Аннотация: На конкурс СССР 2061. Марс. Небольшая колония поселенцев. Большинство жителей станции -- люди одинокие, о которых некому переживать на Земле. Они бежали от страха и безысходности. А отчего прятался я?
...Сегодня приснилось, будто кто-то отчаянно дергал меня за ногу. Горячие руки больно сжали лодыжку, потрясли ее, а потом и вовсе рванули изо всех сил, словно пытаясь лишить конечности. Я постарался освободить ногу, но железная хватка не ослабевала. Наверное, так и должно быть в ночном ужастике. Но сон ли это? Слишком уж реалистично.
-- Что такое? - негромко пробормотал я, пытаясь перевернуться на другой бок.
Снова глупые кошмары. После переезда на Марс голову слишком часто посещали страшные видения. Я нередко просыпался, мучаясь от картин, наполненных кровью, огнем и стонами. Прятался от ужасов как мог. Но под утро глаза закрывались сами собой, и я снова погружался в мир жути, над которым всегда властвовало голубое небо. Земное небо, которое теперь так далеко.
-- Сейчас встаю, -- тихо сказал я, наконец приоткрывая глаза.
В полутьме маленького помещения, освещенного только несколькими диодами контрольных датчиков, все-таки можно было различить силуэт человека. Высокий, с длинными руками, он навис над моей кроватью, пытаясь заглянуть в глаза.
-- Ты кто? - спросил я, рывком поднимаясь, и тем самым заставляя отшатнуться гостя.
-- Виктор.
-- Какой Виктор? - я протер глаза, пытаясь яснее видеть происходящее. Не помогло. Мир был таким же расплывчатым.
-- Из отдела обеспечения.
-- Ясно. И что тебе нужно?
-- Ничего.
-- Как это?
Я сонно уставился на незнакомца. Интересно, зачем он явился? Кажется, мы даже не встречались. Нет, самообман. На станции, как и в большой деревне, все друг о друге знали. То ли понаслышке, то ли лично. Виктор... Виктор... Кучерявый, смуглый, почему-то всегда носящий белую одежду - вот все, что всплыло в памяти. Работает на Марсе года два. Один из первых, кто начал освоение. Верно?
Тем временем гость продолжал молчать. Я нажал кнопку на прикроватной тумбочке, вызывая свои тапочки. Потом еще одну, включая свет.
-- Если тебе ничего не нужно, зачем пришел? - спросил я, подходя ближе к Виктору.
Он неопределенно пожал плечами, неуверенно переступил с ноги на ногу.
-- Хотел бы поговорить, -- соизволил ответить гость.
-- Что?
-- Поговорить...
-- О чем?
Снова молчание. Я нервно провел ладонью по лбу. Прошелся туда-сюда вдоль кровати, взял в руки сенсорную чашку, которая тут же предложила утренний кофе. Нет, дорогая, рановато. Если повезет, смогу увидеть еще не один ночной кошмар...
-- Послушай, Виктор, -- как можно спокойнее проговорил я. -- Не знаю зачем ты сюда, хм, пришел. Но хотелось бы попросить тебя... исчезнуть.
И почему я никогда не слышал о причудах парня из отдела обеспечения? Неужто мне посчастливилось быть первым, к кому он явился посреди ночи?
-- Не хочу уходить, -- громко заявил Виктор.
Наверное, я был еще сонным и не успел толком осознать, что произошло в следующий миг. Виктор издал странный звук, похожий на стон, упал на колени, а потом и вовсе уткнулся носом в мои тапочки.
Я инстинктивно отшатнулся.
-- Ты спятил? - заорал я, чувствуя, как начинаю дрожать от ярости.
Виктор молча пополз вслед за мной. Пришлось отступить еще на шаг.
-- Не понимаешь! Не понимаешь! -- гость положил голову на пол, словно к чему-то прислушивался. - Конец! Она была всем!
-- А я тут причем? - последняя фраза взбесила еще больше. - Это твои проблемы!
Голову сдавила сильная боль. Опять не смогу выспаться. Надоело! Что за шуточки? Что за привычка вламываться в дом к почти незнакомому человеку? Нет, так дело не пойдет!
