Лика жарила мясо, готовила завтрак сыну, и сквозь сковородочное возмущение, чайника шипение, кошки завывание, и кранов воздыхания она улавливала гнетущую тишину в глубине утренней квартиры. Эта тишина давила на сознание и прогоняла из головы почти все мысли, кроме одной: "Когда же?!..." Всё самое важное в жизни Лики случилось вчера, а сегодня начался новый день, появилась новая точка отсчёта. Отсчёта чего? Суббота началась с привычных движений. Там, где-то в недрах ещё сонного пространства сын ожидал приглашения к столу, а тем временем беззвучно, чтобы не раздражать мать, сражался с компьютерными монстрами. На работу торопиться было не за чем, суббота только начинала свой разбег.
Лика с нетерпением ждала обещанного звонка. Ещё вчера при расставании она сказала Паше, что не стоит начинать глупый роман в их возрасте. Но, сказав банальную глупость, всё же надеялась, что мужчина поймёт правильно её глупые слова: она хотела, нет, жаждала продолжения случайно возобновившегося романа.... Сегодня, с самого утра, она ждала.... Бежали минуты, день пробегал мимо, а звонка от Паши не было до самого вечера! Что-то пошло не так, она сама во всём виновата, оттолкнула последнюю надежду..... В течение этого сумбурного субботнего дня ожидания Лики так и не увенчались успехом. В хлопотах к вечеру женщина забыла о своём желании, а вечером, неосознанно уперев свой взгляд в экран телевизора, украдкой, тихо вздыхала. Мысли её летали далеко, за ходом событий на экране Лика не следила. От непонятной обиды хотелось плакать. Так и не позвонил...
От Паши не было никаких известий ни в тот день, ни в следующий. Вся неделя прошла в повседневных хлопотах и заботах. Острота момента утратила свою остроту, но всё равно, глупое чувство неудовлетворённости и самобичевания, изнутри безжалостно грызло Лику всю неделю. Обещал, и не позвонил.... Сама виновата, сама!.... Как часто такие ситуации случались в жизни. Но то было, совсем, раньше, а сейчас горько было осознавать, что время истекает бесцельно и безвозвратно. Время не остановить, не уговорить, не обмануть, а вернуть можно лишь воспоминания, но зачем? Ведь в прошлом случилось столько преглупых ошибок!.... Уже никто не скажет, что у неё всё впереди. Годы безжалостно пролетели мимо неё, а она так и стоит памятником на пригорке своих воспоминаний, и мечтает вернуть назад то, что просмотрела, потеряла навсегда...
В пятницу вечером вернулась с работы уже затемно с полными сумками еды. Сложила продукты в холодильник, приготовила лёгкий ужин, и села смотреть телевизор в ожидании сына. Он тоже задерживался, даже предупредил об этом, позвонив в середине рабочего дня.
Два звонка раздались неожиданно и одновременно, заставив вздрогнуть от долгожданной неожиданности. Лика растерялась, не зная, куда бежать в первую очередь. Телефон требовательно кудахтал, заливался возмущённой трелью подвыпившего соловья, и звал в кухню, а входной звонок истерически тявкал голосом обезумевшей дворняжки, требуя впустить припозднившегося гостя.
" Раскудахтались оба, звери ненасытные! Кто бы это мог быть? Надо бы батарейку в телефоне заменить.... - с досадой думала Лика. - Сын бы не звонил так нахально. У него же есть свой ключ от входной двери!"
Подскочив к телефону и схватив трубку, Лика бросилась к входной двери.
- Кто?! - слегка задыхаясь, громко вскрикнула она, даже не подумав ответить возмущённой трубке.
- Ма, открывай, это я! - послышался голос сына.
- А где твой ключ? - спросила Лика, когда сын вырос на пороге.
- Куда-то сунул, и забыл. Сейчас буду искать.
- Ищи, ищи! - назидательно пригрозила сыну, и в трубку: - Алло!
- Лика, это я, Паша! - проскрипела трубка. - Ты извини....
Лика уже не слушала объяснений, испорченность трубки сейчас не раздражала, а, наоборот, спасала положение. Вся эта чепуха, которую усердно нёс Паша, была ей безразлична. Главное - он позвонил! Лика нежно и ласково прижала трубку к груди, и начала её поглаживать большим пальцем правой руки. Позвонил.... Всё-таки, позвонил! Лика снова приложила трубку к уху.
- Алло, я вас не слышу! - схитрила она, чтобы насладиться извинительными нотками приятного голоса.
- Алло, Лика! Это я, Паша! - снова возбуждённо кричала трубка, прижатая к груди.
- Паша, неужели.... - Начала было Лика, но не договорила, комок сырости неожиданно подкатил к горлу, мешая произносить слова. Запекло в уголках глаз. Паша выкрикивал извинения, объяснения, а Лика слушала, ничего не понимая, и вспоминала.... Давно забытые картинки бурной молодости калейдоскопом проносились мимо её сознания. Огромная прозрачная слеза бриллиантом медленно скользила по щеке. Он тогда тоже звонил и извинялся, а она и слушать не стала, бросила трубку на рычаг, и разлука продлилась почти сорок лет. Лика забыла о своём друге на долгие годы. И если бы не Галечка Сидихина, их сокурсница, той встречи могло бы и не случиться.... Нет, она больше никогда не сделает такой глупости, думала она и крепко прижимала трубку к груди.
- Ма, трубку у уха держат, так лучше будет слышно, поверь! - съязвил сын, проходя мимо неё по коридору квартиры. - Я ключи нашёл. Забросил в портфель, а они, там, в бумагах затерялись.... Я ещё и батарейку для телефона купил. Вставим, будет лучше слышно....
Сын прошёл в кухню, а Лика встрепенулась и послушно приложила трубку к уху.
- Лика, ты согласна?! - возмущённо скрежетала трубка голосом Паши.
- С чем я должна согласиться? - удивлённо воскликнула Лика.
- Леокадия Петровна, вы глючите! - взревела возмущённо трубка, совсем забыв, что в её середине трудится старая, отработанная батарейка.
- Я говорю, что завтра будет хорошая погода, и я тебя приглашаю на ипподром! - выпалила трубка.
- Чего, чего?! - удивлённо воскликнула Лика.
- Приглашаю тебя на конную прогулку по Голосеевскому парку! - возбуждённо кричал Паша.
- А с парашютом прыгать надо будет, подушку с собой брать?! - почему-то рассердилась Лика. - Вот, дурак, чего удумал! Ты о возрасте не забыл?!
- Лика, конная прогулка даже полезна для твоего остеохондроза! - почему-то рассмеялась трубка, и завяла, Пашка, гад, отсоединился.
- Ничего не поняла, - пробурчала Лика, и сунула трубку в гнездо телефона. В трубке что-то пискнуло, щёлкнуло, и она снова была готова к связи.
- А что ты должна понимать? - с интересом спросил сын. - Сейчас сделаем так, чтобы до тебя быстрее информация доходила.
- Что ты собрался делать? - сердито пробурчала Лика.
- Батарейку вставлю в трубку. А у тебя какие новости?
- Конная прогулка у меня завтра. Что в таких случаях надо надевать? - растерянно спросила Лика.
- Ого, мать, ты кого на старости лет умудрилась подцепить, молодого миллионера? Антиквариат нынче в цене! - съязвил сын.
- Ага, миллиардера! Ещё слово, и поколочу! - окончательно рассердилась Лика, и включила кран, чтобы помыть грязные тарелки.
- Ма, ты не сердись, я, правда... - смутился сын.
- Вот, ты уже здоровый мужик, а не понимаешь.... - обиделась Лика.
- Ну, прости, прости, - защебетал сын. - Сначала надо самой определиться.
- В чём?! - с досадой воскликнула Лика.
- Желает ли мадама принять предложение нового ухажёра.... - монотонно проговорил сын, закручивая последний винтик в трубку.
- Ах, ты, ж, ах, ты, ж! - Возмутилась, было, Лика. Но, сразу, как-то, осела, задумалась. А, действительно, хочет ли она принять это странное предложение? Ответ забил набатом в виске: "Да, да, хочешь, ещё как, хочешь! Не отвертишься!".
- Так, что же мне надеть? - беспомощно повторила свой вопрос Лика.
- Надо подобрать что-то из имеющегося гардероба. Наверное, мой спортивный костюм тебе великоват, но один раз его сможешь использовать. Штаны и рукава подкатаешь, наденешь мои кроссовки, и вперёд, фря, руби бубло на белый пароходик! Правда, может, больше и не будет поездок на лошадях в твоей жизни. Не упусти свой шанс!
Лето настойчиво напоминало о приближении сезона отпусков, и Лика готовилась провести свой отпуск в санатории на ЮБК. Уже и путёвки сын выкупил, и скоро уезжать надо, а тут предложили лошадиную прогулку прямо перед самым началом счастливых, свободных дней!
В субботу с самого утра Лика лихорадочно собиралась в поездку на лошадях. Глупая поездка, решила для себя женщина, и надумала отказаться от предложения. Но Паша с надменной улыбочкой вырвал сумку с вещами из рук, и небрежно бросил поклажу на заднее сидение своего шикарного автомобиля.
- А ты - рядом со мной! - воскликнул он, усаживая женщину, как королеву, на переднее пассажирское сидение. Сын наблюдал сцену посадки из окна, и, на прощание, весело помахал рукой.
И вот Лика ехала на стройной длинноногой и очень высокой кобыле чёрного цвета, а рядом гарцевал красивый конь Паши. Лика не знала, как охарактеризовать окрас коня. Красавец на тонких длинных ногах, с горящими глазами, был коричневым, с чёрной гривой и таким же невероятно пушистым, аккуратно расчёсанным хвостом.
- Смотри, как он тобой восхищается! - воскликнул Паша, объезжая кобылу Лики уже раз в десятый. - Не могу понять причины! Конь влюбился в тебя, я ревную!
- Вот, что за глупости ты говоришь! - даже рассердилась Лика, и слегка пришпорив своё животное, поехала чуть быстрее вперёд.
- Лика, не сердись, - кричал Паша сзади. - Я же тебе не раз говорил!...
Конь дёрнул поводья, и побежал вперёд, унося на себе Пашу, обгоняя Лику с её чёрной, медлительной кобылой.
- Паша, не оставляй меня наедине с этой дамой, я её боюсь! - испуганно завизжала Лика. Паше с трудом удалось остановить коня, и тот резко затормозил на небольшом возвышении дороги, нервно подрагивая и качая головой вниз-вверх. Паша едва удержался в седле.
- Ты как, не испугалась? - заботливо поинтересовался Паша, а Лика из страха вывалиться из седла, мёртвой хваткой вцепилась в гриву своего животного, и боялась её отпустить. Даже пальцы побелели от напряжения.
- Он так и будет головой качать, как болванчик китайский?! - напряжённо спросила Лика, с трудом направляя свою лошадь в сторону коня.
- Ему с ветром поспорить хочется, и себя показать, а я его сдерживаю, но, как воспитанный молодой конь, он терпит, - рассмеялся Паша. - Если ты не испугаешься, мы с конём немного вокруг озера побегаем, а ты просто шагом нас догоняй по этой дорожке. Никуда не сворачивай. Твоя кобыла так не побежит. Она старая, покорная, и дорогу знает. Положись на её знание, и ничего не бойся.
Не успел Паша закончить предложение. Конь взвился, и вихрем понёсся прочь, в одно мгновение, исчезнув из поля зрения женщины. Лика только услышала удалявшийся цокот копыт где-то далеко, за густыми ветками кустов лещины. В те минуты она проклинала всё а свете: и своё необдуманное согласие на лошадиную прогулку, и Пашку с его глупой заботой, и его глупую затею умчаться вперёд на своём психическом коне, оставив её в обществе совсем незнакомой старушки, кобылы Гали, и весь этот глупый, суматошный день, и кроссовки сына, которые были на три размера больше, и нелепо закатанные до колен штаны. Захотелось слезть с лошади, чтобы не подвергать себя напрасному риску быть выброшенной из седла, но вспомнив, каким образом три здоровенных и сильных мужика высаживали её на эту громадину, Лика передумала. Сейчас она ощущала себя Щёрсом , замершим на бульваре Шевченко, или Богданом Хмельницким, застывшем на Софиевской площади. Булавы только и не хватало!
Она одна ехала по лесной дорожке, проложенной среди кустов лещины на своей высокой, но старой кобыле. "Старая тётка на старой кобыле плетётся тропинкой, а кое-что в мыле!" - мелькнула безжалостная мысль, и исчезла. Солнце с трудом протискивало свои жаркие лучи сквозь густую сень ещё молодой листвы. Жарко не было, но чувствовалась интенсивная работа полудённого светила. Лужайки, мимо которых плавно проносила её кобыла Галя, пылали жаром под его яркими лучами.
В результате размеренной езды, мысли успокоились и лениво копошились в голове, но ни одна из них не касалась работы!
"Нет, молодец, всё-таки, Пашка, вытащил меня на природу. Да ещё так, с таким полуподвыподвертом. Я и кроссовок-то никогда не ношу, не потерять бы сыновы. Как же они предательски болтаются на ногах! Привычнее туфли на каблуках. Наверное, со стороны выгляжу смешно и странно в подкатанных штанах и в кроссовках на три размера больше! А рукава-то, рукава! А как бы я выглядела в моих модельных туфлях в этой ситуации?!.... - рассмеялась своей мысли Лика. - Надо бы его поискать, а то, и заблудиться не долго, в этих дебрях! Я бы сама ни за что бы!..."
- Ну, ты как? - заботливо спросил Паша, с трудом сдерживая дыхание.
- Ого, конь скакал, а ты так тяжело дышишь! Запыхался?
- Ха-ха-ха! - рассмеялся Паша, и повторил свой вопрос.
- Немного испугалась. А вдруг на меня бы напали? Я бы заблудилась, если бы драпать пришлось, - слегка возмутилась Лика.
- Кто?! Робингуд жил давно и в Шервудском лесу. Это в Уэльсе, если мне не изменяет память, а этот лес - Голосеевский, да и грабить тебя совсем не выгодно. Ничего с тебя и снять нельзя. Разве, что, кроссовки раритетные, но они не твои, сыновы, могут возникнуть проблемы у горе-охотников! - весело продолжал хохотать Паша.
- Старая баба на старой кобыле брюзжит,
Кобыла не резво, но, всё же, бежит, - грустно рассмеялась Лика
- О, ты в юность возвращаешься, стихами начала говорить. Помнишь, как мы в буриме играли? Ты всегда выигрывала!
- Помню.... Всё помню, но не всё вспоминать хочется.... - поёжившись, ответила Лика.
- Ты мне лучше расскажи, что у тебя на работе, как идут дела? - уже серьёзно спросил Паша.
Теперь они ехали рядом на своих скакунах по лесной дороге, которой, казалось, не будет конца. Животные шли смирно, бок, о бок, давая возможность седокам вести оживлённую беседу.
- Новостей пока нет. Володя пока удержался на своём месте, и развил бурную деятельность по перестройке работы в отделении. Меня никто не трогает, - бегущей строкой сообщила Лика - Готовимся к отпускам, и к каким-то переменам.
- Не всё гладко, я же знаю! - недовольно пробурчал Паша.
Да, не всё было так гладко, как бы хотелось, но откуда он знает?! Лика не стала задумываться, не стала возражать. На прошлой неделе снова пришло, уже второе по счёту, письмо пасквильного характера на Володю. Но отец пока снова сумел удержать сына на месте. Володя продолжил свою программу по реконструкции работы в отделении. Лику обидела Люда так, что ни о каком примирении не могло быть и речи. Володя же пытался опереться на помощь Лики, но её поддержка оказалась слишком слабой.
Эту поездку с Пашей Лика долго не могла забыть. Паша уехал, а чувство благодарности не покидало женщину. Он часто позванивал, но больше ничего не предлагал. Справлялся о делах, и всё! Он уже однажды сказал, что хотел, а повторяться не было смысла. Взрослые люди обязаны самостоятельно принимать решения.
И Лика приняла своё такое решение. Она самостоятельно починила сломанную установку, купила ультрафиолет для лучшей сохранности стерильных инструментов в кабинете, пристроила слюноотсос к установке. Денежных расходов ей никто не восстановил, но женщина была горда своими успехами. В этом кабинете всё было сделано её руками. Даже линолеум постелили за её счёт, но, оказывается, очень приятно подводить итоги проделанным работам. Деньги здесь роли не играют. Так, второстепенный факт. И в этом Паша оказался прав.
За несколько дней до начала отпуска Лики у санитарки пропала связка ключей вместе с ключом от её кабинета, и, чтобы женщина не платила денег за изготовление дубликатов, Лика на время отдала ей свой ключ. На это происшествие никто бы не обратил внимания, если бы оно в будущем не откликнулось бедой для самой Лики, но своего будущего не знает никто. Лика сделала этот жест от чистого сердца. Санитарка говорила, что в тот день, последней, брала связку ключей Людмила Николаевна, и не вернула её, но ничем своих слов женщина подтвердить не смогла. Случай забылся, затерялся в суматохе дней, и вскоре о нём никто не вспоминал, потому, что пришло очередное письмо на адрес директора диагностического центра, к которому теперь относилась поликлиника. Письмо было за подписью "врачи отделения". Под текстом стояло много подписей, часть из которых выглядела довольно странно, будто их подделали. Лика впервые увидела бумагу, когда комиссия в составе трёх человек зашла в её кабинет. Потом было собрание трудового коллектива стоматологического отделения. Володю отстранили от занимаемой должности. Он стал работать простым хирургом-стоматологом, а на его место назначили молодую женщину, врача из отделения. Громче всех этому событию радовалась Людмила Николаевна, и аплодировала новой начальнице стоя. Лике больно было смотреть на Володю. Высокий красавец ссутулился и хотел казаться незаметным среди бушующих, радостных женщин.
Отпуск у Лики прошёл весело и интересно в компании внука и дочери. Феодосия - город с многовековой историей, и Лика вместе с Олей и Димой побывали во многих поездках, многое повидали, о многом узнали, и, самое главное, каждый день купались в море. Лика ни разу не вспомнила о неприятностях, происходивших на работе. Видимо, не нужно было ей думать о работе во время отпускного периода. А вот о Паше женщина вспоминала почти каждый день. Лика с жалостью думала о том, что Паша отказался приехать в Феодосию даже на несколько дней. Сослался на неотложные дела, а Лика по-своему понимала, почему он так поступил. Не хотел мешать семейной идиллии. Жаль, Паша не спросил у самой Лики: как она относится к такому его решению.
Закончился отпуск неожиданно быстро. Снова надо было спешить на работу. В первый же понедельник Лике сообщили, что её посылают в военкомат, и полностью снимают с приёма. На очередном собрании Люда громко радовалась новому назначению Лики.
- Твоё место в военкомате. Ты оттуда уже никогда не выйдешь! - прошипела злая колдунья вслед растерявшейся женщине.
Для Лики подобное назначение было грому подобно. После отпуска, без копейки в кармане, невозможно было даже поверить, что у неё отобрали уже совсем всё! Люда всю неделю ходила мимо Лики и упорно что-то шептала, провожая женщину злобным взглядом, а Лика не знала, как защититься. В такие минуты женщине казалось, что кто-то, не спрашивая разрешения, сдирает с неё все одежды, и злобно смеётся над её старым, нестройным телом.
- Вы забудьте о приёме, - строго сказала мне новая заведующая. - Я бы посоветовала вам написать заявление об увольнении. Вы уже отработали своё, пора уступить место молодым!
Слова новой заведующей звонкой пощёчиной хлестнули по сердцу. Лика и подумать не могла, что эта девочка, которую она всего год назад рекомендовала на хозрасчётные услуги, осмелится так говорить с ней. Но пенсионный возраст сам напоминал о себе. Следовало проглотить обиду. Если необходимо добиться своей цели, следует забыть об унижениях, обидах, и картинных позах победителей, вычитала она в одной умной книжке. И, отсиживая положенные часы в военкомате, Лика стала приходить в свой кабинет, и вести приём, как и раньше. Сдавала деньги в фонд поликлиники, и тихо радовалась, что о ней забыли.
Паша звонил часто и, как мог, поддерживал настроение женщины на должном уровне. Иногда даже цветы присылал, и недорогие памятные подарки.
- Пашка, зачем ты это делаешь? - однажды, не выдержав, спросила Лика.
- Жены у меня уже много лет нет. Дочка свила гнёздышко в Гонолулу, с внуками я пока, что, не познакомился, а они и по-русски не разговаривают, не знают русского совсем. Я один. И тебе не сладко, так, почему бы друг друга не порадовать?
- Извини... - прошептала Лика, сдерживая слёзы. Он услышал, и рассмеялся.
- Скажи, а тебе понравилась наша поездка на лошадях в начале лета?
- Поездка понравилась, а то, что ты спустил на неё целое состояние - не понравилось, - пробурчала Лика, но и эти её последние слова он тоже услышал, и снова весело рассмеялся в ответ.
- Мы не будем повторяться, правда? Ты лучше скажи, как у тебя дела на работе?
- Хреново! Мне постоянно предлагают увольнение, - мрачно, голосом автомата, ответила Лика.
- Не имеют права. Ты сама-то работать хочешь?
- Да. Я люблю свою работу, - твёрдо ответила Лика.
- Так, и работай себе на здоровье, сколько и как сможешь! Ты имеешь право подать на них в суд, понимаешь?! - возмущённо прокричал в трубку Паша. - Я приеду уже скоро в Киев, и тебе помогу разобраться с твоими зажравшимися дурами! Они у меня попляшут!
- Не надо, Паша, я сама! - испугалась Лика.
- Ладно, разберёмся, - строго сказал Паша. Лика никогда не слышала таких железных ноток в голосе друга.
Осень подходила к концу. Лику несколько раз активно и откровенно прогоняли с работы, предлагали добровольно написать заявление об увольнении, но она упрямо приходила в свой кабинет, и вела приём пациентов.
В конце октября в город вернулся Паша, и неожиданно позвонил поздно вечером на домашний телефон.
- Лика, добрый вечер. Как ты? - тревожно спросил, и замолчал.
- Паша, что с тобой?! - переполошилась Лика.
- Я приглашаю тебя на конную прогулку, а заодно и грибочков в лесу наберём, я все грибные места знаю! - весело затараторил Паша.
- Боюсь тебя расстроить. Я только вчера отряхнулась от очередной порции инфекции, ещё в себя не успела вернуться, - грустно ответила Лика.
- Жаль, конечно, но, ничего, тогда я приглашаю тебя в один уютный ресторанчик. Будем усиленно лечиться, и прогонять твою инфекцию. Еда там отменная, тебе понравится, и музыкальное сопровождение - ничего. Ну, как, идёт?
- Идёт! - весело рассмеялась Лика, испугавшись, что связь может прерваться, и она не успеет ничего сказать в ответ. Она откровенно радовалась тому, что ничего плохого не произошло, и Паша жив и здоров, и позвонил снова.
- Вот, это - хорошо, вот, такая ты мне больше нравишься! - в это время орал в трубку Паша
Друзья договорились о встрече, и на следующий день, ближе к вечеру, Паша приехал под парадное на своём джипе, сопровождаемый завистливыми взглядами соседок Лики по дому.
Маленький зальчик ресторана был полностью не занят. Лишь Паша с Ликой, и весёлая, но не громкая компания в другом конце этого маленького помещения были его клиентами.
Еда была отменно приготовленной и необыкновенно вкусной. Общее впечатление дополняли умело подобранные вина и аккуратная сервировка стола.
У маленькой эстрады суетливо копошился какой-то человек в потрёпанных джинсах, и вскоре зазвучала, поплыла над людьми и сервированными столами тихая, и очень приятная мелодия.
- Такое впечатление, что ты и здесь хозяин, - вдруг рассмеялась Лика.
- Не я. а мой родственник со стороны жены, - был ответ. Лика прикусила язык, а Паша продолжал: - А, вот, кони - мои. Их трое у меня. Конь Гермес, старая кобыла Галя, и новая резвая кобылка арабских кровей Глория, то есть - Счастье. Ты ещё с нею не знакома. Я вас обязательно познакомлю. Она очень любит морковку, и сахар. Угостишь, и она тебя запомнит, и любить начнёт. Её сейчас готовят для скачек. Со следующего года будем стараться получить от неё и Гермеса потомство, - между тостами рассказывал Паша. - Я надеюсь, что она принесёт мне счастье.
- Так, это мы на твоих лошадях катались в прошлый раз, да? Ты о них говоришь, как о самых дорогих и близких существах, - удивилась Лика.
- Да, они и есть мои друзья. Надо же хоть кого-то любить! Но забудем о лошадях. Ты скажи лучше, как тебе работается? - вдруг перевёл Паша разговор на другую, самую болезненную, для Лики, тему.
- Нормально, - помрачнев, ответила Лика, и отвела взгляд в сторону.
- Нормально, это как? Тебя продолжают вытеснять из коллектива?
- Нет, сейчас, вроде, успокоились. Я деньги в фонд поликлиники сдаю регулярно, вот и заткнулись мои мучительницы.
- Не заткнулись, ждут удобного момента, - покачал головой Паша. - Ничего, потерпи, скоро волна ненависти к тебе уляжется. В почёте будешь, как тебе и полагается.
- Паша, что ты задумал?! - испуганно воскликнула Лика.
- Ничего плохого. Пойдём, потанцуем, пообниматься до крика хочется! - неожиданно предложил друг.
- Ты сумасшедший! - смущённо воскликнула Лика.
- Всегда таким был! - рассмеялся Паша, и потянул Лику на танцпол. И в тот миг из сознания исчезли неприятности, возникшие на работе, растворилась в пространстве дружная и весёлая компания в другом конце зала. В целом мире они были одни: он, и она, и эта дивная мелодия, лившаяся неизвестно, откуда.
Музыка никак не заканчивалась, Лика устала, а Паша с каждой минутой всё крепче прижимал женщину к своей груди.
- Паша, хватит, я прошу тебя, вернёмся на место! - наконец взмолилась Лика.
Объятия тут же ослабли, и Лика даже пожалела о вдруг вырвавшихся словах. Паша заботливо и бережно повёл свою даму к месту за столом.
Потом Лика долго вспоминала их странный бесконечный танец под дивные звуки не прекращавшейся мелодии. Лика не могла сказать, что ей было уж так неприятно. Просто, после болезни, которую пришлось перенести на ногах, было слишком тяжело без привычки топтаться на месте. Ноги устали, но она жалела, что сама прервала дивный танец, и однажды, перед самым Новым годом призналась в этом Паше. Он долго смеялся.
- Ничего, мы это исправим! - воскликнул он тогда.
Перед самым Новым годом Паша неожиданно исчез. Он больше не звонил, не присылал подарков. Лика потеряла своего рыцаря, но на работе отношение к ней резко изменилось в лучшую сторону. Даже однажды в кабинет зашла заведующая и залебезила, чем немало удивила Лику.
- Леокадия Петровна, вы же знаете, как хорошо я к вам отношусь, правда?
- Конечно, знаю, потому и, предельно, осторожна в отношениях с вами, - ответила Лика.
- Нет, я правду говорю! - воскликнула та.
- И я тоже говорю правду, - спокойно ответила Лика, но не сделала ни единого движения навстречу женщине со странностями.
- Леокадия Петровна, ну, почему вы всё время в стороне от коллектива? - умоляюще спросила заведующая.
- Я не совсем понимаю причину вашего посещения. Отчёт я сдала, документы веду правильно и аккуратно, так, как вы мне объяснили. Какие ко мне претензии?
- Нет, нет, не претензии! Я с вами помириться пришла! - воскликнула заведующая.
- А мы разве в ссоре? Я ни с кем Ёжиком не общаюсь, даже, с вами. Не волнуйтесь, я с вами всегда вежлива и почтительна. Я, как тот учёный зверь, знаю своё место. Всё в порядке, - спокойно ответила Лика.
Тот разговор с новой заведующей так и закончился "Ничем". Женщина вышла из кабинета, и больше не приходила до самого Новогоднего празднования.
Лика категорически отказывалась от застолий, на которые её настойчиво тащили медсёстры и санитарки, вела себя спокойно, ни с кем не ссорилась, но на работу продолжала ходить аккуратно, вела свой скупой приём, сдавала деньги в фонд поликлиники, а на сплетни не обращала ни малейшего внимания.
Праздники пролетели быстро, но без последствий. Володю Лика неоднократно просила не посещать корпоративов в отделении, предупреждала об опасностях, тёмной тучей висевших над его головой, и над головой его отца. Слава Богу, Володя прислушивался к словам женщины, и корпоративов не посещал, но и на собрания не являлся. Категорически отказался от подобных сборищ.
Однажды, уже в феврале, Володя попросил заменить его на пару дней в хирургии. Лика согласилась, и в последние дни недели совместила работу в своём кабинете с работой в хирургии.
В первый же день своей работы, спустя два часа с начала смены, Лика почувствовала необъяснимую боль в ногах. Сначала заболели ступни, потом боль постепенно стала подниматься вверх, до колен, и нарастать. Лика едва сдерживала стоны. А потом, вдруг, что-то сильно сдавило в груди, да, так, что дышать стало трудно. Нет, на проявления работы вируса её состояние было не похоже, но, тогда, что это было?! К середине приёма пришлось послать санитарку в аптеку за обезболивающими таблетками, потому, что Лика и шагу ступить уже не могла. Таблетки основную боль не сняли, но немного притупили её, и передвигаться стало легче. В середине грудной клетки разлитая боль жгла огнём, мешая сделать полноценный вдох, и никакие таблетки на неё не подействовали.
Еле доработав до конца смены, Лика закрылась в своём кабинете и начала собираться домой. Переодела обувь, сняла халат, и села на стул, чтобы немного перевести дух. Боль и в ногах, и в груди не прекращалась ни на секунду. Надо было вызывать такси, чтобы добраться до дома, а там она сумеет разобраться в причинах таких неуёмных болей.
Немного посидев, Лика вынула мобильный телефон и записную книжку из сумки, и набрала номер такси. На фирме свободных машин в наличии не оказалось. Лика набрала другой номер, но ситуация повторилась. С тем же успехом Лика обзвонила ещё несколько фирм. Ни на одной фирме свободных машин не оказалось. Отбросив телефон, Лика приготовилась ждать. Но через минуту она с удивлением обнаружила, что вся необъяснимая боль чудесным образом слетела с тела и растворилась в пространстве кабинета. Лика могла двигаться, в груди не болело. Она была свободна от боли, и решила больше не ждать, а самостоятельно двигаться домой.
На следующий день ситуация странным образом повторилась. Стоило надеть форменную одежду, походить в ней пару часов, и вернулась всё та же наглая боль, объяснить причину которой Лика пока не могла. Но стоило закрыться в своём кабинете, снять халат и отбросить тапочки в сторону, как, спустя, буквально, пять минут, боль улетучивалась без следа. Лика снова надела халат, и чуть не задохнулась от мгновенного приступа удушья и боли.
"Ну, что за колдовство?! - с раздражением воскликнула про себя Лика, в очередной раз, нервно сдирая халат. - Колдовство, колдовство... колдовство?!"
И тут она вдруг вспомнила и пенициллиновую бутылочку, вылитую Людой в цветочный горшок, (цветок в том горшке завял за три дня без видимой причины), и заговоренную воду на аттестации, (преподаватели, члены комиссии, сидели сонные, будто, облучённые, с глупыми улыбками на лицах), и множество случаев на корпоративах, и слова самой Люды. Женщина обещала отомстить сделать "на смерть" самой Лике. Тогда Лика рассмеялась Люде в глаза, а сейчас, сняв халат, задумалась.
В халате и в тапочках Лика странным образом изнывала от боли, а без спецодежды боль в организме утихала, будто затаивалась в укромных уголках его и ждала момента, чтобы вырваться на волю и проявить себя с новой силой, будто ловила момент, когда Лика снова наденет спецодежду. Но доработать до конца смены было необходимо. Значит, нужно потерпеть. Не так уж много и осталось....
Боль, даже без таблеток, прошла через пять минут после того, как в конце смены Лика переоделась, и немного спокойно посидела на стуле, прежде, чем поспешить домой. Теперь женщина поняла причину боли, и немного успокоилась. Вспомнила о пропаже связки ключей перед отпуском и улыбнулась сама себе. Людка!.... Это её работа!....
"Значит, это, всё же. колдовство!... Никогда бы не поверила, если бы оно не случилось именно со мной, - напряжённо думала Лика. - Чего теперь ещё ждать? Ведь не боль же является главной целью колдуньи, что-то ещё со мной случится.... И с Володей тоже что-то нехорошее может произойти, если он не предостережётся...."
В понедельник следующей недели, встретившись на работе с Володей, Лика предупредила его, чтобы немедленно спрятал свои вещи под ключ туда, куда руки Люды не смогут дотянуться. Володя послушно выполнил довольно странную просьбу, а во вторник, возвращаясь из военкомата домой, Лика поскользнулась, неудачно упала и... сломала ногу. Через пару дней, уже, будучи на больничном листе по поводу травмы ноги, бедняга вдруг облысела. Нет, было не до шуток и смеха. Голова стала лысой до блестящего скальпа, и только редкие, ещё не слетевшие кустики воздушных волосков покачивались на черепе вдалеке друг от друга под действием лёгкого домашнего ветерка.
- Что мне делать, доченька! - рыдала в трубку телефона Лика. - Я же совсем, как после лучевой терапии сейчас выгляжу. Ужас, да и только! Сын хохочет, но жалеет, а придумать ничего подходящего не может!
- Мамочка, не переживай! Я принесу тебе парик, и подстригу все твои остатки, - пообещала дочь.
После стрижки, череп Лики засверкал новым ярким, безоблачным блеском.
- Ого, солнышко в доме появилось! - засмеялся сын. Он хотел подбодрить и развеселить мать, но той было не до веселья, и она разрыдалась в голос. - Не расстраивайся, волосы отрастут, и ты забудешь о такой мелочи.
Но эта "мелочь", как сказал сын, была не последней. Через пару дней, у Лики, беспричинно, поднялась температура до самых высоких цифр. Лика начала бредить, но причины болезни вызванная участковая доктор так и не обнаружила. Не было выявлено больше никаких симптомов имеющегося болезненного состояния. Доктор, ровесница, и хорошая знакомая Лики, была поражена состоянием пациентки, но выдавить из своего мозга сколь-нибудь вразумительный диагноз, как ни старалась, не смогла.
- Ну, вызывайте неотложку, если, что, - сказала она на прощанье, в недоумении пожав плечами.
"Если, что", что?! Какая "скорая" успеет доехать до места, "если, что", в таком случае? Вначале Лика решила начать лечить себя антибиотиками, но потом передумала. Колдовство лекарствами не вылечишь, надо применить другой метод. Прежде всего, необходимо привыкнуть к температуре, а потом подсесть к компьютеру, и залезть в интернет. Там есть информация, которая поможет.
Каждый этап колдовского воздействия бывшей подруги длился от трёх до пяти дней, но температура беспричинно снизилась до удобоваримых цифр только дней через десять, и Лика, с большим трудом, но подползла к компьютеру. Информация нашлась быстро. Лика законспектировала тексты, и начала применять то, о чём узнала в интернете.
Ох, как же трудно было простить и отпустить! Забыть всё, что произошло, оказалось, на столько, трудно, что и сон пропал, и головные боли не отпускали. Лика попросила дочь принести несколько икон, церковные свечи, святой воды и молитвослов, и принялась читать молитвы. Нервное напряжение немного спало снова на третий день. Думалось легче, и в мыслях уже не было той агрессии против Люды, которая появилась в начале событий.
"А дальше что делать? - спрашивала себя Лика. - И Пашка пропал, уже столько месяцев не звонит, и его телефон не отвечает, а я - калека со сломанной ногой, и лысой головой жду у моря погоды!...!"
Ответы приходили или во снах, или в звонках от дочери, или в колкостях сына. Даже в книгах и телевизионных передачах Лика находила теперь так нужные ей ответы. Она дважды в день продолжала читать молитвы перед образами святых. Она с некоторой жалостью начала относиться в Люде.
- Ма, может, ты сама спровоцировала агрессию своей подружки? - однажды спросил сын.
- Чем, тем, что я отказалась поддерживать с ней дружеские отношения?
- И это тоже. Даже, во-первых. Потому, что, кто не с нами, тот - против нас!
И Лика задумалась над словами сына. Сейчас следовало прислушаться к его незамысловатой фразе.
"Да, кто не с нами, тот против нас, - думала Лика, не понимая, почему отношения сложились именно так. - Кто не с нами, она, или я?! И кто - "мы"? И почему, именно, я?! Я по своей воле не наношу вреда больным, а Люда.... Кто такое сказал, Горький, или кто-то другой? Но тогда было другое время. Другое ли? Противостояние ни в какие времена не щадило своих противников, не пощадит оно и меня, и сейчас!... "
Лика не могла решить, кто виноват в развитии такого страшного противостояния, и почему эта странная и жестокая женщина решила неумолимо вытеснить ставшую неугодной, бывшую подругу из отделения. Почему именно Лика стала неугодной? Здесь не поможет ни личное обаяние, ни багаж знаний, накопленный за годы работы, ни стаж трудовой деятельности. Одним словом - "неугодная"!
Сейчас, приходя в себя после стольких событий, Лика задавала себе тысячи вопросов, но ни на один не могла найти сколько-нибудь вразумительного ответа, и Паши, её верного друга, не было рядом. Где он, что с ним случилось, и почему он молчит столько времени? Какой бы ответ ни приходил в голову, Лика ловила себя на том, что кривит душой. Значит, у каждой правды двойное дно, догадалась однажды Лика. Каждый человек подстраивает под себя правду так, чтобы, с его точки зрения, было удобнее объяснять ту, или иную проблему.
"И нужна ли такая правда вообще? Просто, обстоятельства сложились против меня, и в этом только моя вина, а правду свою я могу засунуть себе в... Возможно, следовало примириться с требованиями Люды, и принять её концепцию жизни, чтобы не страдать так мучительно? А как примириться с собой?", - думала Лика, и снова, и снова, заходила в тупик в своих размышлениях.
В целом живом организме, отработавшая своё время клетка, безжалостно отторгается, чтобы не навредить клеточному социуму своей неправильной работой. Вот, и Лика, в кои-то веки, стала такой отработанной клеткой, и её Святая правда никому уже не нужна. У этих людей есть своя, тоже, святая правда, им сейчас жить, а Лика - уже отработанный материал! Ей в глаза говорят об этом слишком некорректно и открыто. Никто, ни один человек из отделения не встал на её защиту, а она никогда и никому не причиняла сложностей. Всегда стремилась помочь докторам, если они совершали промахи. Никогда и никого не топила, как они сейчас безжалостно топят её, лишая возможности сделать живительный вдох....
Несколько раз звонила новая заведующая, справлялась о здоровье, предлагала принести продукты, но Лика не стала жаловаться, от помощи отказалась. Поняла, такая забота - для отчётности, для отметки о добрых делах. Позже за такую помощь вздёрнут по всем правилам. Перелом малоберцовой кости на левой ноге срастался неохотно, хоть и оказался без смещений. Но Лика не сетовала на неприятности. Ёжик сбритых волос становился сначала слабозаметным, но медленно и лениво подрастал с явным нежеланием становиться более явным. Время выписки приближалось в уверенном темпе, а дочь задерживалась с париком.
В очередной раз, придя в поликлинику продлить больничный лист, Лика заглянула к заведующему узкими специалистами. Ей нужен был совет.
- Ты не торопись, - сказал он. - Такие переломы коварны повторами, да и возраст наш не радует. Посиди ещё недельку на больничном листе, а потом становись вместо Володи на удаления зубов, пока он на курсах. Не трудно будет?
- Нет, - улыбнулась Лика. На том и порешили.
Но когда Лика сообщила своей заведующей о пожеланиях заведующего узкими специалистами, та, скорчив презрительную гримасу, снисходительно рассмеялась.
- Какой из вас хирург?! - воскликнула она. - Вы же стоять нормально не можете!
- О чём вы говорите? - удивилась Лика.
- У вас нога сломана, вы не сможете стоять у кресла в хирургическом кабинете! - возмущённо воскликнула она.
- Я сдала больничный лист, я здорова, - рассердилась Лика. - Не ногами же я буду работать, и потом, заведующий узкими специалистами......
- Заведующий узкими специалистами здесь не хозяин. Я здесь хозяйка, и вы не будете работать в хирургическом кабинете! - сердито выкрикнула заведующая. - Есть, кому там работать! Людмила Николаевна будет вести приём и там, и у себя, пока Володя на курсах!
- Я скажу заведующему о ваших словах, - спокойно сказала Лика, и вышла из кабинета.
Мужчина был взбешён не на шутку, услышав подобную информацию. Он, как раненный зверь, бегал по своему кабинету, но сделать ничего не мог.
- Я ей покажу..... Я ей устрою масленицу летом! - выкрикивал он, и грозил пальцем в окно, а там, за окном, ярко сияло мартовское солнышко, и будто смеялось над пустыми словами.
Ничего не изменилось в жизни отделения. Угрозы заведующего узкими специалистами не возымели действия. Всё так же заведующая стоматотделением бегала за Людой, и преданно заглядывала ей в рот, всё так же Люда не отходила ни на шаг от заведующей, и контролировала каждый её шаг, направляла её действия в нужном для себя русле, и до вечера не уходила из отделения. И это, не смотря на то, что график её работы предполагал, что женщина должна была заканчивать свою работу не позже двух часов дня. Что делала эта дама в отделении ежедневно по две смены подряд, было загадкой, тайной, не подлежавшей разглашению.
Лика не стала настаивать на работе в хирургическом кабинете в отсутствие Володи, и правильно сделала! Он приступил к обязанностям через месяц, и обнаружил пропажу многих хирургических инструментов, но заявления о пропаже так и не написал. Люда и его сумела уговорить, не афишировать обнаруженных проблем, а врачи стоматологического отделения так и не поняли, что именно им придётся финансировать пропажу инструментов. Никто не задал ни единого вопроса, никто не возмутился.
Лика постепенно привыкала к тому, что домашний телефон перестал принимать звонки абонентов. Он стал совсем не нужен. На смену обычному телефону пришла надёжная мобильная связь. Но и мобильный телефон Лики упрямо не принимал звонков от Паши. Да, её перестали беспокоить на работе. Как и обещал друг, она спокойно вела приём, сдавала деньги в фонд поликлиники, и была довольна своим положением. Сломанная нога почти не болела, и жизнь постепенно налаживалась. В тайне даже от себя, Лика с нетерпением ждала звонков от Паши. Только звонков, но их не было!
Пролетела холодная весна, и сразу включилось жаркое лето. Лика спокойно вела бесплатный приём в поликлинике и трудилась в военкомате, а Люда по две смены в день высиживала в поликлинике, решая какие-то свои вопросы на работе. Новая заведующая смотрела ей в глаза глазами преданной собаки и спешила выполнить любое требование екс-президента.
В один прекрасно-жаркий день заведующая отделением позвонила перед концом рабочего дня в военкомат.
- Леокадия Петровна, вы обязаны явиться на собрание трудового коллектива сегодня, через полчаса, - сказала заведующая, и отключилась. Ни слов приветствия, ни слов прощания, только голый текст сообщения, но следовало подчиниться, иначе могло последовать не шуточное наказание.
Подходя к поликлинике, Лика столкнулась с сотрудниками, докторами из других отделений. Ребята курили и весело болтали о пустяках.
- На собрание двигаете?! - весело спросил Олег, невропатолог, выпуская порцию сизого дыма из лёгких.
- Да, а что? - шутливо рассмеялась Лика.
- Вы сегодня узнаете новость! - захихикал хирург из хирургического отделения.
- Какую? - удивилась Лика.
- На вашу Людку пришла анонимка! - заговорщически зашипел невропатолог. Он знал о неприятностях, постигших женщину.
Анонимка действительно была кем-то написана, но кем, было не известно.
Люда очень разобиделась, и решила, что такой пасквиль могла написать только Лика.
- Я знаю, кто эту гадость написал! - взревела она, когда собрание закончилось. - Это та, что работает в военкомате, постаралась!
В бешенстве из-за несправедливых обвинений, Лика написала протест, и отнесла секретарю заведующего узкими специалистами.
- Наталочка, возьми у меня эту бумагу, пока я не передумала. Завтра будет новый день, и я боюсь, что могу изменить своё решение.
- Как скажете, Леокадия Петровна, сразу с утра и отдам.
А вечером неожиданно забеспокоился мобильный телефон.
"Вот, чёрт, как раз, на самом интересном!" - рассердилась Лика, но нажала на нужную кнопку. В тот момент она смотрела очередной сериал по каналу Интер.
- Ликуся, привет! Я звоню тебе в надежде, что ты не забыла обо мне!
- Ох, Пашка, где же ты пропадал столько времени?! - забывшись, закричала Лика. События на экране телевизора больше не интересовали её.
Однажды, в середине лета, во время приёма, к Лике заскочила подруга.
- Слушай, ты в отпуск не собираешься? - спросила она, когда очередной пациент покинул кабинет.
- Какой отпуск?! Я же два месяца в этом году уже отдыхала! - невесело рассмеялась Лика.
- Ты знаешь, отдохнуть всё же надо. Мы же в таком возрасте! - протянула подруга. - Я с тобой поеду. Завтра билеты заранее возьму, и вместе с тобой поеду в твою Феодосию, не возражаешь?!
Вечером, когда пришёл с работы сын, Лика спросила у него позволения взять отпуск. Сын не возражал, а подруга сообщила, что билеты уже взяты, и отказы не принимаются.
Нельзя сказать, что Лика обрадовалась сообщению, но она почувствовала уверенность в завтрашнем дне. Всё-таки, в этом году не одна, всё-таки, с подругой веселее!
Паша снова пропал. Ни одного звонка от него не поступило за последние месяцы. Он обещал, что на работе Лику больше трогать не будут, и слово сдержал. Никто больше не предъявлял никаких невыполнимых требований к ней.
За две недели перед поездкой, опять во время приёма, к Лике, снова, заглянула подруга, которая собиралась отправиться вместе с ней в путешествие.
- Лика, извини, обстоятельства изменились. Я не поеду с тобой, и билет свой уже сдала. Понимаешь, проблемы неразрешимые появились, ещё раз, извини! - Женщина не дала вставить ни одного слова в свой монолог. Она торопилась убежать из кабинета. Сказать, и убежать. Она не хотела слышать ответную реакцию Лики. - Извини, извини, я убежала!
Лика опешила от случившегося, но на столе лежал её билет. Один билет! Медленно, даже не рассмотрев бумажку, Лика заправила её в кошелёк. И что теперь делать, как быть, ехать, или остаться?! Отпуск оформлен, отпускные начислены, вернуть назад ничего не возможно. Дома сын только подшутил над её неудачей, и сказал, что задумываться не о чем, надо использовать любой шанс себе во благо.
В назначенное время на вокзал Лику провожали дочь с внуком. Проводница, ознакомившись с проездным документом, вдруг заартачилась, и категорически отказалась впускать Лику в вагон. Билеты в этом году были именные, а в билете у Лики стояла совсем другая фамилия!
- Вам придётся обменять билет. Или, не ехать. Как хотите, но я вас не пущу! - спокойно сказала проводница, протягивая Лике испорченную бумажку билета.
- Давайте решим по-другому, чтобы и вы и мы.... - начала, было, Лика.
- Ничего мы не решим. Идите к начальнику поезда. Вон, он стоит с группой проводниц, - спокойно, но безапелляционно ответила проводница.
Начальник поезда был неумолим. Пришлось дочери бежать в кассы и производить обмен билета за пятнадцать минут до отправления состава на Феодосию.
Уже в купе, под стук колёс, Лика начала успокаиваться, нервная дрожь постепенно улеглась, и Лика смогла спокойно оценить сложившуюся ситуацию. Потеря денег была не значительной, но ощутимой. Минус почти сто гривен из отпускного бюджета в начале отпуска не произвели должного впечатления, но больно царапнули по сознанию.
"Подруга перепутала билеты? Сдала в кассу мой билет, а мне отдала свой?! Странно, этого не может быть.... Так ли это? Возможно, и здесь Люда постаралась? Ведь Люда с моей приятельницей хорошо знакома, когда-то длительное время они работали вместе на детском приёме...." - тяжёлая мысль совсем неожиданно неуклюже шевельнулась в голове Лике. Значит, это сговор? Интересно, сколько стоит такое соглашение?!
Уже, гуляя по тенистым улицам южного города, Лика набрала телефон подруги, и рассказала ей о сложившейся ситуации. Решила проверить, правилен ли ход её мыслей.
- Надо было смотреть! - раздражённо гаркнула подруга, и отключилась. Что это было? Подруга, что, пьяна, и там, на том конце провода, совсем не просыхает от регулярных возлияний? Лика не могла разобраться в ситуации, и решила не задумываться о случившемся проколе. "Значит, я правильно решила задачку, всё сходится. Интересно, чем отзовётся в моей жизни такое соглашение?" - подумала Лика, но она находилась на отдыхе, и следовало посвятить себя месяцу свободы, коль уж приехала. Феодосия раскрыла свои объятия, и закружила женщину в вихре отпускных событий.
В начале сентября в южном городе упорно задождило. Температура воздуха снизилась почти на пятнадцать градусов. Море стало холодным. Идти никуда не хотелось. Как раз, время для писательства! Лика решила написать рассказ о своих злоключениях на работе в этом году, и отправить его читателям в интернет. Может такое случится, и кто-нибудь подскажет выход из тупиковой ситуации? Но слова разбегались, фразы ускользали, не давая себя фиксировать на бумаге, и Лика решила отложить написание рассказа до лучших времён.
Непогожие дни тянулись так медленно, что Лике казалось: длится один надоедливый, сырой, и непомерно длинный день без разграничений на ночные промежутки. Лень овладела сознанием, хорошо, что книгу хозяйка дала интересную, как раз отвечавшую на маленькую толику вопросов, заданных жизнью.
Обедала Лика обычно в кафе "Али-Баба" на набережной. Кормили здесь вкусно, сытно и разнообразно. Комплексных обедов вполне хватало, и Лика тихо радовалась жизни. Проблема с пропитанием решилась дёшево и сердито. Уже не страшен был холод, и дождливые мгновения женщина проводила под навесом пляжа "Медея". Отсюда до кафе было рукой подать, и, не смотря на то, что купаться в море было слишком холодно, целые дни она проводила на берегу. Она читала, вышивала, и ... думала, думала...
Что же привело к такому печальному финалу её истории? Что она сделала не так, как требовали обстоятельства? Не стала общаться с Людой? Не платила ей за разрешение работать? А кто она такая, эта Люда, какое право она имеет требовать оплаты, и за что? Бывшим заведующим не платят денег, и подарков не несут...
"Но, ведь, эта удивительно нечестная женщина не достойна... - с раздражением думала Лика. - .... Не достойна чего, моего внимания? Так, ей абсолютно безразлично моё "драгоценное" внимание.... У неё людей много, она с регистратурой договорилась, и регистраторы посылают в пятьдесят пятый кабинет всех желающих полечиться. И этим людям совершенно не нужна моя "Святая" правда.... И совсем не важно, как эти люди полечатся. Главное: они посетят "нужный" кабинет, и оставят в нём свои деньги, и зубы. Легко и просто оставят, без сожалений и мыслей о напрасности посещений. Главное, они решат свою текущую проблему с больным зубом, пусть даже путём удаления ещё функционально пригодного пенька. О дальнейших проблемах они подумают потом.... А я со своей правдой сижу на берегу и вздыхаю об утраченных возможностях. И мои дети остаются, не солоно хлебавши.... И подруга обманула, и не звонит больше, а казалась такой верной и правильной!.... Пашка тоже пропал, совсем забыл обо мне. Я всеми брошена и так одинока!....."
Однажды на обед Лике подали ленивые голубцы. Блюдо оказалось очень вкусным, и исчезло с тарелки в мгновение ока. Лика поблагодарила официанта, обслуживавшего её, и снова отправилась на пляж. На следующий день уже другая официантка принесла и поставила перед Ликой такую же тарелку с ленивыми голубцами. Женщина даже обрадовалась возможности ещё раз полакомиться понравившимся блюдом. Но, когда, на третий день, перед ней задымились такие же голубцы на мелкой тарелке, Лика слегка насторожилась.
"Опять голубцы? Третий день подряд? Значит, они подают не свежую пищу?! А, ничего, очищусь от шлаков, если что...." - решила Лика, и доела комплексный обед.
Проснувшись, утром следующего дня, Лика почувствовала такое недомогание, что даже вставать с постели не захотелось. Но "труба", отчаянно звеневшая в два конца, звала в....
Три дня превратились в общий комок боли, безвольной слабости, и срочных форсажей. Хозяйка ругалась, грозилась вызвать "скорую", но Лика отговаривала женщину, ведь, если бы постоялица очутилась в инфекционном отделении Феодосийской больницы, у кафе "Али-Баба", и у самой хозяйки квартиры, которую снимала Лика, возникло бы много проблем. Лика по специальности врач. Она знала, как бороться с кишечными инфекциями, и уже на четвёртый день почувствовала себя удовлетворительно.
- Пойми, если бы ты уложили меня в больницу, то твой теремок закрылся бы до следующей весны! - однажды возмутилась Лика.
- Ты в кафе сходи и расскажи, как ты прожила эти три дня! - назидательно качала указательным пальцем хозяйка перед ещё слишком бледным носом Лики.
- Не могу.... - печально вздохнула она.
- Почему! - взвилась хозяйка. - Охота мне было за тобой г... убирать!
- Ноги ещё дрожат. Подожди немного. Обязательно схожу, и стишок им прочитаю.... - ответила Лика, и ушла в свою комнату.
- Ты бы в рот хоть чего бросила. Уже четвёртый день ничего не жрёшь! - вдогонку сердито крикнула хозяйка.
Прошло ещё долгих, тягучих, четыре дня, прежде, чем Лика смогла передвигаться по городу. Первый её поход был в кафе "Али-Баба".
Официанты трудились на совесть. Стремительно носились по залу, останавливаясь у столиков с новыми клиентами, чтобы записать заказ. Лика не стала занимать своё, обычное место за пустовавшим столиком. Она искала администратора. Нужным человеком оказалась молодая, модно одетая, худенькая девчонка. Она сидела в дальнем затемнённом углу кафе и вела переговоры по мобильному телефону.
- Здравствуйте, я к вам, - строго сказала Лика. Девушка извинилась перед кем-то невидимым, и отключила связь.
- Я вас слушаю.... - снисходительно сказала администратор.
- Девушка, простите, не знаю, как вас зовут, - начала Лика.
- Оксана. Что случилось?
- Случилось. Я у вас отравилась ленивыми голубцами. Мне их подавали в комплексном обеде три дня подряд, - отчеканила Лика. Она была готова к драке, но драться с этой хрупкой красавицей особого желания не возникло, и Лика стала успокаиваться.
- Не может такого быть! - возмутилась та. - Все остатки мы уничтожаем, и с утра готовим всё свежее.
- Значит, не всё уничтожается. Кое-что остаётся, а вы и не в курсе, - не отступала Лика.
- Что вы хотите сказать?!
- Оксаночка, я не пришла с вами ругаться. Я - врач по профессии, и знаю, как лечить подобные неприятности. Вам просто повезло. Но, представьте, что бы случилось, если бы я попала в инфекционное отделение. Я не думаю, что мы бы с вами сейчас разговаривали.
- Чего вы хотите?! - испуганно спросила Оксана.
- Понимаете, мне уже ничего не надо. Я завтра уезжаю. Но из-за жадности некоторых ваших сотрудников может пострадать весь ваш доблестный коллектив. Хотите ли вы этого? Подумайте сами. Ваши повара обманывают вас, официантки с ними в сговоре, и вы даже не представляете, откуда гранатка прилетит в ваш окопчик. Вы же все пострадаете, если вдруг ваше действительно хорошее кафе закроют. Я вас предупредила, а вы сами тут разбирайтесь. Да, ещё, когда болела, написала вам на память стишок. Не обижайтесь, так уж случилось. И простите, если, что....