Остапенко Александр : другие произведения.

Ныне у вас были тыквы-горлянки, вмещавшие по пять даней. Зачем было печалиться, что ковши из тыквы мелкие? Почему бы не связать их в большой плот и не плавать по рекам и озерам? Ах, как вы не сообразительны! Чжуанцзы Профессор следил за тем, как переполняется чашка, и, наконец, не выдержал: "Она же переполнена. Больше уже не войдет!" Так же, как эта чашка,- сказал Нан-ин,- Вы полны Ваших собственных мнений и размышлений. Как же я смогу показать Вам Дзен, если Вы сначала не опустошили Вашу чашу?" 101 дзенская история

Вот они, эти бедняги. Остались одни на раздолбанной планетке. Сами-то почти все целы-невредимы, физически, но сколько всего пережили. И единственное, что у них есть - осознание собственной глупости. И по кучке вожделений на каждого. В глаза друг-другу смотреть не могут, ха! Действительно, по дурацки ведь все получилось... Но никто в этом, вобщем-то, не виноват. Не из тех выбирали, если хотели ум человеческий демонстрировать. А люди в целом-то хорошо себя показали. Вот, Мириам - лежит, вся окровавленная, досталось ей бедняге. Даже жалко почти. Умом жалко. Утро только, вернулась вместе со всеми на родную Землю, а тут такой удар! Спустя несколько часов - еще один. Просто взбесились они, это не вызывает сомнений. Но чего же еще можно было ждать? Каждый последующий шаг в размышлениях сжигал им мосты, и подобраться к пониманию уже было не под силу славным представителям рода человеческого. Даже странно, как мелочно решилась эта глобальная проблема. Глобальная ли? А решилась?

Они попались в ловушки установок. Никто, почти никто, не смог даже пройдя через собственную смерть перестать хоть на миг быть человеком. А есть ли в этом вина несчастных избранных? Все глупо, но ведь по другому быть и не могло? Человечество прошло длинный путь, захлопнуло за собой тысячи дверей, преодолело миллионы рубиконов, ведомое идеей поиска истины. Но кто же мог предвидеть такую развязку. Хороший урок преподан защитному механизму, жаждущему глубокого смысла жизни. Мир был для людей огромной розеткой, от которой каждый питался по мере необходимости. Все, электричество отключили за неоплату.

Нильс, ну что ты, так горько смотришь на горизонт? Где твой любимый? Какая теперь уж разница? Ты упустил свой шанс. Да, ты, профессиональный футболист, привык работать мышцами, не мозгами - тут, согласен, пространство для маневра невелико. Нет, не думай об этом, хотя... уже думаешь. Зачем? Это ведь ничего не решит, абсолютная бессмыслица! Недомыслие, запланированное ничто. Владимиру, разлучившему тебя с Георгом, несладко и без дополнительной ненависти. Тебе лучше стать серьезным. Вспомни о чем-то, что сможет хоть на миллиметр вытащить вас всех из этой огромной кучи дерьма. Зачем портить мысли такой ерундой? Вот подумай:

Вот! Люди! Гордость Земли! Только не продолжай мысль об этом русском, Владимире... Он же ни в чем не виноват. Ты избрал козла отпущения, хотя точно так же мог бы обрушить гнев на любого другого члена команды...

Да, именно этот последний проход и выбил твоего возлюбленного из числа лучших футболистов планеты, поставив на его место Владимира. Но ведь турнир проводился для отбора самых сильных, способных достойно провести матч с коммандой богов! И целью было отнюдь не участие. Лишь победа людей провозглашалась условием выживания. Ты должен был смириться с результатами и направить дальнейшие силы только на достижение успеха...

