Аннотация: Альтернативная история и попадание, Япония в 1923. Временно (на несколько месяцев) заморожено по причине отсутствия финансов на закупку справочных материалов.
Пролог. Попадание.
В лесу Аокигахара было темно. И не потому, что время клонилось к вечеру. Сам по себе день был бы солнечным. Скорее в ощущении темноты были виноваты толстые шапки листвы, гирлянды мха, свисающие с ветвей, и грязные, покрытые черным налетом плесени скалы, торчащие из мха и завалов опавших ветвей. Да, мрачная картина. Особенности рельефа такие, что дождь здесь льет почти ежедневно, потому и влажность соответствующая. Для антуража не хватает только конского черепа перед вон тем валуном, что прямо просится в сказку об Иване-Царевиче.
Это я, российско-японский помесок по имени Луис, удачно зашел. Если сфоткаться перед валуном, а затем вставить фотошопом конский череп, будет замечательный пост на инстаграме. Так, какие-то синие тряпки, выбросим, чтобы кадр не портить... Ой.
Под тряпками нашелся настоящий череп. И явно не конский. Нет, поломан и изгрызен так, что видовую принадлежность челюстной кости трудно понять, но я как-то не слышал, чтобы лошадям или там обезьянам вставляли серебряные зубы. Да там и титановые штыри имеются. Совсем зубы плохие. Похоже, здесь местный старик или старушка скопытились. Вот это везение! Я слышал, что в Аокигахаре ежегодно находят трупы самоубийц, но самому наткнуться - это нечто запредельное.
Так, камеру на валун, установить задержку. Принудительно включить фотовспышку. Я же умнее автоматики! Откуда куску кремния знать, как делать потусторонние эффекты. Череп в руки, держать перед лицом. Лицо пострашнее, и... да, язык высунуть под верхней челюстью черепа! Прости, дедушка. Тьфу, кость лизнул. Какая мерзость, но ради лайков на что только ни пойдешь.
В этот момент сработала вспышка. Резкие, изломанные тени отпечатались на сетчатке глаза. Мир исчез, остались только тени. Да что такое, не настолько же в лесу темно было, чтобы глаза так на фотовспышку реагировали. Закрыть глаза...
Лучше не стало. Наоборот, тени внезапно обрели форму. Перед глазами плавали два иероглифа. Хиби (трещина) и Джи (время), повторенные чуть ли не сотню раз. Ну вот, развеялся прогулкой, называется. Уже сенсорная депривация начинается, если судить по мерещащимся глюкам. Не деревенский я житель.
Открыл глаза, но помогло не сильно. Наоборот, глюки приобрели четкие, законченные формы. Метель из небрежно нарисованных, угольно-черных теней иероглифов на сетчатках скрутилась в торнадо, будто отгораживая меня от невероятной картины.
Мрачный "лес самоубийц" исчез. Вместо этого - переулок между старинными домами. Массивная черепица, черные дощатые стены, серая утоптанная земля, бамбуковые палисадники. Нет, вообще все в оттенках серого. Сцена будто видится через закопченое стекло. Звуков не слышно, но ощущается сильный запах варящегося риса.
Пока я остолбенело смотрел на ненормальный пейзаж, "закопченое стекло" начало темнеть. Исчезли во мгле провода на верхушке столба, а вместо них - заколыхались ветки лиственниц. Странный пейзаж будто начал таять, постепенно замещаясь обратно на лес Аокигахара. Кружащиеся тени тоже начали бледнеть и расплываться одна за другой. А я, забыв закрыть рот, наблюдал за этим переходом.
А в следующую секунду мне в открытый рот влетела мелкая муха или комар. Толком не разглядел в сгущающейся мгле. Инстинктивная реакция оказалась быстрее разума. Клацнули зубы, пальцы выронили череп, язык моментально расплющил насекомое, а горло сократилось в попытке выплюнуть дрянь.
Слишком поздно. В момент, когда я ощутил вкус крошечного трупика на языке, одновременно с резким ударом упавшего черепа по ступням реальность обрела звуки и краски. Только, это была совсем не та реальность. Лес самоубийц окончательно исчез, сменившись незнакомым переулком.
