Жил-был на белом свете царь со своей дочкой Ольгою. И такая дочка его была белая да румяная, такая пышная да круглая, такая рыжая да кудрявая, что другой такой красавицы на всем белом свете и не сыскать было: золотые колечки на ее головке рыжими барашками завиваются, жаром от нее, как от печки, за целую версту пышет, а уж такая была смешливая, что все, кто бы ни находился рядом с ней в эту минуту, сейчас же начинали смеяться вместе с ней ее счастливым и беззаботным смехом. Воистину, это было великое счастье для всего царства-государства, иметь у себя такое сокровище, а уж как должен быть счастлив ее царь-отец, что, на склоне дней его, его жизнь озарилась светом любви и счастия его любимой дочери.
Но вот, наконец, пришло время, и решил царь выдать царевну замуж. И объявил он по всем царствам-государствам, по всем королевствам да княжествам, что тот, кто придется его дочери по сердцу, получит в награду ее руку и полцарства в придачу. И понаехало тут принцев да королевичей всяких, царевичей да княжат, видимо-невидимо, и все как на подбор в белых одеждах, ходят по царскому двору важные, что гусаки, надулись, груди вперед повыставляли, ходят, силой друг перед дружкой хвастаются, а у кого силы нет, так те нарядами своими хвастаются: у кого каблучок точенный, у кого кружева вологодские, у кого перстенек бериллиевый, а у кого соболя баргузинские - а царевна знай себе все в окошко на них поглядывает, да милого себе выбирает. И вдруг появился в скором времени меж ними всеми остальными прочими один загадочный жених: ни своим внешним видом, ни своим возрастом он никак не походил на царевниного жениха: ходил он в длинном, до пят, черно-атласном плаще и в черной остроконечной шапке, а лет так ему было, наверное, уже целых сто. Вздрогнуло царевнино сердечко от нехорошего предчувствия, да ничего не поделаешь, не прогонять же его сейчас из царства-государства батюшкиного, не портить же из-за него всем праздника долгожданного. А незнакомец-то этот таинственный все ходил да ошивался среди всех этих новоявленных женихов, да к каждому из них внимательно присматривался, да к каждому их разговору, да нечаянно оброненному слову, внимательно прислушивался, да замечал, на кого Ольга обращает внимание, а на кого нет, и все записывал в свою черную книжечку.
И вот, наконец, однажды в субботу, прямо перед обедом, царь объявил всем своим собравшимся женихам, на кого из них пал выбор царевны, и кто отныне будет именоваться царским зятем и получит от него в награду ее руку и полцарства в придачу. Им оказался царевич Ваня. Вот уж действительно красавец, каких поискать надо: на губах хитрая улыбочка играет, умные глазки по сторонам зыркают, а сам-то косая сажень в плечах, стоит, да от нечего делать силой своею молодецкою играется - подковы гнет, да и сам весь под стать Ольге - на лице румянец во всю щеку горит и сам весь в кудряшках да завитушках рыженьких. Что за пара из них получится! Чудо, что за пара! Все царство-государство сбежалось на них посмотреть! Все сразу же бросились поздравлять царя-батюшку, царевну Ольгу и царевича Ваню, и тут же отправились за обеденные столы, чтобы, не откладывая, отпраздновать сговор.
Колдун же был вне себя от бешенства. (А это был именно он!) Как! Ведь он уже столько времени любит Ольгу и давно уже решил взять ее себе в жены, он и прилетел сюда специально для этого! А он не привык себе ни в чем отказывать! И он решил заполучить себе царевну, чего бы ему это ни стоило. И в то время как некоторые царевичи и королевичи стали уже разъезжаться по своим домам, а некоторые еще бродили по дворцу, не зная, чем бы им заняться, потому, как еще не прослышали, чтобы еще какой-нибудь король или царь выдавал бы свою дочь замуж, в это самое время колдун самым тщательнейшим образом готовился к завоеванию сердца и руки царевны. План его был как всегда удивительно прост и надежен. Он собрался заколдовать царевну какою-нибудь невиданною болезнью, и, после того, как все доктора откажутся ее лечить, он спасет ее - в обмен на ее руку и сердце.
