Любовь Отраднева

Памяти моей бывшей работы

Вторая попытка записывать за своими ролевыми сущностями. Помнится, в "Игре в четыре угла" Городецкий и Аой пытались написать неприличный фик про Мисато. Правда, их первоначальная идея потерпела крах, поэтому получилось - при активном участии самой Кацураги - то, что перед вами. С использованием рождённой в трёпе идеи, принадлежащей вообще Супер-Ёжику.

В этом фике много неканонической - и где-то даже антиканонической - лажи, но так задумано. Действие происходит между 21-й серией "Евангелиона" и ближайшим к ней нападением ангела, и автор тихо надеется, что между финальной сценой 20-й и упомянутым нападением прошёл хотя бы месяц...

А вот такая мера длины, как микромикрон, существует на самом деле, автор в этом недавно убедилась, когда перепечатывала узаконенный список сокращений из одного справочника для другого.

* * *

- Майор Кацураги, вы пренебрегаете своими служебными обязанностями.

Командующий Икари цедил слова бесстрастным тоном, но даже сквозь затемнённые стёкла очков было видно: взгляд его, прямой и цепкий, устремлён на высокую грудь Мисато. Видно было всем, кроме неё самой...

- Вы ведёте себя неподобающе и подрываете трудовую дисциплину. Я, со своей стороны, считаю непозволительным делать вам пространное внушение в присутствии младших по званию. Поэтому прошу вас зайти ко мне по окончании рабочего дня. Ко мне на квартиру, - многозначительно закончил командующий.

Мысли черноволосой красавицы майорши были, видимо, далеко, и глядела она прямо перед собой, в пространство, вряд ли видя хоть что-то... Поэтому отозвалась автоматически:

- Слушаюсь, - и тут же спохватилась: - Только откуда я знаю, где вы живёте, Икари-сама?

- Вас проводит доктор Акаги, - и командующий очень внимательно, поверх очков, поглядел на Рицуко.

Крашеная блондинка в белом лабораторном халате поджала губы, но глаз не отвела. Ответила тихо, но таким же ледяным тоном:

- Слушаюсь.

* * *

День выдался очень спокойный и потому тоскливый. Один из тех, когда просто отсиживаешь на работе положенные часы...

Мисато писала бумажки. Точнее, тюкала текст тремя пальцами на компьютере, каждые десять минут отчаянно зевая и задрёмывая с открытыми глазами, а каждые полчаса убегая проверять технику, которая в этом вовсе не нуждалась - просто, видимо, тоже маялась от безделья.

Командующий со своими безобразными придирками и обещанной экзекуцией занимал в майорских мыслях до крайности мало места. Кацураги и без того было о чём подумать - и от чего разрыдаться.

Кадзи убили. Он погиб, видимо, за правду. Теперь в её, Мисато, жизни не будет ни любви, ни какого-либо понимания того, что же происходит вокруг. То, что узнал Кадзи, он не успел рассказать ей. И теперь она чувствует себя ребёнком, заблудившимся в дремучем лесу, или даже букашкой, для которой каждая травинка - будто огромное дерево.

Забирали. Заперли. Попугали. Отпустили. Сказали: "Дело закрыто", и она откуда-то, вдруг, сразу, поняла, что любимого больше нет... Официальные власти её больше не тронут, но остаются ещё те, кто это сделал. Если это не одни и те же люди... но казалось, что другие, те, под чьим началом она работает...

Уже никогда ничего хорошо не будет. Только пустота, тревога да проклятая отчётность, на которой никак не удаётся сосредоточиться. И ещё - головокружения и непонятная дурнота до самого обеда, а то и дальше...

За этот бесконечный день Гендо Икари успел попасться ей на глаза раз двадцать. И неизменно говорил гадости. Ругал за шатание по коридорам, за неуставные носки, а один раз и вовсе выдал:

- И не надейтесь, в декрет не пойдёте.

Какой ещё декрет, Господи, Господи, тут самой бы как-нибудь выжить... А если она следующая на очереди после любимого? Если Икари из-за этого позорил её перед всеми, а потом вызвал на единоличную расправу?

Мысль мелькала в голове снова и снова, надо было бы обдумать её со всех сторон, но не получалось. Всё застило общее ощущение безысходности...

* * *

Мисато и Рицуко вышли из главного здания НЕРВ и, не слишком спеша, пересекали двор внутри засекреченной территории - весьма обширной, как сейчас впервые узнала Кацураги.

Доктор Акаги искоса поглядывала на свою давнюю подругу, покусывала губы... Наконец решилась и сказала:

- Знаешь, если бы я от этого козла уже давно не устала до смерти - я бы, по идее, должна была тебя убить и закопать не доходя резиденции командующего.

