
  -- При чем? Да ты ходячая авария! Я же миллион раз просил тебя не приближаться к моему компьютеру, всю технику коротит при твоем приближении! Знаешь, как ты мне напакостила, самый матерый вирус не натворил бы таких делов!!!!
  -- Но ты же сам попросил, - слезы покатились по щекам, ну разве я виновата, две секунды провела перед компьютером, ничего не сделала, а оказалась виноватой.
  -- Я попросил продиктовать телефон, а не гробить машину! - орал он, краснея от ярости.
  -- Ну я же так и сделала, ни к чему не прикасалась, он сам! - закричала я в ответ.
  -- Да пошла ты, ламерша фигова! - рявкнул он, швырнул отвертку на пол и, толкнув меня плечом, вылетел из комнаты.
  -- Ах так! - нет уж, дудки, я ни в чем не виновата, а если он не может уследить за поломками в своем чертовом агрегате - это его проблемы, я не позволю себя оскорблять. - Сам ты пошел на хер, - взвизгнула я, выбегая следом, - если сам ламер, так нефиг на других сваливать!
  -- Я ламер? - резко повернулся он.
  -- Ты! - в исступлении крикнула я, - следил бы за ним, ничего бы не полетело. А умные люди имеют копии курсовых на дискетках, гений ты наш! Билл Гейц доморощенный.
  -- Да ты сама вирус на ножках, стихийное бедствие, да у тебя на интерфейсе написано, что к компьютеру на выстрел подпускать нельзя, - не остался в долгу он.
  -- Это у тебя, похоже, процессор в мозгах оплавился, принтер за сканер заходит!
  -- У кого у кого, а у меня с процессором все в порядке, - рявкнул он в ответ, - это у тебя программа, отвечающая за мозги на уровне десятилетней и апгрейду не подлежит, ни бита интеллекта.
  -- Ну все, - прошипела я, - можешь обрадовать мамулю, инсталляция в семью не состоится! - ярость, обида и злоба пылали во мне пионерским костром, сейчас я его всей душой ненавидела, - провались ты пропадом вместе со своим компьютером, мамашей и свадьбой, видеть тебя больше не хочу! Нашелся первый парень на домене! Найду другого, не такого идиота!!!
   Я вылетела в прихожую, быстро обулась, схватила дубленку и шапку с сумочкой и вынеслась на лестничную клетку, громко хлопнув дверью.
  -- Истеричка, - неслось мне вслед.
  -- А у тебя кулер вместо сердца! - огрызнулась я и рванула вниз по лестнице, застегиваясь на ходу. Слезы градом катились по лицу, застилая глаза, все тело дрожало, в груди билась только обида и ненависть.
   И с этим козлом я хотела связать свою жизнь? Да где были мои мозги? Стоило его разлюбимейшему компьютеру испустить дух, как он озверел. Он любит его больше чем меня, вот и ладно, пусть женится на своей железке, пусть с ней спит, пусть эта горелая консервная банка его целует, я его больше видеть не хочу, пусть хоть на коленях приползает.
   Я вылетела на улицу и побежала к остановке, слезы остывали на щеках, стало невыносимо холодно, я попыталась стереть влагу с лица, но только размазала тушь еще больше. Споткнулась, растянулась на снегу и зарыдала в голос. Хромая, я поковыляла к остановке, встала около ларька с сигаретами, достала зеркальце и, продолжая всхлипывать, обозрела плачевные последствия истерики. Люди на остановке оглядывались на меня. Я окончательно распсиховалась, какого черта пялитесь? Девчонку в слезах никогда не видели? Я постаралась спрятаться за ларек, достала из сумочки платок и принялась оттирать физиономию от черных разводов, но получалось из рук вон плохо, потому что слезы и не думали прекращаться, да еще сумочка отчаянно мешалась в руках. Я попыталась перехватить ее поудобней, но она выскользнула из ладоней и упала на снег. Ругаясь про себя словно пьяный прапорщик, я потянулась за ней, но тут произошло то, что до сих пор видится мне словно страшный сон: в поле моего зрения появилась посторонняя рука, которая схватила мою сумку. От шока я открыла рот, а закричать смогла только когда увидала, как парнишка лет двенадцати удирает, прижимая к груди мою собственность.
  -- Стой, - взвыла я, - это моя сумка! - как будто эта информация могла его остановить: "О, и правда ваша, извините, ошибочка вышла, возьмите обратно".
