Осипов Вова : другие произведения.

Мешок Болинджера

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Я смотрел на дрожащее отражение в ручье и силился вспомнить своё имя. Зачерпнув ладонями холодную воду, смочил жгучие раны на лице и слизал остатки капель. Кто я и куда иду?
  Послышался нарастающий шум автомобиля, где-то сверху, за деревьями. Карабкаться по каменистому склону оказалось непросто, болела подвёрнутая нога и пульсировала кровь в оголённых ссадинах на лице. Когда моя лохматая, разукрашенная синяками и кровоподтёками голова показалась из-за густых сосновых веток над полотном дороги, девушка из окна проезжавшего мимо внедорожника испуганно вскрикнула: "Ой! Леший!". Я невольно отпрянул за ствол сосны и присел, тяжело облокотившись на смоляную кору. Это уже кое-что: зовут меня точно Лёшей, но выгляжу, похоже, жутковато.
  Чуть поодаль с лесной полянки спускалась вниз, к ручью, густая поросль кустарника, усыпанного тёмными ягодами, похожими на ежевику. Я почувствовал острый приступ голода, поднялся и заковылял к кустам. Наверное, не было в мире лакомства вкусней и слаще, чем те крупные, чёрные и красные пупырышки, щедро рассыпанные по колючим бордово-зелёным ветвям. Потом вернулся к ручью, лёг на землю и, опустив лицо возле крупного валуна, жадно и долго сёрбал студёную воду...
  
  К посёлку подобрался только к вечеру. Едкий запах навоза, размеренное мычание коров и гулкий лай собак указывали на спокойную сельскую жизнь и возможный кров для ночлега. На тропинке возле первой попавшейся хаты была привязана к колышку коза с длинной седой бородкой. Она растопырила передние ноги и воинственно смотрела в мою сторону. Послышался детский плач, я пригнулся возле забора, вернулся чуть назад и решил обойти этот участок ближе к лесу. Следующий двор показался мне более тихим; возле крыльца полноватая женщина в платке снимала бельё с верёвки, что-то напевала под нос, и казалось, в доме больше никого не было.
  - Хозяйка, - попытался я произнести как можно спокойней, но изо рта у меня вырвался странный сиплый звук.
  - А?! Кто здесь?! - Женщина испуганно поставила таз с бельём на крыльцо и повернулась к забору.
  - Хозяйка, я отстал от группы и готов нарубить вам дров, вскопать огород, или ещё что...
  - Какой группы? Турист, что ли? - Женщина, осмелев, сделала несколько шагов в моём направлении и недоверчиво скривилась. - Не похож.
  - Да, турист, упал... с обрыва, потерял сознание, а наши ушли в горы.
  - Таких туристов я ещё не видела. Ты - вдребезги, а они ушли?
  - Мне бы поесть и переночевать, а утром я уйду, - заскулил я, как брошенная собачонка.
  - У меня муж злой и дитя дома, - отрезала женщина, поправляя косынку. - Иди на дорогу, голосуй, если кто захочет тебя взять с такой рожей. До города не далеко, там и опохмелишься.
  Я посмотрел в некрасивое, косоватое лицо сельской мадонны неопределённого возраста, в эти злобные стеклянные зрачки, пробежался взглядом по фигуре без талии и искренне посочувствовал её мужу. Неужели она могла подумать, что у меня по её поводу могли быть хоть какие-то планы?
  
  Небритый мужичок в клетчатой рубахе, коловший поленья на соседнем дворе, сразу мне приглянулся своей простотой.
  - Давайте, я вам дров нарублю за какую-нибудь еду, - на предложение ночлега надежду я уже не питал.
  Мужик вонзил топор в срез толстенного пня и неспешно подошёл к забору, разглядывая меня.
  - Тебе надо, парень, раны сперва обработать, а то к утру загноишься весь. - И, уже отворяя калитку, спросил: - Кто ж это тебя так размалевал?
  - Если честно, не помню, - я решил не врать про туриста, сорвавшегося в пропасть.
  Мы прошли молча через двор с небрежно разбросанным сельским инвентарём под большим ореховым деревом и оказались возле уютной открытой веранды, увитой виноградом.
  - Подожди здесь. - Мужик вошёл внутрь дома, а я, словно опытный воришка, сорвал несколько крупных фиолетовых ягод и быстро сунул их в рот. Затаившись, убедился, что хозяин ещё не выходит и, торопясь, прожевал сочную добычу, косточки выплюнул на ладонь, а затем высыпал за перила веранды.
  Входная дверь отворилась, и ко мне вышел мой добрый спаситель с полотенцем, какой-то сложенной одеждой и двумя тёмными флакончиками.
  - На вот, помойся и переоденься. Только раны не мочи, обработай перекисью и йодом. Йод не жалей. - Протянул он мне вещи и спросил: - Зовут-то тебя как?
  - Лёша, - поспешил ответить я. - А вас?
  - Тёмой кличут.
  - Это Тимофей, значит? А как по отчеству? - спросил я, перекладывая баночки и вату на полотенце с рубашкой.
  - Вообще-то я Владимир Тимофеевич, но как-то приклеилось прозвище Тёма-недотёпа, хотя сначала просто Тимофеичем звали. Ну, ты иди, давай, мойся. Душ и туалет там, по тропинке, а я пока ужин гляну.
  "Есть же добрые люди на свете", - радовался я, разглядывая своё изуродованное лицо в треугольном куске облупившегося зеркала, привязанного стальной проволокой к деревянному брусу покосившегося душевого сарайчика. Каждое касание ватой, смоченной раствором перекиси водорода, кровавых подтёков сопровождалось бурным шипением пенящейся жидкости и моего рта...
  
  - Владимир Тимофеевич, я вам безмерно благодарен за помощь и приют, но, поверьте, я ничего не скрываю, я действительно не могу вспомнить, как оказался в этом лесу и кто меня...
  - Слушай, Лёшка, я уже отвык от такого обращения, - перебил меня хозяин дома, старательно обматывая мою голову бинтом. - Называй меня, как все, Тёмой, лады?
  - Лады, Тёма. - Сидя на стуле, я вцепился пальцами в край стола и старался перетерпеть боль. Пахло варёной картошкой и ещё чем-то вкусным, в животе у меня урчало и булькало, и навязчивые мысли о близкой еде были в тот момент лучшей анестезией.
  
  Вряд ли кого-то мог удивить визит в страну заместителя управляющего одного из многочисленных банков Гонконга, к тому же, как частного лица. А вместе с тем Сян Дей Ли в несвойственной ему манере, безо всякого улыбчивого восточного добродушия, выплёскивал на российских коллег весь гнев своего руководства. Переводчик не поспевал за темпераментным спичем своего босса, постоянно уточнял детали и тут же получал в свой адрес раздражительные реплики. Дей Ли нервно водил своей смоляной головой из стороны в сторону, сверкал глазами и пытался услышать хоть какой-нибудь внятный оправдательный аргумент от российских партнёров, но те озабоченно молчали.
  - Я не понимаю, как вы могли упустить контроль за размножением активных айпи-адресов в геометрической прогрессии через один и тот же сервер компании!
  - Господин Ли, он менял пароли и почтовые адреса при каждой регистрации, - пытался возразить директор российского филиала Штынёв.
  - Ну и что? Разве вы не заметили, господин Штанофф (искажение произнесённой фамилии первого лица крупной финансовой компании было не намеренным, но звучало с издёвкой), как ежедневно с вашего счёта сливаются огромные цифры? - Дей Ли снова быстро завертел смоляной головой. - Почему никто не поправляет меня? Я не слышу! Ты точно перевёл слово "цифры"? - Последний вопрос был адресован уже переводчику; тот утвердительно и быстро закивал.
  - Я сказал: цифры! - Дей Ли перешёл на крик.
  - Вы хотели сказать: суммы? - неуверенно уточнил Штынёв и вытер платком испарину со лба.
  - Нет! Именно цифры! - Влиятельный азиатский гость поднял вверх указательный палец и практически по слогам произнёс: - Вы теряете только виртуальные забалансовые цифры! Я подчёркиваю: только цифры, которые наш банк компенсирует вам реальными деньгами, а этот ваш Медински ежедневно обналичивает их через пункты "WebMoney". Объясните мне, пожалуйста, как такое может происходить, при существующей системе программного контроля и блокировок? Я требую немедленного ответа!
  
  - Слушай, Тёма, я никогда не ел ничего вкуснее, а этот твой самогон...
  - Граппа, - Тимофеич твёрдо выставил перед собой широкую ладонь.
  - Хорошо, пусть будет граппа, на итальянский манер, как скажешь, или виски, как у шотландцев, - кивал я, соглашаясь и накалывая вилкой непослушный, вертлявый солёный помидор. - Но этот твой напиток, эта твоя граппа, - просто фантастика!
  - Это потому, что ты уже пьяный, Лёшка! Давай спать уже! Хотя, согласен, напиток я действительно делаю качественный, для себя же! Сначала "головы" отсекаю, беру в работу только средние фракции, градусов тридцать-пятьдесят. "Хвосты" тоже отсекаю, не жадничаю. И бражку для сырья беру натуральную, виноградную...
  - Какие хвосты, - произнёс я в тумане, и мне стало так хорошо, что я запомнил только, как Тёма подхватил меня под руки и куда-то потащил.
  
  Разбудил меня утром мочевой пузырь. Я соскочил со скрипучей железной кровати, метнулся в сторону, отворил дверь в какую-то пристройку, заставленную почти доверху старыми электронными приборами, коробками, лучевыми трубками и всякими радиожелезяками, больно ударился лбом о балку покосившегося проёма, развернулся и наугад выскочил сначала на веранду, а потом - на улицу. Порой для ощущения счастья бывает нужно так мало, всего-то: щуриться от солнца и мочиться на траву.
  - Очухался? - раздался голос за моей спиной. - Чего же до очка не добежал?
  
  Кто это? И где я нахожусь? Это же надо было так об косяк треснуться! Свободной рукой я схватился за лоб и тут же вспомнил, что вся моя голова - одна сплошная рана. И про Тёму вспомнил, и про самогон, типа граппа. Я развернулся.
  - Простите, Владимир Тимофеич, не добежал.
  - Опять на "вы"! Память-то хоть вернулась? - Тёма держал в руках миску свежесорванных огурцов и щурился от солнца.
  - Да, то есть, нет. Что вчера было, хорошо помню, а что до этого, - не совсем.
  - Ладно, умывайся давай. Будем делать тебе процедуру "вспомнить всё", как Шварцу в кино.
  - Это как? - насторожился я.
  - Увидишь.
  
  Прохладный рассол из-под маринованных помидоров спасительным солёным водопадом разливался по горлу, и я окончательно понял, что жив.
  - Нос тонкий, взгляд прямой, не бегающий, пальчики как у пианиста... Нет, ты не турист, не бандит и не беглый зэк. Кто же ты, Лёшка? - рассуждал Тимофеич, разливая чай по большим кружкам.
  - Математику помню, как студентом мехмата был, помню. Или нет? - засомневался я, медленно очищая от скорлупы варёное яйцо.
  - Что такое производная? - неожиданно выпалил Тёма и ударил ладонью по столу, а небритое хмурое лицо его приобрело учёную загадочность.
  - Скорость изменения функции, - пробормотал я испуганно без запинки.
  - А вторая производная? - Тимофеич зыркнул на меня, как на суде инквизиции.
  - Ускорение, - ответил я и, как студент на экзамене, поспешно добавил: - То есть, скорость изменения скорости функции в данной точке.
  Произнёс и сам насторожился: откуда я всё это знаю?
  - Вот видишь, всё не так уж и плохо, - подытожил этот тест Тёма, и взгляд его потеплел. - Сейчас вернём тебя к жизни, парень. Значит, ты учился на мехмате. А жил где: в общаге или дома?
  - Не помню, - в моей голове стали странным образом возникать обрывки формул, теорем, уравнений; все эти иксы, игреки, перемешанные с интегралами, производными и графиками крутились и мчались наперегонки, наполняя всё вокруг нарастающим противным звоном. Виски сдавила острая боль, я бросил надкусанное яйцо на тарелку, схватился за голову и протяжно закричал: - Ма-ма-а!
  - Кто? Мама? Кто она? Кто твоя мать?! Где ты родился и вырос?! - Доморощенный психотерапевт каждый свой вопрос сопровождал угрожающей гримасой и ударами обеих ладоней по столу, нарочно взвинчивая темп и напряжение.
  - Больно! - процедил я, кусая губы в кровь...
  
