Над головой мелькала земля пестрым ковром опавших листьев и чьи-то серые грязные ноги. Ломило затылок, по лбу стекало что-то теплое. Этот перевернутый мир вызывал только тошноту. Эра закрыла глаза.
Сознание вернулось к ней толчком, волна боли прошлась по спине и запульсировала в затылке. Послышался шорох, и кто-то осторожно ткнул ее в плечо. Эра открыла глаза.
- Živiš? - шепотом спросили из темноты.
- А? Чего? - так же шепотом ответила девушка.
Эра сидела на земляном полу, прислонившись спиной к стене. Холодно. В полутьме была едва различима старая перекошенная лестница, которая вела к двери под потолком, единственными источниками света служили щели меж досками с двух сторон от дверей. Пол усыпан осколками... нет, не просто осколками - костями и, судя по размерам, человеческими костями.
В углу справа от нее шевелились какие-то тени. Когда глаза совсем привыкли к темноте, Эра смогла различить женщину, кутавшую в свою рваную одежду ребенка лет трех или пяти, и мальчика-подростка в грязной куртке, явно с чужого плеча, который сидел перед ними и сжимал в руке острый обломок кости, похожий на ребро. На вид ему было лет четырнадцать.
- Где я?
- Ko si ti? - спросил мальчишка с ребром.
- Эмм... Я не понимаю тебя, парень, и лучше положи эту штуку на землю, а то поранишься, - ответила Эра, осторожно ощупывая голову - волосы на затылке спутались и пропитались кровью, скрывая под собой рану.
Парень отполз к женщине, и они зашептались.
"Итак, что мы имеем? - недовольно осведомился внутренний голос. - Подвал, разбитую голову и разговаривающих на непонятном языке оборванцев. Похоже, здоровяк завел тебя в ловушку..."
Эра подползла к лестнице, но женщина испуганно запричитала, повторяя на своем непонятном языке что-то вроде "стоп". Глупо было надеяться, что отсюда так просто выйти.
- Вы на каком языке разговариваете? - Эра на четвереньках приблизилась к женщине.
Парнишка предупредительно выставил ребро перед собой, и девушка на всякий случай подняла и показала пустые руки:
- Тихо, парень, я не желаю тебе зла!
- Došli ste da nam pomogne? - спросила женщина.
- Ага, помогне это наверное помощь? - на всякий случай уточнила Эра.
Что ж, пора вспомнить все, что она знала о языках. Судя по звучанию, эти люди разговаривали на каком-то из балтославянских языков. Вот только на каком?
- Ты знаешь другие языки? Говорить? - спросила Эра.
- Govoriti? - встрепенулась женщина.
- Да, да! Говорить! - обрадовалась девушка, - Ты знаешь, что это за место? Где мы находимся? - она обвела рукой подвал.
- Geeks naučnici uhvaćen i vukao nas ovde ! Ubijaju jedan svakih nekoliko dana... - женщина закрыла ребенка руками и расплакалась.
- Ухвачен? Ага, то есть вас тоже поймали? А вы видели тут здоровяка? Большой такой парень? Большой человек? - Эра попыталась жестами изобразить Ноя.
Женщина продолжала рыдать, обхватив голову ребенка, и не отвечала на ее слова. Парень неуверенно глянул на нее и опустил, наконец, ребро.
- Znam malo german, - робко прошептал мальчишка.
- Отлично! Я герман не знаю, но попробуем понять друг друга. Sie... эм, нет, скорее Ihr... Ein? Sah ein Mann?
- Keine leute, so freaks, - помотал головой он.
- Э... Что?
- Nema ljudi, samo nakaze.
- Ага, людей нет... Плохо. Зачем мы им? Ой, то есть - warum?
- Essen, jesti.
- В смысле "есть"? - не поняла Эра, но парень отодвинулся от нее и принялся успокаивать женщину, давая понять, что разговор закончен.
"Итак... Людей нет, есть нелюди. Нелюди - крысы?!"
Эра запаниковала, когда до нее стало доходить, куда она попала.
"Я знала, что мясной цех обернется мне боком, но не так же скоро! Почему я?!"
"Так, тихо, надо успокоиться! Вспоминай, что ты знаешь про особей?.. Нет! Не так. Что ты знаешь про них точно, а не с чужих слов."
"Мозг без извилин, широкие ребра, в живот бить бесполезно. Более плотная, чем у человека кожа. Кости крепкие... Кажется, все?"
"Этого мало! Нам нужно выжить! Вспомни, как убили тех особей в лаборатории?"
"Шея! Точно, шея более подвижна, кожа на ней более тонкая. Ной сказал, бить под подбородок! А чем?.."
"Чем придется, дура! Пацан и то умнее тебя! Ребро возьми."
Эра начала шарить по полу в поисках достаточно острых костей. "Если они решат меня съесть, - пообещала она себе, - я дорого продам каждый кусочек своего тела". Как назло толковых костей не попадалось: либо слишком свежие и мягкие ребра, либо тупые бедренные кости, которые были весьма сомнительным оружием - вряд ли хоть какая-то из этих тварей будет терпеливо ждать, пока Эра забьет ее до смерти тупой и недостаточно тяжелой костью.
"Как бы поступила Дана?"
Наверное, впервые за много недель Эра задалась этим вопросом. Что бы ни случилось, Дана в первую очередь попыталась бы вести переговоры... Эра же была не так сильна в болтовне. Да и о чем можно говорить с крысами, которые жрут людей? Сомнительно, что с таким мозгом как у них, они вообще могут разговаривать.
Положение казалось безвыходным. Эра забилась в угол, обхватив колени руками, и разревелась. Глупо было так проводить свои последние минуты жизни, но почему-то девушке вдруг показалось, что ее слезы могут пронять их, они сжалятся и отпустят.
Эра почувствовала, как кто-то коснулся ее головы, и дернулась в сторону. Глаза заплыли от слез, и она с трудом различила женщину. Длинные темные волосы, круглое лицо с темными пятнами грязи и синяков, тонкие, капризно изогнутые губы и опухшие, покрасневшие глаза.
- Ne plači, ne vole ovo, - тихо сказала она, хотя по ее глазам было видно, что она и сама недавно плакала.
- А что мне остается? Только плакать, - ответила Эра, всхлипывая. - Не хочу я умирать! Я... я не сделала им ничего плохого! Я вообще еще ничего сделать в этой идиотской жизни не успела!
- Stop, inače će doći, - встревоженно зашептала она.
- Иначе что? Я не понимаю твой язык, - истерика потихоньку начала отступать.
Женщина жестами изобразила рыдания, а потом сделала страшное
лицо и провела указательным пальцем по горлу.
- Я поняла, больше не буду, - сказала Эра, вытирая лицо рукавом.
Кое-как с помощью жестов и общих слов они смогли объясниться. Женщину звали Мариса, мальчишку постарше - Тобиас, а маленького - Якоб. Эра так и не поняла, были ли эти мальчишки ей родными. Женщина вместе с другими людьми искали "новое место для жизни", но на них напали, мужчин перебили почти сразу, тем, кто уцелел, отрезали ноги. Она ткнула куда-то в угол слева от лестницы и закрыла лицо руками.
Эра все еще не решалась встать в полный рост, хотя потолки позволяли, и на четвереньках поползла в указанную сторону. В углу виднелся какой-то ворох тряпья, от которого шел удушающий сладковатый смрад. Эра подвинулась ближе, двумя пальцами ухватившись за самый краешек тряпки, убрала ее - и с отвращением отдернула руку. То, что она приняла за ворох тряпья, оказалось туловищем человека, ноги и руки его были то ли вырваны, то ли неаккуратно отрезаны. Остатки одежды пропитались кровью и не успели присохнуть. Он был еще чуть теплый. Эра оглянулась на женщину: та беззвучно
рыдала, закрыв рот рукой.
"Плохи твои дела, Кольт. Но есть и хорошая новость - вряд ли они порешат кого-нибудь еще, пока не доедят этого. У нас еще есть время."
