- Не надо шуетиться иж-жа меня, - с трудом выговорила Пеппи,
потому что рот у нее был набит. - К шему эти шеремонии?
Астрид Линдгрен
Деликатный шепоток распорядителя в левое монаршее ухо возвестил, что все, кто должен присутствовать, уже на месте. Двери парадного зала закрылись, и ежегодная церемония сбора налогов с провинций потекла своим чередом.
Король Свериги Кеврел III незаметно для присутствующих ерзал на троне, тщетно пытаясь найти более или менее приемлемое положение. Вообще-то монарх предпочитал принимать посетителей в своем кабинете, сидя в любимом кресле, в котором за годы царствования продавил удобнейшую ямку, полностью соответствующую анатомическим особенностям его седалища. За дверями кабинета-то на самом деле и решались все вопросы внешней и внутренней политики. А показушные церемонии, требовавшие непременного присутствия в тронном зале, Кеврел терпеть не мог. Фамильная корона, изготовленная на далекого предка, не подходящая потомку по размеру и потому постоянно сползающая на уши, тяжеленный скипетр, жаркая горностаевая мантия, в летнюю пору совершенно невозможная... но хуже всего был этот идиотский золотой стул, которому для полноты впечатления не хватало только дыры в сиденье и вывинчивающегося под нею кола.
Кеврел III тихо завидовал собственной дочери - ей вменялось в обязанность присутствовать на церемонии, сидя на расшитом золотом удобном пуфике рядом с троном, - и старался радоваться уже хотя бы тому, что Сверига поделена всего на девять провинций, а не на полсотни и более.
Девять фогдов прошли перед ним, каждый с символическим мешочком золота и короткой почтительной речью. Речи, по мнению Кеврела, были совершенно лишними. Мешочки, в общем, тоже. Весь вчерашний день король провел в кабинете, принимая от тех же самых фогдов ежегодный отчет о состоянии дел в провинциях и расписки казначея об уплате налогов в полной мере наличными либо продуктами натурального хозяйства для дворцовых нужд. Все необходимые слова были сказаны там, редакции деловой прессы еще до захода солнца получили из Департамента информации все данные для опубликования в завтрашних газетах. А сегодняшняя традиционная церемония была интересна лишь для светских листков и придворных дам с кавалерами, потому что после нее традиционно же следовали бал и фуршет.
Монарх мысленно напомнил себе еще раз посоветоваться с главой Департамента информации, как бы это взять да и развеять над рекой Эльвой труху, оставшуюся от некоторых прогнивших обычаев. Этот вопрос он задавал Даре не единожды, и всякий раз она отвечала ему заковыристой фразой, общий смысл которой сводился к емкому "нельзя - народ взвоет". Если чуть больше конкретики, то получалось, что перемен никто не любит, особенно когда они подразумевают лишение людей повода выпить и потанцевать. А уж королю как гаранту стабильности в государстве традиции расшатывать и вовсе не пристало. Кеврел вздыхал и покорялся, но надежда получить когда-нибудь иной ответ горела в нем неугасимым огнем и побуждала время от времени наводить справки сызнова.
- Ваше величество, - неслышно подошел откуда-то сбоку начальник стражи, - пока вы были заняты, мы взяли на себя смелость проводить молодого господина, не успевшего представиться. Соловый жеребец, крашенный цинковыми белилами.
- Правильно сделали, - согласился король, скосив глаза на разом помрачневшую принцессу.
Единственная дочь у Кеврела удалась и красавицей, и умницей - что в конечном счете привело к беде. Великолепно сознавая свои достоинства, юная Стаксана два года назад, едва заневестившись, отвергла брачное предложение тогдашнего короля сопредельной державы Норланд Йорана, дважды вдового старика, по слухам, уже помаленьку впадающего в маразм. Йоран страшно оскорбился и посулил переборчивой красавице, что раз та ждет принца на белом коне, то замуж она только за него и выйдет, а иначе, дескать, неминуемая смерть в первых же родах.
Надо сказать, что на Тарилаке - так назывался единственный на тот момент открытый материк, а потому и весь мир, - выражение "ждать принца на белом коне" несло оттенок трагической несбыточности. Причем основной проблемой был никак не принц - эти, наоборот, исправно присылали Ксане портретики, - а конь. Дело в том, что белые животные тут отсутствовали в принципе. Просто почему-то не рождались.
Никто не знал толком, имеет ли проклятие реальную силу - с одной стороны, его величество Йоран был знаменит на весь Тарилак своим дурным глазом, с другой - рассыпал подобные пожелания щедро и по любому поводу, так что, если бы все они сбывались, добрая четверть населения материка уже провалилась бы сквозь землю, еще треть лопнула, а половину оставшихся побрали бы бесы. Но все же экспериментов на принцессе, учитывая важность вопроса, предпочитали не ставить.
Старого Йорана хватил удар буквально через несколько дней, так что международные отношения даже не успели толком испортиться. Наследников мужского пола он не оставил, и норландский трон унаследовал его младший брат Повель. Тот приложил максимум усилий, чтобы как-то загладить нехороший поступок Йорана. Однако ни отказ от притязаний на спорный остров Халланд в Северном море, ни снижение таможенных пошлин для сверижских купцов не решили проблемы в самой ее сути. Династия Стахара Храброго по-прежнему оставалась под угрозой вымирания. Узнавшие о возможном проклятии женихи, паче чаяния, не отступили от порченой невесты без борьбы, а проявили творческий подход. Лошадей белили мукой, известью, крахмалом, дамской пудрой и даже однажды - дорогущим порошком пламорганского дерева хы, при вдыхании вызывавшим красочные галлюцинации, эйфорию и, увы, быстрое привыкание. Автор этого последнего шедевра изобретательности, собственно, покидал дворец, усиленно принюхиваясь к собственному коню и глупо хихикая.
Ксана неизменно приказывала гнать симулянтов с глаз долой, опасаясь вольно трактовать условия своего проклятия. "Еще бы они не лезли, - едко и справедливо говорила она про алчущих руки и сердца, - авось пронесет, а нет - так помирать все равно не им". Впрочем, со временем поток женихов практически иссяк, хотя отдельные желающие попытать счастья еще находились - вот как сегодня, например.
Скрывшись за спасительной дверью кабинета, Кеврел первым делом содрал с головы настобрыдшую корону, вторым - сбросил на пол мантию и, блаженно массируя уши, обрушился в любимое кресло. Довольно в нем поерзав, король подождал, пока вошедшая следом дочь плотно закроет дверь, и, сделав брови трогательным домиком, привычно пожаловался:
- Две вещи в этом мире придуманы специально для того, чтобы портить мне настроение. Церемонии эти дурацкие и не менее дурацкий закон о престолонаследии. Как ты думаешь, если я с Дарой хорошенько поторгуюсь, она мне разрешит хотя бы одно что-нибудь лесом послать?
- Боюсь, что нет, - привычно же посочувствовала принцесса, присаживаясь на ручку отцовского кресла.
- А за прибавку к жалованью? - Кеврел скосил на дочь умоляющие глаза.
- Вряд ли.
- А на день рождения?..
- Пап, ну хватит тосковать. До следующей церемонии целых два месяца будешь жить безмятежно. А насчет наследования - признайся, тебя опять мэтр Николай накрутил?
- А то кто ж, - проворчал Кеврел, возвращая брови в нейтральное положение. - Я от этого старого хрыча скоро в кабинете запираться начну. И на место его телепорта пламорганский кактус велю перенести из приемной. "Женитесь, ваше величество! Женитесь, необходимо спасать династию!" - очень похоже передразнил он своего придворного мага. - И эти еще, которые на бал собрались, целый табун дочек на выданье натащили. Обложили со всех сторон. Не буду я к ним выходить, ну их к бесам. Расскажи лучше мне, что у тебя со стажировкой. Получается? Все-таки финансы - дело не дамское...
- Господин Нолль так не считает, - хихикнула Ксана. - Он, в отличие от той особы, что когда-то учила меня вышивать крестиком, полагает, что у меня светлая голова.
- Перепишу я к бесам этот идиотский закон... - снова завелся Кеврел. - Из тебя получится славная королева.
- Папа, но ведь проблемы это не решит, - осторожно напомнила дочь. - Все равно у меня детей не будет - ну, разве что я пожелаю таким извращенным способом с собой покончить. И династии конец придет - какая разница, десятком лет раньше или позже. Может быть, тебе и правда жениться ну хоть на ком-нибудь...
- Мы вот вчера с господином ван Тафелем на эту тему беседовали, - перебил ее король, - так вот он мне в лучших традициях своего мрачного юмора предложил: женитесь, ваше величество, на какой-нибудь дуре, которую не жалко, а как наследника родит, мы ее уберем так, что комар носа не подточит.