  - Ты же слышал, что сказал китаец! - Штынёв выдавливал пухлыми пальцами сок из половинки лимона в стакан с минералкой.
  - Да, я понял, никакого криминала, - закивал сухопарый подтянутый человек, сидевший напротив своего шефа в просторном кабинете, стены которого были увешаны одинаковыми белыми циферблатами с разными часовыми поясами. Под этими круглыми часами располагались строгие картонные трафареты с названиями финансовых столиц: Нью-Йорк, Токио, Москва, Франкфурт, Лондон, Париж, Гонконг и это, вместе с подрагивающими кривыми линиями разноцветных графиков на больших мониторах, создавало атмосферу живого пульса мировой деловой активности.
  - Вот-вот, - Штынёв жадными глотками выпил воду. - А как это сделать по-другому, ума не приложу! Но, если мы не остановим этого подонка, эту крысу, которую сами же взрастили, нам копец!
  - А что, правду говорил Дей Ли насчёт виртуальных счетов компании?
  - Юрий Борисыч! - Штынёв взял стакан и ещё раз опрокинул его, пытаясь поймать пухлыми губами последние капли освежающего напитка, а затем нервозно застучал средним пальцем по большой жёлтой клавише системного телефона: - Лена! Мне ещё воды и половинку лимона!
  - Понял, понял! Так, какие будут указания, шеф? - поспешил погасить раздражение босса визави.
  - Никакого криминала, никаких публичных скандалов и телерепортажей, - Штынёв поставил стакан и навалился на стол в сторону собеседника всей своей массивной фигурой. - Но чтобы этот урод раз и навсегда забыл, как нажимать кнопки на клаве, и вообще, как его зовут. А как вы это сделаете, уговорите его, или настойчиво убедите...
  - Я вас понял, - кивнул худощавый мужчина и отклонился медленно на спинку гостевого кресла, не сводя цепкого взгляда с лица начальника.
  
  Тёма разматывал с моей головы слипшиеся бинты, а я сидел, безвольно опёршись на спинку стула, и периодически подносил к носу ватку, смоченную в нашатырном спирте. Боль была невыносимой, до искр перед глазами, но я знал, что нужно обработать раны и сделать свежую перевязку.
  - Потерпи чуток, парень, уже почти готово, - приговаривал Тимофеич. - Только в обморок не падай, слышишь?
  - Слышу, слышу, - отвечал я, дивясь своему звонкому голосу, доносившемуся как бы издалека, и тут же автоматически подносил под нос ватку с резким запахом.
  
  - Ты не похож на обычного крестьянина, - обратился я к Тимофеичу, когда процедура была закончена и боль чуть стихла.
  - Знаю, поэтому недотёпой и прозвали, - вздохнул Тёма и почесал бороду.
  - А что это за приборы вокруг, провода, экраны? Ты что, вечный двигатель изобретаешь?
  - Изучаю биополе, - произнёс мужик так естественно, как если бы он сказал: плету лапти.
  - Не смеши меня, мне смеяться больно.
  - Ты разве не слышал истории о том, как растения опознают преступников, совершивших убийство в комнате, куда по очереди заводят подозреваемых?
  - Наверное, слышал, Тёма, но для этого хотя бы образование какое-то нужно иметь, одних проводов и осциллографов не достаточно.
  Я заметил, как при слове "осциллограф" Тёма вскинул на меня быстрый взгляд, но, тут же, сделал вид, что всё нормально, и это обычная беседа и что так, постепенно, я возможно и соберу в памяти всю свою прошлую жизнь по крупицам в цельный пазл.
  - Я вообще-то всего семь лет здесь живу, а до этого руководил измерительной лабораторией на машиностроительном заводе. Это в девяностые мы лампочки для трамваев рисовали, а раньше на оборонку пахали.
  - Ух, ты! - присвистнул я. - И как же ты бросил город, работу? Ты ведь ещё не старый? Сколько тебе?
  - Пятьдесят пять, - вздохнул Тёма, а я удивился: выглядел он значительно старше.
  - Слушай, Тём, может, анестезии твоей примем? Для снятия болевого шока, так сказать, и общего стресса? А? - предложил я, потирая ладони.
  - Средь бела дня? - Тимофеич поднял бровь, хотя по тону чувствовалось, что он не против под разговор пропустить стаканчик-другой, вот только, чтобы не от него это предложение исходило.
  - А почему нет? - поддержал я собственную инициативу.
  
  Виноградная чача приятным мягким теплом разливалась по организму, мы уже опрокинули по паре рюмок и я аккуратно мельчил огурцы и лук на разделочной доске, а Тимофеич продолжал свой рассказ:
  - Женился я как-то быстро, ещё на третьем курсе, после неудачной безответной любви. И ты знаешь, попал совершенно в другой мир. До этого я стишки писал, сопли пускал, страдал каждую минуту по своей зазнобе. А тут всё переменилось. Ты знаешь, Лёха, что такое настоящая женская любовь?
  - Наверное, да, - пространно ответил я и посолил овощную нарезку.
  - Это великая сила! - Тимофеич поднял вверх указательный палец. - Влюблённая женщина горы перевернёт за своего мужика! Всё для него сделает и вытерпит! Это не то, что мы, п-и-з-д-острадальцы!
  - Тянет на тост, - заключил я и поднял рюмку.
  Мы выпили, закусили, и Тёма продолжил:
  - Я купался, как сыр в масле. Любая моя прихоть в еде, сексе, увлечениях охотно исполнялась. В любом споре с родителями или друзьями Светка всегда становилась на мою сторону. Сон мой берегла, в корыте купала, - мы тогда на съёмной квартире жили в коммуналке. В общем, мне даже казалось, что угождать мне, это её кармическое предназначение, цель всей её жизни. Почему среди всех модных красавцев она выбрала именно меня, неказистого парня среднего роста, да ещё и убитого горем неразделённой любви, я не знаю до сих пор. Поверь мне!
  - А ты? Ты её любил?
  - Мне казалось, что да, хотя теперь я думаю, что это мне только казалось, а на самом деле я просто позволял ей себя любить, ухаживать за собой, как за ребёнком. В конце концов, в тот момент я именно в этом и нуждался.
  
  На веранде хлопнула дверь, послышались шаги и в комнату неожиданно вошли мальчик лет десяти-двенадцати и уже знакомая мне по вчерашнему отказу соседка.
  - Ой! Здрасьте! Я не знала, Тёма, что у тебя гости! - удивлённо сказала женщина, разглядывая меня и поправляя косынку. - Ну, мы тогда в другой раз зайдём.
  - Погоди, Кать, - хозяин радушно вытянул руку. - Проходите, присядьте, я вас с гостем познакомлю, чаем угощу!
  - Да мы уже вчера виделись, - скривила губы женщина, но к столу подошла. - Мы на минутку. Вот у Димки задачка не выходит по алгебре. Покажи, сынок!
  Гости подсели к Тимофеичу и мальчик положил тетрадку на край стола.
  - Вот, дядь Тёма, я решил правильно другим способом, но в учебнике другой ответ, - сказал медленно, нараспев мальчик, настороженно поглядывая в мою сторону.
  - Математика это не бухгалтерия, - зачем-то вставил я. - В ней результат не зависит от способа вычисления.
  - Во-во! - подхватил Тёма, - это к нему, он у нас математик, - и передал мне школьную тетрадку.
  Я бегло глянул на старания ученика и сразу прокомментировал:
  - Ты действительно решил всё правильно, привёл дроби к общему знаменателю, скобки раскрыл, как положено, но ответ не привёл к нужному виду, у тебя получилось восемь двадцатых. Так? Нужно теперь ещё числитель и знаменатель сократить на максимальный общий делитель. Улавливаешь? Какой здесь общий делитель?
  - Два, - неуверенно произнёс мальчик.
  - А ещё?
  - Ну, четыре.
  - Вот. Делим всё на четыре, и выходит: две пятых, как и в ответе задачника.
  Димкины глаза засияли, лицо расплылось в благодарной улыбке, но больше всех, похоже, была восхищена мама ученика, с приоткрытым ртом следившая за нашим простым диалогом.
  - Видала? - щёлкнул пальцами Тимофеич.
  - Спасибо вам большое, - наконец выговорила Катерина, глядя на меня, и тоже улыбнулась. - Вы уж извините, что я вас вчера прогнала. Знаете, всякий люд здесь шляется, а у вас ещё и лицо побитое.
  - Да всё нормально. Я бы и сам себя не пустил. Вот, разве что Тёма, - отмахнулся я, и все рассмеялись.
  - Ой, а чего это вы всухомятку празднуете? - Катя хлопнула в ладоши и поправила чёлку под платок. - Я только вчера пельмешей наморозила, хотите, принесу? И капусточки квашеной.
  - Конечно, хотим! - обрадовался Тимофеич.
  - Ну, я тогда мигом, Димку отведу и принесу вам закуску!
  
  Когда дверь захлопнулась, я наполнил рюмки и сказал:
  - Вот бабы чудные! И что она мужику своему скажет?
  - Какому мужику? - удивился Тёма. - Она вдова вот уж как три, или даже четыре года. Мужик её под лёд на тракторе провалился.
  - Да-а. - Я протянул рюмку Тимофеичу. - Теперь такой кривой толстухе вряд ли удастся жениха найти.
  - На всякий товар, - начал Тёма и залпом опрокинул рюмку, не закончив присказки.
  - Ну, а твоя любящая жена, где подевалась? - обратился я к нему снова с вопросом.
  - Нигде. Живёт себе в городе с дочкой.
  - Не пойму. Любовь прошла?
  - Да нет, - Тимфеич нервозно зачесал подбородок. - Тут двумя словами не объяснишь. Понимаешь, не моё это, жить у бабы под юбкой. А тут ещё эта конверсия, будь она неладна! Я вдруг свою жизнь никчемную и пустую заново увидел. Светка быстро перестроилась, риэлтором заделалась, деньги стала хорошие отщипывать от клиентов, в струю попала. А я почувствовал себя пустым местом, понимаешь? Налей-ка ещё!
  
  Я видел, что Тёме было нелегко ворошить прошлое, но меня распирало любопытство: как мог такой добродушный, отзывчивый, умный, работящий дядька оказаться ненужным своей семье и своему государству? Я разлил чачу по рюмкам, мы выпили и Тёма продолжил:
  - У мужика должна быть какая-то главная цель в жизни, понимаешь? Вырастить дочь, свить уютное гнёздышко, - всё не то, это бабе нужно, для неё это главное. А мне в какой-то момент просто воздуха перестало хватать, понимаешь? Чего я достиг в жизни? Кабели с лампочками и датчиками для открытия дверей по трамваям прокладывать? Да? Это любой пэтэушник сможет. Я приборы для ВПК делал! Они в космос летали! Ты это можешь понять?!
  - Понимаю, - поддакнул я скорее, чтобы не распалять своего собеседника.
  - Мне стало стыдно, что я зарабатываю меньше своей жены, да и вообще, пользовался её бескорыстной любовью всю жизнь. Мне стало стыдно, что я так и не накопил на машину, даже сраные "Жигули" не смог купить, а теперь уже и не надо. Да что там машина! Дочке учёбу, и то, Светка оплатила! Да и в постели все у нас давно разладилось. А здесь я задышал! Понимаешь? Мне никто не говорит, куда сапоги ставить и не просит сделать телик потише. Я сам себя обслуживаю, огород завёл, соседям домашнюю технику чиню, а они меня молоком да мясом снабжают. Но самое главное, - у меня появилось дело всей моей жизни! Мне снова стало интересно жить! Хочешь, покажу?
  
  Тёма метнулся к одному из приборов, щёлкнул тумблером и сложил возле лба ладонь, вглядываясь в крошечный зеленоватый экран. В это время дверь распахнулась и на пороге появилась Катерина с большой кастрюлей, обёрнутой полотенцем.
  - А вот и пельмешки! Налетайте, пока горячие!
  - Ладно, потом, - Тёма раздосадовано выключил радиоприбор, на экране которого вспыхнул, описал окружность и тут же угас белый лучик.
  - А это что? - спросил я, вглядываясь в пиалу с мутной жидкостью.
  - А сюда макать! - весело ответила Катя. - Это уксус с маслицем и чёрным перцем.
  - Ух, ты! Никогда не пробовал! - Я подвинул тарелку.
  - Может, с нами посидишь, Катюха? - предложил Тимофеич. - Граппы моей отведаешь.
  - Ой, а я вам не помешаю? - Было заметно, что Катя кокетничает. - Может у вас разговор какой секретный?
  - Да-а, какие там секреты? - Тимофеич махнул рукой и подставил стул гостье.
  - Ну, если ненадолго. - Катя села и только теперь я заметил, что она переоделась в нарядное платье и подкрасила глаза.
  
