Остриков Константин Алексеевич : другие произведения.

Начало

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   (книга в процессе написания, старые главы меняются, в них появляются целые куски текста, главы сливаются и поглощаются)
  

Предисловие от автора.

  В предисловии хотелось бы извиниться перед своими друзьями, знакомыми и вообще человечеством за то, что я украл у вас кучу мыслей и написал их сюда. Всё дело в том, что бабка-повитуха научила меня читать мысли, и самые удачные из мыслей прохожих и друзей я скомпоновал кое-как в книжку - авось кому пригодится. Хотя, удобнее всего заниматься этим сложным ремеслом - читать мысли - в Интернете или в печатном виде.
  Для удобства поиска некоторые главы будут называться каким-нибудь вообще не связанным с содержанием главы умным словом. Если читатель не найдёт в книге ничего нового для себя, так может хоть какое-нибудь умное слово будет для него незнакомым.
Для повышения чувства собственной важности по поводу собственной ложной начитанности, я поместил в книгу ударное количество отсылок, но сноски по их поводу давать не стал, дабы у чего не уловившего читателя не возникло неоправданное чувство собственной глупости. То, что вы чего-то не читали/не слышали/не видели не делает вас тупицей или отсталым от какой-то мнимой "жизни".
Большинство шуток покажутся вам крайне неудачными, это сделано специально.
В книге отсутствует какая бы то ни было логика повествования, это тоже специально.
Разные части книги написаны мной в разное время, потому с половиной всего написанного я не согласен.
Всё, что вам кажется имеющим смысл, на самом деле, действительно имеет смысл, потому что эту книгу мне надиктовал сам
кот.1
  
  
  
  Все концепты, которые можно узреть в книге, могут совпадать с реальными, однако эти совпадения абсолютно случайны, так как книга является результатом автоматической генерации случайного текста из подчёрпнутых в Интернете концептов.
  
  
  
  
  

Шут.

  роман в словах
     посвящается Шуту, который есть в каждом из нас.
       как он и просил.
  
