Августин / 354-430 / говорит: "Заблуждаюсь - значит, существую". |1|/ Имелось в виду, что человек изначально несовершенен, противоположен Богу и его существование реализует его неполноценность - смертность, греховность и т.п.
. . .
Перефразируя Августина, человек искусства мог бы сказать так: "Пока творю - существую воистину !" В этом смысле и Камю как-то заявил, что "творить - жить вдвойне" /2/.
Искусство, в отличии от религиозного подхода, реализует в человеке всё самое ценное.
. . .
Таково различие между религией и эстетикой; первая исходит из греховности человека и его противоположности высшему началу, вторая - из мощи творческого духа человека. Для человека искусства оно самоценно. А само ценность - независимость от всего другого, в частности от религии. Для религиозного сознания самодавлеет религия, а всё остальное - приложение к ней, её инструмент и придаток. Сверхценная идея религии - укрепить веру ; искусство обладает ценностью ровно настолько, насколько служит этой задаче. Прекрасные иллюстрации к "Библии" не ценны для верующего сами по себе, а ценны настолько, насколько утверждают, запечатлевают, усили вают религиозное содержание в душе верующего. У Л. Фейербаха есть одно замечательное произведение - "Пьер Бейль. К истории философии и человечества."/3./ В 1й главе как раз подробно и очень убедительно обсуждается это взаимоотношение искусства и религии и нам только остаётся отослать к этой работе чита теля. В частности, Фейербах замечает, что благочестивое сердце удовлетворили бы изображения святых самые грубые, неказис - тые,"не имеющие художественной ценности", не прельщающие человека суетным блеском "земной красоты" /с. 12 /. Религиозное искусство, таким образом, прежде всего средство пропаганды и обращенно к тем, кто не приобщён окончательно ещё к вере. Но для очень верующих людей восхищение искусством имеет значение "прельщения" светским и суетным началом, т.е. грешно.
И незначительное место в ряду причин занимает искусство в качестве эстетического возвеличения Божества и как символ красоты Божьего мира. Здесь не благочестие символ красоты Бога, а красота Бога символ благоче стия, эстетическая форма выражения религи озных эмоций. Для ортодоксии настоящее и наиценное искусство - это лишь искусство религиозное и то потому, что его ценность заключена не в нём самом, а в религиозной вере. Вера как бы освящает и оживляет тёмную залу души своим светом. Религиозное искусство слишком ограничено требова ниями данной веры, правилами догматики, нормами данного благочестия. Понятно, что мирское искусство должно быть для непротиворечивого религиозного сознания греховным, привлекающим человека к миру суеты сует, к посюсторон нему. Так в исламе поэзия делилась на "правильную" и "неправильную". Первая должна была лишь прославлять ислам и Пророка. / 4 /. Как известно, в исламе вообще было запрещено рисовать человека и животных. Лисалеййе-алеййа / религиозные авторитеты / утверждали, что "рисующим живых существ грозит опас ность, ибо изображённые художником одушевлённые существа в потустороннем мире потребуют от него своего оживления, и он, будучи не в состоянии этого сделать, сгорит в вечном огне ада" / 3 /.Одно из велений Аллаха гласит : "Разве я создал мир таким некрасивым и несовершенным, что некоторые / художники / изображают его по своему желанию ?!" / 5 / До конца 80-х г. нашего века, в Турции, мусульманская секта "Таджани" практически уничто жала произведения искусства / 6 /. Правда, современный ислам подвержен новым веяниям. Так шииты уже могут наслаждаться портретами пророка Мухаммеда и других религиозных авторитетов / 7 /. Мусульмане уже не чуждаются ни иллюстраций к религиозным произведениям, ни фотоальбомов с изображением духовных лиц. Но это чисто светское влияние на религиозное мышление - дань духу времени и религиозная непоследовательность.
. . .
В индийских религиях, например, в кришнаизме, имеет место максимальная эстизация религиозного начала, опять же в собственных интересах этого начала. Здесь сама Красота есть своеобразный Бог, энергия божества, божест венный язык бытийных форм.
Индийское понятие "майи-иллюзии" сходно с понятием "божественная игра". Бытие является художественным произведением Абсолюта. Но в этом плане само искусство в его главном метафизично, а человеческое искусство лишь неполноценное подражание божественному началу или даже фикция, поскольку и сам человек видимость и реально само Бесконечное принимает разные конечные формы. Многие индийские боги по нашим меркам просто безобразны, много рукие и многоголовые даже чудовищны. Это значит, что определённые функции божеств симво лизируются зрительно, в качестве цельного образа и именно это определяет вид богов. Затем этот вид, сам по себе сакральный, эстетизируется, т.е. объявляется прекрасным. Вообще красивое потому и ценится, что входит в разряд божественных или сакральных явлений. Иными словами, религиозное начало превалирует над светским. Произведения искусства в таком контексте приобретают значение изображений для поклонения, амулетов, прояснения небесной иерархии и т.п.
. . .
Христианский адепт не творец, не свободный исследователь, не создатель разнообразных и новых смыслов и отношений. Герой веры - верующий, исполнитель религиозных догматов и предписаний, сподвижник, мученик, святой. Для верующего важны не стихи, а то, что они славят Бога. В иллюстрации главное не зримость преднайден ного, а создание"реалистичных" форм мифа. Если бы пришлось выбирать между искусством и религией, верующий сразу бы выбрал религию. Творчество для веры -испытание суетой славы, риск греха, возможность гордыни, излиш ней самодеятельности творящего. Часто творец , вольно или невольно, отступает от канона и вносит в миф личностное, светское, сугубо эстетическое начало. Верующему страшно даже в разговоре упоминать имя нечистого, а Искусство подчас делает демона и Сатану главными героями произведения, подчас наделяет их умом и способностью страдать.
Религия отличается от искусства и тем, что уже нашла все ответы на главные свои вопросы и запросы, причём она полагает своё знание абсолютным. Искусство же всегда ищет, выраба тывает варианты решения вопроса или проблемы, часто удовлетворяется неопределённостью, никогда не претендует на роль панацеи и всёзнания, чаще ставит вопросы, чем решает их. Искусство в огромной степени отражение личного опыта, взглядов, пристрастий, вкусов творцов. Найти окончательные ответы для искусства - погибнуть как творческому духу. Разные функции и составные искусства - игра, вымысел, идеалы, идеи, чувства, - как узоры в калейдоскопе : каждый раз, в каждом новом произведении возникают новые сочетания, составные получают новое значение и смысл, меняются приори теты. Религия - преобладание догматизма, имеет бОльшую ценность не знание, а его использование и последст вия для души, жизни, веры. Искусство учитывает последствия, но знание - неокончательное - для него на первом месте. Ценность - то, что определяется содержательно, тогда и понятнее всего как это можно использовать пози тивно. В религии ценность - божественное, его интересы, всё согласовывается с ним, даже в ущерб частному /понятие жертвы /.
2.
В искусстве к материальной стороне прибавляется идеальная - именно в форме эстетичес кого, художественного, творческого начала. Фантазия раскрашивает будничную,вообще человеческую реальность во все цвета радуги. Это полифония идей, чувств, отношений, подходов к реальности, к миру и душе. Истинное искусство никогда не копирует реальность : это не абсолютный реализм, а реализм степени, формы, /их соответствие законам искус ства, / углубления от внешней реальности к внутренней, преображения данного. Искусство искусственное образование и всё же оно требует в своих рамках естественности - грамма тической и смысловой, т. е. индивидуальное может развивать искусство, но не отменять его основные законы. Искусство есть разнообразие, втиснутое в определённые рамки эстетической реальности. Часть законов искусства нам известна, часть - нет. Точнее, неизвестное известно нашему подсознанию и его законы соблюдаются нами совершенно бессознательно. Мы словно человек, не знающий что такое проза, но говорящий прозой. Так можно совершенно не знать стихотворные размеры - и употреблять их правильно, основываясь на ритме, звучаниии стихов и просто на интуиции. В эстетическом отражении реальности обязательно участвует фантазия, имеющая ряд форм. Фантазия может быть основанием творческого процесса, результатом или тем, что между ними. Она никогда не уходит от действительности окончательно, оперируя содержаниями последней. Фантазия с помощью материала сочетает необычным образом старые элеме нты опыта с новыми, реальное с чисто фантазийным. Условность, образность, символика, художественное описа ние нереального, сказочного - это всё формы фантазии. Но реальные описания тоже даны идеально и могут не соответствовать действительности. В этом смысле всякий реализм тоже фантазия в действии. Если мы фантази руем в обыденной жизни, мы вносим в неё элемент искусства. То, что в литературе является графоманством, в жизни становится патологическим фантазированием.
. . .
Парадоксальным образом, искусство, отрываясь от реальности, приближается к ней. Оно отдаляется от внешнего, от явлений, но тем самым вскрывает глубину, основания и сущность явления, одухотворяет и осмысляет наличное в его сложности и символике.
Во первых, делается прежде всего акцент на эстетической стороне целостности. Понимается значимость ряда её качеств. Красота как форма сливается с содержанием. Выявляется дисгармония и гармония предлежащего и его смысл в контексте целого. Образы-типы, совер шенно фантастические, подчас приобретают бОльшую ценность,чем иные живые люди. Дон-Кихот или Гамлет существеннее тысячи живых и реальных алкоголиков. В обыденной жизни фантазия часто выявляет в человеке его позитивный потенциал, как ложь - негативный. Ложь превра щает идеалы в фальшивые манекены, а в искусстве становится его видимостью. Примечательно, что заблуждение в искусстве может быть достоинством творца / этический утопизм / или необходимым для определённых жанров, направлений. Например, элегия неизбежно преувеличивает трагику жития, но без этого она не могла бы быть элегией и дать нам образцы положительного, героического поведения, сформировать такие "добрые чувства", как сочувствие персонажу, тягу к свету и пр. Ложный идеал здесь не порок - таковы многие идеалы, например, романти зма, это относится вообще к утопизму в литературе. Экзальтация в поэзии делает поэзию живой, эмоциональной, возвышенной и вместе с тем обычно преувели чивает значение и ценность явлений. Искусство идеализирует и утрирует жизнь хотя бы отчасти и видит одухотворённым то, что в реальности таковым не является. На этом зиждется, скажем, всякое одухотворение природы.
Человек творчества всегда немножко наивен. Это упрямое его утверждение этических идеалов, его способность "витать в эмпиреях", его почти религиозная вера в нечто вечное, в то, что "рукописи не горят", его культ творче ства !..
+++
Искусство является областью символов, смыслов, эпитетов. Их пространство очень зыбкое, туманное, допускаю щее массу разных интерпретаций одного, в том числе толкования и ошибочные. Это пространство уточнений, сме шения истин и иллюзий, глубоких прозрений и удивительной слепоты.
Символы уже по своей природе не есть то, что они есть, знак иной реальности, идеального бытия, ноосферы или психосферы. В этой области действуют и совершенно особые законы и истины.
+++
Каждый человек в определённых жизненных ситуациях имеет специфичный для данной ситуации статус. Когда он творит, то, в преобладающей степени, он уже не просто этот индивид, но идеальный, родовой человек, творческий дух, выражение Абстракции и Переживания. Тело творца, его физические действия и инструменты - это уже просто внешняя форма, условия реализации Духа в эмпирике. Человек в большой степени в это время уже не человек, а само Искусство в форме человека / имеется в виду талант, а не графоман /. Искусство временно становится живым существом, чтобы пролиться через него в дом своего произве дения, точнее построить этот дом в материальной реальности. Творец или Родовой Человек - субъект вещих интуиций, житель нездешних миров и звёздных чаяний. Но передаёт он всё это в произведении �