   Публика повернулась ко мне и, сообразив в чем дело, уставилась на улепетывающего вора, нет, чтоб попробовать его остановить. Меня охватило отчаянье, неужто разрыва помолвки с любимым мне мало, за что меня наказывают? Что я сделала?
   Я бросилась за ним, но напрасно, наверное, я питаю слабость к высоким каблукам, они тут же заскользили по стоптанному снегу, и я в очередной раз рухнула на землю. Тут уж меня было не удержать, я разрыдалась, закрыв лицо руками: ненавижу, ненавижу, всех ненавижу, чтоб вы сдохли все! Кто все? Не знаю, все! И тут сквозь слезы и злобные мысли я услышала визг тормозов, удар, звон стекла и женский визг. Рефлекторно руки освободили глазам обзор и я увидела, как, словно в замедленной съемке, паренек, похитивший мою сумку, летит над асфальтом, неумолимо снижаясь, а вслед за ним по инерции на тормозном пути скользит громадный вишневый джип, передний бампер его был погнут, лобовое стекло в мелких трещинах и забрызгано кровью.
  -- Мамочка, - я обомлела.
   Со страшным хрустом тело воришки приземлилось на дорогу, подскочило, перекатилось и замерло в неестественной изломанной позе на обочине. Какая-то женщина на остановке истерично верещала на одной ноте, гвалт голосов слился в одну какофонию, толпа бросилась на место ДТП.
   У меня разъезжались дрожащие от потрясения ноги, но я все же приняла вертикальное положение и, замирая от ужаса, поплелась к эпицентру происшествия. Труп парня уже скрывали спины обступивших его зевак, они кричали, размахивали руками, материли водителя джипа. Передо мной толпа расступилась, все видели, что парнишка украл у меня сумку и теперь видимо воспринимали меня кем-то вроде родни убитого. В состоянии близком обмороку я подошла к усыпанному стеклом участку дороги. Вблизи все выглядело намного хуже: у мальчишки было несколько открытых переломов, сломана шея и позвоночник, под его телом растекалась черная лужа крови, а моя сумка как ни в чем ни бывало, лежит на обочине, цела и невредима. Автоматически я подняла ее, открыла и вынула телефон - самую хрупкую вещь среди ее содержимого, нажала на кнопку разблокировки и голубой экран приветливо засветил мне в лицо. От удара он даже не поцарапался.
   Меня охватила тошнота: всю с ног до головы, как будто ступни и задницу может тошнить, перед глазами все поплыло и я опрометью бросилась прочь оттуда, расталкивая зевак.
   Слез не было, они все как-то разом пересохли, как будто во мне перекрыли какой-то кран, который обычно не так-то просто заткнуть. Я бежала домой, не чуя ног, и просто задыхалась от ужаса, воздух входил в мои легкие, но я совсем не замечала, чтобы он оттуда возвращался. На моих глазах только что превратили человека в мешок с костями, в фарш, просто размазали по проезжей части, мысли метались в голове, словно куры в сарае, куда залез хорек и при том оглушительно кудахтали.
   С дикими глазами и совершенно ошалевшим видом, я ворвалась в квартиру и бросилась в ванную. Только там я сообразила раздеться и умылась сначала холодной, а потом теплой водой. В аптечке я отыскала упаковку с валерианой, наглоталась таблеток и, присев на краешек ванной, обхватила голову руками. Ужасная картина изломанного трупа как живая стояла у меня перед глазами и, о ужас, я чувствовала себя причастной к этому убийству, будто я виновата, что он решил украсть мою сумку и бежать, не глядя на дорогу. Руки мои тряслись и я не знала, как чувствовала бы себя, если бы сумка так и осталась в руках целого и невредимого вора. Я бы наверное его ненавидела, была бы в ярости, ревела бы белугой, а так он мертв, сумка у меня и я испытываю кромешный ужас.
   Так я просидела около получаса, пока лекарство не подействовало, дрожь не отпустила, а сердце не забилось, как ему положено. Ладно, не я виновата, что малолетний вор, пытаясь скрыться от хозяина украденной вещи, не смотрел по сторонам. Неужели я должна была охранять его здоровье, пока он линял с места преступления? Бред, мне не в чем себя винить.
   Я причесалась и вышла из ванной. С кухни как всегда доносились хиты "Руки вверх" в исполнении Любки, почему она предпочитает распевать их во время готовки, я не знаю, может так у нее вкуснее получается?