Глава 1. Великое землетрясение Канто.
Я ошалело присел, погладил ладонью землю под ногами. Сухая и пыльная. Ни малейших следов мха. А вот со стабильностью у новой реальности все оказалось плохо. Земля завибрировала, начала трястись. Все сильнее, так что даже сидя не удержаться. Я рухнул плашмя, уцепился за выступающий из пыли декоративный валунчик, но это не слишком помогло. Полуметровый валун прямо на глазах вылезал из земли, грозя придавить пальцы. Я с усилием оттолкнулся, перекатился подальше от опасной каменюки. А на место, где я был секунду назад, рухнула стена соседней хибары.
Вот это фокус. Я заученно поискал взглядом стол, чтобы спрятаться под ним. Ничего. Да, пейзаж выглядел так, что тут не стол, а танк с полной противоатомной защитой нужен. Прямо у меня на глазах здания вокруг сложились одно за другим, поднимая облака пыли. Под аккомпанимент треска ломающегося дерева, бьющейся керамики, и воплей. Первые секунды - испуганных, а уже через десяток ударов сердца - скорее предсмертных. Плавно переходящих в хрипы. Так и представил. Вон там была, судя по голосу, мать семейства с ребенком, а сейчас - обрушившаяся крыша додавливает из их глоток последние децилитры воздуха.
Вибрация продолжалась секунд тридцать. И прежде, чем землетрясение окончательно прекратилось, я рванул с "очень низкого" старта. Спасать, кого попало.
Сказать, что было трудно - это было бы явным преуменьшением. Я-то думал, что драка с наркоманской шпаной, встреченной во время посещения бабушки с дедушкой в РФ - это было испытание. Ничего подобного. Любой человеческий противник - это на самом деле решаемая задача. Не бывает полутонных качков, полностью игнорирующих твои потуги. А вот полутонный комок деревянных балок, зажавший окровавленное тельце мальчика-дошкольника, встретился мне уже через считанные секунды. Впрочем, один я был недолго. Запыленный и почему-то одновременно мокрый парень в одних широких штанах "хакама" присоединился к моим усилиям. Вдвоем мы сразу приподняли балки, а затем резкое загребание ногой, почти пинок, и ребенок сползает в безопасную зону, на рваную отделочную бумагу и ломаные рейки. Мимолетный взляд. Жив, кашляет и всхлипывает. Продолжаю поиск!
Детей оказалось неожиданно много. Я перестал считать после первого десятка тел. Причем все до одного - дошкольники. Похоже, землетрясение случилось в учебное время. Надеюсь, что школа не обрушилась. А если и обрушилась - все равно ничего не поделаешь. Пока я буду искать школу, люди будут умирать под завалами прямо сейчас.
После пятнадцати минут потовыжимательного пауэрлифтинга дело пошло на лад. Я притерпелся к боли в ободранных ладонях, а тот парень в хакама наорал на пару потерянно бродящих баб среднего возраста, и те принялись помогать. Растаскивание завалов сразу пошло на лад.
Монументальная дама в разорванном серо-синем кимоно ищет еще живых, пара здоровых мужиков поднимает обломки, а чернявая мелочь с крысиным хвостиком волос - вытаскивает жертв, как только появится зазор.
Дело начало вроде спориться. Пока я не сообразил, смахнув пот со лба, что последнюю дюжину раз "крысиный хвост" вытаскивала только изуродованные трупы. Все, "золотые пять минут" и "серебряный час" прошли. Теперь выживут только те, кого завалило в полостях под мусором.
Похоже, мой напарник пришел к тому же выводу.
- Шабаш. Отдохнем. И... - Надсадный кашель, что-то неразборчивое.
Кстати, интересно он говорит. Вроде бы и японский, и слова все понятны. По отдельности. Но выбор слов - архаичный. Такой только в старых книгах увидишь. Да и произношение странное. Треть слов вообще не разобрать. Я все больше склоняюсь к мысли, что сцена разрухи вокруг - либо прошлое, либо жуткая альтернативщина, это прошлое имитирующая.
- Пять минут отдохнем. А затем сразу отсюда к речке. Здесь опасно. - Я потыкал рукой на поднимающиеся дымки.
