Аннотация: Старая песня о главном. Сколько жен в самый раз? А в космосе? А в мире уродов? А тебе? А полком? А могу?.. и т.д.
О СВОИХ ЖЕНАХ
* * *
- И все же красивую жену иметь лучше! - говорил Ван, - Ведь если у тебя есть красавица под рукой, то ее можно в любое время дня или ночи стукнуть в глаз, и она будет до-олго ходить с бланшем! Черт подери, ведь это приятно сознавать, что это твоих рук дело, что это ты всю эту красоту, ... , сотворил по собственному уразумению!! Или лучше, к примеру, вывихнуть ей ногу - пусть похромает!..
Ван чувствовал, что он лицемерит, ведь ему на самом деле трудно было не то что женщину - кошку обидеть. Но законы общества, по которым он был воспитан, предписывали ему поступать исключительно таким образом.
- А сколько у тебя жен? - спросил Артур, попивая пиво и недоверчиво щурясь на Вана.
- М-м-м... Погоди-ка, я их давно не считал... - он долго загибал пальцы, закатывал глаза, шептал что-то, и, наконец, сказал: - Шестьдесят три!
- Так мало?!
Вана это задело, и он раздраженно парировал:
- У тебя больше?!
- У меня их сто тридцать три с половиной!
- Сто тридцать три - тоже не много! А что за половина?!
- Хе-хе! - самодовольно усмехнулся Артур, потирая живот-пузырь, - Представляешь: я нашел одну калеку - без руки и без глаза.
- Ух, ты! Как - в лесу? Откуда?
- От верблюда! Представь себе: валялась!.. Бросил кто-то на поляне!
- Ц-ц-ц! - покачал головой Ван.
- А ты как думал?!
- Быть может, ты уступишь это мне?
- Зачем тебе оно?
- Как образец для упражнений в "искусстве по уродованию красавиц"!
Хотя Ван был весьма миролюбивым человеком, однако это "искусство" было почти обязательным мероприятием в жизни женатого мужчины, как предписывал Кодекс. Поэтому, чтобы со стороны недоброжелателей не возникало никаких конфузов, Вану приходилось лицемерить очень часто. Ведь за подозрениями следует донос, за ним следует проверка, а за проверкой часто следует арест, лишение всех прав и последующая кастрация.
Надо было заметить, что мужчин на планете в пятьсот раз меньше, чем женщин, и они, чувствуя свою ценность и исключительность, злоупотребляют своей властью и используют женщин, как скот, либо как рабов, а иногда как вещи... Правда, зачем тогда нужно было столько строгости в отношении поведения. Однако, Кодекс поведения возник еще тогда, когда демография была иной. В итоге Кодекс помог подчинить женщин, лишить их образования, прав и привилегий, так как генофонд мужской части человечества был под угрозой. Это была Эра Поворота.
- Я могу поменять тебе ее, - сказал Артур.
- На что?
- А что дашь?
- Одну тысячу золотом.
- Э-э-э! Мелочишься! Давай лучше двух женщин!
- Эге-ге! За одного урода, годного лишь в могилу, двух здоровых?! Да ты что - охренел?!!
- Хорошо-хорошо! Одну женщину помоложе и тысячу золотом... Можно девочку вместо женщины...
- Ты, конечно, хам; но Бог с тобой! Ладушки! И давай-ка пошли отсюда!
Они покинули бар, где пили пиво, вышли на улицу и пошли домой к Вану. Внезапно мимо пробежала очень красивая женщина. На Вана она произвела столь сильное впечатление, что на него напал легкий столбняк.
- Стой!! - за женщиной, оказывается, бежал какой-то жирный мерзкий толстый субъект.
Ван, не долго думая, со всей силы стукнул толстяка в его заплывшее жиром и салом, лоснящееся лицо, отчего тот осел наземь, как мешок с навозом. А сам помчался за женщиной, не понимая: зачем это надо.
