Остапчук Ирина Ивановна : другие произведения.

Встреча на Изнанке

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

     Фандом: "Дом, в котором..." М. Петросян
     Персонажи: Сфинкс (Кузнечик)/Лорд, Черный (Спортсмен), Шакал Табаки (Вонючка)
     Рейтинг: PG-13
     Жанр: Angst/POV
     Размер: Мини
     Статус: Закончен
     События: Изнанка
     Саммари: Постканон. Спустя 4-5 лет после выпуска.
     Комментарий автора: Есть намёки на другие пейринги, но всё очень сложно...
     
Предупреждение: слэш
      Страница произведения: Встреча на Изнанке


     Увидишь меня ли?
      Не знаю, не знаю.
      Дороги из стали,
      А души как стаи
      Сорвутся по кругу,
      Но небо бескрайне.
      По вечному стуку
      Сердец мы друг друга искали. *

     
     

Сфинкс

     
      Я вижу его издалека. Идёт быстро, почти бежит. По-прежнему худощав, строен. Одет получше, чем два года назад. Не старенькие матерчатые брюки, а джинсы. Ветер треплет светлые, до плеч, волосы, глаза сияют, ещё минута - мы обнимаемся, он почти душит меня в объятиях. А я словно заново привыкаю к своим рукам и к нему...
      - Ну, вот и ты.
      - Я ждал.
      Почти вечер, людей мало, и со стороны мы, наверно, кажемся сто лет не видевшимися родственниками, один из которых почему-то рано облысел.
      - Чувствовал, что будешь именно сегодня! - восклицает он.
      - Я же дал знать через одну...ээ... общую знакомую.
      Он кивает головой, дескать, в курсе, но тут же выпаливает:
      - Но всё равно: именно сегодня, в ЭТО время! Ты же не будешь отрицать наличие у меня сверхъестественного чутья?
      Упрямство раньше него родилось. Я подтверждаю, что его чутьё настолько сильно, что у меня просто нет слов. Он машет рукой: молчи. Мы смеёмся.
      На какое-то время я выпадаю из реальности, 'зависаю', глядя на оживлённое тонкое лицо и серые сверкающие глаза, чувствуя себя вначале каким-то стариком, а потом неожиданно - подростком. Кажется, за это время Рассветный Эльф успевает много чего рассказать о себе (4-й курс, истфак, хотя я и так знаю), что-то о сокурсниках, о том, где живёт и кого из бывших 'наших' видел, и я даже успеваю реагировать на шутки.
      - Сфинкс.
      Вздрагиваю. В Наружности меня давно не зовут так. Только Русалка, но сейчас она ушла... Меня словно рывком выбрасывает в прошлое. Нет!
      - Я тебя слышу, Лорд, я здесь.
      - А мне кажется, нет. Хоть пару слов о себе скажи, - он смотрит несколько обеспокоенно.
      - Всё то же. Всё так же. Учусь, заканчиваю институт, подрабатываю частным психологом.
      Садимся на скамейку, закуриваем.
      - Ты видел Русалку? - спрашивает он вдруг.
      - Нет. Я не бываю там, где бывает она.
      - А ты не хотел бы хоть иногда... - он избегает слова 'Лес', но я знаю все его недомолвки. Эльфу прекрасно известно, как меня это раздражает, но он неисправим.
      - Послушай, не начинай сначала каждый раз, - звучит резковато, но что поделаешь...
      - Он тоже спрашивал о тебе и...
      - Передай ему, что у меня всё хорошо! - обрываю я.
      - Ну... ты ведёшь себя так, будто это он ушёл, а не ты. Я, конечно, не вмешиваюсь, но, по-моему, ты ошибаешься.
      - Нет, не ошибаюсь! И действительно, тебе не стоит вмешиваться!
      - Боишься, что не сможешь уйти? - бросает он.
      Отвечаю опять что-то резкое, Лорд обиженно замолкает, начинает злиться. Мы почти ссоримся, но я беру себя в руки.
      Извиняюсь, он говорит что-то вроде 'ладно, проехали', через силу улыбается, лезет в карман моего плаща и достаёт пачку сигарет. Даёт мне одну, будто я по-прежнему без рук - привычка. Я усмехаюсь. Картинка ещё та: Лорд, этот неврастеник, успокаивает Мудрого Сфинкса. Нанетта обрыдалась бы...
     