- Думаешь, пожар будет. Нобуске.
Я пару секунд протупил, пока не дошло. Товарищ представился. Судя по одежде и интонациям - член элитного сословия. Да и то, как он домохозяек строил - в картину укладывается. Значит, надо дружить.
- Уже начался. Скоро будет жарко. Меня зовут Трэвис. Прошу любить и жаловать - Я почему-то назвался именем знакомого американца, а грамматические формы обращения от подчиненного к начальнику сформировались автоматически. Из паранойи или чувства благоразумия - будущее покажет.
- Пошли. Эй, девки, сопляков стройте, и за мной! И ты, американец, Трэвис или как тебя там!
Похоже, благоразумие. Товарищ Нобуске реально страдает манией величия. Вот как зашагал, ни разу не обернувшись.
Я же чуть задержался. Надо было помочь затянуть узлы на обрывках ткани, скрепляющих волокушу. На эту волокушу мисс "крысиный хвост" посадила двух девочек с переломанными ногами. А двух детей поменьше, мисс... пусть побудет миссис "корова", просто взяла на руки и потопала вперед.
И только тут я сообразил. Что я со своей блондинистой шевелюрой (спасибо папе) и в ярко-красной синтетической ветровке поверх камуфляжной майки, и в замызганных джинсах, выделяюсь на фоне местного народа, как клоун среди спецназовцев. Нервно оглядел спасенных и просто прибившихся.
Нервно дергающий глазом в сторону особо большой груды развалин старичок. Ему я абсолютно по барабану. А вот то, что его жена может воскреснуть и вылезти на свет, старпера сильно напрягает. Наверное, на ведьме женился, а теперь от радости не может опомниться.
Две бабульки, пытающиеся ковылять, поддерживая друг друга. То ли раны какие, то ли просто в катаклизме потеряли свои клюки. Этих тоже в минус, они и Боинг-787 в упор не заметят.
Миссис Корова. Возраст лет пятьдесят. Нет, сорок, если учитывать отсутствие косметики. С этой надо поосторожнее. Но прямо сейчас она безопасна. Полностью сосредоточена на том, чтобы ревущий малыш слева не прикончил ее кимоно и не выпростал груди. А, уже выпростал. И стоило же так скрывать третий сорт... хотя наверное, потому и скрывала. Деликатно отвернусь.
Мисс Крысиный Хвост. Эта на твердые двадцать пять - тридцать пять лет. Детородный возраст. Потому что одна из малышек на волокуше - явно ее дочь. Вон как вокруг нее вьется. И Крысиный Хвост очень нехорошо на меня посматривает. Скрывает напряженный, злой взгляд. Значит, что-то ее заинтересовало. И явно не мои мужские стати. Не та обстановка.
Примерно трехлетний карапуз без единой царапины, стоящий возле Миссис Корова. Ну, его можно не считать. За все время он ни одного звука не издал.
Два мальчика, примерно четырех и шести лет. Держатся поодаль, но слушаются команд Мисс Крысиный Хвост. Похоже, братья. И сегодняшнего дня - сироты. Вот этих надо опасаться. Достаточно взрослые, чтобы отметить аномалии в моем поведении и рассказать о них кому положено.
И наконец, Нобуске. Но с ним достаточно просто. Главное - слушаться приказов, что "господин Нобуске как-его-там-по-фамилии" соизволит изречь. И тогда он будет меня прикрывать. Главное, совсем уж явно аномалиями не светить.
Приступ панического страха слегка отпустил, но желание срочно избавиться от "волочащегося за спиной парашюта" в форме ветровки никуда не делось. Я присел на секунду за грудой черепицы, и споро скинул пропотевшую синтетику. Потоптался, утапливая красную материю в пыль и обломки. Затем - футболку. Спешно накинул на торс первую попавшуюся на земле тряпку. Оказалось, что то ли рваная, то ли с самого начала такая разрезанная рубашка. В горошек. Переодевать штаны времени уже не было, так что я плюнул на все и потрусил за самозванным боссом.
Как поровнялись, Нобуске кинул на меня короткий взгляд.
- Перед с задом наоборот. Прежняя порвалась?