Я бесцеремонно схватил гостя за локоть и поволок к двери. Странно, он даже не сопротивлялся. Только втянул голову в плечи и начал мелко дрожать.
-- О своих проблемах расскажешь завтра, -- гаркнул я, выталкивая Виктора в коридор.
Нужно улучшить систему сигнализации. К программистам обратиться. А то еще кто-нибудь заявится. Знаем мы таких!
Я снова залез под электроодеяло, выключил освещение. Нет, не смогу заснуть. Проблемы. Устал. Даже пожаловаться некому. Странный гость и события несколькоминутной давности казались нереальными и немного подзабытыми.
-- Да, парень, поговори о проблемах завтра. И желательно не со мной, -- пробурчал я, закрывая глаза.
Длинные, почти бесконечные коридоры, завивающиеся в спирали и сходящиеся в самом центре станции. Белоснежный купол над головой и подсветка, имитирующая времена суток на Земле. Кто-то из физиологов решил, будто так будет легче для адаптации организма. Хотя лично меня больше привлекало очарование реальной красной планеты. За время пребывания здесь, я так до конца и не понял, каков он, этот странный новый мир, который теперь нужно называть домом. Причем последнее никак не удавалось. Люблю Землю. Всегда буду любить.
Девять часов утра. Темно-серый пол под моими ногами окрасился желтоватыми зайчиками имитатора солнца. Я закрыл глаза, пытаясь спрятаться от освещения. Головная боль так и не прошла. Наша медицина мчится семимильными шагами, но даже она бессильна перед сумасшедшими Викторами.
-- Что Антон, опять не выспался? - вывел из забытья женский голос.
Я поднял голову и уставился на Лену. Полная синеглазая брюнетка. Красивая. Очень. Но ей никогда не сравниться с моей самой любимой женщиной на свете.
-- Таня приехала? - вместо ответа спросил я.
-- Да, куда ж она от тебя денется, -- звонкий смех девушки быстро поглотили стены, превратив его в странно-жуткий хрип.
Я поморщился. Потом, пытаясь поскорее отогнать грустные мысли, приложил мизинец к датчику. На пальце, в ответ на запрос прибора, слегка засветилось ярко-желтое кольцо. Аналог земных чипов. Временно. Пока не будет налажена система вживление оборудования, похожего на то, которое используют на родине. Хотя, учитывая отсутствие среди переселенцев нейрохирургов, это произойдет очень нескоро.
Писк датчика. Несколько секунд ожидания. Наконец, дверь открылась, и я смог шагнуть вовнутрь. Маленькая комната была наполнена голубоватым искусственным светом. В каждом углу стояли удобные диванчики. Посередине помещения находился высокий вазон с немного привядшими земными ромашками.
-- Пришел! - громкий крик жены и теплое родное существо, прижавшееся ко мне всем телом, на несколько секунд полностью заполнили сознание.
-- Приехала! - в такт жене воскликнул я. Но фраза получилась какой-то вымученной. Голос звучал устало.
Мы сели на один из черных диванчиков. Я заглядывал в глаза жены и невольно улыбался. Ее теплая ладошка снова лежала в моих руках и это не могло не вызывать радость. Только несколько часов вместе. Несколько объятий и разговоров. А потом она снова улетит. Наша общая трагедия. Я всегда мечтал о космосе, звездах и красной планете. Со школы представлял себя всем известным первооткрывателем. Хотел быть великим и... нет, не ужасным. А нужным. Потом вырос. Прошел тест на профпригодность, выучился на биохимика. Женился, стал отцом, постепенно забыв о своей мечте. Но когда на Земле проводили отбор первых переселенцев, снова вспомнил про красные пески и желтое глубокое небо. Почему-то именно так я представлял Марс. Втайне от Татьяны заполнил анкету, и к своему удивлению, попал в пятую десятку переселенцев.
-- Ты почему молчишь? - спросила Таня, кончиком пальца проводя по моей щеке.
-- Просто рад тебя видеть...