   В комнате я разделась, хотелось снять все без исключения, будто освобождение от одежды может гарантировать мне свободу от кошмарных картин перед глазами. Распахнув створку шкафа, где на моей полке лежали домашние футболки, ночнушки и нижнее белье я окинула содержимое взглядом. Одна полка принадлежала мне, другую я освободила для Любы, что и говорить, у бедной девчонки не было и намека на кружева, шелк и атлас, всякие стринги и пеньюары. Я перебрала свою стопку, вытащила чистый махровый халат, натянула маечку и запахнулась, сразу стало по-домашнему уютно, но стоп... Что-то тут не так. Мое белье всегда лежит в идеальном порядке - белое к белому, цветное к цветному, а тут кружевные красные трусики показывали краешек из стопки с белым бельем. Подумаешь, скажете вы, перепутала стопки - черта с два! В жизни я не положу их в одно место, можете считать меня маньячкой или сумасшедшей, но в условиях, в которых я росла белье - вещь святая и к нему не смел прикасаться никто кроме хозяйки, я сама стирала, гладила и раскладывала все по местам, а мамуля проверяла. Ванька, когда хотел мне напакостить - совал какую-нибудь дрянь мне в полку и тогда под оглушительный рев и скандал все мое бельишко отправлялось в помойку. Так что я была теперь абсолютно уверена, что трусишки побывали в Любиных лапках.
   Брезгливо двумя пальчиками я вытянула деталь белья на свет - абсолютно чистые и глаженные они благоухали "Ариэлем" - невозможно, в последний раз я надевала трусики давно, они слишком тонкие для зимнего периода, а значит, стираны они не менее месяца назад, посему пахнуть порошком не имеют права, но они пахли!
   Таак, я нахмурилась, сейчас я была слишком на взводе, чтобы игнорировать сей факт. Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться - Люба надевала их, потом постирала и сунула в полку, будто так и было. Ну нет, это уже слишком! Я стерпела то, что она пользовалась моей косметикой без спросу, стерпела, что верхнюю одежду не всегда нахожу там, где оставила, в конце концов, она всегда стирает ее, после того как одевает, но белье... это все равно, что плюнуть в чужую тарелку и с милой улыбкой предложить продолжить трапезу. Извините, мое терпение лопнуло.
  -- Люба! - заорала я, пение замерло.
   Через мгновенье соседка появилась в проеме двери.
  -- В чем дело? - сурово поинтересовалась я, - почему ты позволяешь себе надевать мое нижнее белье? Платья - куда ни шло, косметика тоже, но это уже слишком, всему есть предел. Это, в конце концов, антигигиенично!
  -- Но я не... - побледнела Люба.
  -- Только не надо мне врать, я прекрасно знаю где и что у меня лежит, а ты не всегда возвращаешь вещи на свои места, да и у нашего порошка слишком отчетливый запах, чтобы я не заметила недавно стиранную вещь! На черта тебе понадобились мои трусы, их же никто не видит! - бесновалась я.
  -- Ну, просто у меня появился парень, я не хотела, чтобы он видел меня в моих обносках, - отозвалась она.
  -- А хотела, чтобы он видел тебя в моем белье? - взвыла я.
  -- Ну что такого-то? - возмутилась она, - я же стираю, на них ни пылинки не осталось! Ни пятнышка, жалко тебе что ли?
  -- Да жалко, - рявкнула я, - не знаю как у вас в деревне, но у нас в нормальном мире нет ничего личнее нижнего белья. Носить его по очереди это... это... отвратительно! Все равно, что пользоваться одной и той же прокладкой на двоих!
  -- Ты какая-то чокнутая, - заорала в ответ Люба, - от жадности смотри не лопни, а то некому будет твои драгоценные шмотки носить! - она развернулась и внеслась вон из комнаты, я ожидала, что она покинет мою квартиру, но она как ни в чем ни бывало отправилась на кухню, заканчивать готовку.
   От возмущения у меня перехватило горло. Надо же, какая наглость, хамство, неслыханное нахальство. Она считает, что я должна обеспечивать ее свидания гардеробом? Мне стоило только представить, как она надевает мои трусики, как всю меня моментально передернуло. Держа сей элемент белья на вытянутой руке двумя пальчиками, я отнесла его в туалет и бросила в мусорное ведро. Снова захотелось плакать. Ну где мне спрятаться от всей этой гадости: парень посылает меня по матери из-за клубка проводов и пары микросхем, на улице обворовывают и вынуждают наблюдать аварию, дома хамят и заставляют обзавестись большим навесным замком на шкаф. От бессилия у меня просто ноги подкосились, я уселась на унитаз, уронила голову на грудь и запустила пальцы в волосы на затылке. Ну почему я такая несчастная, где конец этим бедам?
