Любовь Отраднева

Экзамен на верность

Посвящается Valery и её глючному Компу,

затеявшим у себя в форуме конкурс-игру,

благодаря чему и был найден в старых запасах

и набран этот опус...

Хочется мне рассказать вам одну наивную мартовскую историю... Спасибо создателям "Старика Хоттабыча" за то, что при воплощении сказки на театральных подмостках они превратили Женю Богорада в девочку. Тем самым дав мне возможность увидеть и свести ещё одну нежную парочку. Действие моего рассказа происходит почти через четыре года после первой встречи Вольки с Хоттабычем и перенесено на Найду.

* * *

- Глупости, глупости, глупости!

С этими словами ученик одиннадцатого класса "Б" одной из московских средних школ Волька Костыльков в сердцах вырвал страницу из тетради "Для билетов по физике за весь курс", где рука его вместо "закон Бойля-Мариотта" нечаянно вывела: "Закон Богорад-Костылькова".

- Ужасные глупости! - продолжал Волька. - Откуда они только взялись у меня в голове? Что такое в воздухе в последние три дня?

- В воздухе находится двадцать один процент кислорода, о драгоценнейший, - отозвался из-под кровати старик Хоттабыч, который как раз читал учебник химии для восьмого класса.

- Спасибо, - иронически сказал Волька ибн Алёша и после этого стал рассуждать уже про себя:

"Женя Богорад - моя давняя и очень хорошая знакомая, спутница в дальних странствиях, помощница в учёбе, подруга, почти сестра. Так было много лет, и нам было хорошо, хоть мы и частенько ссорились. Почему же после этой несчастной контрольной по геометрии я уже не могу смотреть на неё по-прежнему? Ведь ничего не произошло. Просто она решила мне задачу, потому что та была повышенной трудности, а из-за этого не успела проверить собственную работу и получила четвёрку. Я прекрасно понимаю, что Жене, чья фотография висит на Доске почёта, это очень неприятно. Но я бы на её месте не стал плакать. А она ревела, когда объявили результаты. Я сидел, как всегда, рядом и не знал, что ей сказать. Я её не просил помогать. Я помучился над этой задачей, не нашёл никаких концов и решил: "Да ну её совсем! Уже мало времени! Мне хватит четвёрки!" Но тут-то Женя, всё уже, конечно, решившая, скосила глаза ко мне в тетрадь и сказала шёпотом: "Это же элементарно!" И написала на парте три строчки решения. Я только успел поблагодарить её и переписать решение, как прозвенел звонок. А у Жени из-за этого так и осталась в решении ошибка.

Странная история! Зачем она это сделала? Я тогда решил перед ней извиниться, но она ничего не ответила - только подняла на меня свои полные слёз глаза. И этот-то взгляд перевернул всю мою душу. Это глупо до последней степени! Но с того дня я люблю Женю Богорад!

Эх, друг мой, - мысленно обратился сам к себе Волька, - и нашёл же ты в кого влюбиться! Она хороший друг, хорошая ученица, она, если хочешь, красивая, но недостатков у неё куча.

Да знаю я это, - ответил он сам себе, - и за это ещё больше её люблю! И откуда только налетел этот глупый ветер? Вон, выпускные экзамены на носу, а у меня в голове Женька! Забыть её надо!"

После того, как Костыльков принял такое решение, естественно было бы ожидать, что он снова вернётся к билетам. Но вместо того он вырвал три двойных листа из середины той же многострадальной тетради и начал писать на первой странице:

"Портрет Евгении Богорад во весь рост

Я хочу описать Женю такой, как она есть, и тем доказать себе, что она не заслуживает ничего, кроме крепкой, многолетней школьной дружбы. Постараюсь смотреть на Женьку беспристрастно и не писать никаких романтических глупостей. И если мне в голову опять налезут эти дикие молекулы, что завелись в воздухе в последние три дня, пусть этот сверхсекретный документ поможет мне от них избавиться.

