1
Метель свирепствует в ночи: 
то вдруг безудержно кричит, 
то ноет скорбно завывая, 
то рассмеётся без причин, 
о злобе тут же забывая -
гоняясь средь домов унылых 
за одинокой путницей, 
свой свёрток нёсшей еле в силах 
в заснеженной беспутице.
Она идёт, идти ей сложно ...
Идёт, спешит насколько можно, 
спешить стезёю бездорожной
в оковах вьюги, в страшной муке.
Без рукавиц остыли руки.
(Она не чувствует утрат.)
Пустынны улицы. Все спят.
Порывом сорван тёплый плат 
и унесён, и брошен прочь, 
но он оставлен без вниманья;
лицо исполнено страданьем.
Так что же с ней? Ужель, устала?
Неверный шаг - она припала; 
рукой, замёрзшей опершись,
другою, крепче стиснув ношу,
вновь поднялась стряхнув порошу.
В сердцах, с проклятием на жизнь 
изнеможённым шагом снова 
продлила свой нелёгкий путь.
Остановилась! Вмиг готова 
назад как будто повернуть.
О, что же ей терзает грудь!
Какие силы бьются в ней!
Но нет! Пошла вперёд быстрей ...
Ведя согбенный силуэт, 
в кварталах брошено бредёт 
и что-то тяжкое несёт
в своих руках - а может в сердце?! -
но тайна та за чёрной дверцей ... 
А ей всего пятнадцать лет.
....................................................
(Мы все за чистоту борцы).
В любых местах: будь то дворцы, 
иль будь трущобная дыра, 
там тара с краю у двора 
стоит для мусора всегда.
И вот во двор как раз такой
девчонка робкою ногой 
вошла ... и встала на ветрах 
с улыбкой едкой на губах.
Клокочут в сердце злость и страх.
Она пришла свершить вердикт, 
но студит кровь её инстинкт.
Да только ненависть сильней - 
она кусается больней.
И воровато бросив взгляд 
по сторонам раз пять подряд;
(душа горит, рука дрожит) 
шажками скорыми бежит, 
суёт в тот ящик аккуратно, 
чего несла с таким трудом 
и тут пристыженно обратно 
с испугом бросилась бегом.
Тревожный плач, прощальный плач 
новорождённого ребёнка, 
как будто: 'Мама, ты палач! 
Ведь я описался в пелёнках.
О, мама, в чём я виноват, 
что ты убить меня решила?!'
Казалось, вьюга злей завыла, 
и вся природа бьёт в набат; 
пороша колет словно шилом, 
стремясь вернуть её назад ...
Но та бежит, руками уши 
зажавши так, чтобы не слушать.
А крик уже звучал в мозгах: 
молил наивностью любви, 
он к сердцу рвался по крови, 
сжимая дико, как в тисках.
Казалось, окрик говорил: 
'Возьми меня - я буду мил, 
здоров, послушен - и с тобой 
готов пройти любой судьбой. 
Я защищу тебя от бед'. 
... Но даже ветром ломкий след 
давно надёжно запорошен.
Уже проспекта виден свет, 
а там и кров ... путь подытожен. 
                        2
Все говорят: 'Пришёл апрель!
Конец морозам - и капель'.
Банально пусть: был день любви! -
вот так вот встретились они:
она молодка, он постарше ...
(Тут праздник шуток был на марше.)
Они сошлись: она, влюбившись,
а он притворством насладившись -
свою предвидя перспективу.
Она - открыто и наивно,
а он - беспечно агрессивно,
как вёл свою машину 'Ниву'.
Недолго он тогда терпел -
наплёл, наврал, наворожил; 
ну, в общем, голову вскружил
и в первый день её имел,
внушив: 'Беспамятно влюблён' ...
Затем, крутнувшись малость он,
чуть-чуть побаловал собой
и тайно свёлся уж с другой.
Она всего того не знала,
звонила часто: утром, днём.
Когда был занят, то скучала,
с восторгом думая о нём.
