Аннотация: Идея появилась в бреду и сопровождалась надрывным хохотом. Фрагмент того, что, похоже, умерло, не родившись.
Придумано вместе с Лёшей Альбокриновым.
Вредители
- Мне надоело ловить этих вредителей, - сказал высокий дружинник, играя дубинкой электрошока в правой руке. - Идем обедать.
- Не забыл, что выставляешь за вчерашнее? - откликнулся низкий прыщавый подросток и ухмыльнулся при воспоминании о том, как во время их прошлой смены паразиты умудрились повалить его напарника на землю. И не подоспей он тогда вовремя, кто знает, сколькими укусами покрылось бы его тело!
Высокий махнул головой, блеснув в свете солнца начинавшейся лысиной. Его смуглое от загара лицо сжалось в гримасе отвращения и досады:
- Не понимаю, откуда их там столько взялось. И вообще, как такое возможно, чтобы эти гады объединялись в группы более чем по два человека?!
- Новая генерация, - и низкий снова ухмыльнулся, показывая желтые зубы. - Наука объявит нам благодарность.
Ему явно нравились собственные шутки.
Лысеющий напарник бросил на него короткий взгляд, зажмурился от солнца и направился в общественную столовую, расположенную в полукилометре; добраться до нее можно было только мелкими виляющими переулками. Он не собирался ничего выставлять низкому, и тот прекрасно это знал.
- Нудная работа, - проговорил низкий. Его голова все время вертелась в разные стороны - это была профессиональная привычка. - Еще неделя и я сдохну от скуки, этот поганый город не ценит своих героев.
Высокий не отвечал. Он не любил разговаривать на такие темы, потому что совершенно ничего не приходило в голову. Ни одной мысли, которой не стыдно было бы поделиться.
Его жена - стареющая шлюха - закатила ему вчера очередной скандал, орала, брызгая слюной, что он абсолютнейший подонок, сволочь, зарабатывает копейки и не может составить ей жизненного комфорта.
- Только и знаешь, что гоняешь этих проклятых ублюдков! Будто они кому-то действительно мешают! Мог бы заняться чем-то действительно полезным! - орала она. - В выходные даже в Купольню выйти не в чем, одни лохмотья остались! Безбожник!
Он не рассказал ей о случае с нападением вредителей во избежание высмеивания и издевательств, которые и без того лились на его голову.
- Глянь! - возмутился низкий, и обогнал высокого. - Когда это они умудрились?!
Он остановился перед столбом фонаря, рассматривая мерзкие выделения вредителей, обильно покрывшие основание столба.
Высокий подошел сзади, и на секунду подумал, что низкий врет и ему вовсе не нудно гоняться за гадами. Новое поколение - они ведь все садисты. Таково было его убеждение, а также и причина частого молчания в присутствии напарника. Был бы с тобой такой как ты, молодой, думал лысеющий, часто моргающий дружинник, и ты носился бы по улицам как угорелый, размахивая электрошоком направо и налево, без разбору поражая всех попадающихся по пути вредителей, не предоставляя им и шанса на оправдание. Ведь вчера он поддался натиску этих паразитов только потому, что они ничего противозаконного не делали, хотя конечно, нападать на дружинника - это против закона! Но тогда он сочувствовал им, и не мог собственноручно наносить удары...
- Давай сначала все же пообедаем, - промямлил высокий, отводя взгляд от этого мерзкого зрелища, и удивляясь тому, что молодой все еще смотрел туда.
- Ладно, - неохотно ответил тот, - они далеко не уползут! Но согласись - это настоящая мерзость! И почему никто не позвал нас? Эй, ты! - это он обращался к седеющему, но все еще прямому старику, переходящему улицу в нескольких шагах от них. - Ты ничего тут не видел?
Старик на секунду остановился, пытаясь рассмотреть нахальную физиономию молодого дружинника, и засеменил дальше, не удостоив последнего ни одним словом.
- Гад, - выкрикнул ему вслед низкий, и, не дожидаясь, пока напарник напомнит об обеде, направился к столовой.
По дороге он не переставал возмущаться:
- Мы же десять минут назад проходили там! И все равно какая-то скотина это сделала! Нет, этого нельзя оставлять просто так! Эти вредители начинают по-настоящему меня доставать! О дух Купа, скоро я буду бросаться на каждую подозрительную харю, и вот тогда - берегись! Они попляшут еще под мою электромузыку!
