Это одни только угрюмые мизантропы не любят простых радостей жизни. Они, да ещё, разве, тибетские йоги - умертвители плоти, которых хлебом не корми, а дай взобраться на скалу и посидеть там на ледяном ветру в чём мать родила, укрывшись одной только бородой. Или улечься на ложе из гвоздей, погрузившись в мир нирванических образов и видений. Или разделить это ложе с йогиней, источником энергии шакти. При этом предпочтительно, чтобы вокруг бушевали вьюги, обрушивались камнепады и лавины шли одна за одной.
Иван был не из таких, хотя к йогам относился с искренним уважением. Проснувшись, он некоторое время лежал, не открывая глаз, наслаждаясь свежим прохладным утром, мягким прикосновением одеяла, угадываемой близостью Светы. Светуля. Светланка. Жена! Мать честная, она его жена, а он её муж! Уже неделя прошла со дня свадьбы, а всё как-то не верится. Изменение социального статуса с холостого на семейный ещё не дало себя знать в полной мере, если не считать возникшего чувства приятной ответственности.
В течение этой недели он помог Свете перевезти на съёмную квартиру кое-какие вещи, оборудовал по её требованию кухню всякими шкафчиками-столиками, снял с окон практичные жалюзи, а потом долго, пыхтя и чертыхаясь, прицеплял к карнизу специально купленные ею занавески. Но и это было прекрасно! Приятно делать приятное для любимой жены.
А завтра они улетают на три недели в свадебное путешествие. Италия, Рим, Колизей, тёплые адриатические волны, равиоли, макарони и папарацци. Полный набор экзотики. Отпуска оформлены, визы получены, штампы оттиснуты, путёвки оплачены, теперь паспорта в зубы и вперёд. Прекрасней некуда!
Рядом заворочалась Светка. Ага, тоже проснулась, супружница. Иван, приоткрыв один глаз, наблюдал, как она откинула одеяло и теперь нежилась под утренними солнечными лучами, бьющими сквозь стекло. Ночная рубашечка сбилась, обнажились стройные гладкие ножки. Солнечные зайчики призывно отражались в этой приятной гладкости. В Иване зашевелились было дремучие маскулинные инстинкты, но тут он некстати вспомнил, что сегодня с утра Светке срочно нужно съездить на работу, в свою фармакологическую фирму. А, чтоб их там... Немного утешила мысль, что он теперь муж, глава семьи, ответственный человек, нужно научиться смирять себя. Однако, инстинкты не унимались, поэтому Иван, немного поразмыслив, вспомнил знаменитый моностих Брюсова и произнёс сурово:
- О закрой свои бледные ноги.
Света вздрогнула и чуть не свалилась с кровати.
- Тьфу, балда! Напугал.
Иван удовлетворённо улыбнулся и снова смежил веки.
Он слышал, как она одевалась, стараясь не сильно шуметь, как звякнули ключи, затем от порога раздалось негромкое: "Я через пару часов вернусь. Вот соня", и всё стихло в квартире.
Он ещё немного полежал, просмотрел фрагмент сна про похищение сабинянок (все они были голые и длинноногие), после чего проснулся окончательно.
Первым делом обязательные пятьдесят отжиманий, затем душ, затем уборка постели, затем он решил приготовить завтрак на двоих. Что может быть лучше поджаренной грудинки и омлета с грибами? Лучше этого может быть только поджаренная грудинка и омлет с помидорами. К его разочарованию в квартире не оказалось ни грибов, ни помидоров. Ну да, ведь завтра уезжаем, зачем лишние запасы. Тогда в поисках хоть какой-нибудь приправы он решил сделать инспекцию заветных кухонных шкафчиков, куда жена его не допускала под предлогом, что это-де не мужское дело.
Иван открыл дверцы и тут же схватился за свою чернявую шевелюру. Вот дьявол! За свои неполные двадцать три года Иван сформулировал, в числе прочих, следующую житейскую мудрость: женщина, занимающаяся готовкой, постоянно нарушает принцип Оккама - не превышать количество сущностей сверх необходимости. Например, что из приправ держит холостой молодой человек у себя на кухне? Немногое, но самое необходимое, а именно: соль, перец, сахар. Всё.
Не то у женщин. Они жизни себе не мыслят без ужасающего количества специй и пряностей. Одна только буква "к" может вогнать в депрессию неподготовленного человека: кардамон, кервель, кайен, кориандр, корица, карри, кордума и так далее. У Ивана и мама такая, и сестра.
Но то, что он обнаружил, выходило за все пределы.
Казалось, тысячи баночек, пузырьков, колбочек, коробочек глянули на него с полок. На каждой был наклеен ярлычок и аккуратным Светкиным почерком выведено название. "Ах ты, кулинарушка моя, - неуверенно умилился Иван, - хозяюшка".
Приглядевшись, он обнаружил, что многие названия оказались написаны латиницей, попадалась арабская вязь, греческие символы, а кое-где даже таинственные иероглифы наподобие китайских. Ещё удивительнее были картинки под некоторыми из надписей: заяц, гусь, лягушка, свернувшаяся кольцом змея, что-то четвероногое и рогатое, типа козы, и так далее.
Иностранные надписи ещё можно объяснить - всё-таки Света фармацевт, говорят, очень талантливый, а у них там в ходу латынь и прочие медицинские премудрости, но вот изображения зверей... Странно, странно... И вообще, если хорошенько вспомнить, за Светкой с момента их знакомства водились кое-какие странности, закидоны. Например, раз в три месяца она регулярно исчезала куда-то на несколько дней, и ни по телефону, ни по интернету найти её не представлялось возможным. Срочная командировка, говорила она, когда объявлялась вновь, при этом выглядела как бы слегка ошалелой, встрёпанной. А глаза её буквально лучились изнутри ярким изумрудным светом.
Такие же глаза Иван видел ещё только один раз. На свадьбе Светка представила его женщине лет сорока.
- Это Аделаида Сергеевна. Мы вместе работаем. Она моя... - тут Светка как бы споткнулась, - ...моя начальница.
Аделаида величественно протянула руку и одновременно заглянула своими неправдоподобно сияющими глазами куда-то, как почудилось Ивану, в самое подсознание.
После нескольких таких исчезновений Иван выявил удивительную закономерность: все командировки, какие он помнил, приходились только и исключительно на новолуние. Он решил, что это дурацкое совпадение и выкинул его из головы.
Точно так же он сделал и сейчас. Зайцы, козы и прочая фауна подождут, а вот голодный желудок ждать не будет. Пошарив по полкам глазами, он обнаружил изящно переплетёную записную книжку, небрежно всунутую между баночками-коробочками. Ага, рецепты. То, что надо. Рецепты тоже не лезли ни в какие ворота. Вместо названий продуктов там были нарисованы те же животные, что и на баночках, и возле каждого стояло лаконичное: 2 щп., 1/2 щп., 3 щп. плюн. через прав. плч. и тому подобное. Недолго думая, он отыскал жирно подчёркнутую надпись "Прв.", что по его разумения означало "Приправа", и приступил к делу.
Через двадцать минут всё было готово. Он положил себе на тарелку ровно половину омлета (в семье всё должно быть пополам: и горе, и радость, и омлет), поверх которого запеклась корочкой ароматнейшая смесь из Светкиных трав и порошков, отрезал кусочек, попробовал. Вкуснотища! Он, обжигаясь, набил полный рот и стал жевать. Как хомяк, успел юмористически подумать он, после чего в ушах зазвенело, потолок и пол плавно поменялись местами, и сознание спиралью скрутилось в точку.
Ещё не дойдя до дома, Света почувствовала: беда. В воздухе отчётливо обозначились флюиды случившейся недавно Волшбы. Причём волшбы очень сильной. Ураганом она ворвалась в квартиру и, даже не закрыв дверь, кинулась на кухню. На столике имела место тарелка с недоеденным омлетом, а на стуле, поверх неаккуратно свисавших треников мужа, сидел тёмно-серый хомяк и таращил на неё свои крошечные глазёнки.
Картина произошедшего мгновенно открылась ей в самых мельчайших подробностях.
- Какой ужас, - всхлипнула она и кинулась к разделочному столику, на котором лежала её личная книжка заклятий и зелий. Книжка была открыта на странице с алгоритмом приготовления состава для Превращения, сокращённо обозначенного "Прв.". Света быстро побежала его глазами, прикинула, в каком доме сейчас находится Луна и Меркурий, и почувствовала некоторое облегчение. Судя по всему, действие зелья продлится не больше двадцати дней. Конечно, можно бы позвонить Аделаиде, попросить помощи... Нет, бесполезно. Тут и сама Аделаида не поможет, слишком сильные ингредиенты. К тому же могут запросто отобрать лицензию, воспользовавшись известной формулировкой: за допущенную небрежность, переходящую в преступную халатность... И так далее. Света мысленно обругала себя дурой, что вовремя не наложила на книжку заклятье невидимости.
Мысли её метались. А как же намеченное свадебное путешествие? Они с Иваном так мечтали о нём. Готовились. Пообещали всем знакомым привезти сувениры. А теперь что?
Тут хомяк требовательно пискнул со стула, желая привлечь к себе внимание. Света бросилась к нему.
- Ваня, Ванечка, любимый мой, - бормотала она, глотая слёзы, - ты только не бойся, это скоро пройдёт, всего две недельки потерпеть.
Хомяк вывернул наизнанку уши и страшно оскалился. Видно, это известие не принесло ему облегчения. Света поспешно сотворила заклинание для ментального контакта с животными и, затаив дыхание, прислушалась.
- Ну, женуля, удружила, - донеслась до неё слабенькая, но отчётливо желчная мысль, - в таких случаях предупреждать надо. Это ж никакому йогу в страшном сне не привидится.
- Прости меня, Ванечка, - проговорила она, - я давно хотела тебе всё рассказать, но боялась, что ты меня разлюбишь.
Хомяк сердито поворочался с боку на бок, помолчал, потом махнул передней лапкой.
- Ладно уж, перетопчемся как-нибудь. Семейная жизнь - сложная штука. Надо уметь прощать друг другу случайные ошибки.
Света робко улыбнулась, осторожно взяла его в ладони и поднесла к самому лицу.
- Ты не сердишься, Ванечка? - шёпотом спросила она, поглаживая пальцем мягкую шерстку и стараясь заглянуть ему в самую мордочку. - Ты вправду меня простил?
Хомяк молчал. Он как загипнотизированный глядел вниз, на её сильно декольтированную грудь. В следующее мгновение он с быстротой молнии соскользнул с ладони и юркнул в вырез платья.
- Ух ты, сколько здесь благодати! - восторженно пискнул он. - Да не колыхайся ты, задавишь.
Собравшись было завизжать, Света сделала медленный выдох и опустила руки.
Через два часа она с озабоченным выражением на лице вышла из подъезда и села за руль своей "хонды". Первый приступ растерянности и паники уже улегся, она подвергла создавшуюся ситуацию тщательному анализу и приняла решение. "Я его не брошу в таком виде! Это я виновата, мне и отвечать", - с налётом самоотверженной скорби размышляла она. Бог весть, какие ассоциации у неё при этом возникали: святые жёны-мироносицы, Мария Волконская, жена знаменитого композитора Вагнера... В общем, что-то героическое.
Пришедший в её голову план требовал немедленных действий. Маршрут был таков: туристическое бюро, сдать путёвку, потом зоомагазин, потом заехать к Жанете, отдать ключи от квартиры и объяснить, что от неё требуется, потом обзвонить родных и знакомых с предупреждением, что ближайшие три недели связи с ними не будет - заграничный роуминг слишком дорог. Всё прошло как по маслу, только в зоомагазине бородатый дядька разинул варежку, когда она, купив клетку для хомяков, попросила его переделать задвижку на дверце так, чтобы можно было открыть изнутри. "Блондинки, - бурчал он в свою волосню, - чего ещё от них можно ожидать?"
Вернувшись домой поздним вечером, Света сгрузила пакеты с сухим кормом, нежно пощекотала серого хомяка, развалившегося на табуретке перед телевизором, затем разложила на полу несколько книжек, дистанционный пульт, планшет, подключённый к зарядке, и прошла на кухню. На кухне долго ещё горел свет, но потом и он погас.
Жанета, старинная школьная подруга Светы, открыла дверь и прошла в квартиру. Сначала ей показалось, что в квартире кто-то есть, в отдалении бормотал телевизор, но звук тут же пропал. С любопытством глядя по сторонам, Жанета ступила в зал и остановилась посредине.
- Ну и где же у неё эти хомяки? - спросила она у самой себя, озираясь. - Сдуреть можно. Книжки какие-то на полу, планшет. И ведь сказала, чтобы я ничего не трогала, что так нужно. Да ещё шампанское. Ха! От всего этого можно дважды сдуреть.
Наконец она обнаружила клетку. Два хомячка, один тёмно-серый, побольше, другой беленький, поменьше, смирно сидели возле домика, прижавшись друг к другу.
Пока она прибиралась в клетке, меняла опилки и воду в мисочке, хомяки весело шныряли по лабиринту, попискивали, крутились в колесе. Серый хомяк вдруг подбежал к самому краю, вытянулся столбиком, словно бы увидел что-то чрезвычайно любопытное у Жанеты между раздвинутых коленок. На мордочке у него нарисовалось неописуемое выражение. Тут же на него налетел беленький и, сердито покусывая за хвостик, прогнал в другой угол. Потом беленький надулся, как теннисный мяч, и недружелюбно пискнул в адрес Жанеты.
- Трижды сдуреть! - сказала Жанета.
В завершение она достала из холодильника початую бутылку шампанского, налила в поилку и снова спрятала бутылку в холодильник.
Пожав напоследок плечами в знак того, что происходящее невозможно понять, что тут любой на её месте сдуреет, Жанета удалилась.
Когда она пришла в очередной раз, дверь ей открыл Ваня.
- А мы уже всё, - радостно сообщил он, - вернулись. Заходи, милая Жанета.
И он совершенно неожиданно подмигнул ей с заговорщицким видом.
Света сидела на диване в купальном халате и с мокрыми после душа волосами.
- А, Жанетка! Привет, пусик, дай я тебя расцелую.
- А где же ваши хомяки? - спросила Жанета, недоумённо вертя головой.
- А они... как бы сказать... мы их на волю отпустили.
Хихикнув, Света повалилась обратно на диван. Халат её разошёлся, выставив на обозрение чудные ножки.
Иван вдруг продекламировал замогильным голосом:
- О закрой свои бледные... гм... лапки.
И они расхохотались как сумасшедшие.
- С вами, как я погляжу, совсем сдуреешь, - выдала свой дежурный философский комментарий Жанета, и, не удержавшись, засмеялась вместе со всеми.