- Зная ван Тафеля, я не уверена, что это был юмор, - принцесса иронически поджала губы и потянулась к бронзовому пресс-папье, чтобы занять руки. - Скорее всего, он просто перечислял невооруженным глазом видные практические выгоды предприятия. А что? У династии Стахара Храброго появится будущее, от тебя мэтр Николай отстанет, от меня - общественное мнение, а родственникам потерпевшей пенсию назначить - они и заткнутся...
- Ваше величество! - раздался за дверью требовательный женский голос. - Не молчите, я же знаю, что вы тут. И меня очень, откровенно говоря, интересует, почему тут, а не в банкетном зале!
- Ксаночка, открой, а? - шепнул король, спешно накидывая на стол какие-то государственные бумажки, хватаясь за перо и принимая крайне деловой вид.
- Ваше величество, - с укоризной пропела глава Департамента информации, проникнув в святая святых Кеврела и уперев руки в боки в знак серьезности намерений, - опять вы ведете себя как дитя. Зачем вы сбежали с приема? И не начинайте меня уверять, что заняты по горло. У вас чернильница закрыта. Пойдемте. Вы все же тут хозяин, нужно показаться гостям.
Король покаянно засопел, начиная выбираться из-за стола. Принцесса тактично сосредоточилась на пресс-папье.
- Можно я хоть регалии эти треклятые надевать не буду?.. - взмолился Кеврел. - В конце концов, официальную часть я уже отбыл.
- Можно, - великодушно позволила Дара, мягко, но непреклонно увлекая его капризное величество к двери.
Ксана осталась одна. Дослушав удаляющуюся перепалку монарха с советницей ("Дарочка, ну ладно, я их обойду, поздороваюсь, но танцевать-то хоть не буду?" - "Надо, ваше величество, придется, хотя бы один символический танец..." - "Ну давай я тебя приглашу тогда, а то все эти молодые телки на выданье..." - "Не пойдет, ваше величество, пригласите лучше какую-нибудь мать семейства..." - "Да-а, чтобы она весь танец мне всяко намекала, что у нее восемь незамужних дочерей?!"), принцесса жалостливо вздохнула и, закрыв отцовский кабинет, спустилась по ближайшей лестнице в полуподвал, где располагалось дворцовое казначейство.
* * *
Глава Департамента информации госпожа Дара на самом деле происхождения была самого простого, а титул пожаловал ей Кеврел после того, как она однажды посетовала ему, что некоторые особо родовитые или просто наиболее надутые дворяне отказываются обсуждать важные рабочие вопросы на равных с простолюдинкой.
Высокая худая молодая женщина, предпочитающая неброские темные наряды и не расстающаяся с кожаной папкой и стилом, стала маячить за троном Кеврела года четыре назад. Свой пост при дворе она заняла во многом благодаря диплому мага-менталиста, означавшему, что его обладатель владеет различными методами внушения - от банального отвода глаз до полной или частичной замены памяти, - и телепатией. В ее работе - собирать, корректировать и распространять факты и слухи, касающиеся королевской фамилии, работы кабинета министров и основных департаментов правительства Свериги, - эти умения были ценнейшими и трудно заменимыми.
Ее положение обязывало знать все обо всех, о ней же самой знали мало. По сути, наверняка можно было утверждать только то, что она прибыла из другого мира, так как своих магов на Тарилаке не водилось, хотя все условия для комфортной жизни и плодотворной волшбы тут имелись - во всяком случае, импортные маги не жаловались и молока за вредность не требовали. Завозили их через пространственно-временной портал из соседнего мира, в котором, наоборот, магия как таковая была по историческим причинам не в почете, зато талантов по этой части, не иначе как по закону подлости, появлялось порядочно.
Минимум достоверной информации, как это обычно и бывает, порождал максимум недостоверной. Поговаривали, что глава Департамента информации балуется на досуге некромантией, пишет в своей папке человеческой кровью вместо чернил, спит в гробу, имеет криминальное прошлое и питает отвращение к мужскому полу до такой степени, что даже когда давно и прочно вдовый Кеврел - сам король! - предлагал ей выйти за него замуж, она ему отказала. Эти слухи Дара, кстати говоря, тоже собирала, но уже не в рабочем порядке, а так - для личной коллекции.
В настоящий момент она обсуждала эту самую коллекцию с одной из немногих своих близких подруг - телохранительницей принцессы Алиской, залучив ее в свой кабинет, точнее, в смежную с ним жилую комнату. Обсуждала, надо сказать, не в первый раз, но оттого не менее эмоционально. У нее вообще была привычка постоянно возвращаться мыслями к некоторым вещам, особенно если они ей активно не нравились или она в них чего-то недопонимала. А уж ежели ей о них нетактично напоминали, что ввиду ее статуса телепата случалось довольно часто...
Над чашками с крепким чаем курился легкий аппетитный парок. Алиска, которой по роду службы полагалось ходить экипированной почище иного наемника, с облегчением освободилась хотя бы от того, что можно было снять, а затем надеть быстро и легко - от пояса с метательными ножами и пистолетной кобурой, - и блаженно расселась в мягком кресле, алчно косясь на поднос с пирожными. Дара утащила свою чашку на любимую софу, и телохранительница с интересом поглядывала, как она укладывается, стараясь не облиться. По лицу Дары было хорошо заметно, что ее просто распирает возмущение. И действительно, едва угнездившись, она оскорбленным тоном провозгласила:
- Нет, вот почему опять некромант, а? Что, я так похожа на полоумных психов, которые не дают мертвякам спать спокойно? Ну я не спорю, иной раз приходится присутствовать на допросах зомби, но не лично же я их поднимаю!
- Ну, признаться, я и сама про тебя что-то такое подумала, когда увидела, как ты вся в черном по дворцовому кладбищу с задумчивой мордой лица гуляешь, - задумчиво признала телохранительница. - Но мне-то ты потом сказала, что тебе позарез надо было найти одно конкретное надгробье и даты с него списать. А остальные-то так в неведении и остались! А с какой скоростью при этом дворе расползаются слухи, ты лучше меня знаешь.
- Ладно. Про кровь и гроб можешь не разъяснять, что-то мне подсказывает, что эти три темы тесно взаимосвязаны.
- Ага. И насчет отвращения к мужскому полу ясно, откуда ноги растут, - подхватила Алиска. - В твои годы нормальные тетки давно уже при муже, десяточке детей, кастрюлях и втором подбородке. Если нет - так хоть любовниками хвастаются перед подружками. Черепа коллекционируют.
- Ну да, ну да. А я, - нервно перебила ее Дара, - понимаете ли, вся такая незамужняя, семеро по лавкам у меня не сидят, живу во дворце на всем готовеньком, слежу за собой и плюс к перечисленному не треплюсь о победах на интимном фронте, отсюда непреложно следует - я ненавижу мужиков. Конечно. С ума сойти, насколько же люди ограниченны.
У Алиски рот был набит пирожным, поэтому она только сочувственно покивала, сделав большие выразительные глаза.
- За что мне такая честь - не пойму, хоть убей. Вот про тебя почему-то ничего такого не рассказывают, - успокаиваясь, проворчала Дара и отхлебнула подостывший чай.
- Рылом, видимо, не вышла, - хохотнула прожевавшая собеседница. - Или боятся, что ихнее набью. А вообще, если серьезно, у меня принципиально другие исходные. Тому, что у тетки-воина нет мужика, никто не удивляется. Дядьки-воины cо своими "сестрами" и "подругами", как правило, не любятся, не в обычае, а все прочие парни боятся, что при первой семейной ссоре их живо заломают и свяжут их же подтяжками. А то и убьют голыми руками. Поэтому в моем случае скорее нетипично, что у меня вообще сын есть. Но поскольку ему уже десять, и семь из них мы живем при дворе, всем уже давно надоело обсуждать вопрос его происхождения.
- Так и я при дворе обретаюсь четыре долбаных года! - патетически возопила Дара и все-таки облилась чаем. - И все это время в среднем каждый месяц эти олухи придумывают что-нибудь новенькое!.. Про некромантию эту паршивую я в первый раз услышала знаешь когда? Еще когда аспиранткой была! На предзащитной практике!
- Нет, вот ведь парадокс... - вслух задумалась Алиска. - Чужие реноме ты блюдешь, а к своему у тебя прямо какое-то восхитительно раздолбаистое отношение. Не будь у тебя профессиональной паранойи и не скрывай ты от публики вообще все - тут бы не протолкнуться было от шантажистов. Один этот слух про твою связь с королем...
- Не трожь короля, - огрызнулась Дара. - Это, между прочим, единственное зерно истины во всем этом бардаке.
- А ведь он все еще надеется, - посерьезнела Алиска и, прищурив глаза, глянула на подругу испытующе.
- Ни на что он не надеется, - упрямо отрезала та, ускользая взглядом в сторону. - Он понимает. И не настаивает. И я, прямо говоря, эту тему обсуждать не особо жажду... - ее нагрудный карман внезапно ожил, загудел и завибрировал.