  Таких вкусных пельменей я никогда не ел. Мы чокались, выпивали, я быстро закусывал хрустящей сочной капустой, которую брал щепоткой пальцев, а потом тщательно макал вилкой горячий пухленький пельмешек в пиалку с уксусным соусом и отправлял его в рот. Много ли нужно человеку для счастья? На время я даже забыл, что у меня перебинтована голова, и я совсем не вижу пути вперёд и даже не могу оглянуться назад. Я чувствовал себя абсолютно трезвым, чача была реально мягкой и даже вкусной, и совсем, как мне казалось, не путала язык и мысли. Более того, в общении Катя оказалась приятной собеседницей, с простой и милой улыбкой, а её новое платье очень удачно подчёркивало форму груди. Я не любил толстые сиськи, сдавленные тугим лифчиком и торчащие навыкат из декольте у некоторых женщин так, что хотелось засунуть в щель между ними купюру или пластиковую карту; мне нравились сиськи тяжёлые, но не огромные, а скорее среднего размера, рельефно вздымающиеся на почтительном расстоянии друг от дружки с каждым вздохом хозяйки. Именно такие были у Кати.
  
  Что бы я хотел ещё обязательно отметить, так это то, что качественная чача, - очень приятная, но весьма коварная вещь. Кончилось наше застолье тем, что я вызвался помочь Кате отнести домой пустую посуду, будто, когда она была полной, её тарабанить сюда было намного легче. Всё происходило, как в тумане, и тропинка через огород, и запахи пряные и виляющий впереди подол Катиного платья, и какой-то сарай с сеном, неизвестно откуда выросший прямо перед нами. Путается в моих воспоминаниях и сам момент проникновения упругой щёлочи в мягкую и влажную кислотную среду. Отчётливо помню только, что было это сзади, на соломенных спрессованных брикетах, с упором в какие-то деревянные балки, и что красные Катины трусики так и остались болтаться у неё на пятке, зацепившись за каблук...
  
  Очнулся я в незнакомом сарае уже, когда стало смеркаться, от холода и онемения левой руки. Так и есть, мне это всё не приснилось, рядом со мной на боку лежала едва знакомая полная женщина и мирно посапывала. Когда я попытался освободить руку, женщина открыла глаза и виновато улыбнулась.
  - Мне надо к этому, к Тёме, у нас важный разговор, - пробормотал я первое, что пришло в голову, и зачем-то притронулся губами к её носу. - Увидимся!
  Затем вскочил, застегнул молнию на джинсах и вырвался на сельский простор.
  
  - А говорил, Катюха жениха себе не сыщет, - встретил меня ехидным замечанием Тёма, куривший на веранде.
  - Это всё твоя граппа хвалёная, - парировал я. - Кстати, там ещё не осталось для равновесия?
  - Да вроде есть ещё, - хитро улыбнулся Тимофеич и затушил окурок в банке из-под кильки.
  Мы выпили по одной, и Тёма перевернул рюмку.
  - Всё, хорош! Пора за дело браться! Садись вот здесь на стул!
  - Что это будет? - настороженно поинтересовался я, но на стул послушно опустился.
  Тёма стал клеить к моей шее и голове какие-то пластины с электродами и проводами, тянущимися к разным устройствам. Было страшновато, но в целом меня это забавляло.
  - Тём, может ещё по одной перед стартом?
  - Только после приземления, - отшутился Тёма и принялся меня инструктировать: - Я подключил к тебе датчики, сигналы от них будут фиксироваться специальными приборами. Я буду произносить разные слова, у тебя они будут вызывать какие-то воспоминания, ассоциации и в электронном виде записываться и обрабатываться. Не знаю точно, во что это выльется, но нужно попробовать. Готов? Расслабься и закрой глаза!
  - Готов, - сказал я и почувствовал лёгкое покалывание на коже, как на сеансе электрофореза.
  Послышался тихий, равномерный шум вентиляторов охлаждения на генераторах и осциллографе.
  - Тёма, а почему ты работаешь на рухляди? Почему не перевернёшь все сигналы в цифру и не запустишь на комп?
  - А ты разбираешься в вычислительной технике? - спросил деревенский доктор голосом диктора телевидения.
  - Ну, так, немножко.
  - Твоя работа связана с компьютерами?
  - Да.
  - Ты пользователь или разработчик?
  - Скорее пользователь, - мне показалось, что пощипывание кожи датчиками усилилось.
  - Какими основными программами ты пользуешься?
  - Перечислить названия?
  - Сферу применения. Это бухгалтерские программы, или инженерные, или ещё какие-то?
  - Финансовые. Я работаю на рынке Форекс.
  - Что это за рынок? Фондовый?
  - Есть и фондовый, но я работаю на валютном. - Говорить мне становилось всё трудней, я почувствовал, что сознание моё куда-то проваливается, а по всему телу разливается приятное тепло. Передо мной стали мелькать разные картинки, становясь всё отчётливее, как в цветных сновидениях. Я уже видел большой современный город с небоскрёбами вокруг изогнутой лагуны, по которой плавали кораблики и лодки, и вскоре даже заглядывал в окна одного из высоких зданий, разглядывая там людей азиатской внешности, которые жарко спорили на смешном языке. Смысла я не понимал, но отчётливо слышал несколько раз название своей фирмы, а однажды мне даже показалось, что услышал свою фамилию.
  - Мединский! Это же моя фамилия! - закричал я. - Откуда они её знают? Что это за люди? Что это за чудный город?! Ну, конечно, это Гонконг!
  - Кого ты там видишь?
  - Людей в костюмах и галстуках! Чудеса какие-то! Да это же головной офис банка! А теперь московский офис Штынёва, он что-то приказывает... И Алису вижу! Она здесь что делает?
  - Какую Алису? Из страны чудес?
  - Да, мы с ней замечательно жили в стране чудес...
  
  Резкий запах нашатыря вернул меня в чувства. Я оглядел тёмную комнату с низким бревенчатым потолком, втянул ноздрями кислый затхлый воздух и уставился на бородатого мужика, дышавшего в меня перегаром.
  - Очухался? Молодец! - затараторил тот. - Тут очень интересная картинка вырисовывается! За время сеанса ты несколько раз повторял...
  - Сними с меня эти провода! - перебил я говорившего.
  - Что? Зачем? Нужно ещё раз повторить
  - Ничего больше не нужно, - отсёк я и стал срывать с себя электроды.
  - Лёшка? Ты чего?
  - Меня зовут Алекс Мединский! Какой я тебе Лёшка, дед? - я встал, подошёл к столу и брезгливо поморщился. - Есть "Боржоми"?
  - Нет. Кваску могу только предложить, - испуганно проговорил хозяин помещения и посеменил за кувшином.
  Меня бросило в холодный пот, я жадно выпил пол кувшина холодного кваса и только теперь отчётливо осознал, в какую беду вляпался. Потрогал карманы куртки и тут же вспомнил, что я без денег, без документов, без айфона и ключей от машины сижу на стуле в какой-то бревенчатой избе с незнакомым небритым мужиком, а самое страшное, - надо мной нависла угроза бизнесу и жизни.
  - Я всё вспомнил. Тёма, да? Тебя ведь Тёмой зовут?
  - Да, - кивнул хозяин избы и робко присел на лавке возле стены.
  - Ну, и что будем делать?
  - Ты бы сперва всё поведал, Лё... простите, Алекс. - Тимофеич заёрзал на лавке.
  - Да ты подсядь, я не кусаюсь. Это ведь ты меня спас, да?
  - Вроде того, - сказал Тимофеич, подсаживаясь к столу.
  - Я отблагодарю тебя, да ты не бойся. Щедро отблагодарю, только мне бы как-то выбраться отсюда.
  - Да выбраться-то не сложно, - осмелел Тимофеич. - Давай, сперва восстановим полную картину того, что случилось.
  Я откинулся на спинке стула, скрестив руки за головой, и тут же отбросил ладони перед собой, - у меня же бинты!
  - Зеркало далеко?
  - Сейчас, - хозяин дома вытащил из навесного шкафчика электробритву, раскрыл коробку и протянул мне.
  - Ужас, - произнёс я, оглядывая своё отражение в маленьком прямоугольнике. - Как они меня вычислили? Ну ладно в городе, но здесь, в Губинихе?
  - Губиниха, это которая райцентр?
  - Да, а эта деревня как называется?
  - Верхние ручьи.
  - Далеко до Губинихи?
  - По трассе километров двадцать.
  - Можешь меня туда отвезти? Или такси вызвать? Я потом всё верну втройне! Я - человек слова!
  - Верю, но ты погоди, у тебя сейчас шок, стресс, остынь чуток, парень. Давай по порядку, как всё было и что там случилось в Губинихе. А потом будем думать, что делать дальше.
  
  Я немного успокоился и проникся словами этого простого, но рассудительного мужика. В конце концов, это же он меня выходил, дал передохнуть, напоил, накормил, перебинтовал. И, если не ему, то кому ещё можно в этой ситуации довериться? К тому же обрывки воспоминаний и картинки прошлой жизни ещё очень неустойчиво и сбивчиво теснились в моей голове, и мне самому захотелось проговорить вслух всю историю, склеить кусочки и попробовать разобраться в случившемся.
  - В Губинихе у меня фирма компьютерная, - начал я. - В городе тоже есть, но поменьше. Я специально в глуши юрлицо зарегистрировал, чтобы никто не пронюхал, а они, видишь, нашли меня и здесь. Я как раз из Губинихи домой возвращался, и тут они меня подкараулили, аварию организовали, чтобы я притормозил, - всё, как в кино. Но, попробую с самого начала, чтобы понятней было.
  Меня сильно сушило, я сделал несколько больших глотков кваса, вытер губы рукой и продолжил:
  - Пошлялся я после перестройки и разгула демократии по разным конторам, прежде чем подобрался к этому бизнесу. Всякие там купи-продай, этот менеджмент вшивый, - впарить товар любой ценой, да побольше. Так достали всякие эти фокусы с распродажами, скидками.
  - Знакомо, - кивнул Тимофеич.
  - Так вот, попалась мне как-то статейка одна в инете, про заработки на валютных рынках. Я подумал, очередной разводняк, но почитав, вдруг увидел для себя перспективу. Вернее, сначала термины знакомые заметил: числа Фибоначчи там, конвергенция, экстраполяция. Думаю, причём здесь математика к спекулятивным делам? Углубился в чтение, зашёл на демо-программу и не смог оторваться, до того меня увлекло всё это. Я потерял покой и сон, пока не пришёл в компанию, которая была брокером крупного азиатского банка на рынке Форекс.
  - А что это за словечко такое? - прервал меня Тимофеич.
  - Форекс, это международный валютный рынок, дословно звучит, как сокращение от foreign exchange.
  - А-а, - многозначительно протянул мой слушатель. - Понятно.
  - Все мне так приветливо улыбались в этой компании, как старому знакомому, которого ужасно рады видеть. Пригласили на бесплатные курсы, и всё щебетали, как неприлично много можно заработать на разнице курсов. Я слушал и думал, если всё так легко и просто, то почему вы все не сидите молча возле своих компьютеров и не молотите по-тихому свои сотни тысяч? Какая-то была загадка в этой внешней простоте и успешности. Я так прямо и спросил лектора: сколько ему удалось самому заработать на валютном рынке? Тот уклончиво ответил, что в среде успешных трейдеров, мол, не принято хвастаться доходами. А я по его обуви видел, что не сильно-то он и разбогател. Потом началось самое интересное для меня: введение в технический анализ. Я на ходу ловил принципы построения скользящих средних и уровней Фиббоначи. Это индикаторы такие, трендовые, но не это важно. Вся изюминка оказалась в том, что поведение графиков валютных пар подчинялось стройным законам матанализа и теорвера. Улавливаешь? Вот на это я и купился. Я любил математику с детства, я ею восхищался, как поэзией! Для кого-то интегралы или пределы функций были сложными понятиями, для меня же, - это были разноцветные живые картинки, переливающиеся, как чудесная музыка. Я чувствовал гармонию цифр и уравнений, как, наверное, композитор чувствует гармонию нот и аккордов, где ни один звук не может быть лишним или фальшивым. Я даже не запоминал формул! Зачем? Мне это было не нужно. Ведь любую из них, даже самую сложную, можно было легко вывести из пары-тройки основных уравнений! Меня оставили на кафедре, и я уже работал над кандидатской, как вдруг грянули все эти ГКЧП, революции и девальвации. Я к тому времени уже был женат на Алиске и у нас родился Денис; жили мы тогда в университетской общаге. Дениска часто болел, Алиска сидела с ним дома и не могла ходить на работу. А деньги, которые я тогда получал, сразу же превращались в фантики. Что мне было делать? И я пошёл по коммерческим фирмам, то программистом, то менеджером. По крайней мере, платили каждую неделю и в СКВ. Слушай, давай дерябнем твоей этой...
  - Граппы? - оживился Тимофеич.
  - Почему ты её всё время называешь граппой? Самогон самогоном! Ты хоть пил настоящую граппу когда-нибудь? Или торфяной виски восемнадцатилетней выдержки?
  - Нет, не пил, - обиделся хозяин. - Вы уж простите, любезный Алекс, мы на финансовых рынках не обучены, пьём свою, домашнюю, зато настоящую. А вы себе можете и заграничной химии плеснуть. - С этими словами Тимофеич наполнил только себе рюмку до краёв.
  - Ну, брось, Вовчик, - улыбнулся я и подвинул свою рюмку к бутыли. Моего собеседника, наверное, давно никто не называл по имени, он вздрогнул, и мне показалось, что глаза его стали влажными.
  - А граппа, это правильное название для моей технологии, - сказал вдруг Тимофеич, наполняя мою рюмку. - Грузинскую чачу делают совсем по-другому рецепту.
  Мы чокнулись за дружбу, выпили и я продолжил.
  - В общем, если без лирики, то анализируя график изменения цены любой валютной пары за прошлый период, можно было довольно точно спрогнозировать его дальнейшее поведение! Улавливаешь? Весь хаос мировых бирж, финансовых интервенций, подъёмов и спадов экономик ведущих держав, всё мировое дыхание денег укладывалось в простое и предсказуемое математическое русло. А! Красиво? Теперь нужно было только делать своевременные ставки и денежки сами должны были поплыть мне в карманы. Но как? Где было взять стартовый капитал? Ведь минимальная цена лота сто тысяч!
  - Рублей?
  - Каких рублей? Наши деревянные на валютном рынке не играют. Нет такой валюты, чтобы на рубле подженилась. Так вот, выяснился основной фокус этих брокерских контор. Оказывается рядовому трейдеру нужно внести только одну сотую стоимости лота, остальными деньгами кредитует банк, гонконгский банк! Вот так удача, думал я, не понимая ещё, что никакой банк никаких денег к моим несчастным копейкам добавлять не станет, и вообще никуда на мировые биржи выводить их не будет. Всё это внутренний оборот брокерской конторы, как у букмекеров. Ты ставишь на лошадь, или на футбольную команду, а на самом деле играешь с букмекерской конторой. Так и здесь, на финансовом рынке: ты просто ставишь на падение или взлёт валютной пары. Как в казино, на красное или чёрное. И играешь с казино, вернее, с брокерской конторой, которая, естественно, заинтересована в твоём проигрыше. Но это понимание пришло ко мне намного позже. А пока я исступлённо вникал во все новости на канале РБК. Знаешь такой?
  