  
  1.
  Вообще, вежливо и модно начинать книгу о ком-то вовсе не с него. Причём, чем больше страниц читатель ожидает, когда же он, наконец, встретит заявленное в названии имя, тем он более заинтригован. Круче всего, если читатель узнает, что это имя есть вовсе не имя, а ключ к разгадке, или чей-то тайный псевдоним, в общем, узнать, в чём смысл названия, можно, только полностью прочитав книгу.
  И вовсе не принято начинать книгу со слова "вообще". Да-да, я так и сделал.
  Но даже Шут сказал, что писатель из меня никудышный, поэтому пишу, что думаю.
  Поэтому сразу с места в карьер, с корабля на бал, с пустого в порожнее:
  Кто такой Шут.
  Впервые увидеть Шута можно только тогда, когда он дурачится.
  Если Шут не дурачится, значит вы видите его далеко не в первый раз.
  Ходят слухи, что Шута можно невозбранно впервые лицезреть на улицах столицы абсолютно унылым. Но тогда его никто не замечает, а значит - не видит.
  Я заметил Шута в метро. Он бежал за электричкой по перрону прямо мне навстречу. Я подумал: "Наверно, эта электричка увозит навсегда любовь всей его жизни". Но когда перрон кончился, и элетричка полностью скрылась в этой вашей в дырке в земле, Шут завопил: "Анатолий!" и засмеялся медленным и низким замогильным хохотом злого гения. Я стоял совсем рядом. Лицо у Шута было страшным, казалось, он убьёт каждого, кто к нему подойдёт. Тут он достал из кармана сигареты и взглядом предложил мне одну.
  - Не курю, спасибо, - спокойно отказался я.
  - Чёрт, я тоже, - контрастирующе быстро ответил Шут. - Вот ношу с собой, чтобы дать кому-нибудь закурить, а никто не хочет. - Он сунул нераспакованную пачку обратно в карман.
  - В метро вроде запрещено курить.
  - Да? Вся жизнь была потрачена напрасно.
  Он опустил глаза в пол.
  - Кто ехал в этой электричке? - спросил я.
  - Люди. Вроде ещё собачонку кто-то вёз, - чётким движением взведя взгляд точно мне в правый глаз, ответил мой собеседник.
  - Но зачем вы за ней бежали? Кто такой Анатолий?
  - Наверняка там был какой-нибудь Анатолий. Почему б за ним не побежать? Перрон-то не такой уж и длинный. Кстати, какой он длины, не знаешь?
   Я не знал. Как водится, предложил ему посмотреть это в интернете.
  - Интернет - это всё происки Дьявола - так же быстро выпалил он.
   Он действительно такой... странный или притворяется?
  - Ну почему же Дьявола - решил всё-таки возразить я. - Разве не чудесно, что люди со всего мира могут обмениваться информацией?
  - Бог не предполагал, что Мир будет един. Бог - антиглобалист. Значит Интернет и Большая Восьмёрка - происки дьявола.
   В смысле - не предполагал? Что это за бред? Что это за секта такая?
  - Ты антиглобалист Восьмого Дня?
  - Я Свидетель Великого Антиглобалиста - выпалил он, продолжая смотреть мне в глаза.
  - И как он выглядит?
  - Хмуро.
  - А почему?
  - Он слишком Велик, чтобы улыбаться.
  - А он и есть Ктулху?
   Собеседник изменился в лице и навалился на меня каким-то громким каркающим голосом:
  - ТЫ НАЗВАЛ ТОГО-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ?!
  - Я имею Право, - сморозил я.
  - А, ну тогда ладно - мгновенно расслабился Свидетель Великого Антиглобалиста. - Только покажи артефакт.
   Я достал из сумки первое, что попалось под руку: фонарик-брелок.
  - Ух-ты! - изумился мой собеседник, взяв его из моих рук. - Настоящий!
  - Попробуй, он ещё и вкусный.
   Парень подробно рассматривал фонарик, выпучив глаза.
  - Как Орбит "Сочный фонарик" - добавил я.
   Мой собеседник подумал немного и спокойно и медленно выдал:
  - Бородатый боян.
   Я улыбнулся.
   Он протянул мне фонарик и лихо и довольно уселся рядом на скамейку на перроне.
  - А давай.. болтать!
   Он сказал это таким радостным тоном и с таким заговорщицким выражением лица, что отказать было невозможно. Я присел рядом.
  - Ты хто? - спросил мой пышащий радостью и любовью к жизни собеседник, задорно таращась мне на переносицу.
  - Я Писатель, - улыбнулся я.
  - А я - Шут.
  - Заметно.
   Он самодовольно улыбнулся.
  - Давай дружить.
   Последний раз такое предложение я слышал лет в пять, от девчонки из садика, когда я поделился с ней своей раскраской. Одно из немногих воспоминаний того времени.
  - А давай - сказал я, так же заговорщицки щуря левый глаз.
  С грохотом приехал поезд метро.
  Шут [демонически] улыбнулся распахнутыми глазами.
  - Вот почему в народе нет меткого названия поездам метро? Электричкой не назовёшь, электрички - это пригородные. Поезда - это те, что междугородние.
  А в метро как? Только "поезд метро"? Что за ужас?
  - Ну можно говорить, например "Метропоезд".
  - Бу... Длинно. И как-то дюже официально. Нужен какой-то ласкательный суффикс.
  - Метропоездок? - я улыбнулся.
  - Не... Ну ты же Писатель, придумай что-нибудь.
  - Метрошныр!
  - Классно... Конечно, не из той оперы, звучит как-то дюже по-славянофильски. Попроще что-нибудь. И с суффиксом.
  - Попроще?... Метрошка.
