Я помню времена, когда средства от лени еще не было. Я сам, когда ходил в школу, страдал от периодического нежелания что-то делать. Было лень вылезать из-под теплого одеяла в холодную комнату, чистить зубы, мыться, идти в школу по темным улицам.
После школы ужасно не хотелось делать домашние задания. От учебников и тетрадей, как болотные миазмы, поднималась невыносимая тоска. И, бывало, я не учил. Прятал учебники в портфель, бодро рапортовал "нам не задали" - и мчался на улицу, играть в снежки с другими ребятами. А бывало - часами сидел над книжками, тупо глядя в задачу и не в силах прочесть ее.
( Свернуть )
И отметки мои, конечно, тут же выдавали мое нежелание учиться. Отец, увидев в моем дневнике самоуверенную двойку, жирно выведенную красной пастой, кричал на меня, хватался за ремень. Мать плакала, называла меня лентяем, пророчила страшное будущее.
Как было бы замечательно, если бы детство мое пришлось на нынешнее время! Каждое утро я с восторгом и даже некоторой завистью смотрю на стройные ряды пионеров, стекающиеся каждое утро к школе. Случается, что какой-то первоклассник прибегает к школьным дверям после того, как звонок прозвенел - но среди пионеров такого не бывает! Что уж говорить о комсомольцах - образце для подражания всей детворы.
Закончив со школьными занятиями и сделав домашнюю работу, дети так же дружно собираются в Дома и Дворцы пионеров, где каждый посещает несколько кружков по интересам. Больше всего желающих, конечно, попасть в авиамодельный, фотографический и драматический кружки, но и в остальные детвора ходит с радостью, проводя в интересных занятиях время до прихода домой родителей.
Я долго не верил, что лекарство от лени работает. Подозревал учителей в том, что они "натягивают" отметки ребятам, прошедшим курс лечения. Ходил в учебное время по улицам, искал прогульщиков. Тщетно. Один раз заметил мальчика, присевшего на качели, в то время, как другие дети готовились перед третьим уроком. Я бросился к нему, но оказалось, что ребенок болен, очень хочет в школу, но не может, так как врач запрещает учиться.
Мне стало стыдно: как я мог усомниться в великих достижениях советской науки?
Но удивляло то, что замечательное лекарство нашло только столь узкое применение. Ведь, к сожалению, такие отвратительные явления как лень и тунеядство встречаются не только среди детей. Как хорошо было бы раздать лекарство от лени и той подозрительной компании у пивного ларька, и двум кумушкам, чирикавшим возле магазина "Продукты", и прошедшему куда-то по проспекту типчику с длинными волосами.
Но, к сожалению, средство рассчитано только на детей. Я читал статью известного профессора Кончаловского, в которой объяснялся этот эффект. Что-то, связанное с ростом мозга. Но я верил, что советские ученые найдут выход из положения.
И я не ошибся. В газете "Труд" за 18 августа на последней полосе я увидел объявление: "Требуются добровольцы для испытания лекарства от лени для взрослых". Конечно, я тотчас же набрал указанный в объявлении номер - и на следующий день, последний день моего отпуска, я пошел по адресу, который мне сообщила любезная девушка.
В закрытом НИИ меня встретил серьезный человек в белом халате, похожий, скорее, на милиционера Знаменского из фильмов про Знатоков, чем на ученого. Он крепко пожал мою руку, а потом подробно выспрашивал меня об образе жизни, который я веду.
Я честно рассказал ему, что работаю инженером-экономистом, но иногда бывает, что на работе рабочему процессу предпочитаю шахматы или обсуждение футбола. Что давно уже не делал по утрам зарядку. Что выходные почти всегда провожу перед телевизором, а то и просто уставившись в окно. Что читаю, по большей части, литературу развлекательного характера, да и то не каждый день.
При каждом моем признании человек в белом халате кивал - и ставил галочку в каких-то документах.