  Тимофеич недоумённо покачал головой и наполнил рюмки.
  - Как, не знаешь? Российский бизнес-канал? Ну, да и фиг с ним! Не много потерял. Н Я стал понимать всё, о чём рассуждали умные дядьки в очках на финансовых программах по телеку. Теперь какая-нибудь фраза, вроде, "сегодня пара евро-доллар пробила месячную линию сопротивления", фраза ничего не значащая для обывателя, именно мне открывалась тайным смыслом. Я бросался к компьютеру и рисовал на этом графике месячную линию сопротивления, отмечал точку пробития, и тут же рисовал новый коридор, с новой линией поддержки, пытаясь угадать текущее направление тренда!
  - Похоже на бред сумасшедшего, - заметил Тимофеич и кивнул на рюмки с продуктом. Я схватил свою рюмку, быстро опрокинул и возбуждённо продолжил:
  - То-то и оно! Но мне тогда всё виделось по-другому. Это было, как элитное тайное общество, как масонский клуб, в котором все общались только на специальном языке, известном посвящённым. Я даже новости стал смотреть по-другому. Теперь я жадно ловил каждое слово председателя центробанка Марио Драги или Бена Бернанке, а ведь ещё недавно я даже не знал, кто они такие. Я одолжил денег у друзей и родственников, насобирал пару тысяч долларов и гордо отнёс их в брокерскую контору. На блюдечке, так сказать. В тот же вечер они высветились на моём депозитном счёте в торговой программе. На остаток денег контора пообещала ещё начислить двадцать четыре процента, представляешь? В каком банке тебе дадут столько под долларовый вклад? Кроме того фирма презентовала мне бонус в триста долларов по случаю моего вступления в закрытый клуб. Я ликовал, игра ещё даже не началась, а на моём балансе красовалась цифра: две тысячи триста. Хотя, опять же, с чего бы это кто-то давал кому-то три сотни за красивые глаза? А? Но к первой сделке я подошёл с особой тщательностью. Я завёл конспект, провёл фундаментальный двухчасовый анализ по всем правилам теории, и изложил письменно вывод: никаких потрясений по паре евро-доллар в ближайшие три дня не намечается, устойчивое движение в нисходящем тренде должно продолжиться. Написал, выдохнул и только после этого приступил к техническому анализу. Из всех индикаторов более информативными и ясными мне казались линии Болинджера. Это такие три скользящие линии, которые вычисляются по разным периодам изменения цены и наносятся на текущий график: нижняя, верхняя и средняя. Их поведение во многом предсказывает будущие колебания цены и по направлению, и по силе. Как только верхняя и нижняя линия начинают сильно расходиться, образуя как бы пузырь, который прозвали "мешком Болинджера", то это верный сигнал к предстоящему изменению цены, и чем больше мешок раскрывается, тем сильнее будет грядущее изменение. А кончик средней линии рисует направление скачка: вверх или вниз. Всё это так меня захватило!
  - Прямо, как азартная игра на деньги, - заметил мой бородатый слушатель.
  - Это ты точно сравнил. Все эти успешные брокеры твердят с рекламных плакатов, что это интеллектуальное зарабатывание денег, а на самом деле, это обычная азартная игра. Как ты думаешь, Вовчик, кто выиграет в карты, математик или картёжный шулер?
  - Я думаю, шулер.
  - Почему? Ведь математик может точно просчитать все расклады наперёд?
  - У шулера и карты краплёные могут быть, и фокусы всякие хитрые. К тому же, все картёжники - хорошие психологи, видят и чувствуют соперника насквозь, а сами эмоции сдерживают.
  - Ты попал в десятку! Вот за что я тебя уважаю, Владимир Тимофеич, хоть ты и не любишь, когда к тебе так обращаются, так это за твой проницательный ум, а совсем не за то, что ты мне голову перебинтовал! Ну, и ещё за граппу твою вонючую, будь она неладна! Наливай!
  
  Мы выпили за взаимопонимание, и я продолжил:
  - Можешь представить моё детское ликование, когда я сорвал первых тринадцать пунктов прибыли? А это, на минуточку, сто тридцать долларов! За семь минут! Представляешь? Многие люди за день столько не зарабатывают! А тут, открыл ордер на продажу, - цена поползла вниз, подождал разворота цены, и закрыл ордер. Всё! Надо было, конечно пропустить коррекцию, не бояться небольшого отката цены. Импульс потом ещё раз дёрнулся вниз с удвоенной быстротой. Будь я тогда смелее, можно было бы легко долларов четыреста минут за двадцать слупить. Тем более что и свечной анализ рисовал нужные знаки. Но это была моя первая сделка и я испугался. И вот смотрю я на остаток на своём счёте, а там уже красуется цифра: две тысячи четыреста тридцать!
  - У меня всё уже перепуталось: свечи, импульсы, пункты, - замотал головой Тимофеич.
  - Ценовой график удобно изображать в виде так называемых японских свечей, это такие цилиндрики с хвостиками. - Я принялся жестикулировать пальцами для наглядности. - Они очень информативны, показывают цену открытия за период, цену закрытия, а хвостики называются тенями, это максимальные и минимальные значения внутри периода.
  - Всё равно ничего не ясно, - скривился Тимофеич. - Давай ближе к сути, без этих лишних подробностей.
  - Ну, хорошо. Просто я подумал, тебе интересно.
  - Мне интересно, но для первого раза много нового.
  - Хорошо, проехали! Короче стал я каждый день заходить в рынок, по нескольку часов следить за ним, анализировать, конспектировать и точно, будто хорошо обученный снайпер, выбирать момент входа в сделку, выстреливать, и вовремя выходить из неё. За неделю я почти удвоил своё депо!
  - Что?
  - Остаток на депозите. Меня распирала гордость, - наконец-то мои знания пригодились, и я смогу достойно зарабатывать головой, не выходя из дома, не протирая штаны и не натирая мозолей на ладонях! Я решил снять первую тысячу, ощутить её в своих руках, накупить подарков жене и сыну. Я зашёл в свой личный кабинет на торговом портале, подвёл курсор к надписи "вывод средств". Красным шрифтом светилось предупреждение, что необходимо дополнительное уточнение и проверка моих паспортных данных, или что-то в этом роде. Я позвонил в контору. Мне ответили, что это досадное недоразумение и нужно подъехать на офис с паспортом для повторного ввода данных. Настроение было испорчено, к тому же наш семейный холодильник был именно тогда реально пуст. Тогда ещё я не подозревал, что это был первый звоночек. Мой паспорт заново сканировали, а я на компе менеджера по нескольку раз вводил свой логин и пароль, подтверждая данные. Скорее всего, именно тогда они параллельно скопировали мой пароль и логин, но я не обратил на это особого внимания, ведь был озабочен только тем, как поскорее получить первые деньги. Мне сказали, что на проверку уйдёт пару дней, может чуть больше, но эти досадные формальности не должны повлиять на наши отношения, в общем, всякий обычный слащаво-приторный бред для клиентов. Потом несколько дней я заходил на торговый портал уже с лёгкой злостью и раздражением. Сделки перестал документировать, мне начало казаться, что рынок стал для меня прозрачным. Я уже привычно сверял поведение пары евро-доллар по золоту и обратным комбинациям, - иене и франку, и только получая подтверждающие сигналы, нырял в рынок. Пару раз допустил небрежность и потерял несколько сотен, но вовремя выскочил. К тому времени я ещё имел привычку обязательно ставить стоп-лоссы.
  - А это ещё, что за зверь?
  - Это отложенный ордер, который ставится для остановки сделки на случай внезапного разворота цены, для подстраховки и срабатывает автоматически. Что-то вроде запланированного убытка.
  - Слушай, Лёшка, я что-то не пойму. У нас на почте курс рубля к доллару уже второй месяц висит, как вкопанный, а ты о каких-то скачках говоришь.
  - Это совсем другое. Во-первых, рубль с опозданием и демпфированием реагирует на колебания рынка, а во-вторых, и это главное, на "Форексе" котировки валют выставляются по четырём знакам после запятой. Единица последнего знака и есть тот самый пункт, то есть, минимальное изменение цены, поэтому уличный курс этих биржевых скачков просто не чувствует, там ведь всего два знака после запятой.
  - Ага, - Тимофеич задумчиво почесал бороду. - А откуда же такие прибыли, если колебания в десятитысячных долях? Я имею в виду четвёртый знак после запятой.
  - Размер лота! - Мои губы плотно сжались как бы в подтверждение моих слов. - Размер лота, Тёма, - сто тысяч евриков! Ты заводишь, например, двушку зелени, штука триста замораживается, как залог для покупки тясячи евро, остальные семьсот остаются свободными для просадки цены, а банк, якобы кредитует тебя недостающими бабками для одного лота. Вот и выходит, что убытки и прибыли на малейших колебаниях курса вылезают неслабые. Например, на паре евро-доллар один пункт, то есть четвёртая единичка после запятой, - это десять долларов, а на золоте, вообще все двадцать пять.
  