      ...Он знает, что я не выношу разговоров о Слепом, но часто нарушает это правило. Меня же так и подмывает спросить о Рыжей, но я не решаюсь портить человеку настроение. Я знаю: Лорд ждёт. 'Это сложно, у него пока не получается', - сказал Эльф мне в нашу самую первую встречу, надолго замолчал, и больше я ничего не смог добиться. Я знаю, что она умеет прыгать, но... Табаки говорил мне перед своим уходом, что Изнанка велика, и не всегда удаётся встретиться сразу. А Дом тоже велик и требует поклонения, но ещё больше - терпения. Умения ждать. Не каждому это дано.
      Мы гуляем долго, он молчит, но уже не сердится. Я рассказываю о своих делах в институте, об общине (Лорда всегда удивляла эта деятельность Чёрного). В кафе он садится напротив меня. Солнце заливает светом наш столик возле окна. Глядя в большие, серьёзные, уже 'оттаявшие' глаза, я начинаю сбиваться, он, скрывая улыбку, с притворной досадой отворачивается, смотрит в окно.
      В полном молчании идём к Эльфу, в маленькую дешёвую комнатушку, которую он снимает. Скромная обстановка. Довольно старая кушетка, видавший виды письменный стол со стопкой книг и тетрадей, кресло. Далеко не новая рубашка на стуле. И опять всё те же старые матерчатые брюки (оказывается, он их всё же не выбросил). Причудливое сочетание гордости и неприхотливости - в этом весь Лорд. Не удерживаюсь и читаю нотацию о том, что он мог бы позволить себе и больше, с его-то положением 'на хорошем счету' в институте и повышенной стипендией. Эльф закатывает глаза ('ты не меняешься') и едко замечает, что очень хотел бы посмотреть, в каких шикарных условиях живу я сам ('да уж получше, чем ты').
      А дальше... всё как тогда, в нашу первую встречу. Затуманенный и неожиданно горький взгляд сквозь сигаретный дым, плавающий по комнате, вино (неплохое, 'взял по случаю'), его бьющая через край эмоциональность и что-то ещё, заставляющее меня терять голову в ответ на его поцелуи и нервно-страстные движения. Лорд, как всегда, невыносимо красив и очень умел. А я опять на время проваливаюсь куда-то, но не в прошлое, нет, а туда, где есть только его глаза, губы, руки, и есть я, но другой, не тот, которого знаю... Нет Наружности, нет Изнанки, нет тоски и вины, - ничего, только надрывная, летящая, немного безумная музыка его любимых 'Muse', только 'Чёрное, чёрное сердце', только 'Солнечный ожог', только 'Время уходит'**....
      Время утекает сквозь пальцы.
     
     

Лорд

     
      Я начал понимать, что нравлюсь ему, не сразу. И уж конечно, не тогда, когда он вбил себе в голову, что обязан сделать из меня 'человека, близкого к нормальному'. Смешно, но сейчас мне кажется, что это было как будто в другой жизни и не совсем со мной, а с человеком по имени Лорд, который носил длинные волосы, страшным неврастеником, обозлённым на всех и вся, капризным и временами 'невменяемым' (по словам Чёрного, который, по-моему, сам тот ещё псих). Не скрою, мне было приятно внимание Сфинкса. Мне льстило, как бы пошло это ни звучало. Авторитет нашей Мудрой Кошки был так велик, что разговаривать, советоваться, шутить и играть в карты, да просто подавать иногда протезы - за это многие пожертвовали бы многим, и не только в четвёртой.
      Со Сфинксом всегда было интересно: его можно назвать 'последним из могикан'-интеллектуалов в Доме, и он только чуть-чуть уступал Волку - парню, которого я застал совсем немного и чья странная смерть за год до выпуска потрясла всех нас. Литература, история, философия, рок-музыка - пожалуй, кроме Сфинкса, только Стервятник и Табаки могли поддержать 'светскую' беседу на эти темы. Но Стервятник был уж слишком специфичен для меня, к тому же вожак другой группы. Табаки способен, конечно, говорить на любые темы с любым человеком, но сумбурно и до полного изнеможения собеседника. Тихоня Македонский, Лэри и Чёрный не в счёт. Последний за два года до выпуска, как говорят, неожиданно взялся за ум и занялся самосовершенствованием во всех областях, но выглядело это несколько плебейски. Как и всё у него, в общем-то. Слепой же... Наш уважаемый вожак всегда был 'вещью в себе', понять его до конца, наверно, не мог даже Сфинкс. Конечно, знал Слепой гораздо больше, чем говорил. А говорил всегда только по существу.
     
