Москва, 80-е годы 20 века. Мальчик остается готовиться к танцевальному конкурсу в клубе поздно вечером и встречает удивительного человекообразного кота. Кот приглашает его в свое жилище по ту сторону зеркала и рассказывает свою историю. Родившись в 16 веке, он был прекрасным мышеловом и однажды нашел приют и работу у музыканта-органиста. Влюбившись в музыку, кот так натренировал свои лапы, что смог играть на оргáне, научился писать и читать. Органист умирает, будучи уверен, что оставляет после себя достойного преемника, однако кот Джеймс уходит от людей в лес и, пытаясь наладить там свою собственную жизнь, заводит семью. Любимая кошка с котенком требуют много внимания и добычи пропитания. В лесах, между тем, растет количество голодных озверевших крыс, мигрирующих из города в город. Однажды, возвращаясь с охоты, он находит кошку с котенком мертвыми. С этого момента он становится грозой крыс по прозвищу Кат (палач). Кот преследует ненавистных тварей повсюду, убивая сотнями, однако им удается все же взять его в плен. Король крыс казнит Ката с помощью загадочного алхимического состава, выпив который, кот растворяется в воздухе на глазах у ликующих врагов. Сам же он обнаруживает себя после этого в двадцатом веке...
Отрывок:
1.
Зеркало манило своей пустотой. То есть даже не пустотой, а скорее, объемностью отраженного мира. Свет в зале был выключен, но тот, что горел в раздевалке, сквозь желтые шторы проникал и сюда. Из зазеркальной раздевалки шел такой же желтый манящий свет. Сна как не бывало. Я даже забыл, что остановился на середине очередной фигуры, и магнитофон зря старается, бормоча медленный вальс в пустоту.
В зеркале словно бы что-то изменилось. Мне казалось, что стоит двинуться, и это ощущение пропадет. Однако я двинулся и оно сохранилось, и тогда я понял, что же это было такое: два желтых глаза светились там, из-за зеркала, между двумя дверьми. Там же темнел силуэт какого-то существа. Я быстро обернулся, и затем опять посмотрел в зеркало: сзади не было силуэта, а в зеркале не было моего отражения...
"Вот я уже и дьявол - подумалось мне. - Отражения не даю и тени не отбрасываю. Ничего себе, - мысленно усмехнулся я, - затанцевался я сегодня и уже совсем устал, похоже".
Мне показалось, что зеркала, собственно, тоже нет. Я подошел к нему вплотную - ничего. Протянул руку - пустота. Только деревянный барьер, поднимающийся тут и опускающийся, зеркально, туда.
Медленно я перешагнул через него. Оглядевшись, я подумал, что ничего не изменилось, только право и лево поменялись местами. Сосредоточиться на этом было непросто: меня влекли глаза, которые светились там, где у маленькой фигурки должна была находиться голова.
У фигурки была голова. И фигурка уже не казалась такой маленькой. Она все расширялась, становилась как будто пушистее, и вдруг стала большим серым котом.
- Добрый, очень, - ответствовал серый кот, изучая меня своими желтыми глазами. С минуту мы молча разглядывали друг друга. Затем, слегка придя в себя, я спросил:
- Простите, а как же вы, собственно, тут оказались, ведь двери-то я сам запер... И вообще, как это все тут, - я обвел взглядом зал, точнее, два зала, - у вас получилось? Ну это зеркало, например?..
- О, это долгая история... - начал кот и хотел было что-то добавить, но ему помешали - магнитофон в углу внезапно оборвал вальс и стал повторять за ним:
- Долгая... Долгая... Долг...
- Замолчи! - Рявкнул на него кот. Магнитофон пробурчал что-то в ответ. - Я, собственно, затем и пришел к тебе. Ах да! Чуть не забыл! Во-первых, я не представился, а во-вторых, давай сразу на "ты".
Я молча принял это предложение.
- Так вот, меня зовут Кат, - не вставая с лестницы, на которой сидел, он протянул мне свою пушистую расплывчатую лапу, и я, еще не веря во все происходящее, машинально пожал ее. - Идем!
