Аннотация: Есть ли с мире Совесть и есть ли на свете Чудо?.. Посвящается другу, художнику, писателю, а ныне астрологу В.Г.
Картина
Руслан Рубекис с детства мечтал стать художником. Он пытался рисовать всем, что оставляло след: мелом, куском кирпича, углем, соком листьев - что попадалось под руку. О бумаге для рисования Руслан мог только мечтать, мать воспитывала его одна, и с деньгами было туговато. За количеством исписанных тетрадок мать строго следила, они были предназначены только для школьных уроков.
Однажды попался довольно удачный калёный булыжник, который Руслан использовал для процарапывания в белёном цоколе старого дома подобия наскальной индейской живописи и витиеватых готических узоров. Получилось просто здорово, на взгляд юного художника и детворы. Но жильцы дома почему-то решили, что цоколь испорчен. Пришлось матери оплачивать побелку из их и без того скудного бюджета.
А когда Руслан шариковой ручкой изрисовал татуировками плечи и руки почти всему детскому населению двора, на него ополчились ещё и родители этих детей, потому что не было горячей воды!
Всю оставшуюся жизнь Руслан с содроганием вспоминал этот момент своего нелёгкого детства: после нанесения "татуировок" ему был устроен самый настоящий суд взрослой половиной двора. Ругая мальчишку последними словами и явно намекая на "безотцовщину", соседи сокрушённо сочувствовали его измученной матери, а та, сгорая от стыда, смахивала слёзы. Решение "суда" было непреклонно: Руслану следовало прекратить рисовать! "Нигде и никогда!" - эти слова жгли, как огнём, всё крутились и крутились в голове. А мысли метались; "Что же делать?" Представить свою жизнь без рисования Руслан не мог. Это было всё равно, что умереть. А ведь так хотелось стать великим художником и создать свой шедевр - на века... Неужели это всего лишь пустые мечты?
От отчаяния и чтобы заработать немного денег, Руслан устроился работать разносчиком газет. Так у него появилась бумага для рисования: газетные поля и цветные рекламные вкладыши, которые мало кто читал. Но юный художник стал осторожен, поля разрисовывал несильно, вкладыши самых сварливых соседей не трогал, а газеты с рисунками клал в ящики людей, наиболее добродушных на вид. Большие рисунки на газетных полях, конечно, не умещались, получались миниатюры. Но техника совершенствовалась.
У Руслана стала появляться кое-какая мелочь, и он смог, наконец, накопить на настоящие краски. Миниатюры в газетах стали цветными. В основном Руслан изображал парусные корабли в море и какие-то экзотические острова с пальмами. Он не знал, почему именно это хотелось нарисовать, но в процессе творения чувствовал, как будто за спиной выросли крылья, такой был душевный подъём. Наверное, это и называлось вдохновением.
Однажды Руслана остановил у подъезда седой профессор-физик из соседнего дома. В руке у него была разрисованная юным художником свежая газета. Сердце мальчика похолодело. Вот уж кто, Руслан был уверен, не читал рекламных вкладышей!
- Послушай, парень, это твоя работа? - вроде бы дружелюбно спросил он. Бросив несмелый взгляд, Руслан увидел свою лучшую миниатюру, сделанную внутри "окна" на рекламе пластиковых окон "Шарм": морская баталия в лучах закатного солнца. Он молча кивнул, всё ещё ожидая скандала.
- И эта? - профессор развернул вчерашнюю газету. Хотелось по-детски оправдаться, но это было ниже достоинства Руслана Рубекиса, и он сказал твердо:
- Я не могу не рисовать, понимаете? Лучше умереть!
- Что ты, что ты, дружок! - ответил физик. - Я только подумал, а не сходить ли тебе в художественное училище? Вот что. Там работает брат моей жены. Я ему позвоню, он поможет тебе с поступлением. Поднимись-ка ко мне.
Родственник почтенного физика оказался преподавателем истории искусства в художественном училище. Но его помощь на экзаменах Руслану не потребовалась: он показал блестящие результаты, набрав наивысший балл. Будущий художник даже несказанно удивил комиссию: когда речь зашла о предоставлении на просмотр рисунков, сделанных дома за последний год, Руслан положил на стол председателя комиссии ворох газет, заботливо собранных соседом-физиком!