Сейчас нужны лишь те воспоминания, которые принесут успокоение. Но вижу, ты не в состоянии. Когда мы в первый раз встретились? Кажется, уже в камере. До этого, конечно, доводилось видеться - по телевизору. Но лично - лишь тогда, перед самой смертью. Ты был очень зол. Глаза впивались во Владимира, затем направляли вектор ненависти вниз, к полу. После оглашения результатов ты не смог даже повидать своего любовника. Вы стояли рядом, когда очередной виток судьбы делал петлю вокруг его шеи, а потом бедолаг-победителей уволокли в фургон. Вас отвозили на бойню... Там команду уже сутки ждал Рудольф, лучший тренер. Меня, первого среди футбольных судей, привезли лишь на следующий день.

Нам очень повезло - двенадцати мужчинам и женщине, которая переплюнула тысячи соперников, одинаково стремящихся попасть в сборную. Можно с уверенностью сказать, что никакой предрешенности событий быть не могло. Все случилось спонтанно. Случай, сделавший нас последними, способными что-то решить. Ха! Таких героев выставила Земля, вогнанная в удручающую безвыходность волей богов.

Я вошел в комнату, где находились избранные, и сразу почувствовал ауру обреченности. Тогда я не стал вас разглядывать, слишком был потрясен тем, что стал Лучшим. Удивлялся, как они умудрились так меня завести. Столь сильное стремление к победе... Никогда больше, ни до, ни даже после мне не доводилось испытывать подобного. Сейчас я понимаю, что это была лишь умелая манипуляция волей к жизни. И еще - способ помешать благородному порыву человечества использовать грязные методы борьбы за существование. О да, правительства и союзы как могли пытались продвинуть своих людей в число избранных. Их усилиям активно мешали боги, однозначно изъявившие свою волю.

... к этому лозунгу они добавили лишь, что будут сами отбирать сильнейших.

Тогда в комнате передо мной выросла стена взглядов. Все вы были между собой знакомы, лично или заочно, я же предстал перед лучшей командой человечества черной лошадкой, волей случая прибежавшей на четверть корпуса быстрее остальных. Для разговоров не осталось времени. Последующие события произошли слишком быстро.

Первым умер Рудольф. Его отправили в ничто молниеносным ударом в переносицу. Увидев это, все зашевелились. Послышались ругательства, даже Мириам не сдержалась. Нильс заорал, что всех нас надули и не стоит умирать без сопротивления. Глупый. Его убили следующим. Длинный нож насквозь пронзил горло, глаза закатились, кровь побежала по белой рубашке, вылилась на пол. Далее должен был умереть Наосиге, единственный, кто остался спокойно сидеть в кресле. Его умиротворенная поза свидетельствовала о полной готовности распрощаться с человеческой формой существования. Дух японца витал внутри и снаружи, пульсируя и переливаясь оттенками зеленого цвета. Короткая фраза, произнесеная тихим голосом - и нож оказался в его руке. Следующий миг - Наосиге на полу, живот оголен и выпячен вперед. Далее была моя очередь, но перед смертью я успел увидеть его нечеловеческое лицо, и услышать скользкий противный звук. Кишки японца мгновенно преодолели расстояние до пола, и расползлись по гладкой поверхности...

Ступень за ступенью, рывками, я приближался к двери номер сто один, за которой уже отчетливо виделось то, что хуже всего на свете. Зеленая дымка стала грязно-коричневой, комната вздулась от криков миллиардов людей, втиснутых в тела несчастных избранных, которые корчились сейчас в муках превращения. Хрип последней оставшейся женщины возникал то тут, то там, надуваясь, как гигантский воздушный шар.

Сквозь затуманенный взор прорвался вдруг яркий, но размытый кадр: Питер ползет по полу, в то время, как над ним склонилась фигура убийцы. Нож занесен для последнего удара. Он уже летит вниз, и я осознаю, что вонзаю холодное блестящее острие ему в плечо. Затем вытаскиваю лезвие. Поднимаю руки для последнего удара. На мгновение поворачиваю голову и вижу Нильса. Лицо раскраснелось от усилий, в руках - тонкий длинный гвоздь. На полу под ним лежит Владимир. Он еще жив, но вряд-ли понимает, что происходит. Отупевшее от истязаний лицо надулось, покрылось каплями крови, мочи и пота. Весь исцарапанный и исколотый, он мычит от прикосновений разрывающего ткани орудия мести. Со смертью в него впитывается любовь Нильса к Георгу...