- И кого убедить старается... - риторически подивилась телохранительница себе под нос, глядя, как подруга извлекает из взбесившегося кармана маленькую книжечку в щегольском кожаном переплете с серебряным тиснением. Книжечка немедля по извлечении распахнулась, целеустремленно замельтешила мелко исписанными страницами от начала к концу и, дойдя до чистого листа, остановилась. По гладкой веленевой бумаге побежали ровные, словно отпечатанные, строчки.
Дочитав, Дара критически хмыкнула, коротко черкнула что-то в ответ и решительно поднялась с софы, пряча книжку и на глазах перетекая из расслабленно-домашнего в обычный озабоченно-деловой вид.
- Если хочешь, посиди тут, - гостеприимно предложила она Алиске, ныряя в гардеробную и минуту спустя выныривая в черной длинной, в пол, юбке и черном же облегающем пиджаке с высоким воротником. - Меня тут, видишь ли, его легкое на помине величество срочно вызывает в тронный зал под пальмы. Оно там в данный момент имеет непредвиденную беседу с припершимся без стука, зато, как всегда, с кучей претензий Эйвелем Пламорганским и не знает, что говорить. Если слишком задержусь, уйдешь, когда сидеть надоест... или когда доешь... разберешься, в общем, не маленькая...
По ее ворчливому многословию Алиска поняла, что на самом деле подруга до смерти рада подвернувшейся возможности ускользнуть от обсуждения скользкой темы. Пожалуй, она бы бегом побежала, даже если бы под означенными пальмами ждал не подшефный работодатель, а бес с вилами.
* * *
Подшефный работодатель тем временем ухитрился самостоятельно отвлечь нежданного и не шибко, надо сказать, желанного высокого гостя примитивным, но действенным приемом - сплавил его верному распорядителю, который под ручку уволок повелителя сопредельной державы к оперативно накрытому у стеночки столу.
Получивший передышку Кеврел нервно подпирал противоположную стеночку и дожидался свою правую руку и вторую голову. Время, за которое Дара быстрым шагом преодолела коридор и лестницу от своих апартаментов до тронного зала, показалось королю вечностью.
- Чего хочет? - первым делом уточнила глава Департамента информации, едва заметным кивком обозначая объект. Могла бы, в общем-то, и откровенно пальцем ткнуть - Эйвель так увлекся фирменными пирожками королевского повара, что и на явление Светлых богов непосредственно в помещение внимания бы не обратил. По крайней мере, пока не кончится фураж.
- Не спрашивал, дабы не нарваться прежде времени. Но небось того же, чего и в прошлые сорок восемь раз... - горестно ответствовал Кеврел, и Дара понимающе закатила глаза: беседа обещала быть сложной и при том - совершенно непродуктивной. Его повелительство Эйвель I, вероятнее всего, горел желанием еще раз - по принципу "капля камень долбит" - обсудить вопрос Пустошей.
Пустошами называлась зона безмагии, около двухсот лет назад широкой полосой перепоясавшая Тарилак аккурат между Сверигой и Пламорганом. Жившие там люди очень быстро покинули "прóклятые" земли, где не работало больше ни одно заклинание и прекращалось действие уже наложенных. Зато всякая нечисть столь же оперативно там расплодилась - на нее теперь не находилось управы в виде всяких силовых волн да испепеляющих амулетов, а переть на жмыля или щеря с вилами разбалованные импортной магией сверижцы считали неоправданным риском. Да что там - с некоторых пор через Пустоши перестали соваться даже самые отчаянные контрабандисты, предпочитая переправлять свои грузы более хлопотным в плане их сокрытия, зато менее опасным для жизни объездным морским путем... Тем же путем приходилось, впрочем, мотаться и вполне добропорядочным торговцам.
На торговцах-то и была завязана интрига. Эйвелю очень хотелось, чтобы Пустоши были зачищены от нечисти и можно было понаставить на восстановленной сухопутной границе таможенных пунктов - по его замыслу, это должно было несказанно оживить торговлю со Сверигой. При этом как бы само собой подразумевалось, что зачищать будет Кеврел, и он же, раз уж аномалия когда-то появилась по вине мага, присягнувшего на верность сверижскому трону, присоединит сомнительные земли к своей стране и станет поддерживать там порядок за счет собственной казны. Кеврела, естественно, такая перспектива не прельщала. Особенно с учетом того, что основную торговлю Сверига испокон веку вела с Норландом, а без пламорганских пестрых ковров да вин с фруктами могла хоть вовсе обойтись.
И вообще, Кеврел предпочел бы обсуждать что угодно хоть с уже упомянутым бесом с вилами, лишь бы не с Эйвелем. Этот низенький, жирненький, откровенно глуповатый и притом самовлюбленный донельзя субъект не вызывал у него ни одной эмоции, которую можно было бы назвать положительной. Сверижский монарх, положа руку на сердце, готов был простить Пустошам и съеденные ими исконно сверижские земли, и периодически набегающую на приграничные районы нечисть - уже за то одно, что из-за них Эйвель не мог свободно шляться телепортом всякий раз, как ему стукнет в голову подоставать чем-нибудь своих северных коллег. Из Пламоргана нужно было сначала добираться морем в южносверижский порт Вельс, а оттуда уже телепортироваться в конечный пункт назначения. Для ленивого Эйвеля это было подвигом, поэтому видеться с ним приходилось нечасто, что Кеврела вполне устраивало.
Повелитель Пламоргана, однако, на этот раз выступил не по обычной программе. Методично расправившись с пирожками, он не стал предпринимать сорок девятой попытки въехать в рай на чужом горбу путем реорганизации экспорта пламорганских товаров. Он всего лишь в полном соответствии с правилами международного дипломатического этикета лично сообщил правителю сопредельной державы, что имеет честь пригласить его присутствовать на своем бракосочетании с благородной госпожой Ларрой ав Хаммарн, которое состоится в его дворце четырнадцатого числа Серебряного месяца сего года. После чего церемонно откланялся и сделал знак своему придворному телепортисту:
- В Вельс!
- О боги. Она что, умом тронулась... - полушепотом растерянно произнесла Дара, провожая взглядом исчезающих гостей.
- Кто, Дарочка? - разом повеселевший Кеврел потянул ее к изрядно потравленному Эйвелем столу и щедро наплескал в два бокала пламорганского розового крепкого.
- Да невеста! Ваше величество, вы что, не слышали? Он женится на Ларре ав Хаммарн. Может, вы не помните ныне покойного ав Хаммарна, за которого она вышла замуж, так вспомните Ларру ав Сёдерсунн - это ее девичья фамилия.
- Помню, - признал король, проглатывая вино и с удовольствием закусывая тарталеткой. - Шатенка такая элегантная. Хеглина еще о ней очень хорошо отзывалась...
- О ней все хорошо отзывались! - воскликнула Дара. - И совершенно заслуженно! Поэтому мне и непонятно, какого беса ее понесло за этого недомерка, обиженного богами и мозгами! Не с ума же она сошла после смерти мужа!
Король сочувственно покивал, видя, что собеседница нервничает, и благоразумно не подкидывая реплик в огонь. После возникшей паузы Дара не выдержала:
- Ваше величество, я вам сегодня больше не понадоблюсь?..
- Ну, я надеюсь, наш общий любимец не вернется, пирожки вроде кончились... - для виду призадумался Кеврел, изо всех сил стараясь не улыбаться. Он прекрасно понял, почему глава Департамента информации так заторопилась - Дара терпеть не могла чего-то не знать точно и теперь собиралась своими методами выяснять истоки упомянутого интеллектуального мезальянса. - А если и вернется, я тебя тут же вызову. Ступай.
Проводив взглядом высокую черную фигуру, быстрым на самом пределе приличий шагом метнувшуюся к лестнице, король резко загрустил. Он оглядел опустевший зал, взял свой бокал, после секундного раздумья захватил со стола бутылку и укрылся с награбленным в дальнем углу, на банкетке под пламорганскими пальмами в кадках.
Да, Хеглина Шеберг очень хорошо относилась к Ларре ав Сёдерсунн... Хеглина Шеберг вообще ни к кому не относилась плохо. Она обладала редким даром любить весь мир, и мир платил ей той же монетой. А уж сам Кеврел ее просто обожал. С тех самых пор, как двадцать лет назад на приеме у тогда еще весьма крепкого умом и телом короля Йорана, ошиваясь в батюшкиной свите и глазея от скуки по сторонам, увидел в первом ряду оркестра скромную темноволосую девушку, задумчиво обнимающую лютню.