- Боже! - изумлённо вымолвила дородная седовласая женщина-председатель, оторвавшись от миниатюр. - Такой талант не может пропасть!
Все три члена комиссии в едином порыве потянулись рукой в стол. Перед Русланом оказалось сразу три пачки чистой белой бумаги.
Узнав о поступлении сына в художественное училище, мать немного поворчала о "вечно бедных художниках", о том, что надо больше зарабатывать... Но тут Руслан решился показать ей свои рисунки на газетах, и мать ошеломленно замолчала.
- Да, - сказала она наконец. - Ты и вправду родился художником, сынок.
- Как мой отец? - спросил Руслан.
Мать посмотрела на него долгим-долгим взглядом, но не ответила.
Учёба давалась Руслану неравномерно: то легко, то чрезвычайно трудно - сказывалось отсутствие опыта работы с материалами. Но на втором году обучения Руслан настолько освоил все техники, что стал лучшим на курсе. Теперь все студенты, если у кого что-то не получалось, шли только к нему. Руслан помогал и объяснял, как мог. Сокурсник Витя Полюсов за эту помощь не раз предлагал Руслану деньги, но тот категорически отказывался - как брать деньги с однокурсника? Каждый раз дарить кисти и краски было неуместно, да Руслан и от таких подарков отказывался. И Виктор, зная о бедственном положении приятеля, решил ему в помощь найти хороший заказ, даже не предполагая, какой поворот в судьбе художника из этого получится.
Так Руслан познакомился с Ильёй Паниным. Тот учился на последнем курсе художественно-графического факультета университета, но рисовать за пять лет так и не научился. Зато у Ильи было множество связей, и с тем, чтобы заказать сделать за него какое-либо художественное институтское задание, не было проблем. Илья пообещал Руслану найти "кучу элитных заказов" на картины, но для начала подтянуть его "хвосты" в институте. Руслан нарисовал для Панина два-три десятка студенческих работ, две картины маслом для диплома и получил кое-какие деньги и море обещаний на большие заказы от Ильи, после чего тот исчез. Не слишком надеясь на эти обещания, Руслан продолжал учиться и, конечно, много рисовал, но так же бедствовал. Радовался, когда что-то из картин удавалось продать на местных ярмарках или в художественном салоне "Круг", но покупали нечасто.
Все годы обучения в душе Руслана жила большая мечта. Зародилась она еще в детстве, когда он рисовал корабли на газетных полях, а по мере совершенствования художественных навыков становилась всё ярче и начинала казаться ближе. Это была мечта создать Шедевр. Руслан часто размышлял о том, какие качества и характеристики делают ту или иную картину шедевром искусства, но приходил, иной раз, к совершенно противоречивым выводам, причем обе позиции казались верными. Такие вещи, наверное, вряд ли поддаются логическому объяснению. Высокое воздействие подлинного искусства возможно лишь на чувства. А эстетическое чувство прекрасного у Руслана было безупречным. Свой будущий шедевр Руслан буквально видел перед глазами (особенно когда закрывал их). Картина приходила во снах, в грёзах, словно уже жила наяву, в двух шагах от материализации. Конечно, это было море. Пологий песчаный берег, становящийся всё круче и переходящий в скалистый мыс, и огромные вековые сосны с длинными иглами, а чуть ближе - пальмы, или оливы?..
Два года Руслан работал над Картиной, часто рисуя ночами и даже целыми сутками. Окончив училище, Руслан поступил на работу оформителем в ДК, но писать Картину ещё продолжал, совершенствуя каждую деталь.
Как-то в обеденный перерыв к нему на работу пришёл Илья Панин с двумя связками картин.
- Слушай, я к тебе по делу, важно начал он. - Я продвигаю наших художников в столице. Хочешь поучаствовать в выставке? - тут Илья замолк на полуслове, уставившись на Картину. - Вот это класс! - восхитился Илья. - В столице такую с руками оторвут! Сколько ты за неё хочешь?
- Да я не продаю пока, - начал Руслан.