Эра поползла обратно. Все трое смотрели на нее глазами, полными недоумения и страха. Теперь Эра могла рассмотреть и третьего соседа по подвалу - маленького мальчика, с зареванным личиком и свалявшимися от грязи черными волосами.
"Это ты каждый день трогаешь трупы за самое сокровенное, а для них это ужас. Они наверняка знали того парня... Еще не хватало нам врагов в виде соседей по камере, успокой ее."
Эра подползла к ней вплотную, и маленький мальчик тут же скрылся где-то у женщины под рубашкой. Старший настороженно наблюдал за девушкой. Эра притянула женщину к себе и обняла, поглаживая по голове.
- Я врач, доктор. Твой, эм... Freund? Freund morte. Ему уже не больно.
- Doktor? - с надеждой переспросила женщина.
- Доктор, доктор... Кстати... Мм... А сколько их здесь? - женщина отодвинулась и уставилась на Эру непонимающе. Девушка сделала страшное лицо и показала два пальца, затем три.
Женщина мотнула головой и обернулась на подростка: тот вытянул руки перед собой и показал восемь пальцев.
- Ого... Восемь?
- Osam moron! - подтвердил парнишка.
Понемногу она успокоилась и отползла обратно в свой угол, а Эра продолжила поиски оружия и даже не постеснялась обыскать туловище в углу, но ничего путного ей не попадалось. Троица какое-то время наблюдала за ее поисками, а затем притихла, задремав. Эра заснуть не могла. Она помнила, что они с Ноем не так далеко ушли от машины, да и крыс постоянно говорил, что Эра оставляет много следов. Ее могли по этим следам найти и... Но шло ли в сравнение то, что могли с ней сделать люди, в наказание за вранье и побег, с тем что могли сделать особи?
"Вопрос, конечно, интересный... Надо отобрать у мальчишки ребро, он все равно не сможет им воспользоваться, вот зачем он его так открыто держит? Надо бить исподтишка, втихую."
Внутренний голос говорил гадости, но не врал. Эра не подписывалась никого спасать, она не герой из сказки, а человек, который хочет жить. Если получится, она, конечно же, поможет им выбраться, ну а пока...
"Каждый сам за себя, Кольт. Отбери, пока он спит."
"А если не получится? Он перестанет мне доверять, и тогда проблем станет больше."
"Попросить по-хорошему? Может не отдать, а эффект будет тот же."
Размышляя об этом, Эра и не заметила, как задремала.
Она проснулась от того, что троица поскуливала в углу, глядя на дверь. Та распахнулась, и в проеме показались двое особей. Без сомнения, это были именно они, но не такие, которых ожидала увидеть Эра - более человекообразные. Один из них остался стоять в дверях, и на фоне утреннего неба можно было различить некое подобие юбки или набедренной повязки, пух тонких редких волос, ореолом окружающий вытянутую бугристую голову и жилистые конечности. Второй спускался по лестнице и был одет в грязный комбинезон без рукавов. Нашивки или другие отличительные знаки разглядеть было невозможно, равно как и цвет. Этот был толще и выше, ростом примерно с Эру, а шириной как здоровяк Ной.
Девушка воспользовалась моментом и осторожно подвинулась к парнишке: тот сидел на коленях, вытянув руки по швам, сжимая в маленькой ладони заветное ребро и глазами, полными слез, неотрывно наблюдал за уродцем в комбинезоне. Эра взяла его за руку и осторожно, но требовательно начала отбирать ребро. Мальчишка сначала испуганно дернулся, но подчинился.
"Ну конечно, так удобно свалить все самое сложное на старших! Уж я-то знаю..." - ядовито заметил внутренний голос.
Тем временем Комбинезон спустился в подвал, огляделся по сторонам и уверенно направился в угол, где лежало тело. Он без видимых усилий поднял его, взвалил на плечо и пошлепал к лестнице. Однако, не дойдя до нее, он сбросил груз на ступени и обернулся.
Этот был похож на человека с тяжелой формой умственной отсталости, и отличался от тех, кого Эре доводилось "разбирать". Маленькие, глубоко посаженные глаза хищно сверкали из-под пучкообразных бровей, нос был непропорционально большим и чуть загнутым вниз, большой рот c мясистыми облезшими губами был приоткрыт, демонстрируя крупные гнилые зубы.
Внутри Эры все сжалось, она почувствовала, как закружилась голова, как желудок сжался в комок, а тело обреченно расслабилось, готовясь к самому худшему.
"Возьми себя в руки! Ты сама себя сейчас убиваешь!"
"Я ничего не могу с этим поделать... Я не хочу умирать. Не здесь и не сейчас. У меня нет сил бороться с этим."
"Борись! Не смей сдаваться! Борись!"
Эра покрепче стиснула ребро в руке и прижалась к стене, опустив голову. Он подошел к троице, и те громче заскулили. Он рукой пошарил среди них и с победным рыком выволок женщину за волосы на середину подвала. Та извивалась в его руках и взахлеб рыдала. Она слишком его боялась, чтобы хоть на секунду задуматься и как-то защититься. Комбинезон развернул ее лицом к свету и показал напарнику, ожидающему наверху, тот раздраженно хрюкнул и отвернулся. В дверях показались еще двое - один был длинный как палка, на нем были брюки на несколько размеров больше, подвязанные веревкой, другой был мельче и завернут в какой-то жуткий балахон до колена, они с интересом уставились вниз, вытягивая тощие шеи.
"Плохи наши дела, девочка, очень плохи. Это только четверо, а где-то гуляют еще столько же... Того, что нащипают с туловища, им хватит, наверно, на день, значит не сегодня-завтра порешат и Марису. У мелких вообще жрать нечего, и не факт, что их захотят жрать сейчас, а не откормят на потом..."
Тем временем нелюдь в комбинезоне повалил Марису на живот и принялся ощупывать ее бедра, время от времени рыча и подвывая. Женщина уткнулась лбом в земляной пол и беззвучно рыдала, ее плечи крупно тряслись. Она вздрагивала от каждого прикосновения и извивалась всем телом, словно лапы урода причиняли ей невыносимую боль. Уродцы, стоявшие наверху, с любопытством наблюдали за происходящим, но не спускались. Комбинезон стянул с нее штаны и компания наверху поддалась вперед. Сложно было понять, что их так заинтересовала - обнаженная женщина или ее плоть. Он удовлетворенно крякнул и пнул Марису в живот, та свернулась клубком и замерла. Компания наверху разочарованно загудела и стала расходиться, Комбинезон снова взвалил себе на плечо туловище мертвого и начал подниматься по лестнице. Ступени натужно скрипели под его весом, но выдерживали.
Дверь захлопнулась, и в подвале снова стало темно.
Мариса очень долго сидела в углу, обхватив себя руками и скрючившись. Она не разговаривала ни с Эрой, ни с мальчишками. Быть может, годом раньше Эра и сама забилась бы в угол от всего этого, но вести себя как жертва - значит уже умереть.
Нет. Не сейчас. Не дождетесь.
Эра несколько раз вставала и обходила помещение по кругу, ощупывала и осматривала стены, стояла подолгу под дверью у лестницы, прислушиваясь. Наверно, и в этом тоже было смысла не больше, чем в истерике Марисы, но хотя бы что-то. Пару раз Тобиас присоединялся к девушке, и они вместе шарили в мусоре и камнях, сваленных у дальней стены, пытаясь найти что-то стоящее для самообороны. В призрачной надежде найти какой-нибудь провал в стене, быть может наспех замазанный штукатуркой. Хоть что-нибудь.
Мальчишка был ей симпатичен своей жизнестойкостью и какой-то внутренней энергией, которой не доставало той же Марисе, но Эра прекрасно понимала, что союзник из него не выйдет: он слишком мал и слаб. Быть может, у юного крысеныша и был опыт побольше в такой жизни, но его оказалось недостаточно, если судить по тому, что он до сих пор здесь. На Якоба Эра старалась не смотреть - он был таким маленьким и беззащитным... возможно, он вовсе не понимал, где находится и что происходит.