  - Не, ну это... Хотя... знаешь, в этом что-то есть. Сам метрополитен метрошкой назвать язык не поворачивается, а вот электричку этого метрополитена - самое то.
  Мы немного помолчали. Последнее время мне даже нравится так "немного молчать", повесить в воздухе эту тишину, чтоб человек тоже её заметил, и чтоб этот молчаливый поиск темы объединял нас. Раньше в таких случаях я говорил то, что первое в голову взбредёт. И тема разговора получалась какая-то либо неинтересная и банальная, либо интересная только мне. Поэтому лучше уж понаслаждаться этой искусственно созданною мною же неловкостью, но выбрать тему поинтереснее.
  - Ты москвич? - спросил я.
   Ну вот. Нет ничего более стрёмного, чем опрашивать незнакомых людей стандартными вопросами.
  - Это смотря что понимать под этим словом, - таинственно заметил собеседник.
   Самое забавное в таких случаях - менять тему. Когда человек недоговаривает, ожидая уточняющий вопрос, а ты берёшь и обманываешь его ожидания.
  - Погода сегодня хорошая. - заметил я.
  - Да, согласен, неловкость так и витает в воздухе.
  Я ощутил, что мы оба так и упиваемся этой неспособностью людей говорить друг с другом о чём-то стоящем.
  - Как Вам новый роман Диккенса? - спросил меня собеседник.
   Лолшто? Новый?
  - Великолепно написан. - сообразил я. - Прямо уловил дух нашего времени. Модерново, что-то в этом есть.
  - Такой же бред, какой сейчас модно читать.
  - Абсолютно. Я даже удивился. Диккенс же, вроде.
  - Кстати, как Вам новый фильм братьев Люмьер? Неправда ли, очень изысканно, и затрагивает множество современных общественных изъянов? Такой, знаете ли, православный.
  - Да-да, этот поезд просто не может не натолкнуть на серьёзные философские рассуждения о жизни, предназначении, о том, что каждый должен идти за своей мечтой, по дороге, усыпанной знаками свыше, что нужно заметить стук колёс и спрыгнуть...
  - Да-да, порнография.
  - Да-да, порнография высшего сорта.
  - Высшего.
   Разговор наш был без тени усмешки или даже улыбки.
  - А всё-таки - я принял выражение лица "ну давай, выкладывай" (заговорщицкий прищур и полуулыбка) - кто такой этот Анатолий?
  - Да честно, не знаю. Анатолий - потому что Вассерман. Просто. Захотелось вытворить нечто абсурдное, абсурдироваться.
  - Что-что, коллега?
  - Абсурдироваться.
  - Как это?
  - Ну... не абстрагироваться, не абсорбироваться, а абсурдироваться.
  Я изобразил на лице непонимание (нахмур, губы трубочкой повёрнуты в левый бок).
  - Ну... - начал вкапываться в подробности Шут - когда тебе на ум приходит совершенно абсурдная роль, и ты, в реальной жизни, по большей части в одиночку (потому что если рядом есть не абсурдировавшийся человек, он будет дико смеяться и выведет тебя из абсурдированности), вживаешься в эту роль, причём настолько сильно, что окружающие считают тебя сумасшедшим, или же верят в абсурд, что, в общем-то полезно. Как говорила Королева из Зазеркалья.
  - Например?
  - Ну, всё, что угодно. Когда ты спрашиваешь у всех прохожих подряд, какой сейчас год и что это за страна; ну если так совсем крупно - когда долго и подробно рассказываешь попутчикам в купе о том, что ты с другой планеты, как у вас там плохо, и зачем ты тут; по мелочи - когда идёшь по улице, и каждый раз, когда видишь собаку или кошку, кричишь им вслед что-то похожее на японскую речь; когда представляешь, что перебираешься через болото, поэтому прыгаешь с одного кусочка асфальта на другой, тщательно изучая трещинки в нём, одновременно пригинаясь от прицельного огня из ближайшего дома; совсем по мелочи - когда переходишь дорогу строго по белым полоскам, идёшь только по красным плиткам и т.п. Но это почти не считается. Ты должен делать что-то нелепое, бесцельное, абсурдное. Причём, ты, как бы, сам веришь в это, поэтому раскусить тебя невозможно. Иногда довольно тяжело выйти из такого состояния.
  - И ты сейчас придумал какого-то Анатолия и побежал за... метрошкой? - я долго вспоминал свежепридуманный окказионализм. В моём голосе слышалось "Зачем?"
  - Вассерман же.
   Мы молчали. Я переваривал.
   Это вот так вот берёшь - и сходишь с ума. Абсолютно сознательно, на некоторое время. Ощущаешь мир совсем иначе. Веришь совсем не в то, что привык. А реакция людей, наверняка, просто поразительна. Сколько красок: удивление, недоверие, и в то же время растерянность: как человек может так убедительно говорить абсолютно абсурдные вещи? ЛЮДИ НЕ МОГУТ ГОВОРИТЬ АБСУРД СЕРЬЁЗНО. Люди вообще не могут говорить абсурд. А если и говорят, то смеются. А тут так раз - и говорит. И сразу мысль: а вдруг это правда? И твой мир сразу становится как-то немного шире и интереснее...
  Мои глаза открывались всё шире, я осознавал, что это...
  - Круу-то... - протянул я задумчиво.
  Шут довольно улыбнулся.
  - Люди делятся на два типа. Первые - которые говорят мне, что я идиот, и они совершенно правы, и вторые - которые говорят, что это круто. И они правы ещё совершеннее.
  Какая красивая фраза. Самое время закончить главу, а продолжить повествования вообще с другого дня, места и человека.
  