- Да, порвалась. - Я едва скрыл облегчение. Всего-то одел задом наперед. Повезло, что, судя по реакции Нобуске, я выудил из мусора повседневную одежду, а не шмотку из набора местного секс-шопа. Хотя разглядывая задымленные дали, я все больше сомневаюсь, что в этом городе был секс-шоп даже до землетрясения. Как-то все... примитивно.
Нигде не видно антенн. Электрических проводов мало, бетона - почти нет. Рыжеют трамвайные рельсы, а в их слоте - набились пахучие конские яблоки. А вот и тот конь, кто навалил экскрементов. Фу, он еще и свои кишки навалил. Как же его угораздило так... да еще и задних ног нет... и филе вырезано.
Ничего себе здесь оперативность у мародеров. Ведь еще и пары часов с момента землетрясения не прошло.
Глава 2. Лагерь беженцев
Пока я, помогая отстающим бабулькам, перебирался через заваленные битым стройматериалом улицы, в голове постепенно формировалась решимость. А пошло это попадание куда подальше! Да, вокруг нечто похожее на Японию столетней давности. С землетрясениями, пожарами, преступностью, и наверняка полицией, что похуже якудзы. А еще тут практически без перерывов воюют. И антибиотики небось только по праздникам, совпадающим с дождичком в четверг. На фиг, определенно. Надо сваливать в более стабильный регион. Оглядел горизонт. Мда, не видно белых пароходов, спешащих мне на спасение. Только черный дым стелется, а у раздолбаистого меня - даже ковидной маски не нашлось. Снял, когда делал ту роковую фотографию.
Наконец, развалины кончились. Крутой спуск метров на тридцать по петляющей дороге, мимо брошенных рикш, между которых затесалась пара разбитых велосипедов. Народа резко прибавилось, а впереди у реки забелели палатки. Похоже на стихийно сформировавшийся лагерь беженцев.
Получив у костра, горящего на пляже реки Сагами, свою порцию кипятка, налитую в ржавую консервную банку, я несколько успокоился. Ибо всем окружающим было на меня глубоко насрать. И их можно понять. Тут у каждого первого родные то ли погибли, то ли пропали без вести, то ли орава детей на шее, а дом с его запасами еды и нехитрыми развлечениями - в развалинах. Некогда шпионов ловить. Идеальный момент для легализации. Если бы еще и архивы документов с паспортными столами сгорели, совсем бы было идеально. Называйся любым именем и твори что хочешь. В свидетели можно хоть сотню трупов позвать.
Но это идеально, но на практике за местного я не сойду. Проколюсь на незнании мелких деталей и полном отсутствии знакомых. За иностранца... разве что за американца. Причем эмигранта из России в первом поколении. А ведь вариант.
И я начал этот вариант легализации прорабатывать.
По опросам товарищей по несчастью, отловленным в толпе, ситуация складывалась благоприятно. Американское посольство в городе Токио (да, подтвердилость, что в пространстве меня переместило не так далеко), устроилось в старом кирпичном здании. И по крайней мере два очевидца утверждали, что здание посольства полностью рассыпалось, и сквозь завал пробивается густой черный дым. Пипец архивам.
Но не все так радужно. Выжившие работники посольства в ответ на истовые клятвы могут меня в лучшем случае посадить на убывающий в Америку корабль. С которого я просто не сойду, потому что в Америке архивы точно не сгорели. И на запрос придет логичный ответ, что некий Трэвис по фамилии Смит или там Виллис с такой-то датой рождения... в картотеке не значится.
И тогда здрваствуй, плавучая тюрьма-душегубка для нелегальных мигрантов. Или даже застенки контрразведки ФБР. Вроде бы, если в Токио проложены трамвайные рельсы, федеральное бюро расследований уже должно работать. Будут меня "колоть" сначала "на всякий случай", а потом, как поймут, какое сокровище им в лапы попало - уже адресно, на предмет перспективных технологий. А я что в институте учил, уже половину забыл...
Так что соваться в Америку "с наглостью наперевес" мне никак нельзя. Значит, надо легализоваться в Японии, но как американец. Точно не как русский - по обрывкам разговоров понятно, что отношения с "большевиками" откровенно враждебные. Если позиционировать себя в качестве русского, то проще сразу в полицию сдаться и портки спустить. Меньше шанс, что вообще прибьют.