Он мягко спрыгнул с цирковой лестницы. Мы вошли в раздевалку, Кат, у которого откуда-то в лапе оказался ключ, с необычайной ловкостью отпер дверь на черную лестницу.
- А как же ключ, магнитофон, я должен поставить его в сейф, свет надо выключить... - Я не забывал о своих обязанностях.
- Все это сделает он, - Кат кивнул на магнитофон, который лепетал что-то нежное у себя в углу. При этих словах он издал глухой звук возмущения, и лента, смотавшись с катушек, сложилась в воздухе в некий непристойный жест, выражающий отрицание.
2.
Было трудно спускаться по очень крутой лестнице в почти полной темноте, только где-то за поворотом тускло мерцала лампа. Спустившись, мы пошли по коридору. Но странно - он не кончался выходом в холл первого этажа, а почему-то продолжался дальше и дальше, не имея никаких дверей и никуда не сворачивая. Теперь я рассмотрел Ката. Он был для кота довольно велик: стоя на задних лапах, доставал мне до пояса, и похоже, был не очень молод - я дал бы ему лет десять. Весь пепельно-серый, он походил на облако, так как почти на всем его теле шерсть топорщилась, что придавало ему расплывчатые очертания. Поперек живота он был препоясан широким кожаным поясом, разукрашенным медными украшениями в виде каких-то драконов и львов. К нему крепился короткий меч в таких же ножнах. Передвигался кот почти только на задних лапах, передние лапы его были очень подвижны. Было видно, что пальцы на них более развиты, чем кошачьи.
Коридор сделал поворот и сузился. Я начал задевать макушкой потолок. Каменные стены были увешаны оружием. Там и здесь в них были вделаны факелы, которые нещадно чадили, но, несмотря на это, воздух оставался таким же чистым и свежим. Следующий поворот - и я увидел огромный зал, освещенный факелами, с потолками в три моих роста (примерно пять метров). Под потолком висела старинная люстра со свечами; в зале был камин, в котором жарко горели дрова, и стоял большой оргáн, отделанный красным деревом. В свете факелов его трубы отливали ласкающим глаз матовым, нежным металлическим блеском; он был украшен какими-то готическими фигурами, львами, орлами, разными вырезанными из дерева и позолоченными завитушками. Оргáн был удивительно красив.
- Ты устал? - спросил Кат.
Я только сейчас заметил, что хотя коридор, по которому мы шли, казался коротким, я еле стоял на ногах от усталости и стучал зубами от какого-то странного озноба.
- Да, немного, - признался я.
- Ну, тогда во-он там, у камина, - Кат махнул в необъятные просторы зала, - лежит шкура, сшитая мной из нескольких собачьих. Я думаю, ты с удовольствием погреешься и отдохнешь, пока я займусь кое-чем другим.
Кроме оргáна, камина и шкуры в зале было много и других вещей. Он был от пола до потолка заставлен полками с книгами. Я не вдавался в подробности, но прекрасно помню, что там стояло все, что когда-либо издавалось во всем мире, от рассказов и сказок Оскара Уайльда до Большой Советской Энциклопедии, причем книги были на разных языках, а нижние полки были уставлены словарями и прочей вспомогательной литературой... Огромная, с длинным волосом шкура приняла меня в свои теплые объятия, я завернулся в нее и уставился в камин, дружелюбно разевающий свою огромную пасть.
Будь я где-нибудь в другом месте, я бы непременно принялся думать о том, удобно ли так вести себя в совершенно незнакомом месте с абсолютно незнакомым мне существом... но Кат так располагал к себе, что я довольно скоро перестал задумываться об этом, потому что решил, что это помешает мне нормально общаться с ним. Было так приятно отогреться...
