В одно из воскресений июня месяца, после обеда, Антон Антоныч пришёл к поразительному выводу, что некие инопланетные пришельцы начали скрытое вторжение на планету Земля.
Дело в том, что Антон Антоныч был писателем-фантастом. В своём цикле романов он повествовал о том, как раса звёздных злодеев резиноидов пыталась уничтожить добрых существ булкотрясов. Резиноиды внешне напоминали надувные шары, заполненные углекислым газом, обросшие жёстким мочалом, а булкотрясы были вроде невысоких пухленьких человечков, обладающих способностью к левитации. Они постоянно играли друг с другом в забавные игры, беззлобно шалили и были такие добрые-добрые, ласковые-ласковые, что он сам частенько плакал от умиления, описывая их. Несмотря на трогательную наружность, булкотрясы в минуту опасности отбрасывали прочь все свои шалости, становились твёрже кремня, отрядами по десять-двадцать воинов взмывали в воздух и, дуя в специальные серебряные сопелки, отважно бросались на супостата. Для пущего эффекта и эксклюзива Антон Антоныч внёс изменения в их анатомию: он начисто лишил их голов, но зато каждому приделал маленький закрученный хвостик. Так даже ещё лучше, решил он.
Но это информация, так сказать, по ходу дела.
Страшная же истина о реальных пришельцах открылась Антон Антонычу в тот момент, когда он, отобедав, прошёл к себе в кабинет, чтобы покурить в тиши и покое. Антон Антоныч откинулся на спинку кресла, повернул голову налево и чуть не проглотил от неожиданности сигарету.
Что же так потрясло мирного человека, решившего предаться послеобеденному отдыху?
Это была картина, висящая на стене. Точнее, портрет. Ещё точнее - фотографический портрет сэра Артура Конан Дойла, специально заказанный им в фотографической мастерской и вставленный в красивый позолоченный багет. На фотографии творец Шерлока Холмса стоял на фоне соплеменных гор, правой рукой опирался на альпеншток, а в левой держал дымящуюся трубку.
Теперь фотография непостижимым образом изменилась. Вместо гор встала стена непроходимого леса, альпеншток превратился в свёрнутый зонтик, трубка торчала из густых моржовых усов, а освободившейся рукой знаменитый писатель показывал хозяину квартиры кукиш.
Антон Антоныч был образованным человеком, он знал, что с некоторыми людьми время от времени случается так называемый заворот кишок, но тут он почувствовал, что сию секунду с ним может произойти нечто худшее, а именно - заворот мозгов. Надо было срочно что-то предпринять! И он предпринял.
- Ромуальдовна! - закричал он взволнованно. - Иди скорее сюда!
Ромуальдовной он называл свою жену. Это казалось ему необыкновенно чувственным и сексуальным.
Когда жена показалась в дверях, он воскликнул:
- Ты только погляди, что он мне показывает!
Ромуальдовна послушно поглядела, некоторое время что-то соображала, затем, пожав плечами, ответила своим грудным развратным голосом, что не видит в этом ничего необычного. К примеру, всем известен портрет Эйнштейна, где он показывает язык, так почему бы Конан Дойлу не показывать кукиш?
- Почему бы, почему бы, - пробормотал, слегка потерявшись, Антон Антоныч, - тоже, между прочим, ничего хорошего. Скатиться до такой подлости! А ещё Эйнштейн! Ненавижу этот его портрет.
- Странно. Зачем же ты его повесил в свой кабинет? - и она ткнула пальцем в противоположную стену.
Антон Антоныч проследил за её пальцем и почувствовал, что его мозги заворачиваются в другую сторону. Из точно такого же золочёного багета выглядывала гнусная физиономия всемирно известного физика с всклокоченными волосами и высунутым, как у удавленника, языком.
- Откуда здесь эта гадость? - спросил он, берясь за сердце.
- Как откуда? Ты же сами купил его около месяца назад.
- Это ложь! - пронзительно вскрикнул он, вскакивая на ноги, затем сорвал Эйнштейна со стены и побежал к мусоропроводу. Зазвенели осколки, портрет полетел в зловонную пропасть.
