- Не знаешь, на хрена нас подняли? - шепотом поинтересовался курсант Сидоров у соседа по строю. - Неужто опять погонят в оцепление? Черт, ведь только-только уснул...
- Откуда мне знать, - раздраженно буркнул тот, застегивая штаны. - Сейчас капитан все объяснит.
Так и произошло.
- Вольно, товарищи курсанты! - рявкнул капитан Полищук. Он тоже выглядел не выспавшимся и злым. Возможно, тревога явилась для него не меньшей неожиданностью, чем для его подчиненных. - Значит, объясняю боевую задачу: вам выделяется десять минут на перессать и заправить койки, затем все в темпе экипируются. Резиновые дубинки, каски, бронежилеты и прочее - полный комплект... Затем в оружейной комнате получаете личное оружие и топаете из казармы на улицу. Там рассаживаетесь по автобусам и ждете дальнейших указаний. Все. Р-разойдись!
- Разрешите вопрос! - подал голос курсант с другого конца шеренги в тот момент, когда Сидоров, зевнув, наконец справился с последней пуговицей обмундирования. Последняя, как водится по закону подлости, оказалась самой упрямой.
- Валяйте.
- А куда мы едем и зачем?
- А хрен его знает, куда, - неожиданно честно признался капитан, но тут же, овладев собой, недовольно заметил: - И с чего вы вообще взяли, что куда-то поедете? Приказ, кажется, был просто рассаживаться по автобусам... Р-разойдись!
- Вечно этот выскочка Петров со своими вопросами, - проворчал Иванов, сосед Сидорова по шеренге. - Тоже, умник выискался! Пошли, что ли, выполнять приказ?
Толпа сонных курсантов потянулась к туалету...
Через некоторое время чутко дремавший Сидоров вполуха слушал, как трясущиеся в автобусе сослуживцы гадают о цели поездки.
- Ща прикажут разогнать демонстрацию демократов, - пугал чей-то голос из полутьмы, и Сидоров, как ни старался, не мог разобрать, кто говорит. - А у них бутылки с зажигательной смесью, и еще много разных неприятных для милицейского здоровья сюрпризов.
- Демократы у власти, дурень, - возразил ему другой голос. - Что ж они, сами себя гонять будут?
- Значит, коммунистов, - не успокаивался провокатор. - А у них самодельные бомбы. Тоже хорошего для нас мало.
- А че самодельные-то! На другие у них денег, что ли, не хватило?
Дружный смех прервал эту интересную дискуссию, а через некоторое время разговоры смолкли окончательно. Несмотря на дорожную качку, курсанты погрузились в дрему...
- Подъезжаем!
Все зашевелились, в то время как автобус, притормаживая, медленно въезжал на огромную асфальтированную площадь, в центре которой одиноко торчал высоченный фонарный столб. Его яркий свет озарял довольно обширное пространство, куда сейчас и выгружались из двух автобусов мгновенно проснувшиеся курсанты.
- Строиться в две шеренги! Равняйсь! Смирно!..
Капитан поглядывал на часы, озирался, но некоторое время ровным счетом ничего не происходило.
Внезапно в кармане его кителя тоненько запищал телефон.
- Алло! Так точно, капитан Полищук слушает! Так точно, мы на объекте! Понял! Есть, товарищ генерал! - четко бросал капитан, приняв строевую стойку, что подтверждало высокий ранг звонившего. - Отбой, разойдись... - Это относилось уже к подчиненным. - Старик задерживается.
- Какой старик, а, товарищ капитан? - спросил кто-то из наиболее любопытных, но офицер лишь раздраженно отмахнулся.
- Перекур пятнадцать минут. Разойдись, сказал...
Потом, согласно очередному распоряжению капитана, курсанты в течение очередных пятнадцати минут зарядили легкие никотином еще разок; затем еще пятнадцать минут просто стояли и ругались вполголоса, злясь, что некуда даже присесть. Заикнуться же о том, что лучше бы не стоять, а с комфортом сидеть в автобусе, учитывая настроение отца-командира, не решился никто, даже из самых бойких. А спустя еще двадцать курсанты были вновь выстроены и в нетерпении вытягивали шеи, пытаясь разглядеть, кто это въезжает на площадь в новехоньком, серого цвета 'Мерседесе'.
- Сми-и-ир-р-рна!
Капитан поправил каску, подтянул ремень и четким строевым шагом направился к остановившейся легковушке, из которой с кряхтеньем выбирался одетый в генеральскую форму седой сухонький старичок.
- Товарищ генерал! Рота курсантов по вашему приказанию...
- Вольно.
Старичок прошелся перед строем, внимательно оглядывая вытянувшихся в струнку воспитанников милицейской школы. Кажется, внешний вид курсантов его удовлетворил, потому что в итоге генерал кивнул и дружески улыбнулся. Затем неспешно прокашлялся и тихим, приятным, совсем не старческим голосом приступил к объяснению происходящего.
- Вижу, товарищи будущие милиционеры, вы слегка замерзли. Поэтому, дабы уберечь нашу молодую смену от простуды, постараюсь быть предельно кратким, вас же попрошу отнестись к моим словам с предельным вниманием...
Сидоров, как и остальные, напрягал слух, пытаясь уловить, что вещает им негромкий генеральский голос.
'...нехватка бюджетных средств... реорганизация милицейских школ... принципиально новые, ускоренные методы обучения... обязаны к следующему учебному году перейти на разработанную нашим министерством экспериментальную программу обучения младшего офицерского состава...'
Курсанты нетерпеливо переминались. Про нехватку бюджетных средств они слыхали и без этого генерала. Зачем было поднимать их ночью - чтобы доводить до них давно всем известное? Или же... неужели их школа расформировывается... Да нет, не может быть!
- А еще обещал быть кратким... - вроде бы тихо проворчал курсант Гнедых, но под взглядом чутко уловившего его слова капитана мгновенно проглотил окончание фразы и как-то вдруг уменьшился ростом до такой степени, что, если строго следовать ранжиру, ему бы следовало немедленно занять в строю место рядом с недомерком Цыплаковым.
- Поэтому, в связи с вышесказанным, - тем временем заканчивал генерал, - объявляю следующее...
Поняв, что наступила кульминация, расслабившиеся курсанты опять обратились в слух.
- Итак, сейчас ваш курс в порядке эксперимента будет сдавать экзамен по методике, разработанной лучшими специалистами нашего ведомства. Всем, кто его успешно выдержит, будет досрочно присвоено звание 'лейтенант милиции', остальные же... - Пауза затянулась и напряжение в строю достигло апогея. - Остальные же останутся на второй год.
Вырвавшийся всеобщий вздох облегчения заставил генерала улыбнуться.
- Ну да, совсем как в обычной школе. Каково, а, ребята! Здорово придумано, правда? Теперь можете задавать вопросы.
- Здорово! - выкриком подтвердил его мнение курсант Петров. - Значит, отчислять не будут, а просто оставят на второй год? Сдал экзамен - получай лейтенанта досрочно, а не сдал, так учись себе дальше... Мне это нравится! Правда, здорово придумали там, наверху! Прямо со второго курса - одним махом в офицеры!
- Но-но! - с трудом сдерживая улыбку, строго произнес генерал. - Уверяю вас, экзамен не так прост, как может показаться на первый взгляд. Но уж если выдержал, значит, в офицеры годишься. Тем, кто сдаст этот экзамен, дальше учиться незачем. И нечему. Они, считай, милицейскую науку прошли и теперь сами кого хочешь научить способны. Так-то...
- А на какие темы нужно отвечать? - задал вопрос обстоятельный курсант Сергеев. - И почему нам заранее не выдали экзаменационные билеты?