- Почему? Штук за двадцать, а?
- Нет, - сказал Руслан.
- Мало? - Илья сделал озабоченное лицо. - Или ты мне не доверяешь? Ну вот, смотри, это твои однокурсники мне прода... ну, поручили, то есть, выставить в столице. Между прочим, в лучшей московской галерее, - Илья быстро разобрал одну из связок, показывая Руслану. Тот узнал довольно неплохие работы своего однокурсника Никиты Соколова и ещё нескольких знакомых по училищу. О том, что Илья скупал у ребят работы по дешёвке, а сам продавал их потом в Москве втридорога, Руслан даже не мог помыслить.
- Ну, хорошо, - сказал он. - Я выставлю эту картину. Но под твою ответственность, Илья. И никакой продажи, просто на выставку, понятно?
- Как скажешь, - быстро согласился Илья. - Не продавать, так не будем. Но это должны видеть все! Давай упакуем хорошенько.
Панин очень спешил и всё время что-то болтал о столице, галереях, выставках. И Руслан в этой кутерьме оставил лишь торопливый автограф в правом нижнем углу Картины.
Через две недели, когда в Москве должна была открыться та самая выставка, у Руслана тяжело заболела мать. Ему пришлось устроиться на вторую работу, чтобы оплачивать дорогостоящую диагностику и лечение. По ночам Руслан сидел у дверей реанимации и ждал новостей о здоровье матери. Ему было очень страшно. Естественно, интересоваться новостями культуры Руслану было некогда, как, впрочем, и вообще смотреть телевизор.
Однажды утром Руслану позвонили в ДК, на основную работу. Звонок был неожиданный и очень странный. Незнакомый женский голос, расслабленно-столичный, предложил Руслану хорошую работу. И в обеденный перерыв Руслан решил сходить по указанному адресу. Компания "Мальта Ко" снимала комнату в близлежащей школе. Руслана встретила приятная высокая женщина в открытом платье.
- Мы предлагаем работу для художников, - начала она, когда Руслан устроился на школьном стуле. - Вообще вступление в наш проект возможно только после внесения минимального взноса, в сумме ста долларов. Но для Вас мы готовы сделать исключение, по рекомендациям нескольких влиятельных человек, купивших Ваши картины. Наша главная компания находится на острове Мальта.
Руслан опешил.
- Я должен буду туда поехать?
- Конечно. Но всего на два месяца. Компания оплачивает проезд, проживание в летнем домике на берегу океана, питание, материалы. При возвращении мы Вам подыскиваем новые заказы. И, возможно, снова Ваш выезд за рубеж, хотя и не обязательно на Мальту. Может быть, во Францию или Англию.
- А в чём заключается работа?
- Написание картин, копий, а также тиражирование их с помощью специально сделанных матриц - это называется сериография.
- Но Руслан, послушайте, в сериографии нет ничего, постыдного для художников. Вы знаете, какой спрос за рубежом на хорошие картины? Копию можно нарисовать, самое меньшее, за день-два, так? А серий за это время выпустить десятки, понимаете? К тому же и матрицы, и серии Вы будете делать сам. Для Вас уже найден заказ на три картины, две копии и двадцать серий. Стоимость каждой картины - тысяча долларов. Вы сомневаетесь, Руслан?
- У меня мать в больнице.
Женщина подумала.
- Хорошо. Мы поможем Вам нанять сиделку, пока Вы в отъезде. Так что?
- Согласен, - неуверенно сказал Руслан. Осадок в душе всё равно не проходил. Женщина, ободряюще улыбаясь, достала уже готовый контракт на его имя. Подписывая, Руслан никак не мог отделаться от мысли, что купили его самого.
Прибыв в Москву, Руслан вспомнил о выставке, но съездить в галерею времени не оставалось, надо было не опоздать на самолёт на Мальту. В буфете аэропорта был огромный телевизор. И первое, что увидел Руслан с его экрана, была Картина! Она была, конечно, обработана для телевидения, оцифрована - или как это называется? Но свою Картину Руслан узнал бы в любом виде. А сейчас его шедевр был обычным рекламным роликом! "Морю и солнцу радуются дети, взрослые тоже мечтают о лете! Внешхапбанк поможет вам встретить отпуск среди пальм!" Или что-то в этом духе. Руслан был настолько поражён увиденным, что не мог ручаться за правильность услышанного (конечно, частицы "хап" в названии банка быть не могло?). Что делать? Позвонить на телевидение? Или во Внеш...этот... банк?