  ***
  
  - И ты, на мою радость, относишься ко второму.
  Да-да, я не сменил ни место, ни время. Поэтому главу не закончил, а поставил три звёздочки, чтоб заскучавший читатель мог забросить этот текст подальше. Не сменил потому, что не бывает так в жизни. Раз - и другое время, место и так далее. Вот и не сменил. Хотя, я вот так пишу, а потом читатель меня не раз поймает на этом занятии. Но слова-то красивые.
  - Писатель ты, говоришь? - спросил Шут.
  - Да.
  - Что пишешь?
  - Рассказы.
  - М. Пробовал романы - не вышло, повести - не вышло, рассказы - не выйдет; раньше после этого становились критиками, а теперь журналистами.
  - Вот как ты расписал мне карьеру, значит? - несколько обиженно проговорил я. - А сам-то ты кто? Что значит "Шут"? В цирке работаешь, или на детских утренниках?
  - Утренник-дневник-вечерник. Нет такого слова. Вечерка, вечеринка.
  - Чего?
  - Утренник - это мероприятие, а дневник - это книжица. Забавно же.
  - Не уходи с темы, погода хорошая.
  - Отличная!
  - Особенно в метро. Так что ты есть?
  - Я шучу.
  - Петросян?
  - Ну-у.
  - КВНщик?
  - Нет.
  - А как?
  - Это скорее, моё хобби. Я этим не зарабатываю.
  - А как ты зарабатываешь?
  - Насилую за деньги старушек. Обычно за их же деньги.
  - Уже верю.
  - А зря. Я действительно этим занимаюсь. Объявления даже мои в газетах есть, в разделе "Услуги". Объявления типа "пожизненная рента". Если дан не городской, а мобильный - скорее всего, это парни типа меня. Тебе звонит старушка, чаще всего она в курсе того, что это вовсе не про ренту, но когда не в курсе, соблазнить её не сложно. Тогда ты приезжаешь, а она тебя кормит, поит, и спать укладывает. И каждый день у тебя есть еда, любовь и крыша над головой.
  - Всё, хватит абсурдироваться; не верю ни единому твоему слову.
  - Иногда изнасиловать их старую родственницу просят её наследники.
  - И знать не хочу, зачем. Давай лучше поговорим... о бабочках.
   Дело в том, что каждый раз, когда не о чем говорить, я начинаю говорить почему-то не о погоде, как англичане, а почему-то о бабочках. Так повелось.
  - Тараканы на крыльях. Если б не их вкус, я б объявил на них такую же охоту, как и на комаров.
  - А-а, - я зачем-то скорчил из себя "знатока".
  - Что "А-а"?
  - Ну, охота.
  - А где вопросы: "что за бред?", "какая ещё охота?" - эти вопросы Шут почему-то пропищал голосом, иммитирующим, видимо, нечто женское.
  - Ну, понятно же всё. Мы убиваем комаров...
  - Но не все на них охотятся! - глаза его азартно вспыхнули.
  - Ну, как...
  - Я, бывает, закрою все мельчайшие щели, доступные дичи для побега, и выслеживаю их. Чуть найду - резкий хлопок по стене - и плюс один килл. Задача - убить всех комаров. Иначе наутро будешь кусанным.
   На словах про резкий хлопок он резко дёрнулся, глаза его всё ещё были налиты от хрусталика до роговицы безумием азарта.
  - Я, - сказал я, - я больше люблю охотиться за мухами. У нас на даче было просто куча мух, и пока взрослые работали на грядках, я заливал водой муравейники и убивал мух. Как-то раз я убил 76 мух за один день. Все их трупики я складывал на столе и пересчитывал, когда сбивался со счёта.
  - Ты псих.
  - Вовсе нет! Я... Писатель.
  - Пф. Если б ты не был психом, ты бы не отрицал, что ты псих. Все любят называть себя психами, идиотами, сумасшедшими - так они кажутся себе оригинальными. Тогда как то, что ты псих - это не достижение. Более того: то, что тебе кажется, что ты псих, уже доказывает, что твои действия кажутся тебе необычными, то есть у тебя есть представление о норме. Тогда как психи уверены, что ненормальные как раз-таки все остальные, а не они. Если ты считаешь себя психом - скорее всего твои "безумства" заканчивались бы типа странными шутками с друзьями, скорее всего, после или во время пива.
  Но так как ты отчаянно отрицаешь, что ты псих, это говорит лишь о том, что ты - самый настоящий псих.
