Аннотация: Художник и его, наконец, родившееся творение смотрят друг на друга.
Чай на ночь.
Ни о чем не жалей!
Пентаграмма холодным пятном стыла на листе ватмана. Банка туши, линейки, карандаши, циркули разбежались в ужасе от этой огромно конструкции. Ластик, пожеванным, почерневшим, поверженным огрызком, безысходно упал на одну из толстых, многократно наведенных линий.
Дэш стоял, зачарованно любуясь рисунком. Несколько бездонных часов работы утонули в грубых пол литровых чашках черного как тушь чая, его остатки покоились тут же на полу. Чашка победоносно наступила своим круглым дном на самый край ватмана, самодовольно отбрасывала бледную многослойную тень в свете трех источников света, ее тени сплетались в персональную пентаграмму чашки и наползали на четкие линии рисунка, стараясь размыть их.
Рисунок извивался змеями линий, скользил, обвивая, словно живое металлическое плетение кованных, карандашом и пером линий. Каждая грань, каждый изгиб, забыли, что совсем недавно они были всего лишь частью темной жидкости на дне почти израсходованной банки туши и остро отточенного, игольного острия карандаша. Они вспыхивали своим нереальным светом, потаенным внутри, дарованным им щедрой рукой умелого художника. Живые грани чужой реальности пойманные, зорким взглядом, безграничной волей, такого слабого существа как человек. Он вскрикивали и тянулись с рисунка на полу к своему творцу, взывая к его душе. Заключенный в большой круг рисунок, не позволял отвести глаз. Иллюзорная реальность пила призрачные тени, стараясь растечься сквозь них в мир своего творца.
Дэш неподвижно стоял над своим творением, и в который раз, скользил по нему усталым, сонным взглядом. Повторяя, не задумываясь, путь проделанный карандашом, словно шел по лабиринту. Шел, спотыкаясь о внезапные повороты и завитки чужого похищенного мира, закованного в черное железо, плавно прошедших линий туши. Его мир пропах сырым резковатым запахом стынущей туши. Влажным, терпким духом горького чая, смешанным с холодным привкусом ядовитой, пожелтевшей в свете ламп белизны ватмана. Странный мир проявился под его прикосновениями, теперь смотрел с бумаги на своего творца, позволившего ему видеть множеством удивленных, испуганных, гневных, любопытных глаз. Лишь широкий плетеный круг пентаграммы не позволял этому всему выплеснуться наружу, расползтись, разбежаться, расплескаться волной захлестнув мир неразумного творца с тонкого ставшего невероятно тяжелым листа ватмана.
Ночь смотрела в окно, скрываясь в бликах стекла и серьезно поглядывала на полу спящего человека, рискнувшего пробудить мир неведомый и чуждый, дав ему право узреть мир родной ему реальности. Она укоризненно покачивала головой желтых бликов уличных фонарей, лишь слегка касаясь тяжелого маятника старинных часов, напоминая им об нерушимой обязанности. Часы замерли, вздрогнули и гулко загудели отбивая дань полночи, ровняясь на ее кратковременную тень и отдавая ей салют, сведенными резными стрелками.
Дэш вздрогнул от неожиданности, обернулся к часам и сделал неуклюжий сонный шаг. Он внезапно проснулся от своего странного сна наяву, от зачарованного, бездумного блуждания по четким, ожившим под взглядом линий, давно задуманного рисунка. Он видел его много раз, там, на грани собственных снов. В том призрачном месте, куда падает взгляд засыпающего сознания, где берет начало туннель в далекие миры снов, снов из которых некоторым даже не дано вернуться. Снов...
Чашка перепугано подпрыгнула на краешке прозрачной линейки, словно плавец на трамплине, мгновение засомневалась и опрокинулась, выпуская из своих глубин темную, бледнеющую, коричневатую жидкость, заливающую, разбрызганную тень. Бумага удивленно приподнялась и с любопытством стала подниматься волнами, отгоняя чайный поток в сторону, заплакавшего от обиды чужого мира, куда сквозь размытую грань хлынул поток черного, горького чая.
Дэш раздосадованно вздохнул.
- И так всегда!
Он смотрел на безвозвратно испорченную работу, но сон давно унес его в свой мир, поглотив его душу и лишь неугомонное тело и компании с несговорчивым мозгом отказывалось идти следом.
- Может оно и к лучшему, - со вздохом сказал Дэш и направился в спальню по дороге туша свет и даже не обернувшись в сторону нескончаемого чайного потока, заливающего другую, созданную им реальность.