Для чего люди селятся в загородных посёлках? В загородных посёлках люди селятся для того, чтобы жить на просторе, а живут за забором из штакетника и профнастила. Вы покупаете голый земельный участок с обещанием подключенных коммуникаций и представляете, как здесь возникнет дом вашей мечты и как вы будете пить в нём чай по утрам, обозревая с крылечка красоты окрестного ландшафта. И кирпичик за кирпичиком поднимается ваша мечта, а вместе с ней растут стены соседской мечты и соседские заборы. Такие заборы, что и с шестом не перепрыгнуть. И весь ваш окрестный обзор красоты сужается до газона на шести перекопанных сотках. И, обидевшись на соседей, вы ставите такой же забор, только ещё выше. И дорога к дому превращается для вас в путешествие по одноколейному лабиринту.
Но есть один участок, обнесённый не отвесным забором, а изящной оградкой - не для защиты, а для красоты. По ограде плетутся розы, а крыльцо украшено большим количеством подвесных цветочных горшков. И этот участок напоминает вам о мире, где говорят на превосходном языке, где никто никого не боится и где никому ни от кого нечего скрывать. Такой дом принадлежит семье из двух женщин: Софии и её мамы Елены.
В тот день через дорогу от дома, прямо на проезжей обочине, припарковался статусный "американец". Внутри него с водительского места контролировал подъезд к дому тридцатидвухлетний мужчина в тёмно-сером костюме и белой рубашке без галстука - ИГОРЬ. На бортовой панели был смонтирован знак его профессиональных достижений: золотистая подкова хвостиками вверх с подписью под ней "Трейдер года. Мистер Успех" на лакированной дощечке из красной древесины. Ожидая прибытия хозяев, Игорь говорил по телефону:
- Всё покупайте!.. Покупайте!.. Ты меня плохо слышишь? Сейчас котировки вверх метнутся, профукаешь момент - компенсируешь потери из собственного кармана. Покупайте, я сказал!.. Да, покупайте.
В этот момент к калитке подъехала красная "немка", и Игорю пришлось закруглиться:
- Всё, - бухнул он в трубку, и принялся с волнением следить за Софией и её мамой, которые вышли из машины, хлопнули дверьми, достали чемодан и, заливисто смеясь, направились в дом.
На Софии были надеты большие тёмные очки и прежняя футболка "I Love Venezia" с большим красным сердцем. Рыжая сумочка висела на плече.
- Ха-ха-ха, - заходилась Мама, - это было потрясающе! А кретино-идиото, кстати, оказался очень даже ничего таким - ты не находишь?
- Мама, пожалуйста! - умоляла София, хохоча. - Мне было так стыдно! Мадонна, как мне было стыдно.
- Да брось. Стыдно, это когда на вопрос виновника ДТП "Каско у вас или осаго?" твоя дочь краснеет и отвечает "Не замужем". Вот, где стыдно так стыдно.
Так, закидывая головы от смеха, Мама и София поднялись на крыльцо.
- Мам, я была не слишком груба-то хоть? - с надеждой приспустила София тёмные линзы.
- Милая, ты была сама учтивость. Твоё "Увидимся в суде" прозвучало, как согласие варить ему борщи все оставшиеся годы...
Игорь понял, что настал его выход и потянулся рукой на заднее сиденье, где ждал Софию пышный, но до пошлости безвкусный букет из какого-то огромного количества роз.
Обе женщины по-прежнему веселились. Мама открыла дверь в дом, а дочь убрала с лица очки и приготовившись войти:
- Но выглядела-то я хоть не очень полной дурой?
Мама застыла вполоборота на пороге с лицом, освещённым идеей:
Мама снова зашлась смехом и так и вошла в дом, звонко хохоча и потрясая головой от веселья. София тоже смеялась, но сквозь её смех уже пробивались расстроенные чувства за созданное о себе впечатление у столь приятного "кретино-идиото". Она тоже зашла в дом и уже закрывала за собой дверь, развернувшись к проёму, но дверь не поддавалась - её заблокировала чья-то нога в чёрном кожаном ботинке. София подняла глаза и чуть не наткнулась лицом на кудрявую розовую подушку, за которой светился радостный Игорь.