- Билеты вам не понадобятся, - теперь не скрыл улыбки старичок. - Экзамен сугубо практический, на хватку и умение действовать в непривычной обстановке, в чем его сложность и заключается. Для того-то вас сюда и привезли. Да и ночное время выбрано неспроста - это чтобы приблизить обстановку к реальной, боевой.
- Но что делать-то? - не сдался Сергеев. - Как будет проходить экзаменовка?
- Проходить она будет прямо здесь, а задание для всех одинаковое. И, хоть оно вроде и простое, простота эта обманчива. Думаю, процент не сдавших будет изрядным. Поэтому сейчас я попрошу капитана порекомендовать самых хватких, самых способных курсантов, которые и пойдут первыми - зададут, так сказать, тон. Остальные могут пока присмотреться, взять на заметку допущенные первопроходцами ошибки, чтобы самим потом не попасть впросак... Товарищ капитан, попрошу представить мне список воспитанников с вашими личными комментариями! Личный же состав тем временем может перекурить. Построение через пять минут... Вольно, разойдись!
Задымили сигареты. Курсанты рассеялись группками, оживленно обсуждая услышанное. В голосах большинства слышалась некоторая нервозность:
- Шутка ли, отучились год с небольшим, а уже получай звание!
- Ага, размечтался! Слышал, что сказал генерал? Многие не сдадут.
- Не хотел бы я оказаться первым. Сначала бы присмотреться, как это делают другие.
- Точно посмотреть бы.
- Да что, черт возьми, 'это'?
- А я знаю?..
- Заканчивай дымить! В две шеренги становись!
Услышав призыв капитана, курсанты побросали сигареты и быстро выстроились согласно его приказанию.
- Не посрамите меня и родное училище! - кратко напутствовал тот. - Товарищ генерал, разрешите приступать?
Генерал не без некоторой торжественности махнул рукой:
- Приступайте.
- Курсант Иванов!
- Я!
- Выйти из строя!
- Есть!
- Слушать задачу, которую вам сейчас поставит руководство.
- Есть.
- Итак, - начал генерал, - сейчас, товарищ курсант, вы...
- Я еще не готов! - сорвавшимся голосом вдруг пискнул Иванов. - Может, начать с кого-нибудь другого?
Генерал посуровел.
- Вы считаете, что гражданское население и прочие бандиты станут ждать, пока наши сотрудники изволят быть готовыми? А ведь вы, товарищ курсант, отучились более года! На фронте за такое время любой новобранец...
- Простите, я просто... - Иванов сконфуженно опустил голову. - Я... ну, в общем, я это... извините.
- Ничего, сынок, - убедившись, что его раскаяние искреннее, подбодрил курсанта генерал. - Со всяким может случиться. Народ вы еще необстрелянный... В общем, будем считать, я этого не слышал. А сейчас, - голос генерала стал жестким, - к сдаче экзамена приступить! Приказываю произвести задержание преступника в полном соответствии со служебными инструкциями, всеми уголовно-процессуальными и прочими конституционными нормами! Выполнять!
Некоторое время Иванов, думая, что ослышался, с недоумением озирался. Один раз проявив малодушие, он не решался теперь спрашивать что-либо еще, опасаясь нарваться на справедливый генеральский гнев. Однако, так и не услышав никаких уточнений, все же сдался.
- А... это... А я... Ну, в общем... кого арестовывать-то? - насилу выдавил он из себя.
- Так вот же! - Генерал вытянул руку в направлении осветительного столба. - Чем вас не устраивает данный гражданин? Клиент совершил серьезное правонарушение и откровенно напрашивается на арест. Считайте, что своим вызывающим, наглым, или, можно даже сказать, попросту циничным поведением, он бросает вызов общественной нравственности. Стоит, сволочь, и светит... Посему голубчика необходимо срочно приструнить. По всей строгости, но с соблюдением. Чтоб потом никакой адвокат свой горбатый нос не подточил.
Строй курсантов загудел, послышались робкие смешки. Для капитана Полищука экзаменационное задание тоже оказалось явной неожиданностью, хотя опытный офицер довольно умело постарался это скрыть. Выдавало его лишь предательски задергавшееся левое веко, пострадавшее когда-то при задержании кого-то.
- Между тем, ничего смешного, товарищи курсанты, я не нахожу! - повысил голос генерал. - Надеюсь, все знакомы с присказкой, придуманной народом? Ну, насчет того, что милиционер и до фонарного столба докопается... Так почему бы не доказать это на деле. Или слабо? А может, вам по каким-то причинам не подходит именно этот столб? Но, поверьте мне, боевому генералу... с граненым, который из бетона, вам пока не справиться. Опыта маловато. А с телеграфным, старого образца, деревянным, и возиться нечего, с таким и ребенок совладает. Этот же, железный, должен оказаться вам как раз по силам. И не то чтоб слишком опасен - без отягчающих; но и не из слабаков - не мальчик. Этакий железный наглец! Стоит, и даже без всяких действий, одним только своим самодовольным видом словно бы над нами, представителями закона, издевается - а ну, мол, попробуй, возьми меня такого... А мы этого красавца возьмем! - почти выкрикнул генерал. - И не посмотрим, что... - Он не договорил. Пошарив в кармане кителя, вытащил пузырек с таблетками, одну кинул под язык и с полминуты сосал. - В общем, довольно рассусоливать... Если вы настоящие милиционеры, то не должны перед мерзавцем спасовать! Вспомните все, чему вас столько времени учили. Вспомните, наконец, своих геройски погибших при исполнении старших товарищей... Все, вперед. Выполнять!
Ошарашенный услышанным, Иванов неуверенными шагами добрел до столба. Ноги словно отказывались ему повиноваться. Некоторое время он стоял, запрокинув голову, вглядываясь в помаргивающий ярким светом плафон, затем обошел металлический ствол, тоскливо оглянулся на во все глаза следивших за его действиями сокурсников, и, наконец, решился.
- Ты это... - пытаясь преодолеть робость, начал он, и его негромкие слова четко прозвучали в звенящей тишине. - Ты чего... ну, это... Чего, спрашиваю, тут стоишь! - наконец отбросив последние сомнения, усилил он голос. В этот момент Иванов заметил, что генерал что-то черкнул у себя в блокнотике и догадался, что допустил какую-то ошибку. - Я с вами разговариваю, или с кем? - поправился он, перейдя на 'вы' и, скосив взгляд, отметил одобрительный генеральский кивок. Значит, он все понял верно. И то правда, разве милицейские работники имеют право хамить? - Гражданин, я требую от вас пояснений: почему вы стоите здесь в такое позднее время? Немедленно предъявите документы!
Странно, но он уже не чувствовал никакого смущения, и вообще не находил ничего необычного в том, что разговаривает с фонарным столбом, при этом величая того гражданином. Во-первых, так приказал генерал. Махнуть со второго курса прямиком в офицеры - тоже весьма заманчивая перспектива. В-третьих, никто из сослуживцев и не думает смеяться, потому что всем придется пройти через то же. И вообще, его дело маленькое - ему приказали, он обязан выполнять. Если он хочет стать настоящим милиционером - чего размышлять?
В этот момент невесть откуда налетел легкий порыв ветра и столб негромко скрипнул.
- Ага, разжалобить решил! - обрадовался неожиданной и столь своевременной поддержке природных сил Иванов. - Не выйдет, голубчик, не на того напал! А ну, кому сказано! Предъявить, говорю, документы!
Под новым, более сильным порывом ветра столб качнулся, издал более резкий звук, и получилось, словно он огрызается.
