Оськин Игорь Игоревич : другие произведения.

Советский русский

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жизнь русского человека во второй половине 20 века

   Оглавление
  
   Книга 1. У нас была Великая Эпоха!
   Атомная бомба - это же очень просто. В войну за такие вещи ставили к стенке. Идейная жизнь дала трещину.
   Основной инстинкт. Любовь с первого взгляда. Мечта. Побег из армии. Суд - сын против матери. Позор!
   Крылатые ракеты "Аметист" - грандиозный проект. Семейное. Отдельные недостатки соцстроя.
   Разведка боем. Компьютеры - лекарство для советской экономики. Нанесенный экономический эффект.
   Партия - наш рулевой. Обувной маяк. Защита. Надо творить нечто новое. Семейное. Идейное.
   Крутой карьерный поворот. Советский директор. Я не начальник, я только учусь. Трагедия. Хочешь жить, умей вертеться. Персональные компьютеры - это революция. Инженерские будни.
   У нас была Великая Эпоха.
  
   Книга 2. Эвтаназия советского строя
   "Перестройка - это революция!" Блеск и нищета демократии. Ленинградский народный фронт.
   Перестройка на работе, уволен за веру в демократию. Прощай, государство! В день путча.
   Кутерьма ваучерная - распродажа России. ТНК "Гермес" - грандиозный проект? Белый дом осажден.
   Партнеры ссорятся. Кутерьма на спекуляциях. Брокерский детектив. Страна исчезла, а он и не заметил.
  
   Книга 3. И всюду страсти роковые
   Кутерьма банкротная. Рейдер Паша. Что такое притворная сделка? Во главе завода-банкрота.
   В УБЭП (управление по борьбе с экономическими преступлениями). Он в бегах, партнер арестован.
   Подозреваемый по статье 159 УК (мошенничество). Уголовное дело прекращено.
   Семейное. Жертва манипуляции сознанием. Очнулся.
  
   Книга 4. Блажен, кто смолоду был молод
   "Я рожден в Советском Союзе, сделан я в СССР..." Одноклассники. Идейное. Домашняя жизнь.
   Школьный финал. Судьбы одноклассников. Всё выше и выше. Идейное. Быт.
   Его жизнь в искусстве. Вход в жизнь открыт. Идейная отмычка. Последнее слово.
  
   Примечания
  
  
   Предисловие
  
   Трудно описать жизнь русского человека в советскую и постсоветскую эпоху, не впадая в идеологические пристрастия.
   Автор с удивлением обнаружил склонность историков и писателей к идеологическим предпочтениям (ангажированности). Так, после революции 1917 года они рисовали тяжелую, безрадостную жизнь русского человека в "деспотическом, жандармском" государстве, а после революции 1991 года - очень плохую жизнь в "тоталитарном, репрессивном" государстве. Память русских о своем прошлом совершала очень крутые повороты, грубо говоря, примерно так:
   Рюриковичи - это плохо, Романовы - хорошо,
   Романовы - это плохо, Ленин-Сталин - хорошо,
   Ленин-Сталин - это плохо, Романовы - хорошо.
   В этом потоке случаются завихрения:
   Сталин - это плохо, Ленин - хорошо,
   Ленин - это плохо, Сталин - хорошо.
   Многие, не вдаваясь в историю, считают, что Брежнев - это хорошо.
   Запутаться можно.
   Наш советский русский вовлекался во все эти варианты, естественно, кроме первого, исчезнувшего до его появления на свет.
   Автор дает историю его жизненного пути - только факты, только правду, ничего кроме, опираясь на документальные источники: дневники, письменные и устные воспоминания рядового гражданина России, биографию которого можно считать вполне типичной. Конечно, самой типичной могла бы считаться судьба простого рабочего, а не инженера. Но, во-первых, их объединяет общий статус наемных работников, то есть большинства народа, а во-вторых, жизнь этого конкретного инженера столь разнообразна, что позволяет полнее раскрыть тему.
   Жизнь народных людей не документируется и со временем покрывается тайной. Теперь уже многие не понимают, как жили русские люди сто или даже пятьдесят лет назад.
   Хотя источников много, но - о жизни знаменитостей. Они и их летописцы преподносят жуткие откровения - о падениях и взлетах, о предательстве и подлости. Народу интересно, но едва ли полезно как опыт жизни. Политики, артисты, писатели живут и зарабатывают по-своему, не так как все, они - малая и особая часть народа.
   Автор своим сочинением хочет принести пользу человечеству. В то же время сильно сомневается. Даже скорее уверен - не было и не будет пользы от призывов и нравоучений. Лучшие люди прошлого уповали на лучшее будущее: скорбели о страданиях народа в голоде и холоде, призывали к добру и общему благу. Что бы чувствовали такие светочи как Толстой, Достоевский, Чехов и другие, если бы знали, что после них еще будут мировые войны, Освенцим, Хиросима, Вьетнам, Югославия...
   И все-таки автор оставляет за собой маленькую надежду на то, что его записи о промелькнувшей в истории советской эпохе когда-нибудь и кому-нибудь пригодятся в будущем. Об этом времени некоторые изъясняются даже таким лозунгом:
   "У нас была Великая Эпоха!"
   И уточняют: "От Куликовской битвы до Беловежского переворота".
   О названии: здесь советский - имя прилагательное, а русский - имя существительное, такое же как немец, француз и т.п.
   Роман начинается с описания рабочей жизни двадцатидвухлетнего выпускника вуза. Автор стремился избежать обвинения в излишнем занудстве рассказами о том, как человека родили, вынянчили, воспитали и обучили. О жизни до 22 лет рассказано в последней книге 4, желающие могут начать чтение с нее.
  
   Печатный вариант романа издан германским издательством Yam publishing (на русском языке) под названием "Жизнь человека" в двух томах: том 1 "У нас была Великая Эпоха!" ISBN 978-3-659-99226-1 и том 2 "Эвтаназия советского строя" ISBN 978-3-8473-8474-8 заказ support@ljubljuknigi.ru, цена каждого тома 42,5 евро.
   Другой печатный вариант - "Русский совок" ISBN 9781304138002 - издан канадским издательством Altaspera Publishing & Literary Agency Inc. заказ: altaspera@gmail.com или krigerbruce@gmail.com, цена $29,0.
  
  
   Книга 1. У нас была Великая Эпоха!
  
   Атомная бомба - это же очень просто
  
   Колесова в числе двух десятков слушателей распределили на работу по анкетным данным. Незадолго до выпуска в академии появились таинственные офицеры из Москвы. Они покопались в личных делах, ни с кем не беседовали, составили списки и уехали. В списки попали лучшие - по отметкам и по поведению. "Лучшие" фантазировали. Володя Романов предположил:
   - Наверно, что-нибудь из новенького, самолеты-перехватчики, управляемые по радио...
   - Может быть, новейшие средства связи с автокодированием... - размышлял Рем.
   В Москве "лучшие" ходили по инстанциям: из главного управления кадров минобороны в какое-то министерство среднего машиностроения в замызганном квартале за площадью трех вокзалов. Их прикомандировали к этому министерству. Будущее оставалось неизвестным.
   Рем возмущался:
   - Ребята, смотрите, что насочинял автор в романе об офицерах: они, мол, входили в грандиозное здание управления кадров, где мы только что были, с восторженной готовностью самоотверженно служить в любых трудных условиях, в самых глухих местах...
   Друзья поддержали: да, мы готовы служить Отечеству, но лучше с удобствами. Жилье, быт, зарплата, отдых. В хорошем городе или вблизи него. А таких офицеров, которые в романе, мы не знаем.
   Они решили кутнуть. Рестораны, музеи, Сандуновские бани, Всесоюзная выставка народного хозяйства, Новодевичье кладбище...
   В ресторане Слава говорил:
   - Валя, собери деньги, будешь расплачиваться, у тебя хорошо получается.
   Ребятам понравилось, как он небрежно бросал официанту веер ассигнаций - легко и скромно: сдачи не надо.
   В туалете им чистили щеткой спины, недовольный Рем ерзал плечами, не имея возможности оторваться от писсуара.
   На Новодевичьем кладбище набрели на похороны.
   - Смотри, Козловский! - воскликнул Романов и без стеснения пробрался поближе. Хоронили музыкального деятеля.
   - И что Козловский говорил?
   - Что-то непонятное, замысловатое, мы уже с тобой, ты с нами...
   Лучший бас страны Пирогов скорбно молчал.
   Так они ничего и не знали о своей будущей работе, даже когда уже приехали в степной Крым (в Багерово) на курсы. Уже замелькало слово "изделие", с которым они будут работать, но что это за "изделие" - никто не говорил. И вот наконец их повели в ангар, где находилось это самое таинственное изделие. Они увидели его висящим на цепи над их головами.
   Это была... обыкновенная атомная бомба.
   Такого они не ожидали. Как говорится, ларчик просто открывался. Потом, после ангара Романов и Колесов переглянулись и грустно усмехнулись. Стало ясно: им предстоит обслуживать ответственную, но не очень сложную технику и притом именно обслуживать: ничего не изобретать и не придумывать.
   Это был 1955 год, шесть лет назад было создано советское атомное оружие. Теперь бомбы поступали на аэродромы дальней авиации, а для работы с ними Минсредмаш создавал свои команды. Брали всех: радиоинженеров, электриков, химиков и даже метеорологов, поскольку на бомбе имелись бародатчики.
   Атомная бомба, метра три в длину, полтора по толщине - это очень простая штука, даже непонятно, почему столько страстей было вокруг ее создания. Шар внутри внешнего корпуса наполнен взрывчатым веществом - толом. Внутрь этого шара вставляется через радиусную выемку центральная часть сантиметров тридцать в диаметре - ядерный заряд. На поверхности шара устанавливаются 32 инициирующих взрывателя, которые взрываются при подаче на них электрического напряжения, они взрывают тол, от этого взрыва сжимается ядерный заряд, и, как говорится, пожалте бриться - вот вам Хиросима и вот вам Нагасаки.
   В системе управления бомбой есть пара десятков реле, несложная электрическая схема. Бомбу выгоднее взрывать над землей, на высоте нескольких сот метров, поэтому на ней устанавливаются два бародатчика и радиодатчик.
   Организаторы новой службы, созданной еще Берией, действовали быстро и энергично. Так, например, радиоинженеров они поставили на зарядку бомбы инициирующими взрывателями. Не говоря уж об отдаленности радиотехники от взрывчатых веществ, было еще одно интересное обстоятельство. Эти маленькие устройства - размером с полстакана - имеют свойство взрываться прямо в руках от того электростатического напряжения, которое, оказывается, накапливается в человеческом теле в количестве, вполне достаточном для того, чтобы остаться без кистей рук.
   - Это впервые обнаружилось на заводе, - объяснил инструктор, - нескольким молодым работницам оторвало пальцы. У них накапливается большая электростатика - длинные волосы, физиология...
   Выработали технологию безопасной работы: нужно обуться в кожаные тапочки, на голову одеть шапочку, встать на заземленный металлический лист, руки положить на такой же лист на столе, спустить тем самым с себя электричество и уж только тогда хвататься за взрыватели.
   Конечно, люди военные готовы к любым зигзагам дисциплины, но такого удаления от своей профессии радисты не ожидали. В конце учебы они устроили маленький бунт, и их оставили переучиваться на радиодатчик и электроавтоматику. 1
  
   После курсов и отпуска Колесову дали явку для прибытия к месту службы. Конспирация в своей стране: нужно приехать в управление КГБ в Феодосии, предъявить документы. Оттуда его отвезли в закрытый городок в крымских горах. Здесь десяток жилых домов, казармы, штаб, дом культуры, котельная и др. Главное же - сооруженный внутри гор комплекс хранилищ и тоннелей в несколько сот метров с рельсовой дорогой. В хранилищах находились атомные бомбы, которые офицеры ввозили и вывозили на тележках вручную. На пустых тележках они с большим удовольствием катались по тоннелям.
   Командир части полковник КГБ Немировский - деловитый, собранный, немногословный, за что его и уважали. Под его руководством тысячи заключенных построили эти громады. Теперь заключенных уже не было. Выяснилось, что они, группа из 20 офицеров, находятся здесь временно, до окончания строительства своего объекта. Где он - пока они не должны знать.
   После многолетней нудной учебы военные инженеры получили увлекательную работу. На железнодорожных платформах близ Феодосии перегружали из вагонов в автомашины ящики и контейнеры, в которых находились несобранные части атомных бомб. Непонятно, почему они не были собраны на заводах. Делали сборку - внутри пустого корпуса устанавливали электрические кабели и детали, вставляли толовый шар, центральную часть, в общем - всю сборку от нуля. Колесов отметил, что болты и винты завинчивает вкривую - в вузе этому не учили. Как-то его сурово ругал старшой - на погрузке он уронил ящик с центральной частью, проще говоря, с ядерным зарядом.
   Собранные бомбы перевозили в хранилища. Когда в одном из хранилищ (внутри горы) просочилась вода, Немировский попросил офицеров произвести ремонт: по условиям режима рабочие сюда не допускались. Офицеры занялись мелиорацией - с интересом поработали отбойными молотками, копали траншеи, укладывали трубы. Наградой за эту работу стала поездка в Севастополь.
   Был первый личный трудовой успех. Романов и Колесов смонтировали в хранилищах дистанционные измерители влажности - самописцы с записью данных на бумажную ленту. А приборов для измерения температуры не прислали.
   - Слушай, - сказал Колесов, - можно измерять температуру на этих же приборах, отключая влажный термометр.
   - И мерить на сухом?
   - Ну да, а вместо влажного подключать сопротивление.
   Обсудили, сделали. Пустяк, а приятно. Оформили рацпредложение и получили вознаграждение.
   Работы на временном месте службы было немного. Через полгода атомная команда выехала к постоянному месту работы - в Полтаву.
  
   Им повезло - военный городок на окраине Полтавы, жилье в домах, специально для них построенных. Избежали обычной беды начинающих офицеров - снимать жилье. По условиям службы они должны сидеть дома после работы, быть готовыми выехать по тревоге. В город можно отлучиться три раза в неделю. За особый режим доплачивали 30 процентов. Режим тоскливый - это плохо, но деньги - это хорошо. У них и оклады были выше обычных армейских, итого выходило почти в два раза больше, чем у соседей - авиационных инженеров. Четверть получки он отсылал матери.
   Дома для них построили быстро, дешево и сердито - тонкостенные двухэтажки, обложенные черепицей, с удобствами во дворе. Вода - из колонок на улице, уборные - очки над ямой. Как-то командир атомной команды предложил:
   - Давайте разделим уборные на мужские и женские - неудобно шуметь в присутствии женщины за перегородкой.
   Поздно предложил, уже привыкли.
   Их атомная база - в десятке километров от аэродрома, проезд через поле Полтавской битвы по шведским позициям.
   Два человека доказали опасность службы. Главный сборщик ядерного заряда Юра облучился законно - по должности. Автоматчик Витя с ядерным зарядом не работал, из любопытства полез смотреть загрузку его в бомбу, в это время оттуда идет самый мощный поток радиации.
   Оба они по несколько месяцев лечились в Москве, вылечились.
   Другие ничего в своих организмах не ощутили.
   В полуподземных хранилищах находятся готовые к использованию бомбы. По тревоге оставалось только зарядить их теми самыми штуками, которые взрываются в руках. Затем бомбу везут на аэродром, подвешивают в бомболюк самолета, в кабине летчиков Колесов или его напарники делают последние контрольные проверки.
   Государственная задача - уложиться в шесть часов от выезда из дома до установки бомбы в самолет. Все старались. Небрежность, халатность недопустимы, постыдны. Значимость дела обязывала и воодушевляла. "Служу Советскому Союзу!"
   Впрочем, работ по тревоге было немного, несколько раз в месяц. Обычная работа: проверка устройств, установка их в бомбу, контрольные прогоны с имитацией сброса бомбы, ее падения и подрыва.
   Остальное - рутинная работа, которой занимались офицеры: в сверхсекретные помещения никто кроме них не допускался, поэтому всё делали сами: зарядка аккумуляторов, накачка шин бомбовых тележек до требуемого давления, уборка помещений, мытье полов, круглосуточное дежурство в хранилище.
   Большое везение - отсутствие солдат в их атомной команде, то есть свобода от их воспитания, от их самоволок, пьянок, наказаний и т.п.
   На дежурствах в хранилищах главная задача - поддерживать требуемые температуру и влажность. Замерить их внутри и на улице, включить вентиляцию - вытяжную или приточную. Что включать, на сколько часов - решали на уровне здравого смысла. Но вот интеллигентный Гриша-харьковчанин сделал методику: графики, диаграммы, зоны температуры и влажности, порядок действий...
   Колесов внимал с восторгом, с белой завистью: ай да молодец Гриша - надо было всего лишь знать физику 10-го класса и уметь инженерно мыслить. А главное, загореться идеей.
   Уже обозначился в целом ритм работы и службы в армии: большая занятость - по времени и большое безделье - по занятости. И только изредка, в авральном порядке - напряженная работа.
   "И так все предстоящие двадцать пять лет", думал он, пока еще без отчаяния.
   Много рабочего времени занимали спорт и политико-воспитательная работа - политзанятия, командирская учеба, художественная самодеятельность. Политзанятия ежегодно начинаются с освобождения крестьян в 1861 году и далее как успеется. Важное политическое мероприятие - праздники, готовятся к ним в рабочее время. Веселый и энергичный заводила - москвич Курлыков - пел, плясал чечетку, яблочко. Колесов пел с ним дуэтом, выступал сам с парой песен.
   Командирская учеба - воинские уставы, техника, опять политика и т.п. Армейский анекдот: "Какое у вас образование? Пять лет академии минус двадцать пять лет командирской учебы".
   Перечислено немало разных дел, но все-таки основное время уходило на важное и приятное - дружеские разговоры обо всем, на болтовню - так называемый треп. Или, по настроению, просто на молчание, ожидание конца рабочего дня. "А что? Нормально - армия для того и создана, чтобы сидеть и всматриваться вдаль - как там противник, не посягает ли".
   Тематика трепа весьма устойчивая - пьянка и бабы. Впрочем, атомные офицеры, армейские интеллигенты, отдавали дань международному и внутреннему положению.
   - Ребята, - рассказывал Романов, - побывал я на авиационной базе отдыха, там летчики гуляют и пьют по черному. Беспробудно.
   Конечно, летчики имели право брать от жизни много и быстро. Примерно через каждые полгода по Полтаве проходила траурная колонна с останками летчиков (кладбище на другой стороне города). По рассказам авиаторов частой причиной аварий был слишком длинный нос бомбардировщика ТУ-16. Этот нос отваливался от удара при неаккуратной посадке. Один раз приезжал сам Туполев - укреплять нос.
   На базе ТУ-16 впоследствии сделали пассажирский самолет ТУ-104. Колесов бравировал своей осведомленностью: летаю, мол, на нем без всякого удовольствия.
  
   В войну за такие вещи ставили к стенке
  
   - Я однажды чуть не взорвал всю Полтаву, - так он рассказывает истинную быль о коротком замыкании на бомбе.
   В большом зале он делал свою обычную работу - проверку радиодатчика, установленного на бомбе. Нос бомбы - поворотная четверть сферы - был открыт. Толовый шар бомбы находится за носовой частью, то есть прямо перед ним. Он подвез аккумулятор и стал подключать к радиодатчику кабели. Один кабель упал на аккумулятор, его разъем попал прямо на плюсовую клемму. В этом месте возникла мощная искровая дуга. В долю секунды он ударил ногой по кабелю и прекратил разряд.
   До сих пор он считает несовершенной, мягко говоря, электрическую схему контроля. Авторы - нестерпимые гении Харитон и другие - немножко недоработали. Короткое замыкание в цепи произошло через корпус бомбы, никаких предохранительных, защитных элементов в схеме нет.
   Конечно, насчет всей Полтавы можно еще подумать - дело в том, что центральная часть (ядерный заряд) в бомбе не стояла, это не допускается при проверках. Но если бы взорвался только шар с полтонной тола, то и это было бы интересно. На терактах от взрывчатки в 200 грамм погибают десятки людей. Его бомба уничтожила бы полностью здание, а также и соседние здания, начиненные заряженными бомбами... Да уж, атомную базу предусмотрительно разместили в десятке километров от города.
   Маршал авиации Судец, командующий дальней авиацией страны, приехал в часть очень удачно - на следующий же день (визит-эффект). Маленький, черненький, злобный, похожий на Гиммлера, он стоял перед шеренгой офицеров на месте происшествия. Слов было мало, врезалось только:
   - В войну за такие вещи ставили к стенке.
   Вечером он шел один по военному городку и переживал. "Происшедшее - случайность, не виноват я. За это лишать меня жизни?..." И в то же время было ясно, что в войну маршал сделал бы именно так. Таков порядок - наказать в острастку другим, если не виновного, то хотя бы причастного. Могильный ветерок, ужас неизбежности - мелькнуло и прошло. Осталось только гордиться быстрой реакцией - ударом ноги по аккумулятору.
   Его вообще никак не наказали. Гауптвахта - слишком мягко. Депремировать - в армии нет премий. Начальству выгоднее было замолчать само событие - маршал знает, указаний не дал...
   Когда же на коллективном выезде на речку утонул подвыпивший капитан, дело кончилось снятием с должности командира части. Утопленника не замолчишь, о принятых мерах доложили по команде. Естественно, в работе командира части обнаружились и другие упущения.
   Министром обороны был маршал Жуков. Отмечая излишнюю тучность генералов и офицеров, он ввел еженедельные спортивные занятия - на весь день. Славно поиграли молодые офицеры в футбол и другие игры... Сожалели: зря сняли Жукова, хороший был министр. После него играли только полдня. 3
  
   Министерство среднего машиностроения решило создать собственные контрольно-измерительные лаборатории. Одну из них - в полтавской части, для работы по всем украинским атомным объектам.
   Колесов попросился в эту лабораторию и был назначен начальником. Решение его было необычным (неординарным). В то время еще не было почина и линии партии о переходе на отстающие участки с понижением зарплаты. Он невольно опередил будущий почин Валентины Гагановой. Зарплата действительно понижалась на двадцать процентов. Наверно, никто из его товарищей не пошел бы на это. Кроме того, он выбывал из престижной атомной команды, где были виды на дальнейший служебный рост.
   Один из сослуживцев снял подозрение в бескорыстии (альтруизме): "Хитер Колесов, на гражданку метит" И он был прав - там эта специальность широко распространена.
   Итак, он приступил к работе на поприще, основанном Наполеоном Бонапартом. Именно он впервые ввел общегосударственные образцы - эталоны длины, веса и другие, с которыми должны сверяться все обмеривающие и обвешивающие. С тех пор в каждой стране создавались службы контроля точности гирь, весов, мер длины, часов, электроприборов и др. В Союзе в каждом крупном городе имеются контрольно-измерительные лаборатории.
   Министерство атомных бомб решило иметь свои собственные лаборатории. Как обычно, срабатывали соображения секретности - как бы враг по набору сдаваемых на проверку вольтметров и амперметров не догадался о наличии на объектах атомных бомб. В результате возникла проблема - лаборатория из четырех человек должна охватить все виды проверок, которыми на гражданке занимается разные специалисты: механики, электрики, радисты и другие. Зато Колесов обрадовался возможности хорошенько разыграться, поработать серыми клеточками. Самостоятельно изучил техническую литературу, в вузе этих знаний он не получал.
   Вскоре министерство направило его и еще троих начальников лабораторий на три месяца в свой главный атомный центр - Арзамас-16, ныне город Саров.
   Жизнь окрасилась яркой страницей - он побывал в центре создания атомного оружия. В кабинете начальника центра бывали исторические личности: Курчатов, Харитон, Сахаров. С ними он мог пересечься в приемной.
   Город примерно на сто тысяч жителей находится в центре огороженной лесной зоны. При въезде-выезде - тщательная проверка документов и пропусков. Внутри - обычная городская жизнь - магазины, кинотеатры, театр, заводы, институты и даже хулиганы. Романтический размах...
   В местной лаборатории он осваивал свою профессию. Ходил в театр, в кино, на каток. Писал письма. Жена заказала телефонный разговор - по адресу на письме Москва-300. Обиделась, почему не пришел на переговоры. Далеченько было бы топать - поболее трехсот километров.
   Строгий режим и величие системы не исключали простейших сбоев. Начальники лабораторий приехали в центр с месячным запасом денег. О дальнейшем никто не позаботился. Им запретили какое-либо общение со своим начальством на местах и в Москве. Деньги кончались. Они пошли к начальнику центра Александрову. Нет, не академик, но тоже историческая личность. Энергичный, волевой, решительный, лет сорока - настоящий советский директор - он, во-первых, принял их (это тоже надо отметить), во-вторых, расспросил об их делах и обещал все решить. Кое-как они прожили еще пару недель, но деньги так и не пришли. Пошли снова. Начальник оправдал свой волевой образ (имидж) - при виде их он разгневался:
   - Что вы ходите, я все решил!
   - Но мы ничего не получили, - робко сказал Колесов.
   Александров осекся, замолчал - система оказалась сильнее его. Деньги пришли через день. Когда они возвращались через Москву, полковник из управления слегка укорил их:
   - По таким вопросам не следовало обращаться на такой уровень.
   Значит, хороший скандал (раздолбон) устроил Александров и этому полковнику и всему их управлению.
  
   С большим азартом он влез в новую работу. У него была полная самостоятельность. Освоил азы предпринимательства: список нужного, заказ, молчание, кляуза, всё пришло. Так и не понял: помогла кляуза или срок подошел. Вместе с техниками оборудовал лабораторию.
   Самое главное - освоил методики проверок и обучил техников. Изобретал способы проверок на имеющемся оборудовании, иногда рисковал, пренебрегая формальными ограничениями, если был уверен по существу способа. Некоторые решения были простые как мычание. Так, например, секундомеры проверяли по радиосигналам точного времени. Кто мог возразить, что нельзя, что такой метод не утвержден? Ведь использовался самый точный эталон.
   Только проверки по радиоизмерительной аппаратуре он выполнял сам. Проверка сложная, проводится на местах, нужен особый допуск секретности. Ездил в другие города на автомашине, иногда на самолете.
   Обеспечил проверки на своих объектах - здесь в Полтаве, в Белой Церкви, в Стрые и еще трех городах - нет вопросов. Ни командир местной части, ни окружное начальство в Виннице его не контролировали.
   В подчинении три офицера - инженер и два техника. Техники пришли с аэродрома, из самолетной обслуги. Старше начальника на десяток лет, семейные, с детьми, с большим жизненным опытом и четкой установкой - дослужить до военной пенсии, для чего - не попасть под сокращение. Работали старательно. Жили спокойно, без конфликтов.
   Старший лейтенант Селезнев раньше, до женитьбы - жизнерадостный красавец, любимец женщин, попоек, гулянок, но - чтущий устав. Теперь он примерный семьянин, побаивается своей красавицы-жены, никаких пьянок, обильная и жирная пища против подозреваемого туберкулеза легких. Сильно растолстел, но лицо оставалось мужественно красивым. Откровенно подобострастен к начальству - мелкие услуги для дома, лесть. При подаче с хорошим юмором это сходило за широту души. Последняя - широта души - тоже имелась. От него Колесов набрался рецептов солдатской мудрости типа: "Нас толкнули, мы упали, нас подняли, мы пошли", "Не предлагай ничего нового, сам будешь исполнять" и т.п.
   В установке "выжить" он все-таки не перестарывался. Его история с майором КГБ стала для Колесова классикой на всю жизнь.
   Майор - сотрудник КГБ в их части - пригласил Селезнева для беседы в первый же день его прихода. Долго говорил о бдительности, об особом режиме и уже подбирался к главному - к нашей общей задаче по сохранению гостайны, выявлению опасных настроений. Тут Селезнев прервал его:
   - Товарищ майор, я не пью.
   Майор опешил:
   - А при чем тут пью, не пью?
   - Нет, серьезно, товарищ майор, не пью ни капли. Мне категорически нельзя пить.
   Они покрутились несколько раз вокруг этих фраз, Селезнев однообразно повторял только то, что он не пьет. С этим майор и отпустил его.
   Через некоторое время майор при встрече обиженно сказал Селезневу:
   - Так ты считаешь, что в нашей работе нужно пить?
   - Да нет, - обрадовался Селезнев, - я вам серьезно говорю, что я не пью, здоровье не позволяет. А когда люди секреты разбалтывают? По пьянке, когда выпьют. А я, товарищ майор, не пью, ни капли не употребляю.
   Майор махнул рукой и отошел. Он все-таки завербовал кое-кого в сексоты. По глупости они проявлялись - вычислялись сослуживцами и высмеивались за глаза.
   На должность инженера прислали москвича Одинцова. Человек живой, общительный, языкастый, из привычного круга молодых офицеров - свой парень. Он быстро сошелся с Колесовым и с его товарищами по атомной команде: спорт, отдых, развлечения. Одно было плохо - он не любил и не хотел работать. Техники его недолюбливали. Через полгода Одинцов, сын генерала, героя войны, перевелся в атомную группу другой части. Потребовалась характеристика. Проявив практичность, то есть некоторую беспринципность, Колесов составил ее обтекаемо положительной. Уже после отъезда Одинцова почему-то запросили повторно дать характеристику. Тут-то он и развлекся. К каждой фразе прежнего текста добавил "но" и "однако". Например, после слов "к работе относится ответственно" добавилось "однако порученные задания не доводит до завершения". Успокоил свою совесть. Известная схема - негодный работник отовсюду выталкивается и попадает наверх. С опозданием, но Колесов вышел из схемы.
   Второй техник, Гайворонский, как бы между прочим попросился на освободившуюся должность инженера. Он был прав - будет держаться за место, а инженер с дипломом будет рваться к соседям на более высокий оклад. Колесов подал рапорт, отметил учебу Гайворонского в заочном вузе.
   Три года он работал начальником лаборатории. Эта первая самостоятельная работа оказалась опытно-показательной - в части плюсов и минусов. Присущее ему самолюбие (гордыня) настраивало на работу ради общего блага, а не для карьеры, не для угождения начальству. Поставил цель: охватить объекты всеми видами проверок, сэкономить на использовании гражданских лабораторий и увеличить тем самым общее благо.
   Офицер из управления передал ему мнение окружного начальства: Колесов хорошо организовал работу, охватил объекты проверками. Он искренне удивился, более всего потому, что не предполагал внимания окружного начальства к работе, второстепенной по сравнению с работой атомных команд. Для опыта жизни важен был вывод: общее и личное благо могут не противоречить друг дугу. По делам их судите о них. На языке официоза: совпадение общественных и личных интересов.
   Выявились и минусы. Интересно, что у них общий с плюсами источник - та же гордыня. Последствия - конфликты.
   Пока он был сам по себе - рядовой работник без подчиненных - все шло спокойно. Сам он мало нарушал, попытка подрыва Полтавы промелькнула без последствий. Унижений от начальства он бы не потерпел, но пока как-то везло, или он поводов не давал. Военная служба хорошо приучает к уставным нормам - отдавать честь старшему, вставать при появлении командира и т.п. Соблюдение их превращается в лишенный унизительности ритуал.
   Однако в должности начальника, хотя бы и совсем маленького, появились основания для обиды за подчиненных. Конфликт возник из-за дежурств по части, которыми стали перегружать его лабораторию, очевидно, как вспомогательное подразделение.
   - Иваныч, все-таки не дело - по три раза в месяц дежурить по части. Другие по разу, - говорил Селезнев.
   Подначка подействовала, он счел постыдным отмалчиваться.
   Новый командир части Соколов - хороший человек. Разумный, демократичный - вместе с офицерами играл в футбол. Колесов тоже его уважал. Пришел к нему с намерением отстоять справедливость и проявить твердость, то есть пришел со своим минусом. Выразил возмущение (?!) по поводу частых дежурств:
   - Лаборатория работает не только для данной части, но и для других частей округа, и если положение не изменится, я вынужден буду обратиться к вышестоящему руководству.
   Колесов стоял, полковник сидел.
   - Пошел вон! - вдруг сказал он.
   Колесов вышел и сразу же написал жалобу.
   Жалоба имела некоторые последствия. Как сказал ему офицер из управления, командиру было указано, но и тон жалобы был признан неподобающим.
   Нескоро он понял, что его минус не только гордыня, но и непрактичность, неумелость. Ему было 25 лет. Конечно, командир схамил, может быть, по причине своей же гордыни. Однако сам он проявил просто глупость. Нужно было поговорить спокойно, без вызова, расписать непомерный объем работ, поплакаться и, может быть, не раз. Во всяком случае, этого хватило бы и для отчета перед подчиненными.
   Другие проявляют практичность и умелость почти от рождения.
   Эта история имела еще одно последствие. Соколов задержал присвоение ему очередного звания - капитан. Просто не послал документы, хотя по правилам полагалось. Через полгода, когда его товарищи уже стали капитанами, Соколов зашел в лабораторию. Поговорили, старший лейтенант покаялся в своей горячности (искренне). И вскоре стал капитаном.
  
   Идейная жизнь дала трещину
  
   После смерти Сталина в газетах стали появляться призывы к восстановлению ленинских норм и глухие намеки на их нарушение в недавнем прошлом.
   Колесов спрашивал друзей:
   - Читал в "Правде"? Что-то странное и непонятное...
   - Да, - отвечал Романов, - как-то неприлично получается. Умер человек, при нем молчали, теперь что-то накручивают.
   - Ну ладно насчет Берии, беззаконие, расстрелы невиновных, а Сталин-то при чем?
   В газетах замелькали цитаты из Маркса и Энгельса с отрицанием любого культа личности. Об этом Колесов и раньше знал: по марксизму-ленинизму всё решают классы, а личность может повлиять на ход истории, только если будет действовать в соответствии с объективными законами. Военного лозунга "За Родину! За Сталина!" он не понимал. Не может народ идти на смерть за одного человека. Можно воспринимать это лишь как условный символ.
   Прошел 20 съезд партии. Их команда тогда еще была в Крыму. С докладом Хрущева о культе личности Сталина ознакомили на собрании всех офицеров, в том числе беспартийных. Колесов был в отъезде, поэтому по возвращении прочитал внимательно весь секретный доклад.
   - Как же теперь жить, во что верить? - спрашивали офицеры замполита.
   - В партию надо верить. Все будет нормально, - уверенно наставлял он.
   А Колесов был потрясен. Какая трагедия, думал он, сколько измен пережил Сталин, сколько друзей, соратников предали дело революции. Отсюда - подозрительность, недоверие... А дальше перехлесты, поразившие и невинных... Так думал он тогда.
   В народе пошел гулять то ли анекдот, то ли быль. После доклада Хрущева будто бы из зала раздался голос:
   - А вы куда смотрели?
   - Кто сказал? - грозно вопросил Хрущев, подождал:
   - Молчите? Вот и мы молчали.
   С другой стороны, марксизм-ленинизм как бы восстановился в своих правах, Хрущев отмел прежние сомнения Колесова. В прошлом были ошибки, отдельные недостатки, а теперь мы будем жить правильно.
   Он стал очень сильно уважать Хрущева, даже восхищаться им. Новый вождь пошел в народ. Друг Игорь Сорокин вместе с ним сфотографировался у озера Рица, где Хрущев подошел к группе отдыхающих. В дедовскую деревню Колесова вождь приехал познакомиться с достижениями передового председателя колхоза, выступил в клубе.
   Молотов и другие примкнувшие пытались удалить Хрущева, но получилось наоборот. Ему помог маршал Жуков. Потом Хрущев удалил и его.
   После чего в армии прошла кампания против командирских замашек и за укрепление авторитета политорганов. На партийно-комсомольском собрании замполит части Подбересский, худой, неразговорчивый, болезненный, резко критиковал командира части (прежнего, до Соколова).
   Это было впервые и очень интересно. Командир части признал свои ошибки.
   Подбересский вскоре ушел на пенсию, его заменил Поддубный.
   В стране началась перестройка - "оттепель".
  
   Основной инстинкт
  
   Его организм всегда хотел продолжения рода. Он мучился желанием так, как мучаются 99 процентов мальчиков (так говорят ученые). Редкие моменты облегчения - ночные выплески семени (поллюции).
   Никогда не занимался рукоблудием (онанизмом, мастурбацией). Узнал из словаря иностранных слов, что это такое извращение, которому предавался некий Онан, и которое у мужчин приводит к импотенции и расстройству психики. Испугался.
   Правда, потом он обнаружил разномыслие (плюрализм) среди ученых: одни осуждают рукоблудие, другие оправдывают: мол, больше половины мужчин дрочили в юности, и ничего, сохраняют потенцию и психику.
   Книги по сексу появились много лет спустя, читаются с большим удовольствием: "Мастурбация представляет собой суррогатное средство, позволяющее снять или смягчить проявления физиологического дискомфорта, порождаемые биологической потребностью, не находящей адекватного удовлетворения". Несколько неприлично про женщин: если они не мастурбировали в юности, то в три раза чаще страдают отсутствием оргазма.
   По поводу пубертатного периода (созревания), которое длится от первого семяизвержения до остановки роста, ученые пишут: "в этом возрасте возникает ряд эмоциональных проблем, таких, как сомнение в правильности своего развития и роста, тревожно-мнительное отношение к собственной внешности, неуверенность в собственном соответствии образцам маскулинности (мужеподобия), возникают идеи о собственной малоценности, непривлекательности. Появляются специфические эротические переживания, фантазии, сновидения".
   Все так и было у него. А ученые добавляют, что избежать всех этих мучений удается лишь немногим здоровым юношам.
   Его страдания от непривлекательности усиливались себорреей: фурункулами, угреватостью. Мамино наследство.
   Хуже того, стращают ученые: в это же время идет неравномерное и несинхронное созревание определенных зон головного мозга, отвечающих за поведение человека, - вплоть до 19-22 лет.
   Хорошее оправдание для нервных срывов.
   Правда, его миновали крайности - "бунт против всего мира взрослых, группирование со сверстниками (шайки, банды)". Но общее тягостное впечатление осталось. И не только из-за трудностей времени - гибели отца, бедности (которая не осознавалась), школьной скуки, - но и из-за этого.
   Успокаивался он на том, чему учили литература, искусство и руководство - всему тому, что воздействовало через радио, газеты, школу. Они же учили гармонии духовного и физического в мужчине и женщине.
   Воображение рисовало прекрасную картину. Воспылавшие взаимной любовью муж и жена идут по жизни рука об руку, на равных реализуют себя в работе, на равных делят семейные заботы, красиво любят друг друга - духовно и телесно.
   Исходя из этого он определил для себя свои собственные морально-половые убеждения. Первое - забота об общем благе народа, для которого семья - главная ячейка. Второе - вера в святость брака (единобрачие, моногамию). То, что принято твоим народом, а не мусульманским или еще каким.
   В очередной раз он имел право сказать: всегда я симпатизировал центральным убеждениям. Тут верно именно насчет центральных убеждений, потому что он видел другое в народе и в собственном роду.
   Дед по отцу много работал на стороне, говорили, что у него там и женщины были. Может быть, он себя оправдывал тем, что жена была немного сварливой.
   Дед по матери подрабатывал в Питере извозчиком. В подслушанном разговоре тетей мелькнуло: "У него в городе женщина была".
   Отец женился на его маме, расходился, сходился. Дядя Саша, брат отца, говорил, что у отца была женщина на стороне и еще один сын. Но этот дядя любил приврать.
   Гордыня (быть не хуже других или лучше) настраивала на неприятие разврата. "Истинный разврат заключается именно в освобождении себя от нравственных отношений к женщине, с которой входишь в физическое общение". Так говорил Наставник.
   Пример был очень близок: его собственное рождение - следствие случайной связи. Всю жизнь до женитьбы он подсмеивался над собой: мучаешься от полового голода, отведаешь сладкого и пойдешь по пути отца - долг обяжет.
   Итак, он мучился и страдал. Долго, лет 10 лет. Большой срок, тяжелая нервная нагрузка... Страдал не только из-за своих убеждений, но и благодаря заботам партии и правительства. В те времена была полностью ликвидирована проституция. В школах - раздельное обучение. Антисоветчики клеймят за это "преступный режим", и напрасно - во-первых, раздельное обучение существовало при царизме, а во-вторых, еще неизвестно, что лучше. В женщине должна быть тайна, - говорят поэты.
   По данным науки, подростком он "должен был пережить романтическую стадию - эротические фантазии на темы литературы и искусства, первую детскую любовь, ощущение уникальности своих переживаний с оттенком безысходности и трагизма, потребность во взаимопонимании, чувство одиночества..." Настырный народ ученые: всё о нем знают, хотя он им ничего не говорил.
   Поскольку общения с девочками не было, он прошел эту стадию со всеми отмеченными неприятностями, но только теоретически - по книгам и кино. Самый яркий эпизод -Тито Гобби и Джина Лоллобриджида в кино - оба молодые и красивые, он поет, она слушает:
   Скажите, девушки, подружке вашей,
   Что я ночей не сплю, о ней мечтая...
   Очей прекрасных огонь я обожаю,
   Скажите, что иного я счастья не желаю...
   В те наивные времена русские певцы пели по-русски, известные наизусть слова и мелодия сливались воедино: было понятно, чего так страстно хотел мужчина от первой красавицы мира, которая, в свою очередь, "пророчествовала взгляду неоцененную награду". Романтическое единство эстетического и эротического. Праздник души. Именины сердца.
   А первой подростковой любви не было. Пробел в жизни. Может быть, к лучшему? Меньше боли.
   В военном вузе, разумеется, тоже не было девушек. Он был лишен контактов с другим полом. Не было их даже в деревне - сверстники рано втянулись в крестьянский труд, жили своей жизнью, младшие товарищи предпочитали чисто мальчишескую компанию.
   Такая половая изоляция - не только его судьба. Так жили и близкие товарищи. По статистике он входил в 20-процентную группу тех, кто не имел половых контактов до брака. А 80 процентов - это большинство... Некоторые одноклассники женились сразу после школы; им повезло - ранняя любовь, полная гармония.
   Он пытался выйти на связь - пошел в школу танцев. Но на городских танцевальных вечерах не преуспел, в отличие, например, от однокурсника Володи Романова, который с упорством прилежного ученика освоил танцы, регулярно посещал культурные вечера в Доме учителя и к концу учебы женился на будущей врачихе.
   Летом группой в четыре-пять однокурсников ездили на юг, знакомились с девушками - без интима и без последствий, они были иногородние. Преуспевал только Лаухин, старше их на пять лет. Но дело не в возрасте, а в натуре - его обаятельная скабрезная улыбка, близость к простому народу позволяли прелюбодействовать в первый день знакомства. Так было в Сочи с хозяйкой соседней квартиры. Распалял воображение невинных приятелей:
   - У нее такие груди, на них как на волнах качаешься.
   В Гудауте с уважением говорил о своей партнерше - кондукторше трамвая из Москвы:
   - У нее колоссальная сила воли: хочет, но вся перемучается, обессилит, а не даст, пока не убедится, есть ли презерватив. Дома у нее ребенок, больная мать, мужа нет, зарплата 400 рублей.
  
   Первое длительное знакомство произошло в 19 лет. Случайный разговор в трамвае, начатый не им, а товарищем по вузу, случайное совпадение - она работала на заводе "Светлана", где они проходили практику. Дружили несколько месяцев. Подолгу целовались, сначала на лестнице, затем в комнате, когда не было ее матери. Она лежала на диване, он садился рядом, от поцелуев она впадала в полузабытье. Его мучения многократно возросли - после каждой встречи появлялась сильнейшая боль в паху. Причину понял еще раньше на примере Лаухина, который в поезде корчился от боли, объяснил: "приснилось, что борал соседку с соседней полки". Застрявшее семя давит на органы. Сексуальное просвещение на практике.
   Тома очень хорошая девушка - умная, спокойная, красивая. Два обстоятельства останавливали от женитьбы: отсутствие выбора (что же, с первого знакомства и жениться; или, по словам юмориста - не торопись отдавать себя, ты еще не все взял от жизни) и отсутствие романтической любви. "Сердцу хочется ласковой песни и хорошей большой любви".
   А вот она сказала после месяца разлуки:
   - Я так ждала тебя, Валентин.
   Он не посягал на соитие. Как-то сделал слабую попытку намекнуть, она промолчала ("намек поняла..." или нет?), он тоже. И слава богу, иначе точно бы женился. В конце концов моральные понятия заставили откровенно сказать:
   - Ты мне очень нравишься, Тома, но я не смогу на тебе жениться.
   Вскоре они расстались. Потом как-то встретились, прошлись от ее дома к мостику на Фонтанке, постояли, посмотрели на воду, на Летний сад, на подступающую белую ночь.
   - Хорошие мы с тобой человеки, Валентин, - вдруг негромко сказала она.
   Так и застряли в памяти эти щемящие слова. "Майне эрсте Либе", - говорит ему внутренний голос всякий раз, когда оказывается близь ее дома (немцы - сентиментальный народ).
   Тетя Нина дала практический совет:
   - Если у тебя есть девушка, ты обещай на ней жениться...
   По смыслу дальше следовало: и прелюбодействуй. Нет, он так не мог - ни по Евангелию, ни по советскому моральному кодексу.
   Школьный друг Игорь Сорокин сказал:
   - Одному приятелю под 30, говорил, что так и не видел любви, недавно женился.
   - Как же он?
   - Так ему уж пора!
   Еще одно знакомство было в хоре. Мила - жизнерадостная хохотунья, умненькая, изящная - решила (насколько он понял) выйти замуж. За него. Неизвестно, был ли он первым в списке, но он не видел ничего предосудительного в ее намерении устроить свою семейную жизнь. Некоторое время с удовольствием встречался с ней, потом опять сказал свое тупое:
   - Мила, ты очень хорошая девушка, и я женюсь... (замялся) когда мне будет под 30.
   Не закончил фразу: "женюсь по разумению".
   - Упустил ты невесту, - сказала ее подруга, когда Мила вскоре вышла замуж.
   Были еще совсем короткие знакомства, но - не выпадал жребий на романтическую любовь.
   В сексуальном просвещении старший товарищ всегда помогает младшему. Вася Клюшин на пять лет старше. После их совместной подготовки к экзамену и его сдачи они выпили и пошли кобелировать. Вася нашел двух баб. Одну, разухабистую, с одутловатой рожей, он увел с собой. Потом рассказал, что трахнул ее прямо на улице, за забором; пожаловался - полы шинели поддували холодный воздух. 4
   А ученые прямо-таки издеваются: "позднее начало половой жизни наблюдается у лиц с более развитым чувством ответственности, исповедующих определенные нравственные ценности, и в то же время трудно общающихся, менее уверенных в себе, более тревожных".
   О том, что есть другие люди, способные на все ради секса, он узнал еще в детстве. Страшная история произошла в соседнем доме. Рабочие копались в подвале, пришли к матери, управдому: "Тимофеевна, там вроде бы трупы". Мать вызвала милицию, откопали два детских трупа. Выяснилось, что мать этих детей живет в этом подъезде, потеряла мужа на войне, сожительствовала с мужиком, хотела за него замуж. Он отказался - из-за детей. Тогда она затопила на ночь печку, закрыла заслонку, от угарного газа дети умерли. Она снесла их в подвал и прикопала. Соседям сказала, что дети поехали в Приморский парк отдыха и не вернулись. Она не была сумасшедшей. Очевидно, она очень хотела секса.
   Понять эту историю он не может, душа цепенеет от ужаса.
  
   Любовь с первого взгляда
  
   Романтическая любовь разразилась за три дня до Нового 1957 года. В этот день он познакомился со своей женой. Культурно познакомился - в Полтавском театре. Там был такой хороший обычай - танцы после спектакля. Фильтр выбора для культурной публики. Танцевали почти без слов, она склонила голову в смущенной улыбке. "Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты..." Договорились встретиться на следующий день у парка Перемоги (Победы). Она не пришла. Потом уверяла, что приходила и не застала. Он ездил к ее техникуму, но не встретил.
   На него снизошла благодать. Романтическая любовь с первого взгляда. "Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты". Действительно, зачем придумывать свои слова, лучше гения не скажешь. Внутренний голос произнес: "На этой девушке я мог бы жениться". 5
   В Полтаве всего 300 тысяч жителей, поэтому через 38 дней (3 февраля 1957 года) они встретились, затем он ходил на свидания через день-два. Любовь зла, он стал грешить - нарушать режим, по запретным дням уходил огородами в город. Грешил по известной циничной поговорке: "если нельзя, но очень хочется, то - можно". Перед каждым уходом он учитывал международную обстановку и отсутствие угрозы войны, но тяжесть своих проступков понимал. Так ведь можно и Родину предать.
   Комсорг Романов пресек нарушения друга: обличил его прямо на комсомольском собрании. Сослуживцы больше удивились, нежели возмутились - добропорядочный офицер и вдруг такое. Он же убедил себя в том, что Романов поступил совершенно правильно. Хотя после семи лет товарищества мог бы просто сказать другу: хватит, мол. Так и сказано в Евангелии от Матвея, глава 17:10, и этого было бы достаточно. В конце концов Колесов решил, что они оба поступили как настоящие коммунисты - один пристыдил, а другой покаялся.
   Романтическая любовь полностью описана в литературе и искусстве. Собственно говоря, оттуда влюбленные и заимствуют набор нужных слов и манер. У нее были свои образцы - Дина Дурбин, Милица Корьюз из "Большого вальса", русские Любовь Орлова, Марина Ладынина, Валентина Серова, музыкальные образы: "И сердце бьется в упоенье...", "Страстью и негою сердце трепещет..."... У него то же самое. Родственные души - классическая музыка, Козловский, Лемешев...Пение в хоре... И плюс время: "пришла пора, она (он) влюбилась".
   Как-то при нем она заговорила с подругой. И это была совсем другая речь, заимствованная из повседневного быта и резко диссонирующая с той атмосферой нежности и красоты, в которой они пребывали вдвоем. "Мало общался с женским полом, не знаешь ихней жизни", - успокаивал себя.
   Подолгу целовались: на улице и в ее доме в отсутствие матери. Она лежала на диване, он садился рядом, от поцелуев она впадала в забытье. Потом у него - сильнейшие боли в паху.
   Любовь делает чудеса. "К чему откладывать, - говорил ему внутренний голос, - вопрос ясен - "лучше девушки я в мире не встречал, у нее глаза синее васильков..." - да и обратной дороги нет, будет рана на всю жизнь - для обоих".
   Через три недели - 23 февраля - он сделал предложение:
   - Я люблю тебя и прошу тебя стать моей женой.
   Загс назначил положенный испытательный срок - месяц. Жених ходил в гости к теще, встречался с родными и близкими невесты. Теща вдова, муж погиб на войне. Она и дочь живут в одноэтажной хате, половина которой является частной собственностью тещи. Во дворе сарай с курами. Он не выяснял, как и на что они живут. Разговоры с новыми знакомыми уводили его в бытовую повседневность, то есть в сторону от благодати.
   И он испытал на себе комплекс Сизифа. То, что это так называется, он узнал много позже. 6
   А конкретно тогда испугался подступившего приступа отчаяния: "Прав ли я? На что иду? Ошибка!? Но слово уже сказано. Отказаться - значит разбить чужую душу, нежное, почти детское сердце. Подлость! Да и сам себя ты будешь казнить: не отказался ли от своей судьбы, от своего счастья?"
   Тут же одумывался: "Что ты паникуешь? С какой стати?..
   Он метался: "Нет, слово дано. И самое главное - те первые три недели благодатной, завораживающей любви стоят того, чтобы связать наши две жизни".
   После помолвки, через 42 дня, 6 марта - скромный загс, без Мендельсона. Ему 24 года, ей - 19 лет.
   Неравный брак. Когда от загса до дома шли пешком, со стороны донеслось - она красивая, а он нет.
   Шумная свадьба в городской столовой на сорок сослуживцев с женами, на второй день - с родственниками во дворе тещиного дома. В первую брачную ночь он от усталости и нервов не преодолел девичью плевру (слабая эрекция), только во вторую ночь пролилась кровь. Его сексуального образования уже хватило, чтобы на этом и закончить соитие. Половая жизнь началась через несколько дней, после заживления вагины. (Научил Мопассан - в "Жизни" описан ужас молоденькой невесты в первую ночь: физическая боль во время затянувшегося соития, сразу же заснувший супруг - чужой навсегда).
  
   Получил маленькую комнату в коммунальной квартире, по условиям режима должен жить в военном городке.
   В комнате была только железная кровать с сеткой. Об удобствах во дворе уже говорилось.
   Половая жизнь была такая. Предохранение простейшее - презервативы. Самое сложное - покупка их в аптеке, он показывает пальцем: "Вот это, пожалуйста, 10 штук". Затем, по мере сексуального просвещения - календарные ритмы между месячными. Почерпнуто из самиздата - руководства, ходившего по рукам образованных людей. Оттуда же - эрогенные зоны, позы - сверху, сзади и, самое главное - эротическая точка возбуждения в верхней части вагины - клитор.
   Он постепенно постигал основы сексуальной техники. Случайный знакомый говорил: бабу можно одним пальцем вы...трахать. Насчет поз русские откликнулись анекдотом: "Ты как с женой живешь?" "Да знаешь, все как-то не так: я сверху - ей тяжело, она сверху - мне тяжело, на левом боку - сердцу плохо, на правом - телевизора не видно".
  
   В семейной жизни достигнуты высокие показатели: не было аборта до первых родов, за всю жизнь - всего один аборт. Конечно, и один - плохо, считает он, но за четыре тысячи сеансов можно и промахнуться.
   Начальные половые деяния были такими, как у большинства - быстро и однократно. А ученые пишут - так нельзя, для пользы женщины нужно действовать по научным правилам сексуальной техники. Иначе, мол, беда - неудовлетворенность, раздражение, неврозы, разводы... Впрочем, как сообщают ученые, некоторые жены так и живут без оргазмов всю жизнь - или по незнанию, или по природе, или по привычке.
   Его первый учитель эротической культуры - Пушкин, в стихотворении которого "Нет, не люблю я буйного разврата..." дан общий принцип сексуальной техники, гармонии духовного и телесного. Основы курса получены из книг, брошюр. Плюс, конечно, практические занятия. Срок обучения - 3-4 года, почти как в вузе.
   Осталось не преодоленной однократность сеанса. Издержки сексуального образования. Однако он успокоился, когда узнал, что однократность обусловлена природой человека, его эволюционным развитием, плохим качеством спермы на повторном спуске. 8
   Как всякий человек, Колесов в своей работе допускал ошибки, делал глупости, о которых сожалел - так, слегка, не сильно, - не ошибается тот, кто не работает. Но в семейной жизни глупостей совершалось на порядок больше - по числу и по масштабу.
   Первая проявилась перед свадьбой. Романов по праву близкого товарища провел серьезный разговор:
   - Знаешь, Валя, есть сведения насчет твоей невесты - она говорит своим подругам, что сомневается, выходить ли ей замуж, что ты ей не очень нравишься. Говорят, что она вообще легкомысленная, учебу забросила...
   За последнее он сразу же зацепился - Алла училась хорошо (по ее словам). Дальше он поступил как положено, то есть в меру своего ума, точнее, глупости.
   - Как с учебой, Алла, все в порядке? - дошел до того, что попросил показать зачетную книжку. Там - хорошо и отлично. Соврано в одном, значит и другое ложь. Тогда он дополнил глупость - пересказал ей сплетню. Цепочка оказалась короткой. Ее близкая подруга замужем за его сослуживцем - комсоргом части. Подруга попыталась исправить несправедливость, при которой Алла получает более выгодного мужа - с высшим образованием и с большей зарплатой. Информация раскрутилась в обратную сторону, комсорг части страшно негодовал:
   - Я же говорил под большим секретом, моя жена в положении, это же удар...
   Сплетня подоспела вовремя, в самый пик сомнений и колебаний. И тогда он поддался напору житейской глупости: соврал невесте, что его увольняют из армии по сокращению. Она расстроилась, но объяснила:
   - Я же выхожу замуж за человека, а не за офицера.
   "На какие же гнусности способен человек, - подумалось ему, - в том числе и я. А еще считаю себя благородным человеком, делающим жизнь с князя Андрея Болконского и революционера Павла Корчагина".
   Хорошо хоть опыт понемногу накапливался. Когда через пару лет замполит части начал с ним осторожный разговор - вот, мол, имеются сведения, что ваша жена жалуется подругам на неудачный брак, мужа не любит и т.п., он перебил:
   - Товарищ подполковник, я знаю, откуда ветер дует - вам доложил мой сосед по квартире, капитан КГБ, хороший парень, его жена и наплела - по вредности и по зависти...
   Замполит и КГБэшник оказались в одной цепочке, понятно, что их долг - заботиться о моральных устоях. На том беседа с замполитом и закончилась - посмеялись и разошлись. Разумеется, с добрым соседом, ленинградцем, он не стал ничего выяснять. Очевидно, его жена, ленинградка, посчитала несправедливым, чтобы какие-то провинциалки более выгодно устраивались в жизни.
  
   Он предполагал построить семейный быт по новому: "Мы наш, мы новый мир построим". В соответствии с генеральной линией партии. Питаться - в столовой. Стирать - в прачечной. Детей - в ясли-сад. И т.д. и т.п.
   В то время государство (точнее, лично Хрущев) провело революцию в общепите - отменило официанток, внедрило самообслуживание, открыло много столовых. В военном городке - хорошая столовая, он и жена там питались. Первое время. Потом она предпочла готовить дома - дешевле, к домашнему труду - уборке, стирке - была приучена с детства, мать заставляла, наказывала. С годами она освоила готовку как творческий процесс: украинская кухня, оказавшаяся на пересечении польской, татарской, русской и других, богата своим разнообразием - чисто национальные борщ с салом и холодный борщ, галушки, свежие или кислые щи по русски (по рецептам его матери), излюбленные блины и котлеты и т.п.
   Свить семейное гнездышко - значит обставить его мебелью. Мебель нужно не столько купить, сколько достать. Бегать по магазинам - где и когда появится, записываться в очередь, караулить ее - увлекательный процесс. Так, например, сервант они купили в Киеве - по дороге из Ленинграда в Полтаву, делали пересадку. Процесс растянулся на долгие годы - купленная мебель неоднократно менялась, вроде как бы на лучшую.
   Одежда и обувь - важнейшая забота, для женщины - святое дело. Самоуважение, престиж, азарт состязания - быть не хуже других, а еще лучше - быть лучше других. Крики моды, полет фантазии, игра воображения - жизнь бьет ключом.
   Правда, еще и деньги нужны. Вступал в свои права экономический союз двух сердец. Деньги с самого начала стали общим достоянием, хранились дома, у жены. Непреклонная воля мужа проявилась лишь в одном - он по-прежнему посылал деньги матери, уменьшив сумму с 500 рублей до 300 (это примерно десятая часть зарплаты). Жена молчала.
   Начались экономические кризисы. Ежемесячные, потому что зарплату выдают раз в месяц, и почти каждый месяц денег до получки не хватало. Скучно говорил жене:
   - Как-то мы не по средствам живем, каждый месяц я занимаю, для меня мука адская...
   Она раздражалась, несколько раз поразила его классическим изречением:
   - Ты же видел, какая я.
   То есть должен был видеть до женитьбы.
   В те времена духовные пастыри - деятели культуры, идеологические наставники - пытались предостеречь народ от тлетворного влияния западного общества потребления и даже изобрели устрашающий термин "вещизм", разрушающий духовный мир человека. В прессе шли дискуссии, в модной пьесе передовой юноша изрубил саблей новенький мебельный гарнитур, но народ хотел всё более и более удовлетворять свои постоянно растущие потребности. Которые, как известно, всегда превышают его возможности. Возникают противоречия, конфликты.
   Так вслед за экономическими кризисами начались семейные скандалы. Им способствовали обоюдное родство душ: повышенная эмоциональность, раздражительность, нетерпимость, в общем, вздорность характеров.
   "Я упрекаю ее в чем-то, в ее лице появляется раздражение, она начинает упрекать меня в эгоизме и жестокости. Ее лицо выражает полнейшую холодность и враждебность, ненависть почти ко мне. Я ужасаюсь, увидев это: Как? Что? - думаю я, - любовь - союз душ, и вместо этого вот что! Да не может быть! Пробую смягчить, но натыкаюсь на холодную, ядовитую враждебность, раздражение все более захватывает и меня, и мы наговариваем друг другу кучу неприятностей.
   Ссоры возникали подчас по самым ничтожным поводам. И каждый раз повторялись та же взаимная враждебность, жестокая, холодная. С другими людьми я ссорился, но никогда не было той особенной, ядовитой злобы, которая была тут. Ожесточение сменялось влюбленностью, слезами, примирением. Подчас в памяти не оставалось тех поводов, из-за которых начинались ссоры". 10
   Из-за ссор прерывались половые контакты. Страдания, нервы. "Тебе больше ничего не надо, кроме этого".
   Он совершал удивительные глупости: сам потом удивлялся своим деяниям. Чувства, эмоции. "И всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет".
   Вскоре Алла бросила техникум. Очередной сокрушительный удар по идее "рука об руку по жизни". Да и сама себя обрекла в дальнейшем на случайные второстепенные, дешевые работы.
   Пока же она не работала. Приезжавшая в Полтаву его мать нашла для нее только работу на мясокомбинате - ощипывать кур. Для жены офицера не годится.
   В свои 19 лет Алла еще не всё взяла от жизни. Вместе с подругой, соседкой, вдовой погибшего летчика, она ходила на танцы в офицерский клуб. (Лейтенант, с которым она как-то танцевала, на другой день погиб на разбившемся самолете).
   Развлекалась на дворянский манер - без мужа, он как-то уклонился. И смирялся. "Пусть все идет как идет. Перетерпеть то, что не могу изменить".
  
   Перед его глазами мелькнул показательный пример семейной жизни, точнее, ее неудачной попытки. Еще в Крыму с ним подружился Андрей Гришин, основательный, домовитый, добродушно подшучивающий - над собой, над другом и приятелями. Они сошлись - по близости характеров. Гришин закончил военно-морское инженерное училище - Дзержинку, ту, что в здании Адмиралтейства. Москвич провел в казарме пять лет, постоянно гостевал в семье генерала, товарища его отца. Генерал с женой и дочкой, ровесницей Гришина, живут в прекрасной квартире на Суворовском проспекте. Очевидно, всё клонилось к морганатическому браку. И вдруг Гришин, человек серьезный, солидный, встречает в Москве милую девушку и в одночасье женится на ней. Любовь товарища схватила своей мозолистой рукой. В семье генерала шок. Гришин привозит молодую жену в Полтаву, получает комнату двенадцать метров в двухкомнатной квартире, по соседству с Ремом Тусеевым. Родители жены помогли приобрести мебель. Гришин тщателен в отборе вещей, будь то одежда, обувь и прочее. Мебель хорошая, еле влезла в комнату, пришлось на одно окно поставить шкаф. Милая девушка очень начитанная, но, очевидно, еще не всё прочитала. Когда Гришин приезжал с работы, она продолжала читать. В отличие от друга Гришин не планировал пользоваться столовой. И прачечной. И в отличие от друга не предохранялся. Начались семейные сложности. Короче говоря, Гришин отвозит беременную жену обратно в Москву и женится на дочке генерала, оправившейся от шока.
   Однако теперь в шоке оказались товарищи Гришина по комсомолу. На комсомольском собрании Рем и другие осудили безнравственность обывателя и мещанина Гришина, потребовали исключения из комсомола. До этого не дошло, вскоре Гришин перебрался на службу в Ленинград.
   Позднее они встречались в Ленинграде. Жена Гришина высокомерно отозвалась об Алле, приезжей из провинции: "небось всю квартиру забила коврами и хрусталем". Муж Аллы оборвал все контакты.
  
   Насчет семьи у него тоже иногда возникал вопрос: быть или не быть? Неоднократно принимал окончательное решение. И каждый раз его останавливало воспоминание о первоначальном трехнедельном экстазе, когда он был не самим собой, а был юношей Ромео, и уже не мог никому отдать свою первую любовь. Он очень любил не только ее душу, но и тело. Их тела стали едины. Мысль о том, что ее телом будет обладать другой, приводила его в оцепенение: этого не может быть, потому что этого не может быть никогда.
   Склонность к самокопанию подвела его к дурной мысли: "Не довлеет ли надо мною комплекс, придуманный злодеем Яго для Отелло? Ведь Яго подсунул ему остроумную версию - коль скоро Дездемона полюбила негра, то это значит, что в ее натуре есть нечто извращенное, и такая натура, мол, вполне способна к измене. И вообще, может, она полюбила его за высокую генеральскую должность. "Отелло рассвирепело и убило Дездемону" (цитата из школьных сочинений). Или еще из молодежной песни:
   Однажды с ней беда случилась
   Ее платок кудай-то сплыл
   Отелло вспыльчивый был малый
   Ее в два счета придушил.
   Насчет придушил это, конечно, несерьезно. Но дурная мысль гуляла в голове: зачастую недоуменно смотрел на свое фото: туповатое лицо, попорченное прыщами. Как к нему относятся женщины? Мало было опыта общения, тем более близкого. С одной стороны, не надо такого опыта, а с другой - чёрт те что получается...
   Много лет до женитьбы и после он не понимал этого мира мужчин и женщин - как они живут в семье и вне ее, что считают нормой, а что нарушением. На словах молодые люди влюбляются и женятся, муж и жена живут друг с другом, а связь с другими осуждается как измена. На деле люди постоянно допускают отклонения. Так было и в его роду.
   Появлялось такое подозрение - в целом люди принимают некие нормы, но ради удовольствия считают возможным их немного нарушать. Самым ярким примером стал эпизод с двоюродным братом (кузеном) и его женой - роскошной блондинкой в теле. У них уже был малый ребенок. Общий дядя двоюродных братьев, дядя Саша Колесов познакомил своего приятеля с блондинкой, имея в виду доставить ему удовольствие. Дело кончилось разводом и несчастьем для кузена. Всю жизнь потом он винил дядю Сашу, почти на каждой семейной встрече возникал скандал. Колесов понимал дело так, что дядя не хотел катастрофы, просто он хотел доставить приятелю небольшое развлечение - утоление жажды, примерно такой же, как физиологическая потребность поесть и попить. Очевидно, в этом и заключалась мораль большинства - та, о которой сказано выше.
   На втором году женитьбы Колесов был в командировке в Гродно. С двумя офицерами - товарищем по службе Одинцовым и его московским другом - сходили на речку, на обратном пути зашли в деревенский дом, попросили девушку дать молока. Они договорились встретиться вечером с ней и с ее подругами. (Жена москвича была в отъезде). Когда Колесов сказал, что вечером не пойдет, они искренне удивились:
   - Ты что, думаешь, что это измена жене? Измена - это если ты разводишься, а тут никакой измены нет.
   Так рассуждали люди его круга, образованные, интеллигентные. Он не спорил, остался при своем.
  
   На третий год замужества он надумал работу для жены - родить и растить ребенка.
   - Надо продолжить род, - объявил он ей.
   Она не возразила.
   Торжественное деяние состоялось в день рождения главы семьи. Впервые слился воедино священный союз трех основных инстинктов - телесного, духовного и продолжения рода. Красота полового деяния обрела свой высочайший смысл. Их тела, созданные Природой, прекрасны - небесные черты лица, божественные груди, гениталии, изящные линии бедер; прекрасно их соитие в томлении нежных объятий, любовных слов, мимолетных видений. Желание любви нарастает, и вот мужское тело в упоении проникает в женское. Ласковые, нежные движения постепенно учащаются, переходят в бурные животные движения, давление подскакивает до 200 мм ртутного столба, в голове мелькает острый всплеск, внизу - сладостный выплеск. Чудное мгновенье, блаженство, освобождение. Исступленный, иногда пугающий оргазм жены. Звучит дуэт из "Чио-Чио-сан".
   Священная нравственная обязанность исполнена, пройдена ступень поднятия к Природе, решен основной вопрос жизни и смерти. (Так сказал мыслитель).
   Красота спасет мир. (Так сказал другой мыслитель; красиво, но непонятно). Но если сказано ПРО ЭТО - то, может быть, действительно спасет.
   Сын родился в октябре 1960 года. Получилось так, что семейные планы разошлись с планами государства. Зимой он зачал сына, а весной Хрущев объявил о сокращении армии.
   Добропорядочная жизнь вознаграждается. Хотя бы отчасти. У них родился здоровенький ребенок. Они не могут похвастать широтой натуры - не портили свою наследственность вредными привычками - алкоголем, табаком, наркотиками, абортами. Их предки - из ленинградских деревень, из незагрязненной Полтавы.
   Сын хорошо спал, больше года питался материнским молоком. 12
  
   Мечта
  
   В юности его захватила идея. Он вдруг обнаружил, что у него есть голос. Как в кино: поет себе человек на природе, попадает случайно в театр, всеобщее восхищение и слава. Потом он узнал, что голос есть у каждого человека, но не все любят петь. А он очень любил.
   Когда в квартире не было соседей, он расходился во всю мочь: русские песни, арии по Шаляпину, неаполитанские песни. В восемнадцатиметровой комнате его голос звучал лучше слышанного в театре. За два часа пения с выражением и жестами он впадал в транс.
   Так он пел два года. И уверовал: "Я пою хорошо. Да, не учился, но в кино какой-нибудь рыбак или шофер, тоже не учившийся, с первого кадра на экране покоряет своей энергией и голосом всех: и простых людей и знатоков".
   Решил: пойду и попробую. Прямо в консерваторию. "Даю себе слово". Начались мучения: и от слова не отступиться, и от страха все внутри замирает. Все-таки пошел.
   В классе сидело несколько человек, в том числе две девушки. Запел русскую песню. Девицы скорчились от смеха. Доброжелательная преподавательница попросила повторить ноты с рояля - проверила слух, нормально:
   - Вам надо позаниматься в художественной самодеятельности.
   Она хотела еще что-то проверить, он поблагодарил и вышел.
   Долго мучился от позора. Никогда нигде не выступая, насмешил девиц дикими звуками.
  
   Как посоветовала педагог в консерватории, так и сделал: после школы стал петь в хоре Выборгского дворца культуры. Потому что мечта осталась.
   Петь в хоре трудно. Он на левом фланге - баритон в басовой группе. Сопрано или тенора поют главную мелодию, а он должен петь искаженную. Постепенно научился. Проявил способности - через год был принят в вокальную группу. Этой чести удостаивалась немногие хористы.
   Педагог - Петр Петрович Гусев, бывший солист императорского Мариинского, а затем Кировского театра. На фото в театре он князь Светозар в "Руслане и Людмиле". Бас на партиях второго плана. Теперь ему под шестьдесят. Плотный, высокий, немного горбится, лицо и весь облик шаляпинские. Голос его потерял силу, но вполне достаточен для показа техники пения.
   Колесов ходил в дворец культуры три вечера в неделю: занятия в хоре, у Петра Петровича, у концертмейстера.
   Таинства техники пения открывались перед ним. Его пение дома было самообманом. Самолюбование звуком, который отражался от стен маленькой комнаты. Правильное пение - это уходящий в зал звук, слабо слышимый поющему, а на верхних нотах - почти не слышимый, нечто вроде писка. Но тогда-то зал слышит хорошо, вплоть до последнего ряда.
   Пение как физический процесс - это непрерывная подача воздушного столба от диафрагмы на голосовые связки и наложение на это поток резонатора - полости рта, горла, губ. Слова надо произносить так, чтобы поток не прерывался. Прижимать согласные звуки к гласным, не прерывать дыхание в течение музыкальной фразы. Тогда достигается правильная постановка голоса. Бельканто, кантилена.
   На самом деле это возврат к младенческому возрасту. У каждого младенца - природная постановка голоса. Поэтому его крик пробивает все преграды, хотя у младенца совсем немного сил. Некоторые люди сохраняют младенческую постановку голоса, большинство теряет - как говорят, из-за неправильной одежды, осанки.
   Самое же главное для правильного пения - снятие напряжения во всем теле: в ногах и руках, на лице (всегда улыбайся), и особенно в брюшном прессе. Может быть, это оказалось самым главным и тяжелым именно для него: не умел снимать напряжение, расслабляться. Но он видел, что Петр Петрович учит этому всех: держит руку на диафрагме у поющих учеников, кладет их руку ни свой живот, когда поет сам.
   Стало ясно, что в своем консерваторском дебюте именно от зажатости он издавал что-то невообразимое.
   Петр Петрович подбирал вокальные сочинения для учеников по их учебному назначению: для развития плавности звучания (кантиленности) у одних, четкости артикуляции у других...
   Ему пришлось долго петь "Шуми, моя нива родная, осенняя радость моя". Неплохая мелодия, но петь два года тяжеловато. "Ночной зефир струит эфир, бежит, шумит Гвадалквивир" - Пушкин и Даргомыжский, это уже получше.
   На песне ямщика "Аль опять не видать прежней красной доли" случился конфликт: Петр Петрович взволновался и произнес монолог:
   - Не понимаю я этой холодности в современных молодых людях. Откуда это безразличие, отсутствие воодушевленности, узость души?...
   Он промолчал. Что скажешь, если в этой песне он не слышал ни размаха удали, ни широты души. Салонная подделка. Он бы разгулялся на настоящей русской песне:
   Выйду на улицу, гляну на село,
   Девки гуляют, и мне весело.
   Чувства проявились на любимом романсе "Мне грустно, потому, что я тебя люблю". Пел с выражением.
   Петр Петрович изредка перемежает уроки занятными комментариями:
   - Для меня так и осталось загадкой: кто из двух оперных гениев выше - Шаляпин или Ершов? (Он бывал на сцене с обоими). Дело в том, что Федор Иванович много гастролировал за границей, получил мировое признание. Ершов был известен только у нас. Но по многим данным он не уступал, а в чем-то и превосходил Шаляпина.
   Драматический тенор Ершов в это время был уже мало известен и в России, только по немногочисленным записям.
   О своей работе в художественной самодеятельности:
   - Наша задача здесь не в том, чтобы научить петь, а в том, чтобы нести в народ культуру, прививать любовь к настоящему искусству.
   В отсутствие концертмейстерши позволяет себе вольные шутки.
   - Покойный Федор Иванович Шаляпин, как-то стоя на репетиции, а кругом кордебалет, хор, покрутил под носом, как будто у него усы есть, и говорит: "Кого нам бы сегодня подъеть".
   О способной и сексапильной ученице:
   - Наверно, какой-нибудь свой парень уже просверлил ей дырку.
   Как-то посоветовал:
   - Голос береги.
   - А что значит беречь?
   - Е.. поменьше.
   - Так вы говорили, что это только на мышцы живота влияет.
   - А гормоны? Это все истощается.
   - И это влияет на голос?
   - Еще бы! Был у меня знакомый баритон, который перед выходом на сцену "делал" хористку. Сначала голос звучит хорошо, затем значительно ухудшается. И быстро снашивается. Этот баритон через несколько лет сошел со сцены, "Прое. я свой голос", - жаловался мне. Влияет не только на голос, на память, на все состояние человека. Умеренно нужно!
   Петр Петрович дал ему арию Фигаро из оперы Моцарта "Свадьба Фигаро", вероятно, для обучения артикуляции. Для него это был праздник жизни: "Мальчик резвый, кудрявый, влюбленный..."
   У него плохо звучали отдельные согласные. Стал декламировать дома, сказал об этом Петру Петровичу. Он удовлетворенно одобрил:
   - Вот это настойчивость! Настоящая работа, хорошее упрямство.
   Любимая декламация: диалог из пьесы "На дне", который он воспроизводил по Качалову - картавый Барон и пафосный Сатин - "Человек - это звучит гордо!" Еще одно любимое: птица-тройка Гоголя.
   Хорошо было заниматься с концертмейстером Ниной Васильевной. Милая, непосредственная женщина, которая, наверно, девочкой деловито и серьезно играла в куклы, теперь так же играет в жизнь: "баритончики, тенорочки".
   Среди учеников в ходу разговоры на вокальные темы:
   - Итальянская школа - я девятнадцать человек испорчу, а двадцатый будет петь. Так на черта ты нужен тогда! Это любой человек мог сделать.
   - Слыхал нашего хормейстера? Вверху густить, внизу петь выше и выносить вперед. Самообман - вверху плохо звучит. Один тенор вдруг хорошо запел на верхах и запищал - ой, у меня голос пропал.
   Хор выступал после торжественных заседаний на всех праздниках. Первая песня - о партии и Родине.
   Поставили оперу "Запорожец за Дунаем". На главные партии приглашены бывшие участники хора: тенор, сопрано и бас. Оркестр и дирижер из Малого оперного театра - Рабинович. Режиссер - Менакер, известный кинорежиссер. На репетиции произошла классическая схватка между дирижером и режиссером: крики - давно, мол, известно, что важнее...
   Колесов просил гримировать его под старого казака.
   - Чтобы не узнали? - спросил товарищ.
   Промолчал. Да, таился.
  
   Занятия шли с переменным успехом.
   - Всё себя послушать хочешь, - кричал Петр Петрович, - строишь звук, а нужно слово хорошее, забудь о звуке.
   После пары куплетов:
   - Опять звук строишь, голосом любуешься. Нет у тебя голоса и не будет.
   Эти слова потрясли его. Как будто перевернули что-то внутри. Мол, с жиру бесишься, бездарность, а лезешь в искусство.
   Но на следующем занятии оказался в голосе. Прошлый раз был вял и инертен. Петр Петрович занимался тщательнее, особенно упирал на то, что поет весь организм, даже ноги поют, какое-то другое ощущение от ног во время пения. Понял - в прошлый раз он применил педагогический прием.
   - Певцу мало иметь голос, важен весь комплекс, - говорил Петр Петрович.
   - В каком смысле?
   - Кроме голоса нужно многое другое: ум, чувства, общая культура. Всё в комплексе.
  
   После года обучения вокалисты проходили смотр в присутствии всего хора и педагогов. Могли отсеять.
   На арии Фигаро он обнаружил, что верхнюю ноту "ми" берет с усилием. Тревожный сигнал. Попробовал "фа" - на полтона выше. Совсем не получается. А ведь это не самые высокие ноты для баритона, надо добраться хотя бы до соль.
   И он решился на самодеятельность. Чтобы на смотре не сфальшивить на верхнем "ми", сыграл Фигаро вживую. С жестами, улыбкой и даже смехом. Публика оживилась при виде нарушителя правил. Концертмейстер удивилась: "Да он же никогда так не делал". Один сосед по хору сказал, что вообще-то серьезные исполнители придерживаются концертных рамок. Для него был важен результат: ария прошла без сбоев, его не отсеяли.
   - Подберу тебе неаполитанскую песню, - пообещал Петр Петрович.
   Ах, как он хотел спеть неаполитанскую песню. Он бы всего себя вложил, весь восторг, всю душу. Может быть, даже отставил бы ногу, приложил руку к груди... Но - шел уже третий год вокальной учебы, последний. По окончании вуза предстоял отъезд из Ленинграда. До неаполитанской песни дело не дошло.
   Фигаро отрезвил его, он уразумел свой самообман. Когда раньше дома натыкался на непреодолимо высокие ноты, переходил в другую тональность. У него нет двух верхних нот!
   Крах мечты. Катастрофа.
   Диапазон вроде бы можно расширить. Но это уже был не киношный вариант "Музыкальной истории": пришел, спел, победил. А если не удастся расширить? И как строить дальнейшую жизнь? Рисковать?
   Через год он приехал в Ленинград в отпуск, зашел в дворец культуры. Встретили хорошо, Петр Петрович ласково улыбался, концертмейстер поразила его своей фразой:
   - Я больше всего любила заниматься с ним.
  
   В Полтаве он по вечерам стал заниматься в музыкальном училище. Пожилой педагог, украинец, принял радушно ученика ленинградских коллег. Дал арию графа де Сильва из оперы Верди: старик женился на молодой, подозревает и страдает: "Ах зачем, зачем под сединою не угас огонь желаний, я наказан за это судьбою..." Пел с удовольствием - мелодия хороша и в его диапазоне. Подружился с педагогом, бывал в его частном доме с садом.
   Мельком услышал разговор учеников о себе:
   - Он что, поет Фигаро? Да? Здорово!
   Композиторы тогда налегли на песни и кантаты о Ленине, одну из них исполнял здешний хор, он пел сольную партию "Ленин всегда живой, Ленин всегда со мной..."
   На праздничных вечерах в части пел любимое французское: "Листья кружат, сад облетает..."
   Сладкое воспоминание о мечте.
  
   Побег из армии
  
   Его товарищи не тяготились своей армейской службой. Деньги есть, жилье есть, впереди, к 50 годам, светила хорошая пенсия, больше гражданской в три-четыре раза. Он в то время о пенсии не задумывался.
   Попади он в военный НИИ, как некоторые однокурсники, не мучался бы сомнениями. Но - не повезло.
   Он и друг Игорь частенько вспоминают актерскую находку Борисова - Счастливцева в "Лесе": сначала полная фраза: "а не удавиться ли мне", потом бормотанье, потом только мелодия. Годится на многие случаи жизни. Так и у него вертелось в голове: только творческий труд, только это самое главное в жизни. Завертелось впервые в 17 лет, на переходе трамвайной линии у Суворовского проспекта. Момент истины.
   В лаборатории творческий поиск сменился застоем: все методы освоены, изобретать нечего, работы мало. Внутренний голос забеспокоился насчет общего блага. Обращение к руководству типа "загрузите работой", естественно, не рассматривалось как явно фантастическое. Когда освободилась должность инженера, предложил ее сократить. Офицер из управления объяснил ему очень интересный армейский принцип - многие должности в армии так и задуманы: как резервные в мирное время, чтобы в случае войны использовать их для развертывания новых подразделений. Такова армейская селяви.
   Так и жизнь пройдет, как прошли Азорские острова...
   Жизнь, которая дается один раз. Преследующий с детства ужас не отпускал, иногда хватал за душу и сжимал сердце: растак и разэтак, еще же и помирать надо.
   На пятый год службы он твердо решил: из армии уйду. Пять лет службы за пять лет учебы - достаточно. На гражданке отрабатывают только три года обязаловки. О принятом тогда решении никогда не сожалел. Как говорится, искал приключений на свою попу (и нашел их). Немного рисуясь, он говорит: "Намеренно лишил себя ранней и высокой пенсии, чтобы остаться активным, поджарым и энергичным в том возрасте, когда у моих армейских товарищей наметилось благодушие и размягчение".
   Ему повезло теперь уже на уровне всемирной истории. В 1960 году Хрущев решил значительно сократить армию - в целях упрочения мирного сосуществования, ну, и естественно, для улучшения жизни народа. Сокращать можно было еще больше - ядерного оружия хватало для сдерживания.
   Понятно, что на атомные части сокращение не распространялось. Здесь разрешалось уволить только нерадивых и больных. По этому пути и пошли те, кем овладела охота к перемене мест.
   Первопроходцем стал один из офицеров части. Он очень серьезно отнесся к делу: изучил медицинскую литературу, выбрал направление - психическая неполноценность, вошел в хороший контакт с врачом части. Выполнил кое-какие необычные действия, по направлению врача попал в окружной госпиталь, там повел себя еще более серьезно. Одна из его медицинских находок была весьма показательной. Он нашел напарника, вдвоем они изображали (симулировали) многосуточную бессонницу. Пока один спал, другой сидел рядом и с разговаривал с лежащим. Потом они менялись местами. В результате добились своего - из армии их уволили.
   Колесов не решился на столь серьезный подход и ограничился проявлением недостатков своего характера - вспыльчивости, невыдержанности. Стал дерзить по поводу и без повода. Для подтверждения твердости своих намерений отпустил бороду. В то время борода у офицера была редкостью и даже вызовом. Когда в часть приехал прославленный маршал Чуйков, командующий округом, он со своей нестриженой бородой был дежурным по части. Не собирался дерзить герою войны, просто доложил бы по уставу: "За время дежурства никаких происшествий не произошло". Командир части Соколов только перед самым приездом маршала заметил его и быстро принял решение - заменить.
   Другие поводы не заставили ждать. Рем говорил ему о Ератове, офицере атомной команды:
   - Мы его вычислили - сексот. Причем по вполне безобидной информации, потом сами нарочно запускали для проверки.
   - Как это его угораздило? Вроде приличный парень.
   - А он как послушный отличник - попросили, выполняет.
   Не завербованный Селезнев предположил, что майор завербовал второго техника, Гайворонского. Колесов отнесся равнодушно, не было причин опасаться.
   Не сдерживая себя, он громогласно разъяснял решения партии мрачному майору КГБ, прозрачно намекая на аморальность вербовки сексотов для слежки друг за другом:
   - Вы действуете неправильно, собирая непроверенные сплетни и слухи... Прежде всего партийные и комсомольские организации обязаны воспитывать и повышать бдительность... Партия осудила бериевских последышей, которые ставят себя вне и выше партии и общества.
   КГБ-бешник мрачно отбрыкивался:
   - В органах таких людей давно нет....
   Колесов был доволен: хорошо поругались, это тоже пойдет мне в копилку.
   Комсомольский секретарь недовольно отозвался о выкрутасах Колесова и добавил:
   - А почему он в партию не вступает?
   Сам он и другие офицеры недавно вступили в партию, в том числе Тусеев и Романов. В принципе он тоже был "за", но понимал, что в этом случае ему из армии не уйти.
   Припомнил свои предыдущие нервные срывы: внутри всё начинает бурлить, в голове пронзительно холодеет, нервный столб проходит через грудь и живот. Мучения усиливаются, мысли скачут, отбрасываются все соображения об опасности - всем пренебрегу, но не допущу своего уничижения, пойду до последней черты. Он приучался сдерживаться внешне, но физиология срывов оставалась прежней. Об этих симптомах рассказывал врачу части и потом в госпитале.
   Самым значительным эпизодом стало столкновение с капитаном из штаба части. Зануда и замухрышка сделал какое-то обидное замечание во время его дежурства по части. Он тут же впал в истерику (позволил себе впасть). Кричал на зануду несколько минут подряд, почувствовал дрожь в руках. Зануда вышел из комнаты. Он пошел за ним по коридору и продолжал кричать. Зануда вяло огрызался. Колесов почувствовал необходимость в решительном, окончательном действии - ударить его. И уже угрожал избить. Зануда замолчал, испугался. А он не смог ударить (интеллигент?).
   Позднее командир части сказал по поводу "возмутительного факта":
   - Еще немного, и пришлось бы сразу двоих из армии увольнять.
   Эпизод стал легендой, товарищи вспоминают о нем с удовольствием.
   Хорошо помог врач части: направил его в окружной госпиталь, написал подходящую медицинскую характеристику, по которой Колесов стал немножко идиотом. 15
  
   Летом Алла предложила:
   - Давай переедем к матери, там с ребенком будет лучше, да и мама поможет.
   Он уже был уверен, что уйдет из армии, согласился. Теща - человек из простого народа. Он сам оттуда, отношения были хорошие. Только иногда спрашивал Аллу:
   - А на что она живет?
   - Да много ли ей надо, пенсия небольшая есть.
   Теща целые дни проводит на базаре. Вечером возится в курятнике. Вопрос прояснился: она покупает на базаре живых цыплят, откармливает и продает.
   - Да это же спекуляция! - возмутился зять, - это надо прекратить.
   Заспорили, не договорились. У тещи твердый характер, ее промысел уже много лет приносит хороший доход. В споре она напомнила зятю о его грехе:
   - Ты же приносишь спирт с работы.
   Он перестал разговаривать с тещей. Помощи от нее тоже практически не было.
   Лишь много лет спустя он осознал свою ошибку. Спекуляции не было, был производственный процесс: откорм цыплят до взрослых кур и обработка продукта. Малый бизнес. Без регистрации и налогов, ну да это нарушение несерьезное. Интересный факт: в послевоенной денежной реформе теща потеряла столько же, сколько и его мать.
   Алла рассказывала:
   - Мама говорит, что если бы сейчас были такие порядки, как до революции, она бы большое свое дело развернула.
  
   Осенью он поехал в Винницу, в госпиталь на обследование. Там вел себя нормально, ничего не изобретал, жаловался на неудержимую вспыльчивость, на пережитую блокаду, намекал на вредные для нервов специфические условия работы. Об атомных бомбах не говорил, нельзя, но врачи могли догадываться.
   В декабре 1960 года был уволен из армии по болезни и в связи с сокращением. Последнее давало надежду на главную льготу - предоставление жилья.
   Диагноз по медицинской справке - психопатия с эмоционально-волевой неустойчивостью в фазе декомпенсации.
   Мелкий факт, случившийся при отъезде, подтолкнул к осознанию своего нового положения, а именно - положения человека, выпавшего из люльки и отвечающего теперь лично за всё обустройство своей жизни: работу, жилище и всё прочее. Перед отъездом отправлял мебель контейнером. Солдаты вынесли мебель на улицу. Воинская машина из части запаздывала. Он звонил, обещали прислать. Время шло, отправка могла сорваться. Не такая уж и большая беда была бы, но его вдруг охватило острое чувство отчаяния, до комка в горле и подступивших слез. Отрезанный ломоть, которому можно отказать в помощи... Машина пришла, злого умысла не было, обычный беспорядок.
  
   В последний день 1960 года на двадцать восьмом году жизни с женой и двухмесячным сыном он приехал домой, в Ленинград. Новый год встретил с родственниками. Вышел на прогулку с сыном в коляске, остановился у витрины на родном Суворовском проспекте и вдруг радостно осознал: "Вот оно, свершилось, я дома и навсегда".
  
   Суд - сын против матери. Позор!
  
   Еще за полгода до увольнения из армии он сказал матери:
   - По закону мне должны дать жилье. Вот не знаю, если пропишусь с женой и ребенком у тебя, не скажут ли, что на вас двадцати восьми метров достаточно? И ничего не дадут?
   - Я обменяюсь на меньшую площадь.
   Она переехала в девятнадцатиметровую комнату, с окнами во двор, но без уличного шума и с ванной. 17
   Он пошел в жилищный отдел узнать, как получить жилье.
   - А сколько у вас метров, - спросила инспекторша, - девятнадцать? На четверых? Так вам больше ничего не положено. Норма для получения жилья - 3,5 квадратных метра на человека, у вас больше.
   Жестокая, страшная правда потрясла его. Он понял Хрущева так, как слышал: тот обещал дать жилье всем увольняемым из армии.
   - И что же делать? - спросил он инспекторшу, - рожать еще? А сколько ждать?
   - Еще? Посчитаем. Нет, все равно еще лишних полтора метра будет. А ждать - сейчас получают те, кто десять лет назад встал на очередь.
   - А жилищный кооператив? Это возможно?
   - Там норма четыре с половиной метра. Так что и туда пока не примут.
   Выйдя, размышлял: "Экую же глупость я сотворил! Имел право ехать в любой город, например, в Москву, там у меня площади нет... Теперь получается, что обмен на меньшую комнату был просто наивной глупостью, уж если меняться, так надо было на четырнадцать и меньше. Что ж, незнание закона не освобождает от глупости".
   Потом он понял, что хотя бы не успел сделать самую большую глупость: прописаться к матери. А по правилам обязан прописаться туда, откуда выехал.
   Мать пошла посоветовалась с юристом - судьей, хорошей знакомой в бытность ее работы управдомом.
   Судья подсказала решение. По ее совету родилось замечательное дело, которым он гордится и всем рассказывает. Действительно, редкий гражданин может похвастаться тем, что он судился со своей собственной мамой. А он хвастает - подал в суд иск на мать с требованием прописать его с женой и ребенком в ее комнату. Он был истцом, а мать ответчиком. Ужасающая картина суда: мать плачущим голосом перечисляет свои болезни, просит отказать в иске сыну. С предыдущего дела на этом заседании задержалась прокурорша, которая стала стыдить сына за нехорошее отношение к родной матери. Сын, мать и судья молчали. В иске судья отказала на основании какого-то давнего, довоенного постановления, до которого могла докопаться только она.
   Далее он оформил временную прописку, без права на площадь, у своей тети (коки), к тому же еще и больной туберкулезом. Только после этого подал заявление о предоставлении жилья по льготе для уволенного из армии. Нормальные герои всегда идут в обход.
   Следующее потрясение состоялось в районной администрации - отказали без всяких объяснений. Подумав, он решил не жаловаться выше, а добиваться на месте - принятыми при советском строе способами. Он и жена взяли на руки пятимесячного ребенка, вошли прямо в кабинет председателя исполкома, мимо протестующей секретарши, положили ребенка на стол. Он говорил о правах, о законе, председатель не мог его слышать, потому что во весь голос кричала жена, а на столе орал ребенок. Семейное трио. Председатель лениво отнекивался, мол, решаю не я, а комиссия. Вошел его заместитель Носиков, мельком посмотрел на документы:
   - Мы повторно рассмотрим.
   Через неделю он сидел в приемной, ожидал вызова на комиссию. Из кабинета высунулась секретарша, сказала:
   - Ваша просьба удовлетворена, следующий.
   О жизнь!
   "А жизнь, - размышлял обучающийся жизни, - снова и снова подтверждает закон неопределенности (энтропии). Никакой энергии простого гражданина не хватит для того, чтобы разобраться в обилии законов и постановлений, да и не каждому юристу это дано. С другой стороны, у районной власти тоже не хватило энергии проверить и убедиться, что я с семьей фактически живу в комнате матери и пудрю ей, власти, мозги".
   Вскоре их благодетель Носиков стал главным строительным начальником Ленинграда и области - секретарем обкома партии по строительству. Повезло им на хорошего человека. Случайность.
   Через полгода получили однокомнатную квартиру на окраине города, в "хрущобе" - комната 16 квадратных метров, кухня 6 метров, 4-ый этаж в пятиэтажке, без балкона, толщина наружной стены 19 сантиметров, между квартирами 4. Дополнительные удобства - нет лифта. То есть - нет шума, опасности застрять или быть ограбленным. Нет мусоропровода - значит, нет дурного запаха и корма для крыс. Вид на большой зеленый двор. Под домом не громыхает транспорт. Жить в большом городе, но не в каменных джунглях, а почти на природе - вот она, осуществленная мечта.
   В общем, счастье без границ. Первый концерт Чайковского.
   Но, конечно, не без издержек. До транспорта минут пятнадцать пешком, до работы час. В те времена здесь не было метро, появилось через несколько лет.
   Впоследствии его посетило жилищное озарение: понял вдруг, что однокомнатная квартира сама по себе есть особое преимущество - равноценна двум комнатам в коммуналках. Если использовать часть комнаты матери, то можно выменяться на двухкомнатную квартиру для троих и комнату поменьше для матери. Он изобрел алгоритм, мать пожертвовала частью комнаты (для любимого внучика), жена реализовала идею практически. Как раз тогда же им поставили телефон - после многолетней очереди. Алла не работала, проявила максимум энергии и организовала обмен, в котором одновременно участвовало семь (!) сторон.
   - Как вы нашли друг друга? - удивились в бюро обмена.
   Так получили бесплатно двухкомнатную квартиру в хрущевке. Мать поселилась в 12-метровой комнате. Сын утешал свою совесть тем, что на них троих приходилось тоже немного - по 10 метров на человека.
   27 лет он прожил в коммуналках. Не испытавшим этого трудно понять, как можно жить вместе с чужими, зачастую неприятными, невыносимыми людьми. Что бы не говорили, как бы не издевались над Хрущевым, над унылыми пятиэтажками массовой застройки, за жилье он благодарен ему, как говорится, по гроб жизни. Благодарен за полученное право быть хозяином на кухне, в ванне и на унитазе. Без хрущевского личного нажима ничего бы не вышло - ему пришлось преодолевать пассивность архитекторов, лично вникать в проекты, выбирать типы материалов и конструкций, пригодных для поточного производства. Низкие потолки? Два семьдесят его вполне устраивают. Тонкие стены, да, беспокоят.
   В первый же год по приезду Алла устроилась на работу - в конструкторский сектор того же НИИ, где он работал. Хорошая работа - чертежные и оформительские дела, на такое место, как правило, устраиваются по знакомству. Так и было: он попросил товарища по работе, тот - начальство. Сработало. Сына устроили в ясли, по тем временам большое везение. Теперь Алла с утра водила его в ясли - 15 минут до остановки, минут 5 на автобусе и почти час до работы, с пересадкой. Столько же вечером. Напряженная нагрузка. К тому же в яслях сын не отпускал маму, орал так, как будто с жизнью прощался.
   Большинство жили так же. Так было и в его детстве - ясли с года-двух. Но матери хватало получаса пешком, всё было рядом. Им же, молодым, не хватило разума и терпения - поискать работу поближе к дому, рядом два больших завода. Первый год он получал армейскую надбавку, можно было подождать, не спешить.
   В результате Алла заработала сердечную недостаточность. С опозданием, но сделали выводы - нашли ясли и работу поближе.
  
   Крылатые ракеты "Аметист" - грандиозный проект
  
   Он недолго выбирал место работы. Предпочтение сразу отдал оборонке - больше платят. А раз так, то и выбирать просто - все равно нет информации. Толкнулся в два место - не подошло. Пошел в научно-исследовательский институт недалеко от дома на должность инженера с окладом 120 рублей. Так начинают выпускники вузов. "Инженер на 120 рэ" - символический образ технического интеллигента в лексиконе юмористов. С премиями получалось сорок процентов от армейского уровня. Первый год смягчался надбавкой за армейское звание - дополнительно двадцать процентов.
   До устройства на работу нужно еще было отбиться от пенсии. Оказалось, что уволенный из армии по болезни должен пройти медицинскую комиссию - для определения инвалидности и назначения пенсии. Разумеется, он не мог оставить на себе клеймо психа и теперь уже доказывал обратное - здоров, нормален, только, мол, для армии негоден. После нескольких врачей вышел на того, кто сказал:
   - Ладно, принимаю мужское решение - здоров, пенсия не положена.
   Приступил к работе. Первый месяц провел в отделе снабжения: снова через КГБ оформляли допуск к секретной работе. Можно было запросить допуск из армии, но, во-первых, это было бы не быстрее, а во-вторых, могли всплыть ненужные подробности.
   И опять вездесущий КГБ не раскопал ни отсидки отца, ни спекулянтства матери, ни его собственных армейских шалостей.
   В отделе снабжения состоялось первое знакомство с советской экономикой. Весь день снабженцы выясняют по телефонам у своих коллег из других предприятий наличие нужных материалов и изделий, а те в ответ сообщают о своих потребностях. Затем стороны договаривались об обмене. Но зачастую шла простая передача, уступка без обмена, в расчете на будущую взаимовыручку. Конечно, нужного в данный момент для производства не отдавали, но запасом делились без оглядки.
   Он ездил по городу по этим делам. Три раза выезжал в другие города. Первый раз - в Ереван, получить на заводе заказанные приборы. За три дня познакомился с городом и даже съездил на Севан. По его просьбе завод ускорил изготовление приборов, он вывез их багажом в самолете.
   Отлично проявил себя на поездке в Воронеж. Добрался до места утренним самолетом, на заводе за пару часов получил нужное, попросил машину до аэропорта и вылетел обратно. На следующее утро начальник отдела снабжения, столкнувшись с ним на проходной, недовольно спросил:
   - А что ж вы не поехали?
   - Я уже вернулся, - ответил нарочито буднично, для усиления эффекта.
   Третья поездка в Куйбышев (Самару) оказалась весьма поучительной. Завод должен поставить институту сверхточные подшипники. Заказ на них прошел через министерства и Госснаб (центральный орган снабжения), заключен договор. Он приехал на завод после окончания квартала, там как раз праздновали успешное выполнение плана. Но нужных подшипников не было. Он размахивал письмом об исключительной значимости для обороны государства работы, остановленной из-за отсутствия подшипников, ничего не помогало. Сходил в обком партии, обещали помочь. Но на заводе продолжали праздновать. Разгадка была проста - завод выполнил план по укрупненной номенклатуре, вместо этих сделал другие подшипники, может быть, такие, в которых никто срочно и не нуждался. Можно было проявить побольше настойчивости, результат было трудно предсказать. Но в это время решался его квартирный вопрос, и он уехал. Претензий к нему не было.
   Через месяц выдали допуск по форме два - "совершенно секретно", потом еще более ответственную - "совершенно секретно особой важности".
   И он вошел в храм науки - научно-исследовательский институт министерства судостроительной промышленности, разрабатывающий приборы и системы управления для военных кораблей. Впоследствии этому институту дали имя "Гранит".
   Сбылась мечта - заниматься творческим трудом, научное определение которого выучено еще в юности: творческий труд не сводится к повторению усвоенного алгоритма операций, включает в себя применение нестандартных решений, различные виды проектирования и экспериментирования, применение теоретических знаний в практической деятельности, смену видов работы в пределах своей специальности.
   Еще в вузе и армии у него сформировалось особо уважительное отношение к главным конструкторам - создателям новой техники. В армии с почтением взирал на заглавные листы технической документации с фамилиями главных конструкторов - жрецов науки и техники. В память врезался Харитон.
   На работу принимал как раз главный конструктор, его канцелярская внешность несколько разочаровала. Однако при ознакомлении с системой, которая разрабатывалась под его руководством, возник волнующий подъем - от своей причастности к большому делу.
   Это был величественный (грандиозный) проект. На подводной лодке устанавливаются крылатые ракеты "Аметист". Лодка находит противника с помощью акустической системы и стреляет в него ракетами. Ракета выскакивает из-под воды и на малой высоте - 50 метров - летит на цель. Затем включается радиолокационная головка самонаведения, которая своим лучом рыскает перед собой, находит цель и наводит на нее ракету.
   Несколько тысяч человек участвовало в реализации проекта. Генеральный конструктор Челомей возглавлял весь проект и создавал саму ракету. Крылатая ракета - некий аналог самолета, крылья управляют ее движением. Американцы в то время не делали таких ракет, только баллистические. Последние управляются только на старте, например, тремя ступенями и далее летят по расчетной траектории. Челомей был один из трех самых главных ракетчиков в стране. Еще были Янгель (межконтинентальные баллистические ракеты) и Королев (космос). Конкуренты шутили: "Кто на кого работает? Янгель - на нас, Королев - на ТАСС, а Челомей - на унитаз".
   В парке Победы на аллее лучших людей Ленинграда стоит бюст Исанина - главного конструктора кораблей, в том числе тех атомных подводных лодок, на которые устанавливаются крылатые ракеты.
  
   Институт делает аппаратуру управления для ракеты и для подводной лодки. Здесь работают пять тысяч человек. Специализированные отделы разрабатывают радиоголовку, автопилот, корабельную аппаратуру, блоки питания, привода и др. Математики рассчитывают параметры системы и моделируют ее на вычислительной машине.
   Он оказался в комплексной лаборатории, которая сама никаких конкретных устройств не проектирует, а ведет разработку всей системы в целом: стыковку автопилота и радиоголовки, согласование с ракетчиками и корабелами.
   Его задача: быть разработчиком-универсалом. С одной стороны, высокая ответственность и обязанность знать всё, с другой - расплывчатость прав и той же ответственности - легко превратиться в непрофессионального верхогляда. По известной формуле: универсал знает ничего обо всем, в то время как специалист знает всё о ничем.
   Он попал в группу из шести помощников главного конструктора. Его непосредственным начальником стал Саша Коршунов, ведущий инженер, приятный, доброжелательный, его сверстник. Саша занял такое место при главном конструкторе, которое позволяло ему постоянно закреплять представление о себе, как о грамотном специалисте, способном к основательным суждениям и не склонном к крайностям и рискам. Не проявлял инициативы, но и не отказывался от работы. Работы получалось немного, и это Сашу не беспокоило. Рабочее время уходило большей частью на некоторые обсуждения в очень широком диапазоне - от конкретных проектных вопросов до положения в отделе, институте, в стране и в мире.
   Впрочем, в курилках много говорили на технические темы. Он с ужасом обнаружил, что вообще ничего не понимает. Не знает многих исходных понятий, как потом выяснилось, достаточно простых, отчего для него становилась непонятной вся картина. Так, например, неведомый ему "тангаж" оказался углом наклона ракеты вверх-вниз, а таких загадок было немало. Постепенно из расспросов, из документации в течение нескольких месяцев он вникал в тематику.
   Работы было мало - в других подразделениях шла разработка схем и конструкций, стыковку которых на бумаге провели раньше, поэтому их группа работала эпизодически. На общих совещаниях от имени главного конструктора выступал въедливый аккуратист Юра Евстафьев. Доброжелательный человек не отказывал в помощи новичку.
   Сам главный конструктор в детали не вникал, на совещаниях бывал редко.
   Через несколько месяцев предстояли испытания системы в целом. Колесов взялся за составление комплексной инструкции. Именно взялся, никто ему это не поручал. Изучив всю документацию по всем частям системы, он построил проверку как имитацию процесса запуска и полета ракеты. И через месяц положил на стол руководству пухлый том. На лице добрейшего и тишайшего заместителя начальника подразделения отразилось смущение. Оказалось, новичок поставил сразу два эксперимента. Первый - единолично выполнил работу целой лаборатории, запланированную на два квартала (чудеса планирования в НИИ он освоил позднее). Второй - прихватил функции других подразделений, описал за них порядок контроля их устройств.
   - Надо переделать, - сказал заместитель, - исключить автономные проверки, это дело спецов по радиоголовке и автопилоту. Оставить только проверку их стыковки.
   Он так и сделал.
   В первые месяцы иногда появлялось желание сменить работу: нет роста - ни профессионального, ни материального. Однако после первого года работы по инициативе Коршунова его повысили до старшего инженера с окладом 140 рублей. Вместе с премиями он вышел на семьдесят процентов от армейского оклада.
  
   Тогда же началась настоящая работа для помощников главного конструктора - комплексников. Аппаратуру изготовили, установили в стендовом зале института, начали комплексные испытания.
   Весь внушительный набор десятков устройств был впервые соединен вместе. Хотя каждое устройство было проверено автономно, в системе обнаружилось много ошибок и сбоев.
   Ни один из специалистов не признает вины за собой: в моем устройстве всё в порядке. В игру вступает комплексник. (Что наша жизнь? Игра). Он играет против всех: против специалистов с их ошибками в схемах, против изготовителей неисправных комплектующих изделий, против ошибающихся сборщиков и монтажников, наконец, против своих партнеров по группе, напутавших ранее на стыках системы.
   Очень непростая игра. В системе задана последовательность действий - что за чем исполняется, на какие действия наложены запреты, при каких условиях и т.п. В каждой цепочке логических действий выполняются десятки шагов, а самих цепочек - сотни. По характеру сбоя системы нужно определить причину и место: куда, в какие устройства следует лезть и что нужно делать - вносить изменения в схемы или заменить неисправную деталь. И указать пальцем конкретному специалисту на сбой в его устройстве.
   И как во всякой игре испытать радость удачи - сбой системы преодолен. Выходим на следующий. Самая большая радость, когда госпожа удача вывезет на главный выигрыш: как в шахматах на мат, в картах на "сорвать банк", так здесь на финиш - попадание ракеты в цель. Пока на имитации.
   Первый и главный игрок в этой игре - комплексник Валя Афанасьев, имевший опыт такой работы на предыдущих проектах. Хороший парень, тоже его сверстник, у которого можно перенимать приемы работы. Например, один из них весьма прост: рисуются сквозные электрические цепи, проходящие по всем приборам, на них указываются ответвления на другие цепи. Конечно, перенимать приемы легче, чем изобретать самому. Пригодилось и его собственная работа по комплексной инструкции.
   Работа шла напряженно, в две смены, со временем он стал подменять Афанасьева по сменам. Главными толкателями работы естественно становились комплексники. В Афанасьеве поражала его способность разобраться в паутине системных цепей и находить нужные решения. Но впоследствии и он стал решать такие же задачи, поначалу не так быстро и с большим напряжением, но все-таки решать. Со временем в памяти закрепилась логика действий системы, накапливался опыт.
   Он скромно оценивал свои способности, особенно в сравнении с талантом, каковой он безоговорочно признавал за Афанасьевым. Здесь интересно сравнение с Коршуновым, который постепенно стушевался и от этой работы отошел. В способностях и знаниях он, очевидно, не уступал Афанасьеву (ну, может, немного). Но не было у него игрового азарта. Таким азартом игрока в полной мере обладал Афанасьев. Способности и воля - они взаимно подталкивают друг друга. 19
   Колесову очень нравилась эта игра, он называл ее творческой работой в имя общего блага. Его старая идея фикс.
  
   В стендовый зал пришел директор НИИ Чарин. Вероятно, срывались сроки: он орал на начальников подразделений минут двадцать подряд. Это очень долго. Ругал начальство на глазах у подчиненных. Колесов удивился, в армии это не принято. Начальство и инженеры молча слушали.
   Припомнил: через проходную директор идет, расталкивая народ и поругиваясь: "Ну, чего столпились". Однако старожилы отзывались о нем хорошо. Барин строг, но справедлив.
   Заглянул молодой человек, скромный и улыбчивый, послушал объяснения свиты.
   - Кто это?
   - Сын Хрущева, работает у Челомея. Говорят, что Хрущев и Челомей свояки, женаты на сестрах.
   Слух насчет свояков оказался ложным, но работающий сын тоже неплохой канал для контактов.
  
   Следующая работа - испытания ракет в Крыму, в Феодосии. На старой подводной лодке установили один контейнер для ракеты. Задача первого этапа: проверить старт и полет ракеты под управлением автопилота, без радиоголовки.
   Формально Колесов оказался руководителем институтской группы в два десятка человек. Фактически руководил начальник автопилотного отдела Гусев. Они и по чину несравнимы, старший инженер Колесов обращался к Гусеву как к начальнику, а тот тоже делал вид, что главный здесь старший инженер.
   Все ведущие работники в отделе Гусева евреи.
   - Почему у тебя так много евреев? - спрашивали его институтские приятели.
   - Так они хорошо работают.
   Эти ведущие работники держались отстраненно от других. "Что это - спесь супер-спецов? - размышлял Колесов, - или настороженность чужих? Однако в нашем отделе Яков Эфраимович, супер-математик, легко общается со всеми, да и другие евреи тоже".
   При комплексной проверке ракеты на стенде и более всего на подводной лодке к Колесову переходило полное руководство работами.
   Первое посещение лодки было весьма тягостным: возникло желание немедленно уйти отсюда и больше не появляться. Замкнутое пространство, маленькие люки между отсеками, низкий потолок. Со временем привык, за активной работой забывался страх.
   "После армии перешел на вполне мирную работу - стрелял ракетами с подводной лодки", - ерничал он впоследствии.
   В 29 лет еще можно оставаться романтиком: на подводной лодке боевая обстановка - он вел всю работу от включения системы до подачи команды "старт" самому себе, сам нажимал эту кнопку. Впрочем, добраться до этой кнопки непросто - наткнулись на отказ, на остановку системы, дальше те же игры, что и на стенде, только посложнее - прибавились смежники по стартовым двигателям, по пусковым и корабельным устройствам.
   Произвели несколько запусков ракет, каждый после многократных неудач. Наибольшее возбуждение возникает при несостоявшемся старте - прошли все этапы, нажат "старт", а в ответ - молчание, стартовые двигатели не включились, ракета сидит в контейнере.
   При очередном срыве старта лодка поднялась на поверхность, и он решил проверить цепи внутри ракеты. Через полуметровую кольцевую щель между ракетой и контейнером он спустился сверху на семь метров к основанию ракеты и прозвонил прибором электрические цепи при отсоединенном борт-разъеме. Выявить неисправность не удалось, так что его старания не потерять несколько дней на выгрузку ракеты и проверку на базе оказались напрасными. Впоследствии бахвалился: "От прозвонок цепей могли включиться стартовые двигатели, и я бы вылетел верхом на ракете, как Мюнхгаузен на ядре. Маловероятно, но чем черт не шутит, так ведь и случаются ЧП. Можно сказать, подвиг совершил, азарт попутал".
   Когда же добились старта ракет, возникли новые неприятности: ракеты падали сразу же после выхода из-под воды. Начались длительные поиски виновных среди всех участников проекта. Позднее математик "Гранита" поведал историю о том, как Челомей проектировал ракету:
   - Специалисты по аэродинамике и математическим моделям провели колоссальную работу по созданию конструкции ракеты. Принесли генеральному конструктору плоды своих теоретических и экспериментальных исследований - чертежи новой ракеты. Челомей посмотрел: "Ну, это же некрасиво" и росчерком пера уменьшил размах крыльев. Устойчивость ракеты стала критической, и она стала падать на взлете.
   Эпизод красочный, но может быть анекдотический, в русле взаимных нападок смежников. Размах крыльев ограничен размерами контейнеров, а их стремились установить побольше - шестнадцать штук на атомной подводной лодке.
   Несколько месяцев стартовики искали способы подстройки двигателей и, в конце концов, ракета полетела.
   Он понял, что его старания замечены, когда Лопатин, спец по корабельной аппаратуре, нахрапистый трудяга, сказал ему:
   - Ну ты и молоток! Сначала-то я не понял...
   А он понял, что его приняли в партию инженеров.
   Первый удачный старт по его предложению отметили небольшой пьянкой. Выпили и искупались в море на запомнившейся дате - 12 декабря.
  
   Однажды азарт подвел его. На одном из выходов в море пришлось неоднократно погружаться - старт не проходил, поднимались на поверхность, устраняли неисправность и вновь опускались под воду. Лодкой управляет военная команда. На очередном погружении работа затянулась, казалось, еще немного и всё получится. Но командир лодки приказал прервать работу, подниматься и идти на базу. Колесов заметался по отсекам, до командира не добраться, два праздно сидящих офицера посмеивались над ним. Озлился:
   - Какой-то дурак приказал, а вам смешно.
   На лодку его больше не пускали.
   Ну что ж, с тоской подумал он, от себя не уйдешь, еще один истерический срыв добавился к перечню уже свершившихся. Можно было пойти к командиру повиниться, объясниться. Не собрался. Внешне сошло благополучно - как раз в это время в Феодосию приехал Афанасьев, ему на смену.
   Нет худа без добра - уйдя с лодки, он смог теперь видеть старт ракеты. Прекрасное зрелище. Отдыхающие на южном берегу Крыма могли наблюдать за ракетой, пролетающей в полукилометре вдоль берега от Планерского до Коктебеля. Потом здесь поставили цель - судно с металлической сеткой.
  
   После работы они жили в Феодосии дружно и весело, как обычные отдыхающие на юге. По выходным на своем автобусе ездили по берегу Крыма, чаще всего в Новый свет - бывшую царскую дачу. На обратном пути обязательные шашлыки с "сухарем" (сухим вином) в Коктебеле и песни в автобусе.21
   С Инной Соловьевой он подружился еще на совещаниях в институте. Как обычно, в технические разговоры частенько вклиниваются иронические замечания, подшучивание, подкалывания, отвлечения на посторонние темы. У Соловьевой острый, язвительный язык, он подхватил игру в пикировку, к обоюдному удовольствию. Нападки личного характера исключались, соревновались на быстрый поиск ответа остроумного, но безобидного. Это было интересно и удивительно: он не встречал раньше такого в женщине, красивой и умной.
   В Феодосию он стоял у вокзала, когда вдруг кто-то сзади закрыл глаза, обернулся - Соловьева смеется. В командировочной компании она была заводилой веселого отдыха - на выездах по знаменитым курортным местам с купаньем, песнями и шашлыками, на ежевечерних посиделках в открытом ресторане с видом на море, музыкой, танцами, "сухарем". И он тоже веселился вместе со всеми - на выездах, а вот в ресторанах не задержался. Во-первых, показалось скучновато, а во-вторых, (и это самое главное) - дороговато. Хоть и понемногу, но каждый день. А он не поступался принципом "всё для семьи". Дома жена с малым дитем, здесь нужно укладываться в командировочную норму. "Скучный я человек". Удовлетворялся прогулками по набережной.
   Около Соловьевой постоянно находился ее оруженосец, приятель еще по прежним командировкам, инженер из смежной фирмы, который весело расспрашивал окружающих:
   - Слушай, а как у тебя с деньгами, я все время в прогаре, где денег достать?
   Обаяние Соловьевой испытал и молодой капитан Казанцев. Очевидно, сын писателя-фантаста был романтиком, после очередного веселья в компании с Соловьевой он выдохнул:
   - Настроение такое - хочется слушать рондо-каприччиозо.
   Колесов тоже любит это рондо - сладкое томление, переходящее в оргастическое торжество.
   Он отдалялся от Соловьевой, их общение практически прекратилось после инцидента со спиртом. Его помощник по хозвопросам спросил:
   - Ко мне обратилась Соловьева, просит дать спирт на ее день рождения.
   - Тогда всем давать придется, спиртзавод откроем.
   Она обратилась к Гусеву, тот разрешил. Обошлись без Колесова, в том числе и на дне рождения.
   Не романтики, равнодушные к Сен-Сансу, рассуждали просто. Его приятель так говорил о Соловьевой:
   - Она очень спокойно относится к сексу - как к естественному удовольствию, без всяких обязательств. Юра ее трахал, он сам мне говорил.
   И добавил немножко квасной идеологии:
   - Если ты положил глаз на красивую еврейку и трахаешь ее, ты должен думать, что трахаешь врага народа.
   Понятное дело, в мужских разговорах употребляются не секс и трахал, а другие слова.
   "А что? - думал он, - может, она просто помогает мужчинам? Как Толя Лаухин женщинам. Равноправие, эмансипация. Вот только если посмотреть шире - человек живет ради наслаждения, причем не только в сексе, а во всем - ради праздника. Это хорошо или плохо? Да и что я знаю о ней? Трёп мужиков?"
   Соловьева как-то сказала о своем муже:
   - Ах, каким он был раньше!
   Впоследствии она вышла замуж за другого и родила двойню.
   Люди любили весело проводить время, что и подтвердилось двумя утопленниками. Один - упомянутый оруженосец Соловьевой. Второй - ведущий разработчик радиоголовки. Судя по слухам, подтверждалось известное: "Веселие на Руси питие есть".
  
   Камаевский, заместитель главного конструктора, приехал на следующий этап испытаний. Лет сорока, большой, с лицом монгольского владыки, он - одержимый человек. Над его страстью к системе управления ракетой "Аметист" любовно посмеивались. "Аметист" был его излюбленной и практически единственной темой для разговоров.
   Раньше он занимался аппаратурой контроля и другими более простыми вещами, естественно, большой и значимый проект "Аметист" вдохновлял его, он дорожил своим положением в нем. Не будучи специалистом в главных элементах системы - автопилоте и радиоголовке, он не занимался техническим согласованием комплекса. Этим занимались ведущие специалисты, в том числе в последнее время и Колесов.
   Работалось с ним хорошо, он не мешал. Зато он взял на себя деловые контакты со всеми смежниками - так называемую политику. Каждый смежник, участник общего проекта, старается хорошо и быстро сделать свою часть работы, но при малейшей нестыковке кивает на соседа - у меня, мол, все в порядке, ищите у других. Далее междоусобица переносится на уровень руководителей предприятий и министерств.
   Самый серьезный смежник - ракетчик Патрушев, представитель Челомея.
   Между ним и Камаевским сложились воистину деловые отношения. Результатом их длительных прогулок были договоренности: кто кого за что ругает, какие наветы доносит до руководства. Так, чтобы, с одной стороны, чувствовалась активная деятельность, признавались очевидные ошибки и объективные трудности, но, с другой стороны, ситуация не доводилась бы до крайней черты, до признания смежника полным банкротом.
   У Камаевского внутри любимой темы "Аметист" главной идеей была комплексная стыковка системы. Он так горячо и страстно отстаивал эту идею, как будто боролся с какими-то неведомыми противниками. Колесову идея казалась вполне естественной: очевидно, что прежде чем выходить на реальные испытания в море, систему нужно отрабатывать здесь, на земле: в институте, на опытном заводе, на ракетном заводе.
   Со временем он стал задумываться. Делали всё по идее, а на каждом этапе появлялись новые загадки: сбои и ошибки. Понял: хорошая идея нереализуема на практике. На каждом этапе вместо реальных устройств использовались их имитаторы, призраки реальных приборов. Хорошая идея повисала в воздухе.
   Камаевский, искренний энтузиаст, о деталях не задумывался. Колесов с удивлением обнаружил в нем, в заместителе главного конструктора, весьма поверхностное представление о системе.23
   Нравилось его чувство здравого смысла. Когда в институте обсуждали организационную структуру - предлагалось объединить специалистов по двум большим темам "Антей" и "Аметист" - он, начитавшись ученых книг, спросил Камаевского:
   - Кто прав - сторонники предметной или функциональной структуры.
   - Прав тот, кто сильнее, - отрезал он.
   Колесов слегка обиделся: обратился к нему с научным вопросом, а он...
   Однако ответ запомнился. Действительно, наука наукой, а любая суматоха, запутанная проблема, используется в борьбе за власть в личных целях.25
   Камаевский беспартийный. Как-то Колесов обратился к нему:
   - Анатолий Матвеевич, это правда, что в парткоме готовят разгромное постановление по "Аметисту"?
   - А где был партком, - вдруг резко возбудился он, - когда нам отказали изготавливать экспериментальные образцы на опытном заводе? И мы их делали на коленях.
   Здесь, в Феодосии Колесов настойчиво просил отпустить его, но Камаевский не соглашался. "Держит только для подстраховки, - раздражался Колесов, - тут кругом курортные бабы похоть разжигают, а жена дома". И опять сорвался. Расписался в журнале убытия неразборчивой подписью вместо Камаевского и уехал. Камаевский слегка пошумел, но серьезных последствий не было.
   Потом стыдно стало: "29 лет, недавний офицер, а капризничаю". Оправдался по обывательски: что мне, старшему инженеру, больше всех надо?
  
   Михеев, начальник комплексной лаборатории - брызжущий энергией и бодростью, всегда в радостном возбуждении, администратор, не вникающий в разработки, пришел в начальство как "умелый организатор и активный общественник" (стандарт служебной характеристики), непременный член партийного комитета института.
   Он направил Колесова на опытный завод. Как признанного руководителя комплексной отладки на подлодке.
   Колесов с интересом учился жизни. Ему рассказали, что завод простаивал несколько месяцев, ожидая получения документации по "Аметисту". Институт не уложился в сроки разработки, вероятно, согласился на спущенные сверху, лишь бы получить заказ. На простаивающем заводе несколько тысяч человек сидели без дела, исправно получали зарплату. Директор завода, маленький, злобный, кричал, топал ногами, метал громы и молнии главному конструктору системы:
   - Дайте мне документацию! Завод стоит! Я могу взять другой заказ, но я "Аметист" хочу делать!
   Главный конструктор нашел выход: приказал разработчикам сделать и передать заводу липовые схемы - похожие на проектируемые устройства, но совершенно бессмысленные. Замысел такой - пока готовят производство, успеем заменить.
   Жуткое зрелище - безработица на заводе, навевает наивные мысли - может, их хоть чем-то занять, какой-нибудь гражданской продукцией...
   Теперь завод выпускал ежемесячно комплекты системы для поставки на ракетный завод. Каждый месяц первые 25 дней шла отладка автопилота и радиоголовки. В это время он сидел в институте и ничего не делал. Затем наступал аврал - за пять дней и ночей провести комплексную стыковку. В это время он получил хорошее подкрепление - в лабораторию пришел Боря Степанов, немного моложе его, толковый парень, перенимал опыт так же, как он раньше у Афанасьева.
  
   На заводе около инженеров-разработчиков сидели заводские наладчики (рабочие) и читали художественную литературу. Оказывается, инженеры, не должны заниматься отладкой устройств, а должны только написать инструкции. И тогда по этим инструкциям будут работать наладчики высоких разрядов, то есть очень грамотные и получающие зарплату в три раза (?!) больше инженеров. Создать такие инструкции умозрительно невозможно, это ясно любому инженеру-электронщику. Поэтому инженеры сами занимались отладкой на заводе, попутно составляя и подправляя инструкции. А рабочий класс получал свою тройную зарплату за выход на работу.
   Колесов сделал очередную зарубку на советской экономике - еще один отдельный недостаток, родимое пятно, которое несложно было бы и исправить.
   Директор завода так и поступил: перевел в рабочие нескольких инженеров. Герой социалистического труда принял волевое решение - по закону нельзя инженера с дипломом зачислять в рабочие.
   Довелось видеть, насколько директор бывает крут: одного начальника цеха изобличили в краже бочки краски, директор приказал отобрать у него пропуск и вынести приказ об увольнении на проходную.
   Когда уже пошла комплексная отладка, злобный директор являлся в стендовый зал с видом доброго заботливого хозяина:
   - Ребята, ну как бы поднатужиться, сдать до конца месяца.
   На Староневском проспекте висел его портрет в галерее ленинградских Героев труда.
   Михеев говорил так:
   - Говорят, что с беспокойными людьми трудно работать, а я считаю - надо работать. Вот Колесов - беспокойный человек, все время что-то придумывает, ищет, предлагает новое...
   Он провел повышение Колесова со старшего инженера на должность заместителя начальника лаборатории, то есть минуя ступень ведущего инженера. Заработок вырос до восьмидесяти пяти процентов армейского уровня. Михеев пересадил его из общей комнаты в свой кабинет.
   Камаевский был в командировке, узнав о назначении, высказался против, Колесов обиделся. Но при встрече Камаевский пояснил почему - он против отхода его от техники в административную работу. Успокоил.
  
   Через пару месяцев работы на заводе он совершил святотатство - отменил комплексную стыковку в варианте Камаевского. Отключил корабельную аппаратуру и приборы смежников - десяток шкафов в рост человека. Вся эта махина работала сама на себя, время тратилось на устранение неисправностей в ней и тратилось бессмысленно, так как эти экземпляры аппаратуры никуда не поставлялись. Собственно комплексная стыковка ракетной аппаратуры осталась в полном объеме. Именно эта аппаратура шла отсюда на московский завод для установки на ракету.
   Он подготовил приказ на изменение, мельком сказал что-то Михееву насчет упорядочения контроля, по предыдущим случаям знал об отсутствии у него интереса к техническим подробностям. Тот подписал приказ.
   Вернувшийся из командировки Камаевский побушевал немного, Михеев озабоченно засуетился, но на заводе уже работали по новой схеме контроля, притом намного быстрее, без лишних помех. Вопрос был решен - положительно. А Колесов знал, что рискует - похвала могла быть только от собственной совести, а наказание могло быть суровым. По житейским правилам следовало провести обсуждение и согласование, но при известной одержимости Камаевского бесполезно оперировать разумными доводами.
  
   Шел последний год правления Хрущева. В это время возникли большие претензии к институту: и по "Аметисту", и особенно по системе управления крылатой ракетой "Антей", Эта работа была главной в институте - и по объему занятых и по значимости.
   Ракета "Антей" заваливалась в полете. Когда обе разработки прошли половину пути, началось "укрепление руководства". В силе были обкомы партии и региональные совнархозы. Директор института Чарин - лауреат многих премий, Герой труда, доктор наук (без защиты, по совокупности заслуг), авторитетный в судостроении человек. Однако министр судостроения Бутома был оттеснен от власти и даже пересажен из высотки на Котельнической набережной в скромное здание. Чарина сняли, вместо него назначили директором секретаря парткома, человека тихого и незаметного.
   Новый директор в свою очередь поменял нижестоящих.
   Главным инженером института назначен вузовский профессор (без докторской степени) с подчеркнуто изысканной манерой общения, получивший прозвище "герр профессор". Он пытался внести коренные улучшения в разработанные и изготовленные системы, то есть проявил волюнтаризм. Патриоты института потихоньку сплачивались против инородного пришельца, Михеев возглавил эту борьбу как член парткома. Борьба шла с переменным успехом, уже на место Михеева был назначен другой человек, и в то же время не было приказа о снятии Михеева. Он оставался на своем месте.
   Через три-четыре месяца после "укрепления кадров" работа наладилась. Высшее руководство могло быть удовлетворено, но специалистам понятно - результаты не могли получиться так быстро, сказались последние усилия снятых. Подтверждалось известное правило: "Любые дела проходят пять стадий: шумиха, неразбериха, поиск виновных, наказание невиновных и награждение непричастных".
   Через несколько месяцев сняли Хрущева. Министерства вернулись к власти, так что министр Бутома мог позволить себе свободомысленное высказывание:
   - Я отдал институт с директором, а мне его вернули с секретарем парткома.
   Назначил нового директора - Павлова. Он опытный специалист, главный конструктор проектов, свой человек в институтской среде. Ветеран войны, полноги на протезе. Характер жесткий и решительный. Одно время был секретарем парткома, что устроило также и обком партии.
   Герр профессор был обвинен в волюнтаризме и вернулся в свой вуз. Михеев остался на своем месте
   Зайцев, начальник отдела, был назначен главным конструктором системы "Аметист". Так решил Павлов. Назначение казалось странным - год до пенсии, сидел себе без дела, дело шло без него: заместитель, начальники лабораторий работали самостоятельно. В институте его уважали - много и успешно поработал раньше. Позднее, на его 60-летие хотели сделать приятное - на стенде поместили его фотографии разных лет, смолоду до сих пор. Волевое, почти каменное лицо постепенно преображалось в благостный, апостольский лик. "Страшная картина", - произнес кто-то из стоящих у стенда.
   У Зайцева было чему поучиться и, главное, требованию простоты.
   - Не усложняйте, делайте проще, - наставлял он. Не принимал сложных и путаных объяснений и не отставал до получения ясного ответа по нестыковкам и сбоям. После падений ракеты на старте он вызывал всех разработчиков, даже не имеющих прямого отношения к теме, и настойчиво допрашивал их, не стесняясь задавать "глупые" вопросы.
   Колесов с удовлетворением воспринял такой подход. Упрощение комплексной отладки на заводе было в том же русле. "Работа - это просто, сложна наука, теория, а работа - всегда просто", - говорил коллега по работе. Другой, человек с большим жизненным опытом, обобщал: "Совершенство есть не то, к чему нельзя ничего добавить, а то, от чего ничего нельзя отнять".
   С Зайцевым ему довелось поработать в Москве, в Химках, на самолетостроительном заводе имени Лавочкина. Завод прославился своими самолетами во время войны. Теперь здесь делали ракеты, устанавливали на них автопилот и радиоголовку, проверяли и отправляли в Феодосию на испытания.
   Колесов возглавил институтскую бригаду из 10-15 человек. Работа всё та же - игра до победного конца. Но на чужом поле прибавилось кутерьмы. Пришлось осваивать "политику".
   Большой человек - Эйдис, заместитель генерального конструктора Челомея, к которому он ходил подписывать документы, спросил:
   - Ну как там ваша система?
   - Отлаживается, - ответил осторожно.
   - Ну да, как то г.... - высохло, но еще пахнет?
   Участники совместной работы соревновались, кто кого больше обольет грязью. Обычно участники разборок пользуются криком как рабочим инструментом, отставляемым в сторону в нерабочей обстановке. Проводивший совещания главный инженер завода сам не кричал, зато издевался над ленинградцами и лично над Колесовым с явно садистским удовольствием. Накалял обстановку звонками, письмами, телеграммами - в институт, в министерство.
   Колесов тогда еще был старшим инженером, поэтому в Москву направили Зайцева: снимать напряжение. На совещаниях он напористо отметал обвинения, выдвигал встречные, а среди горячих споров мог, наклонившись к Колесову, вдруг спросить:
   - Слушай, а где ты такие ботинки купил?
   Сборку ракет делали в основном по ночам, днем шла отладка. Как-то Колесов остался на ночную смену - понять задержки по сборке. Подозрение подтвердилось - ночью рабочие, оставшись без погонялы, просто не работали. Кое-что и нехотя они сделали по его просьбе. Наутро на совещании он бесстрастно рассказал об этом, главный инженер попенял своим, а его поставил в пример.
   В совещаниях участвовал ведущий конструктор Бабакин, в споры не вступавший и односложно отвечавший на вопросы по своей части - конструкции ракеты "Аметист". Это был будущий генеральный конструктор лунной программы.
   В одном цехе с ленинградцами отлаживали свою систему люди Королева.
   Временами Зайцева подменял Михеев с той же задачей - демпфировать вопросы (это его слоган). Его неиссякаемая энергия однажды спасла Колесова от большой неприятности. Он поехал в отпуск в Полтаву прямо из Москвы, сел в вагон. Вдруг вбегает запыхавшийся Михеев вместе с их сотрудником и вручает ему его документы. Оказывается, Колесов забыл их на подоконнике в парадной на выходе из гостиничной квартиры, проверил и оставил. Михеев узнал про Полтаву, вычислил вокзал, на такси примчался из Химок и побежал по всем вагонам.
   С юга в Москву пришла радостная весть: ракета попала в цель. Отпраздновали в ресторане по соседству - в аэропорту Шереметьево. 27
   Складывались хорошие отношения с Михеевым. Дома, в Ленинграде, на очередной праздник Колесов пригласил его, холостяк пришел со своей подругой. Был также Степанов. Компания друзей.
  
   Семейное
  
   Он старательно удовлетворял свои родительские чувства: менял пеленки (памперсов тогда не было), баюкал, выгуливал на улице, играл, с двухлетнего возраста разыгрывал на полу приключения и театральные сцены, учил читать, плавать и т.п. Всё это было в радость, общение с ребенком лет до семи - просто райское наслаждение. Яркое воспоминание, до слез умиления - балетный танец пятилетнего сына в центральном парке Полтавы. Под музыку паркового радио он самостийно изображал балетные па - руки в стороны, пробежка, поворот, вращение, прыжок, очевидно, воспринятое с телеэкрана. Люди улыбались, родители радовались.
   От 3 до 6 лет была большая беда: его ночной лунатизм. Среди ночи он вдруг начинал громко плакать, не просыпаясь, вставал и ходил по квартире. Пытались успокаивать, минут десять он продолжал ходить и плакать, потом ложился и продолжал спать. Ужасно было видеть это, пугала неизвестность - что будет дальше. 29
   Прекрасны детские фразы в возрасте 4-6 лет. В поликлинике сын кричал врачу, взявшему его на укол после травмы:
   - Я папе скажу!
   На упреки в непослушности и озорстве говорил:
   - Ну разве я виноват, что я такой веселенький. 31
   Одна фраза возникла вследствие папиной нервности и глупости. На прогулке днем пятилетний сын расспрашивал, как это люди умирают, папа говорил о болезнях, потом сорвался на больном для него вопросе:
   - Все люди умирают, и мы с мамой умрем в старости.
   Вечером положили ребенка в постель, ушли на кухню, вдруг плач. Зашел, сын на корточках, головой в подушку, сквозь слезы говорит:
   - Почему вы будете умирать, а другие будут жить?
   В детстве Колесов очень любил детские ясли и садик. Теперь жизнь внесла свои поправки. Поступил сигнал - заведующая детскими яслями и другие работники сумками выносят продукты, дети голодают. Душераздирающая картина.
   Он в гневе пошел к яслям, дождался выхода заведующей. Она уже была известна как очень нехороший человек, а теперь вышла с набитой сумкой. Его намерение было простым - схватить ее за руку с этой сумкой и отвести в милицию. Постояли, поговорили. Не хватило духу и хватило ума - отопрется, купила, мол, в магазине. Ушел. И пошел жаловаться районному начальству:
   - Спасите детей, писать не могу, считайте жалобу анонимной, чтобы не отозвалось на ребенке.
   - Да, у нас есть и другие претензии, - ответила инспекторша.
   Подействовало или нет, но через некоторое время заведующую перевели в поликлинику участковой медсестрой.
   Сын болел мало, маме приходилось работать без бюллетеней. Его хорошо воспитывали в детском саду - как-то он предложил поставить дома у стены маленький столик, над ним повесить флажки и портрет дедушки Ленина.
   Иногда и маленькое происшествие может навеять большую философию. Пятилетний сын играл во дворе, его грубо толкнул ровесник - грязный, злобный, жестокий. Сын заплакал и отбежал. Папа не стал пенять злому отродью - бесполезно. Острая боль в душе: "Ведь это я отправил в этот мир милого, славного, ангельского человечка - не на растерзание ли вот таким выродкам..."
   Начиная с семилетнего возраста папа и сын постепенно отдалялись друг от друга. Меньше общались - теперь сын играл со сверстниками, сам читал, сам смотрел телевизор. В первом классе он оставался на продленном дне. Учился средне, а зачастую плохо. Казалось бы, отличное поприще для полезного общения, однако его попытки помочь сыну в учебе оказались неудачными. С изумлением обнаружил: сын плохо воспринимает несложные школьные истины. Как ни настраивал себя на терпеливое разъяснение - по несколько раз одно и то же, не выдерживал, раздражался и срывался.
   Тяжкое воспоминание о рыбалке - надумал хорошее совместное занятие с восьмилетним сыном, на озере раздражался на каждом шагу. Общение сужалось - папа уже боялся самого себя.
   Интеллигентский стандарт - сына пытались обучать музыке, купили пианино. Нашли учителя, музыканта военного оркестра, серьезного и занудливого. Несколько месяцев шла учеба, потом заглохла.
   Как-то наткнулся на интересное суждение: надо не учить играть на музыкальных инструментах, а учить слушать музыку. Это правильно, но этого они не делали. Телевизор вытеснял все остальное. В отличие от папы и мамы дети остались в стороне от классики. Большая потеря - для них, сами отказались от наслаждений.
   Специалисты учат: не пытайтесь воспитывать ребенка, усаживая его перед собой и уговаривая делать хорошо и не делать плохо. Надо, мол, воспитывать примером собственной жизни. Он послушался, в итоге общения стало еще меньше. Вспомнил, как сам рано отдалился от матери. Оправдывался: разные люди.
   Сын учился в обычной городской школе, рядом с домом. Рождаемость росла быстрее, чем количество школ. Число учеников в классе довели до 50! Ужас, возмущался он, при нем нормой было 30.
   Классная воспитательница Гайя Сергеевна - суровый человек, неподвижный жесткий взгляд, сухая речь. С ней трудно разговаривать, тем более о неуспевающем сыне.
   Не лучше и завуч школы: поставила сына и его товарища в учительском кабинете на 6 часов (!?) за беготню на перемене.
   Папа кипел от негодования, при всей его склонности к послушанию он бы взбунтовался. Впрочем, в его школьной жизни таких телесных наказаний просто не было.
   Не было и такого, как два будущих бандита, одна наркоманка. 33
   Всё это он внес в общую копилку отдельных недостатков советской системы.
   Сын - самый дорогой человек для ленинградской бабушки. Каждое лето она с ним в деревне. В отпуск ездили в Полтаву, к другой бабушке. Жара, речка, фрукты. Ездили на юг, в Гурзуф. Рядовая жизнь рядовой советской семьи.
   Семейная жизнь шла своим чередом. Ссоры и примирения через три, четыре, шесть месяцев. Наверно, можно было бы и не ссориться - при одном условии: если и не жить вместе.
   Ему было 30 лет, когда они поссорились вечером 8 марта. Он тут же ушел, уезжал в командировку в Москву. Вышел на улицу, подумал - перебор, все-таки женский праздник. Вернулся. Ба, в комнате сидит парень с верхнего этажа, верхний свет выключен, уютное бра. Малютка-сын был у бабушки. По инерции произнес заготовку с извинением, вышел на площадку, вернулся:
   - Я прошу вас покинуть квартиру.
   - Да нет, вы напрасно так думаете, ничего такого нет, - говорил парень.
   Парень вышел, он уехал. В Москве он получил письмо от доброжелательницы (мир не без добрых соседей), в котором осуждалось недостойное поведение жены. В тот же день он выехал из Москвы дневным поездом.
   "Чего это меня трясет? Я же не ревнив - если бы она напрямую сказала мне, я бы расстался не медля, без объяснений. Гордыня-с. Да и тяжела ты, семейная жизнь. Но так!..."
   По приезду расположился на наблюдательном пункте, в парадной соседнего дома напротив окон квартиры. Сына опять не было. Жена одна. Вошел поздно вечером. Она поняла, позже сказала:
   - Что ж делать, раз провинилась.
   Еще позже мать сказала ему:
   - Надо простить, мало ли что бывает, оступился человек.
   Он промолчал, ответил только в мыслях: "Пошла ты на хрен. Твою моральная всеядность помню с детства, тебя беспокоит только внук".
   Жена попросила:
   - Я прошу тебя - никогда не вспоминай об этом случае.
   Он обещал.
   "Но из памяти не вытравишь. Почему стерпел? А потому что, верую в свое третье понятие - закон энтропии, неопределенности. Нет возможности измерить информацию. Остается прибегнуть к презумпции доказательности - невиновности. Не пойман, не вор. И - убедить в этом самого себя".
   Перечитывая в третий-четвертый раз "Крейцерову сонату", обнаружил интереснейшую вещь: между ним и Позднышевым разница всего в два часа. Тот застал жену с мужчиной в полночь, притом они просто кушали в столовой, везде горел свет, по дому ходила прислуга. И он убил жену, а присяжные его оправдали. Какой ужас! Он застал в 10 часов вечера и ничего...
  