"Вытащишь, если возможность будет. Но если придется бежать - он будет лишним, просто не сможет передвигаться с хорошей скоростью, да и выдать может, если чего испугается и заплачет... Сочувствие делает тебя слабой."
"Сочувствие делает меня человеком!"
"Ты хочешь сейчас быть человеком? Серьезно? Быть может, это поможет тебе отсюда выбраться? Или все-таки хладнокровный расчет и логика? Это не первые люди, которых поймали эти особи, и где они сейчас? Подумай о себе, Кольт. Если не сбежишь, так хоть продашь себя подороже."
Эра подошла к лестнице и осторожно поднялась. Та нещадно заскрипела, а Мариса, прекратив, наконец, скулить, испуганно залепетала на своем языке. Щели между досками были небольшие, но их было достаточно, чтобы разглядеть тяжелый брус с той стороны двери, играющий роль запора, и некое подобие двора, окруженного горами хлама, за которыми виднелся лес. Все было завалено мусором, поломанной мебелью и костями. Неподалеку от входа в подвал стоял стол, на котором лежало туловище, а вокруг стола суетился урод в набедренной повязке. Неким подобием ножа он срезал плоть с того, что осталось от человека. Эра осторожно спрыгнула с лестницы и присела к стене.
Она начала было расспрашивать Тобиаса о местном распорядке дня, но слов едва хватало, чтобы мальчик ее понимал. Да и как-то сомнительно было, что эти безмозглые создания придерживаются какого-то распорядка.
Сложно было измерять время, но по ощущениям прошло несколько часов, Эра уже перестала бродить по подвалу. Живот сводило от голода, а к горлу подступала тошнота. Хотя тошнота могла быть и от удара по голове. Рану слегка дергало, но Эра не рисковала к ней прикасаться: кто знает, какую гадость она может занести немытыми руками?
Скрип поднимающейся двери заставил ее судорожно схватиться за ребро, которое ощутимо царапнуло ладонь острым обломанным краем.
В этот раз спускаться никто не стал. В проем скользнула жилистая рука и бросила что-то вниз, с тяжелым влажным звуком шлепнувшееся о землю, и дверь захлопнули. Они о чем-то там еще то ли поругались, то ли подрались, судя по злобным взвизгам и посыпавшейся трухе с потолка, но к пленникам это, видимо, уже не относилось. После того как все стихло, Эра спросила:
- Что это?
Тобиас повернул ко ней враз осунувшееся лицо и пробормотал что-то.
Эра повторила вопрос. В этот раз вдруг отреагировала Мариса, так что они все вздрогнули от неожиданности, настолько визгливым и громким был ее голос.
- Ovo ?е hranа! Ovo je naše hrana!
Эра не понимала. Проще было подойти и посмотреть: все, что кинули твари, было похоже на груду изглоданных костей и сизых внутренностей. Они... кинули пленникам недоеденные останки того человека? Чтобы поиздеваться?
Эра сжала челюсти, едва до нее дошло, о чем он говорит. Их - то есть и пленников -- кормили человеческими останками. Остатками, вернее.
Мариса подтащила упирающегося Якоба, стала трясущимися пальцами перебирать месиво, и откладывать что-то в сторону. Ее грязное лицо приобрело какое-то хищное выражение - видимо она была очень голодна. Часть она сразу сунула Якобу и Тобиасу.
Эра ушла в свой угол на негнущихся ногах. В ней не было отвращения или страха к костям или мышцам - все то, что прежде составляло человека, было для нее... привычным. Но смотреть, как люди... дети... едят подобное... Голода уже не было, но тошнить начало еще больше.
Эра понимала, что голодная и обессиленная она будет лишь еще один куском мяса в этом подвале, но все же была не настолько голодна, чтобы становиться трупоедом и тем более - каннибалом. Крысы едят крыс... Было бы противно, если бы не было так ужасно.
Тяжелое глухое отчаяние охватило ее. Эра, пытаясь отвлечься, подумала, что теперь понимает, зачем предкам было нужно верить в различных сверхсуществ. На уроках истории это обычно преподносилось как слабость плохо образованных людей, искавших хотя бы иллюзорной защиты или оправдания. Не в силах изменить или поправить безвыходное положение, справиться с мором, непогодой, жестоким обращением власть имущих, люди спасались мечтами о том, что где-то есть всесильные покровители, высшая справедливость, которая настанет рано или поздно.
Преодолеть боль измученного тела помогала вера в то, что сознание бесконечно, что есть душа, которая будет жить вечно. Эра бы сейчас не отказалась от такого спасительного обмана, но на свою беду или радость была слишком рациональна, чтобы морочить самой себе голову. Тело надо спасать, а есть ли в нем душа, вечна ли она, можно будет подумать на досуге.
Эра сидела боком к своим невольным товарищам по заключению, краем глаза наблюдая за трапезой. Якоб хныкал и капризничал, девушка не понимала, что он говорит, но его интонации парадоксальным образом напоминали ей то, что происходило, казалось, уже в другой реальности - когда ее семья собиралась за одним столом, и маленькая Эра так же капризничала.
Тобиас сидел неподалеку от девушки и мрачно жевал, практически заталкивая рукой себе в рот куски сырого мяса. Мучительно кривился, мелкие злые слезы текли из его глаз. Потом долго сидел, сжав рот руками, будто удерживал свой обед. После этого он плакал, очень тихо и сердито, пиная стену ногой.
Воду им так и не принесли.
"Мда, долго здесь на одном воздухе не протянуть."
Эра в очередной раз встала и прошлась еще раз до лестницы. Аккуратно потрясла ее: вроде крепкая, но рассохшаяся, скрипит. Быстро и незаметно подняться по такой не получится - будет слишком много шума. В прошлый раз, когда она поднималась по ней, видимо, никого из уродцев рядом не было
"Думай, Эра, думай. Тут нужно наверняка. Второго шанса уже никто не даст, нужно использовать любую возможность. Все возможности."
Вся троица снова собралась в своем углу, Мариса сидела, обеими руками обхватив мальчишек и ритмично покачивалась. Эра вернулась в свой угол, обводя глазами весь подвал в тщетных попытках что-либо придумать.
Мысли-то, конечно, были, но все несвязные, несуразные и откровенно глупые.
"Хватит уже. Заткнись, - сказал внутренний голос. - Выход есть всегда, плохой ли, хороший. Будь начеку, Кольт."
Судя по тому, что стало сложно различать окружающее, снаружи наступали сумерки, и даже тот слабый свет, что проникал в их погреб до этого, начал пропадать.
Сон не шел долгое время, хотя Эра устала донельзя, но в конце концов, скорчившись и обхватив себя руками, она заставила себя задремать и вскоре провалилась в тревожный сон.
Ночью Эра несколько раз просыпалась то от холода, то от всхлипываний Марисы. Они обе прекрасно знали каким будет утро, но разговаривать об этом было бессмысленно и, наверное, слишком тяжело. Когда взошла луна, Эра окончательно проснулась и начала бродить по подвалу. Тобиас тоже проснулся и недовольно забормотал что-то на своем языке.
Эра пыталась встать на место уродцев, понять их, рассчитать их поведение. Получалось, что при любом раскладе слабым местом была только лестница. Можно было расшатать ступени и тогда первый вошедший скатится к их ногам и будет дезориентирован, но ненадолго. Да и как потом выбираться? Тем более что наверху останутся еще семь его родичей. Можно было и вовсе снять лестницу... но что, если у них есть запасная? И потом, было совершенно неясно, какое у них может быть оружие и что они умеют. Они слишком явно отличались от тех особей, которых ей доводилось видеть в лаборатории. Те были более примитивные, они явно жили только инстинктами. Эти же были похожи на людей, пусть они не могли полноценно разговаривать, но имели примитивную коммуникацию и некое подобие речи. Скорее всего, они не владели огнем, но выжили в лесу и даже носили одежду.