Потом он долго объяснял мне, что лекарство экспериментальное, возможны побочные эффекты, к тому же, оно не вымывается из организма, а потому последствия его употребления необратимы. "Но оно работает?" - спросил я. "Позвольте вам показать" - ответил он и провел меня по коридорам НИИ.
Мы оказались в помещении, которое больше всего напоминало школу. Товарищ ученый объяснил мне, что первые эксперименты по применению лекарства проводились на людях, осужденных по статье 209 УК РСФСР за тунеядство. В начале у лекарства было много побочных эффектов: часть подопытных оказалась в психиатрических больницах, еще часть - покончила жизнь самоубийством. Но те, кто выжили и остались в здравом уме, стали полезными членами общества. Сейчас же формула доработана таким образом, что побочные эффекты пациентам больше не грозят.
Мы зашли в один из "классов". Там за швейными машинами сидели бывшие тунеядцы. Когда-то в юности я был на экскурсии в швейном цеху. Меня поразила и отвратила обстановка, царившая там: постоянные разговоры и перекуры, незаинтересованность работников в качестве продукции, отсутствие стремления работать лучше и больше.
Здесь же атмосфера была иной. Люди напоминали умные машины из рассказов о будущем: их движения были точны и непрерывны, никаких посторонних действий и разговоров.
Я взял рубашку, лежавшую наверху стопки готовой продукции. Если бы я увидел эту рубашку в магазине, я бы предположил, что она пошита где-нибудь в ГДР, а то и в ФРГ. Ровные аккуратные швы, идеальный крой, даже пуговицы были пришиты на совесть. Загляденье, а не рубашка.
В соседнем "классе" производился раскрой этих же рубашек. Работа шла так же молчаливо и сосредоточенно.
Я спросил у моего провожатого, можно ли поговорить с кем-нибудь из работников. Он ответил, что вряд ли - в рабочее время у них нет желания отвлекаться на разговоры.
Мы прошли дальше и оказались в лаборатории. Здесь было пусто и стерильно. Кругом белый кафель, из обстановки - только больничная кровать с идеально-белым постельным бельем и письменный стол.
Товарищ ученый предложил мне сесть на кровать и еще раз повторил, что мое решение - окончательное, и после принятия лекарства будет невозможно нейтрализовать его действие.
Когда я повторил, что согласен - он дал мне подписать бумаги. Стандартный набор: о согласии, о неразглашении.
Сказал, что мне положен двухдневный больничный, но я вряд ли захочу им воспользоваться.
После чего нажал на кнопку звонка возле двери. Вошла медсестра со шприцем в эмалированном лотке. В шприце была какая-то желтая маслянистая жидкость. Мне стало страшно. Но назад дороги не было.
Медсестра сделала мне укол - и я лег на кушетку. Ничего не происходило.
Ученый сообщил, что в ближайшее время я почувствую действие лекарства. Я сосредоточился на своих ощущениях. Где-то вдалеке звучало радио - я слышал фразу из "Подмосковных вечеров" - позывные радио Маяк. Я вспомнил, что когда-то, посмотрев мультипликационный фильм про Чебурашку, надолго приобрел привычку напевать на эту мелодию начало песенки старухи Шапокляк. Получалось: "Лунным светом залиты аллеи, вы-хо-жу".
Внезапно я понял, что позывные "Маяка" повторяются снова и снова, становясь все ближе и четче.
- Это предвестники, запомните их, - услышал я издалека голос ученого.
И тут мир взорвался. Кафельные стены разбились - и стали падать на меня бесконечным потоком осколков, камней и бетонных глыб. Сам же я заскользил куда-то вниз, ударяясь о какие-то углы и выступы и меняя из-за этого направление падения. Глыбы становились все больше, или я становился все меньше - я чувствовал себя иголкой, попавшей в горный обвал. Каждое соударение могло стать смертельным - и у меня не было никакой возможности как-то ему противостоять. Я был бесконечно мал, бесконечно хрупок и бесконечно одинок в этом вечном потоке, несущем не смерть, но постоянное ожидание смерти. К этому невозможно было приспособиться или привыкнуть. Это продолжалось вечность, две вечности, три...