Вдруг, так внезапно, что я вздрогнул, оргáн издал звук. Заиграл. Я обернулся и увидел - Кат сидел на небольшой скамейке перед органной клавиатурой и играл. Его лапы двигались в такт музыке. Я никогда не видел вблизи работу органиста, и мне показалось, что кот исполняет какой-то мистический танец. Он сидел почти на одном хвосте, все четыре лапы его летали по клавиатуре оргáна. Как зачарованный, я смотрел на него. Свет факелов делал очертания музыканта четкими и ясными. Откуда-то засквозило, и пламя забегало, заплясало в такт музыке. Все вокруг пришло в движение, тени заметались из угла в угол. Казалось, это сама музыка. Громовые звуки сменились перешептыванием верхних нот.
Меня опять стало клонить в сон. Я лег и закрыл глаза. Прекрасные звуки подняли меня над полом, на котором я лежал, пронесли сквозь каменный сводчатый потолок пещеры, через холодное зимнее небо и вынесли в бесконечный и безбрежный космос сна.
3.
Когда я проснулся, со стороны оргáна доносились какие-то металлические звуки. Некоторое время я смотрел в потолок, каменно-серый от времени. Потом вместо потолка в моем поле зрения появилась морда Ката, такая же серая, как и потолок.
- Ты уже проснулся? - довольным голосом поинтересовался он. - Тогда вставай скорее, я тебя накормлю и познакомлю со своим другом и помощником. С моих золотых дел мастером.
Я приподнялся. Вместо мрачного света факелов сверху шел приятный дневной свет. Это придало мне бодрости.
На каменном возвышении, игравшем роль сцены, на которой стоит оргáн, в огромных блюдах высились груды апельсинов и мандаринов. Чуть поодаль, рядом с красивым кувшином, величаво возлежали гроздья бананов. Это было довольно странно - бананы в феврале, но они оказались очень вкусны. Давно я не ел с такой роскошью! Было вообще-то интересно: откуда у Ката зимой взялось столько фруктов?
Насытившись, я пошел на его зов в направлении оргáна. Подойдя ближе, я заметил маленькую дверь сбоку от пульта исполнителя. Именно оттуда доносились звуки, которые я услышал вначале.
- Приятно познакомиться, - произнес скрипучий голос над моим ухом.
Я оглянулся и отпрянул в ужасе: передо мной, уцепившись за переплетения трубок, сидел - нет, скорее висел - невиданных размеров жук. Он был серо-стального цвета, с длинными (примерно полметра) лапами и очень подвижными усами. Должен признаться, я страшно боюсь всяких крупных членистоногих, будь то бабочка, жук или паук.
- Нечего пугаться, - все тем же скрипучим голосом строго сказал жук. - Я и есть тот самый золотых дел мастер, о котором вам говорил кот. Как вы можете догадаться, все эти металлические трубчатые предметы сделаны мною, и без меня этот зверь (из угла, где работал кот, послышалось шипение), этот ЗВЕРЬ, - вызывающе повторил жук, - не справился бы с трудностями в постройке инструмента. Он просто не смог бы его построить. Поэтому ему следовало бы сперва познакомить вас со мной, а уж потом поражать вас своей игрой на оргáне, но он чаще всего делает неправильные вещи, что с него взять!..
Из угла, где Кат поправлял какие-то крепления, вылетела отвертка, но в жука не попала.
- Ах, так! - Скрипуче возмутился жук. - Ну, все! Я не желаю иметь с вами больше ничего общего! По крайней мере, неделю! По крайней мере, пока вы не извинитесь! За эту грубую выходку! Вы простите, - обратился он ко мне, - но я должен покинуть это помещение как можно скорее. Во избежание несчастий!
Весь этот монолог сопровождался бурной жестикуляцией двух передних костлявых лап и членистых усов. Выговорившись, жук засеменил прочь и скрылся где-то среди переплетений оргáнных труб. За время этого короткого знакомства я так и не смог вымолвить ни слова.
- Скандалист, - коротко заметил Кат. - Он очень стеснительный, и этот скандал - лишь повод, чтобы уйти. А что касается того, что я ничего без него не сделал бы, так это правда. Он прекрасно орудует с металлом. Он может сделать все из куска жести, только дай. Все эти трубки и металлические детали сделал он.
Было очень интересно находиться внутри оргáна. Какие-то клапаны, вентили торчали из всех труб, напоминая странных животных с торчащими во все стороны когтями. Кат слез оттуда, где сидел, поднял отвертку и направился вглубь переплетений.