   До слуха донеслось:
  -- Ай-яй-яй, девчонка, где взяла такие ножки...
   Нет, вы только посмотрите, она поет, а я должна сидеть в собственной квартире на унитазе и думать, как спасти свою собственность от поругания! Хоть вон беги! Чтоб у этой поганки руки отсохли...
  -- Ай-яй-йааааааа! - крик за дверью перерос в визг, а затем в ужасный вой.
   Словно подстреленная, я сорвалась с унитаза, влетела в кухню и едва не поскользнулась. По полу щедро была разлита... кровь? Боже мой, я заорала... да нет же, не кровь! Зажав ладонью рот, я пригляделась повнимательней - на полу плескалось море борща, вот опрокинутая кастрюля, вот капуста, кусочки свеклы, фасоль плавает, а посреди этого красного моря стоит Любка и, выставив перед собой согнутые в локтях руки, орет как резанная.
  -- Что... - начинаю я фразу, но слова застревают в горле. Любины руки по локоть красные и на них на глазах вздуваются волдыри. Она верещит и вся трясется от боли, Люба обварила себе руки...
   В моих глазах потемнело, я попятилась, поскользнулась и хлопнулась на задницу. Мамочки мои, я же сама только что... пожелала ей, чтобы у нее руки отсохли... но я же не хотела, чтобы и правда...
  -- Помогиииии, - взвыла Любка дурным голосом и я вскочила на ноги.
   Оскальзываясь, я метнулась к раковине, с молниеносной скоростью повыбрасывала из нее две грязные чашки с ложками, забила дырку слива пробкой и пустила холодную воду на полную. Затем схватила пострадавшую за плечи и толкнула к раковине, Любка сунула руки под воду. Весь лед из холодильника отправился в раковину, туда же я побросала куски мяса в пакете из морозилки и холодную бутылку с минералкой. Люба опустила руки в набравшуюся воду со льдом и перестала орать, у меня звенело в ушах. Теперь она только плакала навзрыд и вся тряслась.
  -- Любочка, больно да? - от жалости я тоже колотилась в истерике.
  -- Ка... ка... картошка, - заикалась она.
  -- Какая картошка? - неужели бредит? - скорую вызвать?
  -- Сырая картошка помогает при ожогах, - выдавила она сквозь слезы.
  -- Да? - я бросилась к холодильнику, вывалила на пол весь запас картошки, - что делать, Люб?
  -- Да резать же, дура! - закричала она.
   Я схватила нож, как бы без пальцев не остаться от усердия, и принялась резать картофель вдоль большими кружками. Когда кружков стало столько, что можно было ее обложить с ног до головы, Люба вынула красно-синие руки из воды, подбежала к столу, где я обложила ее картошкой, потом по ее указанию, обернула все это марлей словно бинтом и все это она снова сунула в лед. Теперь мы ревели уже от страха.
  -- Ничего, Любочка, - как заклинание твердила я, - ничего, сегодня поболит, завтра уже легче будет, от ожогов шрамов не остается, все пройдет, все у тебя пройдет и будет хорошо. Все будет хорошо.
   Язык говорил, а мысли в голове скакали вверх-вниз и из стороны в сторону, словно шарики в стеклянной сфере лотереи "Золотой ключ". Теперь все начинало складываться в некое подобие системы, все начинало проясняться, но боже, как же невероятно это открытие... Я схватила тряпку и принялась собирать с пола красную лужу. Мое подозрение о причастности к несчастьям своих обидчиков теперь росло и превращалось в уверенность. Хам кавказец, таксист, "Русский стиль", парнишка вор, Любины руки - всего этого слишком много для совпадения, но что же это тогда? Несколько минут назад я отчетливо пожелала Любе, чтобы у нее отсохли руки. Но я же не хотела, чтобы это на самом деле произошло! Ну кто из вас не желал чего-нибудь плохого обхамившему вас наглецу? "Чтоб ты подавился, провалился, споткнулся на ровном месте, да в конце концов: чтоб ты сдох", разве никто из нас никогда не говорил этого, но неужели мы говорим это всерьез, действительно желая, чтобы это случилось? Пусть даже желаем всерьез, но никто и предположить не может, что это действительно произойдет, так что мало ли что мы болтаем. А у меня, похоже, проклятья имеют свойство сбываться.