Жена устроила скандал, сказала, что больше не в силах жить в одной квартире с сумасшедшим, что если так будет продолжаться, то она уедет к родителям. Однако Антон Антоныч ей не поверил. Что-то удивительно фальшивое было в её тоне. К тому же, ему вдруг вспомнилось, как нынешним утром жена под предлогом уборки уединилась в его кабинете и долго там чем-то шуршала и постукивала. Это настораживало.
С этого дня он стал исподтишка следить за Ромуальдовной. Он сразу же обратил внимание, что кожа на лице у неё как-то подозрительно натянулась, даже стала словно бы лосниться, а груди второго размера неизвестно по какой причине вдруг выросли до четвёртого (если не до пятого), и теперь напоминали собою два надутых резиновых мяча. "Именно так выглядят самки резиноидов в период полового возбуждения, - холодея сердцем, соображал он, - а это значит только одно: моя Ромуальдовна больше не Ромуальдовна! Ею завладел инопланетный разум!"
- Ромуальдовна, а почему ты такая резиновая? - как бы невзначай спрашивал он вечерами в супружеской постели.
- Господи! Я тебе уже сто раз объясняла - силиконовые импланты.
- А кожа на лице? Она что, тоже силиконовая?
- Не говори глупостей! Просто небольшая подтяжка.
Но он не удовлетворялся подобными объяснениями, и глухими ночами, когда Ромуальдовна крепко засыпала, колол её английской булавкой, ожидая услышать, как из пришелицы с тихим свистом выходит углекислый газ. Ромуальдовне такие эксперименты чрезвычайно не нравились, поэтому она на время переселилась на диван в гостиной.
Но и там она не угомонилась. Однажды Антон Антоныч увидел её в бигудях. "Вылитая Медуза Горгона, на голове у которой спят свернувшиеся змеи, - угрюмо подумал он и вдруг сообразил: - Постой-ка, это вовсе не змеи, это - катушки индуктивности. Все тайные инопланетчицы снабжены такими катушками. Спрашивается, что они индуцируют? Наверняка, что-то ужасное. Скорее всего, они излучают волны страха и паники, чтобы заставить меня покинуть планету Земля! Так вот какая ты оказалась на самом деле, Ромуальдовна!"
Он в отчаянии взмахнул руками и тут же шарахнулся от собственной тени, которую отбросила на поверхность стены настольная лампа. Последние сомнения отпали - излучение существовало, и действие его с каждым днём становилось всё непреодолимей.
Через неделю он выяснил, что у жены имеется сообщник. Это был неприятный тип лет двадцати пяти, сосед по лестничной клетке, приехавший откуда-то из провинции и работавший в ночном ресторане мужчиной-стриптизёршей. Черноволосый самец, изъяснявшийся на странном диалекте русского языка. Как его звали на самом деле, Антон Антоныч не знал, но Ромуальдовна обычно называла его Васяткой.
- Ну ште, сусед, как жисть? Всё пишешь? Ну ты и афтар! - неизменно говорил этот Васятка при встрече и скалил свои волчьи зубы. Ну, чистый пришелец!
Дважды Антон Антоныч заставал его и Ромуальдовну на скамеечке между этажами, причём жена, необыкновенно красная и лоснящаяся, всякий раз как-то неловко одёргивала юбку.
- Отдыхаете? - стараясь скрыть тревогу, спрашивал он в таких случаях.
- Отдыхаем. А ште? - с наглыми глазами отвечал Васятка.
А позавчера он увидел их во дворе дома, возле старой липы. Васятка одной рукой обнимал Ромуальдовну пониже спины и что-то шептал ей в самое ухо. "Наверняка он передаёт ей указания от императора резиноидов!" - подумал Антон Антоныч.