Тогда Кеврел был всего лишь третьим принцем, которому престол не светил. Поэтому-то ему так легко и позволили жениться на простолюдинке. Кто же знал, что год спустя, едва успев порадоваться рождению маленькой племяшки Ксаны, его братья-близнецы трагически и глупо погибнут на ежегодной летней охоте, а отец этого не переживет, и младший принц, последний в династии Стахара Храброго, окажется на троне. Жена старшего из близнецов, правда, сразу после похорон мужа объявила о своей беременности и в случае рождения сына вполне могла бы претендовать на регентство - если бы ее не поймали чуть погодя с красавцем из дворцовой охраны и тот не раскололся, что вдовствующая принцесса Теона обещала ему всяческие блага, если он быстро сделает ей ребенка и будет держать рот на замке. Второй принц умер холостым - он еще только перебирал присланные портретики, не в силах определиться на каком-то конкретном. Брак Кеврела и Хеглины был счастливым, но, увы, недолгим - когда Ксане было три года, королева неосторожно оступилась на парадной лестнице, запнувшись о сбившийся ковер, и скатилась вниз, сломав при этом шею. Кеврел был безутешен - только сознание единоличной ответственности за государство и так похожую на маму дочь вытянуло его из пучины отчаяния и не дало наложить на себя руки. Несколько лет спустя он даже внял было настойчивым советам своих министров и придворного мага и попытался подобрать Хеглине замену, но быстро понял, что второй такой не найдет. В первую очередь потому, что в глазах многочисленных кандидаток отчетливо читались претензии не на руку и сердце еще молодого и недурного собой вдовца, а на его трон и корону. Из всех знакомых королю женщин исключением была, пожалуй, только Дара - ее перспектива стать королевой не прельщала нисколько. Кеврел проверял. Однако эта "проверка" не принесла ему радости - только целый ряд отчаянных "если бы", прошептанных в ночи собственному взъерошенному отражению с рюмкой в руке: "если бы я не был королем...", "если бы она не работала на меня...", "если бы она или я могли себе позволить что-то изменить..." С тех пор между королем и советницей повис какой-то ненатуральный, вымученный нейтралитет, который Кеврел, впрочем, не раз пытался нарушить, не желая и не умея смириться с отказом. Прекрасно понимая, что выглядит жалко со своими уговорами и осторожными намеками, попытками переубедить...
Король поставил бокал под банкетку и, махнув рукой своим невеселым мыслям, отпил по-простому, из горлышка.
* * *
- Ваше величество, чего ж вы так надрались? - в знакомом голосе звучала искренняя жалость с неистребимой иронией пополам. Кеврел приоткрыл глаза и увидел на фоне благородно-коричневой стены родного кабинета два женских лица. Одно принадлежало Ксане, другое - Алиске.
- Уж извини, папа, до спальни далеко, и туда мы тебя волочь не стали, - развела руками принцесса, - дабы ненароком не засветить перед подданными в неподобающем виде. Но мэтр Николай нам по пути к кабинету все-таки встретился.
- Лучше бы вам встретились все остальные, - честно сказал Кеврел и сел прямее, морщась: картина мира перед глазами была весьма и весьма нечеткой. Да, пожалуй, вторую бутылку он себе вчера... или еще сегодня?.. - принес зря.
- Прямо сейчас он тебя пилить не будет, - утешила дочь. - Он сказал, ему недосуг. А вот с утра, имей в виду, обещал зайти.
- А чего это он меня будет пилить, - возмутился вдруг король и даже кулаком пристукнул по дивану, на котором лежал. - Что я такого сделал - ну, выпил, ну, заснул. Что я, в своем дворце и права не имею?.. Я, между прочим, тут монарх! И, между прочим, абсолютный! То есть даже ежели под приказом о том, чтобы мне не пить, подпишутся все мои министры и наместники плюс до кучи Ложа магов, воры и убийцы, я могу его отменить к бесам!
- Ну ты же знаешь, у мэтра Николая свои понятия о подобающем и неподобающем. К тому же, он наверняка заинтересуется причинами такого поведения, и тут уж ты так просто не отвертишься... - Ксана осеклась, потому что ее дернула за рукав телохранительница, вовремя заметившая в темном углу кабинета легкое сияние, предшествующее открытию телепорта. Видимо, об утре и о том, когда оно наступает, у почтенного мэтра тоже были свои понятия.
- Дамы, - высокий сухой старик в патриотичном камзоле цветов династии Стахара Храброго - темно-зеленом с тускло-золотой отделкой - сделал легкий общий поклон и обвел присутствующих быстрым внимательным взглядом, остановив его на разом заскучавшем короле. - Я попрошу вас найти себе достойное занятие за пределами этого кабинета. Нам с его величеством необходимо поговорить наедине.
* * *
Нет, его величество Кеврел III мэтру Николаю сегодня совершенно не нравился.
Положа руку на сердце, младший сынок Кеврела II, к которому мэтр в свое время поступал на службу и в котором с радостью и удовольствием обнаружил свое полное альтер эго, ему вообще никогда особо не импонировал, потому как королевского в нем, кроме крови, не было ни на медьку. Вместо приличествующей монарху трезвой рассудительности - глупая эмоциональность, вместо понимания пути короля и четкого ему следования - возмутительное вольнодумство, капризы и споры. Но в последнее время он вдобавок к тому растерял всякую почтительность и начал откровенно отбиваться от рук. Что тому было причиной, мэтр Николай не понимал. Не понимая и встречая немотивированное, по своему разумению, сопротивление, пытался давить, ломать, переделывать. Но, видимо, с самого начала лил воду в дырявый кувшин. И теперь чувствовал, что стоит в луже по колено. В это раннее утро восемнадцатого дня Латунного месяца непокорный воспитанник словно целью задался продемонстрировать придворному магу все свои самые худшие качества. Вел себя, как упрямый подросток, а не как отец взрослой дочери. Огрызался, хамил, как будто нарочно отказывался понимать и признавать абсолютно очевидное, игнорировал авторитеты и плевать хотел на приличия.
- ...Ваше величество, у вас полностью отсутствует понимание слова "надо"! - подытожил напряженную, но совершенно непродуктивную беседу вконец запаренный мэтр, досадуя, что противник вывел его из равновесия настолько, что пришлось потерять лицо, повысив голос.
- У меня присутствует понимание слова "насрать", - дерзко возразил король.
Придворный маг несколько опешил, и Кеврел, пользуясь моментом, двинул вперед следующий полк:
- Мэтр Николай, вы любили когда-нибудь? Хоть кого-нибудь?
- У меня не было времени на глупости, - гордо выпятив бородку, отрезал удивленный вопросом и обескураженный резкой сменой темы старик. - Я занимался делом. Я поставил себе цель достигнуть в нем совершенства и шел к ней, не отвлекаясь на всякую ерунду. И это был мой осознанный выбор.
- Вот именно, ваш осознанный выбор, - торжествующе съязвил Кеврел. - А я? Я остался последним в династии, какой уж тут к бесам выбор! Хочу ли я волочь на себе эту треклятую страну и таскать эту паршивую корону - меня никто не спросил. На меня ее просто нахлобучили, как седло, и с тех самых пор уже не спрашивают ни о чем - вези! Мое мнение не играет решительно никакой роли. Я хотел совершенствоваться в живописи, а пришлось на благо королевства осваивать финансы и юриспруденцию. Я должен отсиживать задницу на идиотских мероприятиях, и никого не волнует, что в это время я с куда большим удовольствием поиграл бы с Алискиным Мятликом в мяч или съездил за город. Я не могу даже жениться на любимой женщине, потому что я ее король и работодатель, а у нее на этот счет стоит какая-то заслонка в мозгу...
- Так увольте ее и женитесь, - без тени сарказма посоветовал придворный маг.
- Знаете, мэтр, - Кеврел поднял голову и недобро посмотрел на собеседника в упор, - вы извините, но я скорее уволю вас.
Старик выдержал удар стойко, хотя кадык на его жилистой шее дернулся очень заметно.
- Мы поговорим позднее, когда вы, ваше величество, будете в состоянии поддерживать беседу на уровне, достойном короля, - мэтр Николай с достоинством поднялся со стула и, отвернувшись в угол, принялся кастовать телепорт. Руки его, вычерчивавшие в воздухе плавные линии, довольно явственно дрожали. - А сейчас позвольте мне откланяться. Я немедленно пришлю к вам кого-нибудь из младших магов, чтобы он помог вам привести себя в порядок.
Кеврел откинулся на диван в полном изнеможении. Конечно, уволить старого сухаря было бы жестоко - слишком много для мэтра значит его работа и нынешнее положение, к которому он так стремился, пожертвовав всем остальным, что мог бы иметь. Но, бесы забери, как у него поворачивается язык раздавать такие советы... как же старик не понимает, насколько много общего с Дарой у него самого?.. И не поймет. Слишком стар. Слишком упрям. Слишком категоричен... слишком слеп.
Полненький, подвижный и неизменно веселый мэтр Борис явился по приказу шефа и мигом избавил Кеврела от симптомов похмельного синдрома. А в дверь кабинета уже нетерпеливо заглядывали Ксана с Алиской, желая лично удостовериться, что придворный маг не превратил его величество в лягушку или пару для пресс-папье, и маячил за их спинами невозмутимый секретарь со стопкой бумаг, напоминая о начале нового рабочего дня.