А потом я улетел. Странно, но Таня не стала спорить. Да, плакала в подушку по ночам. Да, временами срывалась. Но поняла. Не бросила своего самовлюбленного эгоиста. Осталась с сыном на Земле. Возможно, в будущем они смогут перебраться на Марс навсегда. Только вот вспомнит ли мой Алешка, как выглядит папа...
-- Ты устал? - Таня мягко провела ладонью по моим волосам.
-- Очень.
-- Работа?
-- Она, любимая.
Таня прикоснулась губами к моей щеке, потом положила голову на плече. Я приобнял жену. Ей нельзя на станцию. Раз в неделю мы вот так сидим в отсеке для приезжих и болтаем. Ни о чем. Она - взглатывая слезы, я - с тупой болью в горле. Тяжело.
Тут почти никогда никого не бывает. Большинство жителей станции -- люди одинокие, о которых некому переживать на Земле. Они бежали от страха и безысходности. А от чего прятался я?
Но сегодня все было немного по-другому. Мельком оглядывая знакомое помещение, я вдруг увидел девушку, которую не заметил в первые минуты. Незнакомка уронила голову на руки. Ее плечи немного подрагивали. Длинная серая юбка изрядно помялась, а рыжие волосы были сильно взъерошенными.
-- У Кати умер муж, -- тихо-тихо проговорила Таня, наверное, поймав мой взгляд.
-- Он жил на Марсе?
-- Да.
-- Кто? - тихо спросил я, в уме перебирая всех знакомых.
-- Виктор.
На несколько секунд я замер. В голове снова появился образ странного парня, уткнувшегося носом в мои тапочки. Ночной гость. Нет, на двести пятьдесят жителей станции может найтись и другой человек с таким же именем... Если бы это был не...
-- Какой Виктор? - нервно переспросил я.
-- Из отдела обеспечения. Ты его знал?
-- Да, -- я почувствовал, как внутри упало что-то горячее.
Таня тоже молчала. Может быть, не знала о чем спросить, а может, пыталась вспомнить, рассказывал ли я ей о каком-нибудь Викторе со станции.
-- Мне уже пора на работу, -- я резко поднялся на ноги.
Головная боль, утихшая от радости встречи, снова заволокла сознание.
-- Иди, -- тихо, глядя куда-то в сторону, ответила Таня.
Я неуклюже поцеловал жену на прощанье и ушел прочь. Не оглядываясь. Так легче. Так проще.
-- Начнем тест. Я называю слово, вы говорите первую пришедшую в голову ассоциацию, ясно?
-- Да.
-- Хорошо.
Я закреплял последние датчики на голове еще одного временного жителя Марса. Каждый из новичков проходил повторный тест на профпригодность уже на станции, дабы выявить склонности психики к адаптации. М-да, почему-то эту странную работу доверили именно мне. Я нервно дернул один из выпавших проводов. Надоело. Особенно подобное занятие злило сейчас, когда голова была забита совсем другими проблемами.
-- Итак, начнем,-- я сел напротив испытуемого, положив руки на стол, поверхность которого тут же превратилась в белый экран. - Дом?
-- Покой.
-- Небо?
-- Полет.
-- Весна?
-- Свежесть.
-- Утро?
-- Радость.
-- Ради чего живете?
-- Ради брата.
Еще один мечтательный романтик. Такой же, как и я. Нет, такой же, каким я был еще полтора года назад. А сейчас? Сейчас я превратился в рассерженного, уставшего реалиста.
-- Результаты получите завтра, -- произнес я свою самую любимую фразу.
Двухчасовое испытание психики закончилось. Нудная рутина. А я так мечтал о приключениях, о небе, о космосе...
-- Из какого вы отдела? - уточнил я, заполняя последнюю строчку анкеты.
-- Обеспечения.
Рука повисла над кнопкой отправки данных. А вот это уже интересно! Знал ли мальчишка Виктора? Конечно, должен был знать! Я в первый же день на станции познакомился со всеми коллегами из отдела биоконтроля. А сейчас и вовсе знал каждого не только в лицо, но и по фамилии. Но парень -- новичок, временный. Проработал только месяц.