  - Ну и что же случилось дальше с этим твоим "Эльдорадо"?
  - Программа вывода денег всё никак не активизировалась в моём компе и я позвонил в брокерскую контору, переговорил на повышенных тонах и они пообещали до завтра всё уладить. К тому времени на рынке продолжалось устойчивое падение евро и я, не анализируя особо новости и другие важные факторы, решил по ходу вернуть недавно потерянные деньги. Вошёл в сделку, вывел на экран ордер, и нажал "Sell". И тут же опешил! Перед моими глазами открылся незнакомый график, а в строке "прибыль" мелькали, всё возрастая, ужасные убыточные цифры: минус сто восемьдесят пять долларов, минус двести пятнадцать, минус двести тридцать. Я смотрел на экран, как загипнотизированный. Откуда взялись цифры кратные пяти? Почему прёт такой галопирующий убыток? Куда исчезли с графика мои стохастики и линии Болинджера? И главное, что это за текущий курс такой ненормальный? Я даже осмыслить его был не в состоянии! Постепенно я оправился от шока, взял себя в руки и догадался, что играю на чужом поле и в чужой команде. Но как такое могло произойти?! Неважно, сказал я себе, нужно немедленно закрывать ордер и выходить из этой игры! Закрывая убыточную позицию, я обратил внимание на мелкий шрифт в самом верху ордера: "aud/usd". Та валютная пара, которая стояла в моих ордерах по умолчанию все две недели, ставшая мне уже почти родной, пара "eur/usd", была каким-то странным образом замещена парой с австралийским долларом, и соответственно все движения по рынку выполнялись в другом русле. Это была подстава! Это примерно так же, Тимофеич, как ты заполняешь привычный бланк платёжки за коммуналку, например, и уже не вчитываешься каждый раз в цифры расчётного счёта, а деньги твои на сто первый раз неожиданно попадают совсем другому получателю, потому, что случайно попалась другая платёжка, с другими реквизитами. А случайно ли? Я в гневе позвонил брокеру, а он мне справедливо заметил, что проверять правильность набора каждого ордера, это моя задача.
  - Ну, Лёшка! - Тимофеич хитро заулыбался. - Не всё коту масленица! Я тут пока ничего военного не вижу. Сам виноват, сам и попал.
  - Да? Это легко так со стороны рассуждать! А я кинулся отыгрываться, как одержимый, как маньяк, которого успокоить мог только немедленный отыгрыш. Я не замечал никого и ничего, наорал на ребёнка, на жену, вообще выгнал их гулять на улицу, а сам налил себе стакан армянского коньяка, который мы специально не трогали до Алискиного дня рождения, заварил крепкий кофе и полностью растворился в японских свечах и наложении разных индикаторов на графики.
  - Не за то бил отец сына, что играл, а за то, что отыгрывался, - многозначительно вставил Тёма.
  - Вот-вот! - подтвердил я. - В этом-то всё и дело! Психология человека во время проигрыша меняется, теряется трезвость рассудка, а как вести себя в такой ситуации, нас никто не учил. Вот представь, ты приходишь на работу, целый день трудишься, а в конце смены тебе говорят: с вас пятьсот долларей! Как себя поведёт труженик в такой ситуации? А?
  - Да-а, проблема.
  - Вспомнился старый анекдот: один чудак говорит приятелю, человек я непьющий, моя норма - сто грамм, но когда я выпиваю эту соточку, я становлюсь другим человеком, а тот, другой, пьёт не меряно. Тёма расхохотался и многозначительно посмотрел на бутыль с чачей.
  - Вот и я в тот вечер стал другим человеком. Вместо того чтобы насторожиться после рекомендации какого-то американского чиновника ФРС хранить сбережения в золоте, или хотя бы заглянуть на пару золото-доллар, я тупо гипнотизировал монитор, словно хотел усилием воли заставить евро продолжить ожидаемое падение в русле многомесячного тренда, и никак не хотел понять, что это не доллар валится, и не европейская валюта укрепляется, а просто на панике пополз спрос на золото, которое потянуло за собой евро, ведь эти два участника рынка всегда играют на одной стороне поля против американца.
  - Круто, но непонятно - резюмировал Тимофеич.
  - По итогу к середине ночи я безвольно закрыл ордер с остатком на счёте жалких восьми сотен. А утром меня разбудил звонок менеджера брокерской конторы, который бодрым голосом сообщил, что все формальности улажены, и я теперь могу смело выводить деньги со своего кабинета на "WebMoney". Спасибо, родной! Только выводить уже было нечего! Я злился на себя, на чиновника ФРС, на беспомощную прикладную математику и даже на Алиску, которая умоляла меня забрать остаток денег, раздать долги и вернуться в семью. Но я поступил иначе. Я достал свою неприкасаемую чёрную коробку юбилейного издания всех альбомов "Beatles", отнёс её на музыкальный базар и продал за пятьсот долларов. Это коллекционное издание к какому-то юбилею студии "Abbey Road" мне привёз в подарок из Лондона мой научный руководитель, профессор Елисеев. Я тогда поклялся даже в случае нищеты или стихийного бедствия не расставаться с этой музыкальной жемчужиной. И вот, видимо, случилось со мной нечто более страшное, чем стихийное бедствие...
  
  Всё теперь восстановилось в моём сознании, кровь пульсировала в висках, а я в упор смотрел на своего слушателя и взвешивал: правильно ли делаю, что рассказываю такие подробности первому встречному? Не подослан ли он врагами, чтобы выудить всю инфу и уже после этого добить меня и мой бизнес окончательно? Но какое другое лучшее решение могло быть в той ситуации?
  - И что было дальше? - спросил Тимофеич.
  - Я положил эту пятихатку на счёт и всей суммы мне едва хватило ровно на залог, то есть, чтобы войти в сделку. Денег на просадку, установку стоп-лоссов, или малейшую ошибку просто не оставалось. И тогда я поменял тактику. Я отбросил к чёрту весь фундаментальный и технический анализ, все эти индикаторы и свечные сигналы, а из всей математики оставил лишь один принцип: любой импульс всегда имеет свою коррекцию. Ты же знаешь, Тёма, как электронщик, что линейных процессов в природе не бывает, любое событие, любое движение развивается по синусоиде, строго говоря, - имеет колебательный характер. То есть за любым скачком цены, за любым импульсом, чем бы он ни был вызван, всегда будет следовать хоть небольшой, но откат. И я решил осторожненько так попробовать. Схватка с рынком была недолгой, через десять пунктов начал формироваться второй импульс и я тут же закрыл сделку. Цена, правда, сумела убежать ещё на три пункта, пока ордер исполнялся, но лёгкая добыча в виде семи пунктов, а это семьдесят долларей на минуточку, легко упала в моё депо. Вот так! Всё получилось! Мне понравилось! Чтобы закрепить свою новую тактику игры на рынке я тогда ещё раз пять заходил на коррекциях. Один раз словил совсем смешную цифру: один пункт. Представляешь, Тёма, я ощутил в своих руках простой и надёжный финансовый инструмент! Я почувствовал себя алхимиком, превращающим в золото любые предметы простым прикосновением!
  - Неужели всё так просто? - Тимофеич тоже завёлся и разлил чачу по рюмкам.
  - Представь себе, - да, - ответил я и мы выпили. Крупная ягода винограда брызнула соком в моём рту, я отметил, что это самая подходящая закуска для чачи из этого же сырья, и продолжил: - Я заполнил заявку на вывод сотки баксов и уже вечером удивлял своих деликатесами. Мы выпили французского вина, закусили голубым сыром, и я увлечённо рассказывал жене про новую торговую тактику, что теперь это всё будет верняково, но чувствовал, она до конца не верила. Но что могло заставить меня свернуть с выбранного пути? На следующий день я так же легко положил в свою копилку семьсот баксов, потом восемьсот, и пошло-поехало. Через месяц в моём депо светились уже несколько тысяч, и это притом, что я щедро сливал по нескольку сотен на электронный кошелёк и обналичивал. Кроме того, я стал заходить в сделку уже несколькими лотами, прибыль моя стала умножаться кратно количеству дополнительных лотов. Наступил момент, когда я уже физически не успевал обслуживать свои ордера. И тут меня осенило: нужно создать собственную сеть сотрудников, вроде роботов, которые будут только лишь правильно нажимать кнопки на клаве. Я зарегистрировал фирму, снял офис в центре, нанял бухгалтера с обязанностями секретаря и закупил два десятка компов и мебель под всё это дело. Дал объявления о наборе сотрудников для работы с компьютером. Причём отдельно указал, что можно даже без опыта работы. Народ повалил. Сейчас ведь как, все требуют, чтобы соискатель обязательно имел опыт работы по специальности, все хотят взять на работу сформировавшегося Била Гейтса. А где молодому специалисту получить этот опыт, если его никуда не берут? Замкнутый круг! А я брал! Мне даже на руку было, что молодёжь без опыта работы, - не станут лишних вопросов задавать. И зарплату платил приличную, целая очередь претендентов образовалась. Я и это использовал: как только кто-то нарушал дисциплину, или пытался меня обдурить, то сразу же вылетал, а его место занимал другой.
  - Ну, ты прямо эксплуататор какой-то! - возмутился Тимофеич.
  - А что делать, Тёма? Тут, или ты их, или они тебя! По-другому не бывает, дружище!
  - Ну и где же ты прогорел с такой цепкой хваткой?
  - Я совсем не прогорел, наоборот, круто поднялся. Каждый студент открывал по моему указанию свою торговую страничку и сам регистрировался на сайте компании, как частное лицо. Я давал каждому по тысяче триста долларов, а они клали их на свои счета в брокерской конторе. Пароли и логины придумывал я, поэтому был вхож в торговую программу и личный кабинет каждого участника. Там есть ещё такой фокус, - пароль инвестора. Так вот, этот пароль я тоже придумывал сам, но не открывал его никому. А перевод денег с виртуального депо на электронный кошелёк каждого сотрудника делался невозможным без пароля инвестора. Таким образом, я получил контроль над любым движением живых денег по каждому счёту.
  - У меня мурашки по коже, - заявил вдруг Тимофеич. - Да ты как рабовладелец какой-то поступил. Это что же, все эти студенты, которых ты набирал, как сотрудников, на самом деле юридически оставались обычными физлицами, со своими паспортными данными и счетами, которыми по ходу руководил ты?
  - Ага!
  - И как они принимали решение на сделки?
  - А никак! Их принимал я! И тут же делал компьютерную рассылку всем своим операторам на покупку или продажу такой-то валюты. Всё! Я мог зайти на любой график любого оператора, ведь мне были известны все пароли, и отследить правильность исполнения моего приказа.
  - И что, никто не ошибался?
  - Ошибались. И мудрить пытались, и воровать у меня из-под носа, но я жёстко пресекал каждую попытку, а виновных наказывал и выгонял. Благо скамейка запасных у меня оказалась длинная.
  - Ну, хорошо. А почему никто не догадался играть без тебя? Зачем каждому из твоих студентов нужен был ты? Для этих несчастных залоговых, штуки триста?
  - И для этого тоже. Но никто из них не мог понять моей стратегии.
  - Что же тут непонятного? Ведь ты играл только на откатах цены?
  - Да. Но по разным валютным парам. Если по паре евро-доллар, доллар - это деньги, то по паре доллар-франк, доллар - товар. За франки покупается доллар, как товар. В любой паре первая валюта - товар. Это не каждый сразу "вкуривает". К тому же, я старался давать минимум информации, а то, что любой из них мог выудить в инете, только путало неокрепшие мозги, ведь оно полностью расходилось с моими действиями, - я же играл в противофазе. Улавливаешь?
  - Улавливаю, - сказал Тёма и задумчиво почесал бороду.
  - За несколько месяцев такой деятельности я смог купить себе новую квартиру, бэху икс-пятую, Алиске "мини-купер" и начать строить загородный дом. Наконец-то я почувствовал себя человеком, который не зря учился, не зря трудился, не зря всякого дерьмеца хлебанул, чтобы определить по итогу свой главный вектор и отпустить натянутую тетиву.
  - Слушай, Лё..., - Тимофеич закашлялся. - Простите, Алекс, я может не так всё понял, но ты вроде продукцию никакую не производил, услуг никаких не оказывал, а деньги тебе в карман сами сыпались. Что здесь не так? Откуда они брались? Из воздуха?
  - Я делал то же самое, что и все эти хвалёные брокерские конторы. Только ни одна из этих брокерсих контор не платит людям зарплату, а только выманивает их кровные в работу на валютной бирже, ну и дальше, по проторенной дорожке, - в Гонконг. Кто не давал моим студентам в свободное время зарегистрироваться на том же торговом сайте и рискнуть своими денежками? Скажи, кто? Только два человека попытались это сделать, насколько я знаю, просрали по нескольку штук, как и я когда-то, а потом вернулись ко мне с крокодиловыми слезами. Уж лучше синица в руке...
  - Я всё же не могу понять, - возражал Тёма, мотая головой. - Ну не бывает вечных двигателей, не бывает шаровых денег, где-то должна быть противодействующая сила, иначе рушится весь земной уклад.
  - Да, ты, как всегда, зришь в корень. Приятно с тобой общаться, чёрт возьми, Тёма! Налей ещё по одной!
  - Может, хватит?
  - Да я ни в одном глазу! Значит, не бывает шаровых денег, это верно. В один солнечный день ко мне пришёл на собеседование странный человек, лет сорока, весь такой жилистый, подтянутый, глазки острые, в костюме, и всё стал выспрашивать. Я насторожился и уже готовился ответить ему вежливым отказом, как вдруг он изменился в лице и сказал, что меня очень желает видеть один влиятельный человек, а именно Феликс Штынёв в своём московском офисе. Что Штынёв этот генеральный директор компании "Альфа-трейд", которая и является хозяйкой целой сети брокерских контор по всей федерации, - это я сам знал, холёная харя этого Штынёва висит на сайте компании. И, что у меня есть определённые обязательства перед компанией, которые я лично подписал в договоре и которые теперь неаккуратно нарушаю. Но добрый господин Штынёв зла на меня не держит, а хочет только мило побеседовать, утрясти все недоразумения и пригласить меня на работу в головной офис в качестве ведущего специалиста с сумасшедшей зарплатой и командировками по всему миру. От этих сладких речей повеяло холодком и я решил взять паузу не несколько дней. Тогда человек с колючими глазками сказал, что дело не терпит отлагательства, и он готов меня отвезти в столицу сейчас же на комфортабельном мерсе. После этих слов повеяло уже не холодком, а жуткой мерзлотой, но я проявил самообладание и весело предложил ехать завтра, так как сегодня мне нужно кровь из носу забрать жену и сына из санатория, отвезти к родителям и хотя бы несколько часов поспать. Мы назначили выезд в Москву назавтра в полдень.
  - Вот это уже интересно, - подытожил Тёма. - А то всё графики какие-то, свечи японские.
  - Времени было в обрез, почти всю ночь я не спал, а наутро позвонил своему другу закадычному и юристу толковому Эдьке Ставицкому. Рассказал всё в подробностях, и тот меня надоумил, что нужно в городе не светиться, а запрятаться с этим счастьем где-нибудь в тихушном районе, подальше от цивилизации. Я вспомнил про двоюродную тётку в Губинихе, которая работала завучем в местной школе, позвонил ей с предложением организовать компьютерный кружок. Она, конечно, с радостью согласилась. Не стала возражать даже против регистрации фирмы на её имя, для удобства и простоты контактов с местными налоговиками и прочими службами. За символическую плату мы арендовали старый актовый зал, я сделал там косметический ремонт, закупил мебель и оргтехнику, и уже через месяц с небольшим мы открывали первый компьютерный центр. Для небольшого посёлка это стало событием. Дети повалили к нам в охотку, а тётка даже получила благодарность районного руководства. Преподавателей кружка, которыми были мои студенты, ежедневно привозил из города специальный автобус. В одной комнате реально проходили занятия по компьютерной грамотности, а в другой те же люди, и многие новые мои сотрудники ежедневно входили на валютный рынок и точно по моей указке исполняли ордера.
  - А что же чувак на мерсе? - заёрзал на стуле Тимофеич.
  - Так я тогда лёг на дно, офис прикрыл и в городе почти не появлялся. Жил то у тётки, то у тёщи, а потом перебрался в свой новый загородный дом, который, кстати, оказался по трассе на Губиниху. Первый этаж там уже отстроили и сейчас заканчивают второй, территорию там, ландшафт, бассейн, всё такое. Вроде всё поутихло, и я подумал, что про меня забыли.
  - Куда там, забудут! Сколько ж ты зелёненьких у них намолотил, чтоб забыли?
  - До сегодня, за полтора года, примерно... ну, в общем, больше двух лимонов.
  
