Меня разбудил шум прибоя. Я еще некоторое время полежал, прислушиваясь, затем открыл глаза. Было раннее летнее утро, начинало светать. Утренний свет проникал в комнату тюремного барака через толстые бронированные стекла окон под самым потолком. Решеток не было, потому что бежать с острова было все равно некуда. Звуки моря доносились откуда-то из вентиляции.
Я помнил, что мне снилось что-то приятное. Возможно, это были воспоминания о доме, возможно о жене, которая во сне была жива и здорова. Теперь я не мог наверняка вспомнить. Просто осталось ощущение чего-то хорошего и спокойного, которое рассеивалось по мере того, как я окончательно просыпался.
Да, я находился на этом острове-тюрьме уже третий год. Меня обвинили в смерти жены, хотя я был невиновен. Просто однажды, вернувшись с работы домой, я нашел ее в луже крови на полу. Шок и потрясение от потери любимой были настолько сильны, что я почти впал в ступор. Я не мог внятно ничего объяснить на допросах. Все обстоятельства складывались не в мою пользу. В тот день я ездил по городу по рабочим делам. Свидетелей не было. Алиби тоже. В последнее время мы с Наташей часто ссорились. Этому свидетели как раз нашлись. Налицо мотив. Убийца воспользовался обычным кухонным ножом с нашей кухни. На ноже оказались отпечатки моих пальцев. Так я и оказался здесь.
Теперь, когда два с лишним года были позади, я потихоньку стал приходить в себя. Я увидел, что здесь были и неплохие люди. Кто-то, как и я сам, считал, что осужден несправедливо. Некоторые совершили преступления в состоянии аффекта. Был там парень, правда, довольно бандитского вида, который убил двух подонков, пытавшихся изнасиловать его жену на улице. Звали его Сергей и это был добродушный, вообщем-то, и, даже по-детски наивный, гигант. Его жена, Лена, тоже была здесь - на женской половине острова. Наряд милиции застал эту супружескую пару в тот момент, когда Сергей пинал ногами труп одного неудачливого насильника, а Лена била кирпичом по тому, что осталось от головы другого.
На этом острове, в основном, содержались преступники с пожизненными или очень большими сроками и была внедрена принципиально новая система содержания преступников под стражей: абсолютно все люди на острове - были заключенными. Охранники, персонал столовой, медицинской части и даже начальник колонии - все были зэками.
Среди надзирателей существовала система, по которой вышестоящий начальник мог увеличить или уменьшить срок заключения нижестоящему. У всех служащих на левом верхнем кармане форменной куртки имелось один или два значка: один менялся каждый год и на нем был указан срок заключения по решению суда. Второго могло и не быть. А если он имелся, то обозначал на сколько срок понижен или повышен решением начальника. Существовала разная классификация значков и сложная система их применения.
Самый небольшой срок имел начальник колонии. Он мог изменять сроки до десяти лет. Его заместители на пять. И так далее. Поэтому в колонии процветало лизоблюдство и все старались выслужиться перед начальством. Правило снижения срока распространялось и на зэков, но использовалось чаще всего в сторону увеличения сроков.
Тем не менее, этот экспериментальный тюремный комплекс считался вполне процветающим и образцовым. Нельзя сказать, что тут были очень жесткие условия содержания заключенных. Скорее, все напоминало тут армию, нежели зону. Вместо камер были бараки, камеры в которые запирались только на ночь. Вокруг территории не было забора - он не был нужен. Тюремный комплекс располагался на высоком скалистом острове. Практически со всех сторон был крутой высокий обрыв. К единственному причалу вела искусственно созданная пологая насыпь. Вход на насыпь преграждало полукруглое сооружение, играющее роль "шлюза". Попасть на остров или покинуть его можно было только миновав это здание. Оно располагалось как раз на границе женской и мужской половин острова. Тут находилась медсанчасть, карантинные боксы, какие-то еще подсобные помещения. Тут же жил немногочисленный медперсонал. Тоже заключенные.
Кстати, среди медиков была сестричка Олечка, которая явно мне симпатизировала. Однажды, когда тюремное начальство задумало силами заключенных вырыть на острове котлован для строительства нового тюремного комплекса, Оля проводила медосмотр среди зэков на предмет их пригодности для данных работ. Осматривая меня, она попросила показать ей мои руки ладонями вверх. Я повиновался. Она взяла мои руки в свои, осмотрела их, потом, проникновенно глядя мне в глаза сказала: "Не годен" и хитро улыбнулась.