Мисато вздрогнула, как от удара, и повернулась к Рицуко:

- Это он тебе так велел?

- Ну что ты как маленькая, честное слово! Он мне велел тебя привести. И неужели ты в самом деле думаешь, что он с тобой будет рассуждать о нарушениях по службе? Он, Кацураги, банально хочет затащить тебя в постель.

- Правда, что ли? А с чего это ему вдруг такая блажь пришла? Я уже столько лет верчусь у него на глазах...

- И прекрасно на него работаешь при полном отсутствии его внимания. Для тебя интим - не стимул, а скорее наоборот. Может, именно это его в конце концов и взбесило.

- Но почему именно сейчас? Может быть, всё-таки... - начала Мисато и осеклась. Она хотела сказать, что, может быть, Икари нужно не тело её, а жизнь. Но пока ещё не поняла, насколько можно доверять вечно скрытной компьютерщице, которая знает о делах конторы всё или почти всё... Так что Кацураги спросила другое: - А с чего тогда тебе хотеть меня убить?

- Уже не с чего, - Акаги горько усмехнулась. - Не стоит он того, чтобы его ревновать...

- Вот уж кому бы в голову пришло... Постой, ты что, правда с ним?.. У меня были подозрения, но в голове не укладывалось. Как же ты дошла до жизни до такой, он тебя заставлял или... Да я бы... Я его убью, если он до меня только дотронется!

- Никто меня не заставлял. Я всё сама себе устроила, сама и буду выбираться. А он, видимо, что-то чувствует. Он хочет унизить меня, поучить смирению... и тебя он зачем-то тоже хочет унизить. А насчёт убить... или хотя бы не дать дотронуться... - Рицуко на пару секунд задумалась. - Вряд ли тебе это удастся, если ты с ним будешь наедине. А вот если там буду ещё и я... Мои-то руки ты перетерпишь?

- Должна, - Мисато решила довериться и не сомневаться... - Ты, подруга, хоть и не медик, но доктор. Давай излагай свой адский план, а то, наверное, сейчас придём уже...

* * *

Командующий Икари обитал почти что в бараке, и внутри это самое жилище было тоже обставлено, в общем, по-спартански. За вычетом развратного ковра на полу в спальне - такого, что ноги в нём тонули чуть ли не по щиколотку. Мисато, сняв, как положено, обувь у порога и стоя теперь в своих "неуставных" носках, могла заценить столь шикарное покрытие. Правда, если честно, ей было не до этого. Потому что с порога комнаты Кацураги узрела командующего, который развалился на не слишком роскошной кровати. Валялся он там в очках и в белых перчатках. Как всегда, если не считать того, что ТОЛЬКО в очках и белых перчатках.

"Фу, у него ещё и пузо толстое, и ноги волосатые..."

На лице Мисато выразилось явное отвращение. Едва удержавшись от того, чтобы поднести руку к горлу или вовсе зажать рот ладонью, она поспешно отвела глаза и несколько раз глубоко вдохнула-выдохнула.

Следующая её мысль была: "Интересно, хотя бы Рицуко знает, какого цвета у него глаза?"

- Здравствуйте ещё раз, Кацураги-сан, - по голосу непристойной фигуры не было похоже, чтобы сегодня здесь собирались кого-то распекать... - Оружия при вас нет?

- Она всё оставила при входе, - отозвалась вместо пребывающей в шоке подруги Рицуко. - Я ей объяснила правила, Икари-сама.

- В наше время никому нельзя верить, Акаги-сэнсей... Обыщи-ка её сама, при мне.

- Слушаюсь,- Рицуко едва заметно подмигнула подруге: мол, всё так, как мы и рассчитывали. Шагнула к Мисато, провела руками вдоль её тела - пару раз, основательно, сверху вниз и снизу вверх, понуждая поднять руки и натягивая под грудью форменную майорскую куртку, чтобы как можно рельефнее обрисовать женские стати. Хотя от них и так большинство мужчин исходило слюной...

Мисато внутренне поджималась и не могла расслабиться. Будто во сне, когда ничего нельзя поделать, смотрела, как Рицуко опускается на колени... ведёт ладонями по её ногам и забирается под юбку. Пальцы у Акаги были почти ледяными, по коже Мисато от этих прикосновений бежали легионы мурашек... но она не отталкивала и не сопротивлялась. В серо-зелёных глазах подруги она читала страшную боль. И то, о чём Рицуко не говорила прямо, но догадаться было легко. Видимо, она не в первый раз приводила стареющему и теряющему мужскую силу Икари смазливых девчонок и вот так их "готовила"... Ри-тян, видимо, сломалась, когда жадные лапы командующего дотянулись до её подруг...