И снова ухмылка. Злобная, преисполненная ненависти. Вот такая же точно была вчера и у жены, думал высокий. Только она смотрела на меня. Вот, значит, что она думала... Что же... Действительно, город не ценит своих героев...
Когда они вышли на площадь Купа перед столовой, рев летающих шлемов заполнил их головы. Напарники слышали его уже давно, как только вступили в последний переулок, а однажды их оглушил пролетевший над домами человек в шлеме; его тело беспомощно болталось в воздухе, руки были раскинуты в стороны, голова целенаправленно буравила воздух.
Как эти богачи могут так над собой издеваться, удивлялся высокий. У него внутри все сжималось, когда он представлял себя летящим высоко над домами, принужденный выпятить подбородок далеко вперед и не видя ничего от слез, застилавших глаза от неимоверного напряжения... Он летал так однажды, и хоть с тех пор технология изготовления шлемов существенно изменилась, он был уверен, что ощущения остались прежними.
- Ты просто слишком тяжел для таких штук, - сказал ему молодой прыщавый напарник, вожделенно наблюдавший за полетом. - Это чудо техники, которое по праву могут оценить только самые разумные и богатые... Эти богачи позволяют себе все что угодно, даже смех иногда пробирает, когда видишь какого-нибудь толстяка с галстуком, беспомощно болтающегося и пытающегося угнаться за собственной головой!
Он искренне смеялся, выходя на площадь и взирая на огромную статую привставшего на цыпочки Купа, из руки которого торчал шланг с льющейся из него водой. Наверное, думал, спасибо тебе, о великий родитель всех Купов, за то, что ты дал мне возможность быть счастливым, и не наделил этими снобистскими чертами, которые пестрят в моем высоком напарнике.
Низкий вздохнул, закладывая дубинку в футляр, и ускорил шаг.
Площадь Купа кишела людьми различных профессий и интересов, моловших языками или разглядывавших огромную статую из пористого мрамора, что несло в себе глубочайшую символику. Где-то тут была и жена высокого, они всегда встречались около статуи, и вместе под руку шли в столовую.
- Смотри, не пропусти свою, - ехидно проговорил низкий и почти бегом направился к столовой, оставив напарника всматриваться в лица по обе стороны статуи.
Вода, которая мощным напором извергалась из шланга в руке статуи, разлеталась по площади миллионами мелких брызг, подставить под них свою лысину было истинным блаженством в эту жаркую погоду. Высокий на секунду закрыл глаза и сделал глубокий вздох, удовлетворяя естественный порыв и в то же время исполняя ритуал поклонения. Все вокруг перестало существовать, он ощутил настоящее блаженство и радость, надежда на то, что его мукам есть предел, вдруг слилась с освобождением от зноя, мелкие капельки прохладного расслабления покрыли его облысевшую душу...
- Это он и есть, - представила она его какому-то среднего роста и невероятно мускулистому мужчине лет сорока. Она тащилась за ним по площади, пытаясь не отставать, что у нее получалось с огромным трудом.
- Добрый день, - скептический взгляд, сменившийся чувством блаженства, когда брызги достигли тела спортсмена.
- Ой! Какое облегчение! - воскликнула жена дружинника, все еще машинально сжимая мускулы своего спутника. Когда первая волна удовольствия спала, она, наконец, оторвалась от него и подошла к мужу.
- Ну как день, дорогой?
Его передернуло. Она всегда задавала этот вопрос, хотя прекрасно знала все возможные варианты ответов. Он не проронил ни слова, схватил ее под руку и повел прочь от памятника.
- Будем есть быстро, у меня еще куча работы, - шепнул он, когда они уже входили в помещение первого этажа. Второй этаж предназначался для богатых, которые в большинстве своем прилетали на шлемах. Те, кому не хватало места для посадки наверху, поднимались по лестнице, в толпе их можно было определить по красным глазам и полосам на шее. Их несколько ошалелый вид также говорил о многом.
Они уселись на свое обычное место в правом конце огромного стола во втором ряду. Дружинник знал, что там, на втором этаже, не такие огромные столы, каждый рассчитан не более чем на четверых.
Его жена сразу же нашла себе собеседницу.