- Мне нужно позвонить, - сказал Руслан сопровождающему его представителю "мальтийской" компании.
- Извините, Руслан Валерьевич, Вы должны лететь. Самолёт через десять минут. На Мальте у Вас будет телефон - звоните в любую точку земного шара.
Художник вздохнул. Парень был прав: сейчас он уже ничего не успеет выяснить, да ещё по справочной, да ещё и не сразу дозвонишься...
На Мальте Руслана встретил другой сотрудник компании, оказавшийся переводчиком. По-английски этот малый шпарил быстрее, чем на родном русском. Бодренько договорившись о чём-то с водителем, переводчик повёз Руслана к его будущему месту работы и обитания. Лишь только такси повернуло на скоростное шоссе, художник снова увидел свою Картину. Это был рекламный стенд с неким английским слоганом.
- Это - моя Картина! - объяснил Руслан. - И я хочу знать, почему я всё время вижу её в рекламе?
Водитель нахмурился и потёр висок.
- О нет, - сказал переводчик. - Автор, конечно, должен обязательно дать согласие на использование своих произведений в рекламе. Но Вы ошиблись, Руслан Валерьевич, эта картина написана художником из России Ильёй Паниным.
- Как же так? - пробормотал Руслан, не в силах больше ничего произнести. Внутри всё словно куда-то упало. Дальнейший путь Руслан видел как сквозь хлопья ваты. Кажется, Картина на рекламных стендах попадалась ещё раза три-четыре.
- Вам плохо? Укачало? - поинтересовался переводчик, нащупывая пульс у Руслана на руке.
- Да. Мне плохо, - ответил он каким-то деревянным голосом - голос не слушался, срываясь на хрип. - Где я могу найти юриста?
- О, только завтра, Руслан Валерьевич. Уже восьмой час вечера, рабочий день закончен. И Вы должны отдохнуть с дороги.
"Панин! Илья!" - в голове Руслана больно вспыхивали искры. Переводчик подхватил за плечи теряющего сознание художника и вызвал врачей.
Руслан очнулся под утро и обнаружил себя в домике-бунгало на широкой кровати с накрахмаленными простынями. Горел голубоватый ночник- "таблетка" За стеной шумел прибой и шипела пузырями океанская пена. Что-то больно ткнуло Руслана в бок. Он нащупал там пульт от телевизора и нажал кнопку. На экране снова была реклама с Картиной, говорили по-английски. Руслан полистал каналы. Несколько раз наткнувшись на Картину (в рекламах), нашёл русскоязычный канал.
- Вчера в Венеции было закрытие выставки популярного российского художника Ильи Панина, - рассказывала миловидная дикторша. - Появление этого молодого таланта поразило мир. Давно человечество не видело работы, достойные традиций великих мастеров-классиков!
У Руслана закружилась голова, в глазах потемнело.
- ...такой талант! - видимо, Руслан на мгновение отключился, пропустив кусок похвальбы. - Илья Панин - восходящая звезда живописи мирового значения! Все работы, представленные на выставке, находятся в частных коллекциях по всему земному шару.
Первой в ряду живописных работ была показана Картина.
- Моя Картина, - Руслан застонал. Далее в видеоряду он узнал несколько картин своих сокурсников. Больше смотреть не было сил. Руслан с размаху забросил пульт за кровать и зажмурился.
Юрист явился к художнику сразу после завтрака. Впрочем, Руслан ничего не поел, сделав только пару глотков кофе. Художник сбивчиво рассказал юристу, что случилось с его Картиной. Тот сразу всё понял, задал несколько уточняющих вопросов. Потом покачал головой:
- Я Вам верю, Руслан Валерьевич. Но, боюсь, ничего уже сделать нельзя. Насколько я знаю, у Ильи Панина на все эти картины есть авторские патенты. Вы понимаете, о чём я говорю? Даже если Вы докажете, что кто-то видел, как Вы рисовали Картину, Панин всегда сможет заявить, что это была копия! Нужно защищать своё авторское право, когда отдаёте картины на выставку.