"Не смей отчаиваться. Можно перебить их поодиночке - один заходит в подвал и получает кость в горло, второй заходит за своим напарником и получает кость в горло..."
"А если за первым в подвал заходят двое? Второй что ли подождет, пока я прикончу первого? Я же никогда не убивала, я не могу, это противоестественно!"
"Трупы тоже для тебя были противоестественными -- и что? Привыкла."
Эра осторожно потеребила снова уснувшего Тобиаса за плечо. Тот вздрогнул и проснулся. Девушка прижала ладонь к его рту, чтобы он не шумел и увлекла его за собой к лестнице, на которую падал слабый призрачный лунный свет.
- Тобиас, - зашептала Эра, - Мне нужна твоя помощь! Эмм... Да, это будет тяжело...
Девушка раздосадовано посмотрела в его плохо различимое во мраке, но явно удивленное лицо. Мальчик не понял ни слова, кроме своего имени.
- Мне, - Эра взяла его руку и приложила к своей груди, - Нужна, надо, трэба. Твоя помощь. Помогнэ?
- Šta hoćeš? - спросил он, пытаясь рассмотреть ее лицо.
- Хочу убить их. Morte freaks? - Эра выразительно провела пальцем по горлу, парень кивнул и придвинулся ближе.
- Šta da radim?
- Непонятно, давай герман? - поморщилась девушка.
- Was zu tun? - неуверенно проговорил он, но понятней от этого не стало, тогда он постучал себя кулаком в тощую грудь и развел руками.
- А, так бы сразу и сказал! Значит, поступим так: он спускается, я его хватаю, то есть ухвачен? Или как там по-вашему? Я хватаю его, а ты бьешь в горло, понятно? - свои инструкции Эра сопровождала жестами, парень смотрел внимательно и кивал.
Девушка положила перед ним ранее отобранное ребро и показала на себе, куда и как нужно бить.
- Ты знаешь, каким оружием они владеют? Эм... Оружие? Бах-бах! - Эра изобразила пистолет, на что получила отрицательный ответ, затем нож -- и тут он неуверенно кивнул.
Интересно, как же они тогда умудрились взять целую группу людей без дальнобойного оружия? Разве что в счет своей превосходящей человеческую силы... или переловили поодиночке.
Парень очень легко согласился и вопросов задавать не стал. Лишь бы не подвел, а то Эра рискует оказаться следующей на праздничном столе...
"Кольт, хочешь правду? План хреновый... Делать ставку на ребенка по меньшей мере рискованно!"
"Есть другие идеи? Невероятная Эра Кольт ловко заваливает одного, второго, третьего, проходит нападающего и скрывается в лесу с женщиной и детьми на своем горбу?! Я не справлюсь одна..."
"Нельзя ни на кого полагаться. И нельзя сомневаться в своих силах."
"Переоценивать себя тоже нельзя." - и внутренний голос замолчал до утра: не было ни язвительных комментариев, ни полезных замечаний. Самокритика закончилась вместе с идеями.
Эре так и не удалось больше задремать: она ждала и нервничала. Тобиас свернулся калачиком под боком у Марисы и затих - Эра не знала, спал ли он. Часы до рассвета тянулись ужасно медленно, слабый лунный свет проникал сквозь щели и завораживал. Все было так тихо и спокойно. В Радоме крепко спали люди в уютных постелях и видели спокойные сны. Они и не подозревали, что где-то в мрачном подвале четверо человек ожидают своей очереди стать ужином уродов. Было слишком поздно сожалеть о своих ошибках и раскаиваться. Даже жизнь в лаборатории не казалась уже ей такой ужасной и серой. Она имела все... даже после того, как она думала, что ее жизнь разрушена... у нее была работа, были перспективы, был свой угол со всеми удобствами. У нее была жизнь и уверенность в том, что завтра она не оборвется по воле нелепых и отсталых существ.
С рассветом ее беспокойство улетучилось без следа. Эра просто устала волноваться, и мысли ее теперь крутились только вокруг деталей плана и необходимости выжить. Это все, что ей оставалось сейчас. Сожаления о прежней жизни и упущенных возможностях она отодвинула подальше: времени на них уже не было.
Где-то наверху заскрипели доски. Все чувства Эры обостренно воспринимали каждую деталь: звуки, шорохи, свет. Уродцы наверху лениво переругивались, но не торопились спускаться вниз за завтраком. Сложно было судить о точном времени, хотя понятно было, что солнце уже взошло, предвещая на редкость солнечный и ясный день для осени. Жизнь продолжалась для кого угодно, только не для пленников.
Наконец во дворе перед подвалом началось некое оживление. Эра подобралась и отсела в свой угол. Троица уже проснулась, и пока Мариса тряслась от страха в обнимку с ничего не понимающим Якобом, Тобиас сел напротив лестницы и уставился на ступеньки. Что ж, парень вроде не забыл и готов. Он поймал ее взгляд и серьезно кивнул. Эра на всякий случай жестами изобразила последовательность действий, и парень снова кивнул.
Возле дверей собрались трое или четверо особей, судя по невнятному ворчанию возле двери - ждали еду. Они сняли засов с двери, и в подвал хлынул яркий солнечный свет, на некоторое время он ослепил девушку, хотя она предусмотрительно отвела глаза. Мариса начала громко рыдать и уже душила Якоба в своих объятиях - уже не столько пыталась защитить его, сколько боялась сама. Ступени лестницы заскрипели, и в проеме показалась квадратная фигура Комбинезона, он на мгновение задержался, видимо осматриваясь, и продолжил спуск вниз.
"Здоровый, гад!"
Эра начала осторожно отползать к стене слева, стараясь не привлекать к себе слишком много внимания. Трое - все-таки трое, - особей наверху нетерпеливо ворчали и топтались на месте. Комбинезон уже спустился вниз и без раздумий метнулся к Марисе и Якобу, и Эра с трудом сдержала вздох облегчения. Пока он вытаскивал из угла Марису и отдирал от нее мальчишку, девушка успела встать. Тобиас не мигая смотрел на урода, и Эра прыгнула. В два прыжка она оказалась за спиной комбинезона и обхватила его руками и ногами, стараясь придушить и повалить. Они покатились по земле, урод оказался невообразимо тяжелым, и девушке стоило больших трудов подкатить его под ноги к своему сообщнику.
- Тобиас! Бей! Бей в горло! Скорей же! - вопила Эра, а он испуганно смотрел то на урода, то на ребро в своих руках... спустя бесконечно долгое для Эры мгновение он решился и одним ударом вогнал ребро глубоко в подбородок комбинезона, тот захрипел.
Эра ослабила хватку, и тяжелая туша наконец скатилась с нее. В тот же момент она получила удар палкой в лицо, который прошелся ровно по переносице. Искры посыпались из глаз, а по губам и подбородку хлынула кровь. Девушка попыталась встать на ноги, но ее били по спине и по голове, и каждая попытка встать становилась все более слабой и бесполезной. И болезненной. Но сознание не торопилось покидать ее.
Сознание возвращалось медленно, словно нехотя. Сначала пришла боль - все тело казалось переломанным и уставшим. Руки и ноги отзывались неохотно, но все еще были на месте. Эра приоткрыла глаза: все тот же подвал, только с другого ракурса, яркий солнечный свет пробивался сквозь доски, а под головой было нечто мягкое. Она взглянула наверх и увидела лицо Марисы - голова девушки лежала у нее на коленях, женщина осторожно гладила ее по волосам и грустно улыбалась. Эра трясущейся рукой потрогала свое лицо и обнаружила в носу какую-то тряпку, но женщина мягким жестом остановила ее.
-- Ne diraj , a onda krv će opet...
-- Ага... Получилось? Он мертв? Morte freaks?
-- Tiha devojka. Spavaj, - зашептала Мариса и приложила палец к ее губам.