Кацураги домысливала неточно, Акаги тоже всего не знала. Прогрессирующая импотенция у Гендо развивалась на фоне невозможности найти хоть в ком-то, хоть слабенькое, но подобие своей погибшей - или погубленной - жены. Здесь ему даже Рэй Аянами бессильна была помочь, пусть и согласилась раз и, как он думал, навсегда на что угодно...

Если бы обе подруги знали о первопричинах, двигавших Икари, то дружно бы сказали, что всё равно это ни разу не повод вести себя - вот так... С ними и с другими...

А сейчас Мисато медленно опустила руки и погладила Рицуко по волосам. Не заботясь о том, насколько "красиво" или "чувственно" это смотрится - просто стараясь поддержать...

В ответ ей уткнулись в колени - прохладным лбом и совсем холодным носом. Погладили под юбкой по бёдрам - снаружи, повторяя крутые изгибы. И, словно извиняясь, потянули вниз трусы...

Начиналось самое неприятное. Ну да ладно, лишь бы всё получилось. И лишь бы не переиграть...

Рицуко провела руками вдоль всей ноги Мисато, выпутывая из трусов, стягивая узорчатый носок, демонстрируя на ладони, во всей красе, узкую ступню с неровными следами загара "по босоножкам". Потом повторила то же самое с другой ногой.

Кацураги было щекотно от развратного ковра и от тонких длинных пальцев, привыкших летать по клавишам... Чувствовала она себя будто на невольничьем рынке - и боялась даже представить себе, каково же в таком случае приходится Рицуко. Сама-то ладно, с учётом того, что ожидало Гендо Икари, было почти актом милосердия дать ему сначала поглядеть, благо есть на что. В конце концов, за погляд плату взимает только Аска Лэнгли Сорью.

Мисато легко наклонилась, подняла подругу с колен, чуть притянула к себе. Сейчас уже с расчётом - не слишком близко, так, чтобы грудь к груди, в наивыгоднейшем свете...

- О, тебе это нравится, Ми-тян? - голос командующего звучал хрипло. - Вот и правильно, никогда не поздно найти своё настоящее призвание... а не лезть куда тебя не просят...

Кацураги едва успела прикусить язык, чтобы не выпалить: "Да уж поприятнее, чем с тобой, старый козёл, а куда мне надо я всё равно пролезу!"

Рицуко, видимо, всё прочитала в глазах подруги, поскольку подалась к ней и заслонила от Икари её лицо. И, делая вид, что целует "по-настоящему", прошептала в самые губы:

- Терпи, не так долго осталось.

- Ага, - тоже почти беззвучно ответила Мисато, обнимая подругу за шею и якобы страстно притягивая к себе.

Командующий повёлся. То ли плохо видел сквозь затемнённые стёкла, то ли полунамёки его взгляду были приятнее, чем откровенные поцелуи взасос. Во всяком случае, вместо комментариев с его стороны раздавались только невнятные стоны.

Девушки отстранились друг от друга, продолжая свою игру. Мисато довольно убедительно изображала из себя невинную школьницу после первого поцелуя, с опущенными долу глазками и вполне натуральной краской смущения на щеках. Рицуко сняла с подруги юбку, проворно и так ловко, что пока ещё не открыла чужому жадному взору ничего лишнего. Даже когда Кацураги поднимала ноги, чтобы переступить через юбку, форменная куртка прикрывала её тело как раз до самой волнующей точки.

Рицуко отошла в сторону, как будто демонстрируя товар лицом, а Мисато, сделав обиженную мордашку, поманила подругу снова к себе. Ничуть не возбуждённая, отстранённо сознающая свою привлекательность и сексапильность, майор Кацураги мечтала только об одном: чтобы всё поскорее закончилось.

Акаги вполне разделяла её чувства, такчто снова подошла, расстегнула "молнию" на её куртке до половины, выпутала подругу из рукавов, потом освободила от майки и лифчика.

Теперь командующий Икари мог похваляться, что видел наяву, а не во сне нагую грудь Мисато Кацураги. Только вот перед кем ему предстояло хвастаться? Счёт его времени шёл на секунды.

Несколько бесконечных секунд, когда Рицуко, для пущего эффекта. Прикладывалась губами к шее подруги, почти над ключицей. Для Мисато, наверное, это был самый сложный момент. Поцелуй получился настоящим. И неприятным не сам по себе, не по ощущениям - а от сознания того, что целует женщина, да ещё близкая подруга...