Итак, решено. Япония - временная база новорожденного американца по имени Трэвис. Хаос мне на руку. А еще больше тут меня спасает наследие неравных договоров.
По местным правилам (надеюсь, правильно запомненным из уроков истории), американцам въезжать в Японию можно всегда и везде. Конечно, надо проходить регистрацию в одном из офисов японского МИДа. Но. На это выделяется аж две недели!
То есть у меня есть примерно неделя, чтобы подготовить свою легенду. Найти удачно утонувший корабль, на котором я якобы приплыл (а они после такого катаклизма будут), поплакаться в жилетку чудом уцелевшим, замотанным однотипными просьбами работникам американского посольства. Получить временную справку, в которой будет мое новое имя. Ну не по радио же, одолженному у флота Японии, они будут с архивом связываться. Спустят на тормозах. Ибо присутствие самозванца среди туземцев-японцев - "шерифа не волнует".
А дальше... вуаля. Временная справка меняется на постоянный вид на жительство, а после того, как я разбогатею и "принесу пользу" стране моего пребывания в форме налогов и снижения безработицы - получается гражданство Великой Японии. Затем запрашивается виза в Америку, и комбинация готова. Я достиг стабильной территории, в политическом и геологическом смысле. Можно жить в свое удовольствие.
А времени на комбинацию - завались. До Второй Мировой еще лет двадцать. Кстати, а какое же сегодня число?
Я отловил Нобуске и спросил напрямую.
- Какое сегодня число?
- Первое сентября двенадцатого года эры Тайсё.
- Спасибо за информацию.
- Всегда пожалуйста. Что, мозги взболтало?
- Угу. День неделей показался.
Вот оно как. Значит идет к концу эра императора-паралитика Тайсё, в которую японское общество цвело, пахло, и всячески разлагалось - экономически, социально и морально. Значит, сегодня было Великое Землетрясение Канто. Точно по расписанию первого сентября 1923, а не альтернативная дата. Несколько позже, чем я надеялся. Ой.
Потому что критическую дату из японского курса истории я помнил слишком хорошо. Недаром оба родителя настояли, чтобы я ходил в обычную, а не международную школу. 26 Мая 1924 года. День, когда Америка показала свое истинное расистское лицо. День, в который японцев официально объявили народом второго сорта законодательным актом Джонсона-Рида. По содержанию акта, жителей Японии постановили быть годными только на роль постельных грелок американских баб.
Мне остается ровно двести тридцать шесть дней, не считая сегодня, чтобы вырваться из исторической ловушки размером со страну.
Похоже, сегодняшнее упражнение класса "рвать жилы" станет только легкой разминкой перед грядущими месяцами. Стоп. Вроде бы к ночи идет, но почему светлеет? И жарче становится. Обернулся, а над террассой реки Сагами...
- Огненное торнадо! Все в реку! - Я заорал одним из первых.
Глава 3. Особенности японского пожара, в том числе и в борделе
Спрашивается, почему совсем рядом в лагере было сотни человек народа, а первым завопил я, хотя изначально стоял спиной к городу? А потому что Япония.
Для обычного японца легче притворяться, что не видишь надвигающийся вихрь, полный горящего мусора, чем выделиться из толпы первым криком. Такая вот аберрация сознания, причем скорее приобретенная в семье и школе, чем наследственная.
Но стоило заорать, как мой голос сначала подхватили, а затем посыпались призывы. Самые разные. Мочить одеяла, набирать воду, разгребать гравий, ломать тростник, бежать влево, бежать вправо, бежать назад, плыть, искать шесты, грузить детей на лодки, бить китайцев.
От последнего призыва я несколько припух, но справился с растерянностью, вызванной обилием выбора, и начал действовать по своему разумению.
Первым делом - подхватить свою верную консервную банку в левую руку. В правую руку - ребенка поспокойнее из тех, кто явно не жмется к родителям. Ух. Килограммов двенадцать. Да что бы ты обосрался, мальчик! Все легче нести будет.
Выполнив экспресс-сборы, я рванулся к привязанным в тростнике лодкам, на которые уже карабкались самые хитрожопые товарищи.