Эра лежала с закрытыми глазами и прислушивалась к своему телу. Спина болела от малейшего движения, дышать было тяжело и больно, словно что-то грузное давило на грудь, переносица опухла и пульсировала. Ужасно хотелось плакать, забраться на колени к родителям и плакать, но в ее распоряжении была лишь полубезумная Мариса.
Когда женщина задремала, Эра осторожно поднялась и, сцепив зубы, встала на четвереньки... зашипела от боли - ребра мешали дышать, а в глазах замелькали разноцветные круги. Она с трудом поборола острый приступ тошноты и поползла в угол, где виднелось нечто темное и бесформенное. Детей в подвале больше не было. Больное воображение рисовало изуродованные четвертованные тела убитых мальчишек, по щекам катились слезы. Эра их не знала и не должна была о них заботиться, к тому же была уверена в их крысином происхождении, но они были всего лишь детьми... К ее смутному удивлению, то, что лежало в углу, никак не могло принадлежать ребенку. Это был Комбинезон. Окровавленная туша с безжизненной серой кожей, лишенная ног, лежала рядом с лестницей. Он был мертв.
"Кирос не соврал - они жрут своих же. Уроды... Прекращай реветь, нужно отсюда убираться. Тебе совсем нечего терять, но если будешь себя жалеть, то станешь их праздничным ужином."
Эра устало привалилась к стене и закрыла глаза. Хотелось реветь в голос от отчаяния и боли. Но она не могла себе этого позволить, не могла сдаться сейчас. Если получилось расправиться с одним, значит есть шанс прикончить и других. Только вот непонятно, что стало с детьми...
Подняться на ноги стоило большого труда, при каждом движении боль в ребрах усиливалась, мешая дышать. Эти три шага, что оставались до стены казались пыткой, но нужно было двигаться, привыкать к боли, потому что времени на зализывание ран у девушки не оставалось. Медики из любого клинического центра справились бы с поломанными ребрами в два счета, лечение головы заняло бы не более четырех дней... но медики были далеко, в безопасном и комфортном Радоме.
"Ишь ты! Ты же их ненавидишь за лицемерие? Эвона как запела!" - съехидничал внутренний голос, - "Терпи. Сначала выживешь, уйдешь из этого "гостеприимного дома", а потом можно будет помирать, реветь и заниматься прочими бесполезными глупостями."
Эра ухватилась за выступающий край доски и, преодолевая боль, подтянулась немного на руках, заглядывая в щель между досками. Судя по всему, уже наступил вечер, солнце освещало бронзовым светом загаженный двор. Уродов видно не было. Девушка всматривалась в кучи мусора, стараясь побороть разноцветные круги перед глазами, и искала мальчишек.
Они обнаружились у старого раскидистого дерева. Младший был привязан к стволу и, кажется, дремал, а старший, с петлей на шее, другим концом переброшенной через толстую ветку, и связанными за спиной руками стоял рядом. Он не мог ее видеть, но Эра прекрасно различала его худое изможденное лицо, красные от слез глаза и обкусанные губы.
На него рассчитывать больше не приходилось. Девушке было его ужасно жаль - паршивое у него выдалось детство. Отчего-то вспомнились уроки истории и вторая мировая война, которая повергла ее в шок. Это был единственная война, которая вызвала у нее неподдельный интерес. Позже девушка находила в библиотеке литературу и документальные фильмы о ней. Она читала интервью очевидцев, смотрела фильмы и рыдала: ей была абсолютно не понятна жестокость, с которой одни люди истребляли других, просто по внешнему признаку или происхождению. Не щадили никого - ни детей, ни стариков. Вот и сейчас двое ни в чем не повинных детей ожидали своей смерти. Не потому что были врагами... просто потому каким-то уродам требовалось питание.
Эра вернулась и присела рядом с Марисой. Рассчитывать на нее было глупо - женщина явно не была бойцом, но сообщник Эре был необходим. Быть может, она и могла использовать недавний трюк, но у девушки было слишком мало сил для этого, и следующие побои могли стать для нее смертельными. Ее внимание привлекла лестница, Эра снова поднялась и, судорожно скрежеща зубами от боли, прошлась по подвалу, заглянула под лестницу, пощупала ступени. Идея, пришедшая ей в голову, была неплохой, вот только все опять упиралось в Марису.
Все это время, что она провела здесь, Эра запрещала себе думать о Ное и надеяться на него, хотя где-то в глубине души теплилась надежда, что он вернется и приведет помощь. Пусть даже своих друзей - все лучше, чем быть съеденной деградировавшими тварями - даже животных она уважала больше, чем этих уродов.
Эра осторожно разбудила женщину, та вздрогнула и уставилась на девушку широко распахнутыми глазами. Пока она снова не включила наседку, Эра тихо и твердо произнесла:
- - Ich will nich morte, - она забыла, что немецкий знал мальчишка, а не Мариса, и поспешно добавила, - Не хочу умирать, смерть, понимаешь? Нет. Бороться. Мы с тобой должны бороться.
Эра качала головой, тыкала в нее пальцем и все ждала, когда понимание отразится на ее круглом усталом лице, но Мариса лишь покачала головой.
-- Želiš da se bore? Vi ste veoma očajni devojka ...
Девушка разозлилась.
-- Я не буду здесь умирать. Эти ублюдки меня не съедят, ясно тебе?! И ты мне в этом поможешь! - угрожающе прошипела Эра.
Мариса склонила голову и мягко улыбнулась, а потом и вовсе расплакалась. Такой расклад Эру не устраивал. Как она вообще бродила по этим диким лесам с таким-то характером? Как она дожила до своих лет и не покончила с собой - все равно же люди смертны?! Эра никогда не любила таких людей: они не жили, они просто плыли по течению, даже не пытаясь никак контролировать свою жизнь. Эра же всегда плыла против, натыкалась на скалы, скатывалась с порогов, но никогда не могла смириться с тем, что ее не устраивало. Пора действовать радикально.
Эра отвесила женщине пощечину, и та изумленно всхлипнула, но реветь прекратила. Воспользовавшись затишьем, девушка начала изображать пантомиму, сопровождая каждое действие кивком головы и ожидая такого же от нее. Мариса неуверенно кивала и испуганно наблюдала за представлением. Спустя полчаса она наконец поняла, чего от нее хочет Эра, и повторила последовательность действий. Отлично, теперь оставалось только придумать запасной вариант.
Вечернее солнце быстро зашло, и они остались в полной темноте до восхода луны. Эра немного подремала на коленях у Марисы и снова встала. Боль по-прежнему сопровождала каждое ее движение и каждый вдох, но теперь она стала ожидаемой и привычной. Эра никогда не боролась со своим телом и следовала каждому его требованию и желанию, и прежде она могла отказать себе разве что во сне и отдыхе. Сейчас она отказывала себе во всем. Ее страшно мучила жажда, но воды им не давали. Теоретически сырое мясо содержало достаточно жидкости, чтобы не допустить сильного обезвоживания, но эта идея казалась ей отвратительной и невероятной.
"Кольт, если ты будешь обезвожена и голодна - ты сдохнешь. Ты просто не сможешь бороться. Нет ничего страшного, ведь многие животные едят сырое мясо..."
Луна светила уже вовсю, когда она, наконец, нашла в себе силы подползти к тому, что осталось от Комбинезона. Здесь было достаточно прохладно, чтобы мясо не успело испортиться, так что она не боялась отравиться. Еще какое-то время она просидела над трупом, искала в себе силы хотя бы прикоснуться к нему, но ничего не выходило...
"Ну все, хватит, я хочу жрать!" - последнее, что мелькнуло в ее сознании.
Очнулась она спустя какое-то время в своем углу. Во рту был сладковатый металлический привкус, она вытерла липкие губы рукой и в лунном свете разглядела темные полосы на руке - кровь. В желудке впервые за три дня что-то было. И она совершенно не хотела думать, что же именно там могло оказаться. Остаток ночи она слушала, как Якоб хнычет во сне на улице, а Тобиас периодически начинает хрипеть и кашлять - он уставал стоять, и стоило ему задремать и расслабиться, как петля впивалась в горло.