Улица была полупустая, и Ван в несколько минут нагнал женщину, повалил на землю и перевернул к себе лицом.
И увидев это лицо, Ван почувствовал в душе какое-то смутное чувство, топившее его в этих безумно-зеленых глазах этой женщины, которая вдруг показалась ему самой прекрасной на свете. Хотя Кодекс предписывал не восхищаться красотой женщины, а просто использовать ее в области сексуальных удовольствий.
- Ну и ну! - прошептал он, переводя дух.
- Ну, чего тебе надо? - женщина невольно улыбнулась и сама удивилась этому. Помолчав полминуты, она стеснительно добавила: - Ведь ты же не мой муж!.. К сожалению...
Ван вспомнил о толстяке.
Позади уже слышался топот ног взбешенного мужа красавицы и предупреждающие крики Артура.
Ван неожиданно для себя вдруг нежно погладил по щеке женщину, и она, как кошка, откликнулась мягким движением головы на эту нежность, тоже немного удивляясь этому.
Но теперь ему предстояло сражаться, быть может, насмерть. Поэтому Ван резко вскочил навстречу своему противнику и выхватил шпагу.
- К барьеру!!! - вскричал он.
Но его соперником оказался член ордена "Наглость и Счастье", о чем свидетельствовала огромная эмблема на груди и эмблемы на спине, правом рукаве, погонах, ботинках и на левом виске, - все это слегка напугало Вана, но, взглянув еще раз на женщину, он набрался решимости и смело взглянул противнику в глаза. Не просто смелость вела его. Были еще какие-то малознакомые эмоции, словно из некоего очень древнего пласта психики или просто из забытого детства...
По понятиям Эры Поворота люди из этого ордена были самыми умными, самыми сильными, самыми красивыми людьми во всей Вселенной.
Отказываться от раз принятых решений в Законе о Законах (основное уложение Кодекса мужчины) не принято, поэтому противники обменялись визитными карточками и назвали секундантов. Договорились о бое на месте. Ван настоял на кровавой битве, так как другой вариант дуэли - проигравший все теряет и становится на год рабом победителя - его не устраивал абсолютно.
- Идиот! - брызжа слюной, желтой и прокуренной, толстяк исподлобья смотрел на Вана, - Из-за какой-то вшивой женской... этот придурочный... готов умереть страшной смертью! Ты сам выбрал свою судьбу! Готовься! К барьеру!
Шпаги соорудили крест.
Вокруг собралась небольшая толпа, которую подогревали крики секундантов и то, что выглядывало из-под разорванной одежды женщины...
- В вашей организации все самые красивые?! - со смехом спрашивал Ван, отражая удары толстяка, который уже запыхался.
- Разумеется! - ответствовал тот.
- Правда, сотня лишних килограммов, да разжиревшее, как у свиньи, лицо не в счет! - хохотал Ван, а противник все больше и больше злился.
Они дрались на равных. Но Ван ощущал какое-то чувство превосходства. Почему-то ему казалось это справедливым, хоть и было связано с женщиной.
- Вы самые умные? - с улыбкой спрашивал он вновь.
- Конечно! - скрежетал зубами от злости толстяк.
- Умный не обижается на шутки и всегда верно оценивает себя и противника, - Ван сделал неожиданный выпад и спустил приличную порцию сала у толстяка из живота.
Незадачливый "счастливый наглец" осел, как растаявший снег, и вяло задрыгал ногами.
- Ко всему прочему вы еще и не самые сильные! - заключил Ван, теша себя и свое самолюбие этой неожиданной для него самого и для всех окружающих победой, и пытаясь заглушить в себе упреки совести с помощью этого. Впрочем, нарушить Кодекс в глубине души, это не то, что нарушить его прилюдно.
- Банзай! - заорал толстяк и выпустил ударом ножа весь остальной жир вместе с кишками и прочими внутренностями. Так полагалось в их элитном орлене.