Девушка оторопела от встречи с нежеланным гостем. Игорь же, добившись от неё пусть такого, но внимания, убрал ногу, вытянулся, как на параде, крякнул и одёрнул пиджак. Он попытался улыбнуться и даже улыбнулся, но София хладнокровно захлопнула дверь прямо перед его улыбкой.
Холл и весь первый этаж дома представляли собой просторное помещение, залитое светом из больших окон. Деревенская утварь, мебель "под старину", на полу в продуманной беспорядочности были расстелены яркие половики. Мама уже хлопотала: расправляла и приглаживая ладонями скатерть на большом столе, в центре которого стояла большая ваза с фруктами. София хлопнула дверью - Мама сделала замечание:
- Милая, не хлопай, пожалуйста, дверью.
Милая сбросила с плеча сумку на диван, возле которого уже развалился её красный чемоданчик. Она взяла его за ручку, задумчиво поколебала туда-сюда, потянулась к молнии, но остановилась.
- Мам, а где мой купальник, который я оставляла?
Мама в этот момент выносила и ставила на стол свежий, румяный и ещё пышущий жаром брусничный пирог.
- Там, где ты его оставляла.
София села на диван, сложив руки на коленях и с пониманием протянула:
- А-аа.
Она повернула голову к музыкальному центру у стены - её палец нажал кнопку, и в дом наполнился "Феличитой"[1]...
[1] "Felicità" (Счастье) - Песня Ромины Пауэр и Аль Бано.
Как ни удивительно, но под оптимистичные ритмы именно этой песни крутились автомобильные колёса корейской машины, продолжавшей движение к аэропорту. В салоне звучала "Felicità", а девушка в шортиках и гетрах читала русско-итальянский разговорник - с грубейшим акцентом, по слогам:
- Ио пáрло мóльто бéнэ литальяно! - Довольная собой она подняла задорную мордашку. - Бéнэ!.. Знаешь, как переводится? - спросила она у Романа, болтающего с итальянцами без посредников. - Йа говорью по-итальянски очень корощо! - Девушка улыбнулась и заёрзала попкой. - Давай, повторяй за мной: "Феличита! Ля-ля-ля-ля-ааа-ля, ля-ля-ля-ля-ааа-ля... "
Её трели действительно были подхвачены, но не Романом, а Софией, которая вертелась перед зеркалом в своей комнате на втором этаже их с Мамой загородного дома и примеряла на два размера помельчавшее бикини:
- Феличита! Феличита! - подпевала она и беззаботно красовалась, расправляя плечики и спинку. Вдруг застёжка лифчика лопнула, и тот со свистом слетел с её груди. От неожиданности София впала в лёгкий ступор. - Пицца! - с досадой заметила она и закричала: - Мам, я пирог не бу..! - От напряжения раздался треск и свист. София ощупала попу - это лопнули и слетели трусики: - Паста...
В лёгком сарафанчике с открытой спиной София спускалась на первый этаж. На нижних ступеньках она сбавила шаг, заметив, что на столе, помимо вазы с фруктами, стояла теперь и ваза с большим букетом роз, а под его тенью - ключи от машины и пирог, в котором не хватало мужского куска.
София сверлила глазами Игоря, присевшего поодаль с несчастным куском пирога на тарелке. При её появлении он и разволновался и взбодрился, на лице его возникла хоть и неуклюжая, но всё-таки улыбка. Мама всё пыталась поймать взгляд дочери, чтобы намекнуть уделить ему внимание, но София нарочно игнорировала эту дипломатию и в ответ лишь уничтожала виноград челюстями, а Игоря - глазами.
- Что ж купальник не надела? - сделала Мама попытку начать разговор, подмигнув в сторону гостя.