Насколько я понимаю, оргáн занимал очень много места, примерно столько же, сколько и сам зал. Я вылез из темной органной утробы и подошел к одному из книжных стеллажей. Из знакомых мне книг здесь были только сказки Оскара Уайльда на английском языке. Открыв книгу и пролистав несколько страниц, я обнаружил, что большинство страниц испещрены пометками, сделанными по-русски и по-английски карандашом. Почерк был почти что неразбираем, но на одной из страниц мне удалось расшифровать следующее:
"...время идет, и с ним язык меняется. Теперь "thy" заменило "your", а глагол "shall" может произнести о себе любой простолюдин; в мое время в Англии "shall" мог говорить о себе только дворянин..."
"Вот странно, - подумал я, - "в мое время в Англии"... Насколько я знаю, языковое разделение между английскими сословиями существовало несколько веков назад..."
- Ты чего, зачитался? - спросил Кат у меня из-за плеча. - Пойдем.
- Слушай, Кат. Вот тут написано... Как это понимать: "...в мое время в Англии..."? Это ведь давно было...
- Я тебе сейчас все расскажу. Думаю, тебе это понравится. Идем!
Я взял несколько фруктов с блюда, и мы прошли к двум креслам-качалкам, которые стояли около камина.
- Итак, слушай, - начал Кат. - Это произошло четыре века тому назад...
4.
В 1577 году в одной глухой деревушке на юге Англии у хозяйской кошки Марты родился сын. На дворе стояла весна, все вокруг расцветало, ветви деревьев тянулись к солнечному свету. В лугах раскрывались одуванчики, Воздух был наполнен ароматом цветов. Слышалось нежное гудение пчел, собирающих пыльцу с цветов яблони. С моря ветер приносил свежесть...
...С самого рождения он был весь черный, как ночное небо, лишь усы, кончики ушей и хвоста были у него белыми, да ясные глаза светились желтым светом. Мать окрестила его Джеймсом. Первые полгода своей жизни он провел, обучаясь владеть оружием, и вообще всяким другим премудростям, которые необходимы в жизни.
В лесу, неподалеку от деревни, жил старый кот - отшельник Мотт, именно к нему и ходил юный Джеймс за знаниями.
Хозяева Джеймса были добрыми людьми: любили кошек и прочую живность, но и терпеть не могли беспорядка в доме; стоило кому-нибудь из котов что-то разлить, сломать или испортить, как его тут же выпроваживали при помощи метлы или сапога на улицу, будь на дворе дождь, снег или палящее солнце. Марта учила его ловить мышей, Мотт - сражаться с себе подобными.
Когда Джеймсу было три месяца, он попался в зубы крысе, которая была больше его самого, но оказалась сравнительно доброго нрава и не стала убивать маленького котенка, лишь покусав и жестоко избив его. Война с крысами тогда уже была в самом разгаре и они часто устраивали набеги на деревенские амбары, а бедным кошкам приходилось изо всех сил защищать хозяйское добро. Впрочем, вся крысиная братия очень скоро пожалеет об этой ошибке, принесшей им столько горя. Да и тварь эта скоро погибнет от его, Джеймсова, меча...
А пока, лежа на соломе, зализываемый Мартой, он вспоминал свое первое знакомство со злом и лелеял надежду на мщение... Шести месяцев от роду он был уже стройным молодым котом, широкоплечим и гибким. К тому же, ему повезло с невиданно крепким здоровьем - после знакомства с крысиными зубами он поправился в две недели. Некоторая уверенность в себе тоже оказалась не лишней в его испытаниях. Не имея надобности далее оставаться на шее у матери, он отправился по свету искать приключений, а в будущем, может быть, и счастья.
Напутствуя, Марта дала ему три вещи: отцовский обоюдоострый меч, несколько советов на будущее и поцелуй. Под моросящим декабрьским дождиком они распрощались, и Джеймс отправился по грязной от дождя проселочной дороге. Пройдя шагов двести, он свернул с дороги во влажный, холодный лес, для того, чтобы заглянуть напоследок к своему учителю - старому Мотту. Выбравшись из зарослей влажного папоротника, он оказался перед могучим старым дубом, пустое нутро которого служило Моту убежищем, и постучал рукояткой меча по стволу.