И теперь по Закону о Законах Ван становился владельцем состояния умершего толстяка, если у того не было хотя бы двоих детей мужского пола. Но независимо от этого Ван становился мужем всех жен побежденного.
* * *
Артур пересчитал денежки, ссыпал их со стола в кошель и спрятал его.
- Ну, как у тебя теперь твои дела? Что за наследство перешло тебе от этого Чхуна Чхунгасвамипутрандика? - спросил он у Вана, который со всех сторон осматривал диковинного уродца-женщину.
- Да-да-да... - Ван весь был поглощен созерцанием этого чудовища с тремя культями вместо ног и левой руки, без правого глаза...
- Ты слышал мой вопрос? - Артур заглянул ему в лицо, взяв за плечо, и повторил свой вопрос.
- Денег у него куры не клюют... не клевали! Жен у него было четыреста шестьдесят одна, а дочерей - сорок девять! Итого у меня теперь пятьсот семьдесят три жены!
- Ну, я могу лишь склониться в глубоком реверансе перед тобой... Надеюсь, ты не очень возгордишься?.. Кстати, в их орден вступить не намерен?..
- Нет, не такие уж они там крутые! Я подумаю свой орден организовать!
* * *
Ван вспомнил о той, из-за которой все это и свалилось ему на голову.
- Что это за ерунда такая?.. - Ван валялся на постели и плевал в потолок опиумными шариками. Он перекатал пару шариков, что остались у него во рту, из левой щеки в правую, все больше пьянея. Наркотический туман нарастал и шастал справа налево и слева направо...
Вдруг сквозь него мягко прорвалась изящная женская рука с тонкими длинными пальцами, покрутилась у Вана перед глазами и пропала. Через мгновение звуки необычайно прелестной музыки, шелестя, смешиваясь с туманом, заполнили уши Вана космическими вибрациями, идущими прямо со звезд, с солнца, с луны, с планет, и черт знает, что только не заключалось в этих невообразимых колебаниях...
И в пик всему возник голос. Неведомо прекрасный голос ветра, бушующего на просторах полей и в дебрях лесов, голос дождя, шелестящего среди холмов и равнин, по оврагам и под склонами, голос огня, что трещит в костре среди холодной ночи...
Ван растворился в этих звуках и застонал от наслаждения.
Музыка продолжалась, но голос стих на мгновенье и внезапно возник в шепоте возле самого уха:
- Как тебе понравилось мое пение?..
- О-о-о! - он потянулся к ней губами и руками, как слепой котенок, но обнял лишь туман.
- Где ты?..
Но туман затихал, а музыка медленно затухала...
Ван с трудом поднялся и увидел ее силуэт, удаляющийся на фоне восходящего солнца.
- Стой! - заорал он, но ее фигура скрылась за холмами.
Ван выскочил из комнаты, разорвав пелену тумана, и побежал к солнцу, покачиваясь от наркотического опьянения, которое медленно его покидало. Он сплюнул опиумные шарики, но силы покинули его, и он свалился на грядку с огурцами.
* * *
- Женщина - это животное, и обращаться с ней надо как с животным, - говорил Артур, скаля свои исключительно белые, но хищные зубы, - Я ее ставлю ее раком, пежу в ср... и посылаю на...! Да им только и надо от мужчины одно - по...ся! Голодные, как суки! Аж стонут от вожделения! А спроси ее что-нибудь - смотрит, как тупое животное, рот разинув, улыбается, потом поворачивается и задницей становится - ждет, чтоб я ее вы...! Тьфу ты! Только этого и ждут! До того...