- Ах ты... да ты ж такая сука! - уже по-настоящему, не на шутку разъярился курсант. - Ты еще недоволен! Это что ж ты себе позволяешь! Неповиновение властям? Да нет, это самая настоящая попытка нападения на представителя закона при исполнении!
В ход пошла увесистая резиновая дубинка, а старенький генерал, наблюдая за действиями будущего офицера, щурился, добродушно хмуря кустистые брови...
- Петров!
Без излишних предисловий очередной экзаменуемый, курсант внушительной комплекции, обрушил на несчастный столб целый шквал мощных ударов дубинкой...
- Сергеев!
Курсант неспешно обошел вокруг столба, примеряясь; подчеркнуто вежливо что-то ему сказал, а затем неожиданно отвесил лопатообразной ладонью звонкую оплеуху. Пока задерживаемый недовольно гудел, он победно посмотрел в сторону строя и, явно рисуясь, продолжил со столбом обходительный разговор...
- Сидоров!
Нелегкий экзамен продолжался...
- Итак, подведем краткие итоги, - через некоторое время приступил к анализу действий испытуемых генерал.
Он расхаживал перед строем, взмокшие курсанты тяжело дышали, с молодых горячих лбов крупными каплями скатывался пот, а несчастный фонарный столб, подвергшийся многочисленным задержаниям, выглядел совсем жалко - краска у основания, докуда доставали милицейские дубинки, облупилась, на боках появились вмятины, он даже заметно накренился, словно страдая от незаслуженной обиды и произвола, и всем своим видом будто молчаливо вопрошал: за что!
- Знаете, в общем и целом мне понравилось... Продемонстрированные вами мастерство и служебные навыки при прямом физическом контакте с опасным преступником говорят о хорошем уровне преподавания в вашей школе. И, также, о том, что выбранная служба для большинства не случайность, а истинное осознание своего предназначения в жизни - то есть, готовность к самопожертвованию, беззаветной службе обществу, отечеству, и... - Генерал замялся, наморщил лоб и некоторое время беззвучно шевелил губами. Затем махнул рукой. - Впрочем, достаточно общих слов. Перейдем к конкретике... Сейчас мы кратенько пробежимся по каждому, я укажу на самые распространенные, допущенные вами ошибки, и на этом экзамен можно считать законченным. С более подробными результатами мероприятия вас потом ознакомит капитан Полищук... Кстати, капитан, от лица службы и от себя лично объявляю вам благодарность. За два неполных года вам удалось воспитать достойную смену.
- Вольно, - доброжелательно кивнул генерал. - Итак... - Курсанты напряглись. - Начнем с первого. Иванов. Все бы хорошо, но мутузить гражданина дубинкой вы явно поторопились. Сначала следовало бы напоить его чаем. Ленина проходили? Ах да, нынче его не преподают... А жаль. - Генерал полистал исчерканный записями блокнот. - Далее. Петров... Совсем, можно сказать, отлично, но вы забыли об одной важной детали. Прежде чем давать оплеуху, следовало бы представиться. Сообщить свою фамилию, назвать должность и воинское звание, а уж потом... Сергеев...
Сидоров дожидался своей очереди и ощущал, как его все сильнее бьет внутренняя дрожь. Прошел или не прошел?
- Сидоров... - Он замер с неприятным ощущением, что вот-вот упадет. - Неплохо, молодой человек. Совсем даже неплохо. Должен сказать, что данный курсант проявил себя с лучшей стороны, задержание провел грамотно, умело, быстро, являя собой образец... - Едва только Сидоров почувствовал, что его отпускает неимоверное напряжение духовных и физических сил, как очередная фраза генерала заставила его вновь напрячься: - Только вот... Надо бы немножко пожестче, без излишних сантиментов. Они в нашей нелегкой работе порой очень даже вредны. Представился гражданину, выслушал внимательно про все его беды да невзгоды - и проверь, как у него обстоит дело с почками. Не только имеешь право, но просто-напросто обязан! Ведь мы, милиционеры, в какой-то степени еще и врачи...
Генерал продолжал что-то говорить, а Сидоров, у которого теперь зашумело в ушах, с наслаждением все повторял про себя последнее сказанное тем слово 'годен'. Он годен! Он без пяти минут офицер! Он таки сдал этот экзамен на профессиональную зрелость! Да что там - он, оказывается, вообще один из лучших!
- И еще некоторые наблюдения... - закончив поименно, перешел к завершающей части генерал. - Должен признать, что никто из курсантов не забыл об одной из важнейших составляющих такого непростого действия, как арест или задержание подозреваемого гражданина - то есть, о проверке содержимого его карманов. Многие, так с этого даже начинали.
Как догадался Сидоров, под карманами задерживаемого генерал подразумевал небольшой лючок в основании столба, куда выходили разноцветные провода, где находились различные клеммы и прочее электрическое хозяйство. Он и сам, подобно другим, внимательно там все осмотрел, даже не зная толком, зачем. Лишь интуитивно осознавал, что так надо - так делали все его предшественники. И потом, он ясно видел - это нравится генералу.
- ...никто также не польстился на предлагаемую взятку, и это тоже делает вам, и в вашем лице нашему ведомству в целом, особую честь...
Теперь же, как опять догадался Сидоров, речь шла о щедро осыпающейся со столба краске и одном выпавшем откуда-то сверху болте, на которые действительно никто не польстился - кому это надо.
- ...и, тут я вынужден повториться, неспроста вас сразу бросили на такой сложный объект, как осветительный столб! - повысил голос генерал, и Сидоров, очнувшись, напряг слух. - В министерстве решили не ограничиваться столбом деревянным, хотя поначалу задумывалось именно так. Кое-кто из наших ведущих специалистов-психологов сомневался, не станет ли это для вас чересчур сложным заданием. Практика показала, что это далеко не так. Мы ведь не боимся трудностей, верно?
- Так точно! - слаженно, как учили, выкрикнули курсанты.
- Однако и без ложки дегтя не обошлось, - внезапно посуровев, припомнил генерал. - Имеется один очень и очень немаловажный промах, допущенный всеми без исключения. Никто... я подчеркиваю - никто, ни один из вас почему-то не зачитал нарушителю его гражданские права. Неужели вас этому не учили? - Генерал искоса взглянул на капитана и тот виновато опустил голову. - А как же быть с неотъемлемым правом гражданина на телефонный звонок? На адвоката и прочее, прочее? Впредь, ребятки, будьте внимательнее...
На этом, кажется, разбор полетов закончился.
- К машине!
Это крикнул капитан Полищук, а уже садившийся в легковушку генерал, вдруг что-то вспомнив, задержался перед дверцей, которую ему предупредительно открыл шофер.
- Да, вот еще... Капитан!
Нахмурившийся Полищук сделал несколько чеканных шагов к окликнувшему его начальству:
- Слушаю, товарищ генерал!
- Всем сдавшим экзамен налить перед сном по стакану водки. Я разрешаю. Или нет... Попросту приказываю!
- Есть, товарищ генерал!
- Остальным, впрочем, тоже, - подумав, добавил тот. - Все же ребята изрядно переволновались. Заслужили...
- Есть!..
В автобусах курсанты разделились на две части. Веселые, с улыбками на лицах, состоявшиеся сегодня офицеры оттеснили в заднюю часть салона угрюмо-насупленных, кислолицых неудачников - тех оказалось меньшинство. Всю тряскую дорогу в училище над ними то беззлобно подшучивали, то старались как-то ободрить, а через какое-то время, окончательно освоившись с ролью старших по званию, уже без церемоний озадачивали мелкими поручениями.