Я не знал, за что она попала сюда. Наверняка, статья была довольно серьезная, потому что других тут не было. Тем не менее, она мне тоже нравилась. Отчасти потому, что она была добра ко мне, отчасти, потому что была очень хороша собой, а на острове было очень мало других женщин.
Кстати, о других женщинах. В женской зоне мужчин-надзирателей не было, были надзирательницы. С одной их них мне довелось как-то столкнуться как раз в медсанчасти. Это была огромная толстая бабища. Она забирала из карантина очередную партию вновь поступивших осужденных женщин. Я в тот день работал при медсанчасти, помогая персоналу и выполняя всякую грязную работу. Проходя через холл, я увидел здоровую тушу этой надсмотрщицы, которая, похоже, уже давно наблюдала за мной. Она стояла там, где из холла отходил коридор в одно из крыльев больничного здания. Разумеется, она стояла в самом узком месте и загородила весь проход своим бочкообразным телом. Я подошел поближе и в нерешительности остановился. Нельзя сказать, что я был худосочного телосложения, но она была выше меня на голову и раза в два шире.
- Разрешите пройти? - вежливо спросил я.
Никакой реакции не последовало. Тогда я решился аккуратно протиснуться между ней и стеной. Когда я стал осуществлять свой план, это существо молча придвинулось ко мне и прижало меня к стене своим массивным рыхлым телом. Меня обдало волной запаха ее пота. Я стоял, не в силах пошевелиться, а она смотрела на меня сверху вниз и молчала.
- Елена Степановна, - окрик одной из сестер спас меня, - документы готовы, можно забирать осУжденных.
Надзирательница, не спеша, отодвинулась от меня, и я, жадно хватая ртом воздух, стал пятиться от нее, придерживаясь за стену. Она все так же молча наблюдала за мной, пока я не повернул за угол. "Проклятая уродливая нимфоманка!", - думал я, постепенно приходя в себя, - "Хотя, в мужской зоне наверняка нашлись бы те, кто захотел с ней покувыркаться". Меня передернуло лишь от одной мысли об этом.
Потом я весь остаток дня провел, выполняя несложные поручения Оленьки, и быстро забыл об этом случае.
-2-
Я начал уже привыкать к размеренной тюремной жизни, как вдруг, произошло событие, которое все резко изменило. Обычно связь с Большой Землей осуществлялась посредством телефонной связи и тюремного катера. Все новые заключенные прибывали на остров именно на нем. Таким же образом остров покидали и немногочисленные освобожденные. Попасть на борт катера можно было только с повязкой на глазах. Никто никогда не видел в лицо никого из команды катера, так же как и путь на материк. С острова не было видно, в какой стороне находится земля, и это заставляло лишний раз задуматься смельчаков, отважившихся на побег.
Не смотря на это, такие безумцы все же находились. Все они без исключения доставлялись обратно тем же тюремным катером и всегда были мертвы. Причем их тела были всегда страшным образом изуродованы, и это внушало настоящий ужас зэкам, подумывавшим о побеге.
Катер приходил два раза в неделю. Привозил еду, новых зэков, всякое хозяйственное обеспечение. Каждый раз, на нем прибывал тюремный куратор. Это был здоровенный угрюмого вида старик, несмотря на свой возраст, выглядевший весьма мощным и, каким-то, монолитным что ли.
Он подолгу беседовал с начальником колонии, забирал его отчеты и давал ценные указания. Начальник всячески лебезил перед ним, ожидая уменьшения срока, но, по всей видимости, напрасно. Старик-куратор был непробиваем.
Однажды катер не пришел. Как всегда, в обычное время, его прихода ожидали несколько свободных от работы надзирателей, у которых на острове не было особых развлечений. Безрезультатно прождав катер пару часов, они стали расходиться, обмениваясь самыми разными предположениями. К вечеру по колонии распространился слух о том, что телефонная связь с материком также прервана. Разумеется, начальство колонии не распространялось на эту тему и не делало никаких официальных заявлений. Надзиратели, очевидно, были соответствующим образом проинструктированы, но в их глазах читалась обеспокоенность, в первую очередь собственной судьбой.