- Н-да! - Ван вдруг подумал про себя, что Артур жесток и до того забил своих жен, что они отупели и стали действительно как животные. Это навело его на размышления о своих женах, что в свою очередь навело на воспоминание о вчерашнем случае. Эта мелодия преследовала его, не давала ни есть, ни спать, ни думать спокойно. Он дни напролет думал об этой женщине и ее чудном голосе. Он вспомнил следующее утро, как он вошел на женскую половину и трезвыми глазами взглянул на нее, и у него помутился взор, перехватило дыхание, по всему телу прошла судорога и мурашки бегали по спине, потом напал легкий столбняк. Она ответила ему милой улыбкой и что-то сказала. По всем правилам общения с женами он должен был отлупить ее по возможности покрепче, да посильнее. Но на глазах у трех жен он мелко задрожал и бросился прочь то ли от страха, то ли от смущения. То же самое повторилось чуть позже, и Ван больше не ходил туда, да из дому он тоже сбежал...
- Ты о чем задумался? - Артур, как заправский врач на комиссии, пощелкал пальцами перед носом Вана, - Алло! Очнись!
- Да?! В чем дело?
- Симптомы весьма странные... Что это за болезнь такая странная у тебя, милый? По всему видать - меланхолия! Вроде так? Но отчего?!
- Ладно, Артур, я, пожалуй, пойду! - Ван встал уходить.
- Да что случилось-то?
Ван испуганно отвернулся, так как сильно покраснел.
- Сын заболел, - буркнул он первое, что пришло ему в голову.
- Постой-ка! Ведь у тебя нет сына!
- Да? Точно - нет! Ну, ладно, я пойду! - и он со всех ног бросился прочь.
"Друг... Никому не расскажет... Такая слабость... Мужик я или нет?!"
* * *
- Поди прочь! - Ван встал, застегивая ширинку и отталкивая женщину.
Жена убежала прочь из комнаты, на ходу натягивая одежду.
"Не могу я с ними! Ничего не выходит! Будто бы зоофилией занимаюсь, ей-богу!.. Еле кончил!.. Ужас! Эта Ми творит со мной, Бог знает что! О, Великий Сын, почему я не могу треснуть ее по башке?! Или хотя бы под зад! Ужас!!!"
Смутные воспоминания из глубокого детства принесли некоторое объяснение происходящему. Что-то такое же было тогда. Это было как-то связано с матерью, которую отец... Она умерла, но он не понял тогда всего произошедшего - объяснение пришло гораздо позже, да и новые впечатления тогда стерли многое из произошедшего. Обычно мальчики после шести лет отправлялись в лагеря обучения. И всякая связь с женщинами у них обрывалась до той поры, когда им предстояло в двенадцать-тринадцать лет совершить первый половой акт в Доме общих жен. К тому времени уже все детские воспоминания заменялись богатыми впечатлениями юности. Но Ван помнил какое-то очень доброе тепло из детства. И вот теперь это тепло у него прочно ассоциировалось с Ми.
Где-то вдалеке заиграла музыка. Та самая музыка...
Ван выглянул в сад - музыка шла из-за яблочных деревьев. И снова этот чарующий женский голос возник, словно в бредовом сне, возник какими-то умопомрачительно высокими нотами.
Ван, как сомнамбула, двигался на эти чарующие звуки.
Далеко-далеко за туманной грядой
Есть такая земля, где находят покой,
Где в бездонных глубинах Вселенной
Души падших находят забвенье,
Где в сердцах беззаветно счастливых
День и ночь сплетены воедино,
Зима с летом играют, как дети, -
Есть такая земля на свете...
Ван, тише мыши, подкрался к женщине, сидевшей под яблоней и плетущей венок из одуванчиков. Он залег в кустах и слушал эту чарующую мелодию.
Когда музыка стихла, женщина внезапно встала и подошла к кустам, где прятался Ван. Она раздвинула ветви, взглянула в лицо мужа, улыбнулась и водрузила ему на голову венок из одуванчиков.
- Венчаю тебя на царство Цветов, о, муж мой! Будь славным королем!
Ван, потупившись, как нашкодивший школьник, теребил в руках веточку с недозревшим яблочком.