- Иду, иду! - Раздался голос отшельника.
- Доброе утро, дядюшка, - молвил Джеймс с поклоном, подобающим в такой обстановке. Мотт, прищурившись, смотрел на ученика какое-то время, а затем спросил, немного грустно:
- Ты, Джеймс, как я вижу, куда-то направляешься?..
- Да, дядюшка, пришел попрощаться. Я хочу побродить немного по свету, заработка поискать, а если повезет, то и счастья...
- Ну что ж... Иди. Железкой махать я тебя научил, но помни! Никогда зря, без дела, ее не хватай! Ну-ка, дай-ка посмотреть... Да, хороший меч, таким можно многое сделать... - бормотал он, разглядывая Джеймсово оружие. - Откуда он у тебя?
- Отцово наследство.
- О да, знавал я твоего отца... Хороший был кот. Старших уважал, да и хамил им тоже - молодой, да ранний! Помню, как-то по пьянке стал я его вразумлять, уму-разуму учить, это еще когда он за твоей матерью только ухаживать начинал, он мне сказал что-то невпопад, что-то неуважительное, я разозлился, да и въехал ему по морде... А он, не будь дураком, мне сдачи дал. Тяжелая была у него лапа. Потом, когда протрезвел, извинялся. Первый меч был в округе. И погиб он честно - бился с крысами. От него только меч и остался - всего съели. Одного он не знал: не всегда орудуй силой! Сила-то приходит и уходит, а мозги, разум - это дело другое. С ними можно все преодолеть! Ну так, значит... Иди с Богом, как говорят люди. Вспоминай старого Мота, помни, чему я тебя учил, и помни! Больше на разум полагайся, чем на силу! Ну, что ж, прощай!
Они обнялись.
- Прощайте, дядюшка! - Воскликнул Джеймс, и, не оглядываясь, побежал прочь.
Остановился он только на дороге. На душе было тоскливо. Холодная осенняя погода делала свое дело: портила настроение. Но надежда на будущее и врожденный оптимизм помогли коту прийти в себя после грустного прощания, и он бодро зашагал по размокшей от дождя грязной дороге, едва вспоминая прошлое и гораздо больше думая о будущем...
Внезапно, как из-под земли, перед ним возникла серая, с облезлым тощим хвостом, грязная крыса. Джеймс тотчас же оценил обстановку - она стоила кровопускания: пока первая крыса шипела перед ним "Дай денег!" он увидел, что из придорожных кустов выглядывают носатые морды еще девяти. План созрел моментально.
Джеймс сделал большие, как от страха, глаза, и притворился, что падает в обморок. Раздалось злорадное шипение, из кустов выскочили остальные бандиты, и началась бессовестная драка.
- Эй! - Воскликнула та крыса, что под шумок драки умудрилась обыскать все еще лежащего в "обмороке" Джеймса. - Да у него ничего, кроме меча, нет!
Удары крысиных кулаков, покряхтывание и постанывание сменилось мертвой тишиной. Сквозь приоткрытые веки кот различил, что только у одной из нападавших был меч, все остальные были безоружны. Это очень поможет ему в этом приключении, будь оно неладно! О, черт! А что это за крыса? Да это же та же самая, которая пощадила его три месяца назад!? Ну, теперь пришел его, Джеймсов, черед щадить или убивать!
- Съесть его, съесть! - вопили голодные твари.
- Подождите! Где-то я его видела... Это не его ли пощадила месяца три назад? Тогда он был совсем хилый, о! А сейчас какой вымахал! Вот это да!
- Ух, ну и пожалеешь ты об этом! - воскликнул Джеймс, вскакивая на ноги и выхватывая меч из-за пояса. Взмахами меча он раскидал всех безоружных по дороге, оглушив их, и остался со своим главным врагом один на один. У него были преимущества по сравнению с ней: ее лапы были коротки, а мозги тупы; оружием она владела плохо, и это была легкая победа для Джеймса... Вскоре ее голова катилась по грязи, а тело упало в придорожную канаву.