- Что же мне делать?
- Попробуйте уйти в работу целиком, увлечься. И не забывайте по окончании узаконить своё авторство.
Через час Руслану в мастерскую принесли заказы на сериографию и копию. Взглянув на образец, художник застонал и закрыл руками глаза. Конечно, это была Картина! В виде хорошей компьютерной репродукции! И с неё надо было написать копию! Да ещё растиражировать её, его собственную Картину!
- Могу я отказаться от этой работы? - еле сдерживая дрожь в голосе, спросил Руслан у девушки-секретаря, которая помечала что-то в его контракте.
- Как - отказаться, Руслан Валерьевич? - она была безмерно удивлена. - Почему?
- Я не могу...писать...эту...картину, - выдавил Руслан.
- Но послушайте, её автор, Илья Панин, рекомендовал Вас нашей компании. Он сказал, что только Вы можете...
- Конечно, только я! Ведь я и есть автор Картины, а не Илья Панин! - закричал Руслан, не в силах больше сдерживаться. - Это моя Картина! А он её украл, он - вор!
- Он - автор этой картины, - спокойно ответила девушка, - по закону. И не надо кричать.
- Простите, - тихо проговорил Руслан. - Я очень разволновался. Но мне, правда, нужно срочно уехать. Как это сделать?
- Вы можете уехать в любое время. У Вас оплачен обратный билет и виза. Но если Вы сейчас уедете, Руслан Валерьевич, то должны будете возместить компании все расходы и неустойку.
- Мне всё равно, - ответил Руслан. - Принесите, пожалуйста, мои документы и билет, если можно, на сегодня.
- Как скажете, - девушка пожала плечами и вышла.
Руслана била дрожь. Он пытался хоть немного успокоиться, но ничего не получалось. В комнату несколько раз заглядывали: переводчик, второй секретарь, кажется, ещё кто-то, но заговорить с художником не решились, увидев выражение его побледневшего лица. Руки Руслана нервно комкали и медленно распрямляли цифровую копию Картины.
Через два часа, кое-как взяв себя в руки, Руслан отправился на самолёт.
Семичасовой перелёт с Мальты отнял у Руслана последние силы. Во всяком случае, он чувствовал, что бороться за свою Картину уже не может. Мысли путались, крутились лишь обрывки выматывающих душу услышанных фраз: "восходящая звезда Ильи Панина", "это потрясёт мир!", "настоящий художник", "живопись, сравнимая с рукой великих мастеров".
"Бездарность! Жульё!" - Руслан в бессилии стискивал зубы.
Как он добрался из Москвы до своего запылённого городка, Руслан не помнил. По привычке в подъезде он сразу полез в почтовый ящик, где обнаружил счёт с долгом за невыполненный контракт на Мальте. "Вот это скорость! Уже счёт здесь!" - кусая губы, Руслан бегом кинулся вверх по лестнице и долго не мог попасть трясущимися пальцами с ключом в замочную скважину. Наконец он захлопнул за собой дверь, прислонился к ней спиной и беззвучно заплакал. Через несколько минут Руслан заставил себя успокоиться, потом порвал счёт в мелкие клочки и долго топил их в унитазе.
- Это моя Картина! Поняли? - кричал Руслан, давя рычажок бачка и поливая струями воды "хорошую работу за границей". Оставив в покое бачок, Руслан помыл руки и побрызгал водой в лицо.
- Так, надо отвлечься, - сказал себе Руслан. Но по телевизору наверняка показывали "восходящую звезду", Илью Панина, или какую-нибудь рекламу с его, Руслана Рубекиса, Картиной. Художник взял с полки свой любимый роман о девяти принцах и улёгся на диван. "Все авторские права защищены. Воспроизведение всей книги или её части без разрешения владельцев прав преследуется по закону", - строчки мелким шрифтом на обратной стороне титульного листа больно резанули глаза. Сердце ухнуло куда-то вниз и громко застучало в висках.