  Тимофеич присвистнул и посмотрел на меня так не по-доброму, то ли с завистью, то ли с презрением.
  - Ну, и где же счастье? - задал он странный вопрос.
  - Вот, перед тобой. - Я потрогал забинтованную голову. - Понимаешь, Тёма, когда ветер дует попутный, канаты тугие и паруса крепкие, то кажется всё нипочём, любая волна, любая акула. Я стал баловаться. Решил применить новую тактику, совсем наглую. На любом резком движении цены, в любую сторону, по любой причине, не важно, так вот, едва только вырисовывался явный тренд, я открывал в одной точке входа сразу две сделки в противоположных направлениях и ставил на каждой стоп-лоссы, пунктов на тридцать. Затем просто смотрел на график и получал кайф, как в кино. Куда бы ни развернулась цена, она по любому двигалась в одном из моих направлений, а другая, обратная сделка закрывалась отложенным ордером, этим самым стоп-лоссом с убытком триста баксов. Улавливаешь?
  - Не совсем.
  - Ну, смотри. Допустим цена пошла резко вверх, пунктов на семьдесят. Что произойдёт с моими ордерами? Тот, что на продажу, закроется автоматически на заданной отметке с убытком тридцать пунктов, то есть триста баксов, а другой, тот, который на покупку, покажет прибыль на семидесяти пунктах. Семьдесят минус тридцать будет сорок. Четыреста баксюков чистоганом! Улавливаешь? И никакого мошенничества! А теперь умножь это на количество сделок, которые включились параллельно по моей отмашке на трёх десятках компов, за стенкой той школьной комнатки, где любознательные ребятишки, ничего не подозревая, изучали, как правильно создавать папки на рабочем столе.
  
  Повисла какая-то тягостная пауза, мне показалось, что слушатель мой чем-то встревожен, даже обижен, и я поспешил добавить к своему рассказу несколько мрачных красок.
  - Как-то меня всё же вычислили. Я спокойно катился вечером к себе домой из Губинихи и тут за поворотом неожиданно вырос микроавтобус и перевёрнутые на бок старые "Жигули", а какая-то девушка замахала руками и чуть не бросилась мне на лобовое стекло. Я притормозил, огляделся, но кроме истерически причитающей девушки в расстёгнутой не по сезону блузке и двух тел, лежащих на асфальте, никого не заметил. Подошёл ближе, присел на корточки, приглядываюсь - дышат, не дышат. И тут удар по башке сзади. Очнулся уже в бусике, мне расстёгивали рукава куртки и рубашки.
  - Давай в шею! - скомандовал кто-то, и миленькая девушка с размаху всадила мне шприц чуть ниже головы, сбоку и сзади, я не очень-то понял из-за неожиданной боли и шока, но каким-то восточным приёмом двинул ногой сидевшего спереди человека, а ударом локтя вырубил медсестру. Гонимый бешеной силой раненого зверя я выскочил из автобуса и побежал к лесу. За мной погнались, и я услышал выстрелы. На крутом каменистом обрыве я на секунду замер, оглянулся на раскачивающиеся и ломающиеся с хрустом ветки настигавшей меня погони, и без раздумий прыгнул вниз, на шум быстрой речки. Не знаю, что было дальше. Очнулся я в воде, зажатый между большой мшистой корягой и валуном. Как я не утонул и не разбился, не знаю! Потом брёл наугад по руслу маленького ручейка-притока. Вышел в деревню твою. Ну, вот так, Тёма.
  - В рубашке родился, - заключил Тимофеич, поднялся и пошёл к печке.
  
  Что я сижу и пускаю слюни? Действовать надо, причем немедленно! Я тоже встал и быстрыми шагами пошёл за Тёмой.
  - Послушай, Вовчик, - я положил ему руку на плечо, - только ты можешь мне помочь, выручай!
  - Я уже тебе помог, чем смог, парень, - буркнул Тимофеич, наполняя чайник водой.
  - Ну не злись на меня! Я же не крал этих денег!
  - А почему тогда прятался? - Тёма отбросил мою руку, резко развернулся и заглянул мне в глаза. - И откуда же они сыпались, эти лимоны? Всё это разводняк и махинация!
  - Да вся денежная система - разводняк! - вскипел я. - Ты разве не знал, наивный, что все эти фантики для того и придумали, чтобы нас с тобой в узде держать! А теперь ещё эти платёжные системы, безнал, кредиты, депозиты! Тёма, очнись! Ты в своей деревне отстал от жизни! Как говорил Бендер, жизнь - это борьба за денежные знаки!
  - Бендер не так говорил, - Тёма снова посмотрел мне в глаза и добавил. - Будем чай пить.
  - Какой чай, Вовчик? Надо спешить! - Я взял его за плечи и стал яро убеждать. - Вот смотри, ты воду из колодца черпаешь? Так, черпаешь. И что, её там становится меньше? Нет, конечно! Запасы всё время пополняются, влага собирается в тучи, дождь возвращает её на землю, она снова попадает в грунт, - и так бесконечно. Круговорот воды в природе! Ты же её не воруешь, ты просто пользуешься этой водой, потому что тебе повезло, у тебя есть колодец! Так и с финансами! Я же не мариную деньги в чулках и под матрасом! Я снова кладу их на банковские счета, а потом пользуюсь просто своим колодцем, поднимаю их со дна мировых финансовых бирж, а затем опять выпускаю на рынок!
  - Ага, только за какие шиши ты дом себе с бассейном построил?
  - Но ты же тоже в чайник воды налил, ты же тоже отбираешь себе у природы, сколько нужно! А, Вовчик? Ну не бузи! Так поможешь?
  
  Чайник закипел, засвистел, выпуская из носика бодрую струю пара. Я таких чайников уже давно не видел, но именно сейчас он показался мне уютным и забавным.
  - Что ты хочешь, чтобы я сделал? - сдался под моим натиском Тёма.
  - Поезжай немедленно в город! - произнёс я чётко. - Найди салон мобильной связи. У тебя инет есть?
  - Есть, но там закончились деньги, надо пополнить.
  - А вообще деньги есть? Я верну!
  - Есть немного.
  - Отлично! Купишь пополнение на интернет и три самых дешёвых "Нокии" с карточками. Запомнил? Сразу вставь батареи, попроси, чтобы тебе аппараты помогли активировать. В каждый телефон забей оба других номера, ну просто позвони с каждого на каждый. А потом езжай в центр на проспект Революции, дом двадцать семь, квартира семь. Но в подъезд не входи, консьерж тебя не пустит, или этим гаврикам сольёт. Набери цифру семь на домофоне и представься сантехником.
  - Слушай, Лёшь, может завтра с утра? - недовольно поморщился Тимофеич. - К тому же перегар от меня не детский.
  - Во-во, как раз то, что надо! Сантехник и должен быть под мухой, небритый. Жену зовут Алиса Николаевна. Скажешь... а что скажешь? - Я задумался, а Тимофеич тем временем залил кипятком заварку.
  
  Как же должен себя повести Тёма, чтобы не привлечь лишнего внимания и не спугнуть Алиску? А вдруг за домом следят? Вдруг и консьержку "зарядили"?
  - Так что с телефонами сделать? - спросил Тёма, выставляя на стол кружки.
  - Один привезёшь мне, а два других отдай жене и скажи, чтобы набрала с любого через пару часов забитый в нём номер, но не из дому, а, например, от соседки. Пусть сходит в гости за чем-нибудь, зайдёт в санузел и оттуда перезвонит мне. Ну вот, всё. А сам сразу дуй обратно.
  - Я за два часа могу и не успеть. Автобус раз в час ходит, да и до вокзала пока...
  - Какой автобус? Надо на машине ехать! Есть тут у кого из соседей твоих колёса какие-нибудь?
  - У Васьки "Нива", я ему музыку помогал делать, динамики...
  - Звони Ваське!
  - Чайку-то хоть дай попить!
  - Позвони сначала Ваське, а пока он подъедет, и попьёшь. Да скажи: срочно! Я ему потом три полных бака бензина компенсирую!
  - Что же ты всё на купюры меряешь? - покачал головой Тимофеич, но стал тыкать пальцами по кнопкам какого-то древнего телефона в мутном чехле.
  
  Мы едва сделали по паре глотков обжигающего напитка, как за воротами послышался характерный рокот двигателя.
  - Он что, без выхлопной ездит? - поинтересовался я, отодвигая занавеску и выглядывая в окно.
  - Глушак никак заварить не может, - ответил Тимофеич, вставая из-за стола. - Так мы не решили, как же мне лучше разговор повести с твоей, может пароль какой, условный знак. А, Лёш?
  - Есть одна фишка, - осенило меня. - Скажи, что один человек хочет передать ей космический чёмчик.
  - Что это?
  - Так и скажи, ничего не меняй в этой фразе и без отсебятины: космический чёмчик и всё. Запомнил?
  - Запомнил, - ухмыльнулся Тимофеич, собирая в сумку инструменты.
  