Итак, представим, что я пишу домашнее сочинение на тему "Описание моей одноклассницы". Факты и только факты, ничего, кроме фактов.

Моей однокласснице Жене Богорад послезавтра исполняется семнадцать лет. (Между прочим, она старше меня на четыре с половиной месяца). Она высокая, стройная, походка у неё лёгкая, словно бы летящая, особенно когда Женя бежит по лестнице. Она тогда ступает только на носки, едва касаясь ступенек, и кажется, что она летит над ними, как бабочка над цветами, время от времени опускаясь на них и тут же снова продолжая путь. (Ну вот, уже начинается романтика! Осторожнее, друг мой!)

Лицо у Жени скорее овальное, чем круглое, и довольно смуглое. Волосы длинные, чёрные. Она их всегда разделяет на пробор и заплетает в косы. За десять с лишним лет, что я её знаю, я всего несколько раз видел её с другой причёской. Косы эти она всегда перекидывает наперёд, на грудь. Я это объясняю привычкой детских лет, когда они были большим искушением для любителей дёргать девчонок за волосы. Лент в косы Женя не вплетает - стягивает их резинками. Говорят, она поклялась не стричься - и, по-моему, она права. Без этих чёрных змей, что спускаются ей до пояса, без этих цепей, в которые намертво заковано моё сердце (ну вот, опять!), она была бы хуже.

Брови у Жени густые, чёрные, когда она их нахмурит - даже самым отпетым хулиганам становится не по себе. О, Женька пользуется авторитетом в классе! Её слушаются почти так же, как нашу Варвару Степановну. А если кто и "возникнет" - Жене стоит только бросить строгий взгляд, и нахал тут же почувствует себя маленьким и ничтожным, а её - почти королевой. Её так и зовут за глаза: "Королева в изгнании". И нет прозвища, которое подошло бы ей больше.

Ресницы у неё длинные, загнутые, чёрные, и глаза тёмные, огромные. Удивительные глаза! Они могут смотреть по-разному, но всегда прекрасны. Когда Женя печальна, они глубоки, даже бездонны. Это как раз тот случай, о котором в песне поётся:

Два озера - твои глаза,

Я в них окончу путь.

Я просто выбрать не могу,

В каком мне утонуть.

Но эти бездонные озёра я видел всего несколько раз, потому что Женя, в отличие от некоторых, умеет держать себя в руках и не выдавать своих чувств. Последний раз тёмная вода поднялась из бездонных глубин в тот день, когда объявили результаты контрольной. Но этот день я хотел бы забыть, поэтому продолжаю, не задерживаясь на воспоминаниях.

Когда Женя смотрит взглядом "королевы в изгнании", глаза её почти мечут молнии. Страшно, но красиво. А когда она смеётся, глаза её сверкают, как звёздное небо. И только одного светила не видел я и не надеюсь увидеть на этом небосводе: Утренней звезды, планеты Венера... (Перестань, астроном, наказание моё!)

Нос у Жени небольшой, прямой, может быть, слегка вздёрнутый, но рядом с моим несчастным носом это незаметно. Губы у неё алые, яркие безо всякой помады (она вообще косметикой не пользуется и правильно делает). Как они умеют улыбаться, эти губы, какие ровные, белые зубы тогда открываются! Счастливейшим будет тот, кого эти губы поцелуют, и вряд ли это счастье достанется мне. (Костыльков, горе моё, я тебя стукну по голове каким-нибудь двухтомным словарём, если ты не перестанешь маяться дурью!)

Уши у Жени маленькие, серёжек в них нет. Она единственная девчонка в классе, у которой уши не проколоты. И вообще она носит не то, что модно, а то, что ей идёт. Злые языки говорят, что, мол, у её родителей нет денег на серьги, косметику и модную одежду, а сами, имея всё это, выглядят в миллион раз хуже Жени.