Ночью Руслану приснилась Картина. Словно он стоял в некоем месте, глядя на знакомое до боли изображение, как в экран телевизора. Потом произошёл "наезд камеры", и Руслан оказался внутри, в своей Картине.
Окружающий пейзаж не ограничивался рамками нарисованного. Там, где на Картине обрывистый скалистый берег, казалось, переходил в небесной высоты кручу, здесь не было никакой горы - недалеко от обрыва стояла вилла в испанском стиле. К дому вели вырубленные в скале ступени, напомнившие Руслану Колвир из хроник Желязны. В тот момент, когда художник решил подняться по лестнице, он проснулся.
Весь следующий день Руслан был под впечатлением этого сна. Делал машинально домашние дела, варил машинально кофе и жарил яичницу.
Вечером Руслан поехал к матери в больницу. Едва увидев посетителя, пожилой врач кинулся к нему и чуть ли не силой увлёк в свой кабинет.
- Руслан Валерьевич, - сказал он. - Как удачно, что вы вернулись из поездки так скоро. Мы обследовали вашу матушку...
- Если вы намекаете на оплату.., - начал Руслан.
- Нет-нет, - поспешно возразил врач. - Для вас всё бесплатно. Я намекаю... на жизнь. Дело в том, что первоначально мы обследовали вашу маму по причине болезни сердца, а теперь оказалось, что причиной резкого ухудшения её самочувствия - онкология, - врач тяжело вздохнул. - Максимум жизни - две недели.
Комната сложилась, как картонная коробка. Холод в груди и огонь внутри головы. Кажется, медсёстры даже что-то ему кололи. Руслан лежал на кушетке, а врач держал его за руку.
- Если вы сейчас её выпишете домой, с таким ужасным самочувствием, - сказал Руслан врачу, - она сразу поймёт, что безнадёжна. Человек должен надеяться до последнего. Разрешите мне побыть с ней эти две недели? Я оплачу своё пребывание.
- Нет, не надо платить, Руслан Валерьевич. Для ... них всё в клинике бесплатно.
Мать уже вторую неделю держали на наркотиках. Почти всё время она спала, а когда просыпалась, Руслан садился рядом и держал её за руку, пытался что-то рассказывать. Голос подводил, часто срываясь. Мать понимала всё, слабо улыбалась и морщилась от приступов боли. Когда боль становилась невыносимой, её руки начинали жестоко сминать простыни, и Руслан бежал за медсестрой.
Во время одного очень сильного приступа боли, когда Руслан уже кинулся было за помощью, мать остановила его и даже попыталась сесть. Руслан приподнял ей подушки и налил воды.
- Сынок, - слабым голосом сказала она. - Я никогда тебе не рассказывала о твоём отце. Ты был прав, когда решил, что он художник. К тому же, грек. Валериас Рубекис, - Руслан видел, как тяжело матери даётся каждое слово, но только гладил её руку, не в силах остановить откровение. - Мы познакомились в Москве. Он рисовал городской пейзаж прямо на улице. Милиционер пытался его прогнать, а я заступилась, сказала, что это мой двоюродный брат, который приехал из-за границы, и показала свой паспорт с московской пропиской. Ты помнишь, мы раньше жили в Москве? - Руслан покачал головой. - Ну как же, вряд ли. Тебе полтора года было, когда переехали сюда. Уже без Валеры.
Прочитав испуг в глазах сына, мать невероятным усилием продолжила рассказ. Голос её всё больше угасал.
- Нет, с ним ничего не случилось. Просто ему так и не дали гражданство. А потом и вовсе выслали на родину. По странным бюрократическим понятиям, он не имел права здесь жить. Потому мы и не могли расписаться официально. Обвенчались только в православной церквушке в Подмосковье.
- Мама, где он теперь? - задыхаясь от волнения, спросил Руслан. - Он жив?
- Я не знаю, что с ним и где он. Мы больше никогда не виделись, - она стала потихоньку сползать с подушек. Руслан кинулся к ней. Мать перешла на еле слышный шёпот. - Найди его, если он жив. Он тебя не бросит...
- Где искать, мама? - шептал в ответ Руслан. - Ты помнишь его город? Как называется его город?
