Хозяйка корчмы пересекла обеденный зал, и села за неприметный столик в темном углу. Там, привалившись к стене, дремал старый вояка.
- Он повел своих придурков к реке, - сказала она, - никак не может смириться, что такая девушка живет среди нас. Говорит, что нормальный человек не должен разговаривать с животными, лечить больных одним прикосновением и глазеть по ночам на звезды.
Приоткрыв глаз, вояка молча смотрел на нее.
Женщина нахмурилась.
- Ты понимаешь, что будет? - резко спросила она. - Они будут оскорблять её, кидать грязью. Грязь можно смыть. Но как залечить рубцы на душе?
- Всем нам царапали нежные души, - философски заметил вояка, - никто от этого не умер...
- Но и не стал лучше, - оборвала его хозяйка.
Она помолчала, глядя на свои руки, перевела взгляд на вояку.
- Да, ей все равно придется жить среди жестокости. - тихо сказала хозяйка. - Она еще не раз будет мучиться от людской несправедливости, плакать ночью в подушку, - она перевела дух, обхватила ладошками мужскую руку, умоляюще заглянула в глаза. - Но пусть это будет не сегодня. Помоги ей...
Вояка хмыкнул, выбираясь из-за стола. Выходя на улицу, он заметил хозяйку, поспешавшую рядом, но, встретив ее взгляд, ругаться не стал и только недовольно мотнул головой.
Они встретились на опушке. Вояка хорошо знал этих людей, поэтому, не тратя времени на уговоры, ударом в грудину снес главаря и разогнал остальных тяжелыми затрещинами.
Затем присел над ворочавшейся тушей. Сжал двумя пальцами жирные щеки, развернул голову, уставился тяжелым взглядом в маленькие глазки.
- Ты знаешь, что сломать ключицу можно одним пальцем? - спросил он. - А если потереть друг о друга обломки кости, то человеку больно настолько, что сфинктер разжимается. Можно так же сломать копчик, и тогда оставшуюся жизнь ты будешь передвигаться на четвереньках. Человеку можно причинить вред кучей способов, и все способы я испробую на тебе, если ты не оставишь девушку в покое.
Вояка наклонился к поверженному и прошептал.
- Я выразился достаточно ясно?
Он выпрямился, глянул на испуганно кивающего главаря, замерших в отдалении прихвостней...
И тут его накрыла волна ослепляющей ненависти к людишкам, собиравшимся уничтожить то, чего сами давно были лишены.
- А ну пошли отсюда, убогие! - заревел он, обводя ужаснувшихся людей налитыми кровью глазами.
Хозяйка молча смотрела вслед удиравшим, пока они не исчезли в лесу. Затем подошла к мужчине.
- Иногда я тебя боюсь, - кокетливо сказала она, заглядывая ему в лицо.
- Иногда я и сам себя боюсь, - проворчал вояка.
Чуть отступив в сторону, он длинно выдохнул, помотал головой. Вроде отпустило.
- А что, - оживился он - я слышал, девчонка твоя прекрасно ловит рыбу. Заходит в воду и так легко достает руками. Пойдем к ней, расскажем, как спасали, а за это она поймает нам парочку хороших щук.
- Не говори ерунды, - хозяйка развернула вояку лицом к городу и подтолкнула в спину.
- Это не ерунда, - проворчал вояка, подчиняясь, - я хочу есть. И завтра тоже буду хотеть, и послезавтра...
Он замолчал на полуслове, когда хозяйка взяла его за руку.
Через пару шагов он не выдержал.
- Мы так и войдем в город, держась за руки?
- Тебе не нравится? - подняла брови хозяйка.
- Нет, почему же, - смешался вояка, - непривычно просто...
- Придется потерпеть, - ответила женщина. - или тебя хватает только на один добрый поступок в день?
Мужчина тихо выругался, но спорить не стал. Некоторое время он шел привыкая, а потом ему неожиданно стало хорошо. Может от мягкого тепла женской ладошки, а может от ощущения, что количество зла на земле уменьшилось.