Я внезапно очнулся на той же больничной кровати, на которую лег неизвестно сколько времени назад. Простыни, которые раньше восхищали своей новизной, были измяты и изорваны. Лицо мое было в слезах.
Товарищ ученый улыбнулся мне.
- Слушайте меня внимательно. Я расскажу вам, как действует наше новое лекарство от лени. Впрочем, на том же механизме основывалось действие и прошлого лекарства. Как только вы начинаете ощущать покой, расслабленность, в общем - лениться - лекарство начинает действовать, вызывая в точности тот же эффект, который был сейчас вам продемонстрирован. Так что как только замечаете предвестники - тут же углубитесь либо в физическую, либо в умственную работу. Работа должна быть довольно интенсивной - решение кроссвордов или приятная прогулка не помогут. Вы сможете отдохнуть только тогда, когда организм пошлет в мозг сигнал, что крайне нуждается в отдыхе. Тогда вы сможете уснуть. Не более, чем на восемь часов.
- Так что, вы кололи это невинным детишкам? И они так же мучались?
- А вот это - главное отличие вакцины для взрослых. Она просчитана таким образом, что размышления, идущие во вредном и опасном ключе также пресекаются активным действием лекарства. Так что если вдруг решите стать диссидентом, или, допустим, исполнителем популярной на западе музыки, или спекулянтом - боюсь, у вас не выйдет. А ощущения да, те же. Но детская психика эластична - ребенок забывает ощущение, просто четко осознает: лениться нельзя. Ни в коем случае. А вот вы - будете помнить.
Я кивнул.
- Больше не смею вас задерживать. Добро пожаловать в новую жизнь, полную труда и успехов.
Он проводил меня в коридор.
В "классах" уже никого не было, зато в просторной "рекреации" бывшие тунеядцы сидели над вузовскими учебниками, что-то выписывали, чертили и решали.
Я подошел к ним.
- Новенький? - едва подняв голову от учебника, спросил один из них, худой бородач с запавшими глазами.
Я кивнул.
- Домой?
Я снова кивнул.
- Держи, по дороге может пригодиться, - он протянул мне какой-то учебник. Я хотел было отказаться - я свое уже отучился, - но вспомнив про сигналы "Маяка" и про то, что последовало за ними, судорожно засунул учебник под рубашку.
- Ты, если что, возвращайся сюда. На работе может не хватить нагрузки. Я вот инженером-электриком работал, так пришлось ночью вагоны разгружать, чтоб предвестники не появлялись. А тут нагрузки много. На всех хватит. - он недобро усмехнулся, но тут же нырнул в учебник - видимо, началось.
Прошло уже много лет, но я до сих пор помню эти глаза. За это время я сменил множество профессий. Записался в геологоразведку, во время экспедиций получил заочно образование нефтехимика, потом еще одно - в области ядерной физики, потом - в астрономии и в литературоведении. В каждой из областей получил степень кандидата наук. Много работал и в чисто научных областях, и над практическим применением полученных результатов. У меня две сотни патентов на изобретения, причем все они внедрены в жизнь.
Я мастер спорта по легкой атлетике и волейболу.
В общем, жизнь моя разнообразна, каждый ее день наполнен новыми задачами и свершениями.
Только вот радио "Маяк" я с тех пор слушать не могу. Оно вызывает во мне страх. Впрочем, сейчас у многих такое. Мой товарищ по волейбольной сборной, известный хирург и летчик, до смерти боится тараканов, а сосед, народный артист Российской Федерации и пожарный - очень остро реагирует на запах чеснока.
Ну у каждого же могут быть маленькие слабости.