Король Свериги Кеврел III незаметно для присутствующих ерзал на троне, тщетно пытаясь найти более или менее приемлемое положение. Вообще-то монарх предпочитал принимать посетителей в своем кабинете, сидя в любимом кресле, в котором за годы царствования продавил удобнейшую ямку, полностью соответствующую анатомическим особенностям его седалища. За дверями кабинета-то на самом деле и решались все вопросы внешней и внутренней политики. А показушные церемонии, требовавшие непременного присутствия в тронном зале, Кеврел терпеть не мог. Фамильная корона, изготовленная на далекого предка, не подходящая потомку по размеру и потому постоянно сползающая на уши, тяжеленный скипетр, жаркая горностаевая мантия, в летнюю пору совершенно невозможная... но хуже всего был этот идиотский золотой стул, которому для полноты впечатления не хватало только дыры в сиденье и вывинчивающегося под нею кола.
Кеврел III тихо завидовал собственной дочери - ей вменялось в обязанность присутствовать на церемонии, сидя на расшитом золотом удобном пуфике рядом с троном, - и старался радоваться уже хотя бы тому, что Сверига поделена всего на девять провинций, а не на полсотни и более.
Девять фогдов прошли перед ним, каждый с символическим мешочком золота и короткой почтительной речью. Речи, по мнению Кеврела, были совершенно лишними. Мешочки, в общем, тоже. Весь вчерашний день король провел в кабинете, принимая от тех же самых фогдов ежегодный отчет о состоянии дел в провинциях и расписки казначея об уплате налогов в полной мере наличными либо продуктами натурального хозяйства для дворцовых нужд. Все необходимые слова были сказаны там, редакции деловой прессы еще до захода солнца получили из Департамента информации все данные для опубликования в завтрашних газетах. А сегодняшняя традиционная церемония была интересна лишь для светских листков и придворных дам с кавалерами, потому что после нее традиционно же следовали бал и фуршет.
Монарх мысленно напомнил себе еще раз посоветоваться с главой Департамента информации, как бы это взять да и развеять над рекой Эльвой труху, оставшуюся от некоторых прогнивших обычаев. Этот вопрос он задавал Даре не единожды, и всякий раз она отвечала ему заковыристой фразой, общий смысл которой сводился к емкому "нельзя - народ взвоет". Если чуть больше конкретики, то получалось, что перемен никто не любит, особенно когда они подразумевают лишение людей повода выпить и потанцевать. А уж королю как гаранту стабильности в государстве традиции расшатывать и вовсе не пристало. Кеврел вздыхал и покорялся, но надежда получить когда-нибудь иной ответ горела в нем неугасимым огнем и побуждала время от времени наводить справки сызнова.
- Ваше величество, - неслышно подошел откуда-то сбоку начальник стражи, - пока вы были заняты, мы взяли на себя смелость проводить молодого господина, не успевшего представиться. Соловый жеребец, крашенный цинковыми белилами.
- Правильно сделали, - согласился король, скосив глаза на разом помрачневшую принцессу.
Единственная дочь у Кеврела удалась и красавицей, и умницей - что в конечном счете привело к беде. Великолепно сознавая свои достоинства, юная Стаксана два года назад, едва заневестившись, отвергла брачное предложение тогдашнего короля сопредельной державы Норланд Йорана, дважды вдового старика, по слухам, уже помаленьку впадающего в маразм. Йоран страшно оскорбился и посулил переборчивой красавице, что раз та ждет принца на белом коне, то замуж она только за него и выйдет, а иначе, дескать, неминуемая смерть в первых же родах.
Надо сказать, что на Тарилаке - так назывался единственный на тот момент открытый материк, а потому и весь мир, - выражение "ждать принца на белом коне" несло оттенок трагической несбыточности. Причем основной проблемой был никак не принц - эти, наоборот, исправно присылали Ксане портретики, - а конь. Дело в том, что белые животные тут отсутствовали в принципе. Просто почему-то не рождались.
Никто не знал толком, имеет ли проклятие реальную силу - с одной стороны, его величество Йоран был знаменит на весь Тарилак своим дурным глазом, с другой - рассыпал подобные пожелания щедро и по любому поводу, так что, если бы все они сбывались, добрая четверть населения материка уже провалилась бы сквозь землю, еще треть лопнула, а половину оставшихся побрали бы бесы. Но все же экспериментов на принцессе, учитывая важность вопроса, предпочитали не ставить.
Старого Йорана хватил удар буквально через несколько дней, так что международные отношения даже не успели толком испортиться. Наследников мужского пола он не оставил, и норландский трон унаследовал его младший брат Повель. Тот приложил максимум усилий, чтобы как-то загладить нехороший поступок Йорана. Однако ни отказ от притязаний на спорный остров Халланд в Северном море, ни снижение таможенных пошлин для сверижских купцов не решили проблемы в самой ее сути. Династия Стахара Храброго по-прежнему оставалась под угрозой вымирания. Узнавшие о возможном проклятии женихи, паче чаяния, не отступили от порченой невесты без борьбы, а проявили творческий подход. Лошадей белили мукой, известью, крахмалом, дамской пудрой и даже однажды - дорогущим порошком пламорганского дерева хы, при вдыхании вызывавшим красочные галлюцинации, эйфорию и, увы, быстрое привыкание. Автор этого последнего шедевра изобретательности, собственно, покидал дворец, усиленно принюхиваясь к собственному коню и глупо хихикая.
Ксана неизменно приказывала гнать симулянтов с глаз долой, опасаясь вольно трактовать условия своего проклятия. "Еще бы они не лезли, - едко и справедливо говорила она про алчущих руки и сердца, - авось пронесет, а нет - так помирать все равно не им". Впрочем, со временем поток женихов практически иссяк, хотя отдельные желающие попытать счастья еще находились - вот как сегодня, например.
Скрывшись за спасительной дверью кабинета, Кеврел первым делом содрал с головы настобрыдшую корону, вторым - сбросил на пол мантию и, блаженно массируя уши, обрушился в любимое кресло. Довольно в нем поерзав, король подождал, пока вошедшая следом дочь плотно закроет дверь, и, сделав брови трогательным домиком, привычно пожаловался:
- Две вещи в этом мире придуманы специально для того, чтобы портить мне настроение. Церемонии эти дурацкие и не менее дурацкий закон о престолонаследии. Как ты думаешь, если я с Дарой хорошенько поторгуюсь, она мне разрешит хотя бы одно что-нибудь лесом послать?
- Боюсь, что нет, - привычно же посочувствовала принцесса, присаживаясь на ручку отцовского кресла.
- А за прибавку к жалованью? - Кеврел скосил на дочь умоляющие глаза.
- Вряд ли.
- А на день рождения?..
- Пап, ну хватит тосковать. До следующей церемонии целых два месяца будешь жить безмятежно. А насчет наследования - признайся, тебя опять мэтр Николай накрутил?
- А то кто ж, - проворчал Кеврел, возвращая брови в нейтральное положение. - Я от этого старого хрыча скоро в кабинете запираться начну. И на место его телепорта пламорганский кактус велю перенести из приемной. "Женитесь, ваше величество! Женитесь, необходимо спасать династию!" - очень похоже передразнил он своего придворного мага. - И эти еще, которые на бал собрались, целый табун дочек на выданье натащили. Обложили со всех сторон. Не буду я к ним выходить, ну их к бесам. Расскажи лучше мне, что у тебя со стажировкой. Получается? Все-таки финансы - дело не дамское...
- Господин Нолль так не считает, - хихикнула Ксана. - Он, в отличие от той особы, что когда-то учила меня вышивать крестиком, полагает, что у меня светлая голова.
- Перепишу я к бесам этот идиотский закон... - снова завелся Кеврел. - Из тебя получится славная королева.
- Папа, но ведь проблемы это не решит, - осторожно напомнила дочь. - Все равно у меня детей не будет - ну, разве что я пожелаю таким извращенным способом с собой покончить. И династии конец придет - какая разница, десятком лет раньше или позже. Может быть, тебе и правда жениться ну хоть на ком-нибудь...
- Мы вот вчера с господином ван Тафелем на эту тему беседовали, - перебил ее король, - так вот он мне в лучших традициях своего мрачного юмора предложил: женитесь, ваше величество, на какой-нибудь дуре, которую не жалко, а как наследника родит, мы ее уберем так, что комар носа не подточит.
- Зная ван Тафеля, я не уверена, что это был юмор, - принцесса иронически поджала губы и потянулась к бронзовому пресс-папье, чтобы занять руки. - Скорее всего, он просто перечислял невооруженным глазом видные практические выгоды предприятия. А что? У династии Стахара Храброго появится будущее, от тебя мэтр Николай отстанет, от меня - общественное мнение, а родственникам потерпевшей пенсию назначить - они и заткнутся...