   Отдельные недостатки соцстроя
  
   Он продолжал восхищаться Хрущевым, который реабилитировал советскую идеологию. Ее отдельные недостатки возникли из-за ошибок товарища Сталина, теперь они устранены. Хрущев вынес тело Сталина из мавзолея. Интеллигенция низвела Сталина до уровня преступного тирана и требовала восстановления ленинских норм жизни. Статьи, мемуары, романы, пьесы обличали сталинизм. В гимне и песнях изымали имя Сталина, сочиняли песни о Ленине.
   Колесову нравилась энергия Хрущева, его прямое общение с народом, речи без бумажки по телевидению, ботинок в ООН и т.п. Крутые решения: по совнархозам, по сельскохозяйственным партийным органам,
   Выйдя из армии на свободу, Колесов решил вступить в партию. Для него не было вопроса, почему надо вступать. Был вопрос: почему не надо вступать. Партия - передовой отряд. Почему он должен быть сзади? "Партия это мильёнов плечи, друг к другу прижатые туго". И он тоже хочет быть вместе с друзьями-товарищами. Так он и написал в заявлении: "Хочу быть в передовых рядах строителей коммунизма". Так положено писать, но он писал искренне.
   Всегда он хотел быть революционером: так воспитывало государство - на примерах великих революционеров от Степана Разина и Марата до Герцена и Ленина. Говорят, что революционная стихия - это романтика молодости. Хорошо быть молодым, просто лучше не бывает... Вот только в тогдашней размеренной жизни никакой революционной романтики не было, да она и не требовалась. Главный вопрос всякой революции - вопрос о власти - решался буднично и просто: на безальтернативных выборах под партийным руководством.
   Выполняя первое партийное поручение - агитатор на выборах, он обошел все квартиры (в то страшное время спокойно открывали двери агитатору блока коммунистов и беспартийных, других блоков не было), вручал агитлистки, спрашивал, придут ли. По сложившейся традиции избиратели предъявляли претензии (кран течет, батареи холодные) и угрожали неявкой. Он всё записывал, передавал председателю комиссии. Кое-что делалось, но что-то было и нереальным. Ко дню выборов осталось примерно пять процентов отказников. А на всех выборах явка всегда была 99,97 %. Обеспокоенный, на следующий день после выборов он позвонил председателю. Тихий мужичок из их института спокойно ответил: 99,97.
   - Так что, пришли отказники?
   - Нет, они откреплены, им выписали открепительные талоны.
   Он смутился и восхитился: как просто обеспечить порядок в системе, ни шагу назад от 99,97. Строгий отбор кандидатов, от каждой твари по паре - рабочих, колхозников, немного интеллигенции, женщин, молодых и так далее по процентным нормам. Уголовники, алкаши, психи отсеяны партийными органами. Процент "за" всегда был 99,97. Не было веских причин сомневаться в кандидатах: наверное, все они хорошие производственники, морально устойчивы, делу партии преданы.
   В хрущевскую оттепель в институте даже случилось демократическое происшествие. Ребята из передовой лаборатории Хлыпало выдвинули своего товарища, вместо рекомендованной сверху женщины. На собрании отдела возникла кутерьма: выдвинутый товарищ не взял самоотвода - не имею, мол, права отказаться от доверия народа. Рекомендованной женщине задали грозный вопрос:
   - Сколько депутатских запросов вы подавали?
   Бедная женщина не знала, что это такое. В перерыве начальство обсуждало проблему.
   - Надо голосовать за нашего товарища! - воскликнул Колесов как настоящий коммуно-демократ.
   Вопрос решился просто: все остальные отделы института проголосовали за женщину, а их предложение до них не дошло. Начальник передовой лаборатории исправил свою ошибку: подбирая хороших инженеров, он не учел их склонности к свободомыслию. Через несколько лет состав лаборатории изменился.
  
   На десятом году своего правления Хрущев повысил цены на мясо. Народу это не понравилось. На ТВ Хрущев теперь долго и бессвязно оправдывался, жалко выглядел.
   Услышал по радио: Хрущев подал заявление об отставке.
   - Какой человек! Какая сила духа! Понял, что пришло время уступить дорогу молодым, энергичным, - так он думал по дороге на работу.
   В киоске мужики покупали газеты, донеслась фраза:
   - Одного спихнули, теперь другого будут славить.
   Вскоре подтвердилось: действительно спихнули.35
   Ходил анекдот о предсмертных письмах Сталина. На первом письме написано: вскрыть, когда станет плохо. Вскрыли, прочитали: "Валите всё на меня". На втором конверте: вскрыть, когда станет очень плохо. Говорят, что там написано: "делайте как я".
   Новая власть ругала волюнтаризм. Хрущева не ругали, просто его имя надолго исчезло из публикаций. И имя Сталина тоже.
   Идейное воспитание Колесова продолжилось на занятиях по философии. Еще сомневаясь, защищаться или нет, он решил на всякий случай сдать кандидатский минимум по английскому языку и философии. В институте были курсы по этим предметам (разумеется, бесплатные).
   В аудитории сидел преподаватель философии, стройный молодой человек с чистым изящным лицом. Удивила его молодость: в тридцать с лишним лет профессор, доктор философских наук. Ленинградский интеллигент из умненьких, ироничных отличников. Он преподает в университете (ЛГУ), но заканчивал пединститут, очевидно, при поступлении в вуз был отфильтрован так же, как Гуревич.
   Игорь Семенович Кон научил его творчески пользоваться идеями марксизма-ленинизма. Хорошее учение, главное, очень гибкое. "Марксизм не догма, а научный метод, используй умеючи метод этот". Кон мастерски разобрал "Материализм и эмпириокритицизм" Ленина: эта глава хорошая, эта написана по недоразумению, а эта гениальная.
   Кон - свободный человек, правда, и оттепель приоткрыла дорогу гласности. Вот одно из его высказываний:
   - Все-таки Хрущев, несмотря на всё свое невежество и безграмотность, сделал огромной важности дело: сказал правду.
   Помолчав, добавил:
   - Но не сказал самого главного.
   Учащийся застыл, не решился спросить напрямую: "я же не провокатор". 37
   У него тоже проявилась склонность к вольнодумству. Уважая Маркса, он пытался одолеть его "Капитал", прочитывал первые главы и отключался. Успокоили зарубежные авторы толстой книги "Современные экономические учения" - о двух десятках самых великих экономистов мира. В предисловии они высоко оценили заслуги Маркса и мимоходом отметили излишнюю усложненность текста. Он поблагодарил их и больше никогда не брался за "Капитал".
   "Мы диалектику учили не по Гегелю". А по краткому курсу истории компартии, там про нее целая глава имеется. Изложено просто и четко. Наверно, Сталин сам написал, ученик духовной семинарии.
   Хотелось копнуть глубже: почитать самого Гегеля. Все его уважают, не только марксисты. В начале 19 века люди бредили Гегелем. Герцен рассказал об этом своем увлечении: изложил некую очевидную мысль простым языком, а потом - гегелевским. Потрясающий эффект! Желание читать Гегеля отпало враз и навсегда. Александр Иванович с присущей ему иронией отметил, оправдывая великого диалектика: он, мол, зашифровывал свои мысли ради потехи над своими нестерпимыми поклонниками.
   Идеи хороши в художественной обертке. Вышел фильм "Война и мир". Роман для него - учебник жизни. Бондарчук не подвел - всё по Наставнику, никаких отклонений. Плюс киноязык: переходы из света в темноту, двойные кадры, щедро - время на охоту, на русскую пляску у дяди, на хождения по дому... Вживую - самые лучшие и любимые люди.
  
   Что дальше? Разработка проекта "Аметист" завершалась.
   На пятом году работы в институте он перестал ездить в длительные командировки, мог заняться перспективой.
   Напрашивалось очевидное: развивать проект, увеличить дальность полета ракеты вдвое - с 60 до 120 км.
   Изучив теорию вероятности (в вузе ее не давали), он ознакомился с расчетами вероятности попадания ракеты в цель. Математики рассчитывали вероятности для разных взаимных положений подводной лодки и цели, затем усредняли их. Он задумался: коль скоро эти вероятности разные, то можно искать наилучшую траекторию полета. Решая несложную пространственную задачу, пришел к выводу: ракету можно пустить не по прямой линии, а по дуге. При этом вероятность захвата цели радиоголовкой повышается. Радиус дуги рассчитывается пропорционально угловой скорости цели.
   При таком подходе существенно упрощается вся вычислительная корабельная аппаратура, и снижаются требования к точности системы обнаружения цели. Разумеется, одно требование остается: убедиться, что цель находится в пределах досягаемости ракеты. Может быть, думал он, это можно решить как-то по другому. Но сомнение оставалось.
   Но когда он представил метод на обсуждение, на этот пунктик никто внимания не обратил. Наоборот, всё завертелось с большим возбуждением (энтузиазмом) среди комплексников и математиков. Появились модификации и варианты. Про него вскоре забыли, один товарищ даже подал заявку на изобретение с некоторым изменением его способа. Тут уж он запротестовал (немного поскандалил).
   Леня Друзь тоже изобрел ценную вещь: как проектировать схемы с помощью специального раздела алгебры логики. Показал Колесову, старшему товарищу по работе. Тот воспользовался своим служебным положением, запустил схему в производство. Практика подтвердила теорию: прибор Друзя выполнял все функции при сокращении числа деталей на треть.
   Да, инженеры творили. Коля Федоров разобрался в сбоях, возникающих при проверках радиоголовки на подлодке. Виноват был имитатор цели, установленный в контейнере. Коля доказал схемами и формулами почему и как исправить. С блеском доложился на научно-технический совете.
   В своих занятиях по развитию системы он невзначай пересекся с Арефьевым, главным конструктором системы управления для межконтинентальных ракет Янгеля. Лауреат Ленинской премии, очень интересный человек.39
   Участвуя в оформлении заявки на изобретение по системе "Аметист", Колесов задумался: удивительная это сфера - изобретения, сомнительная и подозрительная. Можно любую ерунду запатентовать, а напрямую их замечательную систему - нет, не получалось. Опять проблема неопределенности: идей много, в них запутаться можно, судить некому.
   По "Аметисту" они нашли новизну в некоторых второстепенных функциях системы управления и получили свидетельство об изобретении, очевидно, благодаря значимости как системы, так и авторов. Колесов хранит свидетельство и гордится авторством (в составе тридцати человек) в изобретении выдающейся системы.
   Главный конструктор Зайцев и его заместитель Камаевский стали лауреатами Ленинской премии вместе с Челомеем и другими создателями "Аметиста".
   Дела по развитию системы шли неспешно. А в нем вдруг заговорила совесть. Четкого представления о необходимости новой системы не было. Тем не менее он и другие уже доказывали ее чрезвычайную полезность. На самом деле они старались прежде всего найти работу для себя, для своего коллектива. Поэтому закрывали глаза на некоторые неясности и просили у государства огромные деньги. В итоге получалось, что он, Колесов, не кто иной, как зачинщик гонки вооружений, поджигатель войны, милитарист. Нехорошо.
  
   Он стал задумываться. Вообще-то так обычно говорят о людях со странностями. Он задумывался: почему многие люди работают мало, хотя живут небогато. Они попросту не заняты на работе. Опять его беспокоили отдельные недостатки.
   Надуманная арифметика планирования в НИИ, которая, как ему казалось, прикрывает безделье сотрудников.
   "Подснежники" - общественники - партийные, профсоюзные, комсомольские, числящиеся по штату инженерами.
   Отправка специалистов на сельскохозяйственные и другие работы.
   И другое. 41
   Был опасный момент - по поводу сельхозработ. Почитал закон, там столько ограничений - если придерживаться закона, то принуждать людей ехать в колхоз нельзя. Поделился с Борей Степановым, тот ответил беззаботно:
   - Если начальство дало указание, надо просто исполнять.
   Именно так и оправдывались на Нюрнбергском процессе.
   Он пошел к юристке института. Красивая, серьезная женщина не стала копаться в законах, а посоветовала:
   - Надо убеждать, напоминать людям о премиях, аттестациях.
   То есть запугивать, понял он и непроизвольно произнес:
   -Так ведь это же фашизм!
   Юристка посмотрела на него мертвым взглядом.
   Слава богу, обошлось без последствий.
  
   Он всё чаще задумывался, отмечая все эти отдельные недостатки, которые, как правило, называли родимыми пятнами капитализма.
   После Сталина партия боролась за восстановление ленинских норм жизни. И он тоже так хотел: бороться за справедливость. Сотрудница лаборатории, кандидат наук, бывшая ранее секретарем комсомольской организации института, как-то сказала ему:
   - Валентин Иванович, я преклоняюсь перед вашей принципиальностью.
   Звучало лестно, но и заставляло задуматься - как бы не переусердствовать.
   А случилась такая история. В командировке на юге одну лаборантку уличили в краже вещей у сотрудниц. Лаборантка - самая красивая женщина в институте. Очевидно, и это тоже подхлестнуло негодование общественности: готовилась разборка. К Михееву пришел начальник соседней лаборатории - отчим лаборантки - и со слезами на глазах просил не доводить дело до всеобщего позора. Взволнованный Михеев обещал помочь. Колесов насторожился: на его глазах происходил сговор начальства - номенклатуры. Михеев провел совещание в узком кругу, предлагал ограничиться строгим внушением. Доводы его выглядели слабо, люди были возбуждены. Колесов выступил вместе со всеми (о "сговоре" умолчал). Общее собрание лаборатории резко осудило, потребовало заклеймить на институтской доске объявлений: "Позор лаборантке (имя рек)!" Лаборантка вскоре уволилась.
   Этот эпизод заставил размышлять. Его принципиальность осталась на высоте, однако при этом забылась простая мысль о жалости, о прощении. Михеев и отчим сами себя не считали номенклатурой, хотели договориться по людски, правда, нужных слов не нашли.
   В своих успокоительных усилиях Михеев иногда перестарывался, мог прилгнуть. Над ним посмеивались, и все же Колесов воспринял от него то, что одни называют "умением управлять коллективом", а другие - "социальной демагогией".
   Вот, например, такая байка Михеева:
   - Если у тебя что-то украли, молчи. Пройдет несколько лет, будут вспоминать - а, это тот Колесов, у которого украли. Или он украл. В общем, что-то нечисто.
   А Колесов не молчал даже тогда, когда, как ему казалось, "украли" не у него, а у общества в целом. В отделе было много людей не у дела: вероятно, они раньше отработали свое, теперь не стали перестраиваться на новую технику. Зато в общественных организациях они были в большинстве, в том числе в партийной. Один из них, партиец лет пятидесяти, не проходил мимо нарушителей. Как-то он сурово распекал молодого парня за непорядок на рабочем месте. Долго распекал. Парень молчал, для него принципиальный партиец был просто старым маразматиком. Колесов наблюдал с сожалением, ему было стыдно за партию. На перевыборах партийного бюро он высказался против кандидатуры этого партийца: без весомых доводов, невнятно об отношении к молодежи. Общественники удивились и проголосовали против Колесова. Михеев насторожился: партийная организация против руководителя - это ЧП.
   Колесов тогда еще не мог поступаться принципами, даже если это шло в ущерб карьере.
  
   Разведка боем
  
   Партия и правительство осудили хрущевский волюнтаризм и решили использовать науку для организации труда и управления. На всех предприятиях создавали лаборатории научной организации труда - НОТ.
   Он втянулся в разговоры энтузиастов. Заместитель секретаря парткома Яковлев предложил ему возглавить лабораторию НОТ.43
   Он засомневался и заколебался. Расстаться с техникой, с разработками? Здесь просматривался дальнейший рост, и не только по личной самооценке.
   - Мы люди трудомлюбимые, - как-то сказал ему коллега Яков Эфраимович, когда они взялись за новую проблему по собственной инициативе. Трещина с Михеевым могла загладиться. Накопленный капитал позволял - при удачном раскладе - выйти на такие же результаты, которых достигли Зайцев и Камаевский.
   А с другой стороны, предоставлялась возможность наладить работу целого института, избавить его от "отдельных недостатков". Пожертвовать собой ради общего блага?
   И он решился, совершил исторический поворот в свои 33 года. Разведка боем. Метод проб и ошибок. Вопреки присловью: умный учится на чужих ошибках, дурак - на своих.
   Итак, в конце 1966 года директор Павлов подписал приказ о его назначении и напутствовал на большую работу. Затем утвердили на парткоме. В характеристике вслед за плюсами отмечалось: "иногда проявляет формальный подход". Михеев, автор этих слов, воодушевленно говорил, что это свойство не плохое, а в каких-то случаях даже хорошее. Таким образом, он просигналил - мало ли что может выкинуть его кадр, на всякий случай он снял с себя ответственность.
   Когда на парткоме спросили Колесова, в чем проявлялся формализм, он раздраженно ответил: не знаю.
   Лабораторию НОТ включили в состав технического отдела, так что его непосредственным начальником стал Зиссерман, человек лет пятидесяти, вежливо благожелательный, непроницаемый, из старейших работников института. Одна из его сотрудниц посоветовала Колесову повнимательнее прислушиваться к "очень знающему, очень уважаемому человеку". Он пропустил мимо ушей, недолюбливал придворных служителей.
   В беседах с Зиссерманом почувствовалась некоторая уклончивость, нечетко выраженный намек, совет отграничиться от Яковлева. Он ответил резко: Яковлев - специалист по НОТ, и нахально добавил - на Западе рекомендуют подчинять службу НОТ непосредственно первому лицу, иначе, мол, успеха в работе не будет. В слабой улыбке Зиссермана мелькнуло сожаление...
   Мог бы не грубить и промолчать, но поступил так, как считал нужным - в рамках эксперимента по научной организации управления.
  
   И очередной эксперимент удался на славу.
   Он подготовил планы работы, схемы, плакаты для обсуждения у директора. Долго не мог попасть к нему на прием ("директор занят"), уже начал беспокоиться. Но вот наконец через месяц попал. Зиссерман был уже там.
   - Мы решили освободить вас от должности начальника лаборатории НОТ, - сказал директор Павлов.
   Колесов молчал.
   - У нас с вами разная идеология, - продолжил он - нет, не в смысле там Троцкого, Бухарина. Нет. Вы хотите революции, а мы за постепенные изменения.
   Пауза. Директор добавил нечетко:
   - Вас никогда на месте нет.
   Он еще помолчал, спросил: "Я могу идти?" и вышел. С планами и плакатами.
   Такого удара он еще не получал. Несколько дней был в сильнейшем нервном напряжении - в трансе. Вечерами ходил на каток. Ничего не помогало: мысли и чувства вращались вокруг одних и тех же доводов, оправданий, возражений. Он рефлексировал.
   Павлов был для него уважаемым человеком: ветеран войны, грамотный инженер и руководитель. Колесов не считал себя одержимым энтузиастом, готов был работать под руководством - в конце концов, директору решать, с чего начинать, что считать главным и т.п.
   Нет, он не стал бороться за правду и против косной номенклатуры, за что сам себе благодарен. Правда, Яковлев повел его к секретарю парткома. Тот внимал вяло и безучастно. На районном собрании красивая секретарь райкома отметила факт неправильной организации работ по НОТ в таком-то институте - подчинили службу НОТ не первому лицу, а кому-то другому. И всё.
   Впоследствии Колесов так понял директора Павлова: указание партии он выполнил, хотя мог считать всю эта возню с НОТ очередной кампанией, а этой лабораторией пусть занимается искушенный в кампаниях Зиссерман, может быть, какую-то пользу извлечет.
   Зиссерман безупречно сформулировал приказ: "т. Колесову вернуться к исполнению обязанностей заместителя начальника лаборатории", то есть к Михееву.
   - Нехорошо у нас получилось с Колесовым, - докатились до него слова директора.
   - В руководстве он, конечно, работать не сможет, - а это дошедшие до него слова Михеева.
   Он перешел в лабораторию вычислительной техники. Очевидно, он заработал некоторый авторитет в институте, начальник лаборатории взял его без потери в должности и деньгах. Через месяц институтский приятель упомянул о своем хорошем знакомом, который занимается одним из направлений научной организации управления - автоматизированными системами управления. С его подачи он поехал в Ленэлектронмаш.
   После минуты разговора с начальником лаборатории Зверевым они вспомнили друг друга: учились в академии связи на одном курсе. Зверев ушел раньше, не закончив академию.
   - Колесов, который всегда был отличником, - отметил он и предложил ему быть его заместителем с окладом 220 рублей. Серьезное повышение, на 15 процентов.
   С 1 апреля 1967 года он перешел в Ленэлектронмаш.
   Михеев отвечал на вопросы о нем:
   - Он перешел на работу по специальности.
   Колесов приступил к Перестройке советской экономики.
  
   Компьютеры - лекарство для советской экономики
  
   Величие эпохи он ощутил с самого начала своей рабочей жизни: атомные бомбы, крылатые ракеты, атомные подводные лодки. Проекты века.
   И вот теперь руководство развернуло новый грандиозный проект века: автоматизация управления экономикой на всех уровнях - от предприятий до министерств и правительства. Оно развернуло эту работу с таким же размахом, с каким в свое время начинало работы по атомному оружию и ракетам.
   Колесов снова оказался тут как тут. И снова испытывал большое воодушевление.
   Работы в этой сфере начались еще в 20-х годах с механизации бухгалтерского учета на основе электромеханических машин и создания машино-счетных станций.
   Когда на Западе появились компьютеры, русские бюрократы по привычке к птичьему языку назвали их ЭВМ (электронно- вычислительные машины). Отмели хорошее предложение - самосчет, то есть такое же как паровоз, самолет, пароход. А ведь английское название computer образовано от слова считать, вычислять.
  
   Толчком к новому проекту послужили как пример Запада, так и насущная потребность экономики.
   Основным экономическим законом социализма является закон планомерного пропорционального развития, открытый товарищем Сталиным. В соответствии с этим законом центр планирует предприятиям выпуск готовой продукции. Каждое предприятие передает в центр перечень материалов и комплектующих изделий, необходимых ему для выпуска своей готовой продукции. На основе этих заявок центр планирует работу других предприятий - изготовителей материалов и комплектующих.
   Со временем в нашей экономике появились трудности. Количество видов изделий выросло, и расчет планов усложнился. Возникла проблема неопределенности (энтропия). Появилась дополнительная неопределенность. Поэтому некоторые заявки стали делать по наитию или наугад.
   Все эти трудности возникли после Сталина. Начались сбои. Один из таких сбоев Колесов обнаружил на себе, когда ездил в Самару за подшипниками. Завод праздновал банкет по случае успешного выполнения плана в укрупненной номенклатуре, а договор по подшипникам не выполнил. Колесов негодовал: какая прореха в советской экономике!
   Но он не знал, что плановики, среди которых были такие воспитанники Сталина, как Байбаков и другие руководители Госплана, уже боролись с такими прорехами: ввели дополнительный плановый показатель: выполнение договоров. К сожалению, уступили давлению директоров: разрешили считать план выполненным при 98-процентном закрытии договоров. Очевидно, подшипники попали в оставшиеся 2 процента.
   Вводили и другие улучшения: торговые ярмарки для легкой промышленности, готовили оптовую торговлю оборудованием, магазины по продажам комплектующих для НИИ.
  
   Проект по системам управления разворачивался так же как и предыдущие проекты века: центральное руководство выделило большие деньги - на технику, на кадры, на науку, на вузы и т.д. и т.п.
   Но в отличие от предыдущих в этом проекте не нашлось фигуры уровня атомщика Курчатова и ракетчиков Янгеля, Королева, Челомея.
   В атомном проекте Курчатов решал, что и как делать. Правда, его подправлял Сталин - заставил кроме оригинального варианта бомбы сделать также точную копию американской - для сравнения.
   Ракетчики сами выбирали тип двигателей: жидкостный, твердотопливный или еще какой. Челомей сам выбрал новый тип ракет - крылатых, начал делать их раньше американцев.
   В компьютерном проекте автор неизвестен. Тип техники определили минчане: НИИ и завод ЭВМ. В пятилетке 1966-1970 годов они выпускали Минск-22 - свою собственную разработку, ничего общего не имеющую с западными. "У советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока". Впрочем, дело даже не в гордости, а в желании поиметь побольше денег на собственные разработки. Поэтому они проектировали оригинальные машины, на которых нельзя было использовать западные системные программы, облегчающие разработку конкретных (прикладных) программ. Простейшее сравнение - ручная и машинная выделка ковров. Наши программисты были обречены на ручную выделку.
   В этой пятилетке запланировали внедрить 100 систем. Минскому заводу ЭВМ поручили изготовить 100 машин Минск-22 для заводов плюс машины для проектных институтов. Госплан дал деньги заводам и институтам для покупки машин. Дал деньги заводам на оплату работы институтов по созданию систем. Плановая экономика.
  
   "Кадры решают все", говорил товарищ Сталин. Любому проекту требуется главный научный кадр. Кадр нашелся сам - академик Глушков.
   Глушков до компьютерных систем занимался отвлеченными математическими теориями, фундаментальной наукой, которая не имеет (и не должна иметь) непосредственно практической отдачи, может принести пользу в далеком будущем. А может и не принести. Но его авторитет ученого, мощный интеллект, умение действовать в коридорах власти сыграли выдающуюся роль. Все постановления руководства страны по этим вопросам составлялись под его воздействием.
   В Киеве построили величественные здания, закупили лучшее оборудование для созданного Глушковым института кибернетики.
  
   Кибернетика - какое краткое и выразительное название! Дань уважения к основателю науки - американскому еврею Винеру.
   Винер во время войны предложил некую идею по наведению ракеты на цель с упреждением. Идея не была реализована из-за технической сложности, да и война вскоре кончилась. Тогда Винер нарисовал три квадрата, соединил их стрелками и объявил о создании кибернетической системы управления с замкнутым контуром регулирования. То, что следящие системы с обратной связью издавна существовали в технике, его не смутило (или он не знал?).
   В это же время инженеры создали компьютеры, к созданию которых Винер не имел никакого отношения. Но вот тут-то и пошла писать губерния - статьи, книги с самыми невероятными (фантастическими) предположениями о судьбе человека в мире роботов, искусственного интеллекта и т.п. В отличие от нашего академика Винер скорее был коверным на арене технического прогресса, удачно развлекавшим публику - он не участвовал в подготовке руководящих постановлений, тем более, что таковых там и не было. В нашей стране Винер стал большим авторитетом. Даже сомневающиеся или равнодушные предпочитали молчать перед бурным потоком передовой науки по оптимальному, системному и прочему управлению.
  
   Нанесенный экономический эффект
  
   Инженеры недолюбливают экономистов. Потому и развлекаются насмешками: "достигнутый" заменили на "нанесенный".
   Экономисты шуток не понимают и по-прежнему требуют точные цифры.
   Еще на прежнем месте работы в "Граните" он сделал замечательное открытие, точнее, полуоткрытие, потому что не оценил его в полной мере. Тогда он, изучая проблемы научной организации труда и управления (НОТ), допытывался, что дала механизация бухгалтерского учета. Опросил нескольких специалистов: вот работает машинно-счетная станция, ее техника стоит денег, на станции работает два десятка человек, а количество бухгалтеров не уменьшилось. В чем эффект? Ответа не было. Только один человек, пожилая бухгалтерша, объяснила:
   - Раньше, до автоматизации, бухгалтера работали намного больше положенных восьми часов, в конце отчетных периодов засиживались допоздна, брали работу на дом. Теперь мы укладываемся в нормальное рабочее время...
   К этому он добавил собственную догадку: зарплата бухгалтеров очень низкая, даже какое-то их сокращение не оправдает затрат на автоматизацию. Дальше его мысль не пошла.
  
   Лишь через много лет он понял, в чем тут дело. Действительно, в расчетах экономической эффективности учитывались только номинальные зарплаты работников. Однако каждый работник дотировался - получал дополнительный доход.
   Это прежде всего низкие цены на товары первой необходимости: хлеб и другие продукты, транспорт. Некоторые цены были ниже себестоимости. Государство компенсировало затраты из своего общего дохода.
   Далее, каждый человек, в том числе его дети, имел бесплатное социальное обеспечение: жилье, медицину, образование.
  
   Наверно, все это можно было учитывать в расчете эффективности. Но этого не делалось. Какое-то время бытовало мнение, что у нас полезен любой проект, сокращающий численность работников. Однако экономисты-маркисты, выросшие на "Капитале", но не построившие политэкономию социализма, похерили это мнение.
  
   Принятая методика расчет экономической эффективности приводила к парадоксам. Совершенно ясно, коль скоро на Западе успешно применяют компьютеры для управления экономикой, то и нам нужно делать то же самое. Практикам, инженерам и экономистам, пришлось вкручивать в расчеты все, что угодно, чтобы доказывать пользу новых проектов.
   С другой стороны, такая методика открывала лазейки для сомнительных проектов, которые пропихивали фанатики и проходимцы.
   Колесов думал, что он знает советскую экономику. Изучал в вузе политэкономию капитализма и социализма.
   В 1965 году по почину Либермана (а как же иначе) началась косыгинская экономическая реформа. Название приклеили к руководителю правительства для усиления веса реформы. Было узаконено понятие "прибыль", предприятиям предложили готовиться к хозрасчету и самоокупаемости.
   Через пару лет подскочила средняя зарплата без повышения производительности труда. Сильное нарушение - что при капитализме, что при социализме. Реформу прекратили.
   Позднее свободомыслящие ученые говорили о каких-то темных силах - противниках реформ. На самом деле Косыгин и другие вовремя пресекли попытки разрушить советскую экономику.
   У экономистов не нашлось надежных решений, - это Колесов услышал от умного человека, начальника главка Ашастина, ставшего затем главным по автоматизации управления в стране.
  
   Так что Колесов ошибался, думая, что он знает советскую экономику. Он ее не знал. Впоследствии сам генсек Андропов признавался: "Мы не знаем общества, в котором живем".
   Работавший вместе с Колесовым Толя Носов, человек здравого смысла, часто задавал один и тот же вопрос:
   - Почему килограмм картошки стоит столько же, сколько одна пуговица?
   Ответа на этот простой вопрос они не знали.
  
   1 апреля 1965 года в Ленинграде был создан Ленэлектронмаш (ЛЭМ) - научно - производственное объединение - по названию, по факту - научно-исследовательский и проектный институт. Впоследствии юбилейные празднества переносили с непристойной даты на март.
   1 апреля 1967 года Колесов был принят на работу в ЛЭМ в отдел Зверева.
  
   В "передовом" отделе. Зверев говорил спокойно и уверенно:
   - Валя, мы здесь делаем уникальную систему. Все остальные отделы в Ленэлектрономаше занимаются лишь тем, что переносят на машины существующие расчеты. Серый народ, ремесленники. Для нас главное - наука, математика, оптимизация управления. Наша система - кибернетическая модель, контур управления с обратной связью. Мы наладили контакты с киевским Институтом кибернетики Глушкова, у нас с ними единая идеология.
   - У них что-то сделано?
   - Да, их система для Львовского завода признана лучшей в Союзе.
   - Можно съездить, посмотреть?
   - Нужно. Далее: у меня в отделе кадры высшей квалификации. Слава Рейнер - гений математики. Володя Волховер - спец по структурному проектированию. Оба, также как и я, кандидаты технических наук. В отделе классные специалисты, отобраны лично мной.
   - Слушай, Вадим, а ты почему из академии ушел?
   - После первого курса понял - ошибся дверью. Пошел в пединститут, на физический. Жена у меня молодец, поддерживала, подталкивала.
   Колесов сел в одном кабинете со Зверевым.
   В обед собиралась вся верхушка отдела - на шахматные блиц-турниры.
   Люди одного поколения, примерно одного возраста. Общие интересы, взаимопонимание, дружный коллектив. Большинство ведущих пришли сюда из отдела надежности оборонного института.
   Проблема надежности была хорошо знакома Колесову. Усложнялась аппаратура, учащались отказы техники. Руководство поступало в соответствии с законами Паркинсона. Есть проблема, надо создавать отдел. Есть отдел, нет проблемы. Отдел надежности собирал статистику по отказам и рисовал плакаты. Колесов посмеивался. К подлинной надежности это не имело отношения. Проблему надежности мог решать только сам разработчик аппаратуры: дублировать цепи, применять элементы с золочеными контактами и т.п.
  
   Зато ребята хорошо защищались: теория вероятностей, статистика - прекрасный материал для диссертаций с длинными формулами и сложными графиками. Жирная почва для соискателей, свежая, не истощенная. Все три кандидата технических наук - оттуда, из надежности. Четвертый подтягивался.
  
   Итак, он попал в передовой отдел. На всех институтских совещаниях Зверев провозглашал создание его командой уникальной системы, в отличие от других отделов, разрабатывающих только наборы отдельных задач. Рейнер, главный математик отдела и главный разработчик системы поддерживал контакты со Шкурбой - лучшим учеником Глушкова.
   Система Глушкова для Львовского телевизионного завода - АСУ-Львов - была объявлена лучшей в стране, образцовой: "Кибернетическая модель управления с набором оптимизационных задач".
  
   Колесов познакомился с этой системой на месте. Ему повезло на словоохотливого заводчанина:
   - Наш директор завода, вступая в должность пару лет назад, заявил: во-первых, у меня будет самая высокая труба во Львове, а во-вторых, Глушков обещал мне самую лучшую автоматизированную систему в стране.
   - Ну и как система?
   - Да работают только программы, которые мы сами сделали по учету и расчетам потребности, а оптимизационные задачи института кибернетики не используются.
  
   Отдел Зверева разрабатывал автоматизированную систему для объединения "Светлана". Зверев и Рейнер наладили хорошие контакты с главным инженером "Светланы" Гирштейном. Некоторое оживление в работу вносил главный экономист объединения, с сомнением относившийся к автоматизации управления вообще и к уникальной системе в частности. Разумеется, для математиков он стал излюбленным предметом насмешек над косностью экономистов. Как подлинный новатор Зверев отваживался даже на публичное подтрунивание над человеком. Игра безопасная, главным заказчиком был главный инженер.
   Колесов попал в ту же ситуацию, что и семь лет назад, когда он стал новичком в ракетной технике. Но тогда он был рядовым инженером, влезающим в тему с низов. Здесь же он начальствующий, хотя и зам, с низов не включишься. Не повезло еще и с "передовым" отделом. Математик Рейнер создал жупел страшно сложной системы, в которую новичку не вклиниться.
   Через пару месяцев он все-таки определил для себя профессиональную нишу: разрабатывать систему сбора первичной информации - совместно с отделом технических средств. Стал ходить по цехам, вникать в формы документов - нарядов, маршрутных карт, накладных и т.п.
   "Чем занимаюсь? После атомно-ракетного прошлого - копаюсь в приходных ордерах и складских карточках. Ладно, не корысти ради, а токмо волею пославшей мя Родины - не грех и в дерьме покопаться".
  
   Как и положено в НИИ, было много разговоров на животрепещущие темы, захватывавшие зачастую большую часть рабочего времени.
   Хорошо и много говорил Виктор Арцукевич, ведущий инженер по техническим средствам, первоклассный шахматист, в приятелях со многими знаменитостями. Организовал посиделки в "Астории" с шахматистом Корчным. Чемпион мира спел песни Высоцкого.
   Очень интересно рассказывал Арцукевич о психиатрии, сам он лечил свою психику в институте Бехтерева, играл в футбол в команде психов против алкашей.
   Витя сидит в кабинете Зверева, рассуждает о внутриинститутских интригах, о положении в стране и в мире, много курит, думает. Его разговоры занимательны, Колесов по приятельски сошелся с ним.
   В это время институт остался без директора, первый директор ЛЭМа ушел обратно на свой завод, бросив на прощание: "интриги надоели".
   Новый директор Бедняков пришел через полгода. Впоследствии секретарь парткома Марков рассказывал Колесову, как проходило назначение. В обкоме партии провели большую работу, отобрали лучшую кандидатуру, добавили резерв, представили первому секретарю Толстикову. Но тот сказал:
   - У меня есть на примете человек.
   Человеком оказался Бедняков, директор завода "Радиоприбор", который недавно руководил очередной комиссией, представил на заседании обкома хороший доклад, развесил яркие плакаты.
   - Вот так решаются кадровые вопросы, - отметил Марков.
  
   Бедняков противился назначению, он рассчитывал уйти на повышение в министерство, здесь он терял в зарплате. Ослушаться первого секретаря он не мог. Новому директору дали ученую надбавку, временно, до защиты диссертации.
   Первые сведения о новом директоре выдал завлаб Розин, бывший заводчанин. Вилен Самуилович сохранил связи с заводскими товарищами, его родители, правоверные коммунисты (они дали ему истинно русское имя - сокращение от В.И.Ленин) тоже кое-что сообщили о новом директоре: суров и склонен к интригам.
   - Кончилась эпоха кибернетики, началась эпоха кибенематики, - резюмировал Розин.
   Начальники напряглись. На первой же встрече Бедняков потребовал избавиться от ненужных работников, балласта:
   - Жалуетесь, что работать не с кем, а мер не принимаете. Да вы мне мелочь не подсовывайте, решайте по крупному.
   Зверев, обычно спокойный и невозмутимый, разволновался:
   - Слушай, Валя, может быть, Арцукевича уволим, сидит без дела, курит весь день.
   Колесов растерялся: Витя их общий товарищ, свой парень. Пробормотал что-то невнятное.
   Вероятно, предложение Беднякова было всего лишь воспитательной мерой, более он на нем не настаивал.
   К Звереву вернулась уверенность в себе. "Мы специалисты, профессионалы", - чаще обычного говорил он, остальное, мол, нас не касается. Остальное - это, наверно, репрессии, которые не страшны специалистам.
  
   Бедняков ознакомился с институтом и определился. Решил писать диссертацию. Выбор был невелик - больше всего кандидатов наук в "передовом" отделе. Опять же - уникальная система.
   Заключили договор на разработку системы для завода "Радиоприбор". Исполнитель - отдел Зверева. Бедняков - главный конструктор: для диссертации нужен объект внедрения. Рейнер - главный разработчик системы (и диссертации).
   Теперь Зверев вышел на большую дорогу. Очевидно, он был уверен в том, что только его научная квалификация и энергия могут вывести институт на вершину научно-технического прогресса.
   Должность заместителя директора по научной работе занимал Еременко (ранее он был научным руководителем диссертации Зверева). Получив особый доступ к директору, Зверев поставил перед собой цель - снять Еременко с должности и занять его место.
   Задача облегчалась тем, что Еременко очень любил науку и с детской наивностью верил в ее высокое предназначение. Отсюда родились два похожих на правду обвинения: в организационной беспомощности и научном фантазерстве. Зверев вел кампанию увлекательно и беззаботно. Руководящие инстанции сами должны были додуматься до необходимости укрепить научное руководство институтом.
  
   Как-то Берман из соседнего отдела, частый партнер по трепу, принес Звереву сочиненную им остроумную балладу про Фому и про Ерему. Все дружно посмеялись. Зверев показал балладу начальству - пусть слышат глас народа.
   Розин сказал Колесову, что он по своим заводским каналам прослышал о таких словах Беднякова:
   - Поражаюсь, как Зверев съедает Еременко, думаю, как бы он потом за меня не взялся.
   При этом Розин добавил:
   - Ну уж это фиг ему...
  
   В интригах участвовал Радий Гурков - начальник отдела, нештатный инструктор обкома партии, пышущий здоровьем и оптимизмом, эпикуреец, большой охотник до девиц. (В коридоре так знакомится с девицей: "Вас зовут Маша? А меня Радий Михайлович, но для вас я просто Радюсик").
   Трения претендентов быстро завершились мирным соглашением. Зверев убедил Гуркова, что при всей его опоре на обком, при отсутствии ученой степени трудно попасть в замы по науке. А вот имеется другая хорошая должность - главного инженера института. Место было занято Образцовым, основателем института, человеком, авторитетным в обкоме, с твердым характером. Свалить его труднее, чем Еременко, но главное - поставить задачу.
   (Интересное переплетение судеб: в обкоме Гурков работал вместе с Рэдом Хохловым, школьным товарищем Колесова).
  
   Вскоре Еременко был освобожден от должности, ушел в другой институт, а Зверев приказом Беднякова назначен исполняющим обязанности заместителя директора по науке. Для окончательного утверждения в такой должности требуется решение министерства и обкома.
  
   Зверев пересел в руководящий кабинет, оставаясь в то же время начальником отдела. Теперь Колесов должен был фактически руководить отделом.
  
   Арцукевич в то время подкреплял Зверева наверху, наслаждался общением с директором. В приватном разговоре с Колесовым он вдруг проникновенно произнес:
   - Не могу объяснить словами, но чувствую всеми фибрами души: у меня с Бедняковым такое взаимопонимание, что мне кажется, я уверен - именно я буду у него первым человеком.
   Колесов испугался - у Вити в глазах был тихий свет. Только что разговаривал нормальный, понимающий товарищ. И вдруг эта фраза - переход в мир иной.
  
   А в отделе возникла конфликтная ситуация. Рейнер отошел от работ по "Светлане", этой темой стал руководить Волховер. Рейнер сам перебрасывал сотрудников со "Светланы" на бедняковскую тему. А по "Светлане" приближалась сдача системы заказчику.
   Колесов забеспокоился, стал проявлять настойчивость, может быть, излишнюю. Очевидно, предыдущий удар, полученный от директора Павлова, не прошел бесследно: он боялся нового удара, опасался стать козлом отпущения. Действовал в меру своих знаний и своего характера. Коль скоро остался за начальника отдела, не бегай к Звереву по каждому вопросу, решай сам. Отменил несколько решений Рейнера по перемещению сотрудников.
  
   Вскоре состоялся бунт. У Зверева собрались руководящие работники отдела и предъявили претензии Колесову.
   Явный зачинщик - Арцукевич - говорил длинно, неумело, на повышенных эмоциях:
   - Все плохо, низкий уровень руководства, в отделе не уважают Колесова. Когда он перед праздником сказал, что сотрудники обязаны придти на демонстрацию, иначе это будет расцениваться как неуважение к руководству отдела, то никто не пришел.
   На демонстрацию и раньше не ходил никто кроме начальства, но факт подан вовремя.
   - В отделе напряженная обстановка, - капризно говорил Рейнер, - отсутствует четкое руководство.
   Осторожный Волховер высказался только об обстановке без претензий лично к ответчику.
   Колесов: - Я отметаю все эти претензии, я не претендую на руководство отделом, пусть отдел возглавит Волховер, я буду работать под его началом.
   Зверев ограничился примиряющим увещеванием.
  
   В этот же день к концу работы подъехала жена Колесова. Он, находясь в потрясении, по дороге сказал ей о случившемся. На Невском их нагнали Зверев и Рейнер. Жена стала защищать его как наседка - он, мол, хороший, честный, порядочный и т.п. На Рейнера женщины, тем более приятной наружности, действуют умиротворяюще. Он ласково улыбался:
   - Все будет хорошо.
  
   Позднее Зверев вскользь заметил: Всё это штучки Арцукевича и частично Волховера, не стоит обращать внимания. Тебе с Волховером надо работать, как директор с главным инженером.
   Наверно, он был прав. Колесов преувеличил свои опасения. К тому времени по инициативе Зверева он стал заместителем секретаря парткома - нужным человеком. И во главе отдела был на месте: Рейнер не хотел быть под Волховером, к тому же партком едва ли пропустил бы любого из них.
   "Делаю глупость за глупостью, - думал он позднее, - тебе уже 34 года, а опять прешь напролом. Надо было идти в обход: проводить совещания с Рейнером и Волховером, изображать озабоченность по возможному срыву планов, ходить к Звереву даже по мелочам. Стандарты администрирования. Рейнер отвечает за одну тему, Волховер за другую, осталось только брать с них обещания выполнить план".
  
   В их отделе выполнялась только начальная часть проекта: постановки задач, в которых описана информация и формулы расчета. Эти постановки передавали в отдел программирования, который разрабатывал машинные программы для ЭВМ. Программистами руководил зав отделом Этин - человек извилистого ума, постоянно изобретающий веселые парадоксы.
   На узком застолье у Зверева он произнес:
   - Я поднимаю тост за евреев, которые умеют управлять своим начальством.
   Он не кандидат.
   - Юра, ты почему не защищаешься?
   - От кого?
   Как всякий авторитетный программист он создавал собственную систему программирования, которая, конечно, была на подходе, но пока еще не работала. Ближе к сдаче системы пошли по известному пути - уменьшили объем работы, то есть урезали функции системы.
   - И десять задач - тоже система, - говорил Зверев, немигающим взглядом пытаясь вытащить из программистов хоть какой-то минимум.
  
   Работа продолжалась. О том, что выполнение ее под большим вопросом, он тогда не знал. Казалось странным, что классные программисты, имевшие опыт работы со сложными инженерными задачами, не могли в течение нескольких месяцев разработать простейшие (как казалось) программы по учету движения материалов по складам - сколько поступило, израсходовано, осталось. Однако эти специалисты ранее не имели дела с обработкой списков (файлов), не понимали сложности этой проблемы, запутывались в программах для машины.
  
   Но он также не знал общей картины дел. Того, что знал Зверев. Над ним довлел прежний опыт - для выполнения плана оборонного института ракета должна попасть в цель. А Зверев знал, что планы можно скорректировать, подписать акты под взятые обязательства по доработкам и т.п.
  
   По всему по этому он впал в крайнюю подавленность. Сошлось все: бегство с прежнего места работы, сомнение в выборе, пугающая новизна тематики, тревожное окружение. Поэтому когда Кулешин, начальник соседнего отдела, с которым он уже совместно работал, предложил Колесову перейти к нему его заместителем, он согласился. Зверев не возразил. Полтора года они были вместе.
  
   На должности зам директора Зверев несколько ослабил борьбу с косностью и консерватизмом. Оказалось, что у начальников отделов - "отсталых экономистов" - есть свои плюсы. Придя к власти на волне уникальной системы, Зверев не стал навязывать ее другим отделам. Тем самым он не брал на себя лишней ответственности в случае провала. Этот стиль работы - каждые копается в своем огороде - остался в институте навсегда. Не потому, что его изобрел Зверев, а потому, что руководству понравилось так работать.
   Больше года Зверев оставался исполняющим обязанности зам директора. Бедняков говорил о задержках в верхах. У Зверева уже проскальзывали иронические нотки в адрес Беднякова, заочные, но, разумеется, доносимые.
  
   Летом следующего года (1968) в институт пришел Бунаков, руководивший до этого отделом программирования в объединении "Ленинец". Этин долго и серьезно рассказывал Звереву о коварстве и авантюризме Бунакова. Зверев слушал молча, с отрешенным взором. Другие, в том числе Рейнер, говорили о Бунакове как о первоклассном программисте, что, вероятно, в глазах Зверева ограничивало того как потенциального соперника на его место.
   Бунаков - лет на пять моложе Зверева, кандидат наук, член партии, талантливый математик - программист, блестящий оратор, умеющий ярко, образно, логично выступать.
  
   В конце года Бедняков объявил благодарность Звереву за проделанную работу на посту зама по науке и вернул его на должность зав отделом. И обнародовал приказ министерства о назначении на должность зама Бунакова. Гром среди ясного неба.
   Искусством Беднякова можно было восхититься - документы на назначение проходят много инстанций: райком, обком, главные управления в министерстве - прежде, чем министр подпишет приказ. И нигде не произошло утечки информации.
  
   Спустя много лет Рейнер в дружеской беседе с Колесовым сокрушенно жаловался на Бунакова:
   - Ведь я столько сделал для него, столько сделал, никто не знает об этом...
   "Очень интересно, - подумал Колесов, - неужели именно Слава решил судьбу своего старого друга Вадика, которому он сделал математическую начинку его диссертации... А что? Рейнер хорошо знал Бунакова. В то время он делал диссертацию Беднякову, много общался с ним. Вероятно, мог хорошо расписать Беднякову таланты и достоинства Бунакова. И Бедняков мог составить диспозицию. Под ним - талантливый и покладистый Рейнер, залог успешной защиты. Перед ним - блестящий специалист с легким характером, не гонящийся за номенклатурным постом - Бунаков. Лишенный карьерного честолюбия. И он сделал выбор".
   Зверев уволился, перешел на "Светлану" начальником вычислительного центра. Забрать с собой Рейнера и Волховера он не мог: на заводе нет надбавок к зарплате кандидатам наук. План отдела по "Светлане" был закрыт: новым заказчиком стал бывший исполнитель - Зверев.
   Энергия Зверева продолжала бить ключом: общеминистерские планы по автоматизации управления, ассоциация начальников вычислительных центров Ленинграда, подготовка докторской диссертации. 47
  
   В "тыловом" отделе. В прежнем отделе он сидел около Медного всадника, теперь - напротив летнего дворца того же всадника в Летнем саду, в здании с мемориальной доской "здесь выступал Ленин".
   Зав отделом технических средств Кулешин - немного моложе Колесова. Благородная киношная красота, открытое лицо свойского парня. Он предложил:
   - Валентин, давай так разделимся: ты занимаешься конкретными проектами, я - научно-исследовательскими темами.
   - Идет.
   Обоих это устроило. Кулешин делал диссертацию.
  
   Он получил возможность пройти снизу весь проектный процесс, хотя бы по части системы - сбор первичной информации и ввод ее в машину. Два года с четвертью он спокойно занимался самостоятельной и творческой работой.
  
   Отдел подчиняется главному инженеру Образцову, который этот переход одобрил. Он получал свою выгоду: под его начало переходил зам секретаря парткома. Кресло под Образцовым раскачивали, он грубо требовал:
   _ Ты должен нас поддерживать, для чего мы тебя выбирали?
   Колесов, как настоящий коммунист, промолчал.
  
   После ухода Зверева директор назначил Рейнера на его место. Исключение из правил - беспартийный еврей в должности зав отделом. Особый случай.
   - Валя, зря ты от нас ушел, - сказал Рейнер, - нам нужен зам заведующего отделом.
   - Спасибо, Слава, но я уже обосновался здесь.
   "Нет уж, подумал, быть зитц-председателем - это не для меня".
   Слава нашел бесхребетного члена партии, русского.
  
   Колесов договорился со Славой работать соисполнителем по "Радиоприбору" в части первичной информации.
   Рейнер уже нашел название для своего уникального детища: "Проблемно-ориентированная система математического обеспечения", сокращенно СМО-Проблема.
   Передовая система докладывалась всему высшему руководству. Начальнику главка Ашастину ее представляли Бунаков, Рейнер и по своей части Колесов. Умный человек обещал поддержку, советовал активно пропагандировать.
  
   Главным программистом у Рейнера была Лиля Голынкер: новичок в экономических задачах. Общую работу всегда трудно поделить. Колесов согласился выполнять саму постановку учетных задач, хотя мог ограничиться только первичными документами. Благодаря этому сложились хорошие деловые отношения, тем более что Лиля человек с широким характером: в диапазоне от благожелательного до раздражительного.
   Он был доволен: смог еще глубже влезть в проектный процесс. Изучил литературу по бухгалтерскому учету, по планированию производства, проекты по их механизации. Составлял алгоритмы обработки, методы кодирования и структуры массивов информации.
  
   Отдел работал и по другим проектам, приходилось разъезжать по заводам, в том числе иногородним.
   Трудно описать творческий труд специалиста. "Ты сам свой высший суд, хвалу и клевету приемли равнодушно". Александру Сергеевичу было проще: не нужно подписывать акты о выполнении плана.
  
   Колесов подружился с Кардановым. Александр Никитич старше его на 20 лет. После контактов с молодыми передовиками науки было приятно общаться с человеком, который ценит свой профессиональный опыт, но не кичится им. Его системы действуют на машино-счетных станциях многих заводов Ленинграда и Союза. Тщательность, аккуратизм, легкая ироничность - прекрасные качества технического интеллигента. Он может осуждать недостатки, но уклоняется от конфликтов: борьба не его стихия.
   Отличная петербургская речь извиняет его словоохотливость. Некоторые истории запомнились.
   - Работая на проверке бухгалтерского учета в строительном тресте, я увидел бригаду рабочих, перекусывающих в обед. Невольно обратил внимание на то, что они ели бутерброды с икрой. Проверка выявила несхождение баланса на небольшую сумму, несколько рублей. Занявшись более тщательной проверкой, я выявил весьма крупные нарушения, проще говоря, хищения...
  
   - Будучи в Японии на семинаре по нашей тематике, я спросил японского специалиста, работающего в государственном учреждении: почему вы работаете здесь, ведь ваша квалификация позволяет вам успешно работать в частной фирме и получать существенно большее жалованье. И знаете, что он мне ответил? "Здесь я приношу больше пользы".
   Любимый конек Александра Никитича, который у него часто повторяется, это следующее:
   - Прежде чем внедрять новую технику на заводе, нужно предварительно навести элементарный порядок: по структуре, по штатам, по распределению прав и обязанностей и т.п. Иначе получается, что нейлоновая рубашка одевается на грязное белье.
   Нейлоновые рубашки были в моде в то время.
   Он пожелал быстрому и немного суматошному завлабу в день его рождения:
   - Желаю вам, Наум Захарович, больше творить, чем вытворять.
  
   А вот эту его фразу Колесов взял с собой на всю жизнь:
   - Трагедия старости не в том, что человек стареет телом, а в том, что он остается молод душой.
  
   Он вдовец. Единственный сын - конструктор, работал вяло, без интереса, перешел на водителя, не женат.
   Иногда Колесов бывал дома у Карданова, иногда прогуливались после работы. Как-то он рассказал о своей придумке: метод усложненного контроля первичной информации, исключающий пропуск двойных ошибок. Карданов неожиданно восхитился и даже предложил назвать метод контроля грибоедовским, поскольку они обсуждали его на набережной канала Грибоедова.
   Правда, потом он отказался от внедрения метода ввиду его излишней сложности. "Что ж, так поступил и Винер со своей ракетной траекторией".
  
   Карданов внедрял для сбора первичной информации дуаль-карты: документы двойного назначения. Часть данных заранее заносится машиной, человек карандашом подчеркивает поля цифр, специальная машина считывает данные и вводит в ЭВМ.
   Передовики техники считали такой метод кустарным, предлагали расставить на всех рабочих местах регистраторы производства.
   Колесов сходился с Кардановым в неприятии моды. Именно отсюда, с размышлений о способах сбора первичной информации, он начал нарабатывать материалы для диссертации.
  
   О моде ему напоминала поразительная картинка с Минского тракторного завода. Приятель Карданова, неистовый популяризатор механизации учета, организовал экскурсии: провез целый поезд специалистов по Белоруссии, Литве, Латвии и Эстонии. Посещали очаги внедрения техники в управление.
   На тракторном заводе Колесов застыл около стыка двух конвейеров. К основному подавались тяжелые, на полсотни килограмм заготовки. Мускулистый парень схватывал заготовку клещами с дополнительного конвейера и перебрасывал на основной. И так целый день. Передовики технического прогресса как-то не додумались до автоматизации на этом стыке. Очевидно, в силу интереса к высшим достижениям прогресса - ЭВМ, компьютерам.
  
   Он подружился с Тюриным, любящие родители которого в компенсацию за фамилию дали ему имя Ромуальд. Родство натур, общность воспитания ленинградских сверстников позволили им сойтись по приятельски - пошутить, потрепаться, без углубления в какие-нибудь серьезные проблемы. По работе не пересекались, завлаб Рома работал на Кулешина.
  
   Принял на должность ведущего инженера Игоря Красногородцева, из отдела подготовки кадров "Светланы", то есть без специальности. "Научу, хороший парень, контактный, с чувством юмора..."
   Подружились семьями, на праздниках друг у друга с женами.
   Но обучение пошло туго. Колесов сбавил темпы, когда Игорь, смущенно улыбаясь, признался:
   - Учился я с трудом, и в школе, и в институте - на троечки.
   Пришлось упрощать задания: поручать что-нибудь организационное, посредническое. Все-таки свой человек в отделе.
  
   Он сам, Рома и Игорь сплотились в дружескую троицу. После сельхозработ в Шушарах Колесов привел их к себе домой, выпили, закусили, поболтали, легли отдохнуть на пол (в рабочей одежде).
   - Вот это то, чего не хватало мне, - потягиваясь, произнес Рома,- то, что нужно в жизни.
   "Да, мужская дружба, большое дело".
  
   Принял еще одного мужчину (для разбавления женского коллектива). Крупно ошибся. Бородатый программист с ликом Христа оказался активным диссидентом, который вместо работы бегал по всяким своим сионистским делам.
   Начальник секретного отдела Андрей Палыч Лаврентьев, которому Арцукевич прилепил кличку Лаврентий Палыч (кто забыл - это Берия) начал охоту, давал задания Колесову: выявить и выгнать "врага". Вот тут-то пригодился Игорь. Вместе они, не вникая в суть дела, "ваньку валяли".
   - Я тоже не люблю евреев, - говорил Игорь, - но не до такой степени, чтобы устраивать еврейские погромы.
   Вскоре сионист сам ушел.
  
   Маленькая сорокалетняя Адель Исаковна подробно, со вкусом рассказывала начальнику Колесову о своем проекте: на ее заводе много трудностей, технических проблем, также подробно о том, как она преодолевает трудности. Колесов кивал, сочувствовал, играл в ее игру, знал, что потом она немножко польет его помоями: тяжело, мол, работать с неграмотным начальством. "Смешно".
  
   Два года продолжалась спокойная жизнь. Утром на метро, потом по Фурштатской и Чайковского до места работы. Обед внизу в подвале или в ресторане Дома писателей на Шпалерной. Походы по Дворцовой набережной к Медному всаднику: в плановый отдел и бухгалтерию, панорама Петропавловки, Фондовой биржи и ростральных колонн. Поездки на заводы: документы, реквизиты, алгоритмы.
  
   Партия - наш рулевой
  
   Он - зам секретаря парткома по идеологической работе. Задачи простые.
   Политинформации должны проводиться еженедельно. Парторги отделов назначают очередного докладчика, который должен почитать газеты, послушать радио и рассказать об этом на собрании.
   Он строго контролирует и записывает в журнал.
  
   Подписка на партийные газеты и журналы должна охватить всех членов партии и беспартийных начальников. Он рассуждал просто: раз уж ты вступил в партию или занял руководящее кресло, выразив тем самым согласие с ее генеральной линией, значит должен идти в ногу. Газета одна - "Правда", с журналом сложнее: "Коммунист" дороговат, некоторые подписывались на простодушный "Блокнот агитатора". Один попробовал ерничать, я, мол, читаю газеты на уличных стендах. Его переубедили: это же неудобно и утомительно, тем более на твоей руководящей должности.
   Новаторство он проявил, организуя встречи со старыми коммунистами. Приглашал их через райком партии. Одна женщина была подругой секретарши Ленина и видела его самого. Другой, профессор, рассказал о дискуссиях в партии. Почти все они отсидели в лагерях.
   Вскоре председательша их клуба отказалась от встреч:
   - Вы знаете, после посещения вашей организации многие скончались.
   Чистая случайность, посчитал он: привозил и увозил на директорской машине, на встречах все было тихо и благопристойно.
  
   Секретарь обкома партии рассказал на партийном собрании института о судебном процессе над Синявским и Даниэлем, которые занимались антисоветской деятельностью. Народ слушал равнодушно, вопросов не задавал.
  
   Марков, секретарь парткома, рассудителен и положителен. Не склонен к шуткам и спорам на острые темы, чем обычно увлекаются передовые специалисты. Последние, в свою очередь, снисходительно относятся к его отделу научной организации делопроизводства на базе конторской техники.
   Между ним и Колесовым - хорошие, приятельские отношения. Постепенно Марков открывал ему подробности институтской жизни. И он невольно вовлекался во внутренние конфликты.
  
   Шумное происшествие случилось в отделе научно-технической информации (ОНТИ). Неутомимая искательница приключений Захаревич сделала перевод чешской книги. Тема - организационные структуры. Бдительный сотрудник отдела прочитал и отнес в райком партии. Войска в Чехословакию еще не ввели, но идейные шатания уже проявлялись. Инструктор райкома обратился к Маркову за разъяснениями. Отдел взбунтовался, обрушился на "доносчика", так называли его теперь передовые дочери 20-го съезда партии.
   Колесов тоже сначала сурово отчитал бдящего:
   - Почему вы к нам в партком не обратились? Почему побежали в райком?
   - Да я же хотел только посоветоваться,
   Марков наедине посоветовал Колесову:
   - Ты будь с ним поосторожнее.
   Он мгновенно оценил ситуацию и в следующий раз говорил:
   - Да, конечно, вы вправе обращаться в любую партийную инстанцию, но лучше было начать с парткома.
   Зав отделом ОНТИ ворвался к Беднякову, не кричал, а орал:
   - Владимир Тимофеевич, прекратите это безобразие!?
   - А что я могу, я работаю под руководством партийной организации, - и показал на Маркова и Колесова.
   После ухода зав отделом Бедняков спросил:
   - Ну что, будем менять его на этого?...
   Он назвал фамилию бдящего.
   Решили, что Колесов, как зам по идеологии и специалист по системам управления даст заключение по переводу.
   Прочитал, в одном-двух местах обнаружил крамолу: автор "углубил" решения 20 съезда, указав на возможные деформации в жестко централизованных, однопартийных системах управления. О крамоле умолчал, написал пару листов о полезности перевода, напичкав текст научной фразеологией.
   - Зря вы давали это заключение, - знакомый по давней работе инструктор райкома сказал это ему мягко, но вполне определенно, - текст действительно идейно сомнителен.
   На этом вопрос был закрыт.
  
   С руководящими партработниками трений не было. Их институт курировал инструктор обкома партии Александр Смирнов, тридцатилетний, положительный, разумный, толково выступавший на собраниях. В узком кругу он откровенничал:
   - Вы не думайте, что мы плохо относимся к евреям. Просто, когда на предприятии образуется большой процент евреев, у нас возникает естественный вопрос: почему это происходит? Почему их удельный вес в одной организации в три-четыре раза превышает их долю среди населении? Точно так же мы бы ставили вопрос, если бы у вас была большая доля татар или еще кого-то.
  
   Колесов заметил, что Марков оказывает незаметное и осторожное противодействие Беднякову. Внешне - терпимость и послушание. Однако разборки конфликтов зачастую разрешались не в пользу тех, кому покровительствовал Бедняков. Сам же он всегда молча голосовал вместе с товарищами по партии.
   На парткоме Колесов действовал в рамках партийной демократии, высказывался прямо и иногда резко. Разумеется, в рамках той же демократии никогда не выступал против директора. Спорные вопросы предварительно обсуждались членами парткома, так что бунтарей-одиночек не было.
   Он очень плохо относился к Беднякову. В те годы продолжался процесс изживания волюнтаризма и возвращения к ленинским нормам. Бедняков в его глазах был "типичным представителем" руководителя в его самом скверном облике - цинизм, лицемерие, надменность к низам, подобострастие к верхам. Марков подпитывал его негативом на Беднякова из партийных кругов.
  
   Заметным партийным событием стал эпизод с зав отделом Нильвой, беспартийным евреем, еще одним исключением из кадровой политики, частично компенсируемой его заместительницей - русской, но тоже беспартийной. Между ним и его партгруппой возник конфликт. Заявление парторга проверял Колесов, было что-то несущественное, но Нильва повел себя неправильно, не по принятым понятиям.
   - Надо же ставить на место нахалов и невеж, - сказал он Колесову.
   Насчет парторга он был прав, однако вместо кропотливой работы с кадрами - давать задания, наказывать за невыполнение, подводить нерадивых к уходу - Нильва проявил наивность.
   В предварительном разговоре члены парткома решили наказать Нильву - типа "указать". Сообщение делал Колесов. И тут вдруг члены парткома возбудились, подняли вопрос на партийную высоту и рекомендовали директору снять Нильву с должности зав отделом. Директор проголосовал вместе со всеми, издал приказ. Но в душе, как говорится, затаил хамство.
   Колесов смутился: "Получается, что меня попросту использовали, выставили вперед в качестве дубинки". Нильва, симпатичный человек, грамотный спец, был наказан с явным перебором.
  
   Следующий эпизод связан с Кулешиным. После двух лет спокойной работы возник конфликт.
   Недавно Кулешин привел в отдел для выполнения научных работ двух молодых, серьезных мужиков: кандидата технических наук и аспиранта.
   Беспорядок в работе всегда был присущ Кулешину - опаздывать или вообще не приходить на назначенные встречи, полностью исчезать на день-два и т.п.
   Разбросанность, беспорядочность были сутью его во всем. Указания и задания менялись, новые неожиданные требования выдвигались с напором, доходящим до хамства. Женщины восхищались - талант, чуть ли не гений, некоторые, как говорится, писяли от восторга.
   Колесов не возмущался, спокойно делал свое дело, полностью закрывал текущие дела - планы, отчеты.
   Однако новые сотрудники сначала удивлялись, потом стали возмущаться. Чаша терпения переполнилась, когда они обнаружили свои статьи в печати за подписью Кулешина. Даже директора печатались в соавторстве с согласия благодарных подчиненных. Кулешин брал не по чину - и нагло, и глупо.
   Примкнувший к ним Тюрин уже достаточно претерпел от Кулешина, возмущался хотя и с шуткой, но всерьез.
   Колесов тоже когда-то предложил Кулешину соавторство по написанной им статье (работаем вместе). Когда же увидел свою статью напечатанной под фамилией только Кулешина, спросил:
   - Это что за дела, Володя?
   - Ошибка издательства, - беспечно объяснил тот.
  
   Вызревал заговор. После праздничной демонстрации заговорщики зашли по дороге на квартиру аспиранта и вступили в сговор - против Кулешина. Ходом событий и по должности Колесов становился вожаком (лидером) бунтовщиков. Это ему очень не понравилось - за ним уже из прежнего отдела тянулся хвост (шлейф) склочности, конфликтности. Притязаний на должность начальника отдела у него не было...
   В это же время клюнул жареный петух. Как и у любого другого начальника в характеристике Кулешина писалось: "морально устойчив, отношения в семье нормальные". Для утверждения на парткоме. Однако к этому времени он подправил свою характеристику. Оставленная им жена с двумя малыми детьми обратилась в партком с жалобой. Еще одна жалоба поступила от женщины, родившей от него ребенка. Сам же он жил еще с какой-то бабой. Партийная комиссия приступила к проверке его моральной устойчивости.
   В конце концов Колесов все-таки решил быть принципиальным (опять?!). Во-первых, был еще крайне нетерпим насчет аморалки - люди типа Кулешина с его бабами и брошенными детьми были в его глазах просто подонками. Во-вторых, паразитирование Кулешина противоречило интересам общего блага и "дальнейшим видам России".
   Было еще и третье: Кулешин писал часть диссертации Беднякова - раздел по технике. Колесов знал это, но должен был поступить как настоящий коммунист. О котором так говорится в анекдоте: "Не за то я тебя уважаю, Иваныч, что ты пьянствуешь беспробудно, и не за то уважаю, что ты по бабам шастаешь, и не за то уважаю, что ты на работе ни хрена не делаешь, а за то я тебя уважаю, что ты, Иваныч - настоящий коммунист".
  
   Наступление началось по всем правилам советской демократии - собрание верхушки (актива), затем собрание партийной группы отдела. Большинство осудило Кулешина. Дело подвигалось к парткому, решение которого при таком раскладе (плюс Колесов - зам секретаря по идеологии, аморалка как раз по его ведомству) было предопределено.
   Неожиданно Кулешин как бы восстановил свою моральную устойчивость - он женился на сотруднице отдела, формально отсек всех предыдущих баб. По недавним нормам его все-таки можно было репрессировать, по более свободным нормам 70-х годов - можно простить: человек упорядочил свои семейные отношения, стал вполне правоспособным членом общества. Однако за ним еще висели служебные грехи, да и запущенная машина бунта продолжала работать.
   В это время новый человек в ЛЭМе зав отделом Евдокимов предложил Колесову перейти к нему на должность главного конструктора системы. Предложение выгодное, он согласился.
   На прощание Кулешин смущенно улыбнулся:
   - Страшный год был, скорее бы кончился.
   Раскрученный маховик уже не остановился. До парткома дело не дошло, продолжился бунт в отделе, Кулешин уволился. Красногородцев стал заместителем начальника отдела, поссорился с Тюриным и другими. Потом появился новый начальник - со стороны.
   Кулешин несколько лет руководил вычислительным центром на заводе, затем перешел в университет (ЛГУ). Встретившись с его женой (той самой - очевидно, воспитание подействовало), Колесов передал ему привет.
  
   Бедняков озлобился - сняли Нильву, добили Кулешина, были и другие факты. "Оргвыводы" для Маркова и Колесова он сделал не сразу, но без промаха.
   Кампанию против них провели на очередных перевыборах парткома. Эту кампанию возглавил зам директора Бунаков. (Психотерапевты правы - после этого Колесов на много лет невзлюбил хорошего человека).
   "Сказали бы заранее, наотрез отказался бы от выборов - я не строю служебную карьеру на общественной работе".
   В кампании участвовали еще два-три человека, неавторитетных и косноязычных. Блистательный Бунаков не обременял себя поиском доказательств:
   - Я сужу по результатам работы, они - отрицательные, значит, руководители парторганизации работали плохо, их нужно заменить.
   В перерывах участники кампании собирались у директора. Сам он на собрании безмолствовал.
   Маркова и Колесова избрали подавляющим большинством голосов. Новый партком избрал нового секретаря - не Маркова.
  
   В течение года Бедняков провел через центр новую структуру института, в которой отдела Маркова уже не было. Почти полгода Марков просидел дома (разумеется, с зарплатой) и дождался от партийных органов должности директора проектного института.49
   Через год после снятия Нильвы Колесов обегал всех членов парткома и договорился о восстановлении Нильвы в должности зав отделом.
  
   В 1970 году завершилась очередная пятилетка, ее итоги внешне выглядели хорошо: все планы выполнены, в стране внедрено 100 систем. Дело новое, о недостатках не говорили. Газеты пестрели заголовками: умные машины управляют заводами.
   План по "Радиоприбору" закрыл бывший директор завода Бедняков, свою диссертацию объявил секретной, защитил на закрытом Ученом совете.
   Очевидно, на самом деле были нелады со сдачей системы. Как и раньше, грамотные программисты застревали на непонятной им обработке экономической информации.
   Рейнер орал на Голынкер. Она плакалась Колесову:
   - Как можно так обращаться с женщиной! Куда я устроюсь? Ведь я же Голынкер, Голынкер!
   И стучала кулачком в грудь.
   Она все-таки устроилась в ВЦ Госснаба.
  
   Итак, Колесов вступил в пятилетку с большими надеждами: главный конструктор системы для завода "Красногвардеец". Это главное: "Вот ужо я покажу..." А прибавка десяти процентов к зарплате не главное.
   "Ты помнишь, как все начиналось..." Начиналось хорошо.
  
   Хороший парень зав отделом Валера Евдокимов: 29 лет, закончил инженерно-экономический институт с отличием, был рекомендован в аспирантуру, вступил в партию, после защиты пришел в ЛЭМ, здесь начался его трудовой путь. Энергичный, жизнерадостный, деловой, жаждущий больших свершений. Умеет обаять нужных людей: заказчиков, специалистов, вышестоящих начальников. Чистая анкета, небольшой минус - жена еврейка.
   Он привел в свой отдел Пальмского, Германова, Колесова. С Пальмским дружил еще в инженерно-экономическом, здесь принял на должность главного конструктора системы для "Скорохода".
  
   Германов стал главным конструктором по заводу "Вибратор". Он работает в ЛЭМе со времени его основания. Пришел с оборонного предприятия, где занимался серьезной тематикой.
   Колесов слышал о нем в жарких разговорах Зверева и Гуркова о спорах на научно-техническом совете и парткоме. Они ругали Германова: формалист, дурак... Свой, решил он, во всяком случае, более свой, чем передовики в окружении Зверева.
   Анатолий Владимирович старше его на шесть лет, человек обстоятельный, пунктуальный, порядочный. Он провел обучение новейшим методам проектирования (по зарубежным источникам): проектирование сверху-вниз, структурное программирование, таблицы решений, ручная отладка программ (на столе). Дефицит машинного времени - большая беда. Когда впоследствии программистка Надя после отладки на столе получила программу, сработавшую на машине без ошибок, это стало сенсацией.
   Евдокимов с восторгом подхватывал эти инициативы:
   - Ребята, надо делать методические материалы.
  
   Колесов вгрызался в работу: разработка технического задания, затем технического проекта. Завлаб Шульман рисовал огромные схемы оперативного управления производством.
   Радовался - повезло с заказчиком: начальник вычислительного центра завода Шалыбков - грамотный программист, хороший товарищ.
  
   В конце первого года работы Бедняков предложил передать тему по "Красногвардейцу" в тот самый отдел, где Нильва был начальником (еще до его реабилитации). Предполагалось передать тему с людьми, то есть и с ним тоже. Внешне предложение деловое - в целях специализации отделов, в интриге не обвинишь. Можно было бы и переходить, с Нильвой он мог договориться и нормально работать. Однако фактический руководитель отдела - его заместительница Инна Ивановна, по слухам, жесткая, суровая диктаторша...
  
   И тут он совершил грубую ошибку: сказал о возможной передаче темы Шалыбкову. На следующий день Бедняков пригласил его, Бунакова и секретаря парткома - на разборку. Изложил:
   - Просто такой человек не нужен в организации - вроде шпиона...Нечего больше делать, как с Колесовым бороться...Цель жизни - заниматься не делом...Я с вами работать не могу... Побежал на завод - защитите меня... По бабски...
   Колесов молчал, рисовал фигурки на листке, записывал слова поярче.
   - Вот смотрите, - возмутился Бунаков, - сейчас он записывает, чтобы бежать в райком, горком и так далее.
   - Да нет, это у него привычка такая, - заметил секретарь парткома.
   Так Колесов и промолчал до конца разговора.
  
   Еще через несколько дней Евдокимов молча передал ему письмо от зам директора "Красногвардейца". Колесов остолбенел - в письме содержалась просьба освободить его от руководства темой ввиду его неподготовленности как специалиста. Поехал к Шалыбкову, показал письмо:
   - Что это?
   - Да знаешь, - смутился он, - тебе надо уходить из ЛЭМа.
   Он повернулся и ушел.
  
   "Политика ясна, как воды глоток. Звонок Беднякова директору завода - помогите убрать смутьяна, указание Шалыбкову, письмо... Дальше просто и мило: смутьян сам пишет заявление. Никаких конфликтов".
   Он и написал заявление: прошу освободить от руководства проектом. Евдокимов помог ему: сделал его своим заместителем, опять он оказался на должности зам зав отделом.
   Удар, потрясение. Он сделал выводы и лет десять жил спокойно. А выводы простые, житейские: не балуй, живи по понятиям: общественная работа - в меру, служба - на признание, нужен - будут держать, нет - ищи другого хозяина. И т.д. и т.п.
   Припомнил совет зам директора по кадрам на прежней работе в "Граните":
   - Умерь ты эту свою прямоту, ты же талантливый человек, не лезь на рожон, и тебе цены не будет.
   Еще и еще раз благодарил судьбу и себя за то, что не ввязался в борьбу, не превратился в правдоискателя с горящим взором. Но и отказаться полностью от самого себя тоже не мог. Решил: "Буду соблюдать конспирацию, не вылезать наружу со своим общим благом". Память услужливо напомнила утешительную формулу бравого солдата Швейка: вот сейчас мы все как-то живем, думая только о себе, а если бы люди заботились только о благополучии других, то еще скорее передрались бы между собой.
   А для невинного самоутверждения в своей особости он отрастил бороду.
  
   Очевидно, ему повезло: Евдокимов, постоянно добивавшийся расположения директора, не стал добивать неугодного тому человека. Не получил прямого указания? Или Валера просто хороший человек? Впоследствии Колесов смог уточнить: хороший администратор. Притом прирожденный, не имевший ранее никакого опыта работы. Но сразу же оценивший ситуацию: во-первых, хлопотное это дело - добивать человека с хорошей анкетой, во-вторых, в хозяйстве и веревочка пригодится: в смысле, работник, обиженный на директора, и в то же время обязанный ему, Евдокимову...
  
   Гурков, лицо, приближенное к Смольному, предложил:
   - Хочешь работать в обкоме, инструктором, я могу порекомендовать.
   - Надо подумать, но в принципе да.
   Через несколько дней Гурков похлопал его по плечу:
   - Да ты, оказывается, уже старик. Они берут в инструкторы до тридцати лет.
  
   Решил: надо кончать с активной общественной деятельностью. Заявил секретарю парткома:
   - Переизбираться на новый срок не буду.
   Тот отмахнулся: участок идеологической работы налажен, и ему лень что-то менять. Порядок известен - не выскочишь из списка до собрания, автоматом пройдешь в партком.
   Пошел к Беднякову.
   - Что, делом решил заняться? - усмехнулся тот.
   "Гадина ты все-таки", - нет, это он только подумал. Вопрос был решен.
  
   Впоследствии, сопоставляя даты, он подивился своему бесстрашию. Еще месяц назад директор нанес ему сокрушительный удар. А он не отступился от своего плана рожать второго ребенка. Подпирали сроки: ему 38 лет, жене 34. Рожать решился по двум причинам: во-первых, родительские чувства, один из трех краеугольных движителей жизни, во-вторых, не дать вымереть своему русскому народу. Для простого воспроизводства нужно делать 2,3 детей. Ну да ладно, три десятых простят по жизненным обстоятельствам... И вот за месяц до планового зачатия - удар от Беднякова. "Почему не пересмотрел план? - думал он, - ну да, уже три года работал спокойно, последний год с подъемом и надеждой. Конфликт сдемпфировал: ушел от партийной работы и подальше от директора. И еще: если раньше удар нанес уважаемый человек, то теперь - откровенное дерьмо".
   Дата рождения ребенка по японскому счету пришлась на Новый год.
  
   Бедняков после защиты кандидатской диссертации занялся докторской. Зав кафедрой Бирштейн, научный руководитель Колесова по диссертации, как-то задумчиво произнес:
   - Надо бы вам еще одного руководителя назначить, у меня есть на примете.
   На примете оказался Бедняков, которому для выхода на докторскую полезно поруководить аспирантами. Колесов пошел к Беднякову - принять унижение до конца: "ваша сила - власть, моя - свобода духа". Юродство, однако.
   Бедняков слегка усмехнулся:
   - Не знаю, надо подумать.
   Не надумал.
  
   Определился на ближайшую перспективу: в первую очередь делать диссертацию, во вторую - саму работу.
   Позднее прозрение - в 36 лет, но лучше, чем никогда. Простые люди (нормальные герои) схватывают быстрее: если за одну и ту же работу платят в два раза больше тому, кто имеет ученую степень, надо делать эту самую степень.
   На самом деле как раз в это время опять пришлось вгрызаться в новую работу.
  
   Обувной маяк
  
   Партия и правительство запланировали создать в начавшейся пятилетке 1500 систем - в 15 раз больше, чем в прежней! Такая цифра попала в главный план, утверждаемый съездом партии. И стала незыблемой.
   История появления этой цифры доподлинно не известна. Более других подозревался Глушков. Вероятно, процесс был двухсторонним: ученых спросили - сколько можно, заводчане сказали - нужно всем, сошлись на полторы тысячи - это пока еще меньшая часть заводов страны.
  
   Поначалу специалисты были просто поражены. Так, институт ЛЭМ вместо сданных ранее пяти систем получил план на 95. Спешно создавались филиалы института - в Новгороде, Ростове, Калинине. Срочно набирали людей в новые отделы.
   Голь на выдумки хитра: снизу пошел процесс творческого использования энтропии: а что считать системой? Начали делить систему в прежнем понимании на несколько штук новых, обрезать объем их функций и т.п. Раньше в систему входило десять подсистем: управление основным производством, управление снабжением, управление сбытом и т.д., теперь - десять систем с названиями бывших подсистем.
   Евдокимов был первым, кто предложил самый кардинальный выход: предложил считать число систем по количеству объектов, входящих в завод или в объединение заводов. При этом разработчик проектирует всего одну систему, а в плане их несколько.
  
   Новая машина Минск-32 была в несколько раз мощнее прежней, но опять-таки не дотягивала до современного персонального компьютера. Она по-прежнему не имела памяти на дисках, а только на магнитных лентах. Все великолепие электронного быстродействия съедалось неспешным перематыванием лент.
   Самым печальным было то, что авторы ЭВМ опять не стали заимствовать структуру западных машин. Опять нельзя было воспользоваться западными программами. Все та же корысть: урвать побольше денег на свои работы. Правда, они все-таки реализовали на машине современный язык программирования - Кобол, это существенная помощь разработчикам систем.
  
   Два года назад Бедняков избавился от главного инженера: как положено, путем реорганизации структуры института. Тот уволился. Взамен появилась должность второго заместителя директора по науке. В атаку за нее ринулся Евдокимов (его излюбленный слоган - "быть на острие атаки"). Подобно Звереву он обхаживал Беднякова, постоянно старался быть рядом, доказывал свое уважение и преданность.
  
   Бунаков - первый зам - был заинтересован в выдвижении Евдокимова, который должен был снять с него грязную работу с заводскими заказчиками. К тому же Бунаков занял положение главного программиста в министерстве и, соответственно, во всех гражданских отраслях страны, уделял этому много времени.
   Евдокимов стал вторым заместителем директора ЛЭМа.
  
   К этому времени Бедняков поуспокоился: кандидатская степень получена, кадры упорядочены, укрощены строптивые, текущими делами занимаются два зама ("две моих задницы"), которые под него не копают.
   Он занялся зданием для института. Со своими тщеславными амбициями он замахнулся на 27-этажный корпус вблизи дороги на аэропорт - быть на виду прибывающих в город высших руководителей страны. Однако у строителей не нашлось нужной техники для такого строительства.
  
   Колесову не пришлось уходить из ЛЭМа. Ушел Бедняков.
   Очередной исторический съезд партии стал судьбоносным для него. И для Беднякова. По новейшим правилам партийной демократии полагалось обновить руководящие органы, в том числе высший - Политбюро. Должность первого секретаря Ленинградского обкома была первоочередным трамплином для его пополнения. К тому же тогдашний секретарь Толстиков провел много громких починов, благословленных центром на внедрение по всей стране. Обойти его просто так не получалось, а пускать в Политбюро почему-то не хотели. И вот за полгода до съезда ему дали как бы еще более важное поручение - наладить отношения с бывшим братом навек, с Китаем, поехать туда послом.
   Отказаться нельзя - судьба мира решается, хотя безнадежность затеи ежу понятна. Все прошло по плану: Толстиков просидел в Китае до пенсии, отношения не наладились.
  
   Первым секретарем обкома стал Романов. Началась смена кадров.
   Сначала из обкома просочился слух насчет докторской диссертации Беднякова. Будто бы кто-то из верхов, чуть ли не сам Романов сказал: "А зачем директору докторская?"
   Бедняков немедленно обрубил все концы по диссертации. Однако давление продолжилось. Почему, неизвестно: или то, что он "человек Толстикова", а теперь нужен "человек Романова", или просто недовольство партийных кругов. Недавно Бедняков поругался с секретарем райкома и добился перехода в другой район - по адресу второго здания института.
   Марков постоянно снабжал партийные органы компроматом на Беднякова. Так что, вероятно, первое было главным, а остальное удачно дополнило. Бедняков лег в больницу, пролежал несколько месяцев, институтом правили Бунаков и Евдокимов.
   Выйдя из больницы, Бедняков уволился, устроился заместителем директора завода. 51
  
   Вслед за Зверевым опять его начальник уходил в номенклатуру. На этот раз без последствий для него. В отделе осталась одна тема - "Скороход", которой руководил главный конструктор Пальмский, поэтому естественно, что он стал заведующим отделом. Пальмский - давний приятель Евдокимова, партийный полуеврей.
   Колесов попросил Евдокимова:
   - Валера, мне хотелось бы заниматься проектной работой, а не только администрировать.
   - Поговорим вместе с Леней.
   Он попросился на конкретную работу - разработку информационной базы. Пальмский вяло возражал:
   - А зачем, а что там делать?
   Евдокимов настоял, и он стал работать фактически зав лабораторией, оставаясь в должности зам зав отделом.
  
   Теперь он смог заняться творческим трудом, притом лично и там, где он уже нащупал свой интерес, где можно поработать серыми клеточками над загадками и головоломками.
   Прояснялось, в чем сложность. В экономике - множество отдельных фактов, событий, каждое из них простое, а все вместе образуют путаницу. Новички, бывшие ранее специалистами в сложных, но узких вопросах, не видят здесь проблем: всё решим одной левой.
  
   Автоматизированная система для обувного производства создавалась впервые. На "Скороходе" предстояло решить непростую логическую задачу - создать описания всех элементов информации. То, что применялось на заводах, здесь не годилось.
   Информация об обуви оказалась чрезвычайно запутанной. Он днями и неделями вытягивал из фабричных работников, что же такое артикул, фасон, модель и еще десятки обозначений обуви, как они связаны между собой.
   "Наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни" - еще раньше он влез в новую для него науку: кодирование и классификация экономической информации. Построил свою схему методов, опубликовал несколько статей. Создал систему кодирования обуви.
  
   Доброе слово и кошке приятно. Завлаб Толя Носов сказал:
   - За вашу базу данных скороходовцы должны вам памятник поставить.
  
   Творческие находки разработчика остаются, как правило, предметом его внутренней гордости. Так он с удовольствием вспоминает свое решение по спискам (массивам) нормативной информации. Дело в том, что для обуви таких списков очень много - более сорока. Для каждого из них нужно сделать пять программ. Пятью сорок - двести программ, большой объем работы. Тогда он стандартизировал списки, разбил их на семь шаблонов. Объем программных работ для семи шаблонов уменьшился в семь раз.
   Он не был оригинален, впоследствии похожие решения он видел и у других разработчиков.
  
   Трудно описать жизнь разработчика, в движении идей и решений она может быть увлекательной и приключенческой, но, к сожалению, недоступной для широкого понимания.
   Уяснил понятие экономического показателя, на его основе разработал методику проектирования базы данных и ее размещения в памяти машины.
   Материал получался интересный, он его наукизировал математикой для статей, эти тексты превратились в диссертацию его сотрудника Диденко.
  
   Колесов всегда хотел обрести сподвижников, обрасти соратниками.
   Диденко после вуза (ЛЭТИ) отслужил два года в армии, работал там с его крылатыми ракетами "Аметист", теперь пришел наниматься на работу. Пальмский сомневался:
   - А что он может? Занимался ракетами...
   Колесов уговорил.
   Диденко - человек огромной, неуемной энергии, способный и обучаемый. Колесов втянул его в разработку, не предъявляя пока больших требований к поиску им собственных решений. Но проектные материалы по устным подробным заданиям он делал быстро и грамотно. Приятно поразило знакомое: выполнив работу раньше срока, он немедленно сообщал об этом и просил новое задание.
   Они опубликовали несколько совместных статей: он писал ядро, Диденко - обрамление плюс хлопоты по изданию.
  
   На "Скороходе" Пальмский и его спецы внедрили расчет на ЭВМ оптимальной производственной программы. Оказалось, что выбирать можно только среди 30 процентов обуви, остальные 70 процентов надо производить по заданному сверху плану-минимуму: обувь для детей, пенсионеров, для армии и т.п. С учетом кошелька покупателей цены на такую обувь зачастую ниже себестоимости.
  
   Колесов спокойно проработал всю эту пятилетку и начало следующей, самостоятельно делал свою часть проекта. Пальмский избегал мелочной опеки - если его предложения согласованы с другими завлабами, то он мог принимать их за окончательные решения. Вскоре Пальмский оценил его рвение в работе, они подружились.
  
   "Рыба гниет с головы", - говорится о коллективе и начальнике. Пальмский подтверждал эту поговорку доказательством от обратного. Не доводить отношения в коллективе до конфликтов, сглаживать возможные столкновения - таков его стиль. Под стать ему подобрались и завлабы - Носов, Голубчин, Бродт - спокойные, добросовестные.
   - Я не люблю ссориться, - говаривал Пальмский.
   Иногда (очень редко) его уклончивость казалась излишней, идущей во вред делу. Однако через какое-то время думалось: пусть хуже, но спокойнее, а значит - лучше.
  
   Такой же стиль поведения проводился в отношениях с заказчиком. С вычислительным центром (ВЦ) "Скорохода" работали в тесном контакте - четыре года вместе сидели в помещениях фабрики. Начальник ВЦ Лунин и Пальмский подружились. От них обоих шел вниз настрой на мир и дружбу. Не было обычных для разработчиков и заказчиков натянутых, враждебных отношений. Когда один раз мелькнула тень между Пальмским и Луниным, уже их окружение взволновалось и подталкивало к примирению.
  
   Впоследствии Колесов на домашних днях рождения Пальмского говорил так:
   - В чем разница между умным и мудрым? Умный человек найдет выход из любых трудных положений, а мудрый - в них не попадает. Себя я отношу лишь к первым, Леню - ко вторым, за него и тост.
  
   Впрочем, судьба не обходила и Пальмского неприятными потрясениями.
   Первые два года работы его постановщики разрабатывали расчетные схемы - алгоритмы задач - и готовили задания для программистов. Последние все это время готовились к большой работе - разработке машинных программ. Готовились кропотливо и таинственно. Однако ближе к делу большая часть программистов во главе с завлабом уволились - по собственному желанию. Побездельничали и пошли. Две недели на оформление, и трудящиеся делают тете ручкой.
  
   Попав таки в трудное положение и поумнев, нашли выход: всех постановщиков (черную кость) объявили программистами (белой костью). Задача облегчалась наличием языка программирования Кобол, западного изобретения, доступного широкому кругу лиц, в отличие от машинных языков для чистых программистов. Провели обучение, выкарабкались.
  
   Институтская жизнь - излюбленная тема для сатириков. Напряженная нагрузка чередуется с бездельем. Последнее - заметнее. У программистов постоянные вынужденные простои из-за нехватки машинного времени на ЭВМ. Сельхозработы. Предпраздничные застолья. Субботники по уборке города и субботники на "Скороходе". Очень поучительно: на основной работе - умные разговоры и научные задачи, комфорт машинных залов, тишина, чистота. На фабрике - старые цеха, тяжелый воздух, грохот.
   На субботнике он попал на конвейер: простая работа - снимать тряпкой клей с обуви, потому что на предыдущей автоматической операции клей был намазан слишком обильно.
  
   Будни отдела оживлялись отклонениями. Коллектив перевоспитывал двух мужчин. Оба - люди благородные. Кругликов, на вид простецкий работяга, - фанатик русского романса, дружил с Агафоновым и Озеровым, вместе застольничали. Первый - исполнитель романсов, второй - поэт, артист БДТ и кино (лучшая мужская роль, шедевр в "Гранатовом браслете"). Блюли русскую традицию насчет веселия на Руси. Недолго пожили. Посмертно знамениты.
   Кругликов пел на застольях отдела, выступал в концертах. Столкнулись в филармонии на оперном певце, Кругликов бросил безапелляционно:
   - Так нельзя петь русские романсы.
   Не увольнять, а перевоспитывать - так Колесов убеждал отдел (коллективистские установки, или, если угодно, соборно-христианские). Поступил сигнал из милиции на Кругликова. На собрании Колесов обещал ему продолжить перековку, вплоть до направления на принудительное лечение.
   - Я не алкоголик, - обиделся подсудимый.
   Через год он уволился сам. Пошел в рабочие, поет в церковном хоре. После смерти Агафонова принес его пластинку.
  
   Второй воспитанник - Успенский, внук известной певицы Головиной (Колесов ее слушал в Малом Оперном), его отец полковник, преподаватель военно-медицинской академии, мать - врач, кандидат наук. У них прекрасная квартира почившей народной артистки, недалеко от мест Достоевского - Кузнечного рынка и Сенной площади. Общительный Успенский дружил с потомками героев писателя - ханыгами и бомжами. Впадал в запои. Играл на бабушкином рояле. После окончания университета ЛГУ пришел наниматься на работу. Большой, с несоразмерными частями тела, с невидящим взглядом сквозь толстые стекла очков (десять процентов зрения) - он выглядел великовозрастным нездоровым ребенком. Колесов переломил себя ("...провожают по уму") и рискнул принять. Коля стал хорошим программистом. Всегда веселый, дружелюбно настроенный, с хорошим чувством юмора.
   За воспитание Успенского взялись женщины, они его жалели, считали, что Кругликов его совращает. Они старались искренне и настойчиво, добились результатов.
   У Коли особый режим работы - часами и днями ходит без дела, разговаривает, думает, созревает. Затем быстро пишет и отлаживает программу. Позже он попал под начало методичного Германова. Тот попытался ввести Успенского в русло, возник конфликт, с частичной потерей чувства юмора. Их развели.
   - Побывал в гермозоне, - говорил Успенский.
  
   Еще одна воспитательная история связана с Пановым, молодым кандидатом технических наук, программистом. Он не ушел вместе с командой программистов, трудно найти еще где-то должность старшего научного сотрудника с окладом больше, чем у зав отделом без степени.
   Однако при разработке программ у Панова обнаружились странности: его программы были излишне усложнены и медленно работали. Попытки выяснить причины вскоре превратились в препирательства и конфликты. Панов на всю катушку использовал известное правило: оказался в дерьме, мажь дерьмом всех вокруг, авось не разберутся. Вокруг оказались сотрудники, начальники, заказчики и даже технари - обслуга машин.
   Стало ясно, что его стиль программирования и математические накрутки свидетельствуют о явном неблагополучии в мозгах. Такое встречается: в соседнем отделе был тихопомешанный Сережа с университетским дипломом математика, его держали из жалости на минимальном окладе и на простейших работах. Но у Панова бешеная энергия: свою защиту он начал с жалобы - заявления высокому начальству по поводу царящих в отделе безобразий. Пальмскому пришлось оправдываться, что-то доказывать. Он отступился от Панова. А тот усилил напор: стал фотографировать сотрудников на рабочих местах - бездельничают, мол. В тот день Пальмского и Колесова не было в отделе. Возмущенные завлабы тут же провели собрание, потребовали уволить Панова. Колесов появился через час, снова собрал отдел:
   - Товарищ Панов, мы не будем вас увольнять, это негуманно - выгонять человека на улицу, мы будем вас воспитывать. Ваши претензии частично справедливы, мы будем работать над их устранением. Но и у вас имеются недостатки, мы вам о них говорили. И мы будем работать над их исправлением вплоть до очередной аттестации.
   Панов насторожился. Постепенно он получил парочку чистых (не подкопаешься) выговоров и вскоре уволился, нашел таки очередную синекуру. Диденко видел его в Публичной библиотеке, Панов ел там большое яблоко.
   - Яблоки очень полезны, - отметил Диденко.
  
   В разгар работ по "Скороходу" Евдокимов ознакомился с проектом, восхитился:
   - Леня, у тебя же получается уникальная система. По всем параметрам. Надо пропагандировать.
   У Евдокимова была задумка по докторской диссертации: делать ее по проблемам торгово-промышленных комплексов. Принятый им Наймарк вел научно-исследовательскую работу по спросу и торговле.
   - Леня, прошу тебя, напиши мне докторскую в части промышленных предприятий...
   Пальмский отказался:
   - Я для себя написал уже две кандидатские, ни одну не довел до защиты. Извини, Валера, наверно, не мой профиль.
  
   Общаясь по должности с Рейнером, Евдокимов проникся его идеями и решил делать докторскую на базе его уникальной системы. В то время планировалось внедрить СМО-Проблему на 40 заводах (?!), поэтому Евдокимову показалось вполне естественным внедрить ее еще и на "Скороходе", который при поддержке друга Пальмского стал бы объектом внедрения для его докторской. И он потребовал от Пальмского перевести его проект на СМО-Проблему.
   Пальмский встал, как говорится, насмерть: "Валера, вплоть до увольнения..."
   Колесов, участник обеих работ, отлично, в деталях представлял несовместимость машиностроительного и обувного производства, написал техническое обоснование в части баз данных.
   Евдокимов отстал.
  
   В конце пятилетки сдали систему. Как положено, банкет в ресторане на полсотни человек: начальство ЛЭМа и "Скорохода", ведущие сотрудники обеих фирм. Тосты, поздравления. Прибывший из Москвы главный начальник обувной промышленности, молодой для своего поста, скромно улыбаясь, тоже поздравил всех с созданием первой обувной системы. В конце вечера он немного нагрузился, раздраженно выговаривал директору "Скорохода":
   - Что ж вы мне бабу не организовали?
  
   Работа на "Скороходе" закончилась. Казалось, все складывается хорошо - есть очевидная потребность в развитии системы, возможность получить от центра деньги на разработку, отличные отношения с заказчиком и т.п. Однако именно заказчик предложил прервать отношения. Здесь сформировалась большая группа специалистов, пожелавших работать самостоятельно. Крупное предприятие могло позволить себе содержать сотню работников ВЦ - для эксплуатации системы и для развития, без привлечения разработчиков со стороны.
   Показательный и тревожный звонок.
   Отдел занялся работой для Львовской обувной фирмы "Прогресс".
  
   Защита
  
   В эти же годы естественно сложилась тема диссертации: сбор первичной информации о ходе производства, то, чем занимался практически. К сожалению, уже сложилось общепринятое мнение: поставить на каждом рабочем месте регистратор производства, с которого рабочий сообщает о выполненной работе. Он начал размышлять: каждый рабочий выдает за день от одного до десятка сообщений. Ставить около каждого прибор стоимостью в сто раз больше его зарплаты - такое может прийти в голову только помешанным на технике фанатикам. Их лозунг - "техника решает все". В отличие от лозунга "кадры решают все".
   Идти против моды, против ветра? Уже простые расчеты выявляют нелепость моды. Проблема ясна как воды глоток, она выеденного яйца не стоит.
   Решил действовать по деловому: прочитал несколько диссертаций, посетил защиты, советовался с прошедшими этот путь. Понял: важны не выводы и результаты, главное - свою образованность показать. Набрать варианты решений проблемы, сравнить их плюсы и минусы, для этого привлечь признанные научные методы и не давать категорических рекомендаций.
   Перебрал экономическую литературу, удачно наткнулся на книгу Новожилова "Измерение затрат и результатов", освоил метод сравнительной экономической эффективности, правило тождества эффекта, суть нормативного коэффициента окупаемости и др. На их основе сделал расчеты вариантов. Все просто и ясно. Но так нельзя. Как говаривал один из учеников Рейнера, теперь текст надо наукизировать. Так, чтобы было не очень понятно. Изобрел краткие и броские термины, нашпиговал математикой - пуассоново распределение, метод корреляционных плеяд (звучит отлично, а вещь-то простейшая).
   И постоянно помни: главное в этом деле - зарплату повысить.
   А писать диссертацию ох как не хотелось! Никакой пользы отечеству. От твоих выводов мир не перевернется, и даже наука не двинется вперед. Хорошо бы как главный конструктор Зайцев и другие в оборонке сделать дело и получить по совокупности заслуг. Но нет, здесь так не будет.
   И он заставил себя после ужина садиться на кухне и выдавливать строчки до двух часов ночи. Втянулся, даже появились интерес и азарт.
   Вставил в диссертацию свои последние наработки по кодированию информации - не пропадать же добру. Приятели отметили, что получилось две диссертации в одной. 53
   Сделал следующий важный шажок - поступил в заочную аспирантуру инженерно - экономического института, сдал экзамены по специальности и политической экономии. Два кандидатских экзамена: английский и философию сдал еще на предыдущей работе.
  
   В диссертации нужно отчитаться: сделано столько-то публикаций, выступлений на семинарах. Вскоре понял - важна не идея, спорная или истинная, важна манера преподнесения - стоит человек перед плакатами, говорит научные слова, что-то доказывает...
  
   Показал текст Евдокимову. Недавний аспирант отнесся с энтузиазмом, дал хороший совет: "Не надейся на других, хвали сам себя, пиши: достигнуты такие-то научные результаты, внедрены такие-то методы".
   Так он и сделал (впрочем, как и все).
  
   В суете и хлопотах мечта о защите диссертации превращалась в навязчивую идею, уже ему казалось, что потом, после защиты жизнь станет другой: хорошей и даже счастливой.
  
   Его руководитель по диссертации Бирштейн, доктор, профессор, зав кафедрой, вел дело неспешно. Диссертацию он сам, разумеется, не читал, а отдавал на отзывы, а срок защиты оставался неясным. Для аспиранта - заочника нет отдельной строки в плане защит, вперед проходили плановые и значимые соискатели. Год-полтора были потеряны. Впрочем, Бирштейн, вероятно, просто ждал, когда плод созреет. Свою главную задачу он выполнил: подобрал оппонентов, притом солидных: первый - доктор, зав. профильной кафедрой из финансово-экономического института, второй - проректор института.
  
   Случайно он обнаружил изъян в системе: свое право на шестимесячный творческий отпуск для подготовки диссертации. Благодаря Пальмскому и удаленности от начальства получил этот отпуск. Работу не прерывал, просто более свободно распоряжался своим временем.
  
   Защиту готовил как все: сам делал заготовки отзывов - "рыбу", объездил и собрал подписи к ним в десятке организаций: срабатывали личные знакомства и помощь приятелей.
   Защита состоялась в феврале 1974г. Чтобы преодолеть волнение, не растеряться, выступал с напором, играл роль увлеченного идеей научного подвижника. Приятель отметил даже некоторую нагловатость. Не побрезговал заготовленными вопросами. Все прошло хорошо, счет 16:2 - и убедительно, и объективно.
  
   Защита проходила в здании, где выступал Ленин (висит мемориальная доска), а во время защиты по коридорам здания проходил студент Чубайс.
  
   Обошлось очень малыми денежными затратами. Самая крупная - на банкет. В то время шла очередная борьба со служебными застольями, Бирштейн и оппоненты на банкет не пошли. В ресторане "Невский" собралась интересная кампания: бывший зам директора Зверев, нынешний - Евдокимов, Рейнер, Пальмский, Диденко, Нильва, доцент кафедры Бройдо, школьный товарищ Сорокин.
   - Валя, извини, - сказал Зверев, - я кроме коньяка ничего не пью.
   Перезаказал, благо денег было с запасом. Хорошо посидели.
  
   Крупно повезло: утверждение в Москве прошло рекордно быстро - через два месяца. Перешел на научную должность зав. лабораторией, оклад вырос на 55 процентов , а через несколько лет научного стажа - на 80 процентов (400руб.). Ставки окладов установлены правительством, теперь достаточно было только удерживаться на должности, снятие требует больших усилий от начальства, в исключительных случаях - путем ликвидации лаборатории. Место завлаба оказывалось самым выгодным: при повышении в должности до зав. отделом или даже зав. отделением оклад не меняется.
  
   В народе о защите диссертации говорилось: тридцать минут позора и - обеспеченная старость. Помешали реформы - он получал кандидатскую зарплату 16 лет, до 1990года, то есть, не до старости.
   До защиты можно было выбирать - быть кандидатом технических или экономических наук. В те времена второе считалось второсортным, и он выбрал первое. Впоследствии приоритеты поменялись, но это уже не важно: "справедливость" восторжествовала - ученая степень перестала быть кормушкой.
  
   При ЛЭМе создали институт повышения квалификации ЛИМТУ. Существующий в стране порядок обеспечивал хорошую жизнь таким институтам. На всех предприятиях действуют планы повышения квалификации кадров, выделяются средства, а уж желающие поехать, как говорится, на халяву на два-четыре месяца в северную столицу всегда найдутся.
   Колесову повезло устроиться преподавателем по совместительству. Помогли Евдокимов (замолвил словечко) и Пальмский (не противился). Правда, условия не из лучших: не на полставки преподавателя, а почасовиком - за тот же объем работы получать в полтора-два раза меньше. Наш отечественный совместитель - это не западный мунлайтер (работающий при луне, то есть только вне основной работы). Он слегка злоупотреблял рабочим временем, не во вред делу.
   Преподавательский фольклор: не умеешь работать, учи других, не умеешь учить, учи тех, кто учит.
   Он же гордился тем, что он не просто учитель, а сам делает дело и учит этому других. Рассказывает о своей работе, о находках и преодолеваемых трудностях, зарабатывая тем самым уважение слушателей. Сам составил программу курса по информационному обеспечению. Все было внове, принималось в ЛИМТУ спокойно. Было непросто и интересно - поначалу.
   В учебной группе около тридцати инженеров и экономистов - работников вычислительных центров, приезжавших сюда со всей страны. Многие из них были инертной массой поспешно привлеченных в новую область: ни интереса, ни творчества и зачастую даже и прилежания не проявлялось. Утешала работа на меньшинство. Еще более утешал дополнительный заработок: 20-30 процентов к основному.
   Ученики уважают учителя: он стоит над ними и вещает. Правда, они еще и побаиваются: надо же ему экзамен сдавать.
   Но институт заставил и его побаиваться учеников: здесь внедрялись новые формы, проводились анонимные опросы, как ученики оценивают итоги учебы, то есть собирали доносы на преподавателей. Руководство ЛИМТУ считало, что это - реклама для последующих наборов учащихся, для завоевания авторитета института. За их уважение приходилось платить, например, подчиняться требованиям диктовать лекции и разрешать пользоваться конспектами на экзаменах. Или - упрощать требования к курсовым работам, а то и просто выдавать им предыдущие курсовики.
   В доносах на него не было отрицательных оценок, то ли эти подачки срабатывали, то ли сумел внушать уважение.
   Прекратил преподавать через семь лет, после повышения занятости по основной работе.
   Вскоре после защиты новый зав. кафедрой, сменивший Бирштейна, сделал ему лестное предложение: перейти на преподавательскую работу. Было заманчиво - вольная жизнь, хорошая зарплата и безответственность. Потихоньку состряпать докторскую. Другая жизнь, тихая гавань. Он подумал, поблагодарил и отказался. В свои 40 лет уже был вовлечен в творческий процесс, надеялся на успех.
   Как говаривал Диденко: "Будем пока еще пригибаться под пулями".
  
   Институтская жизнь. Самым главным достижением следующего пятилетия стал переход на структуру ЭВМ самой мощной в этой сфере американской фирмы ИБМ. Очевидно, вопрос стал настолько ясным и прозрачным, что решение по нему смогли принять административные руководители: надо идти как все, в ногу и по камням, не считаясь более с амбициями собственных ученых и инженеров.
   На машинах единой серии (ЕС ЭВМ) воспроизвели структуру американских машин и благодаря этому бесплатно заимствовали (а проще говоря, украли, слямзили, сбондили) все западное программное обеспечение. В планах НИИ значились разработки операционных систем, трансляторов и т.п., а на самом деле делался перевод с английского на русский в документации и в текстах программ. Позже, для соблюдения приличий ввели понятие "адаптация программного обеспечения". На Западе такое дело называется пиратством, но русских это не волновало. Почему-то Запад не предъявил никаких претензий, может быть, руководствуясь высокомерной оценкой - все равно "отстали навсегда".
   Первая отечественная ЭВМ из этой серии ЕС-1022 имела память прямого доступа на дисках и хотя бы отдаленно приближалась к простейшему современному персональному компьютеру.
  
   Появление новых ЭВМ стало большим подарком для разработчиков АСУ: у них появился еще один вид работ - переделка старых систем, перевод их на новые машины.
   Что касается количества компьютерных систем, то предыдущее потрясение оказалось достаточно отрезвляющим. В новом пятилетнем плане такой показатель попросту отсутствовал. Осталось общее указание не сбавлять темпов, планировать на уровне предыдущего периода.
  
   Зато экономисты отыгрались на экономической эффективности. Здесь случилась следующая история. Большие средства, выделяемые в эту сферу, привлекли внимание искателей денег из других отраслей. Они объявили о гораздо меньших сроках окупаемости: у нас 1 год, а у компьютерщиков 2-3 года, поэтому отдайте деньги нам. В министерстве систем управления началась паника. Немедленно были разосланы указания во все институты: обеспечить срок окупаемости меньше 1 года, а лучше полгода.
   Руководство института спустило план по эффективности в отделы.
   - Леня, что будем делать с этой фантастикой? - спросил он Пальмского.
   - Чего делать? Будем выполнять. Ты же знаешь, методика позволяет. Там есть такой хороший коэффициент альфа - процент внутрипроизводственных потерь. Чуть-чуть сократи, на доли процента и получаешь нужный срок окупаемости, хоть год, хоть квартал.
   Да, это он знал: при расчете эффективности можно получать любую цифру. И это не вина авторов методики, вина всеобщая - в пренебрежении проблемой неопределенности: будущая эффективность объективно неопределима.
   Системщики и постарались. Задача была решена, но теперь сама величина экономической эффективности выходила на фантастический уровень, сравнимый с годовым объемом производства. Была заложена мина, которую экономисты взорвали в следующей пятилетке.
  
   Примечательным событием стало создание в Калинине (Твери) на базе отделения ЛЭМа централизованного фонда программ Центрпрограммсистем.
   Западный опыт указывал направление развития. Разработка индивидуальных проектов признавалась бесперспективной. Предлагалось создавать типовые проекты в виде пакетов прикладных программ. Пакеты передаются в фонды типа Центрпрограммсистем, которые продают их потребителям - заводам, фабрикам, другим предприятиям, затем помогают им ввести их в действие.
  
   Такая схема работы была провозглашена новой идеологией в области АСУ. Глашатаем ее выступал Бунаков. Обсуждался вопрос о назначении его генеральным директором "Центрпрограммсистем". Однако Бунаков ушел на более престижное место - руководителем советско-болгарского института Интерпрограмма в Софии. На этот институт возлагалась задача открытого пиратства - перевода на наши ЭВМ западных пакетов программ, при этом предполагались более широкие возможности Болгарии в получении (воровстве, умыкании) западных программ. Вопрос официальной закупки программ, получения лицензий даже не обсуждался, такие затраты русские считали излишними.
  
   Надо признать, что идеология пакетов программ хорошо ложилась в рамки плановой экономики. Нужно было лишь слегка изменить направление денежных потоков: за счет уменьшения средств на индивидуальные проекты выделить деньги напрямую системщикам на создание пакетов.
   Как только эта схема заработала, наиболее проворные из системщиков включились в борьбу за бюджетные деньги.
   ЛЭМ среди прочих тоже получил немалые средства. С бюджетных денег еще в прошлом периоде началось создание системы Рейнера СМО-Проблема, которая на долгие годы стала ярким символом научных достижений ЛЭМа, предметом дискуссий и споров.
  
   Правительство решило усилить работы по системам автоматизировавнного проектирования (САПР) и управления технологическими процессами (АСУ ТП). В ЛЭМе создали отделение по этим системам, начальником назначили Пальмского. На его освободившуюся должность зав отделом назначили Колесова. Некоторое моральное удовлетворение без увеличения зарплаты.
   Повезло с очередной реорганизацией - созданием крупных отделений. В результате директор и его замы имели дело только с шестью начальниками отделений. Получалось, что зав отделом не имел постоянных контактов с руководством института, чем Колесов был очень доволен.
  
   К моменту ухода Пальмского Диденко уже защитил диссертацию. Пальмский рассчитывал набрать нужных ему специалистов со стороны, не хотел разрушать отдел, взял с собой немногих. В том числе Диденко.
   "Да это пощечина мне, - вскипел Колесов, - ситуация, понятная только двоим: наставнику и ученику. Ушел сразу после защиты: попользовался и смотался. Поматросил и бросил. А что? Деловой человек. Повышенной проходимости".
   Еще до своего ухода Диденко отдыхал в Прибалтике, "достал" там одну детскую шубу. Их дочери примерно одного возраста. Шубу он отдал наставнику.
   Вспомнился забавный эпизод: Колесов отдал ему одну статью для печати только под фамилией диссертанта, который должен иметь индивидуальные публикации. Статья вышла с двумя авторами: Диденко и Евдокимов. "Ничего я ему не сказал..."
   С тех пор Колесов уже не оказывал аспирантам столь значительной помощи. Делился идеями, советовал, но в детальную проработку больше не вникал, мол, сами вылезайте.
  
   Жизнь проектного отдела шла обычным путем. Уйдя со "Скорохода", отдел арендовал помещения в городских школах.
   Необычным событием стала пропажа денег - месячной зарплаты отдела, оставленных на ночь в сейфе. Утром Колесова не было в отделе, энергичные женщины позвонили в милицию.
   Он существенно пополнил свой жизненный опыт. Во-первых, поразила решительность милицейского опера, предложившего немедленно арестовать раздатчицу Ручьеву. Колесов с трудом отговорил его. Запомнил, насколько просто попасть в кутузку. Во-вторых, выяснилось, что раздача денег организована неправильно, с прямым нарушением закона, и крайним в этой цепочке оказался он, зав отделом. Самым же примечательным был разговор с директором Кезлингом, в котором участвовал также муж Ручьевой - преподаватель ЛИМТУ. Он настойчиво отстаивал невиновность жены, отметал любые подозрения. Колесов посчитал это вполне естественным и несколько удивился замечанию Кезлинга после ухода Ручьева: "В таком тоне с директором не разговаривают".
   Милиция вора не нашла. Колесов снял со сберкнижки свои деньги и внес в кассу необходимую сумму. Через пару месяцев директор компенсировал ее известным порядком через профсоюз.
   Спустя неделю после кражи две сотрудницы, экономист и секретарь, пришли к нему с результатами своего расследования: украл зам зав отделом Слава Пономарев. Ручьев, давний приятель Славы, был того же мнения: деньги пропадали также на вечеринках, где бывал Слава. Пропадали профсоюзные взносы - также с большим подозрением на него же. Давнее исчезновение второго ключа от сейфа также теперь связали с ним.
   Прямых доказательств не было, тем дело и ограничилось. Со Славой, своим мужиком в доску, рядовым членом партии, поддерживались прежние бодрые отношения. Через несколько месяцев он уволился, может быть, догадался - пора...
  
   Отдел продолжал работать на Львовскую фирму "Прогресс". Обстановка там резко осложнилась: новый начальник вычислительного центра оказался помешанным на лозунгах кибернетики. Бесконечные научные беседы, бессмысленные требования - все это проводил с садистским наслажением. Но - в очередной раз Колесову повезло: подвернулась возможность сбыть проект ростовскому отделению ЛЭМа. Они тоже намучились, но сумели подловить этого фаната на мошенничестве с документами.
  
   Взамен взял другой "Прогресс" - издательство. По этой теме в соседнем отделе работало три человека, деньги были наполовину съедены - обычное дело, деньги съели на сдаточных темах за счет новых, только что начатых.
   Вместе с темой перешел руководитель темы Анисимов с тремя сотрудниками, отдел напрягся, сдал в срок.
  
   Надо творить нечто новое
  
   Так он решил после десяти лет работы в сфере автоматизированных систем. Стал задумываться (так иногда говорят о "странноватых"): "Раньше все было понятно. Дежуришь у атомной бомбы, значит, охраняешь отечество. Делаешь крылатую ракету - результат очевиден, если попал в цель. А здесь? Затраты на разработку, на технику и на ее обслугу - огромные, результаты - улучшение работы завода - доказаны только в липовых отчетах об экономической эффективности".
   Опять вспомнил о своих попытках разобраться в экономике, о прибыли в плановой системе, о дотировании зарплат через дешевизну хлеба, транспорта, жилья, медицины, образования. Как это учитывать? Неопределенность, энтропия.
  
   И он сосредоточился на том, что касалось его непосредственно: надо сокращать проектные затраты.
   Уже с самого начала работ в этой сфере ему казалось странным, что реализация на электронной машине любой простейшей задачи из четырех арифметических действий выливается в создание многостраничной программы и требует нескольких месяцев работы программиста. Высокомерные новички, приступая к этой работе, усмехались: всего делов-то - подсчитать приход, расход и остаток.
   На простом калькуляторе любой такой расчет делается проще простого, нужно только вручную подобрать совместно обрабатываемые строчки из разных документов. Сложность работы заключается именно в просмотре и подборе данных.
   Значит, этот процесс и нужно автоматизировать: дать программисту такую стандартную программу, которая сама выполняет подбор информации из документов, записанных внутри машины в виде файлов. Программист же должен только задать правила подбора данных и формулы расчета. Дальше программа для конкретной задачи должна получаться автоматически.
   Так определились требования к системе автоматизированного проектирования, которая позволит ускорить разработку в несколько раз.
   Актуальные идеи витают в воздухе. Когда эти мысли у него уже созрели, обнаружилось, что Казанский институт разработал подобную систему: генератор совместной обработки файлов. Приобрели и опробовали, однако из-за многочисленных ошибок авторов система оказалась неработоспособной, хорошая идея была похерена.
  
   В это время к нему обратился Вишняков. Старый работник института, старше его на пять лет, мрачноватый программист, он не поладил со своим начальством в соседнем отделе. Предложил:
   - Я могу разработать систему совместной обработки файлов, которая позволит на порядок сократить затраты на программирование. Суть ее в том, что пользователь указывает только порядок обработки файлов и формулы расчета выходных показателей.
   - Интересно, давайте поподробнее.
   Выяснилось, что замысел Вишнякова совпадал с намерениями Колесова.
   - Сколько времени вам нужно на разработку?
   - Один год, работать буду я один.
   - Хорошо, согласен.
   Оба выполнили свои обязательства: Колесов без открытия заказа продержал его - кандидата наук - на весьма высоком окладе и не поручал никаких других работ, он сделал свою систему ЛПФ (язык программирования файлов). В дальнейшем значительная часть работ отдела выполнялась с ее помощью. Кроме того, Колесов открыл две бюджетные темы под готовую систему- то есть дважды продал ее: своему министерству и министерству легкой промышленности.
  
   Размышляя по поводу сложности программирования простых задач, Колесов вышел на следующий, более высокий языковой уровень описания расчетов. Он обратил внимание на то, что порядок совместной обработки данных может однозначно определяться из сопоставления ключевых признаков входных и выходных показателей. Сущность идеи достаточно проста. Любой экономист (финансист, бухгалтер) умеет описать порядок расчета - алгоритм - с помощью арифметических формул с использованием знака подсуммирования - сигма и поясняющих указателей - индексов, областей и условий расчета. Редко кто из них пользуется чуть более сложными указателями - "для всех", "кроме" и другими, образующими в целом язык с громким научным названием "язык исчисления предикатов".
   Он сформировал вариант простейшего языка такого уровня, назвал его - алгоритмический язык показателей - АЯП. Построил схему (алгоритм) автоматического перехода от этого языка к языку совместной обработки файлов. В это время у него появилась хорошая основа для создания своей системы: появились деньги на разработку пакетов программ для Министерства легкой промышленности. Образовался объем финансирования, достаточный для содержания отдела до конца пятилетки.
  
   За время работы на "Скороходе" Пальмский и Колесов наладили хорошие отношения с ведущей организацией по автоматизированным системам в Министерстве легкой промышленности в Иванове. Заместитель главного инженера этого института Гунина стала заказчиком по системе пакетов. Хорошие отношения позволили Колесову втиснуть в содержание работы только то, что он хотел делать: средства автоматизации проектирования систем. Хотя, если исходить из общепринятых требований, нужно было бы делать типовые программы для обувных предприятий. Лишний раз подтверждалось правило, как важно оказаться впереди других, или, как говаривал Евдокимов, "быть на острие атаки". Правда, на этот счет есть и другие слова: снимать пенки.
  
   В это благополучное время снова возникла проблема свободного рабочего времени. Загружая работой подчиненных, сам он оставался без работы. Затраты времени на контроль, на внешние связи не превышали 20-30 процентов, остальное время в отделе ему просто нечего было делать. Так было и у большинства других начальников. Изредка возникали пиковые нагрузки при сдаче систем, при завершении плановых периодов - один раз в квартал. Оправдание можно найти в животном мире: вожак стада бездельничает большую часть времени, лишь изредка раздает пинки и затрещины для наведения порядка, а иначе стадо не выживет.
  
   В анекдоте о чукче говорится о том, как он сидит в глубокой задумчивости, в то время как вокруг него жена и все близкие крутятся в заботах о пище, огне, собаках, юрте. На удивленный вопрос со стороны, в чем дело, почему сам хозяин ничего не делает, жена отвечает: а он думает, как нам жить дальше.
  
   Часть рабочего времени использовалась на преподавание. Много времени уходило на хождения и поездки между институтом и помещениями, арендованными для отделов. С одной стороны это было плохо - терять время по любому пустяку - справке, подписи, а с другой - очень хорошо: пройтись по городу, заглянуть в магазины, подышать, подумать. Сотрудники отдела также довольно свободно распоряжались своим временем: два-три раза в неделю они работали на вычислительном центре института, на Фонтанке, в том числе по вечерам. Изредка на диспетчерских совещаниях Евдокимов радостно сообщал об увиденных им около городских магазинов сотрудницах, отдел кадров получал задание ужесточить проверки, начальники подразделений приводили в порядок журналы учета на местах, кто-то получал замечания, затем все замирало до очередного приступа единоначалия.
   По настоящему контролировать проектную работу можно только по конкретным результатам, а таковые объективно выявлялись через два-три месяца, а то и реже. Предоставлялась большая свобода, но спрашивалось весьма жестко за результат. О чем все предупреждались заранее. Надо признать, что большинство работало добросовестно.
  
   "Нет у нас в стране порядка" - любили говорить в народе. А порядок был - но вот такой. На досуге (в рабочее время) он нашел оправдание этому порядку: все были на работе. Не было безработицы. Страшный бич трудящихся был за рубежом. У русских же работу всегда можно было найти. Минимум зарплаты гарантировался государством, хлеб был дешевым, с голоду не помрешь. Правда, система порождала скрытую безработицу (и множество анекдотов на эту тему). На это он нашел такое оправдание: государство просто переложило заботу о занятости на руководителей предприятий, а те - дальше вниз: организуй, мол, работу так, чтобы все были при деле. Все вместе решали величайшую социальную задачу: гарантировать право на труд.
   Тогдашняя байка:
   -Чем занимаешься?
   -Да вот, покупаю яйца по рублю, варю и продаю.
   -Почем?
   -Да по рублю же.
   -А в чем выгода?
   -Ну, во-первых, бульон, а во-вторых, я при деле.
  
   - Валя, из министерства пришел запрос, - сказал Евдокимов, - дать кандидатуру на эксперта ООН по вычислительной технике для развивающихся стран. Предлагаем тебя.
   От радости в зобу дыхание сперло...
   Съездил в Москву в комитет внешнеэкономических связей.
   - Язык знаете?
   - Английский, три раза сдавал.
   - Хорошо бы два языка, например, еще французский.
   На вопрос по-английски что-то промямлил. Заполнил анкеты, уехал. С перевозбуждения купил учебник французского. На этом все закончилось.
  
   Анекдот в тему:
   Приехал русский в африканскую страну, идет праздник, бубны, костер. Попросили выступить. Сказал:
   - Мы вам построим заводы!
   - На малатайка! - закричали африканцы.
   - Мы вам построим больницы!
   - На малатайка!
   И т.д. Пришло время загасить костер по местному обычаю. Ему объяснили, он подошел, мочится на костер. Подошел африканец:
   - Такой большой белый человек, и такой ма-а-ленький малатайка.
  
   Семейное
  
   Семейная жизнь налаживалась: удлинились промежутки между ссорами.
   Он обнаружил серьезный пробел в своем сексуальном образовании. Насчет оргазма. То есть свой оргазм был ему понятен: предчувствие, выплеск, молния в мозгу и сладостное опустошение. (Слыхал от приятеля, как его красномордый сосед по гостинице, приводивший баб в номер, кричал в экстазе "По коням!") В доступной ему литературе не было подробностей. Говорилось только, что женщины на пять - семь лет позднее мужчин начинают переживать оргазм.55
  
   Один сказал: человек счастлив, когда у него маленькие дети. Так и было: сын Андрей и через двенадцать лет дочь Надя.
   Великая сила - родительский инстинкт. Которые не подчиняются инстинкту, те просто вымирают. Дочь, как и сын, родилась здоровенькой. Родители берегли свои гены: не пили по будням, не курили, не переедали, не голодали. Здоровый образ жизни простых советских русских.
   Первый взгляд новорожденной из одеяльного свертка - внимательный, осмысленный, изучающий: "кто вы такие?"
   Великое чудо природы: не было человека, и вот есть он. У родителей безмерная радость, прилив чувств, подъем.
   Поэты и вообще художники обошли вниманием эту тему, а зря. Сказали немного: "Воздух свеж и чист, как поцелуй ребенка". Или: "Сладко мой птенчик живет, нет ни труда, ни забот..."
   А напрасно: они упустили большой жизненный пласт, благодарный для творчества материал. Наверно, они не нашли здесь таких отчаянных трагедий типа, например, Ромео и Джульетты или Анны Карениной и Вронского. Вообще поэты более склонны заниматься любовью, нежели ее последствиями. Ученых тоже иногда заносит: под естественные родительские чувства они подкидывают комплексы Эдипа и Электры, гомоэротизм...
   Конечно, в жизни много прозы. Пеленки (памперсов еще не было), беспричинный плач, прогулки... Дочь в первый год часто плакала по ночам, приходилось часами баюкать на руках. Но в целом надежда на райское наслаждение оправдывалась. Папа старался: выгуливал на улице, играл в кубики, в прятки, разыгрывал на полу приключения и театральные сцены, учил читать, плавать и т.п.
   Дочери было пять месяцев, когда она почему-то стала натуживаться, даже краснела от усилий. Выяснилось - хочет сесть, хотя до срока еще два месяца. И в последующем энергия выпирала из нее - рано начала ходить, рано говорить. Жизнестойкость (витальность) - явно родовая черта от родителей.
   Казалось, что любовь к дочери еще сильнее, чем в свое время к сыну. Ученые злорадствуют: это, мол, Эдипов комплекс, позыв к кровосмешению (инцесту). "Пошли вы к едрене фене! - негодует он, - голос природы - защитить потомство. Когда к 13-15 годам милый ребенок вошел в буйный подростковый период, прежней любви пришел конец. Так что не судите меня по тем выродкам, которые насилуют своих дочерей, запишите их в отрицательную мутацию или в дремучую пьянь. А от меня и вообще от большинства отстаньте".
  
   Любимое занятие маленькой дочери - залезать на колени к маме, обнимать и целовать:
   - А я мамочку люблю!
   Как-то он насильно, на руках унес ее со двора домой - непрерывный крик на всю улицу. Больше не насильничал.
   Гулял в парке с дочкой, женщина с ребенком ласково обратилась к Наде:
   - Дедушку надо слушаться.
   Придя домой, сбрил бороду. Вообще-то в то время созрел идейно: не выпендривайся, внешне будь как все, внутри - самим собой.
  
   Из эксперимента над сыном сделали вывод - дочь в ясли не отдали, Алла три года не работала. Второй вывод - по первому классу и продленному дню - Алла на это время опять ушла с работы. Дочь училась на отлично без всякой помощи.
   "Так же, как и я в свое время", - отметил папа.
   Повезло с детским садом. Может быть, детсад имел какие-то небольшие преимущества (он принадлежал железной дороге), но главное его достоинство: заведующая - добрая, спокойная русская женщина. От нее шел настрой на всю атмосферу в садике, на всех работающих. Счастливое детство - игры, праздники, зайчики, бантики.
   Лето в деревне с бабушкой. Когда ее не стало, пришлось каждый год придумывать летний отдых для дочери: ездить к полтавской бабушке, на юг по очереди, пристраиваться к выездным детским садам, потом к пионерским лагерям. Бывали унизительные ситуации: Алла устроилась на лето в детсаду уборщицей под началом хамки-заведующей.
   В классе дочь - лучшая ученица. Активна во всем - игры, сбор макулатуры и т.п. Первая в школьном хоре. На пианино продержалась дольше сына. "Какая красивая музыка" (о пьесе Бетховена). Когда охота пропала, пианино продали.
  
   "А ведь всё повторяется, - думал о том, что постоянно довлело над ним, - все приговорены, вырастет, поймет..."
   Вспомнилось непонятое им в Евангелии, где Христос говорил о грехе прелюбодеяния и развода, а ученики говорили ему: "Если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться. Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано... Есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит. (Мф. 5, 27-28; 19, 10-12)
   Получается, что по учению Христа, человек вообще должен стремиться к полному целомудрию. Тогда и человеческий род уничтожится?
   Наставник так отвечал на это: "Да, так обычно и говорят. Но, говоря так, забывают то, что указание совершенства, к которому должно стремиться, не означает того, что человек должен достигнуть полного совершенства. Человеку ни в чем не дано достигнуть полного совершенства. Назначение человека в приближении к совершенству.
   Вы говорите, что если все люди будут целомудренны, то прекратится род человеческий. Но ведь по церковному верованию должен наступить конец света; по науке точно также должна кончиться и жизнь человека и сама земля; почему же то, что нравственная добрая жизнь тоже приведет к концу род человеческий, так возмущает людей?
   Главное же то, что прекращение или не прекращение рода человеческого не наше дело. Дело каждого из нас одно: жить хорошо. А жить хорошо по отношению половой похоти значит стараться жить как можно более целомудренно.
   Если бы люди достигли совершенства и стали бы целомудренны, род человеческий прекратился бы, и незачем ему было бы жить на земле, потому что люди стали бы как ангелы, которые не женятся и замуж не идут, как это сказано в Евангелии. Но пока люди не достигли совершенства, они должны производить потомство, для того, чтобы потомство это, совершенствуясь, достигало того совершенства, которого должны достигнуть люди.
   Хорошо жить в честном браке, но лучше никогда не жениться. Редкие люди могут это. Но хорошо тому, кто может". 57
   Интересно.
   А как же нерожденные попадут в рай?
  
   В детстве он почему-то спокойно перенес смерти бабушки Тимофеевой, дедов Колесова и Тимофеева (все от рака).
   Повзрослев, он по новому осознал давнюю смерть отца. Отец погиб в начале боев за окончательное снятие блокады Ленинграда. Тело и документы не найдены. Очевидно, его разорвало без остатка. Официальная повестка: пропал без вести. Сослуживец написал, что геройски погиб. Колесов-сын, практичный человек, ежегодно поминает отца на блокадном мемориале на площади Победы, в получасе езды от дома. Ходит по кругу разорванного кольца, слушает Рахманинова и Глиэра, проникается смертельным холодом января, повторяет: "В тридцать три года, в тридцать три..." Замирает: "Великую Победу одержал отец! Смертью смерть поправ!"
  
   Теперь, на его сороковом десятке начали умирать другие родные. В возрасте 86 лет скончалась бабушка Колесова. "Что ж, дай бог и мне столько".
   Крестный, автор его имени, дожил до 57 лет. На работе подошел к своему молоковозу, поднялся в кабину, лег и умер: остановилось сердце. Подозрение на самогон: хороший, но каждый день?
   Умерла кока, старшая сестра матери. Ей было 59 лет. Последние годы она отдалилась от сына Леньки ("дети хороши только до пяти лет"), скандалила с ним, иногда до драки. Пристрастилась к церкви. Она болела туберкулезом, после войны работала слесарем в трамвайном парке - за повышенную зарплату, на земле под трамваем. Сестра, мать Колесова, занялась хлопотами, используя недавнее постановление о выселении больных туберкулезом из коммунальных квартир, и упирая на то, что сестра блокадница, жена погибшего воина. Советская власть дала ей однокомнатную квартиру. Она прожила там с сыном Ленькой один год.
   Леня, дорогой брат детства, большой, здоровый, забуревший, освоился в компаниях простых людей, пьющих и гулящих. Вместе с братом Мишей баловался модным мелким бизнесом: выбивали в кассе магазина чек на 0,87 рубля, подправляли ноль на два и получали у продавца поллитра водки за 2,87 рублей. Брат Леня был пойман, получил полтора года. Поскольку после смерти своей матери он один был прописан в отдельной квартире, то после возвращения из тюрьмы остался без жилья. Квартиру отдали достойным людям.
   И тогда его прописала к себе тетя Валя. Несколько лет назад она заболела раком матки, ее лечили облучением. Ужасные боли, но - вылечили.
  
   Мать выхлопотала для племянника Миши комнату в коммуналке, основания - инвалид (одна нога после травмы в детстве укорочена и не сгибается), сирота, сын погибшего воина. Советская власть дала ему комнату.
   Миша окончил архитектурно-строительный техникум, работал в проектном институте. Унаследовал красоту от обоих родителей. "У меня тридцать женщин было, несмотря ни на что", - похвастал он старшему брату. Выпивал.
  
   Братьям Леньке и Мише к этому времени было по 35 лет, зрелые мужики. Занимались какой-то мелкой торговлей, тетя Валя им помогала. Однажды на их торговой точке что-то случилось с товарами. Сами племянники не волновались. А тетю Валю от хлопот и стресса парализовало. Теперь она лежала дома с парализованными ногами и потерянной речью, произносила только "пати-пати".
   Мать ухаживала за сестрой дома и в больницах, раздавая по полтиннику (50 копеек) сестрам и нянечкам.
   Когда мать сама легла в больницу, к тете Вале ходил Колесов. В это время обстановка на работе позволяла отлучаться пару раз в неделю. Тяжело, как-то раз не успел пересадить ее на стул-унитаз, отмывал фекалии.
  
   Мать позаботилась и о жилье для себя. Вышло постановление о льготе для жен погибших воинов: можно вступить в жилкооператив из коммуналки. Забавно, конечно: матери и таким же как она малоимущим пенсионерам только и покупать квартиры. Колесов внес первый взнос 1800 рублей, пять своих месячных зарплат, накопленные и занятые. Обычное дело: и мать поживет хорошо, и любимого внука к себе пропишет. Человек предполагает...
  
   В свое последнее лето мать поехала в деревню с парализованной сестрой, пятилетней внучкой и взрослым внуком. Прямо таки подвиг, однако. Вернулась со всеми, когда пошла кровь. Врач вызвал сына, сказал - рак матки.
   Она легла в ту же больницу, где лечили младшую сестру. Уже много лет она страдала тяжелой формой гипертонии, не приступив к облучению, через неделю скончалась от сердечного приступа в возрасте 68 лет.
  
   Смерти матери подавила его в глубокую депрессию. Оказалось, это очень тяжело: осознать потерю того, из чего ты вышел, появился на свет. И что не осознавалось, пока она была жива. Животная связь прервалась.
   Он много помогал матери, пока служил в армии. Потом - семья. Последние годы постоянно поднывало в душе: не помогаю. Когда после кончины получил с ее сберкнижки тысячу рублей, немного успокоился.
   Похоронил на семейном участке Большеохтинского кладбища. Здесь уже упокоены две его бабушки, кока и крестный. "Здесь и мне будет место - в урне".
  