Перед рассветом Эре все-таки удалось поспать, но все равно она чувствовала себя страшно уставшей и раздраженной от того, что могла делать лишь по пол-вдоха за раз. Эра прибрала следы своего ночного безумия, чтобы не пугать Марису, и осторожно ее разбудила. Она прошлась по подвалу и повторила план без ошибок, но лицо ее было каким-то уж слишком равнодушным и умиротворенным.
"Эта женщина уже умерла. Как бы она и тебя с собой не захватила..." - заметил внутренний голос.
Совместными усилиями они переодели Комбинезона в одежду Марисы, и та осталась стоять в одной лишь майке и трусах, но это было необходимо, чтобы уроды не заподозрили засаду, когда будут спускаться в подвал. Труп они кое-как усадили в угол Марисы, и Эра прикрыла его своей спиной. Женщина же затаилась под лестницей, и обе принялись ждать. Ожидание - это, пожалуй, самое мучительное из всей их затеи - все время быть начеку.
Если бы Эра знала об особях чуть больше, тогда у нее был бы шанс стравить их между собой: она много раз наблюдала, как этим занимались девчонки с кампуса, - стравливали верных подруг из-за всяких пустяков вроде парней и неосторожных слов.
Но уроды не заставили их долго ждать, и едва солнце взошло, послышались их голоса и шаги. Они топтались перед дверью и чего-то ждали. Затем подошел еще один, и в щелях между досками мелькало уже три пары ног.
Интересно, где остальные четверо? Глухо стукнул деревянный засов, и дверь под потолком распахнулась. Эра предусмотрительно зажмурилась, чтобы утренний свет не ослепил ее, и потом, сквозь прикрытые ресницы изучала обстановку.
Крыс в набедренной повязке согнулся и вытянул шею, осматривая свои владения, еще один стоял слева от него и принюхивался, вокруг его бедер было намотано нечто напоминающее растянутые трусы, а последний - третий, выглядывал у него из-за плеча. Первый, убедившись, что все пленники на месте, начал спускаться по лестнице.
Эра шумно подтянула к себе колени: это был знак готовности. Когда его нога коснулась третьей ступени, девушка так же шумно выпрямила ноги, мысленно взывая к Марисе. Ее бледные тонкие пальцы показались меж ступеней, схватили урода за щиколотки и тот нелепо взмахнул руками, удивленно взвизгнул и опрокинулся вниз головой.
Удачно! Он приземлился на прямо на свою шишковатую голову, раздался громкий хруст, и Эра, сама не ожидая от себя такой злобной радости, судорожно стиснула кулаки. На мгновение все стихло. Урод лежал, неестественно вывернув голову и раскинув руки, его ноги оставались на нижних ступенях лестницы.
Эра не торопилась: этому уже не было нужно ее участие. Другие двое что-то возбужденно забормотали и, толкаясь, спустились на первую ступень, вытягивая шеи и всматриваясь в своего приятеля. Тот, что стоял ближе, несколько раз вопросительно ухнул и начал осторожный спуск. Эра снова подтянула ноги, и он замер, заподозрив неладное. Девушка ждала и опять мысленно взывала к Марисе, чтобы та не делала глупостей. Пока что им несказанно везло, но не стоило забывать об оставшихся особях, которые наверняка не так просты, как те тушки, что она разделывала неделю назад...
Урод сделал следующий шаг, за ним еще один, и Эра выпрямила ноги. Интуитивно чуя опасность, крыс хотел было развернуться назад, но Мариса уже вцепилась в его лодыжки и изо всех сил дернула на себя. Урод вскрикнул, балансируя на краю ступени и шлепнулся на спину прямо к ногам Эры.
Этот уже не обойдется без "помощи". Эра вскочила, зарычав от боли в ребрах, кинулась к оглушенному и растерянному уродцу. Пока он пытался сообразить, что происходит, девушка уже вырывала куски упругой плоти из его шеи... но все было не так просто, как ей казалось, ее зубы были недостаточно острыми, чтобы рвать живую плоть. И все же ей удалось - в лицо брызнула теплая липкая кровь, и девушка резко отстранилась.
Он хрипел и скреб ногами по полу, грязными узловатыми пальцами пытаясь прикрыть рану. Эра отвлеклась от такого жуткого и одновременно приятного зрелища и обнаружила, что третий урод болтается на лестнице вверху ногами и истошно верещит. Мариса что-то причитала, и хоть Эра и не знала ее языка, было очевидно, что держит она его из последних сил.
Эра вдруг растерялась: то ребро, что передавал ей Тобиас как оружие, давно было отобрано, а ничего другого она так и не смогла найти. Она судорожно обшарила подвал глазами еще раз: ни единой вещи мало-мальски острой или тяжелой. Сейчас на крики этого типа сбегутся остальные, и даже этого она не успеет добить, как ее наверняка прикончат.
В порыве яростного вдохновения Эра, позабыв о боли, подлетела вплотную к верещащему уроду и с размаху пнула его в голову ногой... еще и еще, словно пыталась раздавить ужасную мокрицу, заползшую в ее ванную комнату. Визг сменился хрипами и хлюпаньем... урод затих. Мариса разжала пальцы, и туша скатилась к ногам Эры. На всякий случай она еще несколько раз ударила его ступней. Теперь даже если он очухается, то так же резво вопить и бегать уже не сможет.
Несколько мгновений девушке потребовалось, чтобы прийти в себя, осознавая происходящее.
"Не спи! Ты не убийца, а они не люди! Надо бежать!"
Бледная и трясущаяся Мариса вышла из-под лестницы и полными страха глазами смотрела на тех, кто еще недавно был их кошмаром. С улицы раздался голос мальчишки.
- Požuri , oni će! - девушка разобрала лишь одно слово "они", и этого было достаточно.
Эра схватила женщину за руку и потащила вверх по лестнице, сипя от вновь проснувшейся боли в ребрах. На секунду потеряв осторожность, она вылетела из подвала, даже забыв осмотреться.
Но во дворе пока никого не было. Под деревом нетерпеливо переминался Тобиас, маленький Якоб смотрел на них испуганно и совершенно ничего не понимал. Эра огляделась - рядом со входом в подвалом возвышался старый деревянный домик, с просевшей крышей и частично обвалившимися прогнившими стенами. Деревянный люк подвала когда-то был внутри дома.
На земле валялись человеческие кости и кости каких-то мелких животных, мусор, старые тряпки, вперемешку с грязью и осколками стекла. Выбрав осколок подлиннее, Эра обмотала его тряпкой и поудобнее перехватила. Измученный Тобиас смотрел на нее с надеждой. Эра осторожно срезала веревку с его шеи и начала распиливать веревку на руках, пока Мариса возилась с Якобом, как вдруг парнишка вздрогнул и хриплым голосом залепетал:
-On dolazi! Uradi nešto!
-Что? - переспросила Эра и на всякий случай обернулась.
В нескольких шагах от нее стоял еще один. Он был мельче тех троих, но шире в плечах. В руке уродец сжимал ржавый охотничий нож с широким и длинным лезвием, обломанным на конце. Он осторожно сделал несколько шагов и прыгнул взмахнув ножом, Эра отшатнулась и упала на спину, запнувшись за что-то и от неожиданности выронив осколок. Он скакнул еще раз и оказался на ней. Из последних сил девушка удерживала его шершавые сильные руки, но сил едва хватало и она быстро слабела. Урод навалился на нее всем своим весом, целясь ножом в горло, девушка уперлась ему в живот коленями, но отбросить его у нее не хватало сил, словно он весил целую тонну. Тобиас возился где-то справа от нее, видимо, все еще распутывая веревки на руках и помочь ей никак не мог. На Марису расчитывать не приходилось: она скорее будет защищать Якоба, чем помогать ей.