  А потому, можешь этим гордиться. Но, увы, настоящие психи этим не гордятся. Они хотят стать нормальными так же, как нормальные хотят стать психами.
  - Подожди, но почему если я признаю себя психом, то я не псих?
  - Потому что здесь нет никакого давления: ты свободен считать себя психом или не психом (только молчи об этом врачу). То есть ты будешь считать себя, кем тебе хочется. А если тебе хочется считать себя психом - то ты не псих, поскольку хотеться тебе этого может только по причине своей осточертелой обыденности.
  - То есть если я решил, что я псих - я не псих. А если я решил, что я не псих - то я псих?
  - Ну, ты можешь считать себя не психом и быть не психом. Но тогда ты совсем скучный и тебе ни капельки не хочется отличаться от остальных.
  - А вдруг я великий мудрец.
  - Тогда ты будешь считать себя психом.
  - Почему?
  - Потому что мудрецы знают, что все люди - психи.
  - Но если все люди психи, кто тогда те, кто считает себя психами?
  - Психи, которые хотят отличаться от других психов особой психанутостью.
  - А ты считаешь себя психом?
  - Не считаю. Но, на самом деле, я псих.
  - Но если ты считаешь, что на самом деле ты псих, то ты не псих, но все люди психи, а значит...
  Я совсем запутался.
  - Ты псих, - сказал я Шуту.
  - Нет, ты псих, - обиделся он.
  - Ладно, мы психи, - радостно предложил компромисс я.
  - Нет-нет, "мы психи" - это уже точно синдром иллюзорной психованности. Люди не могут быть психами вместе, если они абсурдируются вместе - это значит, что они нормальнее нормы, потому что норма сейчас - это невротики, то есть психи.
  - Нормальный - это среднестатистический?
  - Нормальный - это хороший, здоровый, правильный, приятный.
  Я снова подвесил молчание, как топор в сигаретном дыму.
  Когда я отвёл длинный взгляд от метродорожного полотна, я увидел, что Шут спал, но знал, что ровно через 20 минут он проснется бодрым и полным сил. Любое промедление есть счастие для меня, ибо книгу читнуть могу я заставить себя, поскольку делать нечего.
  Проснулся Шут со словами:
  - Ты часто бываешь дома?
  Я удивился. Невольная мысль: "Обокрасть хочет?"
  - Ну да, я же Писатель. Пишу дома, - ответил я. Я и вправду был дома всегда после работы.
  - Ладно, обворую твою квартиру я потом, Писатель, когда ты будешь на своей не-писательской работе. А сейчас скажи, у тебя есть домашний телефон?
  - У меня есть мобильный...
  Шут перебил:
  - А домашний есть?
  Я помедлил и, удивлённо потягивая слова, произнёс:
  - Ну... Есть... Вроде...
  - А цифры в нём есть?
  Я улыбнулся, понял, чего он хочет, и продиктовал.
  - С тобой свяжутся - сурово пробасил Шут, встал с лавки, отдал мне честь почему-то по-американски и левой рукой, нырнул в арочный проём и его унес эскалатор в сторону неба.
  
  ____________________________
  1   "Этими словами ты лишь пытаешься избежать отрицательной неконструктивной критики, которая в отличие от столь тобою алкаемою конструктивной суть лишь оскорбления без аргументации. Ведь наверняка, как и любой бездарный автор, вместо великих вечных проблем ты пытаешься впарить читателю проблемы лично свои, будто твои юношеские прыщи кого-то волнуют. О себе слышать гадости ай неприятно, особенно когда пишешь о своих самых сокровенных эмоциях и мыслях." (с) Поздний Шут.
  2   Большинство неправильных знаков препинания, несуществующих слов вроде "нуда" являются авторскими в том смысле, что преследуется цель передачи интонаций устной речи, а это зачастую противоречит правилам. То есть, можно сказать "Ну, да", можно сказать "Ну да", а можно "Нуда". Впрочем, вся книжка пишется в блокноте, спеллчекером я пользуюсь редко, потому если я где-то неправ, нажалуйтесь мне, я подумаю над своим поведением.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"