Что ещё сказать? Руки у неё красивые, пальцы тонкие - наверное, от игры на пианино. Ногтей она, конечно, не красит и стрижёт их коротко, колец не носит. Они многое умеют, эти руки: и провести, не дрогнув, ровную линию (Женя очень редко пользуется линейкой), и неплохо что-нибудь нарисовать, и, пробежав по клавишам, пробудить мелодию... Знают и много рукоделий, и работы не боятся. Насколько я могу судить, Женя будет очень хорошей хозяйкой, когда выйдет замуж. Но кто получит этот клад? Жаль, что нельзя заглянуть в будущее.

Ноги у Жени длинные, стройные, быстро бегать не умеют, но могут превосходно танцевать.

Такова она, Евгения Богорад, с внешней стороны. А что у неё за характер? Я знаю её больше десяти лет и, надеюсь, смогу верно описать, что она за девушка.

Начать с того, что Женя учится очень хорошо, её фотография даже висит на Доске почёта. Но Женька совсем этим не гордится и всегда готова объяснить другим то, чего они не понимают - стоит только попросить. Со мной, в частности, она занималась много раз, объясняла очень толково и спокойно, сердясь только тогда, когда я не понимал чего-нибудь элементарного. Она вообще очень спокойная, её трудно разозлить и тем более довести до слёз. Она может быть и строгой, и жёсткой, умеет и отчитывать, и даже чересчур отчитывать, и призывать к порядку... Были времена, мы из-за этого ссорились, и Жене даже доставалось от колдовства нашего общего друга Хоттабыча, который, из самых добрых побуждений, пытался защитить меня от Женькиных проработок. Но только чем старше мы становимся, тем меньше приходится ей кричать и требовать - достаточно просто взглянуть построже, я уже об этом писал. Её уже давно не назовёшь ни занудой, ни врединой, если она кого-то к чему-то и призывает - то правильно и по делу. А кроме того - сразу откликается на чужое горе и старается помочь. В трудных ситуациях нет лучшего советчика, чем Женя: она никогда не впадает в панику и, всё взвесив, находит выход.

Да, она настоящая королева, но королева справедливая, такая, о которых мечтает народ в своих легендах. Она стоит выше житейских бурь, но не остаётся глуха к страданиям своих подданных и помогает им не так, словно оказывает благодеяние, а просто, по-дружески, от чистого сердца.

Нет, я не могу её не любить, теперь я это вижу ясно. Я не добился цели, которую поставил перед собой, начав писать этот документ. Может, и не надо было её добиваться? Пусть живёт это безнадёжное чувство, пусть таится оно на дне моего сердца. Никто никогда о нём не узнает, потому что я спрячу эту бумагу очень далеко.

Женя, любовь моя, ты всё равно никогда этого не прочтёшь, поэтому я спрошу тебя о том, о чём никогда бы не посмел спросить в глаза: думаешь ли ты обо мне хотя бы немного? Или твоя невидимая корона ставит тебя выше таких глупостей? В самом ли деле нет для меня никакой надежды? Жалко, что ты мне не можешь ответить. Придётся снова взяться за физику".

* * *

Дойдя до этого места, Волька отложил ручку. Нашёл в столе конверт и написал на нём вместо адреса: "Запечатано 1 марта 1994 г. от основания Рима. Хранить вечно". После этого Костыльков хотел положить туда свои "записки сумасшедшего" и заклеить конверт. Но тут раздался звонок в дверь.

Волька открыл, забыв даже спросить, кто там. За дверью стояла Женя. Живая, настоящая Женя, раскрасневшаяся от холодного ветра и быстрой ходьбы. Костыльков смотрел на неё, как на привидение. Он начисто забыл, что договорился с той самой Женькой, в чувствах к которой так запутался, позаниматься сегодня физикой.

- Привет! - весело сказала Женя. - Репетитора вызывали?

- Здравствуй, - словно во сне ответил Волька и, как сомнамбула, ничего не соображая, пошёл назад в комнату.