- Ваше величество! - раздался за дверью требовательный женский голос. - Не молчите, я же знаю, что вы тут. И меня очень, откровенно говоря, интересует, почему тут, а не в банкетном зале!
- Ксаночка, открой, а? - шепнул король, спешно накидывая на стол какие-то государственные бумажки, хватаясь за перо и принимая крайне деловой вид.
- Ваше величество, - с укоризной пропела глава Департамента информации, проникнув в святая святых Кеврела и уперев руки в боки в знак серьезности намерений, - опять вы ведете себя как дитя. Зачем вы сбежали с приема? И не начинайте меня уверять, что заняты по горло. У вас чернильница закрыта. Пойдемте. Вы все же тут хозяин, нужно показаться гостям.
Король покаянно засопел, начиная выбираться из-за стола. Принцесса тактично сосредоточилась на пресс-папье.
- Можно я хоть регалии эти треклятые надевать не буду?.. - взмолился Кеврел. - В конце концов, официальную часть я уже отбыл.
- Можно, - великодушно позволила Дара, мягко, но непреклонно увлекая его капризное величество к двери.
Ксана осталась одна. Дослушав удаляющуюся перепалку монарха с советницей ("Дарочка, ну ладно, я их обойду, поздороваюсь, но танцевать-то хоть не буду?" - "Надо, ваше величество, придется, хотя бы один символический танец..." - "Ну давай я тебя приглашу тогда, а то все эти молодые телки на выданье..." - "Не пойдет, ваше величество, пригласите лучше какую-нибудь мать семейства..." - "Да-а, чтобы она весь танец мне всяко намекала, что у нее восемь незамужних дочерей?!"), принцесса жалостливо вздохнула и, закрыв отцовский кабинет, спустилась по ближайшей лестнице в полуподвал, где располагалось дворцовое казначейство.
* * *
Глава Департамента информации госпожа Дара на самом деле происхождения была самого простого, а титул пожаловал ей Кеврел после того, как она однажды посетовала ему, что некоторые особо родовитые или просто наиболее надутые дворяне отказываются обсуждать важные рабочие вопросы на равных с простолюдинкой.
Высокая худая молодая женщина, предпочитающая неброские темные наряды и не расстающаяся с кожаной папкой и стилом, стала маячить за троном Кеврела года четыре назад. Свой пост при дворе она заняла во многом благодаря диплому мага-менталиста, означавшему, что его обладатель владеет различными методами внушения - от банального отвода глаз до полной или частичной замены памяти, - и телепатией. В ее работе - собирать, корректировать и распространять факты и слухи, касающиеся королевской фамилии, работы кабинета министров и основных департаментов правительства Свериги, - эти умения были ценнейшими и трудно заменимыми.
Ее положение обязывало знать все обо всех, о ней же самой знали мало. По сути, наверняка можно было утверждать только то, что она прибыла из другого мира, так как своих магов на Тарилаке не водилось, хотя все условия для комфортной жизни и плодотворной волшбы тут имелись - во всяком случае, импортные маги не жаловались и молока за вредность не требовали. Завозили их через пространственно-временной портал из соседнего мира, в котором, наоборот, магия как таковая была по историческим причинам не в почете, зато талантов по этой части, не иначе как по закону подлости, появлялось порядочно.
Минимум достоверной информации, как это обычно и бывает, порождал максимум недостоверной. Поговаривали, что глава Департамента информации балуется на досуге некромантией, пишет в своей папке человеческой кровью вместо чернил, спит в гробу, имеет криминальное прошлое и питает отвращение к мужскому полу до такой степени, что даже когда давно и прочно вдовый Кеврел - сам король! - предлагал ей выйти за него замуж, она ему отказала. Эти слухи Дара, кстати говоря, тоже собирала, но уже не в рабочем порядке, а так - для личной коллекции.
В настоящий момент она обсуждала эту самую коллекцию с одной из немногих своих близких подруг - телохранительницей принцессы Алиской, залучив ее в свой кабинет, точнее, в смежную с ним жилую комнату. Обсуждала, надо сказать, не в первый раз, но оттого не менее эмоционально. У нее вообще была привычка постоянно возвращаться мыслями к некоторым вещам, особенно если они ей активно не нравились или она в них чего-то недопонимала. А уж ежели ей о них нетактично напоминали, что ввиду ее статуса телепата случалось довольно часто...
Над чашками с крепким чаем курился легкий аппетитный парок. Алиска, которой по роду службы полагалось ходить экипированной почище иного наемника, с облегчением освободилась хотя бы от того, что можно было снять, а затем надеть быстро и легко - от пояса с метательными ножами и пистолетной кобурой, - и блаженно расселась в мягком кресле, алчно косясь на поднос с пирожными. Дара утащила свою чашку на любимую софу, и телохранительница с интересом поглядывала, как она укладывается, стараясь не облиться. По лицу Дары было хорошо заметно, что ее просто распирает возмущение. И действительно, едва угнездившись, она оскорбленным тоном провозгласила:
- Нет, вот почему опять некромант, а? Что, я так похожа на полоумных психов, которые не дают мертвякам спать спокойно? Ну я не спорю, иной раз приходится присутствовать на допросах зомби, но не лично же я их поднимаю!
- Ну, признаться, я и сама про тебя что-то такое подумала, когда увидела, как ты вся в черном по дворцовому кладбищу с задумчивой мордой лица гуляешь, - задумчиво признала телохранительница. - Но мне-то ты потом сказала, что тебе позарез надо было найти одно конкретное надгробье и даты с него списать. А остальные-то так в неведении и остались! А с какой скоростью при этом дворе расползаются слухи, ты лучше меня знаешь.
- Ладно. Про кровь и гроб можешь не разъяснять, что-то мне подсказывает, что эти три темы тесно взаимосвязаны.
- Ага. И насчет отвращения к мужскому полу ясно, откуда ноги растут, - подхватила Алиска. - В твои годы нормальные тетки давно уже при муже, десяточке детей, кастрюлях и втором подбородке. Если нет - так хоть любовниками хвастаются перед подружками. Черепа коллекционируют.
- Ну да, ну да. А я, - нервно перебила ее Дара, - понимаете ли, вся такая незамужняя, семеро по лавкам у меня не сидят, живу во дворце на всем готовеньком, слежу за собой и плюс к перечисленному не треплюсь о победах на интимном фронте, отсюда непреложно следует - я ненавижу мужиков. Конечно. С ума сойти, насколько же люди ограниченны.
У Алиски рот был набит пирожным, поэтому она только сочувственно покивала, сделав большие выразительные глаза.
- За что мне такая честь - не пойму, хоть убей. Вот про тебя почему-то ничего такого не рассказывают, - успокаиваясь, проворчала Дара и отхлебнула подостывший чай.
- Рылом, видимо, не вышла, - хохотнула прожевавшая собеседница. - Или боятся, что ихнее набью. А вообще, если серьезно, у меня принципиально другие исходные. Тому, что у тетки-воина нет мужика, никто не удивляется. Дядьки-воины cо своими "сестрами" и "подругами", как правило, не любятся, не в обычае, а все прочие парни боятся, что при первой семейной ссоре их живо заломают и свяжут их же подтяжками. А то и убьют голыми руками. Поэтому в моем случае скорее нетипично, что у меня вообще сын есть. Но поскольку ему уже десять, и семь из них мы живем при дворе, всем уже давно надоело обсуждать вопрос его происхождения.
- Так и я при дворе обретаюсь четыре долбаных года! - патетически возопила Дара и все-таки облилась чаем. - И все это время в среднем каждый месяц эти олухи придумывают что-нибудь новенькое!.. Про некромантию эту паршивую я в первый раз услышала знаешь когда? Еще когда аспиранткой была! На предзащитной практике!
- Нет, вот ведь парадокс... - вслух задумалась Алиска. - Чужие реноме ты блюдешь, а к своему у тебя прямо какое-то восхитительно раздолбаистое отношение. Не будь у тебя профессиональной паранойи и не скрывай ты от публики вообще все - тут бы не протолкнуться было от шантажистов. Один этот слух про твою связь с королем...
- Не трожь короля, - огрызнулась Дара. - Это, между прочим, единственное зерно истины во всем этом бардаке.
- А ведь он все еще надеется, - посерьезнела Алиска и, прищурив глаза, глянула на подругу испытующе.
- Ни на что он не надеется, - упрямо отрезала та, ускользая взглядом в сторону. - Он понимает. И не настаивает. И я, прямо говоря, эту тему обсуждать не особо жажду... - ее нагрудный карман внезапно ожил, загудел и завибрировал.