Начальник колонии перестал появляться на общих построениях после того, как катер не пришел во второй раз. Симпатизирующие зэкам надзиратели рассказывали о том, что он заперся в своем кабинете и пьет.
Между тем, ситуация явно начинала выходить из-под контроля. Остров не был самодостаточным в плане обеспечения продуктами питания. Всю еду сюда привозили с материка. Конечно, в колонии был небольшой запас сухих пайков, предназначенный для непредвиденных ситуаций, но он был рассчитан на пару недель и был уже на исходе. Хорошо хоть, что на острове существовал источник питьевой воды.
Все работы, в которых были задействованы зэки, были приостановлены и мы томились, запертые в своих бараках. Завтрака сегодня не было. Среди заключенных начались волнения.
Со мной в камере, кроме Сереги было еще два человека. Один, пожилой дедок, убивший свою бабку, приревновав ее к соседу. Мы звали его дедом Егором. Он тихо сидел в углу и не принимал никакого участия в обсуждении, которое спонтанно началось у нас в камере. Другой, Толян, был молодым хакером, который стал настолько серьезной проблемой для правительств ряда стран, что его предпочли поместить сюда, скорее всего, для его собственного блага. Он был возбужден больше всех.
-Блин! - заламывал он руки, - проклятое допотопное тюремное оборудование! Был бы у этих сраных дверей хоть какой-нибудь простейший электропривод, я бы давно их открыл!
-Не горячись, Толян, - одергивал его Серега, что-нибудь придумается. Вон на Шурика посмотри, он не кипятится.
-Шурика, по ходу, вообще ничего не трогает. Он как дед Егор, индифферентный.
-Спасибо за сравнения, - я невесело усмехнулся. Правда, какой смысл орать и нервничать, если все равно этим ничего не добьешься? - Понимаешь, Анатолий, я отношусь к жизни философски. Я так считаю: из всех проблем - 90% решаются сами собой, а 10% вообще невозможно решить, поэтому заморачиваться не стоит. Сиди себе и жди.
-Да? Мне что-то не охота с голоду подохнуть в этой клетке галимой! - Толян сорвался на визг.
-Значит так судьбой суждено, - ответил я, хотя мне эта перспектива тоже отнюдь не нравилась.
Толян бессильно матюкнулся и затих. Из соседних камер барака стали слышны споры. Надзирателей в коридорах видно не было. Ночная смена ушла, не дождавшись прихода дневной.
Неожиданно с улицы послышались крики и звуки выстрелов. Я попросил Серегу подсадить меня, чтобы я мог выглянуть через окно на улицу. Он с легкость поднял меня подмышки и поднял вверх на вытянутых руках. На улице происходили странные события. Толпа надзирателей пыталась прорваться к зданию, в котором располагался кабинет начальника колонии. Им пытались помешать их коллеги, которых было гораздо меньше, но, которые, по странному стечению обстоятельств, оказались вооружены. Не для кого не было секретом, что на острове не было огнестрельного оружия. Охранники были вооружены только дубинками. Очевидно, все же существовал какой-то секретный арсенал, который, по всей видимости, уже перестал быть секретным.
Выстрелы, которые мы слышали, скорее всего, были сделаны в воздух, потому что убитых и раненых не было видно. Однако, они возымели свое действие и толпа прорывающихся в административное здание охранников остановилась в нерешительности.
-Ну, чего там? - нетерпеливо спросил Серега.
Толян молчал, но тоже вопросительно смотрел на меня. Только деда Егора, похоже, вообще ничего не волновало в этой жизни. Он все так же сидел в своем углу, даже не поменяв позу.
-Похоже, надзиратели переругались, - сказал я. - Ты не устал держать? - спросил я Серегу.
-Виси, виси, - отмахнулся он.
По его лицу вообще было не заметно, что он вообще прикладывает какие-либо усилия, чтобы держать на вытянутых руках мои 80 кг.