Если Женя и обиделась, то виду не подала. Она разделась, поздоровалась с хлопотавшей на кухне Волькиной мамой и тоже прошла в комнату. Светлана Александровна, давно знавшая и любившая Женю, очень обрадовалась гостье и пообещала в скором времени угостить её чаем с печеньем.

- Спасибо, - ответила девушка, - только не стоит из-за меня стараться...

С этими словами она ушла в комнату. Волька сидел там за столом, как потерянный. Женя для начала сказала в пространство:

- Здравствуйте, Гассан Хоттабыч, если вы дома.

- Я здесь, о Женя, - отозвался из-под кровати джинн, - и не смею мешать вам заниматься.

- Да вы нам никогда не мешали... Если мы вам не мешаем, тогда начнём, - не дожидаясь ответа на свою дежурную любезность, она подошла к столу. - А, Волька, ты уже пишешь билеты? А почему на листочках? Ну, и докуда ты добрался?

И, ничего не подозревая, она взяла со стола исписанные листки, которые их потерявший голову автор так и не убрал.

- Не читай этого! - встревожился бедный парень. - Это сверхсекретный документ!

- Сверхсекретные документы прячут, а не оставляют вот так валяться, - спокойно возразила девушка и начала читать своё собственное описание.

Волька понял, что грозы не миновать. Его бросало то в жар, то в холод. Он не смел глаз поднять на Женю.

А посмотреть между тем было на что. Начало рукописи Евгения Богорад читала как раз с тем выражением на лице, за которое её прозвали "королевой в изгнании". Но потом начала как будто смягчаться, сказала вдруг: "Ты мне льстишь!" - а потом осведомилась:

- У тебя нет случайно зеркала?

Волька не ответил. Вряд ли он даже слышал эти слова. Но Хоттабыч, сидевший под кроватью, немедленно наколдовал зеркало в серебряной оправе и протянул Жене. Та поблагодарила, не преминув заметить, что старый джинн "в своём репертуаре". Посмотрелась и продолжала читать.

Чем дальше она продвигалась, тем больше краснела и тем счастливее улыбалась. А отложив рукопись, глянула прямо в лицо Вольке и весело спросила:

- Значит, ты думал, что я никогда этого не прочту? Нет, тайное всегда становится явным, так и знай!

Юноша глазам своим не поверил, наконец посмев их поднять. Она не сердилась! Наоборот, улыбалась, и на небосводе её глаз, кажется, взошла планета Венера.

- А раз я это прочла, - продолжала Женя, наклонившись к Вольке через стол и переходя на шёпот, - раз я это прочла - то отвечу на твои вопросы! Да, я о тебе думаю всё время, и надежда для тебя есть!

Теперь Костыльков не верил своим ушам. Кто бы мог подумать, что эта королева, такая спокойная, если не считать слёз в тот памятный день, тоже подвластна любви! Да ещё любит его, ничем не примечательного! Но глаза девушки говорили яснее слов.

Какая после этого могла быть физика? Они оба уже не помнили, что не одни в комнате. Волька встал из-за стола, неловко обошёл его, наткнувшись на угол, и протянул Жене обе руки...

...Они целовались, эти двое сумасшедших. Да, они целовались страстно, самозабвенно, и как раз в эту минуту в комнату вошла Волькина мама с чаем и печеньем. От неожиданности и возмущения она выронила поднос и упала в кресло, простонав:

- В моём доме! Я никак этого не ожидала, особенно от тебя, Женя!

Сын её ничего не смог сказать в своё оправдание. Девушка тоже ничего не сказала, но зато очень быстро собрала осколки разбитой посуды и печенюшки и убежала. Выбросив первые и отдав вторые Волькиным мышкам, Женя вернулась с тряпкой и насухо вытерла чайную лужу. На всё это у неё ушло меньше времени, чем нужно, чтобы всё это описать.

И раненое сердце Светланы Александровны смягчилось. Она встала с кресла и объявила:

- Ну, Волька, если всё это не пройдёт через два дня - ты получишь со временем в жёны одну из лучших хозяек в мире. Надеюсь, что это будет так, и прощаю вам то, что вы целуетесь вместо того, чтобы заниматься физикой. Пойду сделаю нового чаю!