     

* * *

     
      От одного намёка на Слепого и Лес у Сфинкса мгновенно портится настроение. Я продолжаю упорствовать, он начинает злиться, доходит почти до крика.
      - Я ничего не хочу знать о той вашей жизни!
      - Но тебе всё равно этого не избежать. Если ты хочешь чаще видеть Русалку и ...мм... своего друга, то...
      - Нет! - Его почти трясёт.
      - Я ни разу не видел его оборотнем (вру, конечно). Да ты просто боишься, что не сможешь потом уйти! - рублю я сплеча.
      Сфинкс останавливается. Зелёные глаза холодеют так, что можно вырастить морозные узоры на стекле в этот тёплый осенний вечер. Медленно и чётко произносит:
      - Прекрати. Или уйду прямо сейчас. Я не боюсь. Я. Не. Хочу. Всё.
      Успокаиваю его, но внутри меня что-то царапает. Да, ему страшно, но не только в этом дело. Сфинкс избегает встреч со Слепым и здесь, на Изнанке. Кажется, специально узнаёт, когда его не будет. Слепой непредсказуем, но до сих пор Сфинксу везло.
      Правда, был он тут всего три раза. Зато удалось встретиться с Табаки. Хозяин Времени появился здесь лишь однажды. Бурная встреча с объятиями плавно перетекла в грандиозную пьянку в ближайшем от института кафе. Кроме Сфинкса и меня, пришли ещё Горбач, Крыса и Македонский, с которым Сфинкс, в отличие от других, был странно сдержан и холоден. На следующий день, едва проснувшись, Шакал засобирался обратно, ссылаясь на 'очень важные дела, которые не ждут'. Прощание, однако, растянулось почти на полдня. Я помню, как, хитро ухмыльнувшись, Табаки похлопал Сфинкса по плечу и неожиданно пообещал: 'Мы скоро встретимся, дорогуша, поверь мне'. Сфинкс улыбнулся, проговорив 'конечно', в глазах было удивление.
     
     

* * *

     
      Курим на прощание. На душе скребут кошки: когда-то увидимся снова...
      - Может, провожу тебя туда? Вообще, зачем ты так спешишь?
      - Не нужно. Лучше тебе этого не видеть. Ничего красивого, честное слово.
      Второй вопрос остаётся без ответа. Что-то едкое кусает меня за сердце, и я светским тоном интересуюсь:
      - Кстати, как там поживает наш будущий Ван Гог? О, тысяча извинений, наш будущий Марк Шагал?
      От неожиданности Сфинкс закашливается, машет рукой с зажжённой сигаретой.
      - Я о Курильщике, - вежливо добавляю я, внутренне усмехаясь.
      - Эрик... Ну, с ним всё в порядке. До известности ему, допустим, далеко, но у него есть все шансы её получить. Конечно, есть кое-какие проблемы, - он запинается, - видишь ли, у всех творческих людей бывают некие кризисы, иногда даже депрессии, и Эрик тоже иногда, подчёркиваю - иногда, нуждается в психологической помощи. Его отец - прекрасный человек. Но я, как ты знаешь, учусь на психолога, и чувствую какую-то ответственность, всё же...
      - Твоё чувство ответственности всегда потрясало меня, - успеваю я вставить. - Оно не доведёт тебя до добра.
      Он прищуривает глаза:
      - Ты хочешь сказать: 'Врачу, исцелися сам'?
      - Я хочу сказать: перестань уже обо всех заботиться. Ей-богу, Курильщик... в смысле, Циммерман уже достаточно взрослый, чтобы прожить без опёки, и...
      - О нём есть кому позаботиться, - перебивает Сфинкс. - В конце концов, у него есть отец. А я просто помогаю. Видишь ли, психологическая помощь, или консультация, заключается в том...
      Следующие полчаса, пока мы идём через парк, мимо скамеек с редкими посетителями, я слушаю увлекательную лекцию о психиатрии, в том числе и детской, о чём он может говорить долго. На меня же опять накатывает грусть. Вечереет, отблески заходящего солнца на листьях и стволах, мягкий далёкий шум ветра в кронах напоминает морской. Я уже теряю нить повествования, вдруг Сфинкс останавливается и напряжённо смотрит на меня.
      - Что случилось? - иронически спрашиваю я, трогая его за руку. - Забыл что-то? Ничего, дорогой, у начинающих лекторов бывает.
      Однако он пронизывающим взглядом своих зелёных глаз как будто хочет что-то высмотреть у меня внутри.
      - Эй, Сфинкс, - начинаю нервничать я, - ты, часом, не проваливаешься? Ещё рано, не торопись!
      Он облегчённо усмехается:
      - Всё нормально. Задумался. А почему ты сказал 'проваливаешься'? Это наоборот, сюда я проваливаюсь.
      - А туда как, взлетаешь, значит? - задаю я глупейший вопрос, мы одновременно поднимаем головы вверх, на темнеющее небо, я представляю Сфинкса на ракете, начинаю смеяться, он подхватывает, и мы от души хохочем, неизвестно над чем. Это нервы, конечно, но мне почему-то становится легче.
     