- А я передумала купаться. В душ схожу, - раздавила виноградину София.
- Значит, так тому и быть - устроим тёплый семейный ужин! - воскликнула Мама и ещё настойчивей "толкнула" Софию взглядом к Игорю.
Та послушалась и действительно направилась к нему:
- Я думаю, мы за обéдом успеем со всем этим покончить.
При её приближении Игорь поднялся с дивана. Он играл джентльмена, но с тарелкой в руках выглядел неловко и мялся, как дрессированный медведь, пока София сама не взяла его за локоть:
- Сонечка, я... - выронил он.
- Я всё понимаю, - отрезала его София от мысли, развернула и подтолкнула к выходу.
- Соня, я..!
- Всё понимаю.
- Пожалуйста, секунду!
- Давай, Игорёк - дома доешь.
Мистер Успех, потеряв инициативу, сопротивлялся слабо и через секунду оказался по ту сторону двери. Дверь захлопнулась, и стоя на крыльце, он пространно откусил от пирога, пожевал немного, затем, будто опомнившись, развернулся к двери и начал в неё колотиться, как умалишённый:
- Сонька, ну прости же ты меня! Я люблю тебя - ты понимаешь? Я всё для тебя сделаю, всё, что захочешь! Я землю для тебя стану жрать, клянусь! - Тут Игорь обратил внимание, что "жрёт" он совсем не то, что "жрать" пообещал, но дожевал и только потом продолжил: - Я прямо щас пойду и машину тебе новую куплю!
Внезапно дверь открылась, на лице Игоря возникла радость, и прямо в эту радость, как банный веник о чресла, шлёпнулся о выскобленное лицо мокрый и колючий букет. Дверь захлопнулась снова. Игорь остался один, в цветах, отплёвываясь и на вытянутой руке держа тарелку с пирогом.
А по другую сторону двери стояла София и подпирала косяк спинкой. Мама же застыла у окна с зажжённой сигаретой. Она нервничала: ей и Игоря было жалко, и было непонятно, почему София так с ним жестока.
Убедившись, что дверь больше никто не ломает и павианом не орёт, София направилась к лестнице и разогнала сигаретный дым у своего носа:
- Может, ты на улице будешь курить?
Мама ответила с вызовом:
- А я вообще не курю, знаешь ли!
София затылком почуяла этот материнский взгляд, требующий объяснений. Она обернулась.
- Мама! Сколько можно?! Он меня предал! Всё, баста!..
Сколь бы София ни строила из себя взрослую девочку, которая вправе сама решать за себя и за всех, кто от неё зависит, но всё же с матерью ей пришлось объясниться. Этот разговор лишь стоило начать, и уже через пять минут она не могла остановить поток откровения к самому близкому человеку на свете. Мама и дочка сидели за столом лицом к лицу, руки были сложены на столе.
- Я знаю, - продолжала София, - нужно хитрить с молодыми людьми, играть с их чувствами, на долгое ожидание отвечать коротким "ну-ну", щекотать им нервы. Но я ничего такого не умею: манипулировать, провоцировать, просчитывать шаги. Я сама даю телефон и жду, жду, а потом всё равно звоню первой... Я мазохист, мам, да? Извращенец? - Мама накрыла ладони дочери своими. - Я смеюсь, когда мне весело, а если больно - плачу. И я никогда не верила, что так нельзя. Я думала, что мóй человек полюбит меня такой, какая я есть, а не тот образ, который другая на моём месте выстроила бы с помощью показного равнодушия или других хитроумных средств маскировки.
София всхлипнула, посмотрела в окно - там ветер качался на кронах деревьев. Мама протянула к её лицу ласковые руки, погладила нежно по щекам и вытерла слёзки. София открылась материнской руке, поластилась слегка о родную ладошку, подняла на Маму сверкающие грустью глаза, но тут Елена, словно фокусник, лёгким движением пальцев достала из-за уха дочери лепесток розы, застрявший в волосах. Это немного развеселило Софию, уголки её губ приподнялись:
- А пёрышко синей птицы удачи сможешь вот так же достать?..