Свесившись с балкона своего четырнадцатого этажа, он проследил, как парочка прошла в подъезд мимо своеобычных старушек, сидевших на лавочке, и нервно закурил. Между прочим, и старушки эти здесь неспроста. Почему они днями напролёт дежурят у подъезда? Кого караулят? Он давно обратил внимание, что все они словно бы на одно лицо, одеты одинаково, сидят неподвижно, подобно выключенным механизмам. Внезапная догадка осветила его мозг: да ведь это обыкновенные киборги-охранники, предназначенные контролировать все его передвижения! Ни разу он не видел, чтобы они разговаривали между собой. Вероятно, телепатическое общение. В качестве эксперимента он поставил будильник на четыре часа утра и, проснувшись, кинулся на балкон: так и есть - сидят, молчат, караулят. И мышь не прошмыгнёт незамеченной!
Этот день готовил ещё один сюрприз. На своём рабочем столе Антон Антоныч нашёл лист с распечаткой, озаглавленный так: "Инструкция по связи с булкотрясами". Внимательно прочитав текст, он заглянул в холодильник и убедился, что всё необходимое в наличии. Сеанс связи был назначен на час пополуночи.
В полпервого ночи он сварил пачку пельменей, подождал, пока они остынут, снова перечитал инструкцию и стал готовиться к сеансу. Для этого он обмазал два пельменя сметаной и вложил их в уши, потом вылил на голову стакан кипячёной, слегка подсоленной воды и стал терпеливо ждать. Через пару минут контакт наладился. Сначала, правда, связь была неважной, что-то хлюпало и булькало в ушах, но когда он прислонил голову к стене, за которой обитал ненавистный Васятка, то ясно расслышал голос, гулкий, как будто кто-то говорил в жестяное ведро:
- Слухай сюды, афтар без головы! Слухай космическое послание от галактического мозга! Если хочешь жить, то немедленно вали нахрен с этой планеты. Ште ты тут забыл? Портал для перемещения находится за твоим окном. Если ште непонятно, свяжешься в полёте. Сиянс окончен.
Вынув пельмени из ушей и машинально их сжевав, Антон Антоныч подошёл к большому зеркалу в углу и без особого удивления увидел в нём изображение невысокого пухленького человека без головы. Афтар без головы, назвал его галактический мозг. Что ж, он был прав. Только безголовый дурак мог долгие годы не замечать очевидного, не замечать, как шаг за шагом уютную, милую землю захватывают бессердечные пришельцы. Захватчики-резиноиды. Они выживают его с родной планеты, и он вынужден подчиниться. Но он обязательно вернётся! Он позовёт с собой подмогу, и враги получат надлежащий отпор.
А сейчас - в путь.
Окно четырнадцатого этажа беззвучно растворилось, бабушки-киборги, сидящие у подъезда, могли бы видеть, как тёмная тень мелькнула в воздухе и тут же пропала, но они, по своему обыкновению, даже не шевельнулись, не подняли голов.
Через несколько минут в опустевшую комнату с распахнутым окном прокрались две зловещие фигуры.
- Ну всё, вдребезги, - сказала одна из них глухим голосом. - Четырнадцатый этаж - это не хухры-мухры. Если ште будут спрашивать - ты ничего не знаешь. Так и отвечай: афтар свихнулся на почве собственных фантазий и выпрыгнул в окно. По закону всё наследство переходит к тебе, распишемся - и баста.
- Ты знаешь, а мне его немного жаль, - ответил грудной и развратный женский голос.
- Ште таперичи жалеть? Квартиру нужно сразу переоформить, оборудуем всё в лучшем виде и будем ждать дорогих гостей.
Одна из фигур перегнулась через подоконник. Странную шутку сыграли неверные ночные тени и тусклый отблеск городских фонарей: на миг показалось, будто в окно выглядывает нечто округлое, покрытое то ли свалявшейся шерстью, то ли жёстким мочалом.
- Мать твою за ногу, а труп где? На асфальте под окном чисто. Вот так хреновина! Ште бы это могло значить?
На фоне неподвижных, слегка мерцающих звёзд возникло десятка два призрачных теней. Снижая скорость, они выплыли из ночной небесной бездны и, облитые лунным сиянием, ровным строем направились к распахнутому окну многоэтажки. Очертаниями своими тени напоминали странных безголовых и пухленьких человечков.
В тишине спящего города послышалось грозное пение серебряных сопелок.