     
     
     

Сфинкс

     
      Мы смотрим друг на друга и смеёмся как ненормальные, хотя тут нет ни грана смешного. Идиоты. А самый главный идиот - я.
      Как всегда при расставании, Лорд начинает нервничать, раздражаться и включать 'этого несносного злого эльфа'. Вопрос об Эрике меня удивил, меньше всего я ожидал от Лорда интереса к начинающему художнику Циммерману. Начав говорить о Курильщике, я незаметно для себя (и как это только получается?) соскальзываю на тему психологии, детской психиатрии и... - 'собственно, я подумываю о работе в интернате для слепых и слабовидящих, я уже был там и видел этих детей, они...'
      Дурак, вовремя обрываю себя, зачем? Не хватало, чтобы об этом узнал он. Останавливаюсь, внимательно гляжу на грустное и спокойное лицо Эльфа. Он шутит, что я забыл слова.
      С облегчением понимаю, что, кажется, последние минут десять Лорд уже не слушал.
      Вроде бы не прокололся, психолог хренов. И прекрасно. Мне вполне хватило последней встречи с Чёрным, около года назад. Отношения у нас с ним ровные, если считать отношениями редкие встречи, которых нельзя было избежать, например, при приезде в общину бывших домовцев, куда настойчиво приглашал меня Рыжий ('посмотришь, как живём').
      Однако в последний раз Чёрный неожиданно предложил посидеть в кафе и поговорить 'за жизнь', как он с усмешкой выразился. Был чем-то недоволен, даже мрачен. Я, даром что будущий психолог, не сразу понял, а когда понял, было уже поздно, - оказывается, нам опять есть что делить. Вернее, кого - Курильщика. Он, видите ли, недавно с ним разговаривал. И... в следующие двадцать минут я, едва не открыв рот от удивления, узнал о себе следующее: я слишком много уделяю внимания Эрику. И его отцу. И вообще, плохо на него влияю (на Курильщика). Ибо не даю ему забыть о Доме. Живое напоминание, так сказать. Тут следует заметить, что по негласному договору ни с Эриком, ни особенно с Чёрным мы о Доме и обо всём, что с ним связано, не разговариваем, только о сегодняшней жизни. Это как в Доме - ни слова о Наружности, только здесь наоборот.
      Я попытался вставить хоть слово, но куда там! 'Бедняга Эрик, он и так много настрадался!' А тут ещё я, и практически украл у него отца. 'Бедный Йорик!**....то есть Эрик', - попробовал я свести всё в шутку, но Чёрный иронии не оценил. Я начал раздражаться, не потому даже, что он был во всём не прав, а просто не люблю, когда мне указывают, ещё и в таком тоне. Я попытался донести это ему в доступной форме... К сожалению, выпито к тому времени было уже немало.
      На нас уже стали оборачиваться с соседних столиков. Этот идиот начал кричать, будто я неправ и виноват перед ним, что меня уже сильно возмутило. Если я в чём-то и виноват, то больше перед Курильщиком: не объяснил многого, не сказал что-то вовремя, хотя вообще я им не нянька. 'А Эрик... правильно говорил Слепой, это ты сбивал его с толку'. 'Я?! Да я его, можно сказать, от вас защищал!' - заорал Чёрный, бледно-голубые глаза стали совсем бешеными. Какой-то проходящий мимо человек, наверно, местный работник, тронул за плечо и доверительным тоном сообщил, что 'уже поздно и кафе скоро закрывается'. Народу ещё хватало, но мы не стали спорить.
      Свежий воздух почему-то не подействовал на Чёрного отрезвляюще. 'И вообще,- вдруг, понизив голос, зашипел он, уткнув в меня палец, - я понял: это ты перед своим слепым братцем (он выделил это слово) виноватым себя чувствуешь, да? Так иди за ним и воспитывай, если получится, а мне тут лепить не надо про долг и всё остальное. А Эрика оставь в поко...'
      Договорить он не успел. К сожалению, я всё ещё плохо контролирую силу протезов.
      Смутно помню, как нас кто-то разнимает и просит успокоиться, как ловим такси... Потом - словно вспышка в памяти - мы уже у меня дома (почему не в общине - чёрт его знает). Смазываем синяки и ссадины, Чёрный с носом, забитым ватой, лежит на диванчике и стонет, что у него сотрясение мозга, не забывая костерить меня на чём свет стоит, я вяло огрызаюсь в том духе, что нельзя сотрясти то, чего нет. Он скоро засыпает, я обрабатываю себе заплывающий глаз и ссадину на подбородке, горько усмехаюсь: однако, навыки налицо. При встрече с некоторыми бывшими состайниками лучше иметь при себе походную аптечку...
      Утром выпроваживаю едва проснувшегося Чёрного, который неожиданно решил сменить гнев на милость. 'Ладно, старик, извини, я не знал, что для тебя так болезненно', - он, по-видимому, не прочь продолжить беседу, но с меня хватит. Закрываю за ним дверь, морщусь от головной боли, скептически осматриваю физиономию в маленькое зеркало в ванной: хорош 'подающий надежды' психолог, нечего сказать. Похоже, сегодня институт проживёт как-нибудь без меня.
     