Ребенок же, оказался либо телепатом, либо трусом. Ибо произнесенное про себя пожелание немедленно начало исполняться. За спиной потянулось "минное заграждение" из какашек, а затем ударила настоящая поносная струя. Как это хорошо, что штаны еще не вошли у простонародья в моду. Иначе все это богатство я бы продолжал тащить с собой.
Само собой, недорощенный засранец еще и орал для комплекта, но это уже мелочи. Ибо не орущих детишек в пределах видимости не было.
Преимущество в росте и, с учетом веса засранца, в весе, немедленно сказалось. Когда вода дошла до уровня груди, а насилу успокоенного ребенка удалось пересадить на плечи (да, прямо говнистой попой на шею), моя скорость упала не так сильно, как у менее предусмотрительных товарищей. Ведь я еще и консервной банкой старался подгребать.
Так что к лодке я подобрался тогда, когда свободное место на борту пусть впритык, но оставалось. Сразу протянулись руки, сначала забравшие банку, затем - мальчика, а под конец и меня в шесть рук затянули на борт.
И начался ад.
Как обычно, когда много людей собираются без предварительного плана, планы рушатся. Шестов на борту оказалось пять штук плюс одно настоящее весло. А вот ножа, чтобы отрезать солидную пеньковую веревку, которой лодка была заякорена с чему-то в темной воде, не нашлось ни одного.
Что уж только не пытались. И тянули за веревку, пытаясь сорвать якорь. И били какой-то утварью по носу лодки, пытаясь сбить крепежное кольцо. И пытались развязать хитрый узел. Компания паникующих сухопутных крыс, одним словом. От запаха гари и дыма начала кружиться голова, воздух стремительно раскалялся. Но наконец Нобуске, оказавшийся в той же лодке, буквально вгрызся в узел, упорно работая челюстями.
Когда уже волосы начали трещать и закручиваться от жара, причальный кранец наконец лопнул. Шесты ударили в дно, весло, консервная банка, и просто ладони - по воде, и лодка тронулась. Прорвавшись через купы горящего кустарника, мы наконец вырвались на фарватер.
Речка Сагами оказалась неширокой. Метров сто в лучшем случае, это даже если считать пылающие мели у берегов. И противоположный берег тоже весь горел.
Вот так мы и поплыли, стараясь держаться фарватера. Температура - под шестьдесят градусов, нехватка кислорода, пепел и неверный свет огня, смешивающийся с закатом.
Очень скоро борта лодки начали трескаться от жара. Поскольку консервная банка уже была занята для балансировки весла, пассажиры поснимали с себя верхнюю одежду и принялись мочить ее в реке. А затем выкручивать, на борта лодки и на себя.
Только тогда я обратил внимание на некую аномалию.
На кормовой банке лодки скорчилась, обильно потея, совершенно голая девушка. Что интересно, не потому голая, что все с себя поснимала. Похоже, изначально до погрузки голая. А ничего себе на вид. Грязная как черт, но волосы видно, что хорошо ухожены, и грудь имеется, а не намек на нее, как у большинства в этой местности. И есть четкое ощущение, что несмотря на давку, ее несколько сторонятся.
Поскольку я к тому времени давно снял трофейную рубашку, уделанную мелким засранцем, передать ее было секундным делом. И тут обнаженная дама меня удивила. Распотрошила ее буквально за минуту, оторвала две тряпки. Большую часть натянула на себя, одной тряпкой принялась макать в воду и поливать борт, а другую - вернула мне, сжавшись и мелко дрожа. Все это не поднимая глаз и не говоря ни слова.
Похоже, картина начала начала складываться. Эта девушка - похоже, из касты изгоев. Коренному жителю с ней заговорить или принять вещь - уже оскверниться. Ну и ладно. У меня-то предрассудков нет, да и образ безбашенного американца надо отрабатывать.
- Буракумин? - Выстрел наугад, но похоже попал. Вон как съежилась, хотя куда уже больше.
- Да, го... господин. - Да она еще и заикается.
- Да ты не трясись как. Откуда ты? Что такое произошло, что голышом до реки бежала? Там же по дороге одежды валяется, бери не хочу.