Тем временем, события на улице разворачивались следующим образом: стороны, похоже, перешли к боле менее конструктивному диалогу. Нападающие стали что-то ожесточенно доказывать оборонявшимся, отчаянно жестикулируя и показывая руками то в сторону администрации, то в сторону "шлюза". Оборонявшиеся пожимали плечами и не собирались ни в чем уступать. Слов нельзя было разобрать, ветер доносил до барка лишь неоформленный гул. Неизвестно, сколько бы это еще могло продолжаться, если бы из дверей административного здания не вышел начальник колонии. Даже отсюда было заметно, что он изрядно навеселе. В руке он держал основательно початую бутылку виски. Нетвердой походкой он направился к толпе надзирателей. Он подошел и встал между спорящими. Сказал несколько слов и сделал неопределенный жест рукой с бутылкой, расплескав виски. После этого, он повернулся и пошел в сторону "шлюза".
Надзирателей его слова привели в замешательство. Еще некоторое время они постояли на месте, потом стали расходиться в разные стороны. Некоторые побрели вслед за начальником к "шлюзу", другие пошли к зданию администрации, но, похоже, без прежнего энтузиазма. Защищавшиеся уже не препятствовали им.
Смысл произошедшего пока не был мне понятен. Я уже приготовился попросить Серегу опустить меня на пол, как вдруг заметил фигурку в белом халате, пробиравшуюся от "шлюза" к нашему бараку. Сомнений быть не могло - это была Ольга.
-3-
-Блин! Оля, зачем ты выходишь на улицу, когда такое твориться?! - бормотал я себе под нос, провожая ее взглядом, пока она не скрылась из поля зрения.
-Чего? - спросил Серега.
-Да, ничего. Оля, сестричка из медсанчасти идет сюда, - ответил я, начиная волноваться все больше. - Поставь меня на пол, там уже нечего смотреть.
Серега молча поставил меня на пол.
-Ну, чего там? - подскочил к нам Толян.
Я обрисовал ситуацию, но это ничего для него не прояснило.
-Саша! - это был голос Оли.
Она стояла по ту сторону решетки, в ее руках была большая связка ключей.
-Оленька! Зачем ты сюда пришла? На улице очень опасно! Видела, чего там творится? - я подскочил к решетке и встал напротив Оли.
-Именно поэтому я и пришла.
Она стала перебирать ключи и попытки с пятой дверь нашей камеры открылась. Я выбежал в коридор и обнял Олю. "К черту условности!" - думал я, - "нам обоим понятно, что мы друг другу не безразличны". Вслед за мной из камеры выбежали Толян и Серега. Дед Егор все так же сидел в углу на своей шконке.
-Дед! - радостно позвал его Толян, - пойдем с нами, разомни кости!
-Стар я, бегать, - ответил тот, едва повернув голову, - да и что толку? Куда ты отсюда денешься?
-Оставь его, - сказал Серега Толяну. - Пусть себе сидит, дело личного вкуса.
-Куда пойдем? - Серега деликатно подергал меня за рукав.
-Пойдемте ко мне, в медсанчасть! Там можно закрыться изнутри, - предложила Ольга, глядя на меня просящим взглядом.
-Думаю, это хорошая мысль, - согласился я.
В соседних камерах стало тихо. Все давно прислушивались к нашему разговору.
-А что с остальными делать? - Толян вертелся волчком.
Я вопросительно посмотрел на Серегу и он медленно покачал головой.
-Представляешь, что тут начнется, если всех выпустить? Анархия и беспредел, - сказал он задумчиво.
Я был с ним полностью согласен, поэтому взял у Оли ключи и отдал Сереге. В камерах негодующе загалдели. Послышались угрозы в наш адрес. Не обращая ни на кого внимания, мы направились к двери в конце коридора.
Мы вышли на улицу и стараясь держаться в тени бараков, стали пробираться к "шлюзу".
Когда мы добрались до помещения медсанчасти, мы застали там полнейший беспорядок. Содержимое шкафчиков с лекарствами валялось на полу. Было похоже, что надзиратели искали спирт или наркотики.
Оля провела нас в свою комнатку. Мы вошли и она заперла дверь изнутри. Снаружи слышались пьяные голоса надзирателей (все-таки им удалось найти спирт!). Мы стали обсуждать план действий. Сошлись на том, что нужно пока сидеть и не высовываться. Если нас заметят надзиратели - они могут совершенно спокойно нас посадить в карцер или просто убить. Наше исчезновение из камеры, конечно, рано или поздно тоже обнаружат, но вряд ли будут поднимать тревогу и организовывать поиск, как было бы в обычной ситуации. Сейчас всем было не до этого.
