- Тебе никогда не казалось, что этот мир нереален?
- Нет. То есть я никогда не думала об этом. Если честно, то я никогда и не считала, что он должен быть обязательно реален.
- То есть нереален?
- Зачем так категорично? Когда нам что-нибудь снится, мы не знаем, что видим сон. Во сне мы можем даже гадать по своему сну и, лишь проснувшись, знаем, что то был сон. Но есть еще пробуждение, после которого узнаешь, что есть сон. А глупцы думают, что они точно бодрствуют и доподлинно знают, кто в мире врач, а кто пациент. До чего это глупо! И вы, и я - это только сон, и то, что я называю вас сном - это тоже сон. Не знаю, слышите ли вы меня или попросту ставите диагноз...
- А музыку не слышишь в пустой комнате?
- Нет.
- Точно?
- Точно.
Врач вопросительно посмотрела на моего отца, тот кивнул, и меня оставили в поликлинике на неделю, чтобы уточнить диагноз. Сопротивляться в такой ситуации очень трудно: за деньги покупается все что угодно, а все деньги - у него. Потом я лечилась. Пять лет.
А сегодня утром ко мне приехал дядя Леон. Он посадил меня в чёрный BMW, и повёз на похороны отца.
- Ты прочитал ту книгу, которую я тебе тогда давала?
- Юридические справочники читать бесполезно - наш дикий капитализм устроен таким образом, что нет никаких механизмов, способных гарантировать тебе хотя бы то, что с тобой останутся любимые домашние туфли, расшитые бриллиантами. Пока тебе не исполнилось двадцать один, придется плясать под дудку родственников, и тут, как бы я ни хотел, помочь тебе не смогу. Потерпи ещё два года как-нибудь, там уж сможешь выйти замуж коли невтерпёж, и можно будет порвать с навязчивым опекунством.
- Лео, ты топил в детстве котят?
- Что? Нет, не бойся, не за этим я приехал. Знаешь, наша семья уже не та, что раньше. После того, как в бизнес пришли итальянцы, всё покатилось по отвесной. Насколько я знаю их методы, нас всех всё равно рано или поздно убьют.
Машина подъехала к кладбищу, в центре которого уже собрались мои любимые родственники: дяди, тёти, все с телохранителями, а вон и мама. Все в чёрном. И никто здесь совершенно не рад друг другу. Сначала план моей мамули был прост и незатейлив - чем больше детей она заведёт, состоя в браке, тем тяжелее мужу будет бросить её без средств к существованию. Но после моего с братом рождения она уже не хотела возвращаться к теме детей. Мой брат - мы двойняшки - уехал в Японию, и теперь семья, по всей видимости, осталась без наследника.
- Лучше не подходи близко,- посоветовал Леон.
Я увидела кольцо отца на пальце матери, по-видимому, она всё-таки приняла на себя обязанности главы семьи и перестала волноваться о разделе имущества.
- Здравствуй. Постарайся сделать так, чтобы тебя не было видно. Не хочу, чтобы все шептались о моей больной дочери. Вот брат твой в Токио. Дела делает, а ты...- как всегда укоризненно сказала мать, выйдя ко мне.
- А что я? Все что остается мне - это угощаться пакетиком лекарств с утра, ампулой галоперидола-в-попу вечером, бесконечными разговорами с врачом или поездкой в жёлтом школьном автобусе в какое-нибудь богемное место, вроде музея или театра,- я поцеловала отцово кольцо, и мать вернулась к разговорам с родственниками.
- Леон, ведь нас сейчас будут убивать, да?
- Конечно. Только ещё не вся семья подъехала. Когда все соберёмся, тогда нас и начнут отстреливать. Лучшего места и повода не придумаешь.
Убийца моего отца смотрел сейчас на нас через прицел снайперской винтовки, или, может быть, держал палец на взрывателе, приводящем в действие килограммы пластида, которые заставил съесть отца перед смертью. И, похоже, все приглашенные знали об этом. Всё это казалось ирреальным драматическим спектаклем.
- Леон, давай убежим...
- Не глупи. Я не дам тебе этого сделать, умри достойно.
Потом были крики и паника под грохот гатлинга, смонтированного прямо в кузове стоявшей у обочины машины. Убийца не отошел от канонов кровавого ливня свинца: женщины бросились кто куда, но пули косили скорбящих одного за другим, два раза поток пуль взрывал почву прямо под моими ногами, но смерть прошла мимо. Мужчины пытались расстрелять бронированный внедорожник, кто-то кинул гранату, раздался взрыв. Изнутри послышался густой нетрезвый русский мат и - снова - выстрелы. Машина убийцы взревела, послышался визг редины и...
- МАМА!- закричала я, не веря своим глазам.
Мама каким-то чудом избежала пуль, выбежала на проезжую часть... и, перелетев через уезжающую машину, распласталась на дороге в луже крови.
От нашей семьи осталось только горстка. Я сняла перстень с маминого пальца.