Тем временем Игорь сидел в машине напротив золотой подковы и хлёстко, будто прибивал комаров, снимал с лица приставшие лепестки роз, шмыгая носом...
Всхлипывала и София: она стояла у окна и смотрела в колышущиеся зелёные дали. Мама была здесь же, за столом, и с грустной беспомощностью слушала исповедь дочери.
- Марио, конечно, хорош, чертёнок. И слова горазд красивые говорить. Только все его слова надо на сто двадцать четыре делить, чтобы в остатке понять, на что же он действительно способен. Ты правильно заметила: до сих пор ни смс-ки, как я долетела.
Осипшим от долгого молчания голосом Мама спросила:
- А он знает? Марио.
- Про что? - не поняла София.
Вместо ответа Мама деликатно кивнула Софии на живот.
- А, ты об этом. Знает, конечно. Я не могла не сказать.
- И что он?
- Да что - он!.. - пожаловалась София. - Он итальянец, мам - он утром глаза не успеет открыть, а уже смеётся! И так до ночи. С ним весело, конечно, но пойди разбери, о чём он думает на самом деле: важно это для него это или нет.
- А Игорь?
София закипела:
- Ещё чего не хватало! Мам, ни в коем случае! Никто об этом не должен знать! Никто, ты меня слышишь? Не хочу всех этих пересудов. Его семейка - да она же меня потом выполощет: как это их драгоценный сынок да с бездетной связался!..
- Мне кажется, ты слишком плохо думаешь о людях, - вздохнула Мама.
София сдвинула брови:
- Нет, мама, я знаю, о чём говорю. - Она кивнула на дверь. - Однажды он с дружками затеял финансовое дельце. Авантюру, проще говоря. И вляпался. Потом просил, чтобы я взяла его вину на себя, дескать, мне ничего за это не будет - максимум штраф, который бы они с дружками, конечно, оплатили. Я не вникала, дура влюблённая, и согласилась. В итоге, меня чуть не посадили, а его и след простыл. Да, мама, твоя дочь чуть не села в тюрьму - что ты глазки округляешь? Хорошо следователь был - советского воспитания ещё человек... Дружки-то все, как один, прикинулись жертвами и против меня показали, что впервые меня видят... А этот - даже не заступился. Даже не заступился...
София задумалась и замерла, словно окоченела от воспоминаний, но вдруг щёки её вспыхнули, словно огнём, глаза загорелись.
- О, Мадонна! - подняла она голову.
Её как будто озарило. Быстрыми движениями она вытерла глаза и носик. Мама тоже распрямилась.
- Что такое?
- Заступился! - воскликнула София. - Заступился, мама, это же был óн!
Мама не понимала:
- Он?
София вскочила, подбежала к сумке, начала копошиться там...
- Кто он-то, Соня? - не унималась Мама.
Озарённая достала из сумочки наручные часы. Это были мужские часы. Это были часы Германа. Он вверил их ей на минутку за минутку до того, как загремел в участок.
- Мама! Это был он!.. Три месяца - он сам сказал! Господи, как же я сразу-то?.. - Она живо нацепила часы себе на руку. - Ты права - это было потрясающе!
Мама крикнула:
- Погоди, а по телефону позвонить?!
Но София уже выбежала прочь, и Маме осталось разговаривать с захлопнувшейся дверью. С сочувствием она произнесла:
- Ах ты, моя девочка.
Её пальцы снова потянулись к сигаретам. Тут вбежала, запыхавшись, София, быстро чмокнула её в щёчку и схватила со стола ключи от машины.
- Представляешь, - ухнула она, - вот как на зло: в этот раз я свой телефон оставила, а его не взяла!