     

* * *

     
      ...Пора прощаться. Мы вышли на окраину города, здесь заброшенные железнодорожные пути, выгоревшая за лето трава. Пустынно. Закатное солнце красное - завтра снова будет ветер.
      - Лорд, мне надо идти дальше. Одному.
      Он смотрит куда-то вдаль, покусывая губу.
      Моё 'бездыханное' тело сейчас лежит в моей комнате в наружности. Процесс перехода тяжек и, мягко говоря, некрасив. Я не хочу, чтобы он видел.
      - Я провожу.
      - Я же сказал: нет. Зрелище не из приятных.
      - Чёртов эстет.
      - Какой есть.
      Заметно холодает, но Эльф не надевает лёгкую куртку, которую держит в руках.
      - Сфинкс, ты должен быть здесь, - после долгого молчания говорит он тихо и уверенно. Мы сошли с тракта. Здесь уже совсем темно, и я почти не вижу его лица. Зато слышу мрачно-иронический тон в его голосе:
      - А ты не боишься однажды застать тут мой 'хладный труп'? Пока ты там ещё надумаешь сюда вернуться...
      - Ну вот, начинается, - бормочу я. Обнимаю его своими руками так сильно, как только могу. Стоим молча. Глажу Лорда по волосам, истрёпанным ветром. Он отдёргивается, смотрит в сторону, лицо каменеет. Солнце посылает прощальный свет, оно 'на последнем издыхании' (его же, Эльфа, выражение). В свете садящегося солнца его профиль кажется трагическим, нереально красивым. И я ничего не могу с этим поделать.
      - Ты совсем замёрзнешь.
      - Нет. Так когда ты придёшь в следующий раз? - спрашивает обманчиво спокойным тоном. Глаза словно стеклянные. Странно блестят, лицо горит (от холода?). Вздыхаю, целую его в лоб.
      - Я дам тебе знать, обязательно. И скоро.
      - Я ещё не умер, - недовольно бурчит он. Целуемся по-настоящему.
      ...Время идёт, спешит, торопится - мимо нас.
      - Мы как соучастники с тобой, - шепчет он. Светлые волосы лезут мне в рот.
      - Соучастники чего?
      - Всего, - Эльф отворачивается, подставляя ветру разгорячённое лицо.
      Где-то вдалеке шумит поезд, мерный стук отдаётся в ушах. А ветер тем временем налетает порывами всё сильнее. Пора. 'Время уходит'...
      ...Смотрю на тонкий силуэт до тех пор, пока он полностью не тает в кромешной темноте. Прощай, Лорд. Увидимся? Закрываю глаза - на дне их навсегда останется прекрасный образ. Время над моей памятью не властно. Я знаю.
      Завтра меня поглотит Наружность.
     
      Всегда находили?
      Не знаю, не знаю!
      Мы болью платили,
      Бездумно страницы листая
      Неписаных судеб.
      Ни ада, ни рая...
      Мы были, мы будем -
      Я знаю, я знаю*
     
     
      *В тексте использованы слова песни С. Сургановой 'Увидимся снова?'.
      **Названия музыкальных композиций британской рок-группы 'Muse'.
      **восклицание принца Гамлета над черепом Йорика, бывшего королевского шута. Сейчас может употребляться в шутливо-ироничной форме как сожаление о бренности бытия.

     
     
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список