Оставалась проблема с едой. Вода была (в Олиной комнате был кран). В подвале "шлюзового" корпуса находился склад, где хранился небольшой запас еды для заключенных, находящихся в карантине. Проблема была в том, что для того, чтобы проникнуть на него, нужно было миновать холл и один из длинных коридоров, где наверняка можно было натолкнуться на надзирателей.
Голод пока был хоть и достаточно сильным, но все же терпимым, поэтому решение этой проблемы решили оставить на потом.
-4-
Было около четырех вечера, когда погас свет. На острове была собственная электростанция, которая работала на мазуте. Запас топлива также пополнялся с каждым приходом катера. Навигация была круглогодичная, очевидно тут проходило какое-то теплое течение, поэтому на острове не было больших резервуаров для хранения мазута. Видимо, то небольшое количество топлива, которое было закончилось. Замигав, включилась красная лампочка аварийного освещения над дверью. Я осторожно огляделся по сторонам. Оля мирно спала у меня на плече. Толян тоже сопел, растянувшись на полу. Серега молча стоял у окна, забранного решеткой, и наблюдал за чем-то, что происходило на улице. Я аккуратно, чтобы не разбудить Олю встал и подошел к Сереге.
-Что там? - шепотом спросил я его.
Он молча кивнул по направлению чего-то за окном. Окна Олиной комнатки выходили в сторону причала. "Шлюз" находился на возвышении относительно пологой насыпи, и сверху было видно, как на причале возится толпа надзирателей. Судя по всему, все они были пьяны. Они столпились у края причала и пытались спуститься в воду. Внезапно я обнаружил причину их странного поведения. Метрах в ста от пристани на волнах качалась лодка! Откуда она там взялась, было совершенно непонятно, но я, затаив дыхание, тоже стал наблюдать за попытками надзирателей.
Вот один из них решился. Разделся до трусов, покачиваясь, подошел к краю причала и прыгнул в воду. Он скрылся под водой, потом над ее поверхностью показалась его голова. Он пошел (не поплыл, а именно пошел по дну) в сторону лодки. Странно, что в этом месте было так мелко, потому что, как мне было известно, для причаливания тюремного катера была необходима бОльшая глубина.
Тем временем, надзиратель, все так же пешком, подобрался к лодке. Далее случилось совсем невероятное: он попытался схватиться за ее борт, но его руки прошли сквозь нее. Толпа на причале затихла. Гонец еще несколько раз бессмысленно помахал руками, потом и вовсе прошел сквозь лодку. Все зачарованно наблюдали за ним.
В этот момент послышался шум со стороны входа в "шлюз". Оказалось, что еще большой группе заключенных удалось выбраться из камер. Они бежали по направлению к пристани, сметая все на своем пути и попутно вооружаясь, кто - чем смог. Толпа высыпала из дверей карантинного блока и на мгновение остановилась. Некоторые зэки показывали руками в сторону причала и не оставалось никаких сомнений в том, что они собираются расправиться с надзирателями. Другие, столь же красноречиво показывали в сторону женской части колонии. Их намеренья также не остались для меня загадкой.
Наконец толпа распалась. Большая ее часть направилась в сторону женской части колонии, а меньшая, хотя тоже немаленькая, направилась к причалу.
Надзиратели испуганно ожидали своей участи. Некоторое из них, у кого было в руках оружие, взяли наизготовку. Когда до толпы разъяренных зэков оставалось метров тридцать, раздались первые выстрелы. Несколько нападающих упало на землю, а остальные, вместо того, чтобы остановиться, с еще большим ожесточением ринулись вперед. За несколько секунд зэки достигли надзирателей. На причале началась свалка. Тюремные служащие пытались сопротивляться, но вскоре, немногие из них, оставшиеся в живых, были скинуты в воду. Туда же попрыгали некоторые их преследователи. Бойня продолжилась в воде.
Я продолжал наблюдать за происходящим через окно, а Серега направился к выходу.
-Ты куда? - спросил я его.
-На женскую половину. Видишь, чего творится? Надо Ленку найти, - задумчиво ответил он.
Толян проснулся и тревожно следил за нами.
-Вы чего, а? Что происходит? - засуетился он.
-Зэки вырвались, мочат охранников, - ответил я, - я тоже с Серегой пойду. Ты оставайся тут, никого не впускай. За Олю головой отвечаешь, понял?