   Все было в матери: хорошее и плохое. Забота о родных. Энергия ключом. Страсть к праздникам. Звонкие песни пронзительным голосом. Муж в тюрьме, гулянка с военными, муж вернулся, увидел, ушел. Потом вернулся. Вдова. Управдом. Спекуляция кофточками. Хахали. Гулянки вскладчину, переодевания в индийские сари с плясками. Бухгалтер, потом смотрительница зала в Эрмитаже, подработки в собесе за зимние путевки в дома отдыха. Добрейшая бабушка.
   Безмерная любовь к внуку Андрею помогала ей преодолевать болезни, когда она забирала внука на все лето в деревню.
  
   Много лет спустя тетя Нина (сестра его отца) сказала Алле: "Я поражаюсь, как Валентин вырос из такой грязи таким, каким он стал".
   Он поразмышлял и не согласился. Было воспитание на положительных примерах. И незнание плохих.
   Ленька рассказывал:
   - Провожал ее после вечеринки домой, она шатается, я поддерживаю, а она громко п... (пускала кишечный газ) Неудобно, кругом народ...
   При сыне ничего подобного она не допускала.
   Не знал, что в его отсутствие мать материла Аллу, юродствовала - поевши и поругавши, жалобно просила:
   - Дай мне три копейки на трамвай.
  
   Итак, после смерти матери возникла большая проблема: уход за тетей Валей.
   Ленька от забот о тете сразу отошел:
   - Я не могу видеть такое...
   Помогала подруга тети, бывшая соседка по коммуналке. Помогала и новая молодая соседка. Свет не без добрых людей.
   Когда-то в детстве мать упрекнула его: эгоист ты.
   С тетей Валей прошла вся жизнь: в деревне, в блокаде, в эвакуации. Она ведет корову к ветеринару за 10 километров, он, десятилетний, сзади погоняет прутиком. Любила шутить. В детстве - с подругой Марусей: "Хочешь, покажу тебе Москву? Ложись на спину, закрой глаза и открой рот". Садилась над ней и писяла. Ее всегда сопровождали веселые истории. В блокаду ходила из Ораниенбаума по деревням менять вещи на продукты. Заночевала у старичка, тот угостил ужином. "Дедушка, а что тут какие-то черненькие косточки?" - "Кушай, милая, кушай". После ужина: "А ведь ты, милая, собачку скушала". Никогда не унывающая, со всеми дружащая. Бездетная - врожденное бесплодие. Зарабатывала пошивом на дому, никто из соседей по коммуналке не доносил.
  
   Нет, не мог он отказаться, совесть замучила бы. Отпадал простейший вариант: съехаться с ней по обмену в трехкомнатную квартиру. Алла соглашалась. Мешал Ленька, который здесь не жил, устраивался у баб, и которого тетя Валя прописала у себя. Прописывать у себя?
   Несколько месяцев ходил к тете, принял решение: устроить в интернат. В собесе сказали: большая очередь. Тогда он написал заявление о бедственном положении одинокой парализованной женщины, у которой нет родственников, а пока ей помогают добрые соседи. И сам представился одним из них. Пустил слезу: государство должно помочь блокаднице, вдове фронтовика. Позванивал.
   Сработало. Направили на обследование в больницу, затем отвезли в петергофский интернат.
   Ездил навещать, тетя немного оправилась, одну ногу отпустило, она сама передвигалась по палате. Речь не восстановилась. О смерти матери он так ей и не сказал. Невозможно было понять, сознает ли она что-нибудь. Через год она умерла, по рассказам соседок, плохие сардельки съела.
   Опять он занялся похоронами - на семейном участке, урна в могилу ее мужа. На сберкнижке она оставила по тысяче рублей ему и Леньке. Хоронил на полученную от нее тысячу. Ленька еще и прихватил с кухни несколько бутылок, похвалил брата:
   - Здорово ты все организовал.
  
   После его возвращения в Ленинград из армии общение с братом Леней почти сразу прервалось: брат плохо вел себя. Перед Пасхой кока позвала к себе мать и Аллу: защитить от пьяного Леньки его беременную подругу. Пришли, побитая подруга выскочила на улицу, пошли за ней:
   - Куда ты на ночь, иди к нам.
   Ленька догнал их, стал бить подругу, она упала, бил ногами по животу (четвертый месяц беременности). Разошлись по домам, утром молодые спали в обнимку.
   "Наследственное, - вспомнил Колесов, - так и его отец бил коку".
   У подруги произошел выкидыш.
   "В детстве прижимал плачущего брата к своей груди, тот успокаивался. Водил в кино, наставлял. Значит, мало. Недавно еще он говорил, что все хорошее в нем от меня. Победила жизнь, переиграла меня..."
  
   Леньку взяла под свою опеку вдова Римма, старше его на десять лет. Выпивающая и курящая, она тем не менее ввела его в некоторые рамки. У нее отдельная квартира в Пушкине. Нашли для него рабочую нишу: ремонт и обслуживание всех электроинструментов в парикмахерских. Занялся строительством дачи.
   - Сам удивляюсь, - рассказывал брат, - на даче работают от зари до зари. И я тоже. Захватывает.
   Пить не бросал, но неожиданно помог инсульт: вырубило ногу и руку, попортилась речь. Стал преодолевать: упражнения, нагрузки, бег, велосипед. Ограничил выпивки. Выкарабкался.
   Встречались на квартире в Пушкине. Беседы - о жизни, о перестройке.
   Римма умерла, ее дочь вернулась из Латвии. Брат - без прав на квартиру, вернулся в комнату тети Вали. Под Старый Новый год посмотрел религиозный фильм "Остров", взволновался и ночью во сне умер.
   "При его образе жизни дожить до 67 лет - неплохо".
   Колесову сообщила соседка, которую Леня на всякий случай проинструктировал насчет брата, передала сберкнижки. Хоронил вместе с соседками на деньги, найденные ими в комнате брата. "Лишние" деньги остались у соседок. На выходе из крематория одна из них разлила по бумажным стаканам бутылку коньяка - это были поминки. Урну захоронил в могилу тети Вали.
   Комната отошла государству, получила соседка.
   Старший брат был единственным наследником 130 тысяч рублей (пять тысяч долларов). Доказать родство помогла церковь: по ее архивным записям столетней давности установлено родство.
  
   Вскоре после кончины тети Вали Колесов случайно встретил брата Мишу на улице. Тот подался было к нему с радостной улыбкой. Старший брат, не останавливаясь, бросил:
   - Все выпиваешь? Когда кончишь, встретимся.
   Ох, как горько пожалел он потом о своих словах. Но - не дано предугадать...
   С Мишей больше не встречался. Через десяток лет Алла сказала:
   - Тебе ничего не говорили, время прошло, наверно, можно сказать: Миша покончил жизнь самоубийством. Выбросился из окна.
   Потрясенный, он вышел в другую комнату. Его трясло, душило. Молча рыдал. "И я, я тоже виноват".
   Причина осталась неизвестной, то ли белая горячка, то ли что посложнее. Красивый, талантливый, сорокалетний. Была внебрачная дочь, родовая ветка Тимофеевых растворилась где-то в Крыму. Комната отошла государству.
  
   Вернуть деньги из жилкооператива оказалось не просто, аукнулась его детская истерика, из-за которой пропало свидетельство о рождении. В оставшемся мать была под девичьей фамилией. Вернул через год после долгих хлопот.
   Комната матери отошла государству. Не хватило у него духа срочно прописывать туда ее внука. Тем более, что была надежда на излечение.
  
   Судьба обоих его родов примерно такая же, как у всех русских в 20 веке.
   Основатели, два деда и две бабушки родили 13 детей второго поколения.
   Пять мужчин погибли на фронтах Великой Отечественной войны, но двое из них успели дать по одному потомку. У двух женщин врожденное бесплодие.
   Третье поколение насчитывало 12 человек (в том числе Валентин Колесов).
   Четвертое поколение - 14 человек.
   Пятое - 5 человек, еще может прирасти.
   Менделеев прогнозировал пятикратный рост численности русских к 21 веку. Не получилось.
  
   Колесов полагает, что его родительский долг выполнен на 50 процентов: при его жизни должно быть как минимум шесть потомков: двое детей и четверо внуков. У него трое: двое детей и одна внучка.
  
   Веселие на Руси питие есть. Эту набившую оскомину фразу подтвердили многие его родственники.
   От алкоголизма погиб дядя Витя Колесов, первенец во втором поколении. Запил после того, как его бросила жена, дожил до пятидесяти лет.
   Далее пошли его двоюродные братья. О двоих уже говорилось.
  
   Валерий Колесов умер в возрасте 54 лет. В детстве его оставила мать. В конце войны она спекулировала галошами, а вину взял на себя ее муж, отец Валерия, дядя Саша Колесов. Мужа посадили в тюрьму, а жена вышла замуж за другого и уехала с ним на Дальний Восток, взяв с собой дочку, а сына Валерика оставила своей матери и дяде Саше (когда он отсидит пять лет).
   Мальчик Валерик страдал недержанием мочи. Дядя Саша отсидел, женился, родил еще двух детей, семья жила в 13-метровой комнате, Валерик спал в коридоре. С возрастом его болезнь прошла, но, вероятно, в психике что-то осталось. Со временем он достиг успехов по работе, женился, родилась дочь, получил квартиру. Он стал бригадиром докеров в порту, его мужественное лицо показала главная городская газета "Ленинградская правда" в очерке о передовом советском рабочем. За взлетом пошли падения: могучее здоровье поначалу справлялось с коллективными обычаями, затем пошли запои, потеря должности и работы, лечебно-трудовой профилакторий, просветления и снова падения, смерть в 53 года.
  
   Другой брат, Валентин Баранов, сын тети Клавы Колесовой, инженер-химик, после драматической истории с первой женой (рассказано ранее) женился, родилась дочь, устроился на работу в Большой дом на Литейном - так в Ленинграде называют местный КГБ. С ним - частые встречи на застольях у тети Нины. Бездетная тетя любила его, ссорилась и мирилась с ним и с его мамой, своей сестрой. Пил он постоянно, более всего пиво. Быстро пьянел, кричал во все горло "аллес!". Жена развелась, долго жили врозь в ее комнате. После смерти бабушки жил один в комнате коммуналки. Его мама, бухгалтер фабрики-кухни, снабжала его антрекотами, которые он выбрасывал: не хотел готовить, ел колбасу. Утром пошел на работу, на лестнице упал, пошла горлом кровь, умер. Тети не назвали причину, она понятна: алкоголизм. Ему был 51 год.
  
   Герман Колесов, сын дяди Пети, детство провел с бабушкой Колесовой и с тетей Ниной. Им его оставила мать, фронтовая подруга дяди Пети, сама она куда-то уехала, растворилась. Бабушка и тетя очень любили ласкового Геру. Когда дядя Петя обустроился на своем месте службы в Балтийске, взял Геру к себе, к жене и трем детям. В военном городе все получили по квартире. Гера стал музыкантом в военном духовом оркестре, играющим на разводах и парадах. Гера женился, очевидно, памятуя свое полусиротское детство, усыновил мальчика из детдома. Мальчик вырос. За это время жена Геры пристрастилась к алкоголю и потеряла человеческий облик. Он не остановил ее, а стал сам выпивать вместе с ней. Без запоев, без потери облика, без срывов по службе. Когда дядя Петя ругал Геру, он отвечал замечательной фразой:
   - Отстаньте от меня, я хочу и буду жить так, как мне нравится.
   Вскоре он вышел на военную пенсию и неожиданно умер в возрасте 57 лет.
  
   Еще один сын дяди Пети, Михаил тоже входил в запои, но вышел.
  
   Ученые утверждают: алкоголизм передается по наследству. Колесов сомневается. В кругу его родственников это верно пятьдесят на пятьдесят (фифти-фифти). Да и трудно отделить врожденное от приобретенного.
   У брата Леньки отец был дебоширом и пьяницей. До алкаша не успел дорасти: погиб на войне.
   Отец брата Миши: образцовый красный командир, светлое пятно в роду.
  
   Далее, отец Валерия - дядя Саша. Да, страдал запоями, однако пил с горя, обиженный первой женой. Спасался работой: известный в Ленинграде конструктор по штампам и оснастке много зарабатывал, больше по совместительству. "Ух, как я работать люблю", - говаривал он. Спасался любовью к детям: сделал квартиры для семьи и для детей. Дожил до 85 лет, значит, не алкоголик. Вообще, дядя Саша достоин кисти Достоевского: он - Митя Карамазов в исполнении Михаила Ульянова. Широкий размах натуры: от благородства до греха. Его рассказы о жизни записаны с его слов, даны в приложении.
  
   Отец Баранова пил всю жизнь как настоящий алкаш. Однако работал без сбоев, всю жизнь поваром, наверно, хорошо закусывал. Ласковый и нежный до приторности, Иудушка Головлев, только что без злодейств. Осталось непонятным, как умная и начитанная тетя Клава вышла замуж за него. Но они и жили врозь. В свои 73 года отец Баранов вышел из дома, три дня пропадал и был найден мертвым.
   - Тетя Нина, - говорил Валентин Колесов, - вот парадокс, пил все время и так долго прожил.
   - Но ведь никто не знает, сколько бы он прожил, если бы не пил.
  
   Следующий отец, дядя Петя пил много, но без запоев и без скандалов. Так же пила его жена. Они оба исправно служили во флоте инструкторами по физкультуре и спорту, вышли на военные пенсии. Дядя Петя - дисциплинированный офицер, морально устойчив, идеологически выдержан. Возмущался анекдотами о Чапаеве и Брежневе. Брат Саша и сестра Нина насмешничали над ним. У него родовая болезнь - аритмия, (Колесову она тоже досталась), вшит электронный стимулятор. Поэтому Колесов очень удивился, будучи у них в гостях: он каждый день покупал по литру водки, а вечером обнаруживал остатки на донышке. Дядя Петя скончался на 76 году жизни, пришел днем домой, прилег и во сне умер.
  
   Так что все эти примеры не подтверждает выводы ученых насчет наследственности алкоголизма.
   Колесов по-прежнему отрицательно относился к пьяницам, он их не уважает. Но в компаниях не отделялся от коллектива, пил в меру. Когда же перебирал сверх меры, обнаружил в себе некую палочку-выручалочку: его организм так страдал от перебора, что охота к выпивке отбивалась: наутро - навсегда, через неделю - на один-два месяца. Жаловался приятелям:
   - Хочу приучиться к культурному питию: вино, ликеры. Но - не получается, от них сердце сжимается. Надо бы к врачу обратиться, но, думаю, меня не поймут.
   - Пей водку.
   Он так и сделал. И еще немного ерничал:
   - Я из-за слабого здоровья остался порядочным человеком, не спился.
   Наследственной тяги, по его данным, не просматривалось. А от приобретенной защищали идейные нормы. Партия и правительство были против пьянства, литературные и киношные герои, "делать жизнь с кого", в советское время на экране и в книгах не пили. Друзья-товарищи пили в меру.
   Впоследствии к нему пришла благая весть от английских врачей: можно и даже полезно ежедневно пить небольшие дозы - 25 грамм спирта или 50 водки и т.п.
   Это же подтвердил советский авторитет Чазов, но добавил, что русским нельзя это говорить, они на этих дозах не остановятся.
   Гласность и свобода слова принесли новые данные по проблеме. Из мемуаров, очерков о передовых людях выяснялось, что пили они много, опускались низко, жили гадко и недолго. При всем при том успевали что-то сотворить.
  
   Гоголь постоянно напоминал ему: посмотри на Плюшкина - был благородным человеком и так низко опустился. Гоголь призывал: "Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом! Грозна, страшна грядущая впереди старость, и ничего не отдает назад и обратно!"
  
   Сын. Он родился с оттопыренными ушами. Случайная мутация, отклонение от наследственности, у предков такого не было. "Опасное чувство - ощущать себя неполноценным". Решились на пластическую операцию. Двенадцатилетний сын согласился сразу. Выйдя через два дня из больницы, ткнулся со слезами в папину грудь.
   Сплоченность со сверстниками оказалась у него на первом месте. В школе сложилась пятерка его друзей. Хорошие ребята, дружба на всю жизнь.
   Друзья курят, и сын с ними. Сильно обидел некурящего отца.
   Друзья сына выпивают - вроде бы как все. Сломался только один, спился вместе с подругой и помер в 47 лет.
   Первое впечатление по поводу выпивки потрясло папу. Сыну было 18 лет, он стоял около парадной, шатался, с пьяной улыбкой умиления разговаривал с детьми. Папа подходил к дому, издали увидел, у него перехватило дыхание - до слез, он свернул за дом. Когда через полчаса пришел домой, сын был уже тут - его привели соседки. В запои он впадал систематически.
   С детства сын приучился постоянно сидеть перед телевизором. Наверно, отсюда - желание податься в журналистику. Ходил в кружок при детской и юношеской городских газетах. Папа ненавязчиво упоминал о продажности, как атрибуте этой профессии, умолчал о другом - о требуемых способностях и пробивной силе.
  
   После школы (в аттестате много троек) сын пытался поступить в университет Ленина и Путина, не прошел, год проучился на оператора ЭВМ, немного поработал, подошел срок призыва в армию. Мама Алла настояла и вытолкала - иди, потом будешь свободен.
   Морская пехота в Севастополе, поход на корабле через Босфор и Дарданеллы, учебная беготня по пескам Сирии. Обошлось без дедовщины - все ребята одного года призыва.
  
   После армии - сборщик электроники на заводе. Нашел лазейку в вуз - внеконкурсную квоту для рабочей молодежи по направлению завода. Папа обещал денежную помощь - на жизнь до окончания учебы.
   Он поступил на исторический факультет педагогического института. "Благородное дело, - умилился папа, - денег мало, но зато - дети". Зря умилялся - он не пошел в учителя. Вероятно, было заранее задумано таким путем пробиться все туда же - в журналистику. Чем и занимается до сих пор. Печатает заметки в городских газетах, мелькал иногда на радио и телевидении. Ведет внешкольные занятия - кружки журналистики. Работает в частной школе, но сам не преподает, занимается организационными делами. Тут-то и возникло подозрение: а есть ли у него диплом? Или только справка об учебе в вузе? Показать диплом категорически отказался.
  
   Колесов испытал катарсис без очищения, когда на прогулке в парке Алла сказала о предстоящей женитьбе сына, о том, что невеста Света со слезами просила его: "У меня не может быть детей, но я тебя умоляю - не бросай меня".
   Колесов остановился и заплакал. Не навзрыд, но слезы потекли. "Слабая нервная система". Момент истины - тупик: любовь, сын без детей и они без внуков. Убиение животного инстинкта.
   Сын поселился в двухкомнатной квартире двух сестер, младшая жила с мужем и ребенком. Несколько раз Света вызывала его, свекра, к пьяному Андрею, затем он перестал приходить. Бесполезно и ужасно. Пьянея, сын переходит в то состояние, которое присуще так называемым простым людям, - в другое измерение и пространство, где нет логики и где обсуждается классическое: "ты меня уважаешь?" Через три года Света развелась с Андреем.
   Андрей жил в пустующей комнате тети Вали, теперь дяди Лени. Ему соседи и пожаловались: твой племянник пьет, не убирает. Дядя Леня попросил освободить комнату.
   Нашли сдаваемую комнату, папа давал сыну деньги на оплату, вскоре хозяева стали жаловаться - не платит.
  
   "Да, расслабился я с квартирным вопросом, - размышлял Колесов, - а что делать? В нашем НИИ квартир не дают. Переходить на завод? Другой образ жизни, меньшая добавку за ученую степень. Жилкооператив?"
   Пример был перед глазами: тетя Нина с мужем. Зарплата по 150-200 рублей на каждого, первый взнос в 400 рублей одолжили у друга, цена всей двухкомнатной квартиры составила 4000 рублей в рассрочку на 15 лет. Таким образом, их ежемесячный взнос составлял пять процентов месячного дохода.
   Терпимо, однако у него нет прав на кооператив: имеющаяся площадь превышает норму на 1,5 квадратных метра.
  
   Оставалось одно - купить. Рынок-то и раньше был. Один умелец на обменах с доплатой сделал из маленькой комнаты отдельную "двушку", правда, за несколько лет. На этом рынке работали уличные биржи, черные маклеры, действовали тарифы доплат и правила оплаты под честное слово - все это неофициально, на поддержании нужного всем рынка.
   По этим правилам он и начал действовать. Разделил прописку (регистрацию) на две части: в одной комнате трое, в другой один из детей. Районная власть разрешила раздел (спохватилась через пару лет, стала запрещать). Нашли прекрасный вариант: комнату на Староневском проспекте, в двухкомнатной квартире старой застройки, с высокими потолками, с огромной кухней. Молодая семья собралась уезжать из Питера, фактически продавала комнату. Цена - 100 тысяч рублей, двести его зарплат в НИИ или сто тогдашних его зарплат в малом бизнесе, 700 долларов по государственному курсу.
   Оформили обмен. Было страшно, все держалось на доверии. После обмена молодые должны отметиться - сняться с прописки в связи с отъездом в другой город. Они отметились, он отдал деньги. Теперь наступило самое страшное ожидание - отдаст ли им районный исполком их бывшую комнату или подселит кого-то. Четкого закона не было: живут трое на 15 метрах, не имеют права ни на постановку на очередь, ни даже на вступление в жилкооператив, ну и пусть живут, подселим нуждающегося.
   Отдали! Почему? Вероятно, по негласным правилам гуманизма, по случайному движению чьей-то доброй души в исполкоме.
   Впоследствии соседка сына по квартире на Староневском предложила ему однокомнатную квартиру за 11 тысяч долларов в обмен на его комнату. Тогда у нее оставалась бы отличная отдельная квартира в центре (она хорошо зарабатывала на доверии народа к нетрадиционным методам лечения). Сын пытался торговаться на денежную придачу: надо, мол, исходить из полной стоимости квартиры. И предлагаемая однокомнатная квартира не из лучших - первый этаж, хрущевка.
   - Слушай, - сказал ему папа, - новые времена на дворе, она может за гораздо меньшую сумму нанять умельцев, которые избавят ее от капризного соседа...
   Обменялись.
   А те правила, по которым они обменялись, впоследствии ушли в небытие, могут "кинуть" не только при обмене, но и при официальной продаже-покупке квартиры.
  
   Квартира сына недалеко от родительской. Это удобно - по вечерам сын питается у мамы, смотрит телевизор, звонит по телефону. (Один раз папа дал ему деньги - в размере своей пенсии - на подсоединение отключенного за неуплату телефона; когда снова отключили за неуплату, больше не давал). Мама иногда ругает сына за безденежье, папа советует не пережимать, лучше пусть будет у них на глазах...
   Привлекал его к делам фирмы, через месяц отказался - он сорвал поездку в Выборг с документами, запил, папа пришел к нему (тогда еще на Староневском), он не открывает, в дверную щель увидел, что он шатаясь ходит по квартире, стучал час, пока он не открыл и не отдал документы.
   Однажды ночью сына жестоко, до полусмерти избили недалеко от его дома, он еле дошел до своей комнаты. В другой раз его избили и ограбили - он ночью ехал домой на такси и у метро вышел купить сигареты; без лица и без ботинок пришел по снегу в родительский дом. Еще случай - на входе в метро его забрали в милицию: был не только пьян, но и предъявил чужие документы, прихваченные с чужой курткой после банкета. Ночь провел в милиции, днем туда поехала Алла и очень удивилась, почему ее грубо выталкивали из отделения.
  
   Со временем выяснилось, что сын не платит за квартиру. С пени набежало 40 тысяч рублей. Безвыходно. Новый жилищный кодекс суров: продажа квартиры на аукционе, выселение... Придется брать к себе?
   Разговоры не помогали. Через силу принял решение - оплачивать: "А вот у коллеги по работе Шульмана больной сын на коляске, тоже взрослый. Выходит, у меня чуть получше". Оплатил долг и стал платить ежемесячно. Кроме электричества. Можно и при свече. 59
  
   Как-то сын, находясь в подпитии средней тяжести, сказал с широкой улыбкой:
   - Вот вы всё беспокоитесь, как я живу. А я живу той жизнью, которая мне нравится.
   Дословно совпало с тем, что сказал брат Гера.
   После покупки дачи Андрей много на ней работает - весь дачный сезон строит, пилит, красит, чинит...
  
   Здоровье Колесову досталось по наследству от отцовского рода: с плюсами и с минусами. Повезло: мало болел. Не повезло: унаследовал запоры и аритмию. Повезло с советской медициной.
   В 40 лет заболела попа: зуд, затем острая боль. Долго не шел в поликлинику, стеснялся. Побежал, когда из попы кровь пошла. Хирургша долго тыкала трубу, ничего не находила. Как он мысленно обругал ее, когда она почти случайно обнаружила трещину на выходе, на самом краю.
   Вот она, наследственность. От натуги при запорах попа треснула. Его направили в Сестрорецкий центр проктологии. Это и было везением: жить в столичном городе. В этом центре работали пять проктологов, прошедших обучение за границей. Они делали операции на мировом уровне. Совершенно бесплатно. Его оперировал Мозель. В то время по ТВ шло кино по Бальзаку "Блеск и нищета куртизанок". Закончив операцию, Мозель внимательно разглядывал попу, покрутил головой и удовлетворенно произнес:
   - Блеск куртизанок!
   Через неделю его выписали. Сказали: "Не тужиться и не подтираться наждачной бумагой". Стал глотать слабительное. Увидел в Ташкенте: в туалетах у каждого очка кувшины с водой. Заимствовал.
  
   Идейное
  
   Колесов вместе со всей страной смотрел шедевр "Семнадцать мгновений весны". Прекрасно всё: сюжет, диалоги, постановка, актеры. Тихонову присвоили звание кумира. И открытие: все жители чудовищного гитлеровского режима жили обычной жизнью: дружили, смеялись, печалились, смотрели те же фильмы, что и русские ("Девушка моей мечты")... Очень симпатичные люди Шелленберг, Мюллер... У них даже было правовое государство - для своих: два свидетеля для доказательства вины, право Штирлица оправдаться по отпечаткам пальцев и др.
   Это кино, а вот факт: англичане открыли второй фронт, заняли немецкий городок, рядом с ним концлагерь. Пригласили туда бургомистра с женой, они посмотрели, вернулись домой и повесились.
   И даже Гиммлер упал в обморок на массовом расстреле мирных жителей в Белоруссии, потом вскочил и приказал продолжать.
  
   Те советские, чье сознание уже было подорвано хрущевскими разоблачениями, получили толчок в том же направлении, в дальнейшем откровенно антисоветском. "Получается, что у нас был режим такой же, как в гитлеровской Германии, - рассуждали они, - тоталитарный".
   Тут и кинорежиссер Ромм, певец великого Ленина, вынул фигу из кармана, показал "Обыкновенный фашизм". Инакомыслящие возликовали: вот она, полная идентичность диктаторских режимов - германского и советского.
   Впоследствии и Америку, образец демократии для диссидентов, пустили под откос: кто убил Кеннеди, чьих рук дело теракт 11 сентября, кто натравил их на Ирак? И т.д. и т.п.
   Нет правды на Земле.
  
   Ввод войск в Чехословакию взбодрил многих советских образованных людей: они нашли опору для своей ненависти к этому режиму и этой стране.
   Колесов тоже сначала смутился, но успокоился, когда ему объяснили, что войска вышли на границу с Германией, чтобы предотвратить захват Чехословакии немцами. Впоследствии политологи объясняли, что это было плохое решение, но другие варианты были еще хуже.61
  
   Возня с диссертацией дала интересный побочный эффект: идейное прозрение. Он получил его из книги Новожилова - выдающегося русского экономиста, который на нескольких страницах обсуждал формулу коммунизма: "от каждого по способностям, каждому по потребностям". Сами Маркс и Энгельс в отличие от утопистов не рисовали контуров светлого будущего. Мол, потомки сами разберутся. Вот Новожилов и попытался. Научно-технический прогресс, пишет он, постоянно порождает новые потребности. Сегодня наелись, напились, а завтра подай каждому золото и брильянты, послезавтра - кругосветное путешествие, ну а дальше - поездка в космос, на Марс и так без конца и края. Не напасешься на всех. Значит, что-то в идее некорректно. А какая самая главная человеческая потребность? Для человека разумного - это творческий труд. Поэтому, заключил Новожилов, именно творческий труд и будет предоставляться в неограниченном количестве. Получается очень даже чудненько: чем лучше и больше будешь работать, тем больше работы тебе дадут. Поэтому Колесов решил, что коммунизм надо отправить подальше в будущее, на пару тысячелетий, а по жизни надо совершенствовать соцстрой.
   Возникла проблема простого человека: согласится ли он на оплату труда трудом? Но ведь и не всякий рвется только к творческому труду...
  
   "Простой советский человек" - это важный партийный лозунг. Склонные к свободомыслию образованные люди отрицательно относились к этому лозунгу: почему, мол, простого ставят выше их, сложных. Поэтому они шутили: в анекдотах и песнях.
   Вот некоторые популярные:
   Простого рабочего принимают в партию:
   - Скажите нам, что вы знаете о Марксе?
   Молчит.
   - А об Энгельсе, о Ленине?
   Молчит, вдруг оживляется:
   - А вы Митьку Кривой глаз знаете? А Федьку с Забулдыжной? Не знаете. Ну так чего пристали, у вас своя компания, у меня своя.
  
   Председатель колхоза говорит доярке:
   - Завтра журналист приезжает, будет у тебя брать интервью.
   - А что это такое?
   - Не знаю, но ты на всякий случай подмойся. 63
  
   Бард Высоцкий очаровал всех непростых людей своей песенкой про "Зин" и "Вань":
   Ты, Зин, на грубость нарываешься,
   Всё, Зин, обидеть норовишь.
   Тут за день так накувыркаешься,
   Придешь домой, тут ты сидишь.
  
   Может быть, выдающийся поэт хотел только пошутить, но для людей "понимающих" это - злая сатира на тех, кто мешает им культурно жить. Для них этот простой человек, прежде всего русский, ленивый, завистливый, жадный, туповатый, жуликоватый, малодушный, поругивающий власть и у нее же попрошайничающий, вороватый - несун всего, что плохо лежит на работе, пьющий. Впрочем, тут они любили пошутить: русский человек, мол, малопьющий - сколько ни выпьет, все ему мало.
   Однако все это были только цветочки, ягодки были впереди: кино "Собачье сердце", "Маленькая Вера", проза "Москва-Петушки", "Кысь" и прочее.
  
   Однако Россия не оскудела талантами. Появился Шукшин - со своим видением "простого человека". "Живет такой парень" для Колесова лучший фильм Шукшина, хотя он и плакал на "Калине красной" вместе с Егором, который каялся после встречи с матерью.
   Быль: по коридору института кинематографии шел студент Шукшин, навстречу двое при бородах и джинсах, один другому говорит:
   - Посмотри на это лицо, разве такой человек может создать что-то в искусстве? 65
  
  
   Крутой карьерный поворот
  
   Крутой поворот произошел на одиннадцатом году его работы в ЛЭМе. Впоследствии задумывался - ошибся или нет? Трудно сказать. После поворота начались приключения - хорошие и плохие. Пожалуй, приключений было даже многовато.
   Он стал заведующим отделением, в который входило 9 отделов с общей численностью 200 человек (потом 300). Отныне он попал в первую десятку руководителей ЛЭМа.
   Как попал? Хотел отойти от разработки систем для конкретных заводов и заняться созданием средств автоматизации проектирования. Этим занимались в основном в 21 отделении. Здесь можно было стабильно получать деньги из бюджета. Несколько раз, как бы мимоходом, говорил на эту тему в порядке трепа, в том числе с Рейнером:
   - Вот, Слава, хочу заняться автоматизацией проектирования, может быть, к вам перейти. Вместе со своим отделом.
   Рейнер поговорил с Евдокимовым. Тот предложил Колесову возглавить 21 отделение.
   Действующий зав отделением, скромный и незаметный, уходил с должности по собственному желанию.
  
   Предложение Евдокимова было понятно: Колесов для него лойяльный и в то же время ведомый партнер. Хвост скандалиста остался далеко позади.
   К тому же Колесов уже зарекомендовал себя как более-менее неплохой специалист. Именно так. На суперспециалиста (в глазах институтской общественности) он не тянул по анкетным данным: русскому члену партии, кандидату наук, достаточно считаться хорошим организатором. Звание же неплохого специалиста он заработал обычным путем: нечастые выступления на научно-техническом совете, уместные вопросы и замечания. Рассуждал прагматично: "Хорошее дело - включаться в обсуждение директивных, общепризнанных идей. При этом - не посягать на главное. Беспокоиться по второстепенным деталям. Разумеется, не оглашая их второстепенными. Наоборот, мол, пренебрежение этими деталями может повредить главному. В итоге руководство и общественность забудет о деталях, но запомнит знающего и озабоченного специалиста. Да я и на самом деле разделяю сегодняшние центральные убеждения, например, насчет автоматизации проектирования. Прямо по Зощенко: "Я всегда симпатизировал центральным убеждениям".
  
   Нильва, первопроходец по банкам данных, как-то сказал ему:
   - Прочитал в нашем отчете сравнительный анализ банков данных. Это лучшее из того, что знаю.
   - Спасибо, Саша, это я написал.
   (Глушков заявил на конференции о системе Нильвы: "Ваши специалисты совершили научно-технический подвиг: создали банк данных на магнитных лентах".
   Звонкая фраза, в то время на машинах не было дисководов. Это все равно, что сказать: создан лучший современный автомобиль на паровом двигателе).
  
   Колесов задумался. И было над чем. После конфликта с директором Бедняковым он зарекся: "Никогда не лезь в начальники, это не для тебя. Вспыльчивость, слабая нервная система, с ней хорошо музыку слушать, а не втыки от начальства получать".
   С другой стороны, за несколько лет работы под командой друга Пальмского подзабылись прежние страхи и обиды. Было и некоторое тщеславие: маршальский ранец в солдатском мешке. "А почему бы и не дерзнуть? Чем я хуже других? Тем более, что я, искренний приверженец общего блага, верный сын отечества. Почему бы мне не быть впереди? Да и не обвинишь в карьеризме: зарплата мне, кандидату наук, не повышается..."
  
   В 21 отделении только что скандально завалилась большая тема Рейнера и Юкелиса - СМО-Проблема. В то же время в план был включен ее новый вариант.
   И он пошел на самообман. Прежний зав отделением избежал ответственности: "он от дедушки ушел, а я от бабушки уйду, пусть Рейнер барахтается в своей идее фикс, а я займусь в своем отделе своими делами".
   В начале 1978 года он занял отдельный кабинет в главном здании института на Галерной улице рядом с Медным всадником, там, где начинал свою работу в ЛЭМе.
   Но теперь он сел за руководящий Т-образный стол: он во главе, подчиненные по бокам. Пустяк, а приятно. Тщеславие, однако.
  
   В 21 отделении происходило следующее. Четыре года назад Рейнер сформулировал схему своей уникальной системы управления заводом: "системы проблемно-ориентированного математического обеспечения" - СМО-Проблема. Уже в то время на автоматизацию проектирования стали давать бюджетные деньги. Зам директора Бунаков был первой скрипкой в министерстве по этим делам. Получили финансирование на все отделение, примерно 10 процентов от институтского плана. Это немало. Поэтому и обещать пришлось много: внедрить систему на 40 (!?) заводах. Причем немедленно, в этой же пятилетке.
  
   Впечатляющий размах работы вызывал наибольшие сомнения, как водится, в своем отечестве, среди коллег по институту. После одного из обсуждений на научно-техническом совете Рейнер горько заплакал, настолько обиделся на критику его любимого детища. Однако постепенно голоса сомнения перешли в подшучивание за глаза над "оторванным от жизни фантазером". В глаза же его дружески подбадривали: в общении Рейнер был всеобщим любимцем.
  
   Рейнер - зав отделом постановки задач.
   Другой отдел на основе постановок разрабатывал программы. Зав. отделом программист Юкелис - тридцатилетний, большой, массивный, классный боксер, штангист, каратист, веселый матерщинник - балагур насчет трахнуть и спустить ("лучшее влагалище - задница товарища"), вообще как бы широкой души человек ("слушай, Рейнер, жидовская морда"). Он же - высококвалифицированный специалист, трудоголик. Искренно верующий в идеи Рейнера, он много поработал на первом варианте системы.
   Не получилось. Отдел Юкелиса не смог в срок разработать и сдать первый вариант СМО-Проблемы. Причины доподлинно неизвестны. Вероятна самая простая - не учли сложности работы, возможностей техники и т.п. Работу выполнили частично, а сделанные программы получились долгоиграющими - медленно работающими. Причины опять остались неясными: слабая техника или плохое программирование (вина Юкелиса?) или слишком сложные алгоритмы (вина Рейнера?) или что еще. Перед верхами отчитался и формально закрыл план Бунаков: "Отрицательный результат - это тоже результат".
  
   Рейнер и Юкелис поссорились.
   Колесов спросил Юкелиса:
   - Юрий Исакович, как у вас с Рейнером, наладились отношения?
   - Учимся, умнеем, делаем выводы. Помирились.
   Рейнеру некуда было податься. Программная реализация - его больное место. Он не знал программирования и не пытался влезть в эту сферу.
   До начала работы по второму варианту обсуждали, не привлечь ли общепризнанного суперпрограммиста Овруцкого. Однако тот потребовал выдать ему подробное описание всех алгоритмов. Но Рейнер решил строить систему с учетом возможностей техники, в нужных случаях упрощая или огрубляя алгоритмы. Ему была нужна совместная с программистами работа методом постепенных приближений (итераций). Поэтому его устраивали Юкелис и его коллектив, освоившие первый вариант системы.
  
   А Колесов начал работу с крупной ошибки. Он решил проводить в своем отделении единую техническую политику. Принял волевое решение: делать все проекты только на базе данных ОКА, в том числе и СМО-Проблему. В техническом плане он не совершил ничего необычного. Система IMS - в то время самая распространенная в мире. Создана самой мощной компьютерной фирмой мира ИБМ. Институт кибернетики Глушкова адаптировал ее на русский язык под именем ОКА. В ЛЭМе ОКА активно использовалась. Тем самым он делал серьезную подвижку к единой технической политике института.
  
   Работа по новому варианту СМО-Проблемы только начиналась, поэтому его решение не могло сорвать разработку. Поговорив предварительно с Юкелисом, убедившись в нейтралитете Рейнера, он подписал приказ о переходе на систему ОКА. Знал, что Юкелис мог взорваться. Но у него преимущество нового начальника, имеющего право на волевое решение (карт-бланш). К Евдокимову обращались, но он промолчал. В итоге Юкелис подчинился.
  
   Пиррова победа: теперь у него возникли моральные обязательства перед Юкелисом, который через пару месяцев попросил помощи: не осилить весь объем работ. Моральный долг вынудил опять принимать волевые решения: передать часть работ в другие отделы, в том числе в те, с которыми он пришел.
   Рейнер порадовался:
   - Теперь отделение работает как единый коллектив.
  
   Впоследствии Овруцкий отметил:
   - Знаете, Валентин Иванович, все-таки лучше было бы делать СМО-Проблему на прежнем банке данных, это было бы проще и быстрее.
   Колесов не обиделся: во-первых, он знал, что тот уважал его право на технические решения, по поводу одного из них уважительно произнес:
   - А Валентин Иванович разбирается.
   (Редкий случай: еврей-суперпрограммист так отзывался о русском начальнике).
   Во-вторых, у него уже были поводы сомневаться в системе ОКА (IMS). Система мощная, но излишне усложненная, заводские работники в ней запутывались.
  
   Вторая ошибка - из-за собственной наивности. Сделал то, что вообще не стоило делать: поговорил с другими начальниками насчет внедрения СМО-Проблемы в их проектах.
   Зав Колпинским отделением проявил интерес. Обсудили, заспорили, как организовать совместную работу. Евдокимов разрешил споры быстро в своем обычном ключе: он включил Колпинское отделение в его 21 отделение. С сотней сотрудников. И как вскоре выяснилось, с провальными темами по двум крупным заводам - Ижорскому и ЛЭМЗу. При этом Евдокимов еще и отнял часть колпинских людей, заткнул ими другую очередную дыру. Колесов так обиделся и разволновался, что вышел на Невский, прошелся до Московского вокзала и обратно. Рейнер поспешил на помощь, сам занялся ЛЭМЗом, выделил своего завлаба на Ижорский завод.
  
   Бунаков, директор советско-болгарской фирмы, нанес визит в ЛЭМ. На банкете в ресторане Бунаков произносил тосты в честь присутствующих, с присущими ему блеском и изяществом:
   - Хочу пожелать Валентину Ивановичу успехов в его сложной миссии. Его отличают настойчивость и упорство, и если его правильно направить, он действует как танк, преодолевающий на своем пути все преграды...
   "Красиво уколол: если направить..."
   Следующий тост - о Евдокимове:
   - Продолжу сравнение, но с уточнением: если Валентин Иванович - это легкий танк, то Валерий Васильевич подобен мощному тяжелому танку, который сметает всё и вся на своем пути.
   На следующий день Евдокимов сказал Колесову:
   - Ну что ж, раз уж нас обозначили танками, давай так и действовать.
   Потом добавил:
   - Скоро поедем в министерство, подготовь материалы, что тебе там нужно.
  
   Утром прямо с поезда приехали на улицу Горького, однако Евдокимов пошел не вниз по Огарева, а в магазин, Колесову поручил купить колбасу и сыр, сам встал в очередь за водкой. В министерстве поговорили со своими кураторами, затем Евдокимов с загруженным дипломатом пошел по кабинетам. Колесов остался проталкивать свои темы в бюджетный план, потом слонялся по коридорам. Евдокимов с оживленным лицом выходил из одного кабинета и нырял в другой. На ходу бросил:
   - Собрать информацию, вот что самое главное.
   Колесов восхитился: человек до ЛЭМа не имел вообще никакого опыта работы...
  
   Рейнер Вячеслав Абрамович - сын еврея-интеллигента и донской казачки. Результат генетической смеси получился выдающимся. В описываемое время, в 1979 году ему исполнилось 50 лет.
   Главная черта Рейнера - талант. Быть талантом, вызывать всеобщее уважение - это сопровождало его всю жизнь. Школа с медалью, университет ЛГУ, гордое звание - математик. Преподаватель в вузе, он одним из первых освоил новейшие разделы математики - теорию вероятности, исследование операций. Затем вместе со Зверевым работал в оборонном НИИ, здесь он и Зверев защитили диссертации. Второй с помощью первого. Вместе пришли в ЛЭМ. Теперь Рейнер имел уже 12-летний опыт работы на заводах. Кое-кто по инерции еще считал его оторванным от реальной жизни фантазером - математиком. Но это было несправедливо. Общение с заводчанами не прошло даром: теперь Рейнер в совершенстве знал производственные ситуации, документооборот, методы управления - знал все до мелочей. На этой основе он строил свою систему управления, сам разрабатывал постановки задач и алгоритмы.
  
   Он научился доходчиво рассказывать заводчанам о своей системе, умело льстил им, говоря, что его система просто-напросто воспроизводит их практику управления, а он, мол, всего лишь закрепляет их методы в машине.
   Воздействие на окружающих было еще одной гранью его таланта: добрая улыбка, проникновенный мягкий баритон, обаятельная манера общения - все это на уровне экстрасенсов.
  
   Рейнер и женщины любили друг друга. Жена его - русская красавица, белокурая, изящная, две дочери. Через десять лет после женитьбы он повел беспутную жизнь. Уходил из семьи, сходился с женщинами, возвращался в семью. Временно закрепился с некоей Алкой, "кожа да кости" которой (по оценке приятелей) вызывали предположение об ее особых сексуальных способностях. Всему этому положила конец студентка - дипломантка, русская красавица: русая и в теле. Женитьба, дочка, дача... И инфаркт.
  
   Зверев скептически отметил:
   - Ведь Слава - это талант. А что нужно таланту? Подумать, поработать, перекинуться в шахматишки, картишки, посидеть в ресторане, выпить, покурить. А тут что же? Эта баба родила ему ребенка и заставила на даче картошку копать.
   Действительно, инфаркт приключился прямо на грядке, с лопатой в руках.
   Теперь Рейнер жил на квартире жены с ее матерью и своей любимой маленькой дочкой. Помогал деньгами дочерям - студенткам.
   Бунакову, вернувшемуся из Болгарии с новой женой, Рейнер сказал: "Лучше не будет".
  
   В молодости Рейнер выпивал по-русски: нечасто, но сильно. Как и положено русскому техническому интеллигенту. После инфаркта уменьшились дозы, но участие в застольях и выпивках сохранилось.
   День рождения отмечался широко и пышно: десяток друзей с женами, богатый стол с коньяком и цыплятами-табака. Друзья - Евдокимов (зам директора), Бункин (директор учебного института ЛИМТУ), Гурков (зав отделом, VIP-персона в ЛЭМе), Константинов (зам Колесова), доцент ЛЭТИ (давний личный друг)...Была жена Зверева с сыном - аспирантом. Не было Юкелиса - нестыковка семей.
   Обустроить стол помогала жена Константинова - икра и прочие деликатесы из обкома.
   Теперь Колесов тоже побывал там.
   Под шумным руководством тамады Гуркова застолья проходили бурно и весело. Друзья Рейнера сближались между собой.
  
   Евдокимов получил четырехкомнатную квартиру в центре города: как номенклатурный работник и многодетный отец - к имеющейся дочери добавились две девочки-близняшки. Собрал на застолье всю приближенную к нему верхушку института. Рейнер с мечтательной улыбкой сказал в тосте:
   - У нас в институте до сих пор были две системы, и вот, наконец, появился человек, который взялся объединить их.
   Это о Колесове, не называя по имени. Нильва тоже улыбался, но молча.
  
   Формула "Ребята, давайте жить дружно" исправно поддерживалась Рейнером: "Я не люблю ругаться". В редких случаях он все-таки ругался - но с подчиненными, с людьми, на которых он ставил крест как на специалистах. В двух случаях жертвами оказались женщины, пораженные, как они говорили, внезапной жестокостью его. По сути дела он был прав, хотя мог бы и не ожесточаться.
  
   Колесов никогда не говорил с ним на тему о еврействе. Похоже, у Славы сложилась определенная жизненная позиция - принимать все как есть. Не обижаться на ограничения для евреев - на прием на работу, на продвижение по должностям. А значит, не претендовать на номенклатурные места - зам директора и выше. Он принимал как должное то, что руководителем его заветной темы СМО-Проблема назначается то предыдущий зав отделением, то сам директор (в ожидании наметившегося успеха), а сам он оказывался одним из пяти заместителей.
  
   Писать диссертации для начальства - также входило в принимаемые им нормы жизни. Так было с диссертацией для директора Беднякова. Теперь он и Евдокимов писали совместную книгу на базе СМО-Проблемы, работали по выходным. Докторскую диссертацию для Евдокимова делали с опережением докторской для Рейнера.
  
   В отличие от многих интеллигентов он не жаловался на беспорядки в стране, просто не обсуждал их. В молодости вместе с товарищами ездил на похороны Сталина. В партию не вступал, ни в каких общественных комиссиях, проверках не участвовал, и это считалось естественным для погруженного в науку и вроде бы непрактичного в житейских делах человека. Это была нарочитая поза. Маска, которая приросла, и которая способствовала любовному отношению к нему.
  
   На технических совещаниях у Рейнера и Юкелиса Колесов видел, как подробно и дотошно разбирались все элементы системы. Иногда возникало подозрение, а не утонут ли в мелочах: к разработке привлекались еще всего лишь два-три специалиста. Остальная команда воплощала замысел чисто технически. "Может быть, так и надо в сложных проектах, вспомни ракету".
   Постепенно он забыл о своем первоначальном намерении - не влезать в дела Рейнера и Юкелиса. Заразительный азарт работы, энтузиазм Рейнера втягивали его в общий интерес. А вдруг получится? Все-таки новое слово в науке...
   Разобравшись в системе, выступал с докладами о ней на конференциях.
  
   Проект Рейнера - это следящая система управления с обратной связью (говоря по научному: кибернетическая модель саморегуляции с контуром обратной связи). То есть то, что реализовано также в системах управления ракетами. Критерии похожи: для ракет - вероятность попадания в цель, для завода Рейнер ввел свой критерий: вероятность выполнения плана, понятный и близкий заводским работникам: "план это закон". План составляется с учетом возможных сбоев: отказов станков, брака деталей, непоставки материалов и т.п. Рассчитываются запасы деталей и материалов с целью исключить задержки производства. Решается также известная задача выбора порций плана - так, чтобы не слишком часто переналаживать станки под разные детали, но и не создавать излишних запасов (излюбленная задача экономистов и математиков - выбор оптимального размера партий).
  
   В принципе похожие задачи решаются и в домашнем хозяйстве: сколько купить продуктов, так, чтобы и денег хватило, и по магазинам пореже ходить, сколько покупать про запас, как и где хранить, не приобрести ли еще один холодильник, сколько намолоть фарша, чтобы лишний раз не возиться с мясорубкой (переналадка станка) и т.п.
  
   Колесов помнил свои попытки применить статистические модели в проекте крылатых ракет: с их помощью решать - делать ли предстартовый контроль. Призадумался: слишком мало событий для таких моделей, получится гадание на кофейной гуще. Призадумался и здесь, похожая картина, но вникать не стал...
  
   Молоденький зам директора Ташкентского института уговорил Рейнера и Колесова поучить их кадры. Вдвоем они провели неделю в летнем Ташкенте. Пока один читал лекцию, другой спасался от изнурительной жары в городском парке и пруду. В их распоряжении легковая машина. Жили в оазисе: гостинице командующего военным округом, в орошаемом парке. А кругом ужас - вся земля в трещинах. Выезжали в горный пансионат. Уже в автобусе женщина стала "клеить" Рейнера. Вечером она вытащила его на природу, что и как - неизвестно, темно было. Впрочем, Рейнера больше увлек преферанс, играли до утра. На прощанье директор-узбек заверил их в том, что он уважает СМО-Проблему, а другие системы не уважает. На том контакты и завершились.
   - Нет, Слава, наш питерский климат лучше: летом буйная зелень, зимой очистка от заразы.
  
   Еще одну неделю они вдвоем провели в Баку, на заводах нефтяного машиностроения. В уличных кафе Рейнер удивлялся:
   - Ты видишь? Они же только чай пьют, сами заваривают, сахар на столе стоит. Молодежи много. У нас такое, без водки, невозможно...
  
   В Суздаль поехали втроем - Рейнер, Юкелис и Колесов - рассказывать о СМО-Проблеме на конференции. Были на ее открытии. Потом пренебрегли - прогулки по городу, по его храмам, застолья с медовухой и прочим. Здесь был Шкурба, ближайший сподвижник Глушкова, с которым Рейнер был в дружбе на почве общей вражды математиков против экономистов. Шкурба пел украинские песни, а Колесов, хорошо их знавший по Полтаве, подпевал. Рейнер путешествовал по трапезным и нашел-таки свою старую знакомую по прежним заездам - молодуху-повариху. Теперь за столом были она, ее подруги и их местные друзья. Юкелис оскорбился: друзья оказались сотрудниками КГБ, пили вместе с ними и больше их.
   На новоязе говорят: "Оттянулись".
  
   Семинары, конференции, статьи, книга, математическая начинка уникальной системы - все это еще до окончания проекта сделало Рейнера известным, популярным человеком в научной среде.
  
   Талант вправе капризничать. Рейнер воспользовался этим правом в истории с Ленинградским металлическим заводом (ЛМЗ). Он оформил договор с этим заводом еще до Колесова, в техническое задание "забил" необычную вещь: передачу заказчику СМО-Проблемы в чистом виде. И только. Правда, цена договора была намного меньше обычной. Вероятно, Рейнер сумел увлечь заводчан уникальной системой, обаял начальника вычислительного центра. Завлаб от Рейнера изредка ездил на завод и рассказывал о СМО-Проблеме.
   Теперь начальник ВЦ Хаханов возмущался, требовал срочно разработать подсистему технической подготовки производства, которой не было ни в СМО-Проблеме, ни в договоре. Колесов впервые услышал, чтобы Рейнер так громко и долго орал, начальник ВЦ отвечал тем же. Очевидно, перебранка шла в русле прежних приятельских отношений, однако положение становилось тупиковым.
   Ответственность переходила на Колесова. Ему заранее были известны ответы и советы Кезлинга и Евдокимова. Отказаться от работы с ЛМЗ невозможно. Тема включена в планы двух министерств, обком партии всегда будет на стороне завода, одного из крупнейших в городе.
   "Заказчик всегда прав!"- торжествующе восклицал Евдокимов, приучая руководителей заказов самим выпутываться из трудных положений. Колесов передал проект в отдел Анисимова. Рейнер этой темой больше не занимался.
  
   Первое внедрение СМО-Проблемы планировалось провести на заводе "Волна". Директор Большаков - с родственными связями в обкоме партии, впоследствии известная фигура в стране, одно время был заместителем премьер-министра. Рейнер наладил прекрасные отношения как с ним, так и с главным инженером, начальниками цехов и служб. Здесь пока не ожидалось трудностей. Однако на третьем году работы Рейнер пришел с завода ужасно расстроенный. Начальники цехов в доверительной беседе (без директора) обрушили на него свои жалобы: двойная бухгалтерия по тарифам и нормативам, искусственная выводиловка зарплаты, "подснежники" и т.д. и т.п. И что в таких условиях им не поможет никакая, пусть даже самая совершенная автоматизированная система.
   - Им ничего не надо, все бесполезно, - повторял в отчаянии Рейнер.
   Колесов промолчал. Больше об этом не говорили, через некоторое время Рейнер восстановился, все пошло по-прежнему. 67
  
   Работа по СМО-Проблеме шла успешно. Колесов, Рейнер и Юкелис работали дружно и весело.
   - Юра у нас патриот, - ласково сказал Рейнер, - хочет сделать полезную для страны систему.
   Сам же Юкелис как-то прилюдно сурово заявил:
   - Без Колесова не было бы СМО-Проблемы.
  
   Трехлетняя работа по СМО-Проблеме завершилась в сентябре 1980 года. В ЛЭМе была продемонстрирован сквозной прогон всего программного комплекса на контрольном примере, имитирующем заводскую информацию. Несомненный успех. Прежнее недоверие сменилось поздравлениями коллег по работе. Директор издал приказ по институту о назначении научного руководителя темы - эту роль взял на себя сам директор - а также пяти заместителей: два заместителя директора плюс Колесов, Рейнер и Юкелис.
   Такова селяви.
   В этом же месяце СМО-Проблема была успешно сдана в централизованный фонд программ: для распространения по всей стране.
   Имело место как бы даже некоторое ликование.
  
   В это же время в институт поступила разнарядка на награждение орденами по итогам пятилетки. На отделение Колесова пришелся один орден. Он уже было привычно потянулся просматривать список и вдруг сообразил: самая подходящая кандидатура по всем параметрам - и по анкетным и по ситуации - это он сам. Сказал об этом своему заместителю Константинову, тот прошел к руководству, решение было положительным. Написал сам на себя характеристику, Константинов оформил документы, через полгода он получил орден Дружбы народов.
  
   Советский директор
  
   Кезлинг стал директором ЛЭМа в 1973 году. Он уже имел опыт работы по автоматизированным системам, был главным инженером НИИ, ранее там же работал секретарем парткома. Он русский, фамилия досталась от далеких шведских предков.
   Прежде Колесов не имел непосредственных контактов с директором. Настораживала его сверхосторожность, обход острых углов, уклонение от решительных действий. В начале войны Кезлинг пошел добровольцем на фронт. Ему было 16 лет, в военкомате прибавил годы. Разведчик Кезлинг взял 23 языка. Было подано представление на звание Героя Советского Союза, не прошло - из-за фамилии. Для Колесова хватило бы и одного языка для того, чтобы искренно уважать его. Ведь его отец тоже был разведчиком. Как-то на день Победы на стенде появилась военная фотография Кезлинга: расстегнутый ворот гимнастерки, лихой взгляд. Долго всматривался: какой поразительный контраст, совсем другой человек.
  
   Внешне он отнюдь не человек в футляре: непринужденно общается с людьми, добродушно подшучивает. Его разносы на институтских совещаниях беззлобны и неуничижительны, поэтому присутствующие покорно и спокойно выслушивали подчас затягивавшиеся назидания. Общаясь более близко во все последующие годы, стал уважать его. Непростой человек, по-русски мудрый, с большим жизненным опытом. Многое перенял от него.
  
   У Кезлинга выработанная позиция к конфликтам внутри института. Это Колесов понял из своей попытки навести порядок на вычислительном центре. Как-то он поплакался на одном из заводов, что машины у них на ВЦ часто ломаются.
   - Нет, - ответили ему, - там, где технари хорошие, там и машины нормально работают.
  
   Тогда он пошел вечером на ВЦ. Убедился: все плохо. Машина зависла, программистка сообщила девице-оператору. Та не нашла сходу инженера и более его не искала. Инженер появился откуда-то через полчаса. Все это время программистка тоже не волновалась, хотя из ее драгоценных двух часов пропал уже час. Набралось несколько подобных примеров. Вечерами на ВЦ нет начальства. Колесов завелся на "борьбу". Понял, что руководство ВЦ не может справиться с народом (коллективом). Пошел к Кезлингу:
   - Начальник ВЦ - прекрасный человек, но он научный работник, а там глоточник нужен, начальник цеха. Лозинский - хороший интеллигентный человек, но нет же жесткого контроля.
   - Не всегда, значит, нужен интеллигент. (помолчав) Может, ты возьмешься?
   Колесов оторопел:
   - Я тоже научный работник.
  
   ВЦ ответило письмом коллектива в дирекцию, партком и профком: Колесов, мол, ведет разнузданную клеветническую кампанию против здорового коллектива ВЦ, отдающего все силы и т.д. Старый приятель Иваненко, бывший начальник ВЦ, теперь работающий пенсионер, узнавался безошибочно по стилю резать правду - матку.
   Кезлинг долго оттягивал, на совещании пригрозил:
   - Вот вернусь из командировки, разберусь. Всем дам по головам. Мышиная возня.
   И Колесов отступился. Вспомнил вторую часть мудрой молитвы: "Господи, дай мне терпения перенести то, что я не могу изменить". Люди есть люди. Вот ведь и его программисты не пишут в машинный журнал о потерях времени, боятся ссориться. А Кезлинг, интуитивно чувствуя проблему неопределенности, отказался разбираться в "этой мышиной возне".
  
   Кезлинг преподал еще один урок в своем стиле. Колесов и начальник секретного отдела Марат ссорились. Марат грубил - по праву военного отставника. Колесов тоже - по праву шестидесятника и борца с наследием прошлых времен. Пошел к Кезлингу: уймите, срывает работу да еще и хамит. Не отрываясь от бумаг, тот буркнул:
   - Кто из вас двоих должен быть умнее?
   Колесова мгновенно озарило: "Растак и разэтак, ежу понятно, а мне еще с младых лет - я зав отделением, кандидат наук, а он...".
   Он тут же побежал к грубияну, повинился перед ним, и они подружились.
  
   До ЛЭМа Кезлинг был одно время секретарем парткома НИИ технологии судостроения. На семинарах встречался с другими секретарями, в том числе с Романовым, секретарем парткома судостроительного завода имени Жданова. На одном из мероприятий секретари были с женами. В перерыве встретились две пары.
   - Григорий Васильевич, познакомься с моей женой, - сказал Кезлинг.
   ­- Катя, - радостно воскликнул Романов, - сколько лет, сколько зим!
   Они учились вместе в сельской школе.
   Позднее Романов, уже став первым секретарем обкома, проводил совещание в институте Кезлинга. После банкета спросил:
   - Это кто же у тебя так хорошо готовит.
   Кезлинг назвал фамилию повара. На другой день приехал инструктор обкома, договорился с поваром о переходе на работу в обком.
  
   Повар стал важным свидетелем события мирового значения: свадьбы дочери Романова. Он свидетельствует, что никакого сервиза из Эрмитажа на свадьбе не было. Свадьбу справляли на даче в Осиновой роще, гостей было немного, в основном родственники. Почему мирового значения? Потому что эта утка, сфабрикованная скорее всего в ЦРУ, позволила оттеснить Романова в конкурентной борьбе за высший пост в государстве.
  
   Кезлинг член обкома партии. Однажды он попросил Колесова отвезти в обком, в Смольный, некие документы, отбивающие претензии очередной проверяющей комиссии, и передать их такому-то инструктору.
   - Надо помогать нашим, - с улыбкой сказал инструктор.
   Фраза запомнилась: значит, бывают и не наши. Впоследствии Пальмский работал вместе с этим инструктором в налоговой инспекции: "очень хороший человек".
  
   Колесов подзабыл давнее предупреждение директора Павлова: "вам нужна революция". На новом посту его опять туда потянуло.
   Вообще-то он просто хотел порядка, такого, как в передовых институтах: минском и казанском. Там проводилась единая техническая политика: единые для всех разработчиков языки программирования, банки данных, средства проектирования. Там было такое руководство...
  
   В ЛЭМе каждый отдел работал как хотел, варился в собственном соку. Действовала оброчная система, возникал замкнутый круг. Руководство института не могло вмешаться в дела отдела: зав отделом сразу же списал бы на это срыв плана. Конечно, изредка можно пойти на волевые решения, но по важным вопросам и часто - нельзя. Демократия не позволяла: посыпятся жалобы, сформируется мнение: "волевой руководитель" не умеет работать с кадрами, в коллективе нездоровая обстановка. Оживятся соперники - свято место не бывает пусто.
   Такая система позволяет работать хорошо или плохо - по выбору начальника отдела. Если какой-нибудь начальник отдела не умеет или не хочет работать, то его можно прогнать, но, во-первых, он два-три года исправно получал свою зарплату, а во-вторых, план все равно надо выполнять.
  
   В такой ситуации на "острие атаки" выходит Дуся (так называли Евдокимова его недоброжелатели) в своей главной роли - чистильщика дерьма (ассенизатора). Работает с заказчиком (подменяет провалившегося начальника), пробивает в министерстве корректировку плана. Затем устраивает чехарду в институте: переставляет людей из хороших отделов в плохие. Тут-то и вылезает наружу изъян системы, отсутствие единой технической политики: людей надо переучивать на другие средства проектирования. Проще говоря, это то же самое, как если бы водителя кобылы посадили на автомашину, а шофера на кобылу, задачи у них общие - ездить. Переучить и вперед! Но - нет времени, возникают суматоха, беспорядок, кутерьма.
  
   Конечно, большинство начальников старались работать хорошо, но знали, что при сбоях надо вовремя забить тревогу: вовремя выйти с корректировками плана, пока министерство их принимает. По правилам игры нужно письмо от заказчика со ссылкой на объективные причины: компьютер сломался, авария на производстве, стихийные бедствия - циклон, антициклон, буря, вплоть до землетрясения. В редких случаях можно без письма - под клятвенные заверения Дуси, что это, мол, в последний раз (министерство тоже под богом ходит).
  
   Показательна история с зав отделением Пономаревым. Один из его отделов завалил работу для типографии "Печатный двор". План скорректировали, Пономарев стал лично руководить этой темой.
   Как обычно в таких случаях руководство института помогало штурмовать: выделяло дополнительное машинное время, деньги на усиленные (аккордные) работы. Не помогло. На очередном диспетчерском совещании отчаявшийся Пономарев заявил:
   - План не выполнить.
   - Что? Что? - насторожился Кезлинг.
   - Надо пойти на невыполнение плана. И наказать виновных.
   Вторая часть фразы была неинтересна Кезлингу. Колесов, к тому времени поднаторевший в сценах из диспетчерских спектаклей, тоже заинтересовался. Может быть, открывается какая-то новая страница в системе, какой-то другой уровень работы, типа "жить по правде", снимаются устаревшие табу?
  
   Ничего такого не произошло. Кроме того, что Кезлинг снял Пономарева с должности заведующего отделением, а остатки его отделения с проваленной темой передал Пальмскому. Друзья Пономарева - Евдокимов и Пальмский - приказ согласовали (завизировали).
  
   Пономарев стал зав отделом, потерял надбавку к окладу. У него механизм вымещения сработал на друга Леню Пальмского. Перестал с ним общаться. Жена Пономарева, дочь номенклатурного начальника, усмотрела угрозу дальнейшей карьере мужа.
   Жизнь сурова, и мудрый Леня попал в трудное положение. Пономарев и бывший секретарь парткома Киселев написали на него жалобу в КГБ с обвинениями в каких-то даже антисоветских деяниях.
   Пальмский обиделся. На семейных встречах Колесов утешал его:
   - Леня, я тоже пострадал, теперь каждые праздники выслушиваю от тебя эту историю.
  
   Я не начальник, я только учусь
  
   Конечно, Пономарев нарушил правила, хорошо усвоенные другими. Надо уметь вести себя на диспетчерских совещаниях. В начале очередного квартала Колесов трагическим голосом говорил о тяжелом (иногда - о чрезвычайно тяжелом) положении в своем отделении, о настрое на напряженную работу - все сделать для безусловного выполнения плана. Последнее Кезлинг просил занести в протокол.
   Дальше говорил, что может потребоваться помощь от руководства - дополнительное машинное время и т.п., но здесь нельзя переусердствовать - ставить перед начальством невыполнимые задачи, поэтому добавлял, что пока справляемся своими силами.
   Первую половину квартала положение оставалось тяжелым, но понемногу улучшалось. Во вторую половину он докладывал о преодолении отставания: план будет выполнен. Это тоже шло в протокол. Вообще об успехах - поменьше слов. Иначе рискуешь своих людей отдать или получить завальную тему от соседей.
  
   Внутри отделения он действовал по тем же правилам: его задача - собирать еженедельно зав отделами и спрашивать, будет ли план выполнен и получать в ответ только "да". В сомнительных случаях потребовать от них самим найти выход, чтобы в следующий раз все-таки отвечали только "да".
  
   Параллельно с руководством отделением Колесов занимался тем, ради чего он пришел сюда. Получил бюджетные деньги на свои средства автоматизации. Нарисовал перспективу последующих работ: создание системы автоматизированного проектирования автоматизированных систем управления - САПР АСУ.
   Это броское название он забросил одним из первых. Как это обычно и бывает, претенциозное объединение понятий из двух разных областей - конструкторско-технологической и экономической - действовало завораживающе, рисовало новые горизонты науки.
  
   Он нарисовал плакаты, дал краткое описание, бойко выступал.
   "Хорошо, когда кто врет весело и складно".
   Внутри института отношение к его амбициям было лояльным (или безразличным) по очень простой причине: в его проекте объединялись две уже заявленные в институте системы: СМО-Проблема и СМО-Запрос плюс его собственные разработки на базе уже витавших в науке идей по метасистеме (информации об информации). Поэтому угроза громких нападок сразу же снималась. Теперь Кезлинг выставлял его на все встречи с начальством и гостями: у нас, мол, тоже есть свой флаг, своя "новинка".
  
   - Валя, - попросил его Евдокимов, - моя жена Люда поступила в аспирантуру, помоги ей с диссертацией.
   Выяснилось, что пока у Люды нет никаких наметок насчет темы. Колесов предложил бродившие у него в голове идеи об актуализации данных. Сначала Люда вообще ничего не понимала. Он терпеливо повторил десяток раз, придумал названия исследуемых проблем: пороги актуализации, временная или натуральная актуализация, их зависимость от требуемой точности расчетов, алгоритмы перехода по уровням актуализации.
   В основе проблемы лежала простая мысль: при переходе с уровня управления от цеха до министерства уменьшаются требования к точности расчетов, поэтому можно упрощать пересчеты нормативов. Люда наконец-то поняла суть темы, но для диссертации требовалось облечь ее в наукообразную, математическую форму.
   Когда Евдокимов попросил сделать и это, Колесов промолчал. "Не могу же я нарушать традиции, - размышлял он, - такие вещи обычно делают евреи для русских, а тут получается наоборот".
   Обратился к Жене Айзенбергу: помоги начальству. Женя растерялся, изобразил старание что-то сделать. Очевидно, Евдокимов намек понял, договорился со своим другом по Инжэкону доктором, профессором Львовым. Люда успешно защитилась. На банкет Колесова не пригласили, вероятно, к тому времени забыли о нем.
  
   К моменту его прихода в отделение оставалась незанятой должность заместителя директора по научной работе, с которой Бунаков уехал в Болгарию. Обычно временное исполнение этой должности возлагалось на зав отделением 21, то есть, теперь на Колесова. Кезлинг подписал соответствующий приказ, он воспринял это спокойно: во-первых, хоть и временная, но надбавка к окладу, а во-вторых, он не влезал в хлопоты по вычислительному центру, отделу научно-технической информации и другие. Евдокимов, ставший первым замом, уже привык сам ими заниматься.
  
   Кезлинг и Евдокимов решили назначить его на эту должность постоянно, что стало для него полной неожиданностью. Очевидно, его деятельность оценили как бурную. Для него это означало переход в другое качество - в номенклатуру. Кандидат на эту должность согласовывается с обкомом партии и назначается приказом министра. Далее - другая жизнь: квартира, государственная дача, спецмагазин, спецполиклиника, спецсанаторий, персональная пенсия.
  
   Однако номер не прошел. Отказал начальник главка в министерстве. Причем поделом, по справедливости: не балуй.
   А дело было вот какое: когда-то Бунаков обидел Колесова. Который затаил в душе хамство. А тут вдруг подвернулось. По слогану Юкелиса: "задница подставлена, осталось воткнуть".
   После отъезда Бунакова в Болгарию Колесов изменил своему правилу - не высовываться. Велик был соблазн, хотелось вытворять. Он написал кляузу в Комитет народного контроля страны: огромные деньги по СМО-Проблеме съедены, работа сорвана, внедрения на заводах нет, а главного виновника отправили на повышение. Последнее означало упрек министерству.
   Как он и ожидал, результатов не было, министерство как-то отписалось, а Комитет народного контроля открыл охоту за ведьмами только в следующей пятилетке. В институте никакого шума не было. Но начальник главка фамилию доносчика запомнил.
   - Я же знал, что нарушаю правила, - сказал Колесов Кезлингу, - но не мог отказаться от удовольствия. К тому же я не предполагал выходить на такие должности.
   Полгода он временно исполнял должность зам директора. Затем на эту должность назначили человека со стороны - Лозинского. Колесов почему-то обиделся.
  
   Очевидно, эта обида сказалась через два года, когда генеральный директор объединения (фактически тоже института) Ленсистемотехника предложил ему перейти к нему на должность его заместителя. Благородная задача - автоматизировать управление родным городом.
   Директор Ленсистемотехники представил его первому заместителю председателя исполкома Ленинграда. Огромный кабинет Мариинского дворца, краткая беседа, согласие.
  
   Кезлинг мягко отговаривал, а Колесов полагал, что имеет моральное право. Переход сорвался из-за КГБ. К тому времени у него кончился срок действия допуска к секретным делам, не возобновлял, поскольку не требовалось. КГБ допуска не дал, объяснений в его системе не дают. Это было удивительно: раньше он имел высшие формы допуска: совершенно секретно особой важности.
   Один слушок докатился: что-то насчет автомашин. Все верно, справедливо, признал он: да, я ими спекулировал. Год назад подошла его очередь на "Жигули". На запись в очередь затянули приятели, На машину не было ни денег, ни желания.
   - Ну ладно, - говорил он приятелям, - просто постою вместе с вами в Апраксином дворе, на свежем воздухе.
   Машину купил муж тети Нины - на имя Колесова. Вскоре муж умер, машину продали с небольшой наценкой, процентов десять.
  
   Потом Евдокимов попросил Колесова помочь ему купить "тачку" через институт. По действующим правилам - дефицит предоставляется или по очереди, или лучшим людям. Евдокимов свое право уже использовал, его первая "тачка" оказалась неудачной. Колесов подал заявление в профком, вопрос решили мгновенно. Какое-то время Евдокимов ездил по доверенности, затем оформил продажу на свое имя. Так что да, спекулировал.
   Впоследствии это могла хорошо звучать: "Меня преследовал КГБ".
   Через год КГБ дал допуск, но место уже было занято. Вот так он не попал в номенклатуру. Не судьба. (Анекдот от Никулина: "Из двух городов навстречу друг другу по одной колее вышли два поезда. И не встретились. Вопрос: почему? Ответ: не судьба.")
  
   Глядя на зам директора Лозинского, Колесов думал: "Повезло мне, что не попал на эту должность. Непременно влез бы в конфликты, пытаясь сочетать науку и рутину".
   Лозинский - приятнейший интеллигент, энциклопедист, занимается выставками, планами и отчетами по НИРам, наблюдает за ВЦ, отделами научно-технической информации, множительной техники, выполняет разовые поручения директора. Он органически неспособен на конфликты. Даже создал классику: "Ваши предложения?" Это выражение появлялось всякий раз в конце чьей-либо взволнованной речи о неких непреодолимых трудностях. Собеседник недоуменно замолкал:
   - Меня не поняли?
   Продолжает еще горячее о своих бедах.
   - Я согласен с вами, - прерывает Лозинский, - но все-таки какие ваши предложения?
   Колесову это так понравилось, что он взял эту фразу на вооружение.
  
   У него работал хороший заместитель - Константинов, освободивший его от хозяйственных дел. Раньше он был замом у Рейнера, перешел по взаимному согласию и с надбавкой к окладу.
   Константинов никогда не был военным, но действует с решительностью и напором отставника. До ЛЭМа он работал конструктором, секретарем парткома небольшого завода, сюда пришел на чисто организационную работу:
   - Я вашей науки не знаю и не собираюсь в нее вникать. Я хозяйственник.
   Зато эти вопросы он решает с бульдожьей хваткой, не теряя при этом чувство юмора. Любимая формула: "я начальник - ты дурак, ты начальник - я дурак". Его мужицкий ум придерживается простонародных суждений и оценок, у Колесова с ним не возникало расхождений, они быстро нашли общий язык. Общность мышленитета - полагаться на здравый смысл.
   Константинов, работавший в отделении еще при Бунакове, отметил:
   - У тебя, Валя, такой же стиль работы, как у Бунакова. Очень много общего.
   Руководящее положение приучило его к лапидарным формулировкам. Сотрудники спрашивают:
   - А где Валентин Иванович? Что-то его не видно, он не болен?
   - Он не болеет, - кратко ответствует Константинов.
   "Интересно, - подумал Колесов, - а ведь действительно, за всю жизнь всего четыре бюллетеня".
   В неприятных хлопотах - отправить сотрудников на стройку, на прополку и т.п. - Константинов был суров. Получалось по формуле: два следователя - один добрый, другой злой.
  
   Как-то Юкелис попросил помощи: подключить Константинова к организации перевозки мебели (у него не было помощника по хозвопросам). Колесов поручил. Через час звонит обиженный Юкелис:
   - Валя, что-то я не понял: только что Константинов поручил мне организовать перевозку мебели и завтра доложить о выполнении.
   Случай стал классикой, а он больше не вмешивался: блюдет мой зам порядок, ну и пусть.
  
   Константинов не бегал за работой, но свои обязанности и поручения начальства выполнял четко, напористо. Колесов посадил его в своем кабинете - легче переводить стрелку. Зам мог часами сидеть молча - все дела сделаны, получил задание - энергично включился. Здесь же сидела секретарша, нанятая Константиновым, - пожилая женщина, тихая, исполнительная и с легким приветом. Последнее проявлялось по мелочам, например, однажды она наотрез отказалась идти на выставку голографии. Почему-то она была членом партии.
  
   Прежняя партийная работа не испортила Константинова, очевидно, спасло чувство юмора. Они беседовали на любые темы свободно и раскованно. Встречались семьями на праздники. Его жена - инструктор обкома партии. Ее знает первый секретарь Романов, случайно встретив ее с мужем в Москве, на Красной площади, остановил свою машину, поговорил.
  
   Жена - вторая, с первой он развелся, она скончалась. Взрослый сын - предмет беспокойства Константинова - неустроен, живет кое-как.
   - Неудобства возникают, - говорит Константинов о разводах, - разные родственники, сложно общаться.
  
   Вместе с зам директора Лозинским он создал еще одну институтскую классику. Когда сообщили о смерти Брежнева, все сотрудники продолжали трудиться, как будто ничего не случилось. Колесов был на заводе, Константинов не знает, что делать, томится. Заглянул к начальству - Лозинскому:
   - Николай Николаевич! Вот сообщили: Брежнев умер. Какие будут указания?
   Лозинский поднял голову от бумаг, секунду подумал:
   - Скорбеть!
  
   Какое-то время в руководстве обсуждался возможный перевод к Колесову отдела Нильвы, вероятно, по инициативе Евдокимова. Для него было бы удобно - два его источника для докторской в одном месте, в соавторстве с Нильвой издана книга. Плюс единая техническая политика.
   В отделе Нильвы создали свою систему СМО-Запрос. Редкий случай: во главе отдела беспартийный еврей, в основном чистый организатор, а главный технический идеолог - русская Смирнова Инна Ивановна, создательница запросно-ориентированной системы. В командировки они ездили вместе. Ходили слухи об их интимной связи, даже приписывали Нильве отцовство ребенка Смирновой.
  
   Насчет передачи отдела Кезлинг долго отмалчивался.
   - Как с вопросом по Нильве? - спросил его Колесов, - я не настаиваю, но хотелось бы знать...
   - У меня на прежнем месте в институте довели отделение до 600 человек, оно стало неуправляемым.
   Колесов промолчал - с Нильвой у него стало бы 330 человек вместо 300.
   - И вообще должна быть конкуренция, - продолжил Кезлинг, - пусть будут три направления: СМО-Проблема, СМО-Запрос и типовые проектные решения.
   Отдел Нильвы включили в состав другого отделения, которое полностью перешло на СМО-Запрос. 69
  
   После перехода на систему ОКА Колесов уговорил Рейнера и Юкелиса подогнать структуру базы данных под структуру Нильвы, сам нарисовал технические решения. Теперь стало возможным пользоваться важнейшей частью системы СМО-Запрос - программой разузлования состава изделий. Колесов подстраховался.
  
   Идею сочетания двух принципов проектирования - вырезания (генерации) и привязки (адаптации) - он отобразил в своей "новации" - САПР АСУ. Рейнер и Евдокимов поместили в своей книге общую схему этой системы, разумеется, со ссылкой на автора.
   Когда министерский куратор Кузнецов - ядовитый умник, на каждом подведении итогов работы талантливо доказывавший специалистам ЛЭМа их серость и отсталость, спросил Колесова:
   -Ну как у вас идет СМО-Проблема?
   - Нормально, постепенно переходит в САПР АСУ.
   - Постепенно переходит? Не так ли: из кустов раздавался девичий визг, постепенно переходящий в женский...
  
   Нильва взорвал ЛЭМ летом 1979 года.
   Утром Кезлинг просматривал документы, среди них - запечатанное письмо от Нильвы. Кезлинг вскрыл, прочитал и, как он сам рассказывал, подскочил (чуть не упал со стула) - Нильва просил выдать необходимые документы в связи с отъездом в Израиль. Зав отделом - изменник, враг!
   Колесов оказался у Кезлинга через час после этого, услышал от бывшего разведчика:
   - Я с такими людьми разговариваю только через дуло автомата.
  
   По существующему порядку руководство института должно было ответить за Нильву.
   К этому времени Колесов уже был знаком со всемирной "Декларацией прав человека", подписанной также и Советским Союзом. Поэтому к поступку Нильвы отнесся спокойно.
  
   Нильву немедленно отстранили от должности зав отделом. Колесов взял его к себе инженером на 120 рублей (на большее не разрешили). Спросил:
   - А что у тебя с секретным допуском?
   - Он у меня неактивный.
   - Пять лет прошло?
   - Нет.
   - Саша, ты что - дурак? - вырвалось у Колесова, - ты с кем связался? С системой? На что ты надеешься?
   - А у меня нет выхода. Я не смог спасти жену - вылечить за границей. Теперь сын - теряет зрение.
   Жена его недавно умерла.
  
   Взрывная волна покатилась.
   Евдокимов попросил подойти, начал так:
   - Я вчера был в ЦК.
   - В ЦК? В ЦК КПСС? Ну да, шел мимо, решил зайти.
   - Разговаривал там с... (назвал фамилии). Просил подыскать мне работу. Рассказал о всей той обстановке, которая у нас творится.
   - Это типа о слухах, в которые не могу не верить, потому что сам их распускаю. А не зря ли ты все это затеваешь, Валера.
   - Я это сделал после того, как мне в нашем горкоме и райкоме сказали, чтобы я подыскивал себе работу, так как не сработался с директором.
   Колесов посерьезнел: кампания разворачивается...
   - Из ЦК позвонили в наш обком, - продолжал Евдокимов, - сказали, что они делают колоссальную глупость. Позвонили также нашему министру. В министерстве Кезлинга страшно не любят. Руднев, министр, его дураком называет. Зам министра при упоминании о нем из себя выходит. На следующей неделе в институте будет работать комиссия, приедет начальник главка, возможно, будет зам министра.
   - Да, начнется заваруха. Я думаю, Кезлинг не предполагал выпустить всех джинов из бутылок.
   - Ну что же, получит то, что хотел. Валя, будут беседовать, очевидно, с руководителями отделений, в первую очередь, ведущих, как твое. Надо быть готовым.
   - Да я готов, - поддакнул из вежливости, - на совещаниях уже сидеть тошно, мелкая дерготня то в одну, то в другую сторону.
   "Слаб человек, сейчас пожалел Евдокимова, потом пожалею о сказанном".
   - А что тебе вешают? Нильву?
   - Да, первое - это Нильва. Кезлинг говорит, что Нильва собрал для заграницы все сведения о нашей оборонке. Меня, соответственно, обвиняют в потере бдительности. А второе - злоупотребление служебным положением.
   - Да уж, второе-то у всех и каждого набрать можно. Слушай, говорят, они с Романовым чуть ли не свояки, домами знакомы, в армии вместе служили.
   - Насчет домов вроде нет. Они земляки, из одной деревни. Так вот - запасной вариант, который мне пообещали, - зав кафедрой. Кафедра человек тридцать, лаборатория при кафедре, и делать одну АСУ вместо наших сотен.
   - Да, это, конечно, не тот размах.
   - Да, не тот, но тут тоже есть свои "за". Так что об этом тоже надо подумать.
   - Ну ладно, Валера, хорошо, к комиссии надо с мыслями собраться.
   - Да, я тут еще с некоторыми зав отделениями переговорю.
  
   "Так живем, много лукавим. Евдокимов - друг-приятель, трудно не посочувствовать. По правилам виновник должен быть найден и наказан. В этом смысле Евдокимов - виновник. Или жертвоприношение. Но сейчас Евдокимов тоже действует по правилам: бегает по верхам, вербует сторонников, привирает - министр Руднев едва ли помнит Кезлинга. Интриги, однако".
  
   Анекдот в тему. На Красной площади в туалете много лет сидел один и тот же смотритель. Люди с демонстраций привыкли к нему и удивились, когда его вдруг не стало. И как-то этого смотрителя встречают в туалете на окраине, спрашивают, в чем дело. Тот вздыхает: интриги всё, интриги.
  
   Взрывная волна катилась дальше - комиссии, отчеты, совещания. После одного из них Кезлинг гневно спросил Евдокимова:
   - Что это Колесов так рьяно выступал, кто его подготовил?
   - Никто не готовил, вы сами просили откровенно сказать о наших бедах.
   Перед совещанием с начальником главка Кезлинг сказал в узком кругу:
   - Может быть, еще удастся отстоять Евдокимова.
   "Законы Паркинсона, однако".
  
   Зав отделом горкома партии уклонился от встречи с начальником главка, поручил инструктору. Начальник главка взбесился, сказал Кезлингу и Евдокимову:
   - Или работать вместе или уходить вдвоем.
  
   А Нильва занялся рядовой работой, сделал несколько простых программ:
   - Оказывается, это очень интересно.
   Тогда возник Иваненко из вычислительного центра:
   - Почему этот гад ходит на машину? А если диверсия? Я ни за что не отвечаю!
   Колесов - к Марату, начальнику первого отдела - как быть? Тот:
   - Вы учтите, что Иваненко такое гэ, с которым лучше не связываться. Он напишет куда угодно.
   Взял под козырек: "Отставить Нильву от машины". Нильва пошел к Кезлингу - в часы приема по личным вопросам (наверно, они впервые встретились после заявления об отъезде).
   Кезлинг: Да, это дискриминация, мы не допустим, я поручу Лозинскому разобраться.
   Лозинский Колесову: "Пускать", и добавил: "Но желательно днем". Теперь получалось, что он для Нильвы должен выделять лучшее время.
   Марат: "Пускать, но раз в неделю". Наверно, чтобы успеть предотвратить диверсию.
   Колесов завелся:
   - У меня указание. Отдельного порядка для Нильвы не может быть, время выделяется на отдел.
   Заспорили. Порознь сбегали к Кезлингу:
   - Через неделю решим. Отправлю Нильву в распоряжение отдела кадров.
   Теперь получалось, что Нильва совсем не работал, только получал зарплату. Через несколько месяцев он уволился. Возник на экране телевизора как рабочий передовик на сборке портретных рамочек.
   А Евдокимова удалось отстоять, еще на много лет вперед.
  
   Бунаков был снят с должности директора советско-болгарской фирмы и направлен в ЛЭМ. Версия - пошутил неосторожно. Правдоподобно, он вполне мог ради острого словца (как там у французов - не пожалеть родного отца). Другая версия - запутался с бабами: оставил жену и сношался с двумя сотрудницами. Вернулся с одной из них - новой женой, которая уже понесла. Вполне вероятно, что сработали обе версии. Его назначили завлабом в соседнем отделении. Через месяц он пришел к Колесову:
   - Валентин, я хотел бы перейти в твое отделение, работать вместе с Овруцким и его группой.
   Колесов призадумался: пока у него всё тихо и безоблачно, а если что-то куда-то повернется...
   - Володя, Овруцкий работает самостоятельно, ты и так можешь с ним контактировать.
   Получается, что отказал.
  
   Трагедия
  
   Трагедия началась с того, что Колесов предложил Рейнеру включить в план новой пятилетки разработку новой системы или хотя бы развитие СМО-Проблемы и получить тем самым бюджетные деньги.
   Рейнер возразил:
   - Если мы возьмем деньги из бюджета и в то же время будем брать с заводов гораздо меньшие деньги за проекты (за счет использования СМО-Проблемы), то нас обвинят в обмане - в искусственном занижении стоимости: вы, мол, используете бюджетные средства. А мы должны наглядно доказать преимущества СМО-Проблемы.
   Наивно - насчет обвинений, но Колесов не стал настаивать: во-первых, автору виднее, да и не заставишь его придумывать что-то новое, а во-вторых, перед глазами живой пример - Нильва сделал свою систему без бюджетных средств, только на конкретных проектах.
   Юкелис промолчал. Позже стало ясно: уклонился нарочито, созревал для собственных решений.
  
   После сдачи СМО-Проблемы Колесов счел вполне естественным поручить отделу Юкелиса работу по конкретным заводам, тем более, что теперь можно было кормиться только заводскими деньгами. И вот тут-то произошел взрыв. Трагическим голосом Юкелис заявил:
   - СМО-Проблема не готова к внедрению, для доработок необходимо время - несколько месяцев, может быть, год.
   Колесов ощутил: перед ним разверзлась пропасть. Теперь, в конце года уже поздно запрашивать бюджетные деньги. Весь план был рассчитан на готовность СМО-Проблемы. Налицо была угроза полного завала всех работ в отделении.
  
   Сначала он вступил на путь мирных переговоров. Однако Юкелис сразу же занял позу несправедливо обиженного и посему имеющего право возмущаться любыми предложениями кроме одного: оставить его в покое и в прежнем режиме работы по СМО-Проблеме.
   Рейнер заметался: с одной стороны, правота Колесова очевидна, с другой - система находится в руках Юкелиса. Конфликт нарастал, Юкелис уже мог предвидеть, что Колесов решит вопрос волевым путем.
   Рейнер нервничал, Юкелис сурово отметил:
   - В такой обстановке Славу хватит очередной инфаркт.
  
   Приближался Новый год, 1981-ый. Колесов пригласил Рейнера и Юкелиса в гости к себе на первое января. Юкелис мрачно отказался, пришел Рейнер с женой, хорошо повеселились: танцевали, пели, Рейнер вспомнил студенческие песни.
  
   Через несколько дней Евдокимов предложил собраться, поговорить о делах. Колесов ему о делах Юкелиса еще не говорил. Пригласил к Евдокимову Рейнера, его завлаба Карасева, Юкелиса, двух "своих" зав отделами Анисимова и Голубчина. Однако там оказались еще зам Юкелиса, два завлаба из "их" отделов и Овруцкий. Отметил: подбор участников явно односторонний. Участвовал также зам директора Лозинский - молча.
   Юкелис - высокий трагизм, "волевой руководитель отделения" (несколько раз), "волюнтаризм - переход на базу ОКА", (Евдокимов вставил - "это мое решение"), "крайне тяжелое положение в отделении", "срыв работ по соисполнителям" (которых Колесов заставил помогать Юкелису), "неправильный стиль руководства со стороны Колесова, который, правда, в начале работ по СМО-Проблеме сделал немало полезного, но в целом его склонность к волевым решениям, особенно в последнее время, создает ненормальную обстановку", "грубость по отношению к двум уважаемым сотрудницам его отдела" (это Колесов не понял и не стал спрашивать).
  
   Рейнер - убежденный напор, крик, "нарушение иерархии, отменяются его, Рейнера, распоряжения - завлаб Сосновский освобожден от других тем, кроме Ижоры".
   ("Вот вонючка, ведь я с ним об этом уже договорился").
   Дальше: "Люди Голубчина поехали на ЛЭМЗ работать по подсистеме ТПП"
   ("Явная вонючесть - Голубчин говорил ему об этом, и Рейнер согласился").
   "Не принято мое предложение поручить отделу Голубчина перекачку информации на заводах".
   ("Мое дело, что кому поручать").
   В конце крик усилился, Колесов - Евдокимову: "Я ведь кричать не буду".
   Завлабы "противной стороны" привели примеры неправильных действий Колесова. Голубчин, "человек Колесова", говорил о разных объективных сложностях без обвинительного уклона. Но и без защиты Колесова (мало ли как обернется дело дальше).
   Анисимов так, как надо, за Колесова и против "тех".
   Колесов высказался напористо и нагло (агрессивно):
   - Ничего не признаю, на самом деле трудности - нежелание авторов внедрять свою систему, заниматься грязной работой на заводах. Я буду действовать так же, как и раньше, в интересах дела.
  
   Сделали перерыв. Рейнер увел Юкелиса в пышечную. После перерыва началась торговля.
   Колесов: - Да, поручается отделу Голубчина перекачка информации. ("Заодно и Голубчина наказать - плохо защищал").
   Подумав, Рейнер соглашается.
   Колесов продолжал: - Передать тему по ЛЭМЗу в отдел Рейнера - ввиду остроты положения: первое внедрение СМО-Проблемы, завод в нашем министерстве и нашем обкоме.
   Подумав, Рейнер соглашается.
   - Ижорский завод надо вытягивать, Сосновского прикомандировать к колпинскому отделу, Рябышеву оставить на ЛЭМЗе с парой человек, не больше.
   ("Зря это я - насчет Рябышевой, расслабился").
   Рейнер подумал, согласился.
  
   Колесов долго перечислял трудности по АСУ-Сталь, по другим темам, завлабы начали поддакивать.
   - Что будет на ЛЭМЗе со СМО-Проблемой, трудно сказать,- продолжил он, - хотя и будем стараться. На мне висит народный контроль, нужна подстраховка в виде работ Голубчина по подсистеме ТПП.
   Рейнер долго думает, очень долго. Колесов пытается перейти к другим вопросам, но он возвращается:
   - Но так, чтобы из-за ТПП не страдала работа по СМО-Проблеме, не снималось машинное время.
   - Параллельно будем, хотя не исключаю, что в случае чего придется налечь на ТПП.
   Кажется, Рейнер понял опасность, но - нет почвы для протеста.
   - Обещаю не нарушать иерархию, - добавил Колесов, - это легче всего, я ее и так не нарушал.
  
   Юкелис в торговле не участвовал, молчал.
   ("Оставляет за собой право на любые гадости в будущем. Все то же старое народное средство: если ты оказался в дерьме, мажь дерьмом всех вокруг - авось не разберутся").
   В заключение Евдокимов с ободряющей улыбкой отметил полезность откровенного разговора и пожелал находить контакты для дальнейшей плодотворной работы.
  
   Колесов озлобился. Картина судилища была слепком события двенадцатилетней давности, с двумя общими участниками - он и Рейнер. Но положение теперь стало иным.
   Пережевывание чувств и мыслей добило его - спустя неделю сказал Рейнеру, что передумал насчет Рябышевой - она продолжит работу по Ижоре. Рейнер не взбунтовался, очевидно, пар вышел. Впрочем, это было последнее волевое решение, и без нарушения иерархии - она работает в колпинском отделе. Целый месяц он ничего не предпринимал: размышлял, прибрасывал варианты выхода из тупика.
  
   Евдокимов тоже ничего не решал. Его затруднения были понятны: только что победно отрапортовали ...Опять же впереди защита докторской диссертации на базе СМО-Проблемы. Скандалы не нужны. Тем более, что скандал по Нильве еще не затих. Поэтому внешне все шло обычным путем: на диспетчерских совещаниях Колесов докладывал о преодолении очередных трудностей, в первом квартале срывов не предвиделось.
  
   Внешне отношения с Рейнером оставались прежними, за месяц они вернулись к обычному товарищескому тону. 20 февраля дружески поговорили по телефону о текущих делах. 24 февраля Колесов приехал на работу и поднимался по лестнице на второй этаж. Сверху спускался его зам Константинов.
   - Рейнер умер, - сказал он.
   Колесов покачнулся, оперся о стену, Константинов поддержал его. Рефлекторно, в долю секунды оценил свое состояние: нет, не покачнулся. Уже за секунду ощутил переход в другое состояние - жалости, горя, растерянности. Прошел в свой кабинет, сел, руки дрожали.
   Константинов рассказывал подробности. Вчера, 23 февраля, в мужской день, были поздравления от женщин, выпивки практически не было. Вечером дома Рейнер присел на кровать, жена была в соседней комнате, он разговаривал с трехлетней дочкой, внезапно наклонился на кровать и умер. Ему был 51 год.
  
   Смерть давнего и близкого товарища, потрясла. Добавлялся еще и ужас возможной вины. Перебирал в памяти последние события: нет, не могу принять на себя такую вину. Был обычный рабочий конфликт, вообще в институтах свирепствуют склоки, но ведь не до смертоубийства.
   После первого инфаркта Рейнер постоянно лечился, удар мог хватить его в любую минуту. При всем при том Колесова могли обвинить. Не вникая в детали. Всем и каждому не расскажешь о причинах, о попытках договориться, о судилище, о недавней совместной встрече Нового года, о спокойных отношениях в последние недели...
  
   Он тщательно контролировал себя: держаться ровно, в меру скорбно, в меру твердо. Работал как обычно, старался почаще быть на виду, побольше общаться.
   В крематорий пришло много народу - человек двести. Рейнер был известным человеком: кроме своих было много людей из вузов, других институтов, в том числе приехавших из Москвы, Твери, Киева. У гроба сидели две жены, две взрослые дочери. Сзади них стоял Юкелис.
   Колесов не стал испытывать судьбу: не подошел ко второй жене с соболезнованием. Несколько человек сказали прощальные слова: Евдокимов с замученным лицом, предварительно глотнувши таблетку, лучший ученик Карасев, произнесший в конце "до свидания".
  
   Время лечит, постепенно он успокоился. Тем не менее Залыгин, зав отделом, парторг, с которым годы спустя сошелся поближе, говорил ему: "Есть такое ходячее мнение, Колесов виноват".
   А жена кричала в минуту скандала: "Ты человека убил".
  
   Солнце русской науки закатилось. В сослагательном наклонении: внедрись система Рейнера хотя бы на одном заводе, раскрутка была бы грандиозной: бесспорное признание в мире ученых (научная оболочка - отличная), награды, высшие государственные премии, звания - доктор наук, академик и т.д. и т.п. Вспомнился Львовский завод: "Все могло быть так же, как у академика Глушкова: система фактически не работает, а директор завода в доле". Но - без автора дело не пошло.
  
   (К вопросу о конфликтах в институтах: для них есть научное объяснение - здесь нет физического предмета труда - машины, прибора, пальто. Есть только мысли, суждения, тексты. Отсюда и склоки. Вот, скажем, вчера были у Юкелиса тексты программ, а сегодня нет. И никак не проверишь).
  
   Хочешь жить, умей вертеться
  
   Тяжелый 1981 год - начало новой пятилетки - стал для него самым тяжелым, самым напряженным. Такого еще не было никогда.
   "Вступаю в новую пятилетку в интересном положении: куча долгов перед заказчиками, переданные от соседей провальные темы, черная дыра СМО-Проблемы, оставшейся без автора, пятая колонна Юкелиса в тылу... Да уж, мудрый бы в такое не вляпался, зато умному есть где развернуться".
   Год героического преодоления трудностей, которые сам...
  
   Разъезды по десятку заводов: подписать долги по доработкам под акт приемки, скорректировать технические задания - убрать СМО-Проблему, заменить на то, что выполнимо без Юкелиса, поиск новых заказов на прокорм отделения.
   Решаться на авантюры: впихнуть заводу "Электропульт" вариант СМО-Проблемы с другого завода, благо ситуация позволяла - на заводе еще только создается свой ВЦ, заказчик в проект не вникает. Проскочило.
  
   Некуда деваться, считал он. Отказаться от должности - значит быть облитым грязью со стороны Юкелиса и других, оставить на произвол судьбы своих недавних выдвиженцев - начальников отделов и лабораторий. Первое - дурная слава, щелчок по самолюбию, второе - предательство.
  
   Теперь он пожинал плоды работы отделения как единого коллектива. Явление, хорошо известное ему еще по ракетным системам: каждый списывает свою плохую работу на соседей - соисполнителей. Там он справлялся, здесь было сложнее. Где-то не согласовали справочник единиц измерения, кто-то не установил связь нормативной базы с базой ресурсов и т.п.
   Любимый лозунг от Остапа Бендера - "Все назад!" Единый коллектив надо дробить на части.
  
   Зав отделом Коля Васильев сам проявил инициативу. Ранее Колесов волевым решением всучил ему часть работ от Юкелиса. Теперь он попросил:
   - Валентин Иванович, отпустите нас по-доброму. Задание по СМО-Проблеме мы выполним, а дальше может получиться такое, что и от вас не будет зависеть.
   Они посмотрели друг другу в глаза, и Колесов согласился. Поступил по-доброму. У Васильева прекрасный коллектив специалистов в сложной области операционных систем, обеспеченный заказами. Как настоящий руководитель Колесов должен был отказать, но он поступил как настоящий коммунист: "Гуманные отношения и взаимное уважение между людьми: человек человеку - друг, товарищ и брат". Так сказано в советском моральном кодексе. Впоследствии коллектив Васильева сделал отличную работу: программы для питерского сбербанка. Теперь каждый клиент банка видит результаты их труда.
  
   Еще один отдел - замечательное изобретение академика Глушкова. На волне расцвета кибернетики Глушков сформировал в институтах различных министерств свои отделы, которые финансировались из их бюджетов, а работали на Глушкова. Принцип кукушки. Но улучшенный - эти отделы сидели у Глушкова, а пищу (зарплату) получали из институтов. Колесову очень хотелось сказать академику грубо и прямо: "Вы, ваше величество - великий человек!" В его отделении тоже был такой отдел, значит, он руководил им совместно с Глушковым. Подписывал планы и отчеты, ведомости на зарплату (святое дело), вел около-научные беседы с зав отделом и его энергичной заместительницей. Они приезжали из Киева раз в квартал на итоговые совещания. Глушков, естественно, знать не знал, что есть на свете такой Бобчинский, и Колесову не много ума нужно было, чтобы не вмешиваться в отношения Кезлинга и Глушкова.
   И лишь при внедрении хозрасчета обнаружилось, что киевский отдел портит показатели отделения, получает премии за счет других. Осторожно, под соусом легкой демагогии он провел приказ о переподчинении отдела непосредственно зам директора Лозинскому.
  
   Константинов, старый соратник Рейнера, всегда отстранявшийся от науки ("я в ваших проблемах не разбираюсь"), свидетель всех последних событий, уговаривал Колесова:
   - Главное - хорошо, что поставили точку - сдали СМО-Проблему в фонд программ. Это все в жизни работать не будет. Надо замкнуть эту систему на два отдела, и пусть потихоньку затухает.
   Зав отделом Анисимов твердил то же самое:
   - Пусть они сами внедрят, докажут...
   Колесов созревал.
  
   Последний всплеск по СМО-Проблеме - демонстрация ее великому человеку - академику Канторовичу, нобелевскому лауреату. На семинаре в Доме ученых (во дворце великого князя) ученик Рейнера Карасев отлично доложился академику. Показали завод "Сигнал" (до внедрения там еще не добрались). Канторович - маленький, невзрачный, напрашивается хлесткое русское слово - плюгавый, говорил спокойно и ясно. Слушая его, Колесов взволновался - действительно великий ученый, дуновение с горних вершин науки... Бегло ознакомившись с системой, он мягко указал на ряд спорных моментов - не в бровь, а в глаз. Например, "надо подумать о целесообразности универсальных систем, зачастую сложные проблемы проще и надежнее решаются специализированными системами..."
   Приезд академика организовал зам директора завода Гурков, для которого еще с подачи Рейнера Карасев писал диссертацию. Когда же на завод пришел новый директор, Гурков ушел (много говорилось об его финансовых нарушениях). Нужда в диссертации отпала. Внедрение здесь СМО-Проблемы тоже отпало. Колесов закрыл тему другим проектом.
  
   Подброшенные колпинские отделы доставляли много хлопот. Познакомившись с ними поближе, он обозлился. Все было плохо: и люди, и темы. Кадровый тупик: от Ленинграда далеко, на месте хороших спецов не найти. Темы наполовину съедены по деньгам.
   Колпинское отделение создавалось несколько лет назад по почину первого секретаря райкома партии на волне широковещательной идеи управления территориально-промышленным комплексом. Как положено, нарисовали плакаты со стрелками, расходящимися из автоматизированного центра управления на все объекты города Колпино: на заводы, на торговлю, на жилконторы, на всё. Разумеется, разработали концепцию управления комплексом, но... Секретаря райкома назначили директором Ижорского завода - градообразующего, и надобность в концепции и плакатах отпала.
  
   Спешно набранные кадры в большинстве своем для работы не годились. За год он сократил их наполовину. Это тяжкая процедура, но он очень просто оправдывал свою жесткость: безработицы в стране нет, найдут себе кусок хлеба те, кто маялся здесь в безмятежном бездельи.
   - Железный вы человек, Валентин Иванович, - сказал зам начальника отдела, которому он дал пару недель на сборы и ни днем больше.
   С зав отделом Березиным он еще издавна был в приятельских отношениях по делам парткома. Убедившись в плачевных итогах его работы, точнее, безделья, Колесов предложил ему уйти. Тот не ожидал такого удара. Но у Колесова пока была еще свобода начальных действий. Многим из их общих товарищей это не понравилось, они пожалели Березина. Однако ведущий инженер Стариков, мрачноватый программист, тихо одобрил:
   - Это вы, Валентин Иванович, правильно сделали.
  
   На теме по сталелитейному производству Ижорского завода работал молодой специалист Гончаров, год назад окончивший вуз. Присмотревшись, решил назначить его руководителем темы. Такого в институте еще не было. Но он помнил себя двадцатитрехлетним.
   - Я не знаю, что такое изложница, а вы знаете, - сказал он Гончарову, - значит вы специалист, вам и руководить темой.
   Колесов привлек на эту тему питерский отдел Отцовского, набравшего спецов за счет сокращений в Колпино. Теперь появилась надежда сделать проект полностью и в срок, если хорошо напрячься. Требовался успех - снять недоверие заказчика и договориться об отсрочках по второму проекту - для энергомашиностроения.
  
   Работа закипела. С интересными и подчас веселыми приключениями. Заказчик - начальник вычислительного центра Ижорского завода Подлипенко - устроил очень жесткую приемку. Ровесник, большой, грузный, ранее энтузиаст-волейболист, теперь астматик, рассудительный и спокойный. По человечески Колесов с ним сошелся.
   Весело было то, что трое его главных приемщиков - люди с приветом: с тем неуловимым приветом, который не определяется медицински, но однозначно распознается всеми здравомыслящими.
  
   Заместитель Подлипенко - Лукьянов однозначно считал Колесова и его сотрудников жуликами. Его тихое упорство окрашивалось навязчивыми (параноидальными) оттенками, сам Подлипенко его слегка побаивался - опасался обвинений в потворстве жуликам.
   Второй еще недавно работал в Колпинском отделе в должности руководителя темы, которую теперь ему же сдавали, и поэтому выглядел забавно в претензиях к тем документам, на которых стояла его подпись. В странностях он был замечен еще в ЛЭМе: он заговаривал (замучивал) собеседников так, что они искали способы сбежать от "странноватого"...
   Третий приемщик, программист, усердно старался требовать, но не знал как и чего, поэтому его заносило в рассуждения о последних веяниях в области программирования.
  
   Все-таки систему пришлось принять. Все было сделано: программы, документация, демонстрация на контрольных примерах.
   На приемку системы приехали три москвича из министерства заказчика. Их разместили в престижной по тем временам гостинице "Советская" в отдельных номерах. Утром встретили, каждый из них выходил со своей питерской бабой после успешно проведенной ночи.
   Сдали, Подлипенко дал банкет у себя на квартире.
   По теме АСУ-Сталь Гончаров защитил диссертацию.
  
   Через несколько месяцев по второй теме подошло время сдачи. Колесов пошел на авантюру: подготовил к сдаче СМО-Проблему с дополнениями. Держал в курсе Кезлинга и Евдокимова: напрягаемся, делаем все, что можем. Подлипенко систему не принял. План скорректировали, тема перешла на следующую пятилетку.
  
   По Ижорскому заводу свет в конце туннеля не просматривался. Объект автоматизации - почти половина Ижорского завода. В задании на систему - огромный объем работ. В техническом проекте - путаница. Вопрос об использовании СМО-Проблемы отпал. Сил на индивидуальное проектирование нет. Деньги съедены уже на 70 процентов. После неоднократных корректировок плана министерство больше не даст отсрочек.
  
   К этой кутерьме добавился бунт в Колпино. Начальником отдела там был Матыжев, назначенный с подачи Колесова. Спокойный, деловой. Доходили слухи о трениях в отделе. Ерунда, на всех не угодишь.
   В тот день с утра Колесов ненадолго заехал в Колпино, через полтора часа - с юга на север города - к себе в институт. Вдруг ему сообщили, что в колпинском отделе большое волнение, собирают подписи под письмом к директору с жалобой на Матыжева и просьбой отстранить его от руководства отделом. Колесов сразу же поехал обратно - еще полтора часа, провел общее собрание. Сотрудницы (их в отделе 90 процентов) выступали горячо и взахлеб, инициатор (зачинщица) Барановская зачитала письмо.
   Колесов выразил согласие с претензиями (это стоило ему внутренних усилий - многие выступления были просто разнузданными), заявил, что отстраняет Матыжева от должности (перебор, у него не было на это прав) и принимает руководство отделом на себя. Забрал письмо и как бы между прочим попросил исправить адрес - на имя зав отделением вместо директора. Что и было сделано. Матыжев по его просьбе написал заявление о переводе на должность заместителя начальника отдела - что ж, виноват уже в самом факте собрания. Через пару дней провел обещанное через приказ директора.
   Так в очередной раз восторжествовала советская демократия, надежно охранявшая права человека и коллектива ("коллектив всегда прав"). Иной поворот событий был очевиден - комиссии, разборки, склоки и за всем этим - вина зав отделением, неумение работать с коллективом. Теперь же, когда доброжелатели попытались на парткоме говорить о нездоровой атмосфере в колпинском коллективе, его ответ звучал четко: меры приняты, вопрос решен, атмосфера нормальная.
   До него дошел слух из отдела: "Да-а, Валентин Иванович уделал нас как котят". А Матыжев еще долго работал в отделе, отношения наладились, вплоть до дружбы и любви с отдельными сотрудницами.
  
   Он решил проталкивать Гончарова на должность зав отделом. Пришлось именно проталкивать - сходу не прошло. Возраст Гончарова его не смущал, опять-таки достаточно хорошо помнил себя в этом возрасте. У Гончарова - мальчишеская внешность, небольшой рост (впоследствии он отпустить бородку). В отделе он моложе всех, женщины относились к нему почти по матерински, как к хорошему мальчику. Правда, обиженная зав лабораторией Рябышева при своем увольнении обыграла ситуацию:
   - А вы спросили меня, будет ли мне интересно работать под руководством Гончарова? Это же плевок...
   Отцовский насмешничал:
   - Гончаров от важности так надуется, что и лопнуть может.
   Зам директора по кадрам вяло сетовал - испортим парня, рано ему. Требовалось утверждение на парткоме - Колесов произнес речь. Добился своего: приказ о назначении был подписан. А Гончаров оправдал оказанное ему доверие.
  
   ЛЭМ работал с Ижорским заводом уже пятнадцать лет подряд. Первые десять лет работу вел первопроходец автоматизированных систем, авторитетный в ЛЭМе зав отделом Яковлев. В конце срока бывший боевой летчик учинил авантюру. Он поставил на Ижорский завод систему, только что сделанную им для какого-то южного завода. Прежний авторитет Яковлева сработал, в суматохе и под обещания Евдокимова сделать доработки оформили сдачу - под фанфары в газетах. Потом Яковлев ушел на пенсию. Теперь Подлипенко постоянно поминает эту историю, обманувшего их Евдокимова и сказанные тогда слова главного инженера:
   - Ты их ко мне больше не води.
  
   Гончаров начал разбираться с проектом, сделанным группой Рябышевой, - там был полный завал. Попытался сделать хоть что-то.
   Беседы Колесова с Подлипенко становились все более задушевными. Кажется, Подлипенко понял ситуацию: то, что даже добросовестный и квалифицированный разработчик не осилит проект.
   И Подлипенко нашел выход из тупика - настолько же остроумный, насколько и хитроумный: предложил перевести проектную разработку в разряд НИР - научно-исследовательской работы. Разработчик передает заводу все наработанные материалы и составляет отчет по НИР. Сомнение могла вызывать только чрезмерная для НИР стоимость работы. Подлипенко поработал с министерством, свозил туда Колесова с Гончаровым. Предложение прошло. От любых дальнейших работ с ЛЭМом Ижорский завод отказался. Колесов не получил ни кнута, ни пряника - вопрос закрыт и ладно.
  
   В сентябре Колесов принял решение о бригадах. Изобрел путь назад - к разделению отделения на части - хозрасчетные бригады. В каждой бригаде - один или два отдела. В этом была главная наглость. С одной стороны, против бригад не попрешь - вся страна охвачена бригадным подрядом. С другой стороны, явная карикатура: обычно бригады формируются из работников, а тут - из отделов. Руководитель бригады - один из начальников отделов - отвечает за формирование и выполнение плана. Договаривается с другими бригадами о совместной работе. И т.д. и т.п. Обратной дороге - быть! Веселые игры в бюрократию!
  
   Проект своего распоряжения о бригадах отдал начальникам отделов, вынес на партийное бюро отделения. На бюро Юкелис пошел вразнос: "полный развал" и т.п.
   "Не наш человек, вместе не работать. Правильно прилепили ему: гадливенький", - раздражился Колесов, а вслух сказал:
   - Принимаем замечания Юкелиса, доработаем распоряжение.
  
   Константинов уговаривал Юкелиса:
   - Рейнер ухватился бы за это дело. Что, нагрузка большая? Так другие бригады еще должны набирать темы и деньги.
   Подействовало. Распоряжение завизировано и подписано, однако пока еще не достигалось полной изоляции Юкелиса...
  
   В начале следующего года сверху дали указание всем зав отделениями - укрупнить отделы и лаборатории. Одну выгоду он сразу же извлек: в отдел Юкелиса влил рейнеровский отдел Карасева. В остальном было плохо: несколько понижений из завлабов в старшие научные сотрудники, двух зав отделами - в завлабы. Он долго думал, подготовил решение сам, ознакомил только Константинова. Все понижения без потерь в зарплате, за счет надбавок.
   Приказ директора об укрупнениях и, соответственно, о понижениях вышел в целом по всему институту. Дальше - нервы, переживания, обиды, в отделе Юкелиса - призывы к бунту.
  
   Колесов пошел на риск - вынес этот вопрос на партийное собрание отделения с жесткой формулировкой: "Одобрить действия зав отделением в связи с укрупнением... и т.д." (Предвестие перестройки - вопрос о доверии вынесен на голосование.) На собрании за четыре часа пошумели не только о понижениях, опять обо всем.
   Колесов: "Я выполнял приказ по укрупнению", и впервые выдал Юкелису на всю катушку плюс понес демагогию о новых задачах и горизонтах.
   Заранее голосов не считал: "Всегда готов". Результат - 8 "за", 4 "против", 3 воздержались. (Партия наш рулевой). Бунт захлебнулся.
  
   Впоследствии он рассказывал о своих приключениях на посту зав отделением давнему приятелю по ЛЭМу. После рассказа об очередном эпизоде, в котором он принял неожиданное решение, приятель вдруг улыбнулся:
   - Ну да, а ты поступил как всегда - по колесовски.
   Он призадумался: как это - по колесовски. Выглядело не обидно, понятно, что приятели над ним беззлобно подшучивали. Вероятно, в их глазах выглядело так: Колесов всех выслушает, изредка поддакивает, а потом решает по своему.
  
   Все-таки терпение вознаграждается. Вскоре грянула новая беда, которая ускорила развязку. Иногородние отделения - в Ростове и Новгороде - провалили работы по большинству заказов. Руководителей уволили, заказы передали в Ленинград. Его отделению достались два завода: один в Ростове-на-Дону, второй в Жданове (Мариуполе).
   На совещании в отделении он в трагических тонах обрисовал аварийную ситуацию, призвал всех осознать серьезность положения, напрячь все силы, мобилизоваться. Достаточно поерничав, объявил о своем решении: перераспределить тематику между отделами. Теперь отдел Юкелиса с примкнувшим к нему Карасевым вели темы - старые и новые - не соприкасаясь с другими отделами. Жаловаться было бесполезно - он бы вылил на Юкелиса ушат помоев за капризы на фоне всеобщей катастрофы.
  
   Новую тему - проект для крупного ленинградского объединения "Ленинец", он полностью замкнул на Юкелиса, без привлечения других отделов. Хотя он сам подготовил все для заключения договора - переговоры с главным инженером, выступление на научно - техническом совете "Ленинца", все шаги согласовывал с Юкелисом. Тот вяло соглашался - не было причин для протеста.
  
   Евдокимов выработал удобную (для себя) формулу: "Колесов и Юкелис не сработались, им надо разойтись". Через год Юкелис с отделом перешел в другое отделение.
   Юкелис - гордый человек. В советской стране многие выросли гордыми: "Человек - это звучит гордо". "Все для человека, все во имя человека" (партийный лозунг). Юкелису трудно было перестраиваться на работу с заводскими заказчиками. Терпение и готовность к унижению, которые проявляли другие руководители проектов, претили ему. Отсюда его капризы, бунты, демагогия.
   - Слушайте, - сказал ему как-то Колесов, - зачем же переть на меня так агрессивно, где-то даже непорядочно получается.
   (После конфликта Юкелис перешел на вы, Колесов тоже, вынужденно).
   - А я не считаю нужным соблюдать порядочность по отношению к начальству.
   - Помилуйте, какое же я начальство? - поразился он, но осекся и замолчал.
  
   Зав отделением Регентов, к которому перешел Юкелис, сразу же поставил условие:
   - Юрий Исакович, работай самостоятельно, на меня не надейся.
   Юкелис условие принял, учился работать с заводчанами.
   В отпуск Юкелис устраивался в пригородный дом отдыха, с директором которого договаривался об отдельном номере и трахал там подряд всех баб. О своей любимой жене - он говорил: "Маша - это для меня святое".
   Их сын - красавец и беспутный гуляка - тоже работал в ЛЭМе. Жена Маша, зубной врач, неожиданно вышла замуж за своего пациента, а Юкелис женился на молоденькой сотруднице из своего отдела. Родился ребенок. 71
  
   План спасения - выхода из тупика - начал складываться еще при Рейнере, когда тот впал в истерику на Ленинградском металлическом заводе (ЛМЗ). (Шутки истории: этот завод имени Сталина был переименован в завод имени 22-го съезда КПСС, на котором решили вынести Сталина из мавзолея и закопать в землю.)
   Начальник ВЦ Хаханов - вполне вменяемый человек, с которым Колесов осторожно, постепенно договорился о полной замене СМО-Проблемы на создание банка данных и нужных заводу задач. За те же деньги.
   Работа пошла. По банку данных Колесов подключался лично: корректировал структуру файлов.
   За работу взялись "его отделы" Анисимова и Отцовского. Выручало то, что было ранее сделано по его заданию: генератор ввода, генератор печати, транслятор Вишнякова, а также генератор разузлования от Нильвы.
  
   Примерно так же сложились дела с морским заводом. На семинаре в Севастополе он сумел увлечь СМО-Проблемой руководителей ВЦ этого завода. Дело было еще до бунта Юкелиса, Колесов вдохновенно расписывал уникальную систему, мысленно отметил: "Несет меня как Бендера в Васюках".
   Заключили договор на первую очередь - создание банка данных и задач подготовки производства. Интуиция спасла. Отделы Анисимова и Отцовского получили хороший объект - с морем и пляжем.
  
   Анисимов - высокий, черноволосый украинец, общительный, по старому учебнику психологии - сангвиник. Быстрое возбуждение и быстрое торможение. По-русски: легко обижается и легко успокаивается. Склонен к наивным предложениям, но не зацикливается на них. Надежный, порядочный человек. В его отделе собрались сильные специалисты: Кондратьев, суперпрограммисты Овруцкий, Рошаль, Сережа Иванов, кандидат наук Женя Дрозд.
  
   И вдруг - невезение на Металлическом заводе. Уже на подходе к сдаче Хаханов перешел на завод турбинных лопаток. Новый человек на этой должности и вообще в этой тематике потребовал от своих сотрудников останавливать приемку программ по малейшим замечаниям, по любому поводу. С Колесовым разговаривал с наглой улыбкой: проект никуда не годен, приемки не будет. Колесов поприжал свой характер: не перешел на брань, в основном молчал. Позиция нового начальника понятна: он за прежнее не ответчик, имеет право облить все грязью.
   Колесов пошел к Кезлингу:
   - Георгий Борисович, проект готов, можем предъявить любой комиссии.
   - А у них в плане есть?
   - В министерском нет, договор финансируется из заводских средств.
   - Это плохо, значит, их министерство нам не помощник. А письмо на корректировку плана они дадут?
   - Нет, я просил, новый начальник ВЦ наотрез отказал.
   - Что ж ты контакта не нашел с ним?
   - Он просто куражится над нами, ему это в удовольствие. Да и цену себе набивает перед своим начальством.
   - Идти в обком партии?...
   Кезлинг задумался. Позвал юриста Варова, тот выслушал и предложил:
   - Говорите, можем предъявить любой комиссии? Давайте так и сделаем. Составим акт приемки, предъявим к оплате.
   Так и сделали. Не опробованный ранее новый прием в работе. Свое министерство промолчало, зачло выполнение плана.
   Документ на оплату завод проигнорировал. С подачи юриста Варова обратились в арбитражный суд. Соломоново решение: суд не стал разбираться в проектных тонкостях - слишком много неопределенностей, постановил передать дело на решение вышестоящих органов. Обычная практика того времени. 73
   В наступившей паузе руководитель темы Дрозд вступил в переговоры с сотрудниками ВЦ, с их начальником. У него был довод: мы вопрос закрыли, тему списали, помогать вам - дорабатывать и улучшать проект - не будем. Уломал их, подписал акт приемки и получил деньги.
  
   Разработка средств проектирования по заданиям Колесова прошла успешно и вовремя. Коля Успенский сделал генератор печати с использованием словаря данных. Идеи метаинформации уже витали в воздухе.
   Принцип действия генератора чрезвычайно прост, сложна реализация. Успенский справился. Улучшал генератор при его использовании.
  
   Эта же идея была заложена в генератор ввода, разработкой которого руководил Саша Кондратьев - золотой фонд Колесова. Еще во Львове он восхитился его работой: молодой выпускник Инжэкона двое суток подряд работал на вычислительном центре: дорабатывал и сдавал программы. Позднее Колесов предложил ему специализироваться на информационном обеспечении проектов. Он согласился, успешно работал, проявил прекрасные творческие способности, защитил диссертацию. Рейнер тоже им восхищался.
   Генераторы успешно использовались в проектах. Он их дважды продал: собственному министерству и министерству легкой промышленности.
  
   Задания на работы по его глобальной идее - языку показателей - получили от него два главных исполнителя Архипов и Отцовский. Они простимулированы должностями, зарплатой и видами на защиту диссертаций. Колесов не считал нужным вмешиваться в рабочие детали.
  
   С Архиповым он познакомился в ЛЭТИ, руководил его дипломным проектом. Познакомил его со своей идеей по языку показателей. Студент загорелся, быстро ухватил сущность системы, использовал его в своем дипломном проекте. После вуза он пришел к Колесову по распределению.
   К сожалению, талантливого человека заносило на излишние усложнения, накрутки и выкрутасы в программах - частенько встречающаяся болезнь. Потом он надолго увлекся созданием программы для игры в новую лотерею Спортлото. Колесов пытался мягко убедить его в бессмысленности этой затеи (мягко, потому что бесполезно жестко разговаривать с энтузиастами), говорил о принципиальной непредсказуемости единичных событий внутри вероятностной среды, о заранее заложенной авторами лотереи малой доли выигрышей. Ученик смотрел на учителя с сожалением - возрастное неверие в науку, учитель на него - тоже с сожалением: увлечение вероятностными расчетами он пережил еще в оборонном институте. В лотерею Архипов не выиграл, но пагубную самонадеянность не преодолел.
  
   Колесов заранее подстраховался: по плану язык показателей шел как экспериментальная работа. Так и получилось. Архипов работу не выполнил. Сотрудницы отдела укоряли его:
   - Валентин Иванович тебя нашел, воспитал, а ты...
   - Это я его нашел.
   Отработав трехлетний срок молодого специалиста, он ушел на другое предприятие начальником ВЦ. Выигрыш в деньгах - небольшой, науку по боку, диссертацию не сделал, талант свой зарыл.
  
   Второй исполнитель тоже талант - Отцовский, разрабатывавший переходник, "нижнюю" часть системы. Тоже не сделал. Правда, он отвлекался на конкретные проекты. Интересное свойство его - инстинкт исполнительства: пусть начальство даст план и ресурсы... Такое для зав отделом неприемлемо. Двое суток в поезде (ехали вдвоем на завод в Севастополь), за двумя полбанками Колесов убеждал его не возмущаться правилами, а жить по ним. Не убедил.
   Отцовский поступил в аспирантуру у Бирштейна, тот заставлял его вместо себя читать лекции, бесплатно. Напрячься на диссертацию не смог, бросил.
  
   Колесов не питал больших надежд на язык показателей, поэтому не переживал неудачу. Язык предъявлял особые требования к проектировщикам баз данных. 75
   Удивительна судьба научных идей. Приходит время, и сразу несколько авторов рождают их одновременно. Обижаются насчет приоритета. Попов и Маркони изобрели радио, Белл и еще кто-то - телефон, Дарвин и Уоллес - теорию эволюции. И т.д. и т.п.
  
   Он принял на работу Брегмана, известного программиста экстра-класса, создавшего классические программы разузлования, кандидата наук. Когда он узнал, что Брегман просится на работу, то сразу же пошел к Кезлингу с просьбой - лозунгом: Брегман - лучший программист города, надо принять. Приняли без обычного в таких случаях одновременного приема еврея и русского.
   Брегман сделал свою систему совместной обработки файлов. Инстинкт соперничества силен у всех специалистов, а у программистов в особенности. Брегман не критиковал другие системы, он просто интеллигентно молчал, например, при упоминании системы Вишнякова и им подобных. Свою систему он делал только под себя, для собственных тем по проектам. Не агитировал никого ею пользоваться, но и не отказывал, если просили. Отказался взять бюджетные деньги.
   Они - Колесов и Брегман - ровесники, частенько беседовали. Интересны его раздумья и сомнения по выбору наилучшего, оптимального уровня автоматизации проектирования. Он считал уровень совместной обработки файлов достаточным, больше не нужно. Беседовали о разных разностях. И как он строил дачу, как на днях достал дефицитный цемент и как его довез. Неожиданно уехал в Израиль, хотя вроде бы не собирался, вероятно, дети увезли.77
  
   Аналогичные идеи проектирования были реализованы французской фирмой Протэ, с которой шли переговоры о сотрудничестве. Фирма работала именно так, как хотелось Колесову: обучение заводчан языку системы, на что хватает одного месяца. Затем за несколько месяцев совместной работы создается полный проект. Дальнейшее сопровождение - корректировки и развитие - только силами заводчан. Во Франции и других странах сто сотрудников фирмы работали так уже несколько лет. Министерство поручило ЛЭМу дать заключение. Колесов подготовил: и за Протэ и за Париж. Не прошло, наверно, не нашлось понимания и денег, хотя просили немного.
  
   Бывшее отделение ЛЭМа в Калинине, а теперь фонд программ наладил массовую продажу программ по ценам на порядок меньшим, чем цены на проекты компьютерных систем. Продажа, по их словам, шла со свистом. Заводчане расхватывали все подряд, про запас, по привычке закупать любой дефицит и "освоить средства" под конец года хоть на райкинский рояль. В отличие от лэмовцев они не стояли на коленях перед заказчиками. Денег им хватало для красивой жизни, для развития.
  
   "Красиво жить не запретишь". Колесов уговаривал Кезлинга:
   - Давайте организуем у нас такую же работу, я с калининскими говорил, они согласны передать нам фонд программ для работы по Северо-Западу и Прибалтике, им все равно всю страну не одолеть.
   Кезлинг отнекивался, после нескольких приставаний отрезал:
   - Системы надо делать!
   Потом министерство дало институту строчку "оказание услуг" на четверть плана: "больше нельзя, потеряете лицо, развратитесь..." Эту четверть использовали полностью, заработали хорошие премии.
   Затем у заказчиков наступило отрезвление: они наелись.
  
   Поиски и метания. Кто ищет, тот всегда найдет?
   Попробовал влезть в системы автоматизированного проектирования (САПР) для конструкторов и технологов. Нет, много не заработаешь.79
   Можно найти как новые горизонты, так и новые приключения. Это и получилось у него с бухгалтерским учетом. Автоматизация его - реальное дело, программы приживаются, их не кладут на полку. Трудности известны: несмотря на требования центра к единообразию бухучета, заводчане любят настаивать на своих капризах - сделайте нам не так, как у других, а как только у нас.
  
   Он сформировал отдел по автоматизации бухучета во главе с Ивашкиным, коллегой по работе на "Скороходе". В это время Ивашкин, зав отделом, конфликтовал со своим начальником, зав другим отделением.
   "Наверно, правильно конфликтует, потому что он честный коммунист и добросовестный работник".
   Набрали людей, получили из Калининского фонда программ пакеты по бухучету, наметили планы. Дорогу вымостили. Но - забыл о солдатской поговорке: не предлагай ничего нового, сам будешь выполнять. Евдокимов немедленно скинул на него и Ивашкина все проекты по бухучету, в том числе завальные, из других отделений.
   "Прокололся, в очередной раз подставился - на выговора и депремирование".
   Но главный прокол - это сам Ивашкин. Действительно, как исполнитель на "Скороходе" он работал старательно и на совесть. В философском плане он - русский правдоискатель (тяжелый случай). Он сам определял объем своих обязанностей, после чего приостанавливал работу в ожидании исполнения функций вышестоящими уровнями, вплоть до руководства страны. На подсказки насчет инициативы он откликался правильными рассуждениями типа как обустроить Россию.
   Работа не налаживалась. Колесов опять начал преодолевать трудности, которые... Потихоньку закрыл тематику по бухучету. Под очередное сокращение штатов расформировал отдел, Ивашкина пришлось понизить в должности - до завлаба.
   Он обиделся и на чрезвычайном партсобрании поддержал Юкелиса против Колесова, правда, при голосовании воздержался. Колесов такого не забывает - сильно обидчив.
   Правильно Пальмский постоянно приговаривает: всё суета сует, томление духа.
  
   При перестройке Колесов пересекся с Ивашкиным на заводе "Красный химик" - тот сидел почти без дела в частной фирме, отсасывающей деньги с завода. Приобрел в родовой деревне несколько гектаров. Дружески беседовали... Насчет России и прочего.
  
   Персональные компьютеры - это революция
  
   Персональные компьютеры произвели мощное колебание генеральной линии научно-технического прогресса. Произошла революция.
   Советские люди уважает революции, а которые даже сами революционеры. Колесов тоже заколебался вместе с генеральной линией - одним из первых начал делать проекты на персональных компьютерах.
   - А что можно сделать на этих живопырках? - говорил тогда научный руководитель института Евдокимов.
  
   Колесов воодушевился - строить систему не сверху, а снизу - расставить компьютеры в цехах и отделах, начинать с накопления информации на местах, обмениваться информацией между компьютерами, вживляя, таким образом, систему естественным путем, заменяя постепенно прежние рабочие места на новые - автоматизированные. В живом мире есть пример - перерождение клеток. Блестящий повод для ерничания - называть такую систему канцерогенной (слово звучное и не всем известное). Кто-то морщился, кого-то передергивало: "И чем закончится?"
  
   Революция совершалась непросто - прежде всего надо самому решиться, убедить окружающих. Евдокимов только через пару лет окажется "на острие атаки", тогда же персональные компьютеры смотрелись лишь как придатки к большой машине. Но - сверху не мешали. А на своих разработчиков ему пришлось надавливать - переучиваться, осваивать новый подход к проектированию.81
  
   А тут как раз и объект подвернулся. В городе Таллин на судоремонтном заводе жил-был бывший начальник ВЦ, а теперь работающий пенсионер 80-ти лет. У него хватило желания и сил провести через два министерства - свое и Минприбор - совместный приказ. Приказ прибыл в ЛЭМ сверху для исполнения, без обычного согласования. Кезлинг поручил тему Колесову. Он слабо сопротивлялся - не наш профиль, индивидуальный проект, но Кезлинг на вялые возражения не реагировал, к тому же в отделении был недобор плана.
  
   На заводе получилось хорошо: начальник ВЦ Исаак Хаин воспринял предложения профессионалов из научного центра северной столицы как уже признанные научные идеи. Возражения пошли из проектного института заказчика, парочка специалистов которого нашла благодатную почву для длительной борьбы с авантюрной идеей "живопырок". "Авантюристы" поступили по правилам: изготовили необходимые заключения и экспертизы из солидных организаций. Для местного начальства этого оказалось достаточно.
   Работу выполнял отдел Гончарова. Четыре года работы над новым проектом, к которому Колесов лично подключался - хорошо заниматься творческим трудом. Плюс - поездки в хороший город Таллин.
   В системе использовался отечественный компьютер Искра -226. Хилая техника: память на дискетах, с их же помощью - передача информации между машинами. Питала надежда на светлое будущее. Так и получилось - уже после сдачи проекта на заводе появились импортные компьютеры, на которые и перевели проект заводские программисты. 83
  
   Гончаров воспользовался новыми связями в судоремонте, освоил крайнюю точку страны - Петропавловск - Камчатский, где успешно поработал на судоремонтной верфи. Колесов тоже вместе с ним купался в гейзерах.
   Переход на персональные компьютеры решил проблему с техникой в Колпино. Сократил отдел, обслуживавший большую машину, а на обслуживание компьютеров хватило трех человек.
  
   Начиная с последнего брежневского года партия и правительство начали решительную борьбу с нарушениями дисциплины во всех сферах, призвали на помощь широкие народные массы. Партийные комиссии, органы Минфина и комитеты народного контроля многократно увеличили число проверок. От них требовали копать до серьезных нарушений, которые тянут на наказания с кровью: снять, понизить, уволить, а самое лучшее - на привлечение к уголовной ответственности.
   Народный контроль полгода проверял ЛЭМ, председатель комиссии работал здесь ежедневно. К весне 1982 года он подготовил проект постановления. Кезлинг тут же произвел жертвоприношения - снял начальницу планового отдела, зав отделом экономической эффективности, главного механика. Пострадала только первая. Эффективщик, кандидат наук и военный отставник, не утратил всегдашней бодрости, перейдя в синекуру на должность старшего научного сотрудника. Главный механик и так увольнялся, сам по себе.
   Народный контроль принял к сведению принесенные жертвы, дал выговор Кезлингу, а Евдокимову выговор и месячный начет (штраф).
  
   Стали готовить партком. По слухам готовились выговора зам директора Лозинскому и всем зав отделениями. Колесову - обвинения по трем пунктам: СМО-Проблема, Ижорский завод и морально - психологический климат в коллективе. Докатились слухи, что будто бы Кезлинг даже выразил сомнение: справится ли Колесов?
   "Да, это было бы лучшее из жертвоприношений, но поздновато - за год после юкелисовского бунта я сумел выкарабкаться".
   Кезлинг и Евдокимов в выступлениях оплошали: увлеклись разносом подчиненных и забыли о краеугольном камне партийной жизни - о самокритике. Получалось, что их вообще понапрасну наказали, обидели.
   Зав отделением Регентов в перерыве отвел в сторону зав отделениями, в
   том числе Колесова и Пальмского:
   - Ребята, давайте вперед, на нас хотят отмыться.
   Сам он выступил резко, грубо, напирая в основном на своего недруга Дусю.
   Колесов применил испытанные приемы партийной демагогии: "Как же могло руководство дать нам под опробывание новой системы завальные темы с израсходованными деньгами? По Ижорскому заводу было съедено 70 процентов".
   Обратился к Евдокимову: "Как же вы контролировали руководителя проекта Березина? И как партком отпустил его ни с чем? На Ижорском заводе до сих пор поминают Евдокимова нехорошими словами".
   Затем доза демагогии: "Сейчас на Ижорском заводе, на ЛЭМЗе, на ЛМЗ нормальная обстановка".
   Снова к Евдокимову: "Как же вы контролировали ростовское отделение по заводу Тяжмаш? Ведь достаточно было в течение двух-трех часов разобраться, что там нет даже структуры базы данных! Да, перед трудностями часть наших товарищей дрогнула (всем ясно - речь о Юкелисе). Но наша партийная организация справилась с этим. Мы будем и дальше исправлять наши недостатки. Но... Вот здесь сидят 30 руководителей института. А все разговоры, все обвинения обращены к четырем руководителям ведущих отделений. Но ведь у них нет ни планового отдела, ни отдела кадров, ни других служб. Позвольте немного пошутить по Райкину: ребята, вы хорошо устроились... Полностью отсутствует самокритика со стороны руководства... В заключение хочу заверить: будем работать вместе и выполнять поставленные задачи!"
   Юрист Варов поддержал струю: "Нет правовой регламентации служб, поэтому слишком много ложится на зав отделениями"
   Вместо выговоров записали "указать на допущенные нарушения..."
  
   В последующие годы ЛЭМ завалила волна анонимок. В обкоме объясняли - надо проверять, люди боятся, но большинство писем подтверждается. Писали мелко и глупо, но явно - свои. Уже перебрали всех - от директора до зав отделами, а на Колесова все не было. Он забеспокоился.
   - А что-то на тебя не пишут, - отметил Кезлинг.
   Наконец все-таки пришло - обвиняли Колесова в авантюризме и приписках плана, и он вздохнул с облегчением.
  
   Колесову исполнилось пятьдесят лет. Константинов организовал юбилей: поздравления в зале заседаний, приказ директора, юбиляр дал банкет-фуршет.
   - Смотрю на свою жизнь как на эксперимент, - сказал он, - как может нормальный, порядочный человек жить по совести при социализме.
   Первый тайм мы уже отыграли, звучала в мозгу победная мелодия. А когда кончается первый тайм? По футбольному счету в сорок лет. Нет, думал он, мой первый тайм только что закончился. Исполнилась первая часть библейской молитвы: Господи, дай мне силы изменить то, что я могу изменить.
   Однажды он испытал озарение. Некоторые, особенно верующие, говорят о внезапно снизошедшим на них озарении (или откровении). Он испытал нечто похожее на пятидесятом году жизни, находясь в командировке. В романах 19 века писали: "Иван Петрович был глубоким стариком 50 лет..." А он в 20 веке встретил в Севастополе школьного товарища Гаврилова, артиста и режиссера Львовского театра, гастролировавшего здесь. Они хорошо выпили-поговорили, естественно, о школе и товарищах. Колесов вышел под летнее южное небо, полное ярких звезд, шел высоко над морем. Так же, как четверть века назад, здесь же, приподнятое настроение, легкая походка. И вдруг его пронзила острая, одновременно радостная и тревожная мысль: "Нет, не может быть, это ошибка, мне никак не может быть 49 лет! Только 24! Я здоров, у меня то же самое тело, те же сила и энергия жизни, что были здесь же в молодости".
  