После этого первого приключения Джеймс благополучно, безо всяких происшествий, добрался до Лондона: видимо, по крысиной братии прошел слух о десяти трупах, валявшихся на дороге и, похоже, они решили повременить с местью, если не оставить его вообще в покое.
Он был хорошо принят местной котовьей знатью - они, оказывается, знали о подвигах его отца. Так как в городе было много мышей, без работы он не остался. Поначалу охотился на дровяном складе, затем в погребе одного кабака... А потом случился с Джеймсом случай, который перевернул всю его кошачью жизнь.
Однажды весной он пробегал мимо одного старинного дома, который стоял на окраине столицы, и услышал какие-то странные звуки. Джеймс никогда до этого не задумывался о музыке, но сегодня он услышал оргáнную мелодию, очень красивую, и она буквально зачаровала его. И хотя обычно он побаивался этого дома и обходил его стороной (было в нем что-то странное), в тот день он все же проник туда через узкий лаз.
Изнутри этот дом был похож на любой другой дом богатого горожанина. Кроме одной комнаты. Собственно, это была не комната, а большой зал, и когда Джеймс попал туда, тот поразил кота своими размерами. Со стен смотрели портреты, свет проникал сквозь высокие стрельчатые окна, которые находились под самым потолком. Зал был почти пуст, если не считать двух высоких, с застекленными дверцами, шкафов, да еще большого оргáна, который занимал весь торец зала. У оргáна был очень красивый и величественный вид, и Джеймс сразу понял, что именно он издавал те звуки, которые ему понравились.
Он увидел маленького сгорбленного старичка, сидящего у основания этой громады, и двигающего руками вдоль клавиатуры. Тут откуда-то из угла, прямо из-за оргáна, раздался мышиный писк, и органист, обладавший, похоже, таким же тонким слухом, как и кот, услышал его. Он перестал играть, развернулся на своем сидении и, нахмурясь, уставился туда, бормоча что-то вроде:
- Ох уж эти мне мыши! Они мне все попортят! Что мне с ними делать? Кота что ли завести...
Джеймс примерно понял, о чем говорит старик. Прыгнув туда, где еще слышался писк, кот вылез с мышью в зубах. Радости и удивлению старичка-музыканта не было границ. Теперь ему не придется самому ставить мышеловки и тратить на это драгоценное время, которого осталось так мало... Кот галантно взошел на возвышение перед оргáном и положил мышь к ногам старика.
- Ай да кот! - воскликнул тот радостно. - Да ты у меня всех мышей переловишь! Ну-ка, иди сюда! - Он поманил Джеймса за собой. Они вышли из зала, причем старичок открывал перед котом все двери; таким образом они добрались до кухни.
- Мэри, - сказал старик кухарке, - этот кот теперь будет у нас жить и ловить мышей. Вы его, пожалуйста, кормите самыми лучшими кушаньями, которые у нас есть, потому что эти мыши мне надоели, и я хочу, чтобы кот остался у нас жить надолго.
Так Джеймс поселился у органиста. Ночью он ловил мышей, а днем и вечером слушал игру органиста, сидя на стуле, который специально, заметив его пристрастие к музыке, хозяин поставил для кота. Они быстро сдружились, особенно когда счет дохлых мышей перевалил за две дюжины. Коту позволялось ходить по всему дому, а так же находиться при хозяине в любое время суток.
Хозяин его был низенький, всего пяти футов росту, человечек с седой всклокоченной шевелюрой (парика он не носил), с длинным носом и молодыми темными глазами. Когда его пальцы начинали бегать по клавишам, кот приходил, забирался на стул, и слушал. Он мог слушать часами.
