Утром следующего дня я проснулся, как всегда, рано. Не дожидаясь утренней проверки тумбочек и обмена "плевашек", я спустился вниз по лестнице и вышел на больничный двор. Приятная ночная прохлада еще не сменилась зноем, а рассветное солнце еще не жгло, а только красило ярко-оранжевым светом кроны деревьев. Со стороны лесополосы, живой изгородью отделявшей тубдиспансер от остального мира, подуло легким ветерком. Я присел на скамейку, снял с лица маску и зажмурился от удовольствия. Ко мне важно подошел огромный, как бомба, черно-белый котяра и стал ластиться об ноги. Я взял его на руки и прижал к себе. Пушистый колобок уткнулся в меня широкой плоской мордочкой и замурлыкал.
- Как тебя зовут, здоровяк? - Улыбнувшись, потрепал я кота по холке. - Кинескоп! Вот ты кто! Черно-белый и пузатый. С большой диагональю!
Я поднял взгляд на наш корпус с рядами лоджий и окон. Везде еще спали. Только на одной из лоджий стояла худенькая женщина, которую я видел в первый день своей госпитализации. При поступлении, в манипуляционном кабинете.
"Интересно, кто она? Как себя сейчас чувствует?" - Невольно подумал я. Я внимательно посмотрел на пациентку. Ее глаза словно пытались спрятаться под длинной челкой, но во взгляде даже на расстоянии чувствовалась вселенская грусть и тоска...
Вдруг, поняв, что женщина тоже смотрит на меня, я опустил голову и стал гладить Кинескопа.
Я все прокручивал в мыслях вчерашнее несчастье, случившееся с Таней. Я думал о том, как поддержать коллегу в этой ситуации. А еще меня одолевало смутное желание знать все об МЛУ-ТБ. Ощущение нависшей угрозы никак не покидало. А поэтому - хотелось знать этого врага в лицо.
Из корпуса вышел Серега. Присел рядом и закурил. Он был, как обычно, в бодром расположении духа и сыпал какими-то безобидными остротами.
- Пошли, пройдемся! - Вдруг предложил сосед.
- Пошли. - Согласился я, не спрашивая куда именно.
Мы обошли корпус и направились к выходу с территории тубдиспансера. При выходе за ворота Серега увидел брошенный на обочине использованный шприц.
- Бл... Что за свиньи, а не люди! - Неожиданно выругался пациент. - Разве можно так делать? А если кто уколется? Я вот хоть м употребляю, но после меня все чисто!
Я остановился и посмотрел на Серегу. Такое внезапное, без всякого стеснения признание в употреблении наркотиков меня немного шокировало.
- И... Давно ты..?
- Давно... - Горестно вздохнул Сергей. - И хотел бы бросить, да такая это дрянь, что не отпускает... Вот и сейчас на блат-хату* иду... А хочешь, - пошли вместе!
От такого предложения меня даже передернуло.
- А для чего я вам там нужен?
- Да посмотреть на все это б...ство, чтобы самому никогда не захотелось попробовать! - Вдруг с каким-то горьким огнем в глазах выпалил сосед.
- Извини, Серый, я как-то не готов сейчас. Мне и тут зрелищ хватает!
- Ха! Ну, тогда встретимся на больничке! Мне - туда! - Показал Серега в сторону тропинки, ведущей куда-то вглубь частного сектора.
Я же побрел вдоль больничной ограды. Она вела меня сначала по улице частного сектора. Кованный старый забор быстро кончился, превратившись в какую-то низенькую кирпичную кладку, за которой видны были сосенки вокруг нашего пищеблока. Видно было, как из люка у здания пищеблока валил густой пар, поднимаясь ввысь, и рассеиваясь в верхушках сосен. Теперь я знал, отчего он все время оттуда валил. Работала автоклавная. Огромные котлы обдавали паром под давлением, нагретым до температуры выше 120 градусов, все, что в них помещали: биксы с "плевашками", постельное белье пациентов, медицинские халаты. И все это с одной целью - уничтожить невидимого врага - злосчастные палочки Коха... Отработанный пар после стерилизации выпускали в канализацию, и часть его, прорываясь сквозь крышку люка, взмывала ввысь, к вершинам сосен. Зрелище это завораживало. И, если подключить фантазию, можно было представить, что тубдиспансер стоит на вершине действующего вулкана.