-Может не надо? Может, останетесь? - запричитал он.
-Не скули! Мы вернемся скоро. Если нет - действуй по обстоятельствам, - сказал я и мы с Серегой вышли из комнаты в темный коридор. Я обернулся, чтобы посмотреть на Олю, она все так же безмятежно спала.
Я взглянул на Серегу, тот молча кивнул мне, и мы направились в сторону холла. Пробравшись по коридору, подсвеченному лишь тусклыми аварийными лампочками, мы достигли холла. Серега подошел к стене и легким движением выломал пару прутов из защитного кожуха радиатора парового отопления.
-На, держи. Какое-никакое, а оружие, - сказал он, протягивая мне один из прутов.
Мы направились дальше, на женскую территорию. Дверь "шлюза", которая вела на ту часть острова, была вырвана с мясом. Из ближайшего женского барака доносились крики, женские визги, звуки ударов и звон разбиваемого стекла. Мы поспешили туда, причем я с трудом поспевал за массивным Серегой.
Ворвавшись в дверь барака он стал действовать как машина-убийца. Одним движением он сломал шею стоявшему у дверей на стреме зэку. Второй бросился на помощь своему подельнику, но был встречен мощным ударом серегиной ноги, отчего отлетел на прутья решетки, сполз по ним на пол и затих.
В дальнем конце коридора группа зэков пыталась открыть замок одной из камер. Двери двух других уже были открыты и там происходила какая-то возня. Серега ворвался в первую камеру, а я побежал во вторую и увидел пятерых зэков, готовящихся изнасиловать молоденькую заключенную. Они повалили ее на пол, четверо держали за руки и ноги, а пятый стоял перед ней на коленях со спущенными штанами. Девушка извивалась, кричала и умоляла не трогать ее. Тот, который был без штанов, замахнулся, что бы ударить ее, но его остановил мой прут, который я с треском опустил ему на голову. Любитель насилия завалился набок и затрясся в агонии, пуская слюни. Четверо его дружков вскочили на ноги, девушка, воспользовавшись внезапным освобождением, отползла в угол и забилась там, пытаясь прикрыться остатками разорванной тюремной робы. Четверо зэков двинулись в мою сторону. Их лица перекосил звериный оскал.
Положение, которое грозило мне серьезными проблемами спас Серега. Он появился из-за моей спины, молниеносно схватил за загривки двух ближайших уродов и стукнул их лбами. Послышался хруст и они упали на пол, как мешки с дерьмом. Еще один, подняв дубину, попытался ударить Серегу, но тот, поднырнув под нападающего, ударил его локтем под дых, а когда тот согнулся от боли, нанес ему по голове сокрушительный удар своим огромным кулаком. Четвертого остановил я, двинув ему наотмашь прутом по шее. Я подошел к девушке и спросил как она. Та сквозь слезы и всхлипывания ответила, что нормально. Я сказал ей оставаться на месте и мы пошли в конец коридора, где группа зэков пыталась справиться с замком.
-А там что? - спросил я, кивнув в сторону первой камеры, куда сначала забежал Серега.
-Там э-э-э... обоюдка, - улыбнувшись, ответил он.
Я усмехнулся в ответ и мы побежали дальше. Подойдя к последней камере, мы застали несколько зэков из нашего барака. Увидев нас, они бросили своё занятие и сгрудились у решетки камеры.
По тревожному взгляду, который Серега бросил внутрь камеры, я понял, что мы нашли то, что искали. За решеткой было три женщины. Одна, совсем старушка, сидела, испуганно вцепившись в край койки. Вторая, тетка средних лет, довольно богатой комплекции, видимо с нетерпением ждала, когда откроется дверь камеры, чтобы отдаться первому встречному. Она подбадривала мужиков соответствующими призывами и не могла уняться, даже когда те перестали ломать замок. Третью, я сразу узнал по серегиному описанию. Она была высокая и немного худощавая. Светлые волосы рассыпались по плечам. Глаза яростно блестели. Она стояла в углу, сжав кулаки и приготовившись защищаться. Это была Ленка.
-Чего за дела, мужики? - спокойно поинтересовался Серега.
Он возвышался над всеми, как скала. Из толпы послышалось невнятное бормотание. Мне показалось, что я услышал что-то вроде "дело молодое".