  Я проводил взглядом взревевшую и поднявшую клубы пыли "Ниву" и вышел во двор. Как там всё пройдёт? Что с женой и сыном? Всё ли в порядке? Кто эти люди, которые на меня охотятся, и чего хотят? Какую хрень мне вкололи, что напрочь память отшибло? Хорошо, что всё быстро вернулось! Может, дозу не всю вкачали? А вдруг этот чудаковатый мужичок их агент, и они специально его подставили, чтобы выведал побольше? А сами сейчас меня упакуют по полной!
  Мысли, одна другой тревожней, вертелись в моём воспалённом мозгу и я понял, что если не займу себя чем-нибудь, то просто сойду с ума. Для начала я пособирал с огорода остатки невызревших помидоров и желтоватые осенние огурцы. Отнёс в избу и выложил на столе, как шахматные фигурки. Потом наколол дров. Топором махал без устали, даже вспотел и угомонился лишь, когда на правой ладони засверкали мозоли. Где у Тимофеича хранится перекись и зелёнка я знал лучше, чем где лежит хлеб. Прошло часа три, тревога меня не отпускала, и воображение то и дело рисовало ужасные картинки: то, как поймали и пытают моего бородатого эмиссара в тёмном подвале, то, как издеваются над женой, а то и вовсе передо мной скакала, и махала руками смазливая медсестра в расстёгнутой блузе и с огромным шприцем в кулаке...
  Это был рубеж тысячелетий, хотя все мы тогда понимали, что цифры условны. Назывался такой переход календаря торжественно и загадочно: миллениум. Блуждали слухи, что компьютерные системы не поймут изменения единицы на двойку, что выйдет из строя вся цифровая база, управляющая энергетикой, космосом и даже пресловутой ядерной кнопкой. Вообще, ажиотаж в обществе был такой, что многие реально ждали конца света. Мы с Алиской тогда катались на лыжах в Приэльбрусье и жили в гостинице "Чегет", у подножья одноимённой горы. Новогодний карнавал в празднично убранной столовой отеля был в самом разгаре, гремела музыка, шумели гости, заводные конкурсы сменялись анекдотами ведущих, Дед Мороз никак не мог отыскать Снегурочку, в общем, всё шло, как обычно, и только мы с Алиской, минут за пятнадцать до полуночи, удрали в свой номер, включили кипятильник и приготовили крепкий чай. Добавили в него Каберне, половинки лимона и апельсина, головки гвоздики, и вышло что-то вроде глинтвейна. Мы надели лыжные костюмы, чтобы не замёрзнуть, спустились в холл второго этажа и вышли на открытую террасу с кувшином горячего глинтвейна. Я смёл шапку снега с деревянной скамейки, мы присели и задрали головы. Высоко в небе мерцали яркие звёзды, мороз щипал щёки а в груди разливалось приятное тепло ароматного напитка. Алиска была в голубом костюме, а я в бордовом, и в этой снежной сказке, под куполом звёздного неба в серебряном свете луны мы реально почувствовали себя инопланетянами. До нового года, нового столетия, нового тысячелетия оставались считанные минуты. Я точно вспомнил, как заволновался тогда не на шутку. И тут Алиска прижалась ко мне крепко и так запросто сказала: "Если сейчас и случится конец света, то мы его встретим вдвоём, обнявшись". То ли звёзды так ярко мерцали, то ли глинтвейн ударил в голову, но меня тогда сильно растрогали её слова. Я повернулся к моей любимой, поцеловал в замёрзшую щёку и прошептал прямо в ухо: "Жители планеты Марс посылают вам космический чёмчик".
  Часы пробили полночь, весь мир ворвался в новое тысячелетье, но ничего сверхъестественного не случилось. Разве что распахнулись двери гостиницы и на белоснежную поляну высыпали десятки ярко наряженных людей с бенгальскими огнями и хлопушками. Разноцветные ракетницы, салюты и фейерверки осветили Баксанское ущелье, и длинные тени сосен и ёлок заплясали на снегу весёлый хоровод...
  Прошло много лет, но с тех пор каждый раз в редкие минуты семейных ссор я пытаюсь погасить пламя размолвки поцелуем в милую щёку и обязательно добавляю: а это вам космический чёмчик. Действует безотказно!
  
  Послышался характерный рёв подъезжающей "Нивы". Я осторожно выглянул из-за угла избы, убедился, что машина уехала и только после того, как Тимофеич зашёл на веранду, побежал следом. Тёма стоял возле стола и принюхивался.
  - Чем это так вкусно пахнет? - спросил он, когда я появился на пороге.
  - Не томи, Вовчик, говори скорей! - взмолился я.
  - Всё в порядке, - спокойно сказал Тимофеич и, втягивая ноздрями воздух, направился в сторону печки. - Твой пароль с этим, как его, чёмчиком сработал железно. Ух, ты, какая картошечка! Ещё горячая! Не думал, что ты кулинар!
  - Ну а как она вообще? - Мне не терпелось узнать побольше подробностей.
  - Напугана, конечно, расплакалась, но так обрадовалась, что ты жив-здоров. Я решил не говорить ей подробностей, сказал, что ты просто убежал от погони. У вас дома обыск был, компьютер конфисковали, планшет сына, документы твои какие-то, бумаги, деньги.
  - Как же ты с ней говорил?
  - Под мойкой, шёпотом. Мы открыли кран на кухне, я вытащил из-под мойки мусорное ведро и, якобы показывая течь внизу, пригласил прилечь на полотенце и засунуть голову внутрь. Так мы и общались.
  - Ну, ты молоток! Ну - конспиратор! - Я крепко обнял Тёму. - Садись, поешь! Давай я тарелки поставлю! А телефон?
  - Вот, держи, скоро позвонит.
  
  Я тоже ел жаренную картошку, а сам почти непрерывно смотрел на маленький монохромный экран. Наконец он ожил, и в комнате заиграла стандартная мелодия "Нокии".
  - Алло! Привет, заинька! Ну как ты? Не плачь, я тебя прошу! Я тоже тебя люблю! Всё будет хорошо! Я обещаю! Потерпи немножко! Алисонька, зайка, слушай меня внимательно! Ты от кого звонишь, от Верки? Умница! Ну, я прошу тебя, не реви! Со мной всё в порядке! Значит слушай! Найди в моём столе, во втором ящике визитницу. Там в самом начале есть визитка Эдика Ставицкого с рабочими телефонами. Позвони в офис и запишись на завтра на консультацию. Поняла? Просто на консультацию в адвокатскую контору, нет, не к нему лично, и фамилию не называй. Когда попадёшь в офис, там уже смотри по обстановке, но обязательно попади к Эдику в кабинет и передай ему второй телефон. Ты всё поняла? Алисонька, зайчик мой, ну не рыдай, пожалуйста? Дениску нужно... Уже отвезла? Вот умница! Какая ты молодец! Сколько денег забрали? Всего? Только доллары изъяли? Твоя карточка работает? Заедь в банк и сними все деньги в евро! Ни с кем не общайся кроме Эдика по новому телефону и никому не открывай! Продукты пусть Верка носит! Мне из дому не звони даже по этому телефону, могли жучков навешать. Всё будет хорошо, родная! Я всё улажу! Ты у меня умница! Всё, целую! Да, ты мою бэху в розыск не подавала? А-а, на штрафплощадке? Понятно. Ну, всё, много не говори, ещё наболтаемся! Давай! И я тебя крепко-крепко!
  
  На следующий день в полдень позвонил Эдик.
  - Ты там цел, старик?
  - Да, живой! Как я рад тебя слышать Эдька!
  - Ага, проявляешься только когда проблемы.
  - Прости, дорогой, но мне сейчас только ты и сможешь помочь. Я в такой заднице, похоже, меня по-взрослому в оборот взяли.
  - Я слышал. Тебе валить надо. Эти игрушки с телефончиками до поры, до времени.
  - Вот об этом я тебя и хочу просить. Мне нужно срочно два загранпаспорта, на меня и Алиску, только на другие имена. И чтобы чистые были.
  - Это будет копеечку стоить.
  - Я знаю, но не в моей ситуации торговаться. Главное живым выбраться и какие-то активы спасти.
  - Кстати, твоя ко мне утром приходила и выглядит неважно. Мне показалось, бухает по-чёрному. Ты ей скажи, сопьётся девка. С утра перегар и лицо конкретно подпухшее...
  - Это от слёз. - Мне было неприятно слушать такое от Эдика.
  - А как ты денежку передашь?
  - Смотри, Эдька: я хочу тебя зафрахтовать надолго, до конца темы. Никому больше довериться не могу. Я понимаю, что дело опасное и всё такое, поэтому зарплату проси любую. Скажем, двадцатка "зелёных" в месяц тебя устроит?
  - Вполне, если только не в людей стрелять, - отшутился Эдик.
  - Отлично, теперь к делу! Найди надёжного нотариуса и пусть Алиска сделает на тебя доверенности на продажу имущества и управление активами. Сейчас всё на ней. Квартиру и обе машины выставляй на продажу, бэху надо забрать со штафплощадки. Ещё у меня дом есть большой с козырным участком по трассе на Губиниху, его тоже сливай. Самое сложное, к чему я даже не знаю, как подступиться, это деньги. Ты же помнишь мою схему? Почти половина рассыпана по счетам моих сотрудников. Де-юре, это их деньги. Как их забрать?
  - Я подумаю. Сбрось мне на почту все данные по людям и суммам. Адрес я тебе сейчас вышлю. Компьютер есть?
  - Есть.
  - А остальные деньги?
  - Четыреста евро в "Альфа-банке"...
  - Четыреста тысяч? - уточнил Эдик.
  - Ну, разумеется, старик. Двести на Алискином депозите в "Сити-Кэпитал", наличман дома конфисковали. Так, что ещё, с карточки она сама снимет. Или с карточки лучше не трогать?
  - Надо понять глубину. Я тебе завтра всё скажу. Мало инфы. Я подключу людей, чтобы всё изнутри узнать. Ты же знаешь, мне есть к кому обратиться. Кстати, он же попросит позолотить ручку.
  - Позолоти. Это будет не с твоих денег. Отдельно рассчитаешься.
  - Яволь, шеф! Такое задание мне нравится, а то я скоро зачахну в пыльных кабинетах и в судах.
  - Да, и ещё, как только паспорта будут готовы, купи на них два билета на ближайший рейс куда-нибудь в безвизовую страну.
  - Это разумно. Как срочно должны быть паспорта? Цена от этого будет сильно зависеть.
  - Вчера!
  - Понял! Ну, держись, старик! Завтра выйду на связь. Скажи, а этот телефончик модный тебе где-то на сдачу дали?
  - Не язви! Главная задача телефона - установить связь, а не эмэмэски с голыми бабами пересылать!
  - Вот, раз шутки юмора сечёшь, значит всё окей, старик! Ну, бывай!
  
  Я заметил, что Тёма за эти дни ко мне переменился. Смотреть стал как-то исподлобья, в разговоры вступал неохотно. Похоже, я ему просто надоел. Человек привык жить один, ну, может, соседку иногда пощипывал, хотя вряд ли. А тут вдруг на голову свалился незнакомый тип с разбитой рожей, пьёт, ест, воздух портит, да ещё и деньгами бравирует. А может он мне просто завидует? Сам-то он карьеры не сделал, денег больших в руках никогда не держал, от жены ушёл, а скорее всего, что она сама его выгнала.
  - Слышь, Тём, - обратился я к нему как-то за обедом, чтобы вызвать интерес к общению. - А как так получилось, что я и Гонконг и Москву во время твоего сеанса чётко видел? Разве такое возможно?
  Тимофеич насторожился, глянул на меня недоверчиво, но я попал в точку, азарт исследователя в нём взял верх и он слегка оживился:
  - Понимаешь, эта проблема до конца не изучена. В ней больше вопросов, чем ответов. Американцы, я знаю, ведут секретные разработки в этой области, причём денег не жалеют. А наши... снова догонять будут.
  - Нет, ну всё-таки, в двух словах, какие ты приборы ко мне подключил, и что они показали?
  - Каждый человек имеет своё биополе, но нет приборов, которые его бы смогли обнаружить, потому что сама природа его ещё не изучена. Но есть косвенные методы, например, во время сильных эмоциональных переживаний изменяется электрическое сопротивление отдельных участков кожи человека, а это уже кое-что, и за этим с помощью слаботочных сигналов генератора можно следить на осциллографе и фиксировать на самописце. Если есть такая прямая связь, то должна быть и обратная, то есть, повторяя эти сигналы с той же амплитудой и частотой можно добиться возбуждения участков мозга, отвечающих за память... Да ты меня совсем не слушаешь! - С этими словами Тимофеич обиженно бросил ложку на стол, поднялся и вышел во двор.
  Я действительно его не слушал. В голове моей вертелись разные варианты развития ситуации и ни один мне не нравился. Заходить к себе на электронную почту я побоялся, не рискнул даже заходить на привычные сайты, список которых легко мог быть обнаружен в моём компе. Кто знает, какие силы занимаются моим вопросом, и какие у них возможности? Следят ли за женой, за сыном? Что с сотрудниками? Как те поведут себя в этой ситуации? Можно ли будет заниматься этим бизнесом в другой стране? Эти, и ещё сотни тревожных вопросов непрерывно терзали меня все эти дни.
  