Затем звонил три раза сам: 
водил в кабак, к себе домой ...
В экстазе блеск давал словам;
в конце концов: 'Мол, стань женой,
едва лишь в возрасте поспеешь' ...
(Ну, в общем, всё не перемелешь.)
И вдруг сказал: 'Мол, по делам
в далёкий край - надыбать 'money'.
Нам к свадьбе надо ... а в кармане?'
... и укатил на лето сам.
Она ждала. Томившись сердцем,
и вдруг итог: ей статься мамой.
Себя, назвав 'счастливой самой',
ключ учредив для тайной дверцы.
И ни словца: ни маме с папой,
подружкам вовсе ничего,
хранила плод, нося его -
живя, считая факт отрадой.
О время-времечко лети!
Уж август минул вполпути,
его всё нет, но вот приехал ...
Не знаю, как насчёт успеха,
и сколь привёз деньжат с собой,
но молвлю вам я не для смеха,
приехал он назад с женой.
....................................
Была у них, конечно, встреча;
сама добилась встречи той.
Она не знала, я подмечу,
что он теперь не холостой.
Он не сказал - понятно! - сам 
себе прицел завидя свой
и в этом строя тайный план:
иметь любовницу в молодке -
и между двух жить посерёдке.
А потому задержку встречи
он объяснил в слащавой речи
по телефону - и умело,
как подобает ловеласу,
причин назвав 'серьёзных' массу.
И в самом деле, его тело,
пожалуй, повод возымело:
жена порядком надоела,
а тут как раз такое дело ...
И вот вам вкратце их беседа
на лавке, в парке, в срок обеда.
Он начал первым: 
                                 - Как дела?
(Лишь прыть объятий отцвела). 
- Всё хорошо, тебя ждала,
и дождалась вот, наконец.
Я так скучала ... 
                                 - И я тоже
скучал, как девственный юнец.
Нет никого тебя дороже!
И крепко обнял с поцелуем
игривой страсти. Та ж душой
вспарила в неге неземной.
(По жизни все мы так рискуем
и откровенно отдаём
надёжность пламени в наём,
очаг взаимности рисуем,
а он нередко ширма зла.)
Он улыбнулся: 
                              - Как жила?
Дружила с кем? Не изменяла?!
Небось, за этот малый срок 
парней перчатками меняла?
А я забыть тебя не мог -
в ночах тревожных часто снилась.
Ну, расскажи на Божью милость.

Девчонка, млея с дрожью в речи:
от радости и чувств избытка 
вещает, падая на плечи -
молчать самой шальная пытка!
И шепотком ему: 
                               - О милый,
у нас ребёнок будет вскоре ...
Удар мечом в кровавом споре 
таким словам быть равным силой 
вполне лишь может только в поле;
эффект прошёл неповторимый.
Секунд пятнадцать он молчал,
ещё четыре помычал,
потом состроил глупый вид:
чуть покраснел, изведав стыд.
Она ждала, томима чувством, 
тех сокровенных чутких слов -
рождённый плод недавних снов,
тот, что питал на небе тусклом
дней ожидания в печали
огонь не гаснувший во тьме.
Напрасно, в ней они звучали;
напрасно, виделось во сне;
напрасно, воспаряя в грёзах,
вынашивала час венчанья,
блаженства утирая слёзы.
А он молчал, крепя старанья,
как будто бы решал кроссворд.
Потом изрёк довольно постно: 
- Не рано ль нам? Да ты серьёзно?!
Быть может, сделаешь аборт?
Она, поникнув: 
                            - Нет, уж поздно.
И зарыдав на опасенье,
подозревая отреченье,
вдруг издала свой крик упрёка: 
- Зачем ты бьёшь меня жестоко?!
Я вижу, ты совсем не рад!
В постели сыпал лести град. 
Пылал огнём влюблённых глаз.
Ты не гнушался ярких фраз.
Но где? Любви твой 'дивный сад'.
Нет, ты не рад, совсем не рад!
Единственный, навеки мой ...