-Значит так, - произнес Серега сурово, - сейчас все взяли ноги в ручонки свои шаловливые и быстренько свалили отсюда. Вопросы?
Вопрос возник у одного, Серега ответил на него прямым ударом в нос спрашивающего. Больше ни у кого вопросов не было, и вся шобла потихоньку стала перемещаться в сторону выхода из барака.
Серега вставил прут в зазор между дверью камеры и решеткой и надавил. Прут согнулся. Он в бешенстве схватился за прутья решетки и стал их трясти. С той стороны к нему подошла Ленка и погладила его по огромным кулакам, сомкнувшимся на решетке.
-Не волнуйся, милый, - прошептала она, - мы что-нибудь придумаем.
Он обнял ее сквозь решетку и они стали целоваться. Я, деликатно оставив их, направился в служебную комнату надзирательниц, в надежде отыскать ключи от камеры.
Барак был спланирован точно так же, как и тот, в котором держали нас. К служебному помещению вел узкий боковой коридор. Я вошел в него и мне показалось, что в конце коридора кто-то скрывается. Здесь не горели даже лампочки аварийного освещения. Судя по хрусту стекла под ногами - погасли они не случайно. Держа прут наготове, я стал осторожно продвигаться вперед.
Я уже почти достиг двери, ведущей в служебное помещение, из-под которой сочился слабый свет. Внезапно, повинуясь неведомой силе, прут выскользнул из моих рук. Чья-то рука схватила меня за ворот и с силой втолкнула в комнату персонала. На пороге я споткнулся и упал на каменный пол. Оглянувшись, я увидел то, чего больше всего опасался. Надо мной возвышалась Елена Степановна.
-5-
-Что ж, котик, вот мы и встретились, - я впервые услышал ее неприятный визгливый голос.
Он совершенно не оправдывал моих ожиданий. Было странно, как такая огромная тетка может говорить таким писклявым голосом.
-Что вы от меня хотите? - пролепетал я. Совершенно идиотский вопрос. И так было понятно, чего это существо от меня хотело.
-Угадай, негодник! Я хочу посадить тебя в карцер, но для начала, ты меня немного развлечешь, - самодовольно прохрюкала она.
Я попытался встать, но она припечатала меня к полу, поставив мне на грудь свою ногу в кованом сапоге. Я стал задыхаться. Словно, сквозь туман, до меня доносился ее голос, расписывающий, каким именно способом я ее буду развлекать. Я уже почти потерял сознание от удушья, когда услышал вопрос: "Ну, так что? Ты будешь хорошим мальчиком? Или, может, тебя покалечить при попытке бегства?".
Потом раздался мой хриплый голос: "Да... буду...", и давление сапога немного ослабло.
-Я знала, что ты смышленый парнишка, - она стала расстегивать форменную куртку.
Я смотрел на нее с ужасом. Она потянулась за наручниками, висевшими у нее на поясе. Тут раздался глухой удар и ее тело обмякло. Я не стал ждать, пока она рухнет на меня и быстро поднялся на ноги. У двери стояла та самая девушка, которую мы освободили от насильников. В руках она сжимала кусок от дверного косяка.
-В расчете, - она слабо улыбнулась.
-Спасибо, - сказал я, - ты меня очень выручила. Как тебя зовут?
-Света...
-Меня Шурик, очень приятно.
Я наклонился к поверженной надсмотрщице и отцепил у нее с пояса связку ключей от камер. Вместе мы вернулись к той камере, где была Ленка. Открыв дверь и освободив ее, мы направились обратно. Её сокамерницы повели себя прямо противоположным образом. Бабушка осталась сидеть на койке, испуганно озираясь по сторонам и повторяя молитвы. "Хорошая пара нашему деду Егору" - подумал я. Любительница же плотских утех бальзаковского возраста, помчалась к "шлюзу", опережая нас.
Проходя мимо первой камеры, я краем глаза заметил двух разнополых заключенных среднего возраста. Они сидели обнявшись и выглядели совершенно довольными. "Рождение нового светлого чувства", - подумал я.
По дороге мы никого не встретили. Пусто было и в холле. У причала копошились и слабо стонали раненые надзиратели. Я поручил девушек Сереге, а сам спустился на пристань, посмотреть в каком состоянии находятся пострадавшие.