- Из борделя. Девочки...
В общем, как я понял из отрывочных малосвязных ответов, ситуация оказалась на уровне полноценного фильма ужасов. Был-поживал на рабочей окраине славного города Иокогама бордель низкого пошиба. А поскольку контингент посетителей был соответствуще безденежным, проститутки тоже были соответствующего класса.
В основном - дочери, рожденные в семьях неприкасаемых. Работников крематория, кожевенников, мясников, почему-то парикмахеров. И вот когда такая семья оказывается в долгах, дочь продают в заведение, оказывающее услуги эротического толка.
У меня чуть мозги набекрень не встали, пока я пытался уложить эту нелепицу в голову. Значит как это выходит, разговаривать и касаться рукой неприкасаемой девицы - это табу. А член в глотку или еще куда совать, получается, вполне допустимо? Бред несуесветный, религией приправленный. Хотя чего я хотел от буддизма, в котором отличие рая от ада определяется ухватками "старшего по бараку" ангела?
Но это оказались еще цветочки. Оказывается, проституток держали взаперти, в комнатах с окнами, забранными решетками. Тюрьма какая-то наполовину с каторгой, а не бордель. И девице по имени Кику, сидящей сейчас в одной лодке со мной, еще очень повезло. Ее как раз вывели на плановую случку (сексом это назвать сложно), в комнату для посетителей. А тут и землетрясение подоспело.
Так что Кику сбежала прямо как была, непосредственно из-под клиента. Ее "девочкам" повезло меньше. Бордель загорелся сразу. А отпирать комнаты с "неприкасаемым мусором" никто не озаботился. Так что девушка видела и слышала, как ее знакомые, в том числе и подруги детства, горели заживо.
Ее поведение на пути бегства тоже укладывается в схему. Боялась поднимать одежду, потому что за это реально могли прибить. ведь любая вещь, которую неприкасаемая коснется - считается оскверненной. Хотя в данном случае Кику ошиблась. Уж сегодня всем наплевать, будь она изгоем, путешественником во времени, голодным вампиром или всем сразу. У всех своих проблем выше крыши.
Суммирую. Обычаи старой Японии понятны, но ни фига не приемлемы даже со скидкой на эпоху. По моему мнению, девица Кику лишилась невинности вовсе не в борделе. Ее систематически отъе..ли непосредственно в мозг, еще в детском возрасте. Похоже, при прямом содействии родителей. Вот кого точно следовало бы сжечь заживо, только уже, наверное, поздно.
Лодка наконец выплыла из дымного шлейфа. Видимость резко улучшилась. Налево и направо - сплошные красные поля. Тлеют угольки, вырываются оранжевые языки пламени в тех местах, где еще не прогорели особо массивные балки.
Конечно, выжившие есть. Человек такая скотина, что везде выживает. Но немного их. Совсем немного.
Глава 4. Ксенофобия и ее финансовые выгоды.
Второй день в прошлом я встретил в хорошей компании. Гордый Нобуске, Крысиный Хвост (отозвавшаяся на имя Азами), и её дочка. Мелкий засранец по имени Даичи. Еще одна девочка детсадовского возраста, не назвавшая своего имени. Разумеется, Кику. Упорно молчащая и держащаяся у меня за спиной, так что я не сразу сообразил, что она еще с нами. И я - американец Трэвис. Возраст - девятнадцать часов плюс аномальная петля времени. Если серьезно, подумаю еще, какой возраст себе приписать.
Как мы выбрались на твердую и прохладную землю в Чигасаки - приморском районе города Иокогама, так напились из канавы и повалились спать. Температура воздуха - комфортная, а день выдался уж больно насыщенным.
Но утро, в отличие от компании, оказалось недобрым. Причем исключительно по моей вине.
На относительно свежую голову я сразу вспомнил пару грандиозных ляпов, совершенных во вчерашней запарке.
Первое, я не подобрал череп с серебряными зубами. Он имел ведь какое-то отношение к моему попаданию. Перенос совсем не походил на природную аномалию. Больше сходства - с магическим ритуалом, оставленным в лесу готовым к действию, как пистолет со взведенным курком. Исследовать кости, поспрашивать знающих людей, и глядишь прикоснулся бы к тайному миру магии.