Неподалеку, за дворцом, рядом с царским огородом колдун вскопал себе несколько грядок и засеял их морковью. Конечно, это была не простая морковь, а заколдованная. Когда морковь выросла, колдун собственноручно отнес ее на царскую кухню и проследил, чтобы именно эта морковь попала в блюдо к царевне, причем только к одной царевне и ни к кому более. И - о чудо! Всего только через один день по всему Ольгиному лицу пошли великолепные, яркие, крупные рыжие веснушки - и это в августе-то месяце! Еще через день у нее на голове вместо миль ее сердцу льняных кудряшек очутилась целая копна непослушных ярко-рыжих волос. И это еще не все! К вящему ужасу царя-батюшки и придворных, она с каждым днем становилась все рыжее и рыжее, и в скором времени она стала удивительного, чудесного, нестерпимо яркого рыжего цвета, причем этот цвет был настолько ярким, что когда она первое время входила в горницы, гости и слуги с непривычки в ужасе лезли под лавки, давились в дверях, а некоторые так даже сигали в окошки, думая, что начался пожар; кошки же мяукали дурными голосами и забирались от нее на брусья под потолком или же лезли за печку. Гости и слуги вскорости, конечно же, привыкли к столь необычайному зрелищу, кошки же, хотя мяукать и перестали, привыкнуть все же не смогли, и уже только лишь при приближении царевны к дверям опрометью кидались вон из комнаты. И тут случилось то, что должно было случиться: царевна заревела, царь-батюшка загоревал и объявил, что тот, кто сумеет вылечить царевну, получит в награду ее руку и полцарства в придачу. Царевич Ваня не спорил, потому, как и сам понимал, что нельзя же сейчас жениться на такой Ольге. И опять стал полон царский двор всяких принцев да царевичей, лекарей да знахарей, проходимцев да шарлатанов, любителей развлечений да легкой наживы. Целый месяц они мучили да пытали царевну своими лечениями: поили ее отварами из змеиных голов и настойками на черных тараканах, давали ей капли из лягушачьих слезок и порошки из сушеных пиявок, посыпали ей волосы трухою истлевшего гроба и клали спать вместе с трехлапой бродячей собакой, окунали ее в колоду с болотной водою и растирали кровью черного быка. Через месяц Ольга не выдержала и заявила царю-батюшке, что она решилась лучше умереть, чем сносить такой позор и мучения. Царь был безутешен: его любимая, единственная дочь! И он тотчас же объявил, что тот, кто спасет его дочь, получит в награду ее руку, трон и все царство! И тут на сцене появляется наш с вами знакомый колдун и заявляет, что он берется вылечить царевну, но для этого ему необходимо месяц времени и беспрекословное выполнение любого его желания. Царь и сам был теперь не рад, что так все поворотилось, что такому человеку может достаться и его дочь и все царство, но, делать нечего, сказанного назад не воротишь.
Перво-наперво колдун разогнал всю эту шайку проходимцев и шарлатанов и приставил стражу к своей моркови, чтобы с ней чего-нибудь не случилось. Потом он потребовал, чтобы и царевич Ваня, который все это время ни на шаг не отходил от царевны Ольги из-за своей большой любви к ней, тоже немедленно покинул дворец, ибо своим постоянным присутствием возле царевны он оказывает на нее чрезвычайно вредное влияние и царевна так может не только никогда не выздороветь, но и вообще, взять и умереть. Опечалился царь, заревела царевна, да делать нечего, пришлось им проститься друг с дружкой. "Ну что ж, - сказал царь, - видно так надо, Ваня, прощай" - "Прощайте, батюшка" - сказал Ваня, обнялись они покрепче, всплакнул царь маленько, сел Ваня на коня и уехал. Хитрый был колдун, не нужен ему был никакой месяц, чтобы вылечить царевну, хотел он просто, чтобы за это время царевна привыкла его считать своим спасителем и благодетелем и забыла бы про своего белокурого царевича.
И стал колдун все дни напролет проводить в обществе царевны, гулять вместе с ней по дорожкам сада, рассказывать ей про себя разные страшные истории, стараясь понравиться; завтракает и обедает он теперь за одним столом с царем и царевною и требует, чтобы царевне как можно больше подкладывали всего самого вкусненького и самого свежего: и молочка парного и поросенка жареного, и щей жирных и блинов огненных - нравится, ох, нравится ему Ольга своею пышностью да румяностью. И с каждым днем все счастливее и радостнее становился колдун - и царевна вроде перестала каждый день плакать, и царь вроде благосклонно стал к нему относиться, и все ближе и ближе становился день его блаженства и торжества.
