Я сижу на веранде у моего знакомого и жду, когда заварится чай. Знакомый мой, Олег Петрович Застоялов, человек крайне обстоятельный и хозяйственный. Для меня он вообще-то Олег, он старше меня на двенадцать лет, но не будем смущать читателя излишне фамильярным обращением к главному герою. Как я уже сказал, человек он хозяйственный. Даже обстановка его квартиры, хоть и не приходится мне по вкусу, но тем не менее, излучает практичность и надежность. Однажды мне пришлось присутствовать при том, как Олег Петрович выбирал стулья себе в гостиную. К делу этому, как впрочем и каждому другому, он отнесся со всей ответственностью. Стулья, причем каждый в отдельности, были опробованы на прочность и на устойчивость. Выбраны они были почти под цвет остальной мебели. ("Пол тона никто не заметит, зато крепкие и скидка на них есть,"- пояснил мне Олег Петрович.) Потом он еще беседовал с продавцом минут сорок и добился таки дополнительной 3-х процентной скидки. (Однажды, в прошлом году, он чуть не купил в этом магазине подставку для зонтиков и поэтому поправу считал себя постоянным клиентом.) Покупка была совершена, стоимость стульев немедленно записана в специальный блокнотик, счет с гарантийным листом тут же прикреплены к нему скрепкой.
Как я уже говорил, я сижу в ожидании чая. Сегодня суббота и я вообще-то собирался проспать часов до двенадцати, но уж очень просил меня мой знакомый одолжить ему шампура и пришлось пообещать завезти. Потом же он пригласил меня выпить с ним чаю. Как оказалось, я не был его единственным гостем. На веранде чинно-благородно восседали его тесть с тещей, впервые оказавшиеся у него в гостях.
-- Ты, я вижу, до сих пор не проснулся толком, - Олег Петрович смотрит на мой помятый вид.
-- Да лег только под утро, вчера день рождение у друга праздновали, - вяло отмахиваюсь я, пытаясь при этом сообразить, стоит ли вдаваться в такие подробности в присутствии незнакомых мне людей.
-- Вот, молодежь, - покровительственно вздыхает Олег Петрович, обращаясь уже больше к тестю с тещей, - ну ничего, повзрослеет, остепенится, поймет, что здоровье беречь надо. Хотя, сколько ни учу посерьзнее к жизни относиться, все попусту. Молодежь...
Тесть с тещей снисходительно кивают головами. В каждом кивке чувствуется высота их жизненного опыта.
-- Да, да. Жизнь прожить - не реку перейти. Не понимаете вы, молодые, что жизнь она из мелочей складывается, - продолжает свою умную речь Олег Петрович, - взять, скажем, простую вещь. Вот у тебя, Максим, с чего обычно день начинается?
- Да обычно начинается, как и у всех, - пожимаю плечами в ответ.
- Ну я то тебя уже долго знаю, - настаивает Олег Петрович, - ты же первым делом в кафе идешь, чашку кофе выпить, - он делает паузу, дожидаясь подтверждения своих слов.
Я, не видя в этом большого преступления, пожимаю плечами. Ну да, люблю я перед работой кофе выпить, с мыслями собраться, ну и что?
-- А чашка кофе в кафе, как минимум, полтора доллара, - продолжает развивать свои умозаключения мой знакомый, - итого за месяц ты на сорок пять долларов одного только кофе выпиваешь. А это, друг мой, как ни крути, килограммов пять-шесть говядины! А если за год посчитать? А за десять? - указательный палец Олега Петровича взмывает ввысь, сам же он поглядывает, произвели ли его слова на тестя с тещей должное впечатление. Те одобрительно кивают, теща же успевает изобразить на лице неподдельный ужас от того, во сколько обходится мне моя маленькая слабость. Олег Петрович извиняется и спешит за заварившимся чаем. Пока его нет, теща с тестем вполголоса восхищаются мудростью и хозяйственностью своего зятя. Я конечно понимаю, что ему хочется произвести на них впечатление, но в душе искренне жалею, что согласился зайти на чай.
