Два человека
Жили были два человека, которые никогда ничего не хотели делать вместе. Каждый из них был полностью уверен, что виноват в этом другой. Всякий раз, когда кто-либо из них проявлял инициативу к совместному времяпровождению, другой напрочь отказывал ему, делая это в жестких тонах, ни на секунду не допуская мысли о компромиссе. Но так было не сразу. Сначала...
Все было хорошо. Нет, просто замечательно. Их было всего двое на весь необитаемый остров. Они встретились совершенно случайно и сразу поладили. Они много разговаривали и были почти счастливы. Единственное, что было не так - необходимость на ночь расползаться по берлогам, каждому в свою. Они не видели той очевидности, которая заставляла их так поступать, но не позволяли себе идти против нее слишком часто. Каждый из них объяснял это по своему, а обсуждать такую необходимость им в голову не приходило.
Друзья часто были вместе и довольствовались этим. Собираясь на нейтральной полосе, уставшие от дел насущных или, наоборот, отдыхающие, они брались за руки и долго, перебивая друг-друга обсуждали все, что приходило в голову. Лежали, уперевшись в один столб дерева, и водили глазами по небу.
Так было долго. Они не были еще прагматичны и наслаждались пустой тратой времени, заполненного разговорами. Это было единственное, что они делали вместе, но поскольку обоим это приносило неописуемое удовольствие, задумываться о чем-то другом не имело смысла. Так проходил день за днем, месяц за месяцем.
Затем место у дерева осточертело сначала одному, потом, со временем, и другому. Кто знает, почему? Впрочем, это не важно. Встретившись очередной раз в надоевшей точке они состроили кислые мины и принялись искать очередную тему для разговоров. Она, разумеется нашлась, но время, потраченное на ее поиски было пропорционально длительности ее обсуждения.
Подумав, они решили, что будут встречаться под другим деревом. Его хватило ровно на один месяц. Затем оно также объявилось запретным. Спустя еще пару месяцев они поняли, что дело не в месте, и искать собаку надо в другом. Где же именно, понять ни один из них не смог, поэтому вернулись на нейтральную территорию и продолжили буравить глазами небо.
Иногда на остров набрасывалась гроза, и тогда друзья не виделись достаточно долго. Поначалу это очень тревожило каждого из них. По ночам они метались в постелях, спали плохо и снились им преимущественно кошмары. Настроение было пресквернейшее, воды, захлестывающие их берлоги извне, не могли сравниться с теми бурями, что клокотали у них внутри...
Но это было лишь иногда. Бывало, впрочем, и так, что гроза делила остров на две части, одна из которых продолжала наслаждаться хорошей погодой, предоставляя другой тонуть с беспомощным криком. Но грозы проходили, не оставляя и следа. Ветер, песок и солнце высушивали лицо острова от слез ушедших дождей. Мерно накатывались волны на берег, спокойствие и тихая радость обволакивали вечерние встречи верных друзей словно туман.
Первый их раздор произошел нескоро. Их все еще было двое, но теперь они были на грани слияния. Остров вдруг начал наполняться какими-то непонятными существами, которые невероятно заинтересовали одного из товарищей; у другого же вызвали смесь отвращения и обиды. Поначалу эти существа, которых для простоты мы будем называть уродцами, не очень отвлекали наших влюбленных. Им по прежнему было о чем говорить и где встречаться. Необитаемый (в прошлом) остров таил еще много укромных местечек.
Но баланс все же был нарушен. Как ни старались, друзья не могли его восстановить, даже за счет серьезных жертв. Порой это сильно портило им настроение. Приходилось бороться не только с внешними факторами, но еще и с собой. Каждый старался, как мог, успокоиться и успокоить товарища, они даже составили договор об обоюдной лояльности, которого долгое время безукоризненно придерживались... Пока была надежда и вера, что это что-то дает. Спустя некоторое время у каждого в душе натерлось с несколько дюжин мозолей, которые они пытались засыпать сахарной пудрой, чтобы обмануть и самих себя. Это положение усугублялось еще и тем, что племя уродцев, некогда появившееся неизвестно откуда, было условно разделено на две неравные части. К первой, большей, лежало сердце друга, изначально питавшего к ним слабость. Другой же товарищ избрал для общения лишь незначительную их часть, да и то из-за возникшей в самом начале неприязни редко уделял им внимание.
Впрочем, второй товарищ обзавелся увлечением, непостижимым, а точнее, неосязаемым для первого. Он утверждал, что нашел целый мир странных голосов, обитающих в огромной раковине, найденной на берегу моря. Сколько первый ни слушал, он не мог услышать там ничего, кроме чистого шума волн. Никаких осмысленных речей, о которых говорил его товарищ... Впрочем, это его особенно не беспокоило, если друг предпочел ему раковину с ее голосами - значит так тому и быть. Он знал, что уже не удовлетворяет потребнеостей товарища в совместной беседе, возможно, оттого что слишком много общался на языке уродцев и уже более не мог как раньше взирать на мир. А может, раковина слишком завладела его другом. Были, конечно и другие предположения, но все они так или иначе сводились к этим двум.
Однако нельзя не заметить, что дальнейшие взаимоотношения отчасти были обусловлены халатностью то ли одного, то ли обоих товарищей. Они стали подобны морю, колышущемуся под луной и зависящему от тысячи мелких факторов. Уродцы и голоса, заполонившие их остров, слишком привязали друзей к себе. Совместные инициативы были уже не так привлекательны им обоим, и связано это было все с тем же. А тут еще и климат начал меняться. Прохладный ветерок застыл, живописные тучки уползли с неба, открывая головы беспощадному воздействию солнца. Теперь их взгляд дырявил небо лишь затем, чтобы в очередной раз проклясть светило. Странная пелена возникла в воздухе, залепила глаза и просочилась во все процессы, протекающие в их головах.
Прежнее место встреч куда-то исчезло, оставив после себя сладкий привкус утерянного рая. Каждый из товарищей таил воспоминания о том, былом, но не мог вырваться из грубого панциря ипохондрии и варился в собственном соку в капсуле со стенками из душевных мозолей. Они храбрились, в той или иной мере делали вид, что могут с этим бороться, но силы постепенно покидали их. Ледяная усталость все быстрее подкрадывалась к их сердцам, не останавливаемая теплом, которое подозрительно там пульсировало.
Так и оставили мы наших товарищей, не узнав завершения этой истории. Насколько известно, остров там еще стоит, и, пожалуй, никогда не исчезнет. Кто населяет его - неизвестно, не так то просто добыть такую информацию. Одни утверждают, что там все уладилось, другие с пеной у рта отстаивают мысль, что остров давно опустел. Третьи же, краем уха слышавшие эту историю, смотрят вдаль, сидя за своими рабочими местами, и думают о своем. Какое им дело до этих чудаков? Кому вообще есть до них дело?..
|