Склонившись над одним из них, я заметил, что вся голова была у него в крови. Скорее всего, его ударили чем-то тяжелым по голове. Он что-то слабо бормотал в бреду. Я оторвал кусок футболки и попытался перевязать его. При каждом моем прикосновение к его голове он болезненно морщился и стонал.
Я прислушался к словам, которые он постоянно бормотал. Выходило что-то вроде "ненастоящая вода". Вообщем, типичный бред. Может, он просто хотел пить. Я решил зачерпнуть воды с причала и опустил руку вниз. Мои глаза видели, что рука погрузилась в воду, но кожа руки ничего не почувствовала. Ни изменения температуры, ни изменения плотности среды. Вытащив руку, я обнаружил, что в нее не набралось ни капли воды. Прислонив руку ко лбу, я почувствовал, что она совершенно сухая.
Я сидел, совершенно ошарашенный, думая, что сошел с ума. Я поднял глаза и далеко, почти у самого горизонта увидел длинный корабль, похожий на танкер. Хотя, проплывающие корабли и не были редкостью, я посмотрел на него с особенной тоской. Страшный грохот заставил меня вздрогнуть. Я повернулся в сторону шума и увидел, что на месте электростанции теперь дымилась огромная воронка. Взрыв полностью уничтожил здание электростанции и резервуары для мазута. Насколько мне отсюда было видно, погасли все аварийные лампы над входами в "шлюз".
Я вновь посмотрел на раненого - тот затих. То ли потерял сознание, то ли вовсе умер. Я оставил его, снова наклонился над водой и замер. Никакой воды не было! Вместо нее в полутора метрах ниже причала, лежали потрескавшиеся бетонные плиты, какими обычно мостят дороги в сельской местности. Сквозь неплотные стыки пробивалась трава.
Я огляделся вокруг. Безграничное море исчезло без следа. Вместо него было поле, посредине которого возвышалась насыпь, которая и была нашим "островом". Вдалеке, по краям поля начинался лес.
События, свидетелем которых я стал в последнее время, медленно кружась в моей голове, постепенно стали складываться в нечто оформленное.
Лодка, сквозь которую можно было пройти. Вода, не набирающаяся в руку и не имеющая консистенции. Взрыв электростанции, и, сразу после этого исчезновение "ненастоящей" воды. И я понял: то место, которое мы считали островом - было какой-то экспериментальной моделью тюрьмы. С помощью каких-то новейших технологий, ее создателям удалось добиться того, чтобы всем заключенным казалось, что они находятся на неприступном острове. Очевидно, какие-нибудь нейро-психологические излучатели питались от электростанции и, когда взорвались резервные аккумуляторы, вместе с аварийным освещением пропало и мнимое море.
Я посмотрел вдаль, туда, где минуту назад видел танкер. Теперь, в той стороне двигался по краю поля грузовик с длинным прицепом.
"Теперь понятно, почему все, кто пытался прыгнуть в море с высоты, были так покалечены. И ясно, почему всех их привозил обратно тюремный катер. Они просто разбивались, упав с высоты, а катер, который наверняка тоже был каким-нибудь грузовиком, объезжая вокруг насыпи, собирал трупы" - мысли роились в моей голове, как пчелы в улье, наталкиваясь друг на дружку.
Не помня себя, я спрыгнул на бетонные дорожные плиты и побежал по направлению от тюрьмы, громко крича во весь голос. Я чувствовал, что я свободен, моя несвобода выходила из меня вместе с моим криком, вместе с каждым моим шагом.
-6-
Я проснулся оттого, что кричал. Сел на кровати, озираясь по сторонам. Я ничего не понимал. Неужели все это было лишь сном. Боже, какой правдоподобный сон мне приснился! Я посмотрел на светящийся циферблат электронных часов. Шел третий час ночи. Я тяжело дышал, но уже начал приходить в себя.
"Это нужно записать", - думал я. На ощупь я взял ручку и какой-то журнал. Приблизив его почти вплотную к лицу, чтобы найти свободное место на странице, я стал лихорадочно записывать все то, что запомнил от сна. Букв, которые я писал, я не видел, потому что в комнате было достаточно темно. Наконец, исписав пару страниц, я с чистой совестью лег на кровать и моментально уснул.
***
На завтра в соннике я прочел следующее:
"Тюрьма
...
Бежать из тюрьмы - избавление от, мучавших долгое время, проблем