Она что-то ещё пыталась сказать, но Руслан плохо разобрал. То ли остров Тирос, то ли Тэрос...
Мать тяжело вздохнула и закрыла глаза. Руслан бросился за медсестрой.
Следующие три дня она так и не пришла в сознание. Утром четвёртого дня её не стало.
Руслан потерял сон и аппетит и всё обвинял себя в случившемся. Если бы он был хорошим сыном и не доставлял ей в детстве таких проблем, мать сейчас была бы жива. Да ещё то, что у них с отцом приключилось! Как, должно быть, мать переживала, но никому и никогда ничего не рассказывала! И не пыталась бороться. И пахала на двух работах. Руслан почти физически чувствовал, как эти мысли сжигают мозг.
Так продолжалось неделю после похорон. До тех пор, пока Руслан сам не попал в больницу: какая-то добрая душа вызвала "скорую", когда он упал в обморок прямо на улице.
- Руслан, послушай, - сказал ему врач. - Нельзя так издеваться над собой. Сколько времени ты совсем не ел? Неделю? Да, потерять мать очень тяжело. Но ты что же - и сам хочешь умереть? Ты думаешь, она бы этого хотела, твоя мама? Ты молодой, ты жить должен.
Капельницы и успокоительные уколы потихоньку приводили в чувство молодой организм. Невыносимая волна горя в душе стала слабеть. У него есть отец! Теперь появилась чёткая цель - найти отца!
Через неделю Руслана посетили сокурсники по художественному училищу. Словно прочитав его желания, они принесли ему холст, кисти и краски. В первый раз в жизни Руслан писал портрет по памяти. Портрет матери.
Когда его выписали из больницы, портрет был почти готов. Мама на нём улыбалась, она получилась совсем молодой, такой, как Руслан помнил её в своём детстве. Портрет матери Руслан повесил над столом в комнате. Она смотрела на сына с картины и молчала, но Руслану становилось легче даже от молчаливого её присутствия.
За такими роковыми событиями, как смерть матери, затем собственный нервный срыв, отошла на второй план прежняя история с Картиной. Но забыть совсем работу всей своей сознательной жизни, личный шедевр, Руслан не мог. Картина продолжала жить в его грёзах, особенно во снах. Во сне Руслан попадал внутрь Картины: бродил по живописному песчаному пляжу, сидел в тени оливы у мерно покачивающихся у берега рыбацких лодок и посматривал на одинокую виллу на высокой холме. Ступеней, вырубленных в скале, которые Руслан видел в первом сне, уже не было. Но добраться до особняка по-прежнему хотелось.
Картина снилась художнику не каждую ночь, с частотой примерно раз в неделю. Не сразу, но Руслан стал замечать некую закономерность: утром этого дня или на следующий день после такого сновидения ему поступал заказ на написание картины. Люди либо звонили сами, либо через знакомых Руслана, даже из других городов, и однажды из Германии - русская семья.
Когда появился первый заказ, Руслан подумал было, что это вдруг в господине Панине проснулась совесть. Но вскоре, выйдя в магазин, художник увидел на противоположной стороне улицы Илью, который, едва встретив его взгляд, дал такого стрекача, словно на него прицелилась в броске гремучая змея. Руслан успел увидеть дикий ужас в его глазах.
Руслан стал замечать: как только заказанная работа подходила к завершению, в ту же ночь ему снилась Картина, и поступал новый заказ. Мистика. Или одинаковая восемнадцатая случайность? Учитывая, что такого количества случайных совпадений просто не бывает...
Однажды ночью, вновь оказавшись в своей Картине, Руслан сидел у берега на большом плоском камне, похожим на тумбу. Солнечные лучи мягко скользили сквозь редкие облачка, и жарко не было. Оказываясь в Картине, Руслан всегда отдыхал в этой полюбившейся ему бухточке среди тихих всплесков привязанных лодок. В душе было тепло и умиротворённо.