Я круто свернул на соседнюю улицу, и направился в сторону города. Частный сектор кончился. Начались тихие, еще безлюдные в утренней дремоте, дворики пятиэтажек. Наконец, я вышел на оживленную центральную улицу. Здесь уже кипела привычная жизнь. Спешили по своим делам люди, проносились мимо автомобили.
Немного подумав, я решил зайти в продуктовый магазин и купить себе что-то к чаю. Немного постояв у витрины, я решил купить еще немного фруктов - апельсины и бананы.
Вернулся в диспансер я как раз к завтраку. Встретившись после завтрака с Колей, Наташей и Олей, решили навестить Таню. Я захватил с собой пакет с купленными фруктами, и все вчетвером мы направились к старому корпусу - "Тринадцатому району". Внутрь решились зайти вдвоем с Колей. Девушки остались ждать нас снаружи.
Набрав побольше уличного воздуха в грудь, словно перед погружением в воду, я первым "нырнул" в зияющий низкий дверной проем, бывший некогда запасным выходом, а теперь же ставший "парадным" входом для "мультиков" и "гоблинов". Меня обдало какой-то нездоровой сырой прохладой с нотками хлорантоина в запахе. Вверх вело несколько маленьких ступенек, после которых открылся широкий лестничный пролет, тот самый, который видел я из поликлиники сквозь остекленную закрытую дверь. Теперь же было все наоборот: я сквозь стекло из этого "зазеркалья" видел светлый и опрятный коридор поликлиники, по которому по своим делам проходили больные, учетные, консультативные, медработники. Гнетущую тишину, в которой мы слышали свои шаги, разрушил чей-то звонкий кашель, доносившийся сверху. Мы поднялись выше. Здесь широкая лестница выходила в ризалит с огромными окнами. Пожалуй, в других условиях архитектура корпуса выглядела бы даже красивой и величественной, если бы не мрачная атмосфера и не серо-голубые угрюмые стены. На втором этаже располагалось хирургическое отделение. За стеклянной перегородкой можно было видеть вход в оперблок, над которым светилась лампа с красной надписью: "Тихо! Идет операция".
Поднялись выше. Между пролетом второго этажа и третьим прямо на ступеньках сидел болезненного вида смуглый парень и надсадно кашлял. На нас он не обратил никакого внимания.
На самом верхнем, третьем этаже, располагалось то самое пугающее отделение легочного туберкулеза Љ3 - обитель всех "хроников", "мультиков", "гоблинов", оно же - "Тринадцатый район". От лестницы его отделяла остекленная перегородка, только уже не металлопластиковая, как до этого, а старая деревянная, вероятно - ровесница самого корпуса. На ней не было никаких опознавательных табличек, кроме напечатанного на принтере листа А4 с изображенным знаком биологической опасности (три скрещенных круга в желтом треугольнике). Надпись ниже гласила: "Внимание! Зона высокого инфекционного риска!"
Отворив дверь, мы шагнули за перегородку и оказались на крохотном пятачке, окруженном с двух сторон стальными решетками, а с третьей стороны - еще одной деревянной перегородкой. Решетка справа была с лаконичной серой табличкой: "Отделение Љ3", левая - вовсе без опознавательных знаков. Этот крошечный пятачок освещал только тусклый свет сквозь окна перегородки и холодный голубой свет кварцевой лампы под потолком.
- Молодые люди, что вы хотели? - Раздался рядом женский голос.
Я оглянулся. Сквозь прутья решетки справа на нас смотрела женщина лет пятидесяти, в белом халате, колпаке и респираторе. На ней были очки в роговой оправе с толстыми линзами.
- Простите. Можно ли позвать Таню Дворникову? Она вчера к вам поступила. - Обратился я к женщине.