   Инженерские будни
  
   Директор Кезлинг все-таки построил здание: семиэтажный корпус с кругляшами по бокам. Имитация накопителей на магнитных лентах. В одной бобине актовый зал, в другой столовая. Техника обогнала архитектора: в это время магнитные ленты заменили на дисководы.
   В новом здании новая жизнь. Типично институтская. Тесное взаимное общение. Особенно в курилках на лестницах. И здесь и на рабочих местах оживленные разговоры - о доме и семье, о спорте, об искусстве, о мужиках и бабах, о непорядках в стране и в институте, о языках программирования и вообще обо всем на свете.
  
   В столовой хорошие обеды: салат, борщ с мясом, лангет с жареной картошкой и компот. И всё за 80 копеек, это 15 процентов зарплаты инженера. В кафе Галя варит кофе по-честному - отличный маленький двойной за 28 копеек. Приятные беседы.
   В столовой Колесов показывает на тот угол, где он клал кирпичи. Немного привирает: только подносил.
   Руководящий состав - зав отделениями и отделами - после обеда с кофием собирается тут же в курилке - разухабисто "потравить" полчаса анекдоты, байки, подначки.
   Колесов злословил цитатой из законов Паркинсона: наука, мол, доказала, что в хорошем здании учреждение приходит в упадок. "Пока работа кипит, всем не до того. Развивающийся научный институт помещается чаще всего в полуподвале чьего-то бывшего дома, откуда шаткий дощатый переход ведет к железному сараю в бывшем саду".
  
   В новом здании Колесов злоупотребил своим служебным положением, полу-номенклатурной привилегией - занял отдельный кабинет на 25 квадратных метров (меньше не было). Дома у него на всю семью две комнаты по 15 метров.
   Работать стало полегче: все службы, вычислительный центр, множительная техника и прочее - всё под рукой.
   Трудно стало с трудовой дисциплиной. Теперь требовалось прийти не позже 8 часов 30 минут. Очень рано! И непривычно после вольной жизни в вольном городе. Пришлось людям приспосабливаться. Спасибо строителям - на входе стеклянные двери. Заметил утром на входе проверяющих, поворачивай обратно, имей при себе две копейки и звони товарищам по телефону-автомату, приду, мол, через час-два, запишите в журнал.
  
   В новом здании бойчее закипела общественная работа, разумеется, в рабочее время. Получали и распределяли продуктовые заказы, путевки санаторные и в детские лагеря и т.п.
   Особенно бурную деятельность развернула книжница Захаревич - по распределению дефицитных книг. Во главе общества книголюбов Пальмский, коллекционер мини-книг. Распределение справедливое - по жребию. Тем не менее Колесов получил подписку на 22-томное собрание Льва Толстого - мечта жизни. Привилегия помогла.
   - Книга - это реальная ценность, - говорил Пальмский.
   - Так я и приравниваю эту подписку к полученному ордену, - отвечал Колесов.
  
   В предпраздничные дни устраивались застолья - для "спайки коллектива": слегка спаивать и теснее сплачивать. Насчет второго весьма сомнительно...
   Раз в десять лет партийное руководство проводило кампании по запрету пьянок на работе, для острастки снимало директоров. Пару лет не пили...
   Особый вид застолий - представительские банкеты - с начальством, с гостями (своими и иностранными), с комиссиями по сдаче систем и т.п. Банкеты проводились на народные деньги. Начальники подразделений просили (приказывали - кто как) двух-трех своих подчиненных написать заявления на материальную помощь. Директор и профком разрешали выдать деньги из фондов директора или профкома, подчиненные получали деньги в кассе, передавали их своим начальникам, а те - организаторам банкета. Такой порядок сближал начальников и подчиненных, побуждал их к взаимному доверию и уважению. Несоблюдение порядка рассматривалось как неумение работать с кадрами, с коллективом. Что и вспоминалось на очередной аттестации начальника.
  
   Неугомонные общественники организовывали в актовом зале встречи и концерты: начинающий бард Розенбаум, пародист Александр Иванов, авторы "Пятого колеса" во главе с Беллой Курковой и другие. Восторженные вопросы и остроумные ответы, предчувствие грядущих больших перемен.
  
   Командировки познакомили со всей страной. "От Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей человек проходит как хозяин необъятной Родины своей".
   "Города, где я бывал". От Львова до Петропавловска-Камчатского, от Мурманска до Еревана.85
   Юг: море, солнце, экзотика. Хорошо стоять на развалинах древнегреческого Херсонеса, взирать на безбрежный морской простор и думать о вечном.
   Коля Успенский добавляет:
   - А я подсчитываю количество морских купок (купаний): чем больше, тем успешнее командировка.
   Львов: тревожная нота на кладбище - "сержант Иванов", "лейтенант Петров", "капитан Сидоров", погибли в 1946 - 1952 годах. Застыл пораженный, ярость благородная вскипает как волна...
   Под Ташкентом Пальмский предложил ему на спор: бег и вплавь через бурную Сыр-Дарью. Колесов выиграл и утешил его:
   - Леня, почему ты проиграл? Потому что я аж на семь лет старше тебя.
   Там же познали традиции местного застолья - во дворе и с пловом.
   Самарканд: красочные дворцы, извилистые улицы - глиняные стены без окон.
   Таллин: изящество старого города и приобщение к западной цивилизации - ночное кабаре, танцорки топлес - без лифчиков.
   Камчатка: купанье зимой в горячем гейзере, полная тарелка икры на столе гостеприимного хозяина, вид на Тихий океан.
  
   У нас была Великая Эпоха
   К такой мысли он пришел после 1998 года, после дефолта. А в советское время об этом не думалось, считалось само собой разумеющимся. Великая держава, один из двух полюсов мира. За державу не обидно.
   Это величие он ощущал лично: работа на атомных бомбах, на крылатых ракетах, на компьютеризации экономики.
   Его друзья Володя Романов и Рем Тусеев, оставшиеся на атомных бомбах, снаряжали водородную бомбу, взорванную в районе Новой Земли, взрывная волна которой трижды обогнула Землю. Гордятся: самый мощный взрыв в истории человечества.
   Атомную и водородную бомбы создавали в Арзамасе-16 сотрудники Физико-технических институтов в Петербурге и в Москве - общепризнанные лидеры мировой науки. Эти же институты создавали проекты атомных электростанций.
   Нобелевский лауреат академик Гинзбург в телеинтервью: "По водородной бомбе было две идеи: Сахарова и моя. Роль Сахарова в создании этой бомбы преувеличена, главное - Курчатов, Харитон, Тамм. Работа по бомбе - чисто прикладная, инженерная. Что касается научной работы, то, к сожалению, Сахаров, очевидно, в силу занятости общественными делами, не смог внести в физику заметного вклада".
   Были созданы промышленные реакторы АЭС, установки с реакторами на быстрых нейтронах, ядерные установки для подводных лодок и другие. Они работают не только в России и СНГ, но и в Финляндии, Болгарии, Венгрии, Словакии, Чехии. Новые проекты реакторов с более высокой безопасностью - для поставок в СНГ, Китай, Иран, Индию и др. Установка "Топаз" (1970г.) - термоэмиссионный малый реактор на 10 киловатт для разведывательного спутника. На "Топазе" обошли американцев на 15-20 лет. Атомная подводная лодка "Альфа", рекордная по своим параметрам: самая быстрая, самая бесшумная и т.д., занесена в книгу Гиннеса. Принципиально новый реактор - атомная станция теплоснабжения бассейнового типа. "Внутренняя безопасность" этой станции позволяет использовать ее в черте города.
   Директор Института радиотехники и электроники (ИРЭ РАН) академик Ю.В.Гуляев: "Первая работа, из тех, которыми я очень горжусь, сделана в 1964 г. - исследования в области акустоэлектроники, ее цена сегодня - 10 миллиардов долларов. Благодаря ей создан ряд приборов. В каждом телевизоре стоит один фильтр, который определяет качество цвета, звука, изображения. В каждом автомобильном приемнике три изделия, в каждом сотовом телефоне -семь... Второе, чем я горжусь, это "волны Гуляева - Блюкштейна" - исследование, на основе которого строятся новые поколения приборов. Третья работа: "акустомагнитоэлектрический эффект", используемый сейчас для определения качества полупроводников на всех кремниевых заводах в мире...
   О Жоресе Алферове. Это действительно гениальный человек. Человеку, который сделал что-то великое, казалось бы, везет. Но на самом деле везение появляется только при напряженной работе. При каждодневной напряженной работе он открыл структуру, которая в корне изменила нашу технику... У него был целенаправленный поиск, он знал, что надо найти. Да, это был поиск иголки в стоге сена, но он закончился успехом. Я считаю, что открытие Жореса намного выше большинства работ, за которые присуждались Нобелевские премии. Пожалуй, можно выстроить вот такой ряд: открытие полупроводников, потом лазеры и вот теперь гетероструктуры. Пройдет совсем немного времени, и все лампы, которые горят вокруг нас, исчезнут. Изменится все освещение человечества - вот что такое открытие Алферова!"
  
   Бабакин, скромный инженер, с которым Колесов работал на заводе Лавочкина, стал генеральным конструктором советской лунной программы, создателем системы - станции (дюймовочки) и выползающего из нее лунохода, доставившей на Землю лунный грунт. Узнал об этом уже из некролога о рано умершем выдающемся русском конструкторе. В память о нем хранит документ: "Бабакину. Отсутствует от вас телеграмма на имя главного инженера и директора приостановить работу. Прошу вас в телеграмме указать минимально возможные дефекты в изделии. Зам главного конструктора Камаевский".
   Разработчики крылатых ракет спорили - что лучше, "Антей" или "Аметист". Дальность действия "Антея" намного больше - 500 км против 60 у "Аметиста". "Антей" запускается с подводной лодки в надводном положении. Оператор, управляющий полетом с лодки, может выбрать цель. Но и недостаток очевиден - лодка на поверхности подставляется под удар противника. Недостаток "Аметиста" тоже очевиден: ракета не выбирает цель и может поразить малозначительный объект.
   Впоследствии Колесов прочитал в газете нечто очень знакомое. Создана новая система крылатых ракет. Несколько ракет стартует с подводной лодки одновременно, летят на малой высоте, одна из них поднимается на большую высоту и управляет наводкой остальных на цели. Если ее сбивают, вверх поднимается следующая. Ба, да это же синтез двух типов ракет: "Аметиста" и "Антея". Объединены достоинства и исключены недостатки каждого типа: малая дальность полета и плохой отбор цели для поражения в первом типе, опасность поражения ракеты и подлодки - во втором.
   "Блестящее и, конечно, простое решение. Молодцы русские инженеры! Не сдаются!"
   На заводе Лавочкина рядом с Колесовым работали люди Королева. Слышал их разговор: "На телеметрии что-то непонятное, хрен с ним, разберемся на полигоне". Эта ли смелость или общий настрой или еще что, но работали они быстрее, темпы их побед поражали.
  
   Майк Томас в газете "Чигаго трибюн": "Пришло время сказать русским спасибо. Пришло время поблагодарить их за то, что они держали международную космическую станцию "на плаву". Дело в том, что русская космическая программа более безопасна и надежна, чем наша. С тех пор, как "Колумбия" сгорела в атмосфере, русские успешно доставили на МКС пять экипажей.
   Русские действуют по принципу: все гениальное просто. Они разработали эффективную базовую конструкцию и остаются ей верны. Используют ракету "Союз", сконструированную еще в 1960-х гг. Она стала "рабочей площадкой" их космической программы: на счету "Союза" более 1000 запусков. Такую работу конструкторы называют "простой как топор".
   Русские потратили не одно десятилетие, чтобы свести к минимуму возможность любых неполадок космических систем. Если бы мне пришлось лететь, я бы выбрал "Союз", а не "шаттл". Я скорее доверюсь Ивану с разводным ключом, чем выпускнику Калифорнийского политехнического с его научной степенью и навороченным компьютером. И в этом я не одинок. Когда китайцы - мастера технологического "пиратства" - запускали свою программу пилотируемых полетов, они не стали красть чертежи "шаттла", а скопировали "Союз".
   В 2010 г. "шаттлы" подлежат списанию. "Союз" же к моменту первого полета "шаттла" верой и правдой служил своим создателям почти 15 лет, и будет служить и дальше. В отличие от "шаттла", "Союз" вечен. Слава богу, у нас есть эти неумехи-русские с их "безнадежно устаревшей" космической программой".
  
   Компьютеризация экономики поначалу шла туго и криво, но с 1976 года наши производители ЭВМ наконец-то пошли в ногу со всем миром. На машинах единой серии (ЕС ЭВМ) воспроизвели структуру американских машин и благодаря этому заимствовали все западное программное обеспечение. Ничего зазорного в этом нет: так поступали все.
   Взяли готовое и пошли вперед. Через десять лет в стране было уже два миллиона программистов. Многие стали специалистами мирового класса. Это благодаря нашей системе образования, говорят одни. Нет, говорят другие, это, мол, таковы генотипы русских: творческие (креативные). Факты подтверждают: русские хакеры - лучшие в мире. Третьи говорят: русский народ - народ-победитель, в генах заложено.
  
   Но он видел и ощущал не только то, что было рядом. Прежде всего, Великая Победа. И даже удивление: как мы могли это сделать? Против России шла вся Европа: Германия, Румыния, Италия, Венгрия, Чехословакия, Болгария, Эстония, Латвия, Литва. При вторжении в СССР в составе армии Гитлера было около миллиона солдат союзников Германии. В танках Гудериана каждый второй водитель был чех. В плен попало 100 тысяч чехов и словаков.
   Венгрия официально воевала против СССР, в нашем плену было 500 тыс. венгров. Венгры-каратели зверствовали так, что наши не брали их в плен.
   Албания послала дивизию СС.
   Брестскую крепость штурмовали австрийцы, а Севастополь румыны и итальянцы.
   Под Ленинградом и Ржевом зверствовала голландская дивизия СС.
   Шестьдесят тысяч французских добровольцев воевали в составе дивизии СС и охранно-карательных отрядов. Дания и Испания послали своих солдат даже без официального объявления войны Советскому Союзу.
   Венгры в 1956 году вырезали, задушили, расстреляли десятки женщин и детей из семей советских военных. Мстили за поражение в войне.
  
   На оккупированной к ноябрю 1941 г. территории СССР до войны добывалось половина угля, производилась половина стали и алюминия.
   И тем не менее промышленность смогла произвести намного больше вооружения, чем германская. В 1942 году превзошли Германию по выпуску танков в четыре раза, боевых самолетов - в два раза, орудий всех видов - в три раза.
   Победила русская техническая мысль, вот примеры:
   "Катюша" - система реактивного залпового огня.
   Танк Т-34 - лучший танк в мире.
   Кумулятивные снаряды, бомбы и мины.
   Танковая броня, производимая на линиях автоматической сварки академика Патона.
   Самолеты Туполева, Ильюшина, Лавочкина, Яковлева, Поликарпова и других.
   Научные теории и инженерные решения шли рука об руку: математические расчеты траектории полета ракеты "катюша", применение новой теории струй для создания кумулятивного снаряда и разработка теории горения и взрывов (М.А.Лаврентьев, Н.Н.Семенов, Ю.Б. Харитон, Я.Б. Зельдович). Даже такой предмет как русская каска сделана на основе расчетов математиков: очень сложная кривизна ее поверхности обеспечивает ее наилучшую отражательную способность. И она оказалась лучшей в мире.
  
   В СССР была уникальная система подготовки страны к войне, созданная Сталиным. Индустриализация осуществлялась таким образом, чтобы вся промышленность могла быстро перейти к выпуску вооружения. В производстве использованы двойные технологии, пригодные для выпуска как военной, так и гражданской продукции. Были построены самые современные для того времени тракторные и автомобильные заводы, а производимые на них тракторы и автомобили конструировались таким образом, чтобы их основные узлы и детали можно было использовать при выпуске танков и авиационной техники. Химические заводы по выпуску удобрений ориентировались с самого начала на производство в случае необходимости взрывчатых и отравляющих веществ...
   Основные усилия направлялись не на развертывание военного производства, а на развитие базовых отраслей экономики (металлургия, топливная промышленность, электроэнергетика и т.д.) как основы для военного производства в случае войны.
   ЦРУ определило военные расходы СССР в 1975 г. в объеме 6% ВНП. То есть, советский ВПК был исключительно эффективен экономически, ВПК делал хорошее и дешевое оружие.
   После войны народное хозяйство было восстановлено за пять лет - без внешних инвестиций, без плана Маршалла.
  
   На его глазах шла модернизация гражданской промышленности. На Ижорском заводе построили новые цеха под оборудование для атомных электростанций. Построили от нуля мощный завод турбинных лопаток в Ленинграде. В Волгодонске за три года отгрохали громадину: завод атомного машиностроения и еще продолжали строить новые цеха. На этих заводах он бывал по своим компьютерным делам.
  
   И самое близкое: он участвовал в советско-итальянском проекте завода систем числового программного управления (ЧПУ) станками. Впервые в Союзе выделили самое большое финансирование на приборный завод: делать системы ЧПУ по итальянским образцам.
   Здесь он понял идею Сталина, когда тот приказал Туполеву воспроизвести залетевший к нам Боинг один к одному. Когда Туполев попросил сделать некоторые улучшения, Сталин запретил.
   На совещании по советско-итальянскому заводу один из итальянцев вскочил с веселым возмущением: "Ну откуда я вам возьму такую пасту!?"
   Да, понятно, что паста не имела отношения к приборному заводу, в Италии ее производили другие предприятия. Но в России их не было. Значит, надо вслед за приборным заводом тянуть всю цепочку необходимых для него материалов и деталей. Самый яркий пример: автомобильное производство становится локомотивом модернизации всей промышленности страны.
  
   В советское время строилось много жилья. Простой очередник получал квартиру через пять-восемь лет. Многие получали раньше, через год-два: льготники, передовики труда и номенклатуры.
   Купить квартиру можно было в жилищном кооперативе по цене средней трехгодовой зарплаты, оплата - в рассрочку на 15 лет: ипотека без залога и без процента (или под очень малый процент).
   В 1989 году 64 % проживали в отдельных квартирах, 27 % семей - в индивидуальных домах, 3 % - в общежитиях, и только 6 % - в коммунальных квартирах. В среднем на одного городского жителя приходилось 15 кв. метров жилплощади. Партия провозгласила: каждой семье отдельную квартиру к 2000 году. Большинство коммуналок - в Москве и Ленинграде, слишком много желающих жить в столицах. Города эти очень шумные, здесь вдоволь поиздевались над замыслом партии.
   Аккуратные люди своевременно вносили квартплату - один процент от семейного бюджета, а вместе со всеми коммунальными услугами 3 процента. А неаккуратные не спешили, их не беспокоили. Никто не ощущал, что он оплачивает только 6 процентов квартплаты, остальное доплачивает государство.
   В те же 3 процента входило отопление. Еще после войны мальчик Валя колол во дворе дрова и топил печку. Жил в центре Питера. Вскоре провели центральное отопление, тепло брали от 2-й ГРЭС. Он не знал, что в Союзе была создана лучшая в мире отопительная система. В отличие от всех других нам надо топить 7 месяцев, в Сибири - 8. И топить хорошо, если в Европе минус десять - катастрофа, то для нас двадцать градусов - это теплая зима. Система сложилась из лозунга "советская власть плюс электрификация всей страны". Электростанции дают дармовое (бросовое) тепло - горячую воду. Власть направила это тепло по домам. Сами электрики не стали бы этим заниматься, для них тепло - лишняя забота, на некоторых электростанциях воду охлаждают на месте, выпуская пар в градирнях, пренебрегая экологией. Только централизованная власть могла соединить, скооперировать два типа производства.
   На Западе государство за тепло не платит, каждый сам за себя. В Европе небогатая пара замерзла, им не хватило монет для включения своей газовой печки.
  
   Еще одно неведение. Дома постоянно был свет. А на Западе случались большие неприятности: свет пропадал на больших территориях. Оказывается, они не додумались делать такую же уникальную систему как в Союзе, в которой электростанции и элетросети соединены в Единую энергетическую систему (ЕЭС), обеспечившую дублирование источников энергии, быстрое подключение резерва в аварийной ситуации, переброску энергии по долготе во время пиковых нагрузок в разных часовых поясах. Достоинства этой единственной в мире системы понятны любому инженеру. Ежегодный прирост мощностей ЕЭС составлял 6%.
  
   За последние 50 лет советского строя объем промышленной продукции вырос в 20 раз, производство электроэнергии - в 37 раз.
   За последние 10 лет: обеспечен рост добычи нефти в 2 раза, производства стали на 43%, производства цемента на 46%, производство минеральных удобрений увеличилось в 3 раза. Ежегодный прирост ВВП составлял около 3,5 %.
   В целом по стране: полная электрификация села, современные бытовые удобства, метро в 11 городах. Постоянный прирост населения 1,5 % в год.
   Страна вышла в мировые лидеры по добыче нефти и газа. В 1950-е годы огромные инвестиции были вложены в Волго-Уральский регион, нефтедобыча выросла в два раза. Советский Союз вышел на второе место по добыче нефти в мире. В 60-е годы освоены месторождения в Западно-Сибирском бассейне, главное из них супергигант Самотлор. Добыча выросла еще на 40%.
  
   Ошибки? Так не ошибается тот, кто ничего не делает.
   Птицефабрики решили проблему белка в рационе питания. В Ленинграде люди питались хорошо. В Иваново и Ростове-на-Дону он застывал перед мясными прилавками: пустые. Ни мяса, ни колбасы, ни сосисок.
   - Как же вы живете? - спрашивал он местных коллег.
   - Да так, ничего, по разному. Из командировок привозим, на базаре покупаем - за двойную цену.
   На базар мясо поставляли колхозы и ушлые директора госмагазинов, переправляющие полученное по госцене мясо на базар.
   В заводских столовых нормальные обеды, с мясом. Раздают продуктовые заказы - с мясом. В Мариуполе и Севастополе он видел в магазинах мясо в свободной продаже.
   В 1989 году одна душа населения в зависимости от зарплаты потребляла 60-90 килограмм мяса. Ученые говорят, что именно столько белка нужно человеку. Буханка хлеба за 16 копеек. В столовых манная каша на молоке со сливочным маслом за 10 копеек, при реальной стоимости 35 копеек. Чтобы и тунеядцы выживали.
  
   Он плохо разбирался в проблемах медицины: мало болел. Лично познакомился на попе, трещину на которой ему зашил лучший проктолог страны. Бесплатно.
   У тети Вали рак матки, облучили, вылечили. Бесплатно.
   У дяди Саши рак желудка. Желудок вырезали, и он еще долго жил в старости.
   У тети Нины тромб в голени. Сложнейшая операция: от паха по сосудам протолкнули катетер и разрушили тромб.
   У дяди Пети аритмия, кризы. Вшили электростимулятор. Долго жил с ним.
   У тещи диабет. Лечили, потом операция на ноге.
   Знакомых тоже лечили.
   И всех бесплатно. И все считали, что так и должно быть.
  
   Жизнь была нормальная, даже хорошая. Творческая работа, хорошая зарплата, безработица не грозит, квартира отдельная, здоровье нормальное. Летние отпуска - в Крыму, в Сочи, в Юрмале, у тещи в Полтаве, в дедовой избенке в Ленинградской области. Его товарищи - обличители режима - отдыхали в Литве, десятки лет у одних и тех же хозяев.
  
   Неприятности тоже, конечно, были. Например, надо знать, где и когда можно купить творог, жена искала мясо, чтобы поменьше костей. На работе в заказах покупали нужные (дефицитные) продукты в комплекте с ненужными (с "нагрузкой"). Цветной телевизор купил по блату через товарища по работе, мебель по записи... Все это разнообразило жизнь, придавало ей охотничий интерес.
  
   Люди (и он в том числе) забывали о феномене воздуха: никто его не замечает, пока он, воздух, есть. Это кажется естественным, на это не обращают внимания.
   Люди жили спокойно, работали и зарабатывали, женились и рожали, отдыхали и веселились. Романтические натуры повторяли вслед за поэтом: "Я планов наших люблю громадье, размаха шаги саженьи".
   И еще его же: "Другим странам по сто. История - пастью гроба. А моя страна - подросток, - твори, выдумывай, пробуй! Радость прет. Не для вас уделить ли нам?! Жизнь прекрасна и удивительна".
   Было: блаженное романтическое меньшинство, послушное трезвомыслящее большинство, агрессивные инакомыслящие единицы.
  
   - Жить хорошо! - говорил киношный Трус.
   - А хорошо жить еще лучше! - добавлял Балбес.
  
   В постсоветское время "Литературная газета" опубликовала его статью "У нас была Великая Эпоха".
  
  
   Книга 2. Эвтаназия советского строя
  
   "Перестройка - это революция!"
  
   В марте 1985 год новый генсек Горбачев заявил: Обещаю Вам, товарищи, приложить все силы, чтобы верно служить нашей партии, нашему народу, великому ленинскому делу.
   Новому генсеку 54 года (в 54 года Ленин уже умер). К тому времени ежегодные кончины вождей вызывали уже не скорбь, а улыбку. Интеллигентский анекдот: "Открыт новый элемент таблицы Менделеева - политбюролеум, с периодом полураспада полгода". А о Горбачеве стали сочинять положительные анекдоты: "Слыхали, Горбачева в Политбюро никто не поддерживает. - Как так? - Он сам ходит, его никто не поддерживает".89
  
   Горбачев провозгласил начало новой эпохи в жизни страны и дал ей имя "Перестройка": "Перестройка - это революция. Гарант Перестройки - коммунистическая партия. Нами движут идеи Октября, идеи Ленина".
   Первый выезд нового вождя - в город трех революций. На выставке директор ЛЭМа Кезлинг доложил Горбачеву о плане модернизации промышленности - программе "Интенсификация-90". Горбачев обещал дать деньги и призвал выйти на мировой уровень за шесть лет. 91
   Живой вождь после выставки пошел через трамвайные рельсы прямо к ожидавшей его толпе народа. Колесов был там. Изнутри толпы ничего не видел и не слышал. Кто-то рядом робко произнес "ура".
  
   Горбачев в Смольном в обличении прошлого превзошел кухонных ораторов: Страна в предкризисном состоянии. Нравственная деградация, очковтирательство и взяточничество. Бюрократизм, коррупция, конформизм, лизоблюдство. Незаконные привилегии. И все это проявления ненавистного старого, с которыми нужно решительно бороться. Поэтому - только вперед! Больше социализма, больше демократии. Маховик Перестройки набирает обороты!
  
   Маховик раздавил ЛЭМ, который вошел в созданное большое объединение. Потому что в доклад Горбачева воткнули две фразы. Первая: обязательный для доклада отрицательный пример - это завод ЛЭМЗ. Вторая - а что ж вы, ребята, перестали создавать объединения? Вы же первыми начинали. Отрицательный ЛЭМЗ включили в новое объединение - отчитались о принятых мерах. Туда же попал и ЛЭМ. Во главе объединения поставили человека со стороны.
  
   Горбачев стал любимцем народа.
   Колесов: И я тоже возлюбил Горбачева. Дух захватывало - плыть в революцию дальше. Пока свободою горим!
  
   Горбачев: Гласность нужна нам как воздух. Ленин учил - партия должна знать правду.
   Гласность хлынула бурным потоком. Но в одном направлении: на очернение ненавистного старого.
   Сталин, о котором при Брежневе просто молчали, был представлен как кровожадный злодей. Миллионы расстрелянных, причем число их росло с каждой новой гласностью. Ужасы голода, произвола, террора... Победу в войне одержали вопреки Сталину, забросали немцев трупами.
   - Нами правила шайка бандитов, - емко выразился Пальмский о сталинском времени.
  
   Интеллигенция потребовала вернуться к ленинским нормам жизни.
   Окуджава пел о той единственной гражданской: "И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной". И еще: "Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке".
   Интеллигенты внимали новым пьесам о Ленине: "Владимир Ильич, но вы же говорили, что каждая кухарка сможет управлять государством" - "Никогда я этого не говорил! Я говорил, что она может научиться управлять государством!" Большевики на сцене поют "Интернационал", интеллигенты встают и подхватывают: "Вставай, проклятьем заклейменный..."
   Интеллигенция провозгласила курс на безработицу: "Лекарство для дяди Васи от лени и пьянства".
   Вспомнили марксизм: "Номенклатура - это класс, грабит народ через привилегии. Горбачев подтвердил: "Незаслуженные, незаконные привилегии должны быть изъяты".
   Эпоху Брежнева он обозначил уничижительным именем - застой.
   Горбачев подхватил любимую тему для пересудов и обличений - "в стране бардак". Люди свободных профессий - барды, истопники котельных и другие художники - клеймили на кухнях. Занятый народ на работе в курилках - обличали воровство, особенно там, где нет советской власти - в Средней Азии и Закавказье, привилегии высшего начальства, всеобщее пьянство и т.д. и т.п.
   На праздничных домашних митингах школьный товарищ Игорь обличал коммунистов с неистовством натренированного футбольного болельщика, жена Алла вторила ему.
   - Коммунисты!? - кричал Игорь, - Буржуи, оторвались от народа. Квартиры, дачи, машины, больницы - все самое лучшее только для себя. Какие они коммунисты? Паразиты! Сволочи!
   Колесов отмалчивался, отшучивался:
   - Я-то ведь тоже коммунист.
   - Какой ты коммунист? - кричал беспартийный Игорь, - ты в партию вступил, потому что так надо!
   - Да нет, я и в заявлении написал - хочу быть активным строителем коммунизма.
   Крик стоял истошный. Часть обличений была верной.
  
   Политбюро решило: резко ускорить модернизацию, увеличить инвестиции в машиностроение в 1,8 раза.
   В июле Горбачев в Днепропетровске добавил к машиностроению еще шесть отраслей, затем в Сибири еще две: нефть и газ.
   Деньги растеклись и растворились без пользы.
  
   В 1986 году Горбачев начал антиалкогольную кампанию: "И пусть не надеются некоторые, что поход на пьянство станет очередной кампанией в духе прошлых лет".
   За год продажа водки сократилась в два раза. В результате: очереди, самогон, талоны на водку и сахар, паленая водка, подпольный бизнес, богатеющие криминальные структуры.
   Доход бюджета от водки сократился с 30 % до 3%.
  
   В 1987 году решили за три года перейти на рыночную экономику. Дали большие права директорам по распоряжению финансами, трудовым коллективам - по выборам руководителей, созданию советов трудовых коллективов.
   Экономисты опять взялись за реформу экономики в духе "Капитала" Маркса. Эффективность, прибыль, хозрасчет. Для Колесова экономика оставалась тайной за семью печатями: двойная бухгалтерия, плавающие нормативы, выводиловки зарплаты...
   Еще Андропов произнес замечательную фразу: "Мы не знаем общества, в котором живем".
  
   Колесов Пальмскому: Как тебе этот министерский маразм: при сдаче проекта сразу показывать фактическую эффективность?
   - Насчет маразма согласен. Придется как-то выкручиваться.
   - Ты же сталкивался с нашим главным в министерстве. Судя по этому заданию, он Салтыкова-Щедрина не читал.
   - Валя, они там вертятся как ужи на сковородке. Им надо переплюнуть другие министерства по эффективности, иначе бюджетных денег не дадут.
   - Зато теперь заводчане встали насмерть: под фактический эффект они должны снижать себестоимость, вслед за этим летят заводские зарплаты и премии, посягнули на их святая святых.
  
   Обличители навалились на соцстрой: пустая трата денег на проекты века. Вредная затея: строительство дамбы для защиты Ленинграда от наводнений. Самопровозглашенные защитники природы угрожали: залив загнивает, город задохнется в болотной луже. Возглавил борьбу филолог - академик Лихачев.
   Ещё один проект века - поворот сибирских рек на юг, в Среднюю Азию - остановили писатель Залыгин и другие специалисты.
   Грандиозную стройку БАМ обличили хлестким словцом - "дорога в никуда", остановили на недостроенном тоннеле, на разборке рельсов не настаивали.
   Много чего было. На волнах демократии падало доверие к власти, к соцстрою в целом.
  
   Добив Сталина, идеологи перестройки взялись за Ленина: немецкие деньги, красный террор. Стало правилом: при очередных трудностях предлагать вынести Ленина из мавзолея.
   Началось наступление на советскую цивилизацию в целом, на самое главное в ней: общенародную собственность. Сначала за разгосударствление собственности, за малый и средний бизнес, затем за частную собственность в крупной промышленности, за приватизацию.
   "Частная собственность? - обиженно переспрашивал Горбачев, - ну об этом нужно народ спросить!"
   Но референдума не проводил. Однако народ прислушивался к авторитетным людям, постепенно привыкал к ненашенскому понятию.
   - Только частная собственность дает человеку подлинную свободу, - нехотя молвил бывший комсомольский вожак, красивый профессор-историк с лицом усталого патриция.
   Не было возражений против рынка. Дело ясное: на базарах и толкучках полное изобилие. Говорили, что на одесской толкучке можно даже атомную бомбу купить.
   Подсластили пилюлю: все формы собственности будут равноправны. Дележка будет справедливой, собственниками станут трудовые коллективы, граждане, Советы всех уровней. Никто не будет единоличным собственником завода, например, такого гиганта как Кировский завод.
   Горбачев успокаивал: "Мы будем идти к лучшему социализму, а не в сторону от него. У нас будет обеспечена цивилизованная жизнь через два-три года".
  
   Команда Горбачева внесла свою лепту в дискуссии: пошли перебои с солью, сигаретами, сахаром, водкой, вводили талоны. И вообще: Перестройка длилась уже четвертый год без ощутимого улучшения жизни. Народ устал. Вода камень точит. Ну хрен с вами, пусть будет частная собственность, только бы еще хуже не было.
  
   В журнале опубликована "Дорога к рабству" Хайека. Броское название: дорогой к рабству назван социализм. Хайек стал знаменем демократической интеллигенции.
  
   И Колесов дрогнул. Отказаться от социализма? Так ведь капитализм осужден ихними же западными писателями и мыслителями (не коммунистами). Хрен редьки не слаще. Но может быть, действительно, невозможно планировать сверху экономику огромной страны? Сверхсложная система. Да, капитализм - это плохо, черного кобеля не отмоешь добела. Но ведь живут-то неплохо.
   Вот что он думал и говорил в это время:
   - Может ли ошибиться один человек? Да, может, и даже частенько. Может ли ошибиться группа людей? Тоже возможно. Может ли ошибиться целый народ? Почему бы и нет? Наш народ долгие годы строил социализм - идеал Свободы, Равенства и Братства. Не получилось. Эта ветка развития оказалась ложной. За поставленный великий эксперимент наш народ заслуживает величайшей благодарности всего человечества. Но должен идти теперь как все - по камням.
  
   Демократия крепчала. Горбачев вернул из ссылки Сахарова, который предлагал много своих идей: конвергенцию, конституцию с разделом СССР на сто стран по числу наций.
   В журнале опубликован "Архипелаг Гулаг" Солженицына, сильнейший удар по советскому строю. Приятель говорил: "Пусть мне скажут, что это неправда, тогда я снова поверю в советскую власть".
  
   Заполыхали национальные конфликты. Комиссии по расследованиям выясняют - кто подстрекал, кто убивал, кто отдавал приказы и т.п.
   Весной 1988 года Колесов был в командировке в Ереване: ах, какая демократия - народ вышел требовать справедливости для Карабаха.
   Шахтеры - первые рабочие, которые окунулись в демократию: забастовали.
  
   - Кажется, народ уже ошалел от всего, что на него свалилось, - говорил Пальмский, - крыша поехала.
   - Да уж, тут ошалеешь. Слыхал анекдот? Два врача спорят: что такое перестройка? Один говорит - открытый перелом, другой - привычный вывих.
  
   Старое умирает со смехом, говорил Маркс. Юмористы - Жванецкий, Хазанов, Шифрин - переквалифицировались в сатириков и тоже внесли свой вклад в перестройку: "В то, что государство что-то добавит - не верю. В то, что отнимут что-нибудь - верю сразу и безоговорочно. Как бы нам не стало лучше жить - вот о чем беспокоится государство"... "Не понимаю, может быть, государство хочет сократить население, чтобы уменьшить нагрузку на территорию?"... "Издательство "Голодная Россия" выпустило "Книгу о вкусной и забытой пище"... Рецепт: язык под майонезом - набрать майонез на язык и выплюнуть". Остроумно. Все смеются.
   Так сознание большинства подготавливалось к слому старого строя и к лучшей жизни. Тот же, чье сознание не перестроилось, получил прозвище "совок".
  
   Блеск и нищета демократии
  
   Демократы начали объединяться. В ДК имени Ленсовета десять интеллигентов организовали клуб "Перестройка" с целью, как они утверждали, поддержать Перестройку идеологически, интеллектуально. Колесов попал на собрание клуба, которое проходило спокойно, в духе научного семинара. В конце его член клуба Нестеров объявил о проведении митинга на Сенной площади. Колесов загорелся - явно революционное мероприятие. Приехал в назначенное время, остановился в вестибюле метро, видит: на улице стоят две группы - несколько человек во главе с Нестеровым и чуть поодаль милиция. Через двадцать минут обе группы разошлись. Интересно, как милиция узнала о готовящемся митинге?
  
   Передовик демократии. Заводилой клуба был его давний знакомый Петя Филиппов, ставший теперь передовиком демократии.   
     Двадцать лет назад он был секретарем комсомольской организации ЛЭМа. Молодой инженер, придя к институт сразу после вуза, пошел не в инженеры, а в комсорги. Его бурная энергия била ключом: собрания, заседания, мероприятия, начинания и почины. Вскоре он был объявлен лучшим комсоргом Ленинграда. Директор ЛЭМа был доволен, хотя и не вникал в Петины изобретения. Девицы из комсомольских органов, как говорится, писяли от восторга.
      Колесов, заместитель секретаря парткома, тоже восхищался, хотя, конечно, не это самое. Более всего его восхитила Петина наглость по поводу священной коровы - социалистического соревнования. Петя заявил, что комсомольцы не должны участвовать в соцсоревновании по своей научно-проектной работе, поскольку, мол, их работа и так вся творческая по самой сути, не может нормироваться и перевыполняться. Поэтому соревноваться нужно по другим показателям, в основном общественным. Это вообще-то верно, но могло пройти в системе только благодаря буре и натиску неистового Пети.
     
      Через год ударной работы он пришел к Колесову поникший и тихий. Долго рассказывал, что вся эта комсомольская суета бесполезна, в райкоме и обкоме формализм и показуха и т.д. и т.п. Упомянул о старшем брате, который давно работает в комсомоле и партии, относится ко всему просто и цинично.
      - Но я так не хочу.
      "Какой прекрасный молодой человек", - растроганно подумал старший товарищ.
      - Валентин Иванович, посоветуйте, как быть - у меня кончается кандидатский стаж для вступления в партию. Может быть, забрать документы, ничего дальше не оформлять?
      - Да что вы, Петя, зачем себе жизнь ломать, оставлять за собой такой хвост в анкетах. Я давал вам рекомендацию на кандидата, теперь дам на вступление в партию.
      Так и решили. Впоследствии Петя Филиппов перешел на большой питерский завод начальником вычислительного центра, защитился, стал кандидатом экономических наук.
     
      В октябре 1988 года Колесов встретил его на собрании клуба "Перестройка". Большой, грузный, но подвижный, брызжущий энергией. Талантливый популяризатор рыночной экономики, печатался в журнале "ЭКО", ярко, напористо, общедоступно агитировал за рынок и против плана. О прошлом они не говорили, так и осталось непонятным, вспомнил ли он тот комсомольский эпизод. Колесов, к тому времени ставший председателем совета трудового коллектива, пригласил его выступить в ЛЭМе, поддержать начатую ими борьбу за самостийность.
     
      После собрания родилась идея: Петр Филиппов со своими специалистами сделает экономическое обоснование - документ для переговоров с верхами. Оформили договор на оплату за эту работу. Колесов и Филиппов (других специалистов при нем не оказалось) занялись разработкой документа. Первый изложил фактические данные, далее писал Филиппов. Приведенные им примеры из жизни водителей и другие "доходчивые" доказательства вызвали смущение. То, что годилось для популярного журнала и для экзальтированной публики, было вызывающе наивным для подачи в министерство. Колесов не стал спорить, сам отредактировал текст и, злоупотребив своей должностью председателя совета трудового коллектива, подписал у директора документы на оплату - в помощь демократии, утешал он себя.
     
      У Пети очень яркие митинговые слоганы. Как-то Колесов спросил его:
      - Петр Сергеевич, рынок - это прекрасно, но ведь насчет инвестиций он слабоват, у государства гораздо больше возможностей собрать большие средства.
      - Государство способно только на рапортоемкие инвестиции, - без запинки отрезал он.
     
      Митинг на стадионе "Локомотив" (октябрь 1988 года) - первый большой "глоток свободы" в Ленинграде. Сотни людей, страстные речи, транспаранты, впервые поднят трехцветный флаг.
   Восторг, пьянящая радость свободы. Пусть кто-то с кем-то не согласен, но пусть расцветает сто цветов, дурное отсеется, хорошее останется. Выступавшая в конце молодая женщина на предельном отчаянии складно кричала о страданиях народа и приговорила:
      - И во всем этом виновата КПСС!
      Митинг закончился.
     
     Ленинградский народный фронт
  
   В Политехническом институте Нестеров проводил собрание сторонников демократии, предложил записаться в списки желающих вступить в демократическую организацию.
   Колесов сделал смелый шаг - записался. Через пару месяцев его пригласили на собрание группы народного фронта Невского района. Собралось два десятка смелых. Еще большую смелость проявляли администраторы, предоставлявшие помещения для демократов. Не за деньги, денег тогда не было.
     
      Колесов живет рядом с домиком-музеем рабочего Шелгунова, где Ленин учил рабочих революции. Подпитывался революционным духом. "Сквозь грозы сияло нам солнце свободы, и Ленин великий нам путь озарил". Ленина посадили в Кресты, но новых революционеров это не останавливало. Он ходил на собрания демократов в подвал на Фурштатской, в ДК Ленсовета, в ДК пищевиков, в Дом писателей и др.
     
      Радикалы предпочитали открытые пространства. "Демократический союз" - митинги у Казанского собора с привлечением милиции для разгона со скандалом. В Михайловском саду они агитировали недоумевающих пенсионеров. При появлении милиции агитаторы мирно удалялись.
     
      Итак, он стал еженедельно бывать на районной группе народного фронта. Зачинщики - симпатичные простые советские интеллигенты. Программистка Евдокимова работала в институте повышения квалификации, она и обеспечила помещение. Ей лет тридцать, полный набор плюсов - доброжелательность, спокойствие, деловитость, чувство юмора и что особенно важно - скромность, отсутствие претензий на руководящую роль.
     
      Избранный руководителем совета группы Латышев - еще более скромный, совсем тихий человек, мухи не обидит. Он и вел собрания именно так, чтобы никого не задеть, дать каждому высказаться, сгладить конфликты. Школьный учитель, проповедник новых методов обучения, он вроде бы не поладил с официальной педагогикой, но об этом ничего неизвестно по причине все той же его скромности.
      Было еще несколько постоянных членов группы. Аспирант Инжэкона, сочинивший концепцию региональной экономической реформы для Ленинграда. Далее: ведущий инженер проектного института, рабочий сцены, скромная служащая.
     Юрий Беляев - сам он говорил с улыбкой, что он лейтенант милиции. Колесов недоумевал - зачем нам милиция? Зачем мы милиции, это еще можно было бы понять. Шутит?
      Итого в группе восемь постоянных участников. Остальные два-три десятка все время менялись. Это - на триста тысяч жителей Невского района.
  
   Первые выборы по системе Горбачева состоялись в 1989 году. Яркий всплеск демократии: в бюллетене могло быть несколько кандидатов. Народ оживился. Однако местные власти не выполнили указаний генсека, и особо важных персон оставляли в списках одиночками, без альтернативы.
      Колесов - в пикетах со стендами и плакатами у станций метро, агитирует против номенклатуры КПСС, то есть против своих партайгеноссе. Латышев с Юрием Беляевым ведут бурную деятельность, что-то обсуждают, планируют, замышляют. За день до выборов у кинотеатра "Спутник" - митинг, Нестеров с матюгальником, противостоящая сторона шумит в свой матюгальник с другого угла здания, сумятица в толпе, попытка поднять трехцветный флаг, милиция оттесняет народ, крики, давка, кое-как улеглось.
  
   В Ленинграде забаллотировали семерых партаппаратчиков, в том числе первого секретаря обкома. Наверно, он был хороший человек, крепкий хозяйственник, начальник метростроя. К метро претензий нет, метро хорошее, Колесов и сам его строил на субботниках. После неудачи на выборах первый секретарь подал в отставку.
      Второго неудачника - кандидата по общегородскому округу, знал лично: толковый директор завода, зам председателя исполкома. В бюллетене он тоже был один. Ретивые чиновники всех остальных претендентов удалили. Народ, лишенный альтернативного кайфа, одиночек повычеркивал. Впрочем, если бы в списке остался бард Дольский, то его бы и выбрали просто в пику "зажравшемуся начальству".
      Во втором туре он голосовал за следователя Иванова, соратника Гдляна по борьбе у коррупцией. Перед выборами Иванов сказал в прямом эфире: есть данные о причастности члена политбюро Лигачева к узбекской мафии. Колесов вскочил взволнованный, позвал жену: такое было впервые. Вот она, настоящая свобода слова!
     
      В день открытия первого съезда народных депутатов СССР активисты ЛЭМа собрались в парткоме перед телевизором. И когда впервые голоса разделились - 20 процентов против чего-то - закричали радостное ура. Вот она, настоящая демократия!
  
      Перед вторым туром провели демонстрацию в поддержку следователя Иванова. Колесов обменялся парой спокойных слов с мужиком, когда двинулись, тот истошно заорал "До-лой К-П-С-С!", идущие вместе подхватили. Он, член "преступной" КПСС, молча шел рядом. Мужик орал всю дорогу, изредка отдыхал. В конце митинга на всю Дворцовую площадь прогремел мощный призыв Ильи Константинова: "Сломаем хребет КПСС!"
     
      Популярная среди демократов Салье проиграла следователю Иванову. "Ну, куда мне тягаться с любимцем народа", - улыбнулась она на встрече в ЛЭМе. Выступала спокойно, просто, без выспренней риторики. Доктор геологических наук. Компартию не любит, но вот отец уговорил вступить. Нет, не еврейка, французские корни... Демократы должны объединяться, без этого не победить...
     
   Учредительный съезд Ленинградского народного фронта открылся 17 июня 1989 года в Доме пищевиков. В зале пятьсот участников. Главные идейные заправилы - Салье и Петр Филиппов. Им - внеочередное слово на трибуне и для реплик с места - разъяснить и направить. А вся черновая организационная работа - всё на том же Нестерове, который здесь представился: старший научный сотрудник проектного института, кандидат технических наук.
      Съезд проходил по уже сложившимся правилам демократии. Копание в мелочах регламента, речи не по повестке или вообще не по делу, опровержения противной стороны путем приписывания ей того, чего у нее ни в мыслях, ни в речах не было, следующий поступал точно так же с предыдущим и так далее по законам Паркинсона.
      Вот характерные высказывания:
      "Перестройка - в опасности!" "Раскрепостить экономику, расгосударствливая ее!"
      "В апреле Горбачев подписал Указ об уголовной ответственности за государственные преступления - человек, которому мы все так безгранично верили, с такой легкостью предал Перестройку!"
      "Нищенство трудящихся и особенно технической интеллигенции, доведенной до полного отчаяния!"
      "Социализм - это свобода!"
      "В Вильнюсе, Ереване, Баку реакция прибегла к насилию и арестам, а в Тбилиси - и к зверским убийствам, пытаясь устрашить пробудившееся общество".93
     
      На выборах совета фронта - в основном самовыдвижение, самопредставление, из известных - пяток человек, остальным двум десяткам доверились по слуху и по виду. Споры по уставу и программе затянулись. Вскоре большинство стало роптать - выявились одни и те же спорщики по любым вопросам. Но красной нитью проходило - права меньшинства святы!
      В перерыве Колесов прогуливался по дворику, навстречу Юрий Беляев, хитро улыбается: "Что-то евреев тут многовато".
      Небольшая группа окружила Нестерова:
      - Что происходит? Съезд срывается!
      - Все нормально, народный фронт будет создан.
     
      Петр Филиппов попросил дать ему и редакционной комиссии время для доработки документов. В конце съезда он вышел на авансцену с вдохновенным лицом, громко, "с выражением" (с пафосом) произнес вместо программы сильно укороченный и бесспорный для любого демократа Манифест (все учились по Марксу), мощным голосом дал концовку: "Вся власть - демократически избранным Советам! Предприятия - трудящимся! Земля - крестьянам!"
   Бурные продолжительные аплодисменты, переходящие в ... а, нет, извините, овации - это из другой оперы. Проголосовали - все за. Приняли и устав.
     
      Радостное волнение испытывал он вместе с делегатами! Сделали большое дело. 90 лет назад была создана партия коммунистов, перевернувшая Россию. Впервые в советской истории создана (вместе с другими городами) политическая организация, которая поведет страну к сияющим вершинам демократии.
     
      Он включился в активную революционную работу. Теперь два раза в неделю ходил на собрания: в районную группу и в городской совет фронта. Совет заседал в доме пищевиков. Кроме упомянутых ранее в совете были философ А.Беляев, социолог Вите, журналист Дегтярев, "кочегар" Константинов, юрист Монахов, биологи Андреев, Сунгуров, Корнев, писатель Чулаки и другие. Все - умные, досточтимые люди. Их приятно слушать.   
     Зачастую разговоры шли о том, что сказали руководители страны и города, как им ответить - митингом, демонстрацией, пикетами, листовками или еще чем-нибудь. Как-то Петр Филиппов перебрал варианты ответов на очередную страшилку Лигачева, спросил:
   - Так что делать?
   Некто из зала подал замечательную идею:
   - Ничего не делать.
   И это, посчитал Колесов, в данном случае был лучший вариант.
   В другой раз нервный демократ восклицал: "Пусть меня арестуют!" Наверно, он исключительно высоко оценивал свою роль в революции.
     
      Колесов исправно участвовал во всех мероприятиях народного фронта, как правило, молча. Неплохой оратор, как его оценивали товарищи по работе, здесь он больше помалкивал: не мог вписаться в безапелляционный тон разоблачительных речей, призывать же к умеренности, осторожности он не мог по причине своей гордыни - к нему отнеслись бы снисходительно: зачем спорить с человеком старше присутствующих на 20-30 лет, который просто по возрасту не может иметь передовых воззрений.
     
      Он понял это еще год назад на собрании клуба "Перестройка" в ДК Ленсовета.
      - Это же бесполезно - нападать на компартию в целом, - говорил он, - и вредно: возлагать ответственность на 19 миллионов членов партии и настраивать их против себя, против перестройки...
      Тогда-то и уловил снисходительные улыбочки молодых демократов. И сделал выводы.
     
      Склонность к преувеличениям проявлялась частенько. Появилось письмо Нины Андреевой. "Три недели страна в ужасе молчала", - так говорили демократы. Он слышал о письме, но не читал. Ужаса не ощутил: ни по себе, ни по окружающим. Нашел газету, прочитал: опять нет ужаса. Подумал: "Авторшу можно только пожалеть за непонимание проблем Перестройки. И простить как специалиста-химичку. А бить ее некрасиво - объявлены плюрализм, гласность и т.п. - пусть живет при своем мнении". Три недели - это срок до статьи против Нины Андреевой в главной партийной газете. "Победа реформаторов", - сами ужаснулись и сами успокоились. Даже скучно.
      Нина Андреева радела за рабочих. Да уж, чего не было, того не было - рабочих в народном фронте и других демо-движениях. Об этом говорили и призывали, но ничего не делали вроде того, что делал в свое время Ленин. В целом по стране рабочие и крестьяне оставались бесхозными, голосовали по подсказкам демократов за лучшую долю, за землю, за волю. Поэтому поддержка рабочими перестройки и реформ осталась загадкой века. Рабочие, которым вообще-то демократия до фени, надеялись больше зарабатывать.
      - Такая демократия мне не нужна, рот открыть можно, а положить туда нечего, - говорил работяга в телекамеру.
   Впрочем, кое-что для рабочих делалось. Одновременно с Народным фронтом образовался Объединенный фронт трудящихся (ОФТ). Разумеется, пылкие демократы раскрыли козни партийной номенклатуры: это, мол, она по заданию обкома КПСС создала ОФТ для борьбы против перестройки.
       
       Гидаспов, директор научно-проектного института (сотрудники хорошо о нем отзывались), член-корреспондент Академии наук, быстро освоил арсенал демократии. На выборах в депутаты Союза он победил: развернул бурную предвыборную кампанию, вплоть до уличных митингов. Горбачев назначил его первым секретарем обкома.
      Вскоре Гидаспов провел общегородской митинг у СКК. Колесов побывал на нем - из любопытства. Участники приехали на автобусах своих заводов. Много очень громких лозунгов: "Не дадим ударить перестройкой по коммунизму!", "Назад к диктатуре пролетариата", "Политбюро к ответу!"
      Звучали гневные, требовательные речи: не поступимся нашими социалистическими ценностями, не позволим дурачить людей сладенькими сказками о так называемом народном капитализме; псевдодемократы нагнетают представления о неизлечимости нашего общества, бьют дубиной по инакомыслящим; часть коммунистов, в том числе и в руководстве партии, отстраненно наблюдают за уничтожением социализма. Кто-то жаловался: на ТВ царствуют мошенники типа гипнотизера Кашпировского.
  
      Митинг транслировался по ТВ на большую часть страны. По словам Собчака: "город обмер". И страна обмерла? А Колесов опять ничего такого не заметил. Впрочем, и в 1917 году во время бескровного захвата Зимнего жизнь шла своим чередом: Шаляпин пел в Мариинке, народ гулял по Невскому, рестораны, публичные дома и прочее работали своим чередом...
      Через день Собчак "разгромил" Гидаспова в полуторачасовом выступлении по ТВ: "Митинг - апофеоз ожесточенности, атмосфера коллективной ненависти!"
  
      Ответный митинг Народного фронта проходил через две недели на том же месте у СКК, лозунги: "Браво, Собчак", "Собчак с народом, а с кем Гидаспов?". Речи тоже были гневные и требовательные. "Мы за партию, но против мерзавцев в ней!", "Горбачев - надежность!"
      Петр Филиппов вел митинг. Коммунист Гидаспов показал себя настоящим демократом - он пришел на этот митинг и выступил! Тогда уже демократы откатились от демократии - стали закрикивать его: "В отставку! В отставку!" Петр Филиппов призывал остыть, дать говорить, не помогло. Такой вот, однако, плюрализм, недоумевал Колесов.
    
   В Москве на праздничной демонстрации 7 ноября 1989 года либерал-демонстранты обидели Горбачева своими лозунгами так, что он ушел с трибуны Мавзолея. "Имел право обидеться - я пришел дать вам волю, а вы и ноги на стол".95
  
      (Китайский реформатор Ден Сяопин более плавно выходил из прежнего режима: на центральной площади столицы борцов за демократию передавили танками, мировая демократия пошумела, а китайцы вроде бы успокоились. Вероятно, Ден Сяопин не знал или пренебрег достоевской слезинкой ребенка).
    
      Популярные интеллигенты - в Питере Собчак, Д.Лихачев, Болдырев, Куркова, Басилашвили, в Москве Сахаров, Г.Попов, Ю.Афанасьев и другие повели за собой интеллигенцию и народ. Высказываться против их передовых взглядов считалось плохим тоном. Гидаспов и ему подобные были быстро переведены из разряда интеллигентов в "класс" номенклатурщиков.
  
   Одно из наиболее ярких событий связано с шестой статьей Конституции - о руководящей роли партии. "Партия наш рулевой", - пел он раньше в сопровождении хора. "Партия, дай порулить" - теперь такой лозунг несли молодые шутники на демонстрациях, в которых он участвовал. Когда-то он очень удивился, случайно обнаружив в брежневской конституции эту шестую статью. В сталинской конституции ее не было. После ожесточенных и увлекательных боев на съездах народные депутаты отменили пресловутую статью. Бои продолжились под лозунгом революции "Вся власть Советам!"
     
   Вторые выборы по системе Горбачева состоялись в марте 1990 года: выбирали депутатов России и горсоветов. Руководители народного фронта пошли на передовую - выдвинулись кандидатами в депутаты, некоторые одновременно в два совета: России и города.  
     Латышев баллотировался в горсовет, другие в районный совет
      Колесов решился - оформился кандидатом в депутаты горсовета. Это было несложно - достаточно протокола собрания своего отдела (30 человек) в ЛЭМе. Затраты минимальные: начальник техотдела бесплатно размножил листовки для товарища по партии и просто старого приятеля. Слегка помучился: указывать в листовке членство в компартии или умолчать? Победила совесть - указал.
   Евдокимова спросила его:
   - Валентин Иванович, вам нужна помощь от фронта? Мы можем выделить людей в группу поддержки.
   - Да нет, думаю сам справиться, сын с друзьями обещал помочь.
      Сын обещал, но не помог.
      Он понял, что обречен на поражение, когда узнал о конкуренте: им оказался рабочий человек, водитель, не отягощенный членством в компартии, более того, ругавший ее последними словами. Водитель ходил по квартирам, обещал "устроить рай" в округе, как рассказывали тетки на припарадных скамейках. Пришел в районный народный фронт, просил поддержать. Получилось в одном округе два кандидата от одного фронта.
   Кандидат в российский парламент Михаил Толстой заприметил Колесова на собраниях народного фронта и взял с собой на теледебаты. В минутном выступлении он успел поддержать и Толстого и себя. Видели его много знакомых, даже в родной деревне.
      На теледебатах был также главный соперник Толстого - директор завода "Звезда", добротный мужик с группой дородных теток. Звание директора скорее отпугивало, чем помогало. Толстой победил с большим перевесом.
   Колесов баллотировался по округу, что рядом с Обуховским заводом, здесь живет много заводчан. Поэтому главный инженер завода, уважаемый человек, занял второе место (24 процента), на первом - водитель (28 процента). За Колесова проголосовало 22 процента, немало, он был доволен тогда, а особенно потом - вместо депутатской кутерьмы занялся бизнесом.
   Победивший депутат-водитель через год обижался на мэра Собчака: "Нет того, чтобы собрать депутатов, спросить, кто в чем нуждается" (у него не было жилья).
     
      Демократы получили большинство мест в горсовете, почти все места от Ленинграда в российском парламенте. Врезалось навсегда в память мрачное высказывание секретаря райкома партии: "Отдаем мы власть без боя".
   Латышев стал депутатом горсовета, Евдокимова - его помощником.
     
      Петр Филиппов прошел сразу в два совета, городской и российский. Он применил для агитации отличное техническое средство - табуретку. Обходя дворы своего округа, влезал на нее (человек на табуретке - трибун), сразу же собиралась толпа и внимала его четким и ясным речам.
  
   В горсовете не могли выбрать председателя, две группы - за Петра Филиппова и за Салье - не могли одолеть друг друга.
       На собрании демократов-коммунистов Петр Филиппов (везде поспевал, а Колесов увязался за ним в его стареньком жигуленке), посетовав на ситуацию в горсовете, высказался предположительно: "Надо выдвинуть авторитетную фигуру, например, Собчака". Собравшиеся не возражали. Далее он пошел к Собчаку, получил согласие на выборы его по округу, оставшемуся без депутата. Провел всю его выборную кампанию, вплоть до ночной схватки (почти драки) с противником на избирательном участке.
      Горсовет без вопросов избрал Собчака своим председателем, а затем город избрал его мэром Петербурга.
   Итак, в 1990 году народ пошел за демократами. Они стали кумирами, которые знают как надо.
     Народ выбрал почти демократический Верховный Совет России во главе с Ельциным, а в Ленинграде - совсем демократический Ленсовет во главе с Собчаком. На демонстрации ходили под лозунгом "Сахаров - гордость России, Собчак - гордость Ленинграда".
   Собчак собрал команду: Кудрин, Путин, Чубайс, Мутко и другие.  
   Петр Филиппов стал исторической личностью. Гайдар писал о нем: "Самая энергичная, мощная моя поддержка в Верховном совете - Петр Филиппов, председатель подкомитета по приватизации. Он из Питера, мы с ним знакомы давно, года с 1986-го. Одна из колоритнейших личностей российской политики последнего десятилетия. Экономист, юрист, журналист, предприниматель. Человек с неуемной, кипучей энергией, в свое время немало сделал, чтобы мобилизовать меня и моих питерских коллег к активному участию в политике. Летом 1989 года мы с ним, Чубайсом, Васильевым и еще десятком экономистов провели вместе две недели на Ладоге, плавали на его двух яхточках, обсуждали экономические и политические перспективы. Петр - трибун, прирожденный публичный политик.
      К осени 1991-го - один из самых авторитетных членов Верховного Совета, автор важнейших экономических законопроектов. Решительно поддержав нашу программу, он в конце 1991 - начале 1992 годов полностью, без остатка вложил весь свой парламентский авторитет в нашу поддержку. Методично, громко, просто объяснял законодателям суть того, что мы делаем, почему это необходимо, почему других решений не существует. Но парламентское большинство терпеть не может менторов, объясняющих, к тому же, неприятные, непопулярные вещи. Если осенью 1991 года поддержки Филиппова было достаточно для того, чтобы провести почти любой экономический законопроект, то к концу весны 1992-го стало ясно - его влияние на принимаемые решения свелось к нулю. Больше того, его поддержка - достаточное основание, чтобы проект был провален".
      Здесь выделено курсивом то, в чем Гайдар ошибся.
  
   Чубайс так поздравлял Петра Филиппова с юбилеем: "Я горжусь тем, что у меня есть такой друг".
   "Это что же получается? Если я с Петей дружу, то и с Чубайсом..."
      Другие политологи приводят длинный текст интервью, в котором Филиппов, по их мнению, предстает как "демоническая личность с навязчивыми идеями и атрофированными чувствами сострадания и жалости". Вот отрывки из интервью: "Наш народ - очень своеобразный народ...
   Человек, не умеющий работать ("серятинка"), требует, чтобы всё поровну делили...
   Я, конечно, никогда не буду представителем "стада баранов"...
   Женщина, которая не умеет водить автомашину, для меня уже не женщина!...
   Большинство чиновников живет за счет распределения. Да я их всех к стенке поставлю с великим удовольствием". 97
  
      Большинство членов совета народного фронта стали депутатами. Теперь совет опустел, хотя раньше все его члены клялись крепить фронт и превратить его в партию. В совете фронта стал верховодить депутат горсовета Е., суровый и нетерпимый, исступленный взор которого наводил на подозрение: не с приветом ли? В горсовете он и самовлюбленный младо-демократ Б. (фамилии не приводятся из уважения к Истории) и другие демократы боролись с Собчаком.
   Работа горсовета транслировалась по ТВ. Народ воспринял схватки депутатов как вечевое бешенство. Он, народ, перестал ходить на выборы. Колесов баллотировался в повторных выборах в другом округе, выборы не состоялись, явка не дотянула до 50 процентов, требуемых по тогдашнему закону.
     
      В 1991 году Колесов подал заявление в совет народного фронта: "Перед выборами мэра фракция ЛНФ в горсовете выступила с заявлением против Собчака. Заявление такого рода не может быть принято без обсуждения в ЛНФ и в этом смысле является нарушением устава. Я и раньше возражал против такого отношения к Собчаку и находил поддержку у членов ЛНФ. В связи с вышеизложенным предлагаю: или исключить всех членов фракции ЛНФ из ЛНФ, или считать меня выбывшим из ЛНФ, так как я не хочу, чтобы Б. и Е. выступали от моего имени".
     
      На этом закончилось его партийное строительство. Еще раньше вышел из компартии. После очередного окрика "консерватора" Лигачева воспламенился и на совете фронта заявил о выходе из КПСС. Зал зааплодировал. "Не надо аплодисментов", - успел сказать он.
   "Это была моя грубая жизненная ошибка", - горько каялся он через несколько лет.
   Вскоре начался повальный выход из партии.
     
      Юрий Беляев стал лидером "патриотов", которые украсили заборы и дома надписями "Юрий Беляев - за Россию для русских!"
      Большую эволюцию совершил один из лидеров Народного фронта Илья Константинов: после того, как он "сломал хребет КПСС", сидел в президиуме народно-патриотического союза вместе с коммунистами, а потом с ними же сидел в тюрьме Лефортово в 1993 году.
     
      На втором съезде народного фронта в 1991 году Колесов не был. Собралось всего 150 человек, рекомендовали на референдуме сказать "нет"" сохранению СССР, "так как это приведёт к сохранению нынешнего союз, который мало кого устроит". Круши Россию. Хорошо, народ к ним не прислушался, сказал "да". Плохо, что это все равно не помогло.
   Демократы последовали призыву Солженицына в его статье "Как нам обустроить Россию?": "Нет у нас сил на Империю! - и не надо, и свались она с наших плеч: она размозжает нас, и высасывает, и ускоряет нашу гибель... Держать великую Империю - значит вымертвлять свой собственный народ..." Для Ельцина этот призыв стал индульгенцией для Беловежья.
     
      Народный фронт распался.
      Сильно огорчили Нестеров и Евдокимова: вступили в партию Явлинского, которого он видеть не может, убирает его мгновенно с экрана ТВ. Невольно вспоминает, что партия названа по начальным буквам фамилий Явлинского, Болдырева, Лукина - ЯБЛоко. По значимости, а надо бы по алфавиту.
  
   Вообще демократия начала нищать. Народ, наслушавшись выбранных им демократов, охладел к выборам. Явка резко упала. Снизили порог явки с 50 до 25 процентов, не помогло, убрали совсем. Достаточно одного избирателя.
   Усложнились технологии. Очень интересная - "человек на пустыре". Перед выборами подговаривают группу избирателей с одного участка. Первый из них приходит на участок пораньше, забирает свой бюллетень, идет к человеку на пустыре и продает ему чистый бюллетень. Следующий член группы сначала идет к человеку на пустыре, получает заполненный бюллетень, на участке бросает его в урну и возвращается на пустырь: отдать свой бюллетень и получить гонорар. И т.д. по цепочке.
   Другая идея: массово развешивают в избирательном округе портреты Брежнева без всяких комментариев. Через несколько дней рядом - портрет кандидата. Срабатывает.
   Самое грубое, но и затратное: массированное давление через СМИ. В тоталитарном государстве полиция держит народ в узде, в демократическом то же самое делают ангажированные СМИ.
  
     Перестройка на работе, уволен за веру в демократию
  
   Новое большое объединение возглавил Радченко - директор объединения "Электрон". Говорили, что Кезлинг и Евдокимов участвовали в создании нового объединения "Электронмаш" и рассчитывали стать во главе его. Не назначили, почему? То ли из-за недавних проверок? Или потому, что первый секретарь Романов, покровительствовавший Кезлингу, теперь в Москве?
   Евдокимов сразу же уволился, доктор наук стал зав кафедрой в финансово-экономическом институте.
  
   Радченко - передовой директор Ленинграда. На его предприятии "Электрон" действует изобретенная им система управления.
   У него два лица. Одно - человека одержимого, упрямого до жестокости. Его навязчивая идея - система управления предприятием (по этой теме он защитил диссертацию). Второе лицо - обычного и даже хорошего директора предприятия. Второго лица лэмовцы не видели, он употреблял его только на ЛЭМЗе, головном заводе, но это выяснилось лишь в финале драматических событий.
  
   Система управления быстро усовершенствовалась: сплошная централизация, причем центр на крайнем юге города, далеко от метро, ЛЭМ - на крайнем севере. Теперь все документы возили на подпись за полсотни км. Совсем плохо стало с планом: Радченко, не специалист в их сфере, издевательски отвергал большинство предложений.
   Буря и натиск - с таким размахом он требовал внедрять свою систему. Сам он нарисовал только ее контур, наполнение за начальством всех уровней: обязанности, оценка качества работы в баллах и еще много другого. Радченко не вникал в их содержание, а требовал, чтобы в каждом перечне было не меньше 30 строчек, а лучше 100. Возникло подозрение: вменяем ли он? А тут еще в системе обнаружились всякие штучки, например, возможность сюрпризов: любой смежник имеет право вставить в план соседу любую работу - без уведомления. Все с интересом смотрят полученные планы - а нет ли там чего новенького. И никакой бюрократии, согласований, разговоров... Подведение итогов работы: каждый ставит оценку работы соседу, то есть все друг другу. А подчиненные - своему начальнику. А начальник - самооценку на себя. Дальше понятно: премии, депремирования, понижения, увольнения.
   "Великие мыслители вспоминаются: Томас Мор, Фурье и, извиняюсь, Оруэл".
  
   Впрочем, одно его изобретение оказалось удачным: это подписание документов на "муравейнике": директор и все начальники садятся в большом зале, у каждого на столе телефон, люди ходят между ними и собирают подписи на документах. "Муравейник" прижился на многих предприятиях Ленинграда.
  
   Основная продукция завода ЛЭМЗ - устройства ЧПУ (числового программного управления) станками. Их разрабатывает заводской институт. У Колесова сложились тесные связи с заводом и институтом еще по старым работам.
   Начальник отдела программирования Васильев говорил ему:
   - Работа большая, полезная, интересная, обеспечена твердым финансированием. Так что давай, переходи к нам.
   Директор института Бутрин, давний знакомый по персональным компьютерам, ласково подталкивал:
   - Приятно иметь дело с хорошим человеком.
   И Колесов согласился.
   Кезлинг не стал возражать:
   - Ну что, будем переводить?
   Для ускорения (ходовое слово Перестройки) не стали возиться с корректировкой штатов, а просто переподчинили все отделение Бутрину. Отделение работало по старым планам, а с Васильевым продолжились переговоры...
  
   По заданию Бутрина Колесов съездил в Москву, в институт управляющих систем, к зам директора Хрущеву Сергею Никитичу. Игра судьбы - в первый раз он увидел сына вождя четверть века тому назад, когда тот зашел в стендовый зал, где Колесов занимался отладкой системы для крылатой ракеты. Молодой, улыбчивый, уже кандидат наук С.Н.Хрущев работал у Челомея. После отставки его отца он оказался в сфере компьютерных систем, т.е. там же, где и Колесов. Хрущев-сын бывал в ЛЭМе на заседаниях научно-технического совета, подавленный, какой-то замшелый, безмолвно дремал.
   Теперь Колесов впервые близко соприкоснулся с ним - по поводу имевшейся у них зарубежной операционной системы. Хрущев очаровал его - мягкий, доброжелательный, предупредительный. Доктор наук. Интеллигент в первом поколении. Впоследствии, долго прожив в США, Хрущев-сын перешел в американское гражданство. Непонятно и неприятно.
  
   Постепенно прояснялась картина у Васильева. Сам он, не разбираясь в программировании и не пытаясь вникать в него, играл на противоборстве двух групп в своем отделе - западников и славянофилов. Западник Петров был за западные программные средства - с подстройкой при необходимости. Славянофил Рабинович разработал собственную систему, уже почти готовую (это уж как водится), на порядок лучше, чем западная (по мнению автора).
   За разговорами Колесов не мог добраться до главного - до денег на финансирование своего отделения. Картина прояснилась после того, как Васильев, вероятно, устав уходить от прямых вопросов, вдруг предложил: давай раздадим твоих людей по моим группам во главе с нашими специалистами.
   "Ничего я им не сказал, а только говорю..." В отличие от персонажа Зощенко, Колесов и говорить не стал - развернулся на 180 градусов.
  
   Момент истины. Попал как кур во щи. Их крики о помощи - обычная дымовая завеса от начальства.
   К тому у них бушевали институтские склоки. Бутрин недавно стал директором. Он - сгусток энергии - суматошный, взбалмошный и вздорный. В их тематике он был новичком. В конце концов его безалаберность и вредность сплотили старожилов. Под их напором Радченко снял Бутрина и отправил его в ЛЭМ ведущим инженером.
   У победителей мелькнули даже фантастические идеи: один из них предложил Колесову возглавить их институт. Отклонил сходу - живу слишком далеко, не осилить поездки. Звучал внутренний голос - не лезь в клоаку. И так уже сильно прокололся, по своей вине.
  
   Выручили его, во-первых, ускорение - его отделение оставалось в штатах ЛЭМа, во-вторых, перестройка - благодаря неизбежной при ней кутерьме он провел приказ о возврате в ЛЭМ. Приказ подписал Кезлинг, не согласовывая с пребывавшим в неразберихе руководством ЛЭМЗа.
   Под ложечкой сосало: один отдел он оставил на ЛЭМЗе: "не предал ли?" Впрочем, зав отделом Отцовский там вписался в тематику.
  
   Прошел год. Радченко собрал руководителей ЛЭМа, Кезлинга не было:
   - Георгий Борисович подал заявление об уходе на пенсию, я подписал. Принимаю на себя руководство институтом... Всё только через меня. Этот кабинет - теперь мой кабинет... О попытках отделиться: письмо в обком - просто глупость, никакого пересмотра не будет.
  
   После совещания зав отделениями, мрачные, подавленные, поговорили между собой:
   - Он же нам войну объявил.
   - Фактический эффект - не разобрался, ахинею понес. Иезуитство. А что за письмо?
   - Кезлинг подготовил письмо о переводе ЛЭМа в другое ведомство и даже завизировал его в некоторых отделах обкома.
   Разумеется, Радченко не сел в "свой кабинет", посадил молодого грузина, неплохого парня, ничего, слава богу, не поменявшего в ЛЭМе.
   Перестройка продолжалась.
  
   К тому времени произошло новое колебание в генеральной линии партии. Прошлое колебание - интенсификация и модернизация - уже стало забываться. Программу "Интесификация-90" не профинансировали. Теперь Горбачев объявил, что страну спасет демократия.
   На этот раз Колесов воодушевился еще сильнее. И весь народ, а особенно интеллигенция. Начались кампании по выборам советов трудовых коллективов и директоров предприятий.
   В ЛЭМе выбрали совет трудового коллектива института. На совете предложили две кандидатуры на председателя совета: Колесова и Германова (они друзья). При обсуждении выявился перевес в пользу Германова. Встал Бунаков:
   - Прошу сделать небольшой перерыв, надо обсудить.
   После перерыва проголосовали: 12 на 12.
   - Ладно, выбираю сам себя, - сказал Колесов и поднял руку тринадцатым. По его предложению заместителем председателя избрали Германова.
  
   Прошел слух - на таком-то предприятии коллектив выразил недоверие директору и того сняли. Воодушевление перешло в сильное возбуждение. Поговорили на партбюро. Предлагалось мелкое - обратиться в верха с претензиями к руководству, требовать самостоятельности и т.п. Колесов высказался нарочито буднично, как будто речь шла о рядовом предложении:
   - Провести собрание трудового коллектива и выразить недоверие генеральному директору Радченко.
   Никто не подхватил, но и не возразил. Страшно.
  
   Идея овладела массами, подготовили и провели собрание. До собрания Колесов написал речь, на одну страницу - чтобы было кратко и резко. Показал Пальмскому. Он: "Это лучшее из того, что у тебя было".
   Собрание вел Залыгин, секретарь партбюро ЛЭМа. Первым он выпустил представителя рабочего класса, который долго и жалобно критиковал, но ключевых слов так и не сказал.
   С начала собрания Колесов почувствовал себя плохо, близко к полуобморочному состоянию: сердцебиение, затрудненное дыхание. ("Отречемся от старого мира" - легко петь, да трудно делать). Залыгин объявил его вторым. Заготовленный текст выручил - зачитал его четко и уверенно:
   - Товарищи! Свежий ветер перемен, наступивших после многих лет затхлого, застойного времени, вселил в нас надежду на построение гармоничного, развитого общества, в котором каждый сможет полностью реализовать свои творческие возможности. Надежду на избавление от бюрократического гнета, от произвола и некомпетентности. Мы видим, что партийное руководство инициировало широкое развитие демократических начал в обществе и государстве. Но что мы видим конкретно в нашем объединении, в положении нашего коллектива? Усиливается административное давление, урезаются права нашего института, генеральный директор Радченко постоянно подчеркивает свое негативное отношение к творческому потенциалу коллектива. Уже более двух лет прошло после проверок народного контроля, уже мы сделали выводы и приняли меры, а генеральный по-прежнему громит нас за прошлое, грозит навести порядок и разобраться с мошенниками. Что ж, так мы и останемся вечными мошенниками?...
   Не вникая в наши профессиональные проблемы, генеральный директор безапелляционно отвергает наши предложения по плану, тем самым подводит наш коллектив к той черте, за которой начинается его распад и ликвидация. Уже начался отток людей, причем уходят самые лучшие. Где же тут провозглашенные партией перестройка и ускорение, демократия и творчество масс? Под маркой этих лозунгов генеральный директор Радченко воспроизводит худшие черты административно-командной системы.
   Товарищи, с учетом всего вышесказанного я вношу предложение выразить недоверие генеральному директору Радченко и просить министерство освободить его от занимаемой должности.
  
   Главные слова были сказаны: о недоверии и освобождении. Плотина была прорвана, дальше все выступали в поддержку этого предложения. Приняли решение, разослали его по всем предприятиям объединения.
  
   Процесс пошел. Состоялось собрание представителей трудового коллектива всего объединения. Более тысячи человек собрались в кинотеатре "Рубеж". В защиту Радченко дружно выступили работники завода ЛЭМЗ, но их было меньшинство. Представитель обкома партии подвел итог: "Здесь все ясно". По партийной этике директор был виноват хотя бы даже в том, что довел дело до этого собрания. Радченко был снят с должности.
   - Идет перестройка, не все ее выдерживают, - мужественно признал он. 99
  
   Руководителем объединения был назначен Тихонов, директор объединения "Буревестник". Высокий рост, роскошная копна седых волос, красавец-мужчина пятидесяти лет. На первой встрече с руководителями ЛЭМа он говорил полтора часа подряд: образно, вдохновенно, иронично. Обо всем - об управлении, организации, текущих задачах и развитии - содержание не запоминалось. На вопросы не отвечал - просто не предоставил на них времени. В его упоении можно было предположить некоторое самодовольство и легкое высокомерие...
   После совещания Колесов и Пальмский посмотрели друг на друга и горько улыбнулись - везет же нам на таланты.
  
   С ЛЭМЗа позвонил приятель:
   - Вы знаете, кого ставят на место вашего директора? Нет? Если вы сейчас стоите, то лучше присядьте... (пауза) Бутрина!
   Бутрин остался самим собой. В делах ЛЭМа у него не было опыта, как и на предыдущем посту. Так что он не смущался и с большим рвением взялся за наведение порядка. Верхушка ЛЭМа после года работы со своим парнем Бутриным убедилась - катимся в пропасть.
  
   Лэмовцы начали борьбу за самостоятельность своего института, хотя бы в рамках объединения. Подготовили обращение к министру и в партийные органы, утвердили его на общем собрании и решили направить в Москву ходоков.
   Перед поездкой директор Тихонов долго говорил с Колесовым:
   - Убедительно прошу вас: не надо ехать в министерство, все вопросы решим на месте.
   - Владимир Семенович, коллектив принял решение, я не могу его отменить.
   Тихонов продолжал убеждать, потом предложил:
   - Ну хорошо, давайте отложим поездку на пару дней.
   Логичных возражений против пары дней не было, Колесов согласился.
   Доложился в ЛЭМе, радикалы возмутились его уступкой...
  
   В январе в Москву поехали представителя коллектива: парторг Залыгин, профорг Гиманова, председатель совета трудового коллектива Колесов. Сначала их пропустили через трех заместителей министра, в конце дня их принял министр Шкабардня. Ходоки рассказывали о своих бедах, они - о своих, о положении в экономике, промышленности. Министр обещал положительно решить вопрос.
   Выйдя из министерства в соседний сквер, ходоки распили бутылку водки. Залыгин радостно заявил:
   - Ребята, мне все ясно! Бесполезный номер. Ничего не пройдет! Я в эти игры больше не играю.
   Залыгин долго работал в райкомах комсомола и партии, контактировал с обкомом партии.
  
   Тихонов, опытный работник системы, в отличие от решительного революционера Радченко действовали по известным правилам кнута и пряника. В мае он предложил ходокам выехать вместе с ним к министру Шкабардне. На совместной встрече министр поручил Тихонову восстановить ЛЭМ в качестве структурной единицы объединения.
  
   Тихонов издал такой приказ: о создании научно-технического комплекса ЛЭМ.
   Лэмовцы требовали восстановить банковский счет - Тихонов открыл для них текущий счет.
   Они требовали хозяйственной самостоятельности - Тихонов издал приказ по этому вопросу: что-то предоставить, подготовить предложения и положения и т.п.
   Бутрин по инерции мешал формировать план на очередной год, они направили коллективную жалобу Тихонову. Он в тот же день (!) снял Бутрина, назначив его старшим научным сотрудником, а директором назначил Смирнова, главного конструктора систем управления станками с ЛЭМЗа.
   Смирнов - душа-человек, бунтовать против него невозможно и не нужно - с ним приятно работать.
   Они требуют провести выборы директора - в соответствии с решениями партии. Тихонов назначает комиссию по подготовке выборов, по разработке положения о выборах. Германов, зам председателя СТК, делает это положение. Тихонов согласовывает его несколько месяцев, назначает отдаленную дату выборов, потом переносит ее.
  
   Колесов на своем более низком уровне пользовался подобными же "системными" правилами и знал их убойную силу. Призывал остановиться и подумать, поработать с тем, чего уже добились. Но напор народной стихии не ослабевал. Каждый в отдельности требовал максимума, не задумываясь о последствиях для целого. Почему-то особенно непримиримы были женщины - Атовмян, Захаревич и др.
  
   Волна народной стихии катилась всё дальше и дальше. От радости своей победы, а более от слов и призывов к демократии лэмовцы потеряли чувство реальности. От них откупились одним человеком, бунтовщиков умиротворили, заодно отчитались о проведении в жизнь генеральной линии на демократию. А они теперь вцепились в название комплекса, данное в приказе: кто мы - структурная единица или подразделение. Собрали в июне общее собрание, решили: нам нужна "единица", а не "подразделение", требуем полной хозяйственной самостоятельности, вплоть до выхода из объединения.
  
   В октябре пришло известие о том, что заместителем министра стал директор Волгоградского института компьютерных систем: "наш человек, он нас поймет и поможет". На общем, а затем на партийном собраниях решили послать к нему ходоков. Прямо на партсобрание секретарша передала телефонное распоряжение Тихонова: "Запрещаю Колесову ехать в Москву". Но Колесов поехал вместе с ходоками. Разумеется, поездка оказалась бесполезной - новый начальник говорил сухо и кратко, ничего не обещал.
  
   На следующий день после возвращения вышел приказ Тихонова: зав отделом Колесова уволить за прогул.
   Сокрушительный удар. На улицу с волчьим билетом. По советским понятиям в трудовой книжке появлялось несмываемое пятно, с которым трудно было бы устраиваться на работу. Тихонов сделал умный и смелый ход. Умный - потому что не нарушил закон. Трудовой кодекс защищает только рядовых тружеников, но не административных руководителей, к каковым относятся зав отделами, и которых можно увольнять без согласия профсоюза. Второе: смелый ход - уволил председателя СТК на фоне демократии и перестройки. Впрочем, смелость небольшая - в партийных органах уже сложилось отрицательное мнение о "нездоровом" коллективе ЛЭМа.
   "Вот такая мера устрашения, - размышлял Колесов, - немного садистская и явно излишняя. Ну да мне трудно судить, лицо заинтересованное".
  
   На собрании коллектива радикалы предложили объявить забастовку. Колесов решительно возражал. Во-первых, забастовка в научном институте выглядит комично, во-вторых, лучше не обострять, подождать дальнейших шагов. Решили: он продолжает работать, СТК ведет переговоры с Тихоновым.
   С ЛЭМЗа приехали кадровики, потребовали трудовую книжку Колесова - внести запись об увольнении. Германов и директор ЛЭМа Смирнов уговорили пока этого не делать.
   Зам директора Лозинский оформил задним числом поездку в Москву как использование отгула за дежурство в праздничный день. Через неделю прибыл юрист от Тихонова для проведения служебного расследования: проверил запись в журнале о дежурстве, разрешение на отгул. Все на полном серьезе, по правилам следствия. Еще через неделю вышел приказ Тихонова: "Считать т.Колесова не уволенным, а заключенный с ним трудовой договор действующим".
   Итого две недели он провел в воспитательной колонии. Его поздравляли (?!), а Пальмский наставительно сказал:
   - Ну теперь тебе нужно быть крайне осторожным, отслеживать каждый шаг.
   Ему такие слова не понравились.
  
   Наоборот, теперь он стал бомбардировать инстанции требованиями наказать Тихонова. Прокуратура отказала, а министерство и областной профсоюз признали незаконность увольнения. Профсоюз обнаружил крупный ляп директора: должность Колесова не входила в утвержденный им же список N 1 тех должностей, увольнять с которых можно без согласия профсоюза. "Эхма, знал бы прикуп!... Сразу бы начал с кляуз!"
   А Тихонову пришлось отписываться, не более того.
   "Подергал за титьки, и то хорошо".
  
   На помощь Тихонову бросились подчиненные. Начальница планового отдела потребовала от Пальмского дать сведения, обеспечен ли финансированием отдел Колесова. Требование незаконное, хозрасчет проводился только по отделению в целом, а не по отделам. Пальмский был в командировке, замещающий его Аминов помялся, приказал экономисту посчитать и дал сведения. Директор ЛЭМа сразу же прислал указание Пальмскому: "Довожу до Вашего сведения, что отдел 242 (зав отделом Колесов) не обеспечен объемом собственных работ. В связи с этим допущен значительный перерасход по фонду заработной платы. Вам необходимо срочно принять меры или же предусмотреть по данному отделу сокращение численности".
  
   Состоялась встреча в обкоме партии по заявлению о судьбе ЛЭМа. В коридоре Смольного парторг Рогов и профорг Гиманова поздоровались с Тихоновым. Колесов стоял в стороне.
   - А вы, что же, со мной не будете здороваться? - Тихонов обратился к нему жизнерадостно как к старому приятелю.
   - Да у меня просто руки грязные.
   Работник обкома подтвердил то мнение, о котором Колесов раньше говорил своим:
   - Для вас все делается, а вы только кляузами занимаетесь.
  
   Через несколько месяцев состоялись перевыборы совета трудового коллектива, истек годичный срок его работы. На этот раз решили выбирать председателя совета непосредственно на собрании. Старый совет предложил переизбрать Колесова. Подготовка к собранию шла с какими-то закулисными разговорами. На собрании была предложена еще одна кандидатура - Петелин, зав отделением, уважаемый человек. Развернулась бурная дискуссия. Стало понятно, что проводилась интенсивная обработка по отделам, по известным правилам, сверху, от руководства. Среди противников Колесова оказались многие как бы приятели. Более всего огорчил Отцовский, его "воспитанник" ("вот где старца проклятье"). Если он бы знал заранее, отказался бы избираться. Однако сторонники, наверняка знавшие ситуацию, ничего ему не говорили, а сам он не вникал в интриги.
   За Колесова проголосовало 60%, против 40%. Он заявил приятелям:
   - Это мне очень не нравится, возмущен до глубины души. Взбешен. Сначала удар сверху, теперь снизу, от народа.
   Оставаясь председателем совета, он постепенно отходил от дел, переключал их на заместителя - Петелина. Затем написал заявление о невозможности выполнять обязанности председателя, придумал причины. Совет возглавил Петелин.
  
   Вообще-то у него и раньше возникали сомнения в полезности совета трудового коллектива. Члены совета полностью зависимы от своих начальников, действуют по их указаниям. Это четко выявилось при обсуждении хозрасчета: каждый член совета голосовал за выгоду своего отделения. Общую выгоду искать было некому. Для обсуждения хватило бы известных структур: научно-технического совета и профкома, а окончательное решение должно оставаться за руководителем - к общей выгоде. Иного не дано.
  
   Перестройка подкосила их - разработчиков компьютерных проектов. Система планового внедрения новой техники была разрушена. Сверху перестали давать деньги на эти цели. Заводы стали отказываться от прогресса в пользу прогрессивки. Институты типа ЛЭМ оставались без заказов, без работы.
  
   В ЛЭМе наиболее решительные и предприимчивые потянулись на сторону. Вслед за ними и Колесов в октябре 1990 года уволился, создал малое предприятие с десятком своих сотрудников. Цены за проекты уменьшили, а зарплаты увеличились в два раза.
   Подвел итог: проработал в ЛЭМе двадцать три с половиной года. Расстался с государством, ушел в свободное плавание. Еще два года работал по специальности.
  
   В ЛЭМе все-таки состоялись выборы директора. Выбрали Петелина, который продолжил попытки выделиться в самостоятельную фирму. 101
  
   От большого ЛЭМа (1500 работающих) осталось 100 человек. В остальных помещениях - десятки разных фирм.
  
   Прощай, государство!
  
   Все знают концовку анекдота: "Намек поняла, приду". У него - с поправкой: "Намек понял, уйду". Намек подал генеральный директор Тихонов. А не бунтуй, хотя бы и вместе с коллективом!
   Но главное было не в этом. Можно было спокойно оставаться в институте. Во-первых, он, зав отделом, отделен от генерального директора двумя уровнями управления, во-вторых, после ухода с поста председателя совета трудового коллектива он перестал быть интересен высшему руководству. Наоборот, он даже получил от него поддержку: главный инженер ЛЭМа, бывший директор объединения "Электронприбор" (там под его началом работал Грызлов), пониженный в должности приказом Радченко, деловой человек, по приятельски проболтался:
   - У меня задание - вывести тебя из политики в бизнес.
  
   Главное было в отсутствии заказов. Их погубили накладные расходы, на зарплату непосредственных исполнителей оставалось 13 процентов. Боливар не потянет семерых. (Семь получается от деления 100 процентов на 13).
  
   Да уж, хочешь жить, умей вертеться. Но что делать, куда податься? В кооператив? "Долой кооператоров!", - требовал народ в очередях, уличных сходах (тогда их много было), на митингах. Понятное дело, спекулянты, перекупщики, без труда тащат рыбку из пруда. Цены росли, росла и ненависть народная. Выходка (демарш) бизнесмена Артема Тарасова окончательно убедила народ в том, что все кооператоры жулики. Он, видите ли, по честному заплатил партийные взносы - один миллион рублей! Это означало, что его зарплата в кооперативе превышала зарплату среднего, то есть, честного труженика не в десять, а в десять тысяч раз! Все СМИ зашумели (наверно, только это и нужно было Тарасову - реклама), кое-кто поддержал почин ("долой уравниловку"), но у народа сомнений не было.
  
   Нет, думал он, мне нужна вывеска на грудь: "Я - честный". Вывеска нашлась. Бывший сотрудник его отдела зарегистрировал малое государственное предприятие - МГП, одно из первых в Питере. 10 месяцев он пробивал регистрацию. Колесов провел через него несколько заказов, получал 75 процентов наличными. Чудесно!
   Цель ясна, задача определена, за дело, товарищи - он взялся за создание малого предприятия. Уложился в три месяца - везение и умение. Первое - везение на добрых людей. Директор МГП разъяснил, что и как делать. Главный инженер ЛЭМа договорился с председателем исполкома Калининского района - у них давние номенклатурные связи. Тот дал указание зарегистрировать малое предприятие для внедрения компьютеров в отделах исполкома. Еще один добрый человек - бывший коллега по ЛЭМу, а теперь директор НИИ-Тест согласился стать учредителем.
  
   Колесов пошатался по отделам исполкома, беседовал с начальницами об автоматизируемых функциях. Они отвечали односложно, отчужденно, чувствовалась хоть малая, но номенклатурная стать. После регистрации он от них отстал.
  
   Начальник юридического отдела также смотрел на него отрешенно, казалось, не мог понять, почему он должен регистрировать, за какие заслуги. Колесов тоже не знал, можно ли и надо ли давать взятку, да у него и денег не было.
   Председатель исполкома мельком знакомился с планами и схемами, отмалчивался по поводу финансирования, но указание по регистрации неизменно подтверждал. Естественно, его больше волновала наступавшая смута - новый районный совет с примесью демократов, судьба компартии. Как-то на узком совещании он зачитал слова русского философа о давней смуте в России и надеждах на спасение.
   Весной 1990 года председатель исполкома подписал решение о создании малого государственного научно-инженерного предприятия МГП НИП-Информатика.
  
   Это название - плод научно-практических поисков. Слово "научно" нужно для престижа и лично для него, кандидата технических наук. "Инженерное" (вместо "исследовательское") приближает к практике. "Информатика" кратко и четко определяет область деятельности. На заказчиков название работало хорошо.
   И еще одно везение - начальник ВЦ завода "Красный химик" Лубешкин заключил с ним - директором МГП - договор на разработку компьютерной системы. Статус государственного, хотя бы и малого предприятия, помог подписать договор у руководства завода. Этот же психологический момент срабатывал в контактах с другими заказчиками. Обеспечился работой и деньгами на три года, в основном, за счет "Красного химика".
   Полгода работали параллельно - оставаясь и в штатах ЛЭМа и в малом предприятии - по трудовым договорам. Затем уволились из ЛЭМа и перешли в малое предприятие.
   Колесов отработал на государство 35 лет. В 1990 году вышел в свободное плавание. Боязно.
  
   Безвременье - хорошее время для снятия пенок, но только в самом начале его. Его малое предприятие оказалось в числе первой сотни в городе, через год их было уже несколько сотен. Слово "государственное" в названии ничего не значило, правила их работы ещё не были определены и предоставляли широкие возможности для финансовых негоций, которые, как говаривали Чичиков и Манилов, не противоречили бы дальнейшим видам России и были бы даже полезны для нее.
   Уважаемый академик Лихачев тихо жаловался по ТВ на какие-то малые предприятия, разорявшие его институт - Пушкинский дом. А ведь, наверно, сам подписывал документы уважаемым людям. Или передоверился своим помощникам. Творцы нового мира переводили государственные собственность и деньги под свое крыло, в том числе через малые предприятия. Экономисты убеждали народ: так будет лучше, государство не должно управлять экономикой.
  
   С самого начала работы он обещал работать честно. Обещал самому себе. Я, мол, не нуждаюсь в зарабатывании денег через нарушения закона, я заработаю их честно. (Майкл Карлеоне вообще не хотел продолжать дело своего "крестного отца"). Но - жить в обществе в обществе и быть свободным от общества нельзя (кто сказал?). Начинаешь нарушать понемногу, привыкаешь, потом постепенно шаг за шагом забираешься все выше и выше, но - до общего для всех уровня, что и утешает. Утешало ещё то, что не мог много украсть - нечего, не имел доступа.
  
   За снятие пенок надо платить - первоначальными хлопотами в новой сфере деятельности. Регистрация предприятий ещё не была поставлена на поток так, как это делается при развитом капитализме: заплатил и получил все, что нужно - печать, счет в банке, регистрация в налоговой инспекции, в пенсионном фонде и т.д. Для экономии можешь все делать сам - дорожка протоптана. 103
  
   Ему не повезло с начальницей пенсионного отдела. Ее претензии были частично справедливы - не сразу разберешься в новой форме отчета. Однако она говорила очень много лишних слов, в том числе оскорбительных. Вероятно, характер нордический, склонный к жестокости и немного к садизму. (Наверно, из таких людей вербовали надсмотрщиков в концлагеря). Его характер немного помягче. Пошел в городской пенсионный фонд - жаловаться. Изложил кратко: оплачиваю все сполна и без задержек, придирки начальницы непонятны. Руководитель фонда набрал ее номер, поздоровался и вдруг с ходу:
   - Слушайте, а вы премию хотите получать? Да? А как же вы ее будете получать, если на вас наши клиенты жалуются? Вот передо мной сидит директор малого предприятия НИП-Информатика. А, знаете. Недоразумение? Уладите? Хорошо.
   Сказал спасибо и ушел. Советские традиции еще сохранялись. Письменной жалобы не писал - не надо передавливать.
   Начальница перевела его на рядовую сотрудницу, конфликты прекратились.
   В другие, вновь создаваемые фонды по наглому не ходил, отчетов не делал; просто платил с банковского счета и всё. Проходило без последствий.
   Кстати, сегодня трудно поверить, но было так: в фонды отчислялось 7 процентов, затем 14, через несколько лет более 42 (!?) Как все-таки хорошо снимать пенки!
  
   В налоговые службы должен был ходить не он, а главный бухгалтер. Подбор его вылился в эпопею. Вот анекдот в тему. Выбирают, кого принять на работу бухгалтером:
   - Ответьте, пожалуйста, сколько будет дважды два?
   - Четыре, - отвечает первая.
   - Не годится, следующий.
   - Пять, - говорит вторая.
   - Не годится, дальше.
   - А сколько нужно? - спрашивает третья.
   - Годится, принимаем. 105
  
   Когда ему начислили большой штраф из-за ошибки (или халатности) бухгалтерши, он задумался глубоко и надолго (на квартал). Впереди предстояла большая работа - по уходу от налогов. Соблазн был велик - нужно всего лишь немножечко нарушить с целью поменьше отдать родному государству и побольше оставить себе, своим родным и своим сотрудникам. В делах такого рода велика роль главбуха.
   Однако при этом главбух становится человеком, который слишком много знает. Знание - сила, в данной ситуации возможное средство вымогательства (шантажа) или канал утечки информации.
   В итоге он решил сам вести бухгалтерский учет, а главбухше предложил уволиться.
   Бухучет он вынужден был освоить за многие годы проектирования, буквально по учебнику. К тому же на малом предприятии этот учет чрезвычайно прост - несколько десятков записей (проводок) за квартал; основных средств нет, минимум материалов и т.п.
  
   Надо сказать, что положение налоговых инспекторов с годами усложнялось. Их становилось всё больше (по законам бюрократии), а зарплата их приближалась к прожиточному минимуму, но не снизу, а сверху.
   А требования к их работе постоянно растут. Одно время начальник городской налоговой инспекции, бывший секретарь обкома компартии, волевой и властный человек, развернул широкую кампанию по доначислениям - сбору налогов по результатам проверок. Был спущен план в цифрах. Каждый инспектор отправлялся на проверку с жестким заданием - найти ошибки или сокрытие налогов, а без этого не возвращаться. Беда сплачивает, было найдено согласие - бухгалтер устраивает нарочитые ошибки, на приемлемый начет, подводит к ним инспекторшу - ненароком или напрямик, получается продукт при полном непротивлении сторон. Питер занял первое место в стране по доначислениям, всем было предложено использовать передовой опыт.
  
   После случая со штрафом он насторожился. Страшненькая машина, может и раздавить. В Евангелии упоминаются сборщики налогов - мытари. И почему-то каждый раз Христос соединял их по тексту с нехорошими людьми: "мытари и грешники" (Мф, 9,11; 11,19), "мытари и блудницы" (Мф, 21,36) Правда, он не поддался на провокационный вопрос, надо ли платить налоги, сказал: надо, кесарю кесарево, и показал монету с изображением кесаря (Мф, 22,20). И все-таки непонятно, почему плохо относились к мытарям. Может быть, потому что они выбивали подати не начетами, а палками, все налоги шли только кесарю, а не на медицину, образование и пенсии.
  
   В наше время к мытарям относятся нормально. Люди широкой души решают тему с размахом, кардинально. Хозяин булочной, большой матершинник с Псковщины (скобарь), у которого работала бухгалтером его знакомая, щедро вознаграждал свою мытаршу и даже "подарил" ей шубу.
   И малые предприятия приспосабливаются кто как может. Например, его товарищ по ЛЭМу, кандидат технических наук, оставшись в начале реформы без работы, нашел выход. Он сунулся к ларечникам-кавказцам с предложением вести у них бухучет и ходить вместо них к мытарям. Дело пошло ко взаимной выгоде. Кавказцы не знали бухучета. Товарищ тоже не знал, но быстро освоил, применил компьютер. А главное, он гораздо легче, чем кавказцы, находил общий язык с мытарями. Дружба с кавказцами облегчала деление выручки на белый и черный нал. Пяток ларьков обеспечили товарищу сносную жизнь. Настолько, что на следующие ларьки он привлек своего сына. Дружба народов, интернационализм в действии.
  
   Колесов тоже пытался найти общий язык с мытарями. После эпизода с начетом поплакался своей мытарше на безграмотность бухгалтеров и попросил найти в их налоговой инспекции специалиста, который проверял бы его бухучет, разумеется, не бесплатно. Она свела его с начальницей другого отдела, он передал документы и деньги. (Она сидела в отдельном кабинете). Однако через месяц начальница всё вернула: её сотрудницы, которых она привлекла к этой работе, не справились, не хватило квалификации.
   Больше он не пытался войти в лоно коррупции.
  
   Во время революции, а перестройка названа таковой, не успевают писать новые законы, руководствуются революционным правосознанием. "Разрешено все, что не запрещено",- эту формулу подхватили на ура. Можно, не копаясь в груде законов, осваивать новые формы работы, творить и вытворять. В электронике есть такое понятие - дырочная проводимость, теперь в экономике оно означало использование дырок в законах. Деловой человек Бондарев с тех пор с большим удовольствием повторяет известную формулу: "Если нельзя, но очень хочется, то можно".
  
   Первое из нарушений было вполне невинным: экономия на налогах с нештатных работников. Впоследствии эту дырку закрыли. Другой канал: обналичка через бригадные договора подряда. Затем возникла стройная система обналичек, в которой оплата комиссионных (посреднических) услуг снизилась до 10, потом до 5 процентов. На особо крупных договорах - до одного процента, то есть клиент получал на руки 99 процентов наличных. Но каждая негоция подобного рода была уже не просто нарушением, а преступным деянием. Он не знает номер статьи - не привлекался, но то, что это статья из Уголовного кодекса, сомнений не вызывает. 107
  
   "Справедливость - мое ремесло", - говорил какой-то литературный герой. На его предприятии соблюдалась строжайшая справедливость. Он руководствовался пунктом 9 советского морального кодекса: "непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству"; ввел полный хозрасчет для всех четырех групп сотрудников. Каждая группа должна полностью обеспечить себя финансированием, то есть работать как самостоятельное предприятие. Все предупреждены: не будет денег, не будет зарплаты.
   Установил систему коэффициентов для каждой хозрасчетной группы: затраты на администрацию - на зарплату для директора и бухгалтера, процент от посреднических договоров, учет затрат отдельно по группам и т.п. Постоянство и прозрачность системы избавили их от конфликтов по поводу дележа денег, обычной беды деловых людей. Зарплата при переходе из ЛЭМа выросла примерно в два раза. Вся выручка от заказов, найденных и выполняемых группами, поступала в их распоряжение, за вычетом установленной доли на администрацию (8 процентов).
   Много посреднических договоров прошло через Лиферову, от ее мужа, директора госпредприятия, автора известной в стране системы программирования для станков с ЧПУ - Техтран.
   Более всего Колесов заработал на посреднических договорах от учредителя - директора НИИ-Тест, во многих случаях с подачи Бондарева. По их рекомендациям обращались и другие. Этими деньгами он ни с кем не делился - из "непримиримости к несправедливости". На эти деньги купил персональный компьютер, поставил его в группе Барановской, которая арендовала две комнаты в техническом училище в Колпино. Цена компьютера была в 40 раз больше его зарплаты директора и, соответственно, в 100 раз больше зарплаты в ЛЭМе. По справедливости, то есть в соответствии с тем же моральным кодексом мог бы брать арендную плату с группы за использование компьютера. Но там есть еще пункт 5: " коллективизм и товарищеская взаимопомощь: каждый за всех, все за одного". Хороший кодекс, годится на все случаи жизни.
   Компьютер выручил: кроме работ по "Красному химику" группа Барановской смогла работать еще и по другим объектам: в Пскове, в депо железной дороги и др.
  
   Он нечаянно обманул Лубешкина, начальника ВЦ завода "Красный химик". На первую встречу с ним приехали четыре завлаба - внушительные специалисты в цветущем возрасте - Кондратьев, Бондарев, Старков и Барановская. Демонстрация силы и качества, товар лицом. Однако, пока заключали договор, мужчины разошлись. 109
  
   В малом предприятии остались два завлаба - Барановская с десятком отобранных сотрудниц и Корнева с группой в пять человек. Сплоченный коллектив. "Семья-то большая, да два человека всего мужиков-то - Успенский да я".
  
   Начальник ВЦ Лубешкин в то время находился на распутье. Его ВЦ существовал два десятка лет, использовал давние проекты ЛЭМа. В создание ВЦ вложено много трудов: на трех этажах отдельного здания машинные залы с большими электронно-вычислительными машинами, системы кондиционирования, экранирование, звукопоглощение, склады, офисы для персонала в составе 30 человек, в общем, всё, что положено для обычного ВЦ. Для ВЦ вчерашнего дня.
   В это время Лубешкин вел дискуссии с зам директора по экономике. Тот настаивал на использовании персональных компьютеров и уже поставил у себя несколько штук. Лубешкин сомневался - стоит ли ломать работающую систему, фактически выбрасывать ее и делать принципиально новую на базе неизвестных пока игрушек.
  
   Колесов подоспел вовремя. Его доводы были уже отработаны на других предприятиях - надо немедленно переходить на персональные компьютеры. Лубешкин перестроился. Доложился по начальству - наука рекомендует. Заключили договор.
   Группа Барановской приступила к разработке. По сути дела нужно было перенести на персональные компьютеры действующую систему. Три сотрудницы Лубешкина знали её досконально - принимали проекты, внедряли, эксплуатировали. Возник коварный замысел - поручить этим сотрудницам разработку первой части проекта: постановку задач, то есть весь технический проект. На его основе группа Барановской разработает программы. А сотрудницы Лубешкина заключат договоры подряда с малым предприятием и получат 10 процентов от стоимости всей разработки. Замысел коварный, потому что соединяет заказчика и исполнителя в одну связанную общим интересом группу (шайку-лейку?). Замысел также не совсем законный, но это если судить по правилам органов народного контроля, действовавшим лет пять назад. Теперь же старые органы контроля исчезли, новые не народились.
  
   Предложение выглядит как откат, но это не так. Деньги выплачивались сотрудникам завода за реально выполненную работу. Другой вопрос, что они не имели права делать этот проект в свое рабочее время, ну да кто же это проверит.
   Лубешкину предложение очень понравилось, он сам примкнул к трем сотрудницам. Заключили договор подряда с бригадой из четырех человек во главе с Лубешкиным. Руководство завода в свой замысел не посвятили, решили не беспокоить его (и всех остальных тоже).
  
   Налаженная жизнь текла спокойно и размеренно в течение двух с половиной лет. Он более не занимался проектной работой. Барановская взяла лично на себя весь проект по "Красному химику", принимала постановки задач от сотрудниц Лубешкина, разрабатывала подробную схему программы, так что программисткам оставалось только написать текст и отладить на компьютере. Делать всё самой - стремление похвальное, но чреватое - себя поставила в изнурительный ритм работы, а её сотрудницы иногда простаивали. Этот порядок сложился давно, поэтому он лишь изредка выражал свои сомнения - полушутя и ненастойчиво: бесполезно, не лезь в чужой огород.
   Тем более, что ее одержимость в работе сочеталась с житейской практичностью: планы надо выполнять, и они выполнялись. Первая очередь системы была сдана в срок, начала функционировать, заключили договор на вторую очередь.
  
   Он практически не работал с Корневой и ее группой, выполнявшей проект для фабрики "Октябрь". Уже два десятка лет они работали вместе, она - трудолюбива, совестлива, дружелюбна - в общем, хороший человек. Но всю жизнь считала, что может работать только исполнителем, ни в коем случае не начальником. Он подбадривал: выбора нет, всего четверо подчиненных, все люди смирные и работящие, проект тоже ясен - перевод на персональные компьютеры того, что они же сами проектировали здесь несколько лет назад. Договорились. Он лишь изредка приезжал на фабрику: выпить чаю-кофею, выслушать Корневу, поболтать с Успенским. Всё здесь шло хорошо: дали помещение и компьютеры для отладки, заместительница директора по достоинству оценила качества Корневой, помогала в работе.
  
   В результате у него сложился своеобразный ритм работы. Научился печатать на машинке все банковские и налоговые бумаги. Два раза в месяц оформлял документы на получение аванса и зарплаты, получал деньги в банке, на автобусе и метро вез их на раздачу. Раз в квартал делал бухгалтерский баланс, сдавал все отчеты по налогам.
  
   А в обычные дни приезжал часам к 11 на "Красный химик", несколько слов с Барановской, затем надолго к Лубешкину. В перерыве хороший и дешевый обед в заводской столовой. Иногда ходил в столовую районной администрации (исполкома) - лучшие обеды в районе, отличный заварной кофе. На заводе больше нечего было делать, но уходить слишком рано неприлично, поэтому подолгу, час-два, гулял в большом саду перед заводом. Гулял вдвоем - он и музыкальная радиоклассика "Орфей".
  
   Раз в неделю, потом реже ездил в Колпино. Здесь ему тоже нечего делать. Сотрудницы с утра до ночи работают по очереди на компьютере. Короткие беседы - приободрить и воодушевить: трудитесь и вознаграждены будете. Дело своей силой живет. Впрочем, одно дело взял на себя - контакт с директором училища. Чтобы предупредить позывы на рост арендной платы (в связи с инфляцией), вручал директору конверт - сверх платы по договору. Сработало. "Когда-то планировал жить по Андрею Болконскому, теперь вот что..."
  
   Искал заказы. Пока денег хватало, но лишних денег не бывает, да и о будущем надо думать. Один заказ нашелся при случайной встрече с бывшим коллегой по ЛЭМу, теперь тоже директором малого предприятия. На встрече в его офисе по приятельски, за коньячком вспомнили о былом. Он поставлял компьютеры для депо железной дороги, предложил разработать систему учета и планирования. Депо объединяет всех проводников: планирует их выезды, снабжение (белье, продукты, топливо), расчет сдельной зарплаты. Необычный объект, сложная паутина информации. Барановская, как обычно, взялась за работу с кипучей энергией, он поработал над анализом нормативной информации. Поработали и заработали.
   Другую работу им устроил тоже бывший работник ЛЭМа. По его наводке, не бесплатной, группа Барановской разработала программы для псковского автотранспортного предприятия. Здесь пришлось поднапрячься: опять необычный объект, трудные поездки в Псков, рабочее общежитие с удобствами на ноль звездочек.
   В Пскове обошел множество предприятий, искал заказы, не нашел. Шагреневая кожа сужалась.
  
   Разговоры с Лубешкиным продолжались по два-три часа (это называется работа с заказчиком). Спустив вниз все указания, он рассказывает бесконечные забавные истории из жизни завода, своего отдела, никогда никого не осуждает, а лишь добродушно подшучивает. Его приятный басок может звучать часами. В заводских историях прежний руководитель завода предстает как настоящий красный директор (барин строг, но справедлив), в отличие от нынешних молодых и шустрых. Обсуждение текущего международного и внутреннего положения сменяется подробным рассказом о дачных делах, о строительстве там второго дома и т.д. Удивительное дело - на излете советского строя завод ещё раздавал квартиры, получил и Лубешкин новую, большей площади. Его жена тоже работала на заводе. А старую квартиру получила их дочь.
  
   Под стать Лубешкину две его помощницы: заместитель и начальница отдела - рассудительные и работящие русские женщины, неизменно доброжелательные, отзывчивые на шутку. Они - главные специалисты по заводской системе планирования и учета.
  
   Лубешкин из тех, кто простоват на вид, но на самом деле деловитый организатор и еще что называется хитрован. По отдельному договору он привлек специалистов по технике, по локальным сетям. Центральным звеном системы стали компьютеры - серверы для управления и обмена информацией в сети компьютеров и для хранения всей информационной базы.
   Для передачи информации между корпусами завода протянули специальные кабели, внутри металлических труб. Вскоре кабели украли. (Кабель годится для телевизионных антенн).
   - Те, кто ставил, те и украли, - предположил Лубешкин, - с одной стороны обрезали, с другой тянули. Надо же знать, где что.
   В 1991 году случилось более громкое происшествие, с сообщением в главной городской газете - хищение малогабаритных плавильных печей с платиновыми деталями. Печи выбросили из окон, выходящих на городскую улицу и увезли. Реформенный маразм крепчал.
  
   Эти и другие события тоже обсуждались в их беседах. Лубешкин избегал резких суждений о происходящем в стране, подтрунивал над реформаторами ("разгул демократии"), но и не защищал старое. Как многие, партийный билет заложил на хранение (дома).
  
   В день путча
  
   19 августа 1991 года Колесов поступил как настоящий демократ: с утра пораньше - в Пассаж, избавиться от денег, купить золото. Жена повезла золото домой, а он пошел по Невскому к городскому парламенту. Народ вокруг жил своей обычной жизнью, суетился. На Исаакиевской площади небольшая толпа слушала последние новости из громкоговорителя. Прозвучало гневное обращение Ельцина. "Куда ему без армии", - подумал он. Победа порядка казалась неизбежной.
   На следующий день он с утра засиделся у Лубешкина, потом поехал на Невский. Собранный Собчаком митинг уже закончился, шло огромное множество народа. Поразительно - он бывал почти на всех митингах и демонстрациях - но впервые видел такую большую массу тридцатилетних мужчин. На Доме книги висел наспех сделанный плакат: "Уронили Мишку на пол,\ Оторвали Мишке лапу,\ Всё равно его не брошу\ Потому что он хороший".
   Он растрогался, заря демократии, свободы, братства вставала над страной.
  
   Как известно, демократия победила. Украина провозгласила свой суверенитет, и один из цехов "Красного химика" остановился: Украина прекратила поставки материалов. Зато другой цех продолжал делать для Китая химпродукт на основе российского никеля, поставляемого на завод без задержек. В Китае из ненужного им химпродукта выпаривали никель.
  
   Лубешкин очень любил поболтать насчет бизнеса - как без труда вытащить рыбку из пруда. Тема висела в воздухе - казалось, все кругом делают деньги из ничего, надо только попасть в струю. Он нашел выход на олово. Предложил Колесову перепродать олово с наценкой 50 процентов. 30 процентов берут "серьезные люди", остальные 20 делятся пополам.
   Устав разрешал ему заниматься торговлей, на всякий случай посоветовался с приятелями. Один из них подсказал, как лучше узаконить сделку - оформить на своем предприятии какую-нибудь работу с оловом, например, его сортировку. Так и сделал. Уже при завершении сделки Лубешкин призадумался, походил по своему огромному кабинету, вдруг предложил:
   - Слушай, бери себе всю эту долю 20 процентов.
   - Да ты что, - изумился Колесов, - без тебя бы дело не сделалось, да и договорились уже обо всем.
   Сначала подумал, что Лубешкин струхнул, уходит от соучастия. Много позже мелькнула догадка - не получает ли он большой кусок с "не нашей" доли? "Наивняк я все-таки".
   Мытари не посягнули на олово.
  
   Хитрован частенько может переиграть, обхитрить себя самого. Так получилось в истории с инфляцией.
   - Инфляция растет, - сказал Лубешкин в 1992 году, - надо пересмотреть стоимость проекта, пиши письмо нашему директору.
   Разумеется, Лубешкин заботился также и о себе, так как отстёгиваемая ему сумма выросла бы пропорционально. Посмотрев письмо-просьбу, он уверенно заявил:
   - Чего ты упрашиваешь, дело законное, пиши: стоимость работ с учетом инфляции такая-то, прошу считать настоящее письмо неотъемлемой частью договора.
   Колесов посомневался - нагло, но ведь Лубешкину виднее, знает местные порядки - написал. На другой день получил письмо с резолюцией директора завода: "Договор расторгнуть". Ужас, катастрофа! Сочинил покаянное письмо с отречением от инфляции, пошел с Лубешкиным к руководству. Простили.
  
   Вскоре после регистрации малого предприятия пришел наниматься на работу программист. Молодой мужчина с умным, волевым лицом производил хорошее впечатление. При бедности на мужчин рискнул взять его без рекомендаций, да и риск был небольшой: он принял условия - работать на полном хозрасчете. Не повезло, через несколько месяцев пришлось его уволить. 111
  
   У Корневой все шло так хорошо, что кончилось плохо - для него. После двух лет работы руководство фабрики предложило им перейти на постоянную работу в их ВЦ во главе с Корневой. Предложение явно выгодное для группы - надежное место, неплохая зарплата. Очередной удар для него, не сокрушительный, но чувствительный. Напрягся как мог, изобразил радость по поводу такой их удачи, просил не думать о нем, ничего страшного, я-то выкарабкаюсь. И все-таки нервы не выдержали: он изменил условия оплаты по посредническому договору Корневой: формально правильно, но не стоило мелочиться. Возникла небольшая стычка. Сожалел, но что ж делать, нервы.
   Фабрика "Октябрь" перешла в собственность иностранцев. Зарплата работников превышала среднюю по городу. Компьютерная система строилась по западным образцам, Корнева ездила в США на обучение. Успенский с трудом, но приспосабливался к заводской дисциплине. В конце 90-х годов хозяева перестали баловать русских работников, платили им по среднему уровню и ниже.
  
   В 1992 году разработанная компьютерная система успешно работала на "Красном химике". Лубешкин сократил больше половины своих сотрудников, закрыл ненужные помещения, разобрал по частям старые электронные машины и включился в общероссийскую кампанию по продаже содержащих золото деталей.
   (Соломоник, который хорошо заработал на этих делах, рассказывал, как его партнер, кавказец, заспорил с ним, приставил к виску пистолет, грозил застрелить...)
   Они сделали для завода "Красный химик" отличную систему, вот только гордиться ею не приходится - завод исчез. Растворился в горниле реформ и реставрации капитализма. Шустрые руководители основали совместное предприятие для откачки денег с завода во главе с надежным человеком - секретарем парткома, создали другие отсасывающие фирмы. Затем - возбуждения уголовных дел, камеры предварительного заключения, банкротство...
  
   Работу на заводе закончили в конце 1992 года. Заказов больше не было, он распустил людей. Все как-то устроились. Барановская - в фирму по оптовой торговле канцтоварами. Другие - кто куда: в мытари, в торговлю, только две - программистками.
   Компьютер продал продавцу газетного киоска, будущему корреспонденту ТВ - по рыночной цене.
   В том же 1992 году он вывел себе легальную зарплату для пенсии - на порядок больше чем нужно. Перестраховался, так как прежняя кандидатская зарплата и так выводила на максимум.
   Предусмотрительно принял на должность кассира жену, чтобы она тоже выработала надлежащую зарплату для пенсии.
   Свое малое предприятие передал Лиферову.
   В свое 60-летие он вступал свободным - от работы и от денег.
  
   Кутерьма ваучерная - распродажа России
  
   Распродажа России. Такое название для реформ Ельцина придумал американец, издатель книги ельцинистов о приватизации. Сошлись американская деловитость и русский размах - в рассказе о самом грандиозном в мировой истории грабеже.
   Вообще-то английский язык немножко беднее русского. Буквально надо бы переводить "Продажа России" - sale. Но это уже попахивает статьей уголовного кодекса об измене Родине. А отдельного слова для "распродажи" в английском нет.
   Разумеется, внутри России таких опасных слов не употребляли. Говорили - приватизация: раздать всем поровну, по справедливости.
   В 1988-90 годах были созданы кооперативы, совместные предприятия, частные предприятия и банки, был снят контроль за ростом наличных денег на руках у населения.
   В 1991 году образовались пустые прилавки. И ельцинисты вскричали: стране грозит голод и гражданская война.
   Ельцин начал спасать страну шоковой терапией. Реформы начали с либерализации цен - до приватизации. Не по правилам. Но объяснили: да, приватизация должна предшествовать, но это дело долгое, хлопотное, а страну надо спасать немедленно.
   Всю "лишнюю" денежную массу ельцинисты уничтожили, в том числе и все предыдущие сбережения. А пустые прилавки объявили спутником социализма.
   Дальше - больше. Ваучерная приватизация, залоговые аукционы, дефолт и т.д. и т.п. Ельцин требовал: надо разрушить советскую экономику - враз и навсегда. Ельцинисты выполнили его задание.
  
   Люди хотят жить лучше. Пример перед глазами - Запад. Одна русская туристка зашла в западный магазин и упала в обморок - не вынесла изобилия (миф, запущенный антисоветчиками).
   И мы хотим как у них, заговорили в народе, желаем приобщиться к общечеловеческим ценностям. Что там нужно? Рынок? Частная собственность? Пожалуйста, мы согласны. Всё раздать и распродать.
   Еще при советском строе народ изобрел поучительную байку: пришли люди на тот свет, им предлагают на выбор рай или ад. Попросили показать. Видят: в раю тишь да благодать, ангелочки, цветочки, люди потихоньку гуляют. Показывают ад: а там мужики и бабы поют, пляшут, пьют, веселятся во всю. "Нам сюда, конечно", - сразу же сказали пришельцы. Их схватили и бросили в кипящие котлы и на горячие сковородки. "Как? Что такое? Вы же нам другое показывали!" - "А то у нас агитпункт".
  
   Народ (и Колесов в том числе не знали), что Запад - золотой миллиард человечества - высасывает соки из остальных пяти миллиардов и потому процветает. Для того, чтобы русские жили по западному, надо было сначала обзавестись своим миллиардом кормильцев, но русские об этом не позаботились заранее.
   Итак, не знали, но рванули вперед, в мировую цивилизацию. Решимости не занимать.
  
   Итак, в 1992 году Ельцин дал свободу - ценам. Началась инфляция. Но народ жил надеждой на светлое будущее. Выбранный народом вождь Ельцин просил потерпеть несколько месяцев. Он неосторожно пообещал лечь на рельсы, если народу станет плохо (это все помнят).
   В 1993 году инфляция росла, народ потерял свои сбережения и начал ожесточаться. Впрочем, вера в светлое будущее еще осталась, на референдуме Колесов вместе с большинством сказал "да" экономической политике Ельцина.
  
   Сытый голодного не разумеет. Первый год свободных цен (1992) он и его соратники по малому предприятию перенесли спокойно. Их заработки опережали инфляцию. А в начале 1993 года стало совсем плохо. Без денег и без работы.
   Он был здоров и полон желания использовать свое конституционное право на труд. Однако ему предлагали использовать другое конституционное право - на заслуженный отдых. С пенсией ниже прожиточного минимума. Безработица - двигатель рыночной экономики, мечта либеральной интеллигенции (не для себя, а для рабочих) - стала явью (былью). Он искал и не мог найти работу. Поэтому настроение испортилось, возникла подавленность (депрессия).
   На самом деле у него оставались средства на черный день, спрятанные от инфляции в золото, меха, художественные альбомы, которые теперь понемногу распродавались. Черный день вроде бы уже наступил, но сколько он продлится? И не будет ли еще хуже?
   И раньше ели немного, теперь он решил кардинально изменить жизнь: отказаться от "белой смерти" - от сахара. Отказался, но ненадолго.
  
   Жена пошла работать в ларек. В соседнем ларьке работала дочь. Ларьки образовались на пятачке около метро, где рабочие Обуховского завода подрались с полицией. Теперь рабочие сидели без зарплаты, а кавказцы развернули на месте былой славы множество ларьков. Впрочем, название улицы сохранилось: проспект Обуховской обороны.
   Он иногда подменял жену в ее промтоварном ларьке. Знакомство с кавказцами сняло тот налет враждебности, который возник у большинства русских при виде засилья "черных" в торговле. Во-первых, кавказцы выживали за счет взаимовыручки (общинности), многие были неопытны и беспорядочны в делах (один ларек поручили бывшему учителю, тихому и наивному). Во-вторых, многие из них сбежали от войны, от разрушенных домов, их родители на родине продолжали гибнуть. Спустя несколько лет часть кавказцев вернулась домой. Приехали другие.
  
   Хозяйка ларька - давняя жительница Питера, медсестра, властная и высокомерная - быстро ввела их в новый тип классовых отношений: у наемного работника нет никаких прав, кроме права на послушание и молчание. По капле вдавливай в себя раба.
  
   Он продолжал искать работу: давал объявления в газеты, названивал знакомым. Для разговоров с нанимателем сочинил легенду: последние три года работал бухгалтером, до этого занимался научной и проектной работой в этой области. Умалчивал о дипломе кандидата технических наук.
   Его принял на работу 45-летний бизнесмен, приехавший с семьей из Сибири. Колесов помог в регистрации его фирмы, на счет которой поступили деньги от прежних партнеров по сырьевому бизнесу. Деньги подтвердили репутацию бизнесмена, однако некоторые сомнения возникали после его длительных рассуждений о перспективах и концепциях - расплывчатых и схематичных. В целом человек он хороший, интеллигентный, что еще более усиливало сомнение - насколько успешен?
  
   В поисках работы получилось то, что описано Ильфом и Петровым в рассказе о покупке билетов на поезд. Герой рассказа так донял всех окружающих просьбами достать билет, что вынужден был раздать все деньги тем, кто принес ему билет, а затем скрываться от остальных.
  
   Вторую работу дал давний товарищ по оборонному НИИ Боря Стерлин, фирма которого, как он смутно понял, была создана номенклатурой, отсюда - начальный капитал, налаженные связи в оптовой торговле, хороший офис. Боря предложил то, от чего он только что ушел - заняться поставкой готовых программ по бухучету, снабжению и т.п. Боря имел договор с авторами программ, одну программистку в своем штате и придающее оптимизм отсутствие опыта в этом деле. Изложив свои сомнения, Колесов все-таки согласился.
  
   В то время его еще подкармливало малое предприятие на посреднических договорах. Пришлось много работать: ходить по мытарям в двух районах, по заказчикам программ. В пиковые моменты вертелся как белка в колесе, работал в полную силу, то есть как раз на нем сбылись мечты либералов.
  
   И над всем этим довлела надежда на серьезную работу, которую обещали в начале года бывшие сослуживцы Старков и Бондарев: заняться куплей-продажей ценных бумаг. Выгодное дело, говорили они, их знакомый хорошо и быстро заработал на спекуляциях с акциями.
   Позвонил Старков: будем создавать фирму, предлагаем подключиться. Потом он замолчал на три месяца. Поэтому Колесов и набрал другие работы. На четвертом месяце Старков подтвердил предложение.
   "Все назад" - теперь надо было уйти от взятых ранее работ.
   С бизнесменом из Сибири договорился нанять еще одного бухгалтера (хорошо иметь дело с интеллигентным человеком, который спокойно проглотил такую наглость), предложил это место ищущей работу соседке по дому. Она - экономист, бухучета не знает, обещал обучить. Через несколько месяцев (не такая уж и наглость) она полностью вошла в работу.
  
   С давним товарищем Борей тоже разошлись хорошо, естественным путем. Уволилась его программистка, а самое главное, ему показали на конкретных примерах, что привязка программ к конкретному заказчику дорогого стоит. Правильная идея созрела только через три-четыре года, когда этой идеей занялись крупные фирмы.
   Через несколько лет Боря с семьей уехал в Германию - помогать немцам искупать вину перед своими евреями путем замены их на русских.
  
   Итак, Старков, Бондарев и Колесов начали новое дело. Судьба свела их пятнадцать лет назад, в то время Колесов был заведующим отделением в ЛЭМе, Бондарев - зав отделом в этом отделении, Старков - зав лабораторией в его отделе. Теперь иерархия стала обратной: Старков - генеральный директор, Бондарев - заместитель генерального директора, Колесов - финансовый директор и главный бухгалтер.
   Громкие названия должностей, заимствованные из советской эпохи, хорошо смотрятся на визитных карточках и в письмах, получатели которых не знают, что на самом деле фирма - это шесть человек, одна комната и один компьютер.
  
   Старков и Бондарев предложили ему стать партнером. Это означало, что чистый доход фирмы они делят поровну на троих.
   - Согласен, вот только покрывать убытки мне будет нечем. (Пошутил).
   Назначили себе небольшие для частной фирмы оклады - по двести долларов.
   В ЛЭМе Старков был отличным программистом, склонным более к индивидуальной работе. Исполнительный и ответственный, он иногда терялся в простых житейских ситуациях - как построже спросить с подчиненных (легче самому сделать), как возразить заказчику и т.п. В этих случаях им овладевала боязнь, из которой его выводил Бондарев - подбадривал, подталкивал. Вероятно, 12 лет такого общения не прошли даром для Старкова. Может быть, кое-что он перенял и от Колесова, особенно во время начальной "зачистку" их коллектива от явных бездельников-руководителей.
   - Это вы правильно делаете, Валентин Иванович, - эти слова Старкова хорошо запомнились, доброе слово и кошке приятно. (Потом по случаю припомнился этот эпизод).
  
   Три года назад, перед уходом из ЛЭМа, Старков помог ему заработать приличную сумму (около пяти месячных окладов) на совместной работе по договору подряда. Можно сказать, что они дружили: в командировках подолгу обсуждали как служебные, так и общие темы, Колесов побывал на его даче. Рассказал Гриша о причине своей болезненности: в молодости ему в драке отбили почки.
  
   Ранее, при создании малого предприятии, Старков объяснил свой отказ в своей обычной манере - тихо и смущаясь: идет в фирму, которая обещала послать его жену на лечение от бесплодия за границу. Эта проблема была известна по прежним рассказам, естественно, Колесов сразу же посочувствовал и пожелал успехов. Позднее проблема решилась без заграницы.
  
   В обратной иерархии новой фирмы его выручил давний интеллигентский вывих - ко всем подчиненным обращаться на вы, хотя житейские правила позволяли тыкать молодым мужчинам. Когда он предложил Бондареву перейти на ты, им хватило несколько дней, потом сработала вторая натура - привычка. Теперь это пригодилось, особенно при посторонних. Осталось только следить, чтобы не проскальзывали уменьшительные Миша, Гриша.
  
   Их фирма создавалась как инвестиционная компания - звено в цепочке приватизации. Опять он - на острие атаки, в котле революции, начатой в 1991 году, столь же великой (по оценкам экспертов), как и Великая Октябрьская Социалистическая революция 1917 года.
   "Отнять и поделить!" - таков был главный лозунг обеих революций. В 1917 году: отнять землю и заводы у немногих, поделить на всех чохом. В 1991 году: отнять у всех, поделить между всеми поименно.
  
   В 1991 году парламент принял закон о приватизации, в котором, как тогда казалось, все было задумано правильно.
   Цель - раздать всю государственную собственность гражданам поровну. Каждый гражданин получает один ваучер (приватизационный чек). Государство распродает свою собственность за ваучеры.
  
   Каждый гражданин меняет свой ваучер на акции предприятия. Гражданин становится собственником предприятия! Захватывающая перспектива! Теперь он участвует не только в управлении государством, но и в управлении заводом, фабрикой, фирмой и т.п. Он голосует на собрании акционеров!
   Более того, гражданин получает доход от своего предприятия - дивиденды!
   Каждый гражданин получит равную долю, никто не будет обижен. Лозунг великих революций: "Свобода! Равенство! Братство!"
  
   Колесов поразился тому, как быстро были подготовлены все документы по приватизации: положения об инвестиционных фондах и компаниях, о порядке купли-продажи ваучеров и акций. Сложные, объемные документы сделали за три-четыре месяца. Даже если они были заимствованы с зарубежных источников, требовалась увязка их с действующими законами, редактирование, печать и т.п. Очевидно, команда Ельцина восстановила ленинские нормы ударной работы, причем, как можно догадаться, использовала не субботники, а нечто более осязаемое.
  
   Граждан много, и заводов много, поэтому создали промежуточные звенья между ними. Инвестиционная компания, созданная Старковым и Бондаревым, "покупала" у граждан ваучеры, давая им взамен акции предприятий. Эта компания работала под руководством Генерального фонда, ориентированного на разгосударствление предприятий Северо-Запада, в первую очередь Петербурга.
   В этом фонде работал родственник Старкова, который помог создать их дочернюю компанию. Последней отдали на разгр..., извините, на разгосударствление Ленинградскую область.
  
   Фирма должна иметь лицензию на свою деятельность. В штате должно быть не менее двух специалистов по ценным бумагам, получивших аттестат на специальных курсах. Здесь имел место курьез: Старков и Бондарев обучение прошли, но на экзамене Старков заробел и срезался. Второй аттестат обеспечил его родственник. Через несколько месяцев Старков и Колесов получили аттестаты.
  
   Сделали всё, что нужно - регистрация, лицензия, счет в банке, аренда помещения - и приступили к работе. Хорошо работать в тени богатого хозяина, который обеспечивал хорошую рекламу, перечислил на их счет свою долю уставного капитала и более в их дела не вмешивался, может быть, благодаря родственнику Старкова. Откуда фонд брал деньги, Колесов не знал, вероятнее всего, одалживался у будущих "эффективных собственников".
  
   На чем же они зарабатывали? На доверии народа к родному правительству. Народ "продавал" им свои ваучеры в обмен на частицу общенародной собственности в виде акций и приплачивал небольшие комиссионные за оформление этой операции. С миру по нитке - по 30 центов с ваучера - им на зарплату.
   Как работали? Понятно, что своими силами не поднять (или не опустить?) всю Ленинградскую область, поэтому работали через государственные учреждения: районные сбербанки, комитеты имущества и почтовые отделения. Естественно, здесь доверие населения было еще более высоким. Представьте картину: приходит человек в сбербанк, читает рекламу, вспоминает, что видел такую же по ТВ, отдает свой ваучер плюс стоимость буханки хлеба. Работники сбербанка вежливы - предупреждены руководством о дополнительном заработке. С комитетами имущества и почтой они действовали чуть попроще (понаглее?): выплачивали живые деньги исполнителям и по отдельному списку руководителям (каждому по труду).
  
   А их работа сводилась к тому, чтобы заключить договора, привезти бланки акций и затем забрать ваучеры и списки новоявленных акционеров.
   Великое дело - материальный интерес. Если первые выезды в районы делал Колесов сам, потом сотрудник фирмы, то в последующем районные работники сами ездили к ним в Питер. Но это было уже другая история, с другими акциями.
  
   Пока же в первые два месяца они зарабатывали немного, проедали уставный капитал. Потом обнаружились дополнительные источники дохода. Так, небольшую прибавку получили от продажи акций за деньги. Их хозяин широко разрекламировал свои достижения: приобрел акции крупнейших заводов города. Народ оживился и стал отдавать свои кровные.
  
   Второй источник оказался более весомым. В это время передовики бизнеса активно скупали пакеты ваучеров - для покупки предприятий. Цена на пакет ваучеров была больше розничной цены в 1,5 - 3 раза. Была организована торговля пакетами ваучеров на фондовой бирже. И опять все та же история: деньги лежат перед тобой на блюдечке, осталось сделать небольшое, совсем маленькое нарушение: заплатить за каждый полученный ваучер своими деньгами, в документах указать, что акции куплены за деньги, а не за ваучеры. Затем утаенные ваучеры продаются в пакете по большей цене. Разница - в семью.
  
   Теперь, пожалуй, надо сказать о положении в стране и в сфере приватизации. Инфляция галопировала, предприятия еще работали, но начались задержки по выплатам зарплаты и пенсий. Дефицит товаров исчез, возник дефицит денег.
   Президент и парламент воевали друг против друга за интересы народа. Приватизация шла полным ходом. Правда, многие граждане продали свои ваучеры сразу же. Энергичные молодые люди предлагали по 5000 рублей прямо на месте выдачи, в жилконторах. С одной стороны, это всего 5 долларов, но с другой - ящик водки. Многие привыкли не верить государству, предпочли наличные. Получалось недорого - для "эффективных собственников".
   Результаты были простыми. Девяносто процентов собственности оказались в руках одного процента граждан.
   В общем, поделили не поровну, а наоборот: "Отнять у всех, поделить между немногими".
   Интересующиеся подробностями приватизации найдут их в примечании.113
  
   Общий настрой был такой - время горячее, торопись или проиграешь. Теперь ученые-эксперты говорят, что массы людей были увлечены фантастическими образами, обрели особый тип мышления - аутистический, цель которого - вытеснить неприятные представления, создать приятные (грезы наяву). Аутистическое мышление отключает здравый смысл. Расщепление сознания, большая нервозность - так рисуют состояние людей ученые-эксперты.
   Да, хорошо иметь дело с учеными людьми, они умеют успокоить. А то он уже много лет мучился сотворенными в то время глупостями, а теперь стало понятно - аутизм виноват. Бес попутал.
  
   А было вот что. Светлое капиталистическое будущее казалось совсем близким, хотелось прямо сегодня жить по западному. А там простые граждане свои резервные деньги вкладывают в акции, ежедневно отслеживают их котировки на бирже, продают и покупают.
   Еще не было акций, а уже появились очень интересные предложения: некий предприниматель предлагает отдать ему деньги на несколько месяцев, а он, мол, на торговых операциях заработает так, что вернет вдвое-втрое больше.
   Внутренний голос говорит: верить нельзя, а с другой стороны, тот же голос шепчет: сам я торговать и производить не умею, почему бы не рискнуть. И вот он, разумный человек, так сказать, гомо сапиенс, не играющий в карты и другие азартные игры на деньги, пару раз рискнул. Единственное, что его частично оправдывает, рискнул по маленькой, на десятую часть своих запасов (на сто долларов). Результат известен по стране в целом.
  
   ТНК "Гермес" - грандиозный проект?
  