Ловлю взгляд Рудольфа. Он потирает руки и грустно глядит на открывающееся зрелище. У его ног успокоилась, наконец, Мириам. Наосиге - рядом со мной - озирается по сторонам, спокойный, как и прежде. Наверное, он и прикончил меня. Какая, впрочем, теперь уже разница?

Одним движением останавливаю мучения Питера. Последнее содрогание, и он погружается в сладостный покой. На диване неподвижно сидит Рейнер, ушедший из жизни с хрустом шейных позвонков. Его, очевидно, прикончил Диего. А тот не успел увернуться от ножа, умело вставленного прямо в сердце красавчиком Джо. Этот нашел свою смерть очень быстро - кто-то, наверное Макс, счел своим долгом перерезать ему горло поднятым с пола ножом. Им же воспользовался Тилль, захвативший оружие в драке и умудрившийся вспороть живот противнику. Глубокая рана в боку, полученная в этой возне, быстро вырвала его из обмякшей телесной оболочки.

Единственный, кто пока еще жив - это Курт. Он готовится присоединиться к остальным. Все внимательно за ним наблюдают. Считают секунды... и вот уже силы покинули его. Последняя судорога тела зовет нас вперед.

Все это было перед матчем, когда вы лишь копили свои силы на решающий поединок. Что же теперь? К какому будущему вы пришли? Здесь и сейчас, на глыбах каменного острова, куда вас забросило обратное превращение, будущее укрывается за молчаливыми серыми тучами. Нильс, ты не насытился тогда содеянным в комнате? Как же сильна человеческая любовь! Сколько еще раз Владимир должен умереть, чтобы Георг был забыт? Ты отвернулся от остальных, даже от Наосиге. А он счел тебя недостойным учеником и ищет другого, кому можно приоткрыть завесу мудрости. И мне сложно назвать это наивностью. Даже боги склонны надеяться, теперь я знаю.

Я думал над тем, для чего мы убивали друг друга. И понял... Вся ненависть, страсть и человечность должны были навсегда остаться в той комнате. Уйти с пустыми руками, сжечь багаж, - вот, к чему нас призывали. Ритуальный акт самосожрания - символ превращения - был необходим как подготовительный этап.

Мириам, бедняжка, теперь ты их ненавидишь. Меня и Наосиге тоже. Его-то за что, глупая? Впрочем, легко встать на твое место. Ты, которая наравне с остальными потеряла все, вынуждена была принять мученичество, сделавшись жертвой их совокупного насилия. Молодая, некрасивая, но все таки - женщина. Они воспользовались этим, чтобы отомстить. Человечество принесло тебя в жертву за собственные ошибки. У него был подобный опыт и ранее. Сила бессилия заставила их сделать тебя окончательным врагом человечества... Ты лежала на засыпанной сухими ветками поляне и терпела, терпела, терпела... Не было сил, чтобы отбиваться от этих обезумевших похотливых тварей, которые еще вчера были твоими последними друзьями. Нильс - единственный, кто остался в стороне, - несчастный, отрешенный, смотрел вдаль и стыдился. Ты ненавидишь его за то, что не вступился и не защитил... Напрасно было ждать помощи от него. В сотый раз проигрывая в памяти вчерашний матч, Нильс никак не мог справиться с охватившей его беспомощностью. Парадокс мысли и чувства затемнял сознание.

Впрочем, ничего удивительного. Гораздо более странной выглядела бы светлая мысль. Нильс, смог бы ты перепрыгнуть через голову и отдать тогда инициативу Владимиру? Голевой пас при счете один-один. А ведь это, возможно, все бы решило! Нам, избранным, был предоставлен шанс, но воспользоваться им оказалось невозможно...