-- Вы знакомы с Виктором? - спросил я, решив внутренний конфликт.
-- Который умер? - испытуемый широко улыбнулся. - Да.
Интересно, что именно его так обрадовало? Смерть Виктора или мой вопрос. Может, любит посплетничать?
-- Мы были приятелями, -- тем временем продолжил испытуемый. - Он мне помогал.
-- И вы виделись в ночь перед смертью?
-- Нет. Только разговаривали вечером. Виктору было очень плохо. Бедняга расстался с женой.
-- Она его бросила? - вот и причина странного ночного визита. Самоубийство?
-- Нет. Он подал на развод.
-- Почему?
И снова ничего неясно.
-- Люди не могут любить на расстоянии, -- страшная улыбка не сходила с лица испытуемого. -Такая любовь рано или поздно заканчивается изменой.
Я молча смотрел на график мозговой активности собеседника. А в памяти почему-то всплывал образ Тани. Действительно, сколько еще можно так прожить? Год? Два? Десять? После смерти Чадаева - ученого, спроектировавшего станцию, освоение замедлилось. В ближайшее время больше никого переселять не будут. Проект приостановлен. Достойных последователей у академика пока не нашлось. Можно забыть о тихой семейной жизни на Марсе. Неизвестно на сколько затянется простой. Бросить все, вернуться на Землю? Не получится. Минимальный срок работы на красной планете - три года. Мы же знали, на что идем? По крайней мере, должны были знать?
Маленькая уютная лаборатория. Мониторы, занимающие все стены и даже добравшиеся до потолка. Сотрудники в серебристой вирусоотталкивающей униформе. Несколько столов. И везде люди -- пятьдесят сотрудников. Один из самых больших отделов.
-- То есть, никаких следов насилия? - в который раз переспрашивал я.
-- Никаких, -- покачал головой Сергей. - А почему тебя так интересует этот Виктор?
-- Знал его, -- неопределенно ответил я.
Не хотелось рассказывать о ночном событие. Даже самым близким друзьям. Никому. Это наш с Виктором секрет. А точнее, теперь только мой.
-- Естественная смерть, -- проговорил Сергей. - Антон, это должно было когда-нибудь случиться. Первый похороненный на Марсе человек. Виктор войдет в историю.
-- Ему не было и сорока!
-- Организм не выдержал. Мы лишь воссоздаем земной климат. Есть неучтенные факторы. Всякое может произойти.
Я опустил голову, рассматривая черные строки еще незаконченного отчета.
-- В медицинском архиве что-нибудь нашлось?
-- Мог бы и сам посмотреть, -- проворчал Серж, но все-таки ответил: -- Все жизненноважные показатели контролировались системой.
-- Значит, все было нормально?
-- Не совсем. За последнюю неделю у Виктора случилось три нервных срыва. Знаешь ли, на Марсе интенсивность любых психических реакций увеличиваются в десятки раз. И их последствия, видимо, также становятся ощутимее. Но системе биоконтроля психика пока не подвластна, так что...
-- Знаю, -- буркнул я, вспоминая о своем образовании и многолетней практике. - Нужно провести исследование!
Тусклый свет монитора, вмонтированного в стол. Чашки на специальных подставках, защищающие дисплеи от жидкости и пара. Атмосфера располагающая к работе, только вот мысли не дают расшифровывать графики.
-- Антон, успокойся, -- друг встал из-за стола, собираясь уходить. - Такое могло случиться с каждым из нас.
Запах озона. Чуть слышный писк акклиматизаторов и гудение гравитационных установок. Ярко-красные стены. Полутемное небольшое помещение. Лишь несколько бра да маленькие мониторы центров приема заказов освещают лица посетителей. Две очереди. Утомленные трудовыми буднями жители станции, которые мечтают только об одном - поскорее лечь спать.