Мисато замерла, оцепенела... почти не заметила, как Акаги, снова опускаясь на колени, расстегнула "молнию" до конца и бросила последний покров на ковёр. Кацураги только снова вздрогнула, когда чужая рука прошлась по её животу. Так странно... внутри словно что-то сжалось, и показалось, будто внизу живота, там, в сокровенных глубинах тела, поселилось и дало о себе знать нечто постороннее, чего не должно было там быть...

Ничего... уже неважно. Икари возопил диким голосом:

- Отойди, ты мне мешаешь смотреть! И вообще давай её сюда!

Рицуко отстранилась, поднялась с пола, легонько подтолкнула подругу в спину. И даже получила от Гендо благосклонную улыбку:

- Хорошая девочка. Может, потом у меня и на тебя силы останутся... любовь моя.

И ещё несколько секунд он мог наслаждаться головокружительным зрелищем. К нему шла Мисато Кацураги, с улыбкой ясной, как небеса по весне, и без единой нитки на теле, не считая шнурка с крестом.

А потом командующего настиг удар из пустоты. Точнее, два удара. Кацураги била кулаком в челюсть, а Акаги - коленом по причинному месту, явно ожидавшему чего-то более приятного.

Сознание отключилось сразу.

- Вот тебе! - выдохнула Мисато. И, подняв с пола свой лифчик, обмотала им руки Икари у него над головой. И пристегнула застёжкой к спинке кровати.

* * *

Потом обе девушки удирали со всех ног. Чёрными ходами, какими-то подкопами... Кацураги на бегу заканчивала одеваться и сердито сопела:

- Чёрт, не с моим размером носиться без лифчика... Неудобно - жуть!

- Ничего, хоть бы это было последним нашим неудобством...

Выбравшись под землёй с территории НЕРВ, подруги пробежались ещё немножко и оказались перед домом, где квартировала Рицуко. Конечно, был неслабый шанс, что сюда-то и придут их искать. Но, дай Бог, всё-таки не сразу.

Едва войдя в квартиру и заперев дверь, обе девушки просто сползли по стенке на пол и привалились друг к другу. Обеим хотелось одновременно плакать и смеяться.

- Мы всё-таки это сделали! - еле выговорила Мисато. - Теперь начнётся другая жизнь! И чтобы мы с тобой да никого себе не нашли?!

- Вот пойдём мы с тобой под трибунал - так будет нам...

- А, лишь бы не разлучили, а там скажем всем, что мы вместе, и никто не сунется!

- Ну что ты несёшь, ты бы себя хоть со стороны послушала!

- А ты бы на себя посмотрела... в отдельные моменты. Ладно, если серьёзно - то всегда можно прокосить под необходимую самооборону.

- Вообще да, тем более сомневаюсь, что мы его убили до смерти. А ещё можешь врать, что ждёшь ребёнка. Кстати, пожалуй, не так уж и соврёшь...

- Это с чего вдруг такие далеко идущие выводы?

- А насмотрелась я сегодня на тебя и даже трогала. А в ранних сроках я, к сожалению, не теоретик. Если уж совсем всё рассказывать - я от этой сволочи три аборта сделала. И не надо на меня так смотреть. Всё равно ничего хорошего не родилось бы - от двух-то проклятых...

- Ой... Предохраняться надо как следует, ты!

- Вот кто бы говорил.

- Так всего один раз и было...

- Да знаю. И с учётом обстоятельств вам там было ни до чего. Подруга, я же не со зла говорю, а просто настоятельно советую сделать тест. Вот встану с пола - выдам, у меня их много... Так, тебя по утрам тошнит?

- Мутит. Я встаю, вместо пива пью чистую воду и потом до второй половины дня есть не могу.

- Так. Она пиво пить перестала - и ещё сомневается. У меня, кстати, первый признак - когда хочешь сигареты в окошко выкинуть. Скоро у тебя прорежется зверский аппетит. Для верности спрошу ещё: у тебя есть ощущение, будто внутри засело что-то постороннее?

- Ну, иногда. Вот было, когда ты меня трогала.

- Вот, я как раз тогда об этом и подумала. У тебя живот плоский и питаешься ты святым духом. Так что если знать, куда смотреть, то кое-что даже обрисовывается. И лицо у тебя пигментацией пробрызнуло, и по груди неуловимо, но заметно.

- Ой... - под градом доводов Мисато даже сникла. - То ли плакать, то ли радоваться...

- Давай обниму - да не бойся! - Рицуко бережно прижала подругу к себе. - Ох ты ж... Этот твой... чучело беспутное... посеял, видимо, в тебе семечко...

- Арбузное...

И вот тут разревелись уже обе - в три ручья и со всхлипами. А пока плачешь - как-то не очень важно, что будет дальше...

Январь 2008