--------------------
Джордж Шиперс. Если бы я не умел играть в шахматы... 2002
--------------------


		Если бы я не умел играть в шахматы...

  Завтрак приносят в восемь. Да, в восемь. Ровно в восемь. Я люблю, когда 
завтрак приносят в восемь часов. И завтракать я люблю. А вчера Том принес 
мне  новую  пачку от сигарет. В шестнадцать часов тринадцать минут. Том - 
это санитар. Он хороший - он приносит мне пачки. Только  такие,  каких  у 
меня нет. У меня много пачек. Пятнадцать.  А  теперь  -  шестнадцать.  Он 
говорит, что скоро меня вылечат, и я поеду домой. В Джейсонвилл. Там  мой 
робот. Он умеет ходить и  говорить.  Он  говорит:  "Алекс, пойдем",  и  я 
всегда ходил с ним. 

				  ***

   Но только мне не видать дома. Я же знаю, что аутизм - не лечится. И  я 
проведу здесь всю жизнь. Уже семь лет я смотрю в окно, и вижу, как падают 
и заново появляются листья на яблоне в парке. Листья опадают и на  других 
деревьях, но из моего окна их не видно. Как не видно было  из  чердачного 
окна в нашем доме тетю Маргарет, когда она упала с чердака. 
   Я сидел на чердаке и  играл  в  шахматы  сам  с  собой.  Вокруг  пахло 
деревянными опилками и старой, тряпичной пылью от кучи одежды,  сваленной 
в углу. У меня был самодельный столик, его мне сделал дедушка и  табурет, 
который папа отнес на чердак, когда я вырос. На столике  стояли  шахматы, 
но не обычные, за десять долларов, а резные, настоящие. 
   Среди них есть и слоны, с башенками на спине,  и  кони, нет,  даже  не 
кони, а всадники, потому, что на конях сидят люди. На белых - всадники  в 
легких и округлых латах, с изящными шлемами и перьями на них, а на черных 
- мрачные, закованные в рубленные, угловатые доспехи, рыцари. Там есть  и 
Белый король -  в  пышных  средневековых одеждах,  таких,  какие  носили, 
наверное, французские монархи. А Черный  король выглядит  совсем  как  на 
картинке, которую мне подарила мама на день рождения. На  ней  нарисована 
битва двух армий, я уже забыл каких, и Черный король на ней  стоит  рядом 
со своим шатром, скрестив руки на груди. Еще в моих шахматах есть ладьи - 
они одинаковые у обеих армий, и белой,  и  черной.  Пешки,  зато  заметно 
отличаются. Пешие воины, такие же, как всадники, только без коней. Легкие 
и красивые - белые. Мрачные и грубые - черные. И,  наконец,  фигура,  что 
стоит рядом со своим королем - ферзь. Он  похож на  какого-нибудь  графа, 
или герцога, в горностаевой накидке и бархатном  берете.  Белый  ферзь  и 
черный. Веселый и злой. Хороший и плохой. 
   Я всегда играл белыми. То есть я  играл  и теми  и  другими,  но  себя 
всегда отождествлял  с  Белым  королем. А  другой  я,  играл  за  черных. 
Странно, но когда выигрывали черные, я совсем не расстраивался, а  скорее 
наоборот  -  радовался.  Только  радость   эта была  какая-то  нехорошая. 
Мстительная что  ли.  Или  может  радость  оттого,  что победил  белых  - 
олицетворение  добра?  Не  знаю.  Хотя  теперь,  просидев  шесть   лет  и 
одиннадцать месяцев в комнате с мягкими стенами, мне  начинает  казаться, 
что я понимаю, отчего происходила эта радость.
   И тогда, когда произошел несчастный случай с тетей Маргарет, я играл в 
шахматы. Партия подходила к концу, но еще не  было  точно  известно,  кто 
победит. Я поворачивал шахматную доску  к  себе  то  одной  стороной,  то 
другой,   тщательно   продумывал   каждый  ход,  ведь нельзя  же  кому-то 
подыгрывать, потому,  что иначе  становится  просто  неинтересно  играть. 
   Был теплый и солнечный день, что достаточно  редко случается  в  наших 
краях в сентябре, и, что случается еще реже, день был выходной.  Какой-то 
праздник, не помню, какой именно, но мои родители,  тетя  Маргарет,  дядя 
Бен и дедушка - все были дома. Мама наводила порядок в доме, отец ковырял 
что-то во дворе, дядя Бен с дедушкой курили и  играли  в  карты,  а  тетя 
Маргарет подкрашивала стены дома. Старая краска давно облупилась,  и  дом 
был похож на чешуйчатого динозавра, который прилег отдохнуть на пригорке, 