- Лола, я думаю, что сегодня тебе не придется возвращаться в больницу. У семьи должен быть глава.
Я смотрела на Леона. И моё лицо было маской. Оно всегда было так, истинный мир всегда был где-то рядом, но недостижим, то за пределами отцовского особняка, то за бронированными стёклами автомобилей, мысли прислуги всегда были скрыты за их вежливыми улыбками, а чувства близких - за их манерами поведения. А в последние годы мир был и вовсе скрыт за колючей проволокой лечебницы. Что могла я знать о внешнем мире? Из журналов и новостей, конечно, можно было что-то почерпнуть, но я читала только сказки, а смотрела только мультики. Чему они могли меня научить? И, наверное, это не вопрос. В одном из аниме к рыбаку из деревни ниндзя пришли посланники императора, и пригласили его служить во дворце мудрецом. Но тот отказался, потому что жизнь придворного чиновника на востоке в средневековье была расписана до мелочей вплоть до самой смерти. Согласие означало бы прижизненную мумификацию.
- Нет, мне не нужна такая жизнь. Вот если бы ты, Леон, мог выбирать, то что бы выбрал, быть живым дворником или лежать мёртвым в костюме Brioni? Не надо отвечать. Я уже всё решила. Мы уезжаем из этого города.
- И куда?
- Разве у нас большой выбор? Нас разве ждут с нетерпением в туманном Альбионе с готовыми документами на гражданство, или, может быть, злачный Роянапур ждёт нас с распростёртыми объятьями и готовым пристанищем в двух футах под землёй? В пределах этой страны итальянцы не оставят нас в покое, так что автомобильный тур по просмотру окрестных достопримечательностей тоже не подходит. У нас только один вариант - отправиться к моему брату в Токио.
- И отдать ему кольцо?
- Забудь об этом.
- Ну, здравствуй, сестра,- признал меня брат, после того как Леон разбил лица охранникам клуба, и он всё-таки вышел поглядеть на гостей,- Проходи, садись. Как твои дела?
- Мама с папой умерли, хотя ты, наверное, знаешь,- я вздохнула, а брат кивнул,- Так что я сбежала. Как и ты, Майкл.
- Я не сбегал.
- А как это ещё назвать?
- Ладно-ладно. Ты погостить приехала или продолжать нашу семейную традицию? Если так, то присоединяйся к моим хатикюсан.
Оказалось, что в Японии мода на всё западное. Брат дал мне чёрный BMW, почти такой же как был у меня дома. Город весь в рекламе. Все куда-то бегут. По телевизору бодро трещат новости. Для меня оно всё такое же. И так же далеко. Только вот разговаривают смешно.
- Коннитива, Рориита-тян!- в очередной раз кричит мне брат, когда я вхожу в его клуб,- Васссааааааап? Кто к нам пришёл!
Вокруг смеются. Он пьян, у него проблемы с конкурентами, иногда из своего номера на втором этаже я слышу выстрелы. И ещё я чувствую себя ненужной.
- Что хотела?
- А что может хотеть девятнадцатилетняя девушка прекратившая принимать седативные препараты?
- Сорэ-ва... хочешь глянуть на достопримечательности!- орёт брат. Все смеются. Они всё время смеются, но они не зубоскалят, они из вежливости скорее.
- Наверное. Да. Хочу,- я никогда ведь не решала за себя, всегда кто-то решал всё за меня. В больнице я хотела быть свободной. Теперь я свободна и от больницы, и вообще от семьи. И теперь я чувствую себя такой беспомощной.
Но я не хотела всего этого. Огромные деревянные замки пронеслись мимо как листы бесплатного календаря от туристического агентства.
- Рориита-сама, вы уже научились их понимать?- спросил Леон.
- Иэ,- мотнула головой я,- Дэ-ва... слова-слова... слова это только малая часть. Я могу понять и с полужеста. Но по большому счёту я не понимаю людей. Вообще.
Леон сделал знак водителю остановиться:
- Выходим,- а до клуба оставалось всего квартала два.
- Типа мы не вместе?
- Типа вон твой любимый онии-сан.
Я вгляделась и, действительно, увидела в глубине переулка своего брата.
- Что ты тут делаешь?- зашипел он,- А ну-ка брысь!
- Это ты что тут делаешь? Пополняешь меню ресторана из мусорных баков?
Вдруг послышались шаги, и из темноты вынырнул - почти родной - американец, и, не обращая на нас никакого внимания, начал ругаться с братом.
- Это-то мне понятно,- шепнула я Леону с улыбкой,- Деньги, деньги, дребеденьги.
- Эй!- крикнул Леон, и когда американец повернулся к нам, всадил ему в лоб пулю, я пошатнулась, и отступила от него.
- ТЫ ЧТО?- заорал брат,- Ты что? Ты что? ТЫ ЧТО? Спасибо, дорогой ты мой Леон, теперь нас всех убьют! Огромная тебе благодарность за помощь!
Меня вырвало.
В клуб мы вернулись в подавленном настроении.