   Но зато уж двум ваучерам (своему и жены) он решил найти достойное применение. Неспешно перебирал варианты, пока не обратил внимание на неброскую рекламу ТНК "Гермес" - транснациональная нефтяная компания дает дивиденды 400 процентов годовых. Не смейтесь, читатель, в то время это была скромная цифра на фоне инфляции до 200 процентов и особенно по сравнению с рекламой МММ (Мавроди), Всероссийского автомобильного альянса (Березовский) и других.
   А здесь - фирма, специализированная на нефти, на главном богатстве страны. Несколько претенциозно звучит "транснациональная", но это простительно - живем в СНГ. Еще один плюс: скромная реклама - плакаты висели кое-где в банках, на весь Питер была всего одна контора "Гермеса", которую он с трудом нашел. Там получил более подробные сведения: кое-что о производственной базе, состав учредителей. Последнее впечатляло - полтора-два десятка нефтяных и прочих предприятий. Именно этот список определил решение. Он вышел из конторы с двумя большими бланками акций, на обороте которых была записана фамилия акционера - его фамилия с паспортными данными. В груди было светлое чувство, примерно, такое же, как в свое время при вступлении в комсомол и в партию.
  
   Рассказал Бондареву и Старкову об акциях "Гермеса", они тоже прикупили малость нефти, а через два месяца он услышал по радио рекламу "Гермеса" о продаже в Москве акций брокерским фирмам, записал телефон. Лицензия позволяла им вести брокерскую деятельность - покупать и продавать акции.
   Обсудили втроем, решили - спрос не ударит в нос. Бондарев позвонил в Москву, выяснил цены и объемы, с посерьезневшим лицом положил трубку, назвал оптовую цену акций. Розничная цена им была известна. Разница - 40 процентов! Молча посмотрели друг на друга - решение было однозначным, не потребовалось произносить никаких слов. Обсуждали только детали: кто поедет в Москву? Бондарев. Сколько взять с собой денег? Столько-то. Кто и какие готовит документы? Решили.
  
   Бондарев поехал в Москву ночным поездом ("Красная стрела"), Колесов вызвался сопровождать его до вокзала - слабая, но все-таки подстраховка 10 миллионов рублей. (Впечатляющая цифра, хотя это было "всего лишь" около 5 тысяч долларов). Береженого бог бережет, в дальнейшем он сопровождал его на каждом выезде.
  
   Бондарев привез из Москвы акции, которые они могли продавать поштучно любому лицу - за деньги или в обмен на ваучеры.
   В Москве получили рекламу компании, газету "Гермес". К этому времени в "Гермесе" действовало три десятка фирм: нефтяная компания, торговые дома, банк, биржа, финансовые фонды, заводы, учебные центры и другие, а во главе узловая структура - концерн "Гермес". Их взору представился мощный многопрофильный комплекс, созданный не государством, а предприимчивыми деловыми людьми. И представилась возможность приобщиться к большому делу и при этом хорошо заработать.
  
   Они купили акции для себя, предложили своим родственникам и знакомым менять свои ваучеры на акции солидной компании. Соседи по зданию - хозяева и арендаторы - тоже приобрели эти акции. В налаженной системе продажи акции "Гермеса" быстро разошлись, их областные агенты хорошо заработали.
  
   Естественно, что при такой разнице между оптовой и розничными ценами образовалась большая прибыль. Точнее говоря, могла образоваться и уйти в налог в размере одной трети от ее суммы. Этого они не могли допустить. Никак - ни по чувству справедливости ("мы сами нашли источник дохода"), ни по ответственности перед главной ячейкой государства - их семьями. Поэтому действовали как все - обналичивали излишнюю прибыль по известным правилам.
   Теперь они продавали акции как свою собственность и не отчитывались ни перед кем о полученных ваучерах, поэтому доходы от ваучеров увеличились. Старков наладил связи с биржевыми торговцами и получал от них справки о продаже ваучеров по цене меньше фактической. Колесов включал эти справки в бухучет, разница пополняла черный нал.
  
   Как там говорят моралисты? Однажды вступивший на тропу порока погрязает в трясине его. Да, что-то похожее происходило с ними, их засасывал экономический механизм. Дело в том, что образовавшийся черный нал они хотели пускать в дело, а не на потребление. И тогда оставалось идти на следующее нарушение - на сокрытие договоров. Теперь тем более требовалось оплачивать акции в Москве наличными деньгами, в числе которых были примерно пополам белый и черный нал. На Колесова легло ведение двойной бухгалтерии. Особенно тяжело было в тех случаях, когда Старков принимал решения по изъятию договоров из бухучета задним числом - приходилось полностью переделывать проводки по счетам, изымать документы на продажу акций покупателям.
  
   В конце 1993 года "Гермес" открыл свой филиал в Питере. Они втроем подъехали к его руководителю, обсудили условия. Цена чуть дороже, чем в Москве, но зато можно увеличить объем продаж.
   На вопрос, как продаются акции в его филиале, руководитель ответил: "Со свистом!". С этого времени в городе появилось множество пунктов продажи акций "Гермеса" - на Невском, на Суворовском проспектах стояли очереди. В области у них конкурентов не было.
   Старков через своего родственника получил разрешение торговать в городских почтовых отделениях. Заинтересовали материально почтовиков, и дело пошло - объемы продаж в городе были гораздо больше, чем в области.
  
   "Гермес" назначил общее собрание акционеров на 26 сентября 1993 года. Колесов вызвался съездить в Москву. В это время президент и парламент двигались навстречу октябрьским событиям 3-4 октября: Ельцин распустил парламент и назначил новые выборы, а парламент не распустился, а отстранил от власти Ельцина.
   - Вы уж там, пожалуйста, не ввязывайтесь ни во что, - попросил Бондарев, знавший об его увлечении демократией. Сам он и Старков пассивно поддерживали Ельцина, но на подобные разговоры не отвлекались.
  
   Он приехал в Москву за день до собрания, утром пошел устраиваться в гостиницу. Давненько не был в Москве, а тут, оказывается, реформы шли полным ходом. Сосед по номеру, не сразу открывший дверь, объяснил, что сам он здесь с туристской группой проездом на юг, вчера подвергся нападению четырех бандитов, пришедших в номер с требованием денег. Его немного побили и отняли что нашли.
   У Колесова с собой были деньги на покупку акций, не так много, как возил Гончаров, но все-таки около тысячи долларов. Он собрал вещи, пошел к администраторше - изменились условия, надо срочно выехать. Деньги за гостиницу вернули, нанял комнату в частном секторе, у семейной четы пенсионеров. Они - сторонники Ельцина - дополняли пенсию сдачей одной комнаты в своей двушке. Хорошие люди, пенсионер раньше работал строителем в провинции, затем в министерстве.
  
   На следующий день многотысячный коллектив владельцев ТНК "Гермес" собрался в спортивном комплексе "Олимпийский". Руководители обеспечили кворум - за счет голосов, привлеченных по доверенностям. Зачитали отчет. Председатель совета директоров Неверов вел собрание и отвечал на вопросы.
   - Сейчас, - говорил он, - на начальном этапе капитализации определятся две-три фирмы, которые станут ведущими в отечественной экономике, для этого им нужно сформировать начальный капитал на уровне 100 миллиардов рублей.
   При этом в его деловом тоне промелькнула мечтательная улыбка - уверенность в том, что именно "Гермес" станет первой из таких фирм.
  
   Затем началась кутерьма: к микрофону прорвались в основном те, кто требовал еще больших дивидендов. Колесов возмутился этими рантье, не желающими думать о развитии производства, и тоже встал в очередь к микрофону. Выступил в роли "эффективного собственника", поддержал руководство, просил не поддаваться.
   Неверов хорошо вел собрание, грамотно и умиротворяюще.
   - Чувствуется высокая культура, интеллигент, - донеслось от сидящих сзади серьезных мужчин.
   В конце собрания сообщили: в понедельник состоится совещание торговцев акциями "Гермеса". Он решил пойти.
  
   Белый дом осажден
  
   В воскресенье он все-таки слегка ввязался - пошел туда. Милицейское оцепление не препятствовало проходу, перед зданием не сдающегося парламента народ (человек пятьсот) внимал ораторам, клеймившим "бывшего президента" Ельцина, требовавшим немедленно расстрелять его вместе с подельниками и заканчивающих уверенным призывом "Мы победим!" Народ дружно поддерживал.
   Вдоль здания прошла строевым шагом колонна молодых людей в военной форме без погон. Вдруг раздалось "посторонись!", народ расступился - колонна побежала в обратную сторону. От угла здания протянулась цепочка людей, стоящих наготове с камнями в руках. Перед ними прохаживался мужчина в камуфляже.
   - Действовать только по команде, - наставлял он, - не поддаваться на провокации.
   Колесов засмотрелся на мужичка лет тридцати - простоватый, небольшого роста, тревожно всматривается вдаль, рука с камнем изготовлена к броску.
   "Куликовская битва, за Родину, за Сталина". Вернулся к толпе. Телевизионщики брали интервью, молодая женщина спокойно объясняла, что она за бесплатную медицину, бесплатное образование и поэтому она против Ельцина и за парламент. На микрофонах ТВ обозначено CNN.
   Колесов подошел к оператору:
   - Я за Ельцина, хочу дать интервью.
   Тот недоуменно посмотрел на него и отвернулся.
   На обратном пути к метро услышал от идущей рядом семейной пары:
   - Надо же, такое творится, и всё из-за одного человека.
  
   В центре Москвы демократический народ собирался на демонстрацию и митинг. С криками "Ель-цин - Гай-дар" прошли от Манежной площади к мэрии, с крыльца которой видные демократы клеймили парламент и провозглашали "Мы победим!" Народ, вдохновленный ростом цен (наконец-то пошла радикальная реформа), дружно поддерживал и сплачивался всё теснее. Он испугался - раздавят, осторожно, напирая спиной, выбрался прочь.
  
   Через неделю защитники Белого дома напали на телецентр, передачи прервались, он с отвращением ждал: "Сейчас на экране появится новый президент - усатый недотепа".
   Однако на другой день Белый дом был обстрелян, депутаты сдались, вышли из дома и поехали в тюрьму. По словам ельцинистов, по Белому дому было выпущено 12 танковых снарядов - 10 болванок, 2 зажигательных, убито 150 человек. По другим источникам, погибло более тысячи человек.
   Он не понял, почему понадобилось стрелять из орудий. Объяснили - чтобы уменьшить потери нападающей стороны.
  
   В "Гермесе" на совещание торговцев акциями собралось человек сто. Неверов отметил, что некоторые фирмы необоснованно завышают цены, обещал что-то предпринять. Больше ничего интересного не было.
   Колесов выступил, стоял рядом со столом, за которым сидел большой человек:
   - Наша фирма активно распространяет акции "Гермеса"... Надо существенно расширять производственную базу компании, пока в ней есть только судостроительные заводы, а где же нефтедобыча и переработка? Это затрудняет дальнейшее распространение акций.
   Его вопрос не обсуждался.
  
   Когда покупатели спрашивали у них, не продаете ли вы акции МММ, они снисходительно объясняли, что фирма не занимается аферами.
   "Гермес", в отличие от МММ, не играл на повышении цен акций, а каждые полгода выплачивал дивиденды. Они обсудили - включаться или нет в работу по выдаче дивидендов. Старков и Колесов были за, Бондарев - против. Первые доказывали - на этом деле мы ещё теснее войдем в группу "Гермес", завоюем авторитет у покупателей, создадим для себя постоянную клиентуру. У Бондарева не было убедительных доводов, вероятно, только какие-то интуитивные мотивы. Им же его позиция показалась несерьезной, типа такой - снять пенки и уйти в сторону (смыться?). А что дальше? Других направлений работы пока не просматривалось. В итоге Бондарев снял возражения, решили включаться.
  
   "Гермес" придумал очень остроумную схему выплат, позволяющую избежать уплаты подоходного налога. Прямая выплата дивидендов заменяется куплей-продажей акций с уплатой мизерного налога на операции с ценными бумагами, а подоходного налога при этом вообще нет.
   Акционеру предлагаются два варианта:
   первый: на одну акцию купить две новых акции, заплатив за них 10 долларов. Рыночная цена этих акций - 26 долларов. Таким образом, доход акционера составляет 26 минус 10 = 16 долларов.
   Это виртуальный доход, акционер просто радуется тому, что у него на руках такие хорошие акции, которые он может продать.
   Поэтому предусмотрен второй вариант: акционер отказывается от новых акций и получает на руки 16 долларов чистыми.
  
   Прочитав договор с "Гермесом", понял, куда они попали. Здесь остроумие авторов дошло до предела: никаких денег на выплату дивидендов "Гермес" им не перечислял! Во втором варианте их фирма платила акционеру собственными деньгами, а неполученные им две акции получала в свою собственность. Хочешь - продавай населению, не хочешь - соли. Пирамида в чистом виде - вот что получалось из мощной финансово-промышленной корпорации. Сущность пирамиды проста - каждый покупатель новых акций (первый вариант) оплачивает доход других акционеров, и так до ее развала.
  
   "И не введи меня во искушение", - просят Бога. Надо бы самому не плошать. Не поддаваться на манипуляцию сознания. Ведь отметил же он некоторую странность при первом знакомстве с "Гермесом": в списке учредителей были не сами нефтяные предприятия, а их руководители. Таких учредителей можно наклепать сколько душе угодно - уважьте, дорогой, распишитесь в списке, платить вам ничего не надо, примите наши акции безвозмездно, в счет ваших будущих советов. Проситель - интеллигентный молодой человек, кончил школу с золотой медалью, университет по элитной специальности физика, в 30 лет защитил кандидатскую диссертацию по твердым и жидким металлам, зав кафедрой, закончил докторантуру, но не успел защитить докторскую - реформы помешали, ушел в бизнес. Это - Неверов.
   По свидетельствам современников он начитанный человек. Но едва ли он читал такие редкие в России книги как "Манипуляторы сознанием" Г.Шиллера, "Манипулируемый человек" Герберта Франке, "Психология масс" Ле Бона и им подобные. Сам дошел. И превзошел мировые достижения.
  
   Если математик без научной степени Мавроди действовал весомо, грубо, зримо (ежедневный доход для клиента, разухабистая реклама), то Неверов - мягко и ненавязчиво, всегда оставляя выбор: для акционеров - новые акции или денежный доход, для торговцев акциями - участие или неучастие в выплатах дивидендов.
   И человек греховный, увлекшись выбором "лучшего" варианта, забывает о самом простом и действительно наилучшем варианте - не участвовать в игре. Большинство акционеров брали новые акции, приплачивая за них. Из этих денег фирма выдавала денежные дивиденды другим акционерам плюс дополнительно зарабатывала на продаже "отказных" акций. Трудно отказаться от таких доходов, хотя уже знаешь их природу. По марксовой модели поведения капиталиста они еще не добрались до последней стадии: "при 300-х процентах прибыли нет такого преступления, на которое бы он не пошел", первая стадия - легкое оживление при 10 процентах; они остались где-то посредине.
  
   Впрочем, Старков и Бондарев не мучились сомнениями, принимали жизнь как есть. Но по разному. Старков продолжал считать "Гермес" великой империей с большим будущим (в 1994 году 300 фирм, 110 миллиардов капитала, 2 миллиона акционеров) и, соответственно, рассчитывал на процветание своей фирмы. Бондарев предпочитал разнообразить (дифференцировать) направления бизнеса.
  
   Да уж, не убереглись от искушения. В цифровом выражении искушение достигало 1500-2000 долларов в месяц на каждого - немало по тому времени, через десять лет это соответствовало пятикратному доходу. Партнеры приобрели автомобили "Жигули": Старков - на замену старой, Бондарев - первую в жизни.
   - А вы что хотите? - спросили Колесова.
   - Квартирный вопрос надо решать, хоть как-то, например, комнату купить.
   Старков предложил взять у него в долг, в расчете на будущие доходы. За 6 тысяч долларов он купил комнату.
  
   Старков решил увеличить уставный капитал за счет собственных взносов, теперь они втроем владели контрольным пакетом, поровну на каждого.
   Дело спорилось, работали дружно, ко всем делам был общий подход, уточнялись только мелочи. Такое взаимопонимание - редкость, очевидно, сказались долгие годы совместной работы в ЛЭМе.
   Рабочие нагрузки чередовались с передышками. Рядом - прекрасный Московский парк Победы, там он проводил по два-три часа в обществе радиоклассики "Орфей".
  
   Нефть хорошо, а жилплощадь лучше! В 1994 году Неверов начал жилищную кампанию - "Гермес" выпустил жилищные акции. Поначалу показалось странным: то была всё нефть да нефть, а теперь вдруг жилье. Однако, как выясняется из книжек по технологии манипуляции сознанием, неожиданность, непредсказуемость поведения манипулятора является важнейшим элементом успеха. Государство перестало обеспечивать жильем, а квартирный вопрос, как известно, людей портит.
   От жилищной программы дух захватывало - "Гермес" взял на себя обязательство перед всеми акционерами, владеющими пакетами от 500 до 3000 акций, передать им в собственность квартиры и коттеджи в течение пяти лет. Розыгрыш на получение начинается уже с этого года. Это посильнее, чем программы компартии по ликвидации коммунальных квартир. И опять - все для покупателя - ему дано право менять нефтяные акции на жилищные (с небольшой доплатой). Как и предполагалось, эти акции тоже пошли со свистом.
  
   В это время Бондарев нашел другое направление - работу по ценным бумагам в системе Н-ского банка. Провели переговоры с руководством банка, которое хотело получить лицензию для своей финансовой компании, и предлагало им, специалистам с аттестатами, перейти в нее. Решили переходить поэтапно, не оставляя своей фирмы. Сначала переходит Бондарев, они работают по совместительству, дальше будет видно.
  
   Судьба связала этот факт с другим эпизодом. Старкову сказали, что с фирм, арендующих помещения в этом проектном институте, собирают дань рэкетиры, и что на днях они придут к ним. Лично Колесов испытывал столь сильное отвращение к этому достижению реформы, что готов был вообще отказаться от работы. Старков предложил выслушать, если приемлемо, то подумать. Он договорился о времени встречи - завтра после обеда.
   С утра Колесов был на месте, Старкова и Бондарева еще не было. Раньше назначенного времени в дверь заглянул приятный молодой человек, за ним виднелись два безликих амбальчика.
   - Вы на встречу на 3 часа? - спосил Колесов, - мои товарищи еще не подошли. Вообще-то мы работаем от банка, может, они там задержались.
   Слова о банке входили в заготовку, в банке есть служба безопасности.
   - Большое спасибо, мы с банками не работаем.
   - Подождите, они скоро появятся. (Никак не удержаться от интеллигентских вывертов).
   - Нет-нет, нам все ясно.
   Больше они не появлялись. А его жизнь пополнилась еще одним героическим эпизодом.
  
   Партнеры ссорятся
  
   Он повысил свою квалификацию - овладел компьютером (после 25 лет проектирования компьютерных систем). На компьютере вел всю бухгалтерию, которая у них была несложной. Со своего малого предприятия перенес порядок учета первичных документов, разрешенный нормативными документами именно для малых предприятий: запись в едином журнале всех операций и видов документов в хронологической последовательности. Компьютерная система обеспечивала распечатку всех требуемых форм. Несмотря на отличие от традиционно применяемого такая форма ведения бухучета была вполне правомерной. Претензий со стороны налоговой инспекции к малому предприятию не было. В то время их новая фирма также подпадала под статус малого предприятия.
  
   На втором году работы он пошел в летний отпуск после сдачи отчетов по бухгалтерии. В налоговой инспекции мытарша покопалась в своих бумагах:
   - Что-то мы давно вас не проверяли, давайте-ка запланируем проверочку.
   Попросил назначить через месяц, завтра, мол, ухожу в отпуск. Она согласилась. Кое-что нужно было подправить в бухучете, решил, что успеет после двухнедельного отпуска.
  
   Первую неделю он провел в деревне, позвонил Бондареву, он попросил срочно приехать, но узнав, что через два дня вернется, сказал: ладно. Когда он появился на работе, Старков и Бондарев предложили вместе пойти в кафе, где обычно обедали. Разговор начал Старков:
   - Приходила налоговая инспекция, предъявила жесткие претензии, вплоть до возможного вызова налоговой полиции, ареста документации и кассы.
   Закончил ультиматумом Колесову:
   - Я с вами работать не буду.
   От неожиданности он произнес нечто невразумительное:
   - Почему это я должен оказаться на улице?
   - Тогда я ухожу, - злобно отрезал Старков.
   Бондарев постарался разрядить обстановку, договорились о следующем: срочно проводим исправления, привлекаем наших сотрудников, Колесов помогает и передает бухучет новой бухгалтерше, которую нанимает Старков.
   Вопрос о том, что Колесов переходит в фирму Бондарева при банке, был решен раньше.
  
   Договорились даже о том, что он продолжит отпуск на пять дней, у него уже были взяты билеты в Калининград, в гости к родственникам. Эти пять дней на берегу Балтийского моря не пошли впрок - свободное отпускное время только усиливало невротическое напряжение.
  
   Очередной сокрушительный удар подорвал здоровье - потрясение (стресс), подавленность (депрессия), длительное пережевывание событий (рефлексия). (В следующем году начались неприятности с головой; прошел обследование - нарушение мозгового кровообращения, вегетативно-сосудистая дистония, на вопрос о причине врач сказал: "Вообще-то неизвестно, может быть, стресс". Уж это точно - стресс был сильнейший. Но могло быть и просто совпадение по времени - по возрасту уже полагалось обзаводиться солидными болезнями).
  
   Обдумывая случившееся, поначалу он испытывал острое чувство вины, стыд за оплошность, за то, что подвел товарищей, коль скоро нарушения оказались, по мнению мытарши, столь серьезными. Дальше шло недоумение, непонимание - почему проверка прошла в отсутствие главного бухгалтера (а других бухгалтеров в штате нет), при личном контакте он мог бы положить на стол оправдательные нормативные документы, да и вообще у мытарей нет практики проведения проверок без бухгалтера, поэтому он так легко и договорился о проверке после отпуска. Память подсказала, что жена Старкова в качестве бухгалтера имела контакты с той же самой инспекцией Центрального района, в котором отчитывался он. Возникшее подозрение укрепилось через два месяца, после очередного "развода".
  
   Гончаров отнесся к промашке безмятежно:
   - Если допущена ошибка, надо посчитать затраты на ее устранение и возложить их на виновника.
  
   На устранение замечаний ушел месяц, еще месяц-два он подъезжал помочь новой бухгалтерше. Со Старковым - внешне безличные деловые отношения, они продолжали зависеть друг от друга; конечно, больше Колесов, чем он.
   Однажды Старков отвлекся от натянутых отношений:
   - Вы, Валентин Иванович, хороший специалист, но вы не бухгалтер.
   "Но и вы не генеральный директор". Так он только подумал.
  
   По правилу "нарочно не придумаешь" в это же время выявилась ошибка Старкова, не менее "преступная". К ним пришли дамы из городского комитета финансов проверить, не нарушают ли они лицензию. Попили чаю-кофию, поболтали, обнаружили - да, нарушают. Несколько месяцев назад Старков напутал с документами по оплате уставного капитала, не оплатил в положенный срок, до получения лицензии.
   Суровая начальница обещала отозвать лицензию. Это было намного пострашнее угроз мытарей, означало полную остановку работы. Старковым овладела часто посещавшая его боязнь, он отправлял в комитет Колесова - попытаться как-то договориться. Тот ходил, тихо плакался. Хотели дать взятку, но не знали как. Пытались использовать другие каналы. Дело кончилось строгим предупреждением. Прав был Бондарев: не ищи соломинку в чужом глазу, если в своем бревно.
  
   Требование комитета было издевательским на уровне здравого смысла, хотя и правильным формально. Большие компании типа МММ нарушали всё и вся: продавали не разрешенные законом акции на предъявителя - билеты МММ, акции АВВА, вообще не оплачивали уставный капитал, "забывали" регистрировать новые акции и т.п. Очевидно, комитету финансов легче было отчитаться о наведении порядка в малоприметных компаниях, чем связываться с монстрами.
  
   Он предложил Старкову такой обмен при разводе: он отдает Старкову всю свою долю в их фирме, а Старков отдает ему третью часть накоплений - денег и акций "Гермеса". Старков отказался. Колесов промолчал. Дело в том, в это время он должен был получить дивиденды по своим акциям "Гермеса". Оказалось, что вопрос непростой - финансовые пирамиды пошли ко дну, "Гермес" ограничил выплаты. Как и рассчитывал, Старков помог по дивидендам (не его деньги) - позвонил руководителю филиала "Гермеса". Свои 3 тысячи долларов Колесов получил в числе последних - "Гермес" уже тонул.
  
   Итого у него накопилось 7 тысяч долларов, которые он не вывез за границу, а использовал на покупку квартиры для дочери (с учетом ранее купленной комнаты). На руках осталось 500 акций "Гермеса" - на память о великой реформе, лежат в сундуке на даче.
  
   Когда Бондарев и Старков приступили к разделу имущества, они просидели вдвоем часов пять без перерыва. Колесов иногда заглядывал: Старков тягостно молчал, Бондарев неторопливо уговаривал. Старков упирал на финансовый крах в целом по стране и в фирме в частности. В результате Бондарев отдал свою долю в компании и получил примерно пятую часть просимого.
   "Хоть шерсти клок", - заключил он.
  
   Колесов поимел право полностью успокоиться ("не виноватый я!"). Привлечение мытарши входило в план "развода". Обычная для новых времен ситуация - партнеры поссорились по поводу дележа добычи и разошлись. На виду и на слуху таких случаев было множество. Старков закрепил свое право на единоличное владение фирмой. Естественно, вопрос о его переходе в фирму Бондарева отпал.
  
   Уже после "развода" и ухода "Гермес" провел розыгрыши квартир под строгим контролем независимых общественных организаций. Деньги к деньгам, смелому да умелому удача во всем - Старков и его родственник выиграли по квартире. Выиграли и руководители филиала "Гермеса". Так и должно быть, побеждает сильнейший.
   Правда, дальше пошли иные дела. В середине этого года разрушились пирамиды МММ и других финансовых игроков. "Гермес" прекратил выплаты, но держался бодро: "Временные трудности. Мы победим!"
   Неверов решил стать президентом России, его газета "Гермес" определила его рейтинг вторым-третьим после Ельцина. Другие газеты и их читатели об этом не знали, оно и к лучшему, меньше шума.
  
   Старков и его родственник продали инвестиционную компанию и почему-то перешли на госслужбу: в комитет по управлению имуществом. Не совсем понятно, ведь там мало платят. Зато там есть другие возможности. Но все это уже неинтересно, партнеры расстались и больше не встречались.
  
   Эксперты изучили самую яркую финансовую пирамиду - МММ - с точки зрения успешной манипуляции сознанием: как можно убедить огромное число людей так рискнуть своими деньгами. 75 процентов потерявших деньги верили Мавроди и избрали его депутатом парламента. Интересно, что среди его жертв интеллигентов было в 13 раз больше, чем рабочих. И это при том, что вся реклама МММ ориентировалась на простоватого рабочего Леню Голубкова. Интеллигенты оказались гораздо податливее к манипуляции.
   Ученые отмечают: манипуляторам удалось возбудить низкое и темное в подсознании человека, усилить подавляемые влечения (жадность, стяжательство). Среди прочего действовала магия числа: 1000% дохода в МММ, 600% - в "Гермесе". Цифра явно ложная: и по цене вложений и по пренебрежению инфляцией. Удалось использовать страсть к игре, к азарту и риску. Лишь немногие, сумевшие вовремя остановиться, достигли успеха. Люди, менее азартные, чем Парамоша, "заработали" тысячи процентов.
   Государственные службы остались безразличны ко всей этой финансовой кутерьме. Да, в замысле ельцинистов было такое: государство должно быть слабым, не вмешиваться в экономику, и это сыграло свою роль. Правда, со временем создали комиссию по ценным бумагам, она кое-что сделала по мелочи. Зато опыт пирамид был перенесен на огромную государственную пирамиду ГКО с теми же результатами - развалом, крахом и с отсутствием виновных.
  
   Некоторые говорят об ошибках в проведении реформ. Например, надо было выдавать вместо ваучеров именные свидетельства, зарегистрированные в специальном списке-реестре. Или еще что-нибудь сделать, чтобы заставить граждан получить свою законную долю.
   "Ерунда! - отвечает на это Колесов, - я вам сходу нарисую десятки обходных схем, а другие умельцы - еще больше. И было бы все то же самое, только с чуть большими затратами, разумеется, за счет народа".
   - А знаете, Миша, - говорил он Бондареву, - наша начальная вера в "Гермес" позволяла нам считать, что наше дело правое, поэтому мы работали по системе Станиславского - играли самих себя в предлагаемых обстоятельствах. Это помогало нам убеждать людей в выгодности наших предложений.
   - Да, вот только зря мы вовлекали в "Гермес" родственников и знакомых.
  
   Кутерьма на спекуляциях
  
   Спекуляция (по одному из определений в энциклопедии)- это купля-продажа акций, облигаций и других биржевых ценностей с целью получения спекулятивной прибыли при их перепродаже. А в переносном смысле спекуляция - основанный на чем-либо расчет, умысел, направленный на использование чего-либо в корыстных целях.
  
   Именно такими делами - спекуляцией в прямом и переносном смысле этого слова - они и занялись в фирме при Н-ском банке. К этому времени народ смирился со спекуляцией, это, мол, торговая прибыль, и заменил прежние ругательства типа "спекулянты проклятые" на более яркие: "воры, грабители". В 1994-95 годах продолжилось углубление экономической реформы: повышались цены, задерживались выплаты зарплат и пенсий, росла безработица.
  
   Он часто рассказывает приятелям о том, как еще до начала реформы, в 1988 году, ему не хватило пяти минут для того, чтобы спасти Россию. Дело было так: как член демократического народного фронта он присутствовал на экономическом семинаре. Один из выступавших поразил своей эрудицией, четкой логикой, свободой обращения с новыми экономическими понятиями. Знания Колесова в этой области (кандидатский минимум по политэкономии, диссертация по экономической эффективности, знакомство с экономической литературой) давали ему некоторое право на оценку выступления - он был восхищен. В заключение оратор сказал:
   - Опыт перехода на рыночную экономику в ряде стран показал, что сделать это невозможно без ухудшения материального положения народа.
   Колесов сразу же потянул руку вверх - выступить. Однако, когда он попал на трибуну, оратора не было в зале - вышел побеседовать с соратниками. Колесов все-таки сказал:
   - Народу нужно сказать, что его ждет, пока же ему обещают только лучшую жизнь.
   Вот он и рассказывает, что не хватило пяти минут. Оратором был Чубайс, если бы услышал, то...
  
   Люди бедствовали, но в то же время становились владельцами акций как своих заводов, так и других предприятий. Эти акции они могли продавать.
   Таким образом, если на предыдущем этапе гражданам помогали обменять ваучеры на акции, то теперь надо было помочь им обменять акции на деньги. Разумеется, речь не идет об акциях типа МММ, "Гермес" и т.п. На втором этапе работники могли продать акции своих предприятий заинтересованным "эффективным собственникам".
  
   Наступил, как говорится, момент истины - теперь появилась возможность определить истинную стоимость имущества, полученную каждым гражданином при приватизации. Чубайс - "выдающийся экономист и железный организатор" - определил эту стоимость как равную цене двух автомашин "Волга" (примерно 20 тысяч долларов по тем временам). Это его высказывание попало на скрижали истории, так же, как и обещание Ельцина лечь на рельсы за народ. Последнего хоть как-то можно понять - человек эмоциональный, увлекающийся. Но как Чубайс мог так обмишуриться, подставить себя под град насмешек?! Ну что ж, вероятно, обещал по оплошности, на волне успехов от темпов приватизации. И на умного человека бывает проруха, теперь его оговорку смакуют и клеймят.
  
   Новый хозяин поставил перед Бондаревым и его командой задачу скупки акций приватизированных предприятий: на аукционах по продаже крупных пакетов акций и у граждан, владельцев акций. Цель - набрать больше 50 процентов акций и полностью подчинить себе предприятие. Или продать объединенный пакет акций по повышенной цене "в корыстных целях".
   Сотрудники Бондарева просматривали все объявления об аукционах, изучали документы в фонде имущества, искали контакты с руководством предприятий - напрямую или косвенно.
  
   Хозяин, владелец фирмы, 35 лет, до реформ работал хирургом ("хороший хирург", - говорил Бондарев). В начале реформ он попал в струю. Крупный государственный комплекс создал свой Н-ский банк. Банк возглавил талантливый, хорошо воспитанный молодой человек - свободно владеет английским, на фортепьянах играет, а самое главное - инструктор обкома комсомола. К нему примкнули еще два таланта, в том числе "Хирург". Его ум и жесткость (очевидно, профессиональные качества - без них какой хирург) пригодились в финансовой сфере. По его заданию они и работали: готовили предложения по предприятиям, он принимал окончательные решения - покупать, не покупать.
  
   Как-то Колесов выполнял задание "Хирурга" о продаже пакета акций телекоммуникационной компании. Из документов было четко видно, что "Хирургу" принадлежит 20 процентов бывшей государственной компании - через жену и оффшорную фирму, скорей всего оформленную лично на него.
   Очередной повод для раздумий о судьбах России.
  
   Первый объект, на котором они начали скупку, было транспортное предприятие по международным перевозкам "СовАвто". Его работники - дальнобойщики - рабочая элита, хорошо зарабатывавшая еще в советское время, в том числе на спекуляции импортным ширпотребом, люди солидные, вдумчивые, дорожащие своим рабочим местом.
   Работа по скупке была наглой по определению - надо соблазнить людей на то, чтобы они слегка подставили своих хозяев, которые, естественно, противились уходу акций в чужие руки. Соответственно, технология работы не отличалась скромностью. Развешивали на столбах и заборах вблизи "СовАвто" объявления о покупке акций с указанием телефона. Объявления срывали, они вешали снова.
   Проводилась индивидуальная работа с каждым акционером-работником. Для этого им дали список (реестр) акционеров - доступ к этому документу для посторонних закрыт, поэтому получение списка составляет важный элемент технологии, решаемый всеми принятыми в российском бизнесе способами: через крупных акционеров, через начальников по цепочке "ты мне, я тебе" или просто через клерков в соответствующей службе с оплатой по рыночным тарифам. В списке указаны фамилии и адреса акционеров, по которым можно найти домашние телефоны (умельцы вытаскивали эту информацию из милиции и из жилищных контор, объединяли и продавали недорого). Далее - интеллигентская вежливость и актерское мастерство в телефонном разговоре. Половина новых русских собственников "СовАвто" продала свои акции, каждый из них получил от 500 до 1500 долларов (по числу акций, зависевшим от стажа работы). Хорошие деньги, но не тянущие на две "Волги".
  
   Стороны не прогадали: "Хирург" добавил купленные акции к имевшемуся у него пакету и продал с наценкой. Дальнобойщики предугадали свои будущие беды: их задавили зарубежные перевозчики. В ответ на их просьбы о защите ельцинисты объясняли им азы рыночного либерализма: выживает сильнейший, государство должно быть слабым, не вмешиваться и т.д. и т.п.
  
   Работники всех других предприятий, с которыми они работали, получили намного меньше. Грабеж, людей вынудили продать по дешевке? Нет, никто никого не принуждал, продажа была продуктом согласия при непротивлении сторон. Как раз в это время впервые в России закон определил рыночную стоимость имущества, в том числе акций: это, мол, такая "цена, по которой продавец, имеющий полную информацию о стоимости имущества и не обязанный его продавать, согласен был бы продать его, а покупатель, имеющий полную информацию о стоимости имущества и не обязанный его приобрести, согласен был бы приобрести". То есть, покупатель и продавец знали о полной цене акций в размере 20 тысяч долларов (все те же две "Волги"), но соглашались на рыночную.
  
   Работники научных и проектных институтов получили меньше всех. Стоимость их акций определилась в основном стоимостью их зданий. Институт "Ленгражданпроект" занимал прекрасное здание-дворец на берегу Невы - памятник архитектуры, который нельзя приватизировать, но можно получить в длительную аренду. Спекулянты платили работникам института по 50-100 долларов за их пай в общенародной собственности. Работники были очень довольны, а когда прекратилась скупка, приходили те, кто не успел продать, и умоляли. Они, в отличие от дальнобойщиков, получали мизерную зарплату с задержками.
  
   Немного побольше - по 100-200 долларов получили работники института "Электронприбор". Часть его помещений арендовал "Хирург", по этой причине заинтересованный взять под контроль все здание.
   Но и заводчане, акционеры лежачего завода "Тонар", получили за свои акции немного, примерно по 50 долларов.
  
   Откуда же взялись такие смешные цены? Ведь имущество этих предприятий было значительно дороже цены скупки их у работников: все эти дворцы, полностью оборудованные цеха, в том числе уникальный импортный стенд на заводе "Тонар", - хоть по мировым, хоть по российским меркам должны были поднять цены на порядок. Не подняли, потому что - смотри выше об экономической реформе. Например, на заводе "Тонар" рабочие восемь месяцев не получали зарплату, а большинство акционеров уже не работали на заводе. В институтах не было заказов. Поэтому цены акций определялись с подачи спекулянтов по психологическим показаниям - дать сразу две-три зарплаты, человек прикинет - сегодня плохо, на завтра лучше не предвидится - и согласится на синицу в руки.
  
   Бондарев с увлечением занялся новым делом. Хозяин дал под офис купленную им трехкомнатную квартиру в центре, недалеко от Московского вокзала. Бондарев организовал евроремонт, закупил мебель и оргтехнику, набрал людей - шесть мужчин, женщину-секретаря.
   Кадры - проверенные и доверенные (рекомендованные). Школьный товарищ Бондарева, первым вышедший на Н-ский банк. Соратник по предыдущему бизнесу - пятидесятилетний директор своего малого предприятия, человек основательный, вдумчивый. Младший брат - Игорь Бондарев, бывший моряк дальнего плавания. Младший брат начальника службы безопасности Н-ского банка - тоже бывший моряк дальнего плавания. И лишь для одного человека Бондарев сделал исключение - принял по объявлению Костю - специалиста с аттестатом по ценным бумагам, имевшего небольшой опыт работы с акциями.
  
   Так сложился трудовой коллектив из семи тридцатилетних и двух пожилых. Бондарев не имеет привычки "снимать стружку" с подчиненных, предпочитает лишь настойчиво просить. Это плюс мирные характеры кадров создавали в коллективе "хороший морально-психологический климат" (советский слоган).
  
   У японцев есть служебное правило: если младший по возрасту становится начальником, подчиненные ему сотрудники, старшие по возрасту, увольняются. На предыдущей работе Колесов уже был в этом положении, но не ощутил неудобств. Здесь впервые он оценил достоинство японского обычая. Школьный товарищ Бондарева раньше знал его издалека, знал и его прежнее положение. Вероятно, уравнивание теперешних должностей льстило ему, позволяло шутить и подкалывать. Ничего не поделаешь, как известно, недостатки молодости извинительны, потому что со временем и они и молодость проходят. Колесов терпел и дождался: через несколько месяцев товарищ исчерпал потребности своего подсознания, и они подружились.
  
   Советская шутка: чтоб ты жил на одну зарплату. Здесь механизм оплаты тоже был советским - все сотрудники сидели только на окладах, вне связи их с доходами фирмы. Бондарев ежемесячно показывал хозяину огромный объем проделанной работы, преодоленные коллективом трудности, и получал за совершенные подвиги Геракла зарплату на всех.
   Конечно, Бондарев - талантливый человек, к тому же поднаторевший раньше в науке (то есть умеющий делать из мухи слона), затем в бизнесе (показать товар лицом), но все-таки становилось немного жалко его. Каждый месяц висеть на волоске? За спиной два сына, оканчивающих школу, первая жена и вторая. И еще работнички тут...
  
   Получение лицензии на право работы с ценными бумагами затянулось. Оказалось, что уставный капитал финансовой компании очень большой, поэтому лицензию нужно получать в Москве, в министерстве финансов. Бумаги отправлялись и возвращались.
   - Так давайте организуем новую фирму, с малым уставным капиталом и зарегистрируем здесь, в Питере, - предложил он Бондареву.
   - Да, я тоже об этом уже думал, - ответил он, - тем более, что в этой финансовой компании длинная история сомнительных финансовых операций.
   "Хирург" согласился, Колесов проделал привычную работу - зарегистрировал новую фирму "Петербургское финансовое агентство". Получили лицензию.
  
   Руководители Н-ского банка решили захватить (или прихватить частично) один из крупнейших в городе банков - Петроагропромбанк (не входящий в общероссийский Агропромбанк, который захватил и разорил олигарх Смоленский). Спекулянты развернули наступление по всем фронтам: реклама по радио, в газетах, устная в метро - скупаем акции банка по хорошим ценам. Параллельно вели переговоры с видным бизнесменом Горячевым, обладателем большого пакета этих акций. Горячев показал себя образцовым предпринимателем: в выборную кампанию сел перед камерой ТВ с сигаретой в зубах, объяснил русским обывателям про капитализм, те выбрали его в Госдуму. Он строил долговые пирамиды - брал в долг у одного, потом у другого и отдавал первому и т.д. Поездил по миру с другом, певцом Макаревичем, зашел к папе Римскому, все это выдал на ТВ. Потом исчез.
  
   Встревоженный Петроагропромбанк пытался защищаться. Но не знал от кого - лишний раз стало понятно, зачем Н-скому банку потребовалась фирма с директором Бондаревым: хотя у "Хирурга" был в банке собственный отдел по ценным бумагам, грязная работа поручалась этой фирме. Им и отдуваться.
   Некий парень приходил на их пункты скупки акций, расспрашивал, выслеживал Бондарева. Тот сам вызвал парня на разговор. Очевидно, парень был новичком, ни ума, ни характера недоставало для выполнения задания типа "попугать". Обычно такие задания поручают сотрудникам службы безопасности.
   Возник классический конфликт, известный как миф о Павлике Морозове (миф - потому что несчастного мальчика оклеветали неистовые демократы). Дело в том, что начальником службы безопасности Петроагропромбанка был военный отставник - отец Бондарева! (Еще в тему: "Иван Грозный убивает своего сына" - этот миф разоблачили неистовые патриоты: не убивал, мол). Здесь же все кончилось благополучно: прихватили пакет акций, Бондарев произнес речь на собрании акционеров Петроагропромбанка и был избран в совет директоров.
  
   Говорят так: приходишь к начальству со своим мнением, а выходишь с его. Когда они изучили документы по заводу "Тонар", то рекомендовали "Хирургу" отказаться от покупки. Но он приказал покупать. Купили, причем других охотников не было, поэтому подали заявки от двух своих фирм, иначе бы аукцион сорвался.
   51 процент акций этого завода уже был скуплен одним, притом частным лицом - это и было главным доводом против покупки: зачем ввязываться в работу на подхвате? Но, вероятно, у "Хирурга" сработало укорененное советским строем уважение к заводским трубам, желание отключиться (слегка) от финансовых дел на реальное производство.
  
   Завод "Тонар" - производитель товаров народного потребления на крупном оборонном предприятии, при приватизации стал самостоятельным акционерным обществом. Цеха завода и основного предприятия перемешаны в одних и тех же зданиях, у них общая электрика, отопление и другая инфраструктура. Это было еще одним доводом против покупки. Далее - завод не работал, лежал. Директор ссылался на отсутствие оборотных средств - без предварительной закупки материалов нельзя начать производство.
   В остальном завод хороший - может выпускать металлическую тару для консервов, красок и т.п., и в этом смысле не подлежит уничтожению как часть военно-промышленного комплекса.
  
   После аукциона состоялась встреча с владельцем 51 процента акций. Он приехал с двумя охранниками (туповатыми парнишками), первым делом показал свое удостоверение вице-президента ассоциации ветеранов силовых министерств - обороны, госбезопасности, спецназа, ОМОНа и т.п. Говорил быстро и напористо, в стиле воровского урки, хотя и без жаргона: он, мол, не потерпит, чтобы ему мешали, он затратил силы и средства на скупку акций у акционеров, кое-кого пришлось попугать. Охранники сидели по бокам, демонстрировали угрозу. Бондарев повел себя как человек из народа, умело подыгрывал спецназовцу (такую кличку присвоили ему), мягко перевел разговор в беседу друзей, заинтересованных в общем деле. Договорились о первоочередных задачах. (Впоследствии они подружились).
  
   После этой встречи Колесов ехал на трамвае, размышлял, представлял состояние простых акционеров, которых немного попугали. Известная ситуация, но одно дело по газетам, а другое вот так вот въявь. С Троицкого моста прекрасный вид на великий город: Петропавловка, Биржа, Зимний дворец. Город - его родина, много повидавший: революции, блокада, вершины культуры и бандитизма... И он заплакал (слаб на слезу) - по глупости. Конечно, ерунда, подумаешь, промелькнул какой-то урка. А просто на мгновение представилось отчетливо и зримо нашествие новых гуннов - тупых и беспощадных, жадных и бездушных. Было в истории - они легко объединяются, стоит только отдать приказ своим послушным оруженосцам, и все повторится как у фюрера, и еще страшнее.
  
   От фирмы по заводу "Тонар" работали он и Бондарев -младший. Первоочередная задача - провести собрание акционеров. Спецназовец в этом не участвовал.
   - Я тебе полностью доверяю, - сказал он другу Бондареву.
   Работа нудная, но понятная. Сделали. Спецназовец заменил директора и замов на своих. Его молодые ребята (вроде бы неплохие инженеры, но без опыта руководства) ничего не смогли сделать, завод по-прежнему лежал. Непонятно, то ли не сумели, то ли вообще ничего нельзя было сделать без вложения денег, которых спецназовец не мог дать. Их пакет акций повис без дела, продать его невозможно, "Хирург" молчал.
  
   Хорошо ли гулять по кладбищу? Наверно, терпимо, если ты знаешь куда пришел - думаешь о вечности, о бренности. Ему же приходилось много ходить по местам, где не ожидалось увидеть кладбища: посещать питерские заводы и институты, приватизированные и выставленные на продажу. Зрелище ужасное: захламленные дворы и коридоры, разбитые окна и двери, раскуроченные станки, и самое впечатляющее - безлюдье. На 12 этажах института цемента не встретил ни одного человека. В проектных институтах сидели только руководители, коридоры и курилки поражали мертвой пустотой. На заводах бесцельно бродили отдельные работники, станки бездействовали.
   За два года были куплены акции десятка предприятий. Обследовал более сотни предприятий, девять десятых из которых лежали спокойно (как и должно быть на кладбище).
   Вот оно: могучее воздействие реформ, шоковой терапии!
  
   В новой фирме он внедрил "научное" обеспечение обналички. Механизм ее остался прежним, о нем уже было рассказано, усовершенствовал показ результатов работы, за которую они платили безналичными деньгами, а в обмен получали нал. Этот результат он оформлял в виде научного отчета по анализу, исследованию, синтезу и черт те знает по чему еще. Текст отчета набирал из специализированных журналов, секретарша перепечатывала, "исполнители" подписывали. Никакие контролеры не смогли бы докопаться и предъявить претензии. Энтропия, сэр.
  
   В 1994-95 годах Россия стала догонять и перегонять Америку по негосударственным пенсионным фондам (НПФ) и государственным ценным бумагам. (Анекдот советской интеллигенции: "Догонять-то легко, потому как в лаптях и без штанов, а перегонять неудобно - задница голая").
   Чем хорош НПФ? Тем, что государство позволяет откладывать в него часть дохода гражданина - без налогов. Деньги фонда вкладываются в ценные бумаги, в прибыльное производство, так что после выхода на пенсию можно ехать хоть в Париж, хоть на Канары. Насчет Канар пропустили мимо ушей, а вот то, что "без налогов", сразу же привлекло внимание деловых людей. Бог высоко, а пенсия далеко. Зарплату же надо выдавать ежемесячно, с помощью НПФ ее можно освободить от налогов.
   Механизм простой: предприятие выдает основную зарплату по-прежнему, с отчислением государству налогов. Кроме того, предприятие перечисляет в "надежный" НПФ деньги, которые такими налогами не облагаются. НПФ ежемесячно выплачивает работникам добавки к зарплате.
   - Да это же извращение пенсионной идеи! - скажут ревнители чистоты либеральной экономики, - выплачивать надо после выхода на пенсию!
   - Позвольте, - ответят им ельцинские либералы, - мы блюдем права человека, он вправе сам распорядиться своей священной собственностью, может получить деньги до пенсионного возраста; так и записано в западных законах.
   Да, записано. Имелось в виду разрешить выходить на пенсию раньше на несколько лет. Ельцинисты их превзошли - можно уходить каждый месяц.
   Их большой хозяин, от которого кормились Н-ский банк и другие фирмы, тоже создал свой НПФ. (На вопрос, что за хозяин, Колесов отвечает: "Не скажу. Я не трус, но я боюсь". Чьи слова?).
   НПФ создали быстро - благодаря ускорению и взаимопониманию. Энергичный руководитель НПФ - молодой и талантливый - нашел подход к москвичам и передал им благодарность за срочность - из рук в руки в конверте.
   Благодаря этому и брокерская фирма Бондарева быстро получила лицензию компании, управляющей деньгами НПФ.
  
   В области ГКО (государственных краткосрочных облигаций) ельцинские финансисты также превзошли Америку.
   Фирма Бондарева именно в них вкладывала деньги НПФ и неплохо на этом зарабатывала.
   Что такое ГКО? Это облигация, которую государство (Минфин) продает предприятию или гражданину. Это - не документ, факт продажи записывается в реестре. Номинальная цена облигации 100 тысяч рублей, а продается она по меньшей цене, например, за 50 тысяч рублей. Срок погашения облигации устанавливается заранее, например, через один год. То есть через год владелец облигации получает 100 тысяч рублей. Доход 100 процентов годовых. Сказка? Нет, реальная быль тех времен, с учетом того, что инфляция превышала эту доходность. Зачем это было нужно обеим сторонам? Покупатель облигации хоть как-то оберегал свои свободные деньги, а государство, беря в долг, надеялось пустить деньги в дело и получить такой доход, который возместит проценты по долгу.
  
   Мечты, мечты, где ваша сладость?
   Впрочем, до 1998 года все шло по задуманному. Деньги по всем облигациям выплачивались в срок и в полном объеме.
   Так в чем же превзошли Запад? На Западе гособлигации имеют самую высокую надежность по сравнению с любыми другими ценными бумагами (всегда оплачиваются в срок) и самую низкую доходность (примерно 2-5 процентов годовых). При таких цифрах система работает спокойно: гособлигации обеспечивают твердый доход и, соответственно, работу без сбоев (без дефолтов).
  
   Итак, получив от НПФ право на управление его деньгами, фирма закупила на них ГКО. Бондарев поручил работу по ГКО специалисту по ценным бумагам Косте.
   Поначалу Колесов держался в стороне. Все знают по кино и по книгам о сумасшедшей работе биржевых спекулянтов, бегающих, орущих, ожесточенно жестикулирующих. Через пару месяцев работы специалист сник. Человек аккуратный, исполнительный, вероятно, способный к неторопливой аналитической работе, здесь он растерялся.
   Бондарев попросил Колесова, не вникая в технологию спекуляций (перепродаж облигаций), попытаться определить источник дохода их брокерской фирмы. Рассуждения специалиста Кости по этому поводу показались расплывчатыми. Выручил случай. Муж секретарши Миша работал с ГКО в другой фирме. Миша и его партнер Андрей рассказали, что они работают успешно, разработали свои компьютерные программы для быстрой оценки вариантов торговли на бирже, показали конкретные результаты.
   Колесов предложил заключить договор с их фирмой, ребята хорошо поработали пару месяцев, потом он уговорил Бондарева перетянуть их к себе.
  
   Андрей сказал, что он определяет прибыль относительно доходности первой купленной облигации. Тут Колесова осенило: не по первой купленной, а по той, которую должен был купить клиент. Как это всегда бывает, идея оказалась чрезвычайно простой, примитивной до наглости. На примере это выглядит так: клиент дает им деньги на покупку ГКО и назначает срок возврата денег, например, полгода. Доход по облигации с таким сроком погашения принимается за нормативный. Но на самом деле они, брокеры, покупают другие облигации, более доходные, например, на год. Эти облигации постепенно растут в цене на бирже, и они продают их с выгодой. На эти деньги в тот же день они покупают ещё более выгодные облигации, например, с коротким сроком погашения. И так процесс повторяется, а доход от спекуляций растет. Доход брокера определяется как разница между общим доходом и нормативным. Эта разница делится с клиентом по договорному соглашению.
  
   Андрей и Миша сначала не поняли его предложения. Он обратился к Бондареву, который понял сходу - по уровню наглости он Колесова превосходит. Теперь уже он объяснял ребятам суть подхода и в конце концов убедил.
   Пересчет дохода за четыре месяца по этой методике, в том числе по предыдущим операциям, выявил трехкратное увеличение их дохода. Бондарев воодушевился:
   - Ребята, давайте еще искать, как делать деньги из воздуха.
  
   Нашли еще несколько НПФ, в договора с ними вставляли свою методику, ее принимали без возражений, как вполне естественную.
   На спекуляциях с ГКО добивались повышения доходности в два раза: со 100 до 200 процентов годовых.
   Специалист по ценным бумагам Костя уволился - после разговора с Бондаревым.
  
   В этой истории есть две стороны: во-первых, в свои годы он не утратил способности к творческому мышлению, к изобретательности. И это можно отметить не только ради утоления его собственной гордыни, но и ради реабилитации пожилых людей вообще. Во-вторых, подтверждается старое правило - ищи простое решение, не накручивай, не выпендривайся.
  
   Работа по сделкам с ГКО шла в режиме прямого доступа к торгам на бирже через подключенные по линиям связи компьютеры. Пару раз он посидел рядом с Андреем, один раз они серьезно промахнулись. Больше он в этом не участвовал: "азартные игры не для меня".
  
   Финансовый обвал - дефолт 17 августа 1998 года - был понятен ему и Бондареву. В то время они уже не занимались ГКО, работали в другой фирме. Погорели сами на своих личных сбережениях: Бондарев примерно десять тысяч долларов, он потерял больше - три тысячи долларов (догадайтесь, почему больше). Ничуть не сожалел - достойная плата за глупость и жадность ("каюсь, ребята"). Ясно же было, куда все шло: сначала Минфин тратил 30 процентов выручки от продаж новых облигаций на выплаты по старым, затем больше, затем разрешил иностранцам играть в ГКО.
   При первых затруднениях иностранцы дружно выскочили из игры, пирамида обрушилась. Доллар вырос втрое по отношению к рублю, потом впятеро, цены тоже, зато пенсии и заплаты стали выдаваться без задержек. Правда, купить на них можно было в пять раз меньше.
   Его терпению, в смысле - доверию к ельцинистам - пришел конец...
   Не создавать, разрушать мастера,
   Варвары, дикое скопище пьяниц...
  
   Работа в брокерской фирме шла спокойно и размеренно. В трехкомнатном офисе сотрудники пили чай-кофе с бутербродами (за счет фирмы). В перерывах Колесов посещал свою малую родину: улицы Моисеенко и Дегтярная, проспекты Суворовский и Невский - благо рядом. Иногда ходил послушать радиоклассику "Орфей" в Таврический сад.
   Через год переехали: по заданию "Хирурга" купили акции фирмы, находившейся в двухэтажном здании - памятнике архитектуры на берегу Малой Невки. Памятник был поврежден прежним учреждением, но кабинет директора выглядел хорошо, а в подвале имелась сауна, праздничные застолья в которой немножко приблизили их к уровню новых русских.
  
   Теперь в перерывах он уходил на Крестовский остров, в Приморский парк Победы, на берег залива - полюбоваться морскими далями. Раньше здесь было излюбленное место отдыха трудящихся, в том числе его матери с подругами. Теперь здесь не покупаешься: вода испорчена.
   Иногда доходил до самого популярного прежде места отдыха ленинградцев - до Елагиных (бывших Кировских) островов.
   Как-то решил пройтись по красочной главной аллее, с искусно рассаженными цветами и кустами, по которой раньше чинно прогуливались трудящиеся. Долго искал, дошел до стрелки, обратно к дворцу и вдруг понял: вот эта заросшая травой и кустарником просека и есть та самая бывшая главная аллея! Не до аллей теперь. Всплакнул было по утраченному прошлому. Впрочем, и общественное мнение изменилось: активный отдых полезнее - на дачных грядках враскорячку.
  
   Брокерский детектив
  
   В конце 1995 года они представили "Хирургу" анализ по выставленному на аукцион предприятию Мостотрест-9, он принял решение покупать. Подготовили и сдали в фонд имущества все необходимые документы.
   В день проведения аукциона Колесов намеревался приехать в фонд имущества за полчаса до начала торгов. От метро до улицы Смольного нужно еще ехать на автобусе, поэтому он вышел из дома с запасом. И все-таки добрался впритирку - транспорт подвел, поэтому вошел в здание без четверти десять. Оформил пропуск, поднялся на третий этаж. В коридоре у фонда имущества толпился народ, человек тридцать. Вышел начальник отдела, которому он два дня назад сдавал документы, объявил:
   - Всем участникам пройти на второй этаж в зал заседаний.
   - А отмечаться не нужно? - спросил Колесов, - я только что пришел.
   - Нет, идемте, - на ходу ответил он.
  
   Потом, подытоживая хронику событий, он присвоил своему вопросу номер два в той череде глупостей и нелепостей, которыми сопровождалась вся эта история. Номер первый - поздний приход, дальше будет понятна причина.
   Оглядывался на ходу - Бондарева не было. Вчера он обещал подъехать к началу аукциона и сообщить предельную цену покупки. Накануне вечером он так и не смог добиться ответа от хозяина, тот отложил решение на утро.
   На втором этаже все вошли в холл перед залом заседаний. Два охранника встали у дверей зала. Начальник отдела фонда имущества попросил подождать в холле. Колесов отошел от дверей шагов на пять.
   - Вы не можете сказать, какую организацию вы представляете? - вежливо спросил подошедший к нему мужчина среднего возраста, с мобильником в руке.
   - Ну, а почему я должен это делать? - улыбнулся Колесов.
   - Давайте выйдем в коридор, надо поговорить.
   В это время сбоку и сзади него оказались еще три человека, подталкивали его к выходу. Он стал громко возмущаться - "Что за безобразие!", но они быстро вынесли его в коридор.
   - Тихо, батя, - негромко сказал один из них, - надо поговорить.
   В сознании мельком отметилось, что сотрудники фонда имущества, находившиеся в нескольких шагах, никак не реагировали на происходящее. Они проверяли документы у входящих в зал заседаний, в эту сторону не смотрели. Вытолкнувшие прижали его к окну, что-то говорили. Он возмутился и выкрикнул из коридора:
   - Господа из фонда имущества! Я участник аукциона! Меня выталкивают с аукциона! Требую принять меры!
   Несколько раз выкрикнул эти нарочито короткие, рубленые фразы. Наконец из холла вышел начальник отдела, взял его под руку и провел в зал. Колесов сел на указанное им место, положил на стол дрожащие руки. Постоянно оглядывался на вход - Бондарева все еще не было, подошел к начальнику отдела, стоявшему у входной двери, попросил:
   - Ко мне должен присоединиться мой коллега, предупредите охрану, чтобы его пропустили.
   Потом подошел к президиуму, спросил заместителя директора фонда имущества:
   - Нельзя ли вызвать милицию?
   - Да, можно, - неуверенно ответил он.
   Пришел Бондарев, сел рядом. Начальник отдела из президиума объявил о начале работы. Колесов попросил слова и громко сказал:
   - Сейчас на меня было совершено нападение, я прошу фонд имущества обеспечить мою безопасность после окончания аукциона!
   - Да, - сказал зам директора фонда, - у нас в таких случаях были отмены аукционов.
   - Что, было нападение? - тихо переспросил Бондарев.
   - Цена известна? - сейчас было не до подробностей.
   - Пока нет.
   Они сидели на первом столе. Бондарев обернулся в зал, ему махнул рукой человек, сидящий в нескольких рядах от них, Бондарев помахал ему в ответ, оба улыбались.
   - Я сейчас вернусь, - Бондарев встал, подошел к президиуму, переговорил с заместителем директора фонда имущества и вышел.
   В оставленной им записке было: "Сейчас вернусь, пока торгуйтесь". Понял, что он пошел дозваниваться до "Хирурга".
   Аукцион начался. Правила таковы. У каждого участника в руке палка с картонкой, на картонке номер. Его номер один. Всего участников десять. Накануне Бондарев сказал, что если хозяин так и не назовет цену, то торговаться до 70 тысяч долларов за каждый из двух продаваемых пакетов акций. (Далее все цены названы в долларовом эквиваленте, хотя торги шли, как полагается, в рублях). Теперь вроде бы можно идти выше, но насколько? Раздумывать было некогда, все разворачивалось быстро, быстрее, чем он ожидал.
   Аукционист с молотком в руке поднялся на трибуну, назвал начальную цену первого пакета - 30 тысяч долларов, все участники подняли палки с номерами. Аукционист называл повышенную цену, перечислял номера участников, подтверждавших согласие с ценой поднятием палки, затем он снова повышал цену и процесс продолжался. Колесов не успевал опускать свою палку и так и держал ее поднятой все время розыгрыша первого пакета. Оборачиваясь, заметил, что после 60 тысяч осталось три участника (вместе с ним), после 90 - два. Предпоследняя цена - 110, на 120 остался один он. Аукционист объявил победителем номер один, то есть его. С начала аукциона прошло 3-4 минуты.
   Его спросили, будет ли сейчас подписывать протокол или после окончания всего аукциона. Сказал "после", больше из привычки к вежливости, это была ошибка - пока бы подписывал, мог вернуться Бондарев.
  
   Вторая часть пошла так же стремительно, после 140 тысяч мысли его беспорядочно заметались. Решив, что при переборе будет потерян и первый пакет (хозяин не потянет, откажется), опустил свою палку. Второй пакет ушел за 150 тысяч долларов.
   Пришел Бондарев, узнал о результатах.
   - Можно было до 400 тысяч, - эту цифру он получил наконец-таки от хозяина по мобильнику.
   Подписали протоколы. Зам директора фонда имущества вышел из зала, вернулся, обратился к участникам аукциона:
   - Обстановка непростая, там в коридорах стоит много народа определенной категории. Я прошу победителей аукциона пройти сейчас вместе со мной и охранниками в наш кабинет.
   Прошли спокойно. В помещении фонда имущества Бондарев дал ему телефоны службы безопасности, сам вышел в коридор. Колесов не дозвонился - занято.
   Пока оформлялись документы, попытался пошутить:
   - Да, много чего в жизни было: и атомные бомбы снаряжал, и крылатыми ракетами стрелял, но в такие ситуации еще не попадал.
   - Это еще что, - сказал зам директора фонда имущества, - когда на фондовой бирже была распродажа Киришского нефтеперерабатывающего завода, там за километр до входа всё было просвечено.
   Рядом стоял второй победитель - представитель Петербургской строительной компании (так понял из обсуждения протоколов), тут и он включился в разговор:
   - Сейчас будут скупать целлюлозно-бумажные комбинаты, лесопромышленные комплексы.
   Он выглядел спокойно и деловито, так, один из независимых участников, вот, победил по второму пакету.
   Вошел Бондарев. Сотрудники фонда имущества предложили выйти по другой лестнице, проводили их. Однако выход на улицу все равно общий. Бондарев оставил Колесова у дверей, сам пошел к трем мужикам, стоявшим у припаркованных машин. Короткий разговор, с одним из троих Бондарев пошел к своей машине. Это был тот знакомый Бондарева, с которым он обменивался приветствиями на аукционе - специалист по ценным бумагам Хитров. Колесов тоже изредка встречал его раньше - работали по ваучерам в смежных фирмах.
   По знаку Бондарева подошел к его машине. В их разговор не вслушивался.
   - А на вас, - вдруг обратился к нему Хитров, - повесили 200 тысяч.
   - С зарплаты.
   Подошли те двое, с которыми только что разговаривал Бондарев. Бондарев дал им номера телефонов: и своего офиса, и предприятия, от имени которого покупали пакет акций, - Петроградского агентства недвижимости, договорились о встрече сегодня же в 17 часов в этом агентстве.
   - Слушай, - раздраженно сказал один из них Бондареву, - тебе же Хитров дал сигнал, показал, что нужно делать.
   - Мы знали друг друга раньше, - спокойно ответил Бондарев, - давно не встречались, вообще вместе в бизнесе не работали, так что я его сигнала не понял.
   Бондарев и Колесов поехали в свой офис. На этот день был назначен переезд офиса в другое место, получалась ситуация из серии "нарочно не придумаешь": конкуренты решили, что сразу после аукциона их фирма смылась.
  
   Через пару дней картина прояснилась. Все десять участников, кроме них, были в сговоре, цель которого - приобрести 20 процентов акций Мостотреста-9 (два пакета по 10 процентов) в собственность влиятельного бизнесмена Пыжова, владельца двух десятков магазинов и других предприятий. По слухам, Пыжов был замечен в компании с Артемом Тарасовым, Марком Горячевым, Стерлиговым-младшим. Эти известные передовики российского бизнеса прославились своей напористостью и удачливостью и в то же время подозревались в незаконных махинациях, дающих хорошую работу журналистам-обличителям.
   Пыжов решил скупить пакеты по минимальной цене, чуть выше установленной начальной цены 30 тысяч долларов за каждый пакет. Нанятые им фирмы и специалисты по ценным бумагам несколько недель готовили документы, оплатили задатки, разработали сценарий подготовки и проведения аукциона. Последняя генеральная репетиция проводилась всю ночь перед аукционом.
   Неизвестно, как это было бы на Западе, но у русских весь процесс пошел чисто по-русски - в виде череды нелепостей и глупостей, то есть кутерьмы.
   Первое. Пыжов и его подельники (пыжовцы) должны были заранее отмести всех лишних конкурентов. Колесов сдал в фонд имущества первые документы за две недели до аукциона.
   Таким деловым людям как пыжовцы не составило бы труда узнать от любых сотрудников фонда имущества название "лишнего" конкурента. Вроде бы они и узнали. Потом кто-то из них говорил, что они не смогли найти это агентство. Это уж совсем непонятно. Большой щит агентства висит на Невском проспекте, его можно найти в любом городском справочнике.
   Можно предположить, что эта глупость обусловлена другой - привлечением большого количества участников. Бондарев, например, в таких случаях использовал две-три фирмы: вторая нужна, если больше никто не подаст заявки - по закону должно быть как минимум два участника. Третья используется для гарантированной победы; в ее заявке указывается максимальная цена, и если на втором месте тоже своя фирма, то эта третья отказывается от покупки, и объект продажи достается им по меньшей цене.
   Опять-таки можно лишь предположить, что привлеченные Пыжовым специалисты нарочито усложняли процесс, набивали себе цену. Дальше как правило, работает эффект толпы - общая неразбериха, безответственность.
   Всю блистательную схему подготовки и проведения аукциона, разработанную специалистами, разрушил простой советский человек по кличке "Седой" (так назвали пыжовцы Колесова после первого знакомства). Он нарушил все, что можно было нарушить.
   Он пришел пешком и один, а должен был приехать на персональной машине и с кем-нибудь вдвоем. Пыжовцы расставили оцепление вокруг здания для перехвата "лишних" участников. Колесов не мог вызвать подозрений - одинокий пожилой человек в пальто аглицкого прямого покроя производства питерской швейной фабрики, через плечо потертая сумка из кожзаменителя с дырками на углах, которую он уже несколько месяцев планировал заменить. Более того, он ведь пришел к самому началу, когда оцепление уже было снято.
   Далее. Он повел себя не по понятиям - как настоящий советский человек возмутился несправедливостью и стал скандалить. Позднее ему объяснили, чем это могло обернуться. Первый вариант - ему предлагают отступные за отказ от участия в аукционе. Судя по поведению пыжовцев, именно этот вариант мог быть в их сценарии. Но мог быть и другой - в его карман кладут обойму патронов или наркотик, и тут же из-за угла коридора появляется милиционер...
   Конечно, свою лепту в общую кутерьму внес начальник отдела фонда имущества. Через три года Колесов часто встречался с ним в связи с продажей Механического завода. Вспоминая о том, как он провел его в зал, начальник отдела сказал:
   - Сам до сих пор не знаю, зачем я это сделал? Запросто могли потом пришить в подъезде моего же дома.
   И это он правильно сказал. С трудом избавляются советские русские люди от наследия прошлых времен. Когда сотрудники фирмы встречали Колесова после аукциона как героя, он сказал:
   - Господа, товарищи! Даю вам честное слово, торжественно обещаю, нет, просто клянусь: я больше не буду! Никогда не буду так делать!
   Конечно, он совершил большую глупость. Отсутствие его на аукционе ничем бы ему не грозило - ну не пустили и все тут. Предложили бы отступные, так переключил бы пыжовцев на Бондарева - мол, не мой вопрос.
   Накануне аукциона товарищ по фирме - степенный и основательный человек - спросил его:
   - А вы без охраны идете?
   - А это еще зачем? - отмахнулся он.
   Как он понял позднее, они сами себе создали трудности, которые...и так далее. Не оценили важности объекта, заинтересованности в нем влиятельных сил. Строительная организация Мостотрест оказалась лакомым куском, дающим хорошую прибыль на городских заказах из богатейшего источника финансирования - дорожного фонда, который много лет, до последней налоговой реформы имел столько денег, сколько их было в оборонном бюджете. Так что дальнейшие неприятные события явились логическим следствием этой ошибки.
   Наверно, в сценарии аукциона могли быть предусмотрены шаги по его срыву и отмене результатов - такие вещи возможны. Но его отказ от покупки второго пакета, который вполне законно приобрели пыжовцы, запутал ситуацию.
  
   Как уже говорилось, после аукциона в 17 часов состоялась встреча конкурентов в агентстве "Хирурга".
   Старая истина - человек познается в беде. "Хирург", директор агентства, на встречу не пришел. Не выделил охранников.
   Пыжов, большой, грузный, навалился животом на стол и прорычал Бондареву:
   - Ты еще пожалеешь, что заставил меня сюда приехать.
  
   В целом "Хирург" вызывал уважение своими деловыми успехами, жесткой требовательностью. В ситуации с Мостотрестом он высветился новыми гранями.
   Позднее Бондарев рассказал о событиях до и после аукциона:
   - Накануне я никак не мог согласовать с "Хирургом" предельную цену покупки - он то тянул с решением, то был в "отключке", то есть неизвестно где и с отключенным мобильником. Живо интересовался, какие имеются конкуренты, и как они себя ведут. Я предложил: "Неплохо бы усилиться охраной". Он возмутился: "Аукцион проводится под эгидой государства, никаких проблем в принципе быть не может. Если что - всех отстроим" И т.д. и т.п. Решение о цене отложил до утра. Я еще раз напомнил о времени начала аукциона, договорились утром созвониться.
   - Утром "Хирург" опять был в "отключке", - продолжал Бондарев, - как правило, на ответственные мероприятия я прихожу заранее - осмотреться, разобраться, а тут, пытаясь во что бы то ни стало связаться с "Хирургом", заезжал в свой и его офисы, звонил с городского телефона (грешил на мобильную связь), и в итоге приехал к самому началу аукциона. Прохожу быстрым шагом по коридору, дозваниваюсь на ходу по мобильнику, мельком отмечаю настороженное внимание окружающих. Три человека пытались удержать меня у окна, говорили что-то угрожающее. Во-первых, их тон мне не понравился, во вторых, я их не слушал - звонил по телефону, в третьих, я опаздывал. Короче говоря, я воспользовался прежним опытом профессионального регби, которым раньше занимался, и ушел от них: "Опаздываю, потом поговорим". Потом выяснилось, что у конкурентов была запланированная сумма отступного - 50 тысяч долларов. Не смогли вручить. Да у меня и не было полномочий договариваться на месте.
  
   После аукциона "Хирург" как-то подзабыл об эгиде государства и угрозе всех "отстроить", настроился на стихию - пусть все как-нибудь само собой уляжется. Его сотоварищи по руководству бизнесом не знали о предстоящей покупке акций Мостотреста, теперь получалось, что "Хирург" втянул их в крупный скандал, в войну с крупной финансовой группировкой.
   - В результате, - рассказывал Бондарев, - я оказался лишенным какой-либо поддержки - политической, силовой и т.п. Сделка была представлена моей личной инициативой. Попросту говоря, обе стороны согласились назначить крайнего. На меня "повесили" перехват у конкурентов нужного им пакета (и, как выяснилось позже, не нужного нам), а также "разогрев" цены за оба пакета акций примерно на 200 тысяч долларов. "Хирург" поспешил оформить пакет акций в свою собственность, иначе у него пропал бы задаток. Разумеется, у меня не было никаких прав распоряжаться этим пакетом. 200 тысяч тоже не просматривались.
  
   В отличие от Колесова у 40-летнего Бондарева хорошая нервная система - выдержанность, терпимость, контактность. Вспоминаются только два-три случая, когда он в советское время повышал голос, да и то на начальство, что тогда могло почитаться доблестью и не грозило серьезными последствиями. Были гарантии - профсоюзные, партийные, административные. При прежнем "преступном режиме" Бондарев мог в ответ на хамство "Хирурга" (затяжка решения по цене) спокойно отойти в - сторону - не участвовать в аукционе: "не получил указаний". Теперь, в условиях свободы и демократии такой шаг был невозможен: "Хирургу" хватило бы легкого движения руки для подписания приказа об увольнении Бондарева.
  
   Во времена перестройки парочка журналистов сочинила миф о том, что в каждом русском человеке сидит раб, которого нужно выдавливать из себя по капле, - будто бы так сказал сам Чехов (об этой журналисткой выдумке рассказано ранее). На самом деле теперь приходилось вдавливать в себя раба - хоть по капле, хоть ведрами.
   "Спасение утопающих - дело рук самих утопающих", - напомнил Бондарев сам себе старую формулу и приступил к операции, продлившейся два месяца.
   Прежде всего он договорился о помощи со стороны начальника охраны, причем только благодаря тому, что брат начальника работал у Бондарева.
   С пыжовцами общался только по телефону, его пытались вычислить - везде натыкался на определители номеров. Обстановка накалялась. Нависла реальная угроза силового воздействия: взятия в заложники или просто ликвидации. Два месяца Бондарев практически скрывался - рабочие дела вел только по телефону, причем, перестав пользоваться мобильником, звонил с переговорных пунктов.
  
   Колесов тоже на некоторое время, после оформления документов на акции в фонде имущества, ушел в полуподполье, но с него, клерка, нечего взять.
   Он пришел на назначенную встречу с Бондаревым на площади Александра Невского, поговорили в его машине. В таком подавленном состоянии никогда его не видел. В конце разговора, после паузы Миша тихо сказал:
   - Только на днях по настоящему ощутил опасность и безысходность...
   Утешить нечем:
   - Будем надеяться.
  
   Наблюдалось интересное новое явление. Сами по себе многие новые крупные собственники не были уголовниками, как правило, они вышли из номенклатурной среды, однако при этом не брезговали нанимать бандитов для силового воздействия на конкурентов. Очевидно, что все началось с разборок с настоящими уголовными авторитетами-бизнесменами, на которых бесполезно жаловаться в милицию: с волками жить, по волчьи выть. А в результате в силовые приемы втягивался весь деловой мир, все "порядочные люди".
  
   Переговоры продолжались. Использовался посредник - Хитров, единственный знакомый, вхожий к пыжовцам. Постепенно удалось убедить их в бессмысленности силовых акций: выкупать Гончарова из заложников его хозяева не будут, а его ликвидация их не растрогает. В итоге договорились на такое решение: передать пакет акций пыжовцам по цене аукциона.
   - Далее, - рассказывал Бондарев, - пришлось еще месяц, стиснув зубы (противно, хотелось морду набить), уговаривать "Хирурга" продать пакет. Пакет продали, противостояние закончилось. Новых друзей не приобрел, с врагами как-то урегулировал. Масса острых ощущений и опыт - не зная броду, не суйся в воду.
  
   Хорошо живут богатые люди. Имеют право не знать жизнь. "Хирург" не знал, что отсев конкурентов на аукционах - обычное дело. Руководитель районного фонда имущества в Ленинградской области, хорошо знакомый Колесову по работе с ваучерами, рассказал о том, как это делалось у них. Аукционы проводились на втором этаже, а на первом задерживали всех лишних, не имеющих права участвовать в дележе хорошей (прибыльной) государственной собственности. Нанятые передовиками бизнеса "силовики" (не менты, а просто сильные и вооруженные мужики) отгоняли лишних все по тому же правилу - не лезь в воду, не зная броду.
  
   А что же государство, на которое так надеялся "Хирург"? Государство должно быть слабым - провозгласили ельцинские эмиссары еще на заре реформ. Может быть, они что-то другое имели в виду, но цель была достигнута. Кто мог противостоять "силовикам"? Сотрудники фондов имущества? Зачем? Чтобы их пришили в подъезде? За их зарплату?
   Казалось бы, есть простой выход - не проводить открытые аукционы, а только закрытые. Этот вопрос решает руководитель фонда имущества. Однако к нему могут подъехать заинтересованные лица, которые "конкретно" убедят его в преимуществах открытого аукциона для конкретного предприятия.
   На закрытых аукционах конкуренты подают заявки в закрытых конвертах, друг друга не видят. Но, во-первых, увидеть можно через малооплачиваемых госслужащих, а затем "отговорить" лишних конкурентов от лишних неприятностей. А во-вторых, грамотные сотрудники фондов могут более тщательно отнестись к документам и заявкам лишних конкурентов и отказать им в участии в аукционе. Например, одна справка по антимонопольному статусу дает богатейшую пищу для отказа.
   В 2003 году на глазах у всей страны было отказано в участии в торгах по "Сибнефти" четырем (!?) участникам, им вернули неправильно оформленные документы. "Сибнефть" продали тому, кому надо - Абрамовичу. Правда, Абрамович как честный человек в долгу не остался: он забрал у Березовского акции 1-го канала ТВ (ОРТ) и передал их правительству (выборы на носу).
  
   Колесов перестал уважать "Хирурга", теперь он вызывал у него чувство гадливости. "Хирург" не общался с рядовыми сотрудниками, поэтому ему было проще, чем Бондареву, который еще с первого знакомства с "Хирургом" перешел с ним на ты, на дружеский тон. Разумеется, для него не было иного выхода кроме как поддерживать прежнюю дружбу.
  
   Посредник Хитров пересекся с ними через четыре года на другом объекте, когда они пришли на Моторный завод, а Хитров уже пятый месяц сидел в тюрьме. В камеру предварительного заключения он попал одновременно с генеральным директором, которого он консультировал как специалист по ценным бумагам. Суд отложил их дело, выпустил из тюрьмы, потом дело заглохло.
  
   В эпизоде с аукционом по Мостотресту было столь много нелепостей и глупостей, что его можно определить его как кутерьма на аукционе или брокерский детектив. Какая сторона наделала больше глупостей, кто победил, кто проиграл - трудно судить. Получилось как в старом анекдоте: лежат два мужика, загорают; один говорит: "Спорим на сто рублей, что я запросто кусок дерьма съем". Второй говорит: "Давай". Первый выиграл 100 рублей, дальше лежат. Второй предложил на спор то же самое, выиграл. Лежат, молчат. Вдруг один из них говорит: "Слушай, а тебе не кажется, что мы с тобой задаром дерьма наелись"
  
   Страна исчезла, а он и не заметил
  
   Беловежское соглашение он воспринял нормально. Очевидно, подумал, требовались кардинальные меры, на которые смело шел решительный реформатор Ельцин.  
      - Негоже было закладывать в название страны идеологию, - говорил он Пальмскому, - помнишь, как депутаты радовались, когда переименовали РСФСР в Россию. Правда, на другой день Ельцин подправил: Российская Федерация, а Россия только в скобках.
     - Все великие империи распадаются, хорошо, что у нас без войны обходится.
   - При чем тут распадается, только название изменили. Было СССР, Горбачев предлагал ССГ - союз суверенных государств, Ельцин - СНГ.
  
   Впоследствии вычитал: Россия была другой империей, не британской и не французской...
  
      Его депутат в российском парламенте Толстой проголосовал 12 июня 1991 года за суверенитет России, а в декабре 1991 - за Беловежское соглашение: 910 были "за", 10 "против" и 9 воздержались. Колесов тоже голосовал бы "за" - за компанию и по невежеству.
   Вера в светлое будущее несмотря на все неприятности, общие и собственные, не покидала его. "Без трудностей и ошибок не обойтись, но впереди нас ждут свобода, равенство и братство".
  
   Ему была понятна кутерьма 1988-90 годов, когда нарушился баланс между количеством денежной массы и объемом товаров и услуг. Советские экономисты, начиная со Сталина, тщательно следили за этим балансом.
   По заданию премьера Рыжкова молодые экономисты - Гайдар и другие - создавали модель экономики, направленную, как он потом писал, на мягкий выход из социализма, а Рыжков их намерений не знал и, как он потом писал, использовал их модели для улучшения социализма.
   Руководство страны решило развить экономическую инициативу - выпустили в 1987-89 годах ряд постановлений и законов: о госпредприятии, о кооперации, о совместных предприятиях, о малых предприятиях. Появилась возможность превращать безналичные деньги, не обеспеченные товарами, в наличные. Денежная масса раздулась, а товар исчез. Прежняя товарно-денежная система разрушилась.
  
   Колесов признает: принял самое активное участие в этом разрушении. Как та бацилла, попавшая в живой организм и действующая в интересах себя и своей популяции. Бацилла не знает о том, что она разрушает своего кормильца и может почить вместе с ним в земле сырой.
  
   В 1991 году Колесов получил счастливый билет в Дом кино: Гайдар приехал. Публика радостно приветствовала автора великих потрясений. Сам же великий человек был скромен и серьезен: сделаны первые шаги, цели ясны, надо работать. На вопросы отвечал четко и внушительно.
   Колесов заранее подготовил свою записку: "Многоуважаемый Егор Тимурович! Хочу выразить Вам самое глубокое почтение и уважение. Эксперимент проведен в полном объеме, можно двигаться дальше. Двигаться лучше вместе с народом, в меру его возможностей. Вопрос: несмотря на богатый партийный опыт, мне все-таки неясно, что может делать рядовой член демократической партии, кроме того, чтобы выбрать руководство, которое будет принимать решения, резолюции, заявления и т.п. уже без учета моего мнения. Что Вы думаете по этому вопросу?"
   Гайдар зачитал только сам вопрос и сказал что-то правильное.
  
   Через две недели после заявления Горбачева о сложении обязанностей президента СССР Колесов послал ему сочувственное письмо. Копию письма положил в архивную папку и забыл о нем. Когда же через 15 лет перечитал, то ужаснулся. Вот это письмо:
   "Дорогой Михаил Сергеевич!
   Я обращаюсь к Вам со словами самой искренней благодарности за все сделанное Вами для нашей Родины.
   Без тени сомнения я считаю Вас самым великим деятелем мировой истории и вот почему: всем предыдущим реформаторам приходилось вести общество от реальности к утопии или к новой реальности. Но никому из них не приходилось вести народ от утопии к реальности.
   Эта задача выпала на Вашу долю. И в этом была не только потребность истории, но и Ваша субъективная инициатива. Я постоянно говорю своим друзьям и знакомым, что в 1985 г. состоялся -случайный прорыв. Мог прийти к власти Г.В.Романов или ему подобный, и мы бы еще долго жили в прежнем тоталитарном строе.
   Я человек одного с Вами поколения. В детстве перенес Ленинградскую блокаду, был комсомольцем при Сталине, вступил в КПСС при Хрущеве, травил анекдоты при Брежневе, вступил в Народный фронт при Горбачеве, сейчас - вне партий и движений. Я верил и верю (точнее, понимаю) в искренность Ваших намерений сделать жизнь в этой стране лучше. Мы - большинство народа - были искренне привержены идеям демократии, социализма, коммунизма. На долю нашей страны выпала участь экспериментально проверить и отвергнуть то, что невозможно (или почти невозможно) опровергнуть теоретически. Учение Маркса всесильно, хотя и неверно...
   Потребовалось восемнадцать лет брежневского безвременья, шесть лет зигзагов перестройки, чтобы понять (всем народом) - этот путь тупиковый, демократия и коммунизм несовместимы, нужно идти в общем русле цивилизации. Мало отказаться от сталинских беззаконий, отказаться надо от системы.
   И этот путь осознания новых идей (или старых?) был проделан благодаря Вам сравнительно бескровно. Благодаря Вашему умению находить компромиссы, маневрировать и т.п. этот путь был пройден. А мог захлебнуться в самом начале. Вы их переиграли.
   Я восхищаюсь Вашей стойкостью 18 августа 1991 г. Именно в этот час (17.00) путч был подавлен. Именно этим, т.е. Вашим отказом поддержать путчистов объясняется вся последующая абсурдность их действий.
   К сожалению, абсурд продолжается, теперь уже на уровне Кравчуков и других. Я не обольщаюсь - мы еще лет двадцать можем разгребать наследие тоталитаризма.
   Но главное уже сделано: Россия доказала себе и всему миру, что коммунизм - это ошибка человечества, это - путь, вымощенный благими намерениями, но ведущий в ад.
   Всем нам тяжело сейчас. Но я счастлив, что я дожил до этих времен, до этого великого исторического поворота.
   Спасибо Вам за все, Михаил Сергеевич, доброго Вам здоровья, многих лет жизни.
   Колесов Валентин Иванович
   8.01.92"
  
   Позор! Срам! Безумие!
   Не знал? Да, многого не знал. Но есть правовая норма: незнание закона не освобождает от ответственности.
   Думал и делал как все? На это тоже есть норма: участие в групповом преступлении усугубляет вину.
   Не вылечив страну, лекари решили умертвить больного. Больной не возражал. Произошла эвтаназия советского строя.
  
   Горбачев подвел итоги: "Мир может вздохнуть спокойно. Идол коммунизма, распространявший повсеместно социальное напряжение, враждебность и несравнимую ни с чем жестокость, вселявший в человечество страх, рухнул". (В конгрессе США в 1992 году)
   "Целью моей жизни было уничтожение коммунизма... Именно для достижения этой цели я использовал свое положение в партии и в стране. А для ее достижения я должен был заменить все руководство КПСС и СССР, а также руководство во всех социалистических странах... Мне удалось найти сподвижников в реализации этих целей. Среди них особое место занимают А.Яковлев и Э.Шеварднадзе, заслуги которых в нашем деле просто неоценимы". (В Американском университете в Турции в 1999 году)
  
   Колесова передернуло: "Какая мерзость! Лидер коммунистов. Захотел Ельцина переплюнуть. Тот раньше объявил себя главным разрушителем коммунизма. Нет, чур я первый. У разбитого корыта хотя бы этим прославиться. Глядишь, благодарный Запад занесет его на скрижали истории вместе с Наполеоном, Гитлером и Рузвельтом. Не было никаких целей. Но на скрижали попал - Геростратом. Хлестаков тоже хвастал, что его завтра же произведут в фельдмаршалы. В 1985 году повел меня по ленинскому пути, а в 1992 году освободил от вины предательства. Осталась вина глупости".
  
  
   Книга 3. И всюду страсти роковые
  
   И ваши сени кочевые
   В пустынях не спаслись от бед,
   И всюду страсти роковые,
   И от судеб защиты нет.
  
   Вообще-то, такие стишки недостойны кисти гения. Уровень юного рифмоплета. Наверно, двадцатипятилетний Пушкин написал их то ли в шутку, то ли всерьез. Сослан на курорты, море, солнце, знойные женщины. Да, говорит, есть страсти роковые, но не надо горевать. Резвился великий поэт.
  
   Колесов часто повторяет эти строчки: утешают при неприятностях. Особенно при стрессах: их возникло много на новом поприще.
  
   Кутерьма банкротная
  
   Колесов задумался: что-то многовато нелепостей происходит в последнее время. Развод с начальником, абсурдный аукцион, еще кое-что... Кутерьма какая-то.
   Кутерьма по Далю - суматоха, беспорядок, неразбериха, бестолочь.
  
   В 1996 году он говорил своему шефу, директору брокерской фирмы Бондареву:
   - Миша, пора менять сферу деятельности, здесь уже все пенки сняты, обглоданная кость. Надо искать новые приложения.
   Этот разговор повторялся не раз, иногда шеф сам начинал его с этих же слов. Акции приватизированных предприятий, облигации проскочили пик высокой доходности. Внешние заказы на эти работы иссякали, хозяин фирмы перестал загружать их своими заданиями, в любой момент мог попросить выйти вон. Все они, и даже Бондарев - наемные работники (чтоб ты жил на одну зарплату).
  
   - Вот хожу в клуб молодых менеджеров, абонемент сто долларов в месяц, - говорил Бондарев, - информация, знакомства...
   Колесов посмотрел записи семинаров, не понравилось - пустые словопрения. Руководитель клуба, влиятельная персона в делах по банкротствам, предложил Бондареву работу в этой сфере, конкретно по Механическому заводу, на котором планировалось провести образцово-показательную продажу предприятия-должника, по всем правилам законов и указов.
   - Надо соглашаться, влезать в это дело, - говорил Колесов, - во-первых, в любом новом деле максимум выгоды - в самом начале, во-вторых, здесь можно закрепиться постоянно на хорошем объекте, на руководстве им.
   Бондарев не спешил с решением, постепенно созрел такой вариант: переходят вдвоем, он - управляющим заводом, Колесов - его заместителем. Бондарев пока совмещает новую работу со старой, постепенно ее сворачивая, Колесов же целиком переходит на завод. Одновременно оба переходят в антибанкротную фирму: заместителем директора и сотрудником (менеджером). Бондарев выторговал у директора Балуева оклад для Колесова на уровне ведущих специалистов фирмы - 500 долларов.
  
   Сплошная кутерьма, череда нелепостей (абсурдов), крутых приключений - так можно назвать эту историю. Детектив. Пик событий пришелся на 2000-ый год. А первая нелепость произошла, очевидно, в 19 веке. Когда на Руси раздавали фамилии всем подряд, предок одного из участников событий получил фамилию Мелкий. Вроде бы ничего, все-таки не Полуторабатько или там Дураков. Но после Октябрьской революции коммунист Мелкий внес свою лепту - назвал своего сына просто и задушевно - Ленин. Получилась вторая нелепость - Ленин Мелкий. Следующий потомок, естественно, стал Владимиром. Он активно занимался комсомольской и партийной работой, ставшей для него трамплином на должность директора Механического завода. К началу российских реформ Владимир Ленинович Мелкий руководил заводом уже десятый год.
  
   Он недоверчиво отнесся к реставрации капитализма в России, отказался от приватизации завода. Тут возникла следующая нелепость. Завод находился в министерстве Минтопэнерго, в главке Нефтегазстрой. Предприимчивые руководители приватизировали главк, превратили его в акционерное общество. Министерство, потеряв промежуточное звено - главк, о заводе забыло. В это же время - в 1994 году - завод из-за долгов перешел в подчинение управления по банкротству, которое составило акт о неплатежеспособности завода ("заактировало" его), но никак им не руководило. "Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел..." Государственный завод поплыл по волнам рынка. Поплыл как все - заказы сократились, рабочие простаивали, зарплата не выплачивалась, долги росли.
  
   Директор был неплохим инженером - подробно вникал в проекты, вносил свои идеи, подхватывал чужие, но тут же присваивал их, выдавая за свои. Крепыш небольшого роста (предок мелкий), требовательный до самодурства, упрямый до вздорности. Он мог напрячь всех на ударную круглосуточную работу - раньше, до реформ, заказов хватало, сверху спускали. Теперь он сник, сам искать заказы не умел. Проводил долгие совещания по технике и дисциплине, потом шел по коридору мимо отдела маркетинга (сбыта), говорил в открытую дверь:
   - Надо обеспечить поступление денежных средств на завод.
   И уходил.
   Однажды заказчики сами к нему приехали, попросили продать баржу. Договорились. Заказчики - крутые ребята на крутом джипе - увезли баржу вниз по Неве и исчезли, не заплатив ни копейки. Баржу как-то списали, неизвестно, поимел ли директор откат (в переводе с новояза - взятку).
   Фиктивное банкротство. В 1995 году завод выполнил обычную работу, изготовил для фирмы "Авита" в подмосковном Подольске земснаряд - плавсредство, на котором устанавливается насос и трубы для откачки грунта со дна водоема на берег. Земснаряд пару раз ломался, заводчане выезжали и чинили. Затем земснаряд утонул. Такое было впервые в истории завода. Все очень сильно расстроились. Признавали заводской брак - из-за плохой сварки в корпусе была дырка.
   Заказчик заснял факт утопления видеокамерой и демонстрировал в сопровождении зловещего текста, произносимого трагическим голосом. Собственно, заснят был только подъем из под воды, но сам по себе печальный исход - гибель судна - усиливался наглядностью фильма-ужастика. Земснаряд привезли на завод, быстро починили, доставили обратно, и он работал до конца этого сезона и в следующем году.
   Заказчик предъявил претензию по убыткам, директор отбивался. Несколько месяцев шла переписка, вплоть до 21февраля 1996 года директор стоял твердо, и вдруг на следующий день согласился. Он и заказчик подписали очень интересный акт - завод должен оплатить сумму ущерба в 30 раз превышающую стоимость земснаряда (!?). А еще через три месяца директор и заказчик подписали акт уже на 70-кратную сумму - учли штрафные санкции. Новые времена, новые масштабы.
  
   Рейдер Паша
  
   В управлении по банкротству узнали о случившемся от заказчика - директора фирмы "Авита" Левитина. Он сам пришел в управление с деловым предложением - признать завод банкротом и назначить его, Левитина, внешним управляющим. Начальник управления - чиновник нового времени - поступил мудро. С одной стороны, он посоветовал Левитину обратиться в консультационную фирму по антибанкротству, например, ФАБ ("там опытные специалисты, они разберутся в этой сложной ситуации, помогут вам"). С другой стороны, он поручил своему юристу направить письмо в прокуратуру с просьбой проверить, нет ли в действиях директора Мелкого признаков преднамеренного (фиктивного) банкротства. Сам он проверять не стал, ему и так все было ясно - обычная попытка захвата предприятия на халяву.
  
   Прокуратура переслала письмо районному прокурору, давнему приятелю Мелкого по совместной работе. Тот выдал достойный ответ: документов, подтверждающих факт преднамеренного банкротства, не обнаружено. То есть, может, где-то они и есть, но - не обнаружены.
  
   В фирме по антибанкротству состоялась встреча с Левитиным. Обиженным тоном потерпевшего (судно затонуло) рассказал он о своих бедствиях: его предприятие не выполнило план по намыву и поставке песка, не может возвратить кредит, взятый под эти работы, штрафные санкции, разорение... Берман, руководящий работник фирмы Балуева, самодовольно ухмыляясь, развалившись в кресле, покровительственно объяснял потерпевшему:
   - Мы многое можем сделать: у нас есть опыт работы и технологии по банкротству и продажам предприятий, и самое главное, есть поддержка в администрации. А от вас требуется немного - оплатить стоимость завода и наши консультационные услуги. В этом случае мы гарантируем продажу завода именно вам, на это тоже есть технологии.
   Бондарев вставлял отдельные замечания, Колесов молчал. От наглости Бермана становилось противно, а обиженный Паша (Павел Ильич Левитин) даже вызывал сочувствие (масштаб его наглости еще не проявился). На предыдущей работе они тоже не были ангелами, работали в русле рыночных реформ: сами понемногу нарушали, сталкивались с вымогателями, с бандитами. Поэтому противно-то было уже с 1992 года. Здесь, в новой для них сфере работали как все - по кривым правилам российского рынка, ничего принципиально нового не было. Памятуя о народе, сделавшем свой выбор, и о назначенной зарплате, он свои чувства оставил при себе.
  
   Составили проект договора, Левитину передали два счета на оплату услуг консультантов, каждый на 30 тысяч долларов (здесь и далее указываются доллары, хотя в документах, как правило, рубли). Левитин заверил:
   - Все финансовые вопросы я решу со своими хозяевами, руководителями холдинга, в который входит моя фирма. Что касается завода: Мелкого нужно убрать с завода, в коллективе зреет взрыв, на текущее руководство можно поставить Бедова, заместителя директора. Очень толковый, порядочный человек.
  
   Ельцинские умельцы-реформаторы постоянно изобретали новые способы распродажи России. Хотя в сфере банкротств парламент уже принял соответствующий закон, они изготовили такой указ президента, по которому разрешалось продавать с молотка государственные предприятия-должники вне рамок этого закона: без суда, решениями органов по банкротству. Просто и быстро. В октябре 1996 года начальник управления по банкротству своим приказом назначил Бондарева внешним управляющим Механического завода.
   С этим приказом начальник управления, Бондарев и Колесов приехали на завод. Начальник показал Мелкому приказ, предложил на выбор - уходить или оставаться. Тот взял время на раздумье до завтра. Собрали руководителей завода, представили Бондарева и его помощника.
   На обратном пути Колесов спросил:
   - А чего вы с Мелким нянчитесь, по его делам гнать надо.
   - Если уйдет по собственному желанию, не будет основы для конфликтов. У нас уже были случаи.
  
   На другой день Мелкий подал заявление об уходе. Месяц он сдавал дела, в день расчета поставил последние подписи. В ту же ночь "неустановленные лица" выкатили его "Жигули" из общего гаража и сожгли. Небольшая, но все-таки тоже нелепость.
   Начиналась большая работа. Образцово-показательную продажу завода планировалось завершить за четыре месяца. Получилось - за четыре года.
  
   Паша Левитин показал себя способным организатором. О подписании приказа на Бондарева он у себя в подмосковном Подольске знал уже через полчаса - кого-то завербовал в управлении по банкротству. Позвонил Бондареву, а затем прислал ему факс на завод с поздравлением и пожеланием успешной совместной работы.
   Еще будучи в Питере, Паша зашел к начальнику управления по банкротству, просил помочь, предложил "вознаграждение" в сумме сто долларов. Начальник рассказывал об этом с улыбкой и с некоторым недоумением.
   Почти месяц Левитин обещал решить вопрос с деньгами для антибанкротной фирмы. За это время ситуация вышла на намеченную им линию.
  
   Бондарев и помощник приняли ряд решений по заводу. Назначили заместителя директора завода Бедова исполнительным директором, провели инвентаризацию и приемку имущества, наметили кое-какие меры по упорядочению работы.
   Начальник по банкротству рекомендовал им ничего не менять на заводе, "все равно скоро продавать", но у них, вероятно, руки чесались. На заводе работало 150 человек. Загрузка неполная, решили часть людей сократить. Вместе с заводскими руководителями прикинули цифру на сокращение - 30 человек. Бондарев добавил - пусть будет 50. Они могли совершить и другое действие, которого Паша ждал как ошибочного, но именно этот шаг он использовал для начала войны.
  
   Левитин прислал факс на два листа с гневным обличением ошибок внешнего управляющего Бондарева, особенно по части "разгона коллектива", непонимания главной ценности объекта - знаний и опыта специалистов - "интеллектуального капитала" предприятия, плюс всякие нехорошие слова типа "как можно доверять судьбу завода такому управляющему" и т.д. и т.п. Факс был послан во все инстанциям: управления по банкротству (в Питере и в Москве), администрации разного уровня, местную мэрию.
  
   При приемке дел Колесов спросил Мелкого, зачем он подписал акты о долгах.
   - По новому Гражданскому кодексу, - ответил он, - потребитель получил преимущественные права. Суд, как правило, решает дело в его пользу. Я обращался к юристам, они запросили такие деньги, которые заводу не потянуть. Подписал акты, чтобы оттянуть время.
   В акте приемки Бондарев предложил записать: "имеются неурегулированные расчеты" в сумме 1,1миллиона долларов с фирмой Левитина. Мелкий подписал.
  
   Теперь Бондарев попросил Колесова отправить письмо Левитину с отказом от долгов. Он немного помучился и вместо длинных объяснений применил суворовскую формулу: "Сообщаю Вам, что завод не имеет задолженности перед Вашим предприятием".
  
   Следующие послания Левитин отправил в прокуратуру, в милицию - в управление по борьбе с экономическими преступлениями (УБЭП), в Госдуму, в министерства и правительство. Колесов ходил по инстанциям, писал объяснения. Прокурорский сотрудник выслушал, попросил дать письменный ответ, дальше - ни слуху, ни духу.
   Механизм прояснился при посещении УБЭПа. Сотрудник положил перед ним письмо Левитина, попросил тут же написать объяснение, сам ушел за соседний стол копаться в бумагах. Колесов, которым овладело игривое настроение, сказал:
   - Вот он тут пишет, что мы нанесли ему экономический ущерб, не сделали то-то, сорвали план. У меня вопрос: действует ли у нас презумпция невиновности, почему я должен оправдываться в том, чего не делал?
   - Действует, - сотрудник продолжал копаться в бумагах, - пишите по каждому пункту, нарушали вы или нет.
   - А если не напишу?
   - Тогда я открою уголовное дело и буду выяснять...
   - Все ясно, - быстро ответил и так же быстро написал - ущерба не наносил, план не срывал и так далее по все пунктам.
   На этом отношения с УБЭП закончились. Стало понятно - в госорганах поддерживается надлежащий порядок - к каждому входящему подшивается соответствующий исходящий: оснований для возбуждения уголовного дела нет, по взаимным претензиям предприятий обращайтесь в суд.
  
   Через три месяца фирма по антибанкротству разработала важный документ - план продажи завода. Действовали незыблемые традиции экономистов - по методике требовалось дать описание завода, его финансовое положение и др., итого семь разделов на полсотни листов, из которых только один имел смысл: тот, где указывалась начальная цена продажи завода.
   Молодой и энергичный сотрудник антибанкротной фирмы рассчитал начальную цену по утвержденной методике. На все последующие вопросы он именно так и отвечал - кратко и однозначно, не вдаваясь в детали методики и расчета. Дело в том, что у него получилась цена в размере 100 тысяч долларов(?!). Для завода из десятка цехов, сотен штук оборудования, инструмента, транспорта и т.п. эта цифра выглядела ошарашивающей. Колесов попытался вникнуть в ее происхождение и не смог. Автор расчета использовал цены 1994 года, на момент признания завода должником. И был прав - формально, по методике. За два года инфляции цены подскочили в несколько раз, по заводским документам стоимость имущества составила около 3 миллионов долларов.
   Впрочем, в их среде никто не интересовался этой проблемой. Начальная цена посчитана и ладно, рыночная цена выявляется на аукционе. Не будь Левитина, так бы все и прошло. Для него эта цифра стала еще одним подарком - отныне в письмах во все инстанции вплоть до правительства появился яркий образ - завод пытаются продать по цене трехкомнатной квартиры.
   Теперь Колесов сочинял ответы-отписки - все рассчитано по методикам, цена начальная, на конкурсе дадут нормальную рыночную цену, а кроме того, покупатель завода должен еще погасить долги завода, внести инвестиции, итого его затраты - более 2 миллионов долларов.
   На завод приехала комиссия - проверить подготовку к продаже, отреагировать на шум - запросы депутатов Госдумы, министерств. Развязная дама из питерского руководства, дымя сигаретой на заводском берегу Невы, спросила Бондарева:
   - А вот вы сколько бы дали за такой завод?
   Тот отшутился, а Колесов только с задержкой сообразил: "Рубль, и то подумал бы. Заказов нет, а долги навешиваются на нового собственника со дня покупки: не только старые, а и новые - просто за владение имуществом, оплату энергии и т.п. - десятки тысяч долларов ежемесячно".
  
   К весне 1997 года подготовка к продаже закончилась. Левитин подал иск в арбитражный суд о признании завода банкротом. Хорошо поработал: в иске 55 приложений - акты, письма, обоснования и среди прочего два счета от антибанкротной фирмы - от фирмы "Рога и копыта", как Паша называл ее на суде. Сумму долга он догнал до 3,5 миллионов долларов.
  
   Первый суд шел недолго: судья объяснил истцу Левитину, что поскольку завод не признает долг, то и дело о банкротстве не может рассматриваться. Он же, Левитин, может подать иск на признание долга. Если суд признает долг, то тогда уже продолжится дело о банкротстве. Пока же суд удовлетворил просьбу (ходатайство) Левитина об обеспечении иска - запретить продажу завода до решения вопроса по его иску.
  
   Так Колесов впервые столкнулся с весьма интересным юридическим явлением (казусом), под марку которого можно творить длительную судебную волокиту. Суд, запретив временно продавать завод, назначил срок следующего заседания через два месяца (с учетом летних отпусков, не ихних, конечно, а судей). Заседания переносились еще несколько раз - появлялись новые документы и обоснования, судья брал время на их изучение и т.д. А запрет на продажу завода длился 8 месяцев, а затем еще 4 месяца - по новому иску, итого - год (?!)
  
   "Закон что дышло, куда повернул, туда и вышло", - говорят простые люди (которые не юристы). Правда, они больше грешат на злой умысел тех, кто вращает дышло, чем на сами законы. Но вот то, что делается вполне законно по "обеспечению иска", можно пояснить для простых людей на простом примере. Предположим, что вам нужно срочно продать свой дом или, там, дачу. Усилим эффект - вам нужны деньги на лечение, на сложную операцию. Вы всё подготовили для продажи, ничего не мешает. Но тут встревает некий некто, который обвиняет вас в нанесении ему ущерба, подает иск в суд о взыскании какой-нибудь несусветной суммы, а пока, до решения суда, просит запретить продажу вашей дачи, в порядке "обеспечения иска". Судья без вызова сторон, то есть никого не видя и не слыша, в тот же день принимает решение (нет, они по стыдливости называют это деяние не решением, а "определением") - запретить. Дальше пошло тикать время. А у вас, извиняюсь, может быть уже метастазы пошли. Вы можете обжаловать "определение" - закон разрешает. Вот только он время не останавливает.
   Меры по обеспечению иска - всего лишь один из приемов одолеть соперника - если не победить, то хотя бы заволокитить. Он столкнулся и с другими, а сколько их всего? Отдельная тема для раздумий простого человека.
  
   Левитин приезжал на суд с девушкой-юристом, но выступал сам. Говорил длинно, иногда оправдывался: " я не юрист, но излагаю существо дела как экономист", - украшал речь оскорбительными замечаниями в адрес внешнего управляющего, его представителей в суде, скорбел о судьбе завода и трудового коллектива. Ученые юристы после нескольких месяцев уже отмечали:
   - Хорошо выступает, мы кое-чему научились от него.
   Колесов же посчитал всю его стилистику откровенной демагогией, которую он и сам хорошо освоил за долгие годы руководящей работы. Его не привлекали к выступлениям, сам он, разумеется, не напрашивался.
  
   Для полноты картины приводятся выдержки из московской газеты "Версия-М", из статьи "Питерские предприятия-банкроты продаются за взятки".
   "Житель подмосковного Подольска Павел Ильич Левитин, отставной офицер с юридическим образованием, решил стать отечественным производителем. А именно: заняться в родном городке разработкой песка на строительные нужды. Провел геологическую разведку, просчитал окупаемость и взял у центра занятости кредит на закупку оборудования, эквивалентный 120 тысячам долларов. Строго говоря, из всего оборудования нужен был ему один только земснаряд. И надо же такому случиться было, что ближе, чем в Ленинградской области, земснаряда ему никто не предложил. Поехал Павел Ильич туда, приобрел на Механическом заводе земснаряд, доставил в родное Подмосковье, взялся за работу, а тут новая неприятность: после первых же добытых песчаных тонн сломался земснаряд. Местные спецы только руками развели: ремонтировать его, говорят, станет дороже, чем новый купить.
   Но делать нечего: едет он тогда снова на завод, так, мол, и так, говорит, земснаряд ваш умер, приезжайте и заберите его, а мне деньги верните, кредит уже пора отдавать. Процентов с вас, так и быть, не возьму, расстанемся друзьями. Однако на заводе отвечают в том смысле, что и рады бы деньги вернуть, да взять неоткуда: зарплата полгода не плачена, электричество вот-вот отключат. Полное, короче говоря, разорение.
   Павел Ильич, надо сказать, в этой ситуации не растерялся. Если, говорит, разорение, то надо на банкротство завод выставлять, продавать имущество, долги возвращать. В общем, обратился он в местное управление по банкротству, а там ему говорят: "Отлично. Мы давно подозреваем, что завод этот разорился, и подумывали, кому бы его продать, Теперь видим: лучше вас кандидатуры не найти. Берите его себе. Не хотите земснаряды клепать, так перепрофилируйте его. В макаронную фабрику, например. Или в таможенный терминал. А главное, устроить это легче простого. Вы нам сейчас 60 тысяч долларов платите - и все, ваш завод". Левитин от такого предложения аж на стуле подскочил. "Это что же, - говорит, - взятка в особо крупных размерах?" Но те ему отвечают: "Да бог с вами, какая взятка?! Это просто порядок у нас такой. Подумайте, предложение выгодное".
   Левитин, однако, долго думать не стал, тотчас подал иск в Арбитражный суд. Тут, конечно, начались звонки угрожающего характера, налоговая полиция на его фирму ни с того ни с сего заявляется. Но он на все это пока еще особого внимания не обращает, садится в свою "шестерку" и едет в Питер на заседание суда.
   На подъезде первый серьезный инцидент случился. То есть перегородил Левитину дорогу джип, из джипа четверо мужиков вылезли, один плечистее другого, и велели Павлу Ильичу выйти на обочину. Вышел он, очки в карман положил. Все, думает, сейчас бить будут. Но не стали его бить. А просто вырулил из ближайшего лесочка грузовик и разнес его "шестерку" в металлолом. Мужики в самые глаза Павлу Ильичу заглянули, по плечу похлопали, говорят: "Это мы, уважаемый, размялись слегка. А насчет завода ты все-таки подумай".
   Но он опять думать не стал. Пошел жаловаться на бандитов в питерское ФСБ. Там его как родного приняли, обещали во всем разобраться, виновных выявить и наказать. У Павла Ильича даже от сердца отлегло. Но ненадолго. Поскольку минут через пять, прямо на выходе из ФСБ, напали на него двое крепких негодяев и избили в кровь. Прямо на глазах у вооруженной охраны. Он тогда назад вернулся, рассказал чекистам. Но те ему отвечают: "Сочувствуем, но помочь не беремся. Это не наша компетенция. Вот если бы вас взорвали - это да! А избили - это не к нам, это в милицию".
   Тут даже Павел Ильич вспылил. Коль скоро, говорит, вы должны защищать безопасность государства, подумайте о том, что за взятку можно приобрести этот завод, обустроить там таможенный терминал и протаскивать, минуя центральный порт, любую контрабанду, от героина до ядерных боеголовок. Это ли не угроза безопасности? На питерских чекистов, впрочем, эта горячая речь впечатления не произвела...
   Потому что в городе Санкт-Петербурге давно уже странные дела творятся"
  
   Вот такие гримасы эпохи. Бесстрашная журналистика. Криминальная столица России - Петербург. Коррупция в высших эшелонах. Власть и бандиты едины. И т.д. и т.п.
   Газета вышла уже в конце судебных разбирательств, все читавшие - в фирме, в управлении по банкротству, на заводе - получили большое удовольствие. Восхищала выдержка Левитина - на нем не замечалось следов избиений (ну, может, били искусно, не по лицу), судье не жаловался, в Питер приезжал все на той же машине.
  
   Пока суд да дело, Паша насчитал долг на 4,4 миллиона долларов (за счет набегавших сумасшедших процентов) - "чем больше ложь, тем легче в нее верят". Летом 1997 года суд начал рассматривать его иск.
  
   Вопрос, конечно, интересный. Левитин купил у завода изделие за 17 тысяч долларов. Предъявил претензию на 1,1 миллиона долларов. Директор завода признал претензию. Вместе с Левитиным подписал соответствующий акт и соглашение об отступном. Тем самым штрафные санкции были переведены в основной долг. Теперь штрафные проценты насчитывались на этот основной долг - на 1,1 млн долларов. Директор обязался вернуть долг через три месяца. Это было заведомо невыполнимо: вся заводская выручка за первое полугодие была меньше этой суммы в три раза, а за год в целом в пять раз. Так и набежало 4,4 млн.- как раз на уровне стоимости имущества завода.
  
   В официальных бумагах управляющий Бондарев писал суровые слова: директор Мелкий не защищал интересов завода, не принял мер по ремонту или замене товара, подписал ряд финансовых документов, которые поставили завод в кабальную зависимость перед фирмой "Авита"; письменно предложил Левитину включить завод в структуру его холдинга; директор нанес ущерб заводу преднамеренным увеличением задолженности и заведомо некомпетентным ведением дел, что свидетельствует о фактах умышленного банкротства.
  
   Все эти грозные слова справедливы только на уровне здравого смысла. А по закону - полный порядок. Например, в уставе государственного завода не оказалось записи, ограничивающей директора в объемах сделок - он не мог продать самого дешевенького станка без разрешения руководства, а подписать долг на треть стоимости завода - это пожалуйста.
   Представьте себе фантастическую картину подобного рода во всероссийском масштабе. Скажем, какой-нибудь российский гигант типа Газпрома нанес ущерб какой-нибудь Турции - недодал газу. Там убытки пошли, ущербы, негодование. И - претензия на половину стоимости Газпрома, хотя газу недодали на полпроцента этой же стоимости. Начальник Газпрома то ли по закону, то ли по откату сдается, подписывает. И что же? Как законопослушные граждане правового государства, отдаем условным туркам безусловную половину имущества Газпрома? Непонятно.
  
   Специалисты антибанкротной фирмы Балуева напряженно работали. Колесов передал с завода все документы, имеющие хоть какое-нибудь отношение к делу. Почти ежедневно совещались по несколько часов. Юрист Николаева встречалась с судьей. Берман вел экономический анализ, сопоставлял прямые и накладные затраты. Ранее он самоуверенно предрекал: Паша не сможет подать иск на признание долга, так как судебная пошлина 10 процентов, от суммы иска - 440 тысяч долларов, таких денег он не соберет. Большой специалист Берман не знал закона: истец представляет в суд справки из банка об отсутствии средств на счете, и суд принимает дело к рассмотрению. Что же касается накладных затрат, то обоснования Бермана выглядели хотя и мудрено, но невразумительно и неубедительно.
  
   Что такое притворная сделка?
  
   Главный вопрос, главное препятствие - непробиваемый акт о признании долга, подписанный вполне правомочным лицом - директором завода.
   - Но ведь это же элементарный сговор двух мошенников, - говорил Колесов юристам.
   - Нет, такого понятия не существует, - отвечали они.
   Оказывается, в Гражданском кодексе действия подобного рода называют притворной сделкой. То есть такой, в которой по форме обозначена одна цель, а по существу преследуется совсем другая. Маленькое письмецо Мелкого по поводу вхождения в холдинг Левитина было его большой глупостью (нелепостью). Или наглостью? Мог хотя бы припрятать, не обнародовать это письмо. Теперь это письмо использовалось для доказательства притворной сделки.
  
   Прошло несколько судебных заседаний, судья не торопил, давал всем выговориться, принимал новые объяснения, доказательства, просьбы. Через четыре месяца появилось многословное решение. Приведены доводы и требования Левитина. Пересказано мнение ответчика - то, с чем выступала юрист Николаева - о соглашении об отступном, о совместных актах и договорах между Мелким и Левитиным, объявленных притворной сделкой, далее шли слова "ничтожная сделка". И - краткое заключение суда - в иске отказать.
   Колесов долго вчитывался в судебное решение, оно казалось ему сомнительным по логике доказательств. Но он успокоил себя следующим предположением. Судья все-таки не мог совсем уж пренебречь соображениями здравого смысла - два жулика смошенничали и прикрылись формально правильными документами. Кроме того, судья мог знать отрицательное отношение своей питерской администрации к захвату ее собственности чужаками.
  
   Итак, теперь завод ничего не должен Паше. Значит, теперь он не имеет права требовать банкротства завода. Однако осторожный судья назначает срок рассмотрения дела о банкротстве на декабрь, через два месяца. Соответственно, остается в силе запрет на продажу завода. 1 декабря 1997 года - короткое заседание, короткое решение - в иске по банкротству отказать, меры по обеспечению иска отменить. Народ - и балуевцы и заводчане - ликовал.
  
   Во главе завода-банкрота
  
   Исполнился год и месяц их работы на заводе. Летом Бондарев переехал в Москву - в общем потоке петербуржцев, осваивающих столичный потенциал. По заданию партии (власти?) он должен был наладить работу крупного оборонного комплекса страны. Еще до отъезда он бывал на Механическом заводе эпизодически, раз в месяц. Колесов тоже не каждый день - два-три раза в неделю. Теперь надо было решать вопрос о формальной замене Бондарева на должности управляющего. Назначили Колесова. Предварительно Бондарев согласовал вопрос со своим главным шефом, тот дал рекомендацию в администрацию, в сентябре вышел приказ. Для директора фирмы Балуева это стало небольшой неожиданностью. Небольшой, потому что он был занят более серьезными объектами, чем этот мелкий заводишко.
  
   Бондарев рассказал:
   - Паша спросил, почему оставил вместо себя вас? Ответил: я его кинул.
   Пошутил.
   Задание партии Бондарев выполнил, обосновался в Москве капитально - своя фирма, джипы, связи, квартира, дача...
  
   Еще до своего назначения Колесов получил лицензию арбитражного управляющего: учился на курсах и сдал экзамен. Условно. Помог Бондарев, ранее наладивший контакты с молодым деканом. Колесов передал декану триста долларов и получил право не посещать занятия и сдать экзаменационные листы без заполнения. Из интереса он все-таки изредка посещал лекции, а листы заполнил карандашом.
   Впоследствии он по просьбе директора фирмы Балуева возил взносы для других соискателей лицензий.
  
   Завод и мэр. Теперь Колесов избегал резких движений, особенно после эпизода с сокращением, когда резко всполошился мэр города Петровска, на окраине которого расположен завод. Раньше мэр Уздечкин работал на заводе начальником отдела кадров. Яснолицый и говорливый общественник, он на волне реформ погружался вместе с городом в экономическую катастрофу. На одном из совещаний городского актива первым вопросом повестки дня было именно об этом: "Об экономической катастрофе в городе", зато второй вопрос - "О подготовке к празднованию 300-летнего юбилея города".
   Тихий вопрос Колесова: "Не стоит ли в связи с первым отменить второй?" был резко пресечен одержимым помощником: Вы не патриот!
  
   Конечно, мэра можно было пожалеть. Главный кормилец города - судостроительный завод - простаивал, в бюджете города нет средств для бюджетников и пенсионеров. На первом этаже мэрии - почта. Очень удобно для пенсионерок - не получив пенсию, они поднимаются на второй этаж и бьют мэра по голове хозяйственными сумками.
  
   Ну это так, мелочи. Плохо то, что с мэром невозможно договориться по очевидным вопросам. Так было с налогом на недвижимость. Громадный новый цех завода не используется - мало заказов. Обратились к мэру с просьбой - не взимать налог с этого цеха.
   - Нет, - ответил он, - ищите заказы и платите налог.
   В результате завод все более погружался в долговую яму. Кому интересно покупать завод с набежавшими по глупости долгами? Однако доводы на мэра не действовали.
  
   Левитин в каждый свой приезд был у мэра. Чем-то он сумел его заинтересовать, во всяком случае, получал от него информацию и поддержку.
   На следующий день после судебного решения по отказу от банкротства мэр Уздечкин выкинул такой номер, что его можно считать выдающейся нелепостью в череде заводской кутерьмы. Но для его пояснения придется вернуться к заводским делам.
  
   После Мелкого на заводе осталась руководящая тройка: Бедов, Громов и Тагиев. В порядке возраста - 43, 53 и 63 года. Много лет они проработали вместе под прессом Мелкого. Общий мышленитет на всё - на реформы, на власть, на свой завод...
  
   Бедов, назначенный теперь исполнительным директором, в финансах и экономике оказался новичком (Мелкий работал без советников и учеников). Колесов помогал ему освоиться, но все денежные операции оставил под своим контролем.
   Бедов всю работу внутри завода переложил на главного конструктора Тагиева, приписав ему еще одну должность - зам директора по производству. Громов, начальник отдела маркетинга, занял место Бедова - зам директора по маркетингу.
   Теперь зам по производству Тагиев проводил производственные совещания, зам по маркетингу искал заказчиков, а Бедов в директорском кабинете решал только самые важные дела, то есть большей частью сидел без дела - высокий, седой, солидный, настоящий директор. С полуоборота переходил на крик, очевидно заимствовал строгость от Мелкого - тот мог орать часами.
  
   Тагиев - маленький, юркий, говорливый. Хороший инженер, умеющий построить под требования заказчика нужную схему конструкции с использованием готовых элементов. Родственная душа, порадовался инженер Колесов. С уходом диктатора Мелкого Тагиев оживился.
   - Самое главное вы сделали, это то, что убрали Мелкого, - говорил он с благодарной улыбкой.
   В свои годы он сохранил неугомонное мальчишество, которое можно обозначить также как старческую суетливость.
  
   Им повезло - поступил заказ на два больших земснаряда для Северного металлургического комбината. Совпадение случайное, договора готовились еще раньше. Развернулась большая работа. Известные финансовые трудности - как при наличии долгов в бюджет заплатить за материалы - решались известными обходными путями. Выплата зарплаты - по исполнительным судебным листам. Заплатили немного налогов в бюджет. Заводчане приободрились.
  
   А дальше как в анекдоте о бабке, которая не хотела впустить усталого солдата:
   - Ты же ссильничаешь меня, милок,
   - На что я годен, да и ты на что годна?
   Впустила, накормила его. Тот наелся, разомлел, в зубах ковыряет:
   - Слушай, бабка, что ты там насчет потрахаться говорила?
  
   Так и здесь. Директор ушел, а работа идет. Это сладкое слово свобода! Руководящая тройка за спиной управляющего провела собрание трудового коллектива, от его имени направила письмо губернатору. С одной стороны, они обличили зловредные деяния Мелкого, а с другой, потребовали спасти государственный завод, поскольку не видят пользы от введенного внешнего управления.
  
   Для Колесова это был щелчок по носу.
   - А что ж вы меня не предупредили о собрании, не пригласили? - спросил он Бедова.
   Тот благостно молчал. Колесов потребовал немедленно собрать народ. Рассказал как можно доступнее о светлом будущем - привлечении денег покупателя завода для его развития и спасения (государство бессильно) - и переключил внимание на заместителей директора по производству и по маркетингу: что они делают для поиска заказов и загрузки завода:
   - Без вас самих и за вас это никто не сделает.
   Зам по производству Тагиев выступал с чапаевским задором:
   - Мы с вами единый коллектив, мы понимаем друг друга... Разумеется, план мы выполним.
   Зам по маркетингу, запинаясь, перечислял возможных заказчиков, но, в конце концов, тоже обнадежил народ. Народ слушал (безмолствовал). Обещания записали в протокол, туда же Колесов вставил наказ управляющему и руководству "усилить и ускорить", бумагу переправили в канцелярию губернатора. Вопрос был исчерпан (закрыт).
  
   Позднее Тагиев как-то сказал:
   - Я всегда могу повести коллектив за собой, люди за мной пойдут.
   Любую свою шальную мысль он немедленно претворял в действие. Соратники по "Тройке" далеко не просчитывали - есть идея, двигай вперед.
   Тагиев - руководитель городской ячейки компартии. Городок маленький - 10 тысяч жителей, меньше питерского квартала - но заметный: мэр выходит прямо на губернатора, минуя районное начальство. Под руководством Тагиева проходят праздничные советские демонстрации, пикеты, митинги.
   - Мы с ним задушенные разговоры ведем, - рассказывал Колесов Бондареву, - я, как настоящий коммунист, поддерживаю беседы на общие темы, а как настоящий демократ - терпеливо обхожу острые углы или умалчиваю о несогласии в чем-то.
   Из этих разговоров выявилась еще одна нелепица. Сын Тагиева успешно занимался частным бизнесом в Москве, обе дочери (по отцу дагестанки) вышли замуж за евреев и уехали в Израиль (в кибуцы они, конечно, не пошли). Сплошная селяви.
   Очередная шальная мысль посетила Тагиева сразу же после отказа суда банкротить завод. На другой день появилось столь же неистовое постановление мэра Уздечкина: на основании каких-то высших соображений, а главное, "идя навстречу пожеланиям трудящихся" перевести Механический завод из федеральной формы собственности в муниципальную, то есть, в собственность города.
   Люди ошалели от реформ - явная нелепость (дурость) могла сходить за смелость в их проведении.
  
   Начальник управления по банкротству, которому Колесов показал постановление мэра, флегматично сказал:
   - Напишем письмо в прокуратуру.
  
   Мысль Тагиева была проста (как у того солдата из анекдота)- поскольку мы отбились от Левитина, зачем нам продаваться какому-то частнику, пусть завод переходит в собственность города. Эту мысль он преподнес муниципальному совету города, председатель которого - мэр - тут же издал постановление.
   Однако за ночь Тагиев передумал: подчиняться мэру плохо, он дурачок, вытянет из завода все соки и развалит его. С утра и началась уже их совместная с Колесовым борьба против мэра. Длилась она несколько месяцев, по всем правилам арбитражно-процессуального кодекса - иски, ходатайства, переносы заседаний, закончилась как положено: суд потребовал от мэра отменить свое постановление как незаконное, что он и исполнил. Не смог Уздечкин повторить "подвиг" Дудаева.
  
   - Надо запретить все "левые" работы, - заявил Тагиев.
   Оказывается, прежний директор Владимир Ленинович воспроизвел внутри завода ленинский нэп: каждый рабочий мог выполнять найденные им самим заказы - двери, окна, решетки, ворота и т.п., оплачивая при этом материалы и использование станков. Хорошее дело, считал управляющий. На простоях рабочие подрабатывают, остаются на заводе для будущей общей работы.
   - Они больше работают на себя, в ущерб основным заказам, - говорил Тагиев.
   Колесов не стал спорить, в то время завод был загружен. Потом уже к нэпу не возвращались, хотя сидели без дела и без зарплаты.
  
   Через год закончились заказы Северного комбината, завод снова стал простаивать. Колесов, памятуя стиль своего прежнего наставника - директора Кезлинга, заставил зам директора по сбыту постоянно докладывать о поиске заказов на совещаниях верхушки завода. Заказов на загрузку завода, на зарплату не хватало. В докладах сбытовика все было правильно, смущало только нежелание ездить по стране и договариваться на местах. Колесов намекал на откаты. В ответ - новые оправдания, обещания "вопрос решится на днях" и т.п. А в самом конце - виноват Ельцин, полный развал в стране, у заказчиков есть желание, но нет денег.
   В иной ситуации, видя такое несколько месяцев подряд, он бы решил вопрос кардинально - поменял кадры. Здесь же оставалось только ждать продажи завода.
  
   - У нас плохая система оплаты, уравниловка, - пожаловалась ему руководящая "тройка".
   Посмотрел бумаги. На волне очередной моды Мелкий ввел коэффициенты трудового участия. От моды осталось только название. Каждому работнику назначен постоянный коэффициент, по заводу установлена базовая величина зарплаты, их произведение - твердая зарплата работника. Таким образом, по существу действовала повременная система оплаты без премий. Очень удобно - не пей лишнего и на завод захаживай - получишь зарплату. Если в кассе деньги есть.
   Как могла родиться такая нелепость - можно только догадываться. Или Мелкий решил обогнать время (на Западе переходят от сдельщины к повременке), но не все перенял оттуда, или, что более вероятно, система рождалась в жарких спорах, заканчивающихся коллективной нелепостью.
  
   Колесов предложил выход - ввести маленькое уточнение, издал приказ на две строчки: считать зарплату состоящей из двух элементов - оклада и премии, каждый по 50 процентов. Сначала никто ничего не почувствовал: каждый получал прежнюю зарплату, в ежемесячных списках у всех была полная премия, потом замелькали понижения.
   Упростилось "скрытое сокращение" - направление людей в административные отпуска. Последнее - хитроумное изобретение либерал-реформаторов: работник не увольняется, остается в штате, по решению начальства отправляется в отпуск с выплатой 75 процентов оклада. Начальница планового отдела заработала на своей вредности два года такого отдыха. (Она подозревалась в шпионаже в пользу Левитина, поэтому решили удалить ее с завода, хотя бы и с зарплатой). Но теперь эти отпускники получали процент от оклада, то есть в два раза меньше. "Тройка" подхватила идею, позднее предложила еще уменьшить долю оклада - до 30 процентов, он согласился.
  
   Левитин снова возник на горизонте. Вспоминая о том, как ему стало противно на первой беседе с Бермана с Левитиным, Колесов четко представлял еще одну причину своего дурного настроения. Дело в том, что его коллегами по сомнительному бизнесу стали его же соратники по демократическому движению, участники тех самых организаций, которые, по их выражению, сломали хребет КПСС: Ленинградского народного фронта, группы "Мирная инициатива" и др. Учредитель фирмы - ведущий активист демократической платформы в КПСС, теперь депутат Госдумы. Фирма работала по заданиям заинтересованных в переделе собственности заказчиков, которых здесь называли "интересантами". Работала по принципу: прав тот, кто больше платит, даже если "интересант" - от Жириновского. После митингов, выборов, демонстраций, листовок - все это было, мягко говоря, печально.
  
   Его выручил Левитин. Теперь, борясь против него, он вместе с коллегами боролся за правду и против жуликов. И даже план продажи завода очистили от "забора", поставленного ранее по требованию Бермана. "Забор" - это такое условие при продаже предприятия на конкурсе, которое может выполнить только один, вполне определенный покупатель. Колесов через заводчан нашел проект прибора для земснаряда - измерителя ветра с заданными параметрами, который можно приобрести только у одного автора и только через управляющего. Коррупция, однако. Такие "заборы" он неоднократно встречал в газетных объявлениях о конкурсах, они стали нормой в практике продаж. Для их обнаружения управлению по борьбе с экономическими преступлениями не требовались оперативно-розыскных мероприятий, достаточно было бы читать газеты.
  
   Ведущий сотрудник антибанкротной фирмы Зальцман, настоящий демократ, восстановил его гражданскую доблесть - убрал "забор":
   - Нас могут обвинить в незаконном проведении конкурса.
   В общем, теперь он стал как бы государственным человеком.
  
   Тот же Зальцман по товарищески его ободрил:
   - Вы, Валентин Иванович, у нас нацмен.
   Нет, там было еще и татары. А нацменом, то есть лицом национального меньшинства, действительно был Колесов. Настоящий демократ был также убежденным сионистом, правда, больше теоретиком - говорил, что в России он может относительно больше заработать, чем в окрестностях горы Сион. Они сошлись на почве национализма: один - квасного, другой - кошерного. На день рождения нацмен подарил национал-сионисту стихи:
   Но если в нацию сгрудились малые,
   Сдайся, враг, замри и ляг,
   Нация рука миллионнопалая,
   Сжатая в один громящий кулак.
   Нация это мильёнов плечи
   Друг к другу прижатые туго.
   Нацией стройки в небо взмечем,
   Держа и вздымая друг друга.
  
   Своим старым приятелям на вопрос "чем занимаешься?" он теперь отвечал:
   - Да вот, падалью питаюсь.
   Приятели смущенно замолкали, вот, мол, до чего людей реформы доводят. Тогда, после паузы, он добавлял:
   - С банкротами работаю.
   Приятели облегченно смеялись:
   - На этом можно прожить долго и неплохо.
  
   О других делах в антибанкротной фирме он знал мало - из отрывков разговоров и из газет. Впечатлила фраза директора Балуева на первом Новом годе в этой фирме:
   - В уходящем году мы хорошо заработали, никого не потеряли.
   Вдохновляющее начало мирной работы в консультационной фирме. Охраны здесь нет, только кодовый замок. По имеющимся каналам проверили Левитина, убедились, что бандитов за ним нет.
  
   В начале 1998 года, на втором году их работы на заводе, Левитин продолжил войну: подал иск на возмещение убытков на сумму 700 тысяч долларов. И опять судья (другая) приняла меру обеспечения иска - временно запретить продажу завода.
  
   На этот раз Колесов решил сам получше разобраться в проблеме, в которой на первом плане были вопросы техники и экономики. Внимательно изучил технико-экономическое обоснование (ТЭО) Левитина. И наткнулся в нем на две интересные цифры. Одна - ежедневное время работы земснаряда - 22 часа, вторая - производительность, то есть объем добычи песка - 50 кубометров в час. Производительность записана в паспорте земснаряда - гарантированная величина. Эти данные - исходные для расчета добычи песка и, соответственно, для расчета убытков из-за поломки земснаряда. На его вопрос по этим цифрам Тагиев воскликнул:
   - Да это же глупость! 50 кубов в час - это когда земснаряд подогнали к месту добычи, нашли хорошую залежь песка, подготовили устройства к работе, и только тогда гарантируется эта производительность. Когда здесь песок кончился, переходят на другое место и т.д.
   Тагиев и другие руководители завода не читали ТЭО.
   - И 22 часа работы в сутки - тоже глупость. Я сам много лет занимался эксплуатацией земснарядов, с учетом всей подготовки, организации работ - максимум 12 часов.
   Тагиев нашел хороший образ, который потом использовал в суде:
   - В паспорте автомобиля записана скорость 150 км в час. Так это не значит, что он круглые сутки может ехать с этой скоростью - перекрестки, заторы, заправки и т.п.
   Колесов ввел терминологию: 50 кубов - это номинальная производительность, а эксплуатационную предложил определить Тагиеву.
   - Да это вообще невозможно определить, все зависит от конкретных условий...
   В конце концов остановились на некоторой цифре порядка 12 кубов в час. На ее основе Колесов подсчитал тот объем песка, который можно было реально добыть, и сравнил с фактическим объемом, указанным в иске Левитина. Пересчитали убытки с учетом всех факторов, получили ноль.
   Берман работает допоздна, до 11-12 вечера, правда, на работу приходит после двух часов дня (сова). Посмотрев его расчеты, он позвонил в 23 часа и заорал в трубку:
   - Что ж вы там, не можете с заводчанами справиться, заставить их писать правильные цифры в паспорте?
   Колесов промолчал. На следующее утро Берман извинился.
  
   Вторую нелепицу с цифрами он выявил почти случайно.
   - Какая же была дырка в корпусе, из-за которой земснаряд затонул? - спрашивал он заводчан.
   - Да дырка была небольшая, сантиметра два в диаметре.
   - А где?
   - В центре, под навесным щитком, поэтому ее на заводе не обнаружили.
   - Так почему затонул, как туда вода попадала?
   - Ну там брызги, волны...
   - Какие волны на водоеме?!
   Попросил ведущего конструктора подсчитать время затопления земснаряда. Получилось 18 часов, если дырка все это время в воде. А для этого нужно наклонить земснаряд на 20-25 градусов. А для этого, соответственно, нужно на корму поставить груз весом 500 кг (полтонны)!
  
   Все расчеты оформили весьма солидно, с формулами, графиками. Заседания суда, как обычно, переносились, Левитин успел подготовиться, получил из московской фирмы с громким названием опровержение перерасчетов по производительности (потратился, небось). С расчетами по затоплению он поступил просто, заявив на суде:
   - Это все филькина грамота.
  
   В эту кампанию Паша стал названивать Колесову по домашнему телефону и объяснять пагубность его поведения, грозящего неприятными последствиями. В прошлом году он часто звонил Бондареву, и тот с удовольствием, по часу, развлекался с ним демагогией. Колесову такие разговоры были неинтересны, тем более что по вечерам он смотрит детективы, и он вешал трубку. Чтобы не отключать телефон, с ним стала разговаривать жена. Сочувствовала - ну что ж делать, так получается. Поддакивала - да, я понимаю, но он делает все только по закону, нет, он не полковник. После десятка сеансов Паша отстал.
  
   В экономическом журнале появилась статья о защите прав потребителей. Рассказывалось, как "высококвалифицированный юрист Левитин" отстоял в суде попранные права покупателя яхты, приобретенной за 10 тысяч долларов у Приморского завода. Сумма претензии - 130 тысяч долларов. Жуткие подробности - покупатель Левитин чуть не утонул. Правда, яхту топить не стал.
   Автор высоко оценил деятельность защитников прав потребителей. Очевидно, для развлечения читателей привел пример со старичком-юристом, зарабатывающем до 10 тысяч долларов в месяц на достоинствах нового закона. Старичок ходит по магазинам, выискивает товар с малейшим дефектом - помятая упаковка, нечеткие записи кода, срока годности, покупает, берет чек и - в суд. Пролетарий умственного труда. Интеллектуальный бизнес.
   Позднее стало известно, что покупателю яхты ничего не обрыбилось.
  
   На суде Берман выступал хорошо, то есть недоступно для понимания и восприятия обычной российской женщиной-судьей. Ее взор источал благодушие, техника и экономика скользили мимо ее сознания. А налицо был назойливый рыжий Берман с потоком умных слов, подходивший прямо к ней со спины (нарушение судебного этикета) показать очень важные строчки в документах, и обиженный, разоренный Левитин - простой и понятный. И говорит он от души, например, осудил назначение на должность управляющего заводом человека преклонного возраста. Колесов удачно не расслышал, иначе бы завелся на что-то резкое.
  
   Тагиев выступил на суде с блестящей речью. Для начала он отделил себя от обеих сторон, участвующих в процессе - от Левитина и от специалистов антибанкротной фирмы:
   - Я старейший работник завода и выступаю от имени завода!
   Специалисты встрепенулись - а мы от кого и за кого?.
   Затем Тагиев торжественно и ласково обратился к Левитину:
   - Павел Ильич, вы мне друг, но истина дороже.
   Ну да, пришли в суд два друга и выясняют какие-то небольшие недоразумения. Дальше он хорошо обыграл образ с автомобилем, который не может весь день колесить по 150 км в час (для сравнения с земснарядом), пытался отмести претензии к заводу более горячо и выспренне, чем Берман, не утруждая себя и судью цифрами и расчетами. Долго и с пафосом - на любимую тему - о трудовом коллективе, который ждет, не дождется конца этой "бодяги".
  