   Меня охватил ужас, попробуй, вспомни, кому и когда ты в порыве обиды пожелал зла, а что если все мои глупые слова посыпались на головы тех, в чей адрес я их произносила? Но постойте! А как же быть с "Русским стилем"? Неправда, я не желала учредителю сесть в тюрьму, Инессе спиться, а Светке потерять работу, не было этого, тогда в чем дело? Я ожесточенно терла пол покрасневшей тряпкой, Люба всхлипывала, но молчала. Как же мне во всем этом разобраться, неужели все это лишь чудовищное совпадение?
   И тут меня осенило. Кровь отлила от лица, руки выронили тряпку, а к горлу снова подкатила тошнота: я прокляла Юрочку! Я велела ему провалиться, чтобы больше не видеть его! Меня затрясло словно в лихорадке, оставляя красные следы на линолеуме, я помчалась в комнату к телефону - только бы успеть, только бы не опоздать! Дрожащими руками я набрала номер. Гудок, гудок, гудок, восемь гудков подряд, наконец-то, трубку сняли.
  -- Да! - голос Юриной мамаши звучал странно.
  -- Можно Юру, - пискнула я.
  -- Нет! - взвыла она и я услышала рыдания на противоположном конце провода.
   В ушах засвистело, ноги подкосились и я осела на пол, руки онемели.
  -- Почему? - прошептала я посиневшими губами.
  -- Он утонул, - рыдала она, - провалился под лед на озере и утонул!
   Провалился.... Трубка вывалилась из моей ладони.
  -- Нет, - прошептала я, - не может быть... я... убила... его...
  
   Я бежала по тротуару. Куда? Какая разница! Все это слишком чудовищно, чтобы быть правдой, но это правда, теперь я была уверена в том, что повинна в смерти трех человек, я искалечила жизнь трем другим и едва не угробила двоих. Но все же... надежда, что это все лишь страшный сон, наваждение, ужасное совпадение еще теплилась где-то на дне сознания, я ведь не сумеречной зоне нахожусь и не герой сериала "Секретные материалы". Нормальные люди такого не умеют...
   Бац, встречный прохожий больно сбил меня плечом, да так, что меня развернуло на девяносто градусов. Я испугалась, что вот-вот непроизвольно пожелаю ему зла и поспешно сказала:
  -- Извините пожалуйста.
  -- Смотреть надо, куда идешь, дура, - рявкнул мужик и на моих глазах споткнулся и пропахал носом мостовую.
   Я вздрогнула. Мужик, чертыхаясь, поднялся, у него был разбит нос и разорвана штанина брюк. Он увидел, что я все еще смотрю на него и огрызнулся:
  -- Чего уставилась?
   Буквально тут же ручка его кейса отвалилась и осталась в его ладони, от удара о землю дипломат раскрылся и ветер подхватил лежащие в нем документы. Белые листы полетели на проезжую часть.
  -- Твою мать, мои контракты! - заорал он и побежал ловить разлетевшиеся страницы.
   Все, больше доказательств не надо, довольно, я все поняла. Люди, которые причиняют мне боль, намеренно или даже случайно, получают в ответ кучу неприятностей, желаю я им этого или нет. Или у меня излишне ретивый ангел хранитель, хотя скорее мститель, или я просто проклята. Ужас и отчаяние застлали мне глаза, я уже ничего не соображала, ничего не хотела, ничего не могла, мой любимый мертв и я виновата в этом, я причинила столько боли людям, я просто не могу с этим жить.
   Мыслей не было, сомнений тоже, я просто свернула с тротуара и выскочила на дорогу, по которой мчались машины, пусть все это поскорей кончится!