Наконец курсанты угомонились, и к училищу подъезжали уже в состоянии сладкой полудремы - сказывались усталость и пережитое напряжение. Капитан Полищук сдержал данное генералу слово и каждый из них получил по вожделенному стакану водки, а по второму и третьему добавили уже сами - благо, гонцов теперь хватало. Конечно же, это были сегодняшние неудачники - курсанты-второгодники.
Вскоре Сидоров, усталый, но счастливый, равно как и другие, прошедшие экзамен на пресловутую профессиональную зрелость, без сил завалился на свою койку, представляя, как сразу после подъема, до которого оставалась всего пара часов, первым же делом нашьет долгожданные, так нелегко доставшиеся ему лейтенантские погоны. Кто-то из самых нетерпеливых делал это уже сейчас, держа иголку в неверной от водки руке. Сидорову было хорошо - от выпитого его здорово мутило, в голове царил веселый кавардак, - и только одна-единственная мысль не давала ему покоя, не позволяя погрузиться в тревожный милицейский сон: он все вспоминал и вспоминал сделанное ему генералом замечание.
Где же, черт побери, у этого треклятого фонарного столба почки?
P.S.
На следующий день по отделам Министерства Внутренних Дел Российской Федерации разошлись три телефонограммы. Все три имели грифы 'Срочно' и 'Совершенно Секретно':
Приказ по МВД Российской Федерации от 20 сентября 19... года, ? 1361/01: 'В связи с ухудшением состояния здоровья, генерал Мигицко Федор Юрьевич, старший инспектор службы надзора за специальными учебными заведениями МВД Российской Федерации, отправлен на бесплатное лечение в специальную ведомственную клинику с последующей отправкой на заслуженный отдых с получением соответствующих льгот и пенсии за выслугу лет. Все его приказы и распоряжения от 20 сентября 19... года считать недействительными'.
Приказ по МВД Российской Федерации от 20 сентября 19... года, ? 1361/02. Руководству милицейской школы города 'N': 'Результаты экзамена, проведенного в высшей милицейской школе города 'N', оставить в силе. Курсантам, сдавшим экзамен, присвоить очередное воинское звание 'лейтенант милиции' и отправить к местам несения службы соответственно учетным листкам предварительного распределения'.
Приказ по МВД Российской Федерации от 20 сентября 19... года, ? 1361/03. 'Аналитическому отделу: рассмотреть, внести необходимые коррективы и взять на вооружение передовой опыт, внедренный генералом Мигицко Ф. Ю., при проведении экзамена в милицейской школе города 'N''...
ЭТОТ ОПАСНЫЙ ПУТЬ ДОМОЙ
Главврач психиатрической лечебницы Савелий Петрович Савельев включил электрический чайник, снял пенсне, и, достав из кармана специальную замшевую тряпочку, принялся тщательно протирать и без того чистые стекла. Это был ритуал, равно как и само ношение пенсне. Савелию Петровичу нравилось, когда его сравнивали с Чеховым. Он и вправду был очень похож на знаменитого писателя и тщеславия ради даже повесил в кабинете писательский портрет, что производило должное впечатление на посетителей... Савелий Петрович успел протереть первое из стекол, когда в коридоре раздался грохот, послышались чьи-то истерические хриплые крики и громкая брань персонала. Савелий Петрович нахмурился. Будучи по внутренней сути и образу жизни интеллигентом, он очень не любил грубости, хотя и работал в учреждении, в котором таковая была делом повседневным - обычная производственная необходимость, без которой никак не обойтись. И все же...
Остро переживая, что вынужден пользоваться пенсне, в котором только половина стекол является по-настоящему чистой, он приоткрыл дверь и выглянул в коридор.
- Люба, простите великодушно... Могу я поинтересоваться, что тут происходит? - хмурясь, спросил Савелий Петрович.
- Да вот, буйного привезли, - сообщила дородная запыхавшаяся медсестра. - Вообразил, что его задержала милиция. Наверняка белая горячка, но это, конечно, решать вам.
- И давно его, позвольте осведомиться...
- Только что доставили. Ой, но до чего ж вы, Савелий Петрович, похожи на Чехова...
По полу, не даваясь дюжим санитарам, катался не менее дюжий мужик в рваном бушлате, кисти которого были сплошь синими от неровных, слегка поблекших татуировок. Он отчаянно отбивался всеми своими членами, и время от времени выкрикивал загадочные для Савелия Петровича фразы. Фразы звучали угрожающе, были примерно одинаковыми по смыслу и периодически повторялись, менялась только их последовательность:
- Двести сороковую, шьете, суки? А хрена вам, ментяры поганые! Уйду в несознанку и не видать вам новых звездочек на погоны, как собственный хер из-под толстого брюха! Зато потом, когда я, ля нах, выйду, я порву вам грелки! Да я, ля нах, всех вас...
- О чем он говорит? - несколько нервозно поинтересовался Савелий Петрович. - Соблаговолите перевести. Какие грелки? Какая двести сороковая?.. Я кого, простите, спрашиваю! - Он слегка повысил голос, что означало крайнюю степень раздражения.
- Он говорит, что ему шьют двести сороковую! - тяжело отдуваясь, отрапортовал один из его подчиненных. - И что он уйдет в глухую несознанку, и тогда не видать ментам новых звездочек на погоны, как своих херов из-под толстых брюх. А потом он выйдет и порвет всем грелки. Примерно так. А еще он...
- Это я слышал, - сухо оборвал санитара Савелий Петрович. - Потрудитесь перевести все это на русский.
- Дак ведь он по-русски и говорит, - подивился санитар.
- Здоровенный, сука! - встрял второй. Он тоже был потным и запыхавшимся. - Савелий Петрович, позвольте нам с Федором по-свойски с ним поговорить! Мы его сейчас... Словами он не понимает, а по-другому с ним не сладить.
- Я всегда запрещал медперсоналу применять недозволенные методы при работе с... Впрочем, здесь даже не требуется моих запретов! Для того, чтобы узнать о недопустимости физического воздействия на пациентов, достаточно внимательно прочитать служебную инструкцию! - Савелий Петрович гневно захлопнул дверь и еще некоторое время неподвижно стоял, пытаясь сообразить, какое стеклышко любимого пенсне он уже протер. Почему-то это казалось ему очень важным - не протереть его случайно во второй раз. Настроение было безнадежно испорчено...
- А все-таки, зря вы, Савелий Петрович, так с ними деликатничаете. А как еще таких прикажете успокаивать, если не физическим воздействием? Весь наш медперсонал считает, что вы излишне интеллигентны. Прямо как Чехов, на которого вы так удивительно похожи. Нет, интеллигентность - оно, конечно, хорошо, но при нашей работе... - Фраза его заместителя, Елены Федоровны Шанцевой, забежавшей на чашечку кофе, только подлила масла в огонь.
- Елена Федоровна, одумайтесь, что вы говорите! Вы же врач! - Даже Антон Павлович на портрете, казалось, гневно хмурится в унисон справедливым словам главврача...
Домой Савелий Петрович возвращался в преотвратнейшем настроении. Вся его интеллигентская сущность восставала против методов работы с больными, которые зачастую были вынуждены применять его подчиненные, и это порождало неразрешимый конфликт между его жизненными установками и жизнью реальной.
- Смотри, как тот мужик на Чехова смахивает... Вон тот, что в такси не попал...
Маршрутное такси укатило прямо из-под носа. А может, это и к лучшему? Савелий Петрович вдруг осознал, что давненько не ходил пешком. Чтобы вот так идти и ни о чем не думать, чтобы просто побыть одному... А пройдусь-ка через рынок, - решил Савелий Петрович. Он вдруг припомнил, что не был на рынке сто лет; покупками обычно занималась жена.