   Судья поступила по древней традиции - приняла соломоново решение: признать часть суммы ущерба - примерно одну треть. Обеим сторонам трудно возражать. А балуевский народ к этому времени уже несколько изнемог ("караул устал"). К тому же он был занят на сложных делах по большим, хорошо оплачиваемым объектам. Прошел месяц - не стали подавать апелляцию. Оставался еще один месяц для кассации.
   К делу подключился энтузиаст из сотрудничавшей с заводом фирмы - у него два высших образования - юридическое и экономическое. Пролопатив за пару ночей всю кучу документов, он наше одно маленькое, но убийственное для Паши обстоятельство - отсутствие преемственности между двумя фирмами Левитина, одна из которых покупала земснаряд, а другая предъявляла претензии через суд. Энтузиаст нашел документы с датами их одновременного существования. Суд за полчаса рассмотрел кассацию и отменил решение о признании долга. После полутора лет совместной, интересной работы с Пашей Левитиным они расстались с ним - враз и навсегда.
  
   Как продать завод? Завод можно продавать (наконец-то). Завод нужно продавать (пока совсем не развалился). И - завод никак не продать! Теперь кутерьма вылезала из недр управленческой системы.
   Подготовили все документы для продажи, передали в местный фонд имущества. Поскольку завод - федеральная собственность, фонд составил текст объявления о продаже и оправил в Москву, в российский фонд, который и должен опубликовать его в печати. Но там еще оставалось эхо от произведенного Пашей шума насчет слишком малой начальной цены продажи. Удвоили начальную цену и сообщили в Москву. Там стали думать. Несколько месяцев.
   По сравнению с прежней советской управленческая система явно усовершенствовалась. Известные методы - бомбардировка письмами во все правительственные инстанции (министерства, управления) - не действовали. На них просто не отвечали. Правда, были телефонные запросы на справки по заводу. И дальше - молчание. Вроде бы кто-то кого-то должен был попросить... Но "просить" означает принятие на себя будущих обязательств (так поясняли) - в виде будущих ответных услуг или просто в натуре. Такого желания ни у кого из причастных к делу не было, и поэтому дело просто лежало, никуда не двигалось.
  
   Год назад определился покупатель - три товарища из Норильска во главе с тем самым энтузиастом, который забил последний гвоздь в крышку дела Левитина. Они купили квартиры в городке под Питером, делали хороший бизнес на своих старых связях в снабжении и сбыте. Колесов свел их со своим директором Балуевым, договорились - будут покупать завод. Условия не уточняли, отложили до конца войны с Левитиным.
  
   "Тройка" работала по-прежнему, то есть без надежды на успех. Начальник управления по банкротству, которому Колесов в очередной раз жаловался: "все плохо, банковский счет блокируют, предоплату не получить", посоветовал то, что он и сам хорошо знал, но не решался сделать - открыть фирму для проведения окольных финансовых расчетов. Не делал еще и потому, что чувствовал: в его антибанкротной фирме это не одобрят. Тогда он подговорил норильчан и "тройку". Последних пришлось долго подталкивать, убеждать. Созрев, они создали закрытое акционерное общество - ЗАО "Петровский Механический завод", сохранив тем самым подобие торговой марки.
  
   Когда он посмотрел распределение акций, искренне восхитился. Тагиев и его друзья поступили как настоящие "демократы". Они так поделили простые акции: норильчанам - 51 процент, заводчанам - 49 процентов. "Тройка" взяла себе только простые акции, поровну на каждого из трех. Простые - они и есть простые. А вот зато все остальные заводчане получили очень хорошие акции - привилегированные. "Я снесу тебе яичко не золотое, а простое". Рабочие радовались:
   - Вот и мы получили частичку завода.
   "Простые" люди не знали, что только простые акции дают право голоса, право участия в управлении, а привилегированные - только право получать доход на акцию, если есть доход. Частички завода тоже не получили, созданное предприятие не имело никакого отношения к заводу кроме названия.
   - Ельцин и его свора - преступники, обманули народ и распродали страну, - так говорил Тагиев.
  
   Дела через ЗАО пошли живее - в этой окольной фирме сбавляли цену на продукцию, снижая налоги и накладные затраты, облегчили банковские операции. Временами неплохо зарабатывали, "тройка" получала зарплату раза в два больше, чем управляющий (у него была твердая ставка по договору с управлением по банкротству). В окольной фирме Колесов, разумеется, ничего не получал, и вообще старался откреститься от нее - в глазах своей антибанкротной фирмы.
  
   Итак, дело о продаже завода не двигалось. И тут на горизонте появился Трофимов. По сведениям от заводской "тройки" он был одним из первых бизнесменов начала реформ, и притом весьма успешным (разбогатевшим), имел дела с заводом. Затем у него начались какие-то неприятности, на время он исчез из поля зрения, теперь пришел на завод с интересным предложением: спасать малые народы Крайнего Севера, дать им в руки удочки. Благодаря успехам индустриализации - добыча газа и нефти, лов рыбы на больших судах и т.п. - эти народы почти совсем спились от безделья. Возникла идея построить для них малые рыболовные суда. В правительстве уже лежала программа ГосКомСевера России по постройке и поставке таких судов по согласованным заявкам Мурманской, Сахалинской и других областей. И название у программы хорошее - "Беломорье". Фирма Трофимова готова вкладывать деньги в развитие нашего завода под эту программу. Дух захватывало!
  
   Трофимов показал схемы, графики, альбомы, плакаты, письмо от заместителя министра в адрес завода - включайтесь, мол, в работу. Объяснили ему - завод находится в интересном положении, ни туда, ни сюда.
   - Я готов купить завод, - спокойно сказал он.
   Он вообще очень спокойный, тихий, умеющий грамотно и убедительно рассказать о технических перспективах программы. Приятный человек. Сомнение сформулировал только главный инженер завода, мужик простой, которому приходилось постоянно решать вопрос с машиной для Трофимова:
   - Что же это за бизнесмен такой, у которого даже машины нет.
   Не было у него и мобильного телефона, связь поддерживали через какого-то посредника. Справедливое сомнение, но Колесов отгонял его от себя, может, недавние неприятности сказывались. А зря отгонял.
  
   Он свозил Трофимова к директору Балуеву. К тому времени у норильчан остыло желание покупать завод. Балуев дал добро на предложения Трофимова, но сослался на трудности в верхах - надо подождать.
   А Колесов родил идею - как продать завод, минуя Москву ("нормальные герои всегда идут в обход"). Идея возникла из препирательств с налоговой полицией, которая время от времени налагала арест на имущество завода и грозила продать его за долги. Каждый раз он показывал им строчку закона - на заводе внешнее управление, ничего нельзя продавать без разрешения управления по банкротству. Они уходили, наверно, добавляли "галочку" в отчет о проделанной работе.
   Теперь он решил продать через них, налоговых полицейских, ни много, ни мало - весь старый завод, которого было достаточно для производства малых судов. Непроданным остался бы новый цех, огромный, дорогой, без которого вполне можно было обойтись, по крайней мере, на первое время. Стоимость старого завода примерно 20 процентов от общей стоимости - один миллион долларов.
   Балуев выслушал его вполуха:
   - Давайте попробуем.
   Начальник управления по банкротству:
   - А что будет с непроданной частью?
   Колесов нарисовал заготовленные варианты, он вяло согласился.
  
   Не было у бабы хлопот, так купила баба порося. Он мог спокойно ждать решения высших инстанций, он им просигнализировал. Солдат спит, служба идет (и зарплата тоже). "Хотелось как лучше..."
   Впереди ожидались большие хлопоты. Договорились со всеми, с кем надо. С начальником налоговой полиции - он раньше работал на заводе (преимущества провинции). С продавцом - фондом имущества, организатором аукциона (здесь у Колесова были старые связи по стычке с полу-бандитами). Оформили документы в регистрационной палате (с помощью фонда имущества). Договора, соглашения, документы.
   В мае 1998 года дали объявление в газету - на июль назначили аукцион. Трофимова предупредили - подать заявки от двух фирм, не позднее чем за пять дней внести задатки по 5 тысяч долларов от каждой фирмы. Он заверил. Пять дней до аукциона он продолжал заверять - договаривается с банком, с кредитором...
   Утром в день аукциона Колесов, Бедов и Тагиев стояли в коридоре фонда имущества, ждали Трофимова. Он появился за час до начала работы комиссии, тихо и спокойно сказал, что денег пока не достал, нельзя ли их внести после аукциона.
   Продолжение цитаты: "...получилось как всегда".
   Комиссия по аукциону подвела итоги - торги не состоялись из-за отсутствия заявок на покупку. Назначила повторный аукцион - через месяц, снизила начальную цену на 40 процентов.
  
   Интерес к Трофимову оставался теперь чисто умозрительным: бывают же такие люди на свете. Два варианта - или он действительно не нашел денег или он - с приветом. Первый мало вероятен хотя бы потому, что задаток - всего лишь один процент от цены завода, но и его не нашлось. Остается второй вариант - великие потрясения, дикий капитализм, у многих крыша поехала.
  
   Повторный аукцион совпал с великим финансовым обвалом 17 августа 1998 года, который для успокоения народа назвали красивым заграничным словом "дефолт". Заявок не было, аукцион не состоялся. Ничего удивительного, за год фонд имущества из десятка предприятий, выставленных на торги, продал одно. Все выгодное было уже разобрано. За невыгодные нет желающих платить. Вот в Восточной Германии продавали государственные предприятия за одну марку. Мол, бери задаром и тут же плати налоги.
   Итак, очередная кутерьма в истории завода завершилась. Но параллельно шла уже другая, подготовившая почву для других, приведших в конце концов к общему грандиозному абсурду.
   Новая волна. Уволился Берман. На освободившуюся руководящую должность назначили молодого сотрудника, наверно, за его личные качества, а не за то, что он родственник хозяина фирмы. Корректный, методичный, он очень серьезно отнесся к ответственному назначению. Среди прочих его начинаний было выявление конкурирующих фирм. Сбор информации поручили трем сотрудникам. Один из них составил инструкцию для двух других, как надо работать, и этим ограничился, второй счел эту работу ненужной блажью и поработал немного в самом конце под нажимом первого.
   Так что работал только третий - Колесов. Действовал по легенде, во всем правдивой, кроме одного пункта - обращался за помощью, но требовалась не помощь, а только информация. Звонил по рекламе консультационных фирм, представлялся самим собой - вот, мол, работаю, один-одинешенек, на заводе нет специалистов по банкротству, не можете ли помочь, какие услуги оказываете, за какие деньги и т.п. Обработал сотню фирм. Директор Балуев иногда заставал его за этим занятием - он приходил на его компьютер играть в преферанс. Подивился актерской настойчивости, посомневался - а нужна ли такая работа, основные игроки на нашем поле известны.
   - Я работаю по заданию вашего заместителя, - уклонился от обсуждения.
  
   После попытки продать часть завода он был в простое: раз в неделю появлялся на заводе, в фирме ничего другого не поручали и никого это не беспокоило. Беспокоился только он сам: другие сотрудники - все за компьютерами, внешне все при деле, неважно, занимаются работой или компьютерными играми. В игры он не играл, не любил, поэтому его безделье выглядело бы вызывающим.
  
   Он продолжал сомнительную работу, иногда посещал фирмы. Одно такое посещение стало роковой случайностью. "Случайность - пересечение двух необходимостей" - такой диалектике учили по курсу основ марксизма-ленинизма. Впоследствии в своих поисках истины он отверг этот тезис. А в его конкретном случае произошло случайное пересечение двух случайностей. Первая - он побывал со своей легендой у Захарова и его подельников по банкротствам. Захаров раньше работал на Северо-Западной верфи.
   Вторая случайность - контакты с еще одним потенциальным покупателем завода, директором фирмы, выделившейся из Северо-Западной верфи. Директор этого корабельной фирмы заказал заводу земснаряд, познакомился с "тройкой", с заводом, с ситуацией на нем. Изъявил желание покупать завод. Как обычно, Колесов свел его с Балуевым. Они, как обычно, договорились. Предварительно. Затем корабел названивал Балуеву - какие сроки, условия, в том числе по деньгам.
  
   Балуев навел справки.
   - Об этих корабелах плохо отзываются, слабая команда, со всеми конфликтуют.
   Этого Колесов не понял - подозревать в Балуеве патриотизм (передать завод в хорошие руки) оснований не было. От этой обузы, от этого завода следовало избавляться и поскорее. Очереди покупателей не было.
  
   Норильчане потерял интерес к заводу после того, как поближе познакомились с "тройкой" в совместной работе. Очевидно, решили, что на них нельзя делать ставку, а менять на других - лишние хлопоты. Наглядным примером стала история с производством тротуарной плитки. Норильчане привели на завод своего человека - организатора производства такой плитки. Человек этот показал себя хорошим новым русским - предпринимателем. Он с нуля освоил технологию, раздобыл оборудование, договорился с "тройкой" об аренде цеха, придумал хитроумную схему, как обойти запрет на оплату аренды в пользу завода. Его деньги помогли заводу оплачивать газ и электроэнергию.
   И тем не менее некий внутренний зуд, в первую очередь у Тагиева, вылился в ссоры с плиточником. Поначалу конфликты разрешались через норильчан, потом вовлекли управляющего. Неправота "тройки" была очевидной - мелочные, нелепые придирки, выгнали из оборудованного цеха в полуразрушенный склад. Колесов поговорил наедине с плиточником, восхитился им - русский интеллигент в бизнесе. Так что настрой норильчан стал ему понятен.
  
   А между покупателем-корабелом и заводской "тройкой" сложились отношения любовные. Зам корабела - бывший генеральный директор Северо-Западной верфи. Он и Тагиев съездили в Ташкент, поили тамошних чиновников (за корабельные деньги) - покупайте, мол, наши земснаряды, пустыня наступает, надо чистить реки и каналы. Чиновники соглашались, но деньги у них дает только сам президент. Очевидно, доступ к президенту был выше возможностей корабела.
   А в Питере корабел хорошо использовал свои номенклатурные связи. Начальник промышленного управления тоже оказался корабельщиком, горячо взялся за то, чтобы передать завод именно этой команде. На совещаниях у него Колесов просил преодолеть бездействие московских начальников, не говорящих ни да, ни нет. Начальник управления обещал все решить. Неизвестно, что он делал, но сдвигов не было.
  
   Балуев продолжал гнуть свою линию. Договорился со своим давним партнером - собственником крупного холдинга - о продаже ему завода. Объявил о своих намерениях начальнику промышленного управления.
   - Мы с ним поорали друг на друга, я объяснил - это наш завод, мы его вычистили.
  
   Пока шли все эти переговоры, произошло то самое пересечение двух случайностей: два бывших работника Северо-Западной верфи - директор-корабел и Захаров - нашли друг друга и договорились брать завод без помощи Балуева. Можно сказать, что антибанкротная фирма сама себе создала конкурентов: Балуев оттолкнул директора-корабела, а Колесов привлек Захарова своими мнимыми "исследованиями". В итоге получилась кутерьма высшего уровня.
  
   Шел третий год внешнего управления на заводе. В начале 1998 года позвонил Захаров и пригласил Колесова к себе:
   - Есть хорошее предложение, надо обсудить.
   На встрече Захаров с тремя своими товарищами предложил ему ту помощь, которую он у него просил пару месяцев назад. Он предложил вместе с ними обанкротить завод в пользу найденного им покупателя. Обещал вознаграждение. Колесов доложился Балуеву.
  
   И началась новая война.
   На бумажных полях сражений использовались такие средства ведения этой войны, как доказательства по причинно-следственным связям, ничтожным сделкам, ненадлежащим кредиторам, преступным умыслам на совершение мошенничества и т.д. и т.п. С обеих сторон участвовали крупные подразделения. С одной - фирма Балуева, холдинг - покупатель завода, управление по банкротству, областная администрация, сотрудники правоохранительных органов (из управления по борьбе с экономическими преступлениями, следственных отделов, прокуратуры, службы безопасности).
   С другой стороны - юридическая контора, привлеченная Захаровым, заводская "тройка", местная и областная администрация, сотрудники правоохранительных органов (из управления по борьбе с экономическими преступлениями, следственных отделов, прокуратуры).
   Совпадения не должны смущать, внутри каждой конторы есть разные люди.
  
   До объявления войны у Колесова были доверительные, почти дружеские отношения с Бедовым. Теперь он сказал Бедову:
   - В этой схватке решения будут принимать на высоких уровнях, так что я буду вынужден их выполнять, вплоть до крайних мер. Определяйтесь, с кем вы.
  
   Балуев наконец-таки решил действовать без Москвы - банкротить завод через суд. Он стал думать (долго думал, два месяца), от кого подавать иск - от завода, то есть от имени управляющего Колесова, или от какого-нибудь кредитора (напомним: кредитор - это тот, кому завод должен). Таковым был только один - охранное предприятие (ОП), которому завод задолжал порядка 10 тысяч долларов.
   Балуев переговорил с директором ОП по телефону, тот соглашался, но весьма уклончиво. Затем возникла идея выкупить долг у ОП на другое предприятие. Пока делали договор уступки долга, директор ОП уехал в отпуск. Колесов обратился к его заместителю.
   - Да, такой разговор был, привозите договор, - сказал он.
   Однако настроение его резко изменилось через пару часов, когда Колесов приехал к нему.
   - Нет, вопрос сложный, я должен связаться с директором, дня через три дам ответ.
   По косвенным данным выяснилась причина - ему позвонил Бедов с просьбой не подписывать договор. Воюющие стороны выстраивались по фронту.
  
   Доложил Балуеву, он предложил:
   - Съездим, поговорим.
   На заводе он неторопливо объяснял Бедову сложившуюся ситуацию, предложил действовать вместе:
   - Ну как, вы согласны?
   - Я согласен со всем, что пойдет на пользу заводу.
   Уклончиво. Во время беседы Колесов попросил принести печать завода и положил ее в свою сумку (об этом заранее ему сказал Балуев). С тех пор печать постоянно находилась у него.
  
   Решили подавать иск от завода. Оказалось - непростое дело. Управляющий подает запрос в управление по банкротству, оно собирает представителей администрации, после их одобрения можно подавать иск о добровольном банкротстве. Время шло.
  
   Балуевский покупатель - хозяин торгово-промышленного холдинга Андреев - приехал на завод. Вереница машин - джипов, вольво, охранники, занявшие ключевые точки - на пропускном пункте, в коридорах, у кабинета: серьезная организация.
   С хозяином Колесов познакомился ранее, при подписании договоров, рассказал о заводе.
   - Было очень приятно познакомиться, - необычно услышать от 45-летнего "нового русского" фразу из словаря старой интеллигенции.
   На совещании с заводским руководством Андреев говорил доверительно, по товарищески, немного - о том, как они подняли свои предприятия, сколько получают у них рабочие - средняя зарплата 400 долларов (на здешнем заводе 60 с перебоями). Обещал заказать заводу пять барж - это полная загрузка завода на год. Его спокойная речь выразительна, умна, доходчива (капитал русской культуры). Обошли завод. В отличие от предыдущих посетителей Андреев и его сотрудники особенно дотошно интересовались энергохозяйством - электроподстанцией, котельной, и притом с большим знанием дела.
   Продолжили разговор в узком кругу - с руководящей "тройкой". Расстались на хорошей ноте - ребята, давайте жить дружно.
  
   Впоследствии выяснились мнения сторон. "Тройка" оставалась на стороне корабела, очевидно, уже на уровне подсознания толкуя обещания Андреева как пустую болтовню. Добавляли и другое.
   - Там, где Балуев, там бандиты, - ответил они на вопрос, что же их не устраивает.
   Что тут скажешь? Это было неверно, размышлял Колесов, но их уже не переубедишь, такой настрой. Не убедило их и напоминание об известном правиле самозащиты женщин из инструкции американской полиции: "Если вас пытаются изнасиловать, примите все меры физической самозащиты, если вы не смогли защититься, расслабьтесь и попытайтесь получить удовольствие".
   Не поняли. "Тройка" решила идти своим путем.
   Андреев после поездки выразился кратко:
   - Довели они завод до развала.
  
   Птичка по зернышку клюет. Образовался небольшой должок по газу, на две тысячи долларов. Колесов решил сделать здесь то, что не вышло по охранному предприятию, - перевести долг на своего покупателя.
   Контора газового управления находится рядом с его дачей. Подготовив через Балуева газового начальника, уточнив на заводе сумму долга, пошел в эту контору. Приключения начались (или продолжились?). Здесь ему сказали, что долга нет, вчера оплатили. Кто, как? Выяснил: деньги поступили в порядке взаимозачета от фирмы плиточника, в счете - ссылка на письмо завода. Письмо подписал Бедов. При встрече он смотрел на Колесова ясными глазами.
   Стало ясно, что надо сделать. Издал распоряжение - отозвать доверенность, данную Бедову на подписание финансовых документов. Внес изменение в инструкцию для исполнительного директора, то есть для Бедова, - снять с него права распоряжения финансами. Издал приказ - объявить выговор Бедову за нарушение финансовой дисциплины. Предложил ему уйти в отпуск - в очередной или в административный (второе - без учета его желания и с потерей в деньгах). Он выбрал очередной. Приказал ему пересесть из кабинета директора в кабинет главного инженера. Сам же сел в директорское кресло.
   На войне как на войне.
  
   Пока фирма Балуева неспешно готовила бумаги для суда, противник прорвал фронт. Охранное предприятие подало в суд иск - объявить завод банкротом, назначить временным управляющим Захарова.
   Подтверждался известный принцип работы: "Создавать самим себе трудности, чтобы потом их героически преодолевать". Теперь Балуев сосредоточился (мобилизовался) на героическую работу. Срочно, за один день оформили и подписали в управлении по банкротству ходатайство - поддержать предложение о банкротстве, но назначить временным управляющим такого-то (то есть, человека от Балуева). В тот же день Колесов отвез эту бумагу в суд.
   Сотрудник Балуева выехал в суд с малым ксероксом и скопировал все документы иска. Балуев выделил трех сотрудников для работы по заводу, в том числе своего заместителя - для общего руководства, назначил Нура руководителем проекта.
   Нур - тридцатилетний юрист, крепко сбитый, рослый здоровяк типа штангиста, борца, только что прошел школу игр в банкротство на других, крупных объектах.
  
   Среди документов из суда Колесов обнаружил акт о сумме долга охранному предприятию, очень важную бумагу в деле о банкротстве. Он заготовил акт для своих целей и оставил у Бедова с просьбой никому не отдавать. Бедов совсем обнаглел, охранники получили от него акт и представили в суд.
   Через неделю судья возвратил документы истцу - охранному предприятию, пояснил, каких документов не хватает, обещал продолжить дело после их получения. Это очень важное, интересное замечание.
  
   Балуев приказал установить наблюдение за канцелярией суда. Каждый день звонили - не поступили ли какие-либо документы по заводу. Через десяток дней охранное предприятие сдало иск с дополнениями. В дополнениях была также заверенная копия документа из управления по банкротству, о которой Балуев договорился с сотрудником управления никому ее не передавать. Очевидно, с сотрудником договаривался не только Балуев и не только на словах. У бюджетников очень низкая зарплата.
   - Кто-то постоянно гонит информацию конкурентам, - сказал Балуев.
  
   После повторной подачи документов проверили и убедились: их ходатайство в деле лежит. Прошло еще пару недель. Балуев собрал работающих по заводу.
   - Пока Валентин Иванович занимался договорами по газу, - сказал он, - никто не контролировал движение документов в суде.
   Глядя на своего зама, добавил:
   - Твой прокол. Впрочем, отложим на разбор полетов. Сейчас надо решать, что делать.
  
   Случилось следующее. Судья совершил неожиданный и великолепный выверт (фокус). Представьте: перед ним лежат два документа - один от частного охранного предприятия, которому завод должен 5 процентов от общего долга, и который просит назначить временным управляющим Захарова. А другой лежащий перед ним документ - ходатайство от органа, представляющего интересы государства, которому завод должен остальные 95 процентов. И этот орган предлагает другую кандидатуру.
   Дальше произошло следующее. Судья еще раз возвращает документы охранного предприятия: вечером 9 июня, с требованием представить дополнительный документ.
   На следующий день, утром охранное предприятие снова подает документы с требуемым дополнением. Судья открывает новое дело, присваивает ему новый номер. В этом новом деле перед ним только один набор документов - от охранного предприятия. Ходатайство управления по банкротству осталось в старом деле. 10 июня в полном соответствии с законом судья принимает решение: принять иск, назначить временным управляющим Захарова.
   Да здравствует российский суд, самый справедливый суд в мире!
  
   - Такие дела бесплатно не делаются, - шумели балуевские менеджеры.
   Колесов припомнил дело двухлетней давности. Два года назад дело по иску Левитина начинал судья, которого вскоре убили. Молодые менеджеры говорили тогда, что судья запутался во взятках. Более старший по возрасту сотрудник, давний товарищ Бермана и других по демократии, тихо возмущался в разговоре с Колесовым:
   - Я знал этого судью, серьезный человек, нельзя так безапелляционно обвинять.
   Судью убили на пустыре, где он гулял с собакой, били металлическими трубами. Поэтому трудно судить - заказное убийство или бытовуха с бомжами.
  
   В случае с судьей-фокусником тоже неясно, дальнейшие события не выявили его односторонней предвзятости. Хотя, если оценивать именно это его действие, вопрос, конечно, интересный. Наводящий на широкие научные обобщения - о дырках в законе, и вообще о принципиальной возможности закрыть все дырки. Да, можно в инструкции прописать порядок прохождения документов, но кто гарантирует, что человек разумный не найдет другие пути в обход?
   Впоследствии Государственная дума приняла поправку к закону о банкротстве, обязывающую суд принимать решение о принятии иска в присутствии должника. Слишком много накопилось случаев, когда мелкая рыба пиранья бросалась обгладывать крупные, солидные предприятия.
  
   В связи с началом военных действий собрался большой совет - Балуев и покупатель - хозяин холдинга Андреев со своими ведущими сотрудниками. Обмен информацией, мнениями. Поговорили о юрконторе конкурента, известной в городе фирме, ведущей банкротные дела наступательно и агрессивно. Андреев улыбнулся:
   - Может, их попугать немного?
   Колесов насторожился, но на совещании промолчал. Потом обратился к Балуеву:
   - У меня большая просьба - не применять силовых приемов.
   - Ладно, - согласился он, на этом разговор был закончен.
   Заготовленные им слова об ответном ударе не прозвучали, и так ясно. Внутренний голос говорил: "Подставлять свою голову за ради зарплаты - просто смешно".
  
   Далее пошли приключенческие игры Нура с временным управляющим Захаровым - по принципу кто кого подставит (нагреет, подведет под монастырь). Нур задействовал весь набор средств, отработанных на предыдущих объектах. Главная задача - сорвать работу Захарова по проведению собрания кредиторов и подготовке к суду. Но при этом не дать ему доказательств для суда, куда он вправе обратиться с требованием отстранить от должности руководителя завода Колесова. Напористость Нура плавно переходила в наглость и затем, на предельной границе - в уступки.
   В Захарове чувствовалась суровая заводская закалка, склонность к грубому натиску изредка прорывалась, но чаще он старался поддерживать жизнерадостный тон товарищеской беседы специалистов.
  
   Нур на встречах с Захаровым вел себя как главный, не советуясь с Колесовым хотя бы для виду, для приличия.
   Захаров язвительно отмечал это:
   - Непонятна роль управляющего.
   - У Нура большой опыт в этих делах, он юрист, - смягчал обстановку Колесов.
   Сам же он по двум причинам занял позицию полного подчинения. Во-первых, издавна усвоенное правило: "Для того, чтобы уметь управлять, надо сначала научиться подчиняться" (Суворов или Кутузов?) Во-вторых, вспоминалась история с упомянутым выше старшим товарищем, который пытался спорить с молодыми передовиками, был обвинен в отсталости, безграмотности и удален из фирмы.
   "Я, как человек в возрасте, тем более не могу иметь передовых взглядов и понимания современности".
  
   Чтобы избежать конфликтов, он перестал общаться с Балуевым, только через Нура. Свое несогласие выразил только в одном эпизоде. Во время встречи с Захаровым секретарь сообщила - в приемной находится мэр. Он приехал без предупреждения, наверно, Тагиев просигнализировал о приезде Захарова.
   Бюрократические правила известны - Колесов "с радостью" принял мэра, познакомил с временным управляющим, кратко обрисовал ситуацию:
   - Совместно работаем, думаем, как вытащить завод из тупика.
   Естественно, Захаров обещал подъехать к мэру, поговорить.
   Когда остались только свои, Нур стал сурово выговаривать Колесову за то, что принял мэра. Колесов посчитал это настолько глупым, что он больше удивился, чем возмутился:
   - Претензию не принимаю, лишние конфликты нам не нужны, у мэра прямой доступ к губернатору, а Захаров с ним связался бы и без нас.
  
   Нур подготовил ряд приказов по приемке и отправке документации. Один из них весьма любопытен. Оказывается, при банкротстве кое-кто очень ловко использует закон - засылает на предприятие письмо-требование на несуществующую сумму долга, договаривается (подкупает) работников канцелярии, чтобы письмо зарегистрировали, дали входящий номер, но руководителю не показывали. Затем выжидают десять дней. По закону при отсутствии ответа долг считается признанным. Веселенькие игры! Поэтому теперь они ежедневно проверяли журнал регистрации писем.
  
   На самом деле эти и другие их старания были напрасными - их противник никаких хитроумных ходов не предпринимал. Предприняли они сами. И в результате влезли в очередную кутерьму.
   По количеству голосов кредиторов балуевцы имели явное большинство - 65 процентов по суммам долгов в бюджет, которыми голосует питерская администрация. Балуев уверял, что он с ней полностью договорился. Еще 25 процентов мог дать пенсионный фонд, но его позиция была неясной. Балуев обещал решить и этот вопрос.
  
   За два месяца до суда Нур передал Колесову указание (приказ) Балуева - обнародовать и ввести в список кредиторов долги завода перед фирмой "Гамма" (о ней ниже). В договорах с этой фирмой были отражены работы, связанные с отбитием исков Левитина, по срокам они были отнесены к 1997-98 годам, по содержанию соответствовали фактически выполненным работам.
   Еще во времена активной борьбы с Левитиным Колесов предлагал Балуеву сделать то же самое - оформить договора по выполняемым работам, но тогда Балуев справедливо говорил о той грязи, которую выльет и использует против них Левитин.
   Но и сейчас мог возникнуть шум и скандал, в частности, потому, что эти долги не проведены по бухгалтерскому учету. Опыт был - директор Мелкий тоже не провел через бухгалтерию фиктивные долги Левитину, что не мешало суду принимать их всерьез.
   Кроме того, долги были зафиксированы в долларовом эквиваленте (100 тысяч долларов) еще до девальвации рубля в августе 1998 года, поэтому в рублях долг вырос в пять раз и увеличил общую сумму долга в полтора раза.
   В первом варианте договора с "Гаммой" были привязаны к датам их выполнения, поэтому первый договор шел за подписью Бондарева, бывшего на ту дату управляющим заводом. Остальные два подписал Колесов.
   Приехавший из Москвы Бондарев при встрече с Колесовым раздраженно сказал:
   - Валентин Иванович, я же просил не подписывать никаких обязательств по активам завода.
   - Миша, нет вопроса. Примите решение, скажите мне, и я снимаю свою подпись на договорах.
   Бондарев задумался.
   - Я завтра скажу.
   На следующий день позвонил, коротко сказал:
   - Подписывайте.
   Сам он отказался подписывать первый договор. По указанию Балуева Нур перенес дату этого договора на более поздний срок, и Колесов подписал его. Впоследствии он поползал по Гражданскому кодексу, нашел обоснование: можно заключать договор после выполнения работы.
  
   Нур передал Захарову предварительный список без этих долгов, затем, ближе к собранию, - полный список, в том числе, с долгами "Гамме".
   Захаров прочитал:
   - Да-а, - суетно перебирал бумаги на столе, смущенно улыбнулся, - да-а, тут уж, похоже, уголовное дело...
  
   Состоялось собрание кредиторов. По правилам, становящимися классикой банкротств, балуевцы привезли своих охранников - для проверки кредиторов. Получилась пара препирательств: с директором охранного предприятия (неточности в его документах) и с мэром, которого не было в списке. Пропустили, но мэр так и остался в недоумении - почему у него нет права голоса - и поднимал руку вхолостую (у завода не было долгов перед мэрией).
   Захаров зачитал доклад, напичканный с помощью консультационной фирмы наукообразной мурой, немного запинался на финансовых терминах, представил на назначение внешним управляющим своего кандидата. И самое главное, заявил, что он исключил из списка кредиторов фирму "Гамма".
  
   Усилия по газовому долгу не пропали даром - в списке был кредитор с малюсеньким долгом в один процент, но с громким голосом, требовавшим обоснований, ответов, фиксации особого мнения, в общем, усиливавшим шум. Представили своего кандидата на внешнего управляющего.
   Проголосовали. За введение внешнего управления - единогласно. За внешнего управляющего от балуевской команды - большинство, обещанная Балуевым поддержка областной администрации состоялась. Против голосовал пенсионный фонд.
  
   В октябре суд из трех человек во главе с судьей-фокусником выявил очередную нелепость: временный управляющий Захаров не имел права исключать долги "Гамме", это может делать только суд. Отметив также его мелкие нарушения, суд потребовал провести повторное собрание кредиторов, а свое заседание отложил на месяц.
  
   Офицерские вдовы сами себя высекли. Балуевцы - потому что победили и без долгов "Гаммы", имели большинство голосов: перебдели (а ведь сказано у Козьмы Пруткова: "Бди, но не бзди"). Не влезли бы с "Гаммой", у конкурентов не было бы оснований для пересмотра. А дальше при своем внешнем управляющем решили бы все дела в свою пользу.
  
   Конкуренты (корабелы) сработали неграмотно, надо было до суда по банкротству подавать иск на непризнание долга. Теперь они такой иск подали.
   Другая судья, не участвовавшая в деле о банкротстве, удовлетворила их иск: "запретить реализовать право кредитора при голосовании". Запомните текст: здесь не хватает одной фразы.
  
   На следующем собрании кредиторов корабелы одержали большую победу. Прибывший из Питера представитель администрации перешел на их сторону. Когда это выявилось на первых же процедурных вопросах, Нур попросил сделать перерыв и позвонил Балуеву.
   - Надо сорвать собрание, - ответствовал он.
   Как это сделать при оставшихся у них мизерных процентах? Продолжили собрание. Полный разгром.
  
   Колесов припомнил любимый анекдот. Пошел мужик в публичный дом, вошел в коридор - две двери, написано "налево для богатых, направо для бедных". Ну, думает мужик, неизвестно, сколько сдерут, пойду направо. Вошел, опять две двери - "налево для сильных, направо для слабых". Ну, что там от сильных потребуется, неясно, пойду направо. Пошел, опять две двери - "налево для здоровых, направо для больных". Ладно, не буду рисковать, пойду направо. Пошел, видит - оказался на улице. Оборачивается к дому, на двери написано: "если ты бедный, слабый и больной, какого хрена ты сюда приперся".
  
   Балуев всегда был, как говорится, вхож в администрацию, вплоть до губернатора. Перешибли его. Наверно, и мэр походил по кабинетам, поплакался - обижают, родной завод отнимают. И конкурент-корабел со своим номенклатурным покровителем руку приложил.
  
   Заседание суда по банкротству длилось шесть часов. Судья долго вытягивал из Захарова расклад голосов и варианты - что будет, если учитывать то и не учитывать это:
   - Так сколько у вас получилось голосов за назначение управляющим того, на ком вы настаиваете?
   - 63 процента.
   - А в голосах, то есть в деньгах, в сумме долгов?
   Захаров долго ползал по бумагам.
   - Ладно, - сказал судья, - передо мной протокол, здесь 965 тысяч рублей. Так? А сколько всего голосов?
   - 1533 тысячи, - ответил Захаров после нудного поиска.
   Судья смотрит протокол, удивляется:
   - Здесь же записана общая сумма долга 2102 тысячи.
   С места поднимается юрист со стороны Захарова:
   - Из общей суммы исключены долги фирме "Гамма", есть решение суда об их непризнании.
   - "Запретить реализовать право кредитора при голосовании", - зачитывает судья, - это значит, что при подсчете голосов не нужно учитывать голос этого кредитора. Однако сумма его требований должна быть включена в общее число голосов кредиторов. Кстати, как сам должник - он признает этот долг?
   Юристка со стороны Балуева Николаева:
   - Да, долг признаем, подали апелляцию, суд состоится через две недели.
   - В постановлении о спорных долгах нет указания на исключение кредитора из списка кредиторов, - заключил судья, обратился к Захарову, - ну и сколько голосов получится за вашего управляющего? .
   Захаров совсем растерялся, ему явно не хватало навыка словесных баталий, в арифметике запутался.
   - 46 процентов, - мгновенно отреагировала Николаева.
   (Арифметика: если увеличивается знаменатель, то дробь уменьшается).
   Судья посовещался с коллегами, объявил:
   - Ни один из предлагаемых кандидатов на должность внешнего управляющего не имеет большинства голосов.
  
   В практике балуевских спецов по банкротствам такой вариант - патовая ситуация - был предусмотрен. В зале сидел пока не представленный третий кандидат, "нейтральный" работник балуевской фирмы Ильин. На шестом часу он представился. Уставшим судьям он понравился: в отличие от остальных не занят на других объектах, имеет опыт работы и нужную лицензию. Его и назначили.
   Балуевцы допустили небольшой сбой - шумно обрадовались такому решению.
  
   Неясно, почему судья-фокусник пошел на такой замечательный выверт в толковании понятия "запретить реализовать право кредитора при голосовании". Мог бы и пропустить. Можно предположить: корабелы обещали, но не дали. Или Балуев подключился?
   В таких случаях говорят: "О великий, о могучий русский язык!" Корабелы на суде о непризнании долгов не попросили записать четко: "не включать долги "Гамме" в список кредиторов", они посчитали это само собой разумеющимся. И зря. Пролетели.
   Выкрутился Балуев, выиграл в рулетку. Пока.
  
   Через две недели суд рассмотрел апелляцию по долгам "Гаммы" и признал эти долги действительными, разрешил хозяину этих долгов голосовать. Это штрих для полноты циркового судебного представления. Суд восстановил справедливость вдогонку, после того, как несправедливость уже совершилась месяцем раньше. Бонус для настойчивого кредитора.
   А руководителя завода, то есть Колесова, суд освободил от должности: завершились его полномочия. Закончилось его трехлетнее хождение по мукам гражданского дела. Началось другое - привлечение по уголовному делу.
  
   В конце судебного заседания юрист проигравшей стороны с большим воодушевлением (пафосом) заявил о том, что фирма "Гамма" зарегистрирована по подложным документам, и поэтому заключенные с нею сделки незаконны. Судье это было уже неинтересно, но он задал несколько вопросов.
   Бедов ответил, что они на заводе ничего не знают о работах "Гаммы", и что он приказал провести служебное расследование.
   Раздался поспешный вопрос Николаевой:
   - Выполнялись ли эти работы?
   - Да, работы выполнялись, но никакой фирмы "Гамма" мы не знаем. - ответил ясноликий Бедов.
   Спросили Колесова.
   - Да, привлекал специалистов для отбития ложной задолженности на 4 миллиона долларов, цена их работ 100 тысяч долларов. В том, что цена подскочила после девальвации рубля, своей вины не вижу.
   На этом обсуждение в суде закончилось.
  
   Сообщение о "Гамме" очень сильно напугало его (ужаснуло, если говорить литературным языком). Получалось, что он попал в криминальную ситуацию. В тот момент еще не знал юридической нормы, по которой он не обязан проверять правомочность фирмы, с которой заключает договор, более того, не располагает такой возможностью, и поэтому не несет ответственности за последствия.
  
   Два года назад потребовалось сделать переоценку зданий и оборудования завода. Он обратился к Балуеву, который поручил это оценщику Огневу. По указанию Балуева Колесов подписал договор с фирмой "Гамма" на работу по переоценке. Так появился на свет первый договор с "Гаммой".
   Огнев выполнил работу, налоговая инспекция приняла его отчет, уменьшила налог на имущество. Колесов подписал документы на перевод денег в фирму "Гамма", Огнев с коллегами деньги получил. Все нормально.
   Поэтому, когда на эту же фирму оформлялись договора на работы против Левитина, у него не возникло никаких сомнений. Обычное дело - у хозяина имеется несколько зарегистрированных фирм, через которые он прогоняет денежные потоки. Так было и у Бондарева на прежнем месте, даже сотрудники числились в разных фирмах, хотя выполняли общую работу. Но такой экзотики - с подложными документами - не было. При необходимости делалась обналичка на серый нал через проверенных партнеров. О статусе "Гаммы" не знала даже их главная юристка Николаева.
   - Я бы никогда и ни за что не пошла на это, - говорила она ему позднее.
  
   Испуг (ужас) усиливался еще и тем, что буквально на следующий день после суда он должен был идти в милицейское управление. Телефонный звонок оттуда был за неделю до суда. Он отнесся к нему спокойно, памятуя опыт предыдущего посещения. Тем не менее счел нужным подготовиться, сказал Нуру:
   - Надо мне хотя бы встретиться с руководителем "Гаммы", обговорить детали.
   - А разве вы не знаете, что этой фирмы не существует? - ответил он.
   Он еще не сильно испугался:
   - Ну тогда тем более надо обговорить детали, представить, как все это было.
   Здесь уже прозвучало слово "легенда". Неохотно, вяло, но в общих чертах вместе с Николаевой договорились.
  
   Еще дней за десять до суда он рассказывал на совещании ведущих работников завода о делах по банкротству, на этот раз сообщил о долгах "Гамме". Они уже знали, были ожесточены. Как обычно, тон задавал Тагиев:
   - Я понимаю, должен побеждать сильнейший. Но в честной борьбе. А это что же получается - ставят к нам чужого человека, подсовывают неизвестно откуда возникшие долги, чтобы передать завод своим людям...
   И так далее в том же духе. Начальник транспорта отличился:
   - Вы учтите, что в органах безопасности однозначно установят, когда были оформлены и подписаны договора с этой "Гаммой".
   Он снова, скучным голосом повторил то, с чего начал:
   - Работа была фактически выполнена, вы сами видели тех людей, которые выполняли эту работу. Результаты работы подтверждаются судебными решениями. Договора были оформлены своевременно, не беспокойтесь. А вообще всю эту кашу заварил ваш директор Мелкий, а вы в то время молчали.
  
   В УБЭП (управление по борьбе с экономическими преступлениями)
  
   В УБЭП Колесов пошел, зайдя накануне в аптеку и попросив чего-нибудь успокоительного. Купил таблетки валерианы, глотал с вечера вплоть до прихода на допрос. Ирония судьбы - он попал в тот же самый кабинет, где был полтора года назад, только за другой стол, к оперуполномоченному (в просторечии - оперу) Петренко. Допрос шел три с половиной часа.
  
   Первую его половину опер вел с грубым нажимом, с развязными выражениями и предположениями. Колесов отвечал ровно, тихо, замедленно. Сначала опер показал письмо трудового коллектива завода - гневное послание Тагиева с призывами покарать и спасти. Покарать управляющего и стоящих за ним людей. Спасти завод от мошенников. Естественно, полный набор подписей заводчан.
   В толстой папке вслед за письмом большой набор документов по судебным разбирательствам с фирмой Левитина. Это серьезно помогло подозреваемому. Опер Петренко не готовился к допросу, не знакомился с документами, поэтому постепенно стал прислушиваться к рассказу о сговоре Мелкого и Левитина, о разбирательствах в суде, которые Колесов тут же пояснял конкретными документами. Но все-таки за первый час допроса он выдал набор устрашения:
   - Вы зря меня завели. От меня зависит, в какой камере сидеть, - в ответ на слабую попытку оспорить какое-то его утверждение (до конца допроса Колесов предполагал и такой вариант - немедленное задержание).
  
   Насчет фирмы "Гамма" Колесов ответил:
   - Я только вчера, на суде, услышал о незаконной регистрации этой фирмы. Разумеется, никаких документов я бы не подписал, если бы знал об этом раньше. Сам я в контакты с "Гаммой" не вступал, все контакты шли через Нура.
   Нур входил в оговоренную легенду. Опер попросил телефон Нура, тут же позвонил, назначил встречу через пять дней.
  
   В середине допроса опер сделал лирическое отступление. Откинувшись на спинку стула, спросил:
   - Вы Балуева знаете?
   Внутренне напрягся, ответил осторожно:
   - Видел, он контактировал со специалистами, с которыми я работал.
   - Балуев будет сидеть. Директор Моторного завода тут брыкался, а сейчас сидит. И другие по Моторному у меня будут сидеть. А с теми, до кого я не доберусь, разберется Бендукидзе.
   Это известный в стране олигарх. Балуев в это время был внешним управляющим Моторного завода.
   (Очень хорошо выглядит в пересказе для товарищей - через месяц после этого предупреждения Колесов оказался на Моторном заводе, одним из его директоров - веселенькая кутерьма).
   На второй половине допроса опер поскучнел, записывал объяснения, знакомил с записью, просил подписать. В самом конце задумчиво спросил:
   - А вы не думаете, что ваши партнеры могут отказаться подтвердить ваши показания?
   Колесов одновременно и испугался, и изобразил испуг:
   - Да нет, не думаю.
  
   На следующий день в антибанкротной фирме собрался большой совет: Балуев с ведущими сотрудниками, оценщик Огнев, люди от Андреева - зам по финансам, начальник службы безопасности. Появился адвокат.
   Опять началось героическое преодоление трудностей, которые... и т.д. Выслушали Колесова, стали уточнять и "восстанавливать" прошлое. Исходной точкой процесса оставалась работа Огнева по переоценке имущества. "Выяснилось" (после уточнений), что Огнев сам позвонил ему на завод с предложением выполнить такую работу. А некий Иванов рекомендовал Огневу фирму "Гамма" для оформления договоров. Через Иванова шел обмен документами, сам Огнев с "Гаммой" не контактировал.
   - А где сейчас этот Иванов? - спросил Колесов.
   - Умер.
   - Да, это хорошее качество.
   Посмеялись, постучали пальцами по дереву стола. Затем "вспомнили", что у него с Огневым был разговор о трудностях на заводе в связи с исками Левитина; в этом разговоре выяснилось, что в "Гамме" есть хорошие специалисты-экономисты, которые могут помочь от них (исков) отбиться.
  
   Документацию "передавали" в "Гамму" очень простым способом: оставляли ее на вахте здания, в котором якобы находился офис "Гаммы", или у секретаря своей фирмы. Курьеры "Гаммы" приезжали, забирали документы, оставляли или передавали секретарю разработанные экономистами "Гаммы" заключения, обоснования и т.п. Конкретно этими связями с "Гаммой" "занимался" его помощник Нур (он в то время заканчивал юридический факультет госуниверситета и "предложил" Колесову свои услуги в качестве юриста-помощника, хотел набраться практического опыта).
   - А как же выполнялись юридические работы? - спросил Колесов.
   - Они выполнялись бесплатно, мною и другими юристами У "Гаммы" нет лицензии на юридическую деятельность, - ответила главный юрист Николаева.
   - Это же карикатура получается.
   - Ничего особенного, с иногородними объектами мы именно так и работаем.
  
   Он был обозлен на Балуева - подставил под фиктивную фирму. Теперь казалось, что и другие умывают руки. Однако у него не было выбора кроме как идти в общем строю.
   - На вчерашнем допросе я изложил некоторые факты не так, как они озвучены сегодня.
   - Ничего страшного. Забыли, два с лишним года прошло. Вообще вы можете почаще ссылаться на плохую память, на возраст.
  
   Еще раз поговорили об оригиналах договоров и актов с "Гаммой" - с них были сняты нотариально заверенные копии. "Вспомнили", что последнее время оригиналы хранились у Нура, во время проведения собрания кредиторов они лежали на столе и "пропали".
   - Да тот же Захаров мог их прихватить, - добавил Нур.
  
   Затем адвокат наставлял, как надо вести себя на допросах, обыске, задержании (то есть, аресте). Вдохновляющие советы, целая наука. Вот, например, записные книжки не должны попасть к следователю, это для него первый хлеб. Протестовать против перекрестного допроса, то есть, такого, который ведут два следователя. Это незаконно...
   За время реформ (реставрации капитализма) он, инженер, освоил несколько профессий: финансовый директор, главный бухгалтер, специалист по ценным бумагам, арбитражный управляющий. Теперь осваивалась еще одна - подследственный, потенциальный зэк, познающий уголовный кодекс.
   Он и адвокат подписали договор (мечта русского: я буду говорить только в присутствии моего адвоката).
  
   Нур сходил к оперу. "Все в порядке", - донеслось до него. Заглянул к Нуру - он показал большим пальцем вверх:
   - Опер сказал, что он закрывает дело.
  
   Через месяц после ухода с Механического завода Колесов работал на Моторном заводе, под началом Бондарева. Пару раз сходил на суды - юрконтора конкурентов не унималась, требовала признать незаконными сделки с незаконной фирмой "Гамма". Суды отвечали все то же: незаконную фирму надо ликвидировать, а сделки остаются законными. На уровне здравого смысла неясно: он заключил сделки с неким субъектом, выяснилось, что он жулик, его можно ликвидировать, но сделки с ним отменить нельзя. Ну да хрен с ним. Пронесло.
  
   Пуганая ворона куста боится. Когда ему стали названивать из налоговой полиции, возбудившей уголовное дело по пенсионным отчислениям на Механическом заводе, он со страху связал это с происками конкурентов-корабелов.
   "Надуманный вопрос, - решил он - мы зарплату выдавали через пень-колоду, тут уж не до пенсионных взносов".
   Ситуация вот какая: с выдаваемой заводчанам зарплаты нужно перечислять 29 процентов на пенсионеров. Чтобы не перечислять, придумали выплаты зарплаты через суд. Все работники организованно (то есть под руководством администрации и юристки завода) подают в суд иски к руководству завода - отдайте нашу зарплату. Суд, естественно, за народ, судебные приставы тем более - 7 процентов от зарплаты остается у них. В пенсионный фонд - ни копейки. Все это законно, налоговой полиции не придраться.
   Однако иногда допускали небрежность - поступившие на завод наличные деньги пускали на зарплату - без выплат в пенсионный фонд и без приставов. Небрежность по спешке и из жалости к трудящимся. Деньги небольшие, но для уголовного дела достаточно.
   Вызов из полиции пришел уже после его ухода с Механического завода. Юрист Николаева сказала:
   - Вы на заводе не работаете, у вас нет доступа к документам, имеете право не ехать в налоговую полицию. Они не относятся к правоохранительным органам, не обладают их правами.
   Сказала неправильно. Но это он уж потом понял. Пока же, вдохновленный ее словами и недавним испугом от допроса в УБЭПе, пренебрег вызовом. Несколько раз к нему на дом приезжал молодой симпатичный сотрудник из налоговой полиции, уговаривал, убеждал - подъехать к ним и дать объяснение. Он отказывался.
   Позвонил новому внешнему управляющему завода Ильину.
   - Я в таких случаях обычно делаю то, что они просят, - сказал он, - стараюсь не конфликтовать.
   Колесов уже решил ехать, когда ему на новое место работы - на Моторный завод - позвонил майор из налоговой полиции:
   - Валентин Иванович, вы весьма уважаемый и серьезный человек, будет нехорошо, если мы будем вынуждены прибегнуть к принудительному приводу.
   - А я как раз собирался подъехать к вам.
  
   Майор - следователь налоговой полиции - провел короткий допрос.
   - К вам нет больших претензий, документы подписывал исполнительный директор Бедов, по вашей доверенности, основные претензии к нему.
   Они еще приятно подискутировали: Колесов - насчет бедных рабочих, майор - насчет бедных пенсионеров.
   Ларчик просто открывался. В целом по стране пенсии не выплачивались месяцами. Ельцин приказал привлечь налоговую полицию (не олигархов же привлекать). Полиция разработала план мероприятий. По Ленинградской области возбудили 90 уголовных дел. Одно из них - по Механическому заводу.
   Не было никаких происков, была кампания - взять на испуг директоров предприятий, выбить из них любую малость в пенсионный фонд, доложить президенту: и мы пахали.
   А Колесов с испугу перебдел. Кутерьма, однако.
  
   К марту следующего, 2000 года, новый внешний управляющий Механического завода Ильин, милейший человек, деловитый организатор, подготовил продажу завода на аукционе. 15 марта на завод прибыла группа милиционеров, в том числе омоновцев с автоматами, с постановлением о возбуждении уголовного дела и ордером на выемку документов.
  
   На обратном пути с завода группа автоматчиков поднялась к дверям квартиры Колесова: вручить повестку - вызов на допрос. Его не было дома - предупредили заранее. Зато произвели хорошее впечатление на соседку, оставили у нее повестку.
   В этот же день другая группа ворвалась в офис фирмы Балуева также с ордером на выемку документов и обыск. Как потом говорилось в жалобе, сотрудники милиции во главе с опером Петренко "неоднократно угрожали вызвать ОМОН и поставить сотрудников офиса лицом к стенке".
  
   15 марта управление внутренних дел Петербурга возбудило уголовное дело по статье о мошенничестве (статья 159 Уголовного кодекса) с таким обоснованием: "В период с сентября 1997 г. по октябрь 1999г. неустановленные лица, действуя от имени ООО "Гамма", в действительности сотрудниками этой фирмы не являясь, совместно и по предварительному сговору с Колесовым В.И., который являлся руководителем ГП "Механический завод" и использовал свое служебное положение, совершили путем обмана приобретение права на чужое имущество в крупном размере, а именно: имея преступный умысел на совершение мошенничества, с целью передачи права на имущество ГП "Механический завод" в ЗАО "Торгово-промышленный холдинг", заключили фиктивные договоры на оказание информационно-консультационных услуг, подписали акты выполнения работ ООО "Гамма" на сумму 100 000 долларов США, после чего путем оформления договора уступки передали право требования долга в указанный холдинг".
  
   Ему стало по настоящему страшно.
  
   Бухгалтерша антибанкротной фирмы, доброжелательная и ироничная, вполне серьезно посоветовала:
   - Вам нужно в церковь сходить, поставить свечку, помолиться.
   - Да это же бесполезно - атеисту к Богу обращаться.
   - Нет, надо попросить Бога о помощи.
   "Не сыпь мне соль на рану: значит, дело совсем плохо, уж не ставят ли крест на мне".
   В повестке была указана дата вызова - 23 марта. Он сходил не в церковь, а к врачу, взял бюллетень, позвонил оперу - болею.
   - Ну ладно, поговорим потом, - снизошел он.
  
   Колесову очень нравился адвокат, которого выделили ему для защиты. Высокий, хорошо сложенный, с правильными чертами лица, 40 лет, четкая умиротворяющая речь. Можно было бы сказать - "красивый мужчина есенинского типа", но его деловитая сосредоточенность отторгает подобные слова. Он кандидат юридических наук, доцент. Раньше работал в прокуратуре. После обысков он решил писать жалобы - от трех человек, от Колесова, Балуева и Андреева. Жалоба получилась очень интересной, по крайней мере, для новичка в этих делах Колесова.
  
   Насколько он мог понять, опять использовалась дырка (пробел) в законе. Его обвиняют в мошенничестве по статье 159. Однако эта статья определяет предмет мошенничества как право на чужое имущество, а само мошенничество понимается как незаконное безвозмездное изъятие чужого имущества. В данном случае, утверждает адвокат, речь идет о праве требования. Передача имущества отсутствовала - завод не переводил деньги (100 тысяч долларов) в фирму "Гамма". Не было также попытки безвозмездного изъятия, так как работы по спорным договорам выполнены в полном объеме. Это обстоятельство подтверждается решениями суда, поскольку без экономико-технических обоснований, выполненных фирмой "Гамма", Механический завод не смог бы успешно защитить свои права и интересы в арбитражном суде.
  
   Он получил большое удовольствие от тех мест в жалобе, которые показывали, как искусно можно использовать юридическую науку для получения нужных выводов типа: "что и требовалось доказать". Собственно говоря, в той научной работе, которой он и его коллеги занимались всю жизнь, происходило нечто подобное. Неясности, неточности, вообще любую неопределенность они тоже очень часто использовали к своей выгоде...
  
   Итак, цитаты из его жалоб: "С объективной точки зрения, преступление, предусмотренное ст. 159 УК, предполагает, что чужое имущество выбывает из законного владения в результате обмана или злоупотребления доверием. В теории и на практике под обманом понимается, прежде всего, умышленное искажение действительного положения вещей, сознательная дезинформация контрагента в целях побудить его по собственной воле передать имущество мошеннику. Из приведенной в постановлении на обыск информации следует совершенно другое, что не укладывается в диспозицию ст.159 УК. Там, в частности, указывается, что я совместно и по предварительному сговору с "неустановленными лицами" из фирмы "Гамма", используя свое служебное положение, путем обмана приобрели права на чужое имущество. При этом, как видно из фабулы постановления, я не обманывал своих контрагентов (фирма "Гамма"). Следовательно, мои действия и действия "неустановленных лиц" квалифицированы неверно, и поэтому не может быть и речи о мошенничестве.
   Считаю, что данное уголовное дело возбуждено незаконно и необоснованно, поскольку грубо искажен смысл действующего уголовного и гражданского законодательства".
  
   В жалобе была еще и лирика. Адвокат спросил его:
   - В кабинете, где шел допрос, был еще кто-нибудь?
   - Да, в отдалении за столом был их работник, кое-кто заходил.
   - Они участвовали в допросе, задавали вопросы?
   - Нет.
   - Давайте напишем в жалобе, что участвовали. Тогда получится, что имел место перекрестный допрос, это нарушение, за которое они будут отвечать.
   Он задумался. Адвокат предложил еще одно дополнение.
   - Нет, насчет перекрестного им будет легко отпереться, - сказал он, - второе можно записать, мало ли что мне померещилось со страху.
  
   В итоге лирика выглядела так:
   "Кроме того, хочу обратить внимание органов прокуратуры на незаконные способы проведения предварительного следствия, которые выразились в следующем:
   1). 18 ноября 1999 года я был вызван к оперуполномоченному Петренко для дачи объяснений, которые длились почти четыре часа, несмотря на то, что я говорил ему о своем плохом самочувствии и о преклонном возрасте. В процессе получения объяснений Петренко оказывал на меня психологическое давление, запугивал, рекомендовал не "рыпаться" с жалобами, обещая в противном случае посадить в тюрьму. Он же заявлял, что именно от него зависит, какую камеру выберут для меня.
   После дачи указанных объяснений я видел двух мужчин, которые следовали за мной, начиная от здания УБЭП и вплоть до места моего жительства. Я воспринял их как сотрудников милиции, а их действия как способ психологического давления.
   В результате всего этого и особенно действий Петренко у меня (гипотоника) резко поднялось артериальное давление, и я испытывал физические и нравственные страдания.
   2). 23 марта 2000 года (после получения вызова к дознавателю) у меня снова произошел скачок артериального давления, поскольку я был уверен, что меня снова будут унижать и запугивать.
   В результате этого у меня стала развиваться гипертоническая болезнь, и я вынужден был обратиться за квалифицированной медицинской помощью.
   Я уже старый человек и немного застал так называемый бериевский период. Мне казалось, что после двадцатого съезда КПСС с произволом правоохранительных органов навсегда покончено. Однако способы работы оперуполномоченного Петренко заставили меня серьезно усомниться в этом. Такое ощущение, что Лаврентий Павлович только на секундочку вышел из своего кабинета и сразу же туда вернулся.
   Учитывая, что все вышеизложенное прямо нарушает мои права и законные интересы, порочит честь, достоинство и деловую репутацию, приносит мне физические и нравственные страдания, прошу:
      -- Прекратить вышеуказанное уголовное дело.
      -- Провести проверку действий Петренко и дать им правовую оценку.
   Приложение: копия листка нетрудоспособности".
  
   "Да уж, - размышлял Колесов, - сам бы я до всего этого не додумался. А тут полет научно-юридической мысли, пытливый взгляд ученого специалиста. И наряду с этим - наивные причитания старого коммуниста, жалостливая мольба - защитите от злодея Петренко. "Испытывал страдания" - просто прелесть, чисто по Зощенко".
  
   Что же касается пробелов в законах, то, действительно, незаконное присвоение права требования не попало в статью 159 уголовного кодекса. Наверно, и в других статьях его нет, иначе в УБЭПе сообразили бы применить другую статью. Тогда им осталось бы только доказать незаконность сделок между "Гаммой" и заводом.
   И все-таки на уровне здравого смысла это самое "незаконное приобретение права требования" тоже надо бы отнести к мошенничеству. Раньше, до реформ вообще не было банкротств. Теперь же при проведении банкротства право требования автоматом переходит в право на имущество.
   Упрощенный пример: некий работник Иванов поработал на хозяина, заработал 1000 рублей, но денег не получил. Хозяина объявили банкротом, его имущество выставили на продажу за 2000 рублей. Работник Иванов надеется получить свою тысячу рублей. И тут, как черт из табакерки, выскакивает некто Сидоров, который заявляет, что он тоже работал на этого хозяина, заработал 9000 рублей, показывает документы, подписанные хозяином. Теперь по правилам дележа при банкротстве каждый получит только часть выручки от продажи: Иванов - 200 рублей, его доля равна 1000 : (1000+9000)=0,1. Работник Сидоров получит 1800 рублей, его доля равна 9000 : 10000=0,9. Все справедливо, Иванов и Сидоров обижены поровну.
   Но если вспомнить, что человек греховен по сути своей (путь его от вонючих пеленок до смердящего савана), то можно предположить самые разнообразные его действия. Например, типа такого - хозяин вспомнил, что Сидоров когда-то поработал на него бесплатно. Чтобы добро зря не пропадало, хозяин оформляет документы с Сидоровым - по взаимному согласию и ко взаимному интересу... Ребус, кроссворд - для будущих законодателей.
  
   Судя по всему, жалоба не повлияла на ход дальнейших событий. Дело передали в районный следственный отдел.
   - В этом районе у нас есть связи, - сказал адвокат.
   Он договорился со следователем о времени встречи, на его джипе поехали в райцентр. Фраза насчет связей успокоила, на допросе он излагал все ту же версию о Мелком, Левитине, о контактах с "Гаммой". Однако следователь Штурский вел допрос еще более хамски, предвзято и оскорбительно, чем опер Петренко. Большой, толстый, самодовольно ухмыляющийся, он сопровождал его ответы намеками и насмешками - ему, мол, все понятно, вы, ребята, состряпали липовые документы, хотите задарма завод прибрать.
   - Как шел обмен документами с "Гаммой"?
   - Через курьеров, через Нура, - заученно отвечал подозреваемый.
   - Ну да, Нур, наверно, в соседней комнате их и готовил, - с удовольствием заключил следователь.
  
   У адвоката были свои вопросы к Штурскому. Оказывается, тот, получив дело в свои руки, сразу же наложил арест на имущество завода, запретив тем самым его продажу. Адвокат приводил логические доводы:
   - Нет никаких правовых оснований для ареста, это нарушение закона, вы сами себя подставляете.
   - У меня самое крепкое основание - заявление трудового коллектива. Плюс указание районного прокурора, - Штурский похлопал по папке с делом.
   Колесов немного завелся:
   - При чем тут трудовой коллектив? Две группировки борются за передел собственности, а мы с вами и с трудовым коллективом пешки в этой схватке.
   За спиной следователя висел плакатик: "Отсутствие у вас судимости не есть ваше достоинство, это просто наша недоработка". Колесов заучил, чтобы потом записать.
  
   Уехали. Без задержания. На обратной дороге не стал напоминать по поводу связей в районе, из уважения к адвокату. Наверно, просто очередная нелепость. Вспомнилось, что когда-то Андреев говорил о своих связях в одноименном районе Питера. Значит, что-то перепутали.
  
   Он в бегах, партнер арестован
  
   Нур был у Штурского ранее, через неделю должен быть у него снова. Позвонил адвокат:
   - Обстановка усложняется, похоже на то, что они на всё положили, прут напролом. Вам нужно побыть какое-то время у родственников или у знакомых. Свяжитесь с Балуевым, он подскажет, что нужно делать.
   Он уехал на дачу. Звонил по мобильному телефону Балуеву, тот повторил слова адвоката, попросил быть на связи. Днем позвонил адвокат:
   - Вам необходимо немедленно изолироваться у кого-нибудь, а Балуев организует вам временное проживание вне города, где-нибудь в области.
   - Хорошо. А где Нур?
   - Нур задержан.
   У Колесова все оборвалось внутри (литературный образ). От неожиданности он не смог продолжить разговор, узнать подробности. Через полчаса уже ехал в город к своей тете.
  
   Позднее выяснилось, что Нур поехал к Штурскому один, без адвоката, был арестован (задержан - в их юридических крючках запутаться можно). Девять дней он просидел в местном изоляторе, затем был переведен в Кресты. Обращение в суд - выпустить под подписку о невыезде - успеха не имело. В Крестах он провел месяц.
  
   Пять суток пробыл у тети, созванивался с Балуевым по мобильнику. На шестой день водитель Балуева подъехал к условленному месту, отвез его в пансионат завода оптических приборов. На полпути - Разлив, где вождь скрывался от ищеек Временного правительства. С тех пор условия улучшились. У вождя был шалаш, у него - двухкомнатный люкс. Соответственно, у вождя удобства во дворе, у него туалет и душ в номере. Связь: курьеры - телефон. Партнер: у вождя Радомысльский - у него жена. Развлечения: газеты - телевизор. У него даже было пианино, около входной двери, на него удобно класть ключи.
  
   Жена приехала на второй день. Накануне он по правилам конспирации сообщил адрес пансионата тете, чтобы она позвонила дочери, а та подошла бы к жене. Перед выездом жена позвонила с ихнего домашнего телефона на его мобильный - уточняла маршрут.
   Через час на мобильнике появилось записанное сообщение:
   - К вам обращается следователь Штурский, прошу позвонить мне по телефону такому-то.
   Колесов заметался в панике по территории пансионата - значит, домашний телефон поставили на прослушивание, засекли номер его мобильника. И что еще? В конце концов, решился: лучше ужасное известие, чем ужас неизвестности.
   Через час позвонил Штурскому.
   - Надо переговорить, уточнить кое-что, - сказал он,- вы где сейчас находитесь?
   - Да я тут приболел, в санатории лечусь, у меня бюллетень.
   - Ну, больного я допрашивать не буду, а где вы находитесь?
   - В области, в одном таком санатории.
   Еще пару раз перекинулись этими фразами.
   - Ну ладно, когда выздоровеете, сообщите.
   Колесов немного успокоился: "где я, он не знает". В телефонных переговорах Балуев и адвокат говорили о том, что добиваются передачи уголовного дела из района в Питер.
  
   На Моторном заводе на нем висело подписание финансовых документов, поэтому через пять дней поехал в город. Опять же, соблюдая конспирацию, назначил встречу на Финляндском вокзале у ленинского паровоза, обратно в пансионат его привез товарищ по работе Игорь, младший брат Бондарева.
  
   Десять дней провел в пансионате, загорал, купался в озере. На природе очень хорошо поразмышлять о вечности, о бренности, о смысле жизни и смерти. Хотя говорится - от сумы да от тюрьмы не зарекайся, журналисты - борцы за права человека - на телеэкране нарисовали односторонний образ тюрьмы - узкая камера с тесными рядами двухэтажных коек, параша, изможденные лица, и, самое главное, устное дополнение журналиста - нечем дышать. "Мне бы там хватило одного дня..."
   Было над чем подумать - новый строй, новая жизнь. Вот только то, что проходило совсем рядом. В их доме в подъезде налево убили пенсионерку - за пенсию, в подъезде направо милиционера - неизвестно, за что. В их подъезде девятнадцатилетнего Дениса, выросшего на глазах, втянули в наркотики и убили. Его однокурсника, военного пенсионера, пошедшего подработать ночным сторожем, убили. Зятя другого однокурсника, бизнесмена - убили. У товарища по работе убили дочь и ее мужа - бизнесмена. Остальное - в средствах массовой информации. Убивали коллег по теперешней профессии - управляющих предприятиями-банкротами: аэропорт "Ржевка", Балтийское морское пароходство и другие. Убили вице-губернатора - руководителя питерского управления государственным имуществом, от которого многое зависело в их делах: разделе-переделе собственности.
   Ильин, внешний управляющий Механического завода, и Колесов ехали на завод для передачи дел. Ильин показал на лес вдоль дороги:
   - Вот там недалеко есть озеро, в котором появилась новая мутация раков - огромных размеров. В озеро сбрасывают трупы тех, кто кому-то мешал...
   Впечатляющий образ. Выходим на уровень мировой цивилизации - по числу преступлений на душу населения догнали США.
   Выяснилось, что к их делам вроде бы проявляет интерес Костя Могила, который пытается подмять под себя областную промышленность. Колесов еще раз пролистал книгу о преступном мире Питера - вот он, Костя Могила, очерк жизни, фотография. И вдруг увидел то, на что раньше не обратил внимания - на руководителя Торгово-промышленного холдинга совершалось покушение, взорвали машину, в которой он находился. Спросил адвоката.
   - Да, Андреева несколько раз пытались взорвать, он был ранен.
  
   За себя он не опасался. Во-первых, их конкуренты - мирные люди, не бандиты. Во-вторых, если бы даже кто-нибудь типа Кости Могилы на них нажал, он достаточно четко обозначился как пешка, клерк, убирать которого бессмысленно. Когда еще до начала уголовной войны конкуренты предложили мировое соглашение, то на встречу они пригласили Балуева. "Стрелка" проходила в их юрконторе, не договорились. Балуев твердил все то же самое:
   - Мой завод, не лезьте на чужое поле.
   "Так что скорее всего я им нужен как мошенник".
  
   Адвокат как-то сказал ему:
   - Чистосердечное признание не снимает вины.
   Он промолчал - вроде бы не давал повода. Его житейского опыта хватало, чтобы понимать: единственный разумный выход - идти в общем строю.
   В новой жизни были не только убийства, были чуть более светлые стороны. Бондарев рассказывал о том, как знакомого внешнего управляющего постоянно арестовывали, каждые два-три месяца. На выручку приезжал из Москвы хозяин, после трех дней отсидки управляющего освобождали, затем все повторялось.
   Хорошо сидел зам министра по банкротствам - год под следствием, обвинение - взятка в виде оплаты за прочитанные им лекции (?!), до суда дело не дошло, он вышел из тюрьмы и продолжил работу на своей должности.
   Директор Моторного завода отсидел пять месяцев до суда, после нескольких судебных заседаний дело зависло, директора освободили. Даже свидетели по этому делу не могли ничего объяснить.
   Нелепости, кругом нелепости, сплошная кутерьма.
  
   При поселении в пансионат директорша предупредила: "У нас шумно". Оказалось, что весь пансионат занят двадцатилетней молодежью. Поначалу он порадовался - сумели же найти средства. Милицейская охрана. Дискотека за полночь. Прочитал на двери программу занятий. Мать моя родина! Да это же сборы еврейской молодежи - Тора, Сион, тыры-пыры. Ночью - учебная тревога, днем - закон божий, строевые и спортивные занятия. В пятницу все они уехали, вместе с охраной. На выходные приехали родители с детьми, нет, не с завода - тоже евреи. С понедельника - новая пара сотен молодых на пути к Сиону. Ну что ж, завод нашел применение социальному объекту, самому не потянуть. Так же как стране в целом не потянуть миллионы беспризорников. (По социальным объектам хорошее решение предлагал "национал-сионист" - заводские дворцы культуры продавать под публичные дома).
   В очередной раз внутренний голос говорил:
   - Некого винить, сам создавал этот новый строй.
  
   Подозреваемый по статье 159 УК (мошенничество)
  
   - Дело передано в город, - сообщил ему Балуев, - можно выезжать в город, я присылаю машину.
   По собственному разумению и по совету Бондарева он жил на конспиративной квартире, хотя днем работал на Моторном заводе. Предосторожность не лишняя - менты практикуют задержание без ордера после 18 часов, когда у прокурора закончился рабочий день. Почти сутки предоставляются задержанному для размышлений, например, для чистосердечного признания.
  
   Бондарев попал под уголовное дело в Москве раньше его, поэтому помогал со знанием дела. Еще раньше Бондарев ходил в юрконтору конкурентов - выяснить намерения, намекнуть на высшие сферы. Сферы их не интересовали, им нужно было только одно - получить обещанные за работу 20 тысяч долларов, от кого угодно. Между юристами двух сторон сложились такие же отношения, как между членами английского парламента - на суде мечут громы и молнии, в перерывах мирно беседуют - профессионалы.
   Далее, Бондарев отправил его в юрконтору своих приятелей. Те выслушали (он говорил правду и только правду) и даже немного задумались:
   - А в чем криминал? Нет состава преступления.
   Верно - заказ он и есть заказ.
  
   Приятель Бондарева, директор крупного завода, передал своим приятелям в управление внутренних дел краткую справку по его делу, по телефону говорил им кратко и выразительно:
   - Да чего там разбираться, надо отмазать человека.
   Вспомнили Чехова: Балуев прислал в прокуратуру генерала ФСБ, противная сторона - генерала МВД, каждый из которых просил оказать содействие...
   И, наконец, Бондарев прибегнул к самому сильнодействующему средству - с разрешения своих друзей-хозяев подключил к делу человека, род занятий которого остался неизвестен Колесову, а условно его можно назвать агентом национальной безопасности. Георгий - лицо кавказской национальности, фамилию его он так и не узнал, только номер мобильного телефона. Договаривались по телефону только о времени встречи в заранее оговоренном месте ("место встречи изменить нельзя"). Самое ценное - его заверения на случай ареста:
   - Дайте номер моего телефона надежному товарищу, жене. В случае задержания вы или они звонят мне, я вам гарантирую, что через час вы будете на свободе.
   Получается, у нового строя есть и свои достоинства. На встречах Георгий внимательно выслушивал его, давал советы по поведению на допросах. Потом он посещал следователя, изучал дело по документам. В конце истории Бондарев сказал, что роль Георгия была решающей.
  
   - Мы привлечем прессу, - говорил адвокат.
   В июне в одной из газет появилась статья, подписанная автором из агентства журналистских расследований, с броским заголовком "Возбуждение уголовных дел как прием коммерческой борьбы?..."
   "В последнее время, - писал автор - многие серьезные предприниматели все чаще стали заявлять о том, что в сфере экономических отношений появился новый способ конкурентной борьбы - возбуждение заказных уголовных дел. Жар загребается чужими руками, срываются сделки и заключение контрактов, многие жертвы подобных "заказух" оказываются на время за решеткой, выбитыми из деловых отношений, и после освобождения становятся более сговорчивыми. Сотрудники правоохранительных органов косвенно подтверждают наличие такой практики, причем нередко "менты" используются втемную, не догадываясь, что их используют третьи лица в своих корыстных интересах... Внешний управляющий Петровского Механического завода Ильин убежден, что его предприятие стало жертвой именно такого "заказного" уголовного дела".
   Далее в статье изложена вся описанная выше история - сговор Мелкого и Левитина, судебные разбирательства, внешний управляющий Колесов привлекает фирму "Гамма" и т.п.
   "В марте этого года было возбуждено уголовное дело, в фабуле которого говорилось, что Колесов (к тому времени он уже не был внешним управляющим завода) с группой неустановленных лиц из "Гаммы" мошенническим образом похитил... не имущество, а имущественные права завода. По мнению правоохранителей, "Гамма" - фиктивная фирма. Фиктивная или не фиктивная - это еще вопрос а вот оказанная ею консультационная помощь оказалась вполне эффективной: в иске "Авите" арбитражный суд отказал, так что считать сделку завода с "Гаммой" нельзя считать безвозмездной. А если это так, то какой же Колесов мошенник? В чем обман и хищение? Да и передано "Гаммой" Торгово-промышленному холдингу не собственность на имущество завода, а лишь право требования. Позже следователь Штурский вынес постановление о наложении ареста на имущество завода, хотя оно и не принадлежало никогда Колесову - он был лишь внешним управляющим завода. К тому же, если признать Колесова мошенником, то завод сам является пострадавшей от его действий стороной. Да и не может предприятие, равно как и любое другое юридическое лицо, быть подозреваемым или обвиняемым. Нынешний внешний управляющий завода Ильин обжаловал действия следователя Штурского, который ссылается на указание районного прокурора. Однако его жалоба в областную прокуратуру вернулась на рассмотрение к тому самому прокурору, действия которого обжаловались.
   А на 23 июня назначены торги по продаже обанкротившегося предприятия. Есть покупатели, у которых имеется вполне реальный план возрождения предприятия и создания на нем дополнительных рабочих мест. Но все это оказывается под угрозой - ведь имущество завода под арестом".
  
   Потом в более солидной газете - "Час пик" - в общей статье о промышленности было примерно то же самое. Эпоха гласности и демократии в действии - бесстрашная журналистика, коррупция в правоохранительных органах, власть и бизнес едины.
   Был ли толк, неизвестно. Может быть, использовалось как-то в разговорах по ходу следствия...
  
   В антибанкротной фирме "национал-сионист" приветствовал его: "У-у, уголовник".
   "Плох я стал - не смог подхватить такую изящную шутку".
   На совещании адвокат, Николаева и ее сотрудник говорили о Нуре - какие продукты и лекарства передавать в тюрьму. Его здоровье ухудшилось. Адвокат встречается с ним почти ежедневно. В Крестах Нур сидит в трехместной камере, в сносных условиях, насколько это возможно в тюрьме.
   Далее Колесов ужаснулся: его беременная жена с семилетним сыном уехала в отпуск еще до ареста. Об аресте она не знает, Нур по мобильному телефону имитирует свою командировку где-то в Сибири. Документы по уголовному делу передаются из одного отдела в другой, поэтому сейчас нет смысла обращаться в суд по поводу отмены ареста.
  
   Он внимательно, с пояснениями адвоката прочитал статью 51 - насчет ареста подозреваемого. Можно арестовывать - практически всегда - статья и русский язык позволяют. Недавно либералы-правозащитники взахлеб ликовали - Конституционный суд оставил право ареста только за судом. Ну и что? Судьям только работы прибавится, а в остальном все будет как было. Если следователь доказывает, что подозреваемый будет мешать ходу следствия, то теперь не прокурор, а судья пойдет ему навстречу. "Вор должен сидеть в тюрьме".
   Позже, когда началась работа с новым следователем, адвокат передал ему его слова:
   - Прокурор меня спрашивает, почему у вас клерк (Нур) сидит, а главный виновник (Колесов) на свободе разгуливает.
   "Беспокоятся обо мне, однако".
  
   Новый следователь, которому передали дело о мошенничестве, - важняк, то есть следователь по особо важным делам (их акции выросли). Первый допрос у него был коротким. Или Колесов не понял адвоката, или он так и не предупредил его, но первый допрос закончился сюрпризом - следователь записал его анкетные данные и вызвал оперов. При их появлении вручил ему постановление об обыске. Колесов подрастерялся.
  
   Естественно, дома ничего не было, деньги (доллары) он передал на хранение Бондареву, все бумаги, в том числе записные книжки - сыну. И все-таки - обыск, приключение жизни. Два опера и он спустились во двор. В машине старший из них сказал:
   - Валентин Иванович, вы не беспокойтесь, мы проведем формальный обыск, без понятых, только составим протокол.
   Все так и было. В квартире опер сразу же сел за стол, написал протокол на десяток строчек с заключением: "В ходе производства обыска ничего имеющего отношения к делу обнаружено не было". И только по записи в протоколе он понял, почему лицо опера показалось знакомым. Это был злодей Петренко! Очевидно, от волнения не узнал его. Из протокола также понял, что постановление на обыск выдал еще предыдущий следователь Штурский.
  
   После первого допроса следователь не вызывал его два месяца, допрашивал других. Он освободил Нура, просидевшего в итоге 40 суток. Он отменил постановление об аресте имущества завода и применил свою собственную находку. Всем известно, что такое вещдок - вещественное доказательство преступления, тщательно оберегаемое операми и следователями. Это могут быть ножи, пистолеты, волосы, кровь и т.п. Следователь внес новое слово в криминалистику - он объявил вещдоком Механический завод. Целиком. Правда, без перемещения его в камеру хранения вещдоков. Цель та же, что и у Штурского - запретить продажу завода на время следствия. Талантлив русский человек - хитер на выдумку.
  
   Колесова попросили подъехать в фирму адвоката. В назначенное время адвоката на месте не было, он вышел подождать на улице. Подошел Нур - они впервые встретились после его освобождения.
   - Адвоката нет, подождем.
   - Его не будет, это я просил встретиться.
   Пошли по тихой улочке. После паузы Нур спросил:
   - Ну и что вы об этом думаете?
   - Что думаю - подставил нас Балуев с этой подставной фирмой, с "Гаммой".
   Помолчав, Нур сказал:
   - Да, можно было со своей фирмой заключить договора.
   Поговорили о разных деталях "дела". О тюрьме он сам не рассказывал, Колесов не расспрашивал. Говорил Нур медленно, с паузами.
   - Как жена?
   - Да ничего. Я ей все рассказал.
   - Зачем, глупость какая, столько усилий, чтобы скрыть...
   - Да нет, нормально. Она сильный человек.
   В тюрьме у Нура болели зубы, ноги. Нагнувшись, он приподнял штанину, поправил на ноге спавшие бинты. У Колесова сжалось сердце (опять литературный слоган, а как еще сказать?)
   Через месяц у жены Нура произошел выкидыш на шестом месяце беременности.
  
   Юрист Николаева, обсуждая с Колесовым и своим сотрудником одно из событий по "делу", мимоходом сказала:
   - Это было тогда, когда из-за вас Нура посадили.
   Прозвучало как нечто само собой разумеющееся. Ничего он на это не сказал. Сказал бы в молодости, когда обида пересиливала разум. А теперь оставалось только навсегда запомнить слова железной леди, да несколько дней беседовать с внутренним голосом: дескать, не нанимался я на должность зитц-председателя Фунта ("ах, как я сидел при нэпе").
   Сдержался еще и потому, что всегда относился к Николаевой с большим уважением. Прекрасное сочетание способностей, знаний, настойчивости и трудолюбия - даже многовато для молодой и красивой. Она победила в схватке с Левитиным - нашла нужные юридические ходы. Успешно работала на других объектах.
  
   У Балуева созрело решение. В конце года он подписал приказ по фирме и уехал в отпуск. На другой день Николаева зачитала приказ. Власть переменилась - она была назначена заместителем директора. Все существовавшие оклады отменены и заменены на минимальную ставку для любого сотрудника в размере 50 долларов, выше этого - по результатам работы. Долго, полтора года фирма держалась после финансового обвала (дефолта) 1998 года. Но сколько веревочке не виться, а концу быть. Зарплата ведущих сотрудников уменьшилась в десять и более раз. На следующий день большая часть старых кадров - молодых менеджеров - уволилась. В том числе отстраненный заместитель, его коллеги по Механическому заводу - автор плана продажи, помощник Нура по делу о банкротстве и другие. "Национал-сионист" остался. С учетом принятых Николаевой новых сотрудников-шатенов Колесов потерял почетное право называться нацменом.
   Всем сотрудникам предложили подписать трудовые контракты. Он не спешил, Николаева раздраженно торопила. Дело было в конце года, когда "дела" еще не было.
   Позвонил Бондареву, по его совету решил - контракт не подписывать. Как же он оказался прав! Какая роскошная формулировка была бы в постановлении о возбуждении уголовного дела - управляющий заводом, он же сотрудник антибанкротной фирмы, совместно с другими сотрудниками этой фирмы, используя служебное положение и т.д. и т.п.!
  
   Есть мнение: недостатки человека - продолжение его же достоинств. Вероятно, настойчивость и упорство Николаевой плавно переходили в суровость и властность. На одной из очередных встреч в фирме адвокат так обратился к Николаевой:
   - Мне 40 лет, я - директор юридической фирмы, много лет работаю в этой сфере. Я предупреждаю вас, что после нашего последнего разговора, после ваших оскорблений, я прекращаю всякие отношения с вами. В мои обязанности входит только защита их двоих.
   Он показал на Нура и Колесова. Последний растерянно залепетал:
   - Господа, давайте жить дружно.
   Так он был отомщен (если бы ему это было нужно).
  
   Завод продали в июне 2000 года. Ильин подготовил и провел аукцион. Андреев купил завод за миллион долларов. Других покупателей не было. Правда, впоследствии следователь ядовито отмечал, что кого-то отмели из-за неправильно оформленных документов. Так это же такая технология. Недовольные могли бы протестовать, но таковых не оказалось. Продажа была условной - завод оставался вещдоком, поэтому оплата и передача завода новому хозяину откладывались до снятия запрета на продажу.
   Ильин продолжал руководить заводом. Бедова отправили в административный отпуск (по совету Колесова, дабы не давать повода для бунта). Ильин направил заявление в районную милицию, просил возбудить уголовное дело на Бедова, который вроде бы смошенничал - продал автокран, а деньги присвоил.
   - Что-то не верится, - говорил Колесов, - он слишком труслив для таких дел.
   Дело возбудили, нервы потрепали. Может быть, это тоже входило в технологию...
  
   А люди Андреева энергично занимались производством: появились заказы, выплачивалась зарплата. Теперь мог прозвучать глас народа.
  
   Ильин подготовил проект ходатайства трудового коллектива, обсудил на совещании руководителей завода, те обсудили в коллективе. На собрании голосовали бюллетенями. За - 93%, против - нет, воздержались - 7%. Высший класс!
   "Недаром я симпатизировал Ильину, родственная душа. Текст такой, как будто я его писал..."
   Вот цитаты: народ сетует на то, что "тяжелое экономическое положение завода создалось из-за того, что ЗАО "СевЗапмаш" - победитель торгов на право покупки завода - до сих пор не может стать собственником предприятия, так как действуют запреты на его продажу, наложенные в связи с расследованием уголовного дела, возбужденного после наших обращений с требованиями проверки обстоятельств, связанных с банкротством завода. Подписывая эти обращения, мы в своем большинстве безоговорочно верили бывшему руководству завода и слухам о том, что наш завод собирается прибрать к рукам "с темными намерениями" одна из преступных группировок СПб, внешние управляющие Колесов и Ильин являются ставленниками этой группировки, и в этой связи никаких перспектив нормальной работы у завода не будет. На деле оказалось, что просто бывшие руководители завода всеми силами пытались помешать приходу на предприятие "чужаков". В отношении исполнительного директора Бедова возбуждено уголовное дело по ст. 201 УК РФ "Злоупотребление полномочиями". Оказалось, что ЗАО "СевЗапмаш" - фирма некриминальная и заинтересованная в развитии завода. Под ее гарантии на заводе были размещены и успешно выполнены несколько заказов, завод бесперебойно снабжался материалами и энергоресурсами, заработная плата стала выплачиваться через кассу завода, а не по исполнительным листам. Оказалось, что "вина" Колесова заключается только в том, что к успешно выполненной работе по отклонению исков ЗАО "Авита" на астрономическую сумму 4 млн долларов он привлек фирму "Гамма", которая, как выяснилось впоследствии, была зарегистрирована по утерянному паспорту, причем за выполненные работы завод не заплатил ни копейки, а только признал свою задолженность. При этом действительность указанной задолженности уже несколько раз подтверждалась судом.
   В связи с вышеизложенным, принимая во внимание отсутствие какого-либо вреда, причиненного Колесовым и привлеченными им специалистами, коллектив завода ходатайствует о прекращении уголовного дела N... и снятии запрета с продажи завода".
  
   Все назад - так говорил в подобных случаях товарищ Бендер. Или - из партийных лозунгов: "Народ и власть - едины".
  
   Следователь-важняк, подполковник - немолодой (лет 50-ти), доброе мужицкое лицо, домашний голос, здоровается за руку с потенциальными преступниками. В разговоре он и подозреваемый обращаются друг к другу по имени-отчеству. Впрочем, голос его неожиданно каменеет, когда он ожидает ответа на убийственный, как ему кажется, вопрос. Он печатает протокол допроса на компьютере вслепую, о чем Колесов всегда говорил ему с искренним восхищением: я, мол, тоже пытаюсь вслепую, пока не получается.
   Он понял причину месячного перерыва в допросах, когда следователь выложил перед ним груду судебных дел с приложением всех документов:
   - Покажите те документы, которые были сделаны фирмой "Гамма".
   Значит у него целый месяц ушел на подбор и копирование документов. Стало ясно, он решил проверять - была ли сама работа ("а был ли мальчик?"), и какая ее часть сделана "Гаммой". Молча и сурово он смотрел на подозреваемого - в ожидании момента истины.
   Колесов взволновался - от его взгляда и от неожиданности вопроса. С пересохшим горлом он неторопливо листал подшивки документов, отмечал нужные, сидевший рядом адвокат записывал их номера.
   - А почему у вас нет графина с водой? - спросил Колесов, - во всех кино показывают, как следователь дает стакан воды разволновавшемуся преступнику.
   - Все графины убрали после того, как один подозреваемый разбил графин о голову следователя.
   На следующие допросы он брал с собой пластмассовую бутылку воды.
  
   Через некоторое время и особенно к следующему допросу Колесов успокоился. Следователь поставил перед собой невыполнимую задачу. Щуку бросили в реку (т.е. его, Колесова). Любой более или менее подкованный специалист на такой теме спокойно сделает из мухи слона. Документов, особенно на первых заседаниях суда, было немного. Вывод ответчика Колесова: экономические обоснования, выполненные "Гаммой", использованы в общих документах, подготовленных юристом Николаевой, в выступлениях ее и других специалистов на суде, которые не протоколируются - у наших судов, слава богу, нет сил на это.
  
   Далее: многие доказательства требуют просмотра и анализа большого количества документов, в результате чего появляется кратко сформулированный вывод. Пример - доказанное отсутствие преемственности двух фирм Левитина: сопоставление дат в двух документах решило судьбу дела.
   Еще далее пошли в ход более наглые слова - часть документов передавалась судье прямо на заседании, без регистрации, и могла затеряться. Впрочем, признавал он (на этот вопрос отвечали и сотрудники Балуева), какие-то бумаги могли остаться в фирме, но не сохранились за давностью времени.
   Он, как главный утопающий, спасение которых дело рук самих утопающих, вытащил из Гражданского кодекса подходящую статью - выполнение работ по договорам оценивается по их результатам, а результаты налицо - решения судов в его пользу.
  
   Следователь печатал и печатал, набиралось много текста. Колесов отработал метод изложения. В частности, постарался очень кратко и четко изложить историю сговора Мелкого и Левитина - на сопоставлении цифр убытков, долга, выручки и т.п. Кажется, на следователя это произвело впечатление. (Как раньше на опера Петренко, решившему тогда прекратить дознание, а впоследствии активно работавшему по указаниям руководства - возбудить уголовное дело).
  
   Пару месяцев он ходил на допросы. Следователь провел три очные ставки. Первая - с зам директора охранного предприятия, к которому Колесов возил договор уступки долга. Разницы в показаниях не было, нарушений тоже, он так и не понял, зачем понадобилось проводить очную ставку.
  
   Вторая - с юристкой завода. Еще до этой встречи следователь несколько раз хитро намекал на то, что работа по последнему договору с "Гаммой" выполнена на самом деле заводскими сотрудниками. Он отбивался просто - да, важный юридический вопрос был разрешен сторонним специалистом - энтузиастом, но он не работник завода. Юридические работы выполнялись бесплатно, в договорах не прописаны. Юристка не возражала в том, что ее касалось.
  
   Третья очная ставка - с оценщиком Огневым. До прихода Колесова следователь допросил его. Теперь он с ядовитой улыбкой спросил:
   - Вот товарищ не подтверждает ваши показания о том, что он рекомендовал вам использовать фирму "Гамма" для работы по судебным искам. Что вы на это скажете?
   "Что скажу? Струхнул товарищ", - сказал внутренний голос.
   Забыть Огнев не мог, недавно они обговаривали эти вопросы в фирме. Внешний же голос повторил занудно и подробно все то же самое, что говорил раньше. Огнев помолчал, затем заговорил:
   - Прошло уже много времени, может быть, я не все четко помню. Но, действительно, у нас были беседы о специалистах этой фирмы, и я не исключаю, что в этих разговорах я мог порекомендовать воспользоваться их услугами.
   Одумался, однако.
  
   Следователь затребовал характеристики с места жительства и с места работы. Пахнуло славным прошлым.
   В жилконторе он показал запрос из милиции, начальница - лицо кавказской национальности - написала, что жалоб от соседей и проживающего населения не поступало, по квартплате большая задолженность (так он выражал протест на отсутствие отопления).
   Вторую характеристику писал сам - скромно, но достойно, в целях конспирации подписал не у Бондарева, а у другого руководителя.
  
   Иногда позволял себе скромно шутить на допросах:
   - А я вот благодарен милиции и прокуратуре за то, что они излечили меня от гипотонии. У меня всю жизнь было пониженное давление, а теперь нет. Даже повышенное, я перешел на гипертонию, стал хуже слышать, но уж тут, очевидно, правоохранительные органы не при чем.
   - Да, это хорошо, что вы не теряете чувство юмора, - говаривал в таких случаях следователь.
  
   Следователь проявил дотошность - по протоколам выявил посещавших судебные заседания сотрудников фирмы Балуева. В фирме их уже не было, но он добрался до них, вызвал на допрос.
   Когда-то молодой менеджер, автор плана продажи, напросился на суд их любопытства, за что и был теперь вознагражден.
   Еще один подельник - Берман - работал теперь вместе с Колесовым на Моторном заводе. Подошел к нему переговорить. Капризный по натуре, Берман в это время был озабочен проблемой отношений со своей подчиненной. Оба они в начале реформ были видными деятелями демократического движения. Теперь она обвиняла его в сексуальном домогательстве, (на Западе это движение стало модным), гласно заявляла, что если раньше она уступала его требованиям, то теперь она не виновата в том, что у него не стоит, а так, как он хочет, она не может. Берман ее уволил.
   Разговор с Берманом получился коротким. Он раздраженно прервал попытку рассказать о ходе "дела":
   - Я буду говорить только правду - и добавил, - а Балуев просто мелкий жулик.
   Однако на допросе он повел себя правильно: "Я сказал следователю, что мне давали какие-то бумаги, я их зачитывал".
  
   - Дело должно быть толстым, - сказал Бондарев.
   Это было просто и понятно. И могло объяснить дотошность следователя.
  
   По просьбе Николаевой Колесов подъехал в фирму. В небольшом кругу, без адвоката обсудили кое-что по "делу", затем Нур попросил его пройти в зал заседаний, переговорить вдвоем. Стало понятно, что вызвали по его инициативе. Нур говорил очень тихо, как бы опасаясь даже стен. Что-то Колесов так и не расслышал, но переспрашивал изредка, только то, что казалось важным. Нур рассказал о своих беседах со знакомыми юристами - адвокатами, следователями:
   - Мы пошли по обычной схеме - все участники дела дают непротиворечивые показания. Есть другой вариант. Вот, скажем, произошло убийство. ("Тут я должен был вздрогнуть") Подозреваются десять человек (Нур нарисовал схему - в центре убитый, вокруг люди). В обычном варианте следователь имеет набор средств для раскрутки подозреваемых и для обвинения одного из них. В ином варианте защиты каждый из десяти человек признает себя убийцей.
   Дальше он говорил еще что-то, а вывод такой - в этом варианте следствие заходит в тупик. После небольшого обсуждения Колесов обещал подумать (а как же иначе). При встрече с адвокатом сказал туманно: "Может быть, мне показалось, но, кажется, Нур собирается менять показания".
  
   На последнем допросе следователь и адвокат долго, почти час дискутировали - по какой статье посадить. Он слушал молча, не все понимал - много номеров статей и специальных терминов. Без воодушевления воспринял предложение адвоката:
   - Давайте, выдвигайте обвинение по статье 159, я с удовольствием возьмусь за защиту и гарантирую вам полный разгром.
   Эту статью Колесов знал - мошенничество, до восьми лет, поэтому удовольствия не испытал. Потом следователь предложил статью 201-ю "Злоупотребление полномочиями", три года, и тут же прямо в зале суда амнистия по недавно принятому закону. Это уже получше, но сколько нервов - судебный процесс, допросы, свидетели...
   Чувство юмора покинуло его, он вклинился в дискуссию с плоской шуткой:
   - Давайте лучше я признаюсь в том, что я английский шпион, и кончим дело.
  
   Прошел месяц. Следователь вызывал на допросы VIP - очень важных персон - Андреева, Балуева (по слухам, последний пошел сам, последним).
  
   Уголовное дело прекращено
  
   Об этом сообщил адвокат в конце декабря. Потом пришло по почте уведомление от следователя "о прекращении уголовного дела по обвинению Колесова, Нура и др. на основании ст.5 п.2 и ст.5 п.8 УПК РСФСР. С постановлением можно ознакомиться там-то. Постановление может быть обжаловано в течение 5 суток с момента уведомления".
  
   Позвонил Балуев. Сам. Радостно поздравлял. Колесов пытался поддержать радостный тон, получалось плохо. Натура требовала своего - напомнить о трудностях, которые сами себе создаем и потом героически преодолеваем, рассказать анекдот о публичном доме. Сдержался.
  
   Как клерк, притом уже не работавший в фирме Балуева, многого не знает. Не знает, что же сработало: влияние важных персон, в том числе с оплатой услуг за содействие. Или добросовестная работа следователя, искавшего и не нашедшего. Или и то и другое...
   Не стал он знакомиться с постановлением о прекращении уголовного дела и не стал его обжаловать. Стал радоваться. Воскресать для жизни (религиозный слоган). "На свободу с чистой совестью!"
  
   Так закончился 2000-ый год, начало века и конец века. Самый тяжелый год в жизни. "В блокаду я был мал, не понимал..."
  
   Бывшая руководящая "тройка" завода перешла работать к конкуренту на Северо-Западную верфь, пыталась наладить производство земснарядов, не получилось. Зря напрягались: и невинности лишились и удовольствия не получили.
   Нур уволился из фирмы. Говорили, что в последние месяцы у него проявлялись некоторые странности.
   Бондарев защитил докторскую диссертацию по банкротствам.
   Балуев отбился от уголовного дела на следующем крупном питерском заводе, где он был внешним управляющим.
   Николаева родила ребенка. Значит, на допросах была в положении. "Что-то с памятью моей стало..." Откуда-то из подсознания выплывает итальянское кино с Софи Лорен. "Нет, я не злой, я просто шутник".
   Бондарев и Балуев тоже родили по младенцу.
   "Итого три ребенка по одному банкротству. Может быть, в этом что-то есть, опасность повышает рождаемость? Демографы должны подумать".
   Через год на телевидении выступал новый руководитель Петровского Механического завода, человек Андреева, рассказывал: завод работает на полную мощность, возросла численность работающих, зарплата сварщиков - 700 долларов, средняя зарплата 300 долларов, в шесть раз выше средней по области.
   А Колесов понес потери. Всегда было низкое давление - гипотония. Ерничает: "Меня вылечила прокуратура: подняла давление. Но - с перебором. Теперь у меня гипертония, тромбы. Доктора Барнаулов и Поспелова из Института мозга разогнали их наборами трав. Повезло".
  
   Семейное
  
   Жена и муж Колесовы жили мирно. Они не ругались. Были, конечно, неприятности с детьми, но не бог весть какие.
   Брачный стаж перешагнул через серебряную свадьбу. Семейная жизнь налаживалась.
   Муж даже частенько приговаривал:
  
   Тот двух любил, а этот трех,
   А этот даже четырех,
   А я всегда любил одну
   Свою законную жену.
  
   Когда же некоторые приятели приводили примеры иного рода, он от них отмахивался. А они говорили следующее:
   - Сейчас завелась такая мода: мужья, дожив до 40 - 50 лет, вырастив детей, разводятся, женятся на молодых, рождаются дети, начинается новая жизнь.
   Да, он видел такое, но в каких масштабах - трудно судить. И каково приходится оставленным ими женам? Это же ужасно, безнравственно.
  
   Надо признать, что он принимал меры к мирному сосуществованию. Ввел понятие психогигиена. Молчал в ситуациях, при которых раньше скандалил. Сокращал взаимное общение.
   Анекдот в тему: "Жене сказал, что у любовницы, любовнице - что у жены, а сам в контору, и работать, работать, работать".
   Кремлевский врач писал о Брежневе и Андропове, что они скрывались на работе от семейных неприятностей. Он же занялся дачными делами. Строил домик на дачном участке в Пупышево, потом один ездил в дедову деревню на два выходных: поднял дом на полметра, сделал кое-какой фундамент, обновил двери, пол. Ходил по ягоды-грибы. И в семью прибыток, и семья здоровее.
   Полезная вещь - психогигиена.
  
   Приятель по работе случайно подслушал разговор двух сотрудниц его отделения, присевших за шкафами, разделявшими комнату экономистов. Одна из них показала украдкой на экономистку Таню:
   - Она любовница Колесова, все, что она ему прикажет, он выполняет.
   Таня замужем, с детьми, симпатичная молодая женщина (о несимпатичной не стали бы сплетничать). Колесов с ней не общался, все вопросы обсуждались со старшим экономистом Галиной Петровной.
   Посмеялся и подивился, как все-таки людям хочется лишний раз убедиться, что от их глаз ничего не утаишь, и что все идет по заведенному порядку.
   Гончаров так откликнулся на это явление:
   - Если уж все равно обвиняют, так значит можно так и делать.
   Колесов не хотел так делать, он дорожил своей моральным обликом.
  
   Он знал о соблазнах: природа мужчины противоречива. С одной стороны, он глава семейного очага, с другой, разносчик семени жизни. Причем, как говорится, всегда готов.
   Анекдот в тему: жена подала в суд на мужа: "Он постоянно пристает ко мне, ночью, днем, каждый час..." Судья спрашивает мужа: "Что вы можете сказать в свое оправдание?" Муж: "Граждане судьи, что я могу сказать, если мне все время хочется? Мне и сейчас хочется!"
   Еще один. Мужика в тюрьме спрашивают, за что посадили. "За онанизм". - "Ты что, такой статьи нет" - "Для меня нашли: посадили за разбазаривание семенного фонда".
  
   И оказывается, что суть этой страсти - информационная. То есть та самая, что лежит в основе его профессии - информатике. Так распорядилась природа.
   Ученый сексолог пишет: "Проблема разнообразия - это проблема фундаментального значения. Значимость ее можно проиллюстрировать на таком примере. В некоторых племенах, живущих в жарких странах, до недавнего времени обходились без какой бы то ни было одежды, ходили нагими. Девушка в предбрачный период надевала набедренную повязку. У молодых людей резко усиливался интерес к ней, они возбуждались, следовали за ней. Набедренная повязка стала признаком новизны, необычности, информационным знаком - призывом к сексуальному сближению. Этот феномен хорошо известен - по принципу от обратного - отсутствие сексуального влечения к родственникам - матери, сестрам, ставшими привычными (то есть лишенными информационной новизны) в совместной жизни. Так природа предохраняет популяцию от вырождения. Но, с другой стороны, этот феномен еще раз подчеркивает хрупкость мужчины, его зависимость от информационного синдрома.
   Мужчина в поисках разнообразия прибегает к старому способу - внебрачным связям, наличие которых признают 55 процентов опрошенных мужчин. Треть мужчин имеет 1-2 внебрачных партнерш, еще одна треть - от 3 до 5, остальные - шестерых и более. При этом мужья начинают изменять женам уже в первые три года супружества".
  
   Разнообразие - это хорошо. Женщины стараются, моду часто меняют: одежду, прически, косметику, украшения и т.п.
   И его жена тоже. Он не возражал. Вот только частой смене мебели пытался противиться: не по делу, некоторые вообще любят на полу резвиться.
   Разнообразие... Может быть, в него входит и любование другими жещинами, так сказать, в эстетическом смысле. Он любовался. Не афишировал при жене, но - куда деться. Они, женщины, все время восхищают. А некоторые вплоть до потепления в паху.
   Женские груди: большое разнообразие, прелестные образцы. Вопрос: что главное в женском молоке? Ответ: тара.
   Его порадовала новая мода: обтянутые брючками женские попы. Объект прелюбодеяния выставлен напоказ. Ради этого женщины пошли на риск: опасно нарушается кровообращение.
   Их попы он классифицировал на:
   - скотские (вызывают похоть),
   - сексапильные (нацеливают на сладострастие),
   - изящные (навевают благородные мечты).
  
   Наставник нарисовал ему отрицательный образ блудника: "Это человек, познавший нескольких женщин для своего удовольствия, он уже не нормален, а испорчен навсегда - он становится блудником. А быть блудником есть физическое состояние, подобное состоянию пьяницы, наркомана. Как пьяницу и наркомана можно узнать тотчас по лицу, по приемам, точно так же и блудника. По тому, как он взглянет, оглядит женщину, сейчас можно узнать блудника. У него уже никогда не будет простого, братского, ясного, чистого отношения к женщине.
   Некоторые люди пытаются оправдать его: мол, воздержание вредно для здоровья. Но говорить о том, полезно или вредно для здоровья мужчины половое общение с женщинами, с которыми он не будет жить как муж с женой, все равно, что говорить, полезно или вредно человеку для его здоровья пить кровь других людей". 117
  
   В колпинском отделе завлаб Люда Барановская, с ней - частое общение по проектным делам. 32 года, муж, сын. Брюнетка (нет, отец украинец). Женское обаяние. Настырность в работе.
   В эти годы Колесов постоянно пользовался афоризмом Козьмы Пруткова: "Не шути с женщиной, эти шутки глупы и неприличны". Люда - тот редкий случай, когда можно забывать об этом. В командировках в приятный город Таллин они весело проводили внеслужебное время в общей компании сослуживцев.
   Как-то на совещании в отделе Люда настойчиво разъясняла свое техническое предложение, наверно, забывшись, положила руку на руку Колесова. Сидевшая рядом сотрудница аж стрельнула глазами.
   Вскоре грянула семейная драма. Жене позвонила доброжелательница и открыла ей глаза на измену мужа. Еще и добавила, что у совратительницы было много мужчин.
   Жена встретила его страшной истерикой.
   - Ну да, - бормотал он, - был веселый треп, флирт. Ничего больше.
   Она кричала:
   - Негодяй! Подлец! Как я кричала, когда поняла! Зачем ты здесь живешь? Хочешь благородным казаться? Ты же садист! Ради своего удовольствия ты на все пойдешь. Как твоя мать. Изверг!
   Дальше больше:
   - Ты всю жизнь меня унижал, ты всю кровь из меня выпил! Мерзавец! Гадина!
   Ему не понравились эти слова. Задрожали руки, внутри нервный столб завибрировал. Он тоже стал кричать. ("Я нервный, у меня и справка есть"). Вышел на улицу.
   Несколько дней не разговаривали.
   Потом снова все то же самое. "И всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет".
   Ушел из дома к товарищу. Через неделю она позвонила на работу:
   - Валентин, ты где? Я думала, ты у тети Нины. Приходи домой...
   У него выступили слезы на глазах. Пришел домой.
   Было когда-то: "моей любви негромкие слова..." Застрявший в памяти Гейне:
   Тебя только раз увидеть,
   Упасть к твоим ногам,
   И вскрикнуть, умирая:
   Я вас люблю, медам!
  
   В следующий раз обвинительная речь:
   - Я не пропаду. Да если я захочу, я сразу найду мужика. Всю жизнь за мной увивались они, но я никому не позволила пальцем до себя коснуться. "У меня муж есть". И сейчас есть человек, моложе меня на 5 лет, но это ничего. Мне все говорят, что мне больше сорока дать нельзя. И человек с машиной (и кажется, с квартирой), а жена его, как Любка, одна в отпуск ездит, по вечерам пропадает, домом не занимается. Да любой, кто к нам войдет, говорит, что здесь настоящая хозяйка. А как же у вас непорядок в туалете, стульчак отвалился, стекло разбито, да что же ваш муж делает. А ничего, диван пролеживает... Ты же иезуит, "гармонии нет"... Свету с Андрюшей на Новый год из дома выгнал.
   - Ты скажи еще раз, что я человека убил.
  
   Пришел с работы, дома никого. Вскоре пришла Алла, у соседки снизу день рождения. Алла звонит ей по телефону:
   - Я была в такой приятной компании. А Олег у вас? О нет, я не приду. Ну хорошо, я зайду.
   Ушла. Пришла через час.
   Он лег на диван в спальне, ночь почти не спал, давило грудь, сердце, тяжесть во всем теле. Заснул на час-два, отчетливо показалось, что Алла рядом и обнимает его (во сне). Встал в 5 утра, вскоре встала и Алла. Спросил:
   - А чего Надя вчера пришла заплаканная, может быть, ей нового папу представляли?
   Она закричала со злобой, но без плача:
   - Я не могу жить с мужчиной, который меня не любит. Оставь нас, найди себе комнату, сними, женщину найди, их сколько угодно. Я подам на алименты. Я уже ездила в суд, там надо вносить 50 рублей, у меня нет
   Большой монолог, в котором мелькало: Ты потерпел крах в жизни... На работе одни склоки...
  
   И так месяцами. Как-то ночью, впервые за несколько лет, случились поллюции. Облегчение, эйфория до озноба в голове.
  
   На встрече с Игорем кратко рассказал об обстановке в доме.
   - Ты знаешь, Валя, заранее извини меня за то, что я тебе скажу. Но мне тебя жалко.
  
   Однажды она подошла на кухне, обняла сзади:
   - Давай помиримся.
   - Нет, я не буду с тобой жить.
   - Ты можешь уйти сейчас?
  
   За час до Нового года - 1986-го - он вышел из дома, доехал до Петропавловской крепости, здесь и встретил новый год. Молодежь с шампанским, группа бегунов - есть и такой способ праздновать...
  
   Накануне своего дня рождения уехал в командировку в Таллин. Выпил с сослуживцами.
   В марте помирились.
   Вскоре все опять повторилось сначала. "Опять двойной удар: по нервам и по яйцам".
   - У меня на тебя уже не стоит, - поддал огня в пожар очередного скандала.
   "Эка меня разносит. Зовсим с глузду зъихав. Творю глупость за глупостью..."
  
   Так продолжалось еще несколько месяцев. Перемежающиеся чувства тихой ненависти, предчувствия скандала, сам скандал, прострация после скандала, усталость, примирение. Боялся: если решу однозначно и жестко - разойтись, не буду ли потом мучиться всю оставшуюся жизнь? Зарастут раны, забудутся обиды, а память подскажет: была прекрасная жизнь и любовь, а ты сам все разрушил, и безвозвратно. Да, есть такие, кто принимает окончательное решение и живет спокойно, но справишься ли ты сам с собой?
   Он размышлял. У нее надломленная с детства нервная система. Мать, Софья Мефодиевна, растила двух дочерей. Старшая, Люба, унаследовала от матери жесткий характер, упрямство и своеволие. Мать била ее. Люба не уступала. Ушла из дома. Спустя много лет стало известно, что она попала в лагерь, вышла замуж за эстонца, после лагеря уехала с ним в Эстонию, на хутор. Родила 10 детей. Теперь она с частью детей наезжала в Полтаву, не пересекаясь с младшей сестрой.
  
   Тут важно то, что мать била и младшую девочку Аллу, послушную и тихую, за малейшую провинность, для острастки. Мать весь день на базаре, запирала Аллу в хате. Мать и дочь любили друг друга. Софья Мефодиевна любила народные песни, украинские и русские, пела их звонким голосом. Раньше пела в церковном хоре. В Полтаве много ее родственников, иногда встречались по праздникам. Имея на все свое мнение, она с ними ссорилась.
   "Жестокость и сентиментальность - в одном флаконе".
   Алла старательно относилась к учебе. "У меня были слабые способности, - горестно говорила она, - я с трудом выводила буквы". В аттестате почти все отметки удовлетворительные.
  
   Через год он ушел из дома, снимал комнату, потом договорился с братом Ленькой и жил в его комнате.
   С удивлением обнаружил, что не страдает от разлуки, наверно, устал...
   Алла нашла два варианта замужества, четырнадцатилетняя дочь Надя обоих разогнала. (Так Алла рассказывала потом).
  
   Он познакомился на танцах с женщиной. Моложе его на 12 лет, медсестра, взрослый сын живет отдельно, у ее тети. Давно развелась с выпивавшим мужем. Были бой-френды, сколько и подолгу ли, он не вникал. У нее маленькая комната в коммуналке. Приходил к ней один-два раза в неделю. Немного полновата, спокойна, улыбчива. В постели тоже спокойна, недвижима. Мягкие чресла и нежная вагина.
   Разнообразие.
  
   Еще через год он встретился с женой Аллой на праздниках у родственников. Оттуда они поехали к нему в комнату. И он вернулся домой, в семью. Память о романтической любви замерла где-то в тайниках сознания и воскресла.
  
   Хлебнул разнообразия. Умом не хотел, природа порезвилась. Нарушил закон Природы, Евангелие и советский моральный кодекс. Расплата - усиление невроза. 119
   После многолетних размышлений он решил, что Наставник был неправ, уйдя из семьи. Конечно, ему было тяжело, уже его жена бросалась в пруд - утопиться, требуя отдать доходы от его сочинений детям, а он не отдавал. Утопилась она не могла - вера запрещает. Ему надо было стоять молча на своем, не пришлось бы ехать в тамбуре вагона, простудиться, заболеть и помереть.
  
   В другой цивилизации, в мусульманской, проблема разнообразия решается фундаментально. На улице женщина полностью закрыта длинным платьем и чадрой - от чужих глаз и соблазнов. В семью для одного мужика дают четырех женщин - для разнообразия. Муж по графику обслуживает каждую жену по порядку. 121
  
   Семейный антракт позволил сделать два важных вывода. Первое: подтверждалась греховность человека, притом не вообще человека, а его в частности. На крутых поворотах вдруг выявлялась способность к подлости - не чья-то, а его. Это ему не понравилось.
   Второе вытекает из любопытного медицинского факта. Одна старушка много лет болела животом, обратилась к врачу; у нее обнаружили солитер, живший с ней долгие годы. Солитер удалили, и старушка умерла. Врач объяснил, что они вдвоем сжились друг с другом, как один организм...
   Вот так-то.
  
   Дочери исполнилось 14 лет, когда в семейной жизни наступил антракт. В это же время начались трудности подросткового возраста. Наука права - с ребенком старше семи лет взаимное общение уменьшается. В старших классах она перестала учиться на одни пятерки. Мир оказался плох - например, выяснилось, что учителя берут себе деньги за собранную учениками макулатуру. Подружилась с одноклассницей, родившей в 15 лет ребенка без отца. После 9 класса дочь бросила школу. Появились приступы безудержного гнева.
  
   На внешности дочери природа разыграла интересную генную комбинацию - передала ей отцовские черты лица, но расставила их по законам красоты, заимствованным от матери. Получилась красавица, признаваемая таковой не только родителями, но всеми окружающими. (Наука отмечает пользу отдаленного скрещивания; в данном случае, очень далеки друг от друга русский из Питера и украинка из Полтавы). Дочери не передалось то, что угнетало его - фурункулез вследствие неправильного обмена веществ. Алла, проживавшая по соседству с еврейской улицей имени Шолом-Алейхема, считает себя знатоком по идентификации еврейской внешности. У дочери не родительский нос, чуть-чуть выпуклый. Так мама обнаружила еврейство в собственной дочери. Может быть, нос получен от бывшей в ее роду турчанки или от случайной мутации...
  
   Он подвел предварительные итоги - неутешительные. Сын разведен, не собирается заводить новую семью (семью надо кормить), временами уходит в запои.
   Дочь не закончила даже школу, работает в кавказском ларьке.
   С женой частые ссоры, теперь из-за непрощенного временного развода.
   В итоге все больны: сын запоями, остальные трое неврозами.
  
   Квартирный вопрос: он снова занялся им в начале 1994 года, в переходный период от позднего социализма к раннему капитализму. В это время появились агентства недвижимости, началась приватизация квартир, цены на них стали недоступными для живущих на одну зарплату.
   Работая на ниве ельцинской приватизации он нажил (заработал?) 3000 долларов. Нажил на обмане народа, но тогда еще не знал об этом. Два компаньона дали дополнительную сумму в долг: в расчете на продолжение обмана народа.
  
   В агентстве недвижимости ему предложили комнату за 5000 долларов плюс 1000 агентству. Поежился - 15-метровая комната в двухкомнатной квартире, правда, в кирпичном доме, с балконом. Других предложений было мало, и они еще хуже. Комиссионые просто грабительские. Через пару лет цены и комиссионные временно снизились, но он не стал гадать на будущее.
   Продавщица комнаты и он переговорили с агентом, потом подошел директор агентства, который закрепил договоренность запоминающейся фразой:
   - Учтите, если что-то будет не так, то у нас достаточно длинные руки.
   Предупреждение не лишнее для всех трех сторон - купля-продажа шла по неформальной, проще говоря, по мошеннической схеме. Продаваемая комната оставалась в государственной собственности (еще не было приватизации жилья), поэтому агентство встраивало эту комнату в длинную цепочку обмена, в которой последнее звено пропадает, а его дочь прописывается в комнату в порядке обмена.
   Отдал агенту запрошенный аванс - 500 долларов, разумеется, без расписки. Дальше процесс подзатянулся - долго строили цепочку. Получили документы на обмен - он отдает агенту остаток комиссионных, продавщица выписывается из комнаты - отдает ей 5000 долларов, в этой же комнате, без расписки. После прописки дочери в комнату- большое облегчение, пронесло: есть же еще на свете "порядочные люди".
  
   Через пару лет приступили к следующей жилищной акции. Цель - приобрести квартиру для дочери в обмен на приобретенную комнату с придачей.
   Однако у них не было такого таланта работы с "простыми людьми", каким обладала их хорошая знакомая Валя, соседка по подъезду. Даже при желании сыграть такую роль ничего не получалось. Их переигрывали.
   В это время в городе и стране в целом шла широкая кампания по распродаже "излишков" жилой площади, отрабатывались новые способы и приемы. Так, хорошая знакомая приобрела для своих взрослых дочерей две двухкомнатные квартиры по ценам в несколько раз(!) ниже рыночных.
   Субъектами обмена становились люди, не нуждающиеся в излишках жилья или вообще в таковом. То есть переходящие в новый, образующийся при капитализме класс - класс бомжей. Методика работы с ними схожа с дрессировкой животных. С субъектом вступают в дружбу, по дружбе подкидывают понемногу на выпивку, на еду. Очень важно знать меру - приучить к легкой добыче, но и не дать сесть на шею, временами отказывать, но так, чтобы не отпугнуть. Для этого нужен природный дар, навык общения с простыми людьми. У ихней хорошей знакомой такой талант был.
  
   Как-то раз попался кандидат в бомжи с двумя комнатами, своей и матери. Он рассказывал трагические истории: о себе, исправно работавшем оператором на телевидении, но споткнувшемся на каком-то несчастном случае, о матери, убившей соседа сковородкой и помещенной в дурдом. (Алла туда съездила удостовериться). Его безыскусные истории вызывали сочувствие.
   Не сразу, а со второго, с третьего захода он стал просить небольшой помощи - в счет будущей продажи комнаты. Колесов делал суровое лицо, но давал. Кандидат оказался весьма даровитым человеком - он искусно дрессировал клиентов. Лишь только когда он пришел на встречу в жилконторе пьяным с утра, еле держась на ногах, пришлось признать свое поражение.
  
   От упомянутой выше хорошей знакомой Вали они узнали об Алексееве. Ему 18 лет, у него двухкомнатная квартира в их же доме. После смерти отца и бабушки он остался в квартире один.
   Его мать раньше была прописана в квартире напротив. Она алкоголичка, еле ходит на тонких как спички ногах. Хорошая знакомая выкупила у нее комнату по своей технологии, теперь она жила у сына, без прописки.
   Алексеев - маленький, робкий, скромный. На предложение обменяться на комнату с придачей в несколько тысяч долларов он тихо ответил: "мне бы однокомнатную". Они повышали придачу с трех-четырех тысяч до шести, он вежливо отказывался. В это же время лицо кавказской национальности предложило ему однокомнатную с придачей.
   За дело взялась хорошая знакомая. Уточнив максимум суммы, которой располагает Колесов, она поговорила с Алексеевым, используя весь свой опыт и дар внушения:
   - Эти черные тебя обманут, ты вообще окажешься на улице и без денег. А мои знакомые честные, порядочные люди, ты получишь хорошую комнату и семь тысяч долларов.
  
   Алексеев согласился. Сдали документы в районное бюро обмена. Казалось бы, простой вопрос - обмен комнаты на квартиру, стороны согласны, однако начальница бюро обмена встала на защиту государства:
   - Обмен неравноценный. Если Алексееву не нужна большая квартира, мы дадим ему меньшую. Спекулировать государственной собственностью не позволим.
   Действительно, нехорошо спекулировать. Поэтому оформили приватизацию квартиры в собственность Алексеева - срочно, то есть за дополнительную плату.
  
   Снова подали документы. Их рассматривали в районной администрации, на комиссии во главе с председателем - заместителем главы администрации, давним знакомым Колесова по совместной борьбе за свободу и демократию. Переговорил с председателем до заседания, но - не помогло. Начальница бюро стояла твердо, теперь уже на позиции антигосударственного беззакония - не пущать. Они не имели права запретить Алексееву распорядиться его частной собственностью так, как ему хочется. Но под какую-то путаную формулировку запретили. Дальше по правилам надо идти в суд. И через несколько месяцев восстановить попранные права.
  
   Пошли по своим правилам - в обход. Обратились к знакомому агенту по недвижимости, он запросил немало - 600 долларов. Энергичный агент Юра действовал через городское бюро обмена по своей технологии - инспекторшу называл по имени-отчеству, заходил к ней мимо толпящейся в коридоре очереди, пробежался по кабинетам, взял подписи и - все готово. Опять и опять вспоминается Салтыков-Щедрин: суровость российских законов смягчается...(вспомнили?)
  
   Дальше - мелкие, но преодолимые неприятности в жилконторе, в военкомате и др. Искал нужные документы у Алексеева дома, наткнулся на фотографию его бабушки. Ему стало нехорошо - простое, доброе, русское лицо, любимая бабушка любимого внука. Была нормальная семья, со своими заботами и радостями. И сломалась. Отец Алексеева женился вопреки настояниям родителей - его избранница была смолоду склонна к пьянству. Победила любовь - отец тоже пристрастился выпивать. Окончательно сломался тогда, когда он, водитель трамвая, случайно задавил человека. Спился и умер. Потом скончалась бабушка.
  
   По его совету Алексеев положил доллары в банк, куда они вместе съездили.
   - Мне бы было хорошо, если бы мной руководили, - сказал он.
   - Так обращайся в любое время.
   Не обратился. Спустя месяц после обмена случайно встретил его в банке, он снимал часть денег, уже потратился. Часто бывал в компании прежних приятелей по дому. На два года ушел в армию. После армии исчез. Звонила его соседка - не знаете ли, что с ним, больше года не появляется дома. Так и исчез совсем.
  
   В приобретенной квартире сделали уборку и небольшой ремонт. Еще раньше выставили из квартиры мать Алексеева. В квартире собирались наркоманы, валялись шприцы, дерьмо - справляли нужду не доходя до туалета. Шабаш ведьм, "Ночь на Лысой горе".
   Навалились всей семьей на эту мерзость, вычистили, лично он как кандидат технических наук занимался техникой - унитазом.
  
   Так он выселил детей из квартиры. Телесюжет из мира животных - родители-бобры силком выгоняют из своего дома выросшего бобренка, он идет вдоль реки, встречает по дороге подругу, они вместе идут дальше, находят подходящее место и строят свой дом.
   А демографам послан сигнал: в приобретенной для дочери квартире родилась внучка. Его посильный вклад в сбережение русского народа.
  
   Дочь въехала в двухкомнатную квартиру с мужем - Колей. Они познакомились на общем месте работы, на ларечном рынке. Через год - дворец бракосочетания (дочь не пустила туда родителей, дабы не плакали на торжестве), свадьба в кафе на Невском.
   Коля - русский бизнесмен с 12 лет - фарцовщик (мелкие спекуляции с иностранцами), теневой бизнес на напитках, гастарбайтер в Германии и т.п. Красавец уровня Пресли и Атлантова, обаятельный, энергичный. Престижная иномарка БМВ. Почтенные родители, отец - профессор, доктор технических наук, завкафедрой, мама работала в госаппарате.
   Еще через год Надя забеременела. Теперь она героически преодолевала трудности, которые сама себе создала. Почему-то ее резус-фактор оказался отрицательным, в панике папа побежал к врачу выяснять насчет своего. Нет, не виноват - эти факторы гуляют сами по себе. Несколько месяцев Надя пролежала в больнице "на сохранении" - анализы, капельницы, лекарства. Лечащий врач - великая русская труженица Любовь Ивановна, по слухам - истовая православная. Муж Коля создавал условия - платил за отдельную палату с туалетом, душем и телевизором.
   Сквозь нервное ожидание теплилась надежда.
  
   15 августа 1998 года родилась Полина. По новейшим правилам Колю заставили присутствовать на родах. Дедушка Валя был третьим из родных, взявшим внучку на руки. Было тревожно - как-то скажутся героические усилия.
  
   17 августа, через два дня после рождения внучки, страну поразил экономический кризис. Пенсии стали выдаваться без задержек (в Питере и так задержек не было), правда, теперь они уменьшились в пять раз. Колесов потерял три тысячи долларов - по собственной глупости и жадности, заигрался на государственных облигациях. Самое же печальное - Коля разорился, вместе с большинством передовиков мелкого бизнеса. Продал машину - под возврат долгов. Потерял источник дохода от импорта.
   Еще на свадьбе насторожила Колина трезвенность - ни одной рюмки. Ларчик открылся просто - страдает запоями! Опять и опять: и всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет.
   Коля исчез на три дня. Как позже выяснилось, в связи с потрясением от дефолта. На выписке из роддома он уже был в порядке. Через полгода началась серия однотипных эпизодов: Коля приходит домой пьяным, Надя не пускает его в квартиру, дальше варианты - папа (тесть) бежит к ним, находит Колю в приличном состоянии, стыдит Надю:
   - Даже если и пьян, ты не имеешь права не пускать его в дом.
   Горох об стену. Иногда уводил Колю к себе. Иногда Коля исчезал - к своим родителям или куда-то.
   В одном из первых эпизодов он месяц прожил у родителей. Его мама, свекровь, пришла к Наде забрать Колины вещи. Это была ее ошибка - не знаешь броду, не лезь в воду - потом она говорила, что Надя побила ее, а Надя говорила, что только голос повысила.
   Колесов тайком давал свекрови покатать детскую коляску, попутно договаривались, как будут помогать внучке. (Даже посмотрел в компьютере семейный кодекс - да, дедушки и бабушки имеют право на общение с внучкой).
   Через месяц Коля пришел повиниться, обещал не пить. Все помирились - интеллигентные люди. Коля стал укладываться в два-три дня с периодичностью квартал, полугодие. (Анекдот: "Вы страдаете запоями? - Что вы, доктор, я ими наслаждаюсь"). С годами Коля отказался от наслаждения.
  
   "Надя - мудрая женщина", - сказал как-то друг Пальмский. Колесов не понял. Есть, конечно, немало положительного, например, она не врет - гордость не позволяет. Правда, зачастую прямота оборачивается грубостью. Внезапный гнев, вспыльчивость - хорошо узнаваемая отягощенная наследственность. Но откуда жесткость, даже жестокость? Ба, осенило его, так это же моя теща, ее бабушка. Сочетание чувствительности (сентиментальности) и жестокости (агрессивности). Национальная черта немцев (такое мнение отложилось в русском сознании).
  
   Зимой он купил дачу - летом внучку надо вывозить на воздух. История интересная, красочная, заслуживает отдельного рассказа.
   Упорство и энергичность дочери хорошо сработали при оформлении покупки дачи - поездки в райцентр Тосно, хождения по приватизационным, земельным и другим кабинетам. Весной дача стала собственностью Аллы. (Колесов и от собственности на квартиру отказался: для упрощения проблем с наследством).
  
   Свои таланты и увлечения Надя вложила в обустройство квартиры. Сама клеит обои, красит потолки. По ее вкусу и за Колины деньги приобретены мебель, холодильник, импортный унитаз, переоборудованы кухня, ванна. Кстати, все это папа имел в виду, когда упрекал ее за изгнания Коли на улицу: "Его вклад уже соизмерим с ценой квартиры". (Ноль вниманья...)
   Теперь она много работает на даче: красит, клеит, выстраивает растительный пейзаж - цветы, каменные горки, мини-пруды, белый кирпич вдоль грядок, зеленый газон, который занял большую часть шести соток. Вычистила вручную весь газон от сорняков, засеяла травой и постоянно ровняет его газонокосилкой. Умиляет ее трудолюбие - по несколько часов подряд копаться в земле.
   Труд создал человека. В том числе членов его семьи, занятых уже много лет дачными трудами, которые по определению никогда не могут закончиться. Андрей построил забор. Папа предлагал сетку, но спорить не стал - Надя настаивала на деревянном. Придуманный ею узор теперь заимствуют другие дачники.
   Но, конечно, самый главный ее труд - материнский, в котором ее способности нашли достойное применение. А в дочке Полине повторяется безграничная любовь к мамочке.
  
   Подвел счет игры их, родителей, с детьми - по соотношению хороших лет к не совсем хорошим (а то и просто плохим). Получилось примерно 1:2 не в их пользу. Игра продолжается.
  
   Внучка - счастливое чудо Природы, ангел во плоти. Повторение родительских чувств, даже более обостренное, чем со своими детьми (последнее?) Прогулки, тяжелый первый год, первые шаги, слова, чтение, игры. Записал несколько десятков изречений внучки. Водил ее в школу малюток в доме культуры. На четвертом году научил ее простейшим приемам обращения с компьютером: включить, выключить, рисовать, играть.
   Внучку крестили по рассказу Зощенко "Роза-Мария": священник отказался от неправославного имени Полина, согласился на Пелагею.
   Изречения Полины даны в дополнении.
  
   Жертва манипуляции сознанием
  
   13 лет - от прихода Горбачева до дефолта 1998 года - он пребывал в идейном концлагере. В плену людоедских идей: человек человеку волк. Затмение разума.
   Оказалось, что была проведена серия мощных манипуляций сознанием народа. Парадоксально то, что теорию манипуляции создал основатель итальянской компартии Антонио Грамши. Его идеи были использованы в основном против коммунизма: для добровольного согласия людей к действиям против их интересов, к выгоде малой части общества; при этом шло воздействие на обыденное сознание, на здравый смысл, постоянное повторение одних и тех же утверждений. Не только убеждение, но и внушение. Метафоры и стереотипы, размывание и подмена понятий. Разрушение логического мышления, утрата соизмеримости частей реальности. Страхи - войны, терроризма, эпидемий. Отключение памяти и нравственности. И т.д. и т.п.
   Самый грандиозный миф - о частной собственности. "Все передать частникам, - твердили "реформаторы", - государство по природе своей неспособно управлять экономикой".
   Они использовали такой элемент из арсенала манипуляции, как разрушение исторической памяти. Чтобы народ забыл о том, что советская индустрия была создана под руководством таких талантливых управленцев, красных директоров, как Лихачев (ЗИЛ), Музруков (Арзамас-16), Косыгин (фабрика "Октябрь"), Байбаков (руководитель нефтяной отрасли и затем Госплана), Панфилов (ЛОМО), Филатов ("Светлана"), таких организаторов науки и производства как Курчатов, Королев, Янгель, Челомей, Туполев, Исанин. Они не были собственниками, но работали не хуже Форда, Нобеля, Рокфеллера и других.
  
   "Безработица - это хорошо": приучили к этому по методике Грамши - "молекулярная агрессия" в сознание: многократное утверждение и повторение, закрепляющее нужные стереотипы в глубинах подсознания.
   В 1993 году Колесов вместе со всеми проголосовал за конституцию, в которой изъято право на труд. А ведь во Всеобщей Декларации прав человека оно закреплено за каждым человеком. Читал, но забыл.
   А потеряв работу, почувствовал религиозный страх (прямо по науке).
   Проекты века - на них хватило простейших рекомендаций Грамши: метафора, число и умолчание.
   Идея переброски четырех процентов годового стока северных рек на юг родилась еще в 19 веке в царской России. Четыре процента - это меньше величины годовых колебаний стока, так что местное население не заметило бы переброски. "Переброска четырех процентов" была заменена на "поворот рек" (метафора), число "четыре процента" исчезло по умолчанию. Интеллигенция негодовала: лишить Сибирь рек! Повернуть их на сто процентов на юг! Очень даже изящная манипуляция.
   Против Питерской дамбы действовали и метафора (загнивающая маркизова лужа Финского залива) и гипербола (преувеличение). Теперь дамба достраивается. Зеленые энтузиасты умолкли, синие водоросли исчезли (они могли возникнуть из-за застоя воды в связи с остановкой строительства). Новые энтузиасты (бард, доктор наук Городницкий и др.) требуют строить дамбу еще выше - в расчете не на трех- , а на будущий пятиметровый подъем воды.
   БАМ достроили. Оказалось, что это "дорога туда" - из Европы в Азию. Почему останавливали? Кричали - возить нечего и некуда. В теории манипуляции это - несоизмеримость частей реальности: пока строили, промышленность развалили, цены на перевозки взвинтили.
  
   Миф о фермерах. Крестьянство должно жить и работать как на Западе, - такую задачу поставили ельцинисты. Колхозы переименовали в акционерные общества. Как на Западе не получается: там дотируют сельское хозяйство по 300 долларов на гектар, в России - по 10 долларов.
   С 1990 года Колесов восхищался первым фермером в дедовской деревне - Сметанниковым. Фермер договорился с директором совхоза о продаже по дешевке изношенных тракторов и машин, которые он, механизатор, сам отремонтировал. Занялся картошкой по голландской технологии. Дело пошло успешно, работали отец, два сына, невестки, на посадку и уборку нанимали соседей. "Вот они, зримые результаты реформы!" - думал Колесов, проходя мимо огромного поля, кормившего раньше полдеревни.
   Еще один фермер занялся молоком - 13 коров, доильный агрегат, грузовик. А третий стал последним. Землю ему дали, но за трактор заломили неподъемную цену. Крестьянская ассоциация давала кредит, но под жуткий процент. Корячился несколько лет, бросил ...
   В дедовой деревне из 100 дворов теперь 96 - дачники.
   - Слушай, Леня, - говорит он другу, - в этом году высокий урожай зерновых. Кто его обеспечил?
   - Фермеры, конечно.
   - Они дали 7 процентов!
   Не воспринимает, он голосует за правых.
   Оказывается, вся кампания по сплошной фермеризации опиралась на откровенный миф. В США много мелких семейных ферм, но их доля в производстве продовольствия - 12 процентов (?!). Остальное - крупные фермерские хозяйства с наемными работниками, по существу то же самое, что колхозы и совхозы.
   Теперь страна кормится импортом - на 60%.
   Люди тешатся мифом о колбасе: прежним дефицитом ее и ценой по два двадцать. "Пустой, наивный миф кухонной интеллигенции". 123
   Ельцин поставил задачу: разрушить советскую экономику. Перевыполнили, разрушили вообще всю экономику: производство сократили вдвое, в том числе машиностроение в 6 раз - кризис, невиданный в мировой истории в мирное время. На кладбище приватизации погребены заводы и фабрики. Исчез "Скороход", обувной маяк страны, на котором он отсидел четыре года. Теперь здесь бизнес-центры и торговая ярмарка. Нет "Красного химика" и еще много того, где он работал.
   Миф о военных расходах запустил академик Сахаров: назвал цифру в 70% от ВВП. Горбачев называл 20%. И то, и другое взяты с потолка.
   ЦРУ США назвало 6%. Их лучшие их умы пытались разобраться с советской оборонкой, затратили на исследования 10 млрд. долларов, уникальная структура советской экономики была им непонятна.
   В 1992 г. Ельцин сократил объем затрат на оборонку сразу на 67%. Народ не почувствовал, жить лучше не стало.
   Идея о доходах от акций изначально была мифом. Средний американец получает доход от акций в размере 0,3 % от его общего семейного дохода. Новый русский акционер получает нуль, на лежачих заводах не заработаешь.
   Слабое государство - вот что нам нужно, объявили ельцинисты. Звучало как обухом по голове. Но то была лишь аллегория, имелось в виду устранить государство из экономики. Слово не воробей - государство стали ослаблять по всем статьям: милицию, армию, органы безопасности и т.п. Низкие зарплаты, разгон и уход кадров, дальше больше - безответственность, мздоимство, произвол, коррупция.
   В итоге получили государство, для которого годятся все определения типа криминальное, бандитское, воровское, мошенническое и т.п. Предприниматели действуют применительно к подлости - жизнь в тени или в полусвете, крыши, взятки, стрелки, перестрелки, заложники, пытки, выкупы, киллеры, контрольный выстрел в голову и т.д. и т.п. Одни выживают, другие прогорают.
   Телевидение стало мощным средством манипуляции. Женщина сказала на телефоруме: "У нас в Советском Союзе не было секса на телевидении". Оператор обрезал "на телевидении". Так родился грандиозный миф о стране совков.
   Интеллигенты породили миф на свою любимую тему о рабской природе русского народа: будто бы Чехов сказал, что русские должны по капле выдавливать из себя раба. На самом деле эта фраза появилась только во времена перестройки. На тусовке писателей один из них вспомнил совет Чехова начинающему писателю: "Напишите рассказ о человеке, который по капле выдавливает из себя раба". Два журналиста тут же родили этот миф: все русские должны. Хотя Чехов ни сам не выдавливал, ни от других не требовал. И пошло-поехало...
   Чубайс назвал свою реформу единой энергетической системы (ЕЭС) вторым планом ГОЭЛРО. Манипуляция путем подмены понятий: ГОЭЛРО создана как единственная в мире уникальная сетевая система. Чубайс раздробил ЕЭС на части. Так что насчет масштабов он прав, только знаки разные: созидание по ГОЭЛРО, разрушение по Чубайсу. Результаты: масштабные отключения (по Москве и трем областям), разрушение Саяно-Шушенской ГЭС (после реорганизации технических служб).
     