   Раздался визг тормозов, он оглушил меня, я услышала громкий хлопок, обернулась и увидела, как белую грузовую "Газель" с только что проколотой задней левой шиной на тормозном пути относит задом влево. Широко раскрытыми глазами я смотрела, как "Газель" приближается, как водитель неистово крутит руль, ее заносит и вот она проносится мимо меня в нескольких сантиметрах, разворачивается на сто восемьдесят градусов и врезается задом в припаркованную у обочины "Тойоту". Кругом визжали тормоза, машины вставали как вкопанные, гудели сирены, ругались водители, а я стояла в полуметре от аварии, которую я же спровоцировала целая и невредимая. Но это невозможно! У меня не было шансов, меня могло спасти только чудо! Скажите, какова вероятность того, что машине, которая вот-вот вас собьет, под колесо подвернется гвоздь или стекло, ее снесет, да так, что она изящным пируэтом обогнет вашу тушку и благополучно врежется в машину, что стоит за вашей спиной? Вероятность этого равна нулю! Нулю! А я делаю это, не осознавая, не прилагая усилий.
   И тут мне стало страшно, по-настоящему страшно, я боялась себя. Вы когда-нибудь боялись себя? Если нет - вам не понять какое это безысходное отчаянье. Представьте себя в клетке, в которой нет калитки, а прутья расположены слишком слизко друг к другу, чтобы можно было между ними пролезть. Все бы ничего, да вот только вы в клетке не один, в ней еще есть спящий медведь и стоит его разбудить, как он порвет вас в клочья, а сон у него очень чуткий. Если у вас хорошее воображение, вы сможете представить себе этот ужас, эту боязнь вздохнуть лишний раз или пошевелиться в ожидании того, что медведь выспится и проснется сам. Думаете, я преувеличиваю? А что если какому-нибудь идиоту придет в голову дать мне пинка или обчистить карманы или послать в соответствующем направлении? А что если этим идиотом будете вы? Я не могу убежать от себя, я могу лишь наблюдать, как эти идиоты расплачиваются за свою злобу. За что мне это? Почему я?
   Не разбирая дороги, я побежала проч.
  
   Все, что происходило со мной после этого события я вспоминаю как в тумане, а тогда я вообще ничего не соображала и поверьте, вспоминать это все мне не доставляет ни малейшего удовольствия. В просветах этого безумия я словно одержимая дозванивалась домой к родителям, а когда дозвонилась, узнала, что "такие здесь больше не живут", пояснять мне никто и нечего не стал и я так никогда и не узнала, чем же обернулось для моих родителей и брата то, что меня выгнали из дому.
   Я не помню того отчаянья, что охватило меня тогда, да и вспоминать не особо хочется, в любом случае описать на бумаге это невозможно. Помню, как отправляла Любу домой в деревню, руки плохо слушались ее, сильные боли не оставляли, а омертвевший верхний слой кожи начал слезать клочьями и родители забрали ее домой. Помню переговоры с агентством недвижимости, помню, как получила деньги за свою квартиру и поехала в родной город. Полгода я искала свою семью, но не нашла. Ни свидетельств об их смерти ни доказательств обратного я не обнаружила. За это время мое проклятье проявляло себя все отчетливей, и в один прекрасный день я поняла, что чем больше я уверена в том, что проклята, чем больше я узнаю о природе и действии его, тем сильнее оно становится. В конце моих поисков человек, еще только помышляющий причинить мне боль или неприятность, подвергался, так сказать, превентивным мерам, смешно сказать, комары, желающие полакомиться моей кровушкой падали на подлете. А сейчас я могу убить человека по собственному желанию, лишь подумав всерьез, что он может на меня напасть.
   Очень скоро я поняла, что в обществе людей мне места нет, потому что мое проклятье меня не только охраняло и мстило, оно еще и притягивало неприятности. Вспомните такой период в своей жизни, когда за полгода вас дважды пытались бы изнасиловать, семь раз ограбить, дважды убить, четырежды сбить на машине и бесчисленное количество раз толкнуть и обругать. Не припоминаете? То-то и оно. Мое состояние тогда можно сравнить с горением. Боль охватывает все твое существо, ты понимаешь, что причина твоей боли ты сам и ты катаешься по полу, бьешь себя по бокам, пытаясь загасить пламя, но все напрасно, из своей шкуры не вылезешь. Так и я металась по городу, пытаясь найти успокоение, пытаясь спрятаться, но все напрасно, всюду были люди, соседи пытались меня залить или ограбить, прохожие обхамить, знакомые напомнить о плохом. Так должно быть чувствует себя бык во время корриды - куда бы ты ни бросился, ища спасения - всюду тебя встречает лишь острая пика. Укол, укол, еще укол и вот ты уже ничего не видишь перед собой от боли и тебе уже все равно, кто погибнет под твоими копытами. В конце концов, я настолько ошалела от ужаса и была не в силах больше терпеть эту боль, так обезумела, что однажды села на электричку и уехала куда-то. Я хотела убежать, скрыться, выйти где-нибудь в чистом поле и умереть там от голода - все прежние попытки самоубийства не удавались, мой разум просто отключался, когда я начинала обдумывать такие варианты и я падала в обморок, очнувшись, я чувствовала себя выспавшейся и безнадежно живой.