Я прислонился к стене, и устало закрыл глаза, невольно вслушиваясь в разговоры коллег. Кто-то жаловался на вечный холод в личном секторе - местном аналоге квартиры. Кто-то вовсю рассказывал о новой выдумке визуализаторов: возможности имитации грозы на станции. Правда, для этого придется немного изменить акустику и систему освещения... Пустяки! Главное - достоверность. Не удивлюсь, если через неделю-дуругю кто-нибудь предложит дождь в коридорах. Хотя нет, лучше уж сразу снег. Да, будет очень полезно шагать через сугробы по утрам. Ведь снег-то подадут, а про усовершенствование системы уборки вспомнят только через месяц. Придется взяться за лопату...
-- Эй, ты чего замечтался? - голос Сергея заставил меня выйти из сладкой дремы, открыть глаза и удивленно заметить, что я давно пропустил свою очередь.
Сейчас в моих руках ответ на любые вопросы. Нательный чип с личными данными погибшего. Может быть, теперь я наконец перестану просыпаться по ночам при каждом шорохе? А потом ворочаться, всматриваться в темноту и ждать утра? Чувствую себя виноватым. Странно. Ведь я имел полное право выгнать незваного гостя из комнаты. Я также имел право написать жалобу и обратится к руководителю ассоциации... Вот только это вдруг стало лишним после смерти. Смерти, которая случилась по моей вине..
-- Вы сняли кольцо с трупа?
-- Да.
-- Оно было повреждено?
-- Данные целы.
Я хотел задать еще пару сотен вопросов, но тут, наконец, подошла моя очередь. Приложил ярко-желтое кольцо к специальному датчику. Не люблю эти проверки. Даже сюда добралась.
-- Слушаю вас, -- ответил механический голос.
-- Новые тапочки, пожалуйста.
Машина зашуршала, обрабатывая заказ. Потом на экране появилась надпись "Готово", а под ней -- жизнерадостный лозунг: "Труд, творец богатства, имеет право владеть всем, что он создает".
Да-да, каждый работающий имеет право на любые блага общества. На бесплатные полеты в космос и супертапочки. Нужно только стать в очередь, приложить чип к приемнику заказов и в течение двадцати четырех часов автоматизированная система удовлетворит любой каприз. Каждый может позволить себе что угодно. Наверное, потому никому и не хочется хранить дома горы ненужностей. Все живут максимально скромно. По потребностям.
-- Не беспокойся, мы проверили твоего Виктора, -- тем временем спокойно говорил Сергей. -- Если бы не вторая смерть...
-- Что?
Я оторвался от задумчивого рассматриванья ярко-желтого куска пластика на пальце.
Окружающий мир наконец-то стал четким. Теперь уж точно проснусь!
-- Даже странно, что ты не слышал о смерти Игоря.
-- Игоря? - растерянно переспросил я и предчувствие забилось в груди.
-- Рощева. Новенького. Вчера тест у тебя проходил. На профпригодность.
Я ощутил, как тяжелеют руки.
-- А что с ним случилось?
-- То же самое. Внезапная смерть.
-- Причины?
-- Неясны. Система биоконтроля не видела опасностей для жизни.
-- Родственники знают? - спросил я, вспоминая плачущую девушку в отсеке для приезжих
-- Игорь -- сирота. Единственным родственником был брат, погибший вчера вечером во время испытаний нового вида космолетов.
-- Брат... -- повторил я задумчиво.
А ведь Игорь жил именно ради брата? Ответ на один из вопросов ассоциативного теста. Значит, он умер потому что...
-- Кто принимал тест на профпригодность у Виктора?
Нет, я тогда еще не работал. Виктор - один из первых переселенцев. Людей было мало. Рабочих рук не хватало. То есть, тогда тесты проводил... кто? Наверное, глава ассоциации.
-- Ты куда? - крикнул вслед растерянный Сергей, но я сделал вид, что не услышал.
Отвечать не было никакого желания.
В это по-домашнему обустроенное помещение стекалась вся информация о здоровье, жизни, работе и надеждах людей. Центр ассоциации трудящихся. Организация, заменившая государства. Здесь знают о судьбе каждого жителя. Здесь народ не воспринимается как серая масса. Ведь в ассоциацию входит лишь несколько сот человек. Каждый - настоящий и нужный общество, а вовсе не один из винтиков статистики.