- Я помогу! - вызвалась Женя и вместе со своей будущей свекровью ушла на кухню.

...Скандал кончился, не успев начаться. Но Волька этому не радовался. Ему было обидно, что не он, а Женя сумела всё уладить. Парню хотелось доказать, что и он может что-то сделать во имя и в защиту своей любви, а не только стоять столбом и хлопать глазами...

Случай не замедлил представиться. Из-под кровати вылез старый джинн, о котором все забыли, и спросил:

- Если я правильно понял, о драгоценнейший, ты её любишь?

- Да, люблю больше жизни!

- О горе мне, несчастному! Я-то мечтал добыть тебе в жёны зурбаганскую царевну Фатиму, красота которой несравненна, а богатства неисчислимы!

- Да ну тебя совсем, Хоттабыч! Скоро четыре года, как мы с тобой знакомы, а ты всё никак не перевоспитаешься! Во-первых, никакого богатства у этой твоей Фатимы нет, потому что в Зурбагане, как и у нас, уже давно все равны и все одинаково богаты. А во-вторых, спасибо, конечно, за заботу, но никакая царевна, даже самая прекрасная, мне не нужна. Мне никто не нужен, кроме Жени.

- А кто тебе мешает сделать её второй женой? Первой будет Фатима, ты станешь шахом Зурбагана и сможешь делать всё, что тебе будет угодно. А любезная тебе Женя, которой я не желаю ничего, кроме добра, будет с тобой, о драгоценнейший, и мы все останемся довольны!

- Да неужели предрассудки древнего Зурбагана неискоренимы? Можешь ты понять одну простую вещь: приняв твоё предложение, я предам и унижу Женю, которой хотел бы подарить весь мир! Она сама - весь мир для меня, а ты хочешь, чтобы она стала муравьём у меня под ногами!

- Я ничего не хочу, - упавшим голосом ответил Хоттабыч, снова залезая под кровать. - Будь по-твоему!

Про себя же он сказал совсем другое: "Жаль, что никто из чародеев не властен над сердцем человека! Я не могу убить эту несчастную страсть одним ударом, но я попробую действовать окольным путём. Превращу Женю в страшилище невероятное, ужасающее, одному Вольке видимое. И если уж это не поможет - значит, я и впрямь ни на что уже не годен!"

...Сказано - сделано. Когда Женя вместе со Светланой Александровной вернулась с кухни, то глазам бедного Вольки ибн Алёши предстала, вместо знакомого до последней чёрточки любимого лица, жуткая рожа. С одним совиным глазом, а вторым рачьим, с клыками, упиравшимися в пол и в потолок, с баклажаном вместо носа и зелёными ушами, из которых валил едкий дым. Вместо волос у несчастной Богорад теперь были мелкие червячки вроде мотыля, а передвигалась она на слоновьих ногах, волоча за собой крокодилий хвост. Рук же не было вовсе.

Но, к величайшему изумлению Гассана Абдуррахмана, Волька смотрел на Женю по-прежнему - взором, полным любви. Недавний мастер словесных портретов сейчас не замечал ничего вокруг, кроме ответного девичьего взгляда. А погасить в этом взгляде радость и нежность не могли никакие чары...

Старый джинн махнул рукой и вернул Жене прежний вид. "Что поделаешь, - сказал он себе, - видно, это любовь, о которой будут слагать стихи и сказывать сказки! Не бывать здесь ни царевнам... ни царевичам!"

Пока Хоттабыч колдовал, Волькина мама как ни в чём не бывало разливала чай и говорила:

- Нет, видит Бог, я всегда этого хотела - если только это серьёзно и не безнравственно.

- Вы о нас плохо думаете, - обиделась Женя, не подозревавшая собственных недавних метаморфоз.