   Но в поле я не попала, я попала в лес. Выйдя на какой-то станции, я увидела корабельные сосны, кедры, вековые ели и свихнулась от свежего, наполненного хвойным духом воздуха. Но среди всего этого роскошества опять были люди, здесь стояла деревня Кедровка, а за ее околицей начиналась Тайга - необъятная и грандиозная в своем величии. Тогда я поняла, где мне следует быть. При мне оставались деньги, вырученные за продажу квартиры, за полгода я не истратила и четверти всей суммы. Я поселилась в заброшенном доме на краю деревни и наняла всех мужиков, которые могли ходить и работать, чтобы они построили для меня дом в Тайге в семи километрах от Кедровки. Народ меня конечно же не понял, но когда увидел деньги, моментально перестал задавать вопросы.
   Работа закипела: стройматериалы добывали здесь же - валили деревья, обстругивали и готовили сруб, собирали камни и закладывали фундамент, цемент пришлось привозить из города, работа делалась в рекордном темпе, на стройке были задействованы около пятидесяти мужиков - две трети на заготовке стройматериала, треть на стройке. И никто не халявил и не отлынивал от ударного труда, потому что я платила большие по местным меркам деньги, а у тех, кто вздумал приложиться к бутылке или сделать свою работу, спустя рукава, почему-то прихватывало поясницу, высыпали прыщи на лице или вскакивал болючий фурункул на заду. Работа в деревне встала, осенний урожай собирался силами женщин, но никто и пикнуть не смел - деньги в деревне, где живут натуральным хозяйством все равно, что вода в пустыне.
   Поначалу кое-кто из жителей Кедровки пытался завести со мной дружбу, особенно усердствовали парни, что соответственно злило их местных подруг, догадайтесь, к чему это привело? А тут еще и хвори, нападающие на бездельников. Цепные псы, скуля, отползали в будки при моем приближении, меня ни разу не укусила дикая оса, домашние пчелы с местной пасеки тоже облетали меня за метр. А однажды в моем присутствии на стройку набрел медведь. К этим зверям здесь народ привычный, мужички ружьишки похватали, давай палить, только вот косолапый их дожидаться не стал, так издох, причем никто не мог объяснить причину его скоропостижной смерти. Зато я могла, инфаркт у миши случился, не туда он свой мохнатый нос сунул, хотя медведя, если честно, мне жалко, глупое животное, несмышленое, но перед зимней спячкой беспокойное, ищущее, чем бы брюхо набить, а потому агрессивное. Полез дурак, вот и получил, его шкуру и мясо отдали мне на новоселье. В итоге очень скоро в моей временной избушке перевелись гости, молодежь отхлынула, а за своей спиной я все чаще слышала шепот: "Ведьма" и радовалась. Пусть шепчут, пусть боятся меня, тогда будут мой лесной дом обходить за версту, не станут лишний раз нарываться.
   Строительство было окончено в рекордный срок, отчасти из-за денег, отчасти из желания поскорей избавиться от ведьмы под боком. Дом получился - одно удовольствие: просторные сени, большая горница с огромной печью, спальня поменьше и маленький кабинет. На метраже не экономили, так что было, где развернуться, но и ветер по пустым хоромам не гулял. Я съездила в город с тремя мужиками, наняла грузовик, мы купили толстые трубы, краску, кафель и еще кучу всего и из этих труб мне соорудили систему отопления: протянули их в комнаты, вручную они наполнялись водой, топилась печь и нагретая вода, которую через печь гоняет дизельный двигатель, отапливает весь дом. Тот же дизель обеспечивает меня электричеством. К дому пристроили сарай, баню, туалет организовали по моей просьбе с двумя дверьми: из дома и с улицы. Яму под него вырыли как для колодца и так законопатили и замуровали пол, что кроме как в дырку, на которую садиться, воздух не проникал, но и для дырки существовала почти герметичная крышка, так что главная прелесть деревенского туалета - запах и беготня по улице, мне не грозила. Мне вырыли погреб - замена холодильнику и колодец. Расчистили место под посадки, обнесли забором, выложили плиткой дорожки, повесили ставни на окна. Соорудили лавочку под окном и качели.