Мне всегда нравилась эта уютная приемная. Маленький столик в уголке. Два высоких кресла. Настольная лампа с теплым оранжевым абажуром, которая так напоминала о земном покое. Размеренное тиканье старинных механических часов. Запах каких-то пряностей. Кажется, тмина? Я не был уверен. Но почему-то именно этот аромат напоминал о жене и маленьком сыне...
От мыслей о доме меня отвлек шорох открывающейся двери и чьи-то шаги.
-- Я хотел бы узнать о тесте на профпригодность Виктора Кравченка, -- поспешно сказал я, одновременно всем телом поворачиваясь к главе ассоциации.
-- Здравствуйте! - невозмутимо ответил Александр Николаевич, словно и не слышал взволнованного вопроса.
-- Добрый вечер, -- я растерянно встал и пожал руку высокому седоволосому мужчине. - Так что насчет Виктора?
-- Зачем вам эта информация?
-- Меня беспокоит его судьба.
Александр Николаевич опустился на одно из кресел. Я наблюдал за его пальцами, которые постоянно двигались, отвечая на неслышимые сообщения, подающиеся прямо в мозг.
-- Странно, -- проговорил он. - Вы не были коллегами. Должно быть, дружили?
-- Нет.
-- А что тогда?
Я не выдержал пытливого взгляда и отвел глаза.
-- Догадываюсь о причине смерти Виктора.
Глава ассоциации молча рассматривал меня. Задумался? Нет. Его руки не переставали совершать движения в воздухе. Возможно, именно сейчас он передает данные о двух смертях суперкомпьютеру, процессор которого теперь и заменяет механизм государства.
Никогда не понимал, как можно заниматься двумя делами одновременно...
-- Что вы хотите знать?
-- Ответ на вопрос из ассоциативного теста.
-- Какой именно?
-- Для чего жил Виктор.
Александр Николаевич грустно улыбнулся:
-- А вы помните, что сами ответили на него?
Я задумался. Кажется, это было так давно. Так сложно и волнительно. А теперь те далекие события представлялись мелкими и ничтожными.
-- Сказал, что живу ради жены и сына, -- медленно ответил я.
Александр Николаевич кивнул. Потом опустил голову и снова заговорил:
-- Если я не ошибаюсь, Виктор ответил также. Похвально. На этой планете абсолютное большинство существует ради чего-нибудь другого. И пока у них все хорошо... -- продолжил Александр Николаевич
Стресс. Система биоконтроля, которой не подвластны психические реакции. Марс, экстремальная ситуация, изоляция от привычного общества. И смерть. От чего?
А почему рушится человеческая жизнь? Потому что теряет свою основу, цель, смысл - называйте как хотите. Только вот на Земле после подобного потрясения ждут месяцы депрессии, а на Марсе, где усиливаются любые психические реакции, наступает смерть.
-- Да, они живы. Ведь то, ради чего они живут, пока еще не утратило смысл, -- тихо закончил я.
Над головами всеми оттенками красного переливалось марсианское небо. Солнце уже поднялось высоко и золотило ярко-белый купол станции. Ноги грузли в мягком песке. Даже стеклянные стены и крыша прогулочной площадки, отгораживающие нас от марсианской действительности, не портили естественной картины. Редкие минуты счастья.
Одной рукой я сжимал ладонь сынишки, а другой - обнимал жену. Впервые за последние полтора года меня ничего не беспокоило, и я просто наслаждался реальностью.
-- Ты рад, что нам разрешили переехать? - тихо спросила Лена.
Еще бы! Не зря же я разрабатывал новую систему биоконтроля, которой подвластна психика. Никто больше не умрет. Теперь всегда можно предупредить беду.
-- Конечно, -- я украдкой взглянул на сына. - Мне так не хватало твоих лекций о чистоте и порядке!
-- Ну, если опять надоем, отправишь обратно на Землю, -- пошутила в ответ Таня
Я только улыбнулся, крепче сжимая жену в объятьях.
Кажется, теперь я наконец-то смогу назвать Марс домом.