Ночью же, кончив охоту, он приходил в зал, кое-как своими неуклюжими пальцами зажигал свечу на пюпитре, и пытался играть. Долгое время у него ничего не получалось из-за строения его лап, но он не отчаивался и пытался хотя бы читать ноты... Так как кости у него были молодые, ему удалось постепенно развить свои лапы так, что он смог не просто играть на оргáне, но при желании взять даже целую октаву, что примерно равно по ширине пяти дюймам. Малые свои размеры он компенсировал тем, что сидел почти на одном хвосте, благодаря чему был очень подвижен. За несколько месяцев он научился очень даже неплохо музицировать.
Однажды в октябре, ночью, когда на дворе особенно сильно разыгралась осенняя непогода, после долгой охоты Джеймс вошел в зал, чтобы поиграть. Было тихо, только ветер яростно гудел за окнами, да дождь хлестал по стеклу. В темноте, отблеском луны, светившей сквозь пелену облаков, быстро мчащихся под напором ветра, блестели трубы оргáна. Джеймс пробрался на сцену, вспрыгнул на стул, чуть-чуть не опалив усов зажег свечу, сел и начал играть.
Сегодня он был как никогда в ударе. Звуки лились рекой, лавиной, и он был счастлив. Забыв всякую осторожность он играл все громче, и громче... Казалось, портреты на стенах ожили и задвигались, под потолком носились летучие мыши. Кот так вдохновенно двигался, что в нарастающем порыве кульминации внезапно опрокинул стул.
Резко наступившая тишина оглушила его. Сам не зная почем, он вдруг расплакался. Так он сидел, мяуча, на полу, и гнетущее предчувствие заставляло его рыдать сильнее и сильнее, когда дверь зала отворилась и вошел хозяин...
5.
- Я, должно быть, сошел с ума. То, что я в экстазе игры свалился со стула, меня совершенно расстроило. Вдруг появилось предчувствие какого-то несчастья. Непоправимого и горького. Впоследствии я еще не раз его ощущал, это предчувствие, и оно никогда меня не обманывало... Видно, я так громко мяукал, что хозяин проснулся и пришел узнать, что случилось. Помню, как он сел передо мной на стул (я же еще лежал в неуклюжей позе на полу) и спросил:
- Так это что же, котик, ты ведь играть научился... Или, может быть, это не ты... Но тогда кто же так хорошо тут играл?.. - он явно сомневался; тогда я вспрыгнул ему на колени, он отстранился, давая мне место, и, чтобы развеять его сомнения, я сыграл ему одно из своих сочинений.
И тут... О Господи! Я до сих пор жалею, что научился играть, потому что он зарыдал. Его речь, прерываемая всхлипываниями, звучала примерно так:
- Так вот что - теперь ты будешь моим преемником... О, какое счастье!.. Эх... А я-то думал... О, какое счастье!
Видно он был обрадован и поражен тем, что я научился играть сам, без чьей-либо помощи. Очень хорошо, что ему не пришла в голову мысль о нечистой силе, о которой тогда много говорили. Тут глаза старика вновь озарились радостью, и он проговорил, возведя их к небу:
- Ну, что ж... Теперь я могу со спокойной душой отправиться к тебе, о Господи! Ведь теперь у меня есть преемник, который сможет довести мое дело до конца...
Я так и не понял, что он имел в виду, говоря обо мне как о преемнике. Ведь если б я начал давать публичные концерты, как это делал он, то кого-нибудь из нас (или обоих) непременно сожгли бы за колдовство или связь с Дьяволом. И еще я не понял, какое дело я должен довести до конца... Одно было ясно. Он собрался умереть. Зачем, нет - почему? Я не знаю. Одним словом, его тело вдруг выгнулось в агонии, он страшно захрипел и повалился на стул, я в ужасе отскочил и помчался по дому, громко вопя от горя и страха. Прислуга повыскакивала из дверей, все были сонные, полураздетые... Они кинулись в зал.
Там на стуле сидел органист. Мертвый.
Автор: О.Птицын (e-mail - frolova@gmail.com)
Объем: 2 авторских листа.
Знаков с пробелами - 82008.
Возрастная категория - 9+
Название: "КАТ". Нечто среднее между романом и рассказом.
Ссылка на произведение для модератора: http://samlib.ru/editors/o/opticyn/kat.shtml