Затем мы долго пьем чай и слушаем лекцию о том, как надо заварку правильно делать. Чтобы и чай был вкусный, и расход небольшой. Чуть позже - о шашлыке, который он замариновал еще с вечера, чтобы тот основательно настоялся. А за мясом для этого шашлыка, Олег Петрович специально ездил в другой конец города к знакомому мяснику: "И мясо у него свежее, и скидку всега дает." После этого он начинает рассказывать нам о своем недавнем приобретении - телевизоре Sonу, взамен старого, сломавшегося.
-- Ведь тут какая вещь, скупиться - себе дороже. Потом по сервисам не набегаешься. Но все хорошо в меру. И размер экрана подходящий, и на вес я его пробовал - тяжелый гад, не пустышка корейская! Японцы знают что делают, там у них на заводах контроль еще тот! И самое главное, - делается небольшая пауза и опять воздевается палец к небу, - не переплатил! Ну ни к чему плазму 106-сантиметровую покупать,- тут Олег Петрович косится на меня, но затем решает не акцентировать в очередной раз внимание на моей расточительной особе.
-- Да вы что!? И такие бывают? - в ужасе округляет глаза теща, - это же ослепнуть можно! А радиация какая!
-- Меру во всем знать нужно! - подытоживает Олег Петрович. И опять тесть с тещей восхищаются его умом и хозяйственностью, и опять многозначительно кивают головами. Я же допиваю чай и начинаю прощаться. Мне конечно же из вежливости предлагают остаться отведать шашлыков, я из вежливости отказываюсь. Олег Петрович провожает меня до дверей. После моего ухода, я уверен, они сидят беседуя еще часа три. И все это время Олег Петрович говорит, и бесконечно его указательный палец указывает туда, где на счастье не летают коровы, и нет предела изумлению и восторгу его гостей, ведь ни каждый день удается побеседовать с человеком умным и обстоятельным.
* * *
Припарковавшись возле своего дома, не раздумывая захожу в кафе и заказываю себе чашку кофе. Уже через минуту я делаю глоток этого божественного напитка и даже утренняя встреча мне кажется почти забытой мелочью. И все казалось бы хорошо, жизнь налаживается, если бы ни одно маленькое "но". И "но" это заключается только лишь в неспособности нашего мозга к абсолютному бездействию. Мне вспоминается разговор у Олега Петровича и я начинаю, от нечего делать, подсчитывать, сколько можно сэкономить, если отказаться от привычки пить кофе. Получается, что всего за восемь месяцев я получил бы бесплатно новый монитор к компьютеру. За одиннадцать - поехал бы почти бесплатно в какую-нибудь Турцию или Египет, за год и два месяца - хороший горный велосипед. Вычисления захватывают меня и вскоре я уже все перевожу на чашки кофе. Годовой оборот капитала во Франции, экспорт нефти в страны Азии, затраты США на войну в Ираке, вся мировая экономика вертится вокруг порции ароматного напитка, так любимого мной. Я попеременно чувствую себя то миллиардером, который может позволить себе эту роскошь, то преступником, поглощающим тонны стали, зерна и полезных ископаемых. Дальше так продолжаться не может, зову официантку и прошу принести лист бумаги и ручку. В моей голове уже созрел план, но я хочу, следуя примеру Олега Петровича, открывшего мне глаза, подробно изложить его на бумаге. И проследить, чтобы каждый из пунктов моей новой экономической политики был выполнен в точности. Пишу на листке единицу со скобкой, потом, неудовлетвренный, зачеркиваю ее, отступаю ниже и вывожу римское "один". Такой вот у меня характер, уж если быть обстоятельным, то быть обстоятельным во всем:
I. Осознать наконец-то, что экономика долна быть экономной.
II. Запомнить, что копейка рубль бережет и что невинная, на первый взгляд, мелочь может завтра обернуться финансовой катастрофой.
III. Отказаться от питья кофе по утрам ровно на тот срок, который потребуется для экономии суммы, необходимой для выполнения четвертого и пятого пунктов.
IV. Узнать в аптеке, сколько стоит упаковка свечей от гемморроя.
V. Подбросить свечи в почтовый ящик Олега Петровича с запиской "от доброжелателя".
VI. Через неделю-другую зайти к нему в гости и проверить, не перестал ли он быть таким мудаком.
VII. В случае неуспеха повторить акцию необходимое число раз.
Довольный своими выводами, зову официантку и прошу принести мне еще одну чашку кофе. Сегодня еще можно, а завтра приступаю к воплощению плана в жизнь.