- Надеюсь, - вздохнула Светлана Александровна. - Но всё же на вашем месте я занялась бы физикой!

* * *

Ровно через неделю Женя, наречённая невеста Вольки - это было решено и подписано родителями обеих сторон - сидела дома одна и ждала звонка жениха. Наконец он позвонил и поздравил с Женским днём. Но потом сказал такое, от чего праздник сразу превратился в день траура:

- Женя, любимая, извини меня, ради Бога, но я уезжаю на весь день. У нас тут вдруг обнаружились дальние родственники, с которыми мы вечность не виделись, хотят возобновлять отношения, а родители уже приглашены в гости... Ну вот, посылают меня, и не отвертишься...

- Ну что поделаешь, - сказала девушка как могла спокойно. - У тебя родители строгие, спасибо, что позволили третьего моё рождение отпраздновать как следует!

- Да уж, это намного лучше, чем ничего, хотя там и народу полно было... А твои сегодня тоже в гостях? Ты, получается, одна дома будешь сидеть? Ой, как я тебе сочувствую!

- Да спасибо, - Женя из последних сил старалась держать себя в руках, - переживу как-нибудь. Не скучай, завтра в школе увидимся!

Они обменялись воздушными поцелуями, и Волька отсоединился. Его невеста тоже повесила трубку и чуть не разрыдалась. Ведь они собирались провести весь день вместе, а теперь... Конечно, Женя далека была от мысли, что Костыльков просто выдумал этих родственников с целью отделаться от неё, Богорад. Она слишком верила любимому, да и ложь обычно бывает более искусной и правдоподобной, чем эта нелепая история. Просто Жене было грустно, да ещё в душу закрадывалось недоброе предчувствие: уж не попал ли Волька в ловушку?

Девушка рассердилась - не на жениха, на себя, за глупые мысли - и с горя поехала в парк Лефортово. Там она ещё никогда не была, потому что Хоттабыч давным-давно запретил своим друзьям туда ходить. По его утверждению, знаменитый дворец с колоннадой строили джинны для Сулеймана ибн Дауда - мир с ними обоими! - и эти джинны якобы до сих пор заколдовывают всех, кто посмеет ходить в окрестностях дворца. Женя и Волька тогда ещё отнеслись к этой истории весьма скептически, но решили не обижать старика.

Зато сейчас печальная Евгения Богорад приехала в этот самый заколдованный парк... и тут же оказалась в руках джиннов.

- Во что тебя превратить? - вопросили они.

Женя не слишком испугалась. Даже мгновенно придумала один план и пустила в ход знаменитую сказочную хитрость:

- Превращайте в кого угодно, только не в немецкую овчарку!

Разумеется, джинны, все как один похожие характером на недоброй памяти Омара Юсуфа, тут же превратили Женю в овчарку. После чего она их покусала и убежала.

Куда лежал её путь? Конечно, на поиски жениха. Предчувствие беды ещё усилилось в заколдованном парке - отмахнуться уже нельзя было. Зачем Женя выбрала обличье овчарки? Чтобы скорее взять след. Для этого, правда, годилась бы и любая другая собака, конечно, достаточно сильная, чтобы справиться с джиннами. Но немецкая овчарка была любимой породой Вольки...

...В это время Костыльков сидел в каком-то тёмном и сыром помещении, освещавшемся одной-единственной свечой. Заманившая его сюда якобы родственница, оказавшаяся никакой не троюродной тёткой, а злой ведьмой, говорила, что посадила юношу в поруб. Но Вольке от этой информации было не легче.

Рядом с ним сидела зурбаганская царевна Фатима. Если судить беспристрастно - она была гораздо красивее Жени. Но парень с девушкой мрачно глядели друг на друга и молчали.

- Умирать не хочется... - наконец нарушила молчание царевна.

- А что, страшно?

- Нет, просто не хочется. Жизнь ведь только начинается... Но у нас нет выбора.

- Ваше время истекло, - сказала, входя, ведьма.