Рынок встретил его многоголосым гамом, окунул в роль праздного наблюдателя, что позволило отвлечься от мыслей о работе. Все было так, как он помнил по старым временам, и одновременно по-другому. Появилось много нового, чего он не видел, только читал в газетах или слышал от той же жены.
'Лохотрон'. Кидалы. Разномастные торговцы и торговки. Мрачные, уголовного вида личности - кажется, пресловутые бандиты. Покупатели. Какой-то, вроде его самого, праздный люд, зеваки. Внезапно раздался чей-то пронзительный вопль, и Савелий Петрович нервно оглянулся. Увиденное оказалось настолько поразительным, что он застыл подобно сторожевому суслику в поле.
Две огромные краснолицые бабищи, необъятность телес которых увеличивали теплые фуфайки и ватные штаны с валенками, сначала с визгом трясли друг дружку за грудки, затем одна нанесла оппонентке профессионально поставленный удар, и понеслось... Дородные тетки ловко вспрыгивали на прилавки овощного ряда, сметая с них товар, совершали подсечки, каратистские вертушки, всевозможные мудрено-крученые зуботычины, сальто вперед и назад, немыслимых градусов развороты и растяжки, сопровождая все это резкими воинственными криками, наносили рубленые, ребром ладони, удары, и вообще проявляли недюжинные силу, ловкость и отработанность движений. При этом окружающие, как заметил Савелий Петрович, относились к происходящему не то чтобы без особого интереса, но как к чему-то обычному, словно схватки дородных теток, перед которыми меркло мастерство любого Джеки Чана, были явлением повседневным, не заслуживающим особого внимания. Словно на их глазах поскользнулся и грохнулся в лужу какой-нибудь нерасторопный прохожий - интересно, конечно, но ничего из ряда вон.
Каскадерки! - пронеслось в мозгу пораженного Савелия Петровича. Наверное, снимают кино. Он даже оглянулся, надеясь увидеть оператора с кинокамерой, но наткнулся на немигающий взгляд мужика в поношенном пальто.
- Торговки, - равнодушно пояснил тот, хотя его никто ни о чем не спрашивал. - Кузьминична и Семеновна. Овощи продают. Не поделили покупателя. У них лучшая картошка на базаре. Очень рекомендую. Да сейчас они закончат, силы-то у них уже не те. Вот в молодости... Зашел бы ты лет этак с десяток назад... Так что, обожди чуток, сейчас они успокоятся и отвесят тебе рассыпчатой. А ты, слышь, здорово на Чехова смахиваешь... Уж не родственник ли ты уважаемому Антону нашему Павловичу?
- Н-нет, спасибо, мне картошки не надо... я... как-нибудь в другой раз... И вообще... - Савелий Петрович принялся поспешно продираться сквозь неорганизованную многолюдность. Еще неизвестно, что бы сочли нужным отвесить ему эти две торговки, да и картошка действительно была ему не нужна. Пусть даже и рассыпчатая.
Выбравшись на тихую улочку, Савелий Петрович почувствовал себя значительно увереннее и даже принялся убеждать себя, что только что виденное - обычная зрительная галлюцинация, не более того...
Сначала он услышал громкий топот, и только через несколько секунд из-за угла обшарпанного дома прямо на него выбежал запыхавшийся человек. В руке незнакомца болталась авоська, содержимым которой являлся светлый газетный сверток.
- Слышь, браток... - приостановившись, хрипло прошептал незнакомец, нервно оглядываясь назад, - там за мной ментяры увязались... Так ты уж подмогни мне, скажи этим уродам, что я рванул налево, лады? Сегодня ты меня выручишь, завтра я тебя... Будешь от ментов убегать, я их вообще на себя оттяну. Договорились? - И глядя на беззвучно открывающего рот Савелия Петровича, добавил: - А ты здорово на Чехова похож, тебе говорили?
Не дожидаясь ответа, человек рванулся направо. Тут же из-за того же обшарпанного угла выбежало с десяток милиционеров. Бежали они почему-то гуськом, и, подобно близнецам, были мордастые, толстозадые, а свои отвисшие животы поддерживали руками. Старший бежал сбоку. Увидев Савелия Петровича, он сделал отмашку рукой, и процессия остановилась.
- Слышь, гражданин, ты тут мужика с авоськой не видал? - с трудом справляясь с одышкой, спросил милиционер. - Он худой такой, а еще на Чехова здорово похож. Мы даже фоторобот делать не стали, просто нашли фотографию Антона Павловича, размножили и разослали по отделам.
- Простите, сударь... - собираясь с мыслями, пробормотал Савелий Петрович. Он решал сложную задачу: ему не хотелось выдавать незнакомца, фамильярно назвавшего его 'братком', но и врать представителям закона не хотелось тоже. К тому же, его слегка уязвило, что преследуемого мужчину милицейский, кажется, капитан, обозначил как похожего на Чехова, в то время как на знаменитого писателя был похож он сам.
- О, да ты и сам здорово на него смахиваешь! - внезапно оживился милиционер. Его взгляд приобрел профессиональную подозрительность. Словно в чем-то сомневаясь, он пригляделся к Савелию Петровичу повнимательнее, и его рука, уже легшая было на кобуру, вернулась на прежнее место, поддерживать увесистый живот. - Нет, тот с подбитыми глазами, надорванным ухом и разбитой башкой, - проговорил капитан, обращаясь к своим. - У него на темечке еще белый пластырь такой. И пенсне он не носит... А вообще - точь-в-точь, верно, ребята? И рост, и черные плащи, и на Чехова оба смахивают... - Его сослуживцы дружно закивали. - И плащ у того перемазан мелом, а у этого совсем чистый... Так куда, спрашиваю, тот мужик побежал?
- Туда, - приняв мужественное гражданское решение, махнул Савелий Петрович в правильном направлении. Ему не хотелось, чтобы по улицам его родного города бегали люди с преступными наклонностями, да еще похожие на уважаемого Антона Павловича Чехова. Он припомнил, что беглец действительно был облачен в черный, как у него самого, плащ, только измазанный чем-то белым. - У него в руках еще авоська была... А что в ней? - вдруг, неожиданно для себя, спросил он, не надеясь на ответ.
- Кокаин, - равнодушно пояснил капитан. - Побежали, мужики! - Милиционеры, не нарушая гусиного строя, начали неуклюже набирать скорость. - Да, слышь... - вдруг прокричал, обернувшись, капитан, - ты бы, мужик, туда не ходил! Там за углом наша ОМОН-овская засада сидит! Не ровен час, тоже тебя спутают...
- Где! За каким углом? - прокричал Савелий Петрович, но капитан, наверное, не расслышал, а спустя секунду он остался на улице один. Некоторое время он постоял, не решаясь идти дальше, но повернуть назад ему не позволила принципиальность. Какого черта, я все-таки не преступник, - раздражаясь на свою нерешительность, подумал Савелий Петрович. Я законопослушный гражданин, главврач психиатрической лечебницы, уважаемый коллегами человек, только что совершил мужественный гражданский поступок, оказав помощь правоохранительным органам... в конце концов, я похож на Чехова и не намерен...
Додумать эту интересную мысль ему не позволила короткая подсечка, от которой он рухнул в грязь, подобно кулю с инертным по жизни песком. Когда и куда при этом отлетело его пенсне, он даже не заметил...