   Печь выложили кафелем малахитового цвета с золотыми прожилками, трубы покрасили, потолки побелили, протянули проводку, полы покрыли циновками и ковролином, а стены оставили в их первозданном виде шлифованных до белизны бревен с витыми веревками между ними. Потом внесли купленную мебель и технику, которую я могла себе позволить со своим дизелем: водонагреватель для душа, радио, кофеварку и электрическую плитку (не топить же из-за яичницы печь). Я закупила в деревне продукты и сослала себя в Тайгу.
   На момент написания этой книги я живу здесь уже семь лет и знаете, ничуть не жалею об оставленной цивилизации, сейчас я в совершенстве управляю своим проклятьем, могу наслать его на кого угодно. Я так сказать пометила территорию своего жилья и теперь мои соседи: тигры, волки, медведи, лоси и прочая живность, водящаяся здесь в изобилии отворачивает от забора за десять метров, я думаю, они чуют опасность, а какой дурак кроме человека полезет в опасное место. А вот они лезут, никуда не скроешься. Уж я пугала, пугала, просила, умоляла - все без толку. Сначала они валили на меня все свои несчастья: корова сдохла - я виновата, цыплят хорек вырезал - моя работа, радикулит свалил - я проклятая постаралась. Хотели меня поджечь вместе с домом... Ну, у кого хорошее воображение, не стесняйтесь. Нет, вся деревня не вымерла, хватило трех самых рьяных и дома свои они вскоре восстановили, но больше ссориться не приходят. Приходят за помощью, все больше молодежь: отвадить соперницу от парня, порчу на соседку наслать, чтоб в райцентре у председателя зуб разболелся, пока он зарплату трактористу не поднимет. Я посылаю их к черту, но они все равно приходят. Некоторые просят, чтобы я их исцелила, нашли целительницу! Любая гадость - это запросто, а вот лечить я не умею, но я нашла выход, зря что ли я год психологию изучала? Я себе книжек по народной медицине прикупила, набрала травок и раздаю страждущим - вот мол лекарство от всех бед, пейте два раза в день после еды. Они настолько верят в мою ведьминскую суть, верят, что я им помогу, что все у них проходит, хотя от мигреней они пили травку помогающую пищеварению. Великая вещь психологическая установка.
   Ну а природу своего проклятья я так и не поняла, зря видно недоучилась, вот бы преподаватели у меня поплясали за "неуды". Я не знаю откуда это у меня, не знаю как оно появилось и почему именно тогда, я лишь знаю, что могу натворить миллион бед, служа людям возмездием за их злобу. Люди приходят и просят сотворить зло и самое смешное, что я все это могу, не могу лишь отказаться от этого дара - выбрать наказание - да, отменить - нет.
   В последнее время я начала чувствовать, что скоро умру, я уверена в этом так же отчетливо, как в том, что вечером пойду спать, поэтому я и пишу эти мемуары. Мое проклятье, моя защита, мой собственный яд убивает меня, потому что я слишком сильно себя ненавижу, никто на свете не желает мне столько зла, сколько я желаю себе сама. У меня на стене висят три фотографии: вся моя семья - мама, папа, Ванька и я; мое фото, сделанное до того как я стала бомбой с коротким запалом; и фото Юрочки, человека, чьей смерти я так себе и не простила, хотя простила ли я себе хоть одну смерть? Когда несешь на себе такой камень, жизнь становится одной непрерывной пыткой и когда я наконец окончательно пойму, что мой самый главный враг - я сама и самоуничтожусь - я уйду с облегчением. Жаль только, что проклятье от меня перейдет к кому-то по наследству. Ты еще хочешь обладать уникальным даром?
  
   От автора.
   История эта основана на реальных фактах, но не событиях, всего этого не происходило на самом деле. Правда есть на свете такая девушка, которая работала в ресторане с созвучным названием и была уволена аналогичным образом. Такой ресторан в городе все еще существует, только управляют им уже совсем другие люди. А недавно человек, который обманул ее и ограбил - попал под машину, правда не умер. И часы встают при ее приближении и компьютеры ведут себя неадекватно и пальцы у нее длинные, ведьминские. Все так, а в книге я все, конечно, преувеличила, только я все равно не советую пытаться сделать мне больно...
  

Конец.

  

12.06.2004 год.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"