О, милый, милый, что с тобой?!
Ты стал как будто бы чужой.
А я лелеяла отраду:
тебе подарок и награду ...
Твои слова, как в небе птица:
ты обещал на мне жениться!

И тут он яростью вскипел,
и тут вскочил он, стал кричать: 
- Да мало ль, лёжа на тебе
чего я мог наобещать!
Я не уверен даже - мой ли? - 
ребёнок, с кем шаталась здесь
ты без меня по доброй воле?!
Тебе сказать имею честь:
забудь, дурёха, 'дивный сад';
считай, как хочешь: 'Гад - не гад';
но я, глупышка, знай, женат.
Так что прости. Я ухожу
и не звони мне впредь, прошу.

И он ушёл, её в итоге
оставив в чрезвычайном шоке.
Почти что час она сидела,
не шелохнувшись, вдаль глядела ...
                       3
Друг! Чистых чувств не отрави,
не окажись в паскудной роли.
Все говорят: 'Мол, от любви
до ненависти - шаг, не боле.
И ярче чем - благое чувство,
тем ядовитей будет буйство'.
От шока только отойдя,
(её раздумья скрою я)
ушла из парка, не любя.
Напротив! Ненавидя страстно
того, кто в думах жил напрасно;
и плод в утробе, что носила,
она уже не выносила,
гораздо больше - презирала!
Как поступить, пока не знала.
Нутро ей жёг дитя-зародыш,
она шептала: 'Там змеёныш' ...
В мозгу, как будто две собаки
сперва сцепились в смертной драке,
потом осталась жить одна:
та - что свирепа, холодна.
                       4
Отец отнёсся к дочке строго,
своих амбиций не скрывал.
Её частенько обзывал,
не видя пагубности слога.
(Так и назрел большой скандал) -
и, наконец, чуть не прогнал ...
Но мама истинным искусством 
сумела скрасить их раздор.
Своим исконно женским чувством
давно предвидя, скрыв укор.
Она предчувствовала раньше
в дочурке повод скрытой фальши,
и даже в некоторый час
пыталась выведать не раз.
Но та с улыбкой отвечала:
'Да что ты, мама?!' - иль молчала.
И мать надеялась (не шибко!),
что та догадка есть ошибка.
Теперь такое вдруг признанье!
(Хотя б чуть раньше в случай крайний.)
Сейчас отец вопил безбожно:
'Да как же так? Да как возможно,
чтобы какой-то мерзкий 'дятел'
родную дочь мне обрюхатил?!
Пятнадцать лет!.. Девятый класс!..
Позор на старости для нас!
Взрастили, мать, с тобою шлюху!!!
С ребёнком этим, чтобы духу
её здесь не было'. Затем
он долгий срок был зол и нем.
Прекрасно зная нрав отца,
(упрёки, ругань - без конца!)
девчонка, чтоб креста не несть,
всем людям выдумала месть ...
                       5                       
Младенец жив! Его нашла
старушка, ищущая пищи,
и как сокровище взяла,
как подаянье - счастья - нищим.
В свою халупу отнесла ...
... К другому, впрочем, перейду:
старушку видел как-то ту
на паперти, у церкви малой,
а с ней парнишка был удалый.
Парнишка шустрый, лет пяти,
забавней просто не найти.
Так деловито рассуждал.
Смышлён довольно - хоть и мал.
Старушку - мамой величал. 
                         6
Мелькают дни - их очень жаль,
когда они сползают вдаль,
тревогой нас, не тормоша,
коль, если чистая душа,
не удручённая виною, - 
и ты спокоен сам с собою.
Зато, напротив, каждый час
становится врагом для нас
и давит тяжестью на грудь,
раз сотворил когда-нибудь
отвратный сердцу грех.
О, сколько б ни пытались позже
натягивать забвенья вожжи,
чтоб усмирить страданий бег,
тяжеловесный сбросив гнёт -
увидеть правду, мчась на взлёт,
что путь отравлен наперёд ...
               
                                      Декабрь 1998г.