да так и заснул. 
   Тетя Маргарет  стояла  на  лестнице  и  шпателем обдирала  эту  чешую, 
напевая: "О мой Чарли, где же ты, где!". Я слышал эту песенку краем  уха, 
а так как тетя довольно сильно фальшивила, пение ее, меня раздражало.  Но 
когда шахматная партия подошла к своей кульминации, я и  думать  забыл  о 
вокальных упражнениях тети Маргарет. Ладья и слон белых угрожали  черному 
ферзю, и я продумывал ход,  который  дал  бы мне  возможность  увести  из 
опасного места ферзя целым и невредимым, хотя бы ценой других фигур. 
   Я почти придумал этот ход, он крутился у  меня  в мыслях,  как  иногда 
крутится какое-нибудь слово  на  языке,  и  ты знаешь,  что  вот-вот  его 
вспомнишь.   Мои  пальцы   уже  потянулись  к  коню, который  должен  был 
пожертвовать собой и спасти ферзя, как я услышал стук в  дверцу  чердака, 
а следом голос тети Маргарет. "Черт бы тебя побрал!" -  вполголоса сказал 
я, но тут же устыдившись таких грубых слов, покраснел  (сам перед собой!) 
и побежал открывать дверцу. Она  была  закрыта  изнутри,  так как,  чтобы 
попасть на чердак я пользовался внутренним входом,  из  коридора.  Дверца 
дрожала под напором тела тети, когда я, наконец, справился с замком. 
   Голос тети Маргарет оглушил меня, да так, что  я  чуть не  свалился  с 
чердака. "Ах ты,  негодный  мальчишка!  Что  ты сказал?  Чтоб  меня  черт 
побрал?! Да как ты смеешь? Мерзавец!" Она бросила в меня шпатель, которым 
сдирала краску, но промахнулась и попала в мой  столик,  сбив  почти  все 
черные фигуры на пол. "Я покажу тебе, как посылать свою тетю к черту!"  В 
меня полетели тряпки, которые валялись в углу. А я стоял и смотрел на то, 
что творилось сейчас на  шахматной  доске,  и от  изумления   не  замечал 
ничего вокруг себя. Мне кажется, что если бы она кидалась даже кирпичами, 
я бы ничего не почувствовал. 
   Потому, что фигурки на  доске  шевелились!  Белые пешки  сгрудились  в 
кучку и показывали то на черного короля, который валялся в опилках, то на 
тетю. А белый король! Он смеялся! Да-да,  он прямо-таки  хохотал!  И  это 
взбесило меня намного больше, чем все попытки тети Маргарет привлечь  мое 
внимание. Он посмел насмехаться над моими фигурами! Я  уже  не  удивлялся 
оттого, что  деревянные фигурки  могли  выражать  свои  эмоции. Я  был  в 
ярости. 
   То, что было дальше, я вспоминаю с  большим трудом.   В руках  у  меня 
оказалась табуретка, сослужившая мне такую долгую службу, и я опускал  ее 
на белого короля. А он кричал, кричал голосом очень похожим на голос тети 
Маргарет: "Прости меня, Алекс! Я никогда больше так  не  сделаю!  Обещаю! 
Только убери табуретку! Пожалуйста, Алекс!". 
   Но мне уже было все равно. С диким, захлебывающимся криком, я  кромсал 
все, что попадалось мне под руку. Из под ногтей уже шла  кровь,  окропляя 
остатки шахмат и впитываясь в опилки. От табуретки в моих руках  осталась 
только одна  доска.  Голос  тети,  как  мне показалось,  был  слышен  уже 
издалека и снизу, и превратился уже не в злобные крики, а в громкий стон. 
Но это не останавливало меня. Я продолжал избивать ни  в  чем  неповинные 
чердачные стены и старые тряпки, раскиданные теперь по всему чердаку.  Во 
мне кипела и клокотала злоба на того, кто смеялся надо мной. То есть  над 
королем. Разбив в щепки  шахматный  столик,  я  занес  доску  над  белыми 
фигурами,  и  ударил  со  всей  силы. Доска  пошла  вниз,  набирая  силу, 
ускоряясь, но я забыл про то, что нахожусь на чердаке. И, в момент, когда 
мое орудие находилось на головой,  оно  ударилось об  стену  и  отскочило 
точно мне в голову. Последнее, что я помню, это расцвеченная ярко  синими 
вспышками крыша, разбитое оконце и солнечный зайчик, который проскользнул 
в щель между досок,  но  испугавшись страшной  картины  ринулся  обратно, 
зацепив мое лицо, и высветив на время нос, из  которого  пошла  кровь.  В 
следующее   мгновение,  я очнулся  уже  в  больнице.  Сначала  в  обычном 
травмпункте. Ну а куда я попал дальше догадаться несложно. И я до сих пор 
здесь.