Его нож был уже совсем близко, и девушка чувствовала, что скоро силы окончательно покинут ее и грязное лезвие проткнет горло девушки до позвоночника. Вдруг он резко качнулся вперед, лезвие ножа прочертило по ее лицу, и сам он грузно навалился сверху. От него воняло немытым много лет телом - затхлый тяжелый запах вперемешку с животным потом. Девушка с трудом выползла из-под него и быстро откатилась.
Тобиас поднимался на ноги за спиной урода, все так же с завязанными руками. По ее лицу текла кровь, левое веко неимоверно жгло и открыть глаз она не могла: или же просто его не чувствовала.
"Надо же, мальчишка дал пинка под зад уроду и спас тебе жизнь! Удивительно... впрочем, из этой троицы только он и был на что-то способен..."
Тем временем урод тоже опомнился и обернулся к Тобиасу -тот шарахнулся. Эра не глядя скользнула рукой по земле и мусору, что лежал на ней, и, схватив нечто острое, кинулась на особь.
В последний момент тот обернулся, но поздно: кривая железная полоска воткнулась ему в горло. Он захрипел, удивленно тараща на Эру маленькие глаза, и схватился за торчащую железку, одновременно пытаясь ее вытащить и закрыть рану, из которой быстро бежала темная кровь, заливая серую грязную кожу урода и землю вокруг.
Несколько мгновений Эра тупо смотрела на него, а затем в приступе неожиданной жгучей паники бросилась бежать, вспомнив, что где-то еще в доме ходят другие особи. За спиной, в другой жизни, она слышала, как Тобиас что-то кричит ей вслед, но она не могла остановиться. Этот крик пугал ее еще больше. Мелькали деревья и кустарники, они били по лицу, Эра прижимала левую руку к глазу, и все равно бежала. Под ногами скользили палые листья и корни деревьев, несколько раз она плашмя падала, но чувство ужаса словно встряхивало ее. Этот ужас ставил ее на ноги и гнал дальше.
Где-то за спиной раздался истошный вопль - Эра зажала руками уши и побежала быстрее.
- Я больше не вернусь в этот подвал, ни за что не вернусь в этот подвал... - задыхаясь, шептала она.
Девушка неслась по лесу, не разбирая дороги. Ей казалось, что вот-вот в плечо вцепится грязная узловатая рука, или в голову врежется тяжелый камень... или еще тот ржавый нож... все эти дерганые несуразные мысли гнали ее прочь от живодерни, заставляя забыть о слабости.
В очередной раз споткнувшись, она полетела головой в кусты, за которыми оказался склон. Эра на животе съехала по влажной глине, отчаянно цепляясь руками за почву и ткнулась носом в воду, мутную и ледяную, но такую желанную. Ужас наконец разжал свои черные объятия, и девушка ощутила гудящие ноги, словно налитые свинцом, пульсирующую щеку и бровь, ноющие ребра - все вернулось на свои места.
Она замерла и прислушалась, но не услышала ни погони, ни свиста летящих ей вслед ножей: ничего, кроме неторопливого плеска мелкой речушки и шума ветра в кронах. Мутным взглядом она обвела пространство вокруг. Речка оказалась совсем мелкой, не больше трех- четырех метров в ширину, и настолько мелкой, что рассмотреть дно не составляло никакого труда. Муть, поднятая комьями глины из-под ее рук, постепенно оседала, и вода вновь становилась прозрачной. Эра сполоснула руки и с жадностью принялась хлебать ледяную воду.
Только зачерпнув в третий раз, она заметила бурые разводы на воде в своих ладонях - с лица капала кровь. Непонятно, что было хуже: оставлять все как есть, с неведомыми последствиями от ржавого лезвия, или все же попытаться промыть рану водой из реки? Девушка не стала над этим раздумывать, посчитав, что все размышления лучше вести в укромном месте. С трудом привела себя в вертикальное положение и побрела дальше.
Несколько минут она шла по самой кромке реки, памятуя о следах, которые тут же слизывала вода, затем перешла на другой берег и поднялась, стараясь наступать только на корни и не оставлять следов. По дороге попался какой-то чахлый кустик с невыразительными темно-синими, почти черными ягодами. Эра попробовала одну: та оказалась сладковатой и отдаленно напоминала вишню. Девушка оборвала чахлый кустик у корня, и у нее в руках оказалась небольшая горсть ягод - штук двадцать или тридцать.
"Не обязательно тянуть в рот всякую дрянь," - недовольно заворчал голос, но Эра его игнорировала. Она всего лишь хотела перебить мерзкий сладковатый привкус крови во рту.
В голову начали осторожно возвращаться мысли о тех, кого она оставила на живодерне. Если Тобиас успел освободить руки, то он почти наверняка жив, ему хватит мозгов и жажды жизни выбраться оттуда. Марисе выживание было не свойственно, она скорее смирится со своей участью и будет страдать по своей судьбе где-нибудь под кустом в обнимку с Якобом... У последнего шансов не было вообще, если только Тобиас не возьмет на себя заботу о пацаненке.
Спустя полчаса или час Эра нашла подходящее укрытие: наклонившаяся к самой воде ива, чьи корни на треть торчали над землей и уже давно высохли, образовывала живую занавесь и была отличным местом для временного укрытия. Глиняный берег был сильно размыт, и у девушки не было возможности спуститься к воде бесследно и безопасно - слишком уж влажной казалась почва. Она ступила на ствол дерева, который был почти параллелен воде, и осторожно последовала к укрытию.
Ноги гудели и удержать равновесие было очень сложно, к тому же левый глаз по-прежнему ничего не видел и не открывался. И все равно после пережитого ужаса это все казалось ей сущим пустяком, не стоящим особых переживаний.
"Будет обидно, если ты сдохнешь тут от голода или заражения крови" - внезапно ожил внутренний голос. Эра как раз потеряла равновесие и свалилась с дерева. Из глаз посыпались искры, и еще несколько мгновений она училась дышать заново. Все-таки ребра была сломаны, даже удивительно, что с такими травмами она смогла бегать по лесу.
Дана говорила, что в условиях сильного стресса человеческое тело способно на многое, даже на споры с физиологией. Как же Эре ее не хватало! Именно сейчас сестренка была бы очень кстати - она никогда не теряла здравомыслия и всегда могла применить свои знания на практике. Эра заползла в укрытие и отдышалась. Вода, прикрытая тенью ветвей, была темно-коричневой, девушка склонилась над поверхностью, чтобы посмотреть на себя.
Из отражения на нее взглянуло изуродованное лицо: слева середина щеки и нижнее веко были рассечены, обнажая на разворотах нечто светлое - жировую ткань, на верхнем веке была рваная рана, тянущаяся до брови. От крови глаз слипся, и она побоялась его трогать, только еще раз зачерпнула воды и приложила ее к глазу. Сомнительное лечение, но оно прежде всего должно было остановить кровотечение - смерть от кровопотери более стремительна, нежели от инфекции. Эра похлопала себя по кармана в поисках хоть чего-нибудь, что помогло бы стянуть и закрепить края раны, но даже бейджа на металлической клипсе не оказалось.
Ей необходима была помощь. В научный городок возврата не было. Даже если бы она очень захотела, то не смогла бы отыскать дорогу назад и не представляла, как далеко ее затащили уроды, не говоря уже о том, что бежала от них сломя голову и не разбирая дороги. Ной был ее единственной надеждой, но где находился его дом и жив ли он сам, было неизвестно. Быть может, и здоровяк стал чьей-то добычей в этом лесу... У нее был лишь один выход - идти к крысам.
Эра напрягла память, мысленно возвращаясь к их пути со здоровяком, но почти ничего не вспомнила, кроме усталости, его широкой спины и беседы. И надежды, которую она обрела с восходом солнца. Эру осенило - солнце! Судя по всему, они двигались на восток. Все логично, если вспомнить уроки истории, то все террористические группировки уходили корнями на восток и юг - дикие племена, навязывающие тиранию и свои традиции, убивающие всех, кто не желал им следовать, формировались на территории малоразвитых южных государств, а так же на востоке бывшей Европы. Эра плохо помнила эту часть истории: кроме смутных представлений об идеологии сторон, пары ключевых событий и фактов в ее памяти почти ничего не осталось.