  Наконец позвонил Эдик.
  - Дела плохи, старик, - мрачно заключил он. - Вернее, - хуже некуда.
  - Хуже уже было, когда я после укола под градом пуль летел с обрыва в речку, - парировал я. - Поэтому, давай выкладывай всё по порядку.
  - Против тебя завели уголовное дело по целым четырём статьям.
  - По четырём? - удивился я.
  - Ага. Уход от налогов в особо крупных, мошенничество с финансовыми ресурсами, подделка документов и что же ещё... а, вот, вспомнил, незаконный игорный бизнес.
  - А это здесь причём? - я нервно расхохотался.
  - Может, для букета, не знаю. А может, под эту статью конфисковали все компы?
  - Как все? - не понял я.
  - Вот так, абсолютно все. И здесь, и в Губинихе, и у каждого, из твоих, кого успели зацепить. Они сейчас дают показания. Это самое слабое место. Двое уже потекли и сливают всё, как ты им деньги давал, инструктировал куда ложить, где снимать, как на биржу по твоей команде заходить, ну, в общем, - всё, со всеми подробностями. Короче - ОПГ!
  - Что?
  - Организованная преступная группировка.
  - Как фамилии крыс?
  - Сейчас посмотрю. Так, Шмалько и Куницын.
  - Я так и думал. А кто ведёт дело?
  - Прокуратура. Но выход на следака мой человек уже наладил. Следак нормальный пацан, контактный, но давление идёт с самого верха. Видать серьёзных людей ты цепанул. Думаю, немалую копеечку тебе будет стоить потушить пожар.
  - Разберёмся! Что ещё? Что с паспортами?
  - Зарядил, должны вот-вот быть. Машину твою продать не получится, она как вещдок проходит по делу; доллары, которые в квартире изъяли - тоже.
  - А, так вот почему рубли не тронули.
  - Да, поэтому. За Алискин "Купер" уже получил задаток, через пару дней заберут.
  - Сколько?
  - Пятнашка, старик, ты же просил срочно.
  - Хорошо. А дом, квартира?
  - У нотариуса всё сделали. Вернее, у меня, я его к себе в офис для пущей секретности притащил. Так что, доверенности у меня все есть. Покупатели уже звонят, я бы хотел с тобой согласовать цифры.
  - Посмотри на рынок и скоси треть реальной цены. Не торгуйся особо. Будет реальный покупатель, - отдавай.
  - Понял. Только быстро, как ты хочешь, всё равно не получится. Там же процедура бумажная по документам на недвижимость.
  - Я знаю, но ускорь! Заряжай всех, кого можно!
  - Понял. Так, что дальше. По списку с кадрами твоими я работать начал, но не напрямую, а через одного типа, бывшего мента. Чтобы через меня на тебя не вышли.
  - Грамотно.
  - Так вот, четырнадцать человек уже все денежки сняли, я их в аккурат забрал. Из тех, кого дёрнули на допросы, половина нормальные, всё поняли, будут идти в полный отказ. С этими тоже, я думаю, проблем не будет. Ну а остальные - проблема, похоже зассали. Некоторые требуют, чтобы ты лично им по телефону команду дал на передачу денег. Один вообще все деньги вывел и ушёл "на мороз". По-моему под шумок хочет их себе на память оставить.
  - Кто таков?
  - Ни... Никиткин, что ли.
  - Никитюк?
  - Точно, Никитюк.
  - Вот гандон! Слушай, а как тебе удалось их уговорить деньги твоему менту отдать?
  - Работаем, шеф, стараемся соответствовать высокому доверию и зарплате. Кстати, я могу себе взять аванс на представительские расходы?
  - Бери, сколько надо. Так как же?
  - Алиску задействовали.
  - Ты что? Это же рискованно! Ты же и её подставляешь!
  - Не кипятись, я всё продумал. Они пишут задним числом долговые расписки, что, мол, у жены твоей взяли в долг. А теперь отдают. Что тут криминального?
  - А если их прижмут? И почему Алиска мне ничего не сказала.
  - Я попросил. Ты бы запретил ей, я знаю, но другого способа я не придумал, как у чужих людей попросить твои деньги. Такая легенда для них же лучше! Не был, не привлекался, не участвовал! И чужие деньги карман больше не жмут.
  - Ну, смотри, барбос! Что ещё?
  - К папикам твоим наведывались, шмон устроили.
  - Как они пережили?
  - Они-то ничего, с пониманием, а вот с тёткой твоей из Губинихи плохо. Её сразу из школы турнули, после обыска и закрытия кружка твоего, приступ с ней случился, сейчас в областной больнице лежит.
  - Да ты что?! Эдик, я прошу тебя, сделай всё возможное, подключи светил там разных, не скупись! Слышишь? А с директором школы я сам разберусь. Ишь, гусь сыкливый! Как бабло в конвертике получать, так он смелый был!
  - Его понять можно, наехали-то по-крутому. Утрясётся со временем, может, и на работе восстановят.
  - Она всю жизнь свою только учениками и жила! Она не перенесёт этого! Эдик, я тебя очень прошу!
  - Сделаю всё возможное.
  
  Разговор со Ставицким ещё долго тяжёлым осадком лежал у меня на душе. Какая-то глубинная интуиция подсказывала мне, что дело так просто не закончится, и это всего лишь цветочки. Я вдруг представил всю свою жизнь в виде графика, со всеми удачами и провалами, взлётами и падениями, даже мысленно прочертил на этом воображаемом графике линии Болинджера, и надо же какое дело, - мне почти физически стало казаться, как линии сужаются, сдавливают меня, а сам мешок Болинджера вот-вот захлопнется.
  
  Раны на голове и лице почти зажили, и я с трудом сдерживался, чтобы не отдирать подсыхающие и зудящие коричневые корочки. Исчезло душевное равновесие. Я хандрил и капризничал, как маленький ребёнок. Мне банально хотелось Алискиного тепла, нормальной еды, качественного алкоголя, тёплого унитаза, биде и просто белых простыней. Меня стал жутко раздражать Тимофеич, я стал замечать, как от него разит потом и несвежей одеждой, а от его сивухи у меня уже образовалась хроническая изжога и я вообще перестал различать похмельное состояние от трезвого. Хотя, по правде сказать, я уже забыл, когда был трезвым. Таких душевных откровений, которыми мы обменялись в самом начале знакомства, больше не случалось. Лишь один раз я попытался донести этому доморощенному философу свою точку зрения, но видимо стучался в закрытую дверь.
  - Ты пойми, дремучая твоя башка, - убеждал я его на повышенных тонах, - что мир уже давно изменился! Совка больше нет, и коммунизм больше не шагает по планете. Миром правят деньги! Нет никакой социальной справедливости! Есть только разные способы добычи бабла! И всё! Плохо это? Да, ужасно! Но еще глупее ссать против ветра! Надо принять правила игры и плыть по течению, и стараться приплыть раньше других!
  - К кисельным берегам? - язвил Тёма.
  - Да, к нормальной, достойной жизни! Тебе разве не позорно на старости лет мыться в гнилом дырявом душе? А, Тёма? Не позорно срать на корточках в дырку из досок? Ну ладно летом! А зимой? Очко не примерзает?
  - Зато у меня голова целая, и, слава богу, ещё соображает.
  - Ты хочешь сказать, что я не думаю?
  - Ага, думаешь. Над одним вопросом: купить или продать.
  - Тёма, но к этому тоже нужно было прийти. Я же тебе говорю, мир перевернулся. Раньше рабы на ринге за кусок хлеба дрались, а богатые граждане наслаждались зрелищем с трибун. Их музыканты, спортсмены, акробаты и клоуны разные за копейки развлекали. А сегодня? Всё перевернулось! Теперь клоуны сидят на стадионах и в зрительных залах, а миллионеры бегают по полю, дерутся на ринге или кривляются на эстраде! Разве не так? Скажешь, это нормально?
  - Ты подменяешь понятия, - возражал Тёма и я видел, что диалог не клеился.
  
  Несколько раз заходила соседка. Меня она раздражала ещё больше Тёмы. Я ей ясно дал понять, что любви в сарае никакой не было, что это досадное недоразумение по пьянке, о котором лучше забыть. Но Катерина продолжала кокетничать, звала на пельмени и борщ, меняла платки, вульгарно красила губы и даже использовала пробелы в математике своего сына, - приставала с задачками и уравнениями.
  
  Ещё через пару дней позвонил Ставицкий.
  - Привет, старик! Посмотри вверх!
  - Не понял.
  - Как там, погода? Лётная?
  - Не забывайся Эдька! - осёк я его. - Когда будешь мне платить зарплату, тогда и станешь подъёбывать!
  - Пардон, шеф, просто много хороших новостей и настрение...
  - Выкладывай! - перебил я его.
  - Паспорта готовы. Сегодня ночью, вернее завтра в четыре тридцать утра вы летите на Стамбул.
  - Отлично! Что ещё?
  - Тётку твою из больницы выписали, за ней сестра смотрит, и на должности восстановили. Мы этого прыща директора на ковёр в "облоно" вызвали и таки убедили.
  - Ой, за это спасибо огромное, Эдька! - Я не скрывал радости.
  - Стараемся. Я вот только не могу придумать, как бы так красиво Алиске в аэропорт соскользнуть. За ней наружка возле подъезда дежурит и жучков полная хата.
  - Я это всё уже продумал. Слушай меня внимательно. Она же тебе не из квартиры звонит?
  - Нет. Я сбрасываю эсэмэску, и она ходит к соседке, от неё перезванивает.
  - Молодцы! Значит, слушай! Пусть она сегодня пригласит подружек на пикничок в наш загородный дом; Верку и сестру свою Вальку. Они с ней внешне похожи. Пусть едут на Алискином "Купере", он ещё есть?
  - Через пару дней должны забрать.
  - Отлично! Пусть едут на нём обязательно, и пусть в гараж не загоняет, во дворе пусть оставит. Пусть там бухают, шашлыки жарят, ну типа девичник, до поздней ночи. А потом вызовут такси из города. Понял? Валька пусть оденется в Алискины шмотки и волосы распустит, как у Алиски, макияж там подработает, ну они актрисы, придумают. А Алиска пусть под сестру нарядится. Вот, и пусть Валька в роли Алиски их выйдет провожать, а сама останется, чтобы те подумали...
  - Я всё понял, шеф! Гениальный план!
  - Подожди, ты не дослушал ещё! Ты сам будешь стоять на своей "Мазде"...
  - Алекс, у меня уже давно "Круизёр".
  - О! Растёшь! В общем, она постоит в подъезде, это так, на всякий случай, если таксиста пасти будут, а потом ты её заберёшь и дуйте за мной, в деревню. Лады?
  - Всё понял.
  - Подожди! Наличка где?
  - Частично у меня, частично на карточке. Я на свою карту скинул, ну чтобы по разным корзинам, и карту дам тебе, она мультивалютная.
  - Отлично. Так, две штуки сразу отложи в карман, чтобы не забыть. Я тут за проживание в модном кантри-отеле задолжал одному товарищу. Да, и заедь в маркет, купи ящик граппы, только настоящей, итальянской.
  - Ящик? - удивился Эдик.
  - Да, они маленькие, полдюжины.
  - Всё?
  - Ну, вроде всё. Если, что вспомню, маякну.
  
  Тимофеич вроде расстроился, узнав о моём отъезде, я так и не понял, почему, ведь мне казалось, что я ему уже порядком надоел. Стал суетиться как-то, даже побрился, надел свежую рубаху и кофту. Жаркое из курятины сварганил, банку лечо открыл. Мне стало как-то даже жалко этого наивного добродушного изгоя. Останется мужик в одиночестве, будет молча тыкать свои электроды к растениям, да дрова колоть...
  Катьке я ничего не говорил, но та словно почувствовала что-то своим обострённым чутьём, какое только бывает у ведьм и влюблённых женщин. Улучив момент она обняла меня, неуклюже поцеловала и, улыбаясь влажными глазами, быстро произнесла на выдохе:
  - Если когда-нибудь ещё заблудишься, я калитку запирать не буду.
  
  Спустя час после полуночи к Тёминому забору подкатил большой чёрный джип, светивший всеми фарами, которые только можно было нацепить на этого железного коня. Я уже бежал к машине и прямо из распахнутой двери схватил Алиску в охапку и долго-долго кружил, а она целовала каждую ранку, каждую ссадину на моём лице и всё плакала, плакала. Тимофеич очень удивился и обрадовался фирменной граппе, пообещал не выпить всё сразу, а сравнить со своим напитком, чтобы потом приблизить его к оригиналу, а вот деньги наотрез взять отказался. Прощаясь, он крепко обнял меня, прижал сильно так, по-мужски и сказал слова, которые я потом часто вспоминал:
  - Ты, Алексей, хороший парень, умный, честный, но запутался по жизни. Жаль мне тебя! Сгоришь, как комета, а мог бы великим математиком стать, след в науке оставить. А от кометы, какой след? Так, вспыхнула ярко и погасла. Ну, бывай, друг!
  
  Объявили начало регистрации на наш рейс, и мы с Алиской и Эдиком потащили наши сумки к небольшой очереди, образовавшейся возле стойки.
  - Ну, я поехал ребятки! - Эдик протянул мне ладонь. - Спать сильно хочется.
  - Спасибо тебе за всё, старик! - Я сжал его ладонь двумя руками. - В общем, дальше всё по плану. Как устроимся, я куплю комп и будем общаться по скайпу. По цене дома, - сбавь ещё, не затягивай. Ну и уголовное дело нужно прикрывать по-тихому.
  - Буду заниматься. Всё, пока! - и Эдик ушёл быстрой походкой в сторону больших стеклянных дверей.
  Провожая его взглядом, я прижал к себе Алиску, покачивая, и заметил трёх сотрудников полиции, который вошли в здание аэропорта, едва не столкнувшись со Ставицким. Они, как по команде, подняли головы вверх, изучая расписание вылетов на огромном электронном табло, а затем решительно направились в нашу сторону. Скорее всего, это было простым совпадением, но я на всякий случай прижал Алиску ещё крепче и тихо произнёс:
  - Если сейчас и случится конец света, то мы его встретим обнявшись.
  А она заглянула мне в глаза, потянулась на цыпочках, поцеловала так нежно в щёку и прошептала в самое ухо: - Жители планеты Венера посылают вам космический чёмчик...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"