- И кого убедить старается... - риторически подивилась телохранительница себе под нос, глядя, как подруга извлекает из взбесившегося кармана маленькую книжечку в щегольском кожаном переплете с серебряным тиснением. Книжечка немедля по извлечении распахнулась, целеустремленно замельтешила мелко исписанными страницами от начала к концу и, дойдя до чистого листа, остановилась. По гладкой веленевой бумаге побежали ровные, словно отпечатанные, строчки.
Дочитав, Дара критически хмыкнула, коротко черкнула что-то в ответ и решительно поднялась с софы, пряча книжку и на глазах перетекая из расслабленно-домашнего в обычный озабоченно-деловой вид.
- Если хочешь, посиди тут, - гостеприимно предложила она Алиске, ныряя в гардеробную и минуту спустя выныривая в черной длинной, в пол, юбке и черном же облегающем пиджаке с высоким воротником. - Меня тут, видишь ли, его легкое на помине величество срочно вызывает в тронный зал под пальмы. Оно там в данный момент имеет непредвиденную беседу с припершимся без стука, зато, как всегда, с кучей претензий Эйвелем Пламорганским и не знает, что говорить. Если слишком задержусь, уйдешь, когда сидеть надоест... или когда доешь... разберешься, в общем, не маленькая...
По ее ворчливому многословию Алиска поняла, что на самом деле подруга до смерти рада подвернувшейся возможности ускользнуть от обсуждения скользкой темы. Пожалуй, она бы бегом побежала, даже если бы под означенными пальмами ждал не подшефный работодатель, а бес с вилами.
* * *
Подшефный работодатель тем временем ухитрился самостоятельно отвлечь нежданного и не шибко, надо сказать, желанного высокого гостя примитивным, но действенным приемом - сплавил его верному распорядителю, который под ручку уволок повелителя сопредельной державы к оперативно накрытому у стеночки столу.
Получивший передышку Кеврел нервно подпирал противоположную стеночку и дожидался свою правую руку и вторую голову. Время, за которое Дара быстрым шагом преодолела коридор и лестницу от своих апартаментов до тронного зала, показалось королю вечностью.
- Чего хочет? - первым делом уточнила глава Департамента информации, едва заметным кивком обозначая объект. Могла бы, в общем-то, и откровенно пальцем ткнуть - Эйвель так увлекся фирменными пирожками королевского повара, что и на явление Светлых богов непосредственно в помещение внимания бы не обратил. По крайней мере, пока не кончится фураж.
- Не спрашивал, дабы не нарваться прежде времени. Но небось того же, чего и в прошлые сорок восемь раз... - горестно ответствовал Кеврел, и Дара понимающе закатила глаза: беседа обещала быть сложной и при том - совершенно непродуктивной. Его повелительство Эйвель I, вероятнее всего, горел желанием еще раз - по принципу "капля камень долбит" - обсудить вопрос Пустошей.
Пустошами называлась зона безмагии, около двухсот лет назад широкой полосой перепоясавшая Тарилак аккурат между Сверигой и Пламорганом. Жившие там люди очень быстро покинули "прóклятые" земли, где не работало больше ни одно заклинание и прекращалось действие уже наложенных. Зато всякая нечисть столь же оперативно там расплодилась - на нее теперь не находилось управы в виде всяких силовых волн да испепеляющих амулетов, а переть на жмыля или щеря с вилами разбалованные импортной магией сверижцы считали неоправданным риском. Да что там - с некоторых пор через Пустоши перестали соваться даже самые отчаянные контрабандисты, предпочитая переправлять свои грузы более хлопотным в плане их сокрытия, зато менее опасным для жизни объездным морским путем... Тем же путем приходилось, впрочем, мотаться и вполне добропорядочным торговцам.
На торговцах-то и была завязана интрига. Эйвелю очень хотелось, чтобы Пустоши были зачищены от нечисти и можно было понаставить на восстановленной сухопутной границе таможенных пунктов - по его замыслу, это должно было несказанно оживить торговлю со Сверигой. При этом как бы само собой подразумевалось, что зачищать будет Кеврел, и он же, раз уж аномалия когда-то появилась по вине мага, присягнувшего на верность сверижскому трону, присоединит сомнительные земли к своей стране и станет поддерживать там порядок за счет собственной казны. Кеврела, естественно, такая перспектива не прельщала. Особенно с учетом того, что основную торговлю Сверига испокон веку вела с Норландом, а без пламорганских пестрых ковров да вин с фруктами могла хоть вовсе обойтись.
И вообще, Кеврел предпочел бы обсуждать что угодно хоть с уже упомянутым бесом с вилами, лишь бы не с Эйвелем. Этот низенький, жирненький, откровенно глуповатый и притом самовлюбленный донельзя субъект не вызывал у него ни одной эмоции, которую можно было бы назвать положительной. Сверижский монарх, положа руку на сердце, готов был простить Пустошам и съеденные ими исконно сверижские земли, и периодически набегающую на приграничные районы нечисть - уже за то одно, что из-за них Эйвель не мог свободно шляться телепортом всякий раз, как ему стукнет в голову подоставать чем-нибудь своих северных коллег. Из Пламоргана нужно было сначала добираться морем в южносверижский порт Вельс, а оттуда уже телепортироваться в конечный пункт назначения. Для ленивого Эйвеля это было подвигом, поэтому видеться с ним приходилось нечасто, что Кеврела вполне устраивало.
Повелитель Пламоргана, однако, на этот раз выступил не по обычной программе. Методично расправившись с пирожками, он не стал предпринимать сорок девятой попытки въехать в рай на чужом горбу путем реорганизации экспорта пламорганских товаров. Он всего лишь в полном соответствии с правилами международного дипломатического этикета лично сообщил правителю сопредельной державы, что имеет честь пригласить его присутствовать на своем бракосочетании с благородной госпожой Ларрой ав Хаммарн, которое состоится в его дворце четырнадцатого числа Серебряного месяца сего года. После чего церемонно откланялся и сделал знак своему придворному телепортисту:
- В Вельс!
- О боги. Она что, умом тронулась... - полушепотом растерянно произнесла Дара, провожая взглядом исчезающих гостей.
- Кто, Дарочка? - разом повеселевший Кеврел потянул ее к изрядно потравленному Эйвелем столу и щедро наплескал в два бокала пламорганского розового крепкого.
- Да невеста! Ваше величество, вы что, не слышали? Он женится на Ларре ав Хаммарн. Может, вы не помните ныне покойного ав Хаммарна, за которого она вышла замуж, так вспомните Ларру ав Сёдерсунн - это ее девичья фамилия.
- Помню, - признал король, проглатывая вино и с удовольствием закусывая тарталеткой. - Шатенка такая элегантная. Хеглина еще о ней очень хорошо отзывалась...
- О ней все хорошо отзывались! - воскликнула Дара. - И совершенно заслуженно! Поэтому мне и непонятно, какого беса ее понесло за этого недомерка, обиженного богами и мозгами! Не с ума же она сошла после смерти мужа!
Король сочувственно покивал, видя, что собеседница нервничает, и благоразумно не подкидывая реплик в огонь. После возникшей паузы Дара не выдержала:
- Ваше величество, я вам сегодня больше не понадоблюсь?..
- Ну, я надеюсь, наш общий любимец не вернется, пирожки вроде кончились... - для виду призадумался Кеврел, изо всех сил стараясь не улыбаться. Он прекрасно понял, почему глава Департамента информации так заторопилась - Дара терпеть не могла чего-то не знать точно и теперь собиралась своими методами выяснять истоки упомянутого интеллектуального мезальянса. - А если и вернется, я тебя тут же вызову. Ступай.
Проводив взглядом высокую черную фигуру, быстрым на самом пределе приличий шагом метнувшуюся к лестнице, король резко загрустил. Он оглядел опустевший зал, взял свой бокал, после секундного раздумья захватил со стола бутылку и укрылся с награбленным в дальнем углу, на банкетке под пламорганскими пальмами в кадках.
Да, Хеглина Шеберг очень хорошо относилась к Ларре ав Сёдерсунн... Хеглина Шеберг вообще ни к кому не относилась плохо. Она обладала редким даром любить весь мир, и мир платил ей той же монетой. А уж сам Кеврел ее просто обожал. С тех самых пор, как двадцать лет назад на приеме у тогда еще весьма крепкого умом и телом короля Йорана, ошиваясь в батюшкиной свите и глазея от скуки по сторонам, увидел в первом ряду оркестра скромную темноволосую девушку, задумчиво обнимающую лютню.