"Ради выживания ты должна изобразить покорность и преданность, пойми их, хотя бы на время, потом найдешь выход," - заметил внутренний голос.
"Все равно у меня нет выбора... Значит, иду на восток."
Эре сложно было судить, сколько времени прошло, пока она сидела под укрытием ивы, возле спокойного мягко плещущего зеркала реки. Вода успокаивала. Жуткие воспоминания о подвале начинали казаться страшным сном.
Солнечное утро сменилось пасмурным серым днем, подул холодный ветер, наполняя лес шорохами, вода в речушке пошла мелкой рябью. Эра по-прежнему сидела в своем укрытии, боясь даже высунуть нос наружу. Нужно было двигаться дальше - в таком состоянии она долго не протянет без еды и лекарств. Но снова попасть в лапы уродов было страшнее, чем голод и даже рана.
Не решаясь покинуть убежище, Эра устроилась поудобнее, привалившись спиной к влажному глинистому берегу, и через какое-то время задремала. Речка медленно несла мимо нее темные воды, лес постоянно шумел, какие-то неведомые Эре птички перекликивались на деревьях.
Она не сразу уловила движение на том берегу.
Ветви кустов шевельнулись, хрустнуло что-то у земли. Мелькнуло что-то темное.
Сон как рукой сняло, и сердце бешено заколотилось в груди. Подавляя панический приступ, девушка сказала себе: "Если меня до сих пор не выволокли из под дерева, значит пока еще не заметили".
Она разрывалась между желанием бежать сломя голову как можно дальше и затаиться, переждать, чтобы не выдать себя - у нее не было сил бежать и бороться снова прямо сейчас. Уродливая голова снова мелькнула между деревьев. Особь явно искала девушку и пришла сюда по ее следам.
Где-то за спиной чавкнула грязь, и время словно замедлилось. Их было как минимум двое, и один из них уже был у Эры за спиной. Девушка чувствовала каждый удар своего сердца, которое сейчас казалось ей невыносимо громким, и мысленно костерила себя за неосторожность: наверняка на стволе остались следы глины с ее подошв или капли крови...
Только бы он не заметил! Казалось, прошла целая вечность, но урод на другом берегу больше не появлялся, за спиной тоже все было тихо. Воображение рисовало безобразные ухмыляющиеся морды, которые стоят за ее спиной и смотрят, ждут, когда жертва побежит, чтобы поиграть с ней.
Время шло, а Эра все так же сидела, не шевелясь и ничего не зная о своих преследователях. С любой стороны могла оказаться засада. Небо потемнело, и пошел мелкий дождь, водная гладь стала словно шершавой от множества крошечных капель, деревья на том берегу затянула туманная дымка, приглушая краски и звуки. Мелкая морось переросла в сильный дождь. Он зашумел по листьям деревьев, заполняя лес убаюкивающим однообразным шумом.
Эра решила продолжить свой путь на закате, когда можно будет сориентироваться по солнцу. Она надеялась, что к вечеру распогодится или можно будет хотя бы уловить отблеск заката.
Даже если за ее спиной и был кто-то, он не мог играть в прятки вечно, и если бы он заметил девушку, то уж не стал бы так долго ждать.
Дождь утих, ненадолго открывая затянутое пеленой солнце. Ветер лениво гонял запоздавшие в пути на землю капли и колыхал занавесь ивовых листьев. Не было слышно ни птиц, ни людей. Ее одежда промокла насквозь и пропиталась размытой дождем глиной, мокрые волосы облепили гудящую голову, и та нещадно чесалась, но Эра все еще опасалась делать какие-либо движения. Носки ботинок, зарывшиеся в грязь, давно впитали холодную воду, заставив пальцы ног онеметь. Она периодически пыталась ими шевелить, чтобы не допустить переохлаждения.
К вечеру дождь стих окончательно, тучи рассеялись, открывая затухающее алое солнце, и девушка решилась наконец выйти из своего укрытия. На самом берегу никого не было видно, но легкая туманная дымка окутывающая деревья могла спрятать в себе кого угодно. Девушка с трудом фокусировалась на дороге, рана на голове давала о себе знать: перед глазами все плыло и качалось. Влажный прохладный воздух пробирался под одежду и заставлял ее дрожать всем телом.
Эра упрямо шла вдоль речушки. Затухающее солнце слабо грело спину, а вскоре и вовсе скрылось за горизонтом. Немного света давали малиновые и лиловые облака, еще улавливающие последние лучи солнечного света и окрашивающие мрачный лиственный лес в мистические цвета. Тени деревьев стали черными, и в каждой из них уставшей девушке чудилось зло.
Ее страх не имел ничего общего с уродами. Эра чувствовала восторг и ужас одновременно: она находилась вне системы, в опасном для нее, изнеженной городом девочки, лесу. Неупорядоченная и не подчиняющаяся людям природа, которая могла проглотить и обратить в бегство любого человека, но не ее. Кажется, никогда прежде она не видела ничего более прекрасного, лес - живое существо без правил и упрощений. Он был подобным много веков назад и оставался таким и сейчас. Быть может, менял очертания, цвет и запах, но не суть. Он был здесь до людей и останется после их исхода. Лес терпел на своем теле маленьких и злых разрушителей и паразитов.
Она не чувствовала ни особого стремления идти вперед, ни желания отдохнуть, тело словно наполнилось легкостью, иногда ей казалось, что стоит лишь оттолкнуться от земли, и она взлетит. В голову больше не лезли дурацкие мысли о теплой постели, о комфорте, о врачах и помощи, она даже забыла, что где-то за спиной остались обиженные и разозленные каннибалы. Смущал лишь шум в голове, похожий на далекий настойчивый голос, который как радио за стеной монотонно бубнил что-то свое.
Сумерки наполнили лес гротескными тенями, которые двигались, извивались вокруг нее, протягивали ко ней изломанные ветви-щупальца, касались плеч, цеплялись за волосы, словно все вокруг ожило и тянулось попробовать на ощупь незнакомое существо, коим была Эра. Деревья шептались между собой, словно передавая по цепочке весть о гостье. Такая же реакция была у посетителей столовой научного городка, они косились на нее и шептались, провожали взглядами и изучали. Эра хихикнула, вспоминая напряженные и любопытные лица "коллег". Интересно, какого несчастного они подберут на ее место?
Когда взошла луна, идти стало легче. Туман спустился к земле, покрывая землю под ногами тонким белесым полупрозрачным одеялом. Внезапно снова разболелась голова, и Эра почувствовала невероятную жажду и усталость. Следовало найти какое-нибудь укрытие и отдохнуть до рассвета. Мысли о преследующих ее тварях оступили. Эра попросту позабыла о них, неожиданно глубоко захваченная высокими мыслями о неодолимой мощи природы.
Здесь берег речушки был пологий и каменистый. Эра спустилась к воде и практически упала на колени. Темная вода отражала иссиня-черное небо и надкусанную с одного бока луну. Жажда, которой она не чувствовала еще некоторое время назад, сейчас казалась невыносимой, и Эра снова и снова зачерпывала руками воду и жадно ее выпивала. Вода скатывалась в ее желудок ледяным потоком.
После этого Эра встала и огляделась: чуть в стороне на этом же берегу виднелась пышная шапка какого-то кустистого растения с мелкими, густо растущими листочками, в котором она увидела неплохое убежище. Девушка побрела в сторону зарослей, но внезапно на ее пути возникла высокая фигура.
Эра не сразу его заметила в темноте, и практически ткнулась носом в его рубашку, мысленно отметив что ему следовало бы освежиться и в следующий раз надевать колокольчик. Девушка попыталась его обойти, но он снова преградил ей дорогу.