- Я... послушай, Ми... Я ничего не понимаю...
- Вот мой бывший муж действительно ничего не понимал, а ты - самый замечательный мальчик, который понимает красоту. И, быть может, ты поймешь, что такое любовь! Эти книги запрещены, но я раздобыла одну и поняла... Я дам тебе ее почитать...
Ван вдруг понял, что-то, чего он так боялся - разговор с Ми - оказался не так уж страшен. Теперь он увидел, что с ней ему очень просто и легко, даже легче, чем с любым из друзей.
- Когда-то мама мне говорила что-то такое, но потом отец избил ее и она умерла...
- Бедный! - Ми села рядом с ним и нежно, как мать, обняла его и приняв его голову к себе на грудь, - Бедный маленький мальчик... Сколько тебе было лет, когда ее не стало?
- Около шести.
- Тебя никто не любил! Но теперь любить тебя буду я!
У Вана перехватило в груди. Он ощущал себя на вершине блаженства, у него не было слов, чтобы описать это чувство. Это новое слово, что сказала Ми: "любовь", "любить" - он пока не понимал этого, но сердце отзывалось на него, сжималось и трепетало в груди.
- Сейчас я принесу тебе эту книгу, - Ми убежала в дом, и пока ее не было Ван с улыбкой погрузился в мечты и, закрыв глаза, он увидел ее милую улыбку, красивые глаза, нежные руки... Он знал, что все будет ясно и просто, когда он прочтет эту книгу...
* * *
"Вот идет моя судьба..."
"Сон укрепит тебя, ты станешь рассуждать. Рассуждать мудро. А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я. Так говорила Маргарита..."
Странный мир древних очаровывал глубиной тех переживаний и событий, которыми жили предки.
Ван на одном дыхании прочел эту книгу и, закрыв ее, уставился в окно на давно вставшее солнце и улыбнулся.
Утро подарило ему радость понимания. До конца он, конечно, эту тайну не понял, но он понял, что это - самая великая и непостижимая тайна.
Его сердце очнулось ото сна.
Но пришел посланник и окатил его холодным душем:
- По Закону о Законах Вам предписано выступить на конкурсе "Красоты женской". И привести Вам нужно самую красивую свою жену. Общепризнанно, что это - Ми. Вы знаете: что будет с вами, если Вы не подчинитесь.
Когда посланник ушел, Ван упал в кресло и первый раз со времен детства заплакал.
Тихо вошла Ми.
- Ты прочел мою книгу? - спросила она.
- Да. Спасибо тебе, - он обнял ее и изо всех сил прижал к себе.
- У тебя есть выход, - сказала она вдруг.
- Что?! Ты слышала?
- Либо стукни меня пару раз в глаз, либо пусть это сделает кто-то из жен, либо... отведи на конкурс Синглу, что ты купил у Артура...
- А как же сам Артур? Он же узнает ее!
- Он уехал с планеты!
- Как? Откуда ты знаешь?
- Сингла говорила. Не удивляйся, - я понимаю язык немых.
- Спасибо за совет... Однако я вижу, что ты не только красива и талантлива, но и чертовски умна. И кроме всего прочего я тебя... я тебя люблю!..
Ван и сам удивился, но Ми приблизила свое лицо к его лицу, и он утонул в ее глазах, растворился в ней...
* * *
"Для того, чтобы получить право на космический корабль, я должен иметь больше тысячи жен. И раз уж я обязан участвовать в этом идиотском конкурсе, то я должен и выиграть его, чтобы получить главный приз: всех жен, участвовавших в конкурсе. А их-то ведь больше четырех сотен... И тогда прочь с этой дурацкой планеты..."
Зал был полон мужичками со всей планеты. В конкурсе участвовали самые богатые и знаменитые. Все они сидели в первых рядах этого гигантского зала. Время от времени один из них уходил и вскоре выводил на сцену свою жену, избитую до крайней степени.