- А ну-ка, определите эту суку в браслеты! - Услышав чей-то радостный голос, он хотел было поднять голову, но не смог этого сделать, потому что его грубо ткнули лицом в асфальт и завернули за спину руки, на которых мгновенно защелкнулся холодный металл. - Попался, голубчик! - Савелий Петрович получил болезненный удар по ребрам, но не успел вскрикнуть, потому что его еще раз ткнули носом в асфальт, отчего у него поплыло в глазах. Затем сильные руки рванули его вверх, поставили на ноги, и в лицо ударил яркий свет мощного ручного фонаря, хотя на улице было светло. - Тьфу... лять! - прокомментировал тот же голос. - Не тот, сука... Хотя тоже здорово на Чехова похож. К тому же, у того плащ белым попачкан, фонари под глазами, да ухо надорвано, не считая разбитой башки... И еще авоська с кокаином в руке.
Фонарь потух, и с трудом проморгавшийся оплывающими от болезненного удара об асфальт глазами, Савелий Петрович увидел перед собой черные маски ОМОН-овцев. Он попытался что-то сказать, но не смог выдавить ни слова.
- Да отпустите вы этого недотепу! - скомандовал тот же голос и кто-то тут же снял с Савелия Петровича наручники. - Эх, всю засаду нам запоганил! - с укоризной произнесла маска. И чутко уловив, что Савелий Петрович пришел в себя и приобрел способность говорить, упредил: - Слышь, мужик, ты только не вздумай на нас жаловаться! Сам виноват, что шляешься, где попало. Ну да ничего, мы тебя сейчас отвезем, куда надо. Домой, или куда ты там шел... В порядке, так сказать, компенсации. И не надо благодарности! - опять упредили его. - Ребята, давайте-ка этого интеллигента в машину! Живо! - Сильные руки рывком втащили Савелия Петровича в салон микроавтобуса. - Так куда, говоришь, тебя? А давай мы тебя высадим возле рынка, лады? А то нам еще одну засаду успеть организовать надо... Все, ребята, отпускай клиента!..
Еще не до конца пришедшего в себя Савелия Петровича легонько подтолкнули в спину, и он очутился на тротуаре. Через секунду его обдало выхлопом стремительно отъезжающего милицейского транспорта, и он остался один. Ошалело повертев головой, главврач с трудом определил свое местонахождение, и нехотя двинулся опять через рынок. Именно через него пролегал самый короткий путь домой.
Неуверенно переставляя ноги, периодически машинально поднимая руку, чтобы поправить на переносице потерянное пенсне, он добрел до овощных рядов. Две дородные бабищи в ватных одеяниях уже перестали прыгать по прилавку. Теперь они стояли на нем в позах борцов сумо, периодически пытаясь столкнуть друг дружку за пределы дощатой поверхности. Причем, как отметил слегка пришедший в себя Савелий Петрович, делали они это опять же весьма профессионально, один к одному с неоднократно виденным им в спортивных передачах по телевизору.
- Рэкетирши. Клиента не поделили, - охотно объяснил ему оказавшийся рядом какой-то мужичок в кепке, хотя Савелий Петрович и у него ничего не спрашивал. - А ты сам-то, господи!.. Кто ж тебя так разукрасил, браток? Знаешь, тебе бы приложить к глазам что-нибудь холодненькое, или луком еще можно репчатым...
Савелий Петрович двинулся прочь, только сейчас, после сочувственных слов мужика, поняв, почему у него вдруг возникли проблемы со зрением. Вообще-то, честно говоря, он и без пенсне видел довольно сносно, просто после ОМОН-овских проделок у него стремительно заплывали глаза... Выбравшись на тихую улочку, Савелий Петрович остановился в нерешительности. Хотя в приметы он никогда не верил, идти прежним маршрутом ему не хотелось. Кто знает, на какие еще засады можно нарваться на старом пути. Он нарочно свернул в противоположную сторону. Уж лучше он сделает крюк...
- Слышь, браток! - Выбежавший из-за угла мужик с авоськой в руке, с подбитыми глазами, порванным ухом и разбитой головой, говорил знакомо-хриплым тихим голосом. - За мной тут менты увязались, так ты им скажи, что я рванул во-о-он туда! За мной должок будет, лады? - И не дожидаясь ответа, побежал дальше.
Через несколько секунд из-за того же угла выбежала знакомая милицейская процессия. Конечно, они бежали гуськом.
- Стоп! - сделал отмашку рукой капитан и откормленные на убой представители закона остановились. Узкую улочку заполнило их шумное, нездоровое, отдающее водкой и чесноком дыхание. - Слышь, гражданский, ты тут мужика с кокаином в авоське не видал? Такого, на Чехова здорово похожего? Ну, на Антона Павловича... - И подозрительно приглядевшись, положил руку на кобуру. - А ну, стоять!
- Да не тот это! - крикнул кто-то из строя. - Хотя тоже здорово на Антона Павловича смахивает. И тоже под глазами фонари. Но у того еще башка разбита, ухо порвано, и плащ мелом измазан.
- Сам вижу, что не тот, - недовольно оборвал его старший. - Шляются тут... Побежали, ребята! - Слегка отдышавшаяся процессия натужно рванулась вперед. - Да!.. Ты б, мужик, туда не ходил... - уже заворачивая за угол, прокричал капитан, оглянувшись. - Там, за углом, наша ОМОН-овская засада сидит! Не ровен час они тебя...
- Где! Где засада? За каким углом! - слегка истерично закричал Савелий Петрович, но милиционеры уже скрылись из виду. Он постоял какое-то время в раздумье, затем сплюнул и решительно повернул в обратную сторону. Лучше опять пройти через рынок. Конечно, стыдно законопослушному гражданину, уважаемому коллегами главврачу бояться какой-то дурацкой, не имеющей к нему никакого отношения засады, но...
Савелий Петрович свернул за угол, за которым только что скрылись милиционеры, и был тут же сбит профессионально исполненной подсечкой. Падая, он больно ударился головой, был мгновенно перевернут лицом вниз, и не менее больно воткнут лицом в грязный асфальт.
- Попался! - раздался торжествующий, уже знакомый ему голос. - А ну, ребята, вяжи сучаре руки! - На кистях Савелия Петровича защелкнулись наручники. - Да твою же мать! Это опять тот самый! - Человек в камуфляже и маске выругался. - Ты чего здесь шляешься? Тебя же высадили на рынке! Ты нам уже вторую засаду испоганил! - Савелий Петрович, которого рывком подняли на ноги, какое-то время только молча хлопал заплывшими глазами.
- Я бы попросил вас, сударь... - начал было он, но старший только зло отмахнулся.
- Всем в микроавтобус! Заклейте этому недотепе башку, продезинфицируйте ухо и быстро верните его на рынок. Некогда нам тут с ним. Придется менять место засады. Мы опять засвечены...
- Вот так! - Парень в камуфляже ловко пришлепнул пластырь на минутой раньше выбритый участок темечка, полюбовался на свою работу и одобрительно произнес: - А ты молодец! Не скулишь, не ноешь... Ну что... Думаю, у тебя не должно быть к нам претензий. Башку мы тебе починили, рваное ухо зеленкой смазали, ну, а плащ от мела сам ототрешь, лады? Ага, вот и твой рынок! Ну, до скорого!
- Сплюнь! - посоветовал ему старший. - Хватит нам встреч с этим интеллигентом. Пусть быстрее чешет домой и больше не попадается... Да, вот еще! Ты только не вздумай жаловаться! - прокричал он Савелию Петровичу, которого традиционным легким ОМОН-овским толчком в спину высадили из микроавтобуса ровнехонько на четыре точки. - Сам виноват! Шляешься, где не положено! Уже вторую засаду нам загубил, засранец!..
Рынок. Людская масса. Бабищи на сей раз демонстрировали публике приемы дзюдо. Не выказывая устали, они ловко бросали друг дружку через плечо, бедро, другие женские места, вскакивали, снова бросались в свой бескомпромиссный рыночный бой...