Тогда Кеврел был всего лишь третьим принцем, которому престол не светил. Поэтому-то ему так легко и позволили жениться на простолюдинке. Кто же знал, что год спустя, едва успев порадоваться рождению маленькой племяшки Ксаны, его братья-близнецы трагически и глупо погибнут на ежегодной летней охоте, а отец этого не переживет, и младший принц, последний в династии Стахара Храброго, окажется на троне. Жена старшего из близнецов, правда, сразу после похорон мужа объявила о своей беременности и в случае рождения сына вполне могла бы претендовать на регентство - если бы ее не поймали чуть погодя с красавцем из дворцовой охраны и тот не раскололся, что вдовствующая принцесса Теона обещала ему всяческие блага, если он быстро сделает ей ребенка и будет держать рот на замке. Второй принц умер холостым - он еще только перебирал присланные портретики, не в силах определиться на каком-то конкретном. Брак Кеврела и Хеглины был счастливым, но, увы, недолгим - когда Ксане было три года, королева неосторожно оступилась на парадной лестнице, запнувшись о сбившийся ковер, и скатилась вниз, сломав при этом шею. Кеврел был безутешен - только сознание единоличной ответственности за государство и так похожую на маму дочь вытянуло его из пучины отчаяния и не дало наложить на себя руки. Несколько лет спустя он даже внял было настойчивым советам своих министров и придворного мага и попытался подобрать Хеглине замену, но быстро понял, что второй такой не найдет. В первую очередь потому, что в глазах многочисленных кандидаток отчетливо читались претензии не на руку и сердце еще молодого и недурного собой вдовца, а на его трон и корону. Из всех знакомых королю женщин исключением была, пожалуй, только Дара - ее перспектива стать королевой не прельщала нисколько. Кеврел проверял. Однако эта "проверка" не принесла ему радости - только целый ряд отчаянных "если бы", прошептанных в ночи собственному взъерошенному отражению с рюмкой в руке: "если бы я не был королем...", "если бы она не работала на меня...", "если бы она или я могли себе позволить что-то изменить..." С тех пор между королем и советницей повис какой-то ненатуральный, вымученный нейтралитет, который Кеврел, впрочем, не раз пытался нарушить, не желая и не умея смириться с отказом. Прекрасно понимая, что выглядит жалко со своими уговорами и осторожными намеками, попытками переубедить...
Король поставил бокал под банкетку и, махнув рукой своим невеселым мыслям, отпил по-простому, из горлышка.
* * *
- Ваше величество, чего ж вы так надрались? - в знакомом голосе звучала искренняя жалость с неистребимой иронией пополам. Кеврел приоткрыл глаза и увидел на фоне благородно-коричневой стены родного кабинета два женских лица. Одно принадлежало Ксане, другое - Алиске.
- Уж извини, папа, до спальни далеко, и туда мы тебя волочь не стали, - развела руками принцесса, - дабы ненароком не засветить перед подданными в неподобающем виде. Но мэтр Николай нам по пути к кабинету все-таки встретился.
- Лучше бы вам встретились все остальные, - честно сказал Кеврел и сел прямее, морщась: картина мира перед глазами была весьма и весьма нечеткой. Да, пожалуй, вторую бутылку он себе вчера... или еще сегодня?.. - принес зря.
- Прямо сейчас он тебя пилить не будет, - утешила дочь. - Он сказал, ему недосуг. А вот с утра, имей в виду, обещал зайти.
- А чего это он меня будет пилить, - возмутился вдруг король и даже кулаком пристукнул по дивану, на котором лежал. - Что я такого сделал - ну, выпил, ну, заснул. Что я, в своем дворце и права не имею?.. Я, между прочим, тут монарх! И, между прочим, абсолютный! То есть даже ежели под приказом о том, чтобы мне не пить, подпишутся все мои министры и наместники плюс до кучи Ложа магов, воры и убийцы, я могу его отменить к бесам!
- Ну ты же знаешь, у мэтра Николая свои понятия о подобающем и неподобающем. К тому же, он наверняка заинтересуется причинами такого поведения, и тут уж ты так просто не отвертишься... - Ксана осеклась, потому что ее дернула за рукав телохранительница, вовремя заметившая в темном углу кабинета легкое сияние, предшествующее открытию телепорта. Видимо, об утре и о том, когда оно наступает, у почтенного мэтра тоже были свои понятия.
- Дамы, - высокий сухой старик в патриотичном камзоле цветов династии Стахара Храброго - темно-зеленом с тускло-золотой отделкой - сделал легкий общий поклон и обвел присутствующих быстрым внимательным взглядом, остановив его на разом заскучавшем короле. - Я попрошу вас найти себе достойное занятие за пределами этого кабинета. Нам с его величеством необходимо поговорить наедине.
* * *
Нет, его величество Кеврел III мэтру Николаю сегодня совершенно не нравился.
Положа руку на сердце, младший сынок Кеврела II, к которому мэтр в свое время поступал на службу и в котором с радостью и удовольствием обнаружил свое полное альтер эго, ему вообще никогда особо не импонировал, потому как королевского в нем, кроме крови, не было ни на медьку. Вместо приличествующей монарху трезвой рассудительности - глупая эмоциональность, вместо понимания пути короля и четкого ему следования - возмутительное вольнодумство, капризы и споры. Но в последнее время он вдобавок к тому растерял всякую почтительность и начал откровенно отбиваться от рук. Что тому было причиной, мэтр Николай не понимал. Не понимая и встречая немотивированное, по своему разумению, сопротивление, пытался давить, ломать, переделывать. Но, видимо, с самого начала лил воду в дырявый кувшин. И теперь чувствовал, что стоит в луже по колено. В это раннее утро восемнадцатого дня Латунного месяца непокорный воспитанник словно целью задался продемонстрировать придворному магу все свои самые худшие качества. Вел себя, как упрямый подросток, а не как отец взрослой дочери. Огрызался, хамил, как будто нарочно отказывался понимать и признавать абсолютно очевидное, игнорировал авторитеты и плевать хотел на приличия.
- ...Ваше величество, у вас полностью отсутствует понимание слова "надо"! - подытожил напряженную, но совершенно непродуктивную беседу вконец запаренный мэтр, досадуя, что противник вывел его из равновесия настолько, что пришлось потерять лицо, повысив голос.
- У меня присутствует понимание слова "насрать", - дерзко возразил король.
Придворный маг несколько опешил, и Кеврел, пользуясь моментом, двинул вперед следующий полк:
- Мэтр Николай, вы любили когда-нибудь? Хоть кого-нибудь?
- У меня не было времени на глупости, - гордо выпятив бородку, отрезал удивленный вопросом и обескураженный резкой сменой темы старик. - Я занимался делом. Я поставил себе цель достигнуть в нем совершенства и шел к ней, не отвлекаясь на всякую ерунду. И это был мой осознанный выбор.
- Вот именно, ваш осознанный выбор, - торжествующе съязвил Кеврел. - А я? Я остался последним в династии, какой уж тут к бесам выбор! Хочу ли я волочь на себе эту треклятую страну и таскать эту паршивую корону - меня никто не спросил. На меня ее просто нахлобучили, как седло, и с тех самых пор уже не спрашивают ни о чем - вези! Мое мнение не играет решительно никакой роли. Я хотел совершенствоваться в живописи, а пришлось на благо королевства осваивать финансы и юриспруденцию. Я должен отсиживать задницу на идиотских мероприятиях, и никого не волнует, что в это время я с куда большим удовольствием поиграл бы с Алискиным Мятликом в мяч или съездил за город. Я не могу даже жениться на любимой женщине, потому что я ее король и работодатель, а у нее на этот счет стоит какая-то заслонка в мозгу...
- Так увольте ее и женитесь, - без тени сарказма посоветовал придворный маг.
- Знаете, мэтр, - Кеврел поднял голову и недобро посмотрел на собеседника в упор, - вы извините, но я скорее уволю вас.
Старик выдержал удар стойко, хотя кадык на его жилистой шее дернулся очень заметно.
- Мы поговорим позднее, когда вы, ваше величество, будете в состоянии поддерживать беседу на уровне, достойном короля, - мэтр Николай с достоинством поднялся со стула и, отвернувшись в угол, принялся кастовать телепорт. Руки его, вычерчивавшие в воздухе плавные линии, довольно явственно дрожали. - А сейчас позвольте мне откланяться. Я немедленно пришлю к вам кого-нибудь из младших магов, чтобы он помог вам привести себя в порядок.
Кеврел откинулся на диван в полном изнеможении. Конечно, уволить старого сухаря было бы жестоко - слишком много для мэтра значит его работа и нынешнее положение, к которому он так стремился, пожертвовав всем остальным, что мог бы иметь. Но, бесы забери, как у него поворачивается язык раздавать такие советы... как же старик не понимает, насколько много общего с Дарой у него самого?.. И не поймет. Слишком стар. Слишком упрям. Слишком категоричен... слишком слеп.
Полненький, подвижный и неизменно веселый мэтр Борис явился по приказу шефа и мигом избавил Кеврела от симптомов похмельного синдрома. А в дверь кабинета уже нетерпеливо заглядывали Ксана с Алиской, желая лично удостовериться, что придворный маг не превратил его величество в лягушку или пару для пресс-папье, и маячил за их спинами невозмутимый секретарь со стопкой бумаг, напоминая о начале нового рабочего дня.