   Преступление века - это самый грандиозный в мировой истории грабеж: залоговые аукционы 1995-96 годов. Вот схема их проведения.
     В каждом залоговом аукционе два участника: государство и частное лицо господин N.
   - В 1995 году у государств как бы появились свободные 100 млн долларов (при невыдаче зарплат и пенсий). Государство вложило эти 100 млн в банк господина N под небольшой процент.
   - Вскоре государство обратилось к N дать в долг 100 млн долларов под залог нефтяной госкомпании, оцененной в 100 млн долларов.
   - N деньги дал.
   - Государство деньги не вернуло, поэтому нефтяная компания перешла в собственность N.
   - Теперь N использовал годовую прибыль нефтяной компании - 100 млн долларов для возврата государству его вклада.
      Таким образом, N получил собственность бесплатно, если не считать годовой прибыли, раньше ему тоже не принадлежавшей.
   Почему компанию оценили в 100 млн долларов, это вопрос к "независимым" оценщикам, а государство и N тут не при чем.
      По такой же схеме были розданы еще несколько нефтяных и металлургических компаний.
   Дело в том, что в законе о приватизации этих отраслей не было. А ельцинистам очень хотелось. Тогда они вспомнили: если нельзя, но очень хочется, то можно.
      Головокружение от успехов. Народ настолько охмурен, что все стерпит.
      А что такого? Они просто выполняли задание Ельцина: разрушить советскую экономику враз и навсегда.
   Впоследствии Путин выкупил нефтяную компанию Сибнефть у Абрамовича за 13 миллиардов долларов. В 130 раз дороже.
   Чубайс сказал в 2001 году: "Мы занимались не сбором денег, а уничтожением коммунизма... Мы знали, что каждый проданный завод - это гвоздь в крышку гроба коммунизма. Дорого ли, дешево, бесплатно, с приплатой - двадцатый вопрос, двадцатый. А первый вопрос один: каждый появившийся частный собственник в России - это необратимость. Это необратимость. Приватизация не была экономическим процессом. Она решала совершенно другого масштаба задачи, что мало кто понимал тогда, а уж тем более на Западе. Она решала главную задачу - остановить коммунизм. Эту задачу мы решили. Мы решили ее полностью".
  
   Американский экономист Джеффри Сакс, участник работ по приватизации, в интервью 2000 года: "Российское руководство превзошло самые фантастические представления марксистов о капитализме: они сочли, что дело государства - служить узкому кругу капиталистов, перекачивая в их карманы как можно больше денег и поскорее. Это не шоковая терапия. Это злостная, предумышленная, хорошо продуманная акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение богатств в интересах узкого круга людей"
Ельцин много дал таким новым русским как Березовский, Абрамович, Дерипаска, Ходорковский, Фридман, Вексельберг и другие.
   Догнали и перегнали Америку по числу миллиардеров и по доле бедных.
      Россия пошла под откос: бедность, вымирание людей, коррупция, вывоз капитала за границу, ликвидация высоких технологий, утечка мозгов за границу, теневая экономика, пьянстов, наркомания, преступность и прочее, и прочее...
   Советолог С. Коэн писал в 1998 году: "Проблема России состоит в беспрецедентно всеобщей экономической катастрофе в экономике мирного времени, находящейся в процессе нескончаемого разрушения... Катастрофа настолько грандиозна, что мы должны говорить о не имеющем прецедента процессе - буквальной демодернизации живущей в 20 веке страны".
  
   Очнулся
  
   Возвращению к разумной жизни способствовала как сама неразумная жизнь, так и разумные учителя.
   О жизни уже сказано, а вторые - это Вадим Кожинов и Сергей Кара-Мурза. Во дни сомнений и тягостных раздумий привлекло название книги ?"Евреи и еврокоммунизм". Необычное название, автор - Кара-Мурза... Купил, прочитал. Хорошо. Потом добрался до его главной книги: "Советская цивилизация". Шедевр!
   Так и очнулся.
   С начала 21 века он уже не работал (чтоб ты жил на одну пенсию). Опубликовал в журналах "Нева" и "Москва" очерки о личных приключениях в постсоветские годы. Составил и разместил в Интернете летописи перестройки и ельциномики - факты, только факты.
   Немного полегчало (так японцы облегчаются: подчиненные бьют чучело начальника).
   Полегчало именно немного, депрессия не проходит.
  
   Сильнейшая метафора С.Кара-Мурзы: если человек болен, то задача врачей - лечить его, но не умерщвлять. Советская цивилизация была больна, но ее не стали лечить, ее умертвили.
  
   Так было с советской экономикой. Ее болезни не были летальными. Но целители - практики и теоретики - действовали врозь. Практики Косыгин, Байбаков, министры работали в плановой системе, развивали ее. Теоретики Аганбегян, Абалкин, Шаталов, затем Гайдар, Явлинский строили модификацию советской экономики на базе рыночной - с целью "мягкого выхода из социализма". То есть выхода из самой себя, саморазрушения.
   Горбачев и Рыжков еще от Андропова получили задание: изучить советскую экономику. Горбачев всю жизнь провел на партийной работе, экономики не знал ни в теории, ни на практике, ориентировался на академиков, ученых экономистов - таких, как Аганбегян, Абалкин, Богомолов, Н.Моисеев, Шаталин, Арбатов, Н.Шмелев, Петраков.
   Горбачев говорил в 1987 году: "Политэкономия социализма застряла на привычных понятиях, оказалась не в ладах с диалектикой жизни. Мы начали радикальную экономическую реформу. Построена современная модель экономики социализма. С трудностями мы справимся. Жить будет лучше".
   Рыжков проработал всю жизнь на Уралмаше - производителе крупного сложного оборудования для металлургии, энергетики (гидротурбинного, подъемно-транспортного и др.), планируемого по заданиям Центра и договорам с потребителями. Вот что он писал о советской экономике:
   "Ирреально перегруженный Центр, естественно, не справлялся с управлением всем хозяйством, да и как, можно из одного командного пункта следить и за розливом стали на Урале, и за производством автомобилей на Волге, и за строительством детских садов в Приднестровье, и за выпуском спичек где-нибудь в Коми АССР? Ну в самом деле, почему Москва должна определять, сколько колготок или подштанников положено выпускать на какой-нибудь фабрике в Днепропетровске или в Йошкар-Оле?"
   Эти претензии Рыжкова к реальной советской экономике необоснованны, он просто не знал о порядке планирования подштанников в легкой промышленности. Не знал о торговых ярмарках, на которых формировались планы по соглашениям между изготовителями и торговцами. Так, для обувной фирмы "Скороход" Центр планировал обязательные объемы выпуска по социально значимым видам: обуви для детей, пенсионеров, по заказам для военных и др. В остальном "Скороход" был свободен и мог формировать оптимальные планы по прибыли, рентабельности или по другим показателям. (Этот порядок был известен Колесову при его работе над проектами компьютерных систем для Скорохода" и других предприятий).
   В целом советская система была непростой: межотраслевые балансы, сочетание планов в сводной номенклатуре с договорами между предприятиями и другие подробности, которыми владели функционеры этой системы: от заводских до руководителей Госплана и Совета министров - таких как Байбаков (20 лет во главе Госплана), Косыгин (25 лет министр и 16 лет - премьер-министр). Они не писали книг, не защищали диссертаций, не заботились о званиях академиков.
   Упомянутые выше ученые экономисты овладели сложной теорией "Капитала" Маркса, ориентированной на рыночную экономику, и пытались построить на ее принципах политэкономию социализма. А реальная советская экономика действовала по правилам, определенным Сталиным и его соратниками. Для ученых экономистов, как и вообще для интеллигенции, Сталин был кровавым диктатором, с мнением которого можно не считаться по всем вопросам, в том числе по экономике.
   Таким образом, в среде экономистов параллельно существовали два учения: одно чисто теоретическое и другое - практическое, действующее в реальной советской экономике. Действительно, они были не в ладах друг с другом.
   Советская экономика сложилась как натуральное некапиталистическое хозяйство общинного типа. Экономическая теория (политэкономия) принципиально не изучает хозяйства такого типа. Маркс показал в "Капитале", что вторжение в такое хозяйство рыночной экономики приводит к катастрофе.
   Сталин определял советскую экономику в категориях Аристотеля. А именно, ее цель -- удовлетворение потребностей. В понятиях Аристотеля это есть "натуральное хозяйство" -- экономия , что означает "ведение дома" (экоса). Другой тип -- хрематистика (рыночная экономика). Она нацелена на получение дохода, накопление как высшую цель деятельности.
   В "Экономических проблемах социализма в СССР" Сталин писал: "Не может быть сомнения, что при наших нынешних социалистических условиях производства закон стоимости не может быть "регулятором пропорций" в деле распределения труда между различными отраслями производства". Отмечал, что "товары - это то, что свободно продается и покупается, как, например, хлеб, мясо и т.д. Наши средства производства нельзя, по существу, рассматривать как товары... К области товарооборота относятся у нас предметы потребления, а не средства производства".
   В то же время советские ученые-политэкономы приняли в качестве официальной идеологии учение, объясняющее совершенно иной тип общества и хозяйства - западный. Была создана т.н. "политическая экономия социализма", встроенная в неприемлемые для нее понятия хрематистики - рыночной экономики.
   Произошла катастрофа, о которой предупреждал Маркс.
  
   Колесов гордился сам собой, когда находил болезни в советской экономике, занимаясь компьютеризацией управления заводами.
   Вот известное явление - выводиловка зарплаты. Хорошее дело - бороться с безработицей, однако при этом возникает интересная ситуация для работающих. Их зарплата определяется по классической формуле: я работаю настолько, чтобы меня не выгнали, мне платят столько, чтобы я не ушел. Бригадир четко знает размер зарплаты, положенной по этой формуле каждому рабочему. Однако он находится в рамках действующей сдельной оплаты труда, поэтому он выдает задания на работу так, чтобы вывести нужные размеры зарплаты. При этом он может запустить в производство детали, которые потребуются лишь через несколько месяцев. Тем самым бригадир создает излишние запасы, увеличивает незавершенное производство, повышает затраты, то есть действует против заложенных в разумно спроектированной компьютерной системе правил. Кроме того, руководство завода должно уложиться в фонд зарплаты, который планируется для всех предприятий. Это один из инструментов системы для ограничения инфляции.
   Возникали забавные на вид ситуации: рабочий умелец работает в два-три раза быстрее других, за полмесяца ему набегает месячная зарплата (в два раза больше средней). Следующие полмесяца ему не выдают заданий, он сидит в президиумах собраний, делится опытом, ходит, ездит. А в табеле ему ставят полный рабочий день.
   В капстранах шел переход на повременную оплату труда - акцент на качество, а не на количество. У нас не успели.
  
   Другой важнейший показатель - повышение производительности труда. Для того, чтобы его выполнять, заводские экономисты постоянно уменьшали нормы времени на производство изделий. В конце концов нормы уменьшались до нереальных, невыполнимых значений. Такое изделие становилось для завода обглоданной костью. Этот жаргон подразумевал то, что начальные нормы назначались с большим запасом, с "мясом". Поэтому заводу было выгодно постоянно обновлять продукцию, хотя бы в том и не было нужды для потребителей. Новая продукция с "мясом" позволяла отчитываться о повышении производительности труда. Таким образом, входная нормативная информация для компьютерной системы была изначально ложной, "неадекватной". Если начальник цеха, бригадир, мастер справлялись с ситуацией с помощью "двойной бухгалтерии", набирая для рабочих смесь работ из разных изделий, то компьютерная система такого делать не могла - здесь все расчеты выполнялись по одной бухгалтерии, официально принятой.
   Эту болезнь нужно было лечить. Например, менять методику расчета производительности труда. Возможно, со временем это бы и сделали. Но и здесь не успели.
  
   Колесов очень сильно возмущался, когда подшипниковый завод не выполнил договор по подшипникам, а праздновал выполнение план в целом. Впоследствии он узнал, что опытный руководитель Госплана Байбаков ввел дополнительный плановый показатель: выполнение договоров. К сожалению, под давлением директоров постановили: считать план выполненным при 98-процентном закрытии договоров. Наверно, его подшипники попали в 2 процента. В этом деле напрашивалось простое и деловое решение: обратиться в арбитражный суд. Взыскать за прямые потери и за упущенную выгоду. Но такого закона тогда еще не было, а практика работы судов была простецкой. Колесов провел два эксперимента: один раз на него подали иск, который суд не удовлетворил, другой раз он подал иск к заказчику и не выиграл. Ничья. Суд относил споры на решение вышестоящих организаций. Понятно, что тут никакой инфо-энергии не хватит - пройтись через все местные и центральные инстанции. Поэтому после суда пошли по русскому пути: в первом случае договорились с заказчиком-ответчиком, во втором - нуль внимания на истца-кляузника. Больше он по судам не ходил.
  
   Забавные курьезы случались на ниве планирования. Лаборантка звонит своему начальнику лаборатории, доктору наук:
   "Пришлите, пожалуйста, двух мальчиков к лифту, поднять конденсаторы".
   "Какие конденсаторы?" - насторожился тот.
   "Да те, которые мы заказывали, они по 50 килограмм весят".
   Начальник мгновенно уясняет ужас ситуации - кто-то из его сотрудников, ползая пальцем по каталогу, заказал комплектующие, которые в два раза тяжелее всей ихней радиоголовки:
   "Нина Алексеевна! Умоляю вас, сделайте все что угодно, я для вас все сделаю, только не поднимайте их сюда!"
   Кое-как отбились, конденсаторы отправили на склад.
   Этот недочет в системе планирования уже готовились устранить: создать магазины продажи комплектующих для НИИ, снять с них обязанность составлять заказы на год вперед, когда они еще даже не приступили к разработке проектов.
  
   Ученые экономисты знали эти и другие болезни советской экономики, жестко клеймили их, а в теории продолжали витать в эмпиреях хрематистики. При Горбачеве они оживились и решили полностью уничтожить советскую систему. Привлекли иностранных специалистов. Один из них - Джеффри Сакс был советником ельцинского правительства в 1990 - 1993 годах.
   Он осудил то, что произошло в 1995?- 1996?годах: "В течение этих двух лет российская приватизация приобрела откровенно бесстыдный и криминальный характер. По самым скромным оценкам, частные лица получили нефти, газа и других ценных активов примерно на 100?миллиардов долларов, отдав взамен не более одного миллиарда долларов".
   После десятка лет по приватизации в Боливии, Польше и России Сакс изобрел экономический феномен: внерыночный скелет экономики: "Это транспорт, связь, энергетика, снабжение питьевой водой, здравоохранение и народное образование, в случае России еще и наука. Когда это есть на приемлемом уровне - остальное надстроит рынок. Трудность в том, что внерыночные структуры должны создать весь скелет одновременно, т.к. все его элементы взаимосвязаны и не могут существовать друг без друга. Кто способен создать этот скелет? Только государство или надгосударственные структуры, действующие (это принципиально важно!) внерыночным образом, т.е. не стремящиеся к прибыли. Никакие частники не будут инвестировать в неприбыльные проекты".
Сакс пишет, что там, где само государство сумело взять на себя эту работу, например в Китае, реформы оказались успешными. Там, где этого не произошло, например в России, реформы привели к углублению бедности и упадка. Он объясняет успешный опыт китайских рыночных реформ тем, что Китай был к началу реформ преимущественно крестьянской страной, жившей натуральным хозяйством, и реформы там начинались по сути с чистого листа. "А в России мешала советская промышленность".
 В России внерыночные структуры переводили в рынок еще при Саксе: транспорт, связь, энергетика, здравоохранение, народное образование и наука. Наверно, тогда он еще не додумался до скелета. Интересно, не додумается ли он еще через десяток лет до социализма?
  
  
   Книга 4. Блажен, кто смолоду был молод
  
   В этой части сказано о том, как человека родили, вынянчили, воспитали и обучили. Как закалялась в нем сталь, и что не закалилось. Автор решил, что это не самое интересное для читателя, и поставил этот текст в конец.
  
   "Я рожден в Советском Союзе, сделан я в СССР..."
  
   Повезло с Родиной. Колесов - советский русский человек, считал, что ему повезло жить в самой лучшей в мире стране.
   "Читайте, завидуйте, я гражданин Советского Союза!"
   "У советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока!"
   Ему повезло родиться русским. Так он считает. Товарищ Сталин похвалил русский народ. В гимне сказано: "Союз нерушимый навеки сплотила Великая Русь". В песнях: "Это русская сторонка, это Родина моя". В кино: "Вставайте, люди русские, на славный бой, на смертный бой...".
   В свои 12 лет он испытал счастье Великой Победы. Повезло выжить в ленинградской блокаде. А отец погиб на фронте. Погибли четверо братьев отца и матери, его дядей.
   Повезло со способностями: легко учился, получил медаль серебряную.
   По бедности (без отца) пошел в военную академию, и тут тоже крупно повезло - в 18 лет стал офицером (богатеньким).
   А после академии попал на атомные бомбы: везение и невезение одновременно. Высокая зарплата, жилье, романтика Великой эпохи. Но - скучная работа.
   Повезло через пять лет: под хрущевское сокращение сбежал из армии. Со льготой на квартиру. Хрущевку же и получил. В родном Ленинграде.
   Перешел на мирную творческую работу - делать крылатые ракеты и стрелять ими с подводной лодки. В системе великого ракетчика Челомея работал вместе с великим Бабакиным, побывал в Арзамасе-16, в кабинете, где сиживали Курчатов, Харитон...
   В свои 28 лет испытал гордость за первого человека в космосе - русского.
   И он зарвался: захотел еще большего величия. Перестроить советскую экономику на базе компьютерных систем.
   Защитил кандидатскую диссертацию - для прокорма семьи.
   Считал, что повезло ему - родиться в СССР.
   Я другой такой страны не знаю,
   Где так вольно дышит человек.
   "У нас была Великая Эпоха". Так он считал полвека. Потом перерыв на 10 лет, и потом опять поверил. 125
   Когда же в перерыве он столкнулся с русофобией, с ненавистью к русским, когда ему внушали: "Россия - тысячелетняя раба", "Россия - ты сука", "Холопская страна, холопский народ", то упал духом и страдал. Вернулся к себе прежнему после перерыва.
  
   Везение в семье: любовь с первого взгляда, сын, дочь. Радости и печали. Невезение: заблуждения и ошибки. "И всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет".
   Его не репрессировали. Повезло? Нет, в его рабоче-крестьянском окружении не было репрессированных. Иногда что-то говорили о вредителях и врагах народа, но говорили спокойно - их вовремя обезвреживали. Было немало сидевших, но за дело - за воровство, за спекуляцию и т.п. А слово "вредительство" вошло в обиход - для объяснения отдельных недостатков.
   Когда же Хрущев рассказал о репрессиях, то это тоже было воспринято как исправление отдельных недостатков советского строя. И жизнь потекла дальше...
   Он повторял фразу любимого писателя: "Я всегда симпатизировал центральным убеждениям". То есть тем, которые формировали партия и правительство. Он подправлял их своими домыслами, например, моральными уроками великого Наставника.
  
   Забавная мистика дат, игра случая: он родился через девять лет после смерти Ленина и за девять дней до прихода к власти Гитлера, то есть 21 января 1933 года.
   С одной стороны, повезло приобщиться к имени великого Ленина. Мальчик Валя был воспитан в уважении к нему, он даже в своих фантазиях мечтал вернуть Ленина к жизни. Небольшая неприятность: в свой день рождения стоять на траурных пионерских линейках,
   Вскоре траур по Ленину заменили на празднование его дня рождения. Подсчитал - опять мистика, это же его день рождения по японски - день зачатия. Опять повезло? Но это также и день рождения Гитлера.
   Повезло с происхождением - его материнская родословная восходит к известным именам графа Разумовского и барона Сиверса - первый продал второму его крестьянских предков.
   Крестьянский дед Тимофей, истово верующий человек, не воспитал в своей дочери христианской строгости ("Мой совет до обрученья ты не целуй его"). Дочь встречалась с красивым и сильным парнем из соседней деревни и вступила с ним в добрачную связь. А к брачной связи парень не был готов. Но его отец, неверующий дед Иван, заставил сына жениться. Матушка била сына палкой и приговаривала:
   - Родил ребенка, так женись.
   Сам же незаконнорожденный младенец ничего этого не знал и поэтому не огорчался.
   Взрослея, он заинтересовался своим наследством: какие гены ему достались? Прежде всего, не повезло с нервной системой - очень уж он нервный, вспыльчивый, обидчивый. Такие гены у двоих в роду: у матери и у бабушки по отцу. Однако, твердо веруя в генетику, он засомневался. У матери были очень спокойные родители, хотя генетика допускает небольшой процент случайных изменений (мутации). А бабушка по отцу и сама была беспокойной, и передала это трем детям, но не его отцу. Вроде бы генетика допускает передачу генов прямо от бабушки, минуя отца.
   Сын матери и внук бабушки рано стал нервничать: не часто, но глупо. Истеричность, вздорность, упрямство. Большая помеха в жизни. Ученые льстят ему, таков, мол, русский человек, терпелив, послушен, но временами взрывается, бунтует бессмысленно.
   Родители оставили ему еще одно качество - по наследству и по воспитанию. Это - жизненная сила (витализм). Коллега по работе как-то сказал:
   - В день вашего рождения хочу поднять тост за ваш неиссякаемый оптимизм!
   Он задумался: действительно, пережив какие-то очередные потрясения, он впадал в депрессию, потом возвращался к своему обычному настрою: бороться и искать, найти и не сдаваться.
   Дед по отцовской линии - рабочий, прораб-строитель. Он оставил замечательные памятники себе и своим потомкам: дороги в Ленинградской области - Киевское, Таллинское и другие шоссе. Строил дороги и кормил семерых детей. Был предприимчив: выписывал рабочим сверх нормы прибавку к зарплате, которую брал себе и немного давал рабочим. Почему-то был неверующим. Играл с детьми в лапту, учил их жить правильно и особенно предостерегал от зависти:
   - Никогда никому не завидуйте. Если у вас нет того, что есть у других, то вы сами в этом виноваты.
   Отец внука тоже не был ленив. Внук унаследовал предприимчивость, в том числе насчет зарплаты.
   Крестили его в Ленинграде в церкви Бориса и Глеба на Калашниковской набережной. В церковь пошли старшая сестра (кока) и крестный - жених младшей сестры Валентины. Им наказали назвать младенца Игорем. Жених предложил назвать Валентином - в честь своей невесты. Тихая тетя не возражала. Младенцу имя не понравилось. В деревне пацан спросил:
   - Тебя как зовут?
   Он ответил. Пацан сплюнул:
   - Не ври, это бабское имя.
   Зато судьба порадовала отчеством. Дед Иван был в командировке, когда родился очередной сын. Он дал телеграмму: "Назовите как угодно, только не Иваном". Получилось как всегда. То ли почта напутала, то ли телеграмму не так прочитали. Назвали Иваном. Самое почетное русское звание: Иван Иванович. А его сын всю жизнь гордится своим отчеством.
  
   Жизнь во младенчестве была очень радостной. Он стал первым внуком двух семей в составе семнадцати живых родственников. Младенца любили, ласкали и даже щипали - поочередно в обеих семьях.
   Мальчик родился в Ленинграде, когда мать жила там у старшей сестры. Сестра первой покинула деревню, работала на прядильно-ткацком комбинате, который дал ей комнату (по правилам советского строя). Жилье страшненькое: пещерная лестница, кухня вместе с коридором без окон, комната полутемная, но зато большая - 28 метров.
   Мать тоже работала на комбинате. Сын - в яслях, в детском садике. Временами в деревнях у дедов. В маминой деревне летом стоял с кружкой у дверей хлева, пока бабушка доила корову, и пил парное молоко. Был здоровенький и плотненький.
   Мальчику очень нравились ясли и садик. Дружные дети, заботливые тети, пригорелые молочные каши. Вообще младенец жил сладкой жизнью. Черная тарелка репродуктора убаюкивает:
   Даст тебе силу, дорогу укажет
   Сталин своею рукой,
   Спи, мой воробушек,
   Спи, мой сыночек,
   Спи, мой звоночек родной.
   Первый родительский дом - узкую десятиметровую комнату в Ораниенбауме - родители получили по тем же правилам советского строя: жилье от морского порта. Зажили спокойно: мама - счетовод в порту, папа - снабженец на автобазе.
   Двухэтажный деревянный дом стоит на возвышении, из окна - вид на залив и Кронштадт. Счастливое время, любимые мама и папа. Солнце, море, патефон: "Брызги шампанского" под гавайскую гитару. "Надо мною небо синий шелк, никогда не было так хорошо!".
   А дома репродуктор ласково убаюкивает:
   Даст тебе силу, дорогу укажет
   Сталин своею рукой,
   Спи, мой воробушек,
   Спи, мой сыночек,
   Спи, мой звоночек родной.
   Во дворе веселые игры с ребятами, рядом парк, зимой катание с горы.
   Летом - в деревне. Жизнь привольная: игры в прятки, лапту, футбол, казаки-разбойники, городки, домино, карты.
   Подружился с девочкой, тезкой, ровесницей. В беседке у ее дома играли в семью: готовили пищу, убирались, ложились спать. 127
  
   Не повезло отцу: работая снабженцем на автобазе, он продал железо. Железо оказалось левым, сел на полтора года.
   - По ошибке сел, - так говорили сыну в детстве.
   - Заработать хотел, - позднее сказала мать.
   Очевидно, счастливая пора детства длится до определенного года, потому что даже война не прекратила ее. Опять-таки мальчику повезло: Ораниенбаум оказался в двойной блокаде, но на его пятачке в полсотни километров вдоль залива остались деревни. Повезло и с родными - у них крестьянские навыки. В сентябре они выехали на грузовиках на колхозное поле собрать остатки картофеля. Появились немецкие бомбардировщики. В ясную солнечную погоду с них отчетливо были видны два десятка мирных людей на огороде. Но они стали бомбить. Мальчик забрался под машину, не испугался, а удивился: зачем немцам эта бесполезная затея? Очевидно, сбросили абы куда, тем более здесь зениток не было.
   Набранные два мешка картошки спасли их до весны.
   Тетя Валя и ее муж, крестный, жили в этом же доме, перед войной предприимчивая мать сделала комнату для них. Тетя Валя ходила по деревням, меняла одежду на еду. Еще в октябре не голодали: крестный, молча негодуя, отнес на помойку большой кусок конины.
   В дом дважды попадали снаряды. Все жильцы переселились в подвал. Когда семейство обедало, горластая бой-баба садилась напротив и молча глядела в рот. С ней не делились.
   Школьный учитель, оставшийся здесь один, был замечен в мелких кражах из чужих кастрюль. На сбор картошки он не выезжал.
   Кока по-прежнему жила в Ленинграде. Перед войной она вышла замуж, родила сына Леньку. Муж бил ее, на фронте его убили. Тетя Валя добиралась до Ленинграда по льду через Кронштадт и Лисий нос, где пешком, где на попутках. Приносила еду, которую двухлетний Ленька ел за столом, потом сползал на пол и искал крошки.
   Мальчик Валя не запомнил голода, правда, потом мать говорила, что он от голода опухал. Жизнь была интересной. Школа не работала, второй класс он пропустил. Всю зиму катались с горы, играли в парке.
   Хорошо быть малолетком, просто лучше не бывает.
   Как весело было бежать из парка, когда за спиной рвались снаряды и никого не задело. Вообще-то весело стало, когда добежали до дома. В соседнем здании хранилось военное имущество. Вместе с ребятами он воровал каски, фонари, взрыватели для гранат и т.п. Повезло - никому пальцы не оторвало.
   Однажды, когда игры с ребятами были в самом разгаре, мать позвала его домой. Не пошел, потом от обиды и упрямства спрятался за сараем во дворе. Родители и соседи долго искали, отец ходил по городу по знакомым, когда нашли, отец ударил его по щеке - ударил впервые и единожды. Потом он понял почему: на город уже падали снаряды, а сын пропал. Так началась печальная история его нервных срывов.
   В другой раз он просился на двор - покататься на коньках.
   - Уже воздушную тревогу объявили, - сказала мама.
   - А я все равно пойду, - канючил сын и прикручивал веревками коньки.
   Страшный взрыв потряс их дом. Утром вышли: во дворе у самого подъезда огромная воронка от бомбы. Покатался бы...
  
   Осенью отец ушел в армию. У него была бронь - освобождение от призыва, дается тем, кто нужен на работе. Он решил:
   - Уже многих забрали, пойду добровольцем, у них льготы.
   Писал матери нежные письма: "Здравствуй, Верунчик, дорогусенькая..." Он - разведчик, писал брату о том, как переправлялись через Неву, попали под обстрел, погибли все в лодке кроме него, насчитал в бушлате тридцать дырок, ни одна пуля не задела.
   Весной 1942 года две семьи отправились в эвакуацию. На открытой машине ехали по льду в Кронштадт, здесь машину тряхнуло, бабушка и внучек упали на землю. На Финляндском вокзале отец пришел провожать. Сын ел полученную от отца булку, сидя на вещах. Вдруг видит: оборванный пацан ходит вокруг него и что-то подбирает на платформе. Изумился: пацан подбирает крошки от его булки. Понял и запомнил - он до такого не доходил.
   Переезд по Ладоге: красивейшая картина - яркое солнце, машины по полколеса в воде, взрывы на льду - немцы стреляют всё мимо, да мимо.
   После Ладоги - товарные вагоны, горячая пища на станциях. Вышел на остановке в поле - развороченные после бомбежки вагоны, трупы, один - голым задом вверх. Понял: убит, когда справлял нужду. Запечатлелось.
   В Саратовской области, в деревне три сестры с двумя детьми получили отдельный дом. Огородничали, откормили свинью. Крестьянская закваска.
  
   В 9 лет закончилось счастливое детство. Разум созрел: научился строить логические цепочки, предвидеть будущее. И он понял: все люди рано или поздно умирают. Значит, и он тоже умрет. Пусть даже проживет очень долго, но все равно умрет. Почувствовал себя в западне: заманили в нее и всё - назад ходу нет. Запустили в жизнь, не спрашивая согласия. Однажды в полусне полетел в черную бездну, в звездную пропасть - с тех пор ужас неизбежной смерти не отпускал его.
   К вере в загробную жизнь его не приучали. Мог бы и сам приучиться ради успокоения. Однако его душа и разум по своей конструкции не принимали чуда.129
   В те свои девять лет успокоил себя по детски просто и ясно: пока вырасту, наука придумает лекарство от смерти, и люди будут жить вечно.
   Стал молчалив и замкнут. Оказалось - в отца. "Молчун, - говорила о нем мать, - разговорится, когда выпьет".
   В это же время начал много читать, смотреть кино. Мир раздвинулся, в кино были интересные, прекрасные люди. Они совершали подвиги, говорили красиво и благородно. Мальчик удивился тому, что люди в жизни не такие, как в книгах и в кино. Заботятся только о самих себе, говорят неприличные слова, пьют водку, скандалят... Ладно, решил он, это только здесь в саратовской деревне такие, вернусь в Ленинград, там встречу настоящих людей.
   Осенью он собрался идти во второй класс. Деревенские сверстники сказали:
   - Зачем? Иди вместе с нами в третий, догонишь.
   Действительно, немного помучился, но освоился, закончил третий класс на отлично. Впоследствии ерничал: благодаря фашистам закончил десятилетку за девять лет.
   Привязался к Шурке Гольштейну из Киева, лучшему другу.
   В деревенской библиотеке ребятам доверили выбор книг на полках, часть книг попадала под рубашку за пояс. Нужды воровать не было, нравился беспроигрышный риск. И он тоже стал воровать. За компанию. Стыдился, но воровал. Стадное чувство - быть таким как все.
   Однажды библиотекарша не дала ему книгу: "рано еще", он плаксиво уговаривал, потом схватил книгу и с плачем побежал на улицу. Она пошла следом: "Дай, я только запишу". Он остановился, она забрала книгу и вернулась к себе. Устыдился - за свои слабость и глупость.
   В 1944 году отец на фронте пропал без вести: за восемь дней до 27 января - дня полного снятия блокады. Вся страна жила призывом поэта: жди меня и я вернусь! И мальчик радостно ухватился за эту надежду: не мог отец погибнуть, надо ждать.
   Мать поехала в Ленинград одна. Через несколько месяцев выехали сестры с детьми.
   В Ленинграде мать в очередной раз проявила свою предприимчивость. У нее хорошее образование - семь классов школы (у сестер по два) и сообразительность. Она устроилась управдомом и использовала служебное положение для того, чтобы занять освободившиеся комнаты, естественно, с пропиской. В ее ведении - три дома в центральном, Смольнинском районе, в одном доме она "сделала" комнату для себя, в другом - для младшей сестры и для сестры мужа. Они добились таки своего: закрепились в Ленинграде.
   Фронт был еще недалеко, на эстонской границе. Однако советская власть уже сумела создать пионерский лагерь в Большой Ижоре, где он хорошо провел месяц. Здесь же был дом деда Ивана, который умер в эвакуации от рака на 64-м году жизни. Его дом, служебное жилье, пропал для семьи - заняли чужие люди.
   Потом мать отвезла его в родную деревню деда Тимофея. До войны у деда был большой каменный дом, построенный после двух пожаров. Большое подворье: хлев, амбар, баня, гумно. Сад, огород, пятьдесят соток земли. Дом и подворье сожгли наши при отступлении. Из ста дворов сожгли десяток, так что для проживания здесь немецких и эстонских оккупантов дома нашлись.
   Теперь по общинной традиции колхозники поставили деду сруб три на пять метров, куда втиснули даже русскую печь.
   Семидесятилетний дед жил один. В молодости он почему-то поехал в Тверскую губернию брать жену из сиротского дома. Родилось шесть детей, как положено по тогдашней норме. Жена умерла от рака на 60-м году в самом начале войны. Три сына погибли на фронте, три дочери жили в городе.
   В 11 лет мальчик стал домашней хозяйкой: готовил на себя и деда, а потом и на младшего брата. Нужда заставила: мать и тети работали в городе. Шел от простого - картошка, каши, макароны - к сложному: супы, хлеб, творог, крахмал из картошки для киселя и др. Творческая работа - пока осваиваешь процесс. Каждый день пища съедалась, и каждый день надо готовить снова. Тошно становилось. А как же домашние хозяйки? Привыкают и терпят? Или обретают удовольствие от процесса?
   Дед не спорил с внуком, но иногда робко жаловался на какое-то его самовольство приезжавшим дочерям. "Чего же он мне прямо не скажет?", - возмущался внук. В разговорах матери и теток его кое-что настораживало:
   - Когда начали раскулачивать, отец все отнес в колхоз, что нужно и не нужно.
   Внуку такая осторожность деда не понравилась: не хочешь, так не вступай, а уж если вступать, так по правилам. Спустя много лет дядя Петя Кононов, бывший председатель колхоза, рассказывал, что раскулачивания у них не было.
   Внук призадумался: излишняя осторожность - это плохо, но выживать-то надо.
   Дед - набожный человек. Отвезя государству бочку колхозного молока, он водружал очки на нос и неторопливо читал Ветхий Завет и житие Христа с картинками. Внук тоже прочитал. "Иаков родил Иосифа, Иосиф родил Исава, Исав родил Иоанна..." и так на несколько страниц. Не понял. Легенды типа "Авраам приносит в жертву своего сына". Опять не понял. Чудеса, совершаемые Христом. Тоже непонятно, разве такое возможно? "В начале было Слово". А что же было до этого? Сам дед на религиозные темы с ним не говорил, да и на другие тоже.
   Дед не матершинничал - блюл веру, самое сильное присловье "ёшь твою проналево". В то же время моче-фекальные слова употреблял как обычные.
   Как-то дед собрал в своей избенке десяток мужиков и предложил восстановить церковь. Внук слушал их и молча негодовал. Нет, в те годы было ясно, что ничего преступного в их замысле не было, просто он возмущался их темнотой: зачем тратить силы на ненужное дело?
   Через два года после войны дед умер от рака живота на 72-м году жизни.
   Его дочери укоренились в городе, но не отрывались от земли. Картошка, овощи, сад - этим занимались все выходцы из деревни. Но они еще завели корову! Летом наезжали посменно, накашивали сено, доили, кормили пастухов. На зиму пристраивали корову к соседям. О великое русское крестьянство! Подвела (или выручила) корова: она давала всего лишь литр молока в день. Продали. А он получил почти полный цикл крестьянского бытия, включая покосную страду.
   Каждое лето у него было крестьянским: верхом на лошадях в ночное. Падение с лошади на мякоть травы - хорошо! Купанье в бомбовых ямах (другого не имелось). Лес: ягоды, грибы, орехи. Игры с патронами: бросали в костер и разбегались под свист пуль.
  
   В городской школе случилась первая драка. К нему пристал нахальный второклассник:
   - Ты в каком классе учишься?
   - В пятом.
   - Чего врешь-то?
   Он тогда был еще мал ростом.
   - В пятом, говоришь. А ну выйдем во двор.
   Второклассник начал драку, пятиклассник неумело махал прямыми руками.
   - Бей прямо, - кричали болельщики.
   У второклассника пошла кровь из носа, пошли мыться в туалет. Первая драка стала и последней. Многие известные люди, чуть-чуть смущаясь, но больше гордясь, откровенно признают грехи детства и молодости: да, мол, дрались, хулиганили. Он и его товарищи не могут этим похвастать. В их среде не было плохих компаний.
  
   Одноклассники
  
   В школе было скучно. Скучно просиживать неподвижно пять часов в классе, выслушивать рассказы учителей и ответы учеников. Скучно и тошно каждый день корпеть над домашними заданиями.
   Раньше было лучше. Философ Аристотель беседовал с учениками на прогулках по полям. Наверно, и отметок не ставил. Платон затевал споры - диалоги. Онегин учился "понемногу чему-нибудь и как-нибудь", учитель его "слегка за шалости бранил, и в Летний сад гулять водил".
   В школе он был пай-мальчиком. Тихо сидел на уроках, внимательно слушал учителя, старательно готовил домашние задания. Он хотел получать отличные отметки. Именно так: получать не знания, а пятерки. Знаний в него впихивают очень много, нужно ли столько? А пятерки позволяли считать себя не хуже других. Лучше всех не получалось: в классе было немало самых лучших. Дальше они именуются их будущими званиями:
   "академик" Володя - действительный член Академии наук,
   "артист" Валера - артист и режиссер Русского театра во Львове,
   "биолог" Юра - доктор биологических наук, профессор,
   "геолог" Лева - кандидат геологических наук,
   "географ" Игорь - кандидат географических наук,
   комсорг Рэд - кандидат филологических наук, руководитель отдела горкома партии по науке,
   Зиновий Гуревич - кандидат педагогических наук,
   Рем Тусеев - военный инженер,
  
   По склонности к порядку Колесов был внимателен на уроке и поэтому меньше учил дома. У учителей свой порядок: надо за четверть опросить всех, поэтому вызывают по очереди. И он тщательно готовился только к очередному вызову. Экономил.
   Вплоть до 7 класса все было хорошо. Круглый отличник ежегодно получал похвальные грамоты. В пятом классе был забавный эксперимент на уроках арифметики. Арифметика без алгебры требует хорошей логической смекалки. Через несколько секунд после прочтения учительницей условий задачи он давал ответ. Сначала она восторгалась, а затем уже привычно понукала его. На самом деле никаких чудес сверх-таланта не было - пока читался текст, он уже соотносил задачу с предыдущими аналогами, делал подготовительные расчеты и за несколько секунд выполнял окончательный расчет. Успех льстил самолюбию. Однако постоянно напрягаться тяжело, постепенно он стал задерживать ответ и сравнялся со всеми.
   Он грамотно писал. Не столько от заучивания правил, сколько от хорошей по природе зрительной памяти. "Я всегда с тебя списывал", - говорил товарищ по парте Рем. На слух плохо запоминает телефоны и адреса. А написанное крепко оседает в мозгу. Изменения правописания запутывают его: как правильно писать - попрежнему или по-прежнему.
   Лучшей учительницей была пожилая Прасковья Семеновна - доброжелательная, интеллигентная, вся сосредоточенная на своем предмете - русском языке. Впервые он встретил живую киношную героиню.
   Директор школы Иван Евстафьевич, тихий, хромой инвалид войны, вел историю. Сидя за столом, он как бы незаметно читал прямо по учебнику, а ученики так же незаметно отслеживали его по своим учебникам. Ему прощали: занятой хозяйственник, человек положительный, спокойный.
   Географ Логин Филиппович, во френче и галифе - тоже хороший человек. К старшеклассникам он был лойялен, а буйных младших пользовал линейкой. Нравился его мужской характер. Когда на экзамене один ученик запнулся и после паузы начал: "Франция...", Логин прервал: "Пес с ней, с Францией, ты мне ответь, какой вопрос тебе задать, на котором ты бы споткнулся?"
   Попросил Зиновия показать на карте полуостров Юкаган. Тот не знал даже, в какой это части света. Логин подсказал: в Мексиканском заливе. Зунька закрыл залив своим телом от Логина и ткнул указкой наобум.
   - Правильно, - сказал Логин.
   Еще один мужчина - военрук - стал жертвой юношеской жестокости. Над добрым и наивным человеком издевались: кричали, бегали по классу, стучали по партам.
  
   Кутерьма началась с 8 класса. Учительницы старших классов - колоритные фигуры. До этого он получал только пятерки, иногда четверки. Здесь первая двойка стала для него катастрофой. А для этих учительниц двойка была привычным наказанием за малейшие провинности. Подсказал Зиновию: получил двойку по математике. Нет закладок в учебнике: двойка по литературе.
   Нарастало отвращение ко всей этой неразберихе. Однако не все так переживали. В 8-ом классе Крединер заявил: "Школьные годы - лучшие годы моей жизни, поэтому их надо продлить" и остался на второй год.
  
   Учительница литературы Фатинья Васильевна - полнотелая женщина среднего возраста, с добрым русским лицом.
   Она забавна, когда сидит над журналом, поджав губы, как ребенок, подложив одну ногу под себя, оживляется, когда читают вслух тексты, повторяет их с выражением.
   Описание судей в романе "Мать":
   "...ввалившаяся в рот верхняя губа..."
   - Зубов нет, ввалившаяся губа, - поясняет она.
   "...дряблая, красная шея, огромный живот, который он прикрывает поддевкой..."
   - Ну вот, вы подумайте, это же эксплуататор, эксплуататор - дряблая шея, огромный живот, - она показывает обеими руками на свой живот.
   Все, конечно, хохочут, у нее самой живот не маленький.
   - Они отрицали все старое, - рассказывает о футуристах, - и даже слова решили придумывать новые. Звуки. Вот они и говорили: Дррррр! Вррррр!
   Взмахнула в воздухе рукой и заколыхалась в смехе: Хе, хе, хе...
   Класс стонет от смеха.
   - И вот, значит, публика собралась на футуристов, ждет полчаса, час, начинает волноваться, требует, чтобы, следовательно, начинали. И вот тогда на сцену выходят раскрашенные футуристы: Маяковский в желтой кофте, Бурлюк со звездой на лбу... Садятся за стол, пьют чай, публика удивляется, что же это такое...
   Фатя наклоняется к ученикам, вытягивает вперед руку с указательным пальцем вверх:
   - Вы понимаете, пьют чай, а?
   Она выпрямляется и колыхается.
   - Ну, наконец, Бурлюк выступает и излагает свои взгляды на искусство. Ну, тут публика вынимает все, что у нее есть, и бросает в них, хе, хе, хе! Назавтра в газетах: скандал. Им только это и надо. Публика к ним валом валит, как же, скандал.
   Теперь уже смеются надо всем: и над футуристами, и над Фатей.
   У нее легко и бездумно рождаются афоризмы.
   Двое разболтались между собой, Фатя листает книгу, потом спокойно заявляет:
   - Разве вы не видите, как у меня негодование против вас горит.
   Как-то класс расшумелся, пока она рылась в тетрадках; не поднимая головы:
   - Сядьте, то есть замолчите!
   Шпрингу, который опоздал и оправдывается:
   - Я пришла, вы пришли, идите вон!
   Позднякову, плохо отвечавшему:
   - Сядьте на место и говорите чушь!
   - Никакого ничего, - кричала она, когда все подряд плохо отвечали.
   На ее многократное объяснение "воинствующего гуманизма" ответили своим афоризмом: "Просто гуманизм - если любишь папу и маму, а если еще и бабушку, то это уже воинствующий!"
   Обидчивый Колесов запоминал все нанесенные ему Фатей обиды.
   На ответе по "Обломову" она спросила, какого цвета были у Захара панталоны и сюртук. Он озлобился и заупрямился. Она подытожила:
   - Вот не знала, что ты такой ленивый да безалаберный.
   Поставила единицу и обещала не спрашивать всю четверть.
   Поставила двойку за биографию Горького: все рассказал, но не привел дословно цитат. Поставила тройку за четверть. Хотел нагрубить после уроков, но не дождался, плюнул и ушел.
   Фатя ведет еще и логику. Недавно поставила ему пять, а на другой день двойку: она пришла в класс без журнала, вызвала вне очереди. Результат ясен.
   Периодически она поднимается со своего места и, поглаживая и поправляя что-то на животе - ее характерный жест - начинает ругать класс за лень, ругать серьезно и в то же время удивленно улыбаясь и широко открыв глаза.
   Иногда на него вдруг находило: "Какого черта и сколько еще времени я буду сидеть здесь, слушать глупую болтовню глупой старухи - о, черт!"
   Однажды случилось страшное: Фатя обнаружила в журнале две большие кляксы против фамилий Терентьева и Герасименко, там, где стояли их двойки.
   Она начала тихо:
   - Какое отвращение вызвали у меня эти поступки, - обращаясь к подозреваемым, - кто это сделал?
   - У меня стояла одна двойка, а не две, - сказал Герасименко.
   Немного поспорили. Терентьев изобразил невинного младенца:
   - Я ничего не делал.
   Фатя заходила между партами, повысила голос на Терентьева:
   - Вы нахал, мало того, вы наглый нахал, да, наглый нахал.
   Гускин с места вставил недовольным голосом:
   - Может быть, это кто-нибудь нечаянно сделал.
   Началась душераздирающая сцена: Фатинья вспылила и кричала таким голосом, какого класс от нее раньше не слышал.
   - Нечаянно! - орала она Гускину, - я вот вам по физиономии дам и скажу, что нечаянно!
   Эти слова с вариациями она кричала минут пять.
   В это время Зиновий шептал Гускину:
   - Она тебе даст, ты отвернешься, я надбавлю, ты и не заметишь.
   - Сегодня же собрать комсомольское собрание! - кричала Фатинья, сидя за столом и стуча по нему кулаками, - и обсудить! Комсомольцы!
   Затем она закрыла лицо руками, на лице и за ушами выступили красные пятна. Так все долго сидели тихо. Наконец она обратилась к старосте слабеньким, даже умоляющим голосом:
   - Пойдите, принесите мне холодной воды, пожалуйста.
   Староста, "академик", побежал, вдогонку полетели советы:
   - В столовой бери, да скорей, скорей.
   Посидели еще, она сказала тем же слабеньким голосом Терентьеву и Герасименко:
   - Останьтесь со мною после уроков, мы поговорим. Вы мне дадите слово, что это не повторится до окончания школы. Иначе я не смогу с вами работать. Ведь об этом только сказать директору или завроно, вас сразу же отчислят. Как ту девушку за поставленную ею четверку за три дня до экзаменов.
   Появилась вода, она выпила.
   - Употребим хоть остальное время на пользу. Ну, хорошо, на сей раз оставим это дело в классе, не передадим его дальнейшему обсуждению и голосованию.
   Герасименко встал, бормотал что-то о том, что он дает комсомольское слово, что комсомольское-то слово ведь не нарушить и т.п. О Терентьеве позабыли, на том дело и кончилось.
   Следующий спектакль был по поводу годовых сочинений. О, как она кричала! Оказывается, она страшно рассердилась на сочинения с "трескучими фразами". Потрясая сочинением Фишмана в воздухе, стала кричать:
   - Вы посмотрите, как он начинает: "Горький - основоположник пролетарской литературы", - она прочитал это, пародируя высокий, торжественный тон, растянуто и важно.
   Так же она читала дальше.
   - Вы подумайте, а, нет, вы только подумайте. Ну к чему все это? Ведь явно списано... списано... списано, и ведь ничего конкретного, ничего не знает, чего-то написал там, в эмпиреях витает.
   Она показала рукой в воздухе, где это и как это - в эмпиреях.
   - Ведь это же безмозглый дурак, безмозглый дурак, чтобы взять и написать этакое, чтобы наскрипеть там чего-то.
   Показала пальцами щепотку, повела в воздухе, объясняя, как это - наскрипеть.
   В тех же тонах она прочитала еще одно сочинение.
   - Вот, мальчики, до чего доведете, вот взяла бы, откусила бы этому голову и выбросила бы в кусты... откусила бы и выбросила.
   Повторила еще несколько раз, а потом и сама рассмеялась, заколыхалась животом, положила руки на живот, поправляя на нем пояс; все лицо изменилось от смеха.
   - Ну, а вот сочинение, которое написано так, как следует писать сочинение. Это работа Гаврилова. Это не отличная работа, но вот сразу видно, что писал то, что он знает, писал, не мудрствуя лукаво.
   Немного спотыкаясь в словах, прочитала полностью сочинение "артиста":
   - Вот написано так, как надо, просто, ясно, не забираясь в эмпиреи.
   Нашла на столе еще одно сочинение:
   - Вот вам работа Колесова, - теперь она говорила спокойно, - это тоже так вот, не совсем... тут фразы не совсем гладкие, но ведь пишет то, что он знает. Вот, вот, - тыкает пальцем в сочинение, - вот видите, мысль и сразу доказательство на примере. Ну, вот дальше просто, ясно, понятно написано.
   И она разводила руками, как бы удивляясь чему-то. Она не дочитала до конца, и он был рад, что не дошла до сравнения монолога Сатина с фортепьянным концертом Чайковского - опасался насмешек за высокопарность.
   Перейдя к сочинениям на вольную тему, она опять с издевкой читала сочинение Шпринга. Он дал краткую историю страны за последние тридцать лет.
   - Хы, вы подумайте: "когда Сталина отправляли в ссылку, он, не задумываясь, бежал оттуда". А? Вы подумайте, "не задумываясь", как только прислали его, он сразу, не задумываясь ни о чем, так таки и бежал... А почему Шпринг взял эту тему? Да потому, видите ли, что он поэт...
   На перемене комсорг Рэд сказал ей, что Шпринга она, пожалуй, напрасно обидела, сочинение, конечно, плохое, но нужно было поберечь его самолюбие. Сказал вежливо, она уже успокоилась:
   - А вы, мальчики, подумайте, как вы меня обидели своими сочинениями.
   Похлопывая Рэда по плечу:
   - Ничего, ничего, все будет хорошо.
   Фатинья задала любопытную тему домашнего сочинения: что видит падающая снежинка? Зачитала лучшее: чувствительную сказку в духе Андерсена о том, сколько хорошего в природе и людях снежинка увидела. Написал "академик". У Колесова - белая зависть. У него и у других снежинка увидела в окнах дома только скучное и дурное.
   Зунька, обычно иронически беззаботный, иногда сбивается на суровость:
   - Фатинья должна учить не литературоведению, она должна научить Сережу Иванова и других любить литературу.
   Колесов промолчал, но засомневался: разве этому можно научить? Не само ли по себе это приходит?
   Учительница математики Нина Федоровна - женщина изящной нордической худобы наподобие Марлен Дитрих из трофейных фильмов. Легко обижается, "всегда права". Нередко делает ошибки, но никогда их не признает. Неточно сформулировав вопрос по теореме, на возражения ученика отвечает:
   - Я немножко лучше тебя знаю.
   Гускину, решавшему у доски задачу, сказала, что через две точки нельзя провести прямую. Временами ее куда-то заносит: в какие-то непересекающиеся линии в кубе и другие нелепости.
   На экзамене чопорный Равдель заспорил с ней: в задаче, по его мнению, неправильно поставлено условие - угла между стороной треугольника и его собственной плоскостью не может быть. Она понесла какую-то необыкновенную чушь, но задачу все-таки сменила. Во второй смене эта же задача попалась "географу" Игорю, решить ее он, конечно, не мог, и что он ни говорил, на нее не подействовало, она поставила ему тройку, хотя на основные вопросы он ответил хорошо. Зиновий обругал его:
   - Игорь, не валяй дурака! Я сам придумал условие своей задачи и, разумеется, решил ее.
   Когда она поставила поэту Гришану двойку за грязь в тетради, он запротестовал и довел ее до того, что она срывающимся, плачущим голосом кричала несколько минут подряд.
   Ниной Федоровной доволен только "академик". Между ними взаимное уважение. Однажды она поставила ему пятерку за два ответа с места. Стала объяснять, почему она это сделала.
   На прогулках "академик" и Колесов заспорили: первый говорил, что Нина Федоровна прекрасный преподаватель, и противопоставлял ей Фатинью Васильевну, второй говорил, что обе сволочи.
   Химичка Анна Сергеевна изъясняется крепко и просто. Вспоминается киноклассика: "Вот стою я перед вами, простая русская баба..." Рубит с плеча, в тонкости не вдается. Однажды Колесов все ответил, но запинался, она поставила двойку. И неожиданную тройку в четверти.
   У физички Татьяны Петровны устрашающий взгляд пиковой дамы. Как-то нарушила правила: вызвала его сразу после ответа на предыдущем уроке. Поразило ее злорадство: "Не ожидал?!" Растерялся, и, хотя помнил ответ по ее объяснениям на уроке, запутался.
   Не помогала и домашняя подготовка: ответил правильно про закон Бойля-Мариотта, но назвал трубку пробиркой - двойка... По летучим опросам с места она мгновенно ставит двойки всем подряд. Двойки и в том случае, если "это мы не проходили, это нам не задавали". Тройка в четверти.
   Учительница биологии Зинаида Николаевна одновременно классная воспитательница, спокойная, терпеливая, уважаемая. Вместе с ней осуждали лжеученых - генетиков. По ее предмету Колесов учился хорошо. Как-то в разговоре с другой учительницей она оценивала учеников: этот очень способный, тот чуть послабее, а этот, махнула рукой на стоящего рядом Колесова: этот так себе. Он обиделся и удивился: с чего бы это, по каким поводам?
   Накатились усталость и апатия. Захотелось махнуть на все рукой. У Игоря то же самое:
   - У меня такое настроение теперь: ставьте мне что угодно, кроме двойки, и только отвяжитесь.
   В 10 классе пришел новый физик. Не назвав себя, начал урок. У него острижена голова, офицерский китель без погон. В глазах не совсем нормальное выражение, может быть, из-за очков.
   - Мямля какой-то, - сказал Игорь, - ты заметил, что он нам как малолеткам объясняет.
   Ставит только четверки и тройки, заявил, что не признает ни двоек, ни пятерок. Двойки только в случае прямого отказа от ответа.
   Классная воспитательница показала учителям журнал:
   - Смотрите, ненормальный какой!
   Это - о физике: в журнале были сплошные тройки.
   Энергичная немка тоже возмутилась:
   - Да это безобразие! Пойду, поговорю с ним.
   Ушла с журналом. Долго спорила:
   - Уж Хохлов-то знает физику твердо на четыре.
   - А вдруг не знает, - ответил физик.
   Его имя, отчество и фамилия так и оставались неизвестными. Зиновий сказал: "Беликов". Да, человек в футляре. выражение лица несколько упрямое, сосредоточенное, взгляд всегда вниз перед собой. Жалкий вид.
   Учителя все-таки вынудили его повторно опросить нескольких учеников после уроков.
  
   Колесов и "академик" часто заходят друг к другу: "Пошли гулять". Послушав пластинки с Бернесом или Шульженко, идут на Невский до Садовой и обратно. Разговоры понемногу обо всем: школа, еврейский вопрос, что такое жизнь. "Академик" начинает с вопроса - что вызывает жизнь? Так как жизнь есть обмен веществ, то что же вызвало обмен веществ в первом организме? Ответа не нашли...
   "Академик" изобрел свою теорию о выпуклостях лба и зависимости от них ума. Он поработал на примере их класса, и что-то там у него сходилось. Не подходят только комсорг Рэд и он сам: по своей теории он оказывается дураком. "Смешно, Володя!" В другой раз он развивал свою собственную теорию о культуре: разные степени культурности, культура до революции и теперь. Сошлись на простом: для повышения культуры необходимо повышение сознательности.
   Однажды "академик" огорошил пришедшего к нему Колесова:
   - Вот что, Колес, у меня отец умер.
   Долго молчали. Потом Володя начал:
   - В нашей стране раком болеет каждый десятый. Мне об этом рассказывал мой дядя - врач, начальник академии. Очень умный человек, в детстве уроков не готовил, теоремы у доски доказывал сам, не читая учебников. Очень прямой человек и говорит свободно любому начальнику, в споре его никто не переспорит, разбивает в пух в и в прах. Добывает все, что нужно для больницы: инструменты, ремонт.
   Помолчав, добавил:
   - Вообще, дядя этот - мой идеал. Я решил идти в военно-медицинскую академию, дядя поможет поступить. Впрочем, сама медицина меня мало увлекает, тут больше экономические причины.
   Они вместе прошли серию увлечений. Вместе начали заниматься фотографией. "Академик" достиг высокого искусства в этом деле, а он охладел, занимался от случая к случаю. Вместе овладевали шахматами, сначала были наравне. Затем "академик" взялся за шахматную литературу, сам строил игровые сюжеты, получил первый разряд. Больше он с ним в шахматы не играл. Отмечал превосходство "академика", без зависти, по факту.
  
   Еще один друг, "артист" Валера, его отец тоже погиб на войне, весело рассказывал:
   - Мать женится на каком-то Михаиле Иваныче. Хороший морж, жаль только, что долго живет. Любит выпить, при этом всегда вспоминает, где, когда, с кем и как выпивал. Хуже всего, что она меня на него променяла. Купила с получки булочек, пирожков, смачно так, и все это - Михал Иванычу, а я с братом ходим вокруг стола, да зубами ляскаем. Или вот мне нужно спортивки купить, я каждый раз со своей пенсии требую, а тут придут Михал Иваныча родственники, крестины какие-нибудь справлять, мать на это денежки дает, а мы с братом зубы на полку... Один раз я ушел из дома часика в три ночи, разозлился здорово, мать в одной рубашке бегает: Валерик, Валерик, ты куда? Я собрал свои шмотки, съестного прихватил и ушел. Хотел было к сестре пойти, да неудобно как-то, семейный скандал... шум поднимется. Пошел тогда по Литейному, по Невскому... Приятно так, на улице ни души, идешь от часов к часам и по минутам считаешь. И время так медленно шло, подходишь к часам, что такое - минуты три только прошло. Замерз я порядочно, пошел в одном пиджачке, а ночь такая холодная. Ну, пришел в школу в 8 часов и заснул на парте.
   Валера заболел:
   - Не хватает дыхания. В диспансере мне опротивели постные морды докторов - ну ведь же ни черта в медицине не понимают, - улыбаясь, - у меня туберкулез, и скоро я покончу с собой. Лежу целые дни дома, играю с ребятами в "козла", курю, слушаю "Голос Америки" и Би-би-си.
   Пересказал исповедь перебежчика, бывшего убежденного ленинца, наказанного за комбинации с хлебом, боровшегося 10 лет с "тиранией". Тут все ясно.
   Валера втянулся в художественную самодеятельность. Бывшая артистка поставила силами учеников двух школ, мужской и женской, спектакль "Как закалялась сталь". Валера - Павка Корчагин. Дальше - Варлаам в "Борисе Годунове". Загорелся, настроился на театральный институт.
   "Биолог" Юра тоже артистическая натура. Ангельски красив: льняные вьющиеся волосы, нежная девичья кожа. Внешность - от мамы, известной писательницы Веры Пановой. На экзамене по литературе ему достался образ Веры Павловны. "Что делать" он не читал. Один раз сказал "Вера Федоровна". Ребята пригнулись к партам, сдерживая смех - он назвал отчество своей мамы. Вдруг его занесло: Вера Павловна, мол, полюбила особенного человека - Рахметова. Фатинья поправила - Кирсанова. Поставила пять. Сам он не гонится за отметками.
   С "географом" Игорем Колесов сошелся на общем интересе к книгам и кино. 131 Книги начали коллекционировать, киноартистов пофамильно помнили по всем ролям: у этого особый проникновенный взгляд (Ванин), у другого - потрясающая перевоплощаемость от трагика до комика (Черкасов). Игорь в восторге от Лидии Смирновой ("Моя любовь"):
   - Какая она симпонпончик!
   Колесов удивился: оценивал актрис по таланту, а не по их плотской красоте, по сексапильности (этого слова тогда еще не было).
  
   14 лет - возраст вступления в комсомол. Колесов вступал вместе с другом Ремом. В Смольнинском райкоме комсомола, уже принятые, они посмотрели друг на друга: "Конечно, нет какого-то большого восторга, но все-таки приятно".
   Кстати, его полное имя Ремир - вполне русское имя, сокращенное от "Революция мира". Отец Рема, военный, член партии, в которой в 1932 году еще не были изжиты троцкистские грезы.
   Колесову дали комсомольское поручение: пионервожатым в шестом классе. Небольшая трудность: ходить в школу к концу их второй смены. Гораздо большая трудность: непонятно, что делать. Повезло: там нашлись активисты, которые сами себе нашли общественные занятия. Потом его перебросили на третий класс. Малолетки буквально облепили вожатого: вопросы, рассказы, что будем делать. Начал со стандартного: выпустим газету. Куча заметок. Оказалось, все на одну тему: у нас в классе есть хулиган, варианты - трус, лентяй и т.п. Без фамилии. Понятно о ком - из прильнувших к нему в общей толпе он был узнаваем. И пионервожатый растерялся. Ему было 15 лет, и он не умел жить. Не знал, что делать в этом случае и вообще, что делать вожатому. Может быть, организовать спорт, игры... Еще несколько раз он сходил в класс, потом перестал. "Слаб я, нерешителен". Придумал себе оправдание: вырос без отца в женской среде. Припомнились слова жалкого Барона: "У меня, наверно нет характера". И совет Сатина: "Заведи, заведи характер, вещь полезная".
   Комсомольскую жизнь класса оживил комсорг Рэд. Он на год-два старше других. Колесов уважал и даже был по мальчишески влюблен в него: Рэд - человек превосходный во всех отношениях: умный, талантливый, начитанный, скромный.
   Комсорг попросил всех остаться после очередных безобразий на уроке физики. Размеренно, нажимая на ключевые слова, он начал:
   - Я, то есть комсомольская организация нашего класса и староста, решили собрать класс по вопросу о поведении на физике и на немецком языке. На физике, особенно сегодня, вели себя безобразно. Пользуются тем, что учитель только посмотрит так, улыбнется и не скажет ничего, отвернется. Вот Гускин, где он? Нет его сейчас, хуже всех себя ведет, да и другие отличаются. Вот почему это так получается, что на уроках тех учителей, которых мы не любим, всегда тихо. Попробовали бы устроить такой шум на химии, так Анна Сергеевна и к директору пошла бы и все что хотите... А физик просто хорошо к нам относится, может, некоторые недовольны тем, как он нам отметки ставит, у меня у самого там тройки, но дисциплину нужно установить такую, как, например, на математике. Не нужно, конечно, чтобы было слышно, как муха летит, но просто нормальный урок должен быть...
   Он помолчал, переступая с ноги на ногу. Рядом молча, с нахмуренным лицом стоял староста, "академик" Володя.
   - Ну, кто хочет сказать что-нибудь по этому вопросу? - спросил Рэд.
   После небольшой паузы заговорили, поддержали комсорга. Шпринг, который на уроке шумел больше всех, деловито вносил предложения.
   Рэд предложил проголосовать за то, чтобы исправить дисциплину.
   Шпринг: Пусть каждый скажет, что он думает.
   Выступили подряд по партам, повторялись, лишь Зиновий сказал:
   - Присоединяюсь к группе предыдущих товарищей.
   На следующем уроке дисциплина была неплохая. Сами удивились: "А ведь подействовало, черт возьми!" Но дальше опять стали нарушать.
   В комсомольской жизни случались интересные события. Гускин- безалаберный и шумливый балбес, недалекий и нагловатый - захотел вступить в комсомол. На переменке завязался разговор. "Биолог" Юра, откинувшись на спинку парты, серьезно и негромко говорил комсоргу Рэду:
   - Я против принятия в комсомол таких как Гускин, Гришан...
   Рэд, "геолог" Лева и другие были за Гускина. Перед собранием "академик" спросил Колесова:
   - Как насчет Гускина - он хочет в комсомол?
   - Ну да, нужна строчка в анкете для поступления в вуз. Конечно, комсомол не бог весть что, но принимать в него всяких обалдуев...
   - Давай выступим против.
   - Давай.
   На комсомольском собрании класса они поддержали "биолога". Приводили уклончивые доводы: "не дорос он пока - ни по учебе, ни по жизни". Народ засомневался и раскололся. Было бурное обсуждение. Большинство - за своего парня Гускина. На школьном собрании обсуждения не было, голосовавших против не заметили. В райкоме благодаря стараниям директора "Вани" и путанице в рекомендациях Гускина не приняли.
   Бруно Гришан, также отмеченный "биологом", сам пренебрег комсомолом. Поэт, человек широких взглядов, готовый уверенно идти по жизни. Популярную чешскую песню "Десять лет мужа нет, а Марина родит сына" он дополнил своим стихом: "А я сам, а я сам, член имею с волосам", затем старается плюнуть вверх так, чтобы попасть себе на нос.
   Фишман, Вильнер и Шпринг вытащили свои тетради из учительской и исправили контрольные. На перемене "парторг" Рэд, "биолог" Юра и "геолог" Лева поговорили с нарушителями. Фишман оправдывался: все так делают. После уроков Рэд объявил о проведении комсомольского собрания совместно с некомсомольцами.
   - Ну, что, е.... мать, пошел он на х.., - сердито, но вполголоса ругался Фишман.
   Рэд предложил каждому из нарушивших выступить и дать слово, что этого больше не повторится. Гускин, обращаясь к Рэду:
   - Нужно отнестись по человечески к тому, кто получил уже две двойки.
   Рэд: Повторяю еще раз, что я только комсорг, я считаю, что таких вещей не должно быть, это нужно прекратить, но решение выносит ячейка.
   Фишман выступил первым, говорил с трудом. Вильнер нагловато оправдывался:
   - Я хотел только проверить решение, иначе записать ответ, вот смотрите, моя бумажка с решением.
   Рэд коротко спросил: Этого не повторится больше?
   Вильнер сразу остыл, сказал, опустив глаза: Конечно, даю слово, больше этого не будет.
   Шпринг что-то долго мямлил себе под нос, потом, отставив в сторону руку, сказал, что, в сущности, он мало что знал о предыдущих комсомольских постановлениях...
   Рэд обратился к классу: Ну, теперь все слышали?
   Встал Равдель, невозмутимый джентльмен из популярного фокстрота "С утра побрился, и галстук новый", строгий блюститель своих прав. Ровным, бесстрастным голосом он заявил:
   - А если я плевать хотел на все ваши постановления, если я не захочу их признавать, то что же тогда вы сможете сделать?
   - Мы побьем тебя, Равдель, - полетели шутки с мест.
   "Геолог" Лева: Он же не от себя, а вообще...
   Рэд стал объяснять тоже очень спокойно:
   - Видишь ли, Равдель, нас много, мы - коллектив, а коллектив не позволит на себя плевать кому бы то ни было. Все равно, коллектив найдет в себе силы бороться с теми, кто ему не подчиняется, а нас, комсомольцев, в классе большинство, так неужели мы не сумеем справиться с какими-то семью некомсомольцами...
   На очередном комсомольском собрании обсудили успеваемость, поговорили с двоечниками. Не выполняются принятые решения: на физике опять плохая дисциплина. Приняли решение сдать по одному чертежу в честь 70-летия Сталина.
   Рэд: Если бы у нас был сплоченный коллектив, многое можно было бы сделать: у меня есть много предложений.
   "Биолог" Юра: Да, у нас есть только отдельные компании, между которыми нет сплоченности. Вот доказательство того, что у нас нет коллектива: когда к нам приходил Боря Никольский с предложением организовать клуб старшеклассников совместно с женской школой, все были "за", никто не возражал, однако вступили в клуб пока только четыре человека. И сам комсорг не хочет вступать в этот клуб и даже относится к нему пренебрежительно.
   - А как ты, Юра, агитировал ребят идти в этот клуб, говоря, что там хорошие девочки? Клуб - дело желания каждого, и меня не тянет к этому.
   - Но ведь ты же увлекаешься литературой.
   - Да, но меня не тянет обсуждать, спорить... 133
  
   Каждые праздники он надеялся на счастливые чудеса. Праздники отличались от будней - демонстрации, застолья, новогодние елки. Чудес не было.
   7 ноября попытался пройти на Дворцовую площадь, и, как обычно, не получилось. На 2-й Советской, на месте сбора их школы, "артист" Валера сообщил:
   - Боря Вахтин с двумя товарищами из своего класса сидят в пельменной, пьют пиво и закусывают яблоками.
   "Академик" Володька в весело-отчаянном настроении, уже купил раскидай, сам смеется над этим:
   - Валька, а пойдем и мы, для веселья выпьем. Сколько водка стоит? У тебя много денег?
   - Много, 70 рублей.
   - Правда? А у меня 5 рублей. Слушай, пойдем выпьем хотя бы по сто грамм.
   Пошли, но по дороге в буфет Колесов, дома избегавший пить водку, засомневался:
   - Володя, знаешь, мне бы не стоило пить, у меня, видишь ли, такая семья...
   - Сопьешься, что ли? Да ведь мы всего по сто грамм, на праздник это просто нужно для веселья.
   Зашли в ресторан у "Колизея", помялись, водки на витрине не нашли. Зашли в знакомый по предыдущим праздникам буфет на углу Невского и Марата.
   - Володя, впоследствии здесь повесят мемориальную доску.
   Взяли по сто грамм и по пирожку. Никаких признаков опьянения. Посмеиваясь, пошли обратно к своей колонне. Снабдили "артиста" деньгами на сто грамм.
   По дороге Зунька и Юрка несколько раз с деловым видом забегали в магазины - пить кагор. В последний раз взяли с собой комсорга. Зунька пропил все свои деньги, шел с красным носом, с транспарантом в руках. Сзади шла женская школа, стали соревноваться: кто кого перекричит. Репетировали "ура", в том числе призывы: "Привет мотальщикам 179 академии!" Это же прокричали на Дворцовой.
   Потом Колесов оказался вместе с "академиком" и комсоргом. У Рэда папироса в углу рта.
   - Под Маяковского работаешь?.
   Рэд развеселился:
   - Не трогайте моего любимого поэта! Договорился с отцом, что я не буду курить, а он прекратит "забегаловки" после работы.
   Огорченно добавил: Как жаль, что Ленин не дожил до лучших произведений Маяковского, он бы изменил свое отношение к нему.
   - Да разве он плохо к нему относился? А "Прозаседавшиеся"?
   - Ты вспомни, что он тогда сказал: я не принадлежу к почитателям его поэтического таланта...
   На Аничковом мосту сидел нищий, около него разбитая бутылка.
   - Не могу спокойно смотреть на нищих, - сказал Рэд, - вот там сзади какие-то иностранцы идут, увидят, нехорошо. Так хочется, чтобы у нас все хорошо жили...
   Пошли в "Новости дня" на киножурналы.
  
   - Слушай, Валя, - сказал Игорь, - тебе не кажется, что у нас в школе происходит нечто странное: отобрали несколько избранных на получение медалей, остальным дорога закрыта.
   - Мне не только кажется, у меня отвращение ко всему этому.
   - Нинушка недавно разоткровенничалась: она хочет, чтобы медали получили трое. Эти трое, по ее мнению, Рэд, Юра Вахтин и Лева Ривош.
   - Насчет Рэда справедливо, насчет других - едва ли. Но их уже тянут: получили тройку или даже четверку, учителя беспокоятся - надо выправить. У Юрки плохое сочинение, Фатинья сразу дает ему другую тему - исправить отметку.
   - Сам-то он, кстати, мало старается. 135
   Состоялось необычное родительское собрание - совместно с учениками. Долго и крикливо говорила Нинушка. Мать Игоря удивилась: "Истеричка какая-то".
   С опозданием пришла Вера Федоровна Панова. Учителя засуетились, предложили ей выступить. Она вежливо возразила:
   - У моего парня двойка есть.
   Выступила мать Рэда, взволнованно, немного сбиваясь, страстно, напористо стыдила учеников:
   - Как вы можете так поступать, где ваша комсомольская совесть?!
   Стало понятно, отчего ее сын стал такой, какой он есть. Наконец-то он услышал речь настоящей коммунистки, то, чего было много в кино и книгах, но не было в жизни. Правда, немного смутился: из-за чего сыр-бор? Вроде бы они, ученики, ничего страшного не натворили. Слушая и восхищаясь, подумал: ничего это не меняет, в сущности, жизнь идет своим чередом, очень далекая от таких речей.
   После родительского собрания мать сказала:
   - Мне Зинаида Николаевна сказала, что все учителя тебя тянут на медаль, а ты не хочешь, ленишься.
   - Меня тянут на медаль?! Как ей не стыдно так говорить...
  
   Идейное
  
   В военном детстве была одна идея, одна мечта - общая для всех: когда же кончится война? Тогда наступит всеобщее счастье.
   Ночью радио сообщило о победе. Утром двенадцатилетний мальчик прошел по Суворовскому и Невскому проспектам до Дворцовой площади. Народу было немного, местами собирались радостные, торжествующие группы.
   Он еще ждал отца. Ходил встречать поезда с фронтовиками. Через несколько лет стало ясно, что не вернется. Погиб в 33 года. Разорвался, сгорел, растворился в космосе.
  
   С идеями проблем не было. Равенство, свобода, братство. От каждого по способностям, каждому по труду.
   Мощный бас начинает медленно, раскатисто:
   Широка страна моя родная,
   Много в ней лесов, полей и рек.
   Я другой такой страны не знаю,
   Где так вольно дышит человек.
   Хор по радио и люди за праздничными столами подхватывают:
   От Москвы до самых до окраин
   С южных гор до северных морей
   Человек проходит как хозяин
   Необъятной Родины своей.
   Душа ликует!
   Идейные сомнения оставались всё теми же: прекрасными и благородными словами не пользовались в обычной жизни. По приезду в Ленинград он не обнаружил и здесь книжно-киношных людей. Опять успокоил себя: он еще найдет их в мире науки, техники, искусства...
   Партия так объясняла недостатки людей: человек, мол, рождается хорошим, но портится от родимых пятен капитализма или от отдельных недостатков социализма. Он нашел свое объяснение: дурное переходит от родителей к детям, от них к следующему поколению, и так без конца. Поэтому люди никогда не станут хорошими. У него появилась такая задумка: надо детей отделить от родителей и поручить их воспитание только хорошим людям. Таким как он, Сталин, Зощенко и другие. Насчет Сталина понятно, сегодняшние дети тоже уважают сегодняшних вождей. Почему Зощенко, юморист, насмешник, попал в эту компанию? А потому, что писал о людских слабостях весело и добродушно.
   Тогда мальчик не знал, что попал пальцем в небо. Отделять детей предлагали почти все утописты. Однако по последним данным науки установлено, что без родительской ласки будет еще хуже.
   Эта идея отъема детей врезалась в память - как раз тогда партия заклеймила Зощенко. В 14 лет трудно сомневаться в решении партии. Ладно, подумал он, мал еще, не понимаю. Через несколько лет партия признала свою ошибку. А он не переставал любить Зощенко.
   Вообще он и его товарищи любили свободомыслие. "Академик" как-то заговорил о Сталине:
   - Тебе не кажется, что у нас явный перебор с восхвалением Сталина? Любая доярка истошно вопит по радио о любимом вожде, к месту, а больше не к месту.
   - Да, но это же малограмотные люди, наверно, они считают своим долгом обязательно об этом сказать.
   - Но есть же журналисты, руководители. Они-то должны понимать, что это уже перебор, надоедает слушать эту трескотню.
   - Согласен. Конечно, Сталин великий человек, но, наверно, и ему эта трескотня не нужна.
   С "артистом" Колесов обсуждал искусство, спросил:
   - Как тебе кантата Мурадели? Помнишь: "Вождь народов, я славлю твою волю что крепче стали".
   - А дальше: "У меня в голове много дум о тебе, мой любимый Сталин". Музыка отличная, текст подхалимский.
   И "артист" убежал по своим делам.
   Однажды "академик" неожиданно заговорил о евреях:
   - Ты замечал, что все евреи защищают друг друга?
   У Колесова отклонений по национальному вопросу не было. "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" "Нет ни эллина, ни иудея" - то же самое, но из Евангелия. При евреях не принято было произносить даже само слово "еврей". У самого же "академика" польская фамилия, в роду были французы, еще кто-то, но поляков он не нашел.
   - Да нет, не замечал.
   - А ты приглядись, практически по любому поводу встают грудью. Вспомни, как они защищали Гускина.
   - Но его защищали и русские. У нас в классе из 22 человек восемь евреев. Трудно делать выводы.
   Впрочем, они баловались еврейскими анекдотами: "Идут два еврея, жалуются друг другу, как все дорого: курочка два рубля, масло полтора. Сзади идет русский, подтверждает: да, все дорого. Они оборачиваются и говорят: да нет, недорого, картошка двадцать копеек, брюква тридцать".
   Среди деревенских мальчишек была в ходу присказка:
   - Сколько время? Два еврея, третий жид, по веревочке бежит.
   В деревне нет евреев, мальчишкам они казались существами неведомыми и опасными.
  
   Белинский научил его многим идеям. В школе учили его гневное письмо Гоголю. Там Белинский дал яркий образ насчет религии: мол, русский мужик в отличие от испанского не столь религиозен, он одной рукой крестится, а другой почесывается кое-где. Объяснил Дон Жуана: человек может быть большим талантом в чем-то, но коль скоро его талант вреден для человечества, то он, Дон Жуан, подлежит ликвидации.
   Объяснил Гамлета: принца с детства приучали к добру, он вырос добрым человеком. Когда он подрос, ему показали зло и потребовали это уничтожить. А он слабый человек, ему всего-то 17 лет, испугался и засомневался: неужели мир так жесток, не обманывают ли его. В студенческой песне дана верная трактовка: "Ходит Гамлет с пистолетом, хочет кого-то убить. Он недоволен целым светом и думает "быть или не быть". Такого Гамлета нет в современных постановках. Режиссеры предпочитают героизм.
   Колесов примерил Гамлета на себя: да, к сожалению, всё так. Его тоже послали в мир доброты и красоты, а на деле поместили в какой-то другой мир. И тоже слаб оказался, вот даже пионервожатым не смог быть.
   Белинский беспощадно высмеял его мечту стать писателем. Объяснил: это просто любовь к чтению плавно переходит в такую мечту. Критик разобрал "Обыкновенную историю" Гончарова, в которой восторженный юноша, решивший посвятить себя только самым высшим сферам, выбирает поэзию, писательство. Обвинительное заключение критика занимает несколько страниц, главное же вот в чем: все другие высшие сферы требуют большого подготовительного механистического труда, будь то наука, архитектура, живопись, музыка. Сочинительство кажется доступным с нуля. Там же у Белинского - о пустых фантазиях вместо знания жизни. Обидно, но справедливо. Мечта и так-то была довольно зыбкой, а после едких насмешек учителя совсем ослабела.
   Идея смысла жизни звучит в завете советского святого подвижника: "жизнь дается человеку один раз, и прожить ее нужно так, чтобы потом, умирая..." Колесов застревал на первой части - дается один раз, потом отнимается и больше уже никогда не возвращается. Полная безнадежность. Но продолжение завета торопит жить так, чтобы потом было о чем вспомнить: "чтобы не жег позор за подленькое, мелочное существование".137
   Учителем жизни для него стал Толстой. "Какой матерый человечище! - говорил Ленин, - кого в Европе можно поставить рядом с ним? Никого!" Отвага мысли - вот что в нем поражает. В "Войне и мире": Бородино - не битва по плану, а стихия народного духа. В "Крейцеровой сонате" - не любовь, а грех прелюбодеяния. В "Исповеди" - смысл жизни: жить не для себя, а для других. И другое.
   Он избегает прямо говорить о Толстом, говорит о Наставнике, Учителе. Скажешь и услышишь: а, это тот, который насчет щек говорил: ударили по левой, подставь правую; знаем, блаженный он, а ты что же - толстовец?
   Наставник воспитал в нем уважение к верующим и к Богу. Правда, оставаясь атеистом, он невольно вспоминает циничную формулу Вольтера: если Бога нет, то его следовало бы выдумать.
   И он начал жить по Наставнику - для других. Одноклассник "географ" попросил помочь - вместе готовиться к экзаменам. Очень не хотелось, но превозмог себя. Потратил лишнее время и усилия. Потом еле вытянул свои пятерки. Нет, так нельзя, решил он. Потратишься на других, на себя сил не станет, а потом и на других тоже.
  
   Идеи "кем быть" были забавны, наверно, как у всех.
   В восемь лет он любил рисовать и захотел стать художником. Это прошло.
   В десять лет сочинил стихи: буду поэтом. Тоже прошло.
   Полюбил чтение и решил стать писателем.
   Его отец до войны написал повесть и послал в издательство. Ему ответили: способности есть, но надо еще учиться и работать над собой. У отца было 7 классов школы. Для сына осталось загадкой: почему отец написал, и почему сын тоже хочет писать. Тут уж гены не при чем, разве что общность психики - замкнутость в себя, склонность к самокопанию (самоанализу). По научному - тип интроверта.
   Знал за собой грех: мечтать и грезить. Подолгу, часами, дома и на прогулках. Грезы - это яркие киносюжеты, героические, фантастические, сентиментальные события. Готовые повести, пьесы, сценарии. Наподобие прочитанного и увиденного в кино. И очень далекие от жизни.
   Наука обозначила это явление как аутизм. В меру хорошо для людей искусства. В избытке опасно - свихнуться можно.
   Писатель должен знать жизнь. Он пока знал мало. По-прежнему ему казалось, что боевая, кипучая жизнь есть, может быть, где-то, но вокруг не было. Люди живут бытовыми заботами, о власти говорят "они", которые, по их мнению, всё делают так, чтобы народу было хуже. Люди равнодушны к общему благу, к светлому будущему и даже к Сталину. Но и не ищут чего-то другого.
   Забавляются беззлобными анекдотами: "Бабка на деда пожаловалась: сидит без дела, как нарком. Деда арестовали. А он пожаловался на бабку: болтает как радио. И бабку арестовали".
   Застольную песню "Бывайте здоровы, живите богато, а мы уезжаем до дому, до хаты" переиначили:
   Бывайте здоровы, живите богато,
   Насколько позволит вам ваша зарплата.
   А если зарплата вам жить не позволит,
   Ну что ж не живите, никто не неволит".
   Говорили, что так Утесов поет. Про него же рассказывали, что нарядился свиньей, а своих музыкантов одел как поросят: я, говорит, мать-героиня.
  
   "Писатель - инженер человеческих душ", - сказал Сталин. Именно этого и хотел Колесов, повторявший слова классика: всем хорошим во мне я обязан книге. Стать не сочинителем изящной словесности (беллетристики), услаждающей людей на досуге, а внести свой вклад в общее благо. Сказано же: "Глаголом жги сердца людей". Каким глаголом? Как жечь? Он не знал. 136
  
  
   Домашняя жизнь
  
   Мальчик Валя был послушен и аккуратен. Разогревал обед на керосинке, колол дрова во дворе, топил печку-голландку. Тогда в центре Ленинграда еще не было центрального отопления.
   Играл с соседскими детьми - пятилетним мальчиком и трехлетней девочкой - в приключения в игрушечных городах. Их молодая мама - вторая жена пожилого папы, директора типографии. Папа оставил свою первую семью со взрослыми детьми. Мама часто устраивала истерики папе, била детей. Пятилетний сынок плакал: "Никто меня не любит, только Валя".
  
   Его предприимчивая мать стала прирабатывать по совместительству. Вместе с подругами покупали в подмосковном Загорске женские шерстяные кофточки и продавали их в Ленинграде. И получали торговую прибыль. На вид - обычная торговля. По тогдашнему закону: спекуляция, преступный бизнес. К тому же кофточки они покупали у фабричных несунов, а продавали на барахолке у Обводного канала. Организованная преступная группа (ОПГ) из четырех членов. Вскоре к кофточкам они добавили каустическую соду.
   Тринадцатилетнему сыну это очень не нравилось. Но он не мог ничего поделать, даже хотя бы сказать матери - опять же в силу слабости характера. Уже и милиция приметила спекулянток. К матери приходил молодой милиционер, она давала ему деньги, и он уходил.
   Проблему разрешило государство - денежной реформой 1947 года. Естественно, спекулянты не хранили деньги в сберегательных кассах, только в чулках. Расчет государства оказался точен. У матери 27000 рублей превратились в 2700.
   Мать стала вдовой в 34 года. Горе не сломило ее: она оставалась энергичной и деятельной.
   Осталось при ней и ее жизнелюбие (гедонизм, дионисизм, эпикурейство): страсть устраивать праздники - вечеринки и складчины почти каждые выходные, с выпивкой, песнями, танцами.
   Хороший праздник мать заканчивала сдергиванием со стола скатерти с посудой.
   На этих праздниках мальчика искушали водкой. Добрые люди протягивали рюмку:
   - Попробуй, сынок, ничего страшного.
   Он отказывался напрочь. Наверно, благодаря заботам партии и правительства о его моральном облике.
   Был и наглядный пример. Дядя Витя, старший брат отца, очень сильно любил свою красивую жену, а она ушла от него. Тогда он стал алкоголиком. Племянник поразился: дядя приходит в гости трезвым, после одной рюмки становился пьяным. Прожил недолго.
   Конечно, мать не могла отказаться от главного наслаждения, от основного инстинкта. Мальчика спасало его детское неразумие и разум матери: прямых сцен похоти он не увидел. Даже когда утром видел мать и дядю Мишу в одной кровати. Он думал, что они спали вместе, потому что не было отдельной кровати для дяди Миши.
   Толстый дядя Миша Григорян рассказывал:
   - Был в Латвии, там бои, латышские и эстонские бандиты дают жару. Из поехавших в Латвию уцелели только я и еще один. Пришли мы к одному депутату - латышу, отвечает, что нет у него бандитов. Ну, хорошо, пошел я в амбар, выходят бандиты, человек пятнадцать. И я все пятнадцать сразу насыпал из автомата. Приезжает потом один начальник: "Который тут черный с белый зуб, веди ко мне". Прихожу. "Вот тебе награда и благодарность". - "А ну вас, говорю, я лучше пойду бандитов обыскивать".
   Обращаясь к мальчику: Я тебе обещал браунинг с патронами, но моя комната сейчас закрыта, так как хозяйка попалась на продаже каустика. Поэтому и обещанные тебе пластинки с Бейбутовым не купил.
   Потом еще рассказывал:
   - Теперь вот уволился со службы в милиции, дали мне шесть месяцев работы в лагерях и хотели конфисковать имущество, но я все припрятал.
   Мальчик молча внимал всем его рассказам. Молчал и тогда, когда понял, что дядя Миша просто-напросто подельник матери по спекуляции, в Прибалтику ездил за каустической содой.
   После него хахалей с ночевкой не было.
   Когда мать спросила: "Можно, я выйду замуж", он скривился и захныкал: "Не надо, мама". Впоследствии пожалел.
   А может быть, жертва матери была не напрасной. Как бы сложилась совместная жизнь с новым хозяином в одной комнате?
  
   По выходным водил брата Леньку в кино. Но Новый год пошли на елку в ДК Горького. На обратную дорогу было 1 рубль 20 копеек на трамвай, но 40 копеек пришлось заплатить в гардеробе. "Придется пешком идти". Девятилетний брат послушно пошел. Шли три часа, по дороге ели подарки.
   - Валя, приходи к нам завтра в гости на нашу елку, - сказал ему Ленька.
   - Да мне что-то не хочется.
   Вечером пришла кока:
   - Валя, Леня пришел домой весь в слезах, говорит, что теперь, если брат будет звать его в гости, то он тоже так скажет.
   - Да приду я, конечно, приду.
   У коки собрали сестры, крестный, подруги с мужьями. Анекдоты, песни, пляски.
   Крестный - шофер, воевал, на фронте стал членом партии, молчун пока трезв, оживляется после выпитого - танцует руками, играет пальцами, сыпет шутками и прибаутками:
   - По Финскому заливу по льду идет старик, за ним старуха. Кому из них легче идти? Не знаете? Отвечаю: старухе. Потому что из старика песок сыпется.
   И сам смеется больше всех.
   - А что такое бокли? Тоже не знаете? Бокли, которые в ж... мокли!
   Тут уж он захлебывается в полном восторге.
   - А какие были самые грустные песни в войну? У русских - "Тонкая рябина", у грузин - "Сулико", а у евреев - "Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин".
   Перешли к песням: "Хас-Булат удалой", "Выпьем за Родину, выпьем за Сталина, выпьем и снова нальем". Мать - сильным пронзительным голосом - удаль и разгул. "Умчались мы в страну чужую, а через год он изменил. Забыл он клятву роковую, а сам другую полюбил..."
   Поплясали. Крестный с блатными вывертами: "Мы заходим в ресторан, Леха в рыло, я в карман..."
   Тетя Валя и крестный живут в коммуналке на шесть семей. Все они - так называемые простые люди с общими взглядами на жизнь. Иногда возникают коалиции, в основном, против вредной Марьяши. Но в целом живут дружно. На малюсенькой кухне гонят самогон, по очень простой технологии: несколько кастрюль одна в другой. После двойной перегонки получается хороший продукт.
   Мать оставила торговый бизнес, стала работать бухгалтером. Зарплата 600 рублей, это примерно половина средней, плюс 180 рублей - пенсия сыну за погибшего отца.
   Она привержена общему благу, но в основном - для своих. В первую германскую войну ей было шесть лет, она ходила по избам и декламировала "Орину, мать солдатскую". Женщины плакали.
   Прописала у себя девушку из деревенской родни. Девушка училась на учительницу, снимала комнату. У нее был томик сонетов Шекспира.
   Бескорыстная взаимопомощь сестер. Случилось горе: заболела и умерла жена брата Георгия. Он был единственным светлым пятном среди братьев: красный командир, высокий и красивый, женился на красавице из Белоруссии. Погиб на войне. Сын Миша остался сиротой. Он мог жить у дедушки и бабушки в белорусском городке. Но сестры решили: возьмем себе. Миша - инвалид, в детской игре повредил ногу, стал хромым на всю жизнь. Поселили у старшей сестры, у нее самая большая комната. Расходы на всех.
   Двоюродные братья-ровесники Миша и Леня поначалу жили мирно в одной комнате, затем стали несильно ссориться. Их старший брат стыдился: надо бы их воспитывать, живут недалеко, а он редко бывает у них.
   Леньку оставили на второй год в третьем классе. Все лето старшему брату об этом не говорили. Сказали осенью. Он был потрясен. Какой стыд, позор! "Это же твоя лень, твое безволие! И уже ничего не поправишь".
  
   "Эгоист ты", - как-то спокойно укорила мать четырнадцатилетнего сына. Он задумался глубоко и надолго. Какой же я эгоист, думал он, ничего лишнего не требую, не грублю, не нарушаю, люблю маму по природе и по закону. В младенчестве она бивала его, но это уже забылось. Догадался: он все более замыкается в себе, отстраняется от матери. Разговоры только бытовые. Обсуждать книги, спектакли? Она их не знает. Только раз была в опере, разумеется на "Чио-чио-сан" - поплакать, как положено. Кино тоже не обсуждается.
   Придя с концерта Клавдии Шульженко, мать радостно сообщила: "Мегера".
   - Все артисты развратники, - говорила мать, - они целуются друг с другом.
   По радио тенор страстно выводит "мама, мама". Мать сидит над рукодельем:
   - Ишь ты, как про маму поет.
   Сын раздражается: он вместе с тенором забрался в заоблачные выси, а мать все опростила.
   Пятую заповедь - "Чти отца твоего и мать твою" - знал и старался исполнять.
   Рассуждал насчет эгоизма: "Да, по науке единственный ребенок в семье становится эгоистом. Но педагог Макаренко доказал, что память о погибшем достойном отце воспитывает достойного ребенка. Правда, получается, что если бы отец не погиб, то я стал бы эгоистом? Ерунда какая-то".
   В те годы он частенько повторял собственный стишок:
   И жизнь свою, прожитую по случаям
   Я вспоминаю с болью и досадой.
   И думаю, а что же лучшее
   Я сделать мог, у пошлости в блокаде.
   Такая, мол, у него благородная подавленность, депрессия. Последняя строчка не нравилась, пытался найти другую, не нашел.
   Стишков было два, второй чуть живее:
   Я живу и растворяюсь
   В темно-синем полумраке,
   То бунтую, то смиряюсь,
   То готовлюсь к новой драке.
   Насчет драки нехорошо, для рифмы сказано.
  
   Из-за истерического срыва мальчик Валя лишился родины. Возвращался домой из гостей на электричке из Ораниенбаума. В первый послевоенный год для поездок требовались пропуска. Он показал свидетельство о рождении. Милиционер взял свидетельство и повел его в отделение. Получилась интересная картина: по перрону Балтийского вокзала милиционер тащит за руку тринадцатилетнего мальчика, упирающегося и ревущего во весь голос. Народ смотрит и идет мимо. Какая-то сердобольная пара отобрала его у милиционера. Поехали на трамвае, у него нервная дрожь, мужчина и женщина его успокаивают. Потом мать ездила с ним в эту милицию, но документ пропал безвозвратно.
   Так он перестал быть коренным ленинградцем, уроженцем великого города. По тому свидетельству он родился в Ленинграде, в роддоме у Финляндского вокзала. Одним из любимых развлечений гостей было задать вопрос:
   - Валя, а где ты родился?.
   - На Финляндском вокзале, - отвечал малолеток и не понимал причины дружного смеха.
   Было еще одно свидетельство о рождении: мать регистрировала его еще раз, в деревне с утешительным названием Большой Конец. Уже взрослым поискал в архивах первое, не нашел.
   Суровое наказание, но нервная система какой была, такой и осталась.
  
   Школьный финал
  
   По итогам года у него получились пятерки по всем предметам. Отметки улучшились у всех. Учителя перестроились - на достижение выпускным классом высоких показателей. От них требовалось немного: отказаться от мелких придирок. Выпускники старались - все были настроены на поступление в вузы.
   На пути этого процесса встал физик. Теперь уже все признали его немного ненормальным. На время экзаменов ему дали освобождение - по причине нервного заболевания. Он же утверждал, что было допущено множество послаблений, написал докладную записку, которую директор Ваня бросил в мусорную корзину.
   Экзамен по физике принимал учитель из другой школы. Сдавали хорошо. Больной физик пришел на экзамен, через несколько дней подал записку: ученики не знали то-то и то-то, например, не знали основных физических законов, не знали строения атома и т.п.. Директор положил записку туда же. Физика положили в больницу для нервнобольных. Говорили, что дома у него обнаружили какую-то порнографию, что физик жаловался на то, что его преследует НКВД. Из больницы его выписали, он ходил по улицам в замызганном кителе, глядя в землю перед собой.
   Ребята радовались: "Можем гордиться, целый год учились у сумасшедшего физика".
  
   Выпускники брали не только зубрежкой. В ход шли подсказки, шпаргалки, помеченные билеты и новаторские приемы. Например, Зунька застрял на вопросе "Герцен о "Мертвых душах". Не зная, что сказал Герцен, придумал свою версию: "Мертвые души" - это каталог несовершенств". Фатя поставила ему пять. Колесов применил его метод в ответе на вопрос "Чехов в оценке Горького". Прошло. В математике освоили идею всё того же новатора Зуньки: переформулировать условие задачи под правильный ответ.
   Зунька ничего не знал по геометрии, просил Леву-"геолога" подметить ему билет. Тот потом сказал, что у него на экзамене карандаш сломался. Друзья встретились на Суворовском. Зунька помолчал, потом все-таки высказался, негромко, с ненавистью глядя на Леву: "За такое дело ребята морду бьют, только мне рук марать не хочется. Ты, Лева, подлец, сволочь..." У Левы покраснели щеки, но он, не смущаясь, стал оправдываться. Зунька молча отошел, не прощаясь. Уже на следующий день они оставались лучшими друзьями.
   Сочинение по литературе Колесов писал по правилам Фати: как можно проще и без "трескучих фраз". Получил пять. Светила золотая медаль.
   После очередного экзамена он шел вместе с Зиновием. Вспоминали о недавних поездках в вузы. Зиновий подбил его съездить на день открытых дверей в университет, на китайское отделение. Ездили и в инъяз.
   - Ну как, Зунька, на китайское пойдешь? Я вот тоже думаю, может быть, туда подамся, но - трудно вообще-то.
   - Не примут меня, - мрачно сказал он.
   - Не примут? Там же расширяется факультет, конкурса, наверное, не будет...
   - Да нет, из-за национальности не примут, - также коротко и нехотя ответил он.
   Колесов замолчал. Слышал об этом от "академика", но не поверил. Начал было осторожно говорить, что едва ли такое может быть...
  
   Школа закончена. Стояли хорошие солнечные дни. Выпускники сидели во дворе школы, ждали сведений из гороно. К школе подошел прихрамывающий директор Ваня. Подбежали к нему, он бодро и довольно сказал: "Пять медалей, одна золотая и четыре серебряных, вот тут они (похлопал по портфелю). Медали не получил, тут на всех аттестаты". Золотую медаль получил комсорг Рэд, серебряные - "академик" Володя, "геолог" Лева, Рем Тусеев и Колесов. Последнему в гороно не утвердили пятерку по литературе.
   - Игорь, тебе не утвердили в гороно, - сказали подошедшему Игорю. Четверка по литературе вкупе с четверками по другим предметам лишали его медали. Игорь хмуро молчал.
   "Биолог" Юра медаль не получил и не огорчился.
  
   После торжественного собрания в школе пошли на банкет в квартире "геолога" Левы. Директор Ваня произнес первый тост с концовкой "за Сталина!" Поначалу пили с тостами - для приличия, потом пошло бойчее. Вскоре все смешалось. Стало хорошо.
   Напротив Рем, на вопрос: "Ну как?" ответил бодро:
   - Да ничего, только весело очень!
   - Валька, - говорил пьяно Игорь, оживленно жестикулируя, - сейчас пойдем в шалман, возьмем по сто грамм, и все будет хорошо!
   Он пытался возражать, но Игорь настаивал:
   - Ну тебе что? Денег жалко? Вот они деньги, тьфу!
   "Артист" Валера, уже сильно "под мухой", поднял обоих: - Идем.
   Хватаясь за стулья, он пошел, они за ним.
   Пошли в пивную напротив дома. Колесов напрягся, вошел твердым шагом, заказал, заплатил. Валера уже очень сильно шатался.
   - Куда же вы даете ему, пьяному-то? - кричала продавщица.
   Выпили, пошли обратно в дом. С этого момента Колесов перестал кое-что помнить, в памяти остались отрывки, как смутный сон. Объяснял Фате, что непременно будет певцом...
   - Так вы поете? - спросил кто-то, - так спойте что-нибудь.
   Он встал и запел серенаду Мефистофеля.
   Затем троица - "артист", "географ" и Колесов пошли по Суворовскому. "Артист" громко матерился, Колесов его останавливал и извинялся перед прохожими:
   - Извините нас, мы пьяные.
   - Все-таки мне обидно, Валька, - жаловался Игорь, - как ни говори, ну по математике ладно, но по литературе за что снизили... Ведь Тусеев, что? Он и не интересуется литературой так, как я...
   Пошли в школу. Дверь была закрыта, нянечка кричала сердито:
   - Коли ты пьян, так будь умен!
   - Это же невозможно, - отвечал Колесов, - кто пьян, тот уж не может быть умен.
   В школу пришли остальные - пить чай. Колесов подсел к Гуревичу:
   - Зунька, ты Мефистофель!
   - Ну, ну, дальше что? - улыбался он.
   - Мефистофель 20-го века, это ведь смешно, глупо даже! Но ведь нужно жить, впереди целая жизнь, которую нужно прожить счастливо... Для счастья же нужно, во-первых, чтобы я любил свой труд, свое дело. Ну, это будет, добьемся этого! Но ведь Гете сказал, или Гегель, что без цели нет деятельности, без деятельности нет жизни. Есть цель - коммунизм, хорошая, прекрасная цель. Но как я могу верить в эту цель, когда у нас сверху проводят такую вещь, как притеснение евреев. Я убедился в этом сам. Был в военно-воздушной академии, там висит список недопущенных к экзаменам. Там сплошь - еврейские фамилии!.
   - Михоэлса знаешь? - вдруг горячо заговорил Зунька, - Михоэлса, артиста, режиссера.
   - Да, знаю.
   - Так вот, его убили, убили наши же, из автомата, его и шофера. За то, что он написал обращение к евреям...
   - Но жить без веры - невозможно! А вот Рэд, что же это?...
   - Его уважаю: умный, честный, правдив!
   - Но как же это, что же это - фанатик!?
   Зунька, улыбаясь, помолчал, потом: "да".
   Подошел Рэд, он обратился прямо к Колесову, очевидно, услышал что-то.
   - А какое дело тебе до этого? - твердо и ясно, с ударением на "тебе", спросил он.
   - Как какое дело? - заволновался он и хотел спорить, но Зунька отвлек его в сторону.
   - Что, он донесет на меня?
   - Да.
   - Но если дело обстоит так, не все ли равно, где быть!?
   - Туда никогда не следует торопиться.
   - Вот это, пожалуй, верно, - обрадовано ухватился за эту мысль.
   Впервые в жизни он был пьян, на следующий день сильно мутило. С сожалением вспоминал сказанное вчера.
  
   Школа закончена. Он гордился своим полным средним образованием, в то время немногие достигали этого. Значит, он обязан закрепить свой успех. Надо поступать в вуз, иное означало ущербность, жизненную неудачу.
   Мать неоднократно говорила:
   - Ты куда собираешься идти после школы? Я ведь не смогу держать тебя пять лет. Иди в военно-морское училище, лучше всего в училище Дзержинского, там ты получишь профессию. Военные живут хорошо, лучше всех. Вон посмотри на друга тети Нины, на других офицеров: все у них есть, полностью обеспечены.
   Он призадумался. Жить на одну стипендию, конечно, будет тяжело, тут все ясно и очевидно - нельзя далее сидеть на шее матери. Учиться и подрабатывать? Не был готов - по незнанию жизни и малодушию. Подумал: если уж вуз - средство получить профессию, ремесло, то таким вузом может стать и военный.
   Школьные товарищи удивились:
   - Ты - в военные? Тебе надо бы в науку идти.
   Не хотелось идти в инженеры, снова учить физику, химию и прочее, они не страшили его, вполне преодолимы, но очень скучны. Не пугала математика - изящный предмет, и давался ему легко. Надо выбирать, а мысли расползаются. Апатия, подавленность.
   Подтолкнул случай. В школу зашел офицер из военной академии связи, рассказал об очень хороших условиях. Он подал документы на прием.
   В академии на доске висел список тех, кому документы возвращены еще до экзаменов, - длинный список еврейских фамилий. Еще раз отметил: если нарушена одна нравственная норма, то как можно быть уверенным в соблюдении прочих?
   Директор школы Ваня, которому он рассказал о еврейском списке, удовлетворенно кивнул:
   - Вот видишь - русская академия для русских.
  
   При подаче документов, он, пожалуй, впервые проявил практичность с оттенком цинизма: в анкете отрицательно ответил на вопрос: были ли осуждены родители. Органы безопасности оказались не на высоте: поскольку отец погиб на войне, не стали копать прошлое - сидел, не сидел, пропустили анкету без претензий.
   В эту же академию поступил Рем. Они не сговаривались, не обсуждали это. Отец Рема, подполковник, был там преподавателем.
  
   "Академик" поступил в военно-медицинскую академию.
   "Артист" - в театральный институт.
   "Географ" - на географический факультет университета.
   Зиновий написал школьное сочинение в стихах на тему: "Сталин наша слава боевая". Позднее говорил:
   - Я думал - сочинение поможет.
   Частый гость в семье Веры Пановой, попросил помочь. Она поехала в университет, вышла вся красная. Не получилось. Он поступил в педагогический институт иностранных языков. 139
   "Геолог" Лева - в геологический, там не отказывали евреям.
   Другие евреи класса перепробовали по несколько вузов, но все-таки поступили.
  
   Судьбы одноклассников
  
   "Академик" Володя закончил военно-морскую медицинскую академию, прослужил два года на корабле - "там нечего делать, матросы здоровые как быки". Уволился на гражданку, начал с лаборанта на 70 рублей, женился на коллеге по работе, ездил из Петродворца на север Ленинграда в биологический институт. Защитил кандидатскую, затем докторскую, стал одним из шести специалистов в мире по полету насекомых. Был секретарем парткома института. Затем - директором института. Член-корреспондент, затем действительный член Академии наук. Ученик академика Орбели, автора теории эволюции позвоночных. А Володя создал теорию эволюции беспозвоночных. Ученый с мировым именем. Квартира около института, дача в Комарово (позже приватизированная), персональная машина с водителем. Дочка и зять живут и работают в Англии, с ними внучка. Он - "жизнелюб", несмотря на инфаркты по выходным выезжает в пансионат: бассейн, спортзалы, выкладывается.
   "Географ" Игорь закончил географический факультет университета, всю жизнь на одном месте: в институте озероведения Академии наук. Защитил кандидатскую, много лет был ученым секретарем института. Беспартийный. Жена - коллега по работе, сын.
   "Артист" Валера закончил театральный институт, распределен в Русский театр во Львове. Жена - артистка этого же театра. Сын. Колесов встречался с ним, будучи в командировках во Львове в 70 - 80-ые годы. В это время Валера работал режиссером. Его спектакли понравились. Друзья Валеры - Жженов и Таланкин. В застольных беседах Валера пожаловался:
   - Не знаю, для чего работаю, потерян смысл. Может быть, ошибся. Может, лучше был бы другой путь - прокурор, юрист...
   Колесов горячо прервал:
   - Да ты что, Валера, все у тебя прекрасно.
   После 1991 года связь с ним прервалась: он переехал на другую квартиру, к его телефону нет доступа из РФ.
   Рем Тусеев и Колесов шесть лет сидели на одной парте, потом пять лет в одной группе в академии связи (случайно) и потом пять лет в одной части (случайно). Рем женился на студентке инъяза, дочь и сын родились одновременно с детьми Колесова (случайно). Перебрался из армии в академию связи в отдел научно-технической информации, после увольнения в отставку продолжил работу в академии. Хобби - поздравительные стихи к юбилеям коллег. Инициатор сборов школьных и вузовских товарищей.
   Зиновий Гуревич после школы женился на Гале Шестопаловой, школьнице из соседней школы. Родилось двое сыновей. После инъяза распределен в глушь - в Подпорожский район Ленинградской области. Через год вернулся домой, работал заведующим отделом научно-технической информации объединения "Буревестник". Защитил кандидатскую диссертацию. От вступления в партию уклонился. Говорит, что ему было душно при советской власти. Жена делала для Ахматовой переводы стихов (подстрочники). Купили кооперативную квартиру (тесть подтолкнул). Когда сыновья захотели уехать за границу, их отец, как единственный еврей в семье, подавал заявление на выезд вместе с ними, а сам не поехал (стал дважды евреем Советского Союза). Один сын живет в США, другой в Германии. Жена скончалась от рака. Сам он был оперирован по раку, имел стому - временно. Здоров, бегает по стадиону. Здесь, в РФ, остался один из внуков.
   Юра Вахтин - доктор биологических наук, соавтор (со своей мамой Верой Пановой) книги "Жизнь Мухаммеда" (Магомета). Женился в 20 лет на женщине старше его на 8 лет. Две дочери. Претензии, ссоры. На стороне образовалась, как он говорил, "мать моих детей" - дочери и сына. Потом - третья с двумя дочками. По той же классификации он - "шалун". Сын погиб взрослым. Пять дочерей разводятся, выходят замуж. Четыре внучки. Со всеми "цивилизованные отношения", "все тянут деньги". Его цель: всем дать высшее образование. Свои потребности минимизировал. Поношенная одежда, зимой легкий плащ. После смерти матери живет один в однокомнатной квартире, полученной после размена квартиры под мемориальной доской на Марсовом поле, где проживало тринадцать родственников. Юра просто решает жилищные проблемы: испортился унитаз, он поставил рядом ведро. Не работает звонок: нажимай кнопку соседа или звони по телефону ему.
   В годы "застоя" вслед за братом слегка инакомыслил. Пел свои песни под гитару. Был серьезен, даже угрюм. Слушая его, сорокалетние одноклассники переглядывались: Юра показался им "странноватым".
   В начале реформ пытался заниматься бизнесом - торговлей. Работал знакомый, которому он давал в долг. Наехали, "крыши" не искал, расплатился четырьмя изданиями Магомета.
   Вдруг на него снизошло откровение. Он крестился, отпустил бороду, стал соблюдать все православные нормы: посты, службы, исповеди. Одна жена и одна дочка тоже постятся.
   Строя теории жизни, проследил материнский род Пановых до 19 века, купцов и дворян. Вахтины были военными, гусарами. Отец, журналист Борис Вахтин, репрессирован, погиб в 30-е годы. Юра определил в качестве главных, цементирующих сил государства две группы: чиновников и военных. Его идеология - патриотизм и национализм.
   В общении стал прост, улыбчив, доброжелателен. Колесову, атеисту, говорил: "Раз ты все делаешь правильно, не грешишь, значит ты православный".
   Колесов согласился.
   В последние годы Юра говорил:
   - У меня ощущение невыполненного долга... Чувствую сейчас - наступил переходный возраст, к иной жизни, неясно, каким нужно сделать эпилог.
   Комсорг Рэд женился сразу после школы, закончил филологический факультет ЛГУ, работал в Швеции, затем стал руководителем отдела науки горкома партии, защитил кандидатскую диссертацию. "Академик" частенько встречался с ним в Смольном по делам своего института. Когда Рэд приехал в институт озероведения, "географ" Игорь радостно встретил его: "Здравствуй, Рэд!". Однако тот ответил холодно, или так показалось Игорю, поэтому он, беспартийный, сразу же возненавидел его как номенклатурщика. Рэд неожиданно скончался в свои 50 лет. "Академик" позвонил домашним: "Как-то они странно со мной разговаривали". Одноклассники перезванивались, недоумевали, по своей склонности к инакомыслию предположили - не суицид ли.
   Ривош - кандидат геологических наук.
   Школьный поэтик Шпринг оказался в одной комиссии с Колесовым на приемке компьютерной системы в Вильнюсе. Толстый и бородатый, он явочным порядком захватил руководство комиссией, был снисходителен и великодушен ко всем остальным. Позднее он был отмечен в газете "Вечерний Ленинград": проявил большие амбиции в проектном институте, заинтриговал каким-то своим тайным проектом, пытался всеми поруководить, вдруг выяснилось, что у него поддельный диплом инженера.
   Его друга, тоже поэтика Бруно Гришана Колесов встретил в обувном магазине. Гришан спросил вальяжно: есть ли ботинки хорошие и недорогие, примерил несколько пар, обозрел полки и ушел. Колесов не признался, через 40 лет после школы Гришан не узнал бы его. Позднее стало известно, что Гришан почему-то покончил жизнь самоубийством.
   В предыдущем выпуске тоже были интересные люди:
   Борис Вахтин - известный литератор и немного диссидент, старший сын писательницы Веры Пановой, автор киносценария по ее повести "Спутники". В школе сделал доклад о Маяковском по сталинской формуле: почему он был лучшим поэтом, почему - талантливейшим, почему - советской эпохи, почему - был и остается. Один из авторов диссидентского альманаха "Метрополь". Опубликованная в нем повесть "Дубленка" - перекличка (римейк) гоголевской "Шинели", едкая сатира на номенклатурного партийного работника.
   - Как ты относишься к сочинениям Вахтина? - спросил Колесов Гуревича.
   - Это литературщина, но литературщина в хорошем смысле.
   - А "Дубленка"? Я сталкивался с партработниками, таких откровенных дураков там трудно встретить. Ведь и Рэд Хохлов тоже номенклатурщик...
   Борис Вахтин выступал с лекциями в различных НИИ, женщины встречали его восторженно. Борис выпивал нечасто, но сильно. Умер на 51-м году жизни из-за болезни легких. На ТВ писатель Битов рассказывал о нем в юбилейной передаче, среди прочего: "Встретились на Невском, он спросил об альманахе "Метрополь": "Может быть, нам все-таки заплатят за него?"
   Борис Никольский - видный писатель, редактор журнала "Нева", депутат перестроечного парламента. Колесов встречался с ним при публикации своих очерков о лихих 90-х в его журнале.
   Его брат Николай - академик РАН, директор института цитологии РАН.
   Юрий Гаврилов - корреспондент главной газеты страны "Правда".
   Колесов здесь по табели о рангах - ниже середины: кандидат технических наук.
   Такое обилие передовиков - случайность, не повторившаяся в других классах. Правда, позднее учился выдающийся футболист "Зенита".
  
   Всё выше и выше
  
   Всё выше и выше. Так пели, такой был настрой. Закончил среднюю школу, иди в высшую. Иначе ты неудачник, недотепа.
   Высшее образование началось в лагере - месячная школа молодого бойца. Палатки, строевая подготовка, уставы, кроссы, ночные тревоги и прочее. Терпимо.
   Испугало другое - армия как таковая. Страшный механизм, который перемалывает живые винтики как семечки. Так ему показалось.
   Он не знал о том, что попал в неразбериху. В академию впервые приняли школьников, до этого - только офицеров из частей. Многого начальство не знало, делало сегодня одно, завтра другое.
   - Почему они постоянно врут нам, - возмущался он, - завербовали как наемников в Пруссии.
   При приеме обещали - будете жить дома, через месяц приказали жить в казарме.
   И он сорвался на истерику. Страшная ошибка, ужасался он, изменил своей мечте. Обрек себя на 25 лет военной службы, бесправного рабства. Дальше - детская выходка. Объявил матери:
   - Служить не буду, в академию не поеду. 141
   На другой день приехали капитан (командир учебной группы) и Рем Тусеев. Оказалось, что мать ездила в академию и вернулась вместе с ними. Он упрямо отказывался ехать.
   - Я все равно отвезу, хотя придется вызывать вооруженный конвой, - говорил капитан.
   - Ну что ты, Валька, казармы испугался? - несмело уговаривал Рем.
   - Не в казарме дело.
   Надумал все-таки поехать, поговорить с полковником, начальником факультета: человек он разумный, понимающий.
  
   В кабинете у полковника говорил сбивчиво: ошибся, соблазнился на материальные выгоды, изменил своей мечте учиться в консерватории.
   Полковник подумал, затем неторопливо сказал:
   - Вы сделали несколько глупостей. Поздно сказали обо всем этом. По-моему, эти мысли о консерватории несерьезны. Всё это мальчишеские глупости. Но я постараюсь добиться отчисления, если это еще не поздно.
   "Действительно, глупости, - подумал Колесов, - дверь захлопнулась. Выйти можно только в солдаты. Вопрос запутан: для меня и так сделали исключение, приняли семнадцатилетнего, до совершеннолетия еще полгода. Зря я о консерватории, это уж совсем со страху выдал".
   Была суббота, он остался один в казарме. Замполит факультета долго уговаривал его - скучно и сухо, а он отмалчивался.
   Потянулась казарменная жизнь. Он отдался судьбе - по воле волн. "Если сделать ничего не могу, придется остаться здесь". Струсил, устал от напряжения.
   На седьмой день пошел к полковнику. Он спросил:
   - Ну как, не передумали, товарищ Колесов?
   - Нет.
   Они пошли к генералу, начальнику академии. Генерал предложил сесть, объяснял, что в СССР все граждане обязаны служить и т.п.
   Колесов отмолчался. "Сила солому ломит". Остался в академии.
   Начались пять лет беззаботной и скучноватой учебы: с девяти утра до трех дня сидеть в аудитории и записывать лекции, заниматься в лабораториях.
   В казарме жили только первый год. После лекций учебой не занимался. Большое облегчение после школы.
   Военная дисциплина заставляла сидеть на всех лекциях, а привычка к послушанию - исправно конспектировать, при этом ухватить смысл, записать самое существенное. В голове выстраивалась логика каждой лекции и всего курса в целом. Перед экзаменами оставалось только освежить память - слегка напрячься и без больших усилий восстановить ранее понятое и записанное.
   Готовился только по собственному конспекту, без учебников. В итоге трудно сказать, чего тут было больше - способностей или прилежания.
   Экзамены сдавал на отлично. При этом, кроме хорошего (но не отличного) знания предмета, срабатывало еще невинное актерство - игра в умного мальчика.
   Был такой случай на первом курсе. На экзамене по математике он ответил на вопрос по интегралу. Серьезный, уважаемый всеми ребятами математик Николаев задал дополнительный вопрос - по следующему интегралу, он ответил без подготовки, математик продолжил вопросы, и так он ответил сходу по всем тринадцати интегралам, то есть по тринадцати билетам. Через день на консультации для второй части курса математик отметил:
   - Были выдающиеся ответы, например, ответ Колесова.
   Ему передали это, он был польщен и удивлен.
   На экзаменах срабатывал еще и эффект последействия - задел предыдущих отметок. На технической механике отвечал на твердую четверку. Попросил ассистента задать дополнительные вопросы. Подошел профессор, посмотрел зачетную книжку, улыбнулся:
   - Ну, видите, чего он хочет.
   Заработал пятерку.
   Через два-три года учиться надоело. На лекциях зачастую сидел как в полусне, записывал под диктовку. Теоретические курсы сменились на более конкретные - описания устройств, приборов. Логики в них нет, надо просто зубрить. Появились четверки. То же самое и с курсовыми проектами.
   Клюшин, товарищ по группе, попросил вместе с ним готовиться к экзамену. Колесов как раз в это время пребывал в очередном настрое жить по Наставнику, то есть для других, и согласился. Клюшин - хороший деревенский парень из старослужащих, пришедших в академию из солдат. Позанимались с разговорами (трепом), этот экзамен сам он с трудом вытянул на пятерку. Пострадал за собственную мягкотелость.
   Последующая жизнь показала никчемность забот об успешной учебе, отметках и прочем.
   Обычно нелепости бюрократической системы портят жизнь людям. Но ему повезло. Еще до войны главный военный начальник издал приказ, по которому принятые в военную академию гражданские лица получают офицерское звание после первого курса. Может быть, имелись в виду какие-то особые случаи, для каких-то солидных граждан. Он же благодаря этому приказу стал офицером в 18 лет (!?), в мирное время. Ничего, что младшим лейтенантом, зато со всем, что положено - обмундирование, сапоги хромовые, зарплата на уровне гражданского инженера. А какие красивые погоны: серебристые, жесткие, не мнущиеся - возрожденный символ офицерской чести.
   Для сравнения: курсанты высших училищ живут в казармах все пять лет учебы и становятся офицерами только при выпуске.
   Через два года начальство спохватилось и навело порядок: в казарме - три года, только после этого офицерское звание.
   Получая офицерские 1200 рублей, Колесов отдавал матери 1000, 200 оставлял на свои удовольствия: книги, театр, вечеринки. "Видите, никакой я не эгоист".
  
   Курс набирался поспешно, поэтому большинство принятых - ленинградцы. Славная получилась компания - ребята, близкие друг другу по интересам, по духу, по воспитанию, в целом по отношению к жизни. Воспитанные в мальчишеском кодексе чести: не предавать, не ябедничать, не выпендриваться.
   На общем собрании, в общем строю это была единая масса с усредненным общим мнением: кого и что осудить или одобрить, когда восторгаться, когда возмущаться.
   В этой компании он был своим.
   Поспешность при набора курса привела и к огрехам. В течение первого курса отсеяли до пяти процентов. Случайные люди, без желания учиться и подчиняться.
   Таким был Коля Ковалев из его группы. Неразговорчивый, сумрачный, постоянно где-то пропадавший, объяснял командиру:
   - А вы, товарищ майор, удержитесь, если перед вами вот такая бархатная женская ляжка?
   Другой курсант напился и отливал на углу Невского и Фонтанки около коней Клодта. Очевидно, отсюда пошел анекдот: там же за это задержали пьяного, который возмущался:
   - Вот же здесь написано: "отливал барон Клодт". Барону можно, а мне нельзя?
   Отливающего курсанта перевоспитали.
   Подполковник папа Ревельс (так курсанты звали его между собой) как-то пожаловался курсу: "За всю предыдущую службу я не имел столько взысканий, как за то время, что здесь с вами".
   Дедовщины в то время не было в армии вообще, тем более в академии. В начале учебы бывший суворовец попытался воспитывать Колесова - бросил ему в тарелку грязную корку. Колесов встал и ушел.
   - Военный должен ко всему привыкать, - объяснил суворовец окружающим.
   - Ты это брось, - сказали ему курсанты, - иначе мы тебя самого заставим привыкать.
   Больше суворовец не приставал. Затем исчез в отсеве.
   Армейская жизнь помогала взрослеть, освобождаться от застенчивости, становиться чуть жестче.
   Так, например, он очень не любил чистить пуговицы на шинели - их нужно мазать пастой и драить щеткой.
   Начальник курса папа Ревельс, увидев нечищенные пуговицы, приказал прибыть к нему через час с чищеными. Прибыл.
   - Вот теперь другое дело, - сказал он.
   Колесов пошутил: пуговицы не чистил - слегка схамил. Его нелюбовь к пуговицам победила, вскоре их заменили на анодированные, не требующие чистки.
   Начальник факультета Белов устроил неожиданный осмотр внешнего вида. Колесов брился редко, считая, что ему еще рано, чего зря баловаться.
   - Что ж это вы не побрились? - спросил Белов.
   Он молчал.
   Белов собирался уже отойти, но не услышав ответа, спросил:
   - Что ж это вы молчите?
   - Вопрос непонятен, - ответил очень спокойно.
   - А что ж тут непонятного: я вас спрашиваю, почему не брились - обязаны бриться.
   - Нет, все-таки вопрос непонятен.
   - Вот я вас на гауптвахту посажу, посидите, подумаете.
   Белов опять собрался отойти, заметил, что Колесов пожал плечами.
   - Зайдете ко мне в кабинет, - коротко бросил он.
   - Виноват, виноват, - весело шептал приятель Юрка Быков, - скажи, что виноват.
   В кабинете сдался: - Виноват, товарищ полковник.
   В длинном и неприятном разговоре его терпеливо воспитывал Белов (будущий маршал, начальник войск связи страны).
   Колесов редко срывался на непослушание, после приступа упрямства сам себя осуждал за грех интеллигентщины, гнилой и хлипкой.
  
   Курсанты любили шутить.
   С удовольствием пересказывали хвастовство Свешникова:
   - Я утром так торопился в академию, что на ходу пересел с троллейбуса на трамвай.
   Предлагали поставить памятник коменданту Марцинкевичу на подходе к академии - с качающимся пальцем. Так он подзывал к себе нарушителей чего-либо: в одежде, в обуви, в отдании чести и т.п.
   Колесову тоже хотелось шутить. Будучи дневальным по казарме, он за десять минут до подъема увидел Рамазанова, единственного узбека на курсе, вставшего пораньше, чтобы спокойно заправить койку. Наклонился к нему:
   - Не знаю как у вас на Востоке, но у нас на Западе принято вставать по команде подъем.
   Рамазанов повернулся к нему и ударил по лицу. Колесов онемел от изумления. Считал, что нерушимой дружбе народов не повредит безобидная шутка.
   Потом от товарищей Рамазанова по группе услышал насмешливое: "Европеец".
   А еще через некоторое время про Колесова забыли. Рамазанов поражал всех своей болезненной национальной обидчивостью.
   Группа курсантов, в том числе Рамазанов, были в командировке. Два курсанта попали под дождь, яловые сапоги промокли. Один из них купил два презерватива, стал натягивать на ноги. Один презерватив сразу же лопнул, второй остался. Пришли в гостиницу - на кровати письмо Рамазанову. Шутник аккуратно вложил в письмо презерватив. Пришел Рамазанов, открыл письмо, читает, наливается злобой:
   - Слушайте, есть у русских такой обычай, чтобы теща в письмо вкладывала презерватив?
   Орлеанский частенько на лекциях стелил на полу газетку и ложился дремать. Один лектор решил провести опрос:
   - Ну, а сейчас нам ответит курсант Орлеанский.
   Тот захлопал глазами соседям: не выдавайте.
   - Курсант Орлеанский, встаньте и отвечайте... Иначе я отправлю вас к начальнику курса! Старшина курса, пройдите по рядам.
   Короленок-Горский пошел. Увидел Орлеанского, повернул назад:
   - Товарищ преподаватель, курсанта Орлеанского нет, его вызвал начальник курса.
   Короленок-Горский на этот раз выручил, а вообще-то начальство призвало его наводить дисциплину и порядок на первом курсе. Его назначили старшиной курса, вероятно, из-за большой ретивости и полубезумного взгляда. Курсанты не признавали старшину в своем сверстнике. Могли заартачиться, например, пренебречь командой "Рота, запевай!" Он гонял строй, кричал командным голосом, ничего не помогало.
   Эдик Путрайм, единственный стиляга на курсе (разумеется, вне службы), предпочитал изысканные шутки - выходя из туалета, говорит: "удачно нагадил". О сосисках: "сморщенные как старушечья ж..."
   Любили математика Николаева за серьезные шутки:
   - Некоторые из вас учатся кое-как, надеясь в будущем занять выгодные места, не требующие хороших знаний. Но дело в том, что все эти места уже заняты.
   Доктор наук, генерал Кляцкин - мягкий интеллигент. Говорили, что жена запрещает ему ставить двойки. Когда слушатель совсем ничего не мог ответить, он задавал вопрос:
   - Ну, хорошо, скажите мне, как работает радиоприемник?
   - У-у-у, - мычал слушатель.
   - Знаете, за такой ответ я не могу поставить вам больше тройки.
   Колесов еще с детства обнаружил в себе существенный недостаток: он не умеет шутить. Чувство юмора вроде бы есть, с удовольствием смеется чужим шуткам. А сам не умеет пересказывать смешное: так радуется и смеется сам, что получается наивно и неумно. Тогда он стал учиться: говорить о смешном всерьез и так же всерьез изображать недоумение и удивление. Теперь получалось смешно. Но зато стала теряться грань: человек говорит серьезно или шутит... Например, он берется доказывать правоту каких-то чужих высказываний, с которыми он не согласен, при этом доводит до конца их логические последствия и нелепые результаты и в итоге порадуется или посетует по этому поводу. Знающие его понимают этот розыгрыш, незнающие или слишком серьезные - недоумевают или, что хуже, подхватывают его "логику". Поэтому иногда некоторые собеседники недоумевают: не издевается ли он над ними?
   Ерничать, придуривать, выкобениваться, юродствовать, скоморошничать - весьма распространенное, говорят, исконно русское свойство: самоутвердиться через самоунижение. Я, мол, настолько себя уважаю, что могу и в дурачка поиграть, в скомороха, меня с того не убудет. Хрестоматийные образцы: сказочный удачник Иванушка - дурачок, русские похабные частушки и т.п. Гордиться тут нечем, есть такой факт и более ничего.
   Такую роль выбрал для себя Юрка Быков, его близкий товарищ по группе. Он постоянно играл в беспечного сачка (лентяя), очень веселился по этому поводу, даже напросился на почетную кличку Сак, а Колесов над ним подтрунивал.
   В Сочи он случайно встретил Сака и Мишу, их товарища по группе. День провели вместе, вечером пошли в Ривьерский парк. Немного выпили.
   - Уже две недели голодный хожу, - заговорил Сак о бабах, рассердился, - чего это вы смеялись, когда я клеил баб?
   - Ты, Сак, теперь испытанный мужчина, - сказал Колесов, - поборал несколько чувих, каких-нибудь проституток. Вырос до уровня Эдика и других. Но у них размах, крайняя самоуверенность, а тебя еще старая честность тянет за собой.
   Сак напрягся, сжал кулаки.
   - Ты что, не подраться ли хочешь? Решить спор на кулаках? Тогда в кусты, чтобы без лишнего шума.
   Пошли, встали друг против друга.
   - Начинай, я первым не умею, - улыбался Колесов.
   Сак пошел мимо него на аллею.
   - Да, Сак, все-таки не решился.
   Сак резко повернулся и ударил в висок, закричал:
   - Ну что, теперь ты не скажешь, что я трус!
   Схватились, Миша разнимал.
   - Я ему не собачка, чтобы он надо мной издевался! - крикнул Сак и ушел.
   - Миша, давай умолчим об этом, ерунда какая-то.
   Учебное занятие по юмору оказалось неудачным.
   Осенью они встретились как приятели, уже не друзья.
  
   Самое популярное занятие ребят - спорт. Были местные чемпионы по бегу, по спортивной ходьбе, по гимнастике. Футбол, волейбол, настольный теннис. Спорт - это азарт, творчество, локоть товарища, это гораздо интереснее учебы. Спорт - это крепкое братство товарищей по курсу.
   Колесов спортом не занимался, только физкультурой по расписанию. Впрочем, как и некоторые другие. Он был слаб физически. Хилая грудь, тонкие руки. Постепенно крепнул телом, развилась грудь, но по-прежнему на кроссах в числе последних - одышка.
   В военной среде есть объединяющие символы - это строй и пение в строю ("артиллеристы, Сталин дал приказ"), парады. Курс дважды ходил на праздничный парад на Дворцовой площади. Утомительная двухмесячная подготовка, ночная генеральная репетиция и сам парад - торжество действий единой массы: шашка из ножен вверх и к плечу, равнение направо! На первого секретаря и командующего. Изнутри прет: "Я счастлив, что я этой силы частица".
   Один раз преломляя шашку сверху вниз, разбил в кровь палец соседа. Помнится как "жуть".
  
   Идейное
  
   В 17-20 лет у него были большие идейные шатания. Он падал духом и терялся в мыслях.
   Еще недавно все было ясно и понятно. Великая Победа, лучшая в мире страна, самое правильное учение марксизм-ленинизм. А теперь вот выяснилось с евреями.
   Он часто ходил к Гуревичу. От его рассказов тяжелело на душе. Аресты, ссылки, расстрелы. Не спрашивал, откуда Гуревич все это узнавал. Сам он видел только одно: отказы евреям в вузах.
   Значит, думал он, на виду провозглашается одно, втайне делается другое. Беззаконие. Как фашизм в Германии. Страшно.
   Иногда его заклинивало: томясь на лекции, увидел в окно идущего в академию щуплого лейтенанта, вдруг в голову ударило: "Неужели вот этот безликий офицерик может пытать, убивать детей, женщин?"
   Он не стал инакомыслящим - диссидентом. Не с кем было.
   Впрочем, его подавленность (депрессия) могла возникнуть по другой и очень простой причине: именно в эти годы завершалось половое созревание (пубертатный период) с его тревогами и заботами ("Страдания молодого Валентина"). Он прибавлял в росте до 20 лет, по науке это конец периода созревания.
   Как раз в это время закончились его идейные шатания: просто он перестал об этом думать.
   С Гуревичем не говорил всерьез о его школьном сочинении про Сталина, оба только шутили. Скрытый протест? - размышлял Колесов.
   Гуревич в беседах с друзьями шутил: "Просвещаю школьного товарища, опасаюсь - не донесет ли". Сам он не стал диссидентом. Женился сразу после школы, сразу два сыночка. Работал на прокорм семьи. Тут уж не до диссидентства.
  
   Колесов не мог в своем сознании связать Сталина с узнаваемыми ужасами. Так же и народ: Сталина не ругал, а все плохое относил на "они". Которые нарочно делают хорошо для себя и плохо для народа.
   Колесову нравилось доброе лицо товарища Сталина. Он даже не понимал, почему славят его "волю, что крепче стали". Ведь Сталин добрый. И с хорошим чувством юмора. Офицер, сожитель тети Нины, рассказывал: когда в "Правде" появилось грустное стихотворение Симонова о женской неверности, Сталин спросил редактора, в скольких экземплярах это напечатано. Столько-то миллионов, ответил тот. Достаточно было в двух, - сказал Сталин, - один Серовой, другой Рокоссовскому.
   Еще лучше вот такое: на приеме в Кремле Сталин показывает на человека: "Кто это?" "Это муж певицы Розы Баглановой" "Да? А чем он днем занимается?"
   Рассказывала хозяйка дома в Сочи, где Колесов с Ремом снимали комнату:
   - Вы видели нашу пристань?
   - Это что за базаром? Знаем.
   - Так вот, в один прекрасный день подъезжает легковая машина, открывается дверца, из машины выходит Сталин.
   - Сталин!? Когда же это было?
   - В 49 году. Выходит Сталин, никто не знает, что он приехал. Он подошел к грузчикам, стал разговаривать с ними. Потом звонит начальнику пристани, фамилия его Запорожец. Тот спрашивает: кто говорит? - Сталин. У Запорожца и ноги отнялись, не может встать. Ну, кое-как, а приходит к Сталину и вдруг заикаться стал. "Что это с вами?" - "Да знаете, товарищ Сталин, такое не каждый день случается". Ну вот, стал он ему выговаривать, что большую пристань построили, Сочи ведь, говорит, город курортный, ни к чему здесь такое. А потом собрал всех ребятишек, которые на пристани были, и повез их кататься. В ресторане на Ривьере стал угощать их конфетами. Там наш знакомый мальчик был, Петя, так его Сталин лимонадом угощал. Теперь мы его спрашиваем (она засмеялась), расскажи, как ты лимонад пил? Ой, говорит, ничего и не помню теперь!
   - А он всегда так приезжает, без предупреждения? Охрана есть какая-нибудь?
   - Есть, все в легковых машинах. Причем он едет в самой плохой машине, где-нибудь в середине, а самая шикарная машина впереди идет.
   7 ноября Колесов впервые был на торжественном собрании в академии. Доклад, аплодисменты, письмо товарищу Сталину. Все встают. Ему стало неудобно, в смысле совестно: разве сможет товарищ Сталин прочитать все письма, а если не прочитает, то зачем посылать?
  
   На третьем курсе его выбрали комсоргом группы: учится хорошо, не нарушает дисциплину. Он не напрашивался и не отказывался.
   Замполит инструктировал комсоргов:
   - Раз в месяц - собрание, два раза - заседание бюро. В протоколах - кто выступал, принятое решение. На собрании должны выступить шесть-семь человек. Главные задачи: работать с отстающими, с нарушителями дисциплины. Особое внимание - проверке конспектов по марксизму-ленинизму.
   Тексты решений освоил быстро: укрепить и направить. (Невольно вспоминал анекдот: дед молится: "Господь, укрепи и направь", бабка: "Господь, ты хоть укрепи, а уж направлю я сама").
   Трудно проводить собрания: сразу после учебы все хотят домой - обедать и развлекаться. С выступающими дело плохо: надо их уговорить, найти тему. Говорить-то не о чем. Конкретно, то есть поименно критикуют только командир группы и комсорг. Остальные отделываются общими фразами: призывают, каются, обещают.
   На бюро тем более нечего обсуждать. Члены бюро Славка Григорьев и Володька Романов - понимающие ребята, с ними легко договориться: бюро проводим на ходу, потом он, комсорг, оформит бумаги. Проявилась его страсть к сочинительству - вставлял в протоколы развернутые диалоги. Дальше больше: сочинял протоколы бюро, которых не было.
   "Так проходила, друзья, юность комсомольская моя..." А что, думал он, нет пищи для кипучей работы: нарушители отсеялись на первых курсах, отстающие выявляются только на экзаменах. Стал прикреплять к ним отличников, сам понимал, что пользы мало.
   Оправдание одно: все чувствуют постоянную заботу и внимание, они не забыты. Как в церкви - послушали проповеди, помолились, покаялись и разошлись.
   Через полгода состоялась проверка комсомольской работы. Заседали начальник факультета полковник Белов, замполит, командир группы и комсорг. Дали замечания, в целом оценили положительно.
   - Ты, Колесов, молодец, - улыбался потом командир группы, - неизвестно, что было на самом деле, но все протоколы у тебя в порядке.
   Перед перевыборным собранием он отказался переизбираться. Командир похлопал по плечу - продолжай, все в порядке. Он отказался категорически, предложил замену: Володю Романова. Он человек серьезный, ответственный, отличник учебы - шел на диплом с отличием и получил его. Пережил ужасы блокады, его отец умер от голода, а он, десятилетний мальчишка, отвез его на саночках на кладбище. Дорожит достигнутым. Колесов сказал ему:
   - Володя, получишь строчку в характеристике: принимает активное участие в общественной жизни, работал комсоргом.
   Так и прошло.
   Комсомольские собрания курса (120 человек) проходили вяло. Интересен был только замполит. Подполковник начинал тихо и медленно, мрачно глядя в зал. Постепенно он разгонялся: увеличивал звук, ускорял темп. К концу речи его громовой голос заполнял весь зал. В заключение - гневные угрозы грешникам (нарушителям). Смысл не запоминался, да это и неважно.
   Но одно собрание было бурным: по поводу Дмитриева. Дмитриев - высокий и яснолицый - очень любил выступать. Он страстно и вдохновенно говорил о светлых идеалах служения Отечеству, о моральном долге каждого перед Родиной и т.п. Наверно, он когда-то почувствовал в себе ораторский талант и не мог скрывать его.
   Ребята слушали насупясь. Возражений не могло быть, все слова правильные, все считали себя морально устойчивыми. Но сами они так никогда не выступали. В речах Дмитриева им виделось что-то от ябедничества и карьеризма.
   В академии работала лаборантка - юная, милая, скромная. Дмитриев соблазнил ее на прелюбодеяние, она забеременела, а он отказался. Возникло персональное дело.
   На комсомольском собрании не надо было упрашивать выступить. Ребята рвались на трибуну, кричали с мест. Все требовали исключения из комсомола. Так и решили.
   Хотя в служебных характеристиках молодые офицеры значились как "морально устойчивые", но сверхморалистами они не были. У многих - добрачная жизнь со многими. Но на Дмитриеве сошлось всё: и его лживая речистость, и моральная нечистоплотность.
   А Славка Григорьев даже подрался с Дмитриевым. Хотя сам-то Славка любил показать свое умение обаять любую девицу.
   Вышестоящие органы заменили Дмитриеву исключение на строгий выговор: меньше шума в отчетности.
  