- Девчонки греются просто... - Савелий Петрович нашел в себе силы кивнуть. - А ты, мужик, здорово на Чехова похож. На Антона Палыча. Только чуток побитого... Э, брат, да что с тобой? У тебя такой видок, словно тебя ОМОН-овцы обработали...
Подворотня...
- Слышь, браток, за мной тут менты увязались...
Человек, якобы тоже похожий на Чехова, недоверчиво всмотрелся в лицо Савелия Петровича, что-то про себя прикинул, неожиданно всучил ему авоську и, не оглядываясь побежал за угол. Тут же из-за другого угла выбежала знакомая милицейская процессия.
- Вот он! - истошно завопил старший. - Не уйдешь, гад! А ну, ребята, окружай, вяжи ему руки!
Милиционеры впервые нарушили свой гусиный строй. Раскинув руки, словно для игры в салки, они окружили Савелия Петровича, по команде капитана резко бросились к нему одновременно, повалили на землю... Жадные руки быстро обшарили карманы, вырвали авоську, толстые, но неожиданно проворные ноги отвесили ему несколько пинков...
- Все, сваливаем! Кокаин наш!
Топот казенных сапог...
Обессилевший Савелий Петрович, пошатываясь от недомогания, долго стоял, соображая, в какую сторону податься. В голове смутно мерцала очень важная мысль, но ухватить ее не удавалось, просто не было для этого физической возможности. Ах да, где-то еще сидит ОМОН-овская засада... Он пошел наудачу, надеясь, что кривая вывезет его куда надо. Есть же, наверное, у него ангел-хранитель. Каждому, вроде, положен...
Короткая подсечка... Громкие команды... Лицо об асфальт... Ставшие привычными наручники... ОМОН-овские сапоги, маски...
- А-а-а-а... суки! - Крик вырвался у Савелия Петровича как-то неожиданно. И так же неожиданно откуда-то появились недюжинные силы. Каким-то чудом ему удалось вырваться из крепких рук, вскочить на ноги, свалить ударом плеча зазевавшуюся маску, пробежать несколько шагов... Новая подсечка, новый тычок лицом в асфальт, ОМОН-овский мат... Чувствительные пинки... - Двести сороковую, суки, шьете? А хрена вам, ментяры поганые! - Савелий Петрович сам не мог понять, откуда взялись эти дурацкие фразы, смысла которых он не осознавал... Зато он знал точно одно: так надо сейчас говорить. Так почему-то положено. - Сучары красноперые! Уйду в несознанку и не видать вам новых звездочек на погоны, как своего собственного хера из-под раскормленного брюха! Зато потом, когда я, ля нах, выйду, я вам всем грелки порву! Обещаю! Да я, ля нах, вообще на лоскуты всех вас нарежу...
- А вы говорили, опять не того взяли! - Голос был усталым, но довольным. Чувствовалось, что говоривший улыбается. - Вона, гляньте, и фингалы, и пластырь на темечке, и порванное ухо - все сходится. Жаль, только, кокаин, гад, где-то скинуть успел, не то прямо щас нюхнули б... А ну, давайте этого Чехова в микроавтобус. Посмотрим, что он у нас в управе запоет! Матерый, суч-чара...
Обмякшего Савелия Петровича впихнули в знакомый, пропахший кирзовыми сапогами салон. Как ни странно, он был почти спокоен, чувствовал только, что ему предстоит пережить что-то новое, неизведанное, через что, вроде как через чистилище, положено проходить каждому. Даже настоящему Чехову. И это новое ничуть его не пугало, только вызывало острое любопытство и еще какую-то непонятную гордость. Чем можно было гордиться человеку, попавшемуся ОМОН-овцам - хрен его разберет. Было только смутное ощущение - есть чем.
- Думаете, повязали, суки позорные? - с вызовом, зная, что нарывается на пинки, и ничуть этого не боясь, зло прохрипел Савелий Петрович. - Делайте со мной что хотите, только на признанку не рассчитывайте! У нас на всех ножичков хватит! И вообще, пока не дадите мне Беломорину и ширнуться, разговора у нас не получится, начальники!..
Он никогда не курил, но сейчас это было неважно.
Кто-то врезал ему локтем по почкам, кто-то добавил по носу, он захлебнулся хлынувшей кровью, в голове помутилось, и это отчего-то вызвало у него неожиданный приступ острейшего удовлетворения и давно не испытываемого, прямо-таки детского восторга. Здорово! - пронеслось в стремительно меркнущем сознании. И, опять - все нормально.
Так должно быть.
Ну, просто так надо.
Так положено.
Все равно прорвемся...
НЕИЗВЕСТНОЕ ДЕЛО ШЕРЛОКА ХОЛМСА
- Холмс, вы же обещали... - с легкой укоризной произнес доктор Ватсон. Крылья его носа затрепетали, чутко выхватывая из эфира знакомый аромат каннабиса. Впрочем, чуткое трепетание это было излишним - комната просто провоняла им насквозь, поэтому нос, скорее, впору было зажимать... - Вы бы хоть проветрили, что ли... Позвольте, я открою окно.
- Откройте, мой друг, - ответил Холмс. Судя по несвойственной ему покладистости, великий сыщик пребывал в прекрасном расположении духа. Возможно, это было как-то связано со свежим запахом, но доктор Ватсон еще не освоил дедуктивный метод в степени, достаточной, чтобы делать подобные выводы. - Какие новости вы принесли, Ватсон?
- Черт возьми! Холмс! Но как вы догадались, что я принес новости? Я всегда говорил, что вы самый великий сыщик в Европе, а может, даже, и...
- Не надо, Ватсон, не надо славословий! Шерлок Холмс достаточно велик своими делами, чтобы еще выслушивать пустые похвалы... К тому же, на сей раз никакой дедукции, я просто слышал ваш разговор внизу. Он велся на повышенных тонах, потому что вас опять не хотели впускать. Миссис Хадсон почему-то решила скрыть от вас факт курения мною конопли, и уверяла, что никого нет дома. Глупая старуха, очевидно, не читала моей монографии о чрезвычайно благотворном влиянии на человеческий организм этой чудесной травы, и поэтому... Впрочем, к черту коноплю и миссис Хадсон! - вдруг вскричал Холмс, вскакивая. По его возбужденному виду доктор Ватсон догадался, что друг засиделся без дела. Еще это, в свою очередь, подтверждало выводы Холмса о влиянии на организм некоторых травок. В отличие от миссис Хадсон, доктор Ватсон читал только что упомянутую монографию очень внимательно.
Еще одним подтверждением этого благотворного влияния послужили произведенные Холмсом жесты. Порывистым движением он выхватил у доктора Ватсона газету, резко развернул ее, слегка надорвав при этом страницу, впился в текст проницательным взглядом, через мгновение решительно отбросил газету в сторону и, всклокочивая руками волосы, возбужденно заходил по комнате.
- Читайте сами, Ватсон, прошу вас! - чуть громче обычного произнес он, и доктор Ватсон, послушно подняв с пола газету, быстро отыскал нужное место. - На слух мне будет легче анализировать.
- ...таким образом, необходимо с грустью признать, что новые технологии облегчают жизнь не только честным налогоплательщикам, но и иным категориям граждан... - через несколько минут закончил чтение короткой заметки в 'Санди-Таймс' доктор Ватсон. - Это первое ограбление с помощью компьютера, и остается лишь надеяться, что сыщики из Скотленд-Ярда...
- Достаточно, - махнул рукой Холмс. - Я все понял. Что ж, идея ограбить банк с помощью компьютера принадлежит, несомненно, весьма и весьма талантливому человеку. К тому же... - Он оборвал свою мысль и задумался.