- Лео, научи меня убивать.
- Зачем это тебе?
- А какие у меня есть ещё варианты? Ведь я даже школу не окончила. И если даже я пойду на курсы, то потом кем я смогу стать со своей инвалидностью, кроме как дворником или оператором кассы? Я нежизнеспособна. Не нужна. Бракованный, негодный товар. Помнишь, я тебе рассказывала про рыбака Чжоу, когда мы уезжали? Не помнишь или не рассказывала? Перестань. Так вот, он отказался служить у императора ради свободной жизни. Да только вот я не знаю, что такое свобода. Может, для меня свобода - это как раз несколько мгновений настоящей жизни до того как меня убьют, а не однообразная рутина обыденности, которая меня ждет, если я стану... ну кем я стану?
- Что ты хочешь на самом деле?
- Отомстить. Всем.
- Ноги шире. Ещё.
Тук. Тук. Тук. Я чувствую, как сердце бьётся молотом в груди.
- Очисть свой разум. Слушай своё дыхание.
Мыслей нет, я чувствую вдох, выдох, вдох, выдох, вдох, выдох.
- Открой оба глаза, так лучше видно.
Одним глазом я смотрела на предрассветный Токио, а другим видела через оптический прицел дорожку у парка. Ствол винтовки лежал на плече, а я пыталась выровнять дыхание. Мы стояли на крыше новостройки.
- Сейчас он приедет, синий Мерседес. Стреляй между выдохом и вдохом, чтобы ничего не мешало. Главное - это спокойствие и только спокойствие.
К парку подъехал Мерседес.
- Подожди пока все выйдут. Тот, что озирается - телохранитель, его убьёшь первым. Второй - лысый.
Я почувствовала, как адреналин забурлил в венах, и задержала дыхание. Тук. Тук. Тук. Бьётся сердце. Между ударов я плавно надавила на курок. Выстрел. Тук. Тук. Тук. Телохранитель падает. Спокойно. Они-то в панике, но ты успокойся, они не ожидали, а ты - готова. Тук. Тук. Тук. Выстрел. Лысый мужчина не успевает сесть обратно в машину и падает на дорожку.
- Молодец,- выдохнул Леон,- Не ожидал. А теперь пошли быстрее.
Этим вечером мы праздновали. Брат напился до полной невменяемости. После гибели пяти местных игроков ему больше ничего не угрожало, наоборот, теперь весь бизнес шёл через него.
- Рориита-а-а, Рориита-а-а!- радостно пел он невпопад караоке.
- Рориита-сама. Послушай. Смысл в жизни есть, иначе ты бы не родилась вообще. В мире всё закономерно. Если ты до сих пор несмотря ни на что жива, значит ты кому-то нужна. Здесь, на Земле,- начал Леон.
- И в этом смысл жизни?
- А смысл в жизни - это, наверное, истинная настоящая любовь.
- Я скажу тебе точно, что такое любовь. Любовь - это выстрел в сердце из снайперской винтовки с расстояния трёх километров, и ты - по эту сторону прицела.
- Не надо так, Рориита-сама. Загляни в своё сердце, в себя. Ответ придёт, но не сразу, для того, чтобы познать себя, нужно очень сильно захотеть, прежде всего, тебе.
- Ватаси-ва ватаси дэсу,- отмахнулась я.
- Так что же, хатикюсан, ты всё-таки выбрала свой путь, нэ?
- Нет. Я никогда не выбирала. И я ничего не хочу. Мне неинтересны мирские дела, мне не нужны деньги, я не стараюсь избежать смерти, и мне не к чему стремиться, я даже не смогу определиться со своей судьбой, оставшись висеть между небом и землей.
- Это неправильно.
- Да и как мы можем судить, что будет правильным, а что - нет? Обязательно ли кто-то из нас должен быть прав? Вдруг мы оба правы и оба не правы? Кто рассудит?- распалилась я,- Если придет кто-нибудь, кто согласится с тобой, то как ему рассудить нас? А если кто-то третий будет согласен со мной, то и ему не удастся нас рассудить. Если же, наконец, позвать того, кто не согласен ни со мной, ни с тобой, то такой человек тем более не поможет нам. А если позвать того, кто согласится со мной и с тобой, то мы опять-таки ничего не доберемся. Выходит, ни я, ни ты, ни кто-либо другой не можем установить общую для всех истину. На кого же нам надеяться?
- Ты пьяна.
- Э! Забудем о наших летах, забудем о наших обязанностях, достигнем беспредельного и будем пребывать в нем без конца! Будем же следовать вольному потоку жизни и исчерпаем до конца свой земной срок! А теперь - караоке!
Эпилог
Лолита годом позже погибла в перестрелке, Леон выучил-таки японский и продолжил служить её брату ещё пять лет до тех пор, пока Майкл не был взорван в машине на автостоянке. После этого Леон устроился школьным учителем. Клуб до сих пор исправно работает, да и с Японией всё в порядке, приезжайте, у неё и для вас найдётся пара историй.