- Дворникова? Да, есть такая. А кто вы?
- Мы со второго отделения. Лечились вместе. - Пояснил Коля.
- Второе отделение?! - Вздрогнула вдруг медсестра. - Ребята, вы в своем уме? Вам же нельзя здесь быть! Здесь для вас очень опасно!
- Да вы ее позовите, мы буквально на пару слов, и уйдем. - Уговаривал Коля.
- Уходите немедленно! Не дай Бог заведующая увидит! Тане я передам, что вы заходили. Она сейчас под капельницей. Минут через 15 она выйдет к вам во двор. Всё! Давайте, скорее уходите!
Мы с Колей послушно удалились. Спустились вниз почти бегом. Вдруг, перед самым выходом, в темном предбаннике передо мной, словно чертик из табакерки, выскочил мужик лет пятидесяти. Вид у него был специфичный: помятая рубаха нараспашку, которая не скрывала впалую чахоточную грудь. На болезненном смуглом лице - темная щетина. Остатки седеющих волос на голове были взъерошены и торчали непослушными клоками. Он был пьян до шатания в теле и источал флюиды перегара.
- Здорово, малой! - Обратился незнакомец ко мне, глядя в упор.
- И тебе не хворать! - Бросил я в ответ, и попытался обойти пациента. Но он целенаправленно преградил мне путь и, ухмыляясь, протянул свою руку.
Рука его повисла в воздухе.
- Чего нужно, земляк? - Спросил я, глядя на незнакомца в упор.
- Десятку дай! - Беспардонно прохрипел больной.
Я замешкался на мгновенье, но все же овладел собой.
- Вот что, Нувитя! Десятку у прокурора попросишь! А мы дать можем только в морду!
- Оп-па! Них..я себе! - В удивлении расставил руки Витя.
- Вон с дороги, шваль!! - Не давая оппоненту времени опомниться, рявкнул я и оттолкнул незнакомца в сторону.
- Э-э-э... - Завопил и замахал руками Витя, когда я уже проскочил мимо него к выходу.
Коля, следовавший за мной, швырнул пьяницу к стенке еще раз. Выскочив на свежий воздух, я испытал огромное облегчение.
- Ну и местечко, мать его! - Выругался Коля. - И как тут лечиться можно? Не представляю.
- Ага. И постояльцы тоже "веселые". - Поддержал я.
- Точно "Тринадцатый район"!
- Ну, что там? Как дела? - В нетерпении спрашивали Наташа и Оля.
- Сейчас она выйдет. Минут через 15. Давайте посидим на скамейке, подождем.
Больничный двор перед старым корпусом тоже не отличался уютом. Под окнами корпуса росли высокие осокори, которые, видимо, совсем недавно спилили по уровню окон третьего этажа, и они не давали никакой тени. Вокруг тоже были практически одни только кусты, и скамейки для пациентов стояли на прямом солнцепеке, ничем не защищенные. Мы сели на одну из них, которая была подальше от компании местных пациентов, и стали ждать.
Вскоре подошла Таня. Выглядела она не такой несчастной, как вчера, но все же вид у нее был уставший. Мы наперебой принялись расспрашивать у нее, что да как.
- Ну, в принципе - у нас все более-менее. - Начала свой рассказ Таня. - Палата у нас маленькая, на три человека. Девчонки в палате нормальные. Но в целом атмосфера, конечно...
Таня покачала головой.
- Да уж, мы с Витахой заметили. - Улыбнулся Коля. - Ну и рожи там у вас! Ну точно - гоблины! Мы пока только наверх поднялись да вниз спустились - уже чуть до драки не дошло!
Коля эмоционально и красочно пересказал недавний инцидент с пьяницей. Таня рассмеялась и повеселела.
- Это, наверное, не наши, а из первого отделения. Там много таких.
- Погоди, а первое отделение - это кто? - С любопытством спросил я.
- Честно говоря, я пока не поняла. Там вроде с рецидивами лежат. Но не "мультики".
- О, как! Ну, а вам то что за лекарства назначили?