Она носила ботинки с ужасными квадратными каблуками, и все так её и звали: Ведьма-В-ботинках. Она ненавидела Фатиму, свою одноклассницу. И когда подвластные ведьме чёрные дымы рассказали, что выживший из ума Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб прочил царевну замуж за Вольку ибн Алёшу, то колдунья вскричала:

- Вот он, мой шанс отравить ей жизнь!

Ведь у Фатимы был жених, которого она любила.

Похитив царевну и заманив к себе Вольку, Ведьма-В-ботинках заперла их и сказала:

- Или вы поженитесь - или умрёте. Четыре часа на размышление.

И вот время истекло, и колдунья пришла за ответом.

- Да или нет? - вопросила она.

- Нет! - хором сказали молодые люди. "Нет" означало смерть, но "да" означало нечто ещё более ужасное.

- Тогда готовьтесь к смерти! - провозгласила ведьма и достала из кармана коробочку, а из коробочки - тонкую сверкающую иглу. Один укол этого заколдованного оружия - и человек умирает на месте, словно сражённый молнией.

Колдунья уже была готова уколоть иглой Фатиму и Вольку. Но в эту минуту за дверью так называемого поруба раздался собачий лай, а сама дверь затрещала.

- Только не собака! - завопила Ведьма-В-ботинках. - Если меня укусит собака - я потеряю силу! Лучше умереть!

И она вонзила себе в сердце иглу и упала замертво. В тот же миг сломалась дверь, и в комнату ворвалась Женя-овчарка. Её превратили в немую собаку Земли, и теперь Евгения Богорад могла только догадываться, кто здесь друг, а кто враг. На всякий случай Женя зарычала на Фатиму. А та, ничуть не испугавшись, сказала:

- Спасибо тебе, собачка, ты спасла нас от ужасной ведьмы!

Поняв, что царевна - такая же жертва, как и Волька, Женя позволила девушке себя погладить. Подошёл и сам Костыльков, благодаря свою спасительницу. Посмотрел в преданные собачьи глаза - и вдруг увидел знакомые созвездия на небосводе любви.

- Женя, ты?! - вскричал поражённый Волька.

Овчарка лизнула ему руку - и тут же снова стала человеком.

- Да, я, любимый мой!

Глядя только друг на друга, они и не заметили, как исчезло тело ведьмы и поруб опять стал обычной комнатой. Зато это заметила Фатима и вскричала:

- Чары разрушены! Нам больше ничто не угрожает!

- Да, пожалуй, - отозвалась Женя. - А ты кто?

- Я царевна Фатима из Зурбагана.

- Очень приятно. А меня зовут Женя, - девушке хотелось загладить свою вину. Ведь она ещё не сказала царевне ни слова, да впридачу рычала на неё! Богорад немедленно пригласила Фатиму в гости, обещав потом помочь вернуться на родину.

И троица вышла из страшной квартиры, чтобы больше никогда не вернуться, чтобы забыть, как сон, то, что им пришлось здесь пережить...

...Жениных родителей ещё не было дома, и она сама угощала Вольку и Фатиму обедом. Этот нечаянный приём по случаю Женского дня был во много раз лучше всех праздников, которые кто-нибудь из них когда-нибудь видел. Пусть не было ни музыки, ни какого-то особенного угощения. Просто все они трое были невероятно счастливы, избежав страшной опасности, и говорили обо всём подряд, и смеялись сами не зная чему...

Волька за четыре часа в порубе не сказал царевне и двух слов, а Женя почти с самого начала знакомства говорила с ней как со старой подругой. Недавние, хоть и невольные, соперницы обещали друг другу писать и непременно быть друг у друга на свадьбе...

Вечером Волька и Женя провожали Фатиму до аэропорта. Маленькая компания шла по улицам Москвы, взявшись за руки. Женя в середине, слева её жених, а справа - подруга. И всем, кто встречался им на пути, казалось, будто вслед за этой троицей идёт солнце, радость, свет - идёт настоящая весна.

1995, 2006