   Умер Сталин. Колесов отметил отсутствие всенародного горя. В кругу родных и знакомых равнодушие.
   А он был чрезвычайно подавлен. "Вот оно, свершилось... Шаги истории... Кончилась эпоха..."
   Вечером гулял по Невскому, вокруг люди жили прежней жизнью: спешили, стояли, смеялись...
   Среди курсантов тема не обсуждалась. Только с Григорьевым и Романовым - кто заменит, как-то неожиданно это обрушилось.
   - Нет теоретиков, главное - легко в сторону уйти, - говорил Романов.
   В академии дежурные речи на собраниях, полковник читает обращение сытым голосом резонера.
   В тот же день на своем очередном собрании ругались, смеялись громко, в полную силу. Домой в трамвае ехали группой, Рамазанов, который тоже только что смеялся со всеми, сказал:
   - Вот никак не могу поверить, что умер Сталин.
   В день похорон на Невском в 12 часов люди собирались около уличных репродукторов, женщины плакали...
   В год смерти Сталина Колесову исполнилось 20 лет. И это могло стать еще одной причиной прекращения его идейных шатаний. Идейные шатания начались в руководстве страны. Был расстрелян Берия - как раз за мучавшие Колесова беззакония, а также как враг народа и английский шпион. Впереди ожидались большие перемены.
  
   Он столкнулся с инакомыслием на студенческой вечеринке. Для комсомола нашлось полезное дело: в порядке преодоления раздельного обучения проводить вечера отдыха совместно со студентками женских вузов.
   На совместной встрече Нового года в педиатрическом институте среди студенток оказалось несколько парней. Они провозглашали тосты: "Выпьем за девятнадцатый съезд Всесоюзной коммунистической партии большевиков!", "За демократию и социализм!", "За мир во всем мире!". Все смеялись и пили. Шел 1954-й год. Межвременье: уже нет Сталина, но еще нет оттепели. Вместе с Колесовым были его товарищи из старослужащих. Они ласково улыбались и тоже пили. Выходцы из крестьян не чувствовали подвоха в веселых издевках. Колесову самое время было бы примкнуть к инакомыслящим, а он вознегодовал: то, что для него трагедия, для этих - капустник. В их курсантской среде так не шутили: не из страха, а просто такое им было неинтересно. У каждого в характеристике значилось "партии Ленина - Сталина предан". Хотя сами они так не выражались - "предан", но партия и прочее сомнений не вызывали.
  
   По прежнему навязчивая идея - тайна смерти - не оставляла его. Теперь она зазвучала музыкой - шестой симфонией Чайковского. Порывы, взлеты, прощание с величавым миром красоты, света, вечности... Автор, конечно, не знал, что он вслед за Моцартом пишет свой реквием. Выпил стакан воды, заразился холерой и умер в 53 года. Напор отчаяния в симфонии столь силен, что он старается пореже слушать ее.
   Остался позади детский самообман, надежда на науку, дарующую вечную жизнь. Путь человека - от вонючей пеленки до смердящего савана, сказал книжный циник. Страшно. Надо торопиться - жить, чтобы потом, умирая, не было стыдно за бесцельно прожитые годы и далее по той же формуле.
   От страшных мыслей немного отвлекала мечтательность. Он мог часами воображать картины и сюжеты событий, в которых он был благородным и великим человеком по образу и подобию героев кино и романов. Великие люди живы в памяти народной и как бы обретают вечную жизнь. Постепенно, незаметно для самого себя он уверился в том, что тоже будет великим человеком. И это немного утешало, отвлекало от ужаса неминуемой смерти. Великие живут в своих творениях, в именах городов и улиц, поэтому он тоже примерился. Его улица была уже занята революционером Моисеенко, но дом стоит на углу Дегтярной, которую можно безболезненно переименовать.
   Аутизм - этот грех он и раньше замечал за собой.
  
   Быт
  
   Большая привилегия офицеров: бесплатный проезд в любую точку страны. Введена для оторванных от родного дома. Офицеры-ленинградцы ездили из своего дома на юг. Колесов с друзьями побывал в Сочи, Гудауте, Ялте и др.
   Море, солнце, пальмы - все прекрасно. Дендрарий, Никитский ботанический сад, озеро Рица. Открытие нового мира.
   Сухое вино на Кавказе, массандровские мускат и кокур в Крыму. Водку почти не пили. Колесов по-прежнему плохо относился к пьяным людям. Он им не сочувствовал.
   Народ валом валил на юг. Шахтеры, колхозники и прочие - в санатории. Интеллигенты, студенты и прочие так называемые дикари - на частные квартиры.
   Неприятно кольнуло, когда услышали о передаче Крыма Украине, ну да ладно, ерунда, в одной стране живем.
   Когда сын ушел жить в казарму, мать вволю предавалась своей страсти: празднествам с пением и плясками. На ее беду, в квартиру по обмену въехал пожилой мичман, он же депутат райсовета, с женой. Пошли скандалы.
   Мичман пригласил Колесова, пришедшего по увольнительной домой, для серьезного разговора: соседка, мол, ведет себя недостойно, шумные застолья за полночь, привел порочащие факты.
   Поскольку сын знал мать, то он поверил мичману. Обещал принять меры. Но мать сразу же привела другие факты. Он и ей поверил. Обвинил мичмана во лжи. На кухне по детски пригрозил его жене.
   Мичман дождался, когда он выйдет на улицу, тоже вышел, подозвал милиционера, показал свои документы - депутатское и воинское. Курсанта препроводили в управление гарнизона.
   Так ему повезло - познакомился с гарнизонной гауптвахтой. В камере - несколько задержанных, чукча поет речитативом. Вечером приехал командир группы, они посмеялись и поехали восвояси. Обошлось без последствий.
   Через год мичман с женой избили мать. Она подала в суд. Мичман нанял защитника. Судья, хорошая знакомая матери, (суд располагается в одном из ее управдомовских домов) так отзывается об адвокатах: "Бездельники, им бы только языком молоть".
   Весь город жил в коммуналках, поэтому суды завалены квартирными склоками. Судья произносит грозные слова, например, жене мичмана: "Ну, что, слезы выдавливать будете?", но ничего не решает: все скандалят без свидетелей.
   Колесов проявил комсомольскую принципиальность: сходил на службу мичмана. Капитан первого ранга начертал на его заявлении какую-то резолюцию.
   Вскоре мичман с женой выехали по обмену. После очередных выборов он уже не был депутатом.
   Мать тоже захватил азарт обмена: поменяла комнату на большую, с новыми соседями не ссорилась.
   А сын получил опыт жизни в коммуналках по правилу: плохой мир лучше доброй ссоры. В теме о коммуналках ему более всего нравится анекдот о солдате. Призвали парня в солдаты, соседи по коммуналке захотели получить его комнату. Пока они ругались друг с другом, солдат вернулся. Обиделись соседи и стали изводить его: то намусорят на его кухонном столе, то дверь на ночь закроют, то еще какую гадость придумают. А солдат все терпит и молчит. Стыдно им стало, позвали они его на кухню: "Прости нас за все, мы тебя изводим, а ты все терпишь". Солдат растрогался, даже прослезился: "И вы меня простите за то, что я вам все время в суп писял".
   Весело.
   Впрочем, многие инакомыслящие интеллигенты, даже не знающие солдата, называют это по другому: держать кукиш в кармане.
  
   Его жизнь в искусстве
  
   Всю жизнь его сопровождала другая жизнь: ненастоящая, придуманная (виртуальная). Школа, газеты, книги, радио настойчиво внушали ему уважение к искусству, к культуре, надо, мол, овладевать ими. Он и сам понимал, что это дело хорошее, это - другая жизнь. Причем вполне доступная. Книги - в школьной, районной и даже в деревенской библиотеках. Музыка звучала на имеющейся у всех технике: черная настенная тарелка (репродуктор) и патефон. Один радиоканал и один завод граммпластинок. Еще до войны радио было в каждой квартире, потом дошло и до деревни. С кино чуть похуже: от 20 до 50 копеек за билет. Но на воскресном детском утреннике 10 копеек. В театры можно было попасть за 50 копеек на галерке.
   Конечно, при желании можно было бы отказаться от этих удовольствий. Некоторые так и делают - не читают книг, не из протеста, а от равнодушия. А другие читают из интереса: сначала сказки, приключения, а затем меньшая часть приучается к романам, некоторые даже прочитали "Войну и мир" и "Тихий Дон".
   Колесову эта другая жизнь очень понравилась. От мамы унаследовал тягу к наслаждениям (гедонизм). Начинаешь себя уважать: вот какой я интеллигентный и культурный.
   С детства он вовлекся в запойное чтение: вся классика, Маяковский, Шолохов, Зощенко, "Шерлок Холмс"...
   Пушкин: "Блажен, кто смолоду был молод... Но грустно думать, что напрасно была нам молодость дана...", "Брожу ли я вдоль улиц шумных..." Многое само собой запоминалось наизусть.
   Маяковский: "Если на небе зажигают звезды, значит это кому-нибудь нужно", "Пою мое отечество, республику мою!" Так же, как и в других странах: "Америка, Америка, любимая страна", "Германия превыше всего".
   Зощенко рассказал о детстве хорошего мальчика Ленина, Платонов - о великом вожде.
   Автор Шерлока Холмса поразил силой разума: соединить факты в цепочки причин и следствий и получить неожиданные выводы - ах, как это великолепно! Могущество разума!
   Через радио он вжился в классику: спектакли МХАТа, Большого театра, Малого театра, музыка Глинки, Чайковского, Мусоргского, современников - Прокофьева, Дунаевского, Хренникова, певцы - Шаляпин, лучшие тенора мира Козловский и Лемешев, Лидия Русланова... Запомнил наизусть все мелодии опер "Евгений Онегин", "Пиковая дама", "Кармен", "Фауст", "Риголетто. Пели по-русски, поэтому воспринимал оперу так, как это и было задумано ее изобретателями.
   Фортепьянный концерт Чайковского - понятно сразу: всё в человеке, всё для человека. Человек - это звучит гордо!
   Ему жалко не включившихся, не познавших. Это как если бы человек никогда не попробовал чего-то вкусного. Ешь, говорят, ананасы, рябчиков жуй. Ананасы-то ели, а рябчиков - нет. Может быть, они еще вкуснее?
   В кино ходили все. Воздействие сильнейшее - сидишь в массе людей в темном зале, полностью погружаешься в придуманную, другую жизнь.
   Кино было хорошее. Дружный хохот на комедиях "Веселые ребята", "Волга-Волга", "Трактористы" и других. Восторг: Чапаев в бурке на коне вылетает из-за экрана - сейчас он всех спасет. Максим, обаятельный русский парень - настоящий коммунист. Ужас, животный страх на "Александре Невском": немецкие псы-рыцари в железных рогатых шлемах бросают в костер русских младенцев.
   В кино воспевались благородство, отвага, крепкая дружба, красивая любовь... "Сердце, как хорошо, что ты такое...", "А еще надо, чтобы разведчик очень любил свою Родину".
   До войны на фильмах о Ленине народ аплодировал при появлении вождя на экране кинотеатра. Ленин в исполнении Щукина - умный, энергичный, жизнерадостный - стал для него любимым человеком: "Хочется идти, приветствовать, рапортовать... Я себя над Лениным чищу, чтобы плыть в революцию дальше".
   Повезло жить в Ленинграде. Прекрасные театры: ТЮЗ, Александринка, Большой драматический, затем Мариинка, Малый оперный. Постепенно втянулся и стал большим театралом. Видел живьем великих артистов: Черкасов (Иван Грозный), Юрьев и Толубеев (Несчастливцев), Полицеймако (Эзоп), Меркурьев, Стржельчик, Копелян...
   В университете литературы и искусства Выборгского дворца культуры он слушал Энтелиса и других лучших искусствоведов Ленинграда. Там же бесплатно учился пению в художественной самодеятельности.
   С удивлением узнал, что в первые советские годы были попытки сбросить Пушкина с корабля современности. При нем классики - Пушкин, Гоголь, Толстой и другие - почитаются за национальных гениев, писатели - "инженеры человеческих душ" - возведены на уровень высших авторитетов.
   Шолохов получил мировое признание - Нобелевскую премию за "Тихий Дон".
   Все писатели - и наши, и западные - всегда выступали за народ, за бедных, за трудящихся и против богатых паразитов, за справедливость.
   Кино - важнейшее из искусств - создавалось на мировом уровне. Фильм "Чапаев" вошел в сто лучших картин всех времен и народов. Режиссеры Ромм, Козинцев, Хейфец, Эйзенштейн и другие увековечены на скрижалях истории мирового кино.
   Народ и он в том числе любили замечательных артистов - Черкасова, Бабочкина, Чиркова, Ванина, Любовь Орлову, Валентину Серову и еще многих других. Признанную всем миром систему Станиславского использовали для воспитания Колесова.
  
   На фильме Гайдая "Операция Ы": хохотал по-ленински - до сползания с кресла, видя преображенного в дикого негра хама, бегущего с копьем в руке.
   Постоянно пользуется фразой из "Деловых людей": "Успеем добежать до канадской границы?"
   Из Райкина: "А на Уточкина у меня сил уже нет".
   "Место встречи изменить нельзя": азарт схватки с бандитами, благородный Шарапов-Конкин - честь офицера. Близко ему, офицеру с 18 лет.
   "В бой идут одни старики": эти ребята - его соратники по армии, близкие и понятные по делам, шуткам, дружбе...
  
   Какой восторг на первом концерте тогда еще неизвестного тенора Норейки! Красавец! Страсть, порыв, полная самоотдача!
   Потрясение в Большом Драматическом театре на "Варварах" с Татьяной Дорониной: ее удивленно-возмущенная фраза: "Да как вы смеете предлагать мне такое, вы же старый человек!". Раньше, по старому телефильму с пожилой актрисой, он не понимал этой странной женщины. Теперь понял.
   Все фильмы Никиты Михалкова восхищали его, а после "Обломова" он шел по пустынной улице под дождем и плакал. "Маменька приехала, маменька приехала". Жалко стало слабого человека.
   Такова была культура, она призывала: " Ребята, давайте жить дружно".
  
   Ужас, страх, отвращение - это ведь тоже чувства, которые может внушать искусство. Ко злу, к несправедливости, к жестокости.
   Смолоду его потрясла история с Франей в "Тихом Доне". Милая, приветливая девушка работала в офицерской столовой. "Там чудо, - сказал Григорию Мелехову казак, застегивая штаны, - хлопцы Франю расстелили". Казаки изнасиловали ее. Григорию, бросившемуся остановить, пригрозили - "молчи". Франя повесилась.
   На всю жизнь отложилось отвращение к изнасилованию. Неприятие любых фильмов о проститутках. Пренебрег "Интердевочкой".
   Он любит музыку "Травиаты" и "Кармен", но однажды задумался: а ведь они же шлюхи. Одна просто за деньги, другая бесплатно, но зато со всеми по порядку - порядочная (по анекдоту). Однако людям нравится наблюдать за их бурными приключениями. Жизнь благополучных, морально устойчивых людей не дает пищи для создания занимательной драмы или оперы.
  
   Зачем навязывали советским людям высокую культуру? Ответ простой - такова была генеральная линия партии. Если в двадцатые годы линия еще колебалась между классикой и новациями изобретателей пролетарской культурой, то в начале тридцатых товарищ Сталин сделал выбор, и старая культура стала работать на советскую власть. Колесову повезло, а широкие массы терпели навязываемую им ежечасно классику.
   Когда-то только богатые бездельники - аристократы - могли позволить себе содержать при доме музыканта типа Гайдна и каждый день заказывать ему новую музыку на после обеда. Потом на публичных концертах слушателей стало немного побольше. Немного - потому что дорого. При советском строе ценители наслаждались за счет государства, то есть народа в целом: платили гроши за доступ к искусству.
   Поэтому впоследствии Колесов на цифрах осознал, какую заботу о его культурном воспитании проявляли партия и правительство. И он им благодарен. За недорого приобщился к культуре.
  
   Виртуальная жизнь проходила параллельно с рабочей, семейной и прочей реальной жизнью. Она была придуманной, воображаемой, говоря по ученому - виртуальной. "Моя жизнь в искусстве", - приговаривал он. Нет, сам он не творил, только потреблял: кино, телевидение, литературу, музыку, театр.
  
   Кинорежиссер Вуди Аллен в фильме "Пурпурная роза Каира" показал это явление. Персонаж, молодая женщина, живет только в мире кино. Режиссер усилил фильм фантастикой: герои ее любимого фильма сошли с экрана в ее реальную жизнь. Возникла любовь, обручение, интриги продюсера, муки любви и прочие приключения. Ей предложили жить за экраном, она отказалась, и вся эта фантастика исчезает. Она возвращается к прежнему: идет в кинотеатр и продолжает жить только в мире кино.
  
   Можно предположить плохое: некоторые люди подменяют реальную жизнь другой, той, которая выдумана искусством. Колесов не принимал такого обвинения. Он и наяву испытывал много чего: и жизнь, и слезы, и любовь.
   Только лишь в эти годы он прочитал сочинение Наставника об искусстве. И успокоился. Вот о чем говорил Наставник.
   Человек передает свои мысли другим людям словами. А чувства передаются через искусство: песню, музыку, танцы и др. Человек может заразить других людей своими чувствами. И тогда люди теснее сплачиваются друг с другом. Они осознают свое братство, они вместе чувствуют веселье, бодрость, радость, печаль. Естественно, что при этом большинство людей считает хорошим то искусство, которое заразительно для большинства и которое передает добрые чувства.
   Однако часть людей склонна изобретать некие новые формы искусства, приучая к восприятию их своих поклонников, убеждая их в том, что участниками и пользователями высокопрекрасного (по их понятиям), дающего наивысшее наслаждение искусства могут быть только избранные, а остальные люди - это грубое стадо, неспособное понять новое искусство.
   Проповедники "высокого искусства" зачастую занимают центральные позиции в обществе. Поэтому Колесов, симпатизируя центральным убеждениям, целенаправленно воспитывал себя: многократно слушал сложную музыку и радовался, когда начинал получать от нее наслаждение.
   Он попытался разрешить эту проблему, опираясь на свое профессиональное знание: люди могут создавать свой круг понятий (тезаурус), в котором они приучают себя к любованию новыми признаками красоты, приносящими им наслаждение. И так всё выше и выше (или ниже?). В первую очередь так поступают в авангардистской живописи. И тогда образуются сообщества знатоков, гордых своей принадлежностью к избранным и презирающим тех, кому недоступно понимание "высокого" искусства.
   Александр Бенуа, современник Малевича, писал: "Черный квадрат в белой оправе - это не простая шутка, не простой вызов, не случайный маленький эпизодик... а это один из актов самоутверждения того начала, которое имеет своим именем мерзость запустения и которое кичится тем, что оно через гордыню, через заносчивость всего любовного и нежного приведет всех к гибели".
  
  
   Вход в жизнь открыт
  
   Учеба закончилась, вход в жизнь открыт. Но не свободен.
   На последнем курсе к нему подошел начальник курса папа Ревельс:
   - Колесов, у вас всего одной пятерки не хватает до диплома с отличием, последняя отметка за стажировку. Подойдите к преподавателю, попробуйте договориться.
   Сам он не подсчитывал: набрал ли более 75 процентов пятерок, а за стажировку он получил даже не четверку, а единственную за всю учебу тройку. Законно получил - за проявленное малодушие. На стажировку в Гродно ездил вдвоем с однокурсником - беспечным празднолюбом. Поддался вредному влиянию - бездельничал вместе с ним. Празднолюб хорошо провел время - отдохнул, познакомился на танцах с симпатичной учительницей и трахал ее с первой же ночи. За две недели стажировки они были в части только в первый и последний день. Командир части ничего не сказал, только отметил в отзыве: "замечаний по стажировке нет ввиду отсутствия таковой". В академии преподаватель подумал над отзывом и тоже нашел мудрую формулу - поставил им обоим по тройке. Когда же он по просьбе папы Ревельса пошел к преподавателю, тот исправил отметку на четверку. При робком упоминании насчет диплома с отличием преподаватель вышел из себя - повысил голос.
   Последующие инженерные успехи не зависели от диплома с отличием или без него. Просто иногда вспоминает: а все-таки жаль, что не хватило одной пятерочки до красивых корочек, красного диплома. 149
   На 22-м году жизни завершилась 15-летняя учеба. Глядя на диплом инженера, подумал: хорошо, есть ремесло для выживания.
   Об учебе в целом он думал плохо: вот кончил школу с медалью, в памяти осталось процентов пять-десять, зато сколько он не знает. Не знает названий трав, цветов, многих деревьев своей местности, не знает лесных и полевых птиц. Не знает иностранных языков, не научился ни читать, ни говорить, в голове застрял какой-то забытый плюсквамперфект. Из физики назойливо звучит звонкое название - закон Бойля-Мариотта. Закон забылся, возмущение осталось - почему два имени. Очень хорошо забыл историю - какие короли с какими царями воевали.
   То же самое и в вузе: в жизни пригодилось не более пяти процентов полученных знаний.
   Одновременно с учебой шло воспитание. Воспитывали все, кому это положено.
   Воспитывали партия и правительство - ввели раздельное обучение. Плохо ли, хорошо - ученые спорят. Во всяком случае, закрепилось особое отношение к женщине, у него и близких друзей - уважительное. Они не прелюбодействовали - в стране не было публичных домов, горничных и благородных девок по вызову.
   В их среде не было пьянства и алкоголизма, кровавых драк и поножовщины Наркомания была практически неизвестна.
   Вместе с близкими товарищами не курил. Плюс родовое:
   - Не имею права курить, - заявлял с гордостью, - у меня два деда и отец не курили, не говоря уж о матери и бабушках.
   Государство просило не ругаться матом. Это трудно. В семье не ругались, но долгая жизнь в мужской среде затягивала на сквернословие. В юности дал себе слово: не буду. Ругаться не интеллигентно. Убедил великий педагог Макаренко: для взрослых людей матерщина - безличные символы, но для детей они вредны. И психологи утверждают: привычно-повседневный мат теряет свое назначение - выплескивать грязь.
   Трое его школьных товарища тоже не матершинничают. Интеллигенты. Но два других близких - просто по черному. Хотя тоже интеллигенты.
   Со временем вынужден был сдаться, но обязал себя ругаться по норме, не чаще одного раза в квартал.
   Вообще стараясь быть культурным, интеллигентным человеком, прививал себе хорошие манеры. Насколько мог понять их из кино и книг: обхождение с дамами, поведение в обществе и пр. Особое внимание тому, как вести себя за столом: не чавкать, не хлюпать, локти на стол не класть, в правой руке нож, в левой вилка, котлеты и рыбу не резать. Однако в своем кругу предпочитает быть естественным: разрезает мясо правой рукой, откладывает нож и берет вилку в правую руку.
   А вот насчет супа остался в большом сомнении. Когда-то ценители этикета обратились к генералу Игнатьеву, бывшему графу, с вопросом: как доедать суп? Куда наклонять тарелку: к себе или от себя? Знаток этикета ответил: смотря куда вы хотите вылить суп - на себя или на стол. Вывод вроде бы таков: несколько ложек супа можно оставить в тарелке.
   Такого вывода не могла принять его рабоче-крестьянская натура. Сколько же это супа пропадет за всю жизнь! И он наклоняет тарелку. К себе. Да и ответ графа неопределенный, может быть, он просто предостерегает: не выливайте суп ни на себя, ни на стол.
   Коллектив воспитывал коллективизм. В школе и вузе все равны, учащийся отвечает сам за себя. Действует известный набор правил поведения - кодекс чести. Не ябедничать, не красть у товарища, не врать своим, выручать друга (по возможности) и т.п. В школе, если класс стихийно сбегает с уроков, то уж все вместе, иначе ты предатель. В военном вузе не было дедовщины.
   Вообще школьное и вузовское братство - интересная вещь. В учебе для всех равные условия ответственности и безответственности - все на одном уровне иерархии - нулевом, каждый отвечает только сам за себя. Отсюда - минимум претензий друг к другу, отсутствие причин для конфликтов, дружба и товарищество на всю жизнь. 151
  
   Идейная отмычка
  
   Колесов всю жизнь искал смысл жизни. Говорят, это у русских навязчивая идея. Найти идейную отмычку, поплавок в жизни, которые позволяли бы делать всё правильно, понимать внутреннюю и внешнюю политику, в общем, жить по понятиям. Вокруг было много нехорошего, того, что надо лечить, а потом его страна, его любимая Родина вообще исчезла, а он этого даже не заметил. Хотя к этому времени считал себя знающим и умным человеком. Охмурили его, и он потерял разум.
  
   Вообще-то партия и правительство всю жизнь учили его как надо жить, и всю эту науку он впитывал вполне естественно и говорил: "Я всегда симпатизировал центральным убеждениям".
   Но в этой науке ничего не говорилось о самом страшном. В свои восемь лет он понял, что все люди умирают, и он тоже умрет. Тогда он успокоил себя по детски просто: пока вырасту, наука придумает лекарство от смерти, и я буду жить вечно. Потом уже лет в десять в полусне полетел в черную бездну, в звездную пропасть, и с тех пор ужас смерти не отпускал его. А еще позже стало ясно насчет науки - не справиться ей.
  
   Понятно, что это природа постаралась: снабдила каждого страхом смерти, иначе все спокойно перемрут. Животным проще: они о смерти не знают. А он, человек разумный, застревал на этой угрозе - жизнь дается один раз, потом отнимается и больше уже никогда не возвращается. Полная безнадюга. И при том - западня, ведь его не спросили до рождения, согласен ли он на такой вариант.
  
   Люди вокруг него вроде бы жили беззаботно. Конечно, они боялись смерти, не лезли под трамвай, но и не плакали от страха. Может быть, думал он, только на меня такая напасть свалилась. Из книг узнал, что и другие тоже страдают.
   Ему повезло: еще в молодости натолкнулся на человека, который стал для него наставником смысла жизни. Наставник тоже в молодости испугался и начал искать. Изучил много книг и решил, что у ученых - естественников нет ответа на этот вопрос. Они говорят: мы дадим тебе ясные и точные ответы о законах физики, химии, биологии и т.п., но на то, что мы такое и зачем ты живешь, мы не имеем ответов и этим не занимаемся. А в книгах ученых-философов Наставник обнаружил бедность мысли, неясности и противоречия одного мыслителя с другими и с самим собой.
   Благодаря Наставнику он много сэкономил, перестал бросаться от одной мудреной книги к другой.
  
   Религия - вот на чем успокаивались все народы. Жизнь продолжится после смерти - в воскресении, в бессмертии души, в реинкарнации и т.п. Однако известно, что ужас смерти испытывают и многие верующие. Никому не понравится, что его, его любимое прекрасное тело закопают в землю, и оно обратится в смрад и черви.
  
   Наставник отмечал, что у простого народа нет постоянного ужаса смерти - мол, так уж заведено, Бог дал, Бог взял. И объяснил это верой.
   В его миру было естественно не верить в Бога. В глазах окружающих человек образованный и верующий выглядел бы странным. Таков был настрой. Вера была естественна для дедушек, бабушек и родителей, которые, казалось, не столько верили, сколько привычно соблюдали церковные обычаи и праздники - крестины, Пасху, Троицу (впрочем, еще больше веселились на советских праздниках).
  
   Может быть, думал он, безбожие усиливает во мне ужас смерти. Но заставить себя веровать не мог - конструкция души не позволяла. Нет Бога и ладно. Его с Богом как-то никто не познакомил.
   Наука подтверждает: люди разные, у каждого два полушария, - одно эмоциональное, другое интеллектуальное. Если второе сильнее, то человек менее склонен верить в Бога.
   Есть мнение, что некоторые люди - стихийные материалисты по природе своей. Это имел в виду Белинский, когда внушал богобоязненному Гоголю: русский народ нерелигиозный, в отличие от испанского и других, русский мужик одной рукой крестится, а другой почесывается кое-где.
   Умом можно понять, что, поверив в Бога, он обрел бы спокойствие: "Если бы Бога не было, его стоило бы выдумать". Но тот же ум протестует: торг здесь неуместен.
   И тогда мысль идет дальше: от себя, одинокого, к человечеству в целом, оно-то не умирает, живет. Я же - особь, его часть. Человечество - это звучит гордо! А "единица - вздор, единица - ноль, один даже очень важный не подымет простое пятивершковое бревно, тем более дом пятиэтажный".
   Получается, что смысл жизни в общем благе человечества. Именно оно, человечество, как популяция бессмертно, а человек, особь, должен поддержать её продолжением рода и трудом. Бессмысленно искать смысл жизни человека. Его не существует. Так уж распорядилась Природа, эволюция пошла таким путем: особи умирают, популяции живут и даже одна из них приобрела разум. Жаловаться не на что и некому. А несогласные отомрут естественным путем (отказавшись от размножения).
   Общая цель всех религий - держать людей в моральной узде. Правила жизни в разных религиях в основном совпадают. Так, ключевую заповедь Христа "не делай другому того, чего не пожелаешь себе" изобрел Конфуций за пять веков до него. Плюс угрозы грешника гореть в геенне огненной и обещания загробного рая праведникам.
   "Религия - опиум для народа, единственная надежда в исстрадавшемся мире" - вторая часть этой фразы Маркса обычно умалчивается.
 Ему узда не требовалась. Когда ему, атеисту, кричат: раз ты безбожник, значит тебе все дозволено, никакой морали у тебя нет. "Господа, говорит он, граждане, помилуйте! Меня воспитывали в любви к ближнему, в духе советского морального кодекса, намекая при этом, что кодекс списан с заповедей Христа. По жизни я не крал, не убивал, не прелюбодействовал (ну, почти). Да, служил в армии, ходил в суды, но церковь в отличие от Христа, допускает сие. Да, знаю эту заповедь Достоевского: не имеющий надежды на Царство Небесное считает, что здесь на земле все дозволено. Но я-то наоборот, помня о конечности жизни, спешил сделать все как лучше: учиться, трудиться ради общего блага, детей вырастить. Да, хотел заниматься не всяким трудом, а только творческим. Так ведь и об этом Христос сказал в притче о талантах - не зарывай в землю (Мф 25,14-30). Да, в спешке мог быть непослушен - если казалось, что начальство не печется об общем благе, мог и врезать ему. А оно - мне. Христос же говорил: Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное (Мф 5,10)".
  
   Так он разобрался с верой в Бога, но остался один непонятный пунктик. Это - бесконечность и вечность мира, он не может их понять, они ужасают. Никакие ученые рассуждения об актуальной бесконечности, криволинейном пространстве, о зависимости времени от скорости не успокаивают: разум говорит, что в любой отдаленной точке пространства и времени можно протянуть руку или отсчитать секунды еще дальше и дальше. Вселенная, говорят, возникла 13 миллиардов лет назад в результате большого взрыва. А что же было до взрыва? Ерунда какая-то.
   И он нашел для себя выход: вот были и есть животные, разум их ограничен. Вот появился человек - с большим разумом, намного выше, чем у животных. Но и у него есть некоторый не преодоленный пока предел. Можно предположить, что в будущем появится еще более разумное существо (сверхчеловек), которое превзойдет границы современного разума. Такой выход ему самому очень понравился: ай да Колесов, ай да сукин сын!
  
   Из сказанного выше сложились понятия его идейной отмычки.
   Первое понятие: мир естественен (материален), бесконечен и вечен. Всемогущий Дух в нем отсутствует.
  
   Второе понятие - о развитии Природы. Возникновение жизни на Земле и человека - как это произошло без направляющей и руководящей силы Бога или Всемирного Духа, или еще чего-то подобного?
   Смолоду его учили диалектике. Ее исходные положения не показались ему очевидными (аксиоматическими). Значит, он мог принять их только на веру - так же, как верующие принимают на веру Бога. Это его не устраивало. Как, например, понимать такой закон диалектики: развитие есть движение от простого к сложному? Что значит "простое" и что - "сложное"? И как происходит это движение? И нет ли движения в обратную сторону - наступление пустынь, болот, угасание Солнца и т.п.? А самое главное, такое определение опять-таки предполагает действие некой силы, причем направляющей не куда-нибудь, а именно от простого к сложному. Изобретателю диалектики Гегелю было проще - он, идеалист, верил во Всемирный Дух.
  
   Пришлось искать свою практическую отмычку. Да она и была: закон инерции был открыт задолго до Гегеля. Поражает изящество человеческой мысли: сесть, задуматься и открыть, что всякое тело, пока его не трогают, находится в покое или движется прямолинейно и равномерно. Простое наблюдение подсказывало, что, наоборот, телега поедет только тогда, когда ее постоянно толкают, прилагают силу. Теперь-то ясно, а до научных разъяснений казалось, что и Солнце всходит и заходит.
  
   Так вот, это понятие инерции (жаль, нет подходящего русского слова, "покой" не годится, слишком широко) можно продвинуть дальше и шире: любое сущее стремится остаться тем, что оно есть, пока на него ничего не воздействует, не толкает его. Без воздействия, конечно, не обходится - энергии много, поэтому все сущее беспорядочно (хаотически) сталкивается друг с другом. Беспорядок, стихию, хаос принимается сразу и безоговорочно, то есть аксиоматически. И с большим удовольствием.
  
   Ну а дальше все по науке. Среди всеобщего хаоса возникают островки упорядоченности, меньшего хаоса: температура в пределах плюс-минус пятьдесят, атомы сталкиваются, образуются молекулы: вода, кристаллические решетки и др., которые по закону инерции остаются тем, чем стали. Небольшие толчки немного изменяют их, появляются новые формы, остающиеся тем, что они есть. Неорганическая форма случайно переходит в органическую, форма закрепляется, внешние толчки изменяют ее и так далее... Здесь надо остановиться, ибо не обывательское это дело - доказывать законы науки. На сегодня сама наука более или менее полно все это сделала. Как и во всякой науке, остались пробелы, позволяющие задавать снисходительные вопросы: "И что же, по вашему, человек произошел от обезьяны?", на что у него готов ответ: "Кто от обезьяны, а кто-то, может быть, и от льва". По последним газетным сообщениям - от древнего медведя.
  
   А теперь о том, как понятие инерции можно применить к венцу эволюции - к человечеству. Единый разумный организм - Солярис - на Земле не появился, это всего лишь предположение, мечта писателя-фантаста. Солярису хорошо, он существует и выживает целиком, внутри него нет противоречий.
   А у человечества много проблем и неприятностей. Оно, человечество - популяция, то есть совокупность особей. Популяция сохраняется, выживает, стремится остаться тем, что она есть - по закону инерции.
  
   Стремление выжить - инерция - превратилась в соревновательность (конкуренцию). Или они и есть одно и то же. Что значит для человека оставаться неизменным? Быть не хуже других. Быть таким как другие. Поскольку измерить это трудно, хорошо бы стать лучше других. Быть сильнее, иметь больше власти над другим человеком, над племенем, над народом.
  
   Третье понятие выросло из таких явлений, как случайность, вероятность, неопределенность.
   Что же такое случайность? Раньше он рассуждал просто: случайность - то, что мы не можем пока предвидеть. Некоторые философы утверждают, что случайность - это то, что могло быть, а могло и не быть.
  
   Его увлек фантастический образ - демон Максвелла. Выглядит это так - есть полый шар с форточкой, около которой сидит демон и наблюдает за пролетающими внутри шара молекулами. Если к форточке подлетает быстрая молекула, демон закрывает форточку, если медленная - открывает и выпускает молекулу наружу. Таким образом, внутри шара растет число быстрых молекул, увеличивается температура, что означает увеличение энергии только за счет наблюдения.
   Разгадка такова: затраты энергии на информацию о молекулах намного превосходят ту, которая может быть получена внутри шара. Для получения информации необходима энергия. На этой идее люди спотыкаются. Да и как не споткнуться: человек ничего не делает, только наблюдает, и ему кажется, что он получает информацию бесплатно. Но у тебя может не хватить сил (энергии) для того, чтобы получить нужную информацию вовремя, когда она позволит предвидеть события. Автор образа добавляет: во многих случаях потребность в такой энергии может превзойти всю энергию, имеющуюся в данный момент в распоряжении человечества.
  
   Отсюда следует вывод: нужно умерить свои аппетиты по упорядочению хаоса, нужно согласиться на жизнь в условиях неопределенности.
   Подход весьма успокоительный: не суетись и не волнуйся, коль скоро все равно невозможно предсказать какие-то будущие повороты событий. Шутка юмориста становится правилом жизни: давайте переживать неприятности по мере их поступления.
   Загвоздка вот в чем: как отличить простое от сложного, предвидимое от непредсказуемого.
  
   И еще одна информационная проблема - слово, язык как средство обмена информацией между людьми. Пусть энергия затрачена, информация получена, остается только изложить факты и мысли правильно и так, чтобы все люди понимали их одинаково. Оказывается, это непросто. Факты, явления выхватываются из многообразия мира, их словесное описание отсекает какие-то связи с внешним миром; сами слова и понятия неоднозначны и расплывчаты, допускают разное толкование разными людьми. "Мысль изреченная есть ложь", - сказал поэт.
  
   Таким образом, идейная отмычка к жизни - его самосознание - сформировалась в виде трех понятий:
   1.Понятие мира.
   Мир естественен ( материален), бесконечен и вечен.
   2.Понятие инерции.
   В мире существует инерция: каждая часть мира остается тем, что есть, пока на нее не воздействуют другие. Изменения происходят при столкновениях частей мира. Сочетание изменений и инерции создает новые части мира, возможно, более сложные. В стабильных участках мира может возникнуть разум - свойство предвидеть изменения, чтобы остаться тем, что есть.
   3.Понятие энтропии (неопределенности).
   Для получения разумом информации о мире затрачивается энергия. Всей энергии мира может не хватить для предвидения какого-либо события. Каждое такое событие есть случайность. В мире есть неопределенность.
  
   Нарочито примитивное изложение этих понятий, напрашивающееся на снисходительную улыбку ученого специалиста, отражает кратко и сжато его веру. Прочитав много ученых книг, выслушав много мнений, он тем не менее так и не получил готового ответа - ключа к пониманию мира и жизни. Ученые оставили его в одиночестве. Поэтому изготовил свою собственную отмычку - простую и надежную. Она действительно простая, если послушать о том, во что он не верит:
   "Первое: не верю в Бога. Ни в седобородого на небесах, ни в мировой дух. Я не понимаю бесконечность пространства и времени, просто принимаю их на веру.
   Не верю в бессмертие: меня не было до моего рождения, не будет и после смерти.
   Второе: не верю в целенаправленное развитие от простого к сложному, направляемое некоей созидающей силой. И поэтому останавливаюсь только на самом простом и понятном - на инерции в мире хаоса.
   Третье: не верю в безграничные возможности разума. Разум предвидения ограничен потребными затратами энергии. Надо познавать и покорять мир, но надо и мириться с непредвиденными обстоятельствами - случайностями.
   Человеку и человечеству не хватает слов для того, чтобы правильно отобразить многообразие и изменчивость мира. Люди плохо понимают друг друга: слаб грешный наш язык, и празднословный, и лукавый.
   Все эти понятия в основном были заимствованы: за мной был лишь выбор".
   На самом деле все эти соображения действуют на уровне здравого смысла в обыденном сознании большинства. В народе говорят: на Бога надейся, а сам не плошай. Бог высоко, царь далеко. На миру и смерть красна. Умирать собирайся, а рожь сей. Не лезь в воду, не зная броду. Человек предполагает, а Бог (Природа) располагает. Не нами заведено, не нам менять. Поступай так, как от веку заведено. И тому подобное: о вере, о развитии, о познании.
   По этим понятиям истолковывал (интерпретировал) любые - большие и малые - проблемы, по ним жил. И обнаружил, что теория мертва, живо древо жизни. "Марксизм не догма, а научный метод, применяй умеючи метод этот".
   Можно крупно ошибиться, если применить понятие инерции и конкуренции не по адресу. Не к популяции в целом, а к каждой особи в отдельности. Тогда и выйдешь на формулу Гоббса: человек человеку волк. И пойдешь вслед за либералами. А если применишь к популяции, то примкнешь к социалистам. Такая вот диалектика.
  
   Ладно, ребята, говорит он, я хотя бы не воинствующий атеист, пусть люди верят (если не придуривают).
   Говорят, что некоторые сами приходят - через Откровение. Бывает, мол, такое: живет себе человек понемногу, потом вдруг задумывается, наверно, впадает в транс, и на него нисходит Откровение. Вот его товарищ многажды нарушал заповедь "не прелюбодействуй", родил от разных женщин и воспитал детей и внуков, потом стал православным. Наверно, по христианскому обычаю покаялся. На исповеди ходит.
   А Колесов говорит: "Я тоже верующий. Верующий в Природу. Такую веру я выбрал для себя. И не берусь доказывать свою правоту логически".
  
   Двум смертям не бывать, а одной не миновать. С этой пословицей лихо идут на риск. А его всю жизнь преследовал страх смерти. Иногда он подымался среди ночи, садился на край кровати и в ужасе говорил: "Мать твою так, еще же и помирать надо". Постыдное воспоминание: на вопрос шестилетнего сына о том, почему люди умирают, раздраженно ответил: "Все люди умирают, и я тоже умру". Вечером сына уложили спать, слышит - плачет, зашел, он уткнулся головой в подушку, попа кверху, сквозь слезы: "Почему все будут жить, а вы с мамой будете умирать?" Бросился успокаивать: нет, умирают от болезней, а мы будем лечиться и жить.
   С годами страх смерти ослабевал, возникло некое равнодушие, безразличие. Древнегреческий философ Платон изрек замечательную мысль - после смерти будет то же самое, что было до рождения, то есть "ничего". Вот это он очень хорошо помнит: до рождения не было ни жарко, ни холодно, ни скучно, ни весело - ничего не было. Это успокаивает!
   И Наставник говорил: "Если я теряю свое сознание, свое я на время сна, то ничего страшного, если я потеряю его навсегда". И добавляет: "Я радостно возвращаюсь к Богу, зная, что мне будет хорошо. И не только не сокрушаюсь, но радуюсь тому переходу, который предстоит мне". Ну, насчет радуюсь он, пожалуй, переборщил.
  
   Мы диалектику учили не по Гегелю. А по краткому курсу истории компартии, одна глава которого излагала основные гегелевские понятия. Излагала просто и ясно. Похоже на то, что вождь сам написал, теоретик марксизма, ученик духовной семинарии.
   В молодости подмывало копнуть поглубже: почитать самого Гегеля. Все его уважают, не только марксисты. В начале 19 века люди бредили Гегелем, в том числе передовые русские мыслители Белинский, Герцен. Товарищу Герцену - самая глубокая благодарность! В отчете о былом он описал свое увлечение Гегелем с присущей ему самоиронией: изложил некую очевидную мысль простым языком, а потом - гегелевским. Потрясающий эффект! Желание читать Гегеля отпало враз и навсегда. Добрейший Александр Иванович добавил в оправдание великого диалектика: он, мол, зашифровывал свои мысли ради потехи над своими нестерпимыми поклонниками.
   Простой народ освоил диалектику. Вот его байка:
   - Василий Иваныч, а что такое диалектика?
   - Объясняю, Петька. Пошли в баню грязный и чистый, а там одна шайка. Кто будет первым мыться?
   - Грязный.
   - Вот и дурак ты, Петька! Как же чистый будет после грязного мыться?
   - "Понял, Василий Иваныч, чистый будет мыться первым.
   - Вот и опять ты дурак, Петька! Зачем чистому мыться?
   - Что же такое, Василий Иваныч? Как ни отвечу, всё я дурак.
   - Вот это, Петька, и есть диалектика.
   Конечно, утомленные высшим образованием поморщатся: фи, какая темнота, скоморошничанье. Ну уж такой у народа юмор - простонародный.
  
   Дарвин, великий гений, подарив миру бочку меда - теорию эволюции, пропустил ложку дегтя - учение о передаче приобретенных новых свойств по наследству. Эта его ошибка протянулась вплоть до Т.Д. Лысенко, обещавшего златые горы зерна и мяса в кратчайшие сроки. Другие, евгеники, изгалялись еще больше: обещали за пятилетку создать нового физического человека.
   После поправки Менделя стало ясно, что всё намного сложнее и хуже. Развитие популяций идет через смерть особей. Непригодные к новым условиям особи отмирают, пригодные дают потомство. Такую веселенькую эволюцию придумала Природа.
  
   Наставник освободил учение Христа от церковных наслоений, сделанных в угоду власти. В результате нарисованная им картина жизни выглядит прекрасной утопией, земным раем.
   Вот как выглядят основные его интерпретации фундаментальных христианских заповедей.
   Заповедь "не судите и не судимы будете" (Мф 7,1) понимается церковниками как "не злословьте о других". На самом деле Христос отрицал вообще любой суд: от районного до Верховного. В это трудно поверить, но исследования первичных текстов подтверждают: любого преступника надо отпустить с миром. Тогда и тебя не будут судить. И казнить не будут: заповедь "не убий" распространяется также и на палачей.
   Далее, заповедь "Не гневайся напрасно" (Мф 5,22). Непонятно: если можно гневаться не напрасно, то человек всегда найдет причину, и тогда заповедь теряет смысл. Оказывается, слово "напрасно" добавлено в текст пятьсот лет спустя после написания Евангелия. Может быть, кому-то из церковников срочно потребовалось гневаться - на еретиков и прочих грешников. Так что на самом деле надо никогда не гневаться.
   Самый же интересный поворот смысла получился с заповедью "возлюби врагов своих" (Мф 5,44). Предложение странноватое: можно хотя бы терпимо относиться к врагам, но зачем же возлюблять их? Выяснилось - опять путаница в исходном тексте. В древнееврейском языке слово "враг" означает любого чужеземца, то есть не еврея, а иностранца. И тогда заповедь Христа просто совпадает с понятием пролетарского интернационализма, которому русских учили всю вторую половину 20 века: "с Интернационалом воспрянет род людской".
   Подчистил Наставник и другие заповеди. "Не клянись", "не убий" - оказывается, не служи в армии, не убивай на войне.
  
   Исполнение заповедей Христа в таком толковании, очищенном Наставником от церковных наслоений, позволит построить на Земле очень хорошую жизнь - благочестивую. Так говорил Наставник. "Мечтательное учение, - предвидел он возражения, - но ведь люди никогда не пробовали жить так, А то, что они делали и делают до сих пор по искаженным толкованиям заповедей: вражда, месть, казни, войны и т.д. - ужасно и безысходно".
   Церковь не приняла предложений Наставника, даже отлучила его от себя.
   Наивный - говорят о Наставнике современные образованные люди, некоторые добавляют, как бы извиняясь: святой.
  
   Еще в молодости, захваченный страстной проповедью Наставника, Колесов решил: его заповеди не годились для революций и смуты, но в мирное время непримиримость и вражда должны смениться на терпимость и согласие.
   После долгих раздумий пришел к такому выводу: да, жизнь по Наставнику, правильная, разумная жизнь. Но переход к ней недоступен человечеству, нет ему пропуска в нарисованный Христом и Наставником мир. Люди практические, увидя попытки мечтателей построить такое светлое будущее, ликвидируют их и сядут на шею остальным. Объяснят: вас же надо защитить, убийцы, извращенцы вроде Чикатило - это же неизбежные природные мутации, неустранимые случайности эволюции; люди жадные, своекорыстные не будут исполнять заповедей Христа и т.д. и т.п.
  
   Колесов тоже провел эксперимент: сравнил советский моральный кодекс - СМК и Евангелие от Луки (Лк):
  
   СМК.1: Преданность делу коммунизма, любовь к социалистической Родине, к странам социализма,
   Лк 5.9, 8.12: Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки.
  
   СМК.2, 3: Добросовестный труд на благо общества: кто не работает, тот не ест. Забота каждого о сохранении и умножении общественного достояния,
   Лк 7.16: По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы?
   СМК.5,6: Коллективизм и товарищеская взаимопомощь: каждый за всех, все за одного. Гуманные отношения и взаимное уважение между людьми: человек человеку - друг, товарищ и брат.
   Лк 5.38, 5.39, 5.40: А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю.
  
   СМК.7, 9: Честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни. Непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству.
   ЛК 5.7, 5.10, 5.22: Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.
  
   СМК.8: Взаимное уважение в семье, забота о воспитании детей.
   Лк 5.27, 5.28,5.32, 19.19: Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем. А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует. Почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя.
   СМК.12: Братская солидарность с трудящимися всех стран, со всеми народами.
   Лк 5.5: Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Нет ни эллина, ни иудея.
  
   СМК.11: Непримиримость к врагам коммунизма, дела мира и свободы народов.
   Лк 10.34: Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч.
   Нормально получилось, он так и старался жить, по советски и по христиански.
  
   Последнее слово
  
   В правосудии есть обязательный ритуал: Подсудимый, вам предоставляется последнее слово. Колесов сказал бы следующее:
   "Ваша честь! С детства я жил в страхе Божием перед смертью. Сейчас немного отпустило. А раньше истово искал смысла жизни. Сделал для себя идейную отмычку: с Богом я, мол, незнаком, развитие вывожу из инерции, познание из неопределенности - энтропии. Надумал: смысла жизни нет для человека-особи, смысл есть только для человечества-популяции. Поэтому жить нужно для общего блага.
   От ужаса смерти торопился жить быстро и правильно. Чтобы потом не было это самое... Старательно учился, работал ради общего блага и хорошей зарплаты для блага жены и детей. Искал и находил для себя творческую работу.
   Опробовал на себе учение великих экономистов мира о трех китах экономики: это - родительские чувства, тяга к мастерству и праздное любопытство.
   Много везло. Выжил в ленинградской блокаде, учился в военной академии, получал большое жалованье в армии, через пять лет сумел уйти на творческую работу на гражданке, защитил диссертацию.
   Было и невезение: по случаю и/или по глупости. Перешел ненадолго с инженерной работы на управленческую, получил по морде - поделом, вернулся. Страдал за правдолюбие - по глупости. Образумился и перестал.
   Что же я сделал для общего блага?
   Снаряжал и подвешивал в самолет атомные бомбы. Создавал крылатые ракеты и стрелял ими с подводной лодки. Тут польза без вопросов: защищал отечество от империи зла, побившей мировые рекорды по убийству трехсот тысяч мирных жителей за два дня.
   По компьютерным системам работал в общем потоке научно-технического прогресса, вкладывал свои находки и задумки в общий котел. Как многие другие технари.
   Кто, например, изобрел УЗИ? Одни открыли эффект пьезоэлектричества для ультразвука, другие создали эхолокаторы, третьи стали просвечивать человека, в итоге множество участников создали аппараты УЗИ.
   Рентген всего лишь сделал открытие: есть такие лучи, получил Нобелевскую премию, однако сам аппарат сделали другие люди.
   Разрушители советского строя говорят, что советский человек не мог заниматься творческом труде. Жалуются в основном те, кто работал в идеологии, имел дело с цензурой.
   ­­­­­ Я по воле судьбы стал инженером, кандидатом технических наук. Никаких препятствий для творческой работы не имел.
   С появлением разрушителей Великой России и советского строя я по глупости примкнул к ним.
   После разрушения образумился, но было уже поздно. Теперь живу в поверженной стране с деградирующим населением и коррумпированной элитой. После разрушения образумился, но - поздно. Да, в стране были болезни, но лекари вместо того, чтобы лечить, просто умертвили ее. С моим участием. Каюсь. Утраченное бытие, песня со слезами на глазах: Я рожден в Советском Союзе, сделан я в СССР..."
  
  
   Примечания
  
   1
  
   Этот случай маленького бунта показывает, как много врут о советском прошлом историки типа Сванидзе и авторы сериалов типа Володарского. По их версии взбунтовавшихся радистов должны были тут же поставить к стенке или хотя бы сослать в лагерь. В кинофильме "Какая чудная игра" ребята в общежитии пошутили: подключились к радиотрансляции и сообщили о снижении цен. Их расстреляли. В кино. А сам эпизод взят из жизни артиста Николая Рыбникова и его друзей, которых за такое преступление слегка пожурили и даже из комсомола не исключили.
  
   3
  
   Министр обороны маршал Жуков был суров, но справедлив. Каждую неделю зачитывались его приказы с неизменной жуковской тройчаткой СПУ - снять, понизить, уволить. Так, например, некий ретивый лейтенант приказал двум солдатам привязать швабру к рукам непослушного третьего и двигать его руками - мыть пол. Жуков уволил из армии лейтенанта, понизил в звании его прямого начальника и снял с должности командира части. Так на практике преодолевалась неопределенность (энтропия) - вину каждого из троих измерить трудно, но оставить без наказания нельзя. Язык жуковских приказов отличался суровостью и краткостью. Один из приказов обязал генералов столоваться вместе с офицерами - быть с народом.
  
   4
  
   Итак, старший товарищ Вася ушел с одутловатой женщиной, а ее подруга повезла его на квартиру. В комнате коммуналки разделись и легли на кровать. Она долго отнекивалась, я, мол, не такая, как эта... У него была слабая эрекция, кое-как потыкал несколько раз, эрекция прошла, семя не вышло, лег рядом. Вдруг она забеспокоилась - кровь. Посочувствовал ей, оделся и ушел. Дома обнаружил у себя ранку - разрыв кожицы крайней плоти. То была его кровь! Вот оно - отсутствие сексуального просвещения. Краем уха слыхал про обрезание у мусульман и евреев. Библейский бог даже обещал евреям статус избранного народа, если они будут делать поголовное обрезание.
   Ранка зарубцевалась, обрезание не потребовалось. Много позже узнал, что такой дефект (фимоза - красивое слово) был у Людовика Шестнадцатого, который по этой причине семь лет не мог зачать наследника; от застенчивости не мог решиться на операцию. Не было у него хорошего товарища - Васи Клюшина, да и вообще невезучий был король - кончил на гильотине, соавтором которой сам и был.
  
   Подобные убийству детей сексуальные ужасы присущи животному миру. Вот, например, как живут львы. Они обитают замкнутыми группами. Если в группу приходят львы со стороны, то они попытаются прогнать или убить местных самцов. Однако местные самки не расположены заниматься сексом, они заняты своими детенышами. Пришельцы освобождают самок от материнских забот - убивают детенышей. Теперь самки готовы к спариванию. Такие вот выверты эволюции.
  
  
   5
  
   Любовь с первого взгляда разъяснил нобелевский лауреат Конрад Лоренц в своей теории релизоров - элементарных раздражителей, т.н. атомов поведения. Это - сигналы, высвобождающие наши эмоции, вызывающие чувство влечения. Форма и цвет глаз, размер ресниц, уголки губ, тембр голоса, спина, пластичность мимики и движений - все эти элементы облика разбиваются на миллионы тончайших релизорных элементов, из которых собирается такое индивидуальное существо, столкнувшись с которым случайным взглядом, вы понимаете, что встретились с вашим дополнением, с вашей второй половиной. Релизоры высвечивают самые лучшие черты в человеке, вынося признаки генной совместимости на поверхность. Природа отработала механизм влечения друг к другу комплиментарных (взаимодополняющих) партнеров на генном уровне, от союза которых родится здоровый, одаренный ребенок. Совпадение релизоров - любовь с первого взгляда, с биологической точки зрения, самый редкий и в то же время самый эффективный вид любви. Далеко не каждому выпадает такая удача.
  
   6
  
   Проблема выбора всегда была тяжкой для человека. Когда впоследствии Колесов учился философскому минимуму у Кона, тот рассказал притчу о Сизифе, который катал свой камень на гору, камень скатывался, а он снова поднимал его. К Сизифу пришел доброжелатель и предложил другие занятия: стать или моряком, или воином, или мастером и т.п., и расписал прелести всех этих занятий. Ночью они спали, а утром доброжелатель проснулся от шума падающего с горы камня. Сизиф предпочел свой сизифов труд, проблема выбора оказалась для него слишком тяжелой.
  
   8
  
   Ученые подчас пишут о мужчинах и женщинах как о подопытных кроликах: "Биологической ролью мужчины в акте совокупления является отдача полноценной спермы. А поскольку после первого спуска (эякуляции) в последующей сперме преобладает секрет простаты и других желез, то и сама сперма менее качественна по ряду показателей. Таким образом, мужчина (самец), способный к целой серии эякуляций, в ходе эволюции не представляет ценности, и эта способность не закрепляется в потомстве. Резкое торможение, возникающее у мужчины после эякуляции, препятствует любому сексуальному возбуждению со стороны партнерши. Женщина же, имеющая биологической ролью восприятие спермы, не нуждается в феномене торможения, так как если бы после первого оргазма у нее развилась бы невосприимчивость к повторной сексуальной активности, это уменьшало бы вероятность оплодотворения".
   Значит, не знал об этом явлении известный деятель культуры, большой эпикуреец, когда сразу после соития испытывал одно большое желание - чтобы партнерша тут же мгновенно исчезла.
  
   10
  
   Эти два абзаца взяты полностью из "Крейцеровой сонаты" Наставника. Настолько все семьи похожи друг на друга - и счастливые, и несчастливые.
  
   12
  
   Он угадал - рожать нужно осенью. Именно случайно угадал, так как наука вывела это правило позднее.
   Австрийские и американские ученые установили: "Анализ данных показал, что родившиеся в сентябре - ноябре заметно сильнее других детей и в среднем живут дольше остальных. Те, кто появился на свет в осенние месяцы прожили минимум на полгода дольше родившихся в апреле - июне. Основная причина - характер питания беременной: основная часть беременности приходится на период созревания овощей и фруктов. Сказываются также более благоприятные погодные условия, позволяющие избежать простудных и инфекционных заболеваний".
  
   15
  
   Свидетельство о болезни инженер-капитана Колесова Валентина Ивановича.
   7 октября 1960 г.военно-врачебная комиссия военного госпиталя освидетельствовала:
   1-8. Анкетные данные.
   9. Жалобы - на резкую вспыльчивость, взрывчатость с потерей сознания, во время которых совершает грубые агрессивные поступки, теряет кон троль над собой, плохой сон, повышенную потливость, неустойчивое настроение, дрожание рук, ног, боли в животе, запоры.
   10. Краткий анамнез. Считает себя больным с детства после перенесенной ленинградской блокады. Рос нервным, вспыльчивым. Часто вступал в конфликты, легко давал эмоциональные срывы, сопровождающиеся истерическими припадками. Мать нервно больная, обстановка в семье была тяжелой. За время прохождения военной службы наблюдались разнообразные невротические реакции, неоднократно обращался к врачам. За последний год наступило значительное ухудшение, его резкая вспыльчивость приводила к тяжелым нарушениям воинской дисциплины вплоть до рукоприкладства, резко снизилось качество выполнения своих воинских обязанностей, стал груб, вспыльчив, неуживчив и т.д., что подтверждается служебной и медицинской характеристиками.
   11. Находился на лечении, исследовании в военном госпитале с 27.09-60г. по настоящее время.
   12. Применявшиеся лечебные мероприятия - солено-жемчужные ванны, люминал, бром.
   13. Находился в отпусках по болезни и на санаторном лечении - не находился.
   14. Объективные признаки болезни. Правильного телосложения, среднего питания. Кожные покровы чистые. Лимфатические узлы не увеличены. Костно-мышечная система развита правильно. Границы сердца в норме. Пульс 78-108-80 уд. в минуту ритмичный. АД 120/65 - 165/85 - 115/60 мм рт ст. Тоны сердца чистые, громкие, дыхание везикулярное. Живот мягкий, безболезненный при пальпации. Печень и селезенка не прощупываются. Стул склонный к запорам, диурез не расстроен. Нервно-психическая сфера: сознание ясное, ориентирован в окружающем правильно, бреда и галлюцинаций нет. Эмоционально напряжен, легко возбудим. При нагрузках в беседах быстро появляется игра сосудов на лице и груди, становится резким, порывистым, дрожат руки, ноги, появляется потливость кистей рук, лица. Стойкий красный дермографизм, акроцианоз. Сухожильные рефлексы оживлены по функциональному типу, ровные, патологические рефлексы не вызываются.
   Двигательных, чувствительных, координаторных расстройств нет, менингиальные и радикулярные симптомы отрицательные. Зрачки ровные, живо реагирует на свет, остальная черепно-мозговая иннервация не расстроена. Глазное дно - в норме. Зрение = 1,0 на каждый глаз. Слух = Ш.Р. 5/5 на каждое ухо. Рост 174 см, вес тела 67 кг, окружность груди 92-96-90.
   Рост 174 см, вес тела 67 кг, окружность груди 92-96-90.
   15. Результат спец исследований. При рентгеноскопии органов грудной клетки и желудка патологии не обнаружено. Рентгеноскопия кишечника без отклонений от нормы. От анализа желудочного сока и дуоденального содержимого отказался.
   16. Название болезни (по русски): Психопатия с эмоционально-волевой неустойчивостью в фазе декомпенсации.
   17. На основании ст.7б гр. 1У "Расписание болезней" приказа МО СССР за N 110 от 1956 года негоден к военной службе в мирное время, ограниченно годен 2-й степени в военное время.
   18. Следовать пешком ДА может.
   19. В провожатом не нуждается.
   20. Заболевание не связано со службой в Сов.Армии.
   В соответствии с директивой МО от 15.02-60 года решение окончательное и утверждению окружной ВВК не подлежит.
   Военный госпиталь N1413 г. Винница.
  
   17
  
   Когда Колесов впервые помылся дома, ощутил себя в другом мире: не надо идти из бани домой, можно сразу прилечь на диван. Стих Маяковского о вселении в новую квартиру с ванной лег в память легко и свободно: "Тело вытерев полотенцем мохнатым, в рубаху чистую влазь. Влажу и думаю: очень правильная эта наша советская власть".
  
   19
  
   К сожалению, впоследствии азарт игрока подвел Афанасьева, его сломало сопутствующее: карты, женщины и особенно водка.
  
   21
   В молодежной компании Колесов пристрастился к современному фольклору. Самой любимой стала вот такая песенка:
   Придет война, и нас на запад
   В вагонах грязных повезут.
   И после первой атомной атаки
   На поле труп мой обжаренный найдут.
   Все старички с команды погребальной
   За ноги стащат меня в кювет.
   Он жил собачьей жизнию безрадостной,
   Эх развесе-о-оленький студент.
   Холодный ветер обмоет мои кости
   И снегом белым занесет,
   Он не придет, не ждите его в гости
   Погиб студент, но песнь его живет.
   О нас никто жалеть не станет,
   Никто слез горький не прольет,
   И только раннею весною
   Сквозь щелку в черепе травинка прорастет.
   Поет это всю жизнь на вечеринках и очень удивляется, когда пожилые женщины начинают плакать.
  
   23
  
   Настырная идея Камаевского на практике не срабатывала. На каждом этапе вместо реальных устройств использовались их имитаторы, призраки реальных приборов. Так, в институте и на опытном заводе в стыковке участвовали имитаторы приборов ракетчиков и корабелов.
   Во все реальные устройства постоянно вносятся изменения. А имитаторы остаются старыми. Разработчики системы управления не имеют ни права, ни возможностей влезать в имитаторы смежников. Поэтому на комплексной стыковке в институте только половина приборов соответствует реальным, соответственно, комплексная стыковка выполняется только на пятьдесят процентов. Далее на ракетном заводе реальной становилась вся ракетная аппаратура, но процент повышался только до семидесяти, потому что вместо пусковых и корабельных устройств тоже стоят имитаторы. И только на подводной лодке функционирует полностью весь реальный комплекс, здесь и выявляются последние нестыковки.
   Начальник их лаборатории Михеев взахлеб рассказывал анекдот: "Враги украли документацию на наше новейшее оружие и воспроизвели его в аппаратуре. А она не работает. Повозились враги и сдались, добрались до главного конструктора, спрашивают, в чем, мол, дело, у вас работает, у нас нет. "Так вы же не захватили извещения на изменения", - пояснил тот".
   Одержимость идеей - технической, научной, экономической и вообще любой - явление интересное, неоднозначное - сложная смесь и бескорыстия и корысти. Грань трудно определить - когда человек на искреннем увлечении идеей создает новые устройства, системы, теории или когда он превращает идею в средство собственного продвижения (карьеры), подавления и уничижения других. Конечно, в Камаевском преобладало бескорыстие, однако нежелание и неумение влезать в существо дела тоже были.
   Еще один пример одержимости - Хлыпало, заведующий соседней лабораторией, которая занималась созданием совмещенной головки самонаведения - радиолокационной и тепловой, в отличие от существовавших раздельно чисто радио и чисто тепловой головок. В этом совмещении была изюминка идеи, свой технический конек. Хлыпало - доктор технических наук (защитился в 34 года), молодой, высокий, красивый, интеллигентный - вызывал уважение своей твердой увлеченностью новым словом в науке и технике. Его лаборатории была чисто исследовательской, всегда обеспечена финансированием, свободна от конфликтных контактов с заказчиками и заводами. Сам он - ведущий ученый института, ученый секретарь ученого совета, научное лицо института во внешнем мире. Так его и воспринимал Колесов, если бы не оброненное вскользь замечание серьезного специалиста : "Совмещенная головка просто не нужна, на ракете можно установить две головки, при этом снимаются все те технические трудности совмещения двух разнородных антенн на одной конструкции, с которыми (с трудностями) так героически борется Хлыпало".
   К тому времени Колесов уже мог мгновенно оценить простую правду этого специалиста, подтвержденную позднее американской практикой. Но такой подход - две раздельные головки - слишком прост, не годится для притязаний на ведущее место в науке...
   По всем данным, Хлыпало должен был стать академиком. Однако он рано скончался, в 50 лет.
  
   25
  
   Бурные обсуждения организационной структуры - любимое занятие научных работников на судьбоносных поворотах. Каждый начальник мечтает построить такую систему управления, которая работала бы сама по себе, без всяких усилий и трудов с его стороны. Поскольку ожидания подобного рода не оправдываются, увлекательный процесс становится бесконечным полем борьбы его участников за собственное положение, за выживание и продвижение.
   Главный инженер института "герр профессор" инициировал дискуссию по переводу организационной структуры с предметной на функциональную. Действительно, казалось более разумным использовать специалистов, занятых сходными проблемами на разных темах. Предполагалось объединить однородных специалистов по двум большим темам "Антей" и "Аметист".
   Колесов увлекся дискуссией, ознакомился с научной литературой, склонялся к функциональной. Ответ Камаевского немного остудил его. Впоследствии понял, что слишком сложна проблема, слишком много неясного в оценке вариантов, слишком сильны личные интересы. А коль скоро так, то и решает не логика доказательств, а реальная сила власти.
   Вечная проблема - неопределенность (энтропия).
   Менять структуру пока не стали. Точнее, не успели - власть в стране поменялась.
  
   27
  
   Советский лозунг гласил: "Наш труд - дело чести, дело славы, дело доблести и геройства". Результаты их труда были наглядны.
   Когда в Москве они узнали об удачном попадании ракеты в цель, Колесов предложил отметить. Начали в заводской гостинице, продолжили в аэропорту Шереметьево. Оттуда ночью возвращались с песнями пешком по шоссе. Его пометила судьба: автомашина чиркнула по бедру, упал, больница в "Белых столбах", обошлось.
   Через неделю, после совместного с заводчанами пикника на Истре у него случился приступ почечных колик - неутихающая многочасовая боль. Неделя в больнице, анализы, катетер в пенис и впервые (в 32 года) - ощущение бренности тела. Внутри него - какие-то неисправности, камни или, как выяснилось, песок. Отчего, почему - оказывается, наука не знает. А тело одно, бежишь с ним по жизни и вдруг - подножка. Два раза после этого он съездил дикарем в Трускавец пить воду. Неизвестно, помогло или само прошло.
  
   29
  
   Ночной бред сына наука объясняла, но не успокаивала: "Детский лунатизм - такая же возрастная особенность, как негативизм и стремление к независимости. Детский мозг напоминает инерционную машину, продолжающую двигаться под воздействием дневного потока впечатлений, в то время как его сознание отключено. В среднем такие явления могут наблюдаться два раза в неделю... Ни в коем случае нельзя зажигать свет... Вечером ребенок не должен перевозбуждаться и засиживаться у телевизора... Если не проходит к 15 годам, обратиться к психоневрологу".
  
   31
  
   Детские речи сына даны в дополнении "Человек счастлив, когда у него маленькие дети"
   Одноклассники сына, будущие бандиты Кабанов и Кукушкин. Рыжий и бесшабашный Кабанов - из неблагополучной семьи - не делал что-то уж совсем плохое, просто ничего не делал: не учился, шатался по улице, рано начал пить. Лет в 16 он ушел в колонию по воровству, потом пошел по тюрьмам, пропил комнату, растворился в другом районе. Кукушкин с малолетства занялся фарцовкой, не преуспел. Колесов ходил на его квартиру (по поручению родительского комитета), пьяный отец очнулся.
   - Что ж вы денег в семью не даете.
   - А зачем давать? Бесполезно, - философски ответил он.
   Через несколько лет он сгорел вместе с комнатой (по слухам, жена подожгла), Кукушкин пошел в тюрьму и исчез.
   Степанова стала наркоманкой после школы, до этого она успела познакомить сына со своей старшей сестрой, на которой сын женился.
   Сын подтвердил общие правила развития в подростковом возрасте, хотя внешне это почти не проявлялось.
   Ученые определяют следующие типичные реакции подростка:
   Реакция эмансипации - стремление освободиться от опеки взрослых, противоречить, поступать по-своему. Может проявляться мягко или бурно, в виде бунта против всего мира взрослых.
   Реакция группирования - стремление сплотиться со своими сверстниками. Чем меньше подросток считается с мнением взрослых, тем больше он зависим от сверстников.
  
   35
  
   Колесов хорошо относился к Хрущеву, можно сказать, даже любил его. Во-первых, за полученную бесплатно отдельную квартиру в "хрущевке". Впоследствии поставил металлопластиковые окна, железную дверь. Жилконтора установила хорошие батареи и железную дверь в парадной. Жильцы купили домофон. Дом-крепость.
   Во-вторых, он идейно успокоился. А то иногда мелькали мысли, не лучше ли строить капитализм, но потом выскакивали: там еще хуже, воруют прибавочную стоимость, правят жирные коты и т.п. Оказалось, что с марксизмом-ленинизмом всё в порядке, с нарушениями социалистической законности покончено, интеллигенция наслаждается оттепелью, Никита Сергеевич на плакате призывает: "Цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи!"
   Страна шла только вперед, не назад: промышленность прирастала, оборона крепилась (показали Америке кузькину мать - водородную бомбу на две тысячи Хиросим), Гагарин взлетел в космос, подняли целину и т.д. и т.п.
   Колесов съездил на завод "Красное Сормово", согласовывал установку приборов на атомную подводную лодку. Огромная махина возвышалась над ним: остов строящегося корабля. Эти лодки по проектам Исанина стали основой Военно-морского флота на многие годы вперед.
   Ну конечно, были и неприятности. С Китаем поссорились, не понравилась Мао борьба с культом личности, да ведь он и сам такой.
   Хрущев торжественно провозгласил: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. Ну, занесло его немножко. Головокружение от успехов.
   Супруга Хрущева почитала "Один день Ивана Денисовича", прослезилась и уговорила мужа напечатать. Так Солженицына выпустили на историческую арену.
   Ну и конечно, кукуруза! История с географией. В деревне фотокорреспондент попросил бригадира присесть и заснял его на фоне кукурузы. Народ веселился. В вагоне электрички парень поет под гитару:
   А потому что кукуруза
   Совершает чудеса.
   А потому что кукуруза
   Это хлеб и колбаса.
  
   37
  
   Кон издал книгу "Социология личности", в которой описаны психологические защитные механизмы по Фрейду, а также другие элементы социальной психологии. Он читал лекции по этой теме в университете: "Приходят студенты с других факультетов, с физмата. Народу набивается так много, что я уже опасаюсь, не провалится ли амфитеатр аудитории". Он предложил прочитать эти лекции здесь, в группе кандидатского минимума. Свободный человек, с восхищением отметил Колесов. Группа, конечно, согласилась. Побывав в загранкомандировке, он рассказывал о ней все два часа занятий.
   Потом Кон переквалифицировался в сексолога, дефицитная профессия. Сам он холост. Написал большую книгу о гомосексуалистах. Листая ее, Колесов обнаружил нечто странное: будущее за виртуальным сексом - мастурбация плюс Интернет.
   Благодаря Кону Колесов научился свободно относиться к марксизму, в основном принимая, что-то исключая. На марксизм много клевещут, перевирая его. Приписывают то, чего в нем нет. Марксизм, мол, за равенство, сразу же обличают, что марксизм за уравниловку. Ничего подобного: он признает неравенство способностей и достижений и в то же время равенство начальных возможностей. А дальше от каждого по способностям, каждому по труду.
   Маркс и Энгельс в отличие от всех утопистов никогда не рисовали контуров будущего строя - коммунизма, потомки, мол, сами разберутся в том, как им устраивать свою жизнь без паразитов. И хорошо, дан большой простор для самых разнообразных предположений.
   Теория вероятности подтолкнула его к осознанию случайности, к принятому в научной литературе ее определению: случайность есть пересечение нескольких закономерностей. Случайность - это то, что мы пока не можем предвидеть. Так он думал тогда.
  
   39
  
   Валя Афанасьев рассказывал об Арефьеве: "В технике он не очень разбирается, зато силен как организатор. На испытания выезжал с деньгами, выплачивал премии прямо на полигоне. Память феноменальная - по каждому сотруднику помнит его состав семьи, имена жены и детей, дни рождения. Помнит все номера их автомашин и т.п."
   Колесов познакомился с Арефьевым в первом отделе, когда уточнял технические характеристики системы. Арефьев помог ему разобраться в документах, повел его в нужное помещение, разъяснил что и как. Колесов так и не понял: это его стиль общения или он краем уха слышал что-то о "перспективном" товарище.
  
   41
  
   Об отдельных недостатках советского строя ходило много анекдотов. О бедности - в анекдоте о хобби передового рабочего. О занятости - об иностранном консультанте, которого попросили дать рекомендации по организации труда. После обхода предприятия он пришел с трясущимися губами и оправдывался: "Господин директор, уверяю вас - я в этой забастовке никакого участия не принимал".
   Партия тоже частично признала эти явления, тем более, что пока еще имелась возможность списать их на Хрущева. После него провозгласили курс на коллективность руководства, на экономическую реформу, на смену волевым действиям (волюнтаризму) пришли коллективные и научно обоснованные решения. В стране развернулась широкая кампания за научную организацию труда и управления - НОТ: конференции, семинары, ассоциации, советы и т.п. Радикальные энтузиасты резко критиковали изъяны существующей системы и требовали коренной перестройки.
  
   43
  
   В прессе много говорилось о достижениях НОТ на Западе. Об этом же в своих лекциях рассказывал русский профессор из Америки.
   Заместитель секретаря парткома Яковлев организовал прослушивание магнитофонной записи этих лекций, рисующих картину четко и разумно устроенной работы каждого сотрудника и предприятия в целом. Правда, шутники пытались слегка опошлить тему: "Где же эти машинки для заточки карандашей, пусть их нам поставят".
   В институте обозначились два таких энтузиаста: Яковлев (по основной работе - начальник конструкторского отдела) и технолог Рогов.
   Яковлев - серьезный, вдумчивый, уже имевший наработки в области НОТ, в частности, в способах оценки трудоемкости конструкторских работ, например, по количеству пересечений линий на чертеже.
   Рогов Платон Рафаилович - 50-ти лет, подвижный, энергичный, много и зажигательно говорит о НОТ. Его конек - совершенно новаторская система организации рабочих мест по признакам технологической общности операций, в отличие от существующей предметной схемы. Колесов незнаком с этой сферой, но яркая и понятная речь его, несмотря на длинноты, вдохновляла и увлекала. Впоследствии обнаружилось большое сходство его системы с групповой организацией производства, разработанной двумя питерскими профессорами и широко известной в стране. Рогов почему-то не упоминал о ней, хотя бы для сравнения.
   Яковлев предложил ему перейти в создаваемую лабораторию НОТ. Он ответил, что согласен работать под руководством такого специалиста как Рогов.
   "Нет, мы будем предлагать вас на должность начальника лаборатории"
   Кампания по НОТ набирала силу. В отделах проходили совещания, семинары, партийные собрания. На каждое его приглашали. Изучив литературу, он поднаторел выступать с установочными докладами. Много времени уходило на такие же совещания в городе и в районе. Смольнинский райком партии во главе с секретарем - женщиной суровой красоты - развил кипучую деятельность по пропаганде НОТ. Он в этом участвовал, был замечен и привлечен.
   Колесов привлек в лабораторию НОТ своего товарища по работе Борю Стерлина, которого он раньше сам принимал в комплексную лабораторию. После снятия Колесова он и стал начальником лаборатории НОТ на долгие годы вперед.
   "Ну как дела, Борис Аронович?" - спрашивал его Колесов на праздничных вечеринках; они дружили семьями.
   Боря мельком сказал Алле о своем приятеле: "Много идеализма".
   Боря защитил диссертацию на кафедре Чубайса. При перестройке пристроился к успешному бизнесу на государственных активах. Эмигрировал в Германию, там в порядке покаяния восстанавливали численность евреев.
  
   47
  
   Зверев лет через десять после ухода вернулся из отпуска на юге с каким-то пятнышком на спине. Пятнышко вырезали, образовались метастазы, отрезали ногу. Приезжал на работу, бодрился и ободрял. Вскоре умер.
  
   49
  
   Марков проработал директором проектного института до пенсии, до перестройки и реформ. Колесов заходил к нему, они мирно беседовали в его директорском кабинете под портретом Ленина.
  
   51
  
   Бедняков через несколько лет погиб: шел по улице, провалился вместе с асфальтом в яму с горячей водой из лопнувшей трубы, обварился. В больнице ободрял жену и близких, смерть встретил достойно. Во время войны он - авиационный инженер, майор - был на фронте.
  
   53
  
   Праздное любопытство - один из трех китов внеэкономического стимулирования экономики. Именно это любопытство заставило Колесова изучить методы кодирования и классификации информации, построить свою систематику методов, опубликовать несколько статей. Его поразило сложившееся стихийно в отечественной практике неразумие в этой сфере, пренебрежение зарубежным опытом.
   Так, например, в Англии правительство образовало комиссию из десяти человек для создания системы кодирования и классификации предприятий и изделий производства, они подготовили проект системы (за полгода), правительство его утвердило. Система заработала.
   Наш отечественный классификатор продукции создавался пятнадцать лет, потом был выброшен за непригодностью, начат снова. Тратились большие деньги.
   В чем же дело? В торжестве разума над глупостью. Англичане применили очень простой подход, внешне неприемлемый для важных специалистов по классификации. Они разделили функции обозначения предмета (идентификации - с целью отличить предмет от других) и описания его свойств (классификацию). Но ведь это давно известно в другой сфере - в кличках (фамилиях) людей и описания их характеристик в анкетах. Никому в голову не пришло обозначать человека всем набором его свойств, обращаться к нему : длинный, рыжий, носатый и т.д.
   Англичане ввели восьмиразрядный код из двух частей: первая - номер предприятия, назначаемый из центра, вторая - порядковые номера изделий внутри предприятия, которые присваиваются самим предприятием. А все свойства - характеристики изделий - описываются в отдельных таблицах (блоках).
   Таков путь разума.
   Наш путь иной. В первой части кода дается классификационная характеристика (длинное, рыжее и т.п.), в конце - три-пять цифр для порядкового номера.
   Проводилась большая работа: собирали характеристики всех изделий, выстраивали их соподчиненность (иерархию). Потом включали в систему новые изделия... Очень много институтов и людей были при деле за счет госбюджета. Длина кода росла - с 16 до 28 цифр. Совещания на высшем уровне обсуждали тревожное положение - как перейти на единый классификатор. Правительство принимало строгие решения, назначало новые сроки. Работа продолжалась.
   У нас разум победил в системе почтовых индексов. Система похожа на английскую, а авторы смогли превозмочь высокомерие (гонор) творцов чистой классификации - крупным городам дали серии номеров. "Ненаучно", но зато длина кода была ограничена шестью цифрами.
   С другой стороны, в современных передовых областях - банковской, информационной - необъяснимо растут длины кодов, усложняя жизнь миллионам людей - уже не при социализме. Когда людей заставляют вписывать 9 знаков в листок квартплаты, невольно ззадумаешься - неужели авторы кода насчитали в Питере миллиард квартир. Неразумие, однако.
  
   55
  
   Действительно, в эти сроки жена начала удивлять его. Он уже освоил ученые рекомендации не спешить, постараться доставить ей удовольствие, и вот что получалось: она впадала в забытье, утробно стонала, вертела головой, поднимала тело, опираясь на ноги, стоны переходили в рычание, она бросалась из стороны в сторону, чуть не сбрасывая его. Он ускорял темп и заканчивал. Она засыпала.
   "Что ж они, гады, ничего не объяснили, - думал он об ученых сексологах, - так ведь можно бог весть что подумать".
   В доверительной беседе друг не подтвердил его описания на своем примере, у него всё было тихо. "Ну ладно, значит, не добрался я до всех литературных источников".
  
   57
  
   Христос говорил: "Не прелюбодействуй. Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем...Кто разводится с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует..." (Мф. 5, 27-28; 19, 10-12)
   Церковники возражали ему, ссылаясь на Моисея: В Ветхом завете сказано: И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил мужчину и женщину. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь (Первая книга Моисея, 1,27-28; 2, 24), а Наставник отвечал, что Моисей Христу не указ: Закон Христа не есть закон Моисея и Христа, как пытается учить церковь. Христос прямо говорит о несогласии с Моисеем, который заповедал разрешение на развод: "Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводиться с женами вашими, а сначала было не так. Я говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведенной прелюбодействует".
  
   59
  
   Когда сын жил в комнате дяди Лени, соседи жаловались и на такое: берет мясо с их сковородок. Неизвестно, правда ли, но возможно. А с электричеством получилась кутерьма. Когда через 10 лет сыну отключили свет, выяснилось, что он не платил, просто подключился мимо счетчика. Немного повезла: контролерша не разобралась, выставила счет по последнему показанию, папа заплатил три тысячи рублей и взял на себя ежемесячные оплаты.
  
   61
  
   Впоследствии на волне гласности Колесов совсем успокоился и более того, возмутился тем, что наши руководители извиняются перед чехами, венграми и прочими. При вторжении в СССР в составе армии Гитлера было около миллиона солдат союзников Германии. В танках Гудериана каждый второй водитель был чех. В плен попало 100 тысяч чехов и словаков. Венгрия официально воевала против СССР, в нашем плену было 500 тыс. венгров. Венгры-каратели зверствовали так, что их не брали в плен. Албания послала дивизию СС. Брестскую крепость штурмовали австрийцы, а Севастополь румыны и итальянцы. Под Ленинградом и Ржевом зверствовала голландская дивизия СС. Шестьдесят тысяч французских добровольцев воевали в составе дивизии СС и охранно-карательных отрядов. Дания и Испания послали своих солдат даже без официального объявления войны Советскому Союзу (журнал "Наш современник" 2-2009). Венгры в 1956 году вырезали, задушили, расстреляли десятки членов семей советских военнослужащих прежде всего женщин и детей... Не жажда ли реванша за поражение в войне двигала повстанцами ("Литературная газета", 45-2006).
   Это же побежденные нами страны-агрессоры, рассуждал Колесов, и нечего перед ними извиняться. За державу обидно.
  
   63
  
   В том же духе еще несколько анекдотов:
   Иностранцев подвели к передовому рабочему:
   - А сколько вы зарабатываете?
   - 200 рублей.
   Секретарь парткома подталкивает в бок.
   - В неделю.
   - А какая у вас квартира?
   - 15 метров.
   Секретарь опять подталкивает.
   - На человека.
   - А какое у вас хобби?
   Смотрит на секретаря, тот кивает - говори, не стесняйся.
   Поднимает руку, другой бьет ладонью по локтю: Вот такое!
  
   - Иванов, что ты все время только кильку ешь? Тут иностранная делегация приезжает...
   На другой день на встрече с делегацией Иванов ест бутерброд с черной икрой.
   - Ну вот, молодец, можешь же!
   - Да, зато всей семьей всю ночь из кильки глаза выдавливали.
  
   Парторг говорит: Я хожу в вечерний университет, знаю, кто такой Альберт Эйнштейн.
   Работяга: А кто такой Федька Редькин, ты знаешь?
   - Нет.
   - Пока ты ходишь в университет, Федька Редькин твою жену трахает.
  
   65
  
   Ненависть к русскому простонародью идет еще от Бунина: "Какие мерзкие даже и по цвету лица, желтые и мышиные волосы!... А сколько лиц бледных, скуластых, с разительно асимметричными чертами среди этих красноармейцев и вообще среди русского простонародья. - сколько их, этих атавистических особей, круто замешанных на монгольском атавизме!"
   Бердяев: "В мире существует дворянство не только как социальный класс, но как качественный душевный и физический тип, как тысячелетняя культура души и тела. Существование "белой кости" есть не только сословный предрассудок, это есть неопровержимый и неистребимый антропологический факт". Значит, остальные - черная кость.
  
   67
  
   В системе Рейнера реализованы следующие функции управления предприятием.
   Формируется годовой план завода. Больших отличий от других систем здесь нет: по одному из выбранных критериев (максимум прибыли или объема реализации или др. на машине составляется оптимальный план).
   Далее решаются задачи оперативного управления производством. По аналогии с критерием для ракет - вероятность попадания в цель - Рейнер ввел для завода свой критерий. План завода разбивается по цехам, вплоть до плана снабжения: приобретения материалов и комплектующих изделий. Предварительно подбиралась статистика возможных сбоев: отказы станков, брак деталей, срывы поставки материалов и т.п. С учетом этой статистики в план включается создание запасов деталей и материалов с целью исключить задержки производства. Решается также известная, излюбленная задача экономистов и математиков - выбор оптимального размера партий деталей.
   Сложность заводского планирования - в размерности задачи: число разных деталей и материалов достигает десятков тысяч, а на крупных заводах - до сотен тысяч. Сложна структура изделий: в сети, описывающей по уровням, какие детали куда входят, может быть до десяти - пятнадцати уровней. Поэтому здесь давно начали применять вычислительную технику. Решались отдельные задачи. И это было главным доводом Рейнера в пользу своей системы - кибернетической модели саморегуляции с контуром обратной связи. И отсюда, соответственно, снисходительное отношение ко всем остальным системам.
   Способ реализации системы.
   В систему закладывались все известные авторам производственные ситуации и варианты управления. Например, позаказное и подетальное планирование. При привязке системы к конкретному заводу из нее вырезались только те части, которые годились для данного завода, например, только позаказное планирование. Этот процесс вырезания назвали генерацией системы. Невинная игра в термины действовала возбуждающе: у пользователей - заводчан и др. - создавалось впечатление, что генератор порождает нечто новое, ранее не существовавшее. И специально для них. Авторы полагали, что в систему включены все возможные в заводской практике варианты действий. А для несущественных исключений предусматривалась возможность вставлять в систему дополнительные программы, написанные заводчанами. Изменять же основные программы они не могли.
  
   69
  
   СМО-Запрос - это набор задач и программ для машиностроительных заводов, реализующих достаточно традиционные методы планирования и учета. Отдел в составе 30 человек прошел со своей системой через несколько заводов. Для каждого завода программы изменялись, у авторов накапливался архив проектных вариантов. На очередном заводе авторы уговаривали заводчан согласиться со своими предложениями. Чаще удавалось, поэтому основа программ оставалась неизменной, а их доработка не требовала больших усилий. В названии был элемент рекламной подачи, но некоторые возможности получения выходной информации по запросу имелись.
   Достоинства системы - гибкость, приспособляемость, практичность - несомненны. Если и говорить об изъяне, то он общий для всех: пользователи - заводчане в процессе эксплуатации лишены возможности корректировать чужие для них программы.
  
   71
  
   Юкелис впоследствии эмигрировал в Германию - там как раз началась кампания по восстановлению поголовья евреев - в порядке покаяния. Перед самым его отъездом он и Колесов случайно встретились на улице. "Фашистики расплодились, надо уезжать". Эту тему Колесов не поддержал, невесело пошутили о былом. "Да, конфликтовали, так ведь это я вас воспитывал", - и ткнул его пальцем в живот. Через несколько лет Юкелис развелся и со второй женой, пошел работать чернорабочим, вероятно, для укрепления здоровья и получения пособия по безработице (там, как и в России, распространен черный нал).
   Евреи упоминаются в тексте довольно часто, их действительно было много среди ведущих сотрудников, при этом автор просто хотел развеять мифы о притеснениях евреев.
   Программист Буртин, пожилой человек, ветеран войны, как-то сказал ему: "Я знаю, что это не моя Родина..." Колесов промолчал. "Так как же мне к тебе относиться, если ты не считаешь мою Родину своей..."
  
   73
  
   Юрист Варов при перестройке стал депутатом российского парламента, голосовал за разрушение СССР, в правительстве Ельцина был главным инспектором РФ по труду.
  
   75
  
   По заданиям Колесова были разработаны средства автоматизации проектирования, использующие информацию об информации - метаинформацию. По существу он предложил перенести в автоматизацию проектирования то, что уже использовалось в автоматизированных системах управления: создание справочников. Только здесь это были справочники о самих данных: их размерность, названия в документах и другое.
   Так в генераторе для получения программы печати достаточно указать обозначения данных в табуляграмме: например, цех, изделие, цена, объем производства и т.п. Генератор сам рассчитывает размеры граф и другие параметры печати.
   Такая же идея заложена в генератор для получения программ ввода данных.
   Вообще многие идеи сами напрашиваются: используйте нас. Через пару лет Овруцкий пригласил его посмотреть его систему на персональных компьютерах. Колесов мягко отказывался, Овруцкий мягко уговаривал. Посмотрел и понял, почему Саша настаивал: у него был применен тот же принцип метаинформации, который ранее использовал Колесов. Он похвалил Сашу, а насчет общего принципа оба скромно промолчали.
   Алгоритмический язык показателей не был доведен до реализации. Автор не сожалеет об этом: оставалось немало сомнений по его применению на практике. Язык требует тщательно строить структуры баз данных - исключать повторы, неявные условия - то есть создавать простые, прозрачные структуры. Именно это реализовалось в появившихся вскоре реляционных базах данных. Диалектическая спираль - развитие от простых линейных массивов через сложнейшие базы иерархического типа к воспроизведению линейных файлов в реляционных базах. В языке не было процедур разузлования - расчетов состава изделий, актуальных для машиностроительных заводов. На практике в проектах программа разузлования выполнялась автономно, на полученных файлах работали программы их совместной обработки типа системы Вишнякова. Язык показателей хорошо ложится на системы обработки экономической информации в министерствах и корпорациях, позволяет задавать непредсказуемые (незапрограммированные) запросы для всестороннего экономического анализа. Но такими системами ЛЭМ не занимался.
  
   77
  
   Система Брегмана восхитила его изящной простотой его решений: обработка вложенных файлов (множеств) - в отличие от пересекающихся у Вишнякова. Это эксплуатационное ограничение: нужно постоянно вести некий главный файл, а все остальные будут ведомыми, его подмножествами. но это неудобство искупается другими достоинствами системы. Интерпретирующая система вместо транслятора: вечный спор программистов, что лучше. Опыт и квалификация автора исключили опасность медленной работы программ - вся система была запрограммирована самим Брегманом. В Израиле он преуспел: поработал в компьютерной фирме, его оценили и пригласили в совладельцы. Обеспечил квартирами две семьи своих детей и себя.
   У людей одного поколения возникает родство душ. Случайно выяснилось, что Брегман учился в одном классе со Славой Григорьевым, старым приятелем Колесова по Академии связи - учились в одной группе. "Мы его звали Брешкой", - сказал профессор, полковник Слава.
  
   79
  
   На Металлическом заводе он побывал в конструкторском бюро, посмотрел чертежи, схемы расчетов - очень сложно, для автоматизации нужны дорогие специалисты, время и деньги. Поэтому ограничились узкой областью - обработкой текстовой документации - конструкторских спецификаций, технологических процессов и т.п. Здесь нагрузка на инженеров большая - переписывать из справочников, сортировать, выбирать и т.п., с чем машина хорошо справляется. К сожалению, на таких системах много денег не нарабатывалось.
  
   81
  
   Персональные компьютеры позволили выйти из тупика, в котором оказалось развитие научно-технического прогресса: мощные фирмы типа ИБМ создавали все более мощные электронные машины. Советские инженеры пытаются догнать, появляется ЕС-1060. К одной такой машине подключается много пользователей, одновременную работу которых обеспечивает служебная часть машинной системы. Чем больше пользователей, тем больше эта служебная часть и тем меньше ресурсов остается на работу программ - в предельном случае машина работает сама на себя. Спасение пришло из гаража - по западным легендам все новые идеи реализуются энтузиастами - одиночками в неприхотливых условиях. В 1976 году появился первый персональный компьютер, обслуживающий одного пользователя. Эти компьютеры можно объединять в сеть с общей информационной базой. Произошел неожиданный поворот в развитии техники - от централизованных устройств к децентрализованным.
  
   83
  
   Колесов и его коллеги по созданию системы для Таллинского завода могли бы гордиться своей новацией. Могли, если бы не исчез сам завод. Самые грязные и тяжелые работы здесь выполняли русские, доходность небольшая. После разрушения СССР и выхода Эстонии из России судоремонтный завод закрыли.
   85. Перечень городов
   Столицы - Москва, Киев, Минск, Ереван, Баку, Тбилиси, Ташкент, Таллин, Рига, Вильнюс.
   Центр - Нижний Новгород, Казань, Волгоград, Иваново, Суздаль, Тверь, Псков, Саранск, Екатеринбург.
   Север - Мурманск, Петрозаводск.
   Юг - Самарканд, Ростов-на-Дону, Волгодонск, Краснодар, Севастополь, Одесса, Мариуполь, Геленджик, Николаев.
   Запад - Вентспилс, Львов, Витебск, Гомель.
   Восток - Петропавловск-Камчатский.
  
   89
  
   На предыдущих лидеров сочинялись анекдоты забавные.
   На формулу Брежнева "Экономика должна быть экономной появился такой анекдот: "Объявлена кампания борьбы за экономию и бережливость. Предложения в ритуальном бюро: экономить землю - хоронить стоя, экономить доски - хоронить в полиэтиленовом мешке, экономить мрамор - закапывать только по пояс".
   "Заказал Брежнев доклад на час, читает час, другой, третий. Возмутился: что же вы мне дали? Леонид Ильич, там же было три экземпляра".
   Анекдот на Андропова: "К Андропову пришла курица: Что мне делать? Я при Ленине неслась, при Сталине тряслась, при Хрущеве гуляла. А теперь что мне делать? - Делай что хочешь, только на работу не опаздывай".
  
   91
  
   На призыв вождя ленинградский лидер Зайков ответил программой "Интенсификация-90". Эту программу Колесов в числе десятка своих товарищей по НИИ нарисовали быстро и решительно: взяли список заводов, на каждый расписали набор компьютерных систем по лучшим зарубежным образцам: роботы в цехах и на складах, компьютеры для инженеров и т.п. На глазок прикинули их количество и стоимость. С заводами ничего не согласовывали, некогда было.
   Программа требовала фантастического объема денег. Авторы полагали, что у Горбачева они есть. Вспоминался большой скачок сталинской индустриализации.
   Обличение прошлого - традиционное при вступлении в должность каждого нового вождя. По анекдоту о сталинских посмертных письмах на первом написано "вскрыть, когда станет плохо", а внутри "валите все на меня".
  
   93
  
   Другие лозунги демократов:
   "Наше государство эксплуатирует нас больше, чем капиталисты своих рабочих, бросает подачки с барского стола, но верой и правдой служит номенклатуре, бюрократии". "Все действия КПСС были преступны, направлены на уничтожение своего народа". "Экономика, которая работает сама на себя - разрушительна". "Социальное равенство - утопия и социальная смерть общества. Природа человека основывается на естественном отборе". "Дядю Васю можно заставить работать только угрозой голода, безработицы". "Нет порядка, нет хозяина (хозяев)". "Колхозы - агрогулаги - разоряют страну". "Собственность общая, значит - ничья". "Все станут собственниками, как акционеры на Западе". И т.д. и т.п.
  
   95
  
   Впервые обком четко проявил намерение не поступаться принципами 7 ноября 1989 года: на праздничной демонстрации милиция отсекла колонну народного фронта, не пустила её на Дворцовую площадь. Колесова там не было. Он, как председатель совета трудового коллектива ЛЭМа, шел со своими сослуживцами.
      Ленинградские профсоюзы провели митинг на площади перед ДК имени Кирова. Народ собрался организованно, по призыву профлидеров. Ораторы - рабочие, заводские инженеры, профсоюзники - выступали за социализм, за права трудящихся на труд, на бесплатные образование, медицину и так далее, но при этом кто осторожно, а кто и ожесточенно начали поругивать демократов.
      - Что-то их не в ту степь повело, - сказал Колесов.
      - А вы выступите, - предложил симпатичный руководитель ихнего профсоюза машиностроителей.
      - Да как-то не готов.
  
   97
  
   В 1993 году Петр Филиппов - руководитель Аналитического центра администрации президента России, член Президентского совета (каково звучит!). На подъеме коррупции в газетной статье предложил создать боевую сотню из умных и смелых, полностью засекреченных и высокооплачиваемых. Потом он исчез с горизонта. То есть исчезли любые упоминания о нем.
      Встретив на Невском Нестерова, Колесов спросил о Филиппове. "Не знаю, куда он делся, - ответил Нестеров, и раздраженно добавил, - а вообще туда ему и дорога". Он отошел в недоумении.
   Еще через несколько лет Филиппов объявился в Петербурге в качестве главы антикоррупционного комитета.
  
   99
  
   О дальнейшей судьбе Радченко известно по слухам. Он взял кредит на строительство завода электроники в Ломоносове. Перевел деньги в Германию в консультационную фирму, которая должна была разработать технико-экономическое обоснование на завод. Однако затем решил изменить профиль завода на деревообрабатывающий. Закупил оборудование, поставил на стройке раскладушку, жил там постоянно и построил завод. Прокуратура обвинила его в нецелевом использовании средств, в ходе следствия Радченко три недели провел под арестом. После снятия обвинения вышел. Завод работает успешно - делает кругляк. Впоследствии, по слухам, Радченко поссорился с компаньоном, исполнительным директором. Вызвал ОМОН - выдворить директора с завода. Тот забаррикадировался в кабинете и вызвал свой ОМОН. На том и разошлись. По другим слухам, у Радченко совсем крыша поехала: купил помповое ружье, ходил по заводскому двору и стрелял из него - пугал людей, зашел в бухгалтерию, выстрелил в цветочный горшок. После перенесенного инсульта сидит дома, позванивает на завод. По третьим слухам, он вообще умер.
  
   101
  
   Весной 1991 года Петелин провел очередное собрание трудового коллектива. Поил в Москве помощника министра, появилась резолюция министра (не на письме, а на приколотой бумажке): начальнику главка подготовить приказ. Вернувшись в Питер, Петелин позвонил генеральному директору Тихонову - готовьтесь, мол. Тот ответил: все это ерунда, ничего не будет. Подготовив нужные документы, Петелин поехал в Москву. Подходит к кабинету начальника главка, а оттуда выходит Тихонов - специально приехал поездом раньше. Ухмыляется.
   Начальник главка - Петелину: "Вы знаете, вопрос сложный, нужно согласовать с юристами..."
   - Какие юристы, вот же решение трудового коллектива, резолюция министра.
   - Нет, надо еще поработать.
   С тем и ушел. В Москве Петелин попал на собрание представителей трудовых коллективов, председательствующий Лукьянов, председатель Верховного Совета, сказал:
   - Я был автором закона о трудовых коллективах, этот закон призван предохранить страну от хаоса в связи с изменением руководящей роли КПСС.
   - Так помогите, - попросил Петелин.
   Лукьянов прихватил проходившего мимо премьера России Силаева. Тот сходу ответил:
   - Да это же мой родной коллектив, я все о них знаю
   Никогда не был и ничего не слыхал.
   В Ленинграде Тихонов в очередной раз сказал что-то нелестное о перестройке:
   - Я же говорил, что ничего не будет.
   В ноябре, после путча ГКЧП, Петелин снова поехал к начальнику главка. В министерстве паника, нет ни секретарей, ни помощников. Начальник главка сидит один, дверь открыта. Насчет приказа:
   - Не до этого, видишь, что творится.
   Подошел к сейфу, вынул пистолет:
   - Вот, выдали нам оружие, с разрешением, теперь ежедневно хожу в тир, учусь.
   Положил в портфель и ушел.
   В 1992 году, когда Ельцин закрывал союзные министерства, Тихонов подписал постановление о создании самостоятельных государственных предприятий - выделении их из объединения, в том числе ЛЭМа. Борьба за независимость завершилась. Тихонов назначил директором ЛЭМа сотрудника ЛЭМа Виталия Пивоварова.
   Начались 90-е годы. Невыплаты зарплаты, отсутствие заказов, распродажа оборудования и зданий, перераспределение власти и собственности, появление бандитов. В этой смуте Тихонова избили в подъезде его дома, повредили ноги. Здания ЛЭМЗа распродали, работает только завод электросчетчиков. Итальянский завод ЧПУ продали под табачную фабрику, над Тихоновым нависла угроза уголовного дела, министерство сняло его с должности и отправило на пенсию. Он овдовел, дочь с ребенком без мужа на его иждивении. Оставшись без синекуры и без капитала, устроился заместителем по хозяйственной части в одном из подчиненных ему прежде предприятий в здании ЛЭМа, ездил на работу через весь город.
  
   103
  
   При регистрации предприятия на каждом шагу пришлось сталкиваться с загадками (курьезами).
   Печать предприятия - магический символ юридического лица - в то время изготовлялась в течение 4-6 месяцев! (Теперь делают за день). Ему опять повезло - сделали за 2 месяца.
   Банк - таинственное учреждение, внушающее почтительный трепет. Сдал документы в районное отделение промышленно-строительного банка (ПСБ). Отказали. Сказал: "Позвольте, в постановлении районной администрации указано: открыть счет в ПСБ". Инспекторша пожимает плечами: "Начальство отказало". Его понесло в центральное управление банка на Невском. Высидел в приемной, в председательском кабинете, трое мужиков заулыбались: "Что, районный не хочет лишние хлопоты иметь? Ну, это его дело, мы не можем на него давить". Пошел обратно, к районному банкиру, высидел в приемной, в его кабинете молча протянул ему документы. Он молча посмотрел и подписал. Счет открыли.
   ПСБ - государственный банк, обслуживал клиентов бесплатно. Психология подталкивала к государственному банку - надежно, солидно, в том числе для заказчиков. До открытия счета сходил в частный банк. Не понравилось - плата за обслуживание, тесное помещение, нахальные тетки с явно хамским манерами.
   В предпраздничные дни в банке - шумное шествие клиентов с цветами и пакетами - подарками. Он тоже налаживал отношения со своей инспекторшей: скромные подношения - коробки конфет, плитки шоколада и никаких взяток. Может быть, и без этого добрая женщина помогала бы исправлять ошибки в документах, сообщать по телефону о поступлении денег на счет - делать то, что не входило в ее обязанности.
   Следующая инстанция - налоговая инспекция. Карающий меч государства в сфере бизнеса. Кроме того - управление по борьбе с экономическими преступлениями (УБЭП МВД), прокуратура, госбезопасность.
   В своей дальнейшей работе он общался с ними со всеми.
   В 1990 году в налоговой инспекции было тихо и спокойно. С инспекторшей - молоденькой, но уже очень грамотной, наладил деловой контакт. Прелести той начальной системы выявились через несколько лет, заключались же они в том, что инспекторша принимала все налоги и отчисления! И основные налоги, и отчисления в пенсионный фонд, и во все другие фонды. В этом смысле тогда действовал принцип одного окна, который через много лет стремятся построить очередные реформаторы. А в те времена шло естественное развитие бюрократии - по законам Паркинсона - обрастание любой структуры людьми, окладами, помещениями, техникой, разумеется, за счет налогоплательщиков: появились службы сбора податей отдельно по каждому виду: пенсионному, страховому, медицинскому, фонду занятости и другим. Нелепость очевиднейшая - каждая служба обрабатывает одну формулу: умножение одной и той же величины (фонда зарплаты) на свой коэффициент. То, что раньше делала одна налоговая инспекторша. Или ее компьютер. Службы рассеялись по району и городу, до каждой из них нужно добраться в сжатые сроки сдачи отчетов. Совершенству нет предела - через несколько лет все районные пенсионные службы переехали в одно здание в отдаленном северном районе города. При виде этого грандиозного здания дух захватывает. Построено по грошику с пенсий, а еще говорят, что они, пенсии, нищенские. И едут деловые люди со всего города - восхититься номенклатурным чудом и заодно сдать отчеты. Чиновники на месте и при бульоне.
  
   105
  
   Найти бухгалтера непросто: действующий главный бухгалтер дорого стоит, а рядовые знают только узкие разделы бухгалтерии. Пришедшая по рекомендации молодая вальяжная дама начинала неплохо, но уже через пару кварталов с покровительственной улыбкой объясняла, что в других фирмах главбух получает на уровне директора. Теоретически он мог с ней согласиться, но, во-первых, при занятости дней пять в месяц и работе на дому ее претензия выглядела чуть-чуть нагловатой, а во-вторых, поскольку нагрузка - повышение ее зарплаты в два раза - ложилась бы на всех, он "посоветовался с народом". Народ - руководители групп - сказали, что найдут замену. Новая главбухша - скромная, исполнительная женщина из Колпино - тоже работала неплохо. Неплохо было до первой налоговой проверки, пока, как говорится, жареный петух не клюнул. Налоговая инспекторша провела проверку всех документов и выдала убийственное заключение: начет в сумме 50 тысяч рублей! Это пять месячных зарплат всех работников предприятия! И все за одну ошибку: в предыдущем квартале главбухша не засчитала в объем выручки денежную сумму (примерно 20 тысяч рублей), поступившую на их банковский счет в последний день квартала, отнесла ее на следующий квартал. Наказание суровое - удвоение суммы плюс штрафной процент. И простое объяснение: главбухша сделала отчет раньше, чем съездила в банк (и не звонила в банк). И ему, директору, ничего не сказала, он бы постарался исправить ошибку до проверки, впоследствии в законе предусмотрели такую возможность.
   Так он и не понял бухгалтершу. Расчет на авось? Занятость по другим делам? Видел, что она работает еще на одну фирму, не возражал, пусть зарабатывает. Единственное, что напрашивается - безответственность, этакое длинное и скучное слово. Что делать? Поможет ли высокая зарплата?
   Сходил к начальнику районной налоговой инспекции - бывшему партийному работнику, поплакался - вот, мол, из-за случайной ошибки предприятие разоряется (перебор для жалости), главбухша поплакала у инспекторши. Каким-то образом начет скостили до 30 тысяч рублей.
  
   107
  
   Первые годы было еще немало дырок в законах для ухода от налогов. Так, с нештатных работников не взыскивали часть налогов. На договорах с нештатными работниками он много заработал. В 1990 году в стране массовая обналичка шла через бригадные договора подряда. Что это означало? Бригада специалистов выполняла работы для госпредприятия, но договор с ним заключал он, директор малого предприятия, получал по безналу деньги и выплачивал их наличными по списку бригады. За посредничество брал как все - процентов 20-25. Экономия опять на налогах с госпредприятия. И здесь никакой энергии мытарей не хватило бы для выявления нарушений.
   Затем возникла мощная система обналичек, в которой оплата комиссионных (посреднических) услуг снизилась до 10, потом до 5 процентов. На особо крупных договорах - до одного процента, то есть клиент получал на руки 99 процентов наличных. Но каждая негоция подобного рода была уже не просто нарушением, а преступным деянием - по статье из Уголовного кодекса. Суть дела в следующем - одна фирма, желающий обналичить, дает поручение банку по переводу денег на счет второй, обналичивающей фирмы и через несколько дней получает от нее без всяких расписок наличные за вычетом процента обналички. При этом фирмы подписывают два варианта договоров, скажем, первая фирма - на оказание услуг, а вторая - на продажу материалов. Первая фирма уничтожает или прячет второй вариант, вторая - первый. Мытарям есть чем заняться. Но - трудно, тем более, что технология обналичек постоянно совершенствуется: строятся цепочки перекачки денег, создаваются фирмы-однодневки. В эту технологию удачно вписались алкаши - им улыбнулось счастье заработать без всяких усилий. За ничтожную мзду или просто за бутылку за "утерянный" ими паспорт, на который регистрируется фирма. Алкаш будет вполне правдиво отвечать на все вопросы ментов и мытарей: ничего не помню, ничего не знаю. Клиент тоже огражден от претензий - по закону он не обязан и не имеет возможностей проверять правомочность своего партнера по договору.
   Победоносная поступь обналичек продолжается.
  
   109
  
   Кондратьев использовал свой диплом кандидата экономических наук для устройства на должности заместителя директора по экономике - охмурял директоров математическими моделями, потом жаловался на их равнодушие к науке и косность. Каждые полгода он менял предприятие и, соответственно, очередного косного директора, через несколько лет утвердился на одном месте. Люди из его лаборатории разошлись поодиночке.
   Бондарев ушел начальником отдела в НИИ-Тест.
   - Зачем шило на мыло менять?
   Он не мог внятно объяснить. "Им овладело беспокойство, охота к перемене мест..." Колесов слегка расстроился: именно слегка - и так все шло прахом.
   Старков с приятелем создали фирму, торговали чем придется - от продуктов до тракторов. Бондарев примкнул к ним без отрыва от основной работы.
  
   111
  
   Итак, молодой программист с умным, волевым лицом, произвел хорошее первое впечатление, и директор проявил слабость - решил, посоветовавшись с Барановской, поручить ему одну подсистему по "Красному химику". Понадеялся также на его помощь в сложных вопросах программирования, что частично оправдалось. Программист попросил принять двух девушек, втроем они составили ещё одну хозрасчетную группу - четвертую. Программист-4 и его девушки работали самостоятельно, по заданиям заводских сотрудниц - постановщиков задач.
   На каком-то этапе работы Лубешкин проявил суровость. Вообще-то трения между заказчиком и исполнителем дело житейское, но до того, как конфликт разрешился, Колесов рассказал о нем Программисту-4. Его лицо окаменело:
   - Я не буду им сдавать программы.
   Колесов напрягся - назревал опасный конфликт, бунт на корабле. "Не тебе решать, не по чину берешь", - подумал и прервал разговор.
   В следующие дни он как бы случайно зашел к с девушкам-программисткам в отсутствие их начальника. Они сходу стали жаловаться на него - полностью возложил на них всю работу, сам занимается какими-то посторонними делами. Пришлось повиниться перед Барановской - ошибся, передоверил, в случае чего возьмите девушек под опеку. Далее - окончательное разрешение конфликта: он предложил Программисту-4 уволиться. Он вскипел, говорил разные слова, Колесов молчал. Практическая реализация теории конфликтологии (есть такая) завершилась увольнением субъекта конфликта по собственному желанию.
   113
  
   По плану приватизации имущество каждого предприятия делилось на пакеты акций, часть акций остается у государства, часть делится между работниками, часть выставляется на продажу другим гражданам. Справедливо - нельзя предприятие поделить только между его работниками, его создавали все граждане. Правда, часть депутатов внесла в закон обидный для Колесова вариант, при котором работники предприятия получают 51 процент акций. Обидный потому, что работнику Ижорского завода хотели дать намного больше, чем, например, Колесову, работнику НИИ, кстати , работавшему по договорам на тот же Ижорский завод. Ельцин и его команда не хотели такого варианта - с трудовыми коллективами труднее справляться, чем с отдельными гражданами. Однако пошли на компромисс с парламентом, торопились. На сегодня Колесов не в обиде - после приватизации заводчанин и он получили поровну: около нуля. Далее, созданные промежуточные звенья типа Генерального инвестиционного фонда продавали гражданам не акции предприятий, а свои собственные акции. А акции предприятий оставляли у себя. С одной стороны, в этом есть резон: "не клади яйца в одну корзину", - так и объясняли населению. В фонде, мол, будут акции разных предприятий, поэтому вы не прогорите. (Знаете анекдот - как выиграть яйца в лотерее?) Хорошие предприятия отдадут часть своего дохода населению, по этой же цепочке назад. С другой стороны, гражданин отдалялся от управления предприятием, от возможности влиять на его дела, в том числе на распределение дохода.
   Явной несправедливостью была продажа больших пакетов акций целиком. У граждан не могло быть таких больших денег. Авторы закона оправдывались тем, что большие пакеты скупят другие предприятия, возникнут взаимосвязи в экономике. На практике эти пакеты достались тем новым русским, которые создали фирмы в оффшорах, принадлежащие лично им, в том числе для ухода от налогов, и, как правило, на криминальные деньги. Поскольку Ельцин поставил задачу немедленно разрушить всю советскую экономику и строить новую, то выбирали то, что полегче и побыстрее. Распродать акции и с плеч долой. Правда, последнее тоже не получалось:
   очень много акций остались непроданными - мало в стране богатого меньшинства. И на Чубайса бывает проруха. Были также так называемые беспроигрышные аукционы, на которых каждый участник получал хотя бы минимальную долю. Серьезные люди, типа соседа по даче, молодого рабочего, проявили выдержку, не поддались на финансовые махинации, дождались беспроигрышных аукционов по Газпрому, ЕЭС и другим, приобрели их акции. Владельцы этих акций получают кое-какие дивиденды, акции не продают - две "Волги" на них не купишь. Однако в целом по стране доля продаж на таких аукционах была невелика, не более пяти процентов.
   О мягком выходе из социализма Гайдар писал в своей книге "Дни поражений и побед", М., 1997.
  
   117
  
   Наставник суров: "Отпугивать от блуда должно нравственное чувство - сознание того, что нельзя использовать другого человека как предмет для получения наслаждения. Что касается вредности для здоровья: для того, чтобы люди могли воздерживаться, они должны, кроме того, что вести естественный образ жизни: не пить, не объедаться, не избегать труда (не гимнастики, а утомляющего, не игрушечного труда), не допускать в мыслях своих возможности общения с другими женщинами, так же как всякий человек не допускает такой возможности между собой и матерью, сестрами, родными, женами друзей.
   Доказательство же того, что воздержание возможно и менее опасно и вредно для здоровья, чем невоздержание, всякий мужчина найдет вокруг себя сотни.
   То же самое относится к рассуждениям о гармонии половой жизни. За ними скрывается все то же оправдание похоти, ставящей на первое место удовлетворение физической потребности мужчин. Мужчина и женщина сотворены так, как животное, так что после плотской любви начинается беременность, потом кормление, такие состояния, при которых для женщины, как и для ее ребенка, плотская любовь вредна. Не нужно большой мудрости, чтобы сделать из этого тот вывод, который делают животные, то есть воздержание. И вот женщина, наперекор своей природе, для того, чтобы мужчина мог спокойно и постоянно наслаждаться, должна быть одновременно и беременной, и кормилицей, и любовницей, должна быть тем, до чего не опускается ни одно животное. И оттого в нашем быту истерики, нервы; полукалек женщин полон мир. Совсем уж увечные превращаются в кликуш.
   Животные как будто знают, что потомство продолжает их род, и держатся известного закона - сходятся только тогда, когда могут производить потомство. А царь природы - всегда, только чтобы иметь как можно больше удовольствия. И женщины знают очень хорошо, что разговоры о высоких предметах, о возвышенной, поэтической любви - разговорами, а мужчине нужно тело, и все, что выставляет его в самом заманчивом свете: голые руки, плечи, груди, обтягивание выставленного зада и т.п. В том, как заманить мужчину, нет никакой разницы между обычными женщинами (экономический союз на долгий срок) и проститутками (на короткие сроки)".
  
   119
  
   Наука выделяет три классические формы неврозов: неврастению, истерический невроз и невроз навязчивых состояний. Для первой группы - больных неврастенией - характерна гипертрофированная ответственность, обостренная чувствительность к критике, повышенная тревожность наряду с хорошей работоспособностью.
   Истерический невроз определяется эгоцентрическими установками, требовательность к окружающим и отсутствие критической самооценки. Проявляется в претенциозности, в демонстративном характере поведения и в то же время в неуверенности в себе.
   Невроз навязчивых состояний возникает в условиях чрезмерной опеки и запугивания, предъявления противоречивых требований.
   Получается по Гашеку - читающий медицинскую энциклопедию находит у себя все болезни. Действительно, размышлял он, если чаще всего впадаю в неврастеническую подавленность, то истерические выпады случаются в моменты резких потрясений, переходящие затем в многодневное навязчивое самокопание.
  
   121
  
   Коран разрешает верующему иметь до четырех жен. "Мужья стоят над женами за то, что Аллах дал одним преимущество над другими, и за то, что они расходуют из своего имущества, - говорил пророк Магомет, - и порядочные женщины благочестивы. А тех, непокорности которых вы боитесь, увещайте и покидайте их на ложах, и ударяйте их. И если они повинятся вам, то не ищите против них, - поистине, Аллах возвышен, велик!"
   Семейная жизнь мусульманина строго регламентирована. Внимание мужа поровну поделено между всеми, каждая жена имеет свой день, в течение которого муж находится на ее полном попечении, и чередование этих дней не может быть нарушено по желанию мужа. Самое драгоценное для человека, по словам пророка, - добродетельная жена, преданная вере, послушная и приятная своему мужу; он смотрит с восторгом на ее телесную и душевную красоту.
   Развод разрешается по желанию как мужа, так и жены. В течение испытательного срока - трех месяцев - супруги, провозгласившие о разводе, должны оставаться вместе, и если за это время между ними возобновится близость, вопрос о разводе отпадает. При разводе муж обязан возвратить жене все ее приданое. Женщины имеют ограниченное право на развод - только по причине дурного обращения со стороны мужа, его слабоумия, отвращения к мужу и др.
   При таком строгом порядке семейной жизни достигается требуемое Аллахом справедливое отношение к женам. В случаях отступления от принципа справедливости мирное течение семейной жизни нарушается.
   Иногда это случалось даже в семье пророка Магомета. Когда он захотел взять еще одну жену сверх имеющихся четырех, то он лег спать, а утром рассказал, что во сне Аллах ниспослал ему откровение - озарение во сне, разрешавшее пророку иметь неограниченное число жен. Магомет скромно обошелся девятью".
  
   123
  
   Миф о колбасе
"Кухонная интеллигенция более всего ставила в вину советской власти недостаток колбасы, очень сочувствовала народу, страдавшему из-за ее нехватки. Не могу утверждать на все 100 процентов - может быть, где-то проблема ощущалась остро. Однако большинство русских людей из глубинки ощутимого дискомфорта по поводу дефицита колбасы не испытывали. Поясню почему.
Во-первых, колбаса - это все-таки пища для городских интеллигентов или работников, занятых на несложных работах. Это в городе можно ограничиться на завтрак (да иногда и на обед) парой бутербродов с колбасой. В деревне же или в провинциальном городе ситуация иная.  Если тебе надо проснуться в 5-6 утра, обед не раньше 12, а все время заполнено тяжелым физическим трудом, то и завтрак должен быть соответствующим - плотным и калорийным. То же можно сказать и в отношении обеда. Вот почему в советское время столовые организовывались на лесосеках и полевых станах, не говоря уже о производственных зданиях и помещениях, расположенных в населенных пунктах..
Имелась и другая проблема - техническая. Качественное холодильное оборудование в магазинах и на складах практически отсутствовало, как отсутствовали и автомобили-рефрижераторы. Поэтому поставка колбасы в местности, удаленные от мест ее производства более чем на 100 км, реально была возможна только зимой. Но зимой деревни и небольшие провинциальные городки были просто завалены мясом и мясопродуктами   соб­ственного производства (в домашних хозяйствах). Я недавно прикинул количество мяса, приходящегося на одного человека на примере нашей семьи. Получилось, что на уровень максимального потребления этого продукта в стране (около 70 кг) в начале 80-х гг. наша семья вышла на 20 лет раньше (в хозяйстве была своя корова, ежегодно - теленок и поросенок и несколько десятков кур). Причем "профессиональных крестьян" в семье не было: отец - тракторист в леспромхозе, мама - учительница (можете представить, как жили семьи колхозников!) И таких семей в нашем рабочем поселке - почти каждая.
В домашних хозяйствах существовала своя техническая проблема - с холодильниками. В нашем селе, например, холодильники стали появляться только в начале 70-х. И вовсе не потому, что народ был бедным (среднего размера холодильник стоил меньше, чем квалифицированный рабочий получал в месяц). Не было устойчивого энергоснабжения.   Я отлично помню время, когда в наших краях свет отключался в 12 часов ночи и включался в 6 утра. Полноценное электроснабжение в нашем поселке появилось только в 68-м году (с пуском дизельной станции). Тогда же население стало покупать и холодильники. Но спрос на колбасу при этом сильно не вырос - сказалась многолетняя привычка к сезонным колебаниям рациона (зимой - больше мяса, летом - овощей).
Предвижу вопрос: зачем так подробно о таком малозначительном факте? Да потому, что на этом примере наиболее ярко проявляется основная проблема "кухонных интеллигентов": не зная положения дел (включая приоритеты и особенности спроса на различные виды товаров и услуг) на местах, они моделируют ситуацию применительно к собственным представлениям о комфортном существовании, навязывают придуманные вопросы и искусственно пытаются их обострить".
(В.Р. Захарьин "Легенды и мифы "кухонной интеллигенции" "Советская Россия" 06.11.2009)
  
   125
  
   Впоследствии он столкнулся с русофобией, с ненавистью к русским. "Россия - парадигма тысячелетней несвободы, тысячелетняя раба", "Россия - ты сука", "Холопская страна, холопский народ", "Русский народ физически и духовно выродился". Так высказывались член Политбюро А.Яковлев, А.Синявский, Г.Старовойтова, Д.Драгунский, Виктор Ерофеев.
   В конце века Россию опустили во мрак. Из-за этого Колесов впал в депрессию.
   При нем разрушили Советский Союз. И он даже сам руку приложил: по глупости и по невежеству. Раскаялся и еще больше впал в депрессию.
   Пострадал при капитализме. Смена профессии: продавец в ларьке, бухгалтер, брокер, управляющий предприятиями-банкротами. Стрессы: от налоговиков, от прокуратуры.
  
   127
  
   В деревне он и его ровесница семилетняя девочка играли в папу-маму, ложились спать, он вставлял свою затвердевавшую письку в ее письку. Не помнит, было ли семяизвержение? Тогда не знал, что это такое. Но - испытывал удовольствие, утомление. Так что достоверных данных для науки не может предоставить.
   Наука же установила, что оргазмоподобные переживания фиксируются у детей пяти-шести месяцев, а дети трех -четырех отчетливо их испытывают и начинают задавать первые вопросы о поле; дети начинают осознавать различия в строении половых органов, "исследуют" их в играх в "папу и маму". К 10 годам у мальчиков учащаются эрекции, за несколько лет до наступления полового созревания многие из них уже испытали чувство оргазма.
   В городской коммунальной квартире он предлагал сверстникам такую детскую игру: девочка ложится на спину, а мы... Его не поняли, игра не состоялась.
   Непонятно, как возникло желание делать это. Он не видел секса родителей, хотя жили в одной комнате. Не помнил, чтобы видел это где-то еще. Не мог понять, как он этому научился.
   Через несколько лет при случайной встрече с той девочкой он молча проходил мимо. Она тоже смиренно молчала.
   В девять лет решил, что это дело очень нехорошее. Например, у собак оно выглядит совсем отвратительно. Люди говорят об этом грязно и неприлично. Значит, решил мальчик, нормальные, порядочные люди не могут это делать. А дети рождаются от поцелуев.
   Какие-то отсталые народы на праздниках развлекаются, заставляя младенцев совокупляться. Теперь уже и передовые народы внедряют детский секс.
   Его вдохновил на откровенность Руссо: великий человек, автор "Общественного договора", в своей "Исповеди" поведал всему миру, как он в молодости показывал из кустов свой фаллос девицам.
  
   129
  
   Ученые антропологи определили, что предрасположенность того или иного человека к религиозному чувству зависит от строения полушарий его головного мозга. Правое полушарие оперирует не словами, а образами, музыкальными или зрительными видениями. Здесь же находится центр религиозного чувства, управляющий глубокими эмоциями. Поэтому, считают антропологи, если у человека доминирует правое полушарие, то у него преобладает не словесное, а образное мышление, в его понимании человек - крохотная песчинка в огромном космосе, полностью подчиняющаяся божественным законам мироздания.
   Колесов сентиментален, но не настолько, чтобы отказаться от левого полушария в пользу правого.
  
   131
  
   Образованные люди отслеживали успехи современной литературы, в том числе по ежегодным присуждениям Сталинских премий. Дискутировали, получит ли Вера Панова премию за роман "Кружилиха"? Многие были против. А Сталин единолично присудил.
   Игорь как-то сказал Колесову: "Подрастем, поработаем, напишем книги, получим Сталинские премии..."
  
   133
  
   Классная воспитательница Зинаида Николаевна заболела, и комсорг Рэд решил с несколькими ребятами сходить к ней. Колесова это немного раздражило: как в хорошей притче - только учительница заболела, так ученики сразу к ней. Собрали 22 рубля. Пошли Рэд, "биолог" Юра, Шпринг, Поздняков и Колесов. Хотели купить яблок, не нашли хороших, купили килограмм винограда.
   Разговоры у Зинаиды Николаевны затянулись на два часа. Сначала о школьных делах. Рассказала о братьях Никольских: они получили американскую помощь - одну пару галош. Прибежали на следующий день с плачем, не знаем, как поделить, возьмите обратно. Поговорили об учителях. О математичке Нине Федоровне - больной вопрос, об Анне Сергеевне, о дискуссии учеников с ней, когда она сама не знала структуру металла, поставила ни за что двойки Рему и Валере. О физике - его уже хотели уволить, потом решили оставить только в 9 и 10 классах, в младших у него слишком шумят на уроках. Теперь физик завышает отметки. О том, как класс вместе с директором читает историю по учебнику. Она рассказала, что только два раза видела его вышедшим из себя: накричал на завхоза и сказал грубость физику. О том, кто куда пойдет после школы. Шпринг собирается в военно- морское училище, Поздняков - в Дзержинку (военно-инжженерное), Колесов: "меня агитируют идти в военное". Рэд и Юра ничего ясного не выразили. Поздняков стал перечислять, кто сколько получает в вузе и после вуза, развязно, полулежа на кушетке. Он человек простой, вспомнилось, как на уроке у Нинушки попросился выйти, пошел к двери - "ой, забыл", вернулся, вырвал лист бумаги и вышел.
   - Вот культура, - только и сказала Нинушка.
   Зинаида Николаевна рассказала о военных годах, как жила с ребятами в интернате. Собрались уходить, но она остановила, и они просидели еще полчаса. По выходу из дома Рэд выразил общее мнение: получилось хорошо и естественно.
  
   135
  
   Игорь давно не мотал, предложил другу Вальке совместно провести такое мероприятие. Утром сыграли в домино, потом пошли в кино. Узнали, что в школе было мало народа, всего 14 человек, поэтому решили промотать еще один день, чтобы не навести на себя подозрения.
   На пропуск школы написал сам записку как бы от матери, своим почерком.
   - Это же ты писал, - сказала Зинаида Николаевна.
   - Как то есть я? У вас есть еще одна записка от матери, можете проверить.
   - Ну что ж, и та не матерью написана.
   Игорю не повезло. Он представил такую же записку от матери (отца нет, погиб на войне). Зинаида сказала ему, что накануне он был вместе с Макаровым и Гускиным в гостях у каких-то девочек, они там напились и поэтому все трое прогуляли, а когда пришли в школу, то от них пахло водкой. Дала ему записку к матери: подписать и принести ей обратно. Игорь разорвал эту записку и после уроков пошел говорить с ней. Вернулся мрачный: "Какая дура!"
   Зинаида сказала "инженеру", что если мать не придет на родительское собрание, она пришлет за ней уборщицу. "Не бывать этому",- решил он. Зощенко писал о детях: что бы они ни скрывали плохого, все равно все раскроется. Неверно! Просто надо караулить каждый звонок в квартиру, чтобы уборщицу не пустить. Так бы и было, если бы он не разул замерзшие после прогулки ноги. Пришлось сказать матери о прогулах. Обошлось без лишних слов. Вечером ушел в кино на "Светлый путь" - отвлечься от мрачных мыслей. Вернулся домой, мать уже спала, проснувшись на миг, сказала: "У-у, противная морда".
  
   136
  
   Странный случай по поводу мечты. Леша Холичев учился в другой учебной группе, они общались не часто, но какую-то общность нащупали. Колесова поразили его слова: "Слушай, я же вижу, чего ты хочешь в жизни - стать писателем". После окончания академии они переписывались, Леша писал широко, философично, по всем проблемам.
  
   137
  
   Николай Островский: "Самое дорогое у человека - это жизнь. Она дается ему один раз, и ее прожить надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, мог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире - борьбе за освобождение человечества. И надо спешить жить. Ведь нелепая болезнь или какая-нибудь трагическая случайность могут прервать ее".
  
   139
  
   Ставропольский школьник Миша Горбачев опередил Гуревича на год: написал сочинение на ту же тему, искренне, без протеста: "Сталин наша слава боевая, Сталин нашей юности полет. С песнями борясь и побеждая, наш народ за Сталиным идет".
   В ходе перестройки демократы выдвинули такую теорию для оправдания писателей, восхвалявших Сталина: они, мол, искусственно перехлестывали, это, мол, был кукиш в кармане.
   Впоследствии Колесов прочитал такие версии еврейского вопроса: Сталин первоначально содействовал созданию государства Израиль: продвигал решения ООН, поставлял оружие. Рассчитывал на потенциального союзника на Ближнем Востоке. Однако руководство Израиля переориентировалось на США. Сталин тоже переориентировался. Ликвидировал еврейский комитет, ввел различные ограничения для евреев.
  
   141
  
   Через месяц после приема в военную академию он передумал и заготовил рапорт:
   "Начальнику факультета N 3 от курсанта Колесова.
   Прошу Вас о ходатайстве об отчислении меня из Академии связи. Причины моей просьбы следующие: во-первых, ознакомившись с тем объемом наук, который нужно изучить в Академии, я пришел к выводу, что мне с ним не справиться. В этом меня убеждает следующий факт: имея пять по математике в аттестате, на вступительных экзаменах в Академию я получил по математике три.
   Вторая причина. Ознакомившись в течение лагерного периода с военной жизнью, я увидел, что ни физически, ни морально непригоден к тому, чтобы жить таким образом всю жизнь. Должен сознаться, что по своей неопытности я совершил большую ошибку. Радиотехника меня мало интересует, я соблазнился материальными выгодами.
   Жизнь свою хочу прожить счастливо, счастье думаю найти в труде, в работе. Работа военного инженера счастья мне не даст. Не зная порядков в армии, я думал, что впоследствии смогу перейти на любимую мной работу.
   Прошу помочь исправить мне мою ошибку".
   Устно изложил просьбу, но рапорт не подал.
  
   149
  
   Последующая жизнь показала никчемность забот об успешной учебе, отметках и прочем. Вот два примера, каким мусором начиняли их в вузе.
   Первый - о сопромате. Руководство академии обратилось в министерство высшего образования с просьбой исключить из учебной программы для радиоинженеров курс "сопротивление материалов" - пресловутый сопромат, сложный предмет, излюбленный объект студенческих анекдотов. Радио было изобретено полвека тому назад, но у министерских начальников закрепился по инерции свой образ инженера, изначально как инженера-механика, поэтому они ответили - да, можете исключать, но тогда мы лишим вас права выдавать инженерные дипломы. Посему и учили все эти сопроматы, начертательную геометрию, механику всех видов и еще много того, что было лишним для их специальности.
   Второй пример показывает, что и в рамках специальности тоже хватало мусора. В курсе теоретических основ радиотехники многие математические формулы тянули на несколько страниц. Курс по названию явно профильный по специальности. Выучил, сдал на отлично. Позже стало ясно - все эти формулы: умозрительные (спекулятивные) выкрутасы, ученое шаманство.
   Может быть, русские достигли многого не благодаря своей системе образования, а вопреки ей. Она так раздута по объему знаний, что овладеть ею полностью может только упертый зубрила. "Нормальные герои всегда идут в обход". Они закаляются в борьбе с такой системой. Работают как машины для переработки информации. Быстренько подучили перед экзаменом, затем так же быстренько забыли, освободили память. В результате наилучшим образом приспособились к известному требованию научно-технического прогресса - постоянному обновлению знаний.
   Передовики науки и техники подчас отнюдь не блистали успехами в учебе. Значит, имели и не растеряли творческие способности. Значение их признается всеми. Однако практических выводов не делается. Тот, кто предложил бы для развития способностей треть учебы отвести на игры: в шахматы, карты, домино, треть - на видеофильмы о природе и истории, и самую меньшую треть - на традиционную учебу, на работу с литературой, был бы объявлен сумасшедшим.
   Физик Гинзбург, нобелевский лауреат, в школу не ходил до 4-го класса, доучился до 7-го. На физфаке МГУ за три месяца прошел недостающий школьный курс. В итоге в школе проучился 4 года.
   Одно достоинство русской школы несомненно: отсутствие привилегий. В школу набирались по месту жительства: и вундеркинды, и плебеи. Жили вместе без высокомерия и без зависти.
   Еще одно несомненное достоинство: хорошие школьные учебники того времени: четкие, ясные, прозрачные. Их писали русские интеллигенты первой половины двадцатого века.
   На Западе многие учатся в вузе два-три года и переходят в бизнес. Интересное наблюдение: богачи, сделавшие состояние с нуля, без наследства, как правило, не имеют высшего образования. Это им помогает - они не строят слишком сложные логические схемы и расчеты для принятия решений, а действуют на основе интуиции и здравого смысла, не боятся рисковать.
  
   151
  
   Однокурсники в основном прошли обычный воинский путь. Друзья Слава Григорьев и Володя Гаврилов-Жуков вернулись в родную академию через адъюнктуру (аспирантуру), стали профессорами.
   Володя Романов в звании подполковника вышел на пенсию, получил квартиру в Ленинграде. Скончалась по болезни жена, во время перестройки был убит его зять-бизнесмен. Романов живет с дочерью и внучкой. Замкнулся в себе, с товарищами не общается.
   Один однокурсник поработал Штирлицем в США.
   Двое изобрели свои собственные теории в радиотехнике, отвергающие старые, традиционные, и упорно их отстаивают, пренебрегая обвинениями в авантюризме.
   Рамазанов на шестом десятке лет покончил с собой из-за женщины.
   Один однокурсник стал жертвой перестройки: получая хорошую военную пенсию, решил помочь детям и внукам, пошел работать сторожем. Его убили, когда он возвращался ночью домой.
  
   Ребята поставили рекорды по братству. Одноклассники через десятки лет после окончания школы встречались почти в полном составе. Потом собиралось человек шесть-девять. Рекордом стало 50-летний юбилей - в 2000 году собралось 6 человек, все из приведенного ранее списка передовиков.
   Выпускники академии ввели традицию - ежегодно встречаться в день космонавтики 12 апреля у памятника Чапаеву, который стоит перед академией. На юбилейных встречах было до 100 и до 70 человек.
   Встречи радуют. Видишь неизмененную сущность человека, которого познал в его молодости - каким он был, таким он и остался. Ощущаешь не отягощенное обязательствами братство и понимание, атмосферу молодости.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  

228

  
  
  
  

1

  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"