- Мой муж сегодня совсем измучился, бедняга. Он порой такой уставший приходит, - тут она перешла на шепот, хотя ничего страшного сообщать не собиралась, - что даже святого Купа почтить не хочет!
- Я вас прекрасно понимаю, родная, - собеседница на миг оторвалась от пищи и щемяще-сочувственным взглядом осмотрела высокого.
Ему стало очень не по себе. Суп, который он принес из буфета, простояв в очереди целых десять минут, вдруг показался ему совершенно безвкусным. Грязная вонючая жижа.
- Ешь, милый, восстанавливай силы, - проговорила жена, оглядывая при этом зал в поисках спортсмена.
Он покорно окунул ложку в зеленую жидкость. На несколько секунд он отключился от этого мира, давая возможность поработать челюстям, жующим хлеб, и пищеводу. Когда он включился, тарелка была пуста, а жены уже не было рядом...
Он обернулся к первому столу, потому что сразу, когда все расселись, заприметил расположение недавнего знакомого. Он увидел и жену, и то, как кокетливо она передавала спортсмену тарелку с хлебом, но одно странное движение приковало к себе внимание дружинника.
Он спокойно встал и, похлопывая себя по правому бедру, где покоилась дубинка с электрошоком, направился в обход своего стола. Он проигнорировал удивленный взгляд жены. Достав дубинку, он вышел из столовой. Жмурясь от солнца, посылавшего свои лучи прямо ему в глаза, он все быстрее шел по направлению к статуе.
Вот он уже бежит. Смотрит прямо перед собой, дубинка наготове. Город должен знать своих героев! Милый должен питаться! Летать - это по-настоящему круто! Богатые и разумные - они платят ему гроши, но он будет честно их отрабатывать... Еще в школе его учили, что порядочность, умноженная в масштабах народа, приведет к благоденствию... И пусть не будет вредителей!..
Седая согнутая в три погибели старушка медленно продвигалась к памятнику Купа. Волосы ее были аккуратно собраны сзади, взгляд был устремлен вниз, под ноги...
Дружинник остановился так, чтобы она его не заметила. Он увидел старуху, когда она вышла из переулка, около памятника было совершенно безлюдно - все послушные жители города обедали. Фонтан скрыл его от ее старческих полуслепых глаз, зато ее фигура четко обозначалась за завесой воды.
Он обошел, со спины... остановился и принялся ждать... Старуха не замечала его, просто стояла, покачиваясь из стороны в сторону, так что он уже начал сомневаться, удержится ли она на ногах.
Старуха резко повернулась к нему! Сумасшедшая ухмылка, пена изо рта. Высокий всегда удивлялся их прыткости в таких ситуациях. Вот стоит еле дышащая старая полумертвая кочерга, а в следующее мгновение задирает юбку (они непременно носили юбки, старого образца, до самой земли), мерзко так ухмыляется, поднимая голову как можно выше, и извергает из себя потоки мерзчайшего кала! Дружинника более всего задевала эта ухмылка!
- Ах ты старая мерзкая скотина! - удар дубинки, старческий крик, слезы и вот она уже валяется в куче собственных отходов.
Еще один удар - в голову, там еще чисто, и еще раз. Уже без электрошока, просто избиение. Она ревет, пытается защитить лицо руками, но разве это возможно? Им завладела безумная ярость! Удары, удары, удары. Кровь, смешавшаяся с экскрементами и слезами, старческие стенания, нечленораздельные крики сквозь беззубый рот. И с каждым взмахом все громче и громче.
Начали сбегаться люди. Одним из первых был низкий. Ухмылялся. Картина его поразила: старуха уже не шевелилась, лежала, погруженная лицом в свои выделения, широко раскинув ноги. Глаза высокого горели огнем ярости. Он с трудом удерживался, чтобы не начать полосовать уже мертвое тело, но первый порыв уже прошел.
- Молодец! - хвалил напарник. - Глазастый, подлец! Как ты ее заметил только?
Высокий не реагировал. Он искал глазами жену. И не мог найти. Все подходящие хлопали его по плечу, называли молодцом, советовали, как лучше и быстрее всего отмыть дубинку, говорили, что именно такие дружинники им и нужны, что это было отличное доказательство его глубокой внутренней порядочности...
А жена так и не подошла.
Вечером она снова будет скандалить, грустно подумал высокий и направился за напарником в здание столовой, чтобы как следует отмыть дубинку от крови и выделений вредителя.