Но царевич Ваня вовсе никуда не уехал. Он поставил коня в царские конюшни, переоделся в крестьянские одежды, чтобы его никто не узнал, и стал следить за колдуном. Очень сильно любил Ваня царевну, и его любящее сердце подсказывало ему, что дело здесь нечисто! И что же узнал Ваня? Во-первых, ему показалось очень странным, что колдун так серьезно отнесся к сохранности своей моркови, что приставил к ней стражу, вон ее у царя-батюшки за дворцом целое поле засеяно - бери - не хочу. И почему это колдун, который сам через полмесяца станет царем, собственноручно выдергивает из грядок морковь, относит ее на царскую кухню и следит, чтобы из нее было приготовлено какое-либо блюдо царевне: соус ли, маринад ли, салат, либо щи, когда он мог бы только приказать, и его приказание было бы немедленно выполнено. И надо вам заметить, что это бывало всего лишь один-единственный раз на дню, когда он позволял себе отлучиться от своей невесты. И однажды, после обеда, когда весь дворец и все слуги спали мертвым сном, Ваня незаметно пробрался на огород, выдернул из грядок несколько заколдованных морковок и, спрятавшись за царским дворцом, стал долго и пристально рассматривать ее: ничего удивительного, морковь как морковь, вот только что разве она была удивительно большого размера и невиданного, чудесного, яркого рыжего цвета - ну и что? - и вот тут-то Ваня, молодец Ваня, умница, догадался, в чем дело: он поймал как раз в эту минуту пробегавшего мимо него зайца и скормил ему эту морковь! И тут начались чудеса... Прямо на глазах заяц неожиданно начал рыжеть, он продолжал рыжеть и рыжеть, и через минуту уже сиял ослепительным, нестерпимым, ярким рыжим цветом. Царевич Ваня был поражен, вот оно! раскрылись все тайны "болезни" царевны, раскрылось все коварство ее жениха и благодетеля! Заяц же, увидев, в кого он превращается, просто ошалел от страха и, в ужасе от самого себя, со всех ног бросился к ближайшему лесу, где, наверное, еще целую неделю пугал своим внешним видом не только самого себя, но и лис, медведей, волков и всяких прочих лесных жителей.
Царевич же Ваня сразу решил, что ему делать. Он бросился на царский огород и надергал там себе целую корзину самой крупной, самой спелой - простой моркови и собрался перехитрить злого колдуна. Он устроился на царскую кухню поваренком, и когда на следующий день колдун опять принес на кухню свою морковь, Ваня незаметно для всех подменил морковную запеканку, приготовленную из заколдованной моркови, на морковную запеканку, приготовленную из обыкновенной моркови, и впервые за многие месяцы Ольге было подано блюдо из натуральной, простой моркови! Конечно, с первого раза она не принесла желаемого результата, ведь слишком много времени царевна принимала заколдованную пищу, но уже через три дня Ольга неожиданно для всех начала светлеть, а ведь до окончания месяца, оговоренного колдуном для ее лечения, оставалась еще целая неделя! Колдун ужасно растерялся и перепугался, что кто-то разгадал его колдовство или что оно вдруг перестало действовать, а ведь прояви он в эту минуту всю свою сообразительность, он вполне бы мог сказать, что это он сам решил пораньше вылечить царевну и неизвестно тогда, чем бы все это еще кончилось. А так вышел царевич Ваня и объявил царю-батюшке и всей честной компании, что тут было на самом деле. Хотели, было, поймать злого колдуна, да наказать его по заслугам, на кол там либо посадить или зверям диким отдать на растерзание, ну да он уж сам улетел от них синим ветром.
И отдал тогда царь свою дочь царевну Ольгу за царевича Ваню и на радостях им такую свадьбу закатил, какой еще белый свет и не видывал. И чего у них там только на столе не было: и поросенки жареные и осетры пареные, и лебеди печеные и быки копченые, пироги косые да пряженые, подовые да долгие, с тешею да лодогой, с телом да язями, с капустою да яйцами, блины с икрою, луком, с уксусом да маслицем, орехи каленые да яблоки моченые, да сыры французские! Господи! И как только царь-батюшка исхитрился их выписать, да еще из самого Парижу, про который тогда еще и не все слыхивали-то. А уж всевозможных закусок, заедок, запивок и загрызок, так просто несчетное множество и количество.