				  ***

   Вот и Том. Он принес мне завтрак. Ровно восемь. Я вижу  это  на  своих 
часах. Мне их принес тоже Том. Я  очень  просил  и  он принес.  Теперь  я 
каждый день проверяю их по вечернему выпуску новостей. Меня не  выпускают 
из комнаты, но я все равно слышу, как тикают часы перед началом новостей. 
И подвожу свои часы. А вчера, в шестнадцать часов тринадцать  минут,  Том 
принес  мне  новую  пачку.  Она называется  "Черный  король".  Эта  пачка 
теперь - самая главная. На ней нарисован  рыцарь,  на  коне и  с  большим 
мечом. На голове у него - шлем. Но я то знаю, как на самом деле  выглядит 
Черный король. У него нет коня. И меча тоже  нет. Но  он  сильный,  очень 
сильный. Он же смог столкнуть тетю Маргарет с чердака.  А она  тоже  была 
сильной. Я бы не смог. Но меня все равно  не  выпускают.  Думают,  что  я 
буйный. Ха-ха. Они не знают, кто на самом деле сбросил тетю.  А  я  знаю. 
Черный король. Мне сказали, что я смеялся, когда тетя Маргарет упала,  но 
это не так. Смеялся не я, а он. Том пришел. Он забрал пустую  тарелку.  Я 
кинул в него ложкой, но промахнулся. Он усмехнулся и погрозил мне пальцем 
в окошечко. Он смешной. Но добрый. Иногда,  я  хочу, чтобы  опять  пришел 
Черный король и убил Тома. Сбросил его с крыши. Мы бы посмеялись вместе. 
Ха-ха.

				  ***

   Выдержка из  дела  Александера  Д.  Хопкинса, обвиненного  в  убийстве 
Маргарет Хопкинс:
   "Со слов мистера Вулфа  Хопкинса, отца  обвиняемого,  миссис  Маргарет 
Хопкинс перед смертью произнесла слова: "Мальчик похож на  картинку".  На 
вопрос мистера Хопкинса, на  какую  именно картинку  похож  мальчик,  она 
ответила: "На ту, что на стене в его комнате".

   Из протокола осмотра места происшествия:
   "На чердаке была обнаружена  железная перчатка.  Экспертиза  показала, 
что возраст ее  -  около  четырехсот  лет.  Владелец  дома, а  также  все 
проживающие в нем,  утверждают, что никогда раньше ее не видели".