Наосиге понял свое предназначение в тот момент, когда Земля, живописно вильнув в пространстве, влетела от его ноги в космическое лоно. Счет тогда сравнялся, восстановив утраченную надежду. Уже мертвое человечество снова получило шанс...

Впрочем, сейчас все стало на свои места. Над вами смилостивились и отпустили обратно. Вас возвели в сан, сделали правителями целой планеты. Что с того, что вся она разрушена вашими же ногами? Что с того, что еще вчера вы могли стать богами и распорядиться Землей совсем иначе? Наконец, какой толк от того, что вы неспособны правильно использовать даже то, чем обладаете? Теперь вы всё знаете, но время ушло. На третий день чудесная сила иссякла, коль скоро вы не поняли ее природы. И не поняли бы, если бы Курт не завопил: "Где же проклятый судья??!"

Утром, когда вы надеялись сплотиться и успокоиться, Наосиге разрушил иллюзии, взвалив на спины груз тяжестью в многие миллиарды умерших и еще не родившихся жизней. Он рассказал вам, где я, и что случилось сегодня утром. Он также напомнил о том, как быстро погибло накануне население планеты, так уповавшее на этот матч. Его слова вызвали перед глазами картины страшных катаклизмов, обусловленных взаимодействием Земли, этого огромного футбольного мяча, с другими планетами и вашими нечеловеческими ногами. Вы вдруг почувствовали острую нехватку чего-то важного, утраты чего вы даже не заметили. Все мы были богами до сегодняшнего утра, но лишь немногие смогли сообразить, что с этим делать. Наосиге и я... А остальные...

Рассказ Наосиге надолго погрузил вас в уныние и растерянность. Никто не мог вымолвить и слова... Потом Мириам пустилась в долгий пляс истерики. Тилль, один из немногих, кто нашел с ней общий язык вне футбольного поля, сделал попытку успокоить женщину. Она никак не поддавалась, обвиняя всех и вся в смерти ее матери, мужа и двоих детей. Тилль взбесился и набросился на Мириам, пощечиной заставил ее отступить на несколько шагов, затем, проделав в воздухе дугу кулаком, сшиб женщину с ног. Плач и стоны усилились. Проклятия, смоченные слезами, полосовали, словно плетью, взвинченных футболистов. Некоторые ринулись на помощь Тиллю, остальные же подошли ближе; только Нильс продолжал неподвижно сидеть на камне. Они обступили несчастную, ошалевшую женщину и стали беспощадно избивать ее ногами. Рудольф, не выдержав, протолкался к Мириам и силой никому теперь не нужного тренерского голоса попытался остудить их пыл. Смешную фразу он тогда проорал:

- Будьте же людьми, наконец!

О да, вам надо было прислушаться. Именно тогда, когда вы опять вернулись в человеческую плоть... Но мозг уже покрылся мутной пленкой. Питер, ты оттолкнул Рудольфа в сторону, и бросился к Мириам. Но не для того, чтобы избивать. Ты принялся стягивать с нее одежду. Ту, которая досталась ей при обратном превращении... Остальные поддержали инициативу. Возбуждение пробилось сквозь ярость и полностью ее вытеснило. В стороне остались лишь немногие. И мы с Наосиге молча наблюдали за этим... Для Мириам все кончилось быстро. Вы толкались и едва давали друг-другу довести дело до конца. Свора собак дралась за кусок мяса. Это грозило перерости в настоящую грызню, но с каждой минутой желающих удовлетворить похоть оставалось все меньше и меньше. Вскоре чуть-живое тело осталось неподвижно лежать на ветках...

Я посмотрел Наосиге в глаза. Он ответил спокойным, уверенным взглядом. Мы вместе осмотрелись, и нашли увиденное удовлетворительным. Каждый по-своему. Я указал ему на Нильса, все еще неподвижного, и кивнул в знак прощания. Кто знает, что там скрывается за черными тучами? Мне теперь нет до этого дела. Интересно другое...