- Знала, что спросишь! - Таня достала из кармана листок и протянула мне. - Специально записала!
- Пиразинамид, этамбутол, канамицин, левофлоксацин, протионамид, циклосерин. - Прочитал я. - Шесть препаратов! Не хило! Ну, и как переносишь?
- Ты знаешь, потяжелее, чем те. Неважное состояние после них. Нужно перележать, отдохнуть. Но терпимо.
- Ну, а врач как? Что говорит?
- Врач у нас хорошая. Заведующая отделением. Ольга Николаевна. Строгая, но вроде толковая. Пока, конечно, мало что говорит. Говорит, лечитесь и настраивайтесь на позитив. Но ее в отделении все уважают.
- Ну а этот то как? Бугай? - Вспомнил о своем бывшем соседе по палате Коля.
- Да не знаю. Он вечно бегает куда-то. Не общались пока. - Ответила Таня. - Ну, ладно, ребята! Рада вас всех видеть! Но у нас обход скоро. Буду бежать! У нас там с этим строго. На обход решетка закрывается.
Мы попрощались и разошлись по своим отделениям.
После обеда меня приехала навестить бабушка. Встретились мы у ворот тубдиспансера.
- Ну как ты тут? - С радостью от встречи, но с тревогой в голосе спросила бабуля.
- Да нормально, бабуль. Пока отдыхаю и пью таблетки. Больше ничего.
- Ты тут хоть кушаешь нормально?
- Нормально, конечно! Тут голодать не дадут!
- А я тебе картошки пожарила, как ты любишь! - Начала хлопотать бабушка.
- Бабуль, да ну зачем? Нас кормят нормально.
- Ешь, ешь. Это же домашнее, вкуснее! Ну, а врач что тебе говорит?
- Да что можно сказать? Снимок только через два месяца будет первый. Там видно будет. Надеюсь, все хорошо будет, и буду потом дома долечиваться. - Постарался я обнадежить бабулю.
- Ну, и хорошо! Дай Бог.
Мы пошли вдвоем вдоль больничной ограды, где сегодня утром бродил я.
- Бабуль. Помнишь, ты говорила когда-то давно, что лежала здесь?
- Да, лежала. Но ты тогда еще не родился. Это был год... Восемьдесят пятый, или седьмой. Не помню. Меня очень долго кашель беспокоил. Сделали рентген на работе. Ну, и не понравилось врачу что-то на снимке. Меня сюда в диагностическое отделение положили.
- А где оно было?
- Да вот в этом здании и было. - Указала бабушка на старый корпус. - А на втором, или третьем этаже - не помню уже.
- И как там лежать было?
- Да ничего вроде... Тогда - хорошо было. Кормили тоже хорошо. Да и недолго я тут пробыла. Неделю или две. Пролечили меня. Снимков сделали множество. Оказался бронхит затяжной.
- Видишь, как... Сейчас так не делают. Вся диагностика - в обычной больнице. Здесь уже только больные.
Немного прошлись молча.
- Как там дед? - Задал я давно мучивший меня вопрос.
- Также... - Бабушкино лицо стало грустным.
- Но... Не хуже?
- А куда уж хуже?..
- М..да... Ты привет ему большой передавай, ладно?
- Конечно, передам. И он тебе передает. И желает, чтобы ты поправлялся скорее... - У бабушки на глазах заблестели слёзы.
- Да ладно, бабуль... Мы прорвемся!
Проводив бабушку до остановки, я вернулся в тубдиспансер. Серега весь день отсутствовал. На койке лежал все такой же худой и истощенный Дед. Ему все не легчало. В последнее время он стал все больше температурить, больше дремать и погружаться в себя.
- Как Вы, дядя Жора? - Остановившись у его койки, спросил я.
Дед лишь махнул рукой, едва приоткрыв тяжелые веки, и ничего не ответил.
Я заварил себе чай, вышел на лоджию и погрузился в свои мысли. Настроение после сегодняшней "экспедиции" в старый корпус и разговора с бабушкой было меланхоличное. А из палаты все доносились звуки круглосуточно играющего приемника Сереги: