А,б : другие произведения.

Корн, новообращенный

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Новообращенный.

  
   День перетекает в вечер. Это не так уж заметно - потому что небо сентября с утра затянуто тучами. Недавно они поливали дождем стены городского госпиталя. Желтая мозаика светящихся окон складывает на нем спонтанный узор; капли висят на стеклах.
   Внутри никто не беспокоится о непогоде. В палатах тепло, в коридорах свет горит постоянно. Никаким сквозняком не вытравить медицинский запах; он въелся в белые халаты докторов и махровые халаты пациентов. На исходе приемного часа, они провожают посетителей в бахилах. Прощаясь заботливыми пожеланиями, гости больницы заходят в прибывающий лифт; в подоспевшую из кабин, которые в это время не бывают пустыми.
   В одной из них, битком набитой, к зеркалу прижата юная девушка в синем платье. Она нервно кусает губы, и широко распахнутыми глазами смотрит на свое бледное лицо в отражении. На очередном этаже пассажиров прибавилось; и тот мужчина, что неслучайно оказался сзади - навалился еще сильней. Прислонив ладони к холодному стеклу, она ощущает себя в непристойной позе, чувствуя ягодицами вожделение незнакомца. Он щупает ее, тайком от посторонних взглядов. И девушка не в праве даже пискнуть.
   В холле, циферблат над створками лифта ведет обратный отсчет. 3... 2... 1.
   Сложились в стены металлические двери. Безучастные люди разошлись в разные стороны, покидая кабину. Никто не заметил сигнала "СОС" в глазах несчастной девушки; и от того ее паника зашкаливает. Слабеющие ноги безвольно ведут к гардеробной. Следом за пленницей шагает плечистый конвоир в офисном костюме. Он не позволил встать в очередь за курткой; приблизился, и прошептал в затылок:
   - Ненужно...
   Он понюхал ее волосы; она обомлела еще больше. Его ладонь безнаказанно опустилась на талию, и стала уверенно подталкивать в сторону проходной. Задрожал подбородок девушки, а мужчина затаил оскал злорадства. Ошейник шантажа сделал жертву покорной; она не закричит и не сбежит. Поэтому незнакомец сопровождает непринужденно; чуть понурив голову, чтобы не стать легкой мишенью для камер наблюдения.
   Взгляд несчастной вцепился в охранника; в ней вспыхнула вера во спасение. Этот дотошный дядька не пропустит без документа.
   - Я оставила пропуск в кабинете...
   Он лениво отмахнулся и разблокировал турникет; обезглавив надежду мгновенно, как то делает палач при гильотине. Рассудок девушки не смог принять жестокую реальность, в которой нет ни малейшего шанса освободиться. Тогда она остановилась, усомнилась в яви кошмара; но охранник стал недовольно подгонять...
   - Ну ты идешь, или нет?
   ...словно в сговоре с похитителем; который предъявил свой пропуск.
   Как в бреду приблизились двери госпиталя. Нутро сжалось от ощущения скольжения к краю пропасти. Несчастная захотела вцепиться в дверной проем, не щадя наращенных ногтей.
   Порыв ветра набросился, когда стала спускать по крыльцу; растрепал каштановые волосы, когда ступила на обочину. Девушка задрожала хрупким телом, обхватила худенькие плечи, не покрытые рукавами платья.
   Она отчаянно воспротивились идти дальше, решительно обернулась к шантажисту. Ее бескровные губы трясутся; зрачки мечутся в половодье слез, пытаясь заглянуть в глаза незнакомца.
   Ища в них жалость - нашла ухмылку садиста. И не смогла даже лепетом просить пощады. Человекоподобный зверь превратил оскал в галантную улыбку, с которой открыл заднюю дверь своего внедорожника.
   Придерживаясь на людях роли ухажера, статный мужчина обошел респектабельный автомобиль; занял место водителя и сразу нажал кнопку, блокирую все двери. Раздался щелчок - клетка заперлась. Маньяк поднял глаза в зеркало заднего вида, засмотрелся на красивое, выбеленное страхом личико добычи, и снисходительная улыбка смягчила резкие черты его лица.
   Ложно обнадеженная, пленница взмолилась; окончательно растрачивая крупицы самообладание:
   - Пожалуйста!.. Отпустите!.. Я умоляю! Сжальтесь!
   Наслаждаясь истовыми просьбами девушки и видом ее соблазнительно зрелой груди - водитель открыл бардачок и демонстративно достал пистолет; заправил ствол за пояс, прикрыв рукоять отворотом пиджака.
   Обреченная сжалась в комок и зарыдала взахлеб. Тонированные окна и музыка магнитолы скрыли истерику от пешеходов; но не от довольного изверга, который повез свою жертву в укромное место, где никто не помешает ему насладиться девичьим телом.
  

* * * *

  
   Вечереет.
   В парковых зарослях сырой воздух сентября. Струями пара его выдыхает юноша на пробежке; наброшен капюшон черной толстовки, опущена до подбородка тень. С гравия беговой дорожки он сворачивает на тропу, им же проложенную за прошлые тренировки. Опавшие листья шелестят под кроссовками, проминается влажная земля.
   Темп спортсмену задает ритм Nu metall'а в наушниках; выносливые ноги ускоряются, когда барабанщик учащает удары. Агрессивная музыка щедро питает силой ярости.
   Деревья и кустарники сплетают препятствия; бегун заслоняется локтями, уклоняется от ветвей, огибает столбы стволов, сигает через валежник. Временами притормаживая, он добавляет бойцовские упражнения, представляя себя в толпе врагов. Удары ног и ладоней лупят по коре, вышибая листопады.
   Извилистый путь привел к поляне столь малой, что тень от дуба покрывает ее треть. Спортсмен вбежал, заходил кругами. К тому моменту песня взорвалась припевом.
   Экспрессия вокалиста вселилась в нутро; и там раззадорила вулкан эмоций. Юноша сдернул капюшон с бурых волос; рывками снял толстовку, скомкал, швырнул. Он прорычал строки дикой песни, выплескивая все то, что накипело. Сбросил бремя норм сдержанности - ведь поблизости никого, кто станет осуждать.
   Юноша покивал в такт, размял шею, встряхнул плечи, покрутил кулаки. Руки изнылись в предвкушении нагрузки, и он встал под веткой дуба; прыгнул, ухватился. Высокий спортсмен вытянулся во всю длину и замер от физического удовольствия; ощущая горячей спиной пятно пота на футболке, смакуя силу здорового тела.
   Со строгой дисциплиной счета начались подтягивания; тридцать касаний подбородком насчитал без замедления, и еще пять - пыхтя и стиснув зубы.
   Приток крови распирает сосуды в висках, барабанит. Тело напряжено до предела. Горячий пот заливает ушные раковины - уже выскальзывают наушники. Юноша сбрасывает футболку; жаркий торс пышет в холодном воздухе. Непонятно как, но затраченная энергия возвращается в удвоенном объеме.
   - Хорррошо!.. - довольно взревел он.
   Осталось выполнить заключительное, любимое упражнение. Зацепившись мысами кроссовок за корень дуба, используя его в качестве скамейки, юноша принял упор лежа, выждал кульминацию мощной песни... и начал отжиматься.
   - Раз, два, три, четыре...
   Первые два десятка насчитал шустро - по три приема на одном выдохе.
   - Восемь, девять, тридцать, раз, два...
   Руки распирает изнутри. Мышечная ткань лопается микротрещинами.
   - Сорок, раз, два...
   Ритм учащенного сердцебиения становится все громче, сил в руках остается все меньше.
   - Пятьдесят. Раз... Два... Три...
   Не прерывая счет, спортсмен переносил напряжение на грудные мышцы...
   - Шестьдесят.
   ...на мышцы спины...
   - Семьдесят.
   ...на мышцы поясницы.
   - Восемьдесят...
   Ярость искривляет багровое лицо. Юноша рыком оглашает счет.
   - Девяносто!..
   Уже выжато все без остатка. Уже меркнет свет. В бешеном темпе сжимается и толкается сердце; будто эспандер. Суматошное дыхание иссушило рот. Но ничего не имеет значения, кроме счета.
   - Раз... - "Главное не прерваться!", - Два... - "Только продолжать!".
   Выкладываясь до предела и дальше, не щадя и не жалея себя, а торжествуя - юноша достиг ощущения, что плоть вот-вот воспламенится. И в таком состоянии, когда источником сил остался лишь воинский дух, упертая ярость выжигает слабость.
   -... Три... Четыре... Пять... Шесть... Семь... Восемь!.. Девять!.. Сто-о!!!
  
   Тяжело дыша, рухнул на пожухлую листву и скрючился от боли, требующей расслабления для мышц. Внутричерепное давление зашумело морем в ушных раковинах, вытесняя какие-либо мысли; и вскоре наступил покой, в котором душа обрела глубокое умиротворение.
   Передохнув, - все так же отчужденный от размышлений, - нашел силы встать; принялся собирать хворост, приволок березовое поленце. Из кобуры на ремне джинс юноша достал туристический топорик; и пусть его рукоять почти целиком поместилась в кулаке - он помог наколоть дров. Заготовить запас для костра, который станет приятелем в пору угасающего вечера. Торопиться-то некуда.
   Частый гость леса давно закрепил навык разведения огня. Сырость непогоды не помешала задымиться шалашику на бересте. Умеренный прикорм позволил пламенным саламандрам поселиться в древесном пристанище и устроить там пляски.
   Морской шум незаметно сменился шелестом крон. Прохлада остудила перегретое тело. Стало приятным одеться и сесть перед костром; протянуть мозолистые ладони, осязая купол жара, который сушит и стягивает надрывы кожи.
   - Идиллия...
  
   В душе каждого есть тревоги; мы глушим их суетой будней и поверхностным общением с людьми. Но когда рядом никого нет, и наступает безмолвие собственного рта - собеседником становится одиночество. Оно пересказывает мысли, звенящие в глубине подсознания, провоцируя серьезный разговор каверзным вопросом: "Почему?".
   Тот, кому наступившая осень засчитала 24-ый год жизни - заворожено смотрит на костер, явно ощущая беззвучный вопрос.
   Он знает, чего добьется ответами. Придется слой за слоем погружаться вглубь проблемы. Порой кажется, что внутренний голос - настырный ребенок. Но гораздо чаще - что требовательный, придирчивый учитель. И не понятно как поступить: воспитать или прислушаться. Или упорно его игнорировать.
   "Почему?".
   - Я пришел сюда, потому что это место мне роднее спортзала. Здесь мне спокойнее. Потому что одиночка по характеру.
   "Почему?".
   - Не вижу ценности в общении с людьми. Не доверяю я любого рода связям.
   "Почему?".
   - Потому что все заканчивается, а продолжительность отношений вообще невозможно предсказать.
   "Почему?".
   - Да потому что зависят не только от меня. Не важно, насколько я хорош и силен - это не дает гарантий, что близкие люди не исчезнут.
   "Почему?".
   - Потому что я сирота. И мои родители умерли на моих глазах. Их растерзали бешенные. Но что мог сделать подросток, чтобы спасти родных?
   Юноша смотрит на костер, но не видит пламени, плененный образами памяти. В год эпидемии погибли мама с папой. И будто бы его душа вместе с ними. Она воскресла, когда прошел слух, что вакцина дает шанс обрести сверхсилу. Но он не выиграл в этой лотерее; ведь нельзя считать призом ненависть к Богу.
   С того момента, всю свою веру он вложил в себя, полагаясь лишь на свои способности. За ошибки он безраздельно взял ответственность; присвоил себе достижения. Он отказался от слова "удача", заменив словом "успех". Но смерть родителей годами точила чувством вины. Он давно заметил, как на тренировках закипает ненависть к собственной никчемности.
   "Почему?"
   - Потому что сила нужна мне для самозащиты от всепоглощающего чувства бессилия. Ведь если я не способен спасти родных людей - я не имею права их иметь. И это ложь, что не хочу. Боюсь. Но этот страх мне не перебороть, он могущественнее моей воли. Поэтому я презираю себя до ненависти.
   На крыло носа упала капля. Он поднял лицо, увидел темень небес в прогалах крон, что линяют листвой. Вторая дождинка закрыла веко.
   Ливневая туча подкралась в сумерках, и теперь вода колотит огонь, а тот затравленно шипит. Юноша накинул капюшон, пряча тенью хмурое лицо. Не ему решать - гореть ли костру.
   "Каким бы сильным ты ни был, судьба найдет способ поставить на место...".
   Не иначе, как назло, дождь смертельно ранил костер и закончился. Недобитые огоньки трепещут на боках отсыревшего хвороста, пытаются ползти, но чахнут. Их жизненный цикл подходит к неизбежному концу.
   Вскоре, юноша оказался в темноте. И не осталось иного выбора - только подняться, чтобы уйти прочь.
  
   Когда ночью идешь по лесной тропе, темнота вокруг заставляет вслушиваться в тишину. И даже в чащобе парка, - где гул автострады проникает в рябой клок леса, а небо пропитано свечением города, затмевающим звезды, - все же... Во мраке бдительность включается сама.
   Но юноша нарочно не снимает капюшон и слушает громкую музыку в наушниках. Он не поддается страху, более того - грезит столкнуться с бешенным. Вот бы тот выскочил наперерез прямо сейчас - чтобы предоставить шанс испытать силу. Узнать, чего стоили все эти яростные тренировки. И пусть это лишь фантазия, надолго отставшая от эпидемии, когда такое случалось наверняка, все же... Хоть бы и сейчас стало возможным рискнуть своей жизнью, и либо умереть, либо доказать возросшую мощь; но в любом случае - успокоиться.
   Лесная тропа на исходе, как и надежда на схватку. Чем ближе опушка, тем больше смятение.
   "Машешь кулаками после драки...".
   - Пора становиться сдержанней.
   От одной только формулировки душа встрепенулась с негодованием - но все же согласилась, что нельзя в таком настроении возвращаться к людям. Юноша вышел из леса, оказался перед лугом. Бетонные плиты, на которые переступил с земли, лентой повели вдоль опушки. А мысли подвели к рассуждениям о замкнутости:
   "Со сколькими людьми ты сошелся с того случая? Ты некого не подпускаешь к себе! Этим ты и проигрываешь своим страхам!".
   Отрешенно продвигаясь вперед, краем уха слыша свои шаги по бетону, боковым зрением следя за дорогой - юноша угрюмо терпит нападки внутреннего голоса. Не поддается на провокации и не вступает в надоевшую дискуссию. Лучше перетерпеть все эти хлесткие пощечины, чем заниматься самокопанием.
   Так много сил потратилось, чтобы "не думать". И вдруг всякие слова стихли, когда внимание привлек непонятный предмет в траве. Там, где от бетонной ленты ответвилась тропа - началась укатанная колесами дорога. Она проведет через луговой простор к земляному обрыву - достопримечательности этого парка. Оттуда откроется живописный вид на неблизкий город, в ночи мерцающий огнями.
   Юноша подошел ближе к случайной находке, рассмотрел. Это оказалась женская туфля, брошенная в лужу. На размоченной ливнем грязи отпечатан недавний слепок шин. Должно быть, очередная парочка захотела уединиться, и в необычной обстановке испытать остроту ощущений от секса. Такое у обрыва случается частенько... Но зачем выбрасывать обувь?
   Настороженный юноша опустился на корточки, взял туфельку и стал рассматривать - она не выглядит изношенной, не порвана, каблук на месте.
   - Непонятно...
   "Но интересно. Не так ли, искатель приключений?".
   Невнятная тяга поманила к обрыву, чтобы в чем-то убедиться. Оставив туфельку позади, юноша последовал по меже. Не допуская преждевременных вопросов, он прошел в сосредоточенной тишине еще метров сто, прежде чем обнаружил вторую туфлю. Правую из пары.
   - Будто девушка пыталась намекнуть хоть как-то... Похоже на сигнал СОС...
   "Ну, герой! Придумал себе подвиг! Аха-ха!".
   Но весело не стало. Тревога укоренилась внутри; вынудила сдернуть капюшон и выключить музыку. Предположения об изнасиловании показались слишком серьезными; не такими наивными как фантазии о нападении бешеного.
   "Да нет там никого... Ты опять погряз в мечтах о доблестных битвах".
   - И хорошо если так.
   Сказав это, юноша пошел быстрее. Теперь он обязан проверить догадку.
   "А если там кто-то есть - постучишься и спросишь: девушка не против? Или будешь следить из бурьяна, чтобы процесс соответствовал нормам?".
   - Отстань.
   Крутой поворот дороги повел вверх, вдоль края обрыва, за которым ощетинились лысеющие кроны; а вдалеке заискрились россыпи электрических углей городского кострища. Гирлянды фонарей развешаны над улицами, по которым потоками лавы текут реки габаритных огней и фар. Многоглазые дома жилых кварталов тянутся к горизонту, едва различимому в темноте облачной ночи. Жизнь горожан продолжает стадию активности, но далеко отсюда. Здесь же доминирует сумрак и затишье. По бокам двухколейной дороги растут березки, недозревшие до белизны. Юноша до рези в глазах вглядывается в темень впереди, пытаясь различить очертания кузова.
   "А если там действительно криминал? Уверен, что сможешь кого-то защитить? Или хотя бы за себя постоять?".
   Ладонь опустилась на топорик в перевязи; осталась наготове. Пальцы порываются отстегнуть липучку, чтобы взвесить приятную тяжесть оружия. Но юноша засомневался: он готов признать, что опасения выросли из вымысла, что подогнал связь с туфлями.
   "Изнасилование?! Парочка просто уединилась, а ты прешься к ним, да еще с топором...".
   А вот и автомобиль... Внедорожник. Кажется, передние места пусты.
   "Дальше-то что?!" - слышит юноша сквозь набат сердцебиения.
   - Отстань!.. Не знаю я... Мимо пройду...
   Он оказался в пяти шагах от машины и замер, когда в салоне завизжала девушка. Громом и всполохом выстрела оборвался ее вопль. Ознаменовалась точка невозврата.
  
   Не обдумывая действий, юноша бросился к внедорожнику. Схватил ручку задней двери, стал дергать - заперто.
   "Пистолет!!!".
   Инстинкты согнули колени; заставили присесть на мгновение раньше, чем прогрохотали два выстрела. Стекло разбилось; осколки осыпали голову и вздернутые плечи, в которые зажался. Грянули еще два выстрела, на этот раз прошивая корпус двери. Рваными лепестками распустились два бутона из алюминия. Одна пуля выжгла борозду в бурых волосах на затылке. Юноша в панике стал щупать голову, забыв об опасности; и пока утратил бдительность - дверь вышибли ногой изнутри, долбанув прямо по темени.
   Сильным ударом горе спасателя отбросило на траву. Он распластался, лишенный координации. Тело перестало отвечать на команды должным образом. От сотрясения стал видеть пять автомобилей; не в состоянии определить, который из них истинный. Звон в ушах сделал глухим. Силы воли хватило лишь перевернуться на живот.
   За его спиной, из темного зева салона показался враг. Он уселся на край сиденья, опустив ноги на порожек. Одна штанина задралась, и стал виден солдатский нож в перевязи на голенище. Смакуя свое превосходство, мужчина устроился поудобней; в одной руке пистолет, другой подпирает подбородок.
   С задумчивым взглядом, обремененным гуманностью, мужчина стал наблюдать, как корчится на земле сопляк, сунувший нос не в свое дело.
   - Что же делать с таким?.. Надо проучить.
   Грянул выстрел. Раскаленное жало впилось в мокрую почву близко с плечом ползущего. Без адекватности восприятия, тот стал ожидать отстроченную шоком боль.
   Выстрел. Еще один. Третий. Пули шлепают, буравят землю. Паренек, должно быть, ощущает это физически; и понимает, что слишком темно рассчитывать на меткость. Долго такое терпеть невозможно; и когда трус побежит - можно прострелить ему ногу. Можно все; нельзя лишь отпустить.
   Парализованный страхом не способен на побег. Уткнувшись лицом в грязь, он в панике ожидает своей участи; держа руки на затылке, стараясь показать позицию сдающегося. Словно можно спастись уговорами, обратился примирительно просящим тоном:
   - Не стреляйте!..
   Но не смог продолжить, задыхаясь от паники.
   Юноша не видел ухмылки, и направленного в спину дула пистолета. Но столь отчетливо ощутил свою покорность со стороны, услышал дрожащий лепет... И нечто явно умерло внутри. И что-то новое заняло пустое место. Огнем заполнило полость, где была привязанность к жизни. У самосохранения перегорели пробки. Месть стала смыслом существования. Голос в голове зарычал лютой ненавистью:
   "Вставай! Сдохни в бою, но размозжи башку ублюдку! Двигайся!!!".
   Мощь заменила немощь. Мандраж сгладился в тугую напряженность послушных мышц. Юноша стиснул зубы; яростно оттолкнулся - неваляшкой взмыл на ноги. Выстрел завершился промахом. Время будто ускорилось в два раза, но реакция - в четыре. Устойчивость и стремительность проявились в каждом рывке; в три скачка достиг внедорожник. Дверь захлопнул оторопевший враг. Юноша увернулся от выстрела; ослепленный вспышкой, не замедляя натиск, метнулся левой рукой на перехват оружия.
   Сенсоры-пальцы ощутили тепло затвора, проскользили и ухватились. Щелчок-щелчок-щелчок; пока стрелок дергает спусковой крючок, боек стучит по ногтю мизинца. Юноша выбросил вперед правую руку, схватил за волосы; рывком к себе разбил нос врага об дверную раму.
   Пистолет выпал на траву; торжествующий парень вцепился в шкирку пиджака, с двух рук потащил мужика через окно; торчащие осколки с треском порвали рубашку.
   Нож воткнулся в живот внезапно. Второго удара юноша не допустил: схватил запястье, разбил об борт кулак на рукоятке, рассвирепел; уперся ногой в борт, рыпнулся, вытащил по пояс, схватился за ремень, толкнулся еще яростней; выдернул, выкинул далеко от машины.
   Осталось довести драку до смертельного исхода.
  
   Тот, кого юноша вышвырнул из окна, перестал казаться человеком. Даже тем расчетливым подонком, которым был прежде - перестал выглядеть. Он стоит в темноте и не двигается; не нападает, не выжидает, не убегает. Он зловеще молчит, погашая боевой запал осмелевшего. Источает незримый сигнал опасности.
   Мужчину затрясло в лихорадке; задышал взахлеб, загнанно. Дергано, он вцепился в окровавленную рубашку, разодрал, скорей сбросил на траву. Температура поднялась до 42 градусов, до грани закипания крови. Жар слепой ярости раскалил тело, торс задымился паром в прохладе ночи; невменяемый завопил.
   Спазмами глотки прервался вопль. Пена потекла с искривленного рта. Сердце перешло на ритм тахикардии. Сбылась неосторожная мечта юноши - явился бешеный.
   Под ногами лежит пистолет; и юноша не стал медлить. Схватил, нацелил и с двух рук отстрелял три патрона - обойма кончилась. Первая пуля ушла мимо, две другие толкнули бешеного в грудь, но не сбили с ног. Сквозные раны не повергли врага, он остался к ним равнодушен.
   А вот стрелок его заинтересовал, и бешеный стал надвигаться как зомби, до скрежета стискивая зубы. Но вместо паники юношу охватило злое торжество. Настолько ярое, что привело в экстаз. На грани безумия от небывалого восторга, он обрадовался достойному противнику. Зная, что живучесть того запредельна, а сила высвобождена аффектом - он просто обязан расчленить эту тварь.
   Чувствуя в распоряжении фантастическую мощь, юноша открыл дверь внедорожника, и своротил. Стальные петли не потребовали усилий, когда по венам рук заструилась ярость вместо крови.
   Орущий бешеный набросился, но врезался в дверь, ставшую щитом. Злорадно улыбаясь, юноша отстегнул липучку, достал топор. Сдерживая натиск давления - вытолкнул врага и молниеносно настиг. В сплошное движение совместил наскок, замах и удар в ключицу; всадил топорище полностью.
   Бешеный осатанел, взялся по краям двери - с лязгом смял в гармошку. Топор застрял в костях; обезоруженный воин оказался схвачен за горло. Растрачивая выдох на боевой выкрик, юноша бросил кулак в кадык врага - разбил как сырое яйцо. Но мало что изменилось; лишь клекот перебитой глотки стал звучать как сверло, буравящее металл...
   Прижатый к багажнику спиной, юноша схватил запястья врага, сжал и помолол. Суставы раскрошились с хрустом, и безвольные кисти повисли как в тисках. Яростный боец перехватил их сверху, рывком выломал локти в обратную сторону. Отстранил врага, поймал за плечо левой, а правой, - как отбойным молотом, - ударил в грудь.
   `На стыке ребер образовался кратер размером с кулак. В дыхательных путях застрял вопль, забурлила кровь. Бешеный продолжил стоять, дрожа в конвульсиях.
   - СДОХНИ УЖЕ! - юноша пинком сбил на землю.
   Корчась, эта нежить попыталась встать... Но смерть, наконец, стала побеждать организм бешеного. Над его телом все еще вьется пар - но грянул гром; и хлынул дождь, чтобы погасить тлеющий костер агонии.
  
   Ливень кажется теплым; он смывает грязь с лица. Победитель стережет труп, не веря, что добил.
   Вымокли бурые волосы, потяжелела толстовка. Что-то заставило прикоснуться к животу; это была боль. Юноша расстегнул молнию, задрал весь потемневший подол футболки. Под нижним правым ребром - дыра; ножевое ранение вспомнилось только сейчас.
   С пробитой печенью он не протянет долго; уже все сроки вышли. Не зная об этом, юноша направился к внедорожнику. На первом же шаге согнулся, скрипя зубами. Малейшее движение мышцами пресса разжигало костер боли, словно брызгами бензина.
   Ливень стучит по крыше. Юноша нагнулся, заглянул в темень салона. Там увидел девушку, обхватившую колени. Оцепеневшую от страха, но живую. Все-таки спас...
   - Эй.
   Боль гранатой рванула во всем теле.
   Вспышка молнии за окном совпала с зарницей в голове. Скрюченный судорогой, он упал лицом в сиденье. Гром глухо прошелестел, словно далеко отсюда. Как за соломины, сознание уцепилось за связь с ощущениями: темнота, пропадает слух, дыхание остановлено, сердцебиение... сердцебиение... сердце...
  
   Было ощущение отделения души от тела; теряя притяжение, она стала падать в космос. Но словно дернулся страховочный трос - закинул обратно. И пока не ясно - куда именно.
   Дождь стучит по жестяной крыше. "Терял ли я сознание?", - стало первым вопросом. А дальше пальцы нащупали шероховатую обивку сиденья; лежать на нем мягко. Через щель между напряженными веками юноша видит размытый силуэт девушки; она восседает на его промежности.
   Ее руки прижаты к его животу, но не мешают дышать. В брюшной полости явно что-то не так... даже с учетом того, что внутри нет места, где все нормально. От головокружения ощущение невесомости; мысли запоздало выстраиваются в хронологию. И наконец рождается первая догадка - девушка зажимает ножевую рану. Ее кисти полностью в его крови... Но кажется абсурдным очнуться перед самой смертью. Вроде бы, тело перестало умирать: та боль, которая взорвалась и пропала - вернулась обратно; и теперь разносится эхом прежней детонации.
   Ладони девушки успокаивают мучения ровным жаром - он будто растекается воском, словно спаивая разрыв плоти. И вдруг юноша осознал - все это не "будто" и не "словно". Ощущение, что пламя зализывает рану - буквально.
   - Это магия!.. - вскочил юноша; удивляясь еще и тому, что хватило сил вскочить.
   Тут же пришлось пожалеть, что напряг мышцы пресса. Зашипел сквозь зубы, дернулся обратно; с натугой упираясь головой в сиденье, перетерпел острую резь. Девушке не понадобилось просить лежать смирно; и юноша стал терпеливо ждать.
   - Спасибо тебе, что вмешался... - едва слышно прошептала она.
   Юноша хмыкнул. А ведь и вправду... Защитил. Спас от бешеного. Все это произошло на самом деле; свершенное прошлое. Достигнутое!..
   Молния подожгла небеса. Белый всполох просветил салон; позволил разглядеть девушку. Одно мгновение юноша видел синее платье с пятном крови на груди; видел затухающий взгляд. Быстро вернулась темень; затрещал гром.
   Юноша сразу все осознал.
   - Залечи себя!.. - запротестовал он.
   - Я не хочу... Не мешай... Пожалуйста...
   - Нет!..
   Но не ему решать; сонливость утяжелила веки. Юноша снова начал проваливаться, на этот раз будто вниз. По воле девушки он засыпает, лишаясь права отказаться от ее жертвы.
   - Ты...
   - Меня хватит лишь на одного из нас... Прости...
   - Не... на... до...
   Его губы даже не сомкнулись, когда началось сновидение. Странное, потому что разум остался в бодрости. Глаза закрылись; но веки не мешают видеть, как магия девушки залечивает его смертельную рану. Энергия светится в ее теле цветным сплетением потоков, и вытекает через руки, выливается из ладоней прямиком в дыру на животе. Это видно! Видно, как ее жар струится в его тело и там растворяется, как молоко в чае. От этого ощущения в душе наступает первозданный покой... Но ненависть, как сопротивление, запретила подчиниться даже добрым силам.
   Он стал выталкивать ее энергию из себя; не зная как, он просто начал это делать. И тогда в его теле воспламенились тлеющие угли и разгорелись костры. Потоки силы из бардовых стали красными; нагнетая давление, ускорились в замкнутых руслах, подобно крови в артериях и венах. Белое свечение из ладоней девушки начало отторгаться, а затем вытесняться обратно красным гейзером из живота юноши. Рубеж столкновения потоков поднялся до локтей, до плеч.
   Упертый юноша не понимает, что тем не спасет девушку, угасающую от противоборства. Она умрет; и он следом - потому что останется брешь, из которой вытекут его жизненные силы. Но теперь, когда девушка поняла, что он тоже маг - появился шанс.
   - Положи ладони на мою грудь... - прошелестели ее слова.
   Отчаянная надежда в ее слабеющем голосе убедила довериться. Рассудок юноши стал следить за происходящим как руководитель - лишь отдавая приказы. Руки повиновались, прикрыли рану от пули... и теперь, через шлюзы на ладонях потекла красная энергия, вмешиваясь в блеклые краски внутри девушки.
   Поток из ее рук стал синим. Растворяясь в огненных реках юноши, раскалил их до оранжевого сияния. Словно магма вулкана, энергия забурлила в теле, выплескиваясь в грудь девушки; в синеву, которая становится ярче, голубеет.
   Предельно ясно, что энергия - в равной степени телесная и духовная субстанция. Что ее поток направляется усилием воли, которым юноша привык пользоваться на тренировках, заставляя двигаться изнуренное тело. И когда он это понял - вложил свое рьяное упорство.
   Восьмерка, образованная его и ее руками - засияла так ярко, что стала одного цвета. Тела разгорячились, покрылись испариной. Тихие стоны послышались в дыхании, замирающем от плотского удовольствия. Наслаждение от единения одурманило; тела сами начали двигаться. Девушка стала тереться, словно штаны ничему не мешают. Юноша стал приподымать и опускать ее, раскачивая на пылающей жаром промежности. Никто не заметил, что от ран не осталось и шрамов.
   Экстаз дошел до пика, сжал в крепких объятьях, задержал мгновение!.. и отпустил, полностью сливая напряжение... Приятно измученная, девушка упала на грудь юноши; каштановые волосы застелили его щеку. Жадно дыша, оба почувствовали то особое сердцебиение, когда пульс настроен на ритм Вселенной. Обволакивающий покой накрыл пледом...
   Дождь, моросящий по крыше внедорожника, вновь стал слышим. Он словно ласково шепчет: "С возвращением...".
  

* * * *

  
   Иссякающий дождь постукивает в крышу машины. Ставшая клеткой для девушки - теперь она разбита. Заложница лежит на заднем сидении; в плену объятий юноши. Не сопротивляется...
   Весь тот ужас, который перенесла сегодня, начался так внезапно... Был обычный студенческий день, далеко не первый практикум в госпитале; в кругу привычного коллектива, среди двадцатитрехлетних ровесниц.
   И вдруг к ней подходит незнакомый мужчина, просит уделить внимание. Растерянная, она последовала за ним в коридор, где получила в руки фотографию. И оцепенела.
   За одно мгновение, прежняя жизнь обрушилась. Подруги, учеба, дом, жизнь в городе - все это девушка утратила. Она в панике уставилась на фотоснимок, сделанный из квартиры напротив ее дома.
   В голове, преодолевая сопротивление, укоренился роковой факт - на фото запечатлено окно ее кухни, и девушка возле подоконника; которая святящимся куполом магии лечит комнатное растение. Сколь ужасно это ни было признать, но та, кто на снимке - теперь держит его. Дорожащими руками изорвала фото на мелкие кусочки, умом понимая бессмысленность поступка.
   Мужчина улыбнулся; ему не надо объясняться, что магу не место среди горожан. Он просто поманил, и девушка пошла. Без сопротивления села в его машину; лишь там осознала, что произойдет дальше.
   Видя, что ее отчаяние приводит маньяка в восторг - девушка как могла успокоила себя. Водитель ухмыльнулся и велел снять обувь; сказал, что не хочет испортить обивку каблуками, когда раздвинет ее ноги. Выкидывая туфли одну за другой, он хохотал, пока пленница скулила. Стало невыносимо хуже, когда он остановился и перебрался к ней. Захотелось умереть мгновенно, спасаясь от грязи насилия.
   Но вот маньяк перестал истязать ее грудь, затаился, глядя в окно; в котором девушка увидела юношу. Тут же исчезла выстраданная отреченность от пытки. Надежда ударила по сердцу разрядом тока. Сорвался кляп страха, и пленница закричала как никогда прежде. Она не поняла, что смогло оборвать ее вопль; растерянно посмотрела на пистолет в руке маньяка, растерянно притронулась к отверстию под грудью...
   В тот момент, когда из-за нее начался бой - для девушки исход потерял всякий смысл. Она ощупала края кровоточащей ранки - узкой и сквозной дырки; подумала о том, что ее желание умереть исполнится.
   Девушка в синем окровавленном платье обхватила колени, сжалась на краю заднего сиденья. Прислонила голову к холодному окну; смиренно ожидая, когда анемия положит конец этому кошмару.
   Гулко бьется сердце, выталкивая жизнь; головокружение отделяет от чувств. Ко всему безразличная, она терпит остатки своего времени, вместо самолечения. Она не верит, что прогуливающийся юноша победит вооруженного маньяка...
   Уже на грани покойного беспамятства она узнала, что ошиблась. Слезы хлынули кипятком по холодным щекам, когда освободитель заглянул в салон. Но вот он без сознания упал на сидение; и девушка увидела его смертельную рану. Стало ясно, что глупая ошибка станет фатальной для одной из гаснущих жизней. Нельзя было поддаваться отчаянию, дожидаться смерти. Надо было бороться за свою жизнь; как незнакомый юноша боролся за ее свободу. Все сложилось так нелепо...
   Вытирая соляной ручей с воспаленных щек, девушка знала, что должна сделать. Замысел судьбы стал прозрачно ясен. Впервые в жизни она испытала столь сильное чувство истинно правильного поступка. И не было никакой жертвы в том, чтобы отдать жизнь ради достойного человека. Светлая, но все же грусть, наполнила душу, когда остатки энергии тела потекли донорством.
   А потом оказалось, что юноша способен использовать магию. Это означало спасение для двоих вопреки безнадежным ожиданиям.
   Только теперь появилась возможности обдумать случившееся. Лежа в объятиях своего защитника, с которым только что энергетически переспала до оргазма - девушка думает о судьбе. Это было испытанием? Разве могло все сложиться случайно?
  
   В городе ночь. В парке, на краю обрыва она кажется более глубокой. Дождь прекратился; пахнет влажной землей.
   В салоне внедорожника пахнет потом. Этот аромат смешан из двух, приятен. Юноша лежит на заднем сидении, головой к проему без двери. Согнутые колени бессильно распались на спинки кресел; на животе он ощущает приятную тяжесть - это ножка девушки. Той, которую спас. Она уткнулась в его плечо; ее дыхание уже выровнялось. Стремительная смена событий, наконец, сбавила темп для обоих.
   - Как тебя зовут? - прошептала она.
   - Бронислав.
   - Кто ты, Бронислав?
   - Мимо проходил.
   - Это шутка?
   - Очень похоже, но нет.
   - Разве тебя не прислали наши?
   - Наши? Значит в городе есть еще маги кроме тебя?
   Девушка ухмыльнулась; ее дыхание пощекотало его ухо.
   - Как минимум еще один. Прямо здесь.
   - В лесу?
   - В машине.
   Бронислав притих. Девушка покрепче прижалась, успокаивая.
   - Меня зовут Настя.
   - Очень приятно.
   - Я знаю... Бронислав... Ты давно стал магом?
   - ...
   - Неужели именно сегодня?
   - А точно?..
   - Да. Точно.
   - ...
   - Я поняла. Ты новообращенный.
   - Я горожанин.
   - Ты маг. Прими это.
   - А как же вакцина?
   - Для тебя она лишь формальность. Как и для меня.
   - Разве ты не из селений?
   - Нет.
   - Жесть... Значит и магия, и бешенство снова рвутся на свободу...
   - Откуда ты узнал про бешенство?
   - Оттуда, - он кивнул в сторону луга, на котором лежит труп.
   Ответ насторожил девушку.
   - Ты уверен?
   - В 2016-ом научился узнавать. В таком не ошибешься.
   Бронислав поднялся на локте, обшарил рукой потолок, зажег светильник. Стало видно, что измазал бежевую обивку кровью со своих пальцев; до запястья кожа в красной перчатке. Юноша взглянул на девушку. Синее платье порвано - трещина опустилась до пупка, обнажила черные кружева бюстгальтера. Каштановые локоны заслонили ее лицо, но не голубые глаза, яркие как льдинки. Словно прочитав мысль, она отвела пряди за ушко; поняла, что понравилась. Жаль только, взгляд был слишком короток.
   Бронислав вылез из машины; осколки захрустели под кроссовками. Юноша разогнулся, потянулся. Настя села на край сиденья.
   - Как ты оказалась в его машине?
   - Он меня шантажировал.
   - Тем, что ты маг?
   - Да. Следил за мной, сфотографировал... В своем собственном доме я оказалась не защищена...
   - Тебе повезло.
   - ... Не поняла?
   - Вряд ли он рассказал кому-то еще твой секрет.
   - ... Разумеется, нет. Он же собирался меня изнасиловать.
   - Вот и я об этом.
   - Ты что - оптимист? - вспылила Настя.
   - Нет, не оптимист. Просто упрямый...
   Бронислав поднял с земли искореженную дверь, открыл багажник и убрал внутрь.
   - Тебе не кажется, что везеньем это можно назвать лишь с натяжкой?
   - Почему не стала лечить себя, когда я его отвлек?
   С натянутым на пальцы рукавом толстовки, Бронислав поднял нож, вытер футболкой, выкинул с обрыва; следом отправил пистолет. Стал собирать гильзы, ощутимо ожидая ответа.
   - Потому что лучше умереть, чем быть изнасилованной...
   - Достойно.
   Ответ обескуражил девушку, как щелчок по лбу; сам же Бронислав увлекся каким-то делом. Теперь стал подтаскивать труп к переднему сиденью, открыл дверь, усадил.
   - Чем ты занят?
   - Скажи, пожалуйста, вскрытием возможно установить, что человек был бешеным? Или это тоже не работает?
   - Работает. Трупы одинаковые.
   - Жаль. Это очко не в нашу пользу.
   Бронислав взялся за рукоять своего топорика, застрявшего в ключице; пришлось повозиться, чтобы вытащить.
   - Ты можешь объяснить, что ты задумал?
   - Сброшу машину с обрыва, в деревья. Это хоть сколько-то запутает следователей, плюс автомобиль не сразу найдут. Все кто здесь бывают - вниз не смотрят. Чем позже возьмутся за расследование, тем лучше для нас.
   Только теперь Настя поняла, что пока она всеми чувствами отвечала на его вопросы - юноша просто поддерживал разговор. Но вот он встал перед ней, снял толстовку, чтобы укрыть ее плечи.
   - В траве стекла. Босиком лучше не ходить.
   Бронислав подхватил на руки; раньше, чем Настя успела возразить. А прижимаясь к его груди - не захотела спорить. Он поставил ее в стороне; вернулся и распахнул водительскую дверь. Дернул, попытался выломать - как бы ни так; силы стали прежними.
   - Ты уверен, что риск оправдан? - потревожилась Настя.
   - Почти.
  
   Он сел в автомобиль и захлопнул дверь.
   Бронислав оказался перед рулем, на водительском месте чужого авто. В соседнее кресло усажен владелец - обезображенный труп в жуткой позе. Все это - после обыденной тренировки, каких набралось уже несколько тысяч. Но вместо ужина дома - приготовился сбросить машину с обрыва.
   Жизнь, распланированная - сошла с проторенной тропы событий. Последовательность повседневных действий прервана выстрелом в салоне внедорожника. Теперь, ближайшее будущее, лишилось обозримости; его не просчитать. Зато очевидно - Смерть так и ждет оплошности, чтобы наброситься из ниоткуда.
   Всего несколько минут назад юноша побывал за гранью. Секунд десять он не существовал в мире, где пробыл 24 года. И поэтому знал теперь - когда умрет, планета просто продолжит крутиться дальше. Опыт и воспоминая, накопленные сознанием - просто сотрутся. Вот так легко жизнь превращается в ничто. Мертвец в пассажирском кресле с этим молча соглашается. И все же Бронислав нажимает кнопку зажигания; загорается приборная панель. Ненависть к страху побуждает действовать. Воин не должен сдаваться, пока жив.
   Руки дрожат, выкручивая руль для разворота - адреналиновый мандраж. Нужно собраться с духом, чтобы проделать запланированный трюк. Он перестал казаться таким уж простым, стоило сквозь лобовое стекло увидеть панораму обрыва. Взгляд замер на границе, где обрывается луг, и в пустоте растворяется свет фар.
   Бронислав сдал назад, остановился; в боковом окне увидел Настю. И словно устыдился. Чего он так боится, после того, что пережил? Сейчас нет той прежней мощи, но разве она необходима. Хватит и силы воли. Надо только нажать педаль и не отпускать раньше срока.
   Бурьян зашелестел по днищу авто; мотор загудел, ускоряя обороты. Внедорожник набрал скорость, которую юноша прочувствовал всем телом. Инстинкты сообщили: "Этого достаточно!", - и как по команде сработали рефлексы. Рука схватилась за дверной рычажок... но мгновением раньше щелкнул блокиратор.
   Дергать ручку стало бесполезно. Нажал кнопку - разблокировал двери... но не свою; ее заклинило. Дважды кинулся плечом в окно - не помогло. Ударил по тормозам - и тут же вспомнил про ливень.
   Скользя по мокрой траве, внедорожник несется к краю; и срывается раньше, чем мозг находит спасительное решение.
   Бронислав ощутил, когда земля кончилась под колесами - почувствовал невесомость. Он вцепился в руль мертвой хваткой; как паника в беспомощный разум. Вытаращенными глазами увидел линию горизонта - она поднялась с огнями города. Лобовое стекло показало кроны деревьев - задница оторвалась от сиденья. Капот стремительно опустился вниз, и труп бешеного стукнулся в потолок. В хаосе мыслей юноша подумал о возмездии за убийство. Когда произойдет столкновение с землей - руль в щепки разобьет грудную клетку Бронислава; в точности, как он проломил мужику ребра.
   "Двигайся!".
   В это мгновение снизошло озарение. И на этом ощущении тело само проскользнуло между кресел, само вскочило на край с раскуроченными дверными петлями. Юноша подпрыгнул к багажнику, заскочил на падающую поверхность, взгляд метнулся к границе отвесного обрыва. Далеко!
   "Двигайся!!!".
   Бронислав оттолкнулся, и только в прыжке осознал, что мышцам вернулась мощь. По широкой дуге подлетел на четыре метра, ошеломляя собственный рассудок. Раньше, чем осознал, что допрыгнул до края - ударился об него ребрами; вышиб воздух из легких. Тут же соскользнул до локтей; туда, откуда раздался грохот.
   "ДВИГАЙСЯ!".
   Граблями, пальцы воткнулись в мокрую почву. Они сразу начали выскальзывать, сминая борозды; для ног не нашлось твердой опоры. Размазывая грязь по щеке, Бронислав осатанело полез, по сантиметру выволакивая себя; втыкая "грабли" по ладонь. Уже подбородком залез за край обрыва; когда вместе с юношей начал откалываться кусок земельного пласта.
   - РРРААА!
   Его руку схватила Настя. В панике потянула за собой, поскользнулась и упала; но не отпустила. Когда оба отползли на от осыпающегося, словно догоняющего края - распластались на траве. Дыша, как дышат выжившие.
  
   Земля приятно тверда. Распластавшись на мокрой траве, Бронислав, наконец-то, отдышался. Девушка рядом с ним лежит на спине; черная толстовка защищает ее от сырости.
   Над ними ночное небо города; облачная пелена светится, кажется бескрайней пустыней. Прямо сейчас ветер не спеша перегоняет барханы; в паре тысяч километров над теми двумя человечками, которые взглянули на это великолепие как впервые.
   На языке так и вертится: живые... новая точка отсчета... Насте кажется, что у нее никогда еще не было столь близкого человека, как этот едва знакомый юноша. То, что они вместе пережили этой ночью - казалось каким-то болезненным бредом, в постоянном ожидании пробуждения от кошмара...
   Бронислава будоражат совсем иные мысли. Он чувствует прилив бодрости, как будто нужно продолжать бой. Словно мало было прыжка на четыре метра - ноги в тонусе, от которого покалывает икры. Такое юноша называет "невтерпеж". Энергия, которая в любой миг готова стать мощью тела - побуждает к радости.
   Сдерживая эмоции, он поднялся с земли и отряхнул футболку, джинсы. Тогда и заметил, что ноготь на указательном пальце до середины оторван. Видимо, напоролся на камешек, когда вонзал руки в почву. Ранка залеплена грязью, но не болит. Бронислав сдернул остатки белой пластинки, вытер палец... и впечатлился, когда увидел тонкий слой нового ногтя. Отрос за минуты.
   Вставая с земли, девушка жалобно пискнула; она порезала стопу обо что-то острое, когда вышла из ступора и бросилась спасать юношу. Настя уцепилась за плечо Бронислава, чтобы не упасть; а он подхватил ее под колени и взял на руки. Она посмотрела изумленным взглядом в темно-карие глаза Бронислава; замечая, что уже обнимает его шею.
   - Я отнесу тебя до обуви. А ты пока залечивай ранку на ноге.
   Настя не нашла слов сказать что-нибудь в ответ. Тому виной странная робость и умиротворение, которое укутало чувством защищенности в объятиях Бронислава.
   - Расскажи о "наших".
   - Такие, как ты и я.
   - Сколько их?
   - Немного.
   - И все местные?
   - Нет.
   - Как это?
   - Увидишь. Всему свое время.
   Словно на волнах, покачиваясь на руках юноши, девушка запускает в ранку потоки энергии. Той, которую впитала от Бронислава в салоне авто; когда они были как одно целое... И теперь его тепло струится внутри и обнимает снаружи.
   Настя ничего не весит; Брониславу кажется, что он просто выставил руки. И лишь краем сознания понимает, что дело не в девушке. Дело в мышцах, которые будто горят. Напряжение зудит где-то глубоко, словно в самих клетка тканей; дает уверенность такого масштаба, что любая преграда кажется пустяковой.
   - Часто имеете дело с бешеными?
   - Не часто. Но имеем.
   - Целенаправленно этим занимаетесь?
   - Не смеши. Мы не лига супергероев.
   Настя забеспокоилась, когда жар от тела юноши начал обжигать. Его шаги почти сорвались на пробежку.
   - Бронислав...
   - Что?
   - Тебе нужно упокоиться.
   Настя приложила ладонь к его щеке, и нежный холодок остудил пыл в голове. В мозгу перестали закипать мысли, которые подначивали пользоваться силой прямо сейчас. И теперь Бронислав начал трезветь, когда энергия женского естества выровняла дисбаланс.
   - Все хорошо... Битва позади... Ты можешь расслабиться и отпустить магию... Не бойся ее потерять... Теперь ты ей обладаешь... Не впадай в дикость...
   Внезапно для себя юноша задышал так, словно вынырнул.
   - Дикость?.. Бывает и такое?..
   - Иногда...
   Огненная энергия растекается по телу; она в избытке, но Бронислав жаждет больше. Он хочет испытать, сколько огня сможет принять и покорить. Что-то подначивает схлестнуться с самой силой.
   - Впадая в дикость, ты продолжаешь вырабатывать энергию как в бою. Но сейчас тебе не во что ее вложить. Ее становится слишком много, чтобы организм ее выдерживал... И тогда магия начинает убеждать сознание действовать без моральных ограничений.
   - Это же как бешенство!..
   - Хуже... Но ты не бойся. Видишь, уже все хорошо. Все это можно контролировать.
   - Что произошло бы, если бы я впал в дикость?
   Настя положила голову на его плечо.
   - Минут через десять, ты бы начал выкорчевывать деревья. Через двадцать - побежал бы в город, потому что теперь тебе ни кто не указ. Минут через тридцать оказался бы под обстрелом.
   - Какой ужас... Спасибо что выручила. Я бы себе не простил, если бы навредил деревьям.
   Настя взглянула на Бронислава и впервые увидела его улыбку; неожиданно обаятельную для столь сурового лица. Он остановился, чтобы подхватить с земли туфельку; не опуская девушку, пошел дальше. Ее вес теперь ощущается нормально, но для его рук это не нагрузка.
   Над последней туфелькой юноша опустился, усадил Настю на подставленное колено. Он надел лодочку на ее мысок, вставил пятку, застегнул ремешок; тоже самое повторил со второй ножкой. Не зная, как отнестись к такой галантности, девушка затаила дыхание; а Бронислав, - не замечая, чем заняты руки, - ищет идеи для плана действий.
   - Честно говоря, совершенно не знаю, что делать дальше. Идти в город мы не можем, перепачканные кровью и грязью. В таком виде...
   И тут он присмотрелся к опушке леса. Невдалеке, в том месте, где он выходил из зарослей лесопарка по истечении сегодняшней прогулки - сейчас там засветилась зеленая арка. Бронислав не смог понять явление которое он видит. Можно лишь признать, что сияющие врата зазывают.
   - Идем, - Настя встала. Она взяла юношу за руку и повела за собой: - Нас ждет Леший.
  
   Бронислав остановился перед лесом. Крошечные лампочки горят в траве и над ней, витают и сидят; но определенно чертят две линии, указывая путь сотнями огней. Дорога, уходящая в чертог, освещена зеленым светом; потому что края усыпаны светлячками. Настя прошла вперед; новообращенный отправился следом. Прямиком в сказочную реальность.
   Впечатление такое, что прежняя жизнь закончилась вовсе. Эти чудеса для юноши впервые; и Настя та, кто разделяет с ним восхитительный момент. Впереди, на дорогу выбежала лисица. Она повернула мордочку, пригляделась сверкающими бусинами глаз; вильнула пушистым хвостом и скрылась на другой стороне. Где-то неподалеку затоковал тетерев.
   Стволы стоят густо, кусты сплетаются в заросли. Это не лесопарк. Здесь настоящий лес; дом зверей и птиц. Вокруг разнообразие звуков, и нет монотонного шума автострады. Храм природы, в которые допущены двое, отлученные от человеческой стаи. И вместо печали изгоя, Бронислав охвачен чувством, будто обрел святую обитель.
   Позади - светлячки разлетаются, исчезая в дебрях; пройденный путь перестает существовать. Впереди - зеленые полосы сужаются в тропу, а потом расходятся в стороны, и смыкаются вдалеке. Только приближаясь, юноша стал понимать - светлячки опоясали лесное озеро. Оно кажется темным котлованом из-за космоса, отраженного на безмятежной глади.
   Луна смотрится как в зеркало; и звезды выглядывают, будто из-за ее спины. Серебристый свет просеивается в кроны сосен, делает их седыми. Бронислав вдохнул полную грудь; свежий воздух и аромат хвои доставили первозданное наслаждение. Любуясь, улыбаясь от души - юноша позволил себе остановку всего: действий, движений; размышлений, объяснений. Настала та самая пора, чтобы тихо насладиться жизнью в данный судьбой момент. Настало время просто чувствовать...
  
   Светлячки поднялись над берегами и растворились в дебрях. Не осталось зеленого света; только серебряный, лунный. В безоблачном, бездонном небе блестит выпуклый диск; а на черной глади озера - полосой тянется к заводи, чуть колеблется. В тишине плеснулась рыба.
   Берег, между зарослями и озером - не длиннее пяти шагов. Рядом с Настей, на траве лежат два сложенных комплекта одежды. Девушка нагнулась к тому, который поменьше - подняла за плечи длинный сарафан. Сшитый из плотной материи, его нельзя назвать легким; зато теплым - можно. И, наконец-то, - с подолом по щиколотку, - по ногам дуть перестанет.
   Юноша увидел на траве то, что было под аккуратно сложенным сарафаном.
   - Лапти?! Серьезно?
   - С удовольствием одену вместо каблуков. О!.. Да тут и носочки есть...
   - Душевный прием.
   - Приятно, правда?
   - Согласен. Гораздо лучше, чем красться обходными путями до квартиры.
   Бронислав повернулся к озеру; взялся за поля футболки, вздернул ее.
   - Я искупаюсь.
   Снимая черную толстовку, Настя посмотрела на юношу, на сухой рельеф мышц его спины; на мгновение представила, как прикасается к ней... грудью... Приятная фантазия взволновала, отозвалась теплом внизу живота; и вновь захотелось оказаться в сильных руках Бронислава, вид которых действовал как возбудитель. Его руки, - обвитые синими венами, - просто прекрасны: каждый мускул, каждый бугорок четко очерчен. Нет ни капли жира, сплошные жилы; юноша - будто ходячий анатомический атлас. Его бы изучать, ссылаясь на практику медицинских знаний...
   Девушка расстегнула платье; молния отчетливо вжикнула в тишине. Ткань прошуршала, опадая к стопам. Когда Настя изящно нагнулась - она и знала и чувствовала, что юноша смотрит на нее. Его взгляд ощупывает ее стройные ножки, кружевные трусики, черный бюстгальтер третьего размера, в чаши которого ложится грудь. Он не видит лишь ее улыбку, лукавую, и такую искреннюю при этом.
   Щелкнул ремень, вжикнула ширинка. Уже босой, Бронислав снял штаны, обернул ими кобуру с топориком, отбросил - и взял разгон. Перед прыжком, приток энергии хлынул в ноги; юноша взлетел на три метра, поджимая колени в воздухе. Снижение началось далеко от берега; и в момент приземления Бронислав с силой ударил пятками по воде. Всплеск выстрелил фонтаном; оросил половину озера и волной накатил к заводи.
   Погружение в холодную воду произошло мгновенно. Слух сразу стал иным - более чутким к пульсу. К ритму, с которым из груди растекаются потоки магии. Она опять "включилась" в Брониславе; по причине, вполне очевидной - вожделение.
   Вот она - обратная сторона медали. И теперь, - кролем рассекая озерную воду быстрее рекордсменов, - юноша догадывается, насколько усложнится жизнь в обществе. Свои эмоции придется запихивать еще глубже; особенно гнев, которым грешен. Иначе сносит крышу. На собственном опыте Бронислав видит, как тяжело оттягивать момент перед выплеском магии, когда энергия уже стучится в венах.
   Настя влезла в сарафан, обулась в лапти, накинула на плечи толстовку юноши. Пока Бронислав плавал далеко отсюда, из леса тихо вышла стайка волков. Они были совершенно спокойны и казались ручными; не давая девушке повода для тревоги, осторожно подошли ближе, чтобы забрать грязную одежду. Три зверя направились к месту, где разделся юноша; один взял в пасть футболку, другой - джинсы. Последний из них, прикусивший кроссовки, на ходу зафыркал носом; когда вместе с братьями засеменил обратно в дебри.
   Три других волка подошли к Насте, дружелюбно смотря на нее, словно спрашивая дозволения подойти. Двое забрали платье и туфли; один сел перед девушкой, глядя на черную толстовку. Получив ее из рук, зверь пустился догонять собратьев, которые уже скрылись за стволами сосен.
   Бронислав наплавался. Расталкивая ногами воду, стал продвигаться к берегу; остановился, чтобы осмотреть живот - рубца не осталось. Юноша переступил на траву.
   - Водица - чудо. Как заново родился.
   - С Днем Рождения, - Настя подошла к нему, протянула полотенце: - Там для тебя есть одежда.
   - А старая куда делась?
   - Волки унесли.
   - Аа... Понятно, - Бронислав начал вытираться.
   Тропа, по которой двое пришли к озеру, вновь засветилась зеленовато-желтыми огонечками; налетели светлячки, облепили обочины. Юноша подошел к одежде; взял рубаху, штаны с тесемками.
   - По традиции, после баньки, радушный хозяин приглашает путников за стол...
   - Часто ты бывал в гостях, где тебя встречали по традициям?
   - Впервые. Чувствую себя как в сказке.
  
   Ведомые светлячками, юноша и девушка вышли на поляну, где горит костер, отплясывая светом на белых станах берез. Двое подошли к своей одежде, развешенной на ветвях; выстиранной, высушенной, пахнущей хвоей. Настя проверила платье; порванное маньяком - теперь оно зашито. А с одежды Бронислава бесследно исчезли дырки от ножа.
   В центре поляны укоренился дуб. Костерок под ним невелик; разведен, чтобы поджарить тушку птицы на вертеле. Аромат жареного мяса и пахучих трав заставил юношу непроизвольно сглотнуть. Он взглянул на тех, кто ждет гостей.
   Бронислав растерялся - на кого ему смотреть? На седовласого старца, который телосложением - как витязь из былин; или на медведя? Бурый зверь лежит возле полена, на котором с прямой спиной сидит богатырь; скребя оселком по лезвию, размеренно точит туристический топор.
   - Топтыжка, - радостно воскликнула Настя.
   Она села косматому на спину и улеглась; стала почесывать мохнатые шишки ушей. А медведь уставился на Бронислава; и юноше показалось, что может угадать настроение этой смертоносной махины - ревность.
   - В ногах правды нет.
   Голос старца прозвучал сталью; но не той, которая рассекает плоть, а той, которая косит пашни. И еще послышалось, что в простой фразе таится абзац мудрости; приобретенной с возрастом, как морщины.
   Бронислав опустился на поленце, оставленное напротив костра. Посматривая на человека, каких никогда не встречал в прежней жизни - юноша принимает как данность рубаху с петухами, и седые пряди, спадающие на широкие плечи. Высокий лоб перехвачен ремешком, расшитым славянскими узорами. И только теперь Бронислав заметил проводок наушника - витязь слушает его MP3-шник.
   Юноша расслышал и узнал песню - она идеально подходит моменту. Она про колдовство.
   - Чего сидишь смирно? Аль не голоден?
   Бронислав взял вертел, провел носом над тушкой; и не смог ждать, пока остынет. Впился зубами в сочную корочку; на губы брызнул сладкий сок.
   - На, квасом запей, - старец подал чару.
   Желудок пришел в восторг от трапезы. Живительные силы стали вливаться с каждым проглоченным куском; во рту началось буйство вкуса, словно ни чего лучше в жизни не ел. Определенно, с ужином повезло; вот так внезапно.
   - Где мы находимся? - спросил Бронислав.
   Леший перестал точить топор.
   - А ты прислушайся.
   Когда воспользовался советом, то все понял по шуму автострады. Осмотревшись для большей уверенности - признал ту самую поляну лесопарка, где устраивал тренировки. Вот та ветка дуба, на которой подтягивался сегодня. И костер разведен та том же месте. И хворост, - неизрасходованный Брониславом из-за дождя, - пригодился теперь.
   Так вот зачем был дождь... И старец, сидящий напротив - его виновник. Девушка, которую юноша спас - лежит на медведе. Ее веки опущены, и дыхание ровное. Очень похоже, что утомленная кошмаром реальности, теперь она видит приятный сон, задремав на теплой шкуре косматого. И это значит, что Бронислав и Леший остались наедине.
   Жуя нежную мякоть птицы, юноша заглянул в глаза старца. Отсвет огня отражается бликами на белках, пламя пляшет в темно-зеленых кругах. Видно даже лучики радужной оболочки - они прорастают из зрачка, словно деревья. В ответ, Старец смотрит в бурые глаза новообращенного.
   Облизав вертел, Бронислав сказал:
   - Благодарю за трапезу.
   - Да на здоровье.
   - Я готов.
   - К чему?
   - Прислушиваться.
   С ухмылкой, Леший воткнул топор в поленце под собой.
   - Тогда держи ухо востро.
  

ВНИМАНИЕ!

http://vk.com/public_artur_brown

Здесь указан электронный адрес, пройдя по которому ты найдешь аудио формат данного произведения. Оно записано речитативом, под аккомпанемент песен таких групп как Korn, Disturbed, Muse, System of a down, Rammstein, Godsmack, In this moment и многих других.

Зацени.

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"