- Мориарти? - осторожно подал голос Ватсон.
- Тут и к гадалке ходить не надо, - отмахнулся Холмс. - Только этот злой гений, профессор преступного мира, мог додуматься снять со счета 'Трейд-Юнион-Бэнк' десять тысяч фунтов стерлингов с помощью компьютера, этого новомодного изобретения ученых умов, и таким образом в очередной раз оставить в дураках сыщиков из 'Скотленд-Ярда'. Ведь им не с чего снять отпечатки пальцев, а ничего другого они делать не умеют. Да, мы знаем, чьих рук это дело, но что с этого знания толку? Что с того, что мы знаем организатора, если он вне досягаемости и вне подозрений? Это все равно, что... - Холмс задумался вновь.
- Но неужели мы ничего не в силах предпринять, - через некоторое время решился нарушить тишину доктор Ватсон. - Знаете, после дела о жареных фисташках... Неплохо было бы показать полиции, что...
- Не напоминайте мне о жареных фисташках, - скривился Холмс. - После того дела я терпеть не могу даже упоминания об этом отвратительном продукте. Кстати, об этом я тоже написал монографию. Скоро вы сможете ее прочитать.
- Но мы имеем хоть какой-то шанс разгадать это сложнейшее преступление? Преступление, можно сказать, века, - уныло поинтересовался Ватсон.
- Дело? Какое дело? - Холмс вышел из задумчивого состояния. Кажется, он размышлял об одной из своих недавно упомянутых монографий - возможно, обдумывал какие-либо полезные дополнения к чему-то. - А, вы об этом... Так дело давно разгадано. Можете немедленно звонить этому идиоту.
- Лестрейду? - давно под руководством Холмса научившийся основам метода дедукции, с полуслова понял Ватсон. Через секунду он уже лихорадочно накручивал ручку телефона, а еще через две передал трубку Холмсу. - Инспектор Лестрейд на проводе, - шепнул он. - Только я прошу вас, Холмс... Нет, просто умоляю. Говорите с ним помягче. После того дела о жареных фисташках...
- Алло! Инспектор? - слегка поморщившись, зачем-то выкрикнул в трубку Холмс. Возможно, ухудшилось качество связи. - Да, это я... Да, спасибо... И вам того же... Поздравляю, поздравляю, да... Я хочу вам сказать... Да, именно по этому поводу я и звоню, - кажется, наконец добрался до сути Холмс. - Записывайте. - Он подмигнул напряженно вслушивающемуся в разговор Ватсону. - Провайдер. Можете немедленно этого негодяя арестовать. Под мою ответственность, да. Что? По буквам? Извольте. П-Р-О... - Вот и все, Ватсон, - небрежно бросив трубку, столь же небрежно бросил Холмс. - Это элементарно. Если полиция в очередной раз не сваляет дурака, если исполнитель дьявольского плана Мориарти не успеет сбежать...
Бросая в сторону Холмса испепеляющие взгляды, инспектор Лестрейд ходил по комнате, тот невозмутимо смотрел в ответ, а съежившийся в кресле, хорошо одетый, упитанный человек в наручниках испуганно смотрел на них обоих.
- Черт бы побрал, Холмс, вас и ваш дедуктивный метод в придачу! - почти прокричал инспектор. - Час назад вы позвонили мне, убеждая немедленно арестовать негодяя провайдера, а сейчас утверждаете, что этот человек невиновен! Как прикажете вас понимать?
- Понимайте это следующим образом... - Холмс неспешно раскуривал трубку. - Вы в очередной раз невнимательно меня выслушали и в очередной раз арестовали не того человека. Я имел в виду совсем другого провайдера... Ватсон, друг мой, - он повернулся к доктору, - будьте любезны, выдвиньте в шкафчике ящик с литерой 'П'... Спасибо. Теперь найдите там Семена Провайдера, город Одесса... Спасибо. Читайте, Лестрейд, - Холмс повернулся к инспектору, - там все указано. В отличие от вашей, моя картотека содержит самые полные сведения о представителях преступного мира. И не только Лондона, заметьте!
- Оставьте, Холмс! - Лестрейд вцепился в листочек с ценной информацией. - Так-так... - быстро бегая глазами, бормотал он. - Значит, Провайдер Семен, прибыл из России, город Одесса, пять лет назад... Так... Так... Ага! Все понятно! Телефон! Где тут у вас телефон? Негодяй должен быть немедленно задержан! - Доктор Ватсон не мешкая подал ему аппарат, инспектор схватил трубку, отдал кому-то четкие быстрые команды и опять повернулся к присутствующим: - Но как вам удалось, Холмс, так быстро разгадать...
- Да, Холмс, - поддержал инспектора доктор Ватсон. - Это непостижимо! Уж насколько часто мне доводилось наблюдать за вашими методами работы, но сейчас вы меня поставили в тупик! Расскажите же нам, наконец...
- Тут совершенно нечего рассказывать, господа, - с присущей ему скромностью ответствовал Холмс. Он пыхнул трубкой, выпустив в инспектора клуб ядовитого дыма, и тот поморщился. - Дело в том, что неделю назад некая известная фирма, название которой я не стану упоминать, чтобы не получить упреков за скрытую рекламу, выбросила на лондонский рынок некий технический продукт с многообещающим названием 'компьютер'. Эти компьютеры можно подключать к некой сети, называемой 'интернет', что значительно экономит время при расчетах с банками, магазинами и прочая, прочая, прочая. Как вы знаете, я являюсь приверженцем всевозможных технических новинок и поэтому просто никак не мог пропустить это гениальное изобретение, чтобы не подвергнуть изучению его технические и прочие преимущества перед...
- Умоляю, Холмс! - взмолился инспектор. - Нельзя ли опустить лишние подробности?
- Если опустить подробности, - несколько суховато продолжил Холмс, - то техническую новинку, именуемую компьютером, приобрели пока только четыре человека либо организации. Первым купил это чудесное изобретение, разумеется, я. Вторым его приобрел представитель 'Трейд-Юнион-Бэнк' для расчетов с клиентами. Третий компьютер был закуплен неким Семеном Провайдером, прибывшим в Лондон из Одессы пять лет назад. Четвертый покупатель - еще один провайдер... - тут Холмс покосился на человека в наручниках, и его лицо скривилось в гримасе отвращения, - и это, господа, уже не фамилия, увы... Это человек, который обеспечивает соединение между этими четырьмя агрегатами. По крайней мере, должен обеспечивать... - Холмс опять покосился на человека в наручниках и пробормотал сквозь зубы что-то, весьма напоминающее ругательство... - А теперь, господа, ответьте мне на один простой вопрос... - Холмс выдержал короткую, но весьма эффектную паузу. - Кто с помощью новомодного электронного изобретения мог незаконно снять с чужого банковского счета сумму в десять тысяч фунтов стерлингов, если допустить, что этого не сделал я? Ну, и сам банк, разумеется, - зная, с кем имеет дело, счел необходимым добавить Холмс. - Ну и... - Он в очередной раз покосился на человека, которого только что назвал провайдером, и в очередной раз что-то пробормотал.
- Это превосходно, Холмс! - в очередной раз осознав величие в очередной раз доказавшего свою гениальность человека, вскричал инспектор Лестрейд. - Нет, это просто гениально!
Доктор Ватсон ограничился сдержанными кивками и приглушенными хлопками в ладони.
- Да, но таким образом получается, что другого господина провайдера я задержал незаконно? - неожиданно осознал Лестрейд. Он принялся хлопать себя по карманам, и вскоре на его лице появилось растерянное выражение. - Черт, куда же запропастились ключи от наручников...