Судьи конкурса - три толстяка, члены "Наглости и Счастья" - по всей строгости Кодекса судили сей конкурс, а толпа бешено рукоплескала, свистя, визжа, хохоча и крича всякую чушь...
Настала очередь Вана, и, когда он вывел на суд то существо, зал застонал от восхищения и своих "эстетических" чувств...
Жаль, что не было Артура, ведь даже он не узнал бы эту женщину, так как она была перебинтована и на бинтах была кровь. Благодаря пластической операции, ее нос - единственное, что отличало ее от Ми в форме лица - приобрел нужные очертания, а стеклянный глаз вместо недостающего пугал своей пустой странностью. Кровь, естественно, взяли от свежезарезанного поросенка. О всех подробностях, конечно, зрителям сообщено не было...
И конечно все опасения Вана оказались напрасны, так как Ми умудрилась сделать за него все необходимые подарки судьям, отчего те не обратили внимания на кое-какие недостатки и не дали распоряжения проверить их и, кроме того, стали весьма благосклонны к Вану.
Когда Ван узнал о победе, то очень удивился, а чуть позже понял, что жена у него - просто кладезь мудрости, раз ей удалось подкупить столь "наглых и счастливых" судей. Как она ему впоследствии рассказала, ей удалось переодевшись мужчиной уговорить их на справедливое решение.
* * *
- Теперь мне не хватает лишь двух жен, - Ван тоскливо глядел в окно на красные облака, обрамляющие закат.
- Зачем ты так стремишься улететь отсюда? - Ми была полна счастья и любви к нему, и ей больше ничего не было нужно.
- Ты столь умна и мудра, но не можешь этого понять?! - полувопросительно сказал Ван.
Он вскочил и бросился на пол перед ней. Ван обнял ее колени и взглянул ей в глаза.
- Я хочу быть с тобой! Лишь с тобой одной!.. А остальных спасти от этой идиотской жизни!..
- А как же дети? Ведь мальчики - несказанная радость... редкость.
- О, Великий Сын, я не могу разрешить все эти вопросы! Я уже по уши в этих проблемах!..
- Все очень просто! Надо легче смотреть на жизнь, и все ее проблемы окажутся всего лишь бесконечно малыми частицами по сравнению с бесконечностью Вселенной. Лишь сравни эти две величины, и ты поразишься ничтожностью своих проблем!
- Но ведь они не исчезнут!
- Перестань смотреть на них, как на нечто неразрешимое! Ведь возможности человека безграничны! Очнись! Ведь именно твои проблемы ограничивают твои способности и возможности!
* * *
С Вана содрали за этих двух женщин огромные деньги, но овчинка стоила выделки. Теперь, после этого, он уже мог купить себе космический корабль и право на полеты в Космос. Он купил все необходимые припасы и топливо, кроме того, он уплатил множество налогов и спустя месяц после конкурса они улетели прочь с этой планеты...
Во время полета Ван умудрился-таки, по настоянию Ми, оплодотворить большинство своих жен, и к концу полета у него родилось пятьсот девочек и семь мальчиков. Еще сотня женщин была беременна.
Ми родила ему тройню - двух девочек и мальчика.
У Вана возникла поразительная мысль о том, что мальчики чаще рождаются в том случае, если любовники друг друга любят.
- В таком уродливом обществе, как наше, возможно все, - заключила Ми.
Они построили город на этой пустынной планете, который был единственным городом во всей Галактике, где не было подчинения Закону о Законах.
- Жены, - сказал Ван, стоя в открытом люке космического корабля, - я оставляю вас на этой чудесной планете! Прощайте! Плодитесь и размножайтесь!
Женщины с детьми и без детей, протягивая руки, бросились к кораблю, но люк закрылся, и корабль тихо-тихо поднялся вверх и, выйдя за пределы атмосферы, рванул в бездну и полетел прочь из этой Галактики далеко-далеко в бесконечность Вселенной...