Но. Найти череп после землетрясения и огненного шторма, при том что я успел отмахать и проплыть за день от мельком виденного места километров пятьдесят - не то чтобы совсем невозможно, но для идеального титана, а не слабого человечка вроде меня. Так что зарубаю на носу. Волшебный паровоз в школу Хогвартс уехал, рельсы украли, а на месте вокзала построили гипермаркет.
Второй ляп - моя ветровка. Ведь там была куча подсказок для разработки передовых технологий. Одна тефлоновая подкладка и болоневый верх много чего стоят. А кнопки с застежкой "молния" - это вообще потенциально золотое дно.
Так что придется обходиться при прогрессорстве "молнией" в моих джинсах. Вот так и представляю. Захожу в роскошный зал. Полированое дерево, свечи и лампочки накаливания, жирные капиталисты в сюртуках и черных брюках с острыми стрелками выстроились полукругом. И я такой самоуверенный в одних грязных штанах.
- Вы все станете еще богаче! Смотрите на мою правую руку, если хотите узнать секрет успеха!
И когда на мне скрещивается десяток взглядов, я торжественно расстегиваю ширинку.
Вернувшись из мира мечтаний и возможностей, я ощутил, что желудок мечтами не насытился. Значит, придется искать пропитание. Должны же приехать хоть полевые кухни, хоть медсестры из Красного Креста. Или хотя бы белый пароход, полный американских морпехов с шоколадками в руках.
Нобуске, похоже, мыслил аналогично. Усадил молчаливую девочку на спину, и потопал на юг. Перед тем дав мне "ценное указание". Идти с засранцем на север, прибиться туда, где кормят, и вернуться к закату.
Ну, хоть какая-то определенность. Кику ведь не удостоилась даже одного слова. Будто ее здесь и не было. Так что уже мне пришлось командовать "держись рядом". Хорошо, сдержался и не скомандовал "к ноге". Было у меня жуткое подозреньице, что девушка эту команду выполнит.
На день удалось прибиться к команде, сносящих полосу домов в противопожарных целях. В ту ночь пожар сюда не дошел, но все еще могло поменяться.Кику взялась присматривать за детьми, ну и потихоньку экипировала свой гардероб. Причем не мародерством, а благодаря дарам. Хорошо быть красивой. А я таскал балки, выбивал их же импровизированным молотком, и даже валил целые стены.
Кормежка была...сносной. Количество никто не ограничивал, а отсутствие выбора блюд - это нормально в условиях катастрофы. Нашелся рис, котел, топливо, даже какие-то специи и пачка сушеной рыбки "нибоси" - вроде таранки. Морепродукты я припрятал в спешно свернутую из подобранной простыни котомку. Пригодятся, если Нобуске или Азами не повезет.
А когда солнце исчезло на западе за хребтом Танзава (Фудзи, вопреки ожиданиям, я так и не увидел), наша тройка беженцев поплелась обратно к реке, в точку сбора.
Стемнело намного быстрее, чем я рассчитывал. Вечерняя заря то и дело пряталась за крышами, улицы петляли и вели в тупики. И уже через полчаса мне пришлось позвать Кику и шепотом, чтобы не позориться на всю улицу, признаться. Что всемогущий спаситель Трэвис заблудился.
Кику задумалась, Даичи продолжал сопеть во сне у меня под ухом. А я отступил в тень, чтобы попробовать рассмотреть в мутном небе звезды и сориентироваться по сторонам света. И в этот момент скрипнула калитка, как раз через проезжую часть.
Почти догоревший закат и неверные тени от зарева пожара на севере привели к тому, что вышедший старичок нас не заметил. А вот сам был виден, пусть и как силуэт. И были видны его достаточно странные манипуляции.
Вот он нагибается, качается из стороны в сторону. Блеск стекла. Затем выпрямляется, ставит что-то массивное на землю. Возится с калиткой, судя по звукам - запирает её на ключ. Затем, с хеканьем, поднимает и бросает через низенький забор... оплетенную бутыль? Глухой стук - бутыль, похоже, не разбилась. Что и зачем он делает, он же только что из-за этого забора вышел?