Вдали показался бегущий в его сторону человек. Художник очень удивился - он никогда никого прежде здесь не встречал, это же был его сон! Человек кричал диким голосом и мчался с такой скоростью, словно за ним гналась стая тигров. Бегущий человек быстро приближался, и Руслан узнал в нём Илью Панина. Потом он увидел и то, что за ним гналось. Зрелище было жутким. Илью преследовало само море, выбрасывая тёмно-изумрудные "щупальца", сделанные из воды и желтоватой пены, и хватая несчастного за ноги. Тот отпрыгивал подальше от кромки воды, но тут же в погоню включался песок, пытаясь засосать Илью в бездонные чёрные воронки. Он стремительно выкарабкивался на сырой песок, где воронок не было, но в преследование снова вступало море.
Руслан попытался бежать навстречу Панину, но словно упёрся в невидимую стену. Картина не пускала его помогать плагиатору и вору. Ноги Ильи уже заплетались. Наконец море "щупальцем" ухватило Панина за ботинок, он рванулся и упал прямо в разверзшуюся песчаную воронку. Песок живо сомкнулся над его головой.
Картина стала прежней: умиротворяющая идиллия - спокойное бирюзовое море, тёплый чистый песок.
На следующий день Руслан на остановке встретил Виктора Полюсова, который рассказал про Панина страшные вещи. Несколько месяцев назад (когда Руслан только приехал с Мальты) Илью Панина стали мучить кошмары. Снотворное не спасало. Снился один и тот же повторяющийся ужасный сон: Панин либо тонул в водовороте, либо проваливался в зыбучие пески. Всё происходило в месте, напоминающем какой-то южный остров, итальянский или греческий.
- Я слышал, он украл твою Картину? - сказал Виктор. - Вот, наверное, совесть теперь и грызёт.
- Где он сейчас? - спросил Руслан.
- В психушке. В первой клинической, на Нагорной.
В тот же день Руслан поехал в первую психиатрическую клинику. Но там ему сказали, что Илья Панин прошлой ночью исчез, причём окно палаты оставалось запертым, а дверь оказалась закрыта изнутри. В личных вещах Панина было найдено письмо на имя Руслана Рубекиса, которое ему и вручили. В письме лежала бумага, подписанная нотариусом или патентным бюро о том, что автором картины "Остров Тилос" является Руслан Рубекис. В конверте также оказалась записка с шифром ящика в сбербанке, где хранился ключ от мастерской Ильи, и просьбой того к Руслану забрать оттуда свою Картину.
Руслан сделал это в тот же день. Картина снова была у него, работа всей его жизни, его шедевр.
- Остров Тилос, - повторял Руслан, засыпая, - так мама и говорила - Тилос.
Но откуда у Картины появилось это название, Руслан не знал. Во время написания Картины он никак не мог придумать для неё название. "Надо будет спросить у Ильи, если увижу его, как возник этот "Остров Тилос", - думал Руслан.
Наутро Руслан подсчитал все свои сбережения от выполненных заказов. Сумма набиралась приличная, и художник позвонил в туристическое агентство.
Самолётом до Родоса, потом круиз на пароме по островам Додеканеса. Руслан успел сделать десяток этюдов, не уставая восхищаться красотами Греческого архипелага. У него было чувство родственности этим местам, этому морю, горам и островам, хотя он был здесь впервые. Память предков...
Конечной целью круиза был остров Тилос. Здесь Руслану был знаком каждый валун, каждое дерево, каждый изгиб линии пляжа. Столько лет художник работал над Картиной, черпая вдохновение лишь в своём воображении, а теперь увидел это место наяву! Пара-другая сосен с Картины, правда, оказались оливами. Но изгиб берега, цвет моря, песка, скалы - всё было словно написано им с натуры!
На краю обрыва стояла вилла в испанском стиле, напомнив Руслану одно из первых "попаданий" в Картину во сне. Закинув рюкзак и этюдник на спину, он стал прикидывать, как бы сподручнее туда взобраться, когда подошёл рыбак.
- Эй, художник, - окликнул он. Руслан поразился сам себе, как быстро освоил греческий - всё сказанное было понятно. - Там, наверху, тоже живёт художник. Валериас Рубекис.
Руслан ошеломлённо опустился на песок.
- А дорога наверх - чуть дальше, - махнул рукой рыбак и поспешил к своей лодке.