И, словно ветер, она вылетела обратно. Мама, заметно подрумянившись от поцелуя дочери, сперва просто отняла руку от сигарет, а затем оттолкнула пачку в сторону небрежным "пинком" пальцев и поднялась из-за стола с воодушевлением:
- Ты же моя девочка!..
Сидя в люксовом "американце", дожёвывал не землю, а брусничный пирог отвергнутый трейдер года и говорил по телефону:
- Всё продавайте. Продавайте! Да что ж такое - продавайте, я сказал! Это балласт. Есть инсайд, что их акции подешевеют - так что продавайте пока подороже, потом выкупим обратно подешевле. - Через окно своей машины Игорь заметил Софию, выпрыгнувшую из дома и закруглился: - Всё.
София запрыгнула в припаркованное у калитки мамино авто. Красная малышка тут же завелась, поддала газу, тронулась с места и вырулила к дороге.
Игорь поспешно смахнул с сорочки все крошки, схватился за руль и ткнул кнопку зажигания. Его машина развернулась и уехала вслед за Софией...
В магазинчике автозаправки красивые от природы и украшенные тщательным уходом дамские ручки сгребали с прилавков в корзину шоколадки и сдобные сладости. Девушка орудовала без стеснения и чувства меры, невозмутимо глядя из-под поднятой бровки на Германа и Рому, которые в свою очередь наблюдали за ней от соседней стойки. Сладости уже валились из корзины, а она сгребала их и сгребала, точно ждала, когда её остановят.
- Пой, как будто никто тебя не слышит, танцуй, как будто никто тебя не видит - так, кажется, говорят ваши итальянцы?
Она медленно, с достоинством, подошла к Роману, взглядом вытерла о Германа собственную наглость и поставила корзинку на руки своему молодому человеку.
- Жду на кассе, - проговорила она.
Чёрт меня побери, она проделала это так томно, что я и сам едва не согрешил в собственных мыслях. Ей-богу, как географичка приглашает созревающего школьника во снах на пересдачу!
Парень с корзинкой смотрел ей вслед с обожанием.
- Ромео, - встряхнул его Герман, - ответь мне как архитектор архитектору... Это - кто?
Друзья стояли за стойкой с продуктовыми полками. У Романа в руках была корзинка, у Германа - по бутылочке воды и сока. Не отрывая от девушки глаз, корзинщик ответствовал:
- Это?.. Юрист-международник. Победитель конкурса "Раздави орешек попкой". Мастер кухонных танцев и в будущем, надеюсь, мать моих детей. Я зову её - моя Джульетта. Джульетта Гончаренко. Юлька, по-нашему. Восхитительна, правда?
- Правда. Но не совсем. Что стало с прежней матерью твоих детей, которую ты называл "моя Полли"?
- Пути господни неисповедимы. Один из них завёл нас в болото.
- Болото не яма - можно вылезти, вернуться и мосточки проложить, нет?
Рома пристально посмотрел Герману в глаза:
- Что ты хочешь? Что ты ко мне прицепился? Тебе так нужна Полина? Так бери её и владей - она свободна!
- Ромео, ты нарываешься...
- Если так интересует чужая личная жизнь - значит, пора заняться своей!
Он развернулся, чтобы пойти к кассе, но Гера остановил его, схватив за плечо:
- Да мне по боку твоя личная жизнь! Делай всё, как и с кем хочешь! Но мне нé по боку, что ты втягиваешь меня в своё враньё! А я не хочý участвовать в том, что приносит Полине страдания!
- Пафоса-то сколько, боже ж ты мой. Страдания! - Роман освободился от захвата. - Я ей браслет подарил.
- И даже не сказал, что бросил. Учти, когда она узнает всё сама - я не буду тебя выгораживать.
Теперь уже Гера направился к кассе. Он прошёл мимо Ромки, едва не задев того плечом.
- Тогда и ты учти, - получил он в спину, - что в таком случае мы её потеряем. - Гера остановился, обернулся. - Угу, и её связи тоже. - Гера открыл для ответа рот. - И тендер помашет нам ручкой.