- Анна Джонс, Ваша честь. Медсестра в родильном отделении клиники святого Георгия. Отношу новорожденных девочек на первичную обработку.
- Расскажите, что вы делали восемнадцатого марта этого года.
- Ваша честь! В тот день было очень много родов. Особенно, почему-то, девочек. К обеденному перерыву я отнесла уже дюжину младенцев на обработку. Как только я вошла в кафетерий, меня срочно вызвали в отделение для посетителей, где меня ждал господин Смит. В тот день у него родилась дочь. Ко мне вышел директор клиники, господин Браун. Он распорядился оказывать всяческое содействие господину Смиту. Как отцу, оплатившему рождение ребенка по высшей категории и как своему другу. А господин Смит попросил меня показать ему дочь.
- До первичной обработки? И вы согласились? Но как же этика?
- Таков был приказ господина Брауна... Это, кстати, не первый раз, когда родители смотрят на новорожденных детей. Так что я показала девочку - аккуратно, из-за стекла.
- Присутствовала ли при этом госпожа Смит?
- Нет, она была слишком взволнована появлением на свет дочери - и предпочла не приходить. Господин Смит увидел дочь и попросил меня не подвергать ее первичной обработке.
- И какова была ваша реакция на... столь необычную просьбу?
- Я очень испугалась. Я приняла его за сектанта. Я очень боюсь сектантов. Понимаете, в момент моего рождения они оккупировали больницу. Их выступление чуть не стоило мне жизни! После принятия Закона о Вмешательстве таких случаев больше не было, но это сильнее меня.
- И что же вы сделали?
- Я рассказала ему, как тяжела была жизнь женщины во времена, когда не было первичной обработки. Я рассказала о способах эпиляции ног, подмышек и зоны комфорта. Да, у женщин без первичной обработки там растут волосы почти как у мужчин. А в подмышках и на ногах - еще и потовые железы. Женщины без обработки плохо пахли. Кроме того, женщина получала довольно мягкую и, порой, не слишком красивую грудь. Посмотрите на меня, господа присяжные! Во время моей первичной операции врачу помешали, и моя грудь несимметрична! Из-за этого я до сих пор не замужем и вынуждена работать.
- Ваша честь, протестую! Это эмоциональное давление на присяжных!
- Протест принят. Подсудимая, продолжайте.
- Я рассказала о том, что стопа женщины без первичной обработки плохо выдерживает даже четырехдюймовый каблук. Со временем она отвратительно деформируется. И, конечно, женщине приходилось ежедневно наносить макияж. А еще женщины ели почти столько же, сколько мужчины. Женщина могла съесть за день чуть ли не килограмм еды! До введения первичной обработки существовали толстые, очень толстые и просто жирные женщины. Те же, что не хотели на них походить, были вынуждены сидеть на диете или превращать в тренажерном зале уродливый жир в не менее уродливые мышцы. Но, тем не менее, мистера Смита это не убедило. Но помог случай. К нам подошла рожалка.
- Вы имеете в виду женщину, не прошедшую первичную обработку? Но ведь они изолированы от общества.
- Да, но не в родильном отделении. Вы понимаете, мы находились на служебной территории... Они там постоянно. Кормят детей. Рожают детей. Этой чета Смитов доверила рождение своей дочери. Мистер Смит видел ее, когда одобрял кандидатуру. Но тогда, конечно, она выглядела почти как женщина: макияж, эпиляция, корректирующее белье, каблуки. А сейчас, скажем так, предстала в естественном виде: в халате, с животом, еще не опавшим после рождения ребенка...
- Прошу вас без подробностей. Вы смущаете присяжных.
- В общем, она сама поздоровалась с мистером Смитом, поздравила его с рождением дочки. Он побледнел, смутился, а потом спросил, не является ли эта рожалка исключением из правил. Я заверила его, что она типична. Но я видела, что он все еще колеблется. И тогда я рассказала ему про главное отличие между женщинами и рожалками. То есть, про репродуктивную систему. Про периодические выделения, про запахи, про беременность. В общем, про то, от чего избавлена женщина. И наконец смогла отнести маленькую мисс Смит на первичную обработку.
- Но какой ценой! Прошу присяжных...
- Ваша честь! Обвинение просит выслушать свидетеля, доктора Лихтшангофа.
- Не думаю, что это что-то изменит. Но прошу занять свое место свидетеля обвинения. Пожалуйста, задавайте ваши вопросы.
- Свидетель, каков был род ваших занятий двадцать пять лет назад?
- Я был практикующим хирургом. Занимался первичной обработкой новорожденных девочек в госпитале святого Луки.
- Хорошо ли вы помните 12 ноября того года?
- Да, конечно. Сектанты захватили госпиталь. Они требовали запретить первичную обработку. Самые активные прорвались в операционные боксы. Мы пытались сопротивляться, но ни о какой работе речи быть не могло. Я совершил преступную небрежность. Заполнил документы заранее, перед операцией. А потом нашествие сектантов. Два наших охранника были помещены в реанимацию, меня самого изрядно помяли... Девочка так и не была прооперирована. Но документы были в порядке, поэтому ее отнесли назад, на кормление, затем родителям... Это была подсудимая. Она - рожалка.
- Подсудимая! Все это время вы скрывали свою сущность. Жили под видом женщины. Не участвовали в демографической программе. А ведь вы могли бы уже подарить детей как минимум шести семьям... Но вы предпочли жить обманом. Мало того, совершив одно демографическое преступление, пусть даже в начале неосознанное, вы продолжили, лишив господина Смита полового комфорта! Прошу присяжных вынести вердикт.