Многие и многие отмечали, что рядом с Виктором С. они чувствуют некую ауру вселенского спокойствия и надёжности. Он был как скала в переменчивом море разнообразных жизненных явлений. Это особенно нравилось женщинам, с которыми он был близок. Они говорили:
- За тобой, как за каменной стеной.
Как и всякий штамп, это выражение содержало немалую долю истины. Но не всю...
Виктор С. работал военным телеоператором в одном очень известном новостном агентстве. Горячие точки на Ближнем Востоке, в Африке, в Юго-Восточной Азии, наконец, в Европе - всё это были хорошо известные ему места. Если бы ему сказали, что он делает что-то героическое, он бы только неопределённо пожал плечами:
- Работа как работа.
"Мужик-кремень", называли его коллеги.
И тем не менее Виктор С. ощущал временами подспудное беспокойство. Он понимал, что с ним что-то не так. Снимая с расстояния в полметра труп матери с прижатым к груди ребёнком, он не чувствовал ни горя, ни печали, ни сожаления. Случай массовой расправы с заложниками, когда тела были навалены кровавой горой, когда даже закалённые в стычках военные каменели лицами и старались поскорее отвернуться, совершенно не тронул его душу. Да, что-то было не так. Эта было своего рода заболевание. И он знал, когда именно оно началось.
В возрасте двадцати пяти лет он стал испытывать непереносимые головные боли. Диагностировали опухоль в передней части мозга, но, к счастью, операбельную. Когда через месяц он выписался из клиники, то известный нейрохирург доктор Б., проведший операцию, сказал ему на прощание шутливо:
- Надеюсь, молодой человек, никогда вас больше не увидеть.
По мнению Виктора, сейчас настал именно такой момент, когда надеждами доброго доктора можно было пренебречь.
Доктор Б. принял его в своём кабинете, внимательно выслушал и ответил так:
- Отсутствие эмоций... Понимаю вас, молодой человек. Такие случаи известны в клинической практике. Дело в том, что кроме опухоли мне пришлось удалить значительный фрагмент окружающей нервной ткани. Видимо, произошла блокировка проводящих путей, ведущих из лимбической системы в кору больших полушарий. Это не отсутствие эмоций. Эмоции продолжают накапливаться. Просто вы утратили способность их осознавать. Исправить что-либо не в силах современной медицины. Увы.
Виктор С. вежливо распрощался с доктором, поблагодарив его за разъяснение.
- Ложись, в бога-душу-мать!
Зудящий звук летящей артиллерийской мины внезапно надвинулся словно бы со всех сторон. Виктор С. втиснулся всем телом в ближайшую канаву и стал поспешно натягивать каску, которую снял буквально за несколько секунд до обстрела. Вдруг что-то оглушительно ухнуло, и в нескольких метрах от Виктора стала страшно вспучиваться земля. Затем он почувствовал удар в голову. Но боли почти не было. Осколок мины прошил череп в том место, где виднелся шрам от операции, некогда проведённой добрейшим доктором Б. После этого Виктор С. жил ещё две минуты.
Позднейшее патологоанатомическое исследование показало, что осколок как бы замкнул собой нарушенные нейронные связи. И произошло немыслимое и невозможное.
Весь запас скопившихся эмоций, вся боль и отчаяние, вся горечь и ненависть словно выплеснулись из бездонного резервуара, заключённого в подсознании Виктора С., военного оператора. Наподобие гигантской приливной волны неустановленной природы, этот эмоциональный ураган за две минуты обошёл кругом земной шар и самоуничтожился в той точке, откуда возник.
На пути его хода были отмечены многие поразительные факты. С пятнадцатого этажа офисного здания выпрыгнул преуспевающий делец, оказавшийся впоследствии маньяком-педофилом, на счету у которого, как выяснило следствие, было не менее пяти загубленных детских жизней. В одной из зон военного противостояния профессиональный снайпер опустил винтовку, достал табельный пистолет и пустил себе пулю в рот. Водитель автомобиля с помятым крылом отшвырнул бейсбольную биту, которой в припадке ярости намеревался размозжить голову обидчику, привалился к капоту и стал методическими движениями царапать себе лоб и щёки.
Кто-то плакал, кто-то молча рвал на себе волосы, кто-то молился.
Все эти явления продолжались ровно две минуты. Две минуты, в которые сама мысль о жестокости и насилии стала невыносима для человечества.
А